Бесплатный фрагмент - Я всё для вас делаю

Я всё для вас делаю

Все персонажи в моей книге являются вымышленными и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно.

Я всё для вас делаю

1

Наш дачный участок находится на берегу Камы. Купили мы его недавно. С соседями еще не перезнакомились. Приезжаем с семьей набегами. Устроим такую вылазку, поедим шашлыки, сходим на речку и домой.

А рядом все лето на своём дачном участке живет бабушка. Я даже боюсь предположить сколько ей лет. Она уже еле передвигается, но до сих пор содержит свой участок в порядке. Мы, с другими соседями, даже удивляемся её трудоспособности. Так вот, временами невольно мы слышим, как она разговаривает со своей дочерью.

— Как ты так могла прополоть траву, что выдергала все ландыши?

— Ты сама сказала, прополи, чтобы под деревом было чисто. Я прополола.

— Неужели не видно, где ландыши, а где трава?!

— Давай обратно их посажу, полью и они приживутся.

Бабушка какое-то время молчит. А мы все прислушиваемся, что ответит.

— Не надо, давно хотела их выполоть, а они заразы все лезли и лезли.

— Ура, значит я все сделала правильно?

— Неправильно, полоть больше не доверю. А то всё выдерешь, что с трудом взошло.

Еще долго ворчит бабушка на свою дочь уже тоже пенсионного возраста.

2

В следующий приезд слышим новую отповедь для дочери.

— Как ты могла так посадить лук?

— Как ТАК?

— Ты его засунула корнем вверх, росточком вниз…

— Мама, я же вижу, где корень, а где верх. Что ты говоришь такое?

— Уйди, я лучше сама! Ничего вам доверить нельзя!

Мы знаем, что дочь послушно уходит. Спорить с бабушкой невозможно. На участке бабушка Хозяйка. Именно так, с большой буквы.

3

В следующий раз мы приехали собирать ягоду викторию. У нас грядка маленькая, вся заросла травой и ягод всегда не так много. Но мы её собираем каждый в свою чашку, добавляем туда мороженое, перемешиваем и едим. Вкусно! Глаза сами собой щурятся от удовольствия. А от соседей снова слышится воспитательный момент от бабушки.

— Ну и что ты делаешь?

— Ягоды собираю, ты же велела.

— Так разве ягоды собирают?!

— Как по-особенному можно их собирать, мама?

— Надо веточку приподнять, ягодку срывать сразу без травки. А ты вон с травой нарвала. Потом снова её перебирать придется.

— Мама, мы же её сразу варить не будем? Она вся сомнётся, если без плодоножки.

— А что тут варить? Первая ягодка только пошла, сейчас поедим.

— Я не хочу сейчас ягоду есть. Я буду потом.

— Вот… я для вас стараюсь, выращиваю, а вы даже съесть не хотите.

— Если я сейчас не хочу, силком в себя толкать что ли?

У нас даже настроение испортилось, мы переглянулись. У нас не было в семье такого, чтобы кого-то принуждать или ставить условия. Было жалко бабушку и её труд, дочка выглядела неблагодарной в этой ситуации. А с другой стороны, она ведь безропотно выполняла все указания бабушки… и больше, чем уверена, что, собрав ягоду, будет её есть.

4

Мы собираемся купаться и загорать на реку. Взяли полотенца, крем и воду. На улице еще жарко, хотя уже вечер. К бабушкиному участку подъехала машина, мы снова стали невольные слушатели.

— Мама, привет, мы ненадолго. Ты звонила, что тут надо забрать?

— Я окрошки наделала, садитесь поешьте, потом поедете.

— Ладно, вот продукты тебе.

— Что ты мне снова натащила? Обратно вези!

— Мама, что я купила не то? Колбасу? Сметану? Хлеб?

— Нет, это я заказывала. Ты остальное для чего привезла? Вези обратно!

— А что остальное? Ну ладно, давай колбасу, сметану, хлеб. Все обратно увезу. Есть мы не будем, сразу поедем обратно.

Слышно только, что бабушка ворчит и перебирает продукты.

— Ладно, все нужное спасибо.

— Сразу бы так сказала. А забирать то что?

— Вот ведерко виктории и огурчик! Смотри какой длинный вырос. Это сорт такой.

— Мама, ты действительно нас позвала забрать майонезное ведерко виктории и один огурец? Не шутишь?

— А куда мне ягоду девать?

— Ела бы сама.

Какое-то время стоит тишина, видимо ужинают.

Через несколько минут мы выходим со двора и слышим, как мужчина ругает женщину.

— Вы решили поиздеваться надо мной? Я после работы ехал двадцать километров сюда и сейчас двадцать буду ехать обратно, чтобы забрать майонезное ведерко ягод и вот это недоразумение? Это огурец что ли?

— Не ругайся, мама услышит, обидится. Ну ладно, съездили и съездили.

— Меня раздражает, что я потратил деньги на бензин, а ты на продукты.

Мы проходим мимо, дальнейший разговор не слышим.

5

Уже после купания лежа на полотенце, мы с мужем возвращаемся к услышанному.

— А ты кого сейчас жалеешь?

— Я на стороне дочки. Её мать ругает и муж. Сколько у нее терпенья.

— А я на стороне мужа. Я бы тоже сердился, если не по своему желанию ехал на дачу, да еще и просто так.

Я со смехом набрасываюсь на мужа и начинаю его покусывать за голую спину. Некоторое время мы весело возимся.

— Нет, ну правда. Я посчитал, что эти ягоды им обошлись в бешеную стоимость. Бензин, продукты, амортизация машины, еще и время зря потраченное.

— Да, ладно тебе. Она же к своей матери приехала, навестила.

— А ты разве не знаешь, что это не дочь, а сноха.

— Сноха?

— Ну да. У бабушки сын умер, а эта женщина — его жена. Она через много лет вдовства вышла замуж за другого. Почитает бабушку, как свою мать.

— Я не знала. Тогда я совсем на её стороне. Я бы не смогла так. Она живет уже в другой семье, а все еще пляшет под бабушкину дудку. Кстати, а сколько лет уже как умер сын бабушки.

— Точно не знаю, но вроде бы соседи говорили, что лет девятнадцать или двадцать прошло.

— О-о, и до сих пор эта женщина послушно выполняет все капризы бабушки?

— Хм. Ты права, наверное, я бы тоже не смог.

6

Были последние летние деньки. Уже холодными стали ночи. Мы приехали прибраться на дачном участке, закрыть летний сезон с шашлыками.

В мангале весело потрескивали угольки. Мой муж насаживал мясо на шампур. С соседнего участка донеслись голоса.

— Мама, мне не нужно пять кабачков, я возьму один. А баклажаны совсем не возьму.

— Сделаешь икру баклажанную, вкусненько будет. Зимой съедите. Или пожаришь.

— Мама, я не ем жареное и мужу нельзя, ты же знаешь. И варить кабачковую икру не буду. Оставь себе.

— Я все для вас делаю. Выращиваю все лето, тут копошусь, а вы готовое забрать не хотите. Ну лука нарви.

— Не надо мне лук.

— Ну петрушку сорви, укроп вон уже розетки пустил. Как раз хорошо банки закатывать.

— Мама, я не буду закатывать банки. У нас некому есть солёное.

Машина уехала, а бабушка еще долго ходила по участку и вслух выговаривала уехавшим.

— Я тут ползаю под каждым кустом, столько воды за лето перетаскала поливала, а они готовое брать не хотят. Ничего им не надо. Ведь всё своё чистое, без отравы всякой. Как её? Без пестицидов. Вот.

Мы дожарили шашлык, стало совсем прохладно, кушать зашли в домик.

— Может им уже не нужна дача? Бабушке тяжело работать, а им ничего не надо — посмотрела я на мужа.

— Я слышал разговор бабушки с соседями с той стороны. Она говорила, что пока сможет что-то делать, от дачи не откажется. Так что еще долго придется её снохе ездить сюда и выслушивать её ворчание.

— Я бы так не хотела. Дача стала обузой для всех. Бабушке тяжело. А снохе дача не нужна.

— Если бы меня так принуждали приезжать или даже ягоды есть, когда я не хочу, я бы тоже не хотела сюда ездить.

— Бабушку жалко, что одинокая осталась. Она ведь и правда считает, что делает все для них. А сноху жалко, что давно живет другой семьей, а все еще слушается бабушку.

А я тебя не просила

Сегодня ко мне зашла соседка. Вид усталый, глаза грустные.

— Что случилось? Что-то ты неважно выглядишь.

— Да, нормально все.

— Чайку налью, будешь?

— Давай, — соседка вздохнула и тихо проговорила — что-то утомилась я сегодня.

— А чем занималась?

— Я к дочке ходила… в гости.

— А утомилась почему? В гостях же была?

Я заварила свежий чай, поставила на стол сладости. Только после нескольких глотков ароматного чая соседка стала рассказывать:

— Не знаю, как объяснить… Я сегодня пришла к дочке, а она решила сбегать в магазин, пока внучка спит. Я осталась, смотрю у нее мусор через край ведра сыпется, посуды немытой полная раковина. Ну вот… я как начала с кухни, так всю квартиру убрала, пока внучка спала. Дочка пришла, я ей стала говорить, что я тут столько дел переделала, а она мне «А я тебя не просила».

— И ты обиделась?

— Вроде и не обиделась, она же права — не просила. И как-то горько стало на душе.

— А ты чего от нее ждала?

— Ну думала, что, хотя бы «спасибо» скажет. Думала, что ей помогаю, чтоб она отдохнула, а не делала все эти дела.

— Вот все мы такие. А у меня был такой случай, вот послушай. Поехала я к сыну, ты же знаешь, что со снохой у меня натянутые отношения. Приехала в субботу утром, сын встретил на вокзале. Мы по пути заехали в магазин, я купила внукам игрушки недорогие и к чаю печенье, да конфет. Знаешь ведь, пенсия у меня небольшая. Приехали к ним. Внуки обрадовались, кинулись обниматься. А сноха только проснулась, вышла лохматая из спальни, буркнула «здрасти» и заняла на полчаса ванну… ни руки помыть, ни умыться с дороги.

— А что ж сын ей ничего не сказал, чтоб поторопилась?

— А он, наверное, и не подумал, мужчина же. Ну ладно, я на кухне руки помыла. Сидим ждем её чай попить. Если честно и кушать сильно хотелось. Но кроме чая ничего не было.

— А ты предупреждала, что приедешь?

— Сын знал.

— Может он не сказал ей, а то приготовила бы она.

— Не знаю. Вот вышла она из ванной, налила себе кофе, ей кто-то позвонил, она ушла из кухни. Так мы и пили чай с внуками и сыном. Потом она вышла уже одетая, сказала, что с подругами уже давно договорилась съездить куда-то. Вот так она меня приветила.

— А что же сын?

— А что он мог сделать? Он сказал, что она его предупреждала, что ей надо будет с подругами съездить. Вот и все. Мы с ним кушать вместе приготовили, я поиграла с внуками, да и ушла к своему брату ночевать.

— А он у тебя в том же городе живет?

— Да, недалеко живет. Только в гости никто его не звал и не зовет. Как вроде чужие. Вот тоже остался осадок.

Мы обе помолчали.

— Еще чашечку чаю?

— Нет, спасибо, уже напилась, и спасибо, что выслушала, даже легче стало.

— И мне стало легче. И вроде не так все было обидно. Ведь если бы я заранее с кем-то договорилась, то тоже поехала, наверное, не смогла бы людей подвести.

