Бесплатный фрагмент - Я тебя выиграл! Покерфейс

Глава 1

Я живая, ты слышишь?

В элитном закрытом клубе в Москве вечер, а точнее ночь, была в самом разгаре. Полный танцпол извивающихся тел, которые были выставлены скорее на продажу, чем для того, чтобы весело провести вечер. Клуб считался местом, где сходились самые богатые люди страны. Здесь собирались дети олигархов, да и сами миллионеры, миллиардеры. Попасть сюда было практически невозможно. Раз в месяц клуб устраивал распродажи пригласительных билетов на вечеринки, но стоили они так, что можно было купить неплохую машину.

Впрочем, тем, кто сидел в закрытой зоне клуба, за широким покерным столом, пригласительные были не нужны. Здесь своих клиентов знали давно и достаточно было только кивка, охраны за спиной, чтобы волшебные двери вмиг раскрылись, впуская в себя повелителей судеб.

Столы с рулетками, карточные — все было заполнено мужчинами в дорогих костюмах. Вышколенные официанты, как тени скользили в табачном дыму, обновляя бокалы с напитками. У одного столика в углу столпилась небольшая кучка людей, которые молча следили за партией в покер. Развязка была близка и трое игроков уже сбросили свои карты, остались только двое. У одного не было фишек совсем, кроме одной, около правой руки второго возвышалась приличная кучка разноцветных кружочков. Еще молодой мужчина в дорогом темно-сером костюме сидел, положив карты на стол, знаками вниз и смотрел на своего противника. Мужчина был идеален, красив и на удивление спокоен.

Его темные волосы аккуратно подстрижены и уложены будто лучшим стилистом Москвы. Жидкой стали глаза, в обрамлении густых черных ресниц, ничего не выражали, но от этого взгляда становилось неуютно и невольный страх тонкими струйками проникал в любого, кто осмелился бы посмотреть в них прямо. Прямой нос, четко очерченные чуть пухлые губы, скульптурные черты лица. Мужчина подавлял, был окружен аурой власти и силы, которые были заметны каждому, кто был в зале. От него шла опасность, жестокость, что было бы удивительно в таком возрасте. Мужчине было около тридцати пяти лет, а в нем уже напрочь отсутствовали мягкость, тем более никакой романтичности. Это был камень, с нечитаемым выражением лица, без какой-либо эмоции, классический покерфейс за игрой, где ставки близились к миллионам.

Из рукава пиджака выглядывал манжет белоснежной сорочки и черный классический Тиссот. Галстук мужчина давно снял и кинул своей охране, которую не было видно за его спиной, но она незримо присутствовала там, в темноте.

Напротив, сидел парень, полная противоположность своему сопернику. Блондин, тоже красив, но внешность чуть слащавая, с блеском нарциссизма, без налета притягательной мужественности. Парень нервно ерзал на шикарном кресле с высокой спинкой, перебирая свои карты и стараясь не встречаться взглядом с мужчиной напротив. На блондине тоже был дорогой костюм, темно-синий в полоску, под пиджаком голубая рубашка, расстегнутая до середины груди. Парень выдавал себя с головой, его руки подрагивали, и он постоянно делал большие глотки из своего бокала с виски.

— Открываемся? — невозмутимо спросил блондина, мужчина напротив.

— Нет, я поднимаю ставку, — не согласился блондин и люди, что стояли рядом со столом зашушукались, взглядами указывая на одинокую фишку перед парнем. Ее номинала было мало для ставки.

— Я не играю на такую мелочь, — не согласился соперник.

— Я хочу увеличить ставку.

— Чем?

— Ставлю свою жену, — сказал парень и возмущение пронеслось по толпе.

— Вот как, — улыбнулся лишь уголками губ соперник, — И почему я должен принять такую ставку?

— Она красивая, — пожал плечами блондин, — Я покажу, — он потянулся к внутреннему карману пиджака и за спиной мужчины тут же вынырнули из тени два охранника. Мужчина сделал им знак рукой, успокоиться и те снова исчезли, словно растворяясь в темноте.

Блондин открыл на своем телефоне фотографию и протянул сопернику. Тот взял телефон, пристально рассматривая фотографию девушки. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, когда он отметил красоту молодой женщины, с длинными черными волосами до талии, фарфоровым личиком и стройной фигурой. Девушка была очень красива, несомненно. Сидела за белым роялем в длинном красном бархатном платье и чуть склонив голову смотрела в камеру, улыбаясь.

— Твоя жена — красивая женщина, — передал мужчина телефон блондину.

— И? — нетерпеливо спросил блондин, — Вы согласны принять ставку?

— Хорошо, если я выиграю, на полгода забираю твою жену себе, если нет, то ты получаешь все мои фишки, — и он двинул свою кучку на середину стола.

— Согласен, — нетерпеливо выдохнул блондин, — Открываем карты?

Мужчина поднял с зеленого сукна свои, глянул в них все с тем же нечитаемым выражением лица и выложил веером, поворачивая лицом вверх. Блондин также разложил свои карты. Присутствующие за столом вытянули шеи, чтобы посмотреть, кто выиграл.

— Каре, — довольно произнес блондин, даже не посмотрев на карты соперника.

— Роял-флеш, — произнес мужчина с Тиссотом.

В толпе послышались одобрительные крики и аплодисменты. Блондин перевел взгляд на комбинацию карт мужчины и закрыл лицо двумя руками.

— На сегодня хватит, — поднялся из-за стола мужчина в сером.

Один взгляд и охрана снова появилась, как из ниоткуда, только уже за спиной проигравшего.

— Он поедет с нами, — приказал победитель и пошел от стола, под восхищенные крики наблюдателей за их игрой. Мужчина прошел сквозь толпу, спустился по лестнице, минуя танцующих людей и подвыпивших посетителей клуба. За ним следовали двое охранников, держа под руки проигравшего блондина.

У крыльца уже стоял черный внедорожник, сверкая отполированными боками. Дверь перед мужчиной открыли, и он сел в салон, тогда как блондина повели в другую машину, как две капли похожую на первую.

— Домой, Руслан Кириллович? — спросил водитель.

— Домой, Вадим, — устало откинулся на спинку сиденья мужчина.

Покер фейс или покерфейс (poker face) — это неотъемлемый элемент в арсенале любого профессионала при игре в живой покер. В терминологии покера выражение лица, не выдающее эмоций, а также мимические уловки, вводящие оппонента в заблуждение.

Глава 2. Ранее, этим днем

— Кира Викторовна, мне с чего начать? — спросила девчушка, сидя с прямой спиной на круглом крутящемся стуле.

Руки девочки плавно легли на черно-белые клавиши белого рояля, словно поглаживая и нежно лаская инструмент. Девочке было лет двенадцать, невысокая с мелкими веснушками и толстой рыжей косой, она с обожанием смотрела на своего преподавателя. Я сидела в кресле Большого концертного зала, делая пометки в журнале, чтобы подстроить свое расписание под отпуск, который должен был начаться через два дня. Некоторые ученики хотели заниматься дополнительно и в каникулы, мне нужно было как-то распределить эти занятия.

