Бесплатный фрагмент - Якутский нож и колода карт

ПРОЛОГ

Субботний день в квартире на втором этаже дома, что на Большом Каретном, начинался как обычно. Сон был сейчас спутником супругов Стабровых, время было ещё очень раннее. Сергей Петрович осторожно подтянул под голову было выпавшую подушку, так и не открывая глаз. Однако, уже было слышно, что метла дворника шуршит по асфальту двора. Неугомонный Акимов, как видно уже взялся за обычную работу. Порядок будет непременно наведён, если за приборку такой ответственный человек. Кузьма Гаврилович принимался за дело ещё до того, как вставало солнце.

Только хорошо, что кочегар Щёголев не принялся за заготовку дров, а то бы точно, пришлось бы вставать.

«Значит еще шесть или полседьмого, — счастливо подумал Сергей Петрович, — можно и подремать часок». Он повернулся поудобнее, что бы не потревожить посапывающую рядом Анну, и опять заснул. Вырвал его из мягких объятий Морфея настойчивый и нудный телефонный звонок. С неохотой, с трудом найдя ногами мягкие тапочки, Сергей Петрович подошёл к столу и снял с рычагов трубку аппарата.

— Стабров слушает, — как можно тише произнёс он, и посмотрел на Аннушку.

Но нет, кажется, удалось не потревожить супругу. Ему всегда было неудобно, если она рано вставала из-за него.

— Извините, Сергей Петрович, — начал Астафьев, — что разбудил.

— Да я почти уже проснулся. Говорите.

— Автомобиль уже выезжает за вами. Дело очень и очень срочное. Двойное убийство в меблированных комнатах, что на Никольской улице. Место происшествия охраняет городовой Прохор Муромцев. Чаю, знакомы, помните его?

Такого забудешь, ухмыльнулся про себя Стабров. Этот полицейский был повыше его на две головы, да ещё и с пудовыми кулачищами. Невероятный человечище! Краса и гордость полиции всего города!

— Так вот, Сергей Петрович, — продолжил Астафьев, — Гвоздёв через полчаса прибудет. Автомобиль сейчас же готовят.

— Да, буду непременно готов.

Трубка легла на рычаги телефонного аппарата. Как бы случайно осмотрел обстановку спальни, и вроде бы ничего не изменилось. Ну, разве что теперь одну из стен украшали два карандашных портрета, сделанных Еремеем Тулуповым, раскрывшим в себе ещё один талант. Стабров находил, что и он сам, и Анна Аркадьевна, изображены новым поклонником искусства, были просто великолепно. Можно сказать, что в стиле Маковского.

Сергей Петрович затем посмотрел на висевшую на плечиках свежую рубашку, приготовленную ещё с вечера для него Глафирой Андреевной.

— Сейчас, из буфета принесу нам поесть. Чай в термосе горячий, мы всё успеем, — тихо заметила жена, уже успев влезть в свой красный халат с драконами.

Стабров вздохнул, не зная что и возразить. Только надел, пока было время, любимые брюки- галифе, рубашку. Спортивный пиджак висел рядом, словно ожидая своего часа, а портфель стоял на столе. Собственно всё было готово.

Сегодня завтрак был на скорую руку, но сыр, колбаса и масло в буфете присутствовали, голодными Стабровы не остались. Но надо было торопиться, и супруги поели быстро. Экономка их квартиры так и не проснулась, а обитатели квартиры, весело переглянувшись, не поднимая шума, покинули своё жилище.

— Глафира Андреевна спит хорошо, — заметила Юйлань уже на лестнице, — крепенько. А это, — и она подняла пальчик вверх, — показатель отличного здоровья.

— Пускай спит. Тебя вот, разбудил, а рано ещё, — всё переживал Сергей Петрович.

— Выспалась уже. Да и извозчика ловить не надо. Лучше вместе прокатимся.

Довод был существенным, с этим поспорить Стабров не мог. Он только поправил кепку на голове. Анна Аркадьевна застегнула пуговицы лёгкого пальто, и проверила, ровно ли сидит шляпка. Во дворе Еремей уже поставил автомобиль, Щеголев проехал с тачкой, полной дров, к своей кочегарке. Вроде все были при деле. Новый день начинался и здесь, у них, на Большом Каретном.

— Доброе утро, Еремей, — поздоровался Стабров, — Мы готовы, поехали.

— Да и я готов, Сергей Петрович! Автомобиль в полном порядке!

Гвоздёв, как всегда чинно, начал священнодействовать. Но сегодня, подольше работал своим прибором, пытаясь завести закапризничавшую машину. Однако, наконец, мотор чихнул и ритмично затарахтел. Гвоздев проехал в арку дома, и на Петровке стал двигаться вслед конному экипажу. Обогнать удалось только на повороте, когда извозчик придержал своего конька, высаживая пассажира.

На Мясницкой авто покинула Анна Аркадьевна, а Гвоздёв сделал манёвр с тем, что бы захватить на Большом Каретном Минакова и Девяткина. Теперь в машине образовался полный экипаж. Правда, по раннему времени у обоих были лица сонные, а Александр Владимирович даже прикорнул, облокотившись на диван в салоне автомобиля.

Сергей Петрович сидел спокойно, аккуратно поправив полы любимой кожаной куртки. Всё же удобная штука, особенно на ветру, когда едешь в авто! Да и на происшествие куда удобнее в ней, чем в костюме-тройке да в котелке.

ГЛАВА1 С УТРА ПОРАНЬШЕ

У торговых рядов уже кипела жизнь, и разносчики сновали с тележками, развозя товар по лавкам. В Заиконоспасском монастыре зазвонили колокола, и началась служба. Стабров. сняв кепку, трижды перекрестился, глядя на великолепный собор. У ворот монастыря служка старательно выметал пыль. Вроде бы и одежда, и фартук, да и рукавицы- всё как надо. Головной убор присутствует. Но что-то насторожило… А вот что… Лицо дворника выдавало его происхождение из восточных народов, выраженные скулы и особый разрез глаз недвумысленно подтверждало это.

Птицы с шумом поднялись с крыш домов, и стали кружится над улицей. Народ с сомнением смотрел на происходящее, люди гадали, к чему бы это? Полицейский чиновник тоже заметил внезапную птичью суету, перекрестился ещё раз и глянул на водителя.

— Еремей, привези-ка ты, дружок, фельдшера нашего да фотографа. И криминалиста Никулина. Наверное, уже освободились.

— Сделаю, Сергей Петрович!

— Ну всё, выходим, приехали! Александр Владимирович!

— Так я и не сплю, — подал голос Минаков, поднимая голову, — так, задумался…

— Пойдём, мыслитель, — добавил свою лепту Девяткин, — Прохор вот, обывателей к порядку призывает. Что бы не мечтали тут, у ограды.

И точно, у подъезда стоял городовой, при сабле, внушительный и грозный, как кремлёвская башня. И только повторял зевакам, толпившимся рядом:

— Господа! Пока в этот подъезд никак нельзя! Обождите!

Народ же только таращился на происходящее, надеясь на необыкновенное зрелище. И, сразу заметили вставший неподалёку полицейский автомобиль. Собравшихся это ещё более подзадорило, и только богатырская стать Муромцева сдерживала толпу. Стабров с подчиненными быстро прошёл мимо, просто нырнул в подъезд и уже неторопливо поднялся по лестнице на третий этаж. На площадке дежурил городовой Ракитин..

— Здравия желаю, ваше благородие… — негромко произнёс он, — никого не пускал. Службу знаю. Вызвал полицию коридорный Фёдор Цыбулин, полтора часа назад. Дверь приоткрыта была, он зашёл, а там- такое, что не приведи господь… — и Ракитин посмотрел на обувь полицейского чиновника, — хорошо, что в сапогах, а так бы и калоши надо.

— Спасибо, Ракитин. Вы нам этого коридорного позовите. Ну пошли, поосторожнее только, — предупредил Сергей Петрович подчиненных, — под ноги смотрите.

Минаков, судя по правой руке, скользнувшей за отворот своего пиджака, схватился за пистолет, ну а Девяткин нехотя лишь поправил шляпу.

Стабров открыл дверь сам, и коснувшись выключателя на стене у входа, зажёг освещение. И вправду, хорошо, что в сапогах… Их, почти у порога, встречала лужа крови. Не в фигуральном, а самом что ни на есть натуральном смысле этого слова. Ходил как-то полицейский чиновник посмотреть на картины Куинджи, Ерёма Тулупов позвал его по совету своей новоявленной знакомой, так Сергей Петрович увидел море, изображённое мастером. Написанная им водная гладь сверкала и переливалась в свете луны так, будто именно она настоящая. Очень понравилось в галерее и ему, и Анне Аркадьевне.

Так здесь это море, или хотя бы глубокая лужа, была из крови, уже ставшей застывать. Видно, этот мясник выпустил всю кровь из несчастных.. Не меньше трёх гарнцев натекло, до стола и кроватей доставало. Такой получился страшный плотный кисель на крашеных досках. И в нём, застывшими фигурами, лежали два тела. И, как продолжение этого натюрморта, в крови застыли два ножа и «браунинг».

— Андрей Сергеевич, будь так любезен… Прямо ужас, — не сдержался и Стабров, — калоши прикупи в рядах. На шестерых. И клеёнку, на пол бросить. Вот, деньги.

— Нда… — только и произнёс Девяткин, — я быстро.

Полицейский надзиратель просто сбежал по лестнице, прогрохотав подбитыми подковками подошвами своих ботинок. Стабров повнимательнее посмотрел на тела, как были раскинуты их руки, и жуткий кровавый след от ладони на крашеной стене. Возможно, этот пытался подняться. Но, криков же никто из постояльцев не слышал? Пока было непонятно многое.

Но вот подошёл расторопный Ракитин, перед ним, еле перебирая ногами, плёлся несчастный молодой человек. Он глянул на место убийства и страшно побледнел. Сергей Петрович уж собрался подержать несчастного, что бы не упал, но коридорный справился со своими чувствами.

— Сергей Петрович, это и есть, Фёдор Цыбулин.

— Спасибо… А вы идите, Ракитин.

Стабров дождался, пока городовой вернётся на лестничную площадку. Затем посмотрел повнимательнее на коридорного, на его руки. Нет, на убийцу был непохож, да и хлипок больно. Полицейский чиновник вытащил из кармана коробку монпансье.

— Бери, не стесняйся. Отвлекает, — строго проговорил он.

Собеседник взял несколько леденчиков и сунул себе за щеку. Вышло бы довольно комично, если бы не гнетущая атмосфера.

— Так как всё обнаружил, Фёдор?

— Поутру. Подмести пол надо было, и я наступил… — тут он словно поперхнулся, — поскользнулся, хорошо, не упал. Дверь открыл- и вот. Побежал вниз, полицию вызывать.

— Хорошо. Можешь идти, спасибо, — отпустил коридорного Стабров.

Минаков и Девяткин тоже слушали внимательно этого свидетеля, но и они, судя по реакции опытных сыщиков, Цыбулина ни в чём не подозревали. Не был похож юноша на преступника.

— А мы что? Сергей Петрович?

— Покурим пока. А тела в морге придётся досматривать. Чёрт, преступник всё равно, что номер поджёг! А, ножи и пистолет убиённых брать не стал, побрезговал!

Подступиться к столу было нельзя. А там что- то лежало, видимо игральные карты, и стояли две бутылки и пять стаканов. Немудрёная закуска составляла им компанию. Присмотрелся на этикетки- ну точно, шустовская «Зубровка». Покойники, судя по спиртному, имели некоторый вкус к жизни.

Минаков достал из кармана портсигар, из которого выудил папиросу. Теперь он перешел на «Герцеговину флор». Ну а Сергей Петрович оставался верен проверенной «маниле». Было немного времени обдумать, что здесь произошло.

— Как думаете, что случилось? — спросил начальника Александр Владимирович.

— Убийство, конечно. Да злодей прямо был очень, очень зол на покойников, ишь как искромсал, что они кровью изошли. Но, возможно, что эти господа сами первыми напали на неизвестного, или, наоборот попытались защититься. Так что, быть может, он также получил ранение. И, возможно, не хотел, что бы его противники сразу умерли. Посмотрите, след-то от руки на стене- пытался один подняться, но сил не было, и опять упал на пол… Ну, Федюнин доложит, о ранениях, сейчас понять это невозможно.

— И точно, Сергей Петрович. А след да, след отчётливый вышел. Но всё равно как на бойне. У них одежда в крови насквозь Может быть наш убивец на бойнях пропитание себе находит?

— Неплохо. Как первая версия. Затем проверите эти соображения. Фотографиями покойных обзаведётесь, и обязательно посетите московские бойни. Поговорите там, поспрашивайте, может, ниточка и потянется.

Минаков кивнул, выпустил колечко дыма, стряхнул пепел в пустой коробок от спичек, что бы зря не пачкать в коридоре. Стабров легко барабанил пальцами по стеклу на лестничной клетке, и опять посмотрел на Торговые ряды. Народ там суетился, все в делах. И возчики, и просто торговый люд. Местечко всё же людное…

— И надо будет приказчиков и разносчиков в лавках опросить, может быть, видели кого. По нашему счастью, с следами всего этого, — и он кивнул на окровавленный пол.

— Сделаем, — уверенно ответил полицейский надзиратель, — и где же наш Андрей Сергеевич?

— Да неужто соскучились? — раздался энергичный голос их товарища, — всё вот прикупил. И ещё калачи прихватил. А то вдруг вы и поесть не успели?

— О господи, — тихо вымолвил Стабров, — только представившиеся рядом…

— Ну ничего, — нашёлся полицейский, — мы потом поедим, — и спрятал кулёк в свой портфель, — я всё прикупил, что сказали, в лучшем виде!

Тут конечно, Девяткин был на высоте. Пришёл с покупками, с пахнущими свежим каучуком калошами и клеёнкой. Сергей Петрович развернул рулон, и даже закашлялся. Нет, безусловно, подсолнухи на клеёнке были очень красивы. Сказать, ничего не сказал, промолчал.

— Красиво ведь! — заметил Девяткин, ожидая похвалы.

Минаков одобрительно кивнул. Нет. не понимал он этих рефлексий начальника. Служба ведь у них такая! Бывают по делу и покойники. Вот эти. хорошо, что свежие. А ведь было, нашли тела, уж два месяца как умерших… Страсть-то какая! Смотреть на такие ужасы! А что и было- девки гулящие отравились, хорошо, что Сергея Петровича рядом не было. а то пришлось бы в аптеку за аспирином бежать!

— Сейчас, — и Стабров глянул на часы, — Никулин приедет с Федюниным и Шульцем, тогда и начнём. А пока, обувку новую примерим.

Калошки знатные оказались, всем троим великолепно подошли, будучи надетыми на ботинки. И размер подходящий оказался. Делать было нечего, и Минаков с Девяткиным принялись всё же за калачи. Запах был потрясающий, но, Стабров, как человек военный, держался и не поддался на соблазн.

— А, вы тут перекусываете? — спросил неунывающий Николай Григорьевич, — а я. как видно, не зря резиновые сапоги и халат прихватил, — добавил криминалист.

Господин Никулин человек к подобным вещам был привычный, но к партикулярному своему наряду относился трепетно. И надел ещё и каучуковые перчатки.

— О господи… — добавил грусти в непраздничную атмосферу господин Шульц, поставив треногу.

— Ну всё, начинаем работу, — с места в карьер принялся за дело Никулин, — вы, Франц Янович, снимайте, что я вам покажу! Пол бы чем прикрыть, Сергей Петрович!

— Вот. Всё готово, в лучшем виде! — и Стабров передал непромокаемую ткань.

— Живенько так, — одобрил Никулин художественный вкус полицейского, деловито расстелив на полу покупку Девяткина, — всё, можете проходить!

Трое не спеша, что бы не наследить, прошли на другой край комнаты, где стояли шкафы для одежды и буфет. Однако подождали пока Никулин не снимет отпечатки пальцев с мебели и окна. Затем Никулин принялся не спеша вынимать вещи, проверяя карманы пиджаков и брюк. На столе уже лежали два портмоне, три колоды карт, две бутылки «шустовской», пара летних пальто. Наверху ещё лежали два чемодана, ожидая своего часа.

Стабров изучал два паспорта жертв преступления, оформленные на Зеленко Остапа Федотовича и Зинченко Устьяна Семёновича. Обычные облик двух мужчин среднего возраста. Короткая стрижка, модные теперь бородка и усики, видно, что под интеллигентов работали. И тут игральные карты, но их Никулин проверит, вдруг, краплёные. Деньги — немалые, пятьсот рублей. В портмоне обнаружились, а с ними и использованные билеты, на железную дорогу, от Иркутска до Москвы, второго класса.

— Так, приехали наши покойные в Москву с неделю назад… — проговорил, проверяя слова на слух Стабров.

Посмотрел на старания Никулина. Да Николай Григорьевич работал не торопясь, буднично и привычно, старася не упустить ни малейшей мелочи.

— Ну всё! — выдал вердикт криминалист, — Григорий Ильич! Тела забирайте! Но без меня не обмывать!

— Всё сделаем!

Быстро зашли два дюжих санитара, гремя сапожищами по полу. Вот уж были воплощением невозмутимости, не моргнули даже, увидев обстановку в номере.

— Обоих? — лишь уточнил видимо, старший.

— А как по-другому, Акакий?

— Так вам виднее, Григорий Ильич. Вы же начальство.

— Этого и этого. Так понятнее? — всё прояснил и убрал сомнения подчиненных Федюнин.

Оба лишь кивнули, и принялись за своё печальное дело. Прикрыли брезентовые носилки рогожкой, что бы не запачкать, и вынесли по очереди убитых. На полу осталась такая адская аппликация, как показалось Стаброву- в застывшей крови отпечатался контур убранных тел.

— Сергей Петрович! И ещё две сумы, холщовые, — отвлёк Стаброва от очень заразительной картины

Полицейский чиновник кивнул, и пальцами, прикрытыми лайковыми перчатками, приподнял одну из сумок, и даже принюхался. Ощутимо пахло мехом, шкурами. Чиновник посмотрел, изучил и внутренность этой багажной сумки.

— Кажется, здесь меха лежали, — вынес свой вердикт Стабров, -Никулину отдадим, пусть посмотрит. Больше ничего?

— Так оружие, — ответил Минаков, — пистолет. И отсюда вижу, что так на боевом взводе и остался..

— Ладно… Александр Владимирович, сходите к управляющему. Узнаете точно, когда в комнаты приехали Зеленко и Зинченко, часто ли гости к ним приходили. Ну, в общем всё, что удастся разобрать по делу. Время раннее, сегодня уж начинать лучше всего.

— Пойдём. Мне в торговые ряды, — заметил Девяткин товарищу.

— Надо калошки снять, — пробормотал Минаков, опустив глаза на чёрную, блестящую обувь.

Правда, теперь она приобрела и следы красного колера, но не от краски. Девяткин глянул и на свои, и показал товарищу на бедую дверь в коридоре. Вскоре товарищи поставили чистые калоши на пол, а сами вытирали влажные пальцы носовыми платками.

— Всё, кажется, — пробормотал недовольный Андрей Сергеевич.

— Ничего, зато здесь калачи хорошие, — утешил друга Минаков.

ГЛАВА 2 Девяткин в лавках Верхних Торговых рядов

Прошёл от дома, и заметил, как по Красной Площади прогрохотал трамвай, и вагоновожатый остановился около Исторического музея. Рядом с Девяткиным проехала тележка разносчика мороженого, кричавшего времени от времени:

— Кому пломбир! Пломбир кому! Отведайте, господин хороший! — переключился на полицейского уличный торговец.

Андрей Сергеевич просто обошёл разносчика и вошёл в один из подъездов Верхних торговых рядов. Обыватели бродили между лавок, и слышался шум оркестра. Ну именно шум, а не музыка. Происходила, так сказать, тренировочка. Ну в лавке рядом, как видно, назревала ссора между приказчиком и покупателем. На почве, как расслышал полицейский надзиратель, обсчёта. Дело то обычное, а мимо пройти не было никакой возможности. Девяткин вошёл и встал, наблюдая за торговцем. К продавцу подошли и пара его работников.

— Кассу пересчитать надо, я вам рубль положила, — повторила женщина, — Вот здесь. А не тридцать копеек. Верните мои деньги.

— Да вы, мамаша, уж видите плохо, — и нагловатый человек за кассой осклабился, — ну, если настаиваете, — и положил перед покупательницей монеты в двадцать и десять копеек.

— Да я полицию позову! Городового!

— Идите, идите, мамаша. Не надо тут скандалить. Федька и Петька! Помогите выйти человеку, а то она и дверь не заметит.

Пора было вмешиваться, эта ситуация начинала ему действовать на нервы. Он чуть бочком отодвинул Петра и начал лихорадочно вспоминать приёмы джиу-джитсу. Ведь, собственно, учили их этой борьбе. Но решил обойтись пока словами.

— Полицейский надзиратель Девяткин, — и показал свой жетон, — так вы, владелец лавки, Патрикеев Иван Ильич? Порядок торговли нарушаете?

Действие таких слов оказало действие получше удушающего приёма. Лицо торговца приобрело просто багровый цвет, рука, будто отдельно от тела положила перед женщиной жёлтенькую рублёвую купюру.

— Сегодня день такой тяжёлый… Устал я, наверное… Не рассмотрел.

Покупательница быстро покинула лавку, а Петька и Федька принялись перекладывать коробки, туда и обратно, сооружая некое подобие пирамиды. Которое, подобно вавилонской башне, не замедлило упасть на незадачливых архитекторов.

— Да я с пониманием… — и красненькая бумажка словно юркая ящерка, сама поползла к Андрею Сергеевичу.

Тот отрицательно покачал головой, и выразительно посмотрел на Патрикеева.

— Узнать надо, кое — что. Ваши разносчики по Никольской курсируют?

— Да, конечно. Последние к одиннадцати пополудни на склад товар сдают. Кто по Кузнецкому мосту тележку возит.

— Так… Очень, знаете, интересно… Мне бы с ним переговорить, Иван Ильич?

— Петька, давай, за ним, быстро! — уже уверенно заговорил торговец.

Девяткин сделал лицо значительное, но с отсутствующим взглядом, вышел и встал рядом с лавкой. Да, цены здесь кусались, не то слово. Они с женой, Екатериной Александровной, здесь бывали, когда объявлялась дешёвая неделя. Про это всякий москвич помнил, про филипповскую неделю, вторую после Пасхи. Вот тут-то и начиналась бойкая, а не сонная, как сегодня, торговля. Покупатели просто сметали товар с прилавков и подсобок. Но вот пришёл и Пётр, а рядом с ним и шмыгающий носом подросток.

— Вот, ваше благородие. Ивашка Лыков, разносчик наш.

И приказчик встал рядом, видно, желая всё услышать. Но это было совершенно излишним для сотрудника сыскной полиции.

— Идите, идите. Ваше присутствие не надобно! — решил Девяткин этот вопрос, выпроваживая приказчика.

Он повнимательнее оглядел юного торговца, тот непроизвольно стянул картуз со своей вихрастой головы. Как видно, Пётр сказал, кто им интересуется. Ну, может быть это и к лучшему, как подумал Девяткин.

— Так Иван… — полицейский надзиратель старался подобрать правильный тембр голоса.

Так их Стабров давно учил. Что человек очень реагирует на несколько составляющих голоса- ритм, тембр и громкость. А уж в смысл вникает потом. Мол, хитрая индийская премудрость. Правда, Андрей Сергеевич не сомневался, что это его жена- китаянка научила. Ему ведь Катя подобного не говорила, а ведь служит в Ашраме «Краса Востока».

— Нужна, братец, твоя помощь, — просто бархатно говорил Девяткин, — видел ли ты вчера, ближе к ночи, кого у подъезда меблированных комнат?

— Да почитай, никого… Ну, там монах проскользнул. Всё как положено- ряса, ну, в общем всё при нём было. Шёл тихо так, но не степенно. И исчез в калитке Заиконоспасского монастыря.

— Об этом, Иван, никому ни слова, даже хозяину. Понял ли? — уже очень строго и значительно выдал Девяткин.

— Да как не понять… Убийцу ведь ищете. Давно уж никого здесь жизни не лишали.

— А раньше, раньше дружок, ничего такого не случалось?

— Дайте припомнить… А, вот что… Недели две назад, подрались, трое на одного. А ещё двое рядом стояли. Некрасиво…

Полицейский надзиратель только вздохнул. Ну, а по- другому и быть не могло. Обнаружил убийство коридорный, и понятно, по секрету всё и рассказал. А Девяткин поспешил обратно, на Никольскую.

ГЛАВА 3 Двое под подозрением

Полицейский снова посмотрелся в зеркало, проверяя свой бравый вид. Облик стража закона должен внушать уважение обывателю, неоднакратно напоминал подчиненным Стабров, и с этим Александр Владимирович был согласен абсолютно.

И он решительно постучал в дверь, со слегка облупившейся краской, на которой висела гордая бронзовая табличка с надписью «управляющий домом». Открыл ему весьма молодой человек, в серой костюмной паре.

— Чем обязан? — произнёс этот прилично одетый юноша.

— Сыскная полиция Москвы. Минаков Александр Владимирович. В нумере пятнадцатом, на третьем этаже, убийство произошло. Выясняем вот, кто может быть, чего вечером и видел из подозрительных людей.

— Что? Убийство в нашем доме? — переполошился управляющий, — да меня недавно Фрол Фомич на лолжность определил. А тут- такое, — и от расстройства глаза закатил, — Виталий Викентьевич Симаков, к вашим услугам.

Притворялся управляющий вполне грамотно, что полиейский вполне одобрил. Ведь половой, обнаружив тела, прежде всего к нему и кинулся, а вовсе не в полицию телефонировать.

Выглядело это грустно, так что Минаков подумал, что сейчас этот юный малокровный господин на пол брякнется, для полноты картины. Собрался было дело, ловить. Но ничего, отдышался вьюнош. К носу ароматическую соль поднёс, и видно, полегчало сразу.

— Да вы водки выпейте, так сразу излечитесь, — выдал секретный народный рецепт Александр Владимирович, — только не «шустовскую» или «смирновскую» пейте, а казёнку надо, «белую головку». Как полстакана горячительного к вам попадёт, извинияюсь, в горло, так сразу всё пройдёт. Тут же в себя придёте.

Лицо юноши перекосилось, словно он уже выпил, и жестом предложил полицейскому войти в свою квартиру. И произнёс, с трудом произнося по буквам:

— Пройдите… Присядьте, — и указал на старенькое кресло.

Полицейский привычно осмотрелся, увидев часы-ходики, шефонер да железную кровать с парой перин, укрытых расшитым покрывалом. Ну, еще и бюро для работы, стол и пара стульев. Кресло, на которое его усадили, было неплохим, по крайней мере, пружины не кололись.

— Нам нужна выписка из книги, когда к вам заехали господа Зинченко и Зеленко. Вот паспорта, гляньте.

— Вот те на, — ещё больше расстроился управляющий, — у меня они прописались под фамилиями Чирков и Васильев. И паспорта на вид были вполне себе настоящие. Ну вот, — и он показал пальцем на фотографии, — Зинченко -это Чирков, а Зеленко- Васильев.

— Спасибо.. А так, постояльцы здесь не шумные?

— Да у нас все блеснуть желают. В соответствии с неглубоким умишком. Местечко такое, люди торговые останавливаются. Хотя, больше приказчики, конечно. Редкая неделя без попоек и драк обходится. Вот, с две недели назад, эти двое побили одного, кажется, татарина. Я уж и городового вызвал, да пострадавший убежал, не стал стража закона дожидаться. А с этих постояльцев и взятки гладки. Да и другие жильцы не лучше.

— Ну что вы так…

— Да чего уж! — уж совсем громко, — насмотрелся… Хоть и монастырь рядом, да вот святость на этих людишек не действует.

— А вот, не приметили с кем из жильцов общались Зеленко и Зинченко?

— Так… — и юный управляющий призадумался, — видел их с Федькой- мясником из тринадцатого и купцом из восемнадцатого. Из восемнадцатого, как его зовут? — и он глянул в книгу, — точно, Илья Лукич Жемчугов. А мясник- Фёдор Петрович Крылов.

Минаков быстро работал карандашом, даже от усердия порвал листок в блокноте.

— Больше ничего не припомнили, Виталий Викентьевич?

— Нет, — и на секунду Симаков задумался, — точно нет. А, вот..Знакомый у них был, верно калмык. Точно.

— Ну, благодарю за помощь, — и полицейский покинул жилище обывателя.

На минуту Минаков призадумался- не пойти ли одному, опросить подозреваемых. Но, не первый день на службе- и из-за самонадеянности можно было завалить дело. Нужен был помошник, и притом, совершенно авторитетного вида.

Теперь можно было действовать, и Александр Владимирович уверенно постучался в номер тринадцатый, очень счастливый, где квартировал Фёдор Петрович Крылов.

— Кто там ещё? — раздался густой басовитый голос жильца.

— Так, по делу. Новый сосед. У вас керосин не протёк, пахнет сильно! — нашёлся Минаков.

— Сейчас!

Дверь отворилась, и на пороге оказался мужчина средних лет в рубахе и шароварах с замотанной рукой.

— Давайте, покажу! — сразу начал говорить жилец.

— Пройдите в комнату, — и Минаков оттеснил Крылова, а помощник зашёл внутрь и прикрыл за собой вход, — сыскная полиция, — и предъявил жетон, — Минаков, Александр Владимирович.

Полицейский надзиратель зорко следил за Крыловым, опасаясь подвоха. И точно, кисть правой руки замотана бинтом.

— Фёдор Крылов? — спросил полицейский

— Точно так. А в чём дело?

— При каких обстоятельствах получили ранение?

— Так я мясником работаю. Там и порезался.

— Знаком с соседями из пятнадцатого нумера, с Зеленко и Зинченко?

— Выпивали, конечно, -ответил мясник, — в картишки, когда

Но, было заметно, что человек волнуется, и глаза бегают. Минаков кивнул помошнику, и тот нагнулся, и принялся осматривать сапоги Крылова.

— Ваше благородь, — и городовой показал подошвы обуви, испачканные кровью.

Тут Крылов бессильно прикрыл лицо руками. Плечи осунулись, и он словно уменьшился в росте, хоть и так был не слишком высок.

— Как бог свят не виноват… Не виноват я, ваше благородие. Клянусь!

— Ракитин, здесь останешься.

Минаков был почти горд собой, ещё бы! Дело почти и закрыто! Пустячок вот остался, Сергею Петровичу доложить! И надобен ему ещё городовой в помошники. Девяткин ведь пошёл по торговым рядам таскаться. Оказался на входе, где так и стоял, подобный кремлёвской башне, Прохор Муромцев. Зеваки стояли неподалёку, а обыватели оглядывались даже, желая полюбоваться на осанистого стража закона.

— Прохор, свисти. Ты мне сейчас на верху нужен.

— Понял, — пробасил великан, и достал медную дудку.

Раздался пронзительный свист, и минут через пять прибежала пара городовых.

— Здесь оставайтесь. Никого не пускать, никого не выпускать.

— Всё сделаем, Прохор Иванович!

Сомневаться времени не было, Минаков побаивался, что постоялец из восемнадцатого номера мог услышать, и попытаться сбежать. Кто он такой этот, Илья Лукич Жемчугов?

Полицейский быстро поднялся опять на третий этаж. В пятнадцатом было тихо, только мимо них спустились санитары с носилками наперевес. Ну, пару раз грохнули о стену своим грузом. Минаков качнул головой, поправил ворот, увидев такое, даже перекрестился. Жилец же из восемнадцатого видно, нервный оказался, и высунулся из своего убежища, да и обомлел на секунду, увидев такое. А чего? Простыня была белая, а стала красная, ну так, понятно, выглядело красивее.

— Илья Лукич? И к вам дельце имеется, — заметил полицейский, вернув субъекта в настоящее.

Но дальше последовала дурацкая попытка стать подобным мышке, спрятаться в своей норке, но тут жестко пресеченная Муромцевым. Русский богатырь просто поставил носок своего сапога, и Жемчугов рухнул на пол.

— Спасибо Прохор, — заметил Минаков, — да аккуратнее вам ходить надо, Илья Лукич. А то падаете на ровном месте. Присядьте, а то к вам пара вопросов.

— Я ничего такого… — проговорил испуганный обыватель.

Муромцев закрыл дверь и встал у входа, невозмутимо разглядывая жильца номера. Тот, наконец, сел на стул, иногда поглядывая на окно.

— Глупо даже пытаться прыгать, только ноги поломаете, — предупредил полицейский надзиратель, — высоко. Итак, Иван Лукич, водили ли вы знакомство с Зеленко и Зинченко, ныне покойными?

— Когда в картишки, когда и водочки. Больше ничего. — был дан краткий ответ.

— Вчера вечером виделись со своими товарищами?

— Недосуг было. Дела. В лавке ведь служу.

— А вечером, не изволили нанести визит Зеленко и Зинченко? Прохор, на обувь посмотри.

Городовой глянул на ботинки и сапоги на коврике, но тут на глаза попались короткие валенки жильца. Вся их подошва была коричнево- бардовой.

— Ну, если это не…? — и Минаков вопросительно воззрился на покрасневшего Жемчугова, — Прохор, ты в шкафах погляди, что там?

Приказчик пытался вскочить, но Муромцев лишь толкнул его одним пальцем и Жемчугов едва не упал мимо венского стула. Створки с скрипом открылись, и тут Александр Владимирович сам просто присел от неожиданности. Полный шкапчик собольего меха! Нет, даже его жена бы удивилась, как подумал полицейский надзиратель. А ведь в цирке служила, не такие фокусы видела!

— А, любезный Илья Лукич, это вы мехами торгуете? Из квартиры, значит?

— Скобяная лавка у меня… Да, я зашёл, а они мёртвые… Кровь. Ну и подумал, всё равно меха украдут, ну и…

— И вы, решили, так сказать, раньше всех успеть. И Зеленко и Зинченко тоже вы убили?

— Не убивал я, не убивал… А с мехами так бес попутал. Случайно всё вышло. Не заметил как.

— Прохор, ты присмотри за этим, — строго присовокупил Минаков, — пойду, Сергея Петровича обрадую.

— Ваше благородь, вы Сергею Петровичу обо мне уж скажите, что я вам помогал. Непременно скажите!

— Само собой, само собой, Прохор!

Минаков был сейчас в наипрекраснейшем настроении. И получалось сегодня всё, прямо одно к одному…

В пятнадцатом Стабров сидел за столом, в не снимая калош. «Манила» в руке начальника источала чудесный аромат, на полу так и лежала клеёнка.

— Сергей Петрович! Спешу доложить, что двое подозреваемых задержаны!

— Уже? — слегка удивился полицейский чиновник.

— Постоялец тринадцатого номера, Фёдор Петрович Крылов, мясник, ранен в руку. Обувь имеет следы крови.

— Найдено имущество? Ценности какие?

— Так нет же! Это обнаружено в восемнадцатом номере. Шкурки соболя. Квартирует Илья Лукич Жемчугов, приказчик в лавке. Тоже обувь испачкана кровью, Подозреваемый напуган, пытался убежать. Как показал управляющий домом, Виталий Викентьевич Симаков, оба знакомы с покойными Зеленко и Зинченко.

— По горячим следам значит? Просто великолепно. Пойдёмте, покажете подозреваемых.

Никулин ещё собирал следы и возможные улики в пятнадатом номере, а Минаков распахнул дверь тринадцатого. Там на стуле сидел мясник Крылов. Городовой Ракитин усердно нёс службу, не спускал глаз с подозреваемого.

— Фёдор Петрович? — спросил Стабров.

— Крылов, Фёдор Петрович. Мясник. Да не убивал яваше благородие,…

— Отчего же не вызвали полицию? Зашли в нумер, верно, искали что- то?

— Так жуликами они оказались, эти… В карты меня обманули, ваше благородие. Хотел свои деньги забрать, раз их уже убили. А к чему в Царствии Божьем богатства?

— А с Жемчуговым вы знакомы?

— Да, немного. Так нас обоих убитые и обманули на карточной игре.

— С вами вместе в пятнадцатый Жемчугов ходил после гибели Зеленко и Зинченко?

— Нет, я один был. Там всё в крови было, и я не стал по карманам шарить.

— Ну, может быть… Заметили кого сегодня ночью? К Зеленко и Зинченко кто заходил ещё?

— Не приметил, ваше благородие.

— Ладно…

Стабров, видно был не очень доволен. Хмурился. В коридоре тихо произнёс:

— Везти Жемчугова и Крылова на Петровку в разных экипажах, и поместить в отдельные камеры. Нельзя, что бы общались между собой. Напомните там Астафьеву. А мы с вами пойдёмте в восемнадцатый.

— Там и соболя нашлись, — напомнил Минаков о уликах.

Прохор сторожил своего арестанта, не прибегая к крайним мерам. Жемчугов, кажется был спокоен, изучал журнал «Вокруг света».

— Илья Лукич? — уточнил полицейский чиновник.

— Так и есть.

— Сергей Петрович Стабров, полицейский чиновник. Вы, как видно, похитили шкурки соболя из пятнадцатого номера.

— Они и так бы пропали, ваше благородие!

— То есть вы их спасли? Похвально. Покажите ваше богатство.

Жемчугов отложил журнал, открыл дверь шкафа и повернул гоолву на Стаброва. Тот кивнул, обозревая богатые меха.

— Александр Владимирович! Пересчитаете меха и опечатаете! Акт мне. Ну что, Илья Лукич, мотив на лицо. По подозрению в совершении убийства вы арестованы!

— Да ваше благородие! Да не виноват я! — запричитал Жемчугов, — не губите! Так видел я!

Сергей Петрович еле сдержался, что бы не потереть руки от радости, наоборот, спрятал их за спину, скрывая эмоции.

— Всё расскажу!

— Так говорите подробнее, будьте любезны…

***

— Ну что? — лениво проговорил Зинченко, — вечер уже…

— Дайте отыграться! — громко и где-то нагло заявил Жемчугов.

— Да, так по- честному будет! — поддержал и Крылов.

— Мы в долг не играем, и вам не советуем, — довольно осклабился Зинченко, приглушая свет керосиновой лампы, — поздно. Спать пора.

Было видно, что карточный шулер делал вид. что очень устал, зевает так деликатно, подносит платочек ко рту. Зеленко картинно потянулся, хрустнув костяшками пальцев.

— Христа на вас нет! Бог вас накажет! — причитал мясник.

— Да при чём тут Бог? Он вас за стол не сажал, играть не заставлял. Идите себе… — выставил обоих Зинченко.

Крылов юркнул к себе в нумер, а Илья пошёл в уборную, где достал из кармана пачку дешёвых папирос,» Казачьих». Затянулся табачным дымом, пробуя успокоится. Проиграл последние двести рублей, а копил-то их целый год, дурья голова! Так простоял долго, ещё покурил. В коридоре третьего этажа было темно, под потолком горела лишь одна тусклая лампочка.

Но, под дверью пятнадцатого номера ярко горела полоса жёлтого света, там, видно, не ложились. Вдруг, оттуда послышался разговор, затем тихий всхлип, и словно два удара, мягких, будто два мешка упали на пол. Илья замер, прячась в тени. В комнате погас свет, тихо скрипнула дверь, и бесшумно ступая, оттуда словно вылетело привидение… В балахоне чёрном, капюшоне и с крестом на груди…

***

— Занятно… — согласился Стабров, — да где же такое видано, что бы привидение да было с крестом?

— Да кто его знает, ваше благородие, вам, понятно, виднее. По мне, так словно был мне Знак Божий, что его Суд свершился… Пособил мне Господь.. Но, денег нет, пол- в кровише. Вот я и взял меха, так сказать, в компенсацию… А потом, ветошью из уборной, затёр следы на полу. Долго по полу коленками шмыгал…

Стабров посмотрел на руки, на ладони и пальцы приказчика. Нет, порезов нет Он знал хорошо, что если человек мало опытный, то финка и своего владельца может травмировать. порезы остаются весьма характерные, такие ни с чем не спутаешь.

— Ну всё кажется. Минаков, отправьте на Петровку подозреваемых.

Щёлкнули наручники, человек повесил голову, смиряясь со своей участью и поплёлся вслед полицейскому.

ГЛАВА 4 Непростое дело

Еремей всех развёз на обед, Стабров остался сидеть в одиночестве, на мягком диване автомобиля. Было куда свободнее, и он опять задумался.

— Что, Сергей Петрович! Непростое дело? — крикнул водитель, сидя за баранкой авто.

— Да уж, господин Гвоздёв, непонятное… Всё вроде бы на месте, а ничего не сходится… Ну спасибо, приехали. Пошли к нам, отобедаешь. И быстрее всё получится, чем ты в трактир заглянешь за щами.

— Да неудобно…

— Сказал, пошли, значит пошли. Это приказ.

Полицейский чиновник быстро поднялся к себе, лишь глянул на обувь. Но нет, хорошо, что калоши оставил в меблированных комнатах, на Никольской.

— Сергей Петрович, сейчас вам накрою! — дала знать о себе Глафира Андреевна.

— Ещё на одну персону! — крикнул он в коридор.

Полицейский чиновник же натирал себе руки мылом, потом ожесточенно драил щёточкой, словно молодой матрос тиковую палубу корабля… Уже немало времени в полиции служит, а привыкнуть пока не смог. И всё казалось, словно это его руки в крови. Но, вот послышались и женские шаги и привычный стук каблучков.

— Сергей, пошли, всё готово, — позвала его Юйлань.

— Да, я сейчас…

А от служебных дел оторваться всё не мог, и мысли словно переворачивались в голове, старались занять своё место, на правильной полочке.

«Жемчугов не услышал стука шагов… Либо обувь злодея была на войлочной подошве, или подмётка мягкая…» — всё размышлял Стабров.

Но, надо было идти, все же его ждут. И верно, Глафира Андреевна баловала их сегодня знатными грибными щами, судя по неземному аромату, наполнившему столовую. И свежая сметана имелась. Еремей работал ложкой быстро, словно считал, что опоздает. И заедал первое блюдо куском белой булки. Анна не приступала к еде, лишь сидела с ложкой наизготовку, как охотник с ружьём в охоте на рябчика.

— Садись быстрее, я уже изнемогаю… — прошептала она, а Глафира довольно улыбнулась.

Сергей Петрович помешал мельхиоровой ложкой в тарелке, зачерпнул немного и отведал. Да, точно. Превосходно.

— Выше похвал, Глафира Андреевна! — сказал он.

— Так ещё и котлетки, куриные. Вам, Анна Аркадьевна, такие очень понравятся!

Что необычно, жена от его слов немного покраснела. Стабров заметил, да ничего не сказал. Ну мало ли, что? Нет, от таких щей и оторваться было нельзя. А Еремей ел с удовольствием, подставил тарелку для добавки Глафире. Та не обделила и Гвоздёва, и всё приговаривала:

— Вот, ешь, а то всё какой худенький…

После кофе все загрузились в автомобиль. Сначала доставили Анну Аркадьевну на Мясницкую, а уж затем начальника на Петровку.

***

Стабров рассеяно поздоровался с городовыми на входе, собрался подняться по лестнице, но его раздумья были прерваны.

— Сергей Петрович! — окликнул его дежурный Астафьев, — вас к себе Аркадий Францевич приглашает! Очень, очень рад, как видно! Сказал, как придёте, сразу к нему!

— Спасибо, Сергей Игнатьевич! Непременно!

Полицейский чиновник постучал в дверь кабинета начальника Сыскной полиции Москвы и вошёл в помещение.

Аркадий Францевич сидел за дубовым столом, со столешницей, прикрытой тонким зелёным сукном. Кошко изучал документы дела, разложив перед собой отчёты и фотографии.

— Добрый день, Сергей Петрович! — радушно поздоровался он, пожав руку подчиненному, — порадовал, нет слов! Раскрыли дело по горячим следам! И Минаков как хорош! Опросил свидетеля, да смог задержать подозреваемых! Ну, понятно, что не сознаются. Дело-то для них на бессрочную каторгу тянет.

Стабров слушал, ни словом пока не возражая начальнику. Видел, что и вправду рад Аркадий Францевич.

— И вот, тебе письмо из Дворцового ведомства. Прочти.

Конверт уже был внушительный и авторитетный. Полицейский чиновник открыл, и извлёк послание, написанное на гербовой бумаге.

— Отмечен должностью камер-юнкера. И ставят в известность, что через две недели губернатор даёт бал в доме на Тверской, где мне надлежит быть вместе с супругой, — и тут Стабров вздохнул.

— Не беспокойтесь вы так, Сергей Петрович. Вы у нас не Иван- Царевич, а Анна Аркадьевна — не Царевна- Лягушка. Могу присоветовать хорошего портного, и мундир вам справит и платье пошьёт для вашей жены.

— Спасибо, Аркадий Францевич. А вот по делу, по двойному убийству на Никольской- не уверен, — и помолчал значительно, — Все нумера затем обошёл лично, Аркадий Францевич. Никто из жильцов не ранен. А судя по справке Никулина, убийца должен был быть ранен ножом. Да, Фёдор Петрович Жемчугов имеет ранение, порез от ножа. Но порез, а не колотая рана.

— Разберутся с этим, Сергей Петрович. Но, кажется, всё ты усложняешь. Дело понятное- похищенное найдено, богатые меха. Мотив тоже имеется- хотели оба вернуть проигрыш. Да, убитые не ангелы, а карточные шулера, да не нам об этом судить. Так что дело закрыто, и я его в суд отправляю. Минакову за удачное раскрытие дела премию выпишут, ты его об этом оповести. А пока отдыхайте, да много ещё дел впереди.

— Так Аркадий Францевич! Крылов показал, что из пятнадцатого нумера монах выходил…

— Мы, Сергей Петрович, — и Кошко улыбнулся, — привидения не ловим и мистикой не занимаемся. А приказчик мог наплести бог знает чего. Следы крови имеются в коридоре?

— Нет, не обнаружены.

— Ну вот! Сам посуди- следы должны были остаться. Вот, фото Шульца- целая лужа натекла, — и положил карточку на стол.

— Но не в момент нанесения ранений, — возразил Стабров.

— И отчего злоумышленник не взял соболей? Ну, допустим, случилась ссора среди злодеев или месть. Я читал отчёт, недели две назад Зеленко и Зинченко избили неизвестного. Но, преступник непременно забрал бы добычу из номера.

Стаброву оставалось лишь с сожалением согласиться. Верно ведь- отчего злодей не прихватил богатые меха? Да и пятьсот рублей в портмоне оставил?

— Доводы верные, — твёрдо ответил полицейский чиновник.

Возразить и вправду, пока было совершенно нечего. Всё получалось так, что все улики имелись против Жемчугова и Крылова.

— Ну, вот и хорошо, — подвёл черту под разговором Кошко.

— Разрешите идти?

— Конечно, конечно.

И Кошко опять стал читать отчёты, а Стабров покинул кабинет, не забыл впрочем, и свой конверт на столе.

ГЛАВА 5 Минаков на бойне

После обеда всегда было и работать легче. Тем более, расположился он на сиденье, за спиной извозчика, направлявшего свою кобылу на окраину Москвы. Сейчас, от греха, Александр Владимирович, оделся попроще, да и сапоги старые одел, не забыл и брезентовый плащ, в котором по грибы ходил. А пока, газетка в руки, да мягкая подушечка под спину.

— Скоро будем, ваше благородие.

— Там, на месте, обождёшь меня, Пантелей. Я быстро.

— Что делать… — уже грустно ответил извозчик, — Обождём.

У ворот этого предприятия стояли ряды повозок, ожидая своей очереди. Иногда воротник выходил, и выкликал торговцев, и те заводили свои возы, что бы получить заказанное мясо.

Минаков предъявил жетон на входе, рослый мужчина кивнул и басовито заметил:

— Провожу я вас, ваше благородие. К управляющему, в контору. У нас всё же, для человека непривычного неблаговидно, — заковыристо выразился этот любитель словесности.

Ту открылись другие ворота, и на территорию стали загонять коровье стадо. Животные жалобно мычали, предчувствуя свою печальную участь. Чуть дальше и начинался узкий загон. Железные решётки делали ограничивали движение скота.

— Пойдёмте. Чего тут смотреть? А то и мяса есть потом не захотите, — обеспокоился о нём такой заботливый работник, — вот, и здание конторы.

Ну да, двухэтажное здание, псевдорусский стиль, прямо как на фотографических карточках. Ага, и на крыльце греются две толстенные кошки. Минаков поднимал ноги повыше, что бы не наступить на их полосатые хвосты.

На втором этаже и оказалась контора, где за столом сидел субъект в клетчатом костюме, и пресс папье обрабатывал лист бумаги. Мешать было невежливо, так что полицейский надзиратель деликатно подождал.

— Чего, Хрущёв!

— Да, Василий Силантьевич, к вам из сыскной полиции. Его благородие Минаков Александр Владимирович, — представил полицейского работник, справившись не хуже старого распорядителя дворянской усадьбы.

— Присаживайтесь, — предложил управляющий, — чем обязан? Хрущёв, скажи там, что бы чаю принесли.

— Дело такое… Нужно узнать, среди ваших забойщиков скота, не было знакомых этих господ? — и Минаков предъявил копии фотокарточек из паспортов.

Тем временем принесли поднос с горячим чаем и блюдечком с баранкам и сахаром.

— Так… Ну, по двое сюда забойщиков приводи, понял ли, Хрущёв? Но, что бы они в чистом приходили! Сами понимаете, Александр Владимирович, работа у нас такая, — и холёными пальцами управляющий взялся за ручку подстаканника.

Вскоре мимо стола, мимо полицейского надзирателя, прошло сорок человек. Когда всё это закончилось, Василий Силантьевич пододвинул карточки к Минакову и тихо произнёс:

— А отчего вы решили, что убийца с нашей бойни?

— Пустил кровь он уж больно умело. Так что вся кровь вытекла.

— Ага, — и ровным тоном Василий Силантьевич уточнил, — яремная и бедренная артерии… — он допил чай, побарабанил пальцами по столу, и выдал, — так и охотник мог. И они добычу обескровливают, не только мясники.

Минаков поднялся, и с благодарностью кивнул этому разумному человеку. И верно, убийцей мог быть и охотник…

ГЛАВА 6 В ателье на Кузнецком Мосту

— Сегодня заедем вот сюда, — и Стабров показал жене карточку модного дома, — мне мундир заказать, а тебе платье.

— Ты такой милый, — улыбнулась Анна Аркадьевна.

Гвоздёв помалкивал. Сказать честно, не больно понимал, в чём тут дело. На Кузнецком мосту, про то каждый в Москве знал, стояли лучшие ателье и модные дома. Ехал он не спеша, поглядывая по сторонам. Место было такое. У тротуара стояло ещё три автомобиля. Как видно, автолюбитель с пассажирами тоже приехал по делам. Мимо них по тротуару прошли четверо, судя по одежде, художники, и среди них была одна барышня. Еремею показалось, что один из служителей искусства очень похож на Тулупова. Он хотел посигналить, нажать на клаксон, но лишь сказал:

— Сергей Петрович! Да это же Тулупов, не иначе!

— Ты братец, по сдержанней себя веди, — сделал замечание полицейский чиновник, — быть может, на задании человек. Сам ведь знаешь, чем твой тёзка занимается.

На такое разве возразишь? Автомобиль удалось поставить недалеко от вывески модного заведения. Стабров вышел из машины сам, и открыл дверь жене, поддерживая её за руку.

Внутри было красиво, большая комната украшена зеркалами и драпировками. К ним тут же подошёл молодой человек, изящно одетый и с ровным пробором гладко причёсанных волос.

— Добрый день, господа! — начал он свою речь сугубо по- французски, — мсье Жан Дюкло с удовольствием создаст вам лучшие наряды.

— Да вы по- русски говорите, уважаемый, — пожалел ещё видно неопытного приказчика Стабров, ответив тоже по-французски.

— С удовольствием, — не растерялся собеседник, перейдя на родную речь, — что вы пожелаете заказать?

— Мундир камер-юнкера, и платье для моей жены, для дворцовых приёмов, — старался твёрдо выговорить морской офицер.

— Вы не ошиблись с выбором! — и он прозвонил в колокольчик.

Вышла молодая барышня в безукоризненном наряде, направившись к Анне Аркадьевне.

— Меня зовут Елизавета, — заявила барышня, — Пойдёмте, я помогу вам подобрать нужный фасон.

И, шелестя нарядами, женщины исчезли за дверью. Стабров был невозмутим, хотя немного взволнован.

— А это для вас… — привлёк его внимание приказчик, — Вот, образцы шитья, ткани. Лучшие пуговицы из самого Парижа. Наше ателье славится великолепным пошивом и безукоризненным швом. А какая подкладка! Мсье Дюкло просто бог среди закройщиков. Вы не пожалеете, что обратились к нам!

— Ох, я надеюсь!

И Стабров попал в руки замерщика. Тот долго и пытливо снимал с него мерки, занося данные на лист плотной бумаги. Через полчаса всё было готово.

— Ну вот, вы довольны? Ждём вас на примерку через неделю!

Сергея Петровича оставили в покое, и тот устроился в кожаном кресле и завладел журналом «Нива». Прочитал страниц с двадцать, и только тогда из-за занавесей выпорхнула Анна Аркадьевна.

— Поехали, а то ты опоздаешь, — озабоченно взглянула женщина на настенные часы.

— Сколько мы вам должны? — поинтересовался Стабров.

Распорядительный приказчик лихо вывел сумму, заставившую Сергея Петровича слегка вздохнуть. Мотоцикл Moto-Revee-Дукс обошёлся явно дешевле. Но, надо- значит надо… И полицейский чиновник расплатился, получив взамен квитанцию, заботливо спрятанную в портмоне. Знал морской офицер обычаи московских лавочников, и не доверял им и на кончик ногтя. Но и вправду надо было торопится, и супруги спешно покинули ателье.

ГЛАВА 7 На Петровке

Анна отправилась в свой чайный магазин, «Зелёная черепаха», а Сергей Петрович всё сидел в машине и раздумывал. Дела с этим убийством были нехороши, ох нехороши… Все улики против этой незадачливой парочки из меблированных комнат. Правда, в пользу их невинности говорило отсутствие ножей, да и одежда не была кровью испачкана. Но он знал, что в суде обвинитель будет утверждать, что время спрятать улики имелось, но что убийцы заслуживают снисхождения, покойные были карточными шулерами, и прочее и прочее… Но, присяжные конечно, согласятся, и Крылов ди Жемчугов получат лет по пять каторги, это точно.

Но- видел полицейский чиновник убитых, Зеленко и Зинченко. Где с такими Крылову справится, даже с Жемчуговым вместе… Остаётся неизвестный пострадавший две недели назад. Месть- вполне внятный мотив. Да он даже в больницу не попал, и к тому же полиции не дождался… Одна надежда теперь на Никулина, если криминалист по картотеке найдёт знакомых или подельников этих карточных игроков. Тогда, глядишь и верёвочка и потянется… И откуда меха-то взялись? Лавки на Ильинке в ближайший месяц не грабили, это точно…

Еремей вёл авто небыстро, стараясь не отвлекать начальника от раздумий. Заехал в открытые ворота, Сергей Петрович кивнул городовым, и ни с кем не говоря, поднялся к себе.

Черная доска и мел на стене притягивали взгляд, и полицейский немедленно принялся чертить схему. Боялся, что упустит нечто важное. Так выходило куда нагляднее, и думалось легче. В центре оказались Зинченко и Зеленко, стрелки шли к Крылову и Жемчугову, не была забыта главная улика происшествия -меха. Также отдельной метки заслужил избитый шулерами неизвестный, и стрелка вела к тайным подельникам убитых, обозначенных латинской буквой N. Он опять посмотрел на свой чертёж, вытер руки и поднял телефонную трубку.

— Сергей Игнатьевич! Ко мне в кабинет пригласите Никулина, Минакова и Девяткина. И чай пожалуйста, на четверых.

Полицейский чиновник стоял у аспидной доски, в задумчивости постукивая пальцем около буквы N.

Сергей Петрович! Здравствуйте! — поздоровались с ним вошедшие, сразу все трое. Стабров с радостью пожал всем руки, и знаком предложил присесть.

— Чай, пожалуйста, — напомнил он, — и вот, такое дело…

Полицейский чиновник изложил подчиненным свои соображения, сделав акцент на поисках подельников Зеленко и Зинченко.

— Сергей Петрович, торговые ряды я обошёл, показания дал разносчик, Иван Лыков, из лавки купца Патрикеева Ивана Ильича, — докладывал Девяткин, — вечером, около одиннадцати пополудни, он заметил монаха около дверей меблированных комнат. Он выходил из подъезда. Лица не рассмотрел, неизвестный скрылся. Обратил внимание на походку.

— Итак, показания Жемчугова и разносчика Лыкова сходятся, — подвёл черту Стабров, — монастырь рядом. Но, показания у монахов мы брать не сможем. Единственное, попробую поговорить с настоятельницей. Николай Григорьевич? Чем вы порадуете?

— Ну что же? — и Никулин достал из своего портфеля лист бумаги, — Всего четверо человек. Черемшов Василий Иванович и Протасьев Устьян Андреевич, тоже игроки. И небезизвестный нам Громов Кирилл Александрович, скупщик краденого, и ростовщик. Не гнушается ничем, что приносит прибыль. И ещё, — он прочитал медленно, — Сигизмунд Вершпалевский. Ну, поляк этот, налётчик. Отбыл пять лет каторги. И не выговоришь имячко-то на трезвую голову. Такая вот компания подобралась.

— Уже отлично. Адреса известны?

— За пару дней обнаружим, Сергей Петрович, — обнадёжил неунывающий Девяткин, — по полицейским участкам протелефонируем, отыщуться у нас быстро. Ну, а место жительства Громова известно. На Пятницкой обретается.

— А что по телам убитых, чего нам расскажете?

— Так. Тут обстоятельно надо. Костюмы в Иркутске пошиты, в ателье Ладова. Рубашки- варшавские, с фабрики готовой одежды. Обувка- тоже оттуда. Ранения- у обоих укол в яремную вену, разрез бедренной артерии и ранение в плечо. У одного укол в левое, у другого- в правое. У Зеленко разрезана до кости ладонь, видно за нож ухватился. Умерли минуты за три, кричать не могли, кровью захлебнулись. Тела практически полностью обескровлены.

— Неплохо, — заметил Стабров, записывая себе в блокнотик.

Затем встал, и написал начальные буквы знакомцев убитых на доске мелом. Как-то веселее теперь всё выглядело, ну или полицейскому чиновнику просто так показалось.

— Ну а я съездил на бойни, — начал Девяткин, — Зрелище- не привели господь, коровы так плачут жалобно, кровищи прямо по колено. Я аж только на дичину перешёл, Сергей Петрович.

Стабров схватился за висок, и открыл ящик стола, доставая порошок аспирина. Высыпал на язык, запил чаем. Сразу боль отошла. Всё бы ничего, да как такое лело, опять вспоминалась тиковая палуба «Страшного», красная от крови. Но, спустя четыре года, голова уже не кружилась. Почти.

— И что по делу? — напомнил полицейский чиновник.

— Никто из забойщиков не опознал убитых. Но, один подсказал нечто дельное. А вдруг, злодей наш- охотник? И настоящий, кто живёт промыслом.

— Мысль дельная, Андрей Сергеевич, — похвалил Стабров, — и бил ножом знаючи… Ну а я должен посетить нашего знакомого, торговца мехами, Ивана Ильича Родькина. Ну и не забыть про Щелыгина Силантия Евстратовича.. купца первой гильдии, старшего в торговых рядах. Глядишь, что дельное подскажут о мехах.

Тянуть Сергей Петрович не стал, и поднял телефонную трубку аппарата.

— Барышня, соедините с номером… Добрый день! Силантий Евстратович на месте? Стабров Сергей Петрович. Да, в течении часа буду.

Разговор был закончен, и полицейский начальник одел кожаную куртку и кепку. Девяткин и Минаков так и стояли рядом.

— Ну а вы, Андрей Сергеевич и Александр Владимирович, обзвоните участки насчёт Черемшова, Протасьева и Вершпалевского. И сделайте визитацию к скупщику краденого господину Громову. И вот ещё что… Сделайте ещё визит на Никольскую к управляющему дома, где произошло убийство, и покажите фотокарточки этих субъектов господину Виталию Викентьевичу Симакову. Не приходили ли подобные господа к покойным Зеленко и Зинченко?

Стабров постоял с полминуты, словно разумывая, положил комплект фотокарточек в конверт и спрятал во внутренний карман куртки.

— Я же сейчас зайду к нашим гостям, Жемчугову и Крылову. Может быть, они кого и видели и смогут опознать. Да, Громова можно и завтра навестить, уже время позднее.

***