Бесплатный фрагмент - Яд со вкусом апельсина

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

Книга основана на реальных событиях

Книга посвящается памяти моей бабули,

Мурзаевой Галины Викторовны. Ах, если бы не ты…

Также огромное спасибо Владочке, без которой точно не было бы этой работы, и моей маме.

Я люблю вас!

Отдельно я хочу выразить благодарность своему собрату по несчастью, который принимал участие в редактуре этой книги и внёс весомый вклад в её итоговый вид. Сева Медведев — спасибо и тебе. Это было увлекательное время, и я его никогда не забуду!

Часть I

Пролог

Сиял жаркий майский день — довольно редкий для этого города в данное время. Солнце пекло совсем не по-уральски, пронизывая своими лучами прямо до самых костей. Казалось, что каждая клеточка тела была нежно согрета, отчего в воздухе витала вальяжная лень. Хотелось сесть где-нибудь в тени деревьев с бутылочкой пенного или же отправиться куда-либо за город к речке или озеру, где намного свежее, чем в душном от выхлопных газов машин и раскалённом от отражающих солнце зданий мегаполисе. Так и решил поступить Серёжа, когда, возвращаясь с работы, попал в огромную пробку на объездной. Он развернулся и уже через несколько минут мчался по Челябинскому тракту в Сысерть. Этот небольшой городок расположился менее чем в пятидесяти километрах от Екатеринбурга, поэтому доехать до него можно было в среднем за сорок минут.

Сысерть славилась своей природой. Прежде всего — это девственные леса, раскинувшиеся по склонам уральских… скажем так, неровностей (ведь горами их назвать — язык не поворачивается), и большое количество чистых рек с прозрачной водой, что в наши дни встречается всё реже и реже.

Жизнь тут текла простым и незатейливым ручейком. Приезжая сюда, ты как будто возвращался в детство: деревенские магазинчики со свежеиспечённым хлебом и булочками, запах которых аппетитно окутывал всю округу; столовые, где на сто рублей ты мог купить себе салат, первое со вторым и компот; множество мелких торговцев домашним мясом, выращенными без химикатов овощами и фруктами, столь полезными для здоровья в этом климатически суровом регионе; через каждые три перекрёстка ещё с советских времён колонка с ключевой водой — из неё можно было не только попить, но и в знойные деньки просто охладиться; маленькие забегаловки, состоявшие из мангала, нескольких пластмассовых столиков и таких же стульев, ютившихся под большим зонтом с выцветшим логотипом Сoca-Сola, опорой для которого служила пара булыжников.

Ну и, конечно же, тут находился пляж — место сходки почти всех жителей города в летнее время. В длину пляжная полоса вдоль реки раскинулась необъятно, поэтому каждый здесь мог найти себе место по душе. Контингент зависел от времени суток. С утра это были в основном пожилые люди или же городские семьи, выбравшиеся сюда отдохнуть от шумного мегаполиса и рутинной работы, многие из них даже брали с собой палатки и оставались тут ночевать. Ну а ближе к вечеру пляж наполняла молодёжь, как местная, так и екатеринбургская. На этой почве, кстати, нередко случались конфликты. Местные всегда вели себя подобающе провинциальным хозяевам и с завистью, плавно переходящей в презрение, а потом и агрессию, косились на городских, одетых по моде и приезжавших на дорогих машинах с красивыми ухоженными девушками. Те же в свою очередь побаивались местных, считая их быдловатой, малообразованной шпаной, которой только и нужен повод, чтобы подраться, напившись своего разливного пива под музыку из динамиков смартфона.

На самом деле, ни те ни другие не были виноваты в том, что уровень жизни в местах, где они росли и живут, так отличается друг от друга. Казалось бы, вроде каких-то пятьдесят километров, а ты как будто совершил путешествие во времени лет на десять-пятнадцать назад. Так было, есть и будет, особенно в России. Некоторые, понимая это, стремятся переехать в большой город, поступить в университет, найти стабильную работу, в крайнем случае выгодно выскочить замуж или жениться ради хорошей беззаботной жизни. Но не у всех это получается. Многие возвращаются обратно — в большинстве случаев доживать свой век, отчаянно борясь с алкоголизмом и производя на свет детей, которые не получают должного воспитания и в результате повторяют судьбу своих родителей.

Так кто же виноват? Люди или система? Люди считают систему несовершенной и уверены, что стать успешным можно лишь в том случае, если у тебя имеются определённые связи и немалые деньги, что везде правит коррупция и за всё надо платить: будь то драмкружок или спортивная секция, либо тёплое место в хорошей компании и многое другое. В этом есть своя правда, но не стоит забывать, какие у нас ленивые люди, падкие на всякого рода пьянки, гулянки. Люди, которые могут год добиваться заветного места, а потом так расслабиться, отмечая повышение, что без вести пропадут на месяц и в итоге вовсе будут уволены.

Тем временем Серёжа уже подъезжал к пляжу на своём чёрном рафике (Toyota RAV4). Машина хоть и подержанная, но имела отличный вид и была недорогой в обслуживании, что полностью соответствовало одному из главных качеств его характера — практичности, которая появилась у него уже в юности…

Кстати, давайте поближе познакомимся с главным героем, пока ещё ничего не случилось. Сергей Николаевич Сухоруков, тридцати четырёх лет от роду, с неоднозначным, но интересным прошлым. Над землёй он возвышался на сто восемьдесят семь сантиметров, при этом ещё и довольно плечист. Глаза — редкого голубого оттенка. В помещении они горели цветом тихоокеанской глубоководной лагуны, а на солнце становились более прозрачными и завораживали своей уникальностью. Однако взгляд его через небольшой разрез глаз своей тяжестью порой сбивал с ног. При встрече с ним глазами иногда возникало жутковатое ощущение, будто Сухоруков читает твои потаённые мысли как открытую книгу. Но это ощущение было ошибочным. Просто Серёжа не доверял людям и смотрел на них как-то с опаской и насторожённостью, давая понять, что с ним лишний раз лучше не связываться. После всего того, что он пережил, в принципе, это не удивляло.

Вообще, Сухорукова нельзя было назвать красивым. Лицо его казалось неотёсанным, как будто скульптор сделал заготовку для своей будущей статуи какого-нибудь греческого бога, но внезапно умер, а его работа так и осталась навсегда недоделанной: скулы широкие, как и все лицевые кости; немного кривой нос картошкой; ничем не примечательные тонкие губы, нелепо слепленные над длинной коренастой шеей; около левого уха прослеживался шрам от лихих девяностых. Но вот зато Серёжина улыбка была его главным козырем. Доброжелательная и лучезарная, обнажающая белые красивые ровные зубы, она располагала к нему людей, которым он улыбался. И случалось это, как правило, после тяжёлого и холодного взгляда, отчего эффект от улыбки удваивался. Телосложение Серёжа имел крепкое, жилистое и при своём росте вселял уверенность, что в обиду он себя точно не даст.

А вот женщинам Сухоруков нравился, и даже очень. Наверное, на уровне примитивных животных инстинктов они чуяли в нём самца, от которого можно продолжить свой род, видели в нём защиту и опору их потенциальной семьи и при этом его верность данному выбору.

Серёжа являлся человеком честным, никогда не хитрил, что, безусловно, достойно, но не всегда правильно в нашем современном мире конкуренции. Да, характер Сергея Николаевича был довольно своеобразным, и, чтобы лучше начать понимать откуда растут ноги, нам нужно знать кое-что из его прошлой жизни.

Родился Серёжа в небогатой работящей семье в одном из самых одиозных районов города Свердловска — Химмаше. Отец его, Николай Иванович, был жёстким и прямолинейным, считая, что лучшее средство в воспитании ребёнка — это ремень, ведь и сам он получил когда-то аналогичное воспитание. Сухоруков-старший всю жизнь много работал и всего добился самостоятельно, хотя высота его достижений со стороны казалась весьма сомнительной. Сыну с ранних лет он внушал мысль, что никто, кроме него самого, ему не поможет, что во взрослой жизни нет ничего весёлого, ибо все люди — те ещё сволочи. Отец слепо верил в то, что сын должен брать пример с него — единственного из всех своих братьев и сестёр, кто выбрался из глухой деревни, получил какое-то образование, не спился, нашёл себе работу и спустя какое-то время стал обладателем долгожданной квартиры. Человек он был уважаемый (правда, в довольно узких кругах), поскольку несколько раз удостаивался премии как лучший работник месяца, и даже получал благодарственную от партии (!). А трудился отец сварщиком на Уралхиммаше — заводе, к которому и пристроили этот район.

И всё бы шло хорошо, однако с развалом Советского Союза Николай Иванович попал под сокращение и несколько лет не имел постоянного заработка, вследствие чего, как это и бывает, от безысходности начал часто выпивать. Буквально за год он кардинально изменился, стал замкнутым и раздражительным. Отец был старой закалки, искренне верил в коммунизм и никак не мог понять, что происходит вокруг. Или же просто не хотел понимать. Жизнь стала другой, начались бандитские войны, пришла эпоха предпринимательства. Работу теперь нужно было искать самому, а не ждать, как раньше, распределения по специальности.

В общем, поменялось всё. Даже город переименовали: теперь это был не Свердловск, а Екатеринбург, как во времена царской России. Ко всему этому Серёжин отец оказался не готов, как и миллионы людей в нашей стране, составившие в дальнейшем огромный пласт населения, утонувшего в бедности, наркотиках, алкоголе и преступности. В принципе, это побочные эффекты каждой революции, особенно если смена власти прошла без войны. Но не стоит забывать, какая у нас огромная страна. Пришедшая на смену старой власть не смогла безболезненно осуществить переход от коммунистического строя к новой эпохе, а советский народ, получивший так называемую свободу, не знал, как с ней обращаться.

Поэтому многие люди, в частности молодёжь, постепенно начали организовывать преступные группировки. Оглядываясь на своих родителей, парни понимали, что учёба к красивой жизни не приводит, надо действовать здесь и сейчас, пока есть возможность. Глядя на то, как некоторые люди с района резко богатеют, покупают себе дорогие иномарки и обретают власть, они, находясь под впечатлением, посчитали, что настало их время. Серёжу, к сожалению, этот юношеский максимализм также не смог обойти стороной, хотя в некотором смысле его на это подтолкнуло некое отчаяние.

Дело было зимой. Николай Иванович в одной из химмашевских забегаловок изрядно перебрал спиртного и закусился там с компанией мужиков, с которыми когда-то работал на заводе. Ни для кого тогда не было секретом, чем они занимались. И он неожиданно для всех, как и для себя самого, в нетрезвом порыве начал прилюдно осуждать своих бывших коллег по цеху. Обвинения в том, что из-за таких вурдалаков, как они, и развалилась страна, полились из уст Николая Ивановича рекой. Бандиты же, недолго думая, решили его успокоить и, скрутив, вывели на улицу. Больше Серёжиного отца никто не видел. В те дни бушевали сильная метель и мороз. Его нашли через три дня в засыпанной снегом канаве рядом с гаражным комплексом на окраине района. Врачи диагностировали у него тупую травму головы, но установить точную причину смерти так и не смогли. Они не отрицали, что Николая Ивановича могли убить, однако больше склонялись к тому, что, будучи пьяным, он сам упал в канаву и ударился в ней о камни. В этих гаражах барыжили спиртом и недалеко от места, где обнаружили тело, нашли бутылку с огненной жидкостью и его отпечатками на ней. Этого оказалось достаточно для того, чтобы милиция не стала возбуждать уголовное дело.

Данная история сильно отразилась на восемнадцатилетнем Сухорукове и его характере. Ведь вроде ещё недавно всё было так хорошо: семья жила в достатке, каждое лето ездили в Геленджик, даже дачу купить хотели. А сейчас они с мамой остались одни — без денег, без работы, на обочине жизни, не имея представления, как жить в этой новой стране дальше. Мама очень болезненно переживала потерю мужа — единственного родного в жизни человека, ведь она была сиротой. И после его смерти юный Серёжа решил, что ответственность за семью теперь несёт он.

Вообще, Валентина Васильевна была женщиной мягкой и доброжелательной, в отличие от мужа. Своей противоположностью они как бы дополняли друг друга: у неё хорошо получалось сглаживать углы в отношениях своего мужа с людьми, он же вовремя заставлял жену опомниться, когда её добротой начинали пользоваться. Родителей своих она не знала. В детдом попала, когда ей был всего годик и жила там до своего совершеннолетия. После ей как сироте дали комнату в одном из общежитий города. В это же время девушка поступила в ПТУ по специальности «повар-универсал», где в первый же день обучения и познакомилась со своим будущим мужем, в которого сразу влюбилась. Поначалу Валентина показалась Николаю девушкой слегка легкомысленной и слишком наивной. Однако, узнав о её судьбе и заподозрив, что она к нему неровно дышит, Николай Иванович понял, что, если он даст ей почувствовать себя любимой, ощутить себя частью его семьи, Валентина будет благодарна ему всю жизнь, никогда не станет перечить и сохранит верность до конца своих дней. Что ж… Практичный человек практичен во всём.

Вскоре они поженились, но только через двенадцать лет совместной жизни на свет появился долгожданный ребёнок. Назвали его Сергеем — в честь деда Николая Ивановича. Валентина Васильевна старалась особо не лезть в дела, связанные с воспитанием сына, считая, что её представление об этом может быть слегка искажённым, ведь родителей у неё не было. Но Серёженьку она любила безумно. Любовь к своему чаду женщины, выросшей в детдоме, какая-то особенная, если можно так сказать. Валентина Васильевна как будто любила не только за себя, но и за несостоявшуюся любовь её родителей к себе самой, которой она не испытала и о которой так мечтала. С сыном у неё выстроились очень тёплые отношения, и Валентина Васильевна — как мать в семье со строгим отцом — всегда жалела сыночка, однако перечить Николаю Ивановичу не смела. Из-за этого авторитет отца, который тот сам постоянно укреплял в сыне, казался ему ещё больше. Впрочем, однажды он разочаруется в нём, что тоже внесёт свою лепту в формирование его характера и взглядов на жизнь.

Вообще, отношения между отцом и сыном сложились весьма странные. Серёжа всегда старался прислушиваться к советам отца и делать так, как тот скажет. Он уважал его как главу семейства, но близких отношений у них никогда не было, как и взаимопонимания — вечная проблема отцов и детей, особенно в их случае, учитывая то, что отец был довольно консервативных взглядов, а Серёжина юность пришлась на начало девяностых. Николай Иванович эту «свободолюбивую» безалаберность сына объяснял генами, которые, по его словам, тот унаследовал от «легкомысленной» матери, чем ещё больше злил своего отпрыска.

После смерти мужа Валентина Васильевна начала сильно болеть и почти не работала. Не увольняли её лишь потому, что в столовой, которая находилась рядом с заводом, она проработала около двадцати лет, и в знак уважения её перевели на сдельный график. Поэтому Серёже в срочном порядке пришлось искать работу, чтобы хоть как-то прокормить себя с мамой. А тут ещё и пылкая голодная молодость юноши! Работал он в основном разнорабочим, чаще всего грузчиком, бывало, и дворы мёл. В общем, труд малоприятный, низкооплачиваемый, а иногда и вовсе бесплатный — нередко попадались недобросовестные работодатели, которые попросту не платили. Тогда же Сухоруков познакомился с Маней — первая любовь, как-никак. Постоянные подарки, гулянки, кафе, кинотеатры — всё это требовало немалых затрат.

Тем временем большинство его друзей занялись криминалом и вскоре зажили на широкую ногу, некоторые уже успели купить себе автомобиль или даже квартиру. При каждой встрече с Серёжей товарищи предлагали ему начать двигаться с ними, уверяя его в том, что они не делают ничего плохого и сверхъестественного, а наоборот, выполняют роль блюстителей порядка, охраняя предпринимателей от нападок и крышуя их бизнес. Ну, и получая за это, естественно, немалые деньги. Сухоруков долго сопротивлялся, объясняя тем, что не справится, что эта работа ему не по душе и прочим. Но…

Соблазн оказался слишком велик. Как и всегда это бывает, сначала Серёжа попросил себе самую простую и негрязную работу. Он был далеко не глуп и ясно понимал, что происходит на улицах, осознавая, чем всё это может для него обернуться. Тем не менее Сухоруков взялся возить пацанов по району на всякого рода «деловые» встречи и довольно быстро сам оказался в этом самом «деле». Свой ВАЗ-21099, который ему тут же подогнали «коллеги», маме он старался не показывать. Серёжа берёг её и без того уже потрёпанные нервы, поскольку для всех стало очевидно, откуда он ни с того ни с сего зарассекал на машине в костюмчике «adidas». И всё же слухи так или иначе доползли до Валентины Васильевны, да и дома появился импортный телевизор, не считая того, что в холодильнике всегда было навалом еды. Как-то раз мама подошла к нему и начала слёзно умолять, чтобы он бросил заниматься криминалом, ведь если с ним что-нибудь случится, то она этого не переживёт, так как у неё никого больше нет. Применив всё своё красноречие, сын попытался уверить её, что всё хорошо, с криминалом он не связан, что сейчас новые времена и деньги он зарабатывает легально, методом «купил дешевле — продал дороже». И вроде как Валентина Васильевна в силу своей наивности поверила сыну и даже немного успокоилась, но материнское сердце не обманешь, где-то внутри она всё равно чувствовала приближение беды.

Целых два года дела шли отлично и гладко. За это время Сухоруков и его друзья существенно разбогатели. Их небольшой кооператив в двадцать человек контролировал треть района и без каких-либо серьёзных происшествий собирал дань за оказание своих незаменимых услуг. И в какой-то момент Серёже показалось, что так будет всегда. Он расслабился, зажил в своё удовольствие вместе с Маней, которая в один прекрасный зимний вечер сообщила ему счастливую весть — она забеременела. Сухоруков был горд собой. К своему двадцатилетнему юбилею он имел то, о чём его отец в этом возрасте и мечтать не мог. Машина представительского класса, трёхкомнатная квартира, «подаренная» ему одним из «клиентов», чьему бизнесу он «покровительствовал», любящая девушка, которая под сердцем носила его первенца и ни в чём не нуждавшаяся мама. М-да… Как же обманчив бывает сладкий вкус лёгких денег! Они настолько дурманят твою голову, что, попробовав их раз, ты уже не в силах самостоятельно трезво оценить ситуацию, чтобы понять, насколько глубоко ты погряз в этом болоте.

Всё началось, как и обычно, с самого банального — кому-то стало мало того, что он имеет. Кого-то перестала устраивать отведённая ему роль. И, как следствие, треть кооператива вскоре решила отделиться от остальных и потребовала свою долю в бизнесе, который считался как бы общим. Иногда даже легальный бизнес невозможно разделить безболезненно, не говоря уже о том, чтобы поделить территорию в сфере криминального рэкета. Лучшие друзья по классике жанра в одночасье стали злейшими врагами. В течение года велись постоянные споры о том, что кому отойдёт, пока однажды холодной февральской ночью не был убит один из главных идейных вдохновителей банды. После этого началась война, заслуживающая отдельного повествования. Но о ней как-нибудь в другой раз.

Итоги этой междоусобицы оказались чудовищными. Из двадцати трёх участников некогда грозного коллектива в живых осталось лишь десять, из которых только двое вышли сухими из воды, да и то потому, что им удалось вовремя исчезнуть. Остальные, включая Серёжу, попали в тюрьму. Правда, ему повезло больше других. Сухорукову дали самый маленький срок из всех членов банды — семь лет. Он смог доказать свою непричастность к той череде убийств, что начались после разлада. И вправду по натуре своей он не был убийцей, хотя имелась за ним пара грешков, но, по большому счёту, это можно трактовать как самооборону. На суде же прокурору удалось доказать только Серёжину причастность к вымогательствам, в чём он, собственно, и признался. А вот его подельники получили от десяти лет и выше, трое из них — пожизненные сроки. Вот так и закончилась бурная молодость Сергея Николаевича Сухорукова. Впереди его ожидало тяжёлое время…

На зонах в конце 1990-х было реально страшно сидеть. Антисанитария, кощунская несправедливость, систематическое недоедание, авитаминоз, круглосуточная угроза твоей чести и неприкосновенности — и это лишь первостепенные проблемы, с которыми приходилось мириться. Ещё один удар не заставил себя долго ждать. Его возлюбленная Маня, как только родила дочь, прислала Сухорукову коротенькое письмо. В нём она сообщала, что дочка родилась красивая и здоровая, но ждать они его не собираются, просила прощения и написала, что навсегда уезжает из России. Через несколько месяцев Серёжа получил ещё одно письмо — в этот раз от своего соседа. Из него он узнал, что в последнее время Валентина Васильевна сильно болела, почти не выходила из дома и редко отвечала на телефонные звонки. После того как Маня с её внучкой сбежала из страны, жизнь для неё вообще потеряла всякий смысл. Она не смогла вынести одиночества и в итоге умерла от сердечной недостаточности. Всё это крайним образом отразилось на Сухорукове, который, в сущности, был ещё юнцом. Каких-то пять лет назад они с отцом сидели на берегу озера и рассуждали о будущем, а сегодня он в тюрьме как член преступного сообщества, лишённый семьи и родных. Прошедшие пять лет показались ему вечностью. За это время в его жизни произошло столько событий, сколько у некоторых не наберётся даже за целую жизнь. Но ведь ему всего лишь двадцать один год. В двадцать восемь он освободится, и вся жизнь у него будет ещё впереди. Лишь эта мысль согревала ему душу все эти долгие годы в заточении.

После отсидки Серёжа долго не мог прийти в себя. Он оказался совсем один в этом новом мире. Шёл 2003-й год. Всё вроде вокруг устаканилось, 1990-е остались далеко позади, жизнь стала стабильнее. Около года Сухоруков привыкал к вольной жизни, работая то там, то сям. Вскоре он смог устроиться на работу менеджером по продажам алкогольной продукции в компанию, которая оптом закупала алкоголь, а затем продавала его в розничные магазины города. Серёжа по жизни был умён, смекалист и всё схватывал на лету. За полгода работы он обучился всем тонкостям дела и вскоре стал лучшим сотрудником отдела продаж, а ещё через полтора года возглавил отдел. Тогда-то Сухоруков и понял, что стоит попробовать открыть собственную контору, ведь конкурентов в этой сфере в то время почти не было. Серёжа продал свою трёхкомнатную квартиру, которую сдавал всё это время, и окончательно переехал в родительскую. Деньги вложил в своё дело, купив алкогольной продукции из Казахстана, которая стоила там в разы дешевле, нежели в России, и оплатив расходы по её транспортировке в Екатеринбург. Буквально уже через несколько лет у него выработалась отлаженная до автоматизма система поставки алкоголя и его дальнейшей реализации. В подчинении у Сергея Николаевича работало около пятнадцати человек, а собственный офис располагался в центре города. Всё серьёзно. Браво, Сухоруков! Себе же он старался ни в чём не отказывать, но в пределах разумного. Ел в ресторанах, ибо не любил готовить, стабильно летал на моря каждые три месяца и потихоньку копил на новую квартирку рядом с офисом. Да, кстати, и совсем недавно он купил себе бодрый РАФ. Красота…

Однако была и обратная сторона медали. Серёжа часто грустил от одиночества. Все эти годы Сухоруков мечтал увидеться с дочкой, но не имел представления, как её найти и в какой она сейчас стране, не говоря уже и о городе. Он даже имени её не знал… Постоянной девушки себе не заводил, предпочитая быстрые связи. Он всё ещё боялся доверять женщинам, как и людям в целом. С того момента, как Серёжа покинул места не столь отдалённые, прошло семь лет, в течение которых в его жизни ничего сверхъестественного, кроме успехов в бизнесе, не произошло. Сухоруков полностью отдавал себя делу, вёл размеренную жизнь, был во всём аккуратен, имел нескольких знакомых, с которыми время от времени виделся, ходил в бары, бывало и путешествовал, но друзьями назвать их не мог, да и не хотел. После всего пережитого для него вообще не существовало понятия дружбы. По этой причине многие люди, считавшие Серёжу близким человеком, разочаровывались в нём. Делясь своими проблемами, личными переживаниями, они совершенно не чувствовали от него отдачи и поддержки. Сухоруков не хотел лезть в чужой огород и помогать кому-либо, считая, что добро наказуемо. С возрастом ему начало казаться, что характером он всё больше становится похожим на своего отца, что пугало его до мурашек. И всё-таки с годами Серёжа стал человеком с холодным рассудком, критическим реалистом, не доверял никому кроме себя, был очень осторожен, старался не рисковать и не ввязываться в тёмные дела. После выхода из тюрьмы он пообещал себе, что больше никогда туда не вернётся.