В зале с высоченным расписным потолком и хрустальными люстрами было светло, несмотря на хмурый день за окном. Кресла, обитые красным бархатом, сцена из массивных полированных досок и на ней два сверкающих лакированной поверхностью рояля: черный и белый. Бархатные красные шторы, стены с фресками и белыми колоннами, где вились золотые завитки. Одно из высоких окон было открыто, легкий ветерок раздувал облако полупрозрачного белого тюля, впуская внутрь несколько снежинок из летающего тополиного пуха. Концертный зал музыкальной школы был великолепен, а какой звук здесь был. Поэтому последнюю репетицию перед вечерним концертом я решила провести здесь, чтобы сама ученица слышала этот звук и привыкла к нему. Хотя Маша уже не раз выступала со сцены, уже привыкла. Сейчас у нее отчетный концерт и потом все лето я ее не увижу, как и некоторых остальных своих учеников.

— Маша, давай начнем с «Рондо» я помню, что ближе к концу ты все время спотыкаешься. Дома получалось? — спросила ученицу, отвлекаясь от своих записей.

— Дома, да, — уныло отчиталась Маша, смешно сморщив свой носик.

— Понятно, тогда первым «Рондо» потом с небольшой паузой перейдем к «Мазурке» — согласилась я и девочка с серьезным видом, сдвинув бровки, подняла маленькие ручки над клавишами.

Зал заполнили звуки Р. Глиэра «Рондо», которое я очень любила. Прикрыла глаза, прислушиваясь к льющейся из-под детских пальчиков музыке. Молодец, да и вот тут хорошо проскочила:

— В этом месте прибавь, — сказала Маше, зная, что она поймет меня с полуслова.

Одна из самых талантливых моих учениц, хочет потом идти в консерваторию, все для этого у нее есть. Я не против, девочка может многого добиться. Телефон в кармане длинного голубого пиджака тихо звякнул входящим сообщением, и я вынула, посмотрев на экран:

— Сегодня буду поздно, не жди, — короткое сообщение от мужа заставило поджать губы, расстроенно проводя по длинным волосам, словно убирая помеху.

Я так хотела, чтобы он был на концерте, Алексей обещал, но снова забыл. Ну конечно, какое ему дело до работы жены, когда его ждет очередной клуб и игра в покер. Зачем ему я со своими классическими мазурками и сонатами. А то, что мы хотели потом посетить ресторан, чтобы отметить нашу годовщину свадьбы, ему все равно. Три года и для Алексея они ничего не значат, в отличие от меня. Алексей почему-то решил, что для него с нашей свадьбы ничего не поменялось, но я любила своего мужа, своего первого мужчину, да, любила. Он по-прежнему вел себя, как избалованный мальчик очень богатых родителей и жил в свое удовольствие, не понимая, зачем я вообще работаю.

— Махнем на Ибицу? — мог прокричать мне, когда приходил домой среди ночи и вытаскивал меня из постели, целуя жаркими поцелуями.

От него всегда в такие моменты пахло дорогим виски и табаком, но пальцы жестко сжимали мой подбородок, не позволяя отвернуться. Я сидела у него на коленях, закутанная словно в кокон в одеяло и пыталась понять, что муж от меня хочет.

— Ты скучная, Кирка, — повторял он, забираясь руками под мою сорочку и лаская пальцами грудь, — Нет в тебе драйва, нет тяги к адреналину. Ты холодная, вся такая приличная, что сморщиться хочется, как от лимона. В постели тебе нежности нужны, поцелуйчики всякие, а я горячее хочу. Так, чтобы зубы свело, чтобы трахать до потемнения в глазах, а ты только стонешь и извиваешься, руками прикрываешься, скромница.

— О чем ты говоришь? — начинала возмущаться я, пытаясь вырваться. Сон постепенно сходил и мне становилось обидно, так всегда было, когда Алексей приходил домой пьяный. Ему нужен был быстрый яростный секс, он еще не отошел от атмосферы своих клубов и казино. Мне вставать через три часа, я только уснула, ждала его. Конечно, я сплю на ходу, какая тут жаркая встреча.

— Ледышка, — утыкается носом в мою шею Алексей, начиная сопеть.

С него постепенно сходит азарт, и он затихает. Я тоже сижу, стараясь не шевельнуться, просто ужасно хочется спать. Наконец, руки мужа слабеют и вот теперь можно мягко толкнуть его на кровать, снять ботинки, брюки и наконец лечь спать рядом, чтобы встать через три часа на работу.

Утром он, конечно, не помнил свои слова, что я такая холодная и вся правильная. Как правило, я уходила, пока он еще спал, а муж оживал только к вечеру, чтобы в очередной раз уйти из дома на свою тусовку.

— Здесь легче, Маша, словно перышками, — поправила ученицу, снова утопая в своих мыслях.

Наш брак казался вполне обычным, я знала Алексея с детства, мы были одного возраста. Родители дружили с молодости, у наших отцов были рядом дачи их семей. Папа с отцом Алексея еще мальчишками гоняли по дачным дорогам на велосипедах и купались в небольшом озере. Потом, когда отец Алексея внезапно пошел в гору, как — то быстро разбогател, родители стали встречаться реже. Рядом со скромным дачным домиком моего папы появился большой особняк с высоким забором, подмяв под себя несколько соседних дач. Наш домик смотрелся лачугой на фоне чугунного ажурного забора, но отцы дружили по-прежнему, впрочем, как и мы.

Когда подростковый возраст остался далеко позади и уже закончила консерваторию, работала в музыкальной школе, Алексей неожиданно появился на пороге нашего дома. Такой красивый, высокий, модно и дорого одетый. Я его не видела, наверное, года три до этого и как-то сразу согласилась с ним прокатиться, на его новой машине.

— Был недалеко, вспомнил про тебя, хотел похвастаться, — любовно поглаживая серебристый капот спортивного Порше, сказал Алексей, — Составишь компанию? Два дня, как купил.

— Почему нет, — пожала я плечами, и мы полетели по дороге, смеясь над чем угодно, разговаривая обо всем.

Через месяц постоянных встреч, дорогих подарков, подали заявление в ЗАГС. Родители Алексея не были против, что меня изрядно удивило, тогда я еще не знала о слабостях моего мужа, просто влюбилась, наивная дурочка.

— Пусть женится, хуже уже не будет, — махнула тетя Вера, мама Алексея, — Может мозги на место встанут.

Оказалось, не встали. Ни через полгода после свадьбы, ни позже.

Глава 3

— Тихо, Кира, просыпайся, — теребил меня кто-то за плечо, заставляя вынырнуть из кокона теплого одеяла.

— Леша, пожалуйста, мне рано вставать, — проворчала я, но грубые руки выдернули меня из постели, поставив на ноги.

От резкого движения голова чуть закружилась, и я вцепилась рукой в комод. Ночник освещал лишь часть комнаты, я с испугом рассматривала двух незнакомых мужчин, что стояли передо мной. Они были в черных костюмах и белых рубашках, но такой интеллигентный вид нисколько не делал этих бандитов милыми красавцами. Тем более среди ночи, в чужом доме.

— Что происходит? — со страхом оглянулась на мужа, который открыл шкаф и вынимал в большую спортивную сумку мои вещи. Комкал их не разбирая, швырял как попало, — Алексей?!

Моя майка на тонких бретелях и короткие шорты оставляли меня практически голой. Схватила шелковый халат кремового цвета со спинки кровати и быстро запахнула его, стянув узлом на талии.

— Я могу, поговорить с женой наедине? — бросил собирать сумку муж и мужчины, пожав плечами, вышли, чуть прикрыв дверь.

Алексей быстро подошел ко мне и заставил сесть на кровать, сам опускаясь на корточки, обнимая мои колени.

— Малыш, я сделал чудовищную вещь. Понимаю, что ты меня не простишь, да, скорее всего так и будет, — уткнулся лицом муж в мои ноги, — Я играл в покер и проиграл, страшно проиграл.