— Вот и я, когда рассказала тебе, теперь тоже кажется, ведь правда меня никто не просил, а раз сама помогла, тогда для чего дочери высказывала? Ведь она одна с маленькой дочкой справляется и ничего. Не в грязи живут и сытые.

Живу для него

— О, привет, проходи!

— Здравствуй, решила к тебе заглянуть в гости, хотя я снова нежданный гость.

— Жданый, жданый, проходи. Голодная?

— Нет. Просто зашла поговорить.

— Давай тогда хоть чай или кофе попьем. Пошли на кухню.

С такими неожиданными визитами ко мне приходит только моя старшая сестра. Она идет мимо моего дома с работы и иногда заходит. Как правило эти визиты связаны с её плохим настроением. Я знаю это заранее, поэтому встречаю радушно и выслушиваю.

— Что будешь?

— А чем так вкусно пахнет у тебя?

— Я приготовила картошку с мясом в духовке. Будешь?

— Буду, аппетит проснулся.

Какое-то время мы молча едим, а потом сестра начинает рассказывать.

— Я не понимаю, что происходит с моим сыном.

Так начинаются все её рассказы, но я поддерживаю разговор:

— Что он натворил в этот раз?

— Ты же знаешь, что я все делаю для него. Я живу для него.

— Я знаю. Что он в этот раз сделал?

— Послушай и скажи, разве я что сделала неправильно? Чем-то обидела его?

Сестра вздыхает, машинально теребит в руках кусочек булочки, крошки падают на стол, она их собирает, забрасывает в рот и снова крошит булочку. Я терпеливо жду её рассказа. Не мешаю крошить булку. Это привычка у сестры с детства, она всегда крошит хлеб или булку, когда собирается с мыслями. Накрошит, потом крошки собирает и съедает.

— Вчера мне сын сказал, что я мешаю ему жить, что лезу в его жизнь.

Она поднимает глаза от булки, смотрит на меня, в глазах появляются слезинки.

— Вроде бы это уже не первый раз он тебе говорит? Что стало поводом в этот раз?

— Он привел домой девочку… ты бы её видела! Волосы чёрные, глаза подведены черным. Губы черные!

— Гот что ли?

— Кто знает, как они сейчас называются? Я пригласила их к столу. Она руки не помыла, села за стол, сразу взяла пирожок и стала есть.

— Может сильно голодная была?

— Может. Но руки ведь помыть могла. А еще у нее ногти черным лаком накрашены.

— Ты же знаешь, что некоторые считают это модным.

— Я знаю, но у неё еще в ушах много сережек, в носу, в брови… и как оказалось во рту тоже железка вставлена.

— Я слушаю тебя и не понимаю, ты разве никогда не видела так одетых девочек? С проколотыми ушами, бровями, носом?

Сестра снова стала крошить булку, потом посмотрела на меня и с досадой произнесла:

— Видела! Но я не хочу, чтобы мой сын дружил с такой девицей. Бог знает, чему она его научит.

Я согласно кивнула, сейчас спорить и портить отношения с сестрой не стоит. Она продолжила:

— Я их накормила, а когда стали пить чай стала расспрашивать девочку. С кем живет, где учится… она так неохотно ответила, что живет с бабушкой, мамы нет, где папа не знает. Но самое главное, что она не учится нигде.

— Работает?

— Сказала «подрабатываю». Я уточнять начала, а сын схватил её за руку и увел в свою комнату.

— Может зря переживаешь, домой привел ведь, не в подъезде и не по стройкам мотались.

— Ты дослушай. Потом они включили на всю громкость музыку и закрылись. Я сначала терпела, потом постучала в дверь. Долго не открывали.

Сестра снова стала крошить булку, по щеке скатилась слеза. Я встала, обошла стол и обняла её за плечи. Она уткнулась мне в бок и чуть слышно прошептала:

— А потом девочка выскочила из комнаты и одевая обувь на ходу, убежала, а сын наорал на меня, сказал, что я мешаю ему жить. Чем они занимались в комнате? Почему она сразу убежала? Я даже расспросить не успела.

Она отстранилась, подняла голову, слёзы катились уже ручьем.

— Я живу для него, а он сказал, что я мешаю ему жить и лезу в его жизнь.

— Успокойся, он сгоряча.

— А что я сделала плохого? Мне мешала музыка, я постучала в дверь его комнаты и попросила убавить звук. Я даже не высказала ему, что мне девочка не понравилась.

— Может ты его сильно избаловала? Или сильно опекаешь?

— Но я же живу для него! После смерти мужа, я с четырех лет его сама ращу. Я не вышла снова замуж, хотя меня звали и не раз. Ты же знаешь. Работаю, чтобы у него было всё самое лучшее. Буквально на днях я купила ему новый телефон.

Она уткнулась в ладони и заплакала уже навзрыд. Я снова прижала её к себе. Чем утешить сестру я не знала. Такие ситуации в её жизни стали происходить все чаще. Сыну исполнилось уже двадцать лет, а она его все опекала и баловала. Всё самое лучшее для сына, о себе забывала. Одежду и обувь покупала сначала ему, а на оставшиеся деньги — себе. А иногда на себя у нее не хватало. Получалось, что сын ходил одетый с иголочки, а сестра в дешевом или старом. Учится после окончания школы он поступил в институт на платное. И сестра снова тянулась из сил, чтобы на все хватало: на одежду, учебу, еду и оплату коммунальных. Убеждать и спорить с сестрой было бесполезно. Теперь же она пожинала плоды своего воспитания. Что я могла ей сказать? Как у тешить?

Сестра вдруг отстранилась, смахнула со щек слезы.

— Пойду домой, надо приготовить кушать, а то я вчера расстроилась и ничего не приготовила, сын голодный, наверное.

Я проводила её до двери, поцеловала в щеку. Даже после выплаканных обидных слёз, сестра снова забыла о себе. Она поспешила домой, потому что дома не приготовлена еда. Хотя сын уже сам может позаботится о себе… и не только о себе, а о своей матери.

Я в очередной раз убедилась, что слова сестры «живу для него» не пустой звук. Она забыла о себе. Самое ужасное во всем этом, что ничего не изменится, со временем станет еще хуже.

Я простила, но никогда не забуду

На протяжении многих лет периодически перед глазами встает одна и та же картина: мой муж целует «по-взрослому» другую женщину у меня на глазах. Нет, это не сон и не выдумка. Это было на самом деле. Расскажу по порядку.

Однажды нас пригласила в кафе отметить своё день рождения общая знакомая. Судьба была к ней не благосклонна. Она недавно потеряла своего мужа. Он умер в расцвете лет. И вот молодая вдова решила позвать на день рождение знакомых, с которыми дружили семьями. Мы все были примерно одного возраста.

— Может не пойдем? — спросила я у мужа, — ведь мы придем все парами, а она будет одна.

— Думаешь ей будет легче, если все откажутся идти на её день рождения.

— И правда, не хорошо. И так, и так не хорошо.

Я надела платье и с ужасом поняла, что я в нем похожа на гусеницу.

— Слушай, мне платье стало совсем мало.

Я повернулась к мужу и замерла, разведя руки в стороны. Он внимательно меня оглядел:

— Ну поправилась и поправилась.

— Так ведь некрасиво!

На мой возглас вышла из спальни мама:

— Чего шумите? Я только внука уложила.

— Мам, я как гусеница в этом платье.

Я крутанулась перед мамой, показывая, что платье в обтяжку.

Мама хмыкнула и ушла в спальню. Я растерянно смотрела ей вслед, оглянулась на мужа. Он стоял уже «при параде». Высокий, стройный, красивый в костюме и светло-голубой рубашке, под цвет его глаз.

Мама вышла из спальни и подала мне павлопосадский платок. Это был её любимый платок.

— Ну-ка набрось сверху.

Я накинула платок на плечи и посмотрела в зеркало. Поверх моего темно-зеленого платья, платок с рисунком из бледно голубых цветов и зеленых листьев смотрелся отлично.

— Спасибо, мама, — я обняла маму, — прикрылись все мои жировые складки.

— Прекрати, нет у тебя никакого жира. Ты недавно родила, все это пройдет. А платок как раз хорошо защитит от холода, — мама погладила меня по плечам, — и тебе идет.

Я с благодарностью еще раз обняла маму, надела шубу, шапку, сапоги и была готова к посещению кафе.

Кафе было недалеко, мы скорым шагом дошли буквально за пятнадцать минут. В фойе я покрутилась перед зеркалом. Щечки румяные, глаза блестят, платок прикрывает, то, что меня смущало.

— Пойдем, наверное, уже все собрались — поторопил меня муж.

В кафе были все столики заняты, гремела музыка, некоторые уже танцевали. Мы увидели, что нам машет, привлекая внимания Светлана. Муж взял меня за руку и потянул, лавируя между танцующими.

— Ну наконец-то, я думала, что вы не придёте.

— Ну что ты, вот они мы. Поздравляем тебя от всей души, — я ткнула мужа в бок, он тут же вынул из кармана конвертик с деньгами и протянул их Светлане, — мы решили, что ты сама лучше знаешь, что себе купить.

— Спасибо! Давайте уже присаживайтесь, что будете пить?

— Я ничего, я же сынишку кормлю.

— А я водочки.

Я огляделась, все женщины в новых нарядных платьях. Светлана в черно-белом приталенным смотрелась, как куколка. Стройная, худенькая, изящная. Только я как русская «Матрёна», еще и платок на плечах.

За шумными разговорами, поздравлениями и шутками вечер быстро становился все веселее и веселее. На первый медленный танец я сама утянула мужа в круг танцующих. Сначала я весело смеялась шуткам подвыпившего мужа, который вел меня в танце и мне было очень легко и хорошо. Мой взгляд случайно упал на наш столик, я увидела, что Светлана сидит за столиком одна и смотрит в сторону танцующих с тоскливым взглядом. Так уж получилось, что все парами ушли танцевать, а она осталась одна. Я притянула голову мужа к себе и зашептала ему в ухо:

— На следующий медленный танец пригласи Свету, смотри, какая она грустная сидит. Я ведь этого и боялась. Ей одиноко среди нас семейных.

Танец закончился, мы вернулись за стол, снова стало шумно и весело. Один из наших друзей сходил к музыкантам и зазвучала песня: «У Светки Соколовой день рожденья…». Все снова пошли танцевать, утянули за собой Свету, а когда зазвучал припев: «Розовые розы Светке Соколовой, Светке Соколовой, однокласснице моей…», мы, взявшись за руки прыгали и громко подпевали.

Когда зазвучала медленная мелодия, я подтолкнула мужа к Свете, а сама пошла якобы «попудрить носик».

Во-о-от. В общем, следующие медленные мелодии муж танцевал только с ней. Теперь уже я грустно сидела за столиком одна. Меня пригласил на танец один раз совершенно незнакомый мужчина, но я отказалась идти танцевать. Настроение испортилось. Было обидно, что муж совершенно обо мне забыл. Теперь все быстрые и медленные танцы он постоянно был рядом со Светланой. Она весело хохотала, закидывая назад голову, а он кружил её и тесно прижимал к себе. Это была пытка для меня, но я улыбалась и внушала себе, что Свете одиноко, что она вдова и что я сама подтолкнула мужа к ней.

Наконец объявили последний танец перед закрытием. Я решительно поднялась и протянула мужу руку, предлагая со мной потанцевать… но он не заметил моего жеста… или не захотел замечать. Я растерянно смотрела вслед удаляющемуся мужу и Светлане, так и стояла с протянутой рукой. Разочарование и обида на мужа вспыхнула с новой силой.

Мою руку подхватил незнакомец и закружил меня в танце. Если бы меня в этот же вечер спросили с кем я танцевала, я бы не смогла указать на этого человека. Моя голова была постоянно повернута в сторону танцующего мужа. Он так тесно прижимал к себе Светлану, что казалось, что они уже не танцуют, а вступили в интимную связь.

Все весело переговаривались, выходя из кафе. Было приподнятое настроение из-за выпитого спиртного и танцев. Наши друзья, быстренько расселись по такси, а я попрощалась со всеми и стояла смотрела, как мой муж прощается со Светой. Они целовались с таким упоением, не обращая ни на кого внимания. Я чувствовала себя убитой, раздавленной. Развернулась и пошла в сторону дома. По щекам текли слёзы. Уже заходя за угол дома, обернулась. Моего мужа и Свету буквально оттаскивали друг от друга наши друзья. Мужчина тянул моего мужа, а его жена тянула Свету.

Не стала смотреть, что там будет происходить дальше, быстрым шагом пошла домой.

Вдруг я полетела в снег. Лицо залепило снегом. Хорошо, что сугроб был свежим, я не ударилась, даже испугаться не успела. Меня тут же подняли на ноги. Муж развернул к себе и зашипел:

— Ты с кем это шашни водила? Думаеш-ш-шь я не видел? Не заметил?

— Слушай, это ты сейчас мне предъявляешь?!

Мы смотрели друг на друга, я не узнавала своего спокойного и любящего мужа. Его взгляд был злым, ледяным.

— Ты думала, что раз я танцую со Светой, то не вижу, что к тебе один за другим мужики подходят и танцевать приглашают?

— Ты в своём уме? Я ведь ни с кем не танцевала! А когда был последний танец, то даже лицо мужчины не увидела.

Я развернулась и медленно пошла дальше, мыслей в голове не было, просто текли слезы и мне хотелось так идти и идти, не останавливаясь, неизвестно куда. Муж догнал снова ткнул меня в спину, но не дал упасть. Дорога до дома показалась мне адом. Такие короткие пятнадцать минут пути в кафе и такие длинные пятнадцать минут домой.

Мне не хотелось идти домой, не хотелось ложиться в постель рядом с мужем, но дома меня ждал мой маленький сын и мама.

Дома муж машинально разделся, рухнул в постель и тут же захрапел. Я прошла в спальню и взяла на руки сынишку. Он сразу же стал шарить рукой по груди.

— Сейчас покормлю тебя, сейчас, мой малыш, моё солнце.

— Вернулись? Весело было? — сонно спросила мама.

— Да, безудержное веселье было сегодня. Спи, мама, отдыхай.

Я покормила сына, уложила в кроватку и тихо прилегла к маме с другой стороны кровати. Еще долго по моим щекам катились слёзы. Слёзы горечи и обиды. Уснула под утро, можно сказать — не спала, утром мама приложила к моей груди сынишку, зашептала:

— Что у вас произошло? Почему ты тут легла?

— Ничего мама, все хорошо. Просто устала и легла рядом, чтоб сына покормить.

— А-а. Ну ладно тогда.

И вот спустя много лет, снова перед глазами тот вечер. Снова мой муж целует другую…

Я простила, но никогда не забуду.

Воспоминания

Воспоминания. Сегодня меня просто накрыло воспоминаниями.

Началось все с разговора с подругой. Мы общались по телефону, она мне сказала:

— Переживаю. У внука, когда я уходила от них, температура высокая поднялась.

— Простудился?

— Не знаю. Вирусы же теперь кругом. У меня дочка говорит, что простудиться невозможно, можно только вирус подхватить.

— Как это? А если человек долго пробыл на холоде легко одетый? Всегда ведь говорят, что простудился.

— Я так же говорю, но у нее своё мнение. Мы часто спорим, не сходимся во многих вопросах и в вопросах воспитания тоже.

Мы еще немного поговорили и после того, как положила трубку, вот тут и пришли ко мне воспоминания.

Я родила дочку и души в ней не чаяла. Все вкладывала в её воспитание. Красивая одежда, хорошее питание, множественные кружки. Всё что захочет. Дочка повзрослела совсем незаметно и обрадовала меня тем, что ждет ребенка. Я растерялась. Испугалась. Обрадовалась. Столько эмоций испытала от этой новости.

Родилась внучка. Чудо, а не девочка. После работы я мчалась к дочке, чтобы подержать крошку на руках, расцеловать щечки, увидеть её улыбку. Жили мы на разных концах города. Работала я до семнадцати часов, потом почти час ехала до дочки. Нянчилась с внучкой и возвращалась уже за полночь домой. Дома нужно было приготовить кушать для мужа, постирать, убрать. Спать ложилась уже утром, спала всего два-три часа и снова на работу. Так по кругу каждые сутки. В выходные, чтобы дочка подольше поспала, я вставала снова очень рано и мчалась на другой конец города. Постепенно накапливалась усталость.

Кончилось тем, что на работе от хронической усталости, я, наливая в чашку воду, заснула стоя и вылила из чайника кипяток себе на ногу. Мне вызвали скорую. Хирург вскрыл пузыри, хотел госпитализировать, но я не осталась в больнице. Написала отказ от госпитализации, мне нужно было домой.

А дома в пух и прах разругалась с мужем, когда собиралась с температурой сорок, ехать к внучке, чтобы дочь могла поспать. Муж останавливал меня:

— Ты не сможешь надеть на ногу даже носок, не говоря уже об обуви. На улице проливной дождь, куда ты собираешься? Лежи дома, пусть нога заживет.

— Ты не понимаешь! Мне нужно дочке помочь, она устает.

— Ничего справится несколько дней, она взрослая уже.

Я упрямо вставала и хотела одеваться. Муж стал меня подталкивать к дивану, я сопротивлялась. Мы с ним боролись, тогда он запер дверь и спрятал ключ. Я выла и кидалась на него с кулаками.

Он скрутил меня и связал моим поясом от халата, положил на диван.

— Отпусти меня, развяжи! — орала я и плевала ему в лицо.

Он разозлился и в первый раз ударил меня по лицу. Звонкую такую пощечину залепил. Потом накрыл одеялом и ушел.

Сейчас вспоминая об этой ситуации, думаю, я ведь адекватная и мозги есть, но я хотела вопреки всему к внучке.

Я лежала, связанная на диване, выла, рыдала, рвала зубами простыню, орала.

Муж заходил, давал попить, относил на руках в туалет. Нянчился со мной, а я орала на него и обзывалась. Вечером муж предупредил, если я не прекращу он меня в психушку сдаст.

Тогда я сделала вид, что успокоилась. Он меня развязал.

Целую неделю я не видела внучку. Мне говорили, что все хорошо, я не верила. Я думала, что дочка без меня не справляется.

Когда на ногу стало можно надевать обувь, я собрала свои вещи и ушла от мужа. Сейчас я понимаю, что он очень сильно меня любил, но жить с ним не захотела. Он ударил меня по лицу. Тогда у меня в голове переклинило. Я не видела его заботу обо мне, я помнила только пощечину.

И вот я приехала к дочери. Внучка спокойно играет, дома прибрано, еда есть. Жизнь без меня у них не остановилась.

Умом я понимала, что без меня справятся, а мне хотелось облегчить жизнь дочке и с внучкой видеться, помогать им. У дочки в квартире места для меня нет. Однокомнатная квартира, с трудом умещается шкаф, диван и детская кроватка.

Я попросилась пожить у мамы. У неё тоже однокомнатная и свои привычки. Не хотелось ей мешать, но что делать…

Прошла неделя, я еще на больничном была. Эйфория от общения с внучкой закончилась. Её просто спихнули на меня полностью. Возложили обязанности, я была «должна» все время. А дочка, еще молодая, не нагулялась, поэтому она уходила вечерами с подругами.

— Я же молодая, когда еще мне гулять, а ты все равно на больничном…

Потом я вышла на работу. Закрутилось всё по той же схеме. На работе до семнадцати часов, потом сидеть с внучкой. Дочка уходила, а я укладывала внучку спать и ждала, когда вернется дочка. Она возвращалась поздно, поэтому я приходила к маме за полночь, мама меня ругала, что мешаю ей спать.

Нарастало непонимание с мамой, с дочкой. Я чувствовала себя жестко загнанной в угол своей любовью к внучке…

Потом настал день, когда дочка, вернувшись с гулянки, сильно навеселе, высказала мне:

— Что ты все командуешь? Я взрослая! Хватит меня контролировать!

Я сначала опешила, а потом тоже начала высказывать своё мнение о её поведении. Мы кричали друг на друга, вцепились в предплечья. У обеих злые взгляды, мат, слезы и как удар под дых:

— Это не твой ребёнок, а мой, я буду решать сама, что и когда с ним делать, как воспитывать, чем кормить! Хватит меня учить!

Это было как ушат холодной воды. Ведь я все делала, чтобы помочь дочери. Я падаю на колени, захлебываясь слезами, дочь гордо удаляется в ванную комнату, словами просто уничтожившая меня. А у меня наступило понимание — две медведицы в одной берлоге не уживутся.

Долго не могла успокоиться, но понимала, я получила то, что заслужила. Она права, я не мать её ребенку. Я бабушка, отдавшая все ради внучки, растоптанная, бросившая любящего меня мужчину.

— Все было ради чего???

С этого дня я приходила к дочери только по её просьбе. Заранее оговаривая время. Ни минутой больше не задерживалась.

Через некоторое время, после моего ухода, я поняла, что они прекрасно справляются без меня, и я пыталась просто «украсть» счастье материнства у своей дочери. И честно — внучки в моей жизни даже больше, чем надо. Именно после этого дочка стала меня уважать. Теперь у меня есть любящий муж, свободное время, деньги и личное пространство, а не растворение в жизни детей — совершенно не нужное им.

Живи без меня

Молодая женщина смотрела на свою семимесячную дочку и слёзы катились по щекам. Она уже четвертые сутки не спускала дочку с рук. Её положили в больницу в понедельник, уже четверг, а дочка так и горит от высокой температуры.

— Малышка моя, выздоравливай, — женщина уткнулась носом в лобик дочки и шептала, — выздоравливай скорее. Ты же сильная. Ты мне нужна.

Слёзы с новой силой заструились по щекам, женщина подняла голову и отвернулась, боялась, что слезинки закапают лицо дочурки.

В палату вошла врач, строго взглянула на женщину:

— Лена, ты так и не спала? Положи Варю на кровать, мне осмотреть её надо.

Лена положила ребенка, сама присела рядом.

— Сегодня сменим лечение, сейчас придут поставят Варе укол, а ты ложись, поспи. Ну нельзя же так! Четвертые сутки таскаешь её… а если сама свалишься? Кому нужна будет твоя дочка?

Врач еще раз сердито посмотрела на женщину и вышла. Лена тут же снова взяла дочку на руки. Не прошло и пяти минут, как вошла медсестра со шприцами:

— Укол поставлю ребенку, положите мамаша попкой вверх.

Девочка дернулась от укола заплакала совсем слабым голосом и тут же затихла.

— Давайте и вашу попу, вам тоже велели укол поставить.

— Нет, нет, не нужно.

— Я не могу не выполнить назначение врача. Быстро повернитесь задом! — прикрикнула медсестра.

Лена подчинилась. Потом взяла дочку на руки и снова начала ходить с ней по палате. Дочка была горячей. Температура почти сорок держалась все эти дни. Лена ходила с дочкой из угла в угол палаты. Затем захотелось сесть, потом прилечь. Она легла на бок, придвинула дочку ближе к себе и провалилась в глубокий сон. Снотворное подействовало.

Лена проснулась как от удара, тишина в палате её испугала. Не слышно дыхания дочки. И рядом не лежит. В палате выключен свет, но в окнах уже брезжит рассвет.

— Уснула, почему уснула? — прошептала Лена и стала оглядываться по сторонам. — Получается весь вечер и ночь я спала.

Дочка лежала в кроватке, Лена поднялась, осторожно взяла дочку на руки, прижалась губами к лобику.

Ужас охватил женщину, лоб ребенка показался ей холодным.

— А-а-а-а-а! — во всю мощь легких закричала Лена. — Доченька! А-а-а-а-а!

Она осела прямо на пол палаты и сидела раскачиваясь. Щеки были мокрыми от катившихся слёз. Лена смотрела на дочку и выла.

На крик Лены забежала заспанная медсестра, вытаращила на нее глаза, потом подошла к Лене, потрогала лоб ребёнку.

— Ты чего кричишь?! — возмутилась она, — ребёнка разбудишь, соседние палаты напугаешь!

— Она холодная!

— Тьфу, ты. Тебе больше нравилось, когда у нее под сорок была температура что ли? Спит дочка твоя, спит.

— Спит?

— Ну да. Новое лечение сразу помогло. Вчера ты ведь уснула. Я вечером зашла, ты спишь, а дочка твоя возится, хнычет. Я ей твою грудь сунула, она пососала и уснула. Я переложила девочку в кроватку, чтобы она случайно с кровати не упала. Ты ведь крепко спала после снотворного, не услышала бы.

— Но она холодная, не шевелится.

В это время девочка, зевнула и открыла глаза.

— Варенька, доченька, как я испугалась…

— Фу ты, напугала меня, испугалась сама, мамаша бестолковая. Еще и не дала мне поспать, — ворчала, выходя из палаты медсестра.

Лена с любовью смотрела на дочку. Переодела, приложила к груди, та с аппетитом поела и снова заснула. Выздоровление шло медленно. Хотя температуры такой высокой больше не было, но воспаление в легких еще было. Видимо поэтому, температура к ночи могла подняться до тридцати семи.

Пролежали в больнице три недели, за всё время, к Лене никто не приходил, не навещал. Лена ждала, что муж придет, надеялась, что соседи передадут, что увезли на скорой. Три недели прошли, муж не пришел.

Когда их выписали, женщина пришла в съёмную квартиру и увидела на столе записку. Всего три слова: «Живи без меня». Женщина несколько раз её прочитала, не осознавая до конца смысла слов. Тяжело опустилась на стул. Она ничего не понимала. Что стало причиной ухода мужа. Усмехнулась своим мыслям: «Не мужа, сожителя».

Вечером пришла квартирная хозяйка, возмущенно стала говорить:

— Если ты, Лена, не заплатишь за этот месяц за квартиру, то иди куда хочешь.

— Но ведь Айрат должен был оплатить…

— Должен был! Как же! Он собрал вещи и ушел на другой день, как ты в больницу попала.

— Почему?!

— А я знаю?! Мне его ключи соседка передала. Сказала, что возмущался, что тебя дома нет.

— Но я же с дочкой в больнице…

— Соседка-то не знала, что вы в больнице. А он подумал, что ты, не предупредив его, снова к матери в деревню уехала.

— Хорошо, завтра схожу получу «детские» и оплачу.

Квартирная хозяйка ушла. Лена посмотрела на дочку, та спала, смешно подложив ручку под щечку и улыбалась чему-то во сне.

Всю ночь Лена ворочалась, искала причину: «Я ведь ничего не сделала плохого? Почему он ушел?»

В голове время от времени звучали слова: «Живи без меня».

На другой день, прежде чем идти получать деньги, Лена с дочкой на руках зашла в контору, где работал Айрат. Подошла к администратору, спросила, где можно найти Айрата.

— Он уволился две недели назад.

— Уволился? — Лена удивленно смотрела на администратора.

— Ну да. Сказал, что уезжает в свою деревню. Там ему невесту нашли. Он должен был в пятницу жениться.

У Лены подкосились ноги, её поддержал мимо проходивший мужчина.

— Лена, ты что тут делаешь? — удивился он.

Этот парень был знаком Лене, он несколько раз приходил к Айрату вечерами, поболтать, поиграть в карты и домино.

— Я искала Айрата.

— А ты разве не ушла от него?

Лена помотала отрицательно головой. Говорить она не могла, спазм сдавил горло.

— Интересно. А где же ты была? — теперь уже с интересом он и администратор смотрели на Лену.

Лена выдохнула, на глаза навернулись слёзы. Она сильнее прижала дочку к себе, с трудом сдерживая рыдания, выговорила:

— Я с дочкой лежала в больнице. У нее четверо суток была температура сорок. Мы лежали три недели, пока она совсем не поправилась.

— Во дела! — парень почесал макушку, — а Айрат думал, что ты уехала с дочкой в деревню к матери. Психанул. Злился очень, бегал тут на работе, все швырял. Родители у него подсуетились, как раз невесту нашли. Он женился в пятницу.

Парень развел руки в стороны, как бы говоря, ничего не изменить.

Лена развернулась и побрела в сторону съемной квартиры. Потом остановилась, постояла бездумно глядя куда-то вдаль.

— Ма-ма, — вдруг в первый раз произнесла Варя.

— Доченька, — Лена перевела взгляд на дочку, — моя родная! Мы справимся. Я тебя люблю, Варенька.

Лена шла, а в голове голосом Айрата, звучали слова из записки:

— Живи без меня.

— Будем жить! Варенька, мы завтра поедем к бабушке и будем жить!

Носовой платочек

Получилось так, что на работу я приехала пораньше. Спокойно переоделась, и стала разбирать документы на своем рабочем столе.

В нашем кабинете стоят всего три стола. Еще есть небольшой закуток для переодевания, что-то типа гардеробной и там же небольшая тумбочка для чайника и хранения вкусностей к чаю.

В кабинете нас трое женщин — Людмила, Марина и я. Мы все примерно одного возраста. Так получилось, что наш небольшой коллектив сдружился. В свободные минутки за чаепитием или в небольших перерывах между работой, мы обсуждаем свою жизнь. Больше всего говорим о детях и их успехах в учебе. Иногда смеёмся над комичными ситуациями, а иногда вместе грустим, поводом может стать даже просмотренный фильм. Я очень радуюсь, что мне так повезло с коллективом.

Немного позже меня пришла Марина. Она улыбалась и было видно, что у нее хорошее настроение.

— Доброе утро, трудяга! Ты тут ночевала сегодня?

— Ага, — поддержала я шутку, — подумала, для чего домой ездить, завтра же всё равно на работу.

Мы весело рассмеялись и продолжая в том же духе подшучивать друг над другом, переговаривались. Когда уже до рабочего времени осталось пять минут, я проговорила:

— Что-то Люды нет.

— Проспала, наверное, с новым мужем сладко спится.

— Нет, на нее не похоже, не случилось ли чего…

В этот момент в кабинет стремительно вошла Людмила, буркнула «привет» и спряталась в гардеробной. Мы переглянулись ответили хором:

— Привет!

Обе погрузились в работу, даже на какое-то время забыли о том, что Люда всё еще в гардеробной. Меня привлек всхлип. Я взглянула на Марину, она тоже услышала этот звук и вопросительно смотрела на меня. Мы, не сговариваясь вскочили из-за столов, пошли в гардеробную.

Людмила сидела на полочке от вешалки, уткнувшись в колени и тихо плакала.

— Люда, что случилось? — спросила я.

— Все живы? Здоровы? — спросила Марина, одновременно со мной.

Люда подняла на нас заплаканное лицо:

— Да. Все хорошо, девочки.

— Ну да, мы видим — закивали мы.

Марина налила в стакан воды, принесла Людмиле, еще прихватила валерьянку (были у нас в запасе всякие успокоительные и обезболивающие).

— Накапать? Или просто воду попьешь?

Через всхлипы Люда ответила:

— Накапай.

Только минут через десять она смогла нам рассказать, что случилось.

Расскажу немного предыстории.

Людмила разошлась с мужем. Он оказался еще тем кобелем. Мы уже давно знали, что он изменяет Людмиле, но… Короче, она, как все обманутые жены, об этом узнала самая последняя. Надо отдать ей должное, не стала думать, что с таким мужем нужно жить ради детей и развелась. Развод прошел без сложностей, потому что её мужа сразу же забрала к себе жить другая женщина.

Людмила первое время ходила на работу подавленная, без настроения. Мы её поддерживали, отвлекали от мрачных мыслей. Примерно, по истечении двух лет она познакомилась с мужчиной. У Люды появился блеск в глазах. Она ожила и расцвела. Мы радовались за нее. Месяц назад они сошлись. Первое время Люда прибегала на работу раскрасневшаяся, улыбчивая, а вот последние пару дней что-то появилась грусть в глазах. Она молчала, мы не расспрашивали. Между собой с Мариной обсуждали конечно.

— Не спрашивала, что с Людой?

— Нет. Не удобно. Я думаю, что притираться в возрасте сложно. И дети у нее подростки.

— Ну да. Думаю, сама расскажет. Пусть немножко утрясется все.

Вот видимо и настал тот час, когда мы узнаем, что же происходит с нашей Людмилой.

— Рассказывай, Люда, — Марина притопывает ногой от нетерпения. — А то я сейчас сама столько на придумываю. Еще раз спрашиваю — все живы, здоровы?

— Да. Все хорошо. Живы и здоровы — отвечает Люда, но на глаза снова наворачиваются слёзы.

— Ну-ка не реветь! — командую я.

— Вот что! Я сейчас дверь закрою входную на технический перерыв, и ты нам скоренько всё расскажешь.

Марина убегает закрывать дверь, а я ставлю чайник. Завариваю чай и разливаю по чашкам. Марина каждой сует в руку по пирожку:

— Ешьте, ночью пекла.

Мы устраиваемся тут же вокруг тумбочки, жуем и ждем рассказа Люды. Она тяжело вздыхает, отхлебывает чай и начинает рассказывать.

— Вы же знаете, что мой сожитель бывший военный.

Мы согласно киваем. Люда снова отпивает глоток чая, откладывает в сторону пирожок, обхватывает чашку двумя руками, будто пытаясь согреться, смотрит на чай и продолжает:

— Сложности начались сразу, как только мы начали жить. Он привык к жизни в казенных условиях. Я должна все успевать. Пока он утром занят собой, умывается, бреется, одевается. Я за это время должна успеть на стол поставить полноценный завтрак, неизвестно где умыться (ванна им занята), одеться и выйти к машине ровно в назначенное время.

Людмила поднимает на нас глаза:

— Понимаете? Ровно. Сказал в семь часов двадцать минут, значит в семь двадцать. Если я выхожу в семь двадцать две, то он всю дорогу мне выговаривает.

— В смысле? — Марина даже жевать перестала.

— Ну едет и бубнит… «из-за тебя мы простоим в пробке, я опоздаю на работу». Или «неужели сложно выйти в двадцать минут, а не в двадцать две».

— А что вы действительно опаздываете?

