Бесплатный фрагмент - Ядовитые чувства

Глава 1

Зазвонил домофон, и моё сердце затрепетало. От эмоций захотелось плакать.

— Я не могу поверить, что ты решила вернуться обратно, — воскликнула Манька с порога, счастливо улыбаясь и закрывая за собой входную дверь.

— Привет, сестричка! Привет, моя родная… Моя ты девочка, — приговаривала я, крепко обнимая свою сестру.

— Привет, сестричка! Я так рада, что ты приехала! Мы уже столько лет с тобой не виделись, — тараторила Манька, прижимаясь ко мне, как в детстве. — Ты насовсем или как? — поинтересовалась она.

Я смахнула слёзы радости со своего лица и залепетала:

— Не знаю ещё. Давай, проходи. Раздевайся. Я пока не уверена, что хочу остаться насовсем, но на три месяца задержусь точно. У меня накопилось очень много дел, которые хочу решить именно здесь.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Манька, скидывая свою обувь и зимнюю куртку.

— Я давно хотела пройти полное обследование своего организма. Всё-таки я не посещала врачей уже семь лет. Мне не мешало бы сделать УЗИ брюшного отдела и тазобедренного. У меня был гипертрофический АИТ. Интересно, что сейчас происходит с моей щитовидкой? Биохимию крови нужно сдать на дефициты. Я же должна понимать, как на меня влияют мои чистки и исследования. Здоровый образ жизни не всегда такой здоровый, как на первый взгляд кажется. Короче, я очень рада, что мне не нужно заморачиваться. Мне всё здесь понятно. Могу пойти к врачу и объяснить ему, что меня волнует. Ты не представляешь, как я устала от польского языка. Реально соскучилась по родной речи, — призналась я. — Да, я зубы уже наконец-то себе сделаю. Звонила к ортопеду — записалась на консультацию. Знаешь, во сколько мне обошлась консультация в Варшаве?

— Я думаю, что дорого, — предположила сестра.

— Да, капец, как дорого! Только я от них ничего вразумительного не услышала, хоть и заплатила им двадцать пять долларов. А здесь всего лишь три. Нормально? А эндоскопическую капсулу там вообще не глотнуть. Серьёзные лекарства без рецепта в аптеке не купить. Ну, а консультация у каждого специалиста, естественно, денег стоит. Плюс за анализы заплати…

— А зачем тебе эндоскопическую капсулу глотать? — перебила меня сестра.

— Я давно мечтала проверить свой кишечник от начала до конца. Должна же я знать, что у меня происходит внутри. Это надо для моих исследований. Зачем тратить деньги на какие-то травы или БАДы, если у меня уже чистый кишечник. Если честно, я разочаровалась в людях. Им бы лишь бы продать или что-то втюхать. Готовы какие угодно байки травить. Обещают золотые горы, но я решила, не наступать себе на горло. Я не собираюсь продавать свою совесть, тем более обманывать людей, — эмоционально возмущалась я, приобняв свою сестру за плечи и провожая её в гостиную.

— Я всегда знала, что ты у меня другая. Это в хорошем смысле.

Я уставилась на свою сестру, вглядываясь в её красивое и круглое лицо. Почему-то вспомнила, как держала эту черноволосую малютку в своих объятиях, прижимая её к груди, когда укладывала спать.

— Проходи, Машенька. Чувствуй себя, как дома.

— Нормальная квартира у вас, — сделала она своё заключение, войдя в гостиную.

— Это был самый лучший вариант, я тебе скажу.

— О, это не обои? — удивилась моя сестра, прикоснувшись к стене.

— Нет, это бывший владелец квартиры сам рисовал узор. Видимо, хотел сделать что-то похожее на мрамор. Мне нравится, вообще-то. Красиво смотрится.

— А почему ты разочаровалась в людях?

— Я никому больше не верю, Маша. Даже близкие друзья могут вонзить нож в спину. Ты забыла, что я энерготерапевт? Я смотрю на людей, как в раскрытую книгу. Честно, устала от того, что меня используют даже те, кому я доверяла. Я на одном сеансе встретила ясновидящую девушку. Теперь мы вместе проводим духовные расследования. Наконец-то я получила подтверждения, что людей используют все, кому не лень. Ради денег они готовы душу продать не только свою, но и своих последователей. Я в шоке… Но ты не бери в голову, — прикусила я свой язык, понимая, что забегаю наперёд.

— Ладно, не буду. Я всё равно ненадолго. Папаша не выдержит с сыном больше двух часов, — предупредила Машенька, разглядывая гостиную. — А там что спальня?

Я открыла дверь, окрашенную серебряной краской, и пригласила сестру войти. В комнате из мебели стояла только двуспальная кровать.

— Да, это спальня. Хорошо, что она есть, хоть и маленькая, — залепетала я, бросив свой взгляд на невзрачные обои. Коричневый ламинат был прикрыт коврами, которые я планировала поснимать.

— Нормальная квартира. Чистая… Белый потолок.

Мы одновременно уставились на квадратную люстру.

— Евроокна стоят, жалюзи день-ночь.

— Я со старыми окнами и не сняла бы такую квартиру. Двойные рамки мыть… У меня что, дел мало? Единственное, я прикрыла бы трубы от батареи. Только ни штор, ни занавесок здесь нет. Все наши вещи остались в Польше. Сама понимаешь. Мы же ещё не определились, останемся мы в Беларуси или вернёмся обратно?

— Я поняла, — ответила Манька, закрывая дверь в спальню.

— Идём на кухню пить чай? — предложила я, вглядываясь в карие глаза своей сестры.

— Ладно, пошли, — согласилась она. — Рассказывай, как ты?

— Мне чего-то не хватает. Пока не понимаю чего? Наверное, мне просто захотелось выдохнуть немного, расслабиться на какое-то время. Я всё же живой человек, а не робот. Я вообще ничего не видела, кроме микроскопа и своих книг. Я уже пять лет, как какая-то затворница. Только и делала, что работала и училась, а жить толком — не жила. А этот год вообще был годом разочарований. Вот как купила микроскоп, так всё и началось. Год открытий какой-то. А теперь мы с мужем вообще спонтанно собрали вещи, сложили их в коробки, арендовали место в гараже под них и приехали сюда.

— А ты уже дописала первую часть своей книги или нет? Когда дашь почитать?

— Я недавно завершила первую часть. Княженика Волокитина одобрила, но осталось провести работу над ошибками.

— А это кто?

— Княженика Волокитина? Это российская писательница и коуч по писательскому искусству. Она курировала меня по первой части. Так сказать, учила писать современную литературу.

— Ого, прикольно. Я очень горжусь тобой, — радостно произнесла моя сестра, присаживаясь на табуретку.

— Очень приятно от тебя это слышать, но мне нужно свои книги ещё реализовать. Ты не представляешь, как я мечтаю увидеть их на прилавках в книжных магазинах.

— Почему же? Я тебе верю. А о чём пишешь?

Я задумалась над вопросом своей сестры, открывая крышку электрического чайника и наливая туда фильтрованную воду из графина.

— Пять лет назад я думала, что это будет роман, но естественно с особенным сюжетом. Я над этим сюжетом долго думала, а Княженика прямым текстом сказала, что в моей книге нет ничего особенного. Хотя, конечно, я так не считала. Ты знаешь сколько раз я уже переписывала свои книги? Я со счёта сбилась. Я думала, что создала три романа, а теперь понимаю, что это были всего лишь рассказы. А я так радовалась. Ха, считала их гениальными. Но Княженика дала мне понять, что мои романы ничем не отличаются от других. А я всегда хотела, чтобы отличались, понимаешь?

— Понимаю, — произнесла сестра, похлопав меня по плечу.

— Короче, Княженика сказала, что в моём сюжете не хватает антагониста. Если честно, я даже злилась, что должна его где-то откопать, выдумать. Типа, я обязана читателя с первых страниц удивить, привлечь, заманить, очаровать. Ну, ты поняла?

— Ну да, а как ты хотела?

— Я хотела меньше притворств и наигранности. Но сейчас не об этом. Должна сказать тебе спасибо, что ты сохранила мою тетрадь.

— С твоими стихами, что ли?

— Да, с моими стихами.

— Не за что. Мы с Люсей разбирали вещи на чердаке, и я подумала, что тебе пригодится. Как-никак память.

— Да, так и есть, и спасибо тебе за это. Я смеялась над этими стихами, была полностью уверена, что это мусор, но ошибалась. Наоборот! Я в какой-то момент осознала, что держу в руках настоящие эмоции, свои чувства, которые были живы. Это моё прошлое и от него не нужно бежать. Его не нужно переписывать. Я же пыталась изменить свою жизнь, обманув подсознание. Думала, что это мне поможет повлиять на будущее. Но ничего подобного. Это так не работает! Сколько бесполезных техник я переделала, ты не представляешь. Все курсы построены на самовнушении. Я же сама начинала работать, как гипнотерапевт. Но только собственная практика и духовное самопознание раскрывает абсолютно все дороги и тайны. Гипноз у многих людей просто не работает, и я даже знаю почему. Они находятся в другом гипнозе, под системными программами. Но сейчас не об этом. Я совершала много ошибок, и они меня вдохновили написать книгу.

Я открыла холодильник и достала оттуда пирожное, приговаривая:

— Это твоё любимое пирожное. Очень вкусное, но в нём нет ничего полезного. Как практикующий коуч по осознанному питанию и очищению организма, я это прекрасно знаю. Но я с пониманием принимаю вашу позицию. Если вы не собираетесь изменять свои вкусовые привычки — я не настаиваю. Это ваша жизнь и ваш выбор.

— О, спасибочки. Сладкое — это моя слабость. Так, а что насчёт антагониста?

— Я вспомнила, что антагонист был в нашей семье. Придумывать ничего не нужно! Вообще я не собиралась описывать свою семью, но в ней настоящая жизнь. Людям нужна поддержка, мотивация. Я решила добавить в книгу правдоподобности и реалистичности. Я коуч по самопознанию и осознанной жизни, а чтобы люди могли мне доверять, нужно знать обо мне хоть что-то, — отметила я, выкладывая пирожное на тарелку. — В этом мире очень много лжи, фальши и обмана. Лично я стала коучем, потому что чувствую в этом своё призвание. Я шла к этому очень длинной дорогой. Была проделана значительная работа над собой. Как никто другой, ты прекрасно знаешь, что я не родилась с золотой ложкой в зубах. Между прочим, как и большинство населения на земле.

— Да, в основном массы перебиваются от зарплаты до зарплаты, — согласилась Манька.

— И поэтому я всю жизнь гналась за финансовой независимостью. Помню, как держала книгу миллионера в руках и старалась изо всех сил вникнуть в его опыт. Автор пытался научить простую девушку быть такой, как он. Только у меня ничего не получалось. Я всё равно не догоняла, как мне стать такой? Я ведь другая! Взять даже тебя, к примеру. Я делала тебе сеанс погружения в подсознание, и что мы выяснили?

— Что я должна себя развивать в писательстве. Я в прошлом была писателем, — ответила Манька, наблюдая за каждым моим движением рук.

— То есть, мы знаем, что не бизнесмены. Мы не должны строить заводы или создавать новые рабочие места. Я рождена, чтобы воодушевлять и зажигать в сердцах у людей искру. Я способна залечивать их душевные раны. У каждой души свои задачи. У меня были другие цели изначально, а я себя искала там, где меня не было. Весь внешний мир пытается сделать из нас того, кем мы не являемся. Но стоит только переключить свой фокус вовнутрь себя — все пазлы начинают сходиться. Я теперь исключительно прислушиваюсь к себе и ясно знаю, что иду за своими мечтами. Вот и всё. Мне нравится быть собой. Я получаю удовольствие от самой себя. Мне не скучно находиться в одиночестве. Зато так я разобралась, чего хочу на самом деле, — замолчала я на мгновение.

— Ты всегда была для меня примером.

— К сожалению, не всегда хорошим. Я не могу гордиться своим прошлым, но зато я исправилась и сейчас мне есть на чём приводить примеры. Я всегда хотела помогать людям. Просто раньше не знала, чем я могу быть полезна. Машенька, ты какой чай будешь? — спросила я, услышав, как чайник закипел и выключился.

— А какой есть?

Я открыла тумбочку и показала сестре весь ассортимент.

— О, а я думала, что ты обычные чаи не пьёшь, вроде «Tess»?

— Я купила для гостей, но и сама попробовала. Вкусно, мне нравятся. Я тебе скажу, что лекарственные травы точно также закислят организм, как и любые другие чаи. И я ещё поспорила бы над их целительными действиями. Микроскоп мне раскрыл на это глаза. Я больше не летаю в облаках. Индивидуальную непереносимость тоже никто не отменял. Но я могу тебе кое-что посоветовать. Это иван-чай. Кстати, на нашем колхозном рынке нашла. Ты знаешь, мне его продала очень приятная женщина-травница. Она сказала, что сама заготавливает все свои травы и у неё этот чай оказался вкуснее, чем тот, что я покупала в Польше. Сразу видно, она знает толк в растениях. Я даже сделала анализ крови на микроскопе и после него кровь выглядела хорошо.

— А как ты это понимаешь?

— Этот чай разжижает кровь. Красные тельца, а по-другому их ещё называют эритроциты, не объединены в цепочки. А поверь, это очень важно. Хотя, конечно, этот чай я не пила с пирожными, — уточнила я. — Ты можешь просто попробовать. Вдруг в один прекрасный день ты возьмёшься за ум и прочитаешь мою книгу по питанию и очищению.

— Ох уж, наш независимый исследователь, давай свой чудо-чай. Попробую. Не могу поверить, что тебя занесло в микробиологию. Ты вообще такая молодец.

От слов сестры я почувствовала, как у меня в груди разлилась тёплая энергия.

«Она действительно мной восхищается и гордится. От неё исходит энергия любви и, судя по реакции тела, моей душе нравится. Она принимает эту любовь», — проанализировала я свои ощущения, засыпая сухие листья в заварочный чайник.

— Я себя не могу взять в руки. Хочу похудеть после родов, и не получается. Всё время срываюсь на мучное или сладкое. Но, если честно, меня сын очень выматывает. На себя вообще не хватает времени. Он с меня целый день не слазит. Я всегда с ним рядом. Стараюсь давать ему свою любовь и заботу. Хочу, чтобы он чувствовал себя защищённым. Ты сама говорила, что негативные программы закладываются с раннего детства. Вряд ли мой сын вспомнит, как я выглядела. Зато останутся чувства. Самое главное для меня, чтобы у него не было стресса и недостатка любви. Он должен получать как можно больше позитивной энергии.

— Молодец! Так держать! Только на себя забивать не нужно. Позитивная энергия нужна и тебе. От питания будет зависеть твоё физическое состояние. Ладно, ты всё равно мимо ушей пропускаешь то, что я тебе говорю.

Открыв тумбочку, я достала белую баночку с полки, поставив её на стол.

— Я привезла тебе из Польши стевию на всякий случай. Это натуральный сахарозаменитель. Попробуешь. Если ты хочешь похудеть, то я тебе рекомендую его.

— Спасибо, так и что получается, ты пишешь автобиографический роман?

— Можно и так сказать. Только моя книга — это не просто роман. Это моя философия и практика. Это способ познакомиться со мной поближе. В ней вся моя жизнь. Мои душевные травмы и самоанализ. Я рассчитываю, что это книга будет настоящим путеводителем по самоисцелению. И каждый сам решит для себя, чему он научится. Просто я когда-то писала практикум по отношениям, но я его всё время откладывала в сторону. Очень сложно создать универсальную инструкцию для всех. Я очень быстро смекнула, что психология — ничтожна! Она создана всего-то холодным умом и рассудком. В ней можно только закопаться и потеряться в самоанализе на долгие годы, как было в моём случае. Очень жаль, что парапсихология мне не открылась раньше. Чувствую, что обязана передать свои знания в письменном виде. Мне не нравится говорить на одни и те же темы постоянно, как это делают блогеры ради рекламы и продвижения своего бренда или тренинга. Я не хочу заниматься этим каждый день. Даже если я говорю об этом с разными людьми и объясняю другими словами, а может, и с актуальными примерами, то любая тема со временем становится скучной. Поэтому я решила всё самое необходимое отразить в книге. Как это делал, например, Сергей Лазарев или Майкл Ньютон. Они делились своей практикой.

— Я не знаю, о ком ты. Кто это такие? — поинтересовалась сестра, при этом нахмурив брови. Я тихо вздохнула с пониманием, ведь она никогда не интересовалась парапсихологией.

— Сергей Лазарев — это целитель, энерготерапевт и парапсихолог. Он дистанционно лечил людей. А Майкл Ньютон — гипнотерапевт и регрессолог. Он корни проблем своих пациентов искал в прошлых воплощениях.

— Значит, можно сказать, они твои коллеги?

— Можно, но у них больше практики.

— И у тебя будет больше. Ты только начала практиковать?

— В двадцать третьем году. Весной. Если бы мне кто-то сказал, что я буду парапсихологом или энерготерапевтом — я бы никогда в это не поверила. У меня же не было особенных сверхспособностей и навыков. Получается, я самостоятельно училась этому, а точнее пробуждала и развивала.

— Молодец, это круто. Мне самой до сих пор не верится, что у меня такая особенная сестра. Подумать только, простая девочка из деревни.

— Вот именно! И мне хочется до мельчайших деталей описать свой духовный путь. Показать, что таким человеком может быть каждый и нет в этом ничего ненормального. Это наша естественная особенность. Поэтому моя книга должна быть современной и интересной.

— И у каждого писателя должна быть своя изюминка, — отметила Манька, смакуя пирожное, наливая чай в кружку.

— Да, но моя книга должна вдохновлять, поддерживать и мотивировать. Также она должна быть лёгкой в чтении, простой, ясной и понятной. Я не хочу, чтобы читатель ещё сидел и гадал, что же автор имел в виду? Каждая глава у меня пишется обдуманно. Я постараюсь просто разжевать причинно-следственные связи своих мыслей и действий.

— А имя у главной героини романа твоё?

— Нет, не моё. Дело в том, что я очень долго думала над псевдонимом. Я только недавно определилась с именем.

— Наталиана тебе очень подходит. А героиню как зовут?

— Вероника, — ответила я, сделав глоток ароматного чая.

— Но ты меня очень заинтриговала своей книгой. Я хочу почитать. Можешь мне сбросить на почту?

— Хорошо, я тебе сброшу первую часть. Там о моей юности и о первых разочарованиях. Я так надеюсь, что читатель вместе со мной погрузиться в своё прошлое. Может, тоже вспомнит про свои мечты и сокровенные желания. Это очень важно. В детстве как раз очень много травм, комплексов и программ формируется.

— Я так понимаю, что это больше женский роман?

— Надеюсь, что нет. Мою книгу может прочитать каждый человек, кто чувствует, что у него есть душа. Кто работает над своим мышлением и кому мешают развиваться ядовитые эмоции и чувства.

— А что ты имеешь в виду? Почему ядовитые?

— Потому что ядовитые эмоции, например, как ненависть, блокирует любовь. Любовь — это не эмоция, а чувство. У любви самый сильный вид энергии. Она творит чудеса. Именно она вдохновляет писать картины или стихи, потому что возвышает и наполняет душу определенным сиянием и светом. Допустим, меня воодушевила написать эту книгу. Я уверена, что к любви стремиться всё живое. Все подсознательно стремятся познать эту энергию, потому что это чувство безусловно. Оно, скорее всего, подобно материнской любви, как у меня было к маме.

— О да, я очень люблю своего сына, — задумалась сестра. В этот момент я наблюдала за ней и у неё загорелись глаза.

— Давай, я сразу тебе сброшу книгу на почту, пока не забыла. Поделишься потом своими впечатлениями, хорошо?

— Договорились, — весело согласилась моя сестрёнка.

Глава 2

Я закрыла за сестрой дверь на замок и достала свой мобильный телефон из кармана чёрных брюк. Разблокировав его отпечатком пальца, открыла свою книгу.

«Сколько раз я тебя редактирую? Когда я буду довольна?» — возмущаясь, принялась я читать с самого начала, обращая внимание на пунктуацию и ошибки.

«Вероника смотрела в распахнутое окно, сидя на своём стареньком диване. Девушка радовалась прекрасной июльской погоде, но грусть не покидала её. Всё, о чём она мечтала, было разбито и растоптано. В ушах звучал голос директора школы, как вердикт:

— Вероника, пойми, у вас нет другого выбора. Только в ПТУ ты получишь образование совершенно бесплатно. Там дают общежитие.

— Да, я понимаю, — еле сдерживая слёзы, покачала головой выпускница девятого класса.

— Если твоя мать сделает справку, то и кормить тебя будут три раза бесплатно. Вам даже повезло, я скажу. Тем более в этом году ПТУ набирает группу швей, а они нынче хорошо зарабатывают, — пыталась её подбодрить темноволосая женщина.

Вероника не могла дать положительной реакции. Она в это время подавляла внутреннее возмущение.

«Супер… И ради хабзы нужно было недосыпать, что ли? Ради чего мои старания? Мама всем сердцем верила, что из меня вырастет что-то толковое», — роптала бедняжка в сердцах. Но её воспитание не позволяло спорить или огрызаться со старшими.

— Эта профессия сейчас очень востребована. Вероника, ты точно потом найдёшь работу.

— Да, моя мама тоже была швеёй.

— Вот видишь, Вероника, недаром говорят: «Яблоко от яблони недалеко падает».

«Что? Я как чувствовала, что она сейчас так скажет… Всё понятно… Чего я ожидала? Вряд ли кто-то поймёт мои чувства», — отчаялась бедняга, вздыхая горько от обиды. Она сдерживала себя, лишь бы не расплакаться. У неё было одно желание: поскорее покинуть кабинет.

— Вероника, я знаю, что ты старалась. Какой там у тебя средний балл? — спросила Валентина Васильевна, заглядывая в аттестат. — Так, так, так. Хм… Да… Что ж! Восемь баллов. Очень хорошо… Очень хорошо, Вероника… Я согласна, что в училище с таким баллом никто не идёт, но… Так, а что поделать? Надо было твоей матери делать документы вовремя. Ну, кто виноват, что вы столько лет живёте в Беларуси и до сих пор не оформили гражданство?

Вероника не стала больше сгорать от стыда и ждать сочувствия от женщины. Она молча поднялась и взяла свой аттестат из её рук. Уже сидя на диване в своём доме, девушка могла выплакаться в одиночестве и выговориться хотя бы в пустоту. Сердце разрывалась внутри. Она рыдала в свою подушку, возмущаясь от досады:

— Да сколько слёз я буду в тебя лить? Кто виноват… Представляю, как надо мной будут смеяться одноклассники. Променять мечту… Не стать мне переводчицей… Не видать мне Европу… Какой английский? Обычная швея… Вот позорище! Можно теперь забыть о путешествиях по миру. Какой смысл жить, если мои мечты не сбываются и вряд ли уже сбудутся? Зачем жить, если я никогда не поступаю так, как хочу?

Листва клёна во дворе зашумела от порыва тёплого ветра, ворвавшегося в дом. Вероника словно почувствовала его поддержку. Она поднялась со старого скрипучего дивана, и принялась поправлять тюль на распахнутом окне.

— Ещё мух мне здесь не хватает! Достали уже! Сначала на навозе сидите, потом по столу бегаете! Бациллы мне свои носите! Как будто нам с мамой делать нечего, как вас выгонять и отлавливать!

Таким образом Вероника отвлеклась от своей печали. Смахнув слёзы, девушка увидела на полке синюю тетрадь со своими стихами. Она взяла её в руки и открыла. В глаза бросились строчки:

«Пусть за окном будет ночь,

А в душе твоей морозы.

Грусть, печаль гони ты прочь

И не плачь, сдержи ты слёзы.

Всем трудно жить теперь.

Ты лишь собою оставайся!

Всё будет хорошо, поверь!

Доверяй себе и не сдавайся!»

Вероника закрыла тетрадь и вернула её на место. Затем громко выдохнула и подошла к зеркалу, чтобы привести себя в порядок.

«Всё будет хорошо, главное, в это верить. Прям как в сказке „Золушка“. Но я же не в сказке!» — вздыхала она, вглядываясь в своё отражение. На неё смотрела шестнадцатилетняя девушка, которая выглядела очень несчастной и усталой. Черты лица были притягательными, но не нежными и не милыми, как ей казалось. Она имела собственные, завышенные стандарты красоты, и не могла себя объективно оценить. Свою внешность она считала ничем не привлекательной и уж точно не особенной. Нос был не идеальным, с веснушками. В семь лет девочка стала замечать горбинку и изменения на своём лице. Оно вытянулось и превратилась в худощавое и овальное. Со стороны кожа выглядела бархатной, но Вероника не чувствовала гладкость и нежность под пальцами. Единственное, что ей нравилось, так это глубокий взгляд карих глаз с длинными ресницами.

«А ведь могло быть и хуже с моим-то везением», — подумала она, развернувшись боком перед зеркалом. Девушка оценила свою фигуру и лицо в профиль, нахмурив брови.

«Нет, но жить можно! Нашла проблему. Рост у меня не тот. Ноги не от ушей. Не модель, что тут скажешь? Что теперь делать? Хорошо, что хоть талия есть. Вроде, как плоский даже живот. И, между прочим, ноги ровные. Ладно, прорвёмся.

Вероника взяла расчёску и собрала свои блестящие светло-русые волосы в высокий хвост.

«К чему не подкопаешься, так это к бровям. Ну, может быть, и к губам. Ай! Я всё равно буду счастливой! А что ты здесь делаешь? Вообще тут ни к месту», — бурчала она, снимая с зеркала атласную ленту с выпускного. Скрутив в клубок и, закинув в ящик с шарфиками, девушка заметила лёгкий парео из шифона ярко бирюзового цвета. Она вытянула его из стопки и накинула на одно плечо.

«Вау! Какой красивый цвет! Он мне к лицу. Может, у этой профессии всё же есть какие-то плюсы», — задумалась Вероника, улыбаясь и наматывая на себя шарф.

«Хм, а ведь я смогу шить себе одежду или даже перешивать. Весь чердак забит старыми вещами. Нужно туда как-нибудь наведаться, но не сейчас. Я всё равно шить ещё не умею. Но как только научусь, точно буду всегда красиво одета. Да! Сто пудов! Так и будет! Мне ещё многие позавидуют».

У Вероники улыбка сошла с губ, и она сложила шарф обратно.

«Что я несу? Чему завидовать? Можно подумать, что с другой профессией я бы не смогла себе купить красивое платье?»

Посмотрев по сторонам, Вероника обратила внимание на мебель в доме и громко вздохнула.

«Когда я уже смогу зарабатывать нормальные деньги? Как я мечтаю сделать здесь ремонт. Я бы поменяла бы всю мебель. Диван этот скрипучий с пружинами давно пора выкинуть на свалку. Невозможно спать на нём».

— Ой, блин! — выругалась она вслух, увидев лицо в отражении зеркала. — Вера? Вера, блин, ты меня напугала! Верунчик моя приехала! У меня чуть сердце в пятки не ушло! — эмоционально воскликнула бедняга от испуга и от радости одновременно.

— Да, это я, — отозвалась красавица, заглянув в распахнутое окно.

— Как я рада! А-а-ай, Верунчик! — рванула Вероника к ней, убирая тюль и протягивая руки к лицу подруги. — Ты когда приехала? Девочка моя, а почему не позвонила? — лепетала она, целуя её в щёки.

— Чего-чего? Вот колхоз у вас здесь! Когда мобилу купишь, Ника? Я звонила тебе! А почему не дозвонилась, как думаешь? Может, у кого-то телефон отключён?

Выпускница бросила свой взгляд на розетку от телефона и выругалась:

— Б***, точно. Это видимо мама хотела, чтобы я выспалась. А я-то думаю, почему такая тишина? Никто не звонит. А ещё так удивлялась про себя, что на Антона это не похоже.

— Опаньки! Что за Антон?

— Ой, Верка, да никто.

— Что значит, никто? У моей подруги есть какой-то пацан, а я о нём ничего не знаю.

— Вера, какой пацан? Скажешь тоже… Это длинная история. Как-нибудь потом расскажу. Лучше скажи, как ты? — перебила Вероника подругу, заглянув за тумбочку. Она вставила шнур от телефона в розетку, внимательно слушая красавицу.

— У меня всё классно. Я с новым парнем начала встречаться. Он такой клёвый… Боюсь сглазить. Я как только чем-то довольна, так у меня всё потом наперекосяк. Я как будто проклята. Короче, пока меня всё устраивает. Что за Антон? Давай колись, недотрога ты наша.

— Вера, честно говоря, мне некогда рассказывать. У меня на сегодня работы выше крыши. Только посмотри на этот базар! — сказала девушка и осмотрелась вокруг, взявшись за голову. — Нужно ещё постель за всеми застелить, пол помыть, поесть приготовить, морковь прополоть. А если дождя не будет — придётся огород поливать.

— Да, уж! Сочувствую, Ника. На сегодня, кажется, дождь не обещали. Придётся тебе воду из колодца таскать.

— Да, достало это всё. Верочка, я очень рада тебя видеть, но у меня реально дофига дел. Я даже не знаю, с чего начать?

— Сколько тебя помню, Ника, у тебя всегда было много дел. Когда у тебя их нет? Когда ни придёшь — всегда не вовремя. Я в кои-то веки выбралась в ваше захолустье, а ты не можешь с подругой двадцать минут посидеть. Нормально вообще? — высказалась Вера, обиженно надув свои губы и хлопнув рукой по старенькому подоконнику, окрашенному белой краской.

— Ладно-ладно. Я, конечно же, очень хочу с тобой поболтать. Тем более есть, что рассказать, — затараторила Вероника, заправляя тюль за спинку дивана. — Я сейчас выйду к тебе. Подожди, моё солнце, — попросила она и, поднявшись с дивана, вышла на улицу. — Наконец-то ты приехала! Я так скучала по тебе! — воскликнула девушка, обнимая подругу и чувствуя в объятиях её хрупкое тело. — Ты такая худенькая, Верка. Прямо стройняшка, — восхищалась она, взглянув на красавицу оценивающе.

— А то! Конечно, — покрутилась Вера перед подругой кокетливо. — Я скучала по нашим с тобой разговорам. Мы не виделись уже год. Это капец! Давай, рассказывай, как ты здесь?

— Ой, я даже не знаю с чего начать, Верунчик?

Вероника села на лавочку возле самого порога дома, грустно взглянув на симметричное лицо подруги.

— Короче, я подала документы в хабзу.

— Чё? Куда ты подала? В ПТУ? Ты что ё**»? Н***? — удивилась Вера, распахнув широко глаза.

— Вера, а что здесь такого удивительного?

— О***? Удивительно! Ещё как удивительно! Ты же никогда тупой не была, и я что-то не припомню, чтобы ты туда собиралась. Ты вроде как в Барановичи хотела в педагогический поступать, а потом в Минск. Ты ни хрена не перепутала? Где БГУ, а где ПТУ? Почему ты передумала? — допытывалась красавица, искренне возмущаясь.

— Да потому что, Вера, я гражданка Украины. Мама платное образование не потянет, а я хочу свалить отсюда. Ни за что не останусь здесь ещё на два года, — ответила Вероника и развела руками, рассекая пространство. — Не могу я больше всё это терпеть, ты понимаешь? Я устала, — призналась она, горько вздохнув.

— Ника, я всё равно не догоняю. А хабза — это выход, что ли? — уточнила подруга и присела рядом с ней, поправляя свои длинные волосы, убирая их на одну сторону.

— Вера, мне всё равно хабза светит. Не сейчас, так после одиннадцатого класса. Тогда какая, б***, разница? Лучше уже сейчас, чем терпеть Ваню ещё два года. Я больше не хочу каждый день видеть его перекошенную физиономию. Он меня задрал до смерти! Мне только маму жалко с ним одну оставлять. Но он-то её сын, она с ним мается, а мне за что такое счастье?

— Твой братец тебя продолжает доставать и по сей день, что ли? А ты говоришь, что многое поменялось? Где, б***?

— Тшш, Вера, хватит! Не матерись, пожалуйста, соседи услышат, — перебила бедняга, оглядываясь по сторонам, как запуганный зверёк.

— Да, ты чё, Ника? Мне глубоко пофигу на твоих соседей! — буркнула красавица и облокотилась о спинку лавочки.

— Ну, естественно, Вера, тебе пофигу. Просто я не хочу, чтобы соседи потом моей маме выговаривали. Они везде свой нос суют. Ещё не хватало, чтобы мама из-за меня краснела. Поскорее бы отсюда уехать. Ты не представляешь, как эта глухомань меня задрала. Что бы я ни сделала — моих стараний никто не видит. Даже мама через раз замечает. Я вообще молчу про Ваню или про малых. Маму ещё понять можно, мы с ней как белки в колесе. Она целыми днями пашет на вонючей ферме, ради несчастных копеек. А я дома порядки навожу. Только этот порядок никто не поддерживает. Относятся ко всему, как к должному.

— А почему ты одна пашешь? Ты что единственный ребёнок в семье? А чем Ваня занимается? — перебила Вера.

— Сейчас скорее всего с друзьями поехал «тёлок» снимать, как они это называют.

— А, значит, скотина ищет себе подобных. Тебе запрещает гулять, а сам баб меняет, извини, б***, как носки. Сидишь здесь в этой клетке, как затворница. Смотри из-за него всю жизнь не проморгай! Глеба уже из-за него профукала, а какая любовь была.

— Вера, я тебя умоляю. Какая любовь? Есть человек, которого я люблю гораздо больше. И, поверь, этот человек мне дороже всего на свете.

Глава 3

— Ты сейчас о ком говоришь, Ника? Я чего-то не догоняю. Об Антоне, что ли?

— Ты гонишь, Вера? Я о маме говорю. У неё был микроинсульт недавно, и я больше всего переживаю, чтобы он не повторился снова. Ты не представляешь, как я боюсь её потерять.

— Какой кошмар!

— Да, не то слово, Вера, — вздохнула Вероника.

— Ваня своими скандалами её каждый день практически доводит. Нет ни дня, чтобы он не выносил ей мозг. Ещё не хватало, чтобы из-за меня ей от Вани доставалось. У неё давление постоянно скачет. Б***, я как на пороховой бочке живу. Всё время трясусь за неё.

— П***, веселуха! Ника, я х*** с твоего братца! Я поражаюсь, что его это, ни х***, не волнует! Он что ё*** совсем? Как можно быть таким п***?

— Ой, Вера! Его вообще ничего не волнует. Будь у нас деньги, может, мы зажили бы по-другому? А так, нет. Сидим друг у друга на голове, как в курятнике.

— Да, внутри места маловато для пятерых, но зато у вас прикольно. Снаружи дом как дом. Да, староват, деревянный, издалека даже мрачный, но зато внутри не всё так печально. Я такую планировку ни у кого не видела. Вы печку переделали, которая была на пол дома. Теперь это у вас прихожая, а не кухня. Кухню же вы из кладовки сделали. Молодцы, — подбадривала Вера, поглаживая своими тонкими пальцами подругу по руке.

— Если сравнивать с такими старыми домами, то да. Я согласна, у нас прикольно. Отчим из одной комнаты сделал две. Правда маленькие комнатки получились и двери он только в свою спальню поставил. Может, если бы в бутылку меньше заглядывал, то и детям на дверь хватило бы. Вообще-то, Верочка, я не жалуюсь. Просто меня раздражает, что всё упирается в деньги. Меня никто не понимает, а я устала спорить. Я всё вижу в другом свете. Разве за деньги здоровье не купишь? Как по мне, так это враньё! Когда маме были нужны лекарства, где она их брала? Они не из воздуха появлялись. Не за красивые же глазки ей давали таблетки в медпункте, а за деньги или в долг. Мама из долгов не вылазит. Были бы у меня деньги, я бы вообще с ней отсюда свалила. Я ненавижу эту деревню. Сколько здесь живу, всегда мечтала отсюда свалить.

— А что, у вас совсем нет родственников? Вам некому помочь?

— Нет, — покачала Вероника головой. — Мама одна. Она только на себя рассчитывает. Отчим алименты не платит. То, что Ваня зарабатывает — это только его деньги. Хотя вкусно он любит поесть. Ещё я тебе скажу, что ему сложно угодить. Он же носом крутит. А что снова суп приготовила? З*** эта картошка! А что другого нет? Сколько можно это жрать? Если хоть какую-то копейку даст маме на хлеб, то потом упрекает при каждом скандале. Мама поняла, что лучше у чужих людей возьмёт в долг, чем у него. К нему невозможно обращаться за помощью вообще.

Вера смотрела с изумлённым видом, бедняга прочла в её глазах непонимание и дикость.

— Да, ну н***! П***! Почему он такой?

— Тихо! Не матерись, Вера! Я же попросила тебя!

— Ой, забыла, Ника! Прости, — закрыла она рот рукой.

— Я не знаю почему? Я не понимала его ненависть и жестокость. Он с раннего детства начал обижать меня. Пока Люся была дома, она заступалась за меня.

— Вот, п***! Ника, это же ужасно! — выпалила Вера и, нервничая, отстранилась от спинки лавочки, как от огня. — Много тебе от него доставалось?

— Я со счета сбилась, сколько раз он меня обижал. Я боялась дома оставаться с ним наедине. Когда мама уходила на работу, я всегда испытывала панический страх. Первые пятнадцать минут были самыми жуткими. Если он в течении этого времени меня не бил, то я всё равно находилась в напряжении до прихода мамы или сестры. Я не знала, чего от него ожидать. Ты не представляешь, как медленно в такие моменты тянулось время.

Вероника видела, как подруга хочет выругаться и сдерживает себя из последних сил. Она вытаращила от удивления глаза, всё-таки выругалась:

— О***, Ника, ты никогда не рассказывала мне об этом. Это п***… Слушай, мне было всегда интересно, а где ваш отец? Почему твоя мама одна?

— Мой отец спился, и он был тираном ещё тем. Скорее всего, Ваня унаследовал что-то от него.

Подруга положила руку на грудь и умоляюще посмотрела на бедолагу.

— Ты меня прости, конечно, я не хочу тебя обидеть, но куда твоя мама смотрела?

— Вера, ты знаешь, что я ей задавала такие же вопросы. А она говорит, что отец изначально не был таким. Он после санатория начал выпивать. Его ансамбль приглашали на свадьбы. Он руководителем духового оркестра был. Мама говорила, что он умел играть на всех духовых инструментах. Там соблазна выпить было много. Со временем у него из-за пьянок начала съезжать крыша. Он ревновал маму ко всем и избивал ни за что. Однажды он сломал ей нос.

Вероника замолчала, проглатывая подступивший ком к горлу.

— П***! Вот г***! Я о***, если честно. Ой, Ника, прости за мат, пожалуйста! Больше не буду.

— Ты знаешь, Вера, какой у мамы был аккуратный, прямой нос? Никакой горбинки. Длинные густые волосы. Инсульт и головные боли, скорее всего, из-за этих травм и нервов. Да он бил её без разбору. За волосы таскал…

В этот момент девушка всё же заплакала, когда эта картина предстала перед её глазами.

— Мама говорила, что она любила длинные волосы, а из-за этого она сделала короткую стрижку, чтобы ему не за что было хвататься.

Вероника размазывала по лицу слёзы, не успевая их смахивать.

— Я помню, как расчёсывала ей голову и видела у неё залысины. Там долго не росли новые волосы, но потом всё-таки появились. Только были они уже седыми. Поэтому она начала их осветлять. Хорошо, что мама сбежала от него. Бедненькая говорила, что последней каплей было то, что он начал поднимать руку на нас. Я совсем этого не помню. Хотя сколько мне тогда было? Три года каких-то. Мама рассказывала, что он меня избил до посинения. Места живого не было…

— Б***, Ника. Я х*** с этих мужиков! Вот с***! — очень громко воскликнула красавица, подскочив на ноги от возмущения.

— Тише, Вера! Соседи точно услышат!

— Скажи, Ника, как здесь можно, б***, не материться? — возмущаясь, села подруга вновь на лавочку, взявшись за голову. — Как таких п*** земля только носит?

— Не носит, Вера! Он умер давно.

— Ой, прости, — прикусила Вера неловко верхнюю губу. — Ну, я тебе скажу, что твоя мама — герой. Сбежала, чтобы спасти своих детей! Вот это сильная женщина!

— Да, согласна. Мама рассказывала, что долго планировала этот побег. Она не могла сообщить отцу о разводе. Думала, что он убьёт её за это. Поэтому бедняжка собрала необходимые вещи втихаря и уехала, пока отец был на работе.

— И твоя мама вышла во второй раз замуж с тремя детьми?

— Да, и отчим оказался родом из Белоруссии. Они познакомились по объявлению в газете, если мне не изменяет память. Поэтому мы переехали сюда. Кстати, жили мы на набережной в Бресте какое-то время, а потом остались здесь, когда родился Серёжа и Маша.

— Так и где отчима черти носят?

— Хороший вопрос, Вера. Он укатил в Калининград и нашёл себе там другую.

— Получается, своих детей он завёз в глушь, где нет никаких возможностей для развития, а сам укатил в большой город?

— Да, Вера. Если говорить о возможностях, то ты точно подметила. Я очень хотела ходить в музыкальную школу, а здесь её не было. Так на баяне попиликала, пока учитель не уволился. Что я? Я ему никто. Обо мне он мог не думать.

— Да, но на своих детей он х*** забил, получается? Я не понимаю этого. Отцы предают своих детей. Кукушки, б***! Ну, если ты х*** отец, то помогай хотя бы своим детям. Нет, н***? У его любовницы есть дети?

— Да, две девочки. На сегодняшний день она уже не любовница. Мама же с ним развелась.

— З***! Променять своих родных детей на чужих. А ради чего? Чтобы задержаться в городе, небось? Смотри, какой расчётливый. Где село, а где Калининград. Молодец! П*** устроился. А есть там у его детей поесть или нет — его даже не волнует. А сколько тебе было лет, когда Серёжа родился? — уточнила Вера.

— Семь. Люся маме в основном помогала. Ей много досталось в своё время. Это она научила меня мыть пол, посуду. А когда родилась Машенька, я уже полным ходом помогала маме по дому и в огороде. Мне уже на тот момент десять исполнилось. Люся вышла замуж и мне уже пришлось нянчиться с малой. Я видела, что мама не могла разорваться на всех. Серёжке три года было. За ним нужен был глаз да глаз. Он мог куда угодно влезть. Мне было маму очень жаль. Она всё тянула на себе. Я сочувствовала ей всем сердцем. Она много плакала и в эти моменты мне жаловалась, что ей страшно за нас.

— Да, а у папаши сердце не болело.

— Судя по его поведению, то его мало дети беспокоили. Он свою глотку заливал. А я до сих пор помню страх на лице мамы, когда не за что было купить хлеб. Эта безысходность, в принципе, в её глазах по сей день, — выговорилась Вероника, смахивая слёзы.

— Ника, капец, тяжело вам было. Моя мама себе хоть любовника завела, когда мой отец нас бросил, чтобы он как-то помогал нам.

— Но это не про мою маму. Да и кого здесь в этом захолустье найдёшь? В её возрасте одни алкаши по деревне шастают, чекушку ищут. Она говорила, что ей не нужна ещё одна нервотрёпка. Нам Вани хватает. Он какого-то хрена на себя надел роль отца. Только кроме обязанностей, как всех строить, у него других нет и не было. Все вынуждены ходить перед ним чуть ли не на цыпочках. Серёжка с Манькой должны вести себя тише воды, ниже травы. Они не могут шуметь, играть, где не положено. Прикинь? Им нельзя трогать его вещи. Да, вообще, по сути, им лучше не попадаться ему на глаза. И, конечно, это я должна за ними следить хорошо, чтобы они у него под ногами не путались.

— Ника, я б его убила бы, лоботряс! — фыркнула подруга себе под нос, сжимая руки в кулаки.

— Я не понимаю, как такое могло уродиться? Мы же от одного отца и матери! Почему-то у нас с мамой всегда были обязательства обслуживать Ваню. Стирать его вещи, готовить ему, убирать и мыть за ним. Но при этом мы вообще не должны его трогать, желательно молча служить.

— Он вообще о***? Он что себе возомнил, что вы его служанки?

— Думаю, да. Он мне всегда говорит, что это моя бабская обязанность. Если я или мама что-то не выполним или сделаем не так — тогда в доме всегда скандал. По его мнению, мама обязана дать ему всё.

— И жизнь свою положить? Скорее бы он уже себе нашёл кого-то, да с*** бы отсюда на х***! — заявила Вера, раскрасневшись от возмущения.

— Вера, я даже представить не могу, кто за такого пойдёт? Хотя! С другими людьми он ведёт себя вполне адекватно. Строит из себя добренького. Знаешь, как это противно? Тьфу, б***. Приветливый весь такой. Отзывчивый, с***, для других, понимаешь? Меня аж подташнивать начинает, когда я вижу его лживую маску, — осуждала девушка, не скрывая презрение. — Он пускает пыль в глаза перед другими, а дома сущий дьявол! Сколько слёз мама из-за него пролила. Нам с ней проще сделать всё самим, лишь бы избежать криков и не видеть его перекошенную физиономию. Он даже после скандала может не сделать то, о чём его просили. Кусок г***, — выругалась девушка, подскочив на ноги от эмоций, нахлынувших на неё.

— Ника, б***, так он специально становится в эту позицию! Прошаренный, х***! Не такой уж и тупой, посмотри на него! — перебила Вера, поднимаясь следом за подругой.

— Конечно, мы давно с мамой это поняли. Теперь-то ты понимаешь, почему я хочу свалить отсюда? И мне уже плевать куда! Хоть на край света, лишь бы от него подальше!

— Да, Ника, теперь я понимаю, почему ты такая серьёзная. Ты моего возраста, а такое ощущение, что замужем. Пашешь, как лошадь. Никуда не ходишь, — сделала вывод красавица, приобняв подругу.

— Вера, думаешь мне не обидно, что у моих одногодок другая жизнь. Им никто не запрещает гулять, ходить на дискотеки. Даже тебе можно, хотя ты меня на год младше, — говорила Вероника, поглаживая подругу по светлым волосам.

— Так, а почему тебе нельзя на дискотеку?

— Ты что, Вера! А вдруг я залечу? По логике моего брата, я тупая и подруги мои тоже. А ты вообще приехала к бабушке, чтобы здесь б***.

— Ха-ха-ха, д***! Он явно ё***! Наш девиз непобедим! Возбудим, но не дадим! Он видимо всех равняет по тем шалавам, с которыми он тусуется. Эти ш*** ноги раздвигают перед всеми подряд, значит, и мы такие же?

— Вот именно, Вера. Ты не представляешь, как я завидую тем, у кого нет такого припыленного брата, как у меня, — призналась девушка, восхищаясь её преданностью и добротой.

— Мне так не хватает тебя и Люси, — бросила Вероника, расчувствовавшись. Она заплакала, положив голову на плечо подруги.

— А где Люся сейчас? — гладила Вера бедняжку по спине, успокаивая.

— В Сельце. Они с мужем и ребенком уехали отсюда. Прости меня, Верочка! Слушай, что мы всё обо мне, да обо мне. Расскажи лучше, как тебе в Бресте живётся?

— Я хорошо, в отличии от тебя. У меня нет такого геморроя и ё*** брата. Моему всего десять, и он пока хороший мальчик.

Вероника вздрогнула от звонка домашнего телефона.

— Это Антон, скорее всего, — предположила она, направляясь к колодцу.

— А кто этот Антон?

— Просто друг. Мы с ним познакомились, когда я к Люсе ездила,

— А ты трубку не поднимешь?

— Это надолго. У меня нет времени с ним разговаривать. Вера, полей мне, пожалуйста, я умоюсь.

Вероника набрала воду из ведра в кружку и протянула подруге черпак с водой.

— Значит, Антон — это твой друг?

Девушка, умываясь, задумалась на мгновение.

— Не знаю, Вера. Что, по-твоему, может быть на расстоянии? Дружба, конечно же.

— То есть опять телефонные созвоны? Зачем тебе такие отношения? Сколько времени это длится?

— Полгода… А что такое, Вера?

— Ничего, Ника. Вы не встречаетесь, и ты его не любишь? Тогда зачем он тебе? — требовала Вера объяснений.

— У меня к нему точно нет тех чувств, о которых я читала в романах. Так что, не знаю, что тебе ответить. Мне с ним спокойно. Я знаю, что я на нём не зациклюсь и, если мы расстанемся — мне будет фиолетово.

— Значит, ты сознаёшься, что на Глебе была зациклена и страдала из-за него? Я правильно тебя поняла?

— Как тебе сказать? Всё познаётся в сравнении. Так вот, к Глебу я и десятой доли не чувствовала того, что было к Эдику, — призналась Вероника и отвернулась, направляясь в сторону дома.

— Чё, б***? Это ещё кто? Глеб, Антон и ещё какой-то Эдик? Что за х***? Почему я ничего не знаю про Эдика? — Вера удивлённо упрекнула подругу.

— Это долгая история, Вера. Я тебе сразу сказала, — отмахивалась девушка, открывая деревянную дверь дома. Вера же весело подбежала к подруге, схватив её за локоть.

— Эй! Ты куда собралась? Не спрыгивай на самом интересном! Так не пойдет!

— Не пойдет — так поедет! — отрезала Вероника, рассмеявшись.

— Подруга, ты меня не зли! Я от тебя не отстану! Теперь я с тобой на огород пойду полоть, — хитрила Вера, мило улыбалась.

— Ага? Ты пойдёшь морковь полоть? Шутишь, что ли? — переспросила Вероника и подняла хрупкую руку своей подруги, взглянув на её ухоженный маникюр.

— Нет, ты ё***, что ли? Это я, пожалуй, погорячилась. Н***! Ты сама будешь полоть свою морковку, — весело залепетала Вера. — Ха, а так как у тебя язык будет свободен — ты мне эту длинную историю и расскажешь. Язык же у тебя будет свободным.

— Это да, Вера, но… Может, я не хочу об этом вспоминать? — протестовала девушка, рассматривая идеальные черты лица своей подруги.

— Что-то серьезное видимо случилось? Ну, пожалуйста, расскажи мне. Я же твоя подруга, — дёргала красавица подругу за рукав рубашки, стоя на пороге её дома.

— Ты мне даже имя своего парня не сказала, Вера. Почему я тебе должна всё рассказывать?

— Да, пожалуйста! Ничего интересного я не вижу в нашей истории, как по мне. Мы познакомились с Витей на Совке. Он играл на гитаре. Что ещё? — тараторила длинноволосая красавица. — Ну, нет у меня такого таланта, как у тебя. Ты прямо все детали помнишь, а я только помню, что всячески строила ему глазки.

— Всё с тобой понятно, Верка.

— Что со мной понятно? Ну, крутилась я перед ним, чтобы он меня заметил. Юбку там покороче… Грудь навыкате… Сама понимаешь. К счастью, он клюнул. И теперь мы встречаемся. Всё, твоя очередь.

— Ладно, идём в дом. Уговорила, расскажу тебе про Антона, пока посуду буду мыть. Мне всё равно первым делом кушать нужно приготовить. Скоро мама придёт голодная с обеденной дойки.

— Хорошо-хорошо, как скажешь! — воскликнула Вера, чуть ли не пританцовывая.

Глава 4

— Значит, дочка, ты хочешь поехать к Люсе?

Вероника махнула головой в знак согласия, наблюдая как Наталья Сергеевна выжимает наволочку от мыльной воды.

— Хорошо, езжай. Хоть отдохнешь немного от этих стен, — сказала Наталья Сергеевна, глубоко вздохнув. Затем она кинула наволочку в чистый тазик и вытерла руки о полотенце.

— Эх, доця, вот бы и я могла тоже куда-то сбежать отсюда. Ты не представляешь, как хочется от всего отдохнуть, особенно от Вани. Хотя бы несколько дней в тишине пожить. Жалко, что у меня отпуск аж осенью.

Вероника посмотрела на маму с пониманием и присела на корточки возле неё.

— Мамулечка, спасибо тебе за всё. Спасибо, что ты у меня есть. Спасибо, что ты меня отпускаешь, — произнесла дочь с благодарностью, обняв и поцеловав её в щеку. — Мамулька, я тебя так люблю. Как я тебе сочувствую. Ты никогда не отдыхаешь. Даже отпуск берёшь осенью, чтобы картошку копать. Что за жизнь? Ни в отпуске у тебя нет покоя, ни на выходных. Всё пашешь и пашешь…

— А ты? Тебе тоже всегда достаётся. Это мне повезло, что ты у меня есть. Я не знаю, как бы я без тебя справлялась? — призналась Наталья Сергеевна, расплакавшись.

— Ну, мам… Мамочка, не плачь.

Подросток прижала маму к себе, поглаживая беднягу по голове.

— Ну, ты чего? Не плачь, пожалуйста. Я благодарна, что именно ты моя мама. Вон у моих знакомых с мамами совсем другие отношения. Они ругаются, не понимают друг друга, а ты у меня самая лучшая на свете. Мне повезло с тобой. А у некоторых вообще нет родителей, — успокаивала дочь, сглотнув ком в горле.

— Всё-всё-всё, езжай. Тебе нужно поторопиться, а то не успеешь на автобус, — предупредила Наталья Сергеевна и смахнула слёзы.

— Да-да, я пулей сейчас соберусь. Мамуль, ещё раз спасибо.

Вероника побежала в спальню. Открыв со скрипом старый шкаф, она кидала в сумку всё самое необходимое.

«Времени выбирать у меня нет! Я не горю желанием опоздать. У Люськи по-любому найдется домашняя одежда для меня».

— Мамочка, только можно тебя попросить? Не звони Люське. Не говори, что я сегодня вечером приеду. Хочу посмотреть на её лицо. Пусть мой приезд будет сюрпризом.

— Ладно-ладно, хорошо! Люське привет передавай и Тёмочку поцелуй от меня.

— Да, мамочка, обязательно, — пообещала дочь, запихивая свои вещи, как попало.

Вероника радовалась, что смогла вырваться в другой посёлок. Её сердце трепетало от предстоящей встречи. Целый день девушка была в дороге. Ей пришлось сделать две пересадки, чтобы достичь нужного места назначения. Она остановилась около желтого дома, переводя дух. Со скрипом открылась входная дверь, и на деревянный порог вышла молодая темноволосая девушка. На ней была лёгкая рубашка и джинсовые шорты. Она была чуть выше и крупнее Вероники.

— Ника? Надо же! Ой, Ника моя приехала! — воскликнула громко зеленоглазая девушка и распахнула свои объятия, счастливо улыбаясь. Сёстры обнялись и расплакались.

— Люська, привет! Я так скучала по тебе, — призналась Вероника, прижимаясь к сестре.

— Привет, моя девочка, вот это сюрприз! Ты чего не предупредила? Я бы тебя встретила! Как ты нас нашла?

— Ха, что здесь искать? Мне мама адрес дала, а что ещё нужно? Ты же знаешь, что язык куда надо, доведёт, — весело лепетала девушка, осматриваясь вокруг. — Как вы тут живёте?

— Ну, ты что сама не видишь? Живём мы скромно. Хорошо, что нам этот дом сдали. Участок здесь большой. Огород у меня есть. Пойдём уже скорее в дом. Мне нравится это место, но бесит, что двор не огорожен. Всё, что я делаю во дворе, как на ладони, — негодовала Люся, закрывая за ними дверь.

Веранда была маленькой. Вероника осмотрела прихожую, которая больше смахивала на кухню, и сделала вывод:

— Такой же дом, как у нас точь-в-точь.

— Да, идентичная планировка внутри, как наш до ремонта, — согласилась сестра, укладывая сумки на кресло.

— Так меня раздражает это огромная печка. Третью часть комнаты занимает. Да Бог с ней с этой печкой. Ника, как я рада, что ты приехала. Тёма, чем ты там занимаешься? Иди сюда! Посмотри, кто у нас здесь! Тётя твоя приехала, сынок!

— Ника? Ника приехала! Ника! — завизжал ребёнок, выбегая из второй комнаты, что была и спальней, и гостиной одновременно. Не скрывая своей детской радости, он бросился тёте на шею.

— Артёмка, какой ты стал большой! Такой красивый мальчик. Бабушка вам передавала всем привет и просила тебя расцеловать, — весело лепетала Вероника, целуя племянника в пухлые щёчки.

— Какая ты красивая, Ника! Ты как фея! Правда, мама, она как ангел! Правда, мама? — тараторил Артём, поглаживая девичью голову своими маленькими ручками.

— Правда-правда, сына, — взъерошила Люся его волосы на голове.

— Тёмка, это ты у нас чудо. Такой красивый, ангелочек. А где твой папа? — вопросительно взглянула девушка на сестру, скидывая сандалии.

— Папа на работе, — ответил племянник. — Ника, пошли в ту комнату. Я тебе покажу свои машинки, — болтал голубоглазый мальчик, дёргая тётю за подол сарафана.

— А кто тебе, Тёма, такой красивый костюм купил?

— Мама купила. Правда, красивый? Это голубой цвет, как небо. Как у тебя платье, Ника. Правда?

— Правда, Тёмка. А когда твой папа с работы придёт? — спросила тётя, направляясь следом за племянником.

— Он в командировке, — встряла в их разговор Люся. — Приедет в конце следующей недели. Как хорошо, что ты приехала. Мне теперь хоть не скучно будет. А ты что, волосы осветлила? — спросила сестра, схватив девушку за хвост.

— Нет, конечно, они просто выгорели на солнце. А ты вот точно перекрасилась? — заметила подросток, рассматривая Люсю.

— А ты заметила, Ника? Да, я перекрасилась. Как тебе мой цвет? Это цвет баклажана.

— Тебе идёт. Ты у меня всегда была красавицей, но твой цвет мне больше нравился.

— Слушай, ты, наверное, голодная с дороги? Я сейчас нам что-нибудь сварганю, а ты пока сумку свою разбери, хорошо?

Люся открыла шкаф и переложила вещи своего мужа, освобождая полку.

— Можешь сюда складывать. Колька сейчас вахтами работает. Приедет через две недели.

— Ладно, хорошо, Люська. Ну, давай, рассказывай, как вы здесь поживаете?

— А я, Ника, разбил коленку, — залепетал племянник. — Я полез на дерево. Там была красивая гусеница. Только она меня чуть не укусила. Представляешь? Я так испугался и упал. Вот, у меня здесь вава.

— Ага, я вижу, что ты ободрал коленку. Может, пока ещё рано тебе лазить по деревьям? Как думаешь?

— Да, я больше не буду. Вот, когда вырасту — тогда я смогу залезть на самое высокое дерево.

Вероника слушала его и между делом смотрела в окно. Напротив их дома гуляла с коляской девушка подросткового возраста.

— Люся, а это кто напротив вашего дома сейчас? Ты её знаешь? — поинтересовалась она. — Я эту девчонку видела, когда сюда шла. Это, может, соседка ваша? Вот посмотри, она как раз на лавочку села.

Брюнетка вытерла руки полотенцем и глянула мельком в окно:

— Да, это Лена. Она иногда ко мне приходит, когда её сын спит.

Глаза девушки округлились после слов сестры.

— В смысле? Ты хочешь сказать, что в коляске её сын? Она сейчас со своим ребёнком гуляет?

— Ну, да. Это Егор — её сын.

— Да ладно? А я думала, она брата или сестру нянчит.

— Нет! Между прочим, её сыну полгода уже, — пояснила Люся, вытирая посуду.

— Она мать-одиночка? — поинтересовалась Вероника, переваривая информацию.

— Нет, Лена замужем. Её муж старше, вроде как на тринадцать лет. Он был её учителем физкультуры в школе.

— А почему был? — уточнила девушка, взглянув вопросительно на сестру.

— Его уволили. Понятное же дело. Он совратил малолетку.

— А-а-а… Хм, значит, Лена всё-таки малолетка? Тогда понятное дело. А сколько ей?

— Не помню. Я знаю, что она девятый класс не закончила, когда уходила в декрет. Сейчас ей, наверное, пятнадцать исполнилось.

— Пятнадцать? Как мне? Да ладно? Жесть, конечно.

«Я поражаюсь. Это же ё*** можно. П***, в таком возрасте уже детей нянчить своих», — девушка невзначай мысленно осудила ровесницу.

— Его могли посадить, если бы её родители написали заявление. Только всё обошлось. Он на ней женился и заботится о них обоих.

— Да, Люська… Так рано выскочить замуж… Она же ещё подросток. Дитя дитём, — поражалась Вероника, качая головой. — Кошмар! Но ведь, скорее всего, он женился на ней не по большой любви, а из-за залёта? Ну, типа, чтобы в тюрьму не загреметь? — рассуждала она, складывая свои вещи в шкаф.

— Только не вздумай такое ляпнуть при Лене, когда она придёт. Слышала? — угрожающе предупредила сестра, бросив строгий взгляд на Веронику, а потом в окно. — Если честно, странно, что она до сих пор не прискакала. Хотя, наверное, ещё не вечер.

«Я понятия не имею, что у Лены произошло. Вообще бывают разные ситуации у людей в жизни, но для меня это дикость. Я не знаю, как моя жизнь повернется. Что ждёт меня впереди. Только для меня это полный п***. Упаси, мой ангел-хранитель», — попросила подросток про себя, пытаясь утихомирить свои осуждающие мысли.

«Она моя ровесница… Блин, школьница… Я могла бы в этом году закончить девять классов. А Лена вообще не закончила школу. И куда она пойдёт работать после того, как выйдет из декрета?»

Вероника взглянула в окно ещё раз, наблюдая за своей одногодкой. Она не отодвигала тюль, чтобы не быть замеченной. В этот самый момент возле Елены остановился молодой парень на мотоцикле. Девушка смекнула, что они друг друга давно знают. Молодая мать с ним весело о чём-то говорила. Затем высокий парень, спортивного телосложения, завёл мотоцикл во двор и сразу следом вернулся за коляской. Елена тем временем уселась на лавочку и закурила, наслаждаясь каждой затяжкой.

«Ещё и курит… П***…. Да уж… Интересно, она грудью кормит? Как хорошо, что наша мама не курила».

Вероника испытала огромную благодарность и уважение к матери.

«Интересно, Ваня ей помогает поливать огород или она сейчас сама таскает эти тяжёлые вёдра из колодца?» — забеспокоилась дочь.

— Люся, я вспомнила, что нужно маме позвонить. Скажи ей, что я нормально добралась и всё хорошо, чтобы она там не переживала.

— Да, конечно. Позже пойду к соседке за водой и попрошу у неё позвонить. Тем более в это время наша мама на работе ещё. Она после девяти придёт. Блин, соседка спать уже ляжет. Ладно, сейчас схожу. Может, Ваня будет дома и передаст ей.

«Хм… Интересно, а какие люди здесь живут? Они чем-то отличаются от наших? Или нет разницы вообще?» — задумалась Вероника, закрывая шкаф.

— Ника! Лена идёт сюда. Я знала, что любопытство её рано или поздно сожрет. Ты только это… Э, сделай, пожалуйста, такой вид, типа, что я тебе ничего не рассказывала о ней. Хорошо?

Вероника закатила глаза, недовольно ответив сестре:

— Ты за кого меня принимаешь? Я что, по-твоему, дура совсем? Конечно, я ей ничего не скажу.

Подросток постаралась натянуть на своё лицо выражение попроще и попробовала стереть из памяти короткую биографию своей ровесницы.

— Привет, Лена! Я думала, что ты уже сегодня ко мне не придёшь, — сказала Люся рыжеволосой девушке, как только она вошла в дом.

— Да, ты чё? Сча, я тут про тебя забуду! Я хотела вырваться и раньше, да малой сегодня целый день напряжный какой-то. Сейчас Эд с ним немного посидит. А то мне нужна перезагрузка, б***, хотя бы на пять минут, — тараторила Елена, рухнув в кресло возле кухонного стола.

— Слышала, Ника? Не торопись с детьми! — обратилась Люся к сестре, когда она вышла из спальни.

— Слышала и точно не забуду. Ты так говоришь, как будто я детей никогда не нянчила. Здравствуйте, — поздоровалась Вероника с ровесницей, отметив на её лице удивление.

— Ленка, познакомься это Вероника — моя родная сестра. Кстати, Вероника твоя одногодка.

— Да? Значит, мы с тобой точно подружимся, — выпалила молодая мать, сверля одногодку своими зелёными глазами. Вероника же приветливо улыбнулась и поймала себя на мысли:

«Мне неприятно подавлять истинное отношение к людям. Я не уверена, если честно, что мы подружимся. Она вульгарная… Ни манер, ни воспитания, блин. Сомневаюсь, что у нас найдётся что-то общее».

— Ника, пожалуйста, подмети мусор возле печки, — попросила старшая сестра, указывая пальцем на совок с веником в углу.

— Ника, а ты к нам надолго?

— На неделю где-то, — ответила ровесница и взяла в руки веник.

— Ой, Ника, ну это клёво! Новые люди в селе — это круто. Как-нибудь с тобой поболтаем.

— Ага, — кивнула она, аккуратно подметая деревянный пол.

— Бабоньки, как я заколебалась. Вы не представляете! Сегодня малой так вынес мозг, что п***. З*** меня! Не знаю, что сегодня ему не хватало? Он целый день капризничал. Может, это из-за жары?

Вероника обратила внимание, как Елена, не спрашивая, схватила яблоко со стола.

«Наглость — второе счастье! Видимо, это про неё. Очень странное поведение. Может, у них с Люсей так принято? Ведёт себя, как дома. Ни я, ни мои подруги в гостях так не поступаем», — недоумевала девушка.

— Всё очень может быть. Я не поняла, а кто с малым сидит? Эд? Кем тебе этот мотоциклист приходится? — спросила Люся, высыпая черешню из ведра в тазик с водой.

— Да, это мой двоюродный брат из Федькович.

Вероника услышала знакомое название местности, но не подала виду, что её это как-то заинтересовало.

— С нашего района мальчишка. Слышала, Ника? А отдохнуть приехал или помогать? — уточнила сестра, не отвлекаясь, перебирая вишню на столе.

— Не-а, приехал на пару дней подумать над одним вопросиком. Чувак устал от своей тёлки. Бедняге нужно отдохнуть.

«От тёлки? Ну это п***! Да уж… Быдло… И она туда же, б***», — выругалась школьница про себя.

— Отдохнуть, значит… Получается, что она его напрягает? Так зачем они вместе? — Люся задала тот же вопрос, который беспокоил её сестру, но она не осмелилась и рта раскрыть.

— Всё очень сложно! — отрезала молодая мать и хмыкнула, закинув вишню себе в рот. — Кислая зараза, — скривилась она, смакуя.

— А ты как думала? Конечно, кислая после сладкого яблока. Это уже, между прочим, последняя в этом году, — отметила сестра, выкладывая ягоды в чистую тарелку.

— Наконец-то! Эти компоты катать з***. Короче, я рассказываю. Не знаю подробностей, что там к чему, но насколько я поняла. Они разошлись. Эту п*** где-то носило три месяца, а потом эта шлёндра явилась, не запылилась. Давай снова вешаться к нему на шею. Вся такая пушистая и белая… Фу, б***, аж противно!

Вероника, оторопев, бросила взгляд на сестру, а потом на своего племянника, который играл в спальне с машинками.

«Нормально? Ничего, что она матерится при малом? Люся оглохла, что ли?» — разозлилась она, еле сдерживая себя, лишь бы не сделать никому замечание.

— Короче, потом они помирились, а через неделю шаболду затошнило. И угадайте, чё выяснилось?

— Она залетела, что тут гадать? — выпалила безразлично ровесница.

— Да, б***! Прикидываете? И там срок семь недель. Да ну н***! З***? И он о чём-то ещё думает? Я не знаю, о чём тут думать? Я ему говорю: «Ты е***, что ли? Тебе три месяца наставляли рога, а ты ещё паришься? Ну, девки, б***, согласитесь. Она же п*** такая искала себе получше вариант! Брательник мой ей был, на х***, не нужен. Она е*** там с кем-то, а он на ней жениться собрался. Ну не дебил, скажите? Я уверена, что тот папаша, от которого она залетела, погнал её в шею. У них явно там не сложилось и не срослось. Но ведь и ежу понятно, что она знала о беременности, когда обратно к брату прискакала. Вот, сто пудов же! С*** пользуется его добротой.

— Ты ему всё это высказала? — перебила Люся.

— Конечно, нет! То есть, да. Но не так… Не в такой форме. Но что-то подобное пыталась ему сказать. Ну, типа: «Ты что, дурак? Нафига тебе воспитывать чужого ребёнка? Посмотри на себя! Ты молодой пацан! Ты меня, конечно, извини, но она сама виновата в том, что залетела. Пусть и расхлёбывает сама. Зачем тебе такая баба нужна? Тебе себя не жаль совсем, что ли? Н*** ломать себе жизнь?»

— Да! А где гарантии, что она не предаст ещё раз? — вклинилась Вероника, не сдержавшись, собирая мусор в совок.

— Да, точно! Я ему тоже самое сказала: «Где гарантии, что она тебя опять не продинамит?» — согласилась молодая мать, взглянув косо на ровесницу.

— А он что? — уточнила девушка, больше не скрывая своего интереса.

— А что он? Загрузился. Целый день сегодня мотается туда-сюда на мотоцикле. Особенно после того, как Егора нянчил. Что-то совсем приуныл. А я спрашиваю у него: «Посмотри на моего малого! Хочешь себе такого? Дети — это же такая ответственность. Ты точно уверен, что уже готов такого малого нянчить? Может, ещё подумаешь, пока не поздно?» Лично я бы, девчонки, реально, б***, ещё погуляла бы. С подругами на дискотеку походила бы. Мозги где были? Да, я эту девку могу даже понять. Ей явно одной не хочется маяться с малым, но он мой брат. Я не дам брательника охомутать какой-то шаболде. Она ему жизнь может сломать. Пусть катится туда, откуда припёрлась! Мой брат не должен воспитывать чужого ребёнка!

— Лена, а ты не думала, что он, может, любит её очень? И ему всё равно, что ребёнок не от него? — на полном серьёзе предположила Люся.

— Я тебя умоляю, Люся! Какая в ж*** любовь? Сегодня любит — завтра разлюбит. Он такой красивый. Толковый пацан. Б***, да он вообще чёткий чел! Умный… О***… Учится на врача в Гродно. Мне, кажется, он ещё встретит другую себе. Но, не из этих шалашовок. Вот хитрожопая! Кувыркалась там не пойми с кем и прискакала с пузом! Она меня бесит, с***! Аж, курить захотелось.

Вероника обратила внимание, что соседка очень беспокоилась за брата, но она не знала, насколько ровесница права в своих суждениях. Ведь девушка никого из них не знала лично.

— Лена, они разберутся сами. А если ты влезешь, то останешься крайней, — предупредила Люся и задумалась, рассматривая каждую вишенку, чтобы не пропустить червивую или гнилую.

— Разберутся… Ладно, девчонки, побегу домой! Покурю ещё по дороге и пойду малого спать укладывать. Вероника, а чем ты будешь заниматься сегодня вечером? Не хочешь посидеть у меня на лавочке возле дома? О себе хоть расскажешь немного. Люся, ты же не будешь против? Тебя не приглашаю, ты же у нас рано ложишься. Или ты, Вероника, тоже?

— Нет, я летом никогда рано не ложусь, — встрепенулась девушка.

— Клёво, — улыбнулась Елена и подскочила на ноги. — Ну, так чё?

Люся, отпустишь Нику?

— Да, пожалуйста. Пусть идёт, если хочет. Ты так говоришь, Лена, как будто я её держу.

— Да-да, я хочу, — подтвердила Вероника, провожая ровесницу взглядом до двери.

— Только не сидите там до утра, а то я тебя знаю, Лена. Будет завтра моя Ника целый день спать, — строго предупредила Люся.

— Ну, я не думаю, что мы будем допоздна сидеть! У Лены всё-таки ребёнок как-никак, — неуверенно предположила младшая сестра.

— У Лены есть ребёнок, а у тебя, Ника, нет. Поэтому я говорю это тебе. Не засиживайся до утра, мало ли с кем ещё познакомишься. Лена, откроешь мне дверь? Воду вылью на улицу. Ника, я пойду к соседке, маме позвоню. А ты убери со стола. Я быстро. Посмотри за Тёмой. Вернусь — будем ужинать, — строго наказала Люся и, подняв тазик со стола, пошла следом за соседкой на улицу.

— Люся, я обещаю, что не буду долго, — Вероника бросила фразу сестре в спину.

— Ника, как стемнеет, я жду тебя на лавочке напротив дома, — бросила ровесница, прежде чем Вероника закрыла за ними тяжёлую дверь.

Глава 5

— Вероника, выбирай! Ты можешь пойти полоть свёклу и лук, а можешь остаться дома и убраться здесь?

Вероника окинула взглядом комнату и громко вздохнула:

— Люся, я посмотрю, что для меня всегда работа найдётся. Нигде от неё не скрыться.

— Ну, дома у тебя нет выбора, — сказала Люся и хитро улыбнулась.

— А здесь есть? Можно подумать? — недоумевала Вероника. — Я люблю убирать в доме, так что без вариантов.

«Люблю? Ага… Прям очень, блин. Выбирай… Выбора нет. Разве у меня есть выбор? Смешно. Его не было никогда!» — слегка даже разозлилась девушка, думая об этом.

— Хорошо! Вот, Ника, смотри. Грей воду на посуду кипятильником, — предупредила сестра, доставая кипятильник с предбанника на печке.

— А если я всё это сделаю, я потом свободна? Или мне ещё придётся идти на огород? — уточнила Вероника.

— Нет! На огород не нужно. Но, а ты можешь ещё приготовить щавелевый суп? Умеешь?

— Щавель? Конечно, умею. Что за вопрос?

— Отлично. Вот когда всё сделаешь, можешь быть свободна.

— Окей! Тогда забирай Артёма с собой на улицу, чтобы он мне здесь не мешал, — попросила тётя, бросив косой взгляд на племянника, который рвал старую газету и запихивал её в рот.

— Сынок, ты зачем это делаешь? Идём лучше гулять на улицу. Будешь строить гараж для своей новой машинки?

— Да, буду, — выплюнул ребёнок бумагу изо рта на пол и оставил газету в покое, потеряв интерес к своему занятию.

— Отлично. Ты не думала газету от него прятать подальше? Сколько рук трогало её?

«Так, с чего начать? Вода будет греться долго. А полы помыть можно и в холодной воде? Ну, конечно», — рассуждала Вероника, заглянув в железное ведро.

— А воды нет. Замечательно. Люся, у вас во дворе колодца не было. Где воду можно добыть? Куда идти? Или мне нужно сперва выкопать колодец, а потом выполнить все задания? Так задача усложняется…

— Очень смешно, Ника. Ха-ха-ха, сходи к соседке.

— Хорошо, схожу. Оба-на, а он еще рабочий? — поинтересовалась девушка, бросив свой взгляд на старый кассетный магнитофон «Весна». — Это же отчим нам его подарил, когда приехал в Украину с нами знакомиться.

— Да, — подтвердила старшая сестра, бросив перед выходом на улицу.

— Чудно, — обрадовалась девушка, включив музыку.

«И что моя сестра слушает? О, группа „Рефлекс“. Вообще нормально».

Вероника принялась за работу. Уборка с музыкой шла веселее. Но некоторые песни заставляли её расчувствоваться.

«Я тебя всегда буду ждать и не буду верить слезам.

Я тебя всегда буду ждать…» — подпевала она, вспомнив разговоры с Глебом по телефону, отчего ей стало горько. Она открыла шкаф и вытащила оттуда свою синюю тетрадь и ручку.

«Почему Саша так поступила? Как она могла? Она же моя подруга. Была… Никогда её не прощу… Она лучше всех знала, как я отношусь к Глебу… Я доверяла ей и была с ней искренней», — корила себя девушка, усевшись на пол и обхватив руками колени. Выплакавшись, бедняжка записала строки, которые пришли ей на ум:

«Я так хочу освободиться!

Рабыней вашей я устала быть!

Хочу свободой насладиться.

Про всё на свете позабыть».

Вероника резко вспомнила, как находила открытую пачку сигарет на кухне. В её голову проникла навязчивая мысль:

«Может, покурить? Что я читала? Табак вызывает эйфорию и расслабление. Интересно, так ли это? Хотя сколько раз я слышала от курильщиков, что сигареты успокаивают? Почему бы это не проверить?»

Девушка быстро вскочила на ноги, подбежала к полке и вытащила одну сигарету из пачки.

«Думаю, Коля не вспомнит, сколько у него было сигарет… А где бы это сделать? От них же невыносимая вонь. Может, в чулан пойти? Точно! Люся не пользуется им. Значит, вполне подходящее место».

Вероника нашла спички и отправилась на веранду. Затем она открыла дверь в чулан и осмотрелась вокруг. Там не было ничего, кроме охапки дров. Девушка через щели в стене заметила сестру, которая копошилась в огороде.

«О, отлично. Ветер дует, значит, дым сигарет быстро выветрится», — рассчитала она и, долго не церемонясь, жадно схватила губами сигарету, как будто от неё зависела вся её жизнь. Она смело затянулась, прикуривая. После третьей тяги бедолага почувствовала огромную тяжесть в ногах и ощутила резкую тошноту, которую сменило дикое помутнение в голове, а затем слабость. Испугавшись до предобморочного состояния, она затушила сигарету и, еле-еле шевеля своим существом, вернулась в дом. Проходя мимо зеркала, девушка заметила нездоровый цвет лица. Чтобы не упасть, она быстро улеглась на кровать.

«Да, б***! Не знаю, как эта мерзость может успокаивать, но отвлекает она хорошо… Мне сейчас точно ни до кого дела нет», — размышляла она, лёжа на кровати, сдерживая рвоту.

— Фу! П***, г*** какое-то… Нужно почистить зубы… Ага… Точно не сейчас… А мне станет легче? Что, б***, люди в этом находят?

Через несколько минут Вероника почувствовала себя как прежде, и она поднялась с кровати.

«Так, на чём я остановилась? Надо воду ещё принести, посуду помыть и самой помыться не мешало бы»…

Девушка мечтала побыстрее оказаться в саду под вишней с книгой в руках. Ей хотелось поскорее переделать все дела. Когда это произошло, не было предела её радости. Она подошла к шкафу и распахнула его, воскликнув:

— Наконец-то! Неужели я всё сделала и могу быть свободной. Так-так-так… Хм…

Она пробежала взглядом по своей полке и ей бросилась в глаза книга Джудит Макнот «Благословение небес».

— Неужели я смогу тебя прочесть? Что же мне на себя напялить?

Почему я так мало вещей взяла? А что мне Люся разрешила забрать себе?

Она заглянула на вешалки, где висели вещи сестры, которые, по её словам, были на неё малы после родов.

— Ух ты! Какой нежный бледно-голубой цвет… Что это?

Она сняла с вешалки длинную голубую юбку, покрутив её в руках.

«Я не помню, чтобы Люся её носила. Это явно не её юбка. Здесь слишком узкий пояс. Надеюсь, на мне сойдётся. А что наверх надеть?» — задумалась она и достала короткий розовый топ с бахромой.

«Интересно, что из этого получится?»

Не раздумывая, девушка надела юбку и топ. Она оценила разрез спереди, который демонстрировал её стройную правую ногу.

«О! Класс! Мне очень нравится эта юбочка», — с восторгом любовалась она собой в отражении зеркала. Затем она взяла с полки книгу, ручку, тетрадь со стихами, покрывало, и отправилась в небольшой сад за домом.

Лето было в разгаре. Природа радовала своей красотой и зеленью. На улице жизнь бурлила и кипела: щебетали птицы, жужжали насекомые — всё наслаждалось солнцем и теплом.

«М-да… Сейчас бы на речку или на озеро. А здесь есть речка? Интересно, Люся отпустит меня купаться или нет?»

Вероника расстелила покрывало и уютно разместилась на нём.

«Закат будет точно крутым. Солнце ещё не село, а небо уже пурпурное», — предположила она, открыв книгу. Погрузившись в другой мир, девушка растворилась в собственном воображении от прочитанных строк.

— Привет, Ника! Чё читаешь?

Вероника дёрнулась от неожиданности.

— Привет, Ленка! Роман про девушку примерно наших лет.

— Интересно? — уточнила одногодка и присела рядом с ней.

— Да, эта любовь тех времён, когда девушки вели себя гораздо скромнее, чем сейчас. Они заботились о своей репутации. И здесь как раз история о девчонке нашего возраста, которую выставили в дурном свете. Перед ней закрылись двери в высшее общество. Никто не хотел на ней жениться, — внезапно Вероника замолчала, обратив внимание на безразличное лицо собеседницы. — Ладно… Ты сама-то что хотела?

— Да так. Хотела позвать тебя к себе на лавочку. Хочу с тобой потереть о жизни. А это что? — спросила ровесница, взяв тетрадь в руки.

— Это мои стихи.

— Серьёзно? Стихи? — удивилась Елена и начала читать вслух:

«Любовь исчезла прочь и навсегда. Теперь страдать не буду больше я.

Ты мне не нужен ни во сне, ни наяву!

Как-нибудь и без тебя я проживу…»

Вероника выхватила тетрадь у рыжеволосой красавицы из рук.

— Лена, тебе никто не говорил, что нельзя читать чужие стихи?

— Нет! А, что в этом такого?

— Ничего, кроме того, что это личное… И нужно хотя бы спросить разрешения.

— Да-да-да… Зануда! Только не злись. Лучше колись, в кого ты влюблена? Я так понимаю, ты с кем-то встречалась. И, судя по стиху, вы не вместе?

— Я ни с кем не встречалась, — отрезала Вероника и опустила голову, закрыв книгу.

— Ты ни с кем не встречалась ещё? Ну ты даёшь? Хотя ты, наверное, не даёшь? Сто пудов, ещё девственница, да? Угадала?

Вероника посмотрела на молодую мать, закатив глаза.

— П***! Ты так сказала, как будто это плохо. Мне всего-то пятнадцать. Я школьница ещё.

«Перед кем я распинаюсь? Не нужно ей выворачивать свою душу. Да, мне нужно с кем-то поговорить по душам, но не с ней точно», — подсказывала девушке её интуиция.

— Если я тебе расскажу, это останется между нами? — спросила Вероника, вздёрнув бровь.

— Что за тупой вопрос? Конечно! Отвечаю! Мой рот на замке, — показала Елена жестом руки, словно закрыла рот ключом.

— Я в шестом классе познакомилась с парнем на спортивных соревнованиях. Он сам мне оставил свой номер телефона и сказал, что будет ждать моего звонка. И так у нас закрутилось общение. Я чуть ли не каждый вечер бегала к своей однокласснице, якобы решать трудные задачи по математике. С понтом, под зонтом, что сама не справлюсь, — ухмыльнулась школьница. — А, на самом деле, я болтала с ним. Это был первый парень, который меня понимал. Я с чего-то решила, что нравлюсь ему. Короче, я была наивной дурой.

— Вы общались тупо по телефону два года? Что к чему? Это же скучно.

— Я бы так не сказала. Он был старше меня на три года и самое главное, что он был не из моей деревни. Мне было с ним интересно, — призналась одногодка, взяв яблоко на покрывале. — Обожаю белый налив. Ты будешь? — предложила она, наслаждаясь вкусом.

— Нет, Ника, спасибо, не хочу. Этого добра дома хватает. И что было дальше?

— На летних каникулах он мне назначил свидание. Приехал в деревню, но я побоялась выйти к нему. Если бы мой брат узнал, что я ушла вечером из дома, я не знаю, что он со мной бы сделал.

— С***! Ты слишком хорошая, я посмотрю. Ты не вышла и чё? Небось, он другую нашёл?

— Да, мою лучшую подругу.

— Вот с***! Но ты, Ника, сама виновата. Надо было рискнуть. А подруга умнее оказалась.

— Ага, теперь я злюсь на неё. Саша знала, что я не ровно дышу к Глебу. Не понимаю, как подруга могла со мной так поступить? Я им обоим всю душу выворачивала наизнанку, а они оба сделали мне больно. Я не могу видеть их вместе. Мне кажется, что они смеются надо мной, — призналась Вероника в своих страхах, закинув огрызок в заросли возле забора.

— Так, Ника, вставай! Идём со мной. У меня есть одна идея, — внезапно перебила ровесница, вскочив на ноги. Она подала руку Веронике, выругавшись:

— Всё, пошли всех на х***! Не кисни!

Девушка заметила хитрющий взгляд на лице Елены. Ей стало интересно, что на уме у её новой знакомой.

— Ты что задумала, Лена?

— Не парься, идём со мной! И не спрашивай куда! Поняла, Ника?

— Поняла! Сейчас только вещи занесу в дом и у Люськи отпрошусь. Жди меня здесь.

— Жду, не парься.

Вероника собрала все свои вещи и мигом отнесла их в дом. Выйдя на улицу, она заметила ровесницу рядом с сестрой на огороде.

«Лишь бы она Люсе ничего не ляпнула! Как я могу довериться незнакомому человеку? Моя искренность меня когда-нибудь погубит», — выругалась она про себя, приблизившись к девушкам.

— Соседка, можно я украду сегодня на вечер твою сестру? — спросила Елена, глядя на ровесницу.

— А я что, могу её привязать и не отпустить? Ника, ты всё сделала, о чём я тебя просила? — поинтересовалась Люся, бросив на сестру усталый взгляд.

— Да, Люська, я всё сделала. Щавель приготовила, убрала в доме. Полы хорошо помыла и пыль везде протёрла.

— О, я смотрю кто-то здесь Золушка. Люся, ты эксплуатируешь девку?

— Не говори ерунду, — отрезала брюнетка. — Молодец, Ника, тогда иди. Только ненадолго, пожалуйста. Если планируешь задержаться, то лучше предупреди, чтобы я спать могла спокойно, ладно? — говорила она, наблюдая за Артёмом. Вероника смекнула, что племянник собрался идти к ним.

— Сына, не ходи по грядкам! Подожди меня там! — громко выкрикнув, пыталась остановить мать своего ребёнка. — Я уже иду к тебе! Сейчас будем мыться, кушать и спать.

— Нет, я не буду спать, — капризничал трёхлетний мальчик, потирая глаза руками.

— Какая ты строгая, Люся. Но за Нику можешь не переживать. Она будет со мной, — вклинилась соседка.

— Что значит строгая, Лена? И никого я не эксплуатирую. У нас в семье так принято.

— Хорошо-хорошо, — согласилась рыжеволосая девушка.

— Люська, я всё поняла. Мила, ты точно не обидишься, если я уйду? Может, ты хочешь, чтобы я осталась с тобой? — переспросила Вероника у сестры.

— Ой, Ника, иди уже. Я ничего не хочу. Я так устала. Мне бы помыться и завалиться в постель. Тёма тоже спать хочет. Сегодня в обед не спал.

— Люся, но ты знаешь, где нас искать, да? Мы либо на лавочке будем, либо в гараже, окей? — предупредила Елена.

— Ага, идите уже, а то малой сюда сунется. Тёма, ты почему не слушаешь маму? Я с кем разговариваю? — услышала Вероника у себя за спиной яростный голос сестры.

— Идём, Ника, пока твоя сестра не передумала. А то ещё тебя припашет что-то сделать. Напомни, на чём мы там с тобой остановились? А, ага… Подруга… Таких ситуаций полно сплошь и рядом. Но мне интересно знать, какая у тебя была реакция? Что ты сделала? Патлы ей повыдёргивала хоть?

— Нет! Лена, ты что? Ещё чего? Мне что, делать нечего? Я сюда свалила, чтобы их не видеть.

— З***, Ника! Если бы так какая-то шваль поступила со мной, я бы ей морду разбила. А ты уехала и всё на этом? П***! Ты, б***, святая, что ли?

— А что в этом такого, Лена? Я не собираюсь ни об кого марать свои руки. Не хватало ещё, чтобы надо мной смеялись или чтобы меня жалели за спиной.

— Значит, тебе на этого Глеба было плевать с высокой колокольни?

— Ну нет, Лена! Просто понимаешь в чём дело? Как тебе объяснить? Поступок Глеба и Саши меня очень сильно унизил. А разборки и подобная канитель унизила бы меня ещё больше. Драться из-за парня? Это не про меня. Он свой выбор сделал и мне ничего не остаётся, как с этим смириться. Мне просто нужно двигаться дальше. Я пытаюсь привыкнуть жить без разговоров с ним. Да, мне пока тяжело это даётся.

— Ну, чё я тебе могу сказать, Ника? Клин клином вышибает. Тебе нужно с кем-то позажигать. Срочно! И всё наладится.

— Лена, ты гонишь, что ли? — удивилась ровесница, громко рассмеявшись. — В деревне не с кем зажигать. Тем более мой брат ко мне даже на пушечный выстрел никого не подпустит. Ты что! — пояснила она, усаживаясь на лавочку.

— А как тебе мой Эд? — внезапно задала Елена вопрос и остановилась возле калитки в свой двор. Она прислушалась, глядя на коляску во дворе и продолжила говорить:

— Бедный ребёнок отсыпается. Ты чего молчишь? Не делай вид, что ты меня не услышала. Ну? Так как он тебе? — переспросила молодая мать и села возле одногодки.

— Да что за вопрос, Лена? Ты совсем или немножко? Я в его сторону не смотрю даже. У него там девушка есть…

— Ника… А ты посмотри-посмотри! А что? Может, вы понравитесь друг другу. Неужели он вообще тебе не нравится?

— Лена, ты имеешь в виду его внешность? — уточнила Вероника, бросив непонимающий взгляд на кареглазую девушку.

— Типа того. Скажи, ты бы с ним позажигала?

— Лен, ты чего? Харе прикалываться! Ты серьёзно думаешь, что твой брат будет зажигать с малолеткой вроде меня? Не смеши, пожалуйста. Ему на меня плевать. Что я есть, что меня нет — одинаково.

— А давай проверим? — у соседки загорелись глаза, и она повеселела.

— Ой, Лена! Что проверим? Что-то мне не очень понятно, что там у тебя на уме? Давай, выкладывай! — потребовала Вероника, пнув девушку в плечо.

— Короче, Ника, я так подумала… А что, если ты соблазнишь Эдика?

— Чего? — опешила школьница, запнувшись. — В смысле соблазнишь? Лена, ты с дуба рухнула? Совсем рехнулась? Это ещё зачем?

— А так, типа, не понятно? Нужно помочь ему разобраться в себе. Тебе в себе тоже разобраться не мешало бы. Может, он передумает жениться на Ане. А что? Идея огонь. О***! Ты просто дай ему понять, что он клёвый, прикольный, п*** пацан. Точно, Ника! Зашибись план! Это гениально же! Да! Ему нужно дать понять, что он может нравиться другим бабам и всё! Дело в шляпе!

— Шляпа! Идея твоя — отстой полный! Лена, тормози, б***!

— Ника, пожалуйста, помоги. Я тебя прошу, — умоляла ровесница, состроив жалостливый вид.

— Нет! Нет, Лена! Ты реально ё***! Я школьница для него! Ты думаешь, что он на меня клюнет? Лично я в этом сомневаюсь. У меня ничего не получится. Не проси! Пацан любит другую бабу. Так что ты угомонись уже! Я не буду встревать в их отношения, ты поняла? — говорила Вероника вдумчиво и с серьёзным видом.

— Может, это не любовь, Ника? А так, тупо привычка. Кто его знает? Х***! Ой, б***! Может, и у тебя тоже самое к Глебу? Кстати! Проверь хотя бы! Пожалуйста! Глазками постреляй! Не знаю… Ради меня… Ну, Ника, — не унималась Елена, схватив беднягу за руку.

— Нет, Лена! Отвали! Успокойся, я тебе говорю!

«Кто она мне такая? Я познакомилась с ней вчера, а она мне уже предлагает какую-то нездоровую авантюру», — ругалась девушка про себя, освобождая свою руку.

— Ты такая интересная, Лена. Ответь мне, пожалуйста, а кто играет с чувствами? А вдруг я сама влюблюсь в твоего брата? И что тогда?

— А ты не влюбляйся! — выпалила одногодка, всё также умоляюще на неё глядя.

— Зашибись! Ты простая, б***, как карандаш и смотрю умная, п***. А ты можешь по щелчку пальца отключать чувства? Да? Нет? Может, научишь!

— Б***, с***! Всё с тобой понятно. Святая невинность… Баб не бью, пацанов не совращаю. Скучная… Ладно, п***, — буркнула Елена и начала шарить по карманам.

— Замечательно, Лена! Видите ли, я скучная! Серьёзно? Просто я не могу в этом участвовать. Это неправильно!

— Я уже поняла, Ника, что ты вся правильная такая. П***, тогда не знаю, что делать? Чем Эдику помочь? Как ему мозги вправить? Х*** его знает…

Елена достала сигарету и прикурила её. Вероника бросила на молодую мать косой взгляд и пересела немного дальше, когда дым пошёл в её сторону.

— Ещё и не курит… Точно святая, — недовольно буркнула соседка.

— Зачем ты меня позвала? Может, я лучше пойду читать свою книгу?

— Прости… Останься, Ника. Не куришь и здесь ты молодец. А что? Даже ни разу не пробовала, что ли?

— Пробовала… Сегодня…

— Ха-ха, да ладно? Это что, я на тебя так плохо влияю?

— Я это сделала ради интереса. Но мне не понравилось вообще. Как можно от этого кайфовать? Какая там эйфория? Ты разве не испытываешь тошноту и головокружение? Мне было очень плохо. Я думала, что ласты склею.

Елена громко рассмеялась и покачала головой.

— Ха-ха-ха, Ника… Ну ты кадристка! Да брось ты, это в первый раз так! Ты явно не от мира сего!

Вероника помахала рукой, когда одногодка выпустила дым в её сторону.

— Не дыми на меня, пожалуйста! Я ненавижу эту вонь! И ты даже себе представить не можешь насколько. Иногда мне даже хочется втащить за это.

— Ого… Ну, славу богу… Я думала ты святая, а ты оказывается всё-таки не ангел. Втащить можешь? У тебя и сейчас такое желание есть? — поинтересовалась соседка, выпуская дым изо рта кольцами.

— Я никому ещё не втащила. Ха-х, так что расслабься. Я переживу. Мы сейчас не в помещении. Здесь хотя бы есть чем дышать. Это не тоже самое, что в маленькой комнате. Ты не представляешь, какая злость закипает внутри меня, когда старший брат курит в комнате.

Вероника ткнула на жёлтый деревянный дом с зелёными ставнями на маленьких окнах, которые располагались очень близко к земле из-за низкого фундамента.

— Люськин дом похож на наш чем-то, но он только поновее будет. Наш вообще ещё из чёрных брёвен построен. Знаешь, такой скворечник, как я называю. В нём комнаты ещё меньше. А теперь раздели эту комнату на две части. И вот в одной из них я сплю с Ваней на двухэтажной кровати. И каждое утро у меня начинается не с улыбки. Не успела я глаза протереть и потянуться. Понять, где я вообще проснулась? В прекрасном мире или нет? И тут бац! Вспыхивает спичка и я понимаю, что этот мир — ад! Через пару секунд эта вонь поднимается наверх ко мне, и я задыхаюсь… Я даже порой плакала от безысходности. Ведь ничего не помогало. Хоть прячь голову под одеяло, хоть не прячь… Вот именно в эти моменты мне хотелось потушить эту сигарету об его недовольную физиономию… — рассказывала Вероника, эмоционально жестикулируя.

— Вот тебе и ангел… А я-то уже решила, что ты святая… И я так понимаю, что твоя мама не могла запретить ему курить в доме?

— Да, ему фиолетово. Скажет мама, не скажет — ему до фонаря. Он ругается с ней, а если я ему сделаю замечание — обязательно втык получу. П***! Он з*** всех, если честно… А ты, Лена, не пыталась бросить во время беременности, например?

— Я узнала, что беременна, когда ребёнок во мне зашевелился. Но, я и не пыталась бросать, — ответила молодая мать, рассматривая свои пальцы и ногти на руках.

«П***, разве такое возможно? Как можно было не заметить раньше?» — поражаясь, удивилась Вероника, не высказав вслух свои мысли.

— Ваня не мог бросить курить. Даже когда было нечего курить, он заставлял меня ходить собирать окурки.

— Какие окурки? — уточнила Елена, округлив глаза от удивления.

— Да, окурки. Он же курить научился, а деньги зарабатывать ещё нет, — возмущалась девушка.

— Это, п***, — выругалась Елена, выпучив глаза от удивления.

— Да, Лена, мне и бутылки собирать приходилось… — добавила одногодка, при этом глубоко вздохнув.

— А бутылки ещё зачем? На сигареты, что ли?

— Ещё чего? На вкусняшки… На то, что мама не могла нам позволить купить. Иногда просто на хлеб было нужно. Ты что, никогда бутылки не сдавала в магазин?

— Нет, Ника, не приходилось и слава Богу.

— Лена, ты что верующая?

— Нет, Бог меня упаси. Ой, б***, лучше я буду материться. Ника, я не понимаю, ты что брата на х*** послать не могла?

— Не могла, Лена. Если я его не слушала — он меня бил.

— П***! А мама куда смотрела?

— У Вани, когда крышу срывает, он и маму не слушает.

— Да ты гонишь? П***! Е***! — громко материлась соседка, а Вероника тем временем неловко оглядывалась по сторонам.

— Да, Лена, брат стал абсолютно неуправляемым.

— То есть он мать свою вообще ни во что не ставит? Ни о каком уважении и речи не может быть, да?

— Лена, какое уважение? Когда ему мама говорит тысячу раз: «Ванюша, сделай музыку тише, у меня голова болит, сынок. Я с работы пришла. Устала. Хочу тишины, отдохнуть». А ему по барабану. П***! Я начинаю заступаться за маму, а он мне исподтишка угрожает: «Ну, малая, молись! Пусть только мама уйдёт на работу — тебе кранты…»

Вероника вздохнула и сглотнула ком, вспоминая эти моменты, отметив про себя:

«От проблем никуда не деться. Они идут по пятам».

— Э, б***, Вероника. Да ну н***! — растерянно возмущалась одногодка, сочувствуя бедняге.

— Раньше за меня Люська заступалась. Никогда не забуду, как они подрались из-за меня. Мне было восемь тогда. Однажды я пожаловалась Люське и маме, что Ваня меня бьёт и угрожает, как только ему что-то не понравится. Они не восприняли мои жалобы всерьёз. Как-то раз мне Ваня снова пригрозил: «Пусть только мама уйдёт на работу — тебе хана! Люся пойдёт ей помогать. Тебя никто не спасёт. Молись, дура!»

У бедняжки голос задрожал и ком подступил к горлу, но она продолжила:

— И я молилась, Лена… Я реально стояла на коленях и очень горько плакала, умоляя невидимые силы меня спасти. Потом я со слезами упрашивала сестру, чтобы она меня не оставляла с братом наедине. Но она ушла… Я помню этот жуткий страх… Не успела Люся за порог ступить, как Ваня начал меня мутузить. «Я тебе говорил, чума, что тебе п***! Как ты меня, с***, бесишь! З***! Лучше бы тебя мать не рожала!» — заявил он, стиснув зубы. Я сопротивлялась… Умоляла его меня отпустить. А ему было насрать. Ему не было меня жаль. Он был словно одержим… Я кричала… Мне было страшно…

Вероника замолчала. У неё потекли слёзы, когда она вспоминала наполненные злостью глаза брата.

— О***! Это п***! Ника, успокойся, — утешала одногодка, положа Веронике руку на плечо.

— Через пару минут вбежала Люська. У неё в руках был металлический совок. Она начала лупить им брата по спине. Её лицо было красным от ярости. Она била его и плакала… Мне очень повезло, что она не ушла далеко и услышала, как я кричу. После этого, мне кажется, Ваня меня возненавидел ещё больше. Ведь из-за меня Люся к нему стала относиться по-другому.

— Да уж, Ника. Что тут скажешь? Вот и рожай после этого много детей. Спасибо… А мне Серюня: «Давай ещё девочку родим». Счас, б***! Вероника, не плачь, пожалуйста, — успокаивала Елена свою ровесницу.

— Ты не можешь себе представить, как я не хочу возвращаться домой. Я мечтаю уехать куда подальше от него. Только я всего лишь восемь классов окончила. Мне сейчас некуда бежать.

— П***! А он, с***, не хочет свалить куда-нибудь? На х***, например!

— Нет, Лена, ты что? Он сидит себе возле маминой юбки, как клещ. Такое ощущение, что пьёт нашу кровь.

— Я знаю, Ника, что нужно делать. Тебе нужен защитник. Найди себе в деревне парня сильнее брата, чтобы он поставил его на место. Да, а что? Это выход! Я тебе говорю. Тебе нужен кто-то такой, кого он будет бояться.

— Да, конечно. Он будет бояться… И я тоже такого буду бояться. Сила есть — ума не надо? Нет уж, спасибо.

— Ну, почему ты так думаешь? Слушай, мой брат едет. Он реально хороший чел. Может, он тебе поможет его на место поставить. Не хочешь с ним мутить, не надо! Но ведь вы можете же просто стать друзьями? — предположила Елена, провожая взглядом двоюродного брата, проезжавшего мимо них на мотоцикле.

Глава 6

Эдуард остановился возле девчонок, не заглушив мотор мотоцикла.

— Ну, красавицы, как дела? Кто-то умер, что ли? — весело обратился он к ним, не вставая с мотоцикла.

— Пока никто… Тьфу-тьфу-тьфу! Сплюнь, дурак, — произнесла Елена, постучав по деревянной лавочке. Вероника тем временем умоляюще посмотрела на соседку, чтобы та не вздумала ему ничего рассказывать.

— Кхе-кхе… Так это… Вероника расстроилась, потому что, б***, она… А… Она приехала немного отдохнуть от своей деревни… Ага… От огородов… А! От работы… У неё всегда много работы, понимаешь? А здесь всё та же тема. На тебе племянника в нагрузку, тот же огород, готовка, уборка… Короче, б***, ничего хорошего.

Вероника открыла рот от стыда и неловкости, бросив испепеляющий взгляд на новую знакомую.

«Лена — дура! Б***, что она несёт?» — выругалась девушка про себя.

— Лена, не преувеличивай! У меня аллергия на пыль, вот и всё. Глаза слезятся и пекут, — оправдывалась Вероника, наклонив голову, чтобы спрятать свои глаза.

— Ну, да, и это, как раз некстати… Слушай, Эд, будь другом. Покажи Веронике деревню, а то она здесь нигде не была, толком ничего не видела. Сидит, как в тюряге…

У Вероники расширились глаза, и она нервно сглотнула, проклиная про себя ровесницу за её длинный язык:

«В тюряге? П***, как стыдно… Зачем я только с ней связалась?»

— Ладно, нет проблем! Вероника, поехали!

Эдуард произнёс имя девушки, и она вздрогнула. Они одновременно взглянули друг на друга. Вероника была уверена, что не показала беспокойство на своём лице.

— Садись назад. Так и быть, покажу тебе этот посёлок. Проведу, так сказать, тебе экскурсию по его окрестностям, раз на то пошло. Раньше ты ездила на мотоциклах?

— Нет, — ответила Вероника, кивая головой.

— Не бойся, я аккуратно вожу. Обещаю, что буду медленно ехать.

Тебе не о чём беспокоиться.

Подобное предложение для школьницы звучало очень заманчиво, и она снова кивнула головой, но уже в знак согласия.

— Ты настоящий брат. Спасибо тебе. Давай, Ника, чего сидишь? Может, особое приглашение нужно? — подтолкнула рыжеволосая девушка подругу в сторону брата.

Вероника уселась на мотоцикл позади парня, ощутив неловкость от близкого мужского присутствия.

— Вероника, тебе придётся ко мне прижаться и хорошо держаться, чтобы не упасть. Если ты не заметила, у меня нет шлемов.

Девушка послушалась и неуверенно схватилась руками за рубашку.

— Нет! Так не пойдёт, Ника! Я не буду рисковать. Ты что бессмертная?

Эдуард взял школьницу за обе руки и положил их себе на живот. Бедняжка думала, что сгорит от смущения, когда её руки коснулись голого торса.

— Обними нормально и сомкни свои руки в замок, пожалуйста.

Только не отпускай меня. Мало ли рубашка порвётся. Я не хочу, чтобы ты свалилась.

Одногодки переглянулись, и Вероника дала соседке понять, что для неё это новое впечатление. Но несмотря на это, девушка сделала всё так, как он и просил. Отступать было некуда, мотоцикл тронулся.

— Спасибо, Эдик! — воскликнула Елена им вслед.

Вероника не могла расслабиться рядом с парнем. Он был первым мужчиной, которого она обнимала. Его приятный аромат пьянил её разум. Девушка всё время находилась в трепетном напряжении. Её тревожила эта близость, и даже пробуждала незнакомые чувства. Она наблюдала, как кудрявые тёмные волосы парня развевались на ветру.

Деревня оказалась чуть больше той, в которой жила Вероника. Они очень быстро объехали весь посёлок. Осматривать там было особо нечего. Неожиданно для девушки Эдуард остановился возле школы и небольшого парка около здания.

— Не хочешь пройтись по школьной территории? — предложил он.

Солнце уже спряталось за горизонт и начинало смеркаться. Школьница под впечатлением ещё не хотела завершать этот день.

— А что? Давай, — она с радостью согласилась, всё также неловко бросая на парня стеснительный взгляд.

Они прогуливались по всему периметру школьной территории. Эдуард вёл себя естественно, рассказывая ей о посёлке.

— Я сам мало, что знаю об этих местах. Может, тебе не интересно?

— Нет, мне интересно. Мне нравится тебя слушать. Сразу видно, что ты учишься на врача…

— А ты откуда знаешь, что я учусь на врача? Лена, наверное, рассказала?

«Блин, что я несу?» — одёрнула Вероника себя, прикусив язык и махнув головой в знак согласия.

— Понятно. Но я надеюсь, что тебе на самом деле интересно меня слушать. Ты скажи правду — я не обижусь.

— Да, всё нормально, — неловко ответила она, сорвав каштановый лист с дерева. — У тебя приятная речь. Нет сленговых словечек или матов. Это очень странно даже.

— А тебе маты режут уши?

— Ну, да. Есть такое дело…

— Так и что же, твои знакомые не матерятся? Никто не ругается совсем? — удивлялся студент.

— Ой, я тебя умоляю! Конечно же, ругаются. Ну, на таком чисто русском языке в деревне мало кто разговаривает. В основном на местном диалекте. А меня это очень раздражает.

— А что с диалектом не так? — переспросил парень.

— Мне деревенский диалект не нравится? Может, это неправильно, но я никогда не повторяла подобных слов из принципа. Как по мне, это признак необразованности. Сборная солянка… Не знаю, сколько там языков? Русский, белорусский, украинский, наверное. И, мне кажется, даже польский присутствует. Если верить истории, Брест и Гродно были под Польшей.

— А ты хорошо учишься?

— Я считаю, что неплохо. А вообще, я беру пример с моей мамы. Она всегда читает в свободное время, хотя поверь, у неё его почти не бывает. Мне нравится её красивая речь и почерк. Я не знаю, как у неё получается так красиво писать. Сколько я не стараюсь, у меня и близко так не выходит.

Эдуард остановился, когда они вернулись на то же самое место, где он оставил свой мотоцикл. При свете школьных фонарей парень смотрел школьнице прямо в лицо.

— Я так понимаю, Ника, что у тебя с мамой хорошие отношения?

— Да, я больше всего люблю общаться с ней. Меня никто так не понимает, как она.

— Тогда понятно. С кем поведёшься, от того и наберёшься. Но я, вообще-то, могу с пацанами материться, если честно. Просто рядом с тобой, с такой культурной девушкой, не хочется, — признался он, взглянув на девушку. — У тебя очень красивые глаза. Они с таким интересом меня изучают. Бегают любопытно. Давно на меня так откровенно никто не смотрел.

«Вот, блин… Как стыдно», — ругалась Вероника про себя. От замечания парня школьница была готова провалиться сквозь землю. Жар запылал на её щеках, превращаясь в румянец. Она огляделась вокруг в поисках оправдания.

— Мне не на кого больше смотреть. Здесь кроме нас с тобой никого нет.

«Я оправдываюсь? Б***, как неловко? Он же видит, как я засмущалась», — эти мысли заставили трепетать сердце девушки.

— Может, поедем тогда домой? В темноте мы уже ничего не увидим, — предложила Вероника, нервно потирая свои руки.

Эдуард тут же перекинул ногу через мотоцикл, согласившись с ней:

— Да, ты права. Конечно, поехали. Садись.

Веронике показалось, что он вздрогнул от прикосновений её рук у него на талии.

«Что это сейчас было? Как я могла так облажаться?» — она всю дорогу думала об этой неловкой ситуации. Эдуард подъехал к своему дому. Елена сидела по-прежнему на лавочке только уже не одна, а со своим мужем, обнимаясь с ним.

— Ну, наконец-то, блин, Эд! Ника, мы вас уже заждались, — обрадовавшись их приезду, затараторила соседка.

— А вы что здесь воркуете, голубки? Здорово, Серёга! А зачем вы

нас ждали? — спросил Эдуард, пожимая руку Сергею.

— Тоска зелёная… Мы поэтому вас ждали. Давайте сыграем в карты в гараже? Ника? Эд? — предложила Елена. — Можно ещё чаю замутить! Сергей купил очень вкусное печенье. Давайте немного посидим, — настаивала она.

— Можно чего и крепче выпить… — присоединился к её уговорам высокий блондин.

— Я, б***, сейчас кому-то выпью? — пихнула Елена мужа в плечо.

Вероника молча наблюдала, как трое между собой спорят.

— Не, Серёга, — упирался Эдуард. — Я не могу. Завтра хреново будет.

— Эд, завтра выходной. Ну чего ты?

— Вероника, б***, пошли лучше пить чай. Да ну, на х***, этих пацанов! — выругалась Елена и, подхватив девушку под руку, потянула во двор.

— Кстати, если ты переживаешь за Люсю, то я с ней добазарилась уже. Там всё норм! Она легла спать. Так что не спеши отваливать. Чем ты будешь сейчас дома заниматься? Спать или книгу свою читать? Скучно ведь. А так мы с тобой чаю бахнем. Я сейчас пойду сделаю.

— Ладно, — согласилась Вероника, когда у неё заурчал желудок…

— Чай с сахаром?

— Да…

— Эдик, проведи Нику в гараж. А ты, мой дорогой, пошли поможешь мне чай принести, — строго рявкнула Елена, запихивая мужа в веранду дома.

— Да, иду я, злючка моя.

— Ты о***! Какой пить? Ты забыл, что у тебя сын есть? Мне больше всех это нужно? Хоть бы раз к малому ночью встал.

— Может, ну этот чай. У них маленький ребенок. Пусть бы ложились отдыхать, — засомневалась школьница, неловко взглянуть на студента.

— Идём, Ника. Не обращай на них внимания. Они сами разберутся, — остановил Эдуард девушку, уводя её к кирпичному зданию.

Вероника старалась избегать зрительного контакта с красавцем. Она осознала, что совершила ошибку, нагло рассматривая его на школьном дворе.

«Выставила себя полной дурой. Теперь он решит, что понравился мне. А, типа, это не так?» — задумалась девушка, всю игру улавливая на себе пронзительный взгляд студента.

«Я реально чудесным образом стала забывать Глеба. Лена была права. Очень интересно. Это работает, получается».

— Новичкам везёт. Ника, ты уже дважды вышла первой. Дорогой мой, ты тоже выбыл из игры. Сходи-ка, посмотри, как там твой сын, пожалуйста, — подлизывалась молодая мать, поглаживая мужа по плечу.

— Да, хорошо.

Сергей тут же вскочил на ноги, устремившись к выходу. Как только он хлопнул дверью, Елена кинула карты на стол.

— Ой, б***! Забыла попросить, чтобы он чайник поставил. Может, кому-то ещё сделать чай?

— Нет, Лена, у меня ещё есть, — ответила Вероника, поднимая кружку.

— У меня тоже есть. Спасибо, Лена, не надо, — отказался Эдуард.

— Тогда я пойду себе сделаю чай. Скоро вернусь, ладно? А вы тут не скучайте, — не дожидаясь одобрительного ответа, одногодка очень быстро удалилась из гаража.

«Вот же, с***! Она же явно специально отвалила», — Вероника возмущалась внутри себя.

— Ну вот, можем сделать паузу. Ты почему не пьёшь свой чай? Ты не стесняйся, Ника. Вот, угощайся печеньем. Или оно невкусное? Может ты любишь другое?

Студент поставил тарелку с печеньем поближе к школьнице.

— Нормальное печенье. Мне разницы нет. Всё вкусно. Но если говорить о том, какое печенье я больше всего люблю, то это всё же домашнее. Знаешь, такое песочное. А если сверху полить шоколадом или сметанным кремом — это вообще будет уже торт. М-м-м, вообще пальчики оближешь.

Вероника замолчала и смутилась от соприкосновения их взглядов. У неё внутри нарастала тревога. Она отвернула голову, делая вид, что рассматривает помещение.

— Да, я тоже люблю домашнюю выпечку. Бабушка часто что-то готовит, — признался парень, откровенно глядя на неё.

Вероника засмущалась и отвела свой взгляд в другую сторону, где на стене висел постер с полуобнажённой девушкой.

— Кхе-кхе… Это знаешь… Были малолетками… Вешали всякую х***… Ой, прости, — оправдывался Эдуард, почёсывая лоб.

Вероника спросила, поднимая кружку чая со стола:

— Зачем вы их вешали? Не понимаю я.

— Хм… Ха-х… Не знаю… Просто вешали. Наверное, чтобы стены были не голые…

— А с голыми бабами?

— Но не такие уж они и голые. На них всё прикрыто. Хотя да, ты права. Фотообои можно было приклеить. Тачки… Мотоциклы…

— Красивые девушки, я согласна… — ляпнула от волнения бедняжка, не подумав.

— Нужно будет снять. Кстати, ты тоже красивая, — внезапно произнёс студент, смущая школьницу.

«Он считает меня красивой? Вот блин… Получается, он изучал меня всё это время», — смекнула девушка, неловко уставившись в свою кружку.

— А какой фильм тебе нравится? — внезапно перевёл Эдуард тему разговора.

— «Унесённые ветром», — ответила Вероника, вспомнив, как ставила себя на место героинь фильмов и романов, когда её полностью захватывал сюжет.

— Это старый фильм, а из новых какой?

— Мне не приходилось смотреть много фильмов, если честно. Времени нет на это. Из более новых? Что-то я туплю. Конечно же, «Грязные танцы».

— Ну естественно. Как же я не догадался? Что в нём все находят? — спросил он, нахмурив брови.

— Да, давай насмехайся. Не знаю, за что его любят другие, но я из-за танцев. Просто я люблю танцевать, и он вызывает во мне приятные чувства.

— Он? Ты что имеешь в виду, Ника? Ты сейчас говоришь про фильм или про актёра?

— Нет, я говорю про весь фильм. После просмотра я всегда была воодушевленная. А ты про что подумал?

— Я подумал, что ты сохнешь по Патрику Суэйзи?

— Нет, не сохну! Как это возможно? Где он, а где я?

— И он тебе не нравится? — уточнил Эдуард.

— Да, нравится. Он же красивый. Между прочим, в моём вкусе. Но что это меняет?

Парень сделал серьёзное выражение лица.

— Ничего. Хочу понять, какие парни тебе нравятся? У тебя есть кто-то сейчас? Ты по кому-то сохнешь?

От этих вопросов школьница ещё больше засмущалась, не зная, что делать в таких ситуациях.

«Что за вопросы вообще? Он хочет знать, есть ли у меня парень? Но зачем? Нужно валить! Странно всё это…» — запаниковала её внутренняя суть и она поднялась со своего места, ни разу не взглянув на красавца. Но он вскочил следом за ней и схватил её за плечи, говоря взволнованным голосом:

— Ты куда? Я тебя обидел, что ли?

Своими прикосновениями он заставил девушку взглянуть на него.

«Что за манера — щеголять в одних шортах? Рубашка нараспашку? Ну и что, что у него живот плоский. Пресс качает… Следит за собой… Красивый гад…» — возмущалась её внутренняя суть.

— Нет, Эдик… Или Эд? Как тебя называть, не знаю? — она замолчала, услышав свой взволнованный голос.

— Можешь меня называть, как угодно… Ты куда собралась? Не уходи… Так хорошо сидели. Ты даже чай свой не допила. Куда ты собралась?

Веронике показалось, что и у парня изменился голос. В ней пробуждался трепет, о котором она читала в романах.

— Подожди, Ника! Ты забыла, что мы ещё не доиграли?

— Не доиграли? — почему-то переспросила она от волнения.

Девушка не понимала, откуда в ней взялась смелость изучать его рельефную грудь, что вздымалась от его взволнованного дыхания.

«Доигралась? Лена не придёт. Она точно специально свалила… Ну, естественно… Вот же гадина какая!» — мелькнула мысль в её голове.

— Я чувствую, что Лена с Сергеем уже не вернутся. Доиграем в следующий раз.

— Я не знаю, куда они делись? Может, Егор проснулся? — начал гадать Эдуард, внезапно обняв её. Школьница вся задрожала от его поступка. Она загорелась словно спичка, но при этом её тело потряхивало, как в двадцатиградусный мороз.

«Что происходит? Зачем он меня обнял?» — недоумевала Вероника и ощутила, как приливает кровь к её щекам. Волнение предательски выходило наружу, когда она прикоснулась небрежно руками к его обнажённой груди. Ладони вспотели, а от её прерывистого дыхания у него по коже побежали мурашки и мышцы напряглись. Этот момент стал разжигать где-то внутри её сердца новое чувство.

— Ты такая маленькая, — отметил он вслух, прижимаясь к ней и касаясь её волос подбородком. — Тебя обидел мой вопрос? Ты чего так испугалась? Ты вся дрожишь? Почему ты молчишь?

— Я должна уйти, — возразила Вероника и медленно освободилась от его объятий.

— Почему? Я тебя обидел?

— Мне нужно домой, — говорила она взволнованно. — Я в такие игры не играю.

— В какие игры? Ты про «дурака»? О чём ты?

Девушка аккуратно сделала пару шагов назад, а красавец не сводил с неё глаз.

— Что это сейчас было, Эд? Ты сам хоть не забыл, по ком сохнешь ты?

— Судя по твоему выражению лица, Лена про Аню тебе что-то рассказала?

Вероника молча медленно подошла спиной к входной двери.

— Понятно…

— Всё, пока, — бросила девушка на прощание, вылетев из гаража, как ошпаренная. Она бежала домой, обдумывая произошедшее:

«Моё сердце сейчас выпрыгнет из груди. Что это было? Он зачем меня обнял? Он хотел меня поцеловать или мне показалось? Может, я ему нравлюсь? Не знаю… Но он мне точно… Что было бы, если бы я осталась? Он меня поцеловал бы или нет? Он сказал, что я красивая. Обалдеть…»

Глава 7

Вернувшись домой, Вероника вздохнула с облегчением от того, что Люська с сыном крепко спали. Она тихонько пробралась к своей кровати и аккуратно забралась под одеяло. Луна светила в её окно, а светло-голубые шторы не препятствовали потоку света. Школьница не могла уснуть, проклиная себя, что ушла.

«Я правильно сделала или нет? Какой он красивый. Но… Головой нужно думать… Он собрался жениться? Вот пусть и женится! О чём вообще я думаю? Но на меня никто так не смотрел, как он… Блин…»

Стоило ей закрыть глаза, как перед ней стоял он и смотрел на неё сводящими с ума зелёными глазами.

«Он пробудил во мне то, чего я точно не испытывала раньше. Бляха-муха… А если бы я его не оттолкнула? Он хотел меня поцеловать или нет? Почему я у него не спросила. Ага… Как я себе это представляю? Я не знаю… Теперь лежу и голову ломаю. Зачем он меня обнял? Со мной такого никогда не было… Да что же это такое?» — злилась Вероника, ворочаясь в постели. Ей показалось, что она только уснула, как вдруг её кто-то настойчиво позвал по имени:

— Ника! Просыпайся, соня! Ника, вставай. Ника, ты слышишь?

— Что-то надо прополоть? — пробурчала девушка.

— Нет, не надо, сегодня воскресенье. Мы с Тёмой идём к соседке. Я не знаю, сколько нас не будет, но мы можем там задержаться. Ника, слышишь меня?

— Слышу-слышу, — ответила Вероника и открыла глаза. Она увидела Люсю, которая собирала волосы в хвост, стоя перед зеркалом.

— А что мне делать? — потянулась она.

— Ничего, сегодня можешь отдохнуть. Спасибо, что мне помогла вчера. Щавель, кстати, очень вкусный получился.

— Никуся, а ты где вчера была? — интересовался племянник, пытаясь забраться к ней на высокую старую кровать на металлических ножках.

— Так, Тёма, ты что делаешь? Ты же уже в обуви! Куда на чистую постель? — воскликнула строго сестра, одёрнув сына за руку.

— А мне тоже интересно, где нашу принцессу носило?

Тётя наклонилась к ребёнку, поцеловав его в щеку и залепетав:

— Меня вчера принц катал по вашему королевству. Он показывал здешние достопримечательности, которых, кстати, нет.

— Тебе наше водохранилище не понравилось? — удивилась сестра.

— А водохранилище — это озеро?

— Да, между прочим, очень большое. Тёма, пошли с папой разговаривать по телефону. Ты что, не соскучился по папе?

— Соскучился-соскучился! Папа приедет, и мы пойдём на озеро. Да, мама?

— Да, сына.

— Люся, а оно далеко? Я могу туда сходить? Если что, я умею плавать.

— Знаю, это же я тебя научила. Можешь сходить. Сегодня ты свободна. Но Вероника, я могу тебе доверять? Обещай, что ты не натворишь глупостей! Хорошо?

— Обещаю, Люська.

— Хорошо, Ника, я тебе поверю. В случае чего, ключ оставь под деревянным порогом, ладно?

— Ладно, — бросила девушка сестре в спину, радуясь, что ей дали свободы на целый день.

Как только Люся закрыла за собой дверь — сердце Вероники вновь затрепетало от воспоминаний о вчерашнем вечере. Она потянулась и бодро подскочила на ноги. Новый день в жизни школьницы заиграл яркими красками. Ей хотелось петь и танцевать. Мысли о Глебе исчезли прочь. Её переполняли волнующие чувства, и они возникали при мысли об Эдуарде.

«Интересно, а Эд сейчас дома?» — волновалась девушка, направляясь к соседке. Как только она вошла во двор, ею овладела паника.

«Лишь бы его не было… Почему сердце не на месте? Как успокоиться?»

К счастью, Эдуарда нигде не было видно и она, прошмыгнув через веранду дома, постучала во входную дверь. В старых домах никаких звонков не было. Либо стучать в дверь, либо в окно, либо идти, не дожидаясь ответа.

— Ну, приветик, красотка! Заходи — не бойся, выходи — не плачь… Я видела в окно, как ты крадёшься. Не могу, смешная такая.

Эдика боишься, что ли?

— Фух… Привет, Лен! — очень тихо и неуверенно поприветствовала Вероника свою новую подругу, закрывая за собой дверь.

— Я тебя поздравляю! Он походу на тебя клюнул. Что на прогулке между вами произошло, давай рассказывай? — засыпала соседка девушку вопросами полушёпотом.

— Ничего! — резко ответила Вероника, а одногодка бросила недоверчивый взгляд.

— Ничего? Ладно, будешь мне заливать? Ника, мне не нужно чесать по ушам. Вы были вчера оба на стрёме.

— Ты, Лена, лучше расскажи, куда ты свалила?

— Я оставила вас одних и смотрю, что не зря. Ты запала на него?

— Неужели так заметно? — побледнела школьница.

— Да, у вас у обоих это написано на лицах. Так, что там вчера произошло, мне тебя пытать, что ли? Ника, давай выкладывай.

— На прогулке ничего не произошло. Ничего такого особенного. Но в гараже, когда вы ушли… Эх, блин… Я и сама не поняла, что это было? Он меня почему-то обнял и не хотел, чтобы я уходила.

— Просто обнял? — уточнила ровесница.

— Да, но перед этим он сказал, что я красивая. Что… Что ему нравятся мои глаза и он, кажется, поинтересовался, нет ли у меня парня.

Может, я не так поняла его намёк?

— Я так и знала, что вы замутите! — перебила молодая мать и продолжала усмехаться, укладывая сына на бок в кроватке.

— Лена, не выдумывай. Мы не мутим! Что за чушь? Я для него малолетка. И мне вообще, может быть, всё показалось!

Елена вздохнула, взглянув на новую подругу. По её виду читалось, насколько школьница заблуждается.

— Ника, б***, ты серьёзно? Показалось. У моего братана на лице написано, что он в шоке. Не знаю… Но вчера ты явно как-то на него повлияла.

У девушки загорелись глаза, и она не могла подавить своего интереса.

— Лена, а можешь популярнее рассказать, что именно ты сейчас имеешь в виду?

— Ну, вы оба думаете, что со стороны не видно, да? Мы с Серым ослепли по-вашему? Он на тебя всё время пялился в гараже. Я думала, он сожрёт тебя глазами.

— Да? Ты гонишь, — удивилась Вероника, не ожидая услышать такое наблюдение.

— Нет, я не гоню! Я тебе отвечаю! Сто пудов, он всё-таки запал на тебя. Думаю, что Аньке теперь точно обломится. Ты молодец, я тебе скажу! А я в тебе ещё сомневалась. А ты раз-раз и захомутала пацана! — ликовала Елена.

— Тихо говори, Лена. А вдруг кто-то услышит!

— А, не парься! Сейчас его дома нет. Он куда-то уехал, скорее всего, на озеро. Кстати, на озеро не хочешь сходить? Бабушка с Егором посидит, пока нас не будет, да и у Серёги сегодня выходной. Нужна перезагрузка всем.

— О да, это клёвая идея! Я сама только сегодня узнала, что оказывается, у вас здесь есть озеро. Конечно же, я хочу туда сходить, — оживилась школьница, отвечая шёпотом и наблюдая за Егором, который сладко засыпал.

— Тогда иди домой за купальником. И, Ника! Только не вздумай сарафан переодевать. Он клёвый. Разрезы по бокам до колена — это сейчас модно. В нём и иди.

Вероника взглянула оценивающе на свой сарафан из хлопчатобумажной ткани и весело залепетала:

— Прикинь, это мамин ещё сарафан. Она его сама сшила двадцать лет назад. У неё явно талант, правда? Смотри какие тонкие бретели.

Ровные строчки. Отпад, да?

— Да, Ника, он п***… Приталенный, с открытой спиной. То, что нужно. Думаю, брат заценит. Ты в нём прямо секси!

— Секси? В смысле, Лена?

— На коромысле… Ты как маленькая!

— Но секси звучит вульгарно! Тебе так не кажется? — возмутилась Вероника, осматривая себя.

— Да, нормально всё. Летний сарафан. Длина, как у монашки, но подчёркивает все твои прелести… Фигурка клёвая. Я тебе даже завидую. Я поправилась, хотя была худее тебя до беременности. Кажется, кто-то стучит, б***? — выругалась молодая мать.

Девушки одновременно обернулись, когда в дверь снова постучали.

— Кого там, б***, принесло? Малого разбудят, с***! Ника, давай, газуй за купальником. Одна нога здесь — другая там! Поняла?

— Хорошо-хорошо, — вновь ответила она шёпотом, направляясь следом за соседкой на улицу.

Ровесницы вышли из дома и столкнулись на пороге с коротко стриженой голубоглазой брюнеткой.

«Интересно, кто это?» — подумала школьница, проходя мимо неё к калитке.

— Здрасьте! Я ищу Эдика. Он дома сейчас? — услышала Вероника у себя за спиной голос девушки.

— Здрасьте! А вы кто? И что от него вам нужно? — спросила Елена недружелюбным голосом, как показалось её одногодке.

— Я Аня — его невеста. Так он дома или нет?

У Вероники перехватило дыхание. Настроение испортилось сразу, как только она услышала имя брюнетки.

«Аня! Его невеста! О чём я только думала? Какая она худенькая и красивая. Какая я дура! Понравилась я ему? Ага… Дура! Как хорошо, что Люськи ещё нет», — вздохнула горько девушка, открывая ключом старую и тяжёлую дверь дома.

Школьница всегда себе вправляла мозги получше других. Ей стыдно было признавать свои ошибки, но она всё равно анализ проводила самостоятельно.

«Я так и знала, что этим всё закончится. В чём я виновата? Он ведь первый начал. Да? Это всё Лена… Нет же! Это моя вина. Я же знала про Аню. Я же сама села на его мотоцикл. Могла же и спрыгнуть. Нужно жить своим умом!»

Она сбросила босоножки и достала свою тетрадь из шкафа. Затем села на кресло и, положив тетрадь на стол перед собой, стала писать:

«Мне хотелось с ним остаться.

Не уходить, не расставаться.

Увидеть его желаю я снова.

Образ его забыть не готова.

Будь всегда он рядом со мной —

Я могла бы стать звездой.

На него я бы с неба смотрела,

Своим светом его бы согрела.

Если б только я захотела,

Я бы ангелом ввысь полетела.

Мои крылья его бы хранили.

Чтоб невзгоды его обходили.

Воспарив с ним в небеса

От печалей, тревог унося,

Я бы душу его исцелила

И свободой его наградила».

Юная поэтесса отвлеклась, когда скрипнула входная дверь.

«Блин, может, это Люська вернулась?» — предположила она, закрывая тетрадь.

— Ника, ты где зависла? Сколько тебя можно ждать? Ты идёшь?

— Нет, это Лена? — вздохнула девушка с облегчением. — Куда идёшь?

— В смысле куда, б***? На озеро. Ты нормальная вообще? Мы сидим тебя ждём на лавочке. Паримся на солнце, а она никуда не собиралась даже! З***!

— Я нормальная, Лена! И всё з***, — бросила Вероника, нагрубив своей приятельнице.

— А! Всё ясно, б***! Ты слышала, да? Аня явилась, не запылилась. Это п***, да? Ну и что! Ей огромный минус! Эд от неё удрал, а она его здесь нашла. Ну, не дура ли? Ой, не могу! — говорила одногодка, как ни в чём не бывало.

— Лена, мне начихать. Веришь? — серьёзно отрезала девушка, ударив тетрадью по столу. — И хватит материться! З***! Вообще-то, ты мать! Какой пример ты малому собралась подавать? Н***, з***?

— Ого… Понятно! Точно, как моя училка… Ну ты чего? Расстроилась так из-за Эдика? Я тебя понимаю. Но, может, они расстанутся?

— Лена, прекрати нести х***, пожалуйста! С чего вдруг им расставаться? Потому что ты так решила? Он любит её. Пару дней назад, я помню, ты прямо на этом месте мне это говорила, б***! — возмущалась ровесница, хлопая по креслу.

— Ника, успокойся! Ты видела её?

— Да, Лена, я как раз-таки видела её! И что дальше? Я не слепая, б***! Она очень красивая, между прочим.

— Ну и что, Ника! Подумаешь красивая, б***! Это ещё не всё! А ты, что уродина, что ли? — спорила соседка, размахивая руками с таким же серьёзным лицом, как у Вероники.

— Лен, как ты не допетришь? Не в этом даже дело. Я не могу тебе объяснить, как я себя чувствую. Хорошо, мне х***! Так понятно? Если русский язык ты забыла, б***!

— Да поняла я уже, Ника! Поняла… Успокойся… Разве ты не хотела пойти на озеро? — спокойно уточнила Елена, присаживаясь на корточки. Облокотившись руками о колени ровесницы, красавица вглядывалась ей в лицо.

— Да, я хотела. А сейчас мне ничего не хочется, если честно, — призналась Вероника, вздыхая.

— Ника, давай я тебе кое-что скажу. Я видела Эда сегодня утром. Он был другой. Он светился прямо весь. Он таким не был, когда сюда приехал. А точнее до знакомства с тобой, он был, как унылое г***. Я не сомневаюсь, что ты ему понравилась. Мой брат никому не будет пудрить мозги. Он явно не из этих.

— Ничего он ещё не пудрил! Он меня всего-то раз обнял. Ничего же не было, — отметила школьница, смягчив своё выражение лица.

— Да, но… Ты сама говорила, Ника, что он хотел, чтобы ты осталась. Пошли, пожалуйста. Я хочу, чтобы он тебя вновь увидел. Да, Аня красивая, но она и пальца его не стоит. Она шлялась где-то, пока он из-за неё страдал и с пацанами спивался. Нормально?

Вероника вздохнула, задумавшись:

«С чего это вдруг из-за них я должна обламывать себе кайф? Я же хочу на озеро. У меня выходной. Когда ещё я смогу отдохнуть?»

— Блин, только Аня идёт с нами на озеро. Ну, типа, она не знает дорогу и нам придётся ей показать.

— Да, я тоже не знаю дорогу.

— Тогда идём с нами. Что тебе здесь делать? — спросила соседка, разводя руками. — Пожалуйста, Ника, ты очень мне нужна.

— Тогда не нужно меня использовать! Лена, я тебя понимаю. Ты не хочешь, чтобы твой брат нянчил чужого ребёнка. Но я себя чувствую гадко. Ты это понимаешь или нет? Мне вся эта заварушка с Эдом не по кайфу, знаешь ли. Я не хочу вмешиваться в чужую жизнь.

— Я не встречала ещё таких, как ты. Ладно, ты права. Эд и Аня разберутся сами. Я с тобой согласна. Но то, что треснуло, уже не склеить. Он и без нас с тобой сомневался. Не знал, что ему делать дальше. Может, он уже прозрел. А может и нет. Да и п***! Идём загорать. Вставай и пошли! Пошли-пошли, — умоляла одногодка, скрестив руки на груди.

— Ладно, Лена, пошли. Но я это делаю, потому что с утра мечтала попасть на ваше водохранилище. Ты поняла? — предупредила школьница, бросив грозный взгляд на девушку.

— Да-да, я поняла. И, кстати, я тебя ещё кое с кем познакомлю.

— Здрасьте, Лена! С кем это ещё?

— С Антоном. Между прочим, он ровесник Эдика. Мы с детства дружим. Он мой рюкзак носил в школе. Положительный такой до тошноты. Но, по-своему, прикольный парень, — весело лепетала рыжеволосая красавица.

— Что бы это значило прикольный? Это какой? — уточнила Вероника, поднимаясь с кресла и прихватив собой тетрадь.

— Ну, он другой. Простой такой, — пыталась объяснить одногодка, присаживаясь на место Вероники. — Короче, он просто свой в доску.

— Какая я молодец, что взяла купальник с собой, — буркнула школьница, открыв шкаф. — Лена, а покрывало брать? — спросила девушка, запихивая в сумку чистое полотенце.

— Да-да, возьми. Пошли уже, всё остальное мы взяли.

— А купальник надеть можно? Пять сек, — попросила Вероника, спрятавшись в соседней комнате.

Ровесницы вышли на улицу, где их ждала компания из трёх человек. На лавочке сидела Анна с недовольным видом, глядя на Сергея с Антоном, которые громко что-то обсуждали.

— Ну, Лена, наконец-то! Тебя только за смертью посылать, — упрекнул Сергей юную жену, заметив её на противоположной стороне проезжей части.

— Сергей, привет! Лена же здесь не при чём! На меня злись, — заступилась Вероника за девушку, переходя дорогу.

— Привет, Ника. Я ни на кого не злюсь. Всё нормально, — смягчился зеленоглазый блондин, приобняв Елену.

Вероника всю дорогу шла молча. Обычно от ярости она всегда становилась серьёзнее и холоднее. Анну тоже не было слышно, лишь Сергей с Антоном весело обсуждали работу. Вероника поняла, что они коллеги. Она особо не вникала в их разговоры. Школьница под впечатлением смотрела на дорогу и на открывающиеся перед ней новые картины. Вдоль дороги с обеих сторон росли деревья и кусты. По одну сторону от дороги раскрылось во всей красе болотистое поле, а по другую — дубы, хвои и тополя скрывали широкий песчаный пляж. Стоило им свернуть и пройти вглубь деревьев, как Вероника замерла на секунду.

— Ну, девчонки, это самое классное место нашего посёлка! — гордо сообщил Сергей, указывая рукой на синюю гладь воды.

— Ух ты! Я всё это время была рядом с такой красотой? — произнесла Вероника вслух, от восторга поднимая руки вверх. — Ого! Да, оно огромное! Это место самое живописное и дивное, что мне приходилось видеть! — призналась девушка, радуясь, как маленький ребёнок. Сбросив сандалии, она уселась на тёплый песок в тени деревьев, переводя свой дух.

— И где его черти носят? — возмущалась невеста Эдуарда у школьницы за спиной.

— Вообще-то, он должен быть где-то здесь, Аня. Я вижу его мотоцикл. Он рано или поздно к нему придёт. Иди, поищи его, если хочешь, — предложила Елена сквозь зубы, присаживаясь на корточки возле ровесницы.

— Если я найду его — я его убью! Особенно, если он здесь не один, — фыркнула Анна и пошла в сторону мотоцикла.

— Ника, а ты чё? Останемся здесь или пойдём тоже искать Эдика вместе с ней? — спросила ровесница, махнув головой вслед беременной девушке.

— Нет, Лена! Ты что? Не нужно никого искать! Зачем? Не понимаю.

Ему Ани сейчас хватит, — буркнула школьница с безразличием.

— Ты всегда такая, Ника?

— Какая, Лена?

— Холодная, как снежная королева…

— Не всегда! Скажи спасибо моему брату. Это он научил меня сдерживать эмоции и чувства. Я всячески старалась скрывать их перед ним. Зачем показывать свои слабые места? Я не хотела, чтобы он знал о них. Он словно наслаждается, когда я перед ним слаба. Мои слёзы и мольба не трогали его никогда, а моя сила бесила. Я научилась при нём не плакать и не показывать боль. Большинство парней считают, что девушки все одинаковые, реагируют одинаково. Но я никогда не буду унижаться перед пацанами! И не стану показывать то, что они хотят увидеть. Я наблюдала много расставаний и истерик со стороны девушек. Это унизительно. Это их ошибки. Нужно вести себя достойно. Слёзы, крики не остановят парней. Если они захотят уйти, они уйдут. Вот как Аня сейчас. Они точно расстанутся, потому что она ему закатит истерику. Она его не любит — здесь ты права. Надеюсь, он поймёт это тоже, — рассуждала школьница, набирая в ладонь песок и пропуская его сквозь пальцы.

— Наконец-то ты со мной согласилась. Но я тебе скажу, ты явно не от мира сего. Ты точно, как моя училка рассуждаешь. Но ей сорок, а тебе как мне. Она, кстати, тоже романы читала. Помню мы решали контрольную, а она читала «Джейн Эйр».

— А что в этом такого, Лена? Я тоже читала эту книгу. Да, мне интересно читать романы. Когда-то девушки были более благородными и умными. Если верить писателям, раньше девушки умели производить впечатление умом и своими талантами. Они изучали искусство, рисовали, пели, а сейчас что? О, клёвая жопа, зачётные сиськи, я бы вдул! И это девчонки воспринимают как комплимент, — высказывала Вероника своё мнение, не заботясь о том, что о ней подумает ровесница.

— Ха-ха-ха, Ника, ну ты даёшь! Ты точно моему брату больше подходишь. Он тоже такой же зануда. Только ты не обижайся! Я в хорошем смысле.

— Ага, я поняла, — бросила школьница, прислушиваясь к своим мыслям:

«Лучше так, чем дурочка с переулочка. Можно подумать для меня парни на первом месте. Что я видела в своей жалкой жизни? Деревню и огород? Как можно жить в такой коробочке, когда мир так огромен?»

— Ой, как жарко! Лена, а здесь глубоко? — поинтересовалась Вероника, не сводя глаз с озера.

— Нет, вообще очень клёвый песчаный берег. Глубина начинается далеко от берега. Так что не бойся — сразу утопиться не получится, — шуточно предупредила Елена, наблюдая за парнями, которые уже расстелили покрывало и что-то между собой обсуждали, бросая косяки на девушек.

— А я и не боюсь, Лена! Что-то пацаны мутят. Посмотри на их глупое выражение лиц.

— Да, подозрительно что-то. Скорее всего, Сергей с Антоном взяли бутылку. Так, я пошла проверю. А ты, Ника, плавать хоть умеешь?

— Да, я научилась плавать раньше, чем пошла в школу!

— Ого! Ну, тогда иди. Сергей, дай мне сигарету, и чего вы на каком-то стрёме? Бухать собрались? Антон, с***, ты что бутылку принёс? П***, б***! Я-то думаю, чего вам так невтерпёж на озеро. Я так и знала! — воскликнула Елена, разозлившись.

Вероника сбросила сарафан и побежала в воду подальше от компании, чтобы не слушать их спор. Прохладная вода ещё лучше взбодрила её мозг, заставив выбросить глупые мысли из головы.

«Почему я расстраиваюсь по мелочам? Да пошли они все! Нашла из-за чего париться? Какая красота здесь», — отметила девушка про себя приятное и песчаное дно, идя на встречу к солнцу.

«Я мечтаю путешествовать по миру. Что может быть лучше этого? Когда уже я хоть куда-нибудь поеду? Хочу быть свободной. Интересно, когда это случится?» — задумалась она, наслаждаясь одиночеством.

Глава 8

Вероника плавала вдоль берега. Она чувствовала себя в безопасности, потому что глубина была для неё приемлемой. Школьница отплыла от ребят на приличное расстояние, любуясь природой. Доплыв до берега, где было много кустарников и росли плакучие ивы, девушка захотела выйти из воды и пройтись по берегу.

«Какое красивое место и здесь никого нет. Тишина… Вот, блин! Он здесь!» — испугавшись, опешила она, заметив Эдуарда.

«Замечательно! Я его нашла, хотя и не искала. Блин, Аня пошла в другую сторону. Что делать, если он меня заметит?» — нервничала бедняжка, затаившись за листвой вербы, наблюдая за ним.

Студент стоял на берегу и кидал камушки в воду, вглядываясь в даль озера. Вероника запаниковала ещё больше, увидев брюнетку за его спиной.

«Б***! Вот и Аня его нашла! Только её здесь не хватало!» — выругалась девушка, тщательно скрываясь в кустах.

— Ну, привет, мой свет! Значит, вот где ты запропастился, Эдичка! — доносился до Вероники раздражённый голос невесты.

— Аня? Анька! Что ты здесь делаешь? — залепетал парень, откровенно удивлённый.

— Я? З***! Лучше ты скажи, что ты здесь забыл? — допрашивала беременная девушка, сжимая кулаки от ярости. Её лицо было раскрасневшимся и готовым взорваться.

«Я в центре событий. Отлично, б***. Чужие разборки… О***… Это нехорошо… Как будто я специально оказалось здесь. Это же случайность! Нужно незаметно уплыть, но как? Лучше немного подождать. Пусть они отвлекутся или сами уйдут», — хаотично рассуждала школьница.

— Аня, ты только не нервничай. Давай, пожалуйста, мы с тобой спокойно поговорим, хорошо? — предложил он, бережно коснувшись её плеч.

— Спокойно, б***? Эд, ты о***? З***! Как ты мог свалить и мне н*** не сказать?

— Аня, пожалуйста, не кричи! Зачем тебе эти нервы? А что ты здесь делаешь? Я вообще не понимаю, как ты меня нашла? — засыпал Эдуард невесту вопросами.

— Спасибо твоей сестре, она мне дорогу показала.

— Лена с мужем здесь? — спросил он, оборачиваясь, словно искал их взглядом.

— Да, б***, — повернулась Анна, указывая руками в другую сторону от них. — Она с мужем и с каким-то пацаном. С ними ещё соседка была.

— Вероника тоже здесь?

Школьница, услышав своё имя с его уст, заметила, что парень занервничал, чего-то испугавшись.

«Блин, п***! Вот мне фортануло! Ну и тупая ситуации», — выругалась Вероника, затаив дыхание.

— Аня, объясни, как ты здесь очутилась? Я не понимаю, как ты узнала, что я именно в этом посёлке?

— Как-как… Я обзвонила всех твоих знакомых. Я же волнуюсь за тебя! Сижу дома, как идиотка. Ты не звонишь. А мне в положении нельзя нервничать. Меня тошнит! Ты вообще нормальный? — продолжала свою истерику Анна, держась одной рукой за живот и размахивая второй.

— А ты не нервничай, пожалуйста. Видишь, со мной всё норм!

— Да, я вижу. Но что, б***, ты здесь делаешь? Я не догоняю. Почему ты мне не сказал, что уезжаешь в эту дыру? — кричала брюнетка.

— Так, Ань, если я не сказал, значит, я хотел побыть один. Что непонятного, б***?

— Чё, б***? Ах, ты хотел побыть один. З***, — толкнула она его в грудь.

— Аня, пожалуйста, прекрати свою истерику! Да, я уехал. Я хотел подумать.

— Подумать? Эд, ты сейчас серьёзно, б***? О чём подумать? И что ты надумал?

— Аня, стоп! Я на тебе ещё не женился, а уже мечтаю развестись. Закрой свой рот на мгновение! Давай сейчас честно! Ты же меня не любишь, — выпалил он, сделав от неё шаг назад.

— Что ты такое говоришь? — поменялась девушка в лице.

— Я похож на дебила? Ты же меня бросила, потому что я тебе был реально, н***, не нужен? П***! Вот только одного понять не могу. Почему ты вернулась ко мне?

— Б***, я не понимаю тебя, Эд! В чём дело? А? Опять старая пластинка? Ты перегрелся на солнце?

— А почему ты спрыгиваешь? А? Я должен знать правду! Какого хрена ты меня бросила? И почему ты вернулась? Почему, а? — студент требовал ответа и сел на песок к школьнице спиной. Соперница Вероники присела рядом с ним. На ней было длинное лёгкое платье, которое скрывало её живот.

— Эдичка, я же уже тебе говорила, что я совершила ошибку. Ты же сказал, что меня простил, — мягче заговорила она, поглаживая парня по плечу.

— Простил? Выясняется, что нет. Не знаю, — покачал он головой. — Хотя что ты называешь ошибкой? Не могу понять. Ты тупо искала мне замену. Где здесь, б***, ошибка?

— Эдичка, что ты такое говоришь?

«Б***, отлично», — выругалась Вероника, наблюдая, как пара целуется. «Нужно отсюда валить, пока они заняты и сидят ко мне спиной».

— Аня, подожди, — услышала школьница, отдаляясь от них.

— Что ещё, Эд? Может, ты испугался? Ты не хочешь ребенка? А кто меня уговаривал не делать аборт!

— Что ты несёшь, Аня? Ты с головой дружишь вообще? Б***, ты себя слышишь? Ты так говоришь, словно это пойти и удалить зуб! — громко возмущался парень.

Вероника вздохнула с облегчением, когда перестала слышать их крики. Отплыв от них на приличное расстояние, она вышла из воды и пошла вдоль озера по берегу.

«Интересно, к чему они придут? А какое мне до них дело?» — одёрнула она себя, заметив свою компанию, с которой пришла. Елена помахала ровеснице рукой, воскликнув:

— Ну, наконец-то! Мы так испугались за тебя! Ты где была?

— Плавала здесь. Изучала места. У вас красиво…

— Да, Ника, клёво у нас. Ты кушать не хочешь? — спросила соседка, глянув на газету, расстеленную на пледе.

— Нет, спасибо, — из приличия отказалась школьница, доставая своё полотенце и косметичку из сумки. Взглянув на себя в зеркало, она принялась вытирать волосы.

«Хорошо, что у меня нос не сгорел. Блин, до чего же они договорятся? Б***! Почему меня это так волнует? Они целовались, вообще-то. Всё! Мне дела до него нет!» — злилась девушка на себя.

— Привет всем! Как вам отдых?

— О, и Эдик нашёлся! Вы что вместе были? — предположила сестра, кинув подозрительный взгляд на свою новую подругу.

Вероника испуганно надела солнечные очки и, не глядя на студента, удалилась к озеру.

— Аня тебя не разорвала? Мегера ещё та. Шипела, как змеюка. П***, тебе повезло! — подкалывал Сергей родственника.

— Аня пошла к мотоциклу. А вы тут чё, бухаете? Я смотрю сало, лук, огурцы солёные. Жара невыносимая… Как вам это всё лезет? Малая, ты хоть не пьёшь? Кто-то один трезвый должен же быть в семье.

— Б***, Эд! Ты гонишь? А я не человек? Я совсем чуть-чуть. Ну, б***, мне же тоже расслабляться нужно.

— А твоя подруга с тобой расслабляется?

Школьница занервничала, как только услышала своё имя, выругавшись про себя:

«Какое тебе до меня дело? Иди к своей Ане!»

— Ника? Нет, она только что пришла. Пока она где-то ходила — мы уже всё выпили. Эд, ты не бухти! Разве бутылка на троих — это много, что ли? Выходной у всех. Всем захотелось немного расслабиться. А ты не хочешь к нам присоединиться? — спросил Сергей, лёжа на боку и беззаботно выпуская дым сигареты.

— Нет, Серёга, у меня не получится присоединиться. Мне нужно отъехать сейчас, — ответил студент.

— Как тебе здесь, Ника? Нравится? — внезапно отвлёк Веронику вопрос светловолосого и голубоглазого парня.

— Да, Антон, мне здесь очень нравится. Большое озеро. Я ещё такого размера никогда не видела, — отвечала школьница, при этом искренне радуясь.

— Ещё сюда приедешь?