Хотя иногда Сухоруков скучал по тому себе, образца середины 1990-х. Тогда он умел чувствовать, радоваться, жить. Сейчас же очень посредственно относился к происходящему вокруг него, кроме работы. Как уже говорилось выше, каждая история его прошлого оставила свой отпечаток на характере и восприятии мира. Только для этого сделано такое погружение в истоки становления Серёжи как человека и личности, в воспоминания о его родителях и событиях в их жизни. Это нужно было для того, чтобы лучше потом понимать природу происхождения тех или иных его поступков и действий, о которых пойдёт повествование. Ведь всё взаимосвязано, ничего не происходит просто так… И даже самая случайная встреча способна в корне изменить твою жизнь. Особенно случайная встреча…

---

Глава 1. Она

Между тем Серёжа приехал на Сысертский пляж. Припарковав машину, он медленно пошёл вдоль берега в поисках уединённого местечка. Однако в этот пятничный вечер вокруг было много народу. Сухоруков же не любил большого скопления людей, поэтому направился за пляж, к лесу, который рос на небольшой скале, омываемой речкой. Отсюда открывался прекраснейший вид. Река здесь, разлитая между уральскими холмами, широко раскинула свои обрамлённые лесами берега. Солнце, отражаясь от воды, приятно ослепляло. Тёплый ветер уносил мысли куда-то в прекрасное далёко. Серёжа безумно любил, когда они с родителями отправлялись за город в какой-нибудь поход, на рыбалку или же просто отдохнуть около озера. В такие моменты Николай Иванович становился мягче и разговорчивее, и сын сразу же чувствовал свою связь с отцом, которой почти не было в повседневной жизни. То ли городская среда со своими проблемами и заботами так влияла на Николая Ивановича, то ли природа делала такого строгого сухаря чутким отцом и нежным семьянином. Поэтому довольно часто Сухоруков, оказываясь на природе, с особым трепетом ностальгировал по детству, и настроение его становилось сентиментальным и мечтательным. Плюс ко всему колония строгого режима. Где, как не на природе, глядя на красивейшие просторы родного края, ты можешь ощутить то всеобъемлющее чувство свободы, которого долгое время тебя лишала тюрьма.

Было тихо. Слышались только звуки природы: шёпот реки; голоса чаек; иногда гордый крик ястреба, высоко парящего над водой в поисках добычи; тихое дуновение ветра, качающее высокие, таинственно поскрипывающие сосны…

Закурив сигарету, Серёжа задумался о своей жизни, но уже не о прошлом. Сухорукова беспокоило будущее, точнее — его неопределённость. Но она была сугубо философского характера.

Серёжа был уверен, что даже если он сейчас потеряет собственное дело, то сможет найти себе достойную работу, чтобы жить в своё удовольствие. Нет, его голову занимали совсем другие вопросы, которых с каждым прожитым днём становилось всё больше, однако ни одного толкового ответа за эти семь лет так и не нашлось. Сухоруков, откинувшись на траву, прилёг, глядя сквозь верхушки сосен на ясное небо. «А вдруг моя дочь сейчас тоже смотрит на небо… — подумал он. — Хм, значит, в данную минуту у нас есть что-то общее…»

Серёжа ухмыльнулся, закрыл глаза и глубоко вдохнул свежего воздуха.

Было тихо. Слышались только звуки природы… Он заснул…

…Ему снилась тёмная тюремная камера. Сухоруков лежал на верхней шконке и наблюдал за происходящим. Два штрибана спорили между собой, чья подошла очередь на тазик для стирки белья. На книжной полке, которая находилась за ними, вниз головой висела летучая мышь. Она спала. Серёжа постоянно косился на неё. На уровне подсознания он чувствовал, что её ни в коем случае нельзя будить, поэтому каждый резкий звук приносил ему дикое беспокойство. Но тут открылась железная дверь в камеру, яркие лучи света озарили её, и мышь, запищав, резко вылетела из хаты.

— Сухоруков! Без вещей на выход! — раздался грубый голос из коридора.

Серёжа спустился и медленно зашагал к выходу. Он ощущал какой-то беспричинный страх, происхождению которого не было объяснения. Когда Сухоруков вышел наружу, то очутился в длинном узком коридоре с прозрачными стенами, за которыми стояли люди. Лица у них были каменными, не выражавшими совершенно никаких эмоций. Огромный жирный конвоир ткнул его в спину дубинкой и приказал пошевеливаться, и, когда Серёжа поплёлся по этому коридору, он понял, что все эти люди, находящиеся за стеной — его знакомые и родные. Сухорукова бросило в пот. Коридор не имел никаких входов или выходов, лишь в конце была единственная дверь, к которой они и направлялись. Подойдя к ней, за прозрачной стеной Серёжа заметил своего отца.

— Папа! — крикнул он ему и сразу получил дубинкой по спине.

— Молчать, тварь! — заорал конвоир.

Отец в ответ лишь презрительно покачал головой из стороны в сторону. Рядом с ним стояла Валентина Васильевна. Лицо её было жестоким, чего Сухоруков не видел никогда в жизни.

— К тебе на свиданку, — противно протянул конвоир, открывая ту самую дверь.

— А кто пришёл? — спросил Серёжа, но вопрос повис в пустоте.

Сухоруков зашёл в маленькую комнату. Посередине она была разделена перегородкой из противоударного стекла. По разным её сторонам стояло по одному стулу и висело по телефонной трубке. Серёжа сел. Глядя за стекло, он недоумевал, ведь с той стороны входа в эту комнату Сухоруков не увидел, она была изолирована. Через какое-то время он обернулся, но и за собой не обнаружил двери, через которую заходил. Ему стало жутко, дыхание спёрло. Серёжа не понимал, зачем его привели в комнату, в которой никого нет. Долго разглядывая телефонную трубку, он, наконец, решил её снять, и, сам не зная зачем, громко сказал:

— Алло, меня кто-нибудь слышит? …Бред какой-то.

Он уже собирался было повесить трубку, как неожиданно…

— Папа?

Сухоруков замер. Медленно поднеся трубку обратно к уху, он вновь услышал тот же голос:

— Папа, это ты?

— Дочка? — тихо спросил Серёжа.

— Привет, папочка! Как ты там? Я так по тебе скучала… — голос был таким ангельским и милым.

— Господи! Дочка, это ты?! Где ты?! Что с тобой?! — по его щекам потекли слёзы.

— Со мной всё хорошо, папочка, не переживай! Я так хочу тебя увидеть. И это обязательно когда-нибудь случится. Я точно это знаю. Но ты мне должен кое-что пообещать!

— Да! Конечно же! Всё что ты захочешь, дочка! Проси о чём угодно! — Серёжин голос дрожал.

— Папочка! Никогда! Запомни! Никогда, ни за что не ходи за лисой! Папочка! Никогда не ходи за ней, как бы тебе этого ни хотелось! Я тебя очень прошу! Обещай мне! — тревожно произнёс голос.

— Что?.. Какой лисой? Дочка, о чём ты?

— Просто запомни! Я очень надеюсь на тебя… Папочка, мне уже надо идти…

— Как идти?! Куда?! Останься! Прошу тебя! Я даже не знаю, как тебя зовут! — Серёжа глядел на пустую часть комнаты за стеклом так, как будто там кто-то был.

— Просто запомни! Запомни и обещай… — едва слышно прошелестел голос, после чего вовсе исчез.

— Нет! Постой! Так нельзя! Куда ты?! Как тебя зовут, дочка?! — захлёбываясь слезами, кричал Сухоруков, стуча кулаком по стеклу.

Но никто не ответил. Не происходило вообще ничего. Он закрыл руками лицо и начал истерично рыдать. Через некоторое время сзади послышался скрип дверей. Развернувшись, Серёжа увидел, что входная дверь вновь появилась и была сейчас открыта. Вытирая слёзы, он вышел из комнаты и тут же очутился в дремучем лесу. Сухоруков на автомате побрёл по тропинке в чащу леса, думая только о своей дочери. Неожиданно впереди кто-то перебежал тропинку. Серёжа остановился. «Может быть, это она?» — подумал он. Вдруг послышалось, как в кустах недалеко от него кто-то шевелится. Сухоруков медленно зашагал к месту, откуда доносились звуки. Метров через десять он заметил, что шелест теперь повторился с другой стороны. Серёжа поспешил туда. Спустя некоторое время источник звука снова переместился. Сухоруков уже летел сквозь дебри, не понимая, почему цель ускользает от него. Серёжа так надеялся увидеть дочку… Кусты и ветки деревьев царапали его лицо, дыхание стало сбиваться, слёзы мешали глазам чётко видеть. Он бежал, бежал, бежал… И вскоре выбрался из леса и неожиданно оказался на обрыве скалы. Сухоруков резко затормозил, но по инерции всё ещё двигался вперёд. Споткнувшись о камень, он упал и покатился по щебню, однако перед самым обрывом успел ухватиться за тоненькое молодое деревце, торчавшее из скалы. Серёжа был почти обессилен, но чувство самосохранения заставляло его карабкаться вверх. И вдруг из леса вышла… Лиса. Она смотрела на него хитрющим взглядом и как будто ухмылялась. Сухоруков почувствовал дикую ярость и начал из последних сил подтягиваться вверх по тонкому деревцу, которое стало потихоньку выкорчёвываться из камней и вскоре с корнем вырвалось из земли. Серёжа медленно покатился вниз, тщетно пытаясь ухватиться руками за камни. Осознавая свою безысходность, перед обрывом он ещё раз посмотрел на Лису, и… полетел вниз…

…В этот момент Сухоруков услышал смех. Громкий, звонкий, жизнерадостный… Красивый, заразительный и искренний смех… Он проснулся и увидел перед собой девушку, сидящую рядом с ним на траве. Она сильно хохотала. Серёжа был весь в холодном поту и имел очень недоброжелательный вид. От этого её смех только усилился.

— Что смешного?! — грубо спросил Сухоруков.

— Ой, простите мне мою бестактность, но вы бы видели себя со стороны, — заливаясь смехом, ответила девушка.

— А что со мной не так?! Или вы каждый раз при виде спящего человека безутешно смеётесь?! — отчеканил он.

— Нет, конечно, — возразила она. — Я же ведь не сумасшедшая какая-нибудь.

— Вы уверены? Пока впечатление складывается именно такое, — раздражённо буркнул Серёжа, поскольку всё ещё не мог отойти ото сна.

— Ну да, наверное, со стороны моё поведение и вправду могло показаться ненормальным. Просто это реально выглядело очень забавно, — улыбаясь сказала девушка. — Я шла себе, гуляла по лесу, о жизни думала. В какой-то момент мне даже взгрустнулось, и я решила пойти сюда, на это место. Отсюда открывается прекрасный вид. Здесь тихо, безлюдно, и мысли можно привести в порядок. Это я ещё с детства заметила, — заговорилась она и на несколько секунд засмотрелась в пустоту, приняв загадочный вид, но вскоре быстро перевела взгляд на Серёжу и вновь беззаботно продолжила. — Так вот. Шла я себе, шла и тут увидела вас, — девушка снова хихикнула.

— И чем же я вас так развеселил? — пренебрежительно спросил Сухоруков.

Ему не нравился сам факт того, что над ним кто-то смеётся.

— Я вообще поначалу даже и не думала вас беспокоить, — призналась незнакомка. — Но когда я проходила мимо, вы вдруг громко крикнули «Алло! Алло!». Я остановилась, посмотрела на вас и даже подумала, что мне показалось. Но потом вы подняли руку, прижали её к уху, как будто держите телефон, и снова крикнули «Алло! Алло! Где ты? Кто ты?». И лицо при этом у вас так скривилось, будто вы лимон откусили. Со стороны всё это выглядело очень забавно. Мне кажется, вы бы на моём месте тоже начали смеяться, — она смутилась, боясь показаться странной. — Но это ещё ничего. Вскоре вы начали беспорядочно махать руками, выть и рычать, выкрикивая время от времени: «Лиса! Лиса! Ах ты тварь, Лиса!» и ещё что-то, связанное с этим животным. Вот тут меня реально разорвало от смеха. Я подумала, что вам, наверное, снится лесная погоня или что-то подобное. Это было очень смешно.

Она замолчала, а затем смутилась ещё больше, уловив на себе его удручающий взгляд.

— У вас так часто бывает? Ну, то, что вы кричите во сне?

— Нет, раньше за мной такого не замечалось, — ответил Серёжа.

После услышанного впечатление от кошмара стало для него ещё более жутким.

— Что же вам тогда такое снилось? — с наигранным любопытством поинтересовалась она, чувствуя, что разговор не клеится.

— Неважно. Я уже не помню… — ушёл от вопроса Сухоруков.

После некоторого неловкого молчания девушка всё-таки решилась:

— Послушайте! Вы меня извините за моё поведение. Я, наверное, поступила некрасиво, невоспитанно. На вашем месте я б вообще послала бы меня куда подальше. Ещё бы, открываю глаза и вижу перед собой рыжее чучело, которое до кучи ещё и смеётся надо мной.

— Да нет! Что вы! — как будто опомнился Сухоруков. — Мне и вправду, по ходу, приснился кошмар. Вполне вероятно, что я издавал какие-то звуки, которые показались вам забавными. Ваша реакция вполне нормальная. Не заморачивайтесь! — он слегка улыбнулся.

Незнакомка впервые увидела его очаровательную улыбку и сразу обратила на неё внимание.

— Реакция, говорите… Значит, про рыжее чучело вы не отрицаете? — девушка мило улыбнулась в ответ, посмотрев на него игривым взглядом.

— Ха! Нет. Я ведь… Эм… Поверьте, в любой другой ситуации я был бы крайне рад, открыв глаза, увидеть рядом с собой такую девушку, как вы, — выпалил Сухоруков и понял, что неосознанно сделал комплимент, явно не подходящий в первые минуты знакомства.

Рыжее чучело? Только сейчас он заметил её огненно-рыжие волосы — густые, длинные и волнистые, аккуратно собранные в хвостик. Локоны — вот точное слово, подходящее к описанию столь прекрасных волос, сияющих природной женской красотой.

— Интересно, какая же должна быть ситуация, при которой, открыв глаза, вы увидели бы меня? — она опять засмеялась.

— Эм… Ну, то есть я имел в виду… — спотыкаясь в словах, пытался объясниться Серёжа.

— Да ладно. Хи-хи! Я шучу, — подмигнула незнакомка.

— Хм… Ну вот, по ходу, надо мной опять кто-то смеётся, — с долей сарказма сказал Сухоруков и нарочно скорчил грустную физиономию, пытаясь продолжить шутливый диалог, который у них так невинно зарождался.

— М-м-м… А я смотрю, ты большая зануда, — приподняв бровь, пропела девушка.

Он удивился:

— М-м-м… А мы уже перешли на ты?

И они вместе рассмеялись.

Серёжа потихоньку начал забывать жуткий сон, и накал его колючести постепенно спадал.

Юмор — один из главных инструментов для сближения людей друг с другом. Направлений в юморе масса — он может быть тонким и чёрным, абсурдным и тупым, интеллектуальным и многоуровневым. И у каждого направления имеется множество сторонников. Но зачастую люди с различными предпочтениями в юморе недостаточно хорошо понимают друг друга, особенно когда дело доходит до самих шуток. Они начинают думать, что их собеседник либо недостаточно умён, либо человек не их уровня. Это не совсем правильно, ведь что для одного тухло и глупо, для другого будет круто и смешно. И наоборот. Хотя степень образованности и, скажем так, адекватности у них может быть одинаковой. Да, безусловно, есть люди, полностью лишённые чувства юмора. Некоторые из них это даже признают. Они уже научены горьким опытом и знают, на какие свои сильные стороны нужно сделать упор, чтобы произвести на человека впечатление. И то это получается не всегда, ибо чувство юмора — вещь незаменимая. Чем реже ты встречаешь человека, полностью совпадающего с тобой в этом плане, тем ценнее и крепче получаются твои дальнейшие отношения с ним.

Вот представьте, что в новую для себя компанию пришёл молодой человек, которого привёл в неё его друг. Они гуляют, узнают друг друга поближе, и вскоре новенький понимает, что ему невесело в этой компании и эти люди ему не подходят. Они кажутся ему какими-то плосковатыми. Поэтому, дабы хоть как-то развлечь себя, время от времени он начинает выдавать на грани фола ехидные и двоякие шутки, соль которых чувствует, как ему кажется, только он. Кто-то смеётся над очевидной стороной шутки, не подозревая, что есть и вторая, остроумная, высмеивающая как раз их всех, намекая на то, что все они недалёкие люди. Кто-то вообще молчит, не улавливая сути. Но вдруг юноша ловит взгляд одной из девчонок, которая вроде и смеётся, как остальные, однако глядит ему при этом прямо в глаза, закрывая ладонью половину лица. Своим видом девушка даёт понять, что уловила тонкость его юмора и находится в шоке от того, насколько глупы оказались её знакомые. Она признательно кивает ему головой, выражая почтение столь смелой шутке и редкому чувству юмора. Вуаля! Теперь они самые близкие люди в этой компании и постоянно переглядываются друг с другом, то осуждая взглядом плоскость юмора собравшихся, то создавая всё более тонкие и изощрённые шутки, понятные только лишь им. Как итог — большая взаимная симпатия друг к другу, учитывая, что лично они фактически ещё не знакомы. Частенько потом такие знакомства заканчиваются дружбой, бурным романом и даже созданием крепкой семьи.

Направление в юморе — черта характера, стиль мышления. И когда ты встречаешь человека, схожего с тобой в этом чувстве, то, скорее всего, ваши взгляды и образ жизни чем-то похожи. А уж когда тебе попадается такой человек противоположного пола — это большое счастье, ведь в любых отношениях, даже дружеских, главное — взаимопонимание, которое достигается как раз-таки с помощью вашего сходства. Союзы таких парочек получаются прочными и долгосрочными. Недаром говорят, что женщине не важно, красивый ты или богатый, главное, что с тобой она постоянно улыбается. Именно эта душевная близость в дальнейшем помогает сохранить ваши отношения. Бывает, вы сильно ругаетесь, расстаётесь и не видитесь друг с другом на протяжении долгого времени. Вы знакомитесь с разными людьми, общаетесь, проводите с ними время, но так и не можете почувствовать то внутреннее тепло, те лёгкость и беззаботность, которые испытывали раньше. Вам кажется, что вас никто не понимает, и вы так хотите, чтобы сейчас рядом оказался тот самый любимый взгляд, смеющийся над глупостью окружающих, понятной лишь вам двоим. Вы мучаетесь, страдаете и вроде уже миритесь с этим. Начинаете полуфальшивым смехом поддерживать своих новых друзей и даже иногда задумываетесь о том, что, может, это вы-то вдвоём и были теми глупыми сумасшедшими, а не люди вокруг вас. Может, вот оно, нормальное общество? Но всё вмиг рушится, когда вы случайно встречаете где-нибудь свою некогда вторую половинку. Вы мило здороваетесь, интересуетесь друг у друга о жизни и знакомите своих новых друзей с ней. И в этот момент замечаете, как лицо у второй половинки сильно конфузится, когда она смотрит на твоё новое общество, стоит и еле сдерживает смех, выслушивая их дурацкие шуточки, и всем видом пытается показать, как соболезнует тебе. И тут ты всё понимаешь! Следом берёшь её за руку, видя те самые родные улыбку и взгляд, и говоришь: «Поехали-ка домой, а то мне кажется, что эти динозавры меня скоро съедят». А в ответ слышишь: «Ага, особенно тот диплодок. Ха-ха-ха!». Чувство юмора и всё, что к нему прилагается — это то, что объединяет миллионы людей и делает их жизнь проще и веселее. Если стараться относиться ко многим вещам с юмором, то бóльшая часть всех проблем и трудностей будет казаться вам не такой уж и серьёзной. Улыбайся миру, и мир обязательно улыбнётся в ответ! Как бы банально ни звучала эта фраза, в ней есть своя правда.

Тем временем Сухоруков и его незнакомка с огненными волосами продолжали диалог, который становился всё легче и приятнее.

— И часто ты приходишь сюда поспать? — спросила она.

— Да нет… Хотелось бы чаще. Времени всё не хватает, а когда оно появляется… Хотя кого я обманываю. Ха-ха! Просто-напросто забываю про это местечко… А если совсем честно… Нет такого человека, с кем бы хотелось поехать в столь милое и укромное место, — сказал Серёжа и немного смутился из-за того, не слишком ли рано он заговорил о таком.

— И правильно! Нечего сюда возить всяких! — хихикнула девушка. — Ну а как же жена, дети? Им бы здесь понравилось.

— Согласен. Но, к сожалению, я холостой.

— А может, и к счастью… — еле слышно промолвила незнакомка, стрельнув своим взглядом.

Сухоруков ухмыльнулся.

— А ты как здесь оказалась? И почему одна?

— Я же говорю: ходила, гуляла, думки думала. Сюда я, кстати, тоже предпочитаю ходить одна.

— Ходить? Получается, ты местная?

— Почти. Есть тут одна деревушка — в пяти километрах отсюда. Вот там я и живу. Шевелёвка называется. Слышал о такой?

— Нет.

— А из Сысерти кого-нибудь знаешь? — прищурилась незнакомка.

— Никого.

— Ну и хорошо! — девушка загадочно улыбнулась.

— Почему?

— Блин! — крикнула она и засмеялась. — Какая же я невоспитанная! Ну а ты что?! Ничего не замечаешь, что ли?!

Последние слова были сказаны довольно грубо. Серёжа растерялся.

— Эм… Я не совсем понимаю, о чём ты… — насторожился он.

— Катя! — перебила девушка и протянула ему руку. — Меня зовут Катя!

— А-а-а… Уф… — выдохнул Сухоруков. — Точняк. Мы ведь совсем забыли представиться. Что ж, Екатерина. Очень приятно. Меня зовут Серёжа.

Он нежно пожал ей руку. Девушка заставляла Сухорукова краснеть, как школьника на первом свидании. Это его удивляло и одновременно пугало, ведь опыта в общении с женщинами у него было хоть отбавляй. Её же всё это забавляло.

— Будем знакомы, Серёжа… — она нарочито произнесла его имя ласковее, чем предыдущие слова, продолжая вгонять его в краску.

Катерина… Она поднялась с травы, потянулась и грациозно зашагала к краю скалы. И тут Сухоруков впервые посмотрел на Катю мужским оценивающим взглядом. Она имела своеобразную, в чём-то даже экзотическую внешность, как будто только что вышла из той самой песни: «Ты узнаешь её из тысячи». Худенькая, довольно высокого для девушки роста, а на каблуках — так и выше некоторых парней, она обладала необычайно длинными спортивными ногами, накачанной попой и широким тазом, которые, как могло показаться, не совсем подходили к её тонкой, фантастически изогнутой талии. Лёгкое летнее зелёное платьице отлично гармонировало с её огненными волосами и очень сексуально облегало стоячие подтянутые груди. Её походка и жесты были пластичны, как у львицы. Катя стояла к Серёже спиной, и, глядя на неё сзади, ему так хотелось подойти к ней, положить руки на невероятную талию и прижаться лицом к густым рыжим волосам, и ни о чём другом в этот момент думать было невозможно — вот такая сила притяжения подарена была ей от природы. Около минуты она стояла и смотрела на красоты Урала, потом, развернувшись, взглянула на Серёжу и улыбнулась. Её голова находилась на уровне солнца. Его лучи, просачиваясь, обволакивали Катины волосы и фигуру, и Сухоруков на мгновение обомлел…

— Здесь и вправду очень красиво. Полное умиротворение, — пропела Катя.

Серёжа встал, подошёл к ней и тихо проговорил:

— Согласен…

— Люди привыкли к этим местам и давно уже перестали ценить красоту нашего края, — продолжила Катерина. — Они разучились приходить сюда и слышать голоса природы, которые всегда помогали разобраться в себе, принять верное решение или же просто отдохнуть от насущных вопросов, чтобы подумать о чём-то духовном и вечном… Сегодня многие пытаются уйти от проблем с помощью наркотиков и алкоголя, разменивая себя на дешёвые посиделки и ненужных людей, которых ты и вспомнить-то толком не можешь, но обнаруживаешь их с утра у себя в постели, отчего становишься ещё несчастнее…

Катя задумчиво посмотрела вдаль.

«А эта девушка не так глупа, как кажется на первый взгляд. Или, может, она это по своему горькому опыту знает?» — подумал Сухоруков.

— М-да… С каждым годом люди становятся всё более развращёнными. Что раньше казалось диким, сегодня уже считается в порядке вещей, — кивнул Серёжа.

— А мне кажется, так было всегда! Просто кто-то падок на такие вещи, а кто-то просто выше этого.

— Но ведь есть и те, кто стал выше этого, лишь пройдя через это! У каждого свой путь!

Сухорукову мимолётно вспомнились тюремные годы.

— А не сами ли мы выбираем, по какому пути идти? Как думаешь? — хитро улыбнулась Катя, посмотрев на него.

— И да и нет… Безусловно, выбор есть всегда. Но существуют вещи, которые, наверное, всё-таки предначертаны судьбой, — пытаясь сам себя оправдать, заверил он. — Или ты не веришь в судьбу?

— Ты сам-то в неё веришь? — игриво спросила она, будто бы зная о его неоднозначном отношении к этому.

Серёжа ухмыльнулся и окинул взглядом лес через реку. Он и вправду постоянно задавался этим вопросом. Сложилась ли бы его жизнь по-другому, если б он не оступился в молодости? Была ли бы жива его мама? Смог ли бы он сохранить свою семью, удержать рядом Маню и дочь? От мысли, что всё это предопределено, ему становилось как-то легче. Можно всё свалить на судьбу, на злой рок того времени, жертвой которого он стал. По своим убеждениям Сухоруков был атеистом, он верил только в человека, в то, что люди сами вершат свою судьбу, однако всю жизнь его не покидало ощущение, что всё происходящее — не что иное, как испытание — проверка на прочность, предначертанная ему судьбой в обмен на счастливый итог. Ведь у каждой истории должен быть счастливый конец! Хотя Серёжа знал кучу примеров, когда жизнь раз за разом била человека, не давая ничего взамен, и в результате совсем покидала его, оставляя умирать в одиночестве.

Некоторое время Сухоруков и Катерина стояли и молча смотрели на неспешное течение реки. Серёжа недоумевал, как девушке, знакомой с ним не больше часа, так точно удаётся попадать по его самым болевым точкам, так тонко чувствовать, что беспокоит его уже долгое время. И даже сейчас она как будто специально молчала, давая ему время подумать обо всём этом. Он посмотрел на Катю. Лучи солнца падали на её лицо. О да! Она была очень красива! Точёные черты лица; идеальная кожа; ядовито-зелёные глаза; аккуратный маленький носик, на котором как будто брызги рыжей краски с кисточки слегка видны были многочисленные веснушки, стекающие с этого носика ей на лицо; ровные, слегка пухловатые губы, даже на вид казавшиеся невероятно сладкими; длинная и тонкая шея, добавляющая всей красоте статной породистости. Катя заметила пристально-млеющий взгляд Сухорукова, и на её очаровательном лице невольно появилась улыбка. Серёжа понял, что его спалили, опять начал краснеть и даже уже собирался отвести от неё взгляд, как вдруг Катерина повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. Она медленно приподняла левую бровь. Выражение её лица очаровало Серёжу соблазнительно загадочным и таинственно красивым видом. По его коже пробежали мурашки.

— Ты хорошо плаваешь? — неожиданно спросила Катя.

— Эм… Ну неплохо, а что?

— Давай переплывём на тот берег? — предложила она.

Противоположный берег находился довольно далеко. При средней скорости плыть до него предстояло не менее двадцати минут.

— Зачем?

Он улыбнулся, но был в шоке от предложенного.

— Ну давай! Оттуда открывается ещё более прекрасный вид. И там есть кое-какое весёлое развлечение. Поплыли! — воскликнула Катерина и начала спускаться по камням со скалы, на которой они находились.

— Постой! Почему именно сейчас? Как тебе такое вообще в голову пришло? — Серёжа опять растерялся.

Он не знал, что происходит, а главное — не понимал, зачем пошёл вслед за ней.

Катя удивилась:

— А что в этом такого-то? Погода хорошая, компания приятная… Или неприятная?

— Приятная, приятная… Просто, согласись, это как минимум очень необычное и неожиданное предложение.

Серёжа подошёл к реке, чтобы потрогать температуру воды.

— У вас, у городских, всегда всё сложно. Во всём вы ищете подвох. Будь проще… Ну, как водичка?

— То что надо! Только вот я всё ещё сомневаюсь, что это хорошая идея… Слушай, а где мы вещи-то оста…

Замявшись в своей речи, Серёжа уставился на Катю, которая одним движением через голову сняла с себя своё лёгкое зелёное платье и предстала пред ним в одном лишь нижнем белье. О боги! Как же она прекрасна: стройное сексуальное тело, нежнейшая гладкая золотая кожа, красивое белое нижнее бельё! Лифчик туго сжимал её упругие груди, маленькие стринги аккуратно облегали лобок, а сзади виднелась лишь белая полосочка ткани, исчезающая между упругими ягодицами. Девушка была не в купальнике, что говорило о том, что плавать в её планы тоже не входило. Спустя несколько секунд Сухоруков опомнился. Катерина, глядя на него, еле сдерживала улыбку.

— Эм… Кхе-кхе… А что делать с вещами-то? У меня с собой ключи от машины. К тому же ни мне, ни тебе не во что потом переодеться.

— Серёжа, у тебя вообще как? Было детство? Ты в деревнях бывал? — смеясь отвечала она. — Вещи можно спрятать под камни, ключи можешь закопать где-нибудь, чтобы уж наверняка.

— Хах! — ухмыльнулся он и начал раздеваться.

Катя положила платье за камень, собрала волосы в шишку и смело залезла в речку. Сухоруков, раздевшись, последовал её примеру, закопав при этом ключи от машины около каменного валуна в нескольких метрах от того места, куда положил свои вещи. Катерина, увидев подтянутое Серёжино тело, довольно улыбнулась и поплыла в противоположную от него сторону.

Сухоруков зашёл в воду, и Катя, обернувшись, крикнула:

— Ну ты чего, как неродной? Давай догоняй!

Серёжа вновь засмотрелся на неё. Она легла на спину, её груди торчали, как поплавки. Катерина смотрела на небо и так искренне и бескорыстно улыбалась ему… Глядя на неё, Сухоруков почувствовал себя так легко и с большим удовольствием нырнул в воду. Катя отплыла от берега метров на двадцать, но ему не составило большого труда добраться до неё под водой. Она же, потеряв его из виду, поняла, что он хочет немного понтануться, всплыв прямо перед ней. Однако Серёжа, увидев её, решил аккуратно всплыть около неё, но со спины, чего Катерина совсем не ожидала. Она смотрела в воду, ожидая его приближения, и даже немного испугалась, услышав голос сзади:

— Не меня ищешь?

Катя резко обернулась и в нескольких сантиметрах от своего лица наткнулась на его улыбку. Они несколько секунд молчали, глядя друг другу в глаза. Внутри у него всё забурлило — он всё ещё никак не мог насладиться красотой своей новой знакомой. Природа, чистая уральская река, лучи вечернего солнца и удивительная девушка в нижнем белье прямо перед ним — всё это производило большое впечатление на Сухорукова. По его ледяному сердцу в этот момент прокатилась талая капля забытого чувства. По классике жанра они должны были сейчас поцеловаться, но у Катерины имелось своё мнение на этот счёт. Она поджала ноги, положила свои ступни на его тело, и, резко выпрямив их, оттолкнулась от него.

— Не трать время и силы, нам ещё предстоит долго плыть, — с ухмылкой сказала девушка.

«А характер-то у неё, по ходу, стервозный», — подумал Серёжа и устремился за ней.

Но чтобы догнать её, ему потребовалось изрядно потрудиться.

Доплыв, он сказал:

— Ты хорошо плаваешь. Занималась где-то?

— Нет. Просто с детства люблю плавать. Я росла в этих краях… Здесь ведь много разных водоёмов, а для местных детей — это одно из главных развлечений.

— Понятно. Получается, ты всю жизнь здесь прожила?

— Ну да… Я жила, конечно, в Екатеринбурге, но недолго.

— Почему же? Как бы хорошо здесь ни было, в городе куда больше возможностей, — с важным видом заметил он.

— Согласна… Просто так вышло… Когда я окончила школу, то решила поступить в какой-нибудь вуз в Екэбэ. И поступила. В экономический. Устроилась на работу и даже замуж вышла… Хех. Потом случились кое-какие неприятности, одно на другое навалилось… В общем, обстоятельства сложились так, что мне пришлось бросить учёбу и вернуться обратно сюда… — Катерина вздохнула.

— Какое-то слишком уж радикальное решение проблем ты выбрала.

— Выхода не было. Я выбрала самый верный вариант в тот момент. Говорю же, так сложились обстоятельства, — с грустью повторила она.

— А муж? Он не мог, что ли, помочь?

— Муж… Ха-ха! Мы развелись с ним через несколько месяцев после свадьбы. Он-то как раз и был одной из главных причин всех моих проблем.

Катино лицо совсем потускнело. Заметив это, Серёжа понял, что пора сменить тему.

— Вот как… Ясно… А восстановиться в вузе потом ты не хотела?

— Хотела и хочу! Но всё как-то звёзды не могли сойтись, да и времени немало уже прошло с тех пор. Мне кажется, за эти шесть лет мой мозг пришёл в негодность, учитывая то, где я живу и работаю, — с презрением сказала она.

— Ты работаешь в Макдоналдсе?

— Нет! — крикнула Катя.

Они рассмеялись.

— Тогда, я думаю, с мозгами у тебя должен быть полный порядок. Хех. И всё же… Где ты работаешь?

— В местном баре. Так себе работёнка… — она снова вздохнула.

— Официанткой?

— Ну… Можно и так сказать…

Взгляд Катерины на мгновение стал каким-то пустым, и Сухоруков вновь смекнул, что эта тема для неё тоже не очень приятна.

Некоторое время они плыли молча.

— Ну а ты у нас кто такой? Кем работаешь? — спросила Катя.

— У меня своя небольшая фирма. Специализируемся на продаже алкогольной продукции, — с официальным видом заявил Серёжа.

— Правда, что ли? Да ты у нас бизнесмен! Хи-хи. Серьёзный человек, по ходу. Молодец!

— Да ничего особенного, — попытался объяснить Сухоруков. — Товар этот просто всегда актуален. На самом деле, работа довольно скучная и требует много времени.

— Зато, я думаю, прибыльная… — Катя игриво отвела взгляд, мечтательно улыбнувшись.

— Ну, мне хватает. Знаешь, любая работа будет давать хороший результат, если к ней подходить с умом и вкладывать в неё много сил. Другого не дано, если ты, конечно, не грузчик какой-нибудь. В таком случае ты почти всегда будешь недоволен тем, сколько тебе платят за тот объём работы, который ты делаешь. Поверь мне, я и грузчиком в своё время успел поработать… Да кем я только тогда не работал!

Сухоруков задумался, вспомнив на мгновение молодые годы.

— Могу с тобой только согласиться. Ты ж начальник… — хихикнула Катерина.

— И что? — озадачился Серёжа.

— Ха! Ты не знаешь, что ли, этой поговорки? Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак! — подмигнула Катя.

— Не слышал. Буду знать!

Между тем они уже плыли по середине реки. Умеренное течение всё же заметно отклонило их от заданного курса. Немного сбавив темп, Сухоруков начал плыть на спине, чтобы дать рукам немного отдохнуть. Над ними кружили чайки.

— Серёжа! Аккуратнее! — крикнула Катерина.

— Что? Почему? — дёрнулся Сухоруков.

— Не видишь? Чайки летают!

— И что?

— Как что! Ты разве не знаешь?! — удивилась Катя.

— Чего не знаю? — Серёжа опять смутился.

— Чайки летают в поисках рыбы. Когда ты плывёшь на спине и смотришь на небо, они видят твои глаза и думают, что это глаза рыбы. Ну и летят на тебя. Так можно серьёзно пострадать! — с насторожённым видом предупредила девушка.

— Ничего себе… А я и не знал… Вот тебе и чайки… — проговорил Сухоруков, перевернувшись со спины. — А что, бывали случаи?

— Конечно! Каждое лето от клюва чаек в России умирает более семидесяти человек.

— Да ну! Как так-то… — ужаснулся Серёжа, сморщив лицо.

— Ахахах! — расхохоталась Катерина.

— Ясно всё! Чайки, блин… — поняв, что над ним пошутили, он сделал нарочито недовольный вид.

— Прости, не удержалась! — промурлыкала она. — Ха-ха! Ну, так-то реально, есть такая тема. Чайки, как и вороны, летят на всё блестящее и теоретически, конечно, могут на тебя напасть. Но это всё теоретически. Сколько здесь живу, ни разу такого не случалось. Так что расслабься, можешь смело продолжать плыть на спине.

— Спасибо, как-то не хочется уже, — сухо сказал он.

— Утю-тю! Щёчки надули, глазки отвернули, — смеялась Катя.

— Вовсе нет!

— Ну-ну.

Противоположный берег становился всё ближе и ближе, в точности, как и общение Сухорукова и Катерины. Она понимала, что симпатична ему. А вот он гадал, взаимна ли эта симпатия или ей просто наскучила однообразная сысертская жизнь, и все её милые глазки и стервозные намёки — обычный способ развлечься. Серёжа уже сталкивался с такими особами и вроде как умел отделять желаемое от действительного. Но в данном случае ему так хотелось верить в то, что это взаимно. Такое вот сильное впечатление производила на него эта простая и в то же время удивительная девушка.

— Ты разведён? — неожиданно спросила она.

— Эм… — замялся он. — Можно и так сказать.

— А дети есть?

— Дети…

Этот вопрос обычно вгонял Сухорукова в ступор. Он не знал, как ему правильно на него отвечать. Да, по факту Серёжа был отцом, но на деле никогда им не был. Он пропустил рождение ребёнка, никогда его не видел и даже имени не знал. Единственное, что ему было известно — это девочка. А, ну ещё, что она красивая и здоровая. Когда на следующий день после родов Валентина Васильевна решила навестить Маню в роддоме, там её уже не было. То ли она боялась за свою безопасность, ибо недоброжелателей у Сухорукова в те времена хватало, то ли решила просто резко исчезнуть, дабы поскорее забыть прежнюю жизнь, то ли же её забрал какой-нибудь новый ухажёр — неизвестно. Серёжа даже иногда всерьёз задумывался: «Его ли это, вообще, дочь или нет? Могла ли Маня изменять ему и залететь от другого?». И приходил к выводу, что да, могла. Всё это лежало непосильным грузом на его душе. Людям он уже привык отвечать на вопрос о детях отрицательно. Это было логично. Но теперь, когда Сухоруков вновь услышал этот вопрос, внутри у него что-то ёкнуло. Он снова вспомнил свой сегодняшний сон… «Привет, папочка! …Я так по тебе скучала…»

— Нет! Детей у меня нет, — сейчас эти слова дались ему тяжелее, чем обычно.

— Ты не любишь детей? — нахмурилась Катя.

— Почему же? Люблю… Просто не сложилось.

— Ты долго был женат? — Катерину явно интересовала эта тема.

— Да даже расписаны не были. Около трёх лет мы прожили вместе, и то это было очень давно.

— Знаешь, ты даёшь такие ответы, что вопросов становится только больше.

— На самом деле тут всё очень просто, и акцентировать внимание здесь не на чем. Были отношения более десяти лет назад. После этого я пока ещё не встретил ту, с которой бы хотел создать семью. Вот и весь сказ! — буркнул Сухоруков.

— Хм… А мне вот кажется, что здесь как раз-таки всё очень непросто. Ладно, не хочешь — не говори! — подмигнув, сказала она.

Серёжа опять заметил, что девушка читает его, словно книгу.

Наконец они доплыли до противоположного берега. Выбраться из воды получилось не так-то и просто: дно оказалось усыпано камнями, некоторые из них — настолько большие и острые, что запросто можно было порезать себе ногу или же заработать сильный ушиб, сделав резкий, необдуманный шаг. Но Катерина, в отличие от Сухорукова, довольно-таки ловко справлялась с препятствиями, поэтому шла, на несколько метров опережая Серёжу. Дул лёгкий ветерок, и, когда они начали вылезать из воды, их тела покрылись гусиной кожей. Сухоруков постоянно спотыкался о камни, но не потому, что неуклюж. Он не мог оторвать своего взгляда от Кати. Она потихоньку двигалась впереди него, её кожа от ветерка съёжилась и, казалось, стала ещё более упругой, особенно голая попка. По её телу медленно стекали капли воды. Ему так хотелось сейчас прижаться к ней, сзади обхватив её одной рукой вокруг талии, а второй взяться за грудь и страстно поцеловать в шею, чувствуя губами те самые капли холодной реки…

Серёжа споткнулся и упал.

Она рассмеялась.

— Давай вылезай уже, ток не расшибись! Хи-хи!

— Иду-иду.

Они вышли на бережок реки — уголок дикой уральской природы, и Катерина повела его вдоль берега, который постепенно поднимался вверх, превращаясь в скалу. Отсюда вновь открывался замечательный пейзаж. Вдали виднелись городской пляж, плотина, часть города, стоявшая на возвышенности. А вон и то самое место, где всего чуть более часа назад Сухоруков, пробудившись ото сна, увидел перед собой эту милую рыжую девицу.

— Ты ведёшь меня в какое-то определённое место? — поинтересовался Серёжа.

— Можно и так сказать… Я же обещала кое-что необычное.

Было видно, как Катя немного смущается своей наготы. Это нравилось Сухорукову: наконец-то не только он краснеет. Они шли, как попрыгунчики, то перескакивая камешки и шишки, то наступая на иголки от сосен.

Через несколько минут они остановились, но Серёжа не сразу понял, в чём дело. Катерина же, ничего ему не говоря, тут же полезла на дерево. Он ухмыльнулся очередной неординарной выходке вроде бы взрослого человека и в этот раз решил просто молча наблюдать за происходящим. Но вскоре Сухоруков заметил, что это толстое дерево растёт всего в нескольких метрах от высокого обрыва, под которым находится речка. И дерево это необычное. Оно кривое. Его ствол растёт как бы вбок и заметно выпирает со скалы. Затем Серёжа заметил досочки, прибитые к стволу для удобства лазания по нему. Как раз по ним так ловко сейчас ползла Катя. Она уже, по всей видимости, забила на свою наготу. Снизу её прелести открывались Сухорукову в полной красе. Еле оторвав от неё взгляд, Серёжа наконец увидел полную картину происходящего и понял, в чём тут дело.

— Да ладно… Ты серьёзно, что ли? Ха-ха-ха! — опешил он.

Ствол был обмотан вокруг толстым канатом, в конец которого поперёк вставлена палка. Да! Это была тарзанка.

Катерина, разматывая канат, крикнула:

— Лови палку в канате, когда я скину его вниз!

Сделав то, о чём его просили, Сухоруков призадумался было о том, как Катя будет оттуда спускаться. Но тут она встала на ствол дерева в полный рост и с криком сиганула прямо с обрыва. «Сумасшедшая! Однозначно! Хм, интересно, какова она в постели? Ха-ха-ха!» — пронеслось у него в голове. Он тут же подбежал к обрыву, чтобы посмотреть, жива ли она вообще, однако, подойдя к нему, обнаружил, что девушка уже выходит из воды на берег у основания скалы и начинает лезть по камням, удобно для этого расположенным, к нему наверх.

Серёжа встретил её с недоумевающим видом.

— А ты реально умеешь удивлять… Хе-хе-хе! Никогда б не догадался. Тарзанка… Не может быть… С ума сойти!

— Знаешь, как давно она здесь висит? — начала Катерина, тяжело дыша туго обтянутой мокрым лифчиком грудью, отвлекавшей на себя всё его внимание. — Ещё мои родители ходили сюда в своё время. Её, конечно, перевязывают, делают удобнее и безопаснее, но место это — действительно древнее. Я очень люблю сюда приходить, правда, это неблизко. Канат часто отрезают, но кто-то всегда потом привязывает его обратно. Развлечение это весьма опасное, бывало, тут и насмерть разбивались. Поговаривают, что здесь даже кто-то когда-то повесился. Но, несмотря на всё, дерево никто так и не посмел срубить.

— Звучит, как какое-то начало из фильма ужасов. Хах!

— Ну что?! Ты готов?! Или очкуешь?! — подзадоривала она, вся светясь.

— Конечно, готов! Зря мы плыли сюда, что ли? — поймав азарт, крикнул Сухоруков.

— Ну давай, давай… — с издёвкой кивнула Катя.

— Сейчас, сейчас…

Он взялся двумя руками за палку, дёрнул канат, проверив его на прочность, и попятился назад, чтобы как следует разбежаться. Катерина смотрела на него с ухмылкой. Сухоруков начал свой разбег, набрал ход и… резко остановился перед самым краем обрыва.

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Катя. — Страшно?

— Хех… Даже не знаю…. Если честно, есть немного. А там дно глубокое? Много камней?

— Да, кстати! Совсем ведь забыла сказать тебе. Нужно прыгать в определённый участок, иначе можешь разбиться о камни. Там есть пара больших валунов, — протараторила она и подошла к нему, показывая рукой. — Смотри! Вон туда надо прыгать.

Сухоруков нахмурился.

— Совсем забыла? Как так-то? Это же не шутки!

— М-да… Как раз это и была шутка. Я совсем, что ли, дура? Как я могла не сказать тебе об этом? Нет там никаких камней, единственное — прыгай как можно дальше от берега. Ну это, наверное, и ежу понятно, — ехидно улыбалась Катерина. — И всё-то ты воспринимаешь всерьёз. Ха-ха! У тебя, вообще, как с чувством юмора?

— Порядок так-то!

— А, ну я вижу, ага. Ха! Ну что ты там стоишь? Прыгай давай! — скомандовала девушка.

— Дай ты мне с мыслями собраться! — нервохал Сухоруков.

— Ахахах! Ну-ка дай мне! — потребовала она. — Покажу тебе мастер-класс!

Катя забрала у него канат и начала отходить назад, чтобы сделать внушительный разбег. И опять Серёжа засмотрелся на её прелестные ягодицы, которыми она будто нарочно виляла. Катерина медленно перешагивала с ноги на ногу. Одна из половин её попки при этом подтягивалась и напрягалась, потом — вторая, затем — снова первая… Завораживающее зрелище… Катя развернулась и смело побежала мимо Сухорукова прямо к обрыву. В этот момент время для него будто бы остановилось. Она бежала улыбаясь, груди её с каждым шагом подпрыгивали то вверх, то вниз, ядовито-зелёные глаза горели пламенем жизни. Перед краем обрыва Катерина сильно подпрыгнула и полетела, держась за палку в канате. В самом конце амплитуды каната она, отпустив руки, развернулась к Серёже лицом, устремилась вниз и нырнула в речку. Через мгновение Катя всплыла, начала мотать головой в разные стороны, стряхивая с себя воду, вытерла ладонью глаза и помахала рукой Сухорукову. Солнце светило сквозь прозрачную гладь реки, отражаясь от её белых трусиков. Он смотрел на неё и млел… Смотрел и млел…

— Ну что, понял, как нужно? — спросила Катерина, вновь поднявшись на скалу.

— Ты прекрасна… — вырвалось у него.

После всего пережитого в жизни Серёжу мало что или кто мог удивить, тем более женщина, но этот день стал для него исключением.

— В смысле?

Она не ожидала от него таких откровений.

— Ну… Прыжок! Это же прекрасно! А сколько эмоций-то, наверное… — съехав с темы, с дурацкой улыбкой сказал Серёжа.

— М-м-м… Прыжок-то? Ага… Только вот почему ты не поймал канат, когда он к тебе обратно прилетел? Теперь лезть за ним придётся на дерево, раскачивать его, чтобы поймать опять. Прыжок, что ли, так впечатлил?

— Я слажу, не проблема, — Сухоруков понял, что его опять спалили, как подростка, и полез на дерево.

На тарзанке Серёжа с Катей провели не менее двух часов. Они прыгали, резвились, шутили, узнавали друг друга. Катерина постоянно смеялась, ей было очень весело с ним. Сухоруков же немного расслабился, но всё равно иногда смущался и тупил, что вызывало у неё ещё больше улыбок. И вправду, им было хорошо вместе. Солнце уже почти село. Оставалось не так много времени до того момента, когда на улице стемнеет.

— Ну что, как тебе местечко? Понравилось?

— Да! Спасибо тебе, Кать, что показала его мне. Хотя ничего не предвещало. Хех. Вроде только познакомились, и тут такое предложение странное: мол, поплыли. Необычный вечер.

— Согласна. Я сама давно уже сюда не приходила. То работа, то дом, то безделье. Да и не с кем особо, а с кем есть, с теми невесело. А вот с тобой, вообще, хорошо… Ну, в смысле, хорошо, что сюда пришли… — Катерина таинственно улыбнулась. — Поплыли-ка обратно, пока холодно не стало. К тому же ночью здесь орудуют дикие рыбы! Ахахах!

— Всё-всё! Меня уже не проведёшь!

Обратный заплыв показался им не таким долгим, как предыдущий. Добравшись до берега, они достали из тайников свою одежду и, глядя друга на друга, смутились.

— Так. Давай сначала я отвернусь, а ты переоденешься, потом — наоборот. М-м-м? — предложила она.

— Давай, — согласился он.

Катерина отвернулась. Сухоруков снял с себя мокрые трусы, надел штаны, затем стал выжимать снятое.

— Ты чего это там делаешь? — распознав звук падающих на камни капель воды, спросила Катя.

— Трусы выжимаю. Хех!

— Надеюсь, — хихикнула она.

Следом настала очередь Кати. Сухоруков отвернулся. Зная о том, что сейчас происходит у него за спиной, он закипал от возбуждения. Ему так хотелось повернуться к ней и увидеть всё своими глазами, но в данный момент Серёжа мог только слышать. И его слух, казалось, усилился в это мгновение в тысячу раз и приобрёл, до кучи, способность визуализировать услышанное. Первое, что он услышал, было то, как натянутые резинки от лифчика расцепились и лямки поползли по её рукам. Потом Сухоруков услышал, как поползли вниз её трусики, как она приподняла сначала одну ногу, чтобы снять с неё их, затем — вторую… И тишина? Катерина как будто специально просто стояла голая и смотрела на Серёжу, ожидая, обернётся ли он или нет. Либо ему это казалось? Или хотело казаться? Эта тишина длилась целую вечность. Только лишь боязнь испортить такой прекрасный вечер с очаровательной незнакомкой останавливала его от того, чтобы повернуться к ней, подойти и взять её прямо там, на камнях. Температура тела Сухорукова взлетела до своего максимума… Наконец он услышал шелест платья, и через несколько секунд она сказала:

— Я всё. Можешь повернуться.

Когда Серёжа обернулся, Катя показалась ему ещё более прекрасной. Платье облегало её тело, ещё влажное от воды, голенькие груди, прилипшие к ткани, просвечивались через неё, оставив мокрые пятнышки, соски от холода стали твёрдыми, распущенные влажные волосы беспорядочно лежали на плечах.

— Ну что, тебе в какую сторону? — спросила Катерина, прекрасно зная, что машина у него, как и почти у всех, кто приехал сюда, стоит на пляжной стоянке.

— Мне туда, — ответил Сухоруков, махнув в направлении пляжа. — А тебе?

— Мне туда же. Правда, мой дом находится в другой стороне, но, думаю, я встречу там каких-нибудь знакомых, которые смогут меня подвезти.

«Слабенько, конечно, но за тонкий намёк засчитано», — подумал Серёжа.

— Ну, если ты не против, я могу тебя подвезти, — включив дурачка, сказал он.

— Правда? М-м-м… Какая удача! Слушай, так неожиданно! Я с удовольствием! — еле сдерживая смех, обрадовалась Катя.

Однако не выдержала, когда увидела точно такое же лицо у него. Они рассмеялись.

На пляже к вечеру, как обычно, уже собралась молодёжь. Многочисленные сгустки разных компаний около своих машин, из которых гремела музыка, заполонили собой всю береговую линию. Урал… Катерина и Сухоруков не спеша шли вдоль берега, и он частенько стал ловить на себе разные взгляды. То агрессивные, то презрительные, то вопросительные. Причём не только на себе, но и на Кате. Очевидно, её здесь много кто знает.

— Почему они так смотрят на нас? — раздражённо спросил Серёжа.

— Хах! Ты ещё спрашиваешь? — удивилась Катерина. — Да это же главный бич маленьких городов. Вдруг какой-то непонятный мужик появляется в их местах обитания и гуляет с девушкой, которую они знают с самого детства. Ужас! Паника в стае! Тем более ты городской. Какой марки у тебя машина?

— Тойота.

— О-о-о! Ну точно потом будут говорить, что я шалава, продалась за авто и связи в Екате. Чем меньше город, тем больше слухов, и тем более они им интересны, ведь все друг друга знают. В общем, не обращай внимания! Только не лезь на рожон!

— Ну ладно.

Они уже почти дошли до машины, как внезапно им крикнул юноша крепкого телосложения:

— Катюха! Саламушки! Чё не здороваешься даже? Зазналась? Или не по масти уже? Ха-ха!

— В смысле? Просто я тебя не увидела. Привет… — насторожённо ответила Катерина.

— Да я ору за тебя, Катюха, не парься, — сказал парнишка, бросив сомнительный взгляд на Серёжу, и протянул ему руку. — Здарова!

— Привет, — кивнул Сухоруков, грубо пожимая её.

— Слушай, мы спешим. Давай как-нибудь в другой раз пообщаемся? — суетливо попросила Катя.

— Без проблем, — согласился парень. — Если чё, присоединяйтесь к нам, мы тут до ночи шизгарить будем, ёба!

— Хорошо!

Катерина с Серёжей уже начали было отходить от него, как в спину ей с некой издёвкой прилетел ещё один вопрос, от которого она немного побледнела:

— Слухай, Катюх, а ты сегодня работаешь? К тебе можно будет прийти?

— Нет! Что за глупые вопросы?! Всё! Нам пора! — грубо ответила Катя.

— Ладно, ладно… Чё ты? Понял. Удачи вам! Чики-бомбони, ёба!

Эта интонация Сухорукову была знакома, как никому другому. В тюрьме он постоянно слышал такую манеру общения, и название ей — провокация.

— Неприятный тип. Частенько в твоём баре бухает, что ли?

— Ага. Бесит меня… — негодовала она. — Подкатывает всё ко мне, а я его отшиваю.

— М-м-м. Понятно… — сказал Сухоруков, открывая дверцу своего автомобиля.

Настроение у них из-за этой ситуации немного подсело.

— Ну что, тебе куда ехать? — попытался разрядить обстановку Серёжа.

— Знаешь, где плотина находится?

— Да.

— Вот через мост проедем, там потом налево. И, не сворачивая с этой дороги, мы приедем ко мне в деревушку.

— Понял.

Катерина вновь улыбнулась, и ответная улыбка на лице Сухорукова не заставила себя долго ждать. Он включил радио. На улице почти стемнело.

— Если хочешь, приезжай на выходные в Екэбэ, — немного помолчав, сказал Серёжа. — Я тебя тоже попробую удивить чем-нибудь необычным.

— Интересное предложение. Я обязательно подумаю об этом… — пропела Катя. — Что делать сегодня будешь?

— Домой поеду. Что ж ещё делать? — беззаботно ответил он.

— Домой?! Ведь сегодня же пятница! — шутливо возмутилась Катерина.

— И что?

— Как что?! Молодой красивый парень в пятницу вечером едет домой. Кошмар!

— Хех… Ну не такой уж я и молодой, да и не поклонник громких тусовок… Да и не с кем.

— Ах, значит, не с кем? Ну понятно, понятно… — как бы обидевшись, пробубнила Катя.

— Эм… В смысле? — немного растерялся Сухоруков.

— Да нет, нет. Всё нормально… — тихо проговорила Катерина.

«Вот стерва…» — подумал Серёжа и рассмеялся.

— Ну… Если хочешь, мы можем поехать в город и куда-нибудь сходить.

— Если хочешь? Так говоришь, будто я напрашиваюсь! — Катя еле сдерживала улыбку.

— Вот как значит! Что ж… Давай сначала. Катерина! Сегодня, в этот пятничный вечер я был бы рад провести с тобой время. Не соблаговолишь ли ты составить мне компанию? — помпезно произнёс Сухоруков.

— М-м-м… Заманчиво, конечно. У меня так-то были уже планы на вечер, но я обещаю подумать над вашим предложением.

Серёжа бросил на неё недоумевающий взгляд.

— Шучу, хи-хи! Я с радостью составлю тебе компанию. Только мне надо заскочить домой на полчасика, и можем ехать.

— Не вопрос!

«Вот стерва…» — опять пронеслось у него в голове.

Они заехали в деревушку, где жила Катерина. Домов в ней было не больше пятидесяти, а в центре стояла единственная «высотка» — бетонная многоквартирная двухэтажка.

— Подожди меня здесь. Только заглуши мотор и выключи фары. Некоторые соседи уже спят, — попросила Катя, когда они подъехали к симпатичному домику с невысоким забором.

— Окей! — согласился Серёжа. — Жду.

Катерина вышла из машины и быстрым шагом направилась к дому. Сухоруков тоже решил выйти и закурил сигарету. В Шевелёвке было несказанно тихо. Лишь стрекот сверчков. Воздух тут казался ещё свежее, чем на берегу реки, только вот весь пейзаж портили комары. Злые и кровожадные, они один за другим врезались в неприкрытую одеждой кожу и норовили укусить. Урал…

Вскоре Серёже это стало настолько невыносимо, что, не выкурив и половины сигареты, он залез обратно в машину, уселся поудобнее, сделал музыку громче и начал прокручивать в своей памяти этот удивительный вечер. Имея холодный рассудок, Сухоруков не спешил делать для себя какие-то выводы, но мысль о том, что эта девушка вызывает у него такие эмоции, о существовании которых он уже давно позабыл, не давала ему покоя. «Держи себя в руках! Бабы коварны, ты не раз убеждался в этом. Не позволяй ей ощутить, что ты у неё на крючке. Хотя она и так, по ходу, начинает уже это чувствовать. Чёрт! Вот стерва…» — размышлял он.

Так Серёжа просидел более часа и уже даже подумал, что Катя не выйдет. Типичные женские полчасика, чтобы собраться. Наконец она вышла из своего дома и устремилась к машине. Выглядела Катерина ослепительно: в меру яркий макияж, тёмное, обтягивающее её стройное тело, платье, чёрные туфельки на высоких каблучках, из-за которых её ноги казались ещё более длинными, а также тёмный клатч. Классическая цветовая гамма, что всегда будет в моде, особенно в сочетании с длинными пламенными волосами.

— Прости, что заставила тебя ждать, — мило улыбнувшись, извинилась она.

— Всё нормально! Ничего удивительного.

— Чёрт! Ненавижу быть банальной.

— Я заметил, — сказал он, подмигнув.

Свет, горевший в одном из окон её дома, погас. Серёжа развернулся и поехал в Екатеринбург.

— А твои родители не переживают за тебя? На ночь глядя в город с незнакомцем…

— А как ты понял, что я живу с родителями?

— Просто предположил.

— Хм… — прищурилась Катерина. — Ну я ведь уже взрослая девочка. К тому же, честно говоря, у меня так себе отношения с папой. Он не лезет ко мне, я не лезу к нему.

— А мама?

Она тяжело вздохнула.

— К сожалению, мамы не стало, когда мне было всего десять.

— Прости… Соболезную…

— Да ничего. Я уже привыкла. Всё нормально. Хотя после этого отец стал странноватым, и наше общение с ним потихоньку сошло на нет, — спокойно сказала Катя.

— Понятно… И сколько лет уже прошло с того времени?

— Прошло уже… — начала она, но тут же спохватилась. — Ах ты какой! Хотел исподтишка мой возраст узнать?

— Даже не думал, — засмеялся он.

— Да я и не скрываю его. Мне двадцать шесть.

— Правда? Выглядишь ты моложе, хотя при общении производишь впечатление довольно взрослой и неглупой девушки.

— Ну, возраст — не всегда показатель ума. К тому же я многое пережила к своим годам, — заметила Катя. — А тебе сколько?

— Тридцать четыре. Вот, совсем скоро тридцать пять уже будет, через пару месяцев.

— Ой, так ты совсем уже дядечка! Ха-ха! Хотя, в принципе, я так и думала. По глазам видно.

— И что же ты там увидела? — не ожидая услышать чего-то серьёзного, поинтересовался Серёжа.

— Жизнь… Боль… — тихо произнесла Катерина. — Причём уже довольно-таки длинную жизнь… И такую же боль…

— Хм… Интересно… Ну, всё относительно.

Сухоруков призадумался: «Неужели по мне это действительно видно? Или, может, она так чутко меня чувствует?»

— Ну что? Куда едем? — спросила Катя, видя, что Серёжа ушёл в себя.

— Сначала ко мне. Я, в отличие от некоторых, быстро переоденусь и соберусь. А дальше вот не знаю. Куда ты хочешь?

— Я хочу повеселиться! Давно уже хотела. Хочу туда, где много огней, где играет громкая музыка, где можно потанцевать и всем вокруг весело! — сжав свои ручки в кулачки, она, как маленький ребёнок, улыбнулась.

— Понял. Знаю я одно такое местечко. Думаю, тебе понравится. Клуб «Снег». Слышала о таком?

— Да! — воскликнула Катерина. — Говорят, клёвое место!

— Ну вот и отлично! Туда и поедем. Обратно тебя довезут до самого дома, благо у меня есть хороший знакомый, работающий в такси. Так что можешь за это не переживать!

— Прямо сервис какой-то! Крутяк!

Сухоруков включил радио. Катя сделала громче и сказала:

— Остановишься на выезде из Сысерти? Я хочу купить себе вина, хорошо?

— Без проблем.

Вскоре они выехали на трассу. По радио звучала песня группы «Тату» «Нас не догонят». Катерина, немного захмелев от красного полусладкого, спросила:

— Серёж, а ты давно водишь?

— Довольно-таки.

— А хорошо?

— Думаю, да.

— А ты любишь скорость?

— Хех… Наверное.

— Так почему же мы тогда так медленно едем?! Какая сейчас скорость? Всего сто тридцать километров в час? Может, поддашь? — глаза у Кати засверкали.

— Почему бы и нет.

Сухоруков надавил на педаль. Сто пятьдесят… Сто семьдесят… Сто девяносто пять…

— И это всё, на что ты способен? — с азартом подначивала Катерина.

— Ну, знаешь… — буркнул Серёжа. — Это так-то немаленькая скорость.

— У тебя на спидометре какая максимальная? Двести сорок! А почему мы тогда даже двухсот не набрали? — не унималась она.

— Честно говоря, я больше двухсот на этой машине ни разу не ездил.

— Почему? Ты боишься?

— А я смотрю, ты горячая штучка… — Сухоруков немного нервохал, стесняясь этого.

— Я просто люблю жить, а не проживать! Понимаешь?! А ты, по ходу, разучился это делать! — подзадоривала его Катя. — Давай топи! «Небо уронит ночь на ладони! Нас не догонят! Нас не догонят!», — подпевала она группе «Тату».

Двести пять километров в час… Двести пятнадцать… Двести двадцать семь… Двести тридцать два…

Серёжа вцепился в руль настолько сильно, что ему казалось, будто тот сейчас треснет у него в руках. Вся его одежда, как и он сам, так намокли от пота, словно Сухоруков только что вынырнул из бассейна и сразу же сел за руль. Катерина радостно и громко визжала: «…ночь на ладони…»

Через несколько минут они уже почти заехали в город, и Серёжа сбавил скорость.

— Ты хорошо водишь, хотя было немного страшновато… — призналась Катя. — Я люблю это: скорость, драйв, риск. Ух!

— Да, это было круто, — едва проговорил Сухоруков, ибо во рту у него образовался такой дикий сушняк, что голос вообще аж еле слышался.

Спустя десять минут они подъехали к дому Серёжи.

— Ну всё. Я быстро. Туда и обратно. Не скучай! — понемногу приходя в чувство, сказал он.

Катерина в ответ одобрительно кивнула.

Сухоруков залетел домой и сразу встал под душ. Его тело горело: то ли от сегодняшней жары, то ли от приснившегося ему кошмара, то ли от физических нагрузок, как плавание и прыжки с многометровой тарзанки, то ли от скорости в двести тридцать два километра в час. Если ко всему этому добавить сильное сексуальное влечение к новой знакомой, то ему несказанно повезло, что он огнём не вспыхнул. И всё это за каких-то семь-восемь часов. Последний раз энергия жизни так пульсировала в нём ещё до отсидки. А ведь впереди ещё целая ночь…

Прохладный душ немного отрезвил его сознание. Серёжу приятно радовало происходящее с ним. Ему дико понравился этот вкус жизни, давно уже потерянный и столь желанный. Но даже теперь он не переставал мучиться. Сухоруков пытался понять, что является причиной великолепия сегодняшнего вечера. Конечно, почти все его мысли так или иначе связывали это состояние с Катей, но тут-то и заключался главный вопрос, беспокоивший его холодный рассудок. А что, если это просто совпадение? Случайная цепочка событий, которая дала такой выхлоп? Что, если его отчаявшееся желание жить стало настолько сильным, что, попадись ему какая-нибудь Настя или Марина, эффект оказался бы тот же? И в итоге при их следующей встрече то чувство огня и симпатии к Катерине пропадёт, и ему опять станет так же тоскливо, как и все эти годы? А что, если Кате просто всё надоело, и она решила развлечься с первым встречным, а он уже надумал себе чего-то? От подобных мыслей ему становилось только хуже. Эх, Серёжа… Как ни старайся, тюрьма и общество конченых людей, которых там большинство, оставляют свой отпечаток. Да, несомненно, всё это чему-то учит. Ты становишься мудрее. Путём самопознания понимаешь — нет, не просто понимаешь, а искренне понимаешь — в чём ты был не прав, где оступился, и как это исправить хотя бы в себе. Но один из главных побочных эффектов тюрьмы — твои думы. Ты постоянно о чём-то думаешь, передумываешь, додумываешь — ведь времени у тебя для этого тьма. Начинаешь искать подвох там, где его и быть не может. Из-за дефицита близких людей ты постоянно всё держишь в себе и живёшь с этим изо дня в день. А после освобождения вернуться в прежнее состояние становится не так-то и просто. Кому-то это, в принципе, и помогает. Подозрительная осмотрительность и, как следствие, осторожность нередко спасают от многих неприятностей. Однако с характером и жизненным опытом, как у Сухорукова, лучше стараться к жизни относиться проще, что для таких, как он, почти невозможно. Хотя никто не знает пока, что будет с ним дальше. Ведь не бывает, чтобы всё было гладко, ведь всегда что-то да случается, правда? И тут уже всё будет зависеть от этого «что-то», точнее — от его цены, которую придётся заплатить за своё счастье (или не платить — это уже каждый сам решает в меру того, что для него позволительно, а что нет). В любом случае этот счастливый день для Серёжи ещё не закончился, поэтому он решил просто расслабиться и насладиться этим моментом сполна.

Выйдя из душа, Сухоруков решил надеть свою самую любимую и, по его мнению, самую козырную синюю рубашку в сочетании с тёмными джинсами и мокасинами. Он всегда знал, как хорошо приодеться, хотя обычно носил простые джинсы и футболку. Взяв из сейфа круглую сумму денег, Серёжа собрался было уже выходить, как вдруг в последний момент вспомнил о своём верном друге, да и то потому, что тот глядел на него пристальным взглядом уже несколько минут, специально не подавая голоса, дабы посмотреть, хватит ли у хозяина мозгов и совести вспомнить о нём.

— Чёрт! Маркус! Прости, я совсем забыл про тебя! — впопыхах, с явно виноватым видом произнёс Сухоруков.

— Мяу! — услышал он в ответ, что, по ходу, означало «Неужели додумался?!»

Огромный кот семейства мейн-кунов по кличке Маркус был одним из самых близких друзей Серёжи. Жил он с ним уже более семи лет. Выйдя из тюрьмы, Сухоруков в первый же день обнаружил его на лестничной площадке в подъезде прямо около своей квартиры. Тот вёл себя примерно так же, как и сейчас — просто сидел и молчал, пристально наблюдая за каждым движением Серёжи. Сухорукову этот кот показался странным, а взгляд — так совсем жутковатым. В последующие несколько дней Серёжа, заходя или выходя из квартиры, постоянно встречал этого кота, который так и сидел всё на том же месте с тем же надменным видом. Сухорукову казалось, будто не он за ним наблюдает время от времени, а, наоборот, кот сидит, смотрит за его поведением и усмехается, гадая, что человек будет делать дальше, если он продолжит себя так вести. На четвёртый день, возвращаясь домой в довольно нетрезвом и тоскливом состоянии, Серёжа увидел, что кот наконец сменил своё местоположение и теперь лежал у окна. Сухоруков засмеялся и закричал:

— Что?! Не выдержал, да? Ха-ха! Думал, победишь? Сломался, да? Нашёл с кем закуситься! Ха!

Кот кинул на него недоумевающий взгляд, будто хотел сказать: «Ты в порядке или нет? Эй, приди в себя, ты злорадно кричишь на кота у себя в подъезде!» Женщина, стоявшая на лестничной площадке этажом выше, глядя на него примерно с тем же видом, что и кот, тушила свою сигарету.

— Здрасьте… — заметив её, сказал Серёжа с выражением лица типа: «Нет, что вы, я не пердел!». Соседка в ответ кивнула.

— Ваш кот? — спросил он её, сам не понимая цели вопроса.

— Нет… Я думала — ваш, — ответила женщина, явно намекая на то, что единственное логическое объяснение такого поведения Сухорукова по отношению к коту не оправдалось.

— Эм…

Серёжа сел на лестницу и рассмеялся. От всего произошедшего ему стало ещё тоскливее. И в этот момент к нему подошёл кот, посмотрел на него, затем пошёл к двери квартиры, сел около неё и взглядом как бы позвал: «Ну что, бедолага, пойдём домой?».

— Вот ты чертёнок! — удивился Сухоруков. — Это типа ты меня приглашаешь, что ли?

Он поднялся, открыл дверь и только после того, как пригласил кота зайти внутрь, тот встал и проследовал в квартиру, сразу же направившись в комнату Серёжи. Там в углу лежал небольшой мягкий ворсистый коврик, на который он лёг и закемарил. Сухоруков опешил от происходящего и подумал, что сходит с ума. Мало того, что кот даже не вякнул, что голоден, так он ещё зашёл к нему, как к себе домой, будто он жил здесь уже всю свою жизнь, знал, где его место, и как к нему пробраться. «Реинкарнация?» — вспомнив почему-то о своём отце, подумал Серёжа и тут же одёрнул себя: «Идиот! Ты ведь реально сходишь с ума!» Вот так они и познакомились. В дальнейшем кот не раз ещё поражал своими умом и сообразительностью, чем заслужил в этом доме статус особенного.

Положив несколько куриных ножек в миску Маркуса, Сухоруков надел мокасины и наконец-то вышел на улицу.

Тем временем Катерина опустошила бутылку вина и, явно пребывая навеселе, громко слушала музыку. Перед тем как сесть в машину, Серёжа позвонил своему старому знакомому таксисту и договорился, чтобы он их подкинул до центра. Сухоруков, глядя на Катю, догадывался, что уйти из клуба трезвым у него вряд ли получится.

— Ну, как дела? Не скучала? — сев в машину, спросил Серёжа.

— А должна была? — стервозно подмигнула она.

— Ну… — опять растерялся он. — В общем, я вызвал такси, оно уже близко…

— Тебя, между прочим, очень долго не было!

— А мне показалось, тебе тут было весело.

— А я сильная женщина! И научилась справляться с одиночеством! — ёрничала она.

— Ну куда уж нам уж там уж.

Через несколько минут к ним подъехала белая «Волга». Ну прямо классика. Серёжа припарковал свою машину и сказал:

— Ты не будешь против, если я сяду спереди? Просто это мой старый знакомый, я с ним давненько не виделся. Понимаешь?

— Да-да, без проблем! Это он меня потом в Сысерть увезёт?

— Ага.

— Ясненько. Клёвая тачка! — хмельно хихикнула она.

Сев в машину, Сухоруков очень тепло поздоровался с водителем — в меру толстеньким мужчиной лет пятидесяти пяти, с седыми и немного сальными волосами. Одет он был как типичный таксист с Химмаша: в шортах и лёгкой рубашке в клеточку с короткими рукавами. На лице у него имелось несколько шрамов, на руках — много татуировок, какие обычно делают в тюрьме. Но в целом впечатление он производил доброжелательное.

— Серёжка! — воскликнул водитель. — Давно ж я тэбэ нэ видывал! Ну шо, как ты?

— Да всё хорошо, Вовка! Жив-здоров без докторов. Вот, отдыхать поехал. Кстати, познакомься, это Екатерина! — сказал Сухоруков, обернувшись на Катю, которая приветливо кивнула.

— Владимир! — представился водитель и улыбнулся.

— Приятно познакомиться, — ответила Катерина.

— Взаимно.

— Ну что? А ты как? Как работа? Семья? — продолжил Серёжа.

— Ох… Да как у сказке чёрт малюет! Чем дальше, тем страшнее. Нэ, ну а хера ли. Сын хоккеем начал заниматься, так это ж клюшку надо, коньки надо, щитки там всякие, а ведь всё стоит-то… Ёлы-палы! А жена? А тёща? А хде деньхи взять? Ведь на нормальную работу с такой пометкой, как у нас, нэ берут. Сварка моя усё, наелась, по здоровью нэ можу больше, а я шо ещё умею-то… Ладно ты, молодой и здоровый, смох встать на нохи. Ну а я-то, штрибан, хосударству до мени дел нэт. Вот и остаётся пока только людей развозить, — эмоционально выпалил Вова с небрежным деревенским акцентом.

— Да уж… А я ведь тебе предлагал дальнобоем ко мне пойти. Ты не захотел. Конечно, сыну на хоккей на этой колымаге точно не заработаешь.

— Серый, ну я ж ховорил ужо. Стар я стал для таких длительных переездов… Да и жена ворчать будет, нэ заткнёшь. Начнёт это своё: мол, опять со старыми знакомыми трёшься, лучше тохда сразу в хроб ложица, чем опять табэ передачки возить… Ой, столько вони тохда было, как вспомню… Бр-р-р… — Вова хлопнул себя по лбу, достал сигарету и спросил. — Нэ против?

— Нет, всё нормально, — смеясь сказал Сухоруков. — Да, жена у тебя о-го-го! Помню я её, спорить с ней бесполезно. Ну… С другой стороны, ты сам себе такую выбрал.

— Ой, давай нэ будем! — засмеялся и Вова.

— Хорошо. Слушай, ты до скольки работать сегодня будешь?

— Нэ знаю даж… До утра, наверное, шоб днём спати да помене видеца со своей. Ха-ха-ха! Нэ, ну а хера ли! Ты ж знаешь, шо я нэ алкаш, но выпить люблю. И она знает и вроде ховорит, шо свыклась ужо с тем, шо раз в три-четыре месяца минэ надо неделю конкретно так… Ну, ты понимашь. Но на деле опять ссоры, скандалы. Вот и щас. Ужо как неделю на нохах, роблю, а она всё ворчит. А ты к чему эт?

— Да часиков в пять-шесть надо будет Катю в Сысерть увезти… Сможешь?

— Нэ вопрос, Серёха! Хлавное — позвони за час до этохо, шоб я нэ опоздал.

— Договорились! — улыбнулся Серёжа. — А как старшая-то у тебя?

— Да хорошо усё! Таки и жити у Москве со своим. Думаю, скоро внука подарит нам. Эх, ток нэ особо, канеш, она желает сюды приезжать, да и нас туды нэ жалует. Фифа столичная стала. Ну да ладно… Я на неё зла нэ держу. Всё понимаю. Надеюсь, хоть она из нас счастлива… — сказал Вова, глядя на пустую дорогу, освещаемую ночными фонарями.

На некоторое время наступило молчание. Каждый думал о своём. Вова — о собственной жизни, к которой он уже научился относиться просто и с юмором. Но иногда и у него всё-таки возникали разочарование и досада за те или иные ошибки, которые он совершил, за упущенные возможности и потерянный отрезок жизни. Сухоруков же думал о том, что, как ни крути, ему всё-таки повезло, ведь после тюрьмы он нашёл в себе веру и силы встать на ноги и стать относительно успешным и независимым человеком, а не спиться и утонуть в бытовухе с некрасивой женой и капризными детьми. А вот Катю мучили догадки — как между собой связаны столь разные Серёжа и Вова. Однако вскоре хмель опять ударил ей в голову, и она попросила:

— А можно музыку включить какую-нибудь весёлую?

Её голос в этот момент был так по-детски наивен, что Вове показалось, будто Сухоруков нашёл себе очередную дурочку с переулочка, которая не задаёт много вопросов и не особо требует чего-то взамен. Он поглядел на Серёжу и завистливо улыбнулся.

— Ну канеш можно! Хе-хе! Как я понимаю, тэбэ сеходня усё можно, девочка! Да? Хы-Хы-Хы! — загоготал Вова и хлопнул Сухорукова по плечу.

— Ага… — смутился Серёжа.

Вскоре они подъехали к клубу. Катерина вышла из машины и почувствовала, как по её телу пробежали мурашки. Их окружало множество разных людей, и почти все они выглядели отлично. Красивые дорогие платья от популярных кутюрье — у девушек, различные фирменные вещи, начиная от строгих костюмов Roberto Cavalli, заканчивая обычными джемперами в сочетании с джинсами от Armani — у мужчин. Стоянка была битком забита автомобилями представительского класса. Некоторые приезжали даже с личной охраной, которая сидела в машине у входа в клуб — так, на всякий случай. Вокруг всего этого торжества стоял стойкий запах денег, который такому простому человеку, как Катя, не почувствовать было невозможно. На входе в клуб, как и внутри, стояло несколько здоровеннейших мужчин, выполнявших роли охранников. Они явно проходили строгий отбор, и, скорее всего, когда-то служили бойцами либо просто в совершенстве владели боевыми искусствами. Это было залогом того, что данные люди действительно являлись гарантами безопасности и обладали силой воздействия на буйные умы, ибо шутить с ними довольно опасно. После драки с одним из них можно было запросто угодить в больницу и даже остаться калекой. Рядом с ними стояла пара очень стильно одетых парней. Они-то как раз и решали, кто сегодня зайдёт внутрь, а кто — нет. Их главная задача состояла в том, чтобы с первого взгляда определить, сколько денег у тебя в кошельке и сколько ты можешь потратить у них в заведении. И только потом уже они обращали внимание на твою внешность, компанию и состояние трезвости. На улице всегда было очень шумно: из каких-то машин гремела музыка, кто-то просто кричал, кое-кто смеялся, но главный звук, который отдавал тебе в нутро своим басом, шёл из клуба, что очень подстёгивало настроение и желание пройти внутрь здания, фасад которого переливался разноцветными софитами. Да, это был настоящий праздник жизни, чёрт побери! Особенно поражал тот яркий контраст, когда из обычной уральской жизни — серой, хмурой и холодной — ты попадал в жаркую мини-Ниццу, где всем весело и хорошо, все друг другу улыбаются и желают приятного вечера, не обращая внимания на то, что через дорогу могут кого-то грабить или просто запинывать. Урал… От всего этого у Катерины спирало дыхание. Вот так, по её представлению, и должна протекать жизнь — ярко, весело, богато.

Пока Катя, глядя на всё это, приходила в себя, Сухоруков ещё оставался в Вовиной машине.

— Ну что, Вовуче! Я тебе тогда позвоню, как мы заканчивать будем?

— Да, давай! Буду ждать… Шо, очередная цыпочка? Или как?

— Да сам не знаю… Мы только сегодня познакомились.

— О! Нифасе! Ну, давайте, узнавайте друх друха поближе! Ха-ха! Эх, Серёжка, минэ бы твои ходы!

— Завидуй молча, штрибанюга!

Они рассмеялись.

— Кстати, ты не говори при ней о тюрьме, я пока не хочу, чтобы она знала.

— Без проблем. Хозяин — барин. — согласился Вова, с которым они пять лет прожили бок о бок за колючей проволокой.

Серёжа вылез из машины и, подойдя к Катерине, еле удержался, чтобы не обнять её за тонкую талию.

— Ну, как тебе? Нравится?

— Да, хорошее место. Я, в принципе, знала, что здесь всё на уровне… — спокойно сказала Катя, едва сдерживая свой восторг, дабы не показаться деревенщиной.

— Ты ещё внутри не была! Хе-хе… Пойдём!

Серёжа и на лицо, и на вид не очень-то походил на человека этого круга, но, так как он сотрудничал с данным заведением в вопросах поставки сюда алкоголя, двери в «Снег» ему всегда были открыты. Сухоруков заранее предупредил кого надо о своём приходе, поэтому, как только они подошли ко входу, перед ними тут же расступились охранники, а стильный паренёк в дверях поприветствовал:

— Хай, Серджио! Вэлкам!

— Привет! Спасибо! Как дела? — ради приличия поинтересовался Сухоруков.

— Всё, как всегда, отлично! Мерси! Серджиньо, давай попозже пообщаемся, сейчас очень много работы.

— Без проблем, — согласился улыбаясь он.

— Приятного отдыха! Вы необычайно прелестны! — пропел паренёк, обращаясь к Катерине.

— Спасибо… — явно смутившись от всего происходящего, ответила Катя.

Они зашли внутрь, и миновав раздевалку и холл, попали в центральный зал этого заведения, поражавший своими размерами. В нём было несколько баров и передвижная диджейка, по клубу ходили аниматоры, веселя народ, а на нескольких постаментах танцевали go-go девочки. Всё везде переливалось, блестело, мигало…

К Серёже подошла администратор. Она показала, где они могут расположиться, дала им несколько меню и коктейльную карту.

— А зачем нам столько меню? Нас же двое. Или ещё кто-то придёт? — наивно улыбнувшись, спросила Катерина.

— Хех… Это меню различных видов кухни, что у них есть. Восточная, европейская, рыбная…

— Блин, точно… Вот я дура… — Кате стало очень стыдно.

— Что будешь есть, пить? — открывая меню, спросил Серёжа.

— Ой, даже не знаю… Коктейльчик бы какой-нибудь бодрящий выпила. А есть… Я так-то не голодна…

— Вот давай не надо, а? Говори, что будешь есть. Мы полдня не ели!

— Ну тогда так… Что себе возьмёшь, то и буду. Я всеядна.

— Уверена?

— Да.

— Ну что ж… Тогда, я думаю, по салату закажем и стейк. Тебе какой прожарки?

Глаза её забегали.

— Ну, мне как обычно, прожаренную, — уверенно ответила Катерина.

— Понял. Хех… — Серёжа сделал вид, как будто так всё и должно было быть.

Делая заказ, он добавил в него бутылку хорошего виски и коктейль «Текила санрайз» Кате. За этот, пока единственный день их знакомства, Сухоруков впервые видел девушку в конкретном смятении. Как бы Катерина ни старалась, по ней было видно, что она никогда не посещала заведения подобного уровня, что это общество, как бы оно ей ни нравилось, пока чуждо ей. Серёжа смекнул, что надо размораживать обстановку.

— Так что, Кать, ты говорила, хочешь продолжить учиться? Что же тебя останавливает?

— Блин, поверь, у меня есть причины, по которым я пока не могу этого сделать.

— Да, я понял… Но повторю, что уже говорил сегодня. Всё зависит от нас самих, всё в наших руках. Любые проблемы можно решить, любые трудности преодолеть.

— Серёж, ну ты же сам знаешь, что не всё так просто в жизни! Вот даже взять твоего знакомого, Вову. Почему он проживает жизнь, которая ему неинтересна? Или ты хочешь сказать, что всё в его руках? Что всё зависит от него самого? Сомневаюсь…

— Ну, ты сравнила тоже себя с ним! У него совершенно другая ситуация в жизни.

— Он сидел? — как бы невзначай задала вопрос Катя.

— А что?! — сухо переспросил Серёжа.

Она даже немного растерялась.

— Да ничего. Просто спросила… Если это секрет, то…

— Да нет никакого секрета! — громко сказал Сухоруков и понял, что был резок. Его нутро автоматически искрануло, когда речь зашла о тюрьме. — Да, он сидел. Но считаю, что это не всегда показатель. Я его хорошо знаю. Вова — неплохой человек.

— А сколько он отсидел? Если всё-таки не секрет? — негромко и аккуратно поинтересовалась Катерина.

— Шестнадцать лет…

— Эм… — она даже не знала, что и ответить на это. — Ничего себе…

— Да, согласен, много… Жена ждала его всё это время, дочь уж успела школу окончить… Говорить он может что угодно и даже взгрустнуть может, но я-то знаю, что в глубине души он счастлив. После всего того, что он пережил, то, что у него есть дом, семья и какие-то мелкие хлопоты — и есть для него счастье. Всё могло бы быть в тысячу раз хуже.

— М-да… — протянула Катя. — Теперь понятно… Но! Каждый ведь смотрит на жизнь и на собственные проблемы со своей колокольни. Что для одного просто задача не из лёгких, для другого будет непреодолимым препятствием. Кому-то мои проблемы могут показаться пустяком, но для меня это серьёзные причины как минимум для того, чтобы пока не переезжать в Екэбэ.

— Интересно, что же это за проблемы такие…

— Да их много, Серёж… Просто не хочу сейчас об этом говорить. Сейчас я хочу как раз от всего этого отдохнуть!

И, как по щучьему велению, им за стол принесли выпивку.

Серёжа налил себе виски.

— Ну что, Катенька, выпьем?

— Выпьем! — улыбнулась она, сверкнув в темноте клуба белоснежными зубами, и взяла свой коктейльчик.

— За что выпьем? — будто заигрывая, приподнял бровь Сухоруков.

— За знакомство! — Катерина смотрела ему прямо в глаза.

— Что ж, хороший тост! Да, Кать, на самом деле, ещё вчера мы даже не знали друг друга… Да что вчера. Сегодня за обедом я сидел и размышлял о том, что было бы неплохо вечером заехать на автомойку, а потом поехать скорее домой, чтобы успеть посмотреть футбол. А получилось вон как. И я очень рад этому. Рад, что познакомился с тобой. Ты весёлая, красивая, безо всяких предрассудков и заморочек, которых полно у девушек, окружающих нас сейчас. А главное — с тобой есть о чём поговорить.

— Ух ты! Какая прелесть! Ты тоже, как мне кажется, очень хороший человек, а главное — знаешь, ты вот прямо мужчина! В отличие от всяких этих мужичков, которые сейчас нас окружают, — подмигнув, ответила она.

Они чокнулись, и… понеслась! Стадия знакомства под названием «первая вечеринка», а точнее — «первая совместная пьянка», началась! Такие вечера обычно заканчиваются чем-то страшно интересным. Алкоголь помогает развязать языки и открыться друг другу, а в дальнейшем и завязать языки, но уже в страстном поцелуе. Вообще, место, где играет громкая музыка, очень благоприятно влияет на процесс сближения двух индивидуумов. Дело в том, что из-за громкости люди вынуждены разговаривать в непосредственной близости к уху собеседника, следовательно, и к его лицу, что априори делает такое общение более интимным, чем обычный разговор даже за романтическим ужином. Помимо этого, общаясь таким образом друг с другом, люди зачастую соприкасаются щеками, телами, что в нетрезвом состоянии, которое, как правило, почти всегда сопровождает подобные вечера, становится большим толчком к возбуждению и, как следствие, ко всему тому, за что нам с утра так часто бывает стыдно.

Катерина опустошила свой бокальчик и заказала себе ещё, но и он простоял недолго. После этого Сухоруков предложил ей виски, и Катя с удовольствием согласилась.

Да, вечер получался замечательный. Развлекательная программа была на высоте, публику постоянно веселили, и ей это очень нравилось. Разговоры Серёжи и Кати становились всё более откровенными, как и их взаимная симпатия. Сухоруков немного поведал ей о своём тёмном прошлом, но про тюрьму рассказать не решился. Было около двух часов ночи. Серёжа думал, что бутылки виски, которую он взял, хватит ему до утра, однако его новая подруга помогала с таким энтузиазмом, что с её последующей подачи ему пришлось заказать ещё одну. Виски и вправду оказался хорош, и так же хорошо давал в голову.

— Почему ты одинок? — начала Катерина.

— В смысле? Я просто холост. Что в этом такого?

— Ничего не просто! Ты уже давно холост, как я понимаю. Неужели такой видный успешный мужчина не смог найти себе добрую, красивую, порядочную женщину?

— Хм… Варианты, конечно, были. Даже сам не знаю… Я сложный человек… Жизнь не раз опрокидывала меня, поэтому со временем я стал, что ли, как-то безразличен и недоверчив… У меня холодное сердце.

— Бред какой-то! Ты излучаешь такое тепло, какого я давно ни от кого не чувствовала. Недоверчив? Да ты поплыл со мной через реку, спрятав ключи от машины непонятно где. А может, я бы оказалась клофелинщицей? А может, это был развод? Может, я маньячка, которая хотела тебя расчленить на том берегу?

— Да-да, так и есть! Всё это проскальзывало в моей голове! — признался Сухоруков.

— Но ты же поплыл в итоге…

— В том-то и дело! — сказал с удивлением Серёжа. — Это всё ты! Понимаешь? Всё так совпало. Не знаю даже, как сказать… С тобой я сам не свой. Мне как будто снова семнадцать лет… Тьфу ты! Ха-ха! Мы ведь знакомы с тобой всего двенадцать часов, а я уже, блин, о таких вещах говорю…

В этот момент Катерина, глядя Сухорукову прямо в глаза, резко, но нежно положила свои руки ему на лицо и приблизила к нему своё настолько близко, насколько это было возможно. Казалось, что вот-вот, и они схлестнутся в страстном поцелуе… Сердце у Серёжи сжалось, кровь закипела. И вот она начала движение к его губам… Но в последний момент прошла мимо них и, нежно соприкоснувшись щеками, шепнула ему на ушко:

— Пойдём потанцуем?

— Нет! Не-не-не! Ты чего, я вообще не танцую! — растерянно возразил Сухоруков.

Однако Кате это было не важно. Она просто взяла Серёжу за руку и повела за собой на танцпол, пленяя его разум пластичными и ровными движениями, которые совершала в такт музыке. Но он ещё не подозревал, что его ожидает дальше… Когда Катерина вышла на танцпол, началось нечто. Она принялась зажигать так, что даже девушкам go-go, танцующим на стойке, стало как-то не по себе. Её пластика была совершенной, харизма в танце зашкаливала. Через какое-то время многие мужчины вокруг стали откровенно пялиться на Катю, позабыв о том, что с ними их девушки. Всё бы ничего, да только её танец был очень эротичным, иногда даже немного грязным и пошлым. Свою лепту в это вносил и алкоголь. Серёжу же переполняли различные эмоции. С одной стороны, ему очень нравилось то, что происходило, его это заводило, возбуждало, он был поражён Катиным талантом. С другой стороны, он сгорал от стыда, от некоей ярости, ведь все смотрели только на неё. «Вот стерва!» — в который раз пронеслось у него в голове. Наконец трек сменился, и Катерина с Сухоруковым пошли обратно за стол.

— Ничего себе! — воскликнул он, когда они сели. — Я в шоке! Просто слов нет! Ты где так танцевать научилась? Занималась где-то?

— Да. Я тринадцать лет танцами занималась. В последнее время делаю это только для себя…

— Но ты же могла бы заниматься ими профессионально! Пробилась бы в какую-нибудь труппу, получала бы за это деньги.

— Думаешь? Хи-хи… Да уж… Давай-ка лучше выпьем и ещё потанцуем!

— Эм… Ну…

— Расслабься. Я больше не буду трясти сиськами. Ха-ха! Потанцуем, как «белые люди».

Она уже немного начала понимать характер Серёжи, чем потихоньку стала пользоваться.

— Хорошо, пойдём, — ответил Сухоруков, позабыв о том, что он реально никогда не любил танцевать, тем более — выходить на танцпол и делать это прилюдно.

М-да… Что делала с ним эта девушка!

Вообще, по тому, как человек двигается, зачастую можно многое о нём рассказать: о характере, повадках, степени его харизмы. Это отличный способ выразить или даже выплеснуть свои эмоции, тем самым получив моральный разряд, который так тебе необходим. Язык тела иногда может сказать куда больше, чем просто слова. В этот раз они танцевали, как говорится, до потери пульса. И Серёжа в итоге открыл для себя то, что, в принципе, он неплохо двигается. Хотя… Просто, когда ты танцуешь, будучи пьяным, тебе кажется, что ты — король танцпола и главный заводила этого вечера. Но когда с утра на трезвую голову смотришь видео с вечеринки, то, глядя на безобразные движения какого-то человека, который при этом что-то кричит всем, хлопает в ладоши, машет руками, с трудом держась на ногах, ты смеёшься над ним и потешаешься. Однако, протерев глаза, вскоре понимаешь — фак, это был ты. И тебе становится так стыдно и стрёмно, что сил не хватает даже досмотреть это видео до конца. Поэтому о танцевальном таланте Сухорукова пока ещё рано говорить, но сам факт, что он уже это делает, безусловно, заслуживает уважения. Серёжа смело может записать это себе в актив. Или, может, это всё-таки очередной плюсик в пользу Кати? Хех…

В клубе они веселились до самого его закрытия, осушив ещё несколько коктейлей поверх вискаря, и стадия их опьянения достигла такого уровня, что, казалось, если им выпить ещё пару бокалов, они уже точно больше не встанут. Покинув «Снег», Сухоруков с горем пополам позвонил Вове и попросил его забрать их. После этого, помимо полнейшей дискоординации, начала отказывать ещё и память. Они с трудом потом вспомнили, как сели в машину, как около Серёжиного дома встретили каких-то его старых знакомых, с которыми о чём-то спорили, как Катя потеряла свою сумочку и время от времени сильно расстраивалась по этому поводу, как затем они долго не могли открыть дверь в его квартиру… И всё… На сегодня — всё! Этот день — день, когда они познакомились, наконец-таки закончился. Всего один день — а сколько всего за этот день произошло. У некоторых пар и за год совместной жизни не происходит столько событий. Люди забывают, что такое жить… И ведь не обязательно же веселиться, пить или танцевать. Просто нужно быть немного внимательнее друг к другу. Найти, например, занятие, которое понравится вам обоим, которое будет вас сближать и делать ваш союз крепче. С однообразием в отношениях необходимо бороться, поскольку это одна из главных причин расставаний. Либо нужно сразу расставаться. Ведь если бездействовать и просто продолжать жить вместе, по причине боязни перемен и выхода из зоны комфорта, то вскоре вы начнёте ненавидеть друг друга так сильно, что никакая любовь вам не поможет, которая, кстати, никуда и не уходит. Просто серая бытовая обыденность настолько вас поглощает, что способна перевесить на чаше весов даже самые сильные и нежные чувства в свою сторону…

---

Глава 2. Новый день — новая жизнь

Сухоруков открыл глаза, но пока не рискнул шевелиться. Лучи солнца ярко освещали комнату, и сквозь распахнутое окно со двора доносились детские крики и скрип качелей, которые сильно резали ему слух в нынешнем состоянии. Через некоторое время Серёжа всё-таки решился закрыть окно, но для этого нужно было встать с кровати, чего он немного опасался. Стоило ему только подняться, как резкая похмельная головная боль тут же ударила в голову, и Сухоруков сразу же вспомнил, что вчера было. Точнее вспомнил, что почти ничего не помнит. Методом анализа логической цепочки Серёжа начал восстанавливать события одно за другим. Пятница, Сысерть, Катя… Чёрт! Катя! Где же она? Рядом с собой он нашёл телефон и увидел несколько пропущенных звонков от Вовы. Точно, он ведь забирал их из клуба. Так где же всё-таки Катерина? Сухоруков хотел было позвонить ей, но понял, что даже номера её не знает. Немного потупив, он решил набрать Вове, дабы узнать подробности вчерашнего вечера. Нажав на кнопку для снятия блокировки телефона, Серёжа почувствовал дикую боль в руке и только сейчас заметил, что кулаки его сбиты, а правая рука сильно опухла.

Внезапно Сухоруков вспомнил, что у него был вчера какой-то конфликт прямо около дома. И что при всём этом присутствовала Катя… Так может, она… Мысль о том, что Катерина ночевала у него, не приходила ему в голову. Он был уверен, что если бы это было так, то тогда б они точно проснулись в одной постели. Серёжа вышел в коридор, немного опираясь на стену, и направился в другую комнату. И вправду, там, свернувшись клубочком на кровати, крепко обняв одеялко, в Серёжиных домашних майке и шортах, с растрёпанными волосами и слегка чумазым от вчерашней косметики лицом спала Катя. Её вещи валялись на полу, в том числе и лифчик. «Может, всё-таки было?» — подумал сначала Сухоруков, однако сразу же понял, что нет. Такое он точно не смог бы забыть. Серёжа посмотрел на часы. Половина четвёртого. Нормально так они поспали. Благо была суббота, и Сухоруков никуда не спешил. Он опять засмотрелся на Катерину. Даже сейчас она казалась ему безгранично милой. Но вдруг всё резко закрутилось, завертелось, и Серёжа, осознав, что похмелье готовится нанести один из своих любимых, коронных ударов, тут же побежал в туалет. «А она, по ходу, любитель конкретно прибухнуть» — думал он, пока давил из себя остатки вчерашнего пойла. Закончив свой монолог, адресованный унитазу, Сухоруков начал умываться и услышал шаги.

— Блин, ты где? — похмельным девичьим басом промычала Катя.

— Туалет тут, если ты его ищешь.

— О! Серёжа, привет… Блин, что вчера было? Капец! Я никогда так не напивалась! Я вообще ничего не помню! — сказала она, зайдя в ванную комнату.

Видок у неё был, конечно, помятый.

— Да я сам многого не помню. Думал, ты освежишь мне память. Последнее, что помню — как мы вышли из клуба… А, ну ещё, как я с кем-то ругался около дома… Ну и, по ходу, подрался… — Сухоруков показал ей свои кулаки.

— Капец! С тобой всё хорошо?

— Я в порядке.

— Жесть… Слушай, а я что-то припоминаю такое. Мы подошли к твоему подъезду. Около него на скамейке сидели двое мужиков. Вы сначала так поздоровались по-дружески. Потом один из них что-то сказал в мой адрес, не помню только что, ну и ты с одного удара его — дыщ!

— М-да, — вздохнул Сухоруков, пытаясь вспомнить лицо пострадавшего.

— Слушай… Серёж… — она опустила глаза.

Затем, сильно стесняясь, продолжила:

— У нас это… Ну… Было?

— А ты не помнишь, что ли? — небрежно промолвил Сухоруков и пристально стал наблюдать за её реакцией — реакцией женщины, которая осознавала, что из-за алкогольного опьянения не помнит, переспала ли она с кем-то, с кем она спать-то, может, и не хотела, или нет.

— Ну… Как сказать…

Кате стало очень неловко, даже как-то немного грустно, но следующая Серёжина фраза принесла ей большое облегчение.

— Да ладно, расслабься! Ничего у нас с тобой не было.

— Уф-ф-ф! Ну ты и дурачок! Напугал меня так. Я-то боялась уже, что совершила ошибку, каких раньше не совершала.

«Ну-ну, все вы так говорите…» — подумал он.

— Не переживай! Я же всё-таки не животное какое-нибудь — воспользоваться пьяной девушкой.

«Ну-ну, все вы так говорите…» — было написано у неё на лице.

— Слушай, а который час?

— Половина четвёртого.

— Сколько?! Капец! Мне же на работу сегодня! А ведь ещё нужно было дела кое-какие сделать… Блин… Так, в общем, мне надо позвонить домой и принять душ. Ты не против? — нервно засуетилась Катерина.

— Ну, конечно, нет! Что за вопросы?

— Отлично. Так… Уф-ф-ф! Так-то состояние нестояния. Бе-е-е…

— Ха-ха-ха! Конечно, так пить-то.

— Всё! Ни слова об алкоголе! Я больше не пью!

— Больше? Значит, такое уже бывало?

— Ты издеваешься?! — сквозь улыбку прикрикнула Катерина. — Так… Позвонить! Мне надо позвонить… Нужно найти свою сумку.

Она вышла из ванной. Серёжа же, как услышал про сумку, вспомнил, что с ней вроде были какие-то проблемы. Пока он копался в своей памяти и одновременно чистил зубы, Катя крикнула:

— Чёрт, а где сумка?!

Выйдя из ванной, Сухоруков поделился с Катериной фрагментами своих воспоминаний. Катя была явно расстроена из-за пропажи.

Телефон Серёжи завибрировал. Вова.

— О-о-о! Я знаю, кто сейчас поможет нам освежить память. Алло! — Сухоруков ответил на звонок и включил громкую связь.

— Опа! — воскликнул Вова. — Ну, здоровенько были, Серый!

— Привет.

— А ты шо трубку-то нэ берёшь? Я ж переживати, шо там, как вы там. Ты ваще помнишь, в каком состоянии вы вчера были, шо исполняли?

— Эм… Честно признаться, я почти ничего не помню. Хех… — как-то виновато сказал Серёжа.

— Да ладно… Ха-ха-ха! Ну вы алкаши, я те бля буду. Еле у машину сэли.

— Да уж, представляю…

— Нэт, ты даж нэ представляшь! Поначалу я отвёз вас за пывам…

— Ага, пиво! Вот почему так плохо, — перебил его Серёжа.

— Ха-ха-ха! Да, вы решили шлифануца жихулём, и знашь шо? Знашь шо?

— Честно, мне уже жутко спрашивать… Что?

— Вы потребовали, шоб я отвёз вас на наш пруд Химмашевскый! Усё твердили про какой-то заплыв, шо вы круто плаваете и хотите переплыть эту лужу ховна. Ха-ха-ха!

Катя громко хихикнула, но тут же притихла.

— И?

Сухоруков был шокирован своим поведением, даже со скидкой на опьянение — этакой мороси он с юности не исполнял.

— Ну, я вас пытался отховорить. Ты в быка ваще пошёл, сказал, мол, шо тебе, в западло, шо ли, и всё такое. Короче, я вас довёз до береха… Ха-ха-ха!

— Вовка! Не томи, рассказывай!

— Как подъехали, значица, Катя сразу же ринулась к воде. Ты ж начал мне чёт раскатывать, мол, смотри, какая баба, шо ты никохда таких нэ устречал, шо это твой самый счаст…

— Вовка! — резко перебил его смущённый Сухоруков. — Давай дальше. Что было дальше?

Катя хитро ухмыльнулась.

— Ну… Ты потом к ней побёх. Вы разделись, побросали вещи и у одном исподнем забежали в воду. Блахо хоть плескались недолхо, ускоре вышли и, подойдя ко мнэ, заявили такие, мол, шашлы! Захотели пикничок, бля! Вези, мол, нас до рынка за мясом. В шесть-то утрище. Ну, у общем, морось. Ха-ха-ха! Только мы отъехали, вы опять попросили заехать за пывком, ну я и подъехал к киоску около твоего дома в надежде на то, шо вы захотите домой. Вы вышли из машины, тут-то я и решил вас как бы покинуть. Отъехал за ухол и начал смотрети, шо вы будете делать дальше. Купив пывка, вы разховорились с продавщицей и, как я и предполахал, забыли обо мне, как будто меня ваще нэ было с вами. После этохо вы пошли к твоему подъезду. Около нехо на скамэйке Хришка с Антохой бухали. Вы присели с ними прибухнуть, а потом ты их размотал. Ха-ха-ха! У Катерины случилась истерика. Шум, хам был. Я нэ стал умешиваца, ты и так вывозил там усё. Потом, успокаивая Катю, ты завёл её в подъезд. Ну а дальше я ужо нэ знама, чем вы там занимались… Ха-ха-ха!

— Охренеть… Слов нет…

— Капец! — подтвердила Катерина.

— Да ладно. Шо вы? Повеселились зато! Будет шо вспомнить! Ха-ха-ха! Кстати, вы ничехо нэ утеряли?

— Утеряли! — крикнула Катя.

— Хех… Да-да, твоя сумка у минэ, Катюх! — поспешил обрадовать девушку Вова. — Вчера, када вы за пывам пошли, ты оставила её, а я и нэ заметил поначалу.

— Фуф! Ну, слава богу, нашлась! Там документы, телефон, — выдохнула она.

— Аха, он ужо целый день трезвонит. А я вам звоню. Но, по ходу, вам нэ до минэ было! Ха-ха-ха!

— Блин, меня дома, наверное, потеряли! Слушай, Вова, а где мы с тобой можем увидеться в ближайшее время?

— Я дома… Заехал бы к вам, но чёт прибухнул ужо. Вчера вам так заразительно весело было, шо я решил сеходня тож расслабону поймать. Но я ж нэдалече-то живу. Заходите. Ток звякните, как подойдёте. Я сам к вам выйду.

— Всё. Хорошо. Спасибо!

— Да, братец, извини нас за наше вчерашнее поведение и спасибо за помощь! — сказал Серёжа.

— Ой, да ты шо, я тя умоляю! Брось! Нэ чужие люди. Весело было!

— Да уж… — процедил сквозь зубы Сухоруков. — Ну лан, Вовка, наберу скоро.

— Давай, жду!

Катя и Серёжа посмотрели друг на друга и задумчиво улыбнулись, переваривая услышанное. Катерине, с одной стороны, было стыдно, что в первый же день их знакомства она так сильно напилась, но, с другой — она чувствовала, что это получилась не просто обычная пьянка-гулянка, а нечто бóльшее. Сухоруков же ожидал, что ночка будет весёлой, но чтобы так… Чтобы он позволил себе в свои тридцать четыре года побежать, скидывая с себя одежду, прыгнуть в Химмашевский пруд и плавать там…

— Знаешь… — начала Катя. — Я не забуду этот день никогда в жизни…

— Я тоже… — мило улыбнулся он.

…После паузы Катерина сказала:

---

— Ну, я пойду в душ. Только покажи мне, какой шампунь можно взять.

— Бери любой… Точнее — один-единственный, что там есть.

Пока Катя приводила себя в порядок, Серёжа попытался немного прибраться в квартире, однако быстро осознал, что погорячился. Похмелье никуда не ушло и сильно било по голове, поэтому лучшим решением сейчас было просто прилечь, что Сухоруков и сделал. Но не прошло и нескольких минут, как он понял — что-то не так. Как будто что-то не давало ему покоя, что-то, а точнее — кто-то, так и сверлил его испепеляющим взглядом.

— Чёрт! Маркус! — воскликнул Серёжа, глядя на своего недовольного кота. — Я опять про тебя забыл! Извини, дружок! — Тот, как всегда, молчал, но вид у него был явно расстроенный…

Через час Катерина и Сухоруков уже вышли из квартиры и поехали к Вове.

— Ты, вообще, в состоянии вести машину? –поинтересовалась она.

— Да. А что?

— Да нет… — тихо ответила Катя. — Просто я вообще еле сижу. Меня ещё убивает, что мне сегодня работать.

— Ну… Может, попросить подмениться?

— Не получится.

— Ну тогда просто работай вполсилы.

— Хех… Там не получится вполсилы… Ладно, разберусь. Сама виновата, — вздохнула Катерина.

— Тебе ко скольки на работу?

— К десяти вечера.

— Ну… Так ты, я думаю, успеешь ещё прийти в себя. Сейчас нам самое главное — плотно поесть чего-нибудь жирного. И сразу полегчает. Вот увидишь.

— Ага, либо полегчает, либо обратно полезет, как у некоторых, — напомнила она ему и улыбнулась.

— Я просто слишком резко встал! — шутливо отмазался Серёжа, вспомнив, как его сегодня полоскало.

— М-м-м… А я думала, ты меня спящую увидел, и от этого тебя стошнило, — закатив глаза, Катерина скорчила противную рожицу.

— Ха-ха-ха! Так ты не спала? Вот ты! Всё-то ты замечаешь, всё видишь!

— А то! Так что от меня ничего не скроешь, понял?

— Да я вроде ничего и не скрываю.

— Ну вот, видишь? Говоришь, что не скрываешь, а на самом деле — скрываешь! И признаваться не хочешь! — подстёгивая Серёжу хитрым взглядом, подмигнула Катерина.

— В смысле? — серьёзным тоном спросил он.

— Ух! Если ты типа понизил голос, думаешь, я испугалась? — язвительно сказала она.

— Эм… Я тебя не понимаю…

— Да всё ты всегда понимаешь, любишь просто дурачком прикинуться… Ты же в тюрьме сидел? — Катерина прищурилась.

— Я? С чего ты это взяла? — опешил он, глаза его забегали.

— Да ладно, Серёж… Я нормально к этому отношусь. Я же вижу, что ты хороший человек. Тюрьма для меня — не показатель.

— Но… Как ты это поняла?

— Сопоставила некоторые факты из твоей жизни. Плюс, когда вчера о тюрьме речь зашла, тебя так передёрнуло… Хи-хи! Видел бы ты себя!

— Слушай, может, ты ведьма? Читаешь меня, как книгу. Как дальше-то продолжать общение?

— Просто не надо ничего от меня скрывать! Вот и всё!

— А ты сама-то ничего от меня не скрываешь? — Сухоруков приподнял бровь.

— Молодой человек, мы знакомы всего сутки. Что за вопросы? — с издёвкой отчеканила Катя и улыбнулась.

— Ах вот как… — на выдохе сказал он, а в голове опять пронеслось: «Стерва!».

Некоторое время они ехали молча.

— Серёж… А сколько ты отсидел?

— Семь лет, — очень тихо проговорил Сухоруков.

— Оу… — она сильно смутилась, но быстро постаралась скрыть это. — А за что?

— Тебе, правда, хочется это знать?

— Ты маньяк? — хихикнула Катерина.

— Да нет! Я сидел за вымогательство… Был молод, да и время такое было.

— Всё нормально. Не нужно оправдываться! Я думаю, ты уже сполна искупил свою вину. Просто мне хотелось знать это. Я должна была знать. Вот и всё! — она показала ему язык.

— Хех… Ну вот, собственно, единственная моя тайна раскрыта.

— Единственная или нет, это мы ещё посмотрим… — загадочно произнесла Катя. — Время покажет.

Они подъехали к дому Вовы и, заблаговременно сообщив ему о своём приезде, ждали, пока он выйдет во двор. Серёжа предложил купить минералочки и после эмоционально-положительного ответа Катерины пошёл в магазинчик за углом. Там, ожидая своей очереди в кассу, он увидел, как в магазин, хромая, зашёл довольно-таки поддатый мужичок с несколькими большими гематомами, которые так опухли, что лицо его приобрело странную форму. Подойдя поближе к кассам, Сухоруков узнал бедолагу. Это был Антоха, которого он избил утром.

— Опачки! Чё, отрезвел?! — прошипел Антоха, узнав его.

— Ну, — сухо ответил Серёжа.

Он не помнил, по какой причине произошёл конфликт, поэтому решил пока занять позицию человека, за которым правда.

— И чё скажешь? Ты считаешь это нормальным? — немного заплетаясь в словах то ли от алкоголя, то ли от полученных травм, спросил Антоха.

— Нет, — всё так же без эмоций отвечал Сухоруков.

— Ну? И как тогда будем решать эту проблему?

— А в чём проблема-то? Что решать-то?

— Ты слепой, что ли?! Или ты думаешь, я это так оставлю? Ты вроде человек при понятиях, а устраиваешь такой беспредел!

— Так ты сам виноват! За языком следить своим нужно! Или ты уже не помнишь, что говорил? — начал было блефовать Серёжа, но не тут-то было.

— О-о-о! Я вижу, ты вообще берега попутал! Ладно, не хочешь по-хорошему — будет по-плохому. Смотряга уже в курсе. Так что жди!.

— Слышь! Ты мне угрожаешь, что ли?! — Сухоруков никогда не был быдлом, но знал, как с такими нужно общаться.

— Нифасе, ты борзый! Хах! Ну ничего, ты ответишь за свои поступки!

— А ты за свой язык! — продолжал брать его на понт Серёжа.

— Ага… Вот и поговорили! — сказал Антоха и поплёся в отдел с алкоголем.

«Да уж, — подумал Сухоруков, — ситуация вырисовывается не очень». Проблема была в том, что Серёжа не помнил из-за чего завязалась драка, и, учитывая своё вчерашнее состояние на фоне большого эмоционального подъёма, не отрицал того, что он может быть виновен в случившемся. Купив минералку, Сухоруков в задумчивом настроении вернулся к машине, у которой его уже ждали Катя и Вова.

— Здоровенько, Серый! — протягивая ему руку, сказал Вова.

— Привет, Вовка!

— Ну шо, салаха, как состояньице? Херовато? Хе-хе.

— Бывало и похуже. Давно меня ждёте?

Сухоруков был бледен.

— Вова вышел почти сразу, как ты отправился в магазин. А почему ты так долго? — спросила Катерина.

— Очередь была… Плюс встретил тут одного персонажа, с которым утром махались.

— Серьёзно? И что он говорит? Всё хорошо? — запереживала Катя.

— Да ничего особенного, Катя, всё нормально.

— Надеюсь…

— Ну? Что там с сумкой?

— Вернул у целости и сохранности! — отчеканил Вова.

— Ну и хорошо! Вовка, слушай, мы торопимся просто, надо Катю в Сысерть везти. Так что…

— Да-да! Ступайте! Позвони ток минэ вечерком, как вернёшься, есть разховор, — с серьёзным видом произнёс Вова.

— Хорошо, договорились!

— Ладненько тохда! Рад был ещё разочек повидаца, да и в целом познакомица с вами, Катерина. Приезжайте к нам ещё! — с теплом проговорил Вова.

— Спасибо. И я рада такому знакомству. До новых встреч! — она улыбнулась.

Вова подмигнул Сухорукову и пошёл к своему дому.

Серёжа с Катей направились в Сысерть, но по пути заехали поесть в одну из химмашевских кафешек. Настроение у Сухорукова после разговора с Антохой всё ещё было не очень.

— Точно всё в порядке? Вид у тебя какой-то встревоженный, — после обеда заметила Катерина.

— Всё хорошо! Просто похмелье. А ты как? Полегчало тебе? Наелась?

— Кстати, да, легчает вроде… — не очень уверенно протянула Катя. — Даже появилась слабая надежда на то, что к вечеру я приду в себя.

— Ну вот и хорошо, а ты боялась, — он попытался улыбнуться.

— Всё равно у меня сегодня были кое-какие дела, которые я так и не сделала. Не люблю, когда то, что я запланировала, не делается! — с досадой проговорила Катерина.

— Молодец какая! — Серёжа одобрительно кивнул.

— Да не то чтобы молодец. Я ж говорила уже, что всё привыкла делать сама, надеяться только на себя, мне никто не помогает… Поэтому организованность в своих планах и действиях выработалась у меня автоматически! — с важным видом, будто задрав нос, разъяснила Катя.

— Молодец какая! — Сухоруков вновь кивнул и улыбнулся.

Дорога до Сысерти не заняла много времени. Оба были сонными, поэтому почти весь путь молчали и просто слушали музыку, любуясь на окружавшую их природу Урала. Лишь звонок на телефон Катерины прервал это безмолвие. Ответив на него, она сразу же несколько раз быстро нажала на кнопку громкости динамика, в надежде, что это останется незамеченным. Однако Сухоруков заметил.

— Алло! Да, привет, Лёшенька. Я еду домой, скоро буду… Да… Да… Лёша, ну ты чего плачешь? Не надо. Всё хорошо. Не переживай. Посмотрел «Король Лев»? Молодец! Поищи, там где-то должна быть вторая часть… Да, честно, я уже почти дома, скоро приеду. Ладно… Хорошо… Давай… Пока… — Катя отключила телефон и поймала на себе насторожённо-вопросительный взгляд Серёжи. — Племянник мой, сынок моей двоюродной сестры… На выходные он у нас остаётся, она работает просто… Вот… — объяснила Катерина, глупо улыбаясь.

— М-м-м… Понятно.

— Но люблю я его как своего, родного.

— Молодец какая! — снова повторил Серёжа и опять кивнул.

— Издеваешься?! — буркнула Катя.

— Ни в коем случае!

— Смотри у меня! — смеясь пригрозила она.

Через час они уже были у Катиного дома. Погода стояла прекрасная, состояние нормализовывалось.

— Серёжа. Спасибо тебе… Это был классный вечер, несмотря на ту долю безумия, которая присутствовала в нём под конец. Я очень рада, что мы с тобой познакомились… — мило пропела она.

— Согласен. Это было весело. Поверь, я и вспомнить уже не могу, когда в последний раз так хорошо проводил время. И тебе, Катя, спасибо за этот сумасшедший вечер.

— Да… — мечтательно произнесла Катерина.

А потом добавила:

— Значит, номерами телефонов мы обменялись, поэтому я надеюсь, это не последняя наша встреча. Так что, если станет скучно, звони, буду рада.

— Обязательно! Ты тоже звони, может, проблемы какие-то появятся или помочь надо будет чем-то. Не стесняйся, набирай.

— Хорошо, спасибо. Я уже знаю, что проблемы ты решать умеешь. Хи-хи! — она взглянула на его сбитые кулаки. — Ну всё, я побежала, до скорой встречи.

— До скорой встречи, — улыбнулся Сухоруков.

Катя вышла из машины и направилась к своему дому. Серёжа смотрел вслед её грациозной походке и понимал, что всего за сутки эта девушка стала для него чем-то бóльшим, чем просто знакомой.

Он развернул машину и не спеша поехал домой, приняв самую удобную позу за рулём. Всю дорогу улыбка не сходила с его лица. Ему даже не верилось, что всё это происходило с ним. Вот они — те самые, давно позабытые юношеская лёгкость и сладость вкуса победы, появляющиеся после того, как ты, простой обычный парень лет шестнадцати, попрощался с невероятно красивой девушкой, которая, как ты считал, тебе не по зубам, проведя с ней прекрасный романтический вечер, закончившийся страстным, аккуратным, первым вашим поцелуем. И ты, окрылённый от успеха, летишь домой к маминым харчам, вспоминая этот вечер и представляя, как ты завтра будешь рассказывать пацанам об этом, как они будут, держась за головы, кричать: «Да ладно! Та самая, что ли? Что, прям с языком?», а ты в ответ будешь гордо и величаво кивать головой со словами «Отвечаю! Зуб даю!». А потом, договорившись с ней о свидании, дойдёшь до назначенного места со своими друзьями и, нежно приобняв её при встрече и поцеловав лишь в щёчку, дабы она не подумала, что ты уже всем растрезвонил о том, как она целуется, познакомишь её с корешами, сказав ей, что случайно встретил их несколько минут назад, и тут же попрощаешься с ними. И затем, обняв её за талию, поведёшь в сторону какого-нибудь парка, где в чаще деревьев, на скамеечке, вы опять сольётесь в страстном поцелуе. Вот именно такое состояние сейчас испытывал Сухоруков.

Приехав на район, Серёжа купил в шашлычке ужин, с которым расправился у себя дома, сидя перед телевизором, вместе со своим верным другом Маркусом. Сухоруков уже почти засыпал, когда ему на телефон пришла СМСка от Катерины:

«Ну что, Серёжка, как ты?))) Спишь уже наверное?»)))

«Нет ещё. Лежу и телик смотрю. У тебя как дела? Как состояние? Работа?»

«Состояние ватное, на работе всё как обычно… Устала я от всего этого :( от этой деревни, от этих людей… С тобой так хорошо было…»

«Мне тоже. Давай думай о том, чтобы восстановиться на учёбу, переехать в Екб. Будем чаще видеться»

«А если не перееду значит будем редко видеться?)))»

«Ну у меня же работа. В любом случае если ты будешь жить здесь видеться проще будет…»

«Да я понимаю… Ладно, поживём — увидим :) До начала учебного года ещё есть время =* Так, мне пора… Сладких тебе снов Серёженька =*»

«И тебе доброй ночи, Катенька…»

СМС-сообщения… Это же целая наука. В современном мире электронные переписки занимают огромную роль в жизни людей, тем более в отношениях, особенно в их начале. Ведь куда проще написать, находясь на расстоянии, чем сказать всё в лицо. Помните записки со словами «Ты мне нравишься» в школьные годы? Здесь то же самое, только во взрослой жизни. Сухоруков не любил эсэмэситься, но сейчас ему это понравилось. Он ещё раз перечитал первое сообщение и конец последнего. «…Серёженька…» Всё это вызвало у него искреннюю, светлую улыбку на лице, с которой он и уснул.

Утром он проснулся от телефонного звонка. Это был Вова.

— Алло… — сонно сказал Сухоруков.

— Серый! Ну ты шо минэ вчера нэ позвонил-то?! — суетливо начал Вова.

— Ой, Вовка, прости. Я забыл.

— Ну ты даёшь! Надо встретиться и поховорить.

— Насчёт?

— Насчёт той драки. Серый, у тэбэ реально мохут быть проблемы из-за этохо.

— Ты серьёзно, что ли? — Серёжа всё ещё не мог пробудиться.

— Ты, ваще, у курсе, кто щас смотряха на районе?

— Эм… Вроде как Гига.

— Да Хиха сидит ужо как ход! Эх, Серёха! У общем, жду тэбэ у себя у дворе. Я сеходня опять выходной.

— Пффф… Ладно, скоро буду.

— Надеюсь, — проговорил Вова и отключился.

— Что за бред! — буркнул Серёжа в пустоту и пошёл приводить себя в порядок.

Позавтракав на скорою руку, Сухоруков незамедлительно поехал к Вове, и вскоре они уже сидели во дворе его дома.

— Серый, ну ты шо, ёптать? Так и нэ вспомнил, по какой причине драка началась? — стал подводить его к дальнейшей беседе Вова.

— Нет, — сухо ответил Серёжа.

— Так вот, слушай, как дело было, по крайней мере, со слов пацанов. Вы вчетвером сидели около твоехо падика и пили пывас. Ты и Катя ваще ухондошенные были, те ещё — более-менее. Шли разховоры за жили-были, у которых постоянно, с пеной у рта, инохда даже хрубо, Катерина пыталась шо-то доказать. Она ховорила, мол, шо видела у жизни куды боле, чем её собеседники, шо они бы и недели нэ вывезли такой жизни, как у неё. У общем, дешёвый понт начался. Потом речь зашла о жизненном статусе, ну или шо-то у этом роде. Катя откровенно сказала мужикам, шо они для неё — чернь, и шо дети их вырастут чернью… Понесло твою Катьку по всем охородам, как ховорится, корону на себя напялила. Ну, по такому поведению понятно, шо она из тех самых, моросящих по бухичу. Нездоровая херня для бабы, если честно…

— Ладно… Дальше. Что было дальше? — Сухорукову очень не нравилось то, что он сейчас слышит.

— А дальше самое интересное, ёп. Хришаня тэбэ начал ховорить, мол, успокой свою бабу, шо она явно перехибает палку. Катя у ответ назвала ехо бабой, обосновав это тем, шо он даже разховора с ней вывезти нэ может. Ха-ха! — рассмеялся Вова, хлопнув в ладоши. — В этот момент Антоха нэ выдержал, ускочил и начал на неё орать, мол, слышь, девка, ты кто такая, ты чё себя, как тварь, ведёшь… Ну и усё… Апосля слова «тварь» ты ему и щёлкнул, потом и Хрише дал. Тот-то сразу пал и нэ вставал, а Антоха вот попытался оказать тэбэ сопротивление, но, как мы ужо знаем, этим он сделал себе только хуже… Вот такие пирохи, братан. Размотал ты их, Серёха, за пьяную бабу, которая по беспределу бузила на мужиков. Ух! Это залёт, братка… Это залёт! — Вова похлопал Серёжу по плечу.

Сухоруков сначала долго молчал, потом закурил сигарету. Вид у него был очень расстроенный.

— Но усё бы ничехо, Серёха, — продолжил вдруг Вова, — если бы Антоха нэ был каким-то там близким знакомым Бели…

Серёжа поднял на него удивлённый взгляд.

— Того самого Бели?

— Да, тохо самохо… Мишки Белякова. Они, канеш, нэ родные братья, но, ховорят, уместе в детсад ходили, потом в одной тюрьме сидели… Далеко нэ чужие люди друх друху. А Белю ты знаешь, человек уважаемый. К тому же, если ты ещё нэ в курсах, после тохо как Хиху посадили, на сходке было принято решение Белю смотряхой поставить на время. Хиха, ховорят, по ходу отскочит и скоро, может, и вернётся ужо. А пока Белино слово чуть ли нэ самое хлавное на районе. И он ужо у курсах вашей ситуации и хочет с тобой поховорить об этом.

Снова наступило молчание. «Смотряга», «сходка», «понятия» — как давно уже Сухоруков не имел отношения ко всему этому, и как же ему не хотелось сталкиваться с этим вновь. С бандитами можно поддерживать хорошие отношения, время от времени общаться с ними, выпивать, отдыхать, но надо знать, что если ввязаться с ними в какое-то дело, и уж тем более в спор, последствия могут быть очень плачевными, а главное — из этих последствий потом очень тяжело выбраться. Начать какую-то криминальную движуху может почти каждый, а вот выбраться из неё могут лишь единицы. Это Серёжа знал по своему горькому опыту.

— Вовка, а почему ты уверен, что они говорят правду? Может, не так всё было? Может, они специально врут, выгораживая себя? Вдруг они хотят с меня просто поиметь? — Сухоруков нервно закурил очередную сигарету.

— Может быть, и так. Но хто докажет? А? По факту шо? Ты с подрухой — в хламы, за тэбэ одно только и знають, шо ты кохда-то там, давным-давно, хде-то, как-то… И пацаны — за ними косяков нэ замечено, беспределом нэ занимаюца, усехда на виду, зоны по возможности хреють… Короче, поверят им, шо ужо и сделали… Слушай, Серый! Поховори ты с Белей, извинись по-тихому, я нэ знати… У общем, порешай эту проблему, пока проблема нэ начала решати тэбя.

— Да с хера ли?! Ты сам не знаешь, что ли, как они предложат решить эту проблему? Выставят мне счёт — вот и всё!

— А ты как думал?! Придёшь такой: «Простите, извините», да? Антохе так-то реально неслабо досталось. Серёха! Я знаю, шо у тэбэ принципы, мол, я никому ничехо нэ должен. Но прошу тэбэ, нэ в этот раз. Зачем тэбэ эти проблемы?

— Вова! Этим людям только дай! Один раз заплатишь — потом будут доить, пока из тебя все соки не выжмут! — сквозь зубы проговорил Сухоруков.

— Знаю, знаю, ёп! Но вы же усё равно как-никак с ним знакомы, у одной школе учились, мамки у вас тесно общались в своё время… Может, сотри, и найдёте общий язык.

— Брр… — тяжело вздохнул Серёжа. — В любом случае мне нужно с ним увидеться.

— Вот именно. У общем, вот тэбэ ехо номер. Запиши… — Вова достал из кармана клочок бумаги. — Позвони, доховорись о встрече. Как поховоришь с ним, сразу минэ отзвонись, хорошо? Я переживаю! Знал бы, шо у тэбэ такие проблемы потом будуть, разнял бы вас тохда сразу же.

— Ладно… Позвоню.

— А девка-то у тэбэ проблемная… Ясно тэбэ? Обрати на это внимание! Ну или ваще нэ давай ей пити.

— Братец, давай я с этим как-нибудь сам разберусь!

— Разберёшься, я нэ сомневатись… Просто ховорю тэбэ. Странное впечатление у минэ о ней складываеца. Шо-то вот напряхает в ней, братан. Понимашь?

— Всё! — психанул Сухоруков. — Короче, штрибан, я пойду. У меня тут ещё кое-какие дела есть. Наберу тебе, как всё разрешится!

— Ладно… Иди давай, салаха. И удачки тэбэ, херой-любовник. Ха-ха-ха!

Серёжа не стал ничего отвечать на это и просто ушёл.

…Время близилось к вечеру, однако Сухоруков пока так и не позвонил Беле. Он всё думал, как бы ему решить эту проблему с минимальными для себя потерями. Нет, денег ему было не жалко. Просто, если ты легко и быстро находишь бабки бандитам, они это запоминают, и начинается… То вдруг в баре у тебя происходит стычка с кем-то, а они как бы случайно оказываются тут как тут. И, не спрашивая, впрягаются за тебя, как за знакомого, либо наседают на тебя же, что, мол, ты их человека обидел. То ты в аварию странную попадаешь, а они опять тут как тут, готовые разрулить спорную ситуацию. И всегда потом требуют благодарности за свои услуги, ну денег то есть, либо трясут их с тебя, если ты не прав. В общем, схем куча, и все они ведут к опустошению твоего кармана. Если раньше не церемонились и попросту ставили на счётчик или же отбирали по беспределу, то сейчас по бóльшей части предпочитают обычный развод. Хотя те, кто не церемонятся, тоже остались. Поэтому-то Серёжа так и призадумался, пытаясь найти вариант избежать всего этого, но ничего путного в голову пока не приходило.

В это время он получил сообщение от Катерины:

«Привет! Как дела? Как денёк?»

«Привет, Катя. День обычный, занят домашними делами. Ты как? Как работа?»

«Ток проснулась. Настроения вообще нет… Надоела эта работа дурацкая… Вечером опять смена: ((((»

«Бедняжка!»

«Ага: (((Ну ничего, мне воздастся! Я уверена! Слушай, я завтра хотела в Екб приехать в торговый центр сходить вещей прикупить. Составишь мне компанию?»

«С радостью, но только ближе к вечеру»

«Вот и договорились. Ладно, пойду в порядок себя приведу. Напишу попозже»

Серёжа подумал о Кате и улыбнулся, но потом вспомнил, что его насущная проблема произошла как раз-таки по её вине. После нескольких выкуренных сигарет Сухоруков всё же решился позвонить Беле. Тот долго не отвечал, но, когда Серёжа уже собирался сбросить вызов, всё-таки взял трубку.

— Да, — услышал Сухоруков вальяжный бас.

— Беля?

— А кто его спрашивает?

— Это Серёжа Сухоруков.

— А-а-а… Ха-ха-ха! Серёга! Ну здорово, бандит! Беспредельщик эдакий! — радостно воскликнул Беля.

— Привет, Мишаня… Ну, как поживаешь?

— Лучше всех, ага!

— Эт хорошо… Как мама?

— Ох! Маманя моя замечательно! Твою часто вспоминаем. Прими мои соболезнования.

— Спасибо…

— Ага… Ну а ты-то как, Серёга? Смотрю, семьёй ещё не обзавёлся, да? Всё с цыпочками бегаешь по выходным до утра? Ага? — с издёвкой поинтересовался Беля.

— Хех… Случается иногда… — Сухорукову уже становился неприятен этот разговор.

— Да… — протянул Беля. — Ну, с кем не бывает, ага. Помню, тоже недавно с пацанами перебрали так конкретно на даче у Лёшки-депутата, ага… Ну и сожгли его баню к чертям собачьим! Ха-ха-ха! М-да… Тоже, бывает, залетаем, ага. Что и говорить… Потом, правда, приходится отвечать за свои поступки. Без этого никак, да… Тут уж ничего не поделаешь… Мы же всё-таки мужики, Серёга, да? Ага… Поэтому у Лёшки теперь новая банька стоит, да… А вместе с парилкой мы туда ещё и финскую парную воткнули, ага… Ну, ведь неудобства принесли ж, нервы потрачены были, от жены оплеухи получены. Ха-ха-ха! Ты понимаешь, о чём я, Серёга?

Речь Бели была очень своеобразной, особенно его манера постоянно соглашаться с самим собой. Говорил он всегда медленно, с расстановкой, специально выделяя некоторые слова, чем оказывал некое психологическое давление на своего собеседника.

— Понимаю, — холодно произнёс Серёжа.

— Это хорошо, что понимаешь… Да… В общем, Серёга, сможешь сегодня к дэка подъехать часиков в десять?

— Смогу.

— Ну вот и отлично! Там и поговорим уже обо всём, не по телефону же решать вопрос, да?

— Согласен.

— Ага… Ладно тогда, до встречи, — всё так же величаво сказал Беля и отключился.

— До встречи… — в пустоту ответил Сухоруков, сидя на диване. Рядом с ним находился Маркус и своим взглядом вселял в него спокойствие и оптимизм.

Время близилось к 22:00, и Сухоруков начал собираться на встречу. Надел спортивный костюм, напялил кроссовки, на всякий случай взял с собой пневматический пистолет и поехал к ДК «Химмаш». Когда Серёжа приехал на место, на часах было 21:56. Вокруг никого. Он припарковался и решил пока вспомнить Мишу Белякова, который был на три года старше Сухорукова. Они вместе учились в одной школе. Беля с детства был очень суровым и сильно рисковым, однако всегда сохранял репутацию порядочного человека. В средних классах он организовал своих друзей в небольшую банду, которая ночами время от времени грабила заблудившихся у них на районе чужаков. Ближе к окончанию школы его уже подтянули старшие с района и сразу доверили вести контроль за несколькими автостоянками. Всего лишь через полгода он разными способами сумел перехватить у конкурентов около четверти стоянок всего района. О нём заговорили. Вскоре ему этого стало мало, и он переключился на фуры. Грабить дальнобоев Беле удавалось долгие годы, пока его всё-таки не поймали, осудив при этом на двенадцать лет строгого режима. Выйдя по УДО уже через восемь, он сразу залёг на дно, благо было куда приземлиться. Помимо преступной деятельности, Беля активно вкладывал свои деньги в различный бизнес, который и стал ему в дальнейшем подушкой безопасности в трудное время. Он имел несколько лесопилок, столярный цех, фабрику по производству мебели, не говоря уже о мелких предприятиях — типа закусочных и киосков. Чем точно занимался Беля в данный момент, Серёжа не знал, но подозревал, что криминал из его жизни далеко не ушёл. Беляков был женат и воспитывал двоих детей.

Пока Сухоруков это вспоминал, перед ним резко остановился чёрный BMW седьмой серии. Заднее стекло опустилось. Из-за него ему улыбался Беля, приглашая сесть к нему в автомобиль. На часах было ровно 22:00. «Сука! Крутой типа, да? Немецкая точность?» — подумал Серёжа и вышел из своей машины, чтобы перейти в Белину. В BMW, несмотря на тёплую погоду, было прохладно. Беля сидел в чёрной рубашке и классических брюках, в солнцезащитных очках, на шее красовалась толстенная золотая цепочка, на руке — дорогие часы. Красив и свеж, он выглядел моложе своего возраста, имел светлый оттенок волос, короткую стрижку, острый нос, белые и ровные зубы. Его коварное выражение лица отлично сочеталось с наглой улыбкой. Правда, в росте он уступал Сухорукову на целую голову. С первого взгляда Беля вселял доверие, которым потом умело, но жестоко пользовался, будучи мастером своего дела.

— Серёга! Сколько лет, сколько зим! — пожимая двумя руками ладонь Сухорукова, очень радушно сказал Беля. — Ну? Как ты, родной? Давай рассказывай, что нового? Где работаешь? Как живётся вообще? Как живёшь после отсидки?

— Да всё ровно, Беля. Живу для себя, по-тихому работаю в алкогольной компании.

— Слышал я, что ты теперь у нас бизнесмен, — протяжно проговорил Беля. — Рад за тебя, ага. Не каждому удаётся встать потом на ноги.

«Гад! Уже узнал, что у меня бизнес!» — пронеслось у Сухорукова в голове.

— Кстати, а ты где сидел-то? — продолжал Беля.

— Омск.

— Уф-ф-ф! Да ну нахер! Омск! Это же вообще дикое место! Да, слыхал, что происходило там в те годы, ага. Страданул ты, по ходу, неслабо, ага.

— Было дело… Главное, что всё это в прошлом, всё осталось позади. Я сделал для себя выводы за время, проведённое там, и не особо люблю вспоминать эти годы.

— Хм… Что ж, тогда не будем этого делать, Серый, — Беля хлопнул его по плечу. — Вот расскажи мне тогда, почему столь неглупый, хороший, видный мужик всё ещё не обзавёлся женой и детьми?

— Беля, я тоже это не особо люблю обсуждать, понимаешь? — Сухоруков начинал нервничать.

— Серёжа, братец, я же переживаю за тебя, ага. Ведь будь у тебя жена и дети, не думаю, чтобы ты так легкомысленно кидался в драку, защищая честь барышни, которая много себе позволяет, понимаешь? — давил на него своей медленной речью Беля.

«О да! Вот она, псевдозабота» — подумал Сухоруков.

— Я взрослый человек и сам вправе решать, что и как делать… — начал было Серёжа.

Однако Беля его тут же перебил, немного изменив тон:

— Да, если это не касается моих людей, ага, понимаешь?! Если ты не устраиваешь драки на моём районе, понимаешь?! Тогда да, меня это касаться не будет!

Сделав паузу, он продолжил:

— Серёга, ты чего такой закрытый-то? Я ж к тебе с душой, ну…

— Давай ближе к делу, прошу тебя! — перебил теперь уже Сухоруков.

— Хм… Ну, вот смотри… Серёж, давай рассуждать логически, ага, да? Антоха сильно пострадал, я думаю, ты с этим согласен, ага? Так вот, лечение и все сопутствующие с этим моменты можно будет уложить, я думаю, в полторы штуки баксов. Справки все предоставим — не вопрос, с этим всё чётко, — улыбнулся Беля.

Сухоруков тяжело вздохнул и посмотрел в окно.

Беля продолжал:

— Ну и моральный вред, Серёж. Я думаю, ты понимаешь. Он отдыхать должен был полететь, ага, Кипр всё-таки, а тут вон что приключилось, ага. Ну куда он сейчас в таком виде, да? Вот… Плюс вот вся эта морока, ага. Нервяки всякие, да… В общем, ещё две тыщи баксов сверху.

— Что?! Три с половиной тысячи?! Беля, ты же умный и рассудительный человек! Хочешь сказать, это справедливая цена?! — возмутился покрасневший Сухоруков.

— Тише, тише, Серёжа… Ты чего… — он снова начал хлопать его по плечу. — Да, я думаю, справедливая.

— Да ни хера! Согласен, перегнул палку, но он сам виноват, нечего было языком своим молотить чего не следует!

— Пффф… Серёж… Ну зачем ты так? А? Мне позвать его сейчас, что ли? Может, он освежит тебе память? А?! Позвать?!

— Не надо никого звать! Просто я от тебя такого не ожидал, Беля! — Сухоруков попытался надавить на его самолюбие.

— Серёга! Вот давай не будем, ага! Ты, как никто другой, должен знать, как решаются подобные проблемы и как такая проблема сейчас решается с тобой! За свои поступки, ага, нужно отвечать, братец, — холодно и монотонно сказал Беля и призадумался над чем-то. — Хотя… Знаешь… У меня есть к тебе альтернативное предложение.

Сухоруков вопросительно посмотрел на него.

— Ты же алкоголь возишь? Из Казахстана, да?

— Да, — неохотно согласился Серёжа.

— Слушай, давай мы к тебе в фуру в Казахстане положим контрафактного пойла, а? Твою компанию на таможне ведь все знают. Я думаю, её не будут полностью проверять, да? Провезём так несколько раз моего контрафакта, а я уж сам как-нибудь порешаю твой вопрос с Антохой… М-м-м? Что скажешь? — с азартом предложил Беля.

— Нет! Ни за что! Беля, я пообещал себе, что к криминалу больше никогда не вернусь, — засуетился Сухоруков.

— Да это ж какой криминал?! Брехня! За это, ага, может грозить только штраф, понимаешь?!

— Нет!

— А вот бить людей на улице, ага, это, по-твоему, не криминал, да? У меня алкоголь хороший, просто он сделан в кустарных условиях.

— Беля, я сказал тебе — нет! И точка! — Сухоруков аж вспотел от злости.

— Что ж… — проговорил Беля и сделал паузу. — Тогда давай в течение недели три с половой тыщи зелёных, и мы в расчёте.

— Нет! С этим я тоже не согласен!

— Чего?! Слышь, ты давай кончай это, понял?! Я тут что с тобой, ага, в игры приехал играть?! Ты не прав, бля! Я предложил тебе два варианта выхода из данной ситуации, и то только потому, что ты мой давний знакомый! Я не спрашиваю тебя, согласен ли ты с этим! Или ты мои слова под сомнение ставишь? Хочешь сказать, я сделал предвзятые выводы из этой истории?!

— Нет, — буркнул Сухоруков, сглотнув слюну.

— Вот именно! Поэтому через неделю в это же время, ага, ты приезжаешь на это же место и привозишь три с половиной тысячи долларов! Либо приезжаешь обсудить со мной условия моего предложения, понятно?! Ага! За эту канитель я любому смогу пояснить, ясно?! — Беля выдохнул и, поняв, что вспылил, взял время перевести дух.

Серёжа отвернулся к окну и от нервов искусал себе щёку в кровь.

— В общем, ага, давай без дураков, хорошо? Я и так к тебе со всем уважением, а ты в быка… Могу считать, что мы договорились? — спросил Беля и протянул ему руку.

Спустя несколько секунд Сухоруков ответил на рукопожатие и выдавил из себя:

— Да, договорились. Через неделю на этом же месте.

— Что ж… Уф-ф-ф… Ну, ага, договорились тогда. Рад был повидаться, Серёга. Честно, реально рад. Береги себя.

— И тебе не хворать… До встречи, — сказал Серёжа, вылез из машины и пошёл к своей.

Весь красный от злости, он закурил сигарету. Беля и несколько сопровождающих его BMW автомобилей отправились восвояси. Сухоруков ещё долго не мог прийти в себя после этого спора, в котором он, откровенно говоря, проиграл. Лишь через полчаса Серёжа завёл двигатель и поехал домой, купив себе по дороге бутылку коньяка, что ему было довольно несвойственно.

Добравшись до своей берлоги, Сухоруков покормил кота, поел и накатил коньячку. После ста граммов ярость и злость начали угасать. Серёжа вспомнил о Кате и решил ей позвонить.

— Алло! — ответила она сквозь громкую музыку.

— Привет, Катерина. Как у тебя дела?

— О-о-о, привет! Плохо слышу тебя. Я на работе. Как ты, Серёжка?

— Нормально вроде… Недавно ток домой пришёл, дурацкий день какой-то получился.

— Ничего, бывает, — успокаивающе пропела она. — Ложись спать скорей, чтоб закончить его. Завтра всё будет круто. Особенно вечером!

— Почему?

— Как почему?! Ты ещё разве не понял, что со мной не соскучиться?! — игриво возмутилась Катерина.

— А-а-а… Хах! Ну да… Замотался что-то, чуть не забыл уже, что завтра увидимся… А во сколько? Как договоримся?

— А? Плохо слышу тебя!

— Катя, пора! Тебе следующей выходить! — сказал кто-то сквозь шум на том конце провода.

— Я говорю… — начал было Сухоруков.

— Серёж! — перебила его Катерина. — Мне пора бежать, да и слышно плохо. Я напишу тебе через полчасика и договоримся, хорошо?

— Эм… Ну давай, хорошо… А тебе куда выходить?

— Дак… У нас тут своя очерёдность приёма гостей… Ладно, всё, я ушла.

— Окей!

Закончив разговор, Серёжа налил себе выпить и включил расслабляющую музыку. Он чувствовал себя немного подавленным. Уж очень он не любил быть кому-то что-то должен, тем более — непонятно за что. За драку, которую он даже не помнит. Ко всему прочему, его бесил сам факт того, что кто-то оказал на него влияние, что есть кто-то, кто может ему сказать, что он должен, и с этим ничего не поделать. И неважно, что Сухоруков не прав. Гордость душила его. К тому же в голову то и дело лезла мысль… Грязная, назойливая, запретная мысль… Белино предложение. Серёжа и сам уже давно знал, что так делают многие. И прибыли от этого контрафакта получается в несколько раз больше, чем от легального товара. Только вот у Сухорукова раньше не было выходов на этот контрафакт в Казахстане, да он и не искал их. А тут вырисовывается неплохая возможность такой выход найти. Да, и о наказании за это Беля не соврал: максимум — штраф и конфискация запрещённой продукции. «Нет! Нет! Нет!» — Серёжу мучили сомнения. Торговать палёной водкой как-то недостойно, к тому же связываться с местной, так скажем, мафией — вообще не стоит. Но почему же нас всегда так манит что-то запретное, а? За что нам такие мучения? Ведь знаем же, что это плохо, что будут проблемы, а всё равно хотим! Ещё такие люди, как Беля, вечно подливают масла в огонь. Весь на стиле, в золоте, на BMW, занимается всякими грязными делишками. И ничего ведь, счастлив, ходит и улыбается! Чем я-то хуже? Но не стоит забывать, что у всего есть цена. За всё надо платить. И есть такое понятие — «карма». Существует множество религий со всякими разными интерпретациями веры. У каждой есть свои обряды и посвящения, таинства и молитвы, но у всех есть одно неизменное — это карма. Всё, что ты делаешь, обязательно вернётся к тебе. Не тебе, так твоим детям. Не благосостоянием, так здоровьем, не горем, так одиночеством. Это как чаша всемирного равновесия: никогда добро не перевесит зло, и наоборот. Так же и тут. Сколько плохого ты сделал, столько же тебе и вернётся, ни меньше ни больше. То же самое и с хорошим. Ничего не случается просто так. Если где-то убыло, значит, обязательно где-то должно прибавиться, нужно только суметь разглядеть, где именно. Если ты много делаешь для чего-либо или для кого-либо, вкладываешь все свои силы во что-нибудь или в кого-нибудь, результат будет соответствующим. Может, не в этом, а в чём-то другом, может, не сейчас, а позже, но точно — будет. Другого не дано. Главное — уметь разглядеть эту взаимосвязь между действиями и событиями в своей жизни.

Вскоре от Катерины пришло СМС:

«Не спишь ещё, Серёжка?»

«Нет ещё, но уже собираюсь. Как работа?»

«Как обычно. Если я завтра в 18:00 на автовокзале южном буду нормально?»

«Да, хорошо. В 18:00 я буду ждать тебя на остановке»

«Вот и договорились))) Жду не дождусь!»

«Я тоже, а то как-то грустновато… Либо просто мы так весело провели с тобой время, что у меня эмоциональное похмелье»

«Ути господиии… Не печалься, Серёжка! Завтра повеселимся. Правда не знаю веселит ли тебя ходить по магазинам. Хихи! Но я сделаю всё возможное. Ух =*»

«Да, с тобой уж точно не соскучишься! Ладно тогда Катенька, пойду я спать. Доброй ночи тебе!»

«Сладких снов Серёжка =*»

«До завтра!»

— «Се-рёж-ка…» — проговорил Сухоруков и улыбнулся…

Утром Серёжу разбудил телефонный звонок.

— Алло! Сергей Николаевич! Вы скоро приедете? В пятницу вы говорили, что в восемь тридцать сегодня будет совещание… Мы вот все на месте, вас ждём, — сказала женщина очень нервным голосом, пискливо тараторя.

Сухоруков посмотрел на часы… 8:42! Он проспал! Обычно Серёжа сам просыпался в шесть утра, ну или в половине седьмого, спокойно собирался и ехал на работу, добираясь туда чуть ли не первым. На всякий случай Сухоруков всегда ставил будильник, но вчера забыл даже о нём. Его голова была забита мыслями о Кате, Беле, контрафакте, но только не о работе, хотя там тоже были свои проблемы, обсудить которые он и хотел, назначив совещание на самое утро начала недели. Но… Серёжа проспал! От этого факта Сухоруков так сильно разозлился на самого себя, что казалось, будто телефон, который он сейчас сжал, треснет у него прямо в руках.

— Да, да, Люба… Я скоро приеду, просто кое-что случилось непредвиденное, поэтому я опаздываю… — суматошно подбирая слова, проговорил Серёжа.

— А-а-а… Ясно. Ну вы б хоть предупредили, что ли… А что случилось-то? Может, помощь какая нужна?

— Нет! Всё нормально, спасибо. Я скоро буду. Не переживай, — успокоил её Сухоруков.

— Ну ладно, ждём вас.

Серёжа нажал кнопку завершения разговора.

— Блядь! — крикнул он на всю комнату.

Сухоруков всегда очень ответственно подходил к своей работе, так как страшно дорожил тем, что имеет. Он быстро собрался и через час уже поднимался на лифте одного из деловых зданий в центре Екатеринбурга. Зайдя в дверь, над которой висела вывеска «AlkoДом», Серёжа очутился в своём офисе. В нём было несколько небольших кабинетов и просторный зал для менеджеров, в чьи обязанности входил поиск клиентов для последующей продажи алкоголя.

Подчинённые поприветствовали Сухорукова:

— Здравствуйте!

— Доброе утро!

— Здрасьте!

— О-о-о, Серёга! — воскликнул мужичок небольшого роста. — Как мы все тебя заждались! Знал бы ты, что сейчас произошло… Я попозже зайду к тебе.

Сухоруков кивнул ему в ответ. Это был Валерий Сумятин, Серёжин заместитель. Можно сказать, что Валера относился к числу близких людей Сухорукова. Они часто общались друг с другом, вместе ездили отдыхать, гуляли по барам. Он был для него почти другом, но, как уже упоминалось, Серёжа не верил в дружбу, да и Валеру считал в некотором смысле дурачком, придурковатым чудаком. Тем не менее у Сумятина даже имелись ключи от квартиры Сухорукова (Валера убедил Серёжу, что было бы не плохо обменяться ими — ну, так, на всякий случай). Валера и вправду был странноватым. Сумятин постоянно строил из себя крутого перца, думая, что он правая рука босса, что ему доверяют и с ним считаются. Он имел непримечательнейшую внешность, худое телосложение, большие зубы и маленькие глаза, любил отчебучить какую-нибудь фразочку, так что можно было потом за голову браться со словами: «Кто его сюда пустил?». Главным его козырем в отношениях с Сухоруковым являлось то, что знал он его с двенадцати лет. Очень долгое время они вместе ходили то на хоккей, то на футбол, то в бассейн. В общем, туда, куда их направляли мамы, которые крепко дружили. Ну а сам Валера даже несколько раз привозил передачки Серёже в Омск, чем он очень гордился, а Сухоруков дорожил. У Сумятина была жена, с которой он жил уже более пятнадцати лет, и две дочки.

Подходя к своему кабинету, Серёжа заметил, как к нему с кучей бумаг бежит небольшая пышечка — Люба, его секретарша — женщина средних лет и странной внешности. Вроде как ничего страшного в ней не было, но интересом у мужчин она вообще не пользовалась (от слова «совсем»), отчего нередко впадала в сезонные депрессии.

— Сергей Николаич! Сергей Николаич! Здрасьте! — начала она своим писклявым голоском.

— Привет, Люба! — беззаботно улыбнулся Сухоруков. — Что такое?

— Чепэ, Сергей Николаич! Чепэ! — взволнованно крикнула она. — С фурами нашими случилась беда! Беда!

— Да не кричи ты, блин! Проходи… — сказал Серёжа, открывая дверь в свой кабинет.

Он ещё не успел зайти, как Люба продолжила:

— Слушайте! Вот только что пришли новости. Две наших фуры задержали казахские менты. Говорят, что у нас проблемы с товаром и документами. Хотя всё должно быть в порядке! Всё как обычно! Но они считают, что нужно экспертизу какую-то делать. Товар пока арестовывают на трое суток до выяснения причин… Сергей Николаич, я вообще ничего понять не могу…. А третья фура! Третья фура-то, что была в пути, сейчас под Курганом. С ней совсем кошмар! Кошмар! Сёма оставил её на ночь на стоянке и спать ушёл. Сегодня утром, вот сейчас, приходит, глядит и понимает, что кто-то открывал фуру! Заглядывает внутрь — там половины партии нет, а вторая половина — просто разбита. Представляете? Вандалы! Сергей Николаич! Сергей Николаич! Что же делать-то прикажете?!

— Ну-ну! Не кричи, Люба… Я сам пока не знаю, что это… Жуть, конечно… Есть ещё новости? — Сухоруков немного побледнел.

— Да, вот тут отчёты по продажам, а это документы, с которыми вам нужно ознакомиться, — Люба указала на бумаги.

— Оставь пока всё это у меня на столе и сделай мне кофейку, пожалуйста… Будем сейчас разбираться, в чём тут дело.

— Ага, хорошо, поняла. Сейчас всё будет, — проговорила улыбнувшись Люба и вышла из кабинета.

— Что-то здесь не так… Что-то здесь не так… — монотонно повторил Сухоруков сам себе, закуривая сигарету. За долгие годы ведения этого бизнеса у него случалось всякое, но чтобы именно казахские правоохранительные органы арестовывали свой же экспортный товар… Ещё и фуру ограбили под Курганом, в России, между прочим… Совпадение?

— Вот ваш кофе, Сергей Николаич!

— Спасибо… Люба, слушай, а позови-ка ко мне Валерку.

Через несколько минут в кабинет влетел Сумятин.

— Серёга! Слышал уже, да?! Фуф, я в шоке просто! Что происходит, друг? Происки конкурентов? А казахи тогда здесь при чём? — весь в поту, с бешеным видом прокричал он.

— Валера! Вот чего ты тоже тут орёшь и суетишься?! Спокойнее. Сбавь обороты!

— А как тут быть спокойнее-то?! Как?! Это же убытки, Серёжа, понимаешь?! Ладно, убытки, но это ведь, как минимум, нездоровая тема? Понимаешь, о чём я? Нас что, хотят потопить?!

— Ой! Я тебя умоляю! Всё-то тебе везде заговор видится! За месяц мы перегоняем тридцать — тридцать пять фур. Сегодня по факту мы потеряли только одну, что с двумя другими, пока ещё непонятно. Да, мы с этого теряем, но я не могу назвать это прямо такими уж убытками! Так что успокойся! Это всё странно, даже очень, но ничего сверхъестественного пока ещё не произошло, — с важным видом разъяснил Сухоруков.

Валера, кивая, чуть подуспокоился.

— Хм… Может, ты и прав, но сам факт заставляет сильно нервничать!

— Вот именно! Нервничать… Кто-то хочет заставить нас нервничать. Только вот кто? — призадумался Серёжа.

— Не знаю… Конкуренты наши все нам известны, не думаю, что они ни с того ни с сего решили прибегнуть к таким мерам.

— Согласен, — тихо произнёс Сухоруков.

— Власть? Они бы предупредили. Пришли бы сначала, попросили, потом ещё б пришли, а потом уже…

— Не, точно не они, — Серёжа отрицательно помотал головой.

— Ну а кто? Кто желает нас запугать, надавить на нас, а? Может, это месть? Серёг, ты ни с кем не ругался в последнее время?

— Я? Да с кем мне ругаться-то… — начал было Сухоруков и вдруг резко замолчал.

Лицо его округлилось, глаза открылись шире обычного.

— Хотя… Охренеть! Просто охренеть! Ну да, точно ведь! Ох, Валерка, ты голова!

— Что? Что такое? Ты понял, кто это? — услышав похвалу, оперился Сумятин.

— Беля… — негромко проговорил Серёжа.

— Кто? Беля? — сморщился Валера.

— Ага. Миша Беляков… Помнишь такого?

— Ну, как-то смутно… А он-то тут при чём?

— Эх, Валерка! Знал бы ты, какие выходные у меня были, — потянувшись, загадочно улыбнулся Серёжа.

— Что с тобой? При чём тут выходные, Беля и наши фуры?

— А вот при том. Я, конечно, не уверен на все сто, но всё слишком уж сходится.

— Пфф… Серёжа! Я ничего не понимаю!

— Ты не хочешь перекусить? — неожиданно сказал Сухоруков.

— Хах! Ты чего?! Ха-ха-ха! С тобой что? Я тебя вообще не узнаю!

— Короче! Хочешь или нет? — грозно переспросил Серёжа.

— Пойдём, пойдём перекусим… Заинтриговал ты меня, приятель.

— Сам в шоке.

Сухоруков и Сумятин направились в ближайшую кофейню. Даже такому холодному и скрытному человеку, как Серёжа, иногда хотелось поделиться с кем-то своими эмоциями, чтобы кто-нибудь разделил с ним его чувства. Валера же подходил на эту роль, как никто другой. Человек, проверенный временем, он всегда пытался доказать ему свою преданность. Однако Сухоруков редко посвящал его в свои мысли, события из жизни или всякие истории. Просто этих событий и чувств, как оказалось, почти не было в жизни Серёжи в последние годы. А сейчас, находясь под влиянием эйфории от знакомства с Катей и вечера, проведённого с ней, он стал намного чувствительнее и даже решил поделиться с кем-то своим сокровенным. Сумятин же обрадовался, подумав, что наконец заслужил быть в курсе личных дел Сухорукова, которого он считал своим лучшим другом. Серёжа рассказал ему всё, но только в общих чертах, не вдаваясь в подробности. И поведал о подозрениях насчёт Бели, что тот, по ходу, таким образом пытается надавить на него, чтобы он согласился с ним на сделку.

Валера слушал всё с большим интересом и не скупился на эмоции, чем сильно смущал Сухорукова.

— Ну и дела, Серёга! Ха-ха! Вот это заплёт!

— И не говори…

— Ну и? Что ты собираешься делать?

— Не знаю… Если согласиться с Белей, то придётся залезать в эту блуду, — Серёжа тяжело вздохнул.

— Думаешь, если ты отдашь ему деньги, он продолжит давить на наш бизнес?

— Понятия не имею. Но такие люди ради достижения своих целей готовы на многое, сам ведь знаешь.

— Да уж… Я, короче, сам пока не знаю, как лучше поступить. В любом случае нужно подождать до конца рабочей недели, а там посмотрим… Может, это окажется всё-таки совпадением.

— Реально. Хорошая мысль. Посмотрим, что будет дальше, — согласившись, кивнул Серёжа.

— А что твоя новая подруга? Катя, да? Нравится тебе или очередная по счёту?

— Да не знаю… Просто пока общаемся. Она весёлая, красивая, вроде не дура.

— Ну, надеюсь, она сумеет растопить твоё холодное сердце. Ха-ха! А то ты всё один да один, я переживаю за тебя. Пора бы уже, пора!

— Мне и так хорошо, приятель! — подмигнув, сказал Серёжа. — Ладно, пойдём-ка на работу. Может, прояснилось что с Казахстаном.

Однако новостей пока никаких не было. Единственное — пришла бумага с постановлением, что такой-то груз такой-то компании задержан на трое суток до выяснения обстоятельств. Даже причины задержания не указали. Своим подчинённым Сухоруков дал наставление работать в штатном режиме. Сумятин же каждый раз, когда видел Серёжу в течение этого дня, то улыбался ему, то подмигивал, наслаждаясь тем, что был в курсе последних событий в жизни своего друга. Со стороны это выглядело очень глупо, и Сухоруков уже начал жалеть о том, что решил с ним всем поделиться.