— Не-е-т! Именно, что нет. Вы же видели, что я приходила всегда минут за двадцать раньше на работу. А он работает в лишних пяти минутах пешком. Он же не пешком идет, а едет. То есть еще быстрее. Место у него на стоянке постоянное. То есть, он не опаздывал никогда.

— Сегодня что случилось? — спрашиваю я и снова даю в руку Людмиле пирожок, — рассказывай и ешь.

— А сегодня все было как обычно. Я радовалась, что не опаздываю. Зашла в лифт, у меня зазвонил телефон. Смотрю на экран, он звонит, я не стала отвечать, потому что уже выходила из лифта и просто ускорила шаг, чтобы быстрее дойти до машины.

Люда остановилась, глубоко вздохнула, на глаза снова стали наворачиваться слёзы.

— Перестань, не плачь, Люда. Говори дальше — просит Марина.

Люда продолжает дрожащим голосом:

— Сажусь в машину, а он на меня орёт «почему трубку не взяла?», я растерялась. Потом указываю ему на часы в машине, говорю «время семь девятнадцать, я не опоздала». А он снова орёт «я не говорю, что ты опоздала, почему трубку не брала, спрашиваю». Я уже вообще его не понимаю, отвечаю «я в лифте уже спустилась, думала ты меня поторопить хочешь, наоборот спешила, выскочила бегом из лифта и шла к машине»…

Люда все-таки не удержала своих слёз, снова горько расплакалась. Мы её приобняли с двух сторон.

— Не плачь, дальше то что? Поссорились что ли? — спрашиваю я.

— Я на него смотрю и молчу, а он снова орёт «надо брать телефон, если я звоню». Я снова говорю «я же вышла вовремя». А он «я платочек носовой забыл, хотел, чтобы ты мне вынесла!»

Люда снова прерывисто вздыхает:

— Понимаете? Он на меня наорал, потому что САМ забыл платочек носовой.

А мы переглядываемся с Мариной и начинаем хихикать, а потом откровенно громко смеяться. Люда смотрит на нас сначала недоуменно, потом обиженно, а затем начинает улыбаться и вот мы уже втроем заливисто смеемся.

— Ой, не могу — причитает Марина, и хватается за живот — носовой платочек забыл.

— Носовой платочек — вторю я и еще больше заливаюсь смехом.

Отсмеявшись, я спрашиваю:

— Люда, а ты ревела из-за чего?

Люда смущенно улыбается:

— Обидно же. Орал на меня сильно. Я не привыкла, чтобы на меня орали. Еще и не ехал, стоял. Я обиделась, хотела из машины выйти и на автобус идти. Он удержал. Извинился, видимо испугался, что на этом наша совместная жизнь закончится, сразу успокоился и поехал.

— Ясно. А звание у него какое? — спрашивает Марина.

— Майор в отставке, вроде бы.

— Значит он привык командовать — говорю я.

— Но! — поднимает вверх палец Марина, — он привык и подчиняться. Ты в следующий раз не реви, а принимай командование на себя.

Люда удивленно смотрит на Марину.

— Он начинает про время, а ты ему «пора ехать!», «смотри на дорогу!», «знак сорок!», «снижай скорость» и так далее.

Люда задумывается, потом улыбается:

— Попробую.

— Пробуй, пробуй. Я знаю, что советую. У меня свекор бывший военный, так свекровь еще так им командует.

— Правда получается, — сомневаюсь я.

— Еще как! Она никогда ничего не просит, она приказывает «Миша, быстро вынеси мусор!» и он сразу встает и идет выносить.

Мы снова смеемся, представив эту картину.

С этих пор, стоит сказать «носовой платочек», и мы начинаем весело смеяться.

Спасибо сотовым

История эта случилась, когда появились первые сотовые телефоны. Валентина жила одна с дочкой уже полтора года. Так случается в жизни женщин часто, остаются они одни с ребенком. Причина может быть абсолютно разной — случайная беременность или развод с когда-то любимым мужем, или вдовство. Сейчас не об этом. Сейчас о том, что Валентина встретила наконец мужчину и размышляла стоит начинать жить вместе или нет. Петр приходил к ней каждый вечер. Весело балагурил, без стеснения садился за стол.

— Валя, как ты вкусно готовишь! Пальчики оближешь. Вот обычная картошка вроде бы, а ты её в духовке запечешь и объедение.

Петр нахваливал кулинарные способности Вали, но денег ей не давал и продукты не приносил. Валентина еле сводила концы с концами, ведь Петр — мужчина, и чтобы его накормить приходилось постоянно что-то придумывать. Сегодня она израсходовала последнюю пачку спагетти и фарш. Петр весело рассказывал какую-то историю, а Валя смотрела, как с тарелки исчезла последняя котлета. Значит завтра ей нечего будет брать с собой на обед.

— Спасибо, Валя. Наелся от пуза, ты так вкусно готовишь, что невозможно оторваться.

Вот тут Валентина решилась:

— Я готовлю вкусно, когда есть из чего, — она замолчала на несколько мгновений и смущенно продолжила, — Петр, у меня деньги закончились, ты купи завтра продукты.

Пётр посмотрел на Валю с изумлением, потом вынул из кармана деньги и положил на стол не считая.

— Вот, возьми, сама купи. А что ты мне раньше не сказала, что у тебя денег нет?

— Неудобно как-то, — еще больше засмущалась Валя, — ты же мне не муж.

— В чём проблема? Давай вместе жить, — весело произнес Петр и подтянул Валю вместе с табуретом к себе ближе, приобнял женщину за плечи, — что ли завтра нести свои вещи к тебе?

— Неси, — еще больше засмущалась Валентина.

— А сегодня ночевать оставишь? — заглянул ей в глаза Пётр.

Валентина кивнула и уткнулась лицом в грудь мужчины.

С этого дня началась «семейная» жизнь. Первые несколько месяцев Валентина радовалась, что Петр появился в её жизни. Всё у них складывалось хорошо, отношения перерастали в серьезные. Петр познакомил Валентину с братьями, потом свозил к матери. Время летело незаметно, и вот они вместе готовятся встретить первый новый год.

Встречать новый год пришли подруги со своими мужчинами. Они давно хотели познакомится с Петром, поэтому можно сказать напросились в гости.

Валентина особенно тщательно готовилась к этому празднику, ей хотелось удивить своего мужчину и гостей вкусными праздничными блюдами. Стол ломился от закусок, салатов, бутербродов.

Перед тем, как самой сесть за стол, Валя зашла в комнату к дочери, та уже крепко спала. Она поцеловала дочурку, закрыла дверь, чтобы не разбудить.

Весело проводили старый год, а после боя курантов стали обмениваться подарками, всякими сувенирами и безделушками, шутили, сопровождали каждый подарок громким смехом. Валя протянула Петру свой подарок, она купила дорогую электробритву и надеялась, что ему понравится. Он взял подарок, посмотрел, небрежно положил на стоящую рядом тумбочку, хмыкнул и протянул в подарок Валентине кольцо. Не в коробочке, как принято дарить, а просто на раскрытой ладони. Обычное простое без камешка, такие надевают во время свадьбы. Валентина растерялась, вопросительно взглянула на Петра. Гости тоже притихли и ждали, что скажет Петр, а он просто взял Валину руку, надел кольцо ей сам на безымянный палец правой руки и удовлетворенно произнес:

— Угадал, твой размер.

— Спасибо, — тихо произнесла Валя и залилась румянцем.

— Петр, ты предложение что ли сейчас сделал Вале? — спросила одна из подруг и переглянулась со второй.

— А зачем предлагать, вместе же уже живем, и так все ясно, — повернулся к мужчинам, — пойдемте перекурим.

Мужчины вышли, а подруги пересели поближе к Вале, обняли с двух сторон.

— Счастливая ты, Валюша — вздохнула одна, — на Новый год такой подарок получила, распишитесь, будете уже законно жить вместе.

— Ага, только странно как-то он кольцо подарил, без слов, — задумчиво произнесла вторая, взяла руку Вали и стала рассматривать кольцо. Покачала головой, но больше ничего не сказала.

После новогоднего праздника прошло уже три месяца, Валя проснулась рано, привычно потянулась рукой обнять мужчину, но его не было рядом. Она тихо поднялась и пошла посмотреть, где он. Петр сидел за столом на кухне, пил кофе из большой кружки и разгадывал кроссворды.

— Ты чего так рано встал?

Валя подошла, обняла мужчину за шею, уткнулась носом в его волосы.

— Не спится, — коротко ответил Петр и легонько отстранил Валю, — завтракать не буду, побежал. Буду поздно, на работе аврал.

Валя кивнула, а Петра уже как ветром сдуло.

«Что-то происходит не так, — подумала Валя, — что с ним творится? Плохо спит, постоянно задерживается на работе».

Долго думать времени не было, Валя разбудила дочку, отвела её в садик, а сама поспешила на работу. На работе накопились неотложные дела, и Валя перестала думать о своих проблемах. Еще сегодня коллега по работе по какой-то личной причине не вышла на работу и часть её дел свалилось на Валю. Перед самым обедом на её рабочем столе зазвонил телефон.

— Слушаю, — взяла трубку Валя.

— Привет, Валя. А сейчас твой Петр где должен быть?

Валя удивленно слушала голос коллеги, которой как раз сегодня не было, даже растерялась.

— Валя, ты меня слышишь?

— Слышу. На работе должен быть.

— Тогда бери свой сотовый и звони ему, а эту трубку не клади.

— Зачем?

— Сейчас скажу.

Валя достала сотовый, набрала номер Петра. Он не сразу взял трубку, еще и недовольно ответил «да».

— Это точно он, — зачастила в другое ухо коллега, — Валя, я сейчас на почте, пришла платить за коммунальные, он стоит впереди меня, обнимает за плечи женщину и все время что-то болтает, они смеются. Спроси его, где он.

— Петр, а ты где сейчас? — спросила Валентина.

— Как где? На работе! — возмутился Петр в трубку.

— А мне кажется, что ты на почте и женщину обнимаешь.

Коллега в это время комментировала:

— Он резко отстранился от этой бабы, вертит головой.

— Головой не крути! — сказала в сотовый Валя.

— А где ты, я тебя не вижу, — немного растерянно спросил Петр.

— А меня видеть не надо. Вот значит какая срочная у тебя работа и авралы, да?

Петр сбросил вызов.

— Он поцеловал женщину и уходит, — сообщила коллега.

— Спасибо, — прошептала Валя и тоже положила трубку.

Остатки дня прошли в мучительных сомнениях. Валя не знала, как себя вести с Петром. У нее то и дело на глаза наворачивались слёзы, она сдерживалась изо всех сил, чтобы коллеги по работе ничего не увидели. Валя зашла за дочкой в садик и поспешила домой, предстоял тяжелый разговор. Но разговор не состоялся. Потому, что Петр просто не пришел домой ночевать. Валя сначала терпеливо ждала, а поздно ночью не выдержала, позвонила ему на сотовый. Ответил сонный женский голос:

— Алё.

Валя сбросила, подумала, что не туда попала, проверила, всё точно. Снова набрала.

— Алё, что нужно?

— Я звоню Петру, дайте ему трубку.

— Спит он. Имейте совесть женщина! Чего вы ночью моему мужу звоните?

— Мужу?

— Да! Мы заявление подали в загс месяц назад, через неделю у нас свадьба.

Валя нажала отбой и ошеломленно выдохнула, оказывается всё это время она сдерживала дыхание. Всю ночь Валя не могла заснуть. Её просто разрывали мысли на части.

«Как так?»

«Почему?»

«Чем она лучше оказалась?»

«Что я сделала неправильно?»

А утром Валя позвонила брату Петра и попросила приехать забрать его вещи. Видеть его она больше не хотела. Брат удивился, он не знал, что Петр женится на другой. Он тоже был уверен, что, Валя с Петром хорошо живут.

Как раз были выходные дни, Валя слонялась из комнаты в комнату, не находила себе места. Даже дочка притихла, глядя на её метания, потом забралась на руки, прижалась щечкой к щеке.

— Все хорошо, доченька, все хорошо.

Валя обняла дочку покрепче и вдруг поняла, что уже несколько месяцев она жила на нервном срыве. Ведь чувствовала, что Петр отдалился, что уходил рано, приходил поздно, почти ничего не ел дома, в выходные находил причину тоже уйти. Повод был разный, то к братьям, то срочно съездить нужно к матери.

«А ведь если бы не сотовый, я бы никогда не поверила, что он уже с другой. А потом было бы, как гром среди ясного неба. Ведь он всё равно бы ушёл. Через неделю свадьба… — Валентина горько вздохнула, поцеловала дочку, — О-о-о, как он мог со мной спать?! Потом тут же идти к другой… Спасибо сотовым!»

Мысли крутились и крутились в голове. Валя подняла руку погладить дочку по голове и увидела, что до сих пор на пальце надето кольцо. Она сняла его и снова стала рассматривать. Подруга, которая промолчала за новогодним столом, позже ей сказала, что было похоже, что кольцо уже ношенное.

«Видимо уже дарил кому-то, — подумала Валя, — а я не отдам… пусть новое купит своей будущей жене.»

«Чем она лучше оказалась?»

«Как так случилось?»

«Почему?»

«Как хорошо, что появились сотовые телефоны!»

Бес в ребро

Николай и Вера жили в браке уже двадцать восемь лет. Вера работала на заводе за токарным станком, а Николай дальнобойщиком, вся жизнь в поездках. Сын и дочь выросли, завели свои семьи, родили детей.

Жизнь текла спокойно, неторопливо и стабильно. До поры до времени. Пришли в страну изменения и стало жить труднее. У сына была малосемейка — комната в трехкомнатной квартире. И у дочки такая же комната только в двухкомнатной квартире. Детям хотелось иметь своё жилье, квартиру, чтобы жить отдельно. Подумали, подумали Николай с Верой и решили продать свою трехкомнатную, а себе купить однокомнатную.

— Нам с тобой на старости и одной хватит, мы же не молодеем, — говорила Вера, — хоть уборки меньше надо будет делать.

— Но эту квартиру ведь мы заработали, жалко продавать.

— Ну давай, по-другому сделаем, продадим, деньги поделим поровну на три части, на свою часть купим двухкомнатную.

— Где ты такую дешевую найдешь?

— Ипотеку возьмем, дети каждый себе купят в ипотеку что хотят, и мы так же.

На том и пришли к согласию. Три года жили хорошо, ходили к детям в гости в их новые квартиры. Дети радовались, что теперь у них отдельное жильё, на каждый выходной звали Николая и Веру к себе в гости, еще и спорили, чтобы по очереди ходили, а не к кому-то чаще. Вера была счастлива:

— Как хорошо, Коля, что дети теперь в своих квартирах, душа радуется за них.

Но со временем стала Вера замечать, что, Коля стал раздражительным и не всегда сразу отвечал на её вопросы, будто постоянно в своих мыслях находился.

«Не заболел ли? — думала Вера, — или может на работе проблема. Или всё же тяжело стало баранку крутить, по полмесяца в дороге. Не молодой ведь. Седина вон уже по всей голове. Хотя для его возраста, еще стройный и мускулистый. Эх, красавец у меня Коленька.»

Вера в очередной раз проводила Николая в командировку, а сама вся извелась. Тревожно было на душе.

«Что-то не так. Тревожно мне, позвоню ему.»

Николай сердился, когда Вера звонила, всегда ворчал, что отвлекает звонками его внимание от дороги. Вера набрала номер, но механический голос ответил, что «абонент вне зоны действия сети». Тревога еще больше закралась в душу Веры. В этот день и следующий не отвечал Николай на звонки и телефон был «вне зоны». Вера уже дочери и сыну позвонила:

— Коля не отвечает, переживаю, не случилось ли чего.

— Не паникуй мама, может связи нет, может телефон разрядился, может сломался. Позвонит. Вот увидишь, всё хорошо будет.

На третий день Николай позвонил, голос довольный:

— Вера, как дети, внуки?

— Все хорошо у нас Коля, а как ты? Я звонила, у тебя телефон отключен был…

— Я сколько раз просил мне не звонить, когда я в пути? — перебил Веру, Николай, голос стал злым, — неужели за столько лет не поняла еще?

— Поняла, поняла. Я беспокоилась. Все хорошо у нас. Тебя рада слышать.

Вера старалась говорить быстрее, чтобы Николай не отключился.

— Ладно, утром завтра обратно выезжаю. Не звони! Поняла?!

— Да, да. Хорошо, Коля, хорошо. Ждем тебя.

Вера отложила в сторону телефон и от обиды по щекам потекли слёзы.

«Я тут переживаю за него, а он еще покрикивает, — смахнула слезинки, — с другой стороны, ведь не первый раз ругает, говорит, что в дороге нельзя его отвлекать.»

До возвращения Николая дни пролетели незаметно. Он приехал к вечеру, усталый, небритый, голодный, раздраженный.

— Иди, мойся, Коля, я на стол накрою.

Пока муж был в ванной Вера, суетилась, ставила на стол любимые блюда мужа и когда Коля вышел, стол был заставлен как в праздничный день.

— Дай водки, — угрюмо произнес Николай, — а то стол, как на праздник, а выпить нет.

— А и правильно, давай, чтоб усталость снять, — махнула рукой Вера и достала из холодильника начатую бутылку водки.

Николай пил только по праздникам или вот так же после длительной поездки, поэтому Вера не ругала его и в холодильнике всегда стояла бутылка. Вера налила в стопку мужу и плеснула чуть себе «за компанию».

Николай ел молча, жадно. Несколько раз еще налил себе водки, так же молча выпил. Вера ждала, когда муж наестся, разговор не начинала, смотрела только тревожным взглядом. Немного начатая бутылка уже заканчивалась. Раньше муж за раз столько не пил. Когда муж вылил остатки водки себе в стопку и одним глотком выпил, она не выдержала:

— Коля, что-то случилось? Ты сам не свой.

— Случилось, — муж посмотрел на неё тяжелым взглядом.

— Расскажи. Мы многое вместе пережили и с этим справимся.

Муж недобро усмехнулся:

— Не вместе. Я ухожу от тебя.

— Что?! — Вера прикрыла ладошкой рот, — как уходишь? Куда?

— Разводится будем.

— Разводиться? — с сомнением переспросила Вера

— Да. Разводиться.

— Ты что, Коля, из-за чего?

— Другую я полюбил. Всё разговор окончен.

Николай тяжело поднялся из-за стола и пошёл в спальню, потом развернулся:

— Постели мне на диване.

Вера машинально поднялась, постелила на диван простыню, принесла подушку и одеяло.

— И всё же…

— Я всё сказал, сейчас спать. Устал я. Завтра документы на развод пойдем подавать.

Он лег и тут же уснул, а Вера проплакала всю ночь. В её голове не укладывалось, как можно развестись, если они столько прожили вместе.

«До внуков дожили. Нет. Это он спьяну. Проснется и еще посмеемся над его словами» — утешала себя Вера.

Утром ничего не изменилось. Муж с самого утра сказал, чтобы она достала нужные документы и повел Веру в загс к открытию. Когда вышли из загса, Николай повернулся к Вере:

— Мои вещи сложи в чемодан, я через три дня уеду, мне некогда ждать, когда в паспорт штамп поставят. Да и еще. Квартиру продадим. Я свою долю деньгами заберу, а ты себе малосемейку или однокомнатную купишь.

— Да как же это, Коля?!

— Вот так. Я так решил.

Мужчина развернулся и пошёл в противоположную сторону от их дома.

Вера растерянно постояла, а потом позвонила сначала дочери, потом сыну, попросила вечером прийти.

Вечером, когда все собрались она со слезами на глазах, рассказала о случившемся. Дети были шокированы рассказом матери.

Сын вышел из квартиры и набрал номер отца:

— Отец, это правда, что мать говорит?

— Правда. Я все решил.

— Но ведь должна быть причина.

— Дорастешь до моих лет, сын, поймешь. Я другую полюбил.

— Но почему ты собираешься продать квартиру?

— Потому что мы с моей новой женой свою купим, а деньги все в эту вложены.

Ни слёзы Веры, ни уговоры детей не изменили мнение Николая. Развод оформили через месяц по согласию сторон. Вера уже не спорила, в суде сказала, что согласна. Квартиру продали тоже быстро.

Вера с трудом купила себе малосемейку, маленькую комнатку в бывшем общежитии. Комната была грязная, окно плохо закрывалось. Хорошо, что дети помогли, за неделю сделали ремонт. Поклеили свежие обои, отремонтировали окно и двери. Даже линолеум новый постели, правда сверху на старый. Комната стала светлее и уютнее. Перевезли вещи, и Вера осталась одна в новой комнате ночевать. Всю ночь она смотрела в потолок, сон не шел.

«Как же так произошло? Ведь жили хорошо. Неужели он мне в своих поездках изменял постоянно… а я и не подозревала».

Такие мысли крутились в голове Веры уже не первый день. Все слёзы она уже выплакала. Человек ко всему привыкает. Вера жила почти месяц в своей новой комнате, когда вечером ей позвонила дочь:

— Мама, как ты?

— Хорошо, дочка, а у вас все в порядке?

— Мама, у нас все хорошо — дочка замялась, — только вот мне папина новая пассия звонила.

— Что ей надо? — с раздражением спросила Вера.

— Она просит отца забрать.

— Как забрать?

— Говорит, что он пьет каждый день, что обещал ей денег на ипотеку, а пришел с одним чемоданом своих ношеных вещей.

— Ничего не понимаю.

— Я звонила отцу, он доказывает, что отдал деньги ей в руки.

— Права была нотариус, когда официальную расписку предложила нам оформить. Сейчас бы мы тоже не смогли доказать, что я отдала его половину денег ему в руки. Права.

— Мам, что делать будем?

— Ничего. Я его обратно не приму. Комната маленькая. Он меня не любит.

— Жалко его, мам.

— А мне жалко себя. Извини, дочка. Может вы с братом его приютите, а я — нет.

После разговора остался тяжелый осадок. Вере конечно же было жалко Николая, но обида была сильнее.

«Так вот боком вышла тебе „седина в бороду, бес в ребро“, Коленька. Ты все решил сам».

Николай несколько раз приходил к Вере, на коленях умолял его простить и разрешить жить с ней, но был всегда не трезвый, она не смогла его простить.

Не разбитое зеркало

Я живу одна, как говорят в народе — я разведёнка. Развелась с мужем, когда мне было за тридцать. Все подруги были в шоке.

— У тебя же муж — красавец, — говорила одна.

Вторая:

— Где ты найдешь себе другого, ты же осталась с ребенком?

Третья:

— Что за глобальная была причина, что до развода дошли? Ведь можно было простить… потерпеть.

В то время я на них злилась, обижалась, что вместо поддержки, они мне указывают, дают ненужные советы. Ведь я уже всё решила.

Надо сказать, что я сменила подруг. Теперь в моём окружении были такие же одиночки. Мы с ними ходили кататься на сноубордах, велосипедах, катамаранах. Пока дети были маленькие, то брали их с собой, а когда стали старше, то по желанию, если не хотели, то мы не настаивали.

Не буду скрывать, были у меня мужчины для удовольствия. Я сама знакомилась, сама их бросала, если отношения начинали напрягать. Мне моя жизнь нравилась.

Шло время, сын вырос, поступил в высшее учебное заведение. И вот что-то я загрустила. Позвонила одной из бывших подруг, позвала в гости.

На удивление, подруга обрадовалась моему звонку и приглашению. И вот она пришла в гости, зашла прихрамывая. Мы обнялись. Она охнула и отстранилась.

— Что случилось? Проходи, садись за стол, я манты приготовила.

— Вкуснятина, что-то я давно манты не ела.

Мы сели за стол, я поставила тарелки, разложила приборы, села напротив:

— Рассказывай уже, как ты, чего прихрамываешь?

И подруга на одном дыхании рассказала о произошедшем.

— Ёлки-палки. Я чуть не убилась в ванной. Пошла мыться под душем. Нога поскользнулась, я схватилась за штору, пытаясь удержаться, но упала, сильно ударилась поясницей и ступней. Вдобавок перекладина со шторой выдернулась из крепления и стукнула меня по голове. Лежу подняться не могу, думаю «ну все, крындец»… Потом еле поднялась. Ополоснулась. Уже не до мытья. Знаешь, я ведь вскрикнула и грохот был. Захожу в комнату, говорю мужу:

— Я так сильно упала в ванной…

А он вскакивает и бежит в ванну, возмущенно крича при этом:

— Ты там зеркало уронила что ли. Зеркало не разбилось?!

Как мне стало обидно. То есть ему по фиг, что я ударилась, главное вдруг зеркало не разбилось ли. Сижу на диване, на голове огромная шишка, поясница болит и правая ступня. Выпила обезболивающее и легла. Отвернулась в стенку. А муж после того, как сбегал проверил, что зеркало не разбитое, снова сел смотреть сериал. Даже не поинтересовался, как я себя чувствую. Может меня в травматологию нужно вести или скорую вызвать. Вот. Обидно было. К вечеру на пояснице проявились черные гематомы, с двух сторон от позвоночника, шишка на голове стала еще больше, горячей и пульсирующей, и на ступне тоже появился синяк и легкая припухлость.

Она замолчала. Я от её рассказа выдыхаю:

— Ну дела…

Она грустно смотрит на меня, продолжает:

— Все последствия падения заживают до сих пор. Прихрамываю еще. Видимо сильно мышцу потянула. Хорошо, что обошлось без переломов. Но обиднее всего за такое поведение мужа.

— Да уж…

У меня слова закончились, я не знала, как успокоить подругу, а она вдруг заулыбалась:

— Зато теперь в ванну стелю силиконовый коврик, отлично помогает, не скользит. Не хочу, чтобы подобное повторилось.

Тут же загрустила, даже слёзы на глаза навернулись, продолжила:

— Тем более, что для мужа важнее не разбитое зеркало. Временами мы совсем не понимаем друг друга.

Я смотрела на подругу и не знала, что сказать, а она встрепенулась, будто отогнала плохие мысли:

— А ты как живешь? Мы так давно не виделись.

— У меня всё хорошо.

Я стала рассказывать, что занимаюсь собой, гуляю, катаюсь с подругами на сноубордах, велосипедах, катамаранах.

— Я ведь никому ничего не должна, сын вырос, учится. У меня всё хорошо.

— Да-а-а, — протянула подруга, — и обидеться не на кого, никто не побежит смотреть «не разбитое зеркало».

Подруга более подробно рассказала, как живет, про семейную жизнь. Про то что ездили отдыхать с мужем в Турцию, Египет и побывали в Париже. Она с восторгом описывала посещение Эйфелевой башни. В какой-то момент я ей позавидовала. Вдруг захотелось, чтобы «муж» свозил тоже куда-нибудь.

Мы просидели весь вечер, приятно провели время, но нет-нет да возвращались к теме «не разбитое зеркало».

Подруга ушла, после общения с ней у меня осталось неопределенное чувство. Сомнение. В её жизни было много такого, что мне бы хотелось испытать, но были моменты не очень приятные. Впрочем, как и в моей. В моей жизни помимо веселых беззаботных дней были дни тоски и одиночества. Дни безысходности и слёз, когда я не знала, как мне разорваться, то ли сидеть на больничном с мечущимся от высокой температуры сыном, то ли идти работать, чтобы было на что купить лекарства.

Не было сомнений в правильности моего выбора до встречи с подругой…. А тут появились сомнения, жить дальше одной или присмотреться к кому-нибудь… Что лучше?

Приоритеты

Случилось это в перестроечные времена. Вы подумаете, снова какой-то скучный рассказ. А это не рассказ, это переживания матери.

Зина сидела перед начальником, сжав в кулачки свои руки на коленях и изумленно смотрела ему прямо в глаза. А Степан Леонидович отчитывал Зину:

— Я вас уволю по статье за прогул! Вы у меня на работу нигде не устроитесь!

Почему вы вчера не вышли на работу?

— Но я же…

— Вздумали нарушать! Хочу прихожу на работу, хочу не прихожу! Хорошо, что за вас написали заявление на административный день.

— Степан Лео…

— Чтобы это было единственный раз! Идите работайте!

Глухая обида, поднявшаяся из самой глубины души, заставила Зину встать и прямо глядя в глаза начальнику, немного повысив голос она сказала:

— Вы, Степан Леонидович, хотя бы выслушали две стороны. А то выслушали только чью-то.

Зина развернулась и вышла из кабинета. Ей так сильно хотелось хлопнуть дверью, но она сдержалась. Села за своё рабочее место и все происходящее в последние месяцы пролетело перед её мысленным взором.

Зина вышла на работу сразу после окончания декретного отпуска. За дочкой присматривала свекровь. Еще и муж работал по сменам. Со спокойной душой Зина ходила на работу. Молодая, симпатичная, очень улыбчивая, она быстро влилась в коллектив и работала, что называется с душой. Работала за себя, за отсутствующих и просто помогала коллегам. Работа ей нравилась, выполняла очень быстро, порученное. В свободное время еще училась работать за компьютером, они тогда только стали появляться. Совсем незаметно пролетело уже больше трех лет.

В их отделе работала пожилая женщина Алсу Сагитовна. У нее сын вырос, уже уехал покорять столицу, а она жила одна. С собачкой. И у нее постоянно что-нибудь случалось. Совсем недавно целый месяц Алсу Сагитовна приходила на работу к девяти часам, вместо восьми и уходила в четырнадцать часов. Она со слезами на глазах рассказывала-жаловалась:

— Собачка моя заболела. Я ей уколы делаю. Их нужно ставить через определенное время. Так жалко её. Знаете, она плачет. Да, плачет. Я набираю в шприц лекарство, а она знает, что лечится нужно, не убегает, но сразу слёзки на глазах. Ивонна Александровна, отпустите меня снова.

И Ивонна Александровна отпускала. При чём, даже часы не снимали с Алсу Сагитовны, писали, будто по работе поехала. Ивонна Александровна была заместителем Степана Леонидовича и имела такие права. А еще она имела какое-то влияние на начальника. Зина на эту тему не задумывалась.

Немного позже этого случая, у Алсу Сагитовны появилась подработка, она стала ходить помогать пожилой паре по хозяйству и снова с ноющими и тянущими нотками в голосе:

— Ивонна Александровна, отпустите меня пораньше, пожалуйста. Мне нужно на подработку сходить. Сегодня там много чего нужно сделать, и стирка, и уборка, и в магазин сходить. Я устаю. А еще с собакой погулять нужно, она же, бедная, терпит, пока я приду.

И снова Ивонна Александровна отпускала. Так же, без снятия часов. Жалко было Алсу Сагитовну. Одинокая. Денег не хватает, ведь зарплаты у всех снизились, а сыну помочь надо и себе чтоб осталось.

Незаметно работа Алсу Сагитовны передалась Зине. Зина не спорила, работала за себя и за женщину. А тут вот этот случай…

Утром Зина проснулась от громкого плача дочки. Кинулась к ней в комнату. Дочка сидела на кровати, плакала. Голова дочки была наклонена вперед, волосы закрывали ручки, которые она держала под подбородком, сложенные лодочкой.

Зина сначала растерялась, испугалась, когда увидела, что ладошки дочери были полные от крови.

— Что случилось, маленькая?

— Мама, кровь — и дочка еще громче заплакала.

— Тише, тише, сейчас умоемся.

Она подхватила дочку на руки и занесла в ванную комнату, посадила к себе на колено, наклонила над раковиной и стала умывать. Кровь капала из носа дочери с периодичностью хорошей весенней капели. Зина приложила к носу дочки, смоченное в холодной воде полотенце, постепенно кровь остановилась. Она уложила дочку снова в кровать.

— Я сейчас сбегаю позвоню, а ты полежи, не вставай.

— Мама, не уходи. Мне страшно, — дочка снова начала всхлипывать, — вдруг снова кровь.

— Нет, не бойся, больше не будет крови. А я схожу только к соседнему подъезду, вызову врача и сразу обратно. Вот тебе тигрёнок твой мягкий, обними его и полежи. Хорошо?

Зина сильно переживала, она уже опоздала на работу, но еще сильнее она переживала за дочку, торопилась врача вызвать.

«Что же это такое было? Почему так сильно кровь носом пошла? Только бы всё обошлось».

Домашнего телефона у Зины не было. Хорошо, что автомат с телефоном стоял у соседнего подъезда. Зина быстро добежала до него. Сначала с трудом дозвонилась до детской поликлиники и вызвала врача на дом. Затем позвонила на работу:

— Здравствуйте, Ивонна Александровна. Это Зина. Я врача на дом вызвала, у меня у дочки кровь носом сильно шла, еле остановила. Если врач быстро придет, и скажет, что не нужно в больницу или на больничный, то я позову свекровь и она посидит с дочкой, а я на работу приду.

— Ладно, — коротко ответила Ивонна Александровна и зазвучали короткие гудки.

Зина набрала еще номер свекрови, сказала, что она дома и та может не торопится приходить к ним сидеть с внучкой.

Так получилось, что весь день прошел в нервном ожидании. В итоге, врач пришла около шестнадцати часов. Сказала, что можно было её не вызывать, «подумаешь кровь носом пошла».

И вот сегодня Зину вызвал на ковер начальник и отчитал. Обиднее всего Зине показалось, то, что требующий внимания и лечения ребёнок — её маленькая дочка, оказалась не так важна, как собачка. Уходить и приходить, когда вздумается, чтобы лечить собачку — можно, а вот Зине — оказалось нельзя. Еще и административный день оформили.

Зина глубоко вздохнула, утерла набежавшие слёзы, взяла чистый лист бумаги и написала заявление на увольнение. Посидела еще несколько минут, потом собрала всю волю в кулак и решительно подошла к двери кабинета начальника. Постучала.

— Разрешите?

— Да, что у вас?

— Вот.

Зина протянула начальнику заявление. Тот молча взял лист, прочитал, почему-то побледнел.

— Присаживайтесь, Зина. Хочу услышать «вторую сторону», расскажите, что случилось вчера.

И Зина, не замечая, как по щекам текут слёзы, рассказала вчерашние события. А в конце не удержалась и добавила:

— Вчера ведь я позвонила Ивонне Александровне и предупредила, что вызвала врача на дом для дочки. Утром вызвала, а врач пришла в шестнадцать часов. Что мне было делать? Бросить дома больного ребенка одного? Или в пятом часу на работу приехать и сразу же обратно ехать, ведь рабочий день закончился… И еще, что же получается? Что моя дочь хуже собачки Алсу Сагитовны? Она её месяц ходила лечила и на работу позже приходила, и с работы раньше уходила… а вы меня за один день так отругали и пригрозили уволить по статье. Разве можно сравнивать вообще собачку и ребёнка? Степан Леонидович, как-то ведь нужно уметь расставлять приоритеты?

Степан Леонидович хмуро посмотрел на Зину, разорвал заявление и выбросил его в корзину для мусора:

— Ладно, иди работай, успокойся.

Зина понимала, что потерять работу было легко, а вот найти… Поэтому она с облегчением выдохнула. Зина была горда собой, ведь она защитила себя и дочь.

Однако с этого дня отношения с Ивонной Александровной у Зины стали очень напряженные. Видимо начальник не оставил без внимания этот случай. Но это уже не имеет отношения к этой истории.

В пути

Очень не хотелось расставаться с семьей, но мне предстояла командировка в соседний город. Мужу не нравились мои командировки, он сердился, просил сменить работу. Однако лучшего варианта не было. В этот раз мои сборы были омрачены новой ссорой на эту тему.

— Видимо тебе нравится ездить в командировки — с плохо скрываемой злостью говорил муж, — ты никак не пытаешься повлиять на начальство, чтобы тебя не отправляли. В вашем коллективе ведь есть не замужние.

— Ну что я могу сделать? — я взяла очередную вещь в руки, свернула, села рядом с дорожной сумкой, — не горячись. Я ведь ищу другую работу, но пока нет ничего лучше.

— Увольняйся, сиди дома с детьми.

— Да? И на что мы будем жить? — теперь уже я начинала злиться, — на твои мизерные подработки? Мы тогда с голоду сдохнем!

Муж навис надо мной, его распирала ярость, было видно, что он еле сдерживается.

— Ты снова меня тычешь носом! Снова напоминаешь, что я ничтожество!

— Ну что ты…

Я попыталась прикоснуться к его руке.

— Ну что ты, я просто объясняю, что не могу уйти с этой работы, пока не найду новую или пока ты не найдешь постоянную.

Муж отошел от меня, тяжело присел на прикроватную тумбочку.

— Ладно, езжай.

И столько отчаянной грусти было в голосе, что я вскочила, бросилась к нему, обняла:

— Не переживай, я же всего на одну неделю еду.

Муж притянул меня к себе, усадил на колени, стал целовать, и мы закружились в старом, как мир, танце любви.

Всё это я вспоминала, уже сидя в автобусе, все чувства во мне были сейчас перемешаны: обида, отчаянье, злость, любовь. Я прикрыла глаза и начала дремать, из сна меня выдернул громкий разговор соседок с левого ряда сидений автобуса.

— Ты понимаешь, что ты не права?

— Я не права? Это почему это?

Они с самого начала нашего пути разговаривали, но разговор был тихим и из-за шума мотора автобуса слышалось только неясное бормотание, а вот сейчас их слышали все соседи по автобусу.

— Потому что не права! Твой муж старается работает на двух работах, чтобы ты ни в чем не нуждалась, а ты!

— А что я?! Ну что, я?!

— А ты в соседний город к любовнику ездишь!

— Что? Да как ты…

— Думаешь правду никто не знает? Ошибаешься!

— Врешь! Никто ничего не знает!

— А-а-а. Вот сама и подтвердила мои слова!

Я обернулась, посмотрела на женщин. Они были примерно моего возраста, лет тридцать пять — сорок. Обе красивые, ухоженные. Только одна одета более скромно, а вторая слишком вызывающе. Короткая юбка, еще и с разрезом, открывала красивые ножки, глубокий вырез яркой желтой блузки не скрывал верхнюю часть груди. Невольно напрашивалась мысль, что именно эта женщина едет к любовнику, но в этот момент она заговорила:

— Все уже знают, что у тебя есть любовник. Можешь не прятаться, уже можешь открыто к нему ездить. Зачем скрываться?

— Что ты несешь? Нет у меня любовника. Еду я по делу. Успокойся.

— Ну и что за дело? Молчишь? Сказать нечего?!

— Прошу, успокойся. На нас уже смотрят — попыталась еще раз угомонить подругу.

— Нет уж, я не могу успокоиться. Или ты мне расскажешь, куда ты ездишь каждую неделю или я все расскажу твоему мужу.

— Что ты расскажешь?

— Что ты ездишь к любовнику!

— А сама к кому едешь сейчас? — женщина задорно рассмеялась, — я тоже много что про тебя знаю.

— А я свободная женщина, что хочу то и делаю! Съела!?

Она демонстративно отвернулась к окну и в автобусе наступила тишина.

В моей же голове стали кружиться события последних лет семейной жизни. Муж меня постоянно ревновал. Всегда с неохотой отпускал в командировки. Скандалил, просил не ездить всякий раз, когда я складывала вещи. Неизменно всё завершалось пылкой страстной постельной сценой. А сейчас я впервые задумалась, почему муж меня так сильно ревнует? Эти две женщины, будто бы показали мне обе стороны наших ссор. Впервые за много лет, я задумалась, а что, если муж мне изменяет? Может быть, именно поэтому так сильно ревнует? Снова все чувства во мне перемешались: обида, отчаянье, злость, любовь и добавилась ревность, недоверие.

Вспомнился один случай, предшествующий моей командировке. Я пришла домой после работы, мужа еще не было дома. Я позвонила ему, телефон был недоступен. Я заволновалась, ведь пора было забирать младшего сына из садика. Накинула на себя кофточку и быстрым шагом пошла в сторону садика. Уже почти дошла, когда увидела, что муж бегом забегает в калитку детского сада. Почти сразу он вышел, держа сына за руку. Они весело разговаривали. Сын рассказывал о событиях своей детсадовской жизни. Я стояла и умилялась. Муж и сын увидели меня одновременно. Сын подбежал обнял за ноги, а муж подошел и немного напряженно спросил:

— Ты чего пришла?

— Привет! Я зашла домой, вас нет, подумала, вдруг ты не забрал сына.

— Почему это я его мог не забрать?

Я растерялась. Ведь действительно, не было такого случая, чтобы муж не забрал ребенка из садика или старшего не встретил из школы.

Я пожала плечами, присела, обняла сынишку:

— Как прошел твой день, малыш?

Сын тут же стал взахлеб мне рассказывать о своем дне, а я, слушая его лепет, даже не спросила мужа откуда он бежал. Денег в тот день он мне не отдал, значит был не на подработке.

Из состояния задумчивости вывели голоса женщин, они снова заговорили.

— Ладно, давай мириться. Никому я ничего не расскажу. У самой рыльце в пушку. Я еду встретиться с моим другом. Представляешь, а он женат. Давно женат. И счастливо.

— Тебе ведь правда ничто, и никто не мешает встречаться с кем хочешь, — грустно ответила вторая, — а у меня муж, дети…

— Да ладно тебе, ты же никому плохо не делаешь. Съездила, развеялась и снова дом, семья. Рутина.

— В страхе живу. Боюсь, что мои узнают.

— Не езди, закончи отношения. Или в своём городе любовника найди. Проще будет встречаться.

— Нет. Ты не всё знаешь. Это моя первая любовь. И старшая дочка от него.

— Оп-па! Вот это номер!

Обе женщины замолчали. Мне казалось, что все в автобусе притихли, ожидая продолжения разговора женщин.

— А муж догадывается? — возобновила разговор одна из подруг.

— Нет. Конечно нет.

— Дела-а-а.

Женщины снова замолчали, видимо думая каждая о своем. В автобусе стояла какая-то гнетущая тишина. Незаметно я задремала. Проснулась от резкого толчка моей соседки по сиденьям.

— Приехали, просыпайся.

Пассажиры все вышли из автобуса и стояли ждали, когда водитель откроет багажное отделение, а две подруги направились в сторону стоянки такси.

Моя соседка, глядя им вслед злобно произнесла:

— Тьфу, шлюхи. Глаза б мои не видели. Я уже почти пятьдесят лет с мужем живу и мысли не было ему изменить… а эти… шлюхи!

Молодой парень, стоящий рядом весело отозвался:

— Бабушка, вы не изменяли! А ваш муж? В нем вы уверены? Может у него тоже была своя «шлюха».

Парень взял свой багаж и весело хохоча удалился, а старушка стояла, смотрела ему вслед и беззвучно открывала и закрывала рот.

Я взяла свою дорожную сумку, пошла в сторону гостиницы, она была рядом с вокзалом. Надолго мне запомнилась эта командировка. Раньше я полностью доверяла своему мужу, но всё изменилось после этого случая в пути, именно он посеял сомнения в моей душе.

Я тебе не мягкий сухарик

Очередной раз я вспомнила случай из далекого детства. Мы были соседями с моей классной руководительницей Тамарой Петровной и так случилось, что ей потребовалась помощь. Не с кем было оставить её маленькую дочурку Маринку.

— Посидишь с дочкой, Ира? Я постараюсь управиться с делами побыстрее. Если захотите покушать, то еда на столе, хорошо?

— Да, да, конечно. Мне не трудно. Ваша дочка меня знает, капризничать не будет.

— Вы, не выходите на улицу, играйте в квартире.

— Не беспокойтесь, я справлюсь.

Тамара Петровна ушла, а мы с Маринкой перебирали игрушки, играли с ними, потом смотрели картинки в её детских книжках, и я ей читала. Мысленно радовалась, что Маринка весело играет, не спрашивает про мать.

— Ира, я хочу есть.

— Хорошо, Маринка, пойдем на кухню, поедим.

Мы попили чаю с пирожками и снова пошли играть. Было видно, что Маринка устала, а Тамары Петровны все не было.

— Маринка, может ты полежишь, а я тебе сказку почитаю?

Маринка ничего не ответила, отошла от меня. Я от нее отвернулась, выбирала книгу, чтобы почитать.

— Ай!

Мою ногу обжог удар длинной тонкой палочкой.

— Маринка ты чего?

Маринка стояла набычившись, смотрела на меня исподлобья, еще раз замахнулась и ударила, одновременно закричала:

— Я тебе не мягкий сухарик!

Я вскочила, отобрала у нее палку.

— Маринка, я ведь твоей маме расскажу, ты чего дерешься?

Маринка забралась на диван, легла, отвернувшись в стенку, посопела и уснула.

Я сидела рядом и никак не могла понять, что же произошло. Я сама еще была ребенком. Подростком, но всё равно еще ребенком.

Сегодня в очередной раз я вспомнила об этом случае из детства, потому что после мирного общения с подругой, я получила обидные слова.

— Ты не на моей стороне, — возмущалась она, — я тебе рассказываю о своих проблемах, а ты…

— А что я сделала?

— Ты говоришь, что я во всем виновата.

— Ну что ты?! Я лишь прошу не спешить, не торопиться, чтобы потом не сожалеть о сделанном.

— Нет, я поступлю, так, как я считаю нужным! А тебя я видеть не хочу!

Сейчас я сидела вспоминала этот разговор и события, ему предшествующие.