— Ты меня пугаешь, Леш, — тело затряслось мелкой дрожью, я обняла себя, сунув руки под мышки, чтобы согреть. Мне стало холодно, очень холодно, — Много ты проиграл?

— Тебя, — не отнимая лица от моих колен, простонал Алексей.

— Меня?! — удивилась, начиная нервно посмеиваться, — Но меня нельзя проиграть, я не вещь, чтобы ставить на кон.

— Люди проигрывают жизни, в том числе не только свои. Я проигрался под ноль и поставил на тебя. У меня были хорошие карты, я ничем не рисковал, ты мне веришь? — поднял Алексей лицо, пытаясь в темноте разглядеть мои глаза.

— Я не понимаю, Леша, это какой-то розыгрыш, да? Ты решил меня таким образом поздравить в нашу годовщину? — все еще не верю в серьезность происходящего. Это какой-то абсурд.

— Какая годовщина? Впрочем, не важно. Послушай, меня, Кира, — берет мои руки в свои Алесей, целует пальчики. Одно это уже настораживает меня, он так никогда раньше не делал, — Меня убьют, понимаешь.

— Да что за бред, — отбрасываю его руки и вскакиваю с кровати, — Нельзя проиграть человека, я тебе не верю. Зачем ты это делаешь?!

— Можно, в игре все можно. Люди проигрывают квартиры, бизнес, а я тебя.

— Но я не принадлежу тебе! Ты не можешь расплачиваться мной! — меня до такой степени трясло, что я боялась прикусить себе язык, отбивая дрожь зубами, — Иди, скажи им, что отказываешься от своих слов, ты не можешь играть мной!

— Хорошо, — встает на ноги Алексей, — Если я сейчас выйду из комнаты, ты меня больше живым не увидишь.

— Хочешь, я поговорю с ними? Меня поймут и тебя отпустят, да?

— Нет, Кира. Или моя жизнь, или ты. Это всего на полгода, малыш, — снова сделал шаг ко мне Алексей, но я уперлась ладошкой в его грудь, заставляя остановиться.

— Я не пойду с ними, Леша. Ничего с тобой не сделают. Иди, договорись, это полный беспредел, нельзя проиграть человека.

— Хорошо, — печально вздохнул Алексей, — Передай моим родителям, что я их люблю. Пусть я плохой сын, но родители всегда много значили для меня.

— Если бы ты любил кого-то, кроме себя, такой ситуации не было бы.

— Ты права, Кира, прости. Ладно, вспоминай меня иногда, — Алексей сделал шаг из комнаты, открывая дверь, — Мужики, я отказываюсь оплатить долг, моя жена против.

— Хорошо подумал? — пробасил один из них, отодвигая пиджак и поправляя в кобуре пистолет.

— Завещание написал? — заржал другой.

Мне кажется, что только сейчас я поняла, все это, правда. Мой муж действительно проиграл меня в покер. Я знаю, что такие долги не прощают. Игра — это серьезно, это все не сон.

— Пошли, — толкнул в спину рукой один из верзил. Алексей спотыкнулся об ковер в прихожей и обернулся ко мне:

— Прощай, Кира, я тебя любил, — глухо сказал он и открыл дверь в подъезд.

— Подождите! — крикнула я, выбегая следом, — Что… Что я должна буду делать?

— Все, что скажет Руслан Кириллович, — ухмыльнулся один из мужчин.

Он мне казался менее страшным, так как у него улыбались глаза, в отличие от другого. Второй, что с пистолетом на поясе был словно каменный, одни мускулы, бритый череп и никакого выражения на лице. Ни одной эмоции, только жалящий льдом взгляд.

— Я согласна, пойду с вами, — сама не понимала, как эти слова сорвались с моих губ. Услышала облегченный вздох Алексея.

— Это всего полгода, малыш, — приобнял он меня за талию.

— Это целых полгода, Алексей, — отстранилась я от него, — Не подходи ко мне больше.

— Да брось, Кира, я буду ждать тебя, дождусь обязательно, — умоляюще сказал Алексей, — Не бойся ничего, мужик богатый, плохого тебе не сделает, может, даже понравится, — усмехнулся он.

Подняла руку и размахнувшись, ударила по его красивому лицу, оставляя красный след. Мою музыкальную кисть обожгло огнем — это был первый раз, когда я кого-то ударила.

— А вот это ты зря, я не такой плохой, — скривился муж, — Я люблю тебя, Кира и закрою глаза на то, что ты будешь жить с другим мужиком.

— Ты мне противен, — прошептала, возвращаясь в квартиру, — Я соберу вещи и переоденусь, — сказала двум верзилам.

— Ничего не брать, вам все предоставят, — ответил лысый, — Просто переоденьтесь.

— Замечательно, — саркастически усмехнулась я и пошла в свою комнату, чтобы натянуть джинсу, футболку и кроссовки. Я не собираюсь наряжаться, как новогодний подарок под елку. Сверху накинула старую кофту, ночью пока было холодно. Оглядела нашу с мужем спальню, останавливая взгляд на большой свадебной фотографии, что висела над кроватью. День нашей свадьбы, море цветов, белое платье, фата. Алексей в голубом костюме, белый лимузин. Мой муж предал меня, продал, отдал, как ненужную больше игрушку совершенно чужому, незнакомому человеку, просто так, в счет долга. Я — никто, ничего не стою, я вещь, игрушка.

Глава 4

Машина въехала в высокие чугунные ворота и остановилась у крыльца с серыми гранитными ступенями. Всю дорогу я думала о поступке Алексея и не могла найти объяснений. Возможно, кто-то скажет, что нужно было отказаться, отправить самому выкручиваться из данной ситуации. Пусть сам решает свою проблему, тем более она у нас не первый раз.

Это не первый проигрыш мужа, он и раньше приходил среди ночи злой, срывался на меня по пустякам. Если бы его родители не помогали, возможно тяга к игре ушла сама собой. Не на что играть, нечем платить, но нет. Отец Алексея всегда выручал сына, несмотря на то что суммы порой были впечатляющими. Когда Алексей проигрывал, несколько дней к нему невозможно было подойти. Его ужасно все раздражало, каждое слово вызывало просто взрыв негативных эмоций. Бывало, муж не появлялся дома несколько дней, заливая проигрыш выпивкой, в какой-нибудь гостинице. Потом приходил домой с цветами и дорогими подарками, все становилось как прежде.

Выигрыш тоже сильно действовал на мужа, как выброс в кровь адреналина, взрыв эмоций. В те дни Алексей всех любил, радовал весельем, водил меня в рестораны на романтический ужин. Но вот так, чтобы проиграть меня, это впервые. Как говорится, все когда-нибудь бывает первый раз и в последний. Наш брак закончился, однозначно. От этого слезы начинают вскипать на глазах, но я сердито смахиваю их рукой, растирая пальцами соленую влагу по коже. Предатель, продал, отдал — все это копится внутри, заливая вены злостью. И я, такая дура, что согласилась на все это, снова Алексею все сошло с рук.

Хозяин… Вот передо мной его особняк, давящей своей гранитной мощью. Кто он, этот человек? Для чего ему нужна я? Обычная учительница музыки, ни черта не способная отказать своему мужу и послать его куда подальше. Да, я здесь. Что меня ждет в этой тюрьме, какие унижения приготовил хозяин этой клетки?

Поднимаюсь на крыльцо, останавливаюсь перед высокими дубовыми дверями. Кто ты? Что, не наигрался в свои игрушки в детстве, зачем тебе новая кукла, мальчик? Или полоумный скряга — старик, желающий в свою коллекцию молодое тело.

Двери, словно по приказу открываются, и я ступаю в холл с высокими расписными потолками. Стены покрыты фресками, узнаю библейские мотивы и усмехаюсь. Вера? Что за юмор такой. Человек с верой не может купить другого. Показуха богатых, скорее всего именно это. Выходи на встречу старый уродливый горбун, только такой, мог потребовать с моего мужа свой выигрыш. Неуверенный в себе мужчина, который покупает все и всех.

Чувствую, как подрагивают пальчики на руках, по спине ползет холодная полоса. Я боюсь неизвестности, боюсь того, что мне предстоит. Понимаю, что никакие условия не были оговорены с моим мужем, поэтому новый хозяин может, по сути, делать со мной все что угодно. Сюда входит интим? Ну конечно, наивная я дурочка, для чего еще. А если этот мужчина какой-нибудь извращенец, ему нравится делать больно? Я не выдержу, я не готова к этому.

Хочется выбежать в двери и убежать, плюнуть на все, просто стать невидимой, чтобы скрыться, спрятаться.

— Кира Викторовна, добро пожаловать, — передо мной стоит женщина маленького роста, в форме горничной: голубое платье, белый воротничок и передник. Каштановые с проседью волосы забраны в тугую ракушку, губы тонкой ниткой сжаты, без тени улыбки и помады. На вид ей около пятидесяти, но держится прямо, я бы сказала вышколено. Маленькая, худенькая, я ее даже не заметила, когда вошла.

— Доброй ночи, — тихо отвечаю я.

Сейчас примерно пять утра, а женщина при параде, здесь спят в этом доме? Или сутками служат своему хозяину?

— Мое имя, Римма Альбертовна, я проведу вас в вашу комнату, — сказала она и пошла вперед, поднимаясь по белой мраморной лестнице.

Вообще, дом был больше похож на музей. В огромном холле висела хрустальная люстра, что сейчас горела всеми огнями. Тяжелая цепь крепилась к высокому потолку и спускалась со второго этажа. Стены над широкой лестницей увешаны картинами в позолоченных рамах, скорее всего подлинники. Мраморные ступени блестели, натертые до блеска. Как можно жить в таком доме, словно в каком-то дворце. Я бы не сказала, что здесь неуютно, но слишком богато, пафосно, хотя, каждая мелочь продумана и явно работал хороший дизайнер.

Мы ступили в широкий коридор с высоким потолком, на котором опять была роспись. Я не стала останавливаться, чтобы рассмотреть, так как мы с Риммой приближались к одной из белых дверей, украшенной витиеватой позолотой по углам.

— Ваша комната, мадам Кира, — открыла дверь экономка или домработница, не знаю, как точно ее назвать, пропустила меня не в комнату, а помещение больше похожее на апартаменты.

— Когда я увижу вашего… хозяина? — обернулась к женщине.

— Руслан Кириллович через час улетает в Лондон, велено вас устроить и предоставить все необходимое. Если что-то будет нужно в вашей комнате есть прямой телефон с обслуживающим персоналом. Отдыхайте, Кира Викторовна, спокойной ночи, — Римма мягко прикрыла за собой дверь, оставляя меня одну. Я ждала, что в замке повернется ключ, но не услышала.

Достала из кармана пальто свой телефон, открыла календарь. Отметила этот день, начиная отсчет. «День первый». 183 дня или 182 с половиной дня мне осталось здесь жить. Полгода моей жизни в чужой власти.

Глава 5

Моя комната, а по сути, тюремная камера была действительно больше похожа на апартаменты: спальня, гостиная, ванная комната. Все слишком, как во дворце. Опять высокий потолок с лепниной, которую я уже начинала тихо ненавидеть, хотя привыкла к такому оформлению концертных залов. Фрески, хрусталь на люстрах, светильниках, голубой бархат штор, невесомый белоснежный тюль, золотая бахрома. В гостиной небольшой камин, два диванчика с золотым бархатом и изогнутыми ручками, на полу шелковый голубой ковер. В спальне огромная кровать с белой спинкой под слоновую кость и опять золото в закрученных вензелях, кистях на шторах, голубом покрывале, простеганным золотой нитью. Если у него ванная золотая, я просто умру от смеха, разозлилась я, дергая и открывая дверь на удивление в белоснежную комнату. Облегченно вздохнула, нет, тут тоже было все дорого-богато, но нет той вычурности с золотыми завитками.

Ополоснула лицо, чувствуя, как горят красные щеки. Глаза ввалились от бессонной ночи, волосы заплетены в толстую косу, и все растрепались. Заплела снова, нацепив на кончик маленькую черную резиночку и вышла в комнату. Спать я здесь не собиралась, в мои планы не входило оставаться в этом доме надолго. Мне нужно лишь поговорить с хозяином, объяснить ему ситуацию, что я человек и не могу стать предметом выигрыша в покер. Неужели он этого не понимает? Нельзя просто так взять и выиграть кого-то. Пусть мой муж не прав, что поставил меня на кон, но не имел этого права, я ему не принадлежу.

В спальне села на кресло, скинув кофту и подтянула к себе ноги, вынырнув из кроссовок. Положила на них подбородок и обняла руками. Я буду ждать, сколько нужно, пока не поговорю с этим человеком, который так легко принимает долг у проигравшего в виде человеческой жизни. Да и как он себе представляет, я тут буду жить? У меня вообще-то работа, родители, брат. Но, честно говоря, вряд ли меня будут искать в ближайшее время. Брат мой живет и работает в Америке, он уехал туда уже как два года, возвращаться не собирается. Звонит в основном по праздникам, просто так, бывает очень редко. Мама с папой уехали к маминой сестре в Волгоград и вернуться через пару недель. Алексей… Муж знает где я и будет последним человеком, который начнет переживать за меня. А вот на работе я должна завтра появиться. Отчетный концерт прошел хорошо, завтра классный час, я просто обязана там быть.

Глаза слипались сами собой, я спала буквально часа два, не больше. Все ждала, пока придет Алексей, а потом внезапно уснула, да так, что он еле разбудил меня. Сейчас уже шесть утра, мне на работу через три часа, неужели меня не выпустят? Я же не в тюрьме в конце концов, не могу пропасть на полгода из жизни. Если это так, то придется обратиться в полицию, меня не имеют права держать здесь насильно.

Как бы я не старалась, но сон все-таки накрыл меня, да так, что еле среагировала на звук будильника своего телефона. Вытянула затекшие ноги, распрямляя. Я так и спала, скорчившись на кресле, огромная кровать меня почему-то пугала. Не своими размерами, а предназначением. Мне почему-то казалось, что, если туда лягу, значит согласна жить в этом доме и выполнять приказы хозяина. Да и не собираюсь я здесь обустраиваться. «Чувствуйте себя как дома» — это явно не про мою нынешнюю ситуацию.

Тихо ступая по полу, подхватила кофту, кроссовки, открыла дверь в коридор. Время семь утра, я понятия не имею куда меня привезли, возможно, мне добираться до работы чертову кучу времени. «Ай, яй, яй, Кира, какие слова у милой, романтичной учительницы музыки», поругала сама себя, спускаясь по лестнице. Дом словно вымер, свет кругом приглушен, большая люстра погашена, тихо и как-то жутко. Хозяина нет и слуги отсыпаются, так что ли? Прокралась к входной двери, натягивая на ходу кроссовки и кофту, хорошо, что в кармане у меня телефон, паспорт и кредитка, эти вещи я всегда беру с собой.

Деревянная дверь оказалась открытой, и я ее с трудом распахнула, такая махина, весит поди больше меня. Во дворе горели фонари, освещая площадку перед домом, выложенную красным камнем. Прошла по двору, минуя будку охранника, в которой моргал голубым светом экран телевизора, ни на что не надеясь, толкнула ажурную чугунную воротину, которая с тихим скрипом распахнулась. Мамочка, я что, на свободе? Не дав себе времени на раздумья, припустила по дороге, что есть силы, только пятки засверкали. Куда бегу, в какую сторону, что там, уже не важно, главное я на свободе, я вырвалась!

Небо уже светлело, и я прекрасно видела поворот из поселка, вокруг были коттеджи за высокими заборами, все те же высокие ели. Минуя поворот, достала из кармана телефон и набрала мужа:

— Ответь, прошу тебя, пожалуйста, — молила я, слушая длинные гудки.

— Але, — сонный голос прозвучал для меня музыкой, — Кира? — я не обратила внимание на удивление в голосе мужа.

— Леша, родненький, забери меня, прошу тебя, — заорала я в трубку, — Я сбежала, Леша.

— Ты, где, Кира?

— Не знаю, впрочем, подожди, тут какая-то остановка, поселок Еремкино, забери меня!

— Кира, стой там, сейчас за тобой приедут, — встревоженно произнес Алексей.

— Плохо слышно, ты приедешь, да?

— Да, Кира, я приеду, никуда не уходи, жди на остановке, — ответил муж и отключился.

Я села на лавочку и обняла себя руками. Было холодно и ветрено. В воздухе словно кружились в танце ледяные капли дождя. Вроде почти лето, а ночи еще были холодными, так что зябко ежилась, кутаясь в тонкую кофточку. После пробежки дыхание с шумом вырывалось из меня, пуская туманное облачко в холодный воздух. Он приедет, заберет, да, все будет хорошо, я знаю. Леша все понял, осознал, он не хочет меня потерять, я верю. Муж любит меня, все это просто ошибка, дурной сон, скоро все закончится, да.

Меня всю трясло от нервного напряжения и холода, я боялась каждого шороха, каждой проезжающей мимо машины, которых в это раннее утро было не очень много. Сидела, вся, сжавшись, словно так, я могла стать менее заметной. Минут через десять из-за угла с рычанием выскочили два черных внедорожника. Мое сердце замерло в груди, затем сделало скачок и понеслось, стуча с перебоями. Не может быть, это не за мной, нет!

Глава 6

Заплетаясь в своих ногах, вскочила и рванула прямо через дорогу, в лес на той стороне. Сбежала с обочины и раздирая руки, стала пробираться через заросли густого ельника. Я не хочу обратно, я не вернусь, нет. Леша просто не успел, сейчас приедет, а меня нет на остановке. Бегу, даже не замечая, как ветки хлещут по лицу, не вижу практически ничего. В голове лишь одна мысль быстрее, дальше, скрыться. Позади стоит шум, будто за мной гонится целая толпа, словно люди идут напролом, ломая кусты и деревья. Пытаюсь ускориться, но ноги путаются в корнях, и я оступаюсь.

Падаю, куда-то лечу, качусь по холодной земле. Внезапной болью раздирает бок, но я не обращаю внимания, пытаюсь встать, ноги скользят, и снова падаю. В голове вспыхивает фейерверк, отдавая острой болью. Сажусь, поднося руку к затылку, сглатывая тошноту. Вокруг все кружится, танцует черными точками.

Удивленно смотрю на руку, которая вся в крови и мир перестает существовать. С детства не переношу вид и запах крови, сразу отключаюсь. Для меня сдать анализ на кровь, даже из пальца, смерти подобно. Я уже не чувствую грубых рук, что подхватывают меня под мышки и куда-то несут. Не слышу гневные крики, переходящие в мат, падаю в свое беспамятство, погружаясь в темноту. Мне так лучше, проще, мне так хорошо.

— Вот и славно, — раздается чей-то старческий голос, который звучит, как хорошо поставленный баритон. Мой музыкальный слух просто ловит с жадностью этот голос, чтобы зацепиться за что-то до боли знакомое.

Открываю глаза и смотрю в улыбчивые глаза интеллигентного старичка, который сложив руки на груди, сидит на кровати в комнате.

— Ну, милочка, вы нас и напугали, что же вы так неосторожно. Упасть, повредить бок, удариться головой, ай, яй, яй, — качает он головой, — Не переживайте, полный покой несколько дней, и вы снова девушка — красавица.

— Но у меня работа, — пытаюсь подняться, морщась от боли в голове и боку.

— Какая работа, милочка, не переживайте, этот вопрос уже решен.

— Как? — спрашиваю, но врач словно не слышит, а я замолкаю. Разберусь с этим позже, сейчас мне слишком плохо, чтобы думать об этом.

Мужчине на вид лет шестьдесят, вся голова седая. На нем хорошо отглаженный белый халат, под ним синяя рубашка и галстук. На рукавах халата такие отутюженные складки, что кажется, можно порезаться. Оглядываюсь, осторожно поворачивая чугунную голову и не сдерживаю стон. Я снова в своей комнате, снова в этом ужасном доме. Лежу на кровати под стеганным одеялом, на мне теплый махровый халат. Кто меня переодевал?

— Так, моя дорогая, мое имя, Леонид Сергеевич, я вас буду наблюдать. Кроме очевидного, какие жалобы есть? — спрашивает он, улыбаясь. От его глаз отходят лучики-морщинки, такой человек не может быть плохим. Решаюсь, мягко трогая его за ладонь.

— Помогите мне, уйти отсюда, пожалуйста, — умоляюще смотрю на него, но вижу лишь короткую тень, что пробегает по лицу домашнего врача и снова улыбка, которая просто взрывает меня изнутри.

— Раз жалоб больше нет, заеду к вам вечером, поставлю капельницу, — хлопает меня по руке Леонид Сергеевич и встает с кровати, потирая руки, — Советую, вам не двигаться, а то могут разойтись швы. Сейчас вы не чувствуете боли, я поставил вам обезболивающее, но к вечеру заболит.

Слежу за его взглядом, вижу бутылочки с системой у кровати. Какие швы, о чем он?

— Вы пропороли бок, моя дорогая, не знаю, как и чем, ах, как так неосторожно, — качает головой врач.

— Я хотела сбежать, меня здесь держат насильно! — выдаю ему, хватаясь рукой за голову, нащупывая бинт, — Видите, что со мной здесь сделали? — показываю на повязку.

— Ваше самочувствие улучшиться через пару дней, — словно не слышит меня врач, — До вечера, моя дорогая, — и Леонид Сергеевич выходит из комнаты, а я обессиленно падаю на подушки. Какой маразм вокруг происходит.

Воспоминания, словно капли яда проникают в голову, и я с ужасом понимаю, что произошло. Алексей снова предал меня. Сейчас, я думаю о нашем разговоре, муж сказал: «Никуда не уходи, за тобой приедут». Значит, он уже знал, что не поедет за мной. Алексей просто позвонил этим бульдогам охранникам, что я сбежала, сдал меня.

От еще одного предательства мужа становится так больно, что я начинаю задыхаться, вою, уткнувшись лицом в подушку. Мне не поможет никто, совсем. Я одна, среди незнакомых и чужих людей, которые творят, что хотят. Неужели, так просто взять человека, лишить его свободы, просто задавить властью и силой? Да, так просто, отвечаю сама себе, я ничего не значу.

Катастрофически не хватает воздуха, осторожно ложусь на спину, рвано дышу, захлебываясь дыханием. Ощупываю себя, пытаясь найти еще одну рану, про которую говорил врач и нахожу. На бедре, лейкопластырь и кусок бинта под ним, значит там. Смутно помню эту боль, когда я упала, видимо чем-то проколола. Хорошо, что меня не бросили в лесу истекать кровью, а снова притащили в дом. А, ну да, я же должна отработать долг своего мужа, какой от меня прок, если я сдохну где-нибудь в канаве, никакого.

Следующие пять дней лежу в постели, проваливаясь в сон, который, я так понимаю, вызывают у меня успокаивающим. Боль появляется ближе к вечеру, когда приходит Леонид Сергеевич, меняет мне повязку, делает укол и уходит. Я больше с ним не разговариваю, отворачиваюсь, когда он входит в комнату. Ненавижу его улыбку, словно он не понимает, что со мной случилось.

Ко мне заходит Римма Альбертовна, приносит еду, забирает почти не тронутые тарелки и чашки. Качает головой, но молчит. Я слышу от нее только вежливое «Доброе утро, день, вечер» — долбанное время суток, не более. Хочется закричать на нее, схватить за плечи, затрясти «Да как ты можешь быть такой? Словно ничего не случилось, не произошло. Вы тут все нелюди, марионетки своего хозяина, исполнительные и молчаливые!». Но я молчу, только слежу за ней взглядом, осуждаю, но не говорю ни слова. Это ее выбор быть такой и служить этому человеку, не мой.

Лишь одно посещение врача вызывает во мне интерес, когда тот снимает с меня повязки на пятый день и уже не заменяет другими:

— Вот и отлично, все хорошо заживает, — разглядывает он тонкий розовый шрам на моем бедре, — Сегодня возвращается Руслан Кириллович, а вы как раз, практически здоровы, — радуется врач.

— Сегодня? — спрашиваю его, тот в ответ поднимает на меня серьезный взгляд.

— Да, сегодня, — начинает складывать свои инструменты, шприцы, тюбики с мазью в коричневый кожаный портфель.

— Вы не поможете мне? — делаю последнюю попытку обратиться к врачу, но тот отводит глаза, снимая с себя белый халат.

— Поправляйтесь, Кира Викторовна, я зайду через пару дней, проверить, как у вас дела, — произносит Леонид Сергеевич, — Всего хорошего.

Сволочь, продажный мерзавец — вот ты кто, а не врач. Он уходит, а я остаюсь одна, сжавшись от страха. Сегодня, звучит в моей голове, ОН приедет, ОН вернется. Что меня ждет?

Глава 7

Вечером в комнату входит Римма Альбертовна и кладет на кровать длинную коробку, перевитую розовым бантом. Следом еще одну с логотипом известной обувной фирмы:

— Руслан Кириллович попросил вас спуститься на ужин. Он будет ждать в своем кабинете, — говорит домработница, а я тихо фыркаю.

Значит, набрасываться на меня никто не собирается или это такие смотрины, оценка приобретенной вещи?

— Передайте, Руслану Кирилловичу, что я неважно себя чувствую, — говорю Римме, даже не притрагиваясь к коробкам.

— Кира Викторовна, послушайте меня, — вдруг встает рядом с кроватью Римма, — Руслан Кириллович властный человек, но хороший, вы зря думаете про него плохо. Если делать, как он хочет, то все будет хорошо.

— А если я не хочу, делать, как хочется ему? — спрашиваю с вызовом.

— Тогда, боюсь, что вас приведут к нему, — невозмутимо отвечает Римма.

— Силой?

— Силой, — говорит правду домработница, — Советую вам принять в подарок эти вещи и спуститься.

— Вы здесь все ненормальные, — отвечаю ей, а Римма пожимает плечами.

— Ужин в семь, — отвечает мне, направляется к выходу из комнаты.

— Я приду, — говорю ей вслед, — Но наряжаться не буду.

— Ваше право, — не оборачиваясь отвечает Римма, оставляя меня одну.

Сижу на кровати, какое-то время смотрю на коробки. Я не хочу ничего принимать от этого человека, я вообще не хочу его видеть. Если он хочет увидеть наряженную куклу, то это не ко мне. Любопытство пересиливает, и я со злостью срываю с коробки бант, откидывая крышку. Разворачиваю тонкую бумагу, достаю невесомое шелковое платье цвета красного вина. Оно на бретелях, с глубоким вырезом на спине и длиной в пол. Ткань льется прохладным шелком по моим рукам, а я сжимаю ее в кулак, собираясь разорвать на куски. Что-то останавливает, что, я не знаю, не могу объяснить свои чувства. Под платьем лежит плоская коробка, а в ней белье из тонкого черного кружева. Порочное, красивое, прозрачное. Комкаю белье в руке и начинаю истерично смеяться.

Понимаю намек, что хотел сказать мне этим подарком человек, которого я никогда не видела в своей жизни. Меня наряжают для определенных целей и по сути, я должна согласиться. Сейчас мой выбор, принять его условия, натянуть на себя эти красивые тряпки или показать, что я не согласна со всей этой ситуацией. Беру в руки это красивое безумие и рву на клочки. Катись лесом хозяин всего и вся, я не кукла, чтобы меня наряжать.

Только разорвав белье понимаю, что я бестолочь. Мои вещи после побега канули в неизвестность, я не спросила про них Римму. Сама всю неделю валяюсь в постели в шелковой пижаме цвета слоновой кости, а еще у меня есть халат. Но не в халате же мне идти на ужин? Из белья только обычные хлопчатобумажные трусики.

Захожу в ванную и рассматриваю себя в зеркало, да, красота страшная сила, особенно сейчас. Замечаю, как осунулось лицо, темные круги под глазами, царапину на щеке. На полочке лежат в упаковках зубные щетки, расчески. Со вздохом облегчения принимаю душ, чищу зубы и сушу волосы феном. Я не собираюсь доставлять удовольствие своему хозяину, но элементарную гигиену никто не отменял. Так я себя чувствую уверенно, когда хотя бы чистая. Стираю свои трусики и понимаю, что мне нечего надеть под платье. Придется выбирать: идти в домашнем халате, или вечернем платье на голое тело. И черт меня дернул, порвать подарочный комплект нижнего белья!

Осматриваю коробки, нахожу еще и туфли, которые откладываю сразу. В тапочках пойду, переживет. К сожалению, второго комплекта белья нет, но зато есть чулки, тонкие как паутинка с широкой кружевной резинкой черного цвета. Вот как, меня явно наряжают, чтобы вдоволь полюбоваться красивой игрушкой. Натягиваю нежную ткань на голое тело, платье соскальзывает, обвивая, как вторая кожа. В другом месте и ситуации я бы оценила столь дорогой наряд. И под него не предполагается белье, это точно.

Втискиваю ноги в серые бархатные тапочки и без пяти семь выхожу из комнаты, в поисках кабинета хозяина. Предполагаю, что кабинет на первом этаже и осторожно спускаюсь по мраморной белой лестнице. Миную большую столовую, где Римма и еще одна женщина накрывают ужин на двоих. Римма ободряюще улыбается мне, оценив платье. Я распустила волосы, оставляя несколько прядей спереди, чтобы прикрыть грудь, остальные откинула на голую спину.

Каким-то шестым чувством угадываю, где кабинет по ароматному запаху сигар. Стою перед дверью, стараясь успокоиться и выровнять дыхание, что удается с трудом. Нажимаю на бронзовую тяжелую ручку, вхожу в кабинет, делая несколько шагов, застывая почти в центре комнаты. Свет выключен, часть кабинета освещает зажженный камин. Оглядываюсь, замечая мужчину, который сидит в углу комнаты. Красный огонек от сигары, которая тлеет в пепельнице на столике у большого кожаного кресла. Вижу только очертания, лицо скрыто, в руке бокал с напитком. Мужчина поднимает хрустальный бокал и делает глоток. В почти полной тишине я слышу, как потрескивает в камине огонь и тихий звук льда в бокале.

Молчание затягивается, переминаюсь с ноги на ногу, пытаясь рассмотреть того, кто сидит в кресле. Рука мужчины лежит на подлокотнике кресла и притягивает мой взгляд. Всегда замечаю неожиданно красивые пальцы и саму кисть, такие бывают не у каждого мужчины. Рука сильная, но в то же время могла бы быть рукой аристократа или музыканта.

Меня освещает свет от камина, я понимаю, что мужчина изучает меня, оценивает. Упрямо вздергиваю подбородок, обнимая себя за талию.

— Ты красивая, — нарушает тишину бархатный голос, в котором чувствуется сталь. Он не грубый нет, он такой, что по моим рукам бегут мурашки. Голос уверенного мужчины, властного, сильного и… уставшего?

— Зачем сбежала? — спрашивает он, я слышу, как скрипит кожа кресла под его движением. Он не встает, просто меняет позу, вытягивает вперед длинные ноги.

— Почему я должна вам подчиняться? — отвечаю вопросом на вопрос, — Вы мне никто.

— Я тебя выиграл, — спокойно говорит мужчина, — На полгода.

— Меня нельзя выиграть, — разворачиваюсь, чтобы уйти и слышу, как летит в спину приказ.

— Раздевайся! Я хочу видеть, что выиграл.

Глава 8

Я дико устал после этой поездки в Лондон. Встреча с арабами, что выбрали почему-то наш лондонский филиал, которым заправлял мой отец, выбила из колеи. Подписание договора те растянули на три дня вместо одного, долго придираясь к условиям поставок нефти в Россию. Хотели предусмотреть все, вплоть до форс-мажоров. Пришлось повозиться с ними, обсуждая каждый пункт, но оно того стоило. Сотрудничество на ближайшие три года у нас в руках.

Прилетел буквально час назад, совсем забыл про свой выигрыш. Вспомнил, когда уже подъезжал к дому, что меня там ждет не нужная мне женщина чужого мужика. И зачем я согласился на эту ставку? Стало интересно, захотел поиграть? Возможно.

Мне, конечно, докладывали, что женщина хотела сбежать, но ее быстро вернули, причем сам муж и вернул. Молодец мужик, проиграл бабу и все делает, чтобы та расплатилась за его долги. Подлец, какого и искать не нужно. Отмахнулся, когда доложили, что вроде беглянка поранилась. Велел вызвать врача и снова забыл, только указания дал, чтобы все ей предоставили: одежду, обувь, лекарства, все, что необходимо. Велел Римме наряд какой-нибудь подобрать, она мои вкусы знает. Еще не хватало чучело видеть в своем доме.

Пока ждал ужин, сидел в своем любимом кресле, потягивая коньяк. В голове была лишь одна мысль, упасть в кровать и уснуть, но решил вначале посмотреть на нее. Совсем забыл, как женщина выглядит. Помню, что темноволосая, красивая, остальное придется выяснять при встрече. Может быть, муж рад был от нее избавиться, наверняка стерва какая-нибудь.

Любовница мне была не очень нужна, я уже два года встречался раз в неделю с одной великосветской дамочкой. Только вот замужем она была за очень влиятельным человеком, поэтому встречи проходили тайно, в купленной мной квартире, недалеко от центра Москвы. Даже выйти с ней никуда не мог, так, встретились, провели в постели вечер и разбежались. И обоих это устраивало, мне не нужна была жена и постоянная подруга, которая будет предъявлять на меня права, а Софье нужен просто хороший секс. Ее муж слишком занятой человек, в постели появлялся от силы раз в два месяца, все остальное время занимаясь политикой. А жена еще молодая, всего тридцать два, против его пятидесяти, конечно тут от скуки завоешь.

Дверь в кабинет открылась и вошла девушка, встала в центре, всматриваясь в кресло, где я сидел. Знаю, что пока не видит меня, зато я ее рассмотрел очень подробно. Маленькая, какая-то вся изящная, хрупкая. Волосы длинные, черные, свободно лежат на плечах. Платье, что я велел подобрать было ей немного велико и длинновато, волочилось за ней по полу. Угадывалась хорошая фигура, но больше меня поразило ее лицо. Фарфоровая кожа, идеальная, большие глаза, немного пухлые губы, аккуратный носик. Действительно, очень красивая девушка как кукла. Были такие раньше в детстве, жутко дорогие, я видел как-то, моя мать покупала кому-то в подарок. Сказала, чтобы я не трогал ни в коем случае, могу разбить, так как это очень дорогая вещь и хрупкая, тонкий фарфор. На кукле было пышное золотое платье в оборках из мелкого кружева с жемчугом. Длинные черные локоны выглядывали из-под шляпки с золотым пером. Мне так хотелось рассмотреть куклу ближе, но я сделал вид, что это полная чушь для девчонок и нисколько меня не интересует. Хотя, был поражен этой искусной ручной работой и красотой исполнения.

Как всегда, мысли о матери вызвали ненужные воспоминания, и я резко встал, сделал глоток из бокала, поставил его на столик у кресла. Сделал пару шагов к девушке, видя, как она сжимается, обнимая себя за талию, словно желая прикрыться.

— Раздевайся! Я хочу видеть, что выиграл, — слова сорвались против воли, но не смог отказать себе в удовольствие, видя, как испугалась малышка.

Как побледнела еще больше, как закусила белыми зубками нижнюю губу, открывая глаза еще шире. Подошел к ней, встал напротив, вглядываясь в глаза и замечая там, почти панический испуг. Да, меня многие боялись, когда я смотрел на них вот так, в упор. Знаю, что на моем лице в этот момент нельзя было прочесть ни одной эмоции. Долгие годы и отработанное умение сдерживать себя, не выдавая ничем своих чувств. Никто не должен был знать, что у меня в душе, хотя, как говорят, души у меня как раз и не было, как и сердца. Так, кусок работающей мышцы, которая когда-нибудь захлебнется моей кровью и остановится, на радость моим врагам.

— Не бойся меня, — тихо сказал ей, поднимая руку и касаясь волос на плече. Сжал шелковую массу в кулак, ощущая, как волосы скользят по ладони, словно живые. Отбросил на спину, открывая белое плечо и острую ключицу, тонкую бретель платья, которую легко можно поддеть, спустить, обнажая грудь.

— Не трогайте меня, — зашипела малышка, пытаясь сделать шаг назад и натыкаясь на стол.

— Почему? — задал ей вопрос, на который, впрочем, не ждал ответа, просто последовал за ней, захватывая за талию.

Мои пальцы соединились, обхватив ее. Она помещалась в кольце моих рук, такая стройная, тонкая. Приподнял ее, посадил на стол, не обращая внимания на ее писк и кулачки, что замолотили в мою грудь.

— Тихо, угомонись, малышка, — строго сказал ей, сжимая сильнее, отчего девушка замерла, шумно вдыхая воздух, — Я только хочу посмотреть или мне послать своих ребят за твоим мужем? — посмотрел в ее глаза, словно утонул в них. Зеленые, как малахит, с серыми искрами, первый раз такие вижу.

— Я не согласна быть вашей вещью, — произнесла она, заставляя меня усмехнуться, но мне было плевать на ее слова.

Поддел одним пальцем бретель, резко опуская с плеча, обнажая одну грудь. Острая, высокая, с розовым соском и большой ареолой. Грудь, которую хочется ласкать часами, перекатывая твердеющий сосок между пальцами, а лучше втягивать в рот, играя языком. Небольшая, милая такая троечка, но охранено возбуждающая.

— Да как вы смеете! — возмущается девушка, пытаясь прикрыть ладонью грудь.

Отбрасываю ее руки, завожу за спину, цепляя тонкие запястья своей рукой, заставляя выгнуться ко мне. Второй рукой спускаю другую бретель, обнажая малышку до пояса. Она задыхается от гнева, ерзает на столе, пытаясь освободиться, но я зажимаю ее своими ногами, практически фиксируя на месте. Ее трепыхания для меня ничего не значат, словно бабочка бьется в моих ладонях.

— Я буду кричать, вы не можете делать все, что хотите! — звонким голосом говорит малышка, а мне становится смешно.

— Могу. Я хочу, делать с тобой все, что придет в голову, твой муж дал мне такое право. Скажи мне нет, и я отпущу тебя, в ту же минуту. Скажешь? Мне посылать за твоим мужем? — говорю ей, глядя в глаза и вижу в них обреченность, смирение. Сдалась.

Сдалась так быстро, почти не сопротивляясь, стоило только пригрозить. Неужели, она любит этого подонка, мразь, который проиграл мне. Даже не поинтересовался, что я буду делать с его женой. Значит, она достойна своего мужа, такая же дрянь, как он, только внешность ангела.

Глава 9

Этот мужчина пугал меня до зубовной дрожи. Когда он встал и подошел, чувствовала себя слишком маленькой, хотелось сжаться, уползти в норку. Как удав смотрит на жертву, гипнотизируя, подчиняя. Он, несомненно, был красив и очень властен. Темно-русые волосы в короткой стрижке, лицо ничего не выражало. На нем не проскользнула улыбка или гнев, ничего. Глаза темные, почти черные, казались омутами, куда затягивало, душило.

На вид ему было лет тридцать, хорошо сложен, видно было, что занимается каким-то спортом, скорее всего бокс. Широкие плечи и высокий, он возвышался надо мной, как глыба из камня, холодного камня. Но… Такого мужчину можно любить всю жизнь, безответно, страстно. Любить до потери себя, до поклонения и ждать… Ждать его слова, взгляда, ласки. Любить по-собачьи предано, с восхищением.

Откуда у меня возникли эти мысли я не знаю, но он не только подавлял, он подчинял, завоевывал. Такие, как он, заставляют женщину отдаться в его власть, забыв обо всем, умолять о любви. Что было в нем, в его этой пугающей силе такого, что сердце грозило остановиться, а потом пуститься в бешеный танец, разгоняющий жар по всему телу. Почему, этот ледяной взгляд вызывал желание настолько дикое и смешанное со страхом? Адское чувство, неприятное и сладкое одновременно.

— Не бойся меня, — сказал тихо, но твердо, поднимая руку, дотрагиваясь до моих волос. От его движения все во мне натянулось, как струна, грозя лопнуть, превратиться в истерику.

Он собрал в кулак волосы, немного потянул и закинул на мою спину. Открывая, обнажая, убирая эту хлипкую преграду, что я попыталась обозначить. Провел пальцем по плечу, касаясь легко, но вызывая во мне такую бурю, что захотелось отстраниться, отойти на безопасное расстояние.

Когда схватил и сжал в своих руках, думала дышать не смогу, настолько сдавил. Казалось, сожми он сильнее и переломает всю, как маленького котенка. Забилась в его руках, пытаясь вырваться, но все напрасно, как я могу справиться с этой силой.

— Я хочу и могу, делать с тобой все, что придет в голову, твой муж дал мне такое право. Скажи мне нет, и я отпущу тебя, в ту же минуту. Скажешь? Мне посылать за твоим мужем?

Я сидела перед ним на столе, почти обнаженная и не смела отказать. Почему, я должна отвечать за поступки своего мужа? Мелькнула предательская мысль, пусть делает с Алексеем все, что хочет, но не смогла. Нет, я не смирилась, я затаилась, судорожно обдумывая варианты, как избежать всего, что уже начинало происходить. Должно быть, в этом человеке хоть что-то хорошее, не может быть, чтобы он вот так просто взял меня, унизил, забрал.

— Мое имя, Кира, — прошептала я, желая хоть немного отвлечься от его взгляда, что скользил по моей голой груди.

— Руслан, — прилетело в ответ, так равнодушно, будто и не нужно ему было знать, как меня зовут.

— Подождите, Руслан, прошу. Выслушайте меня, пожалуйста, — попыталась вырваться из его рук, а тот вдруг отпустил, но остался на месте, — Я сделаю все, что вы хотите, — сглотнула ком в пересохшем горле, — Но прошу вас, дайте мне время.

— Зачем? — спросил он, руками упираясь в мои колени, поднимаясь по бедрам, вместе с платьем.

— Мне нужно привыкнуть к вам, вы меня пугаете, — выдохнула я, чувствуя, как сантиметр за сантиметром обнажаются ноги. Платье задиралось все выше, осталось совсем чуть-чуть, когда мужчина остановился.

Его взгляд прошелся по моим губам, спустился к груди и снова вернулся, что-то рассматривая в моих глазах.

— Хорошо, давай поговорим, — сказал он и сделал шаг назад, убирая руки, — Но оставайся в таком положении, мне нравится смотреть на тебя. Убери руки! — жестко приказал он, когда я сделала попытку прикрыться.

— Мне сидеть так?

— Можешь раздеться совсем, — усмехнулся он, возвращаясь к своему креслу и делая глоток из бокала, — Слушаю тебя.

Я опять не видела его лица, так было тяжело говорить, но необходимо. Мне выпала удача, обсудить происходящее с этим человеком, и я собиралась воспользоваться шансом.

— Кира, я жду, — приказ, сказанный ледяным тоном, не допускал неповиновения. Вызвал во мне негодование, которое уже готово было сорваться с языка, но я подавила его.

— Из-за своего мужа я попала в ситуацию, которую ничем не заслужила. Понимаю, что все это для вас ничего не значит, но прошу сразу сказать, что вы намерены со мной делать, — голос предательски дрогнул, заставляя меня почти прошептать окончание фразы, но мне нужно знать, черт побери!

— Я собираюсь с тобой трахаться, — ответил Руслан, именно так, грубо, категорично, отчего я поморщилась. Мне непривычно было слышать такой тон и такие слова от чужого мужчины. Алексей был у меня первым, и я никогда не сталкивалась с насилием или принуждением. Здесь, мне предстояло заниматься сексом с абсолютно незнакомым человеком, который дал мне понять, что от меня хочет.

— Как… часто? — задала дурацкий вопрос, как будто это что-то меняло.

— Часто, — сухой, ничего не значащий ответ.

Ну, а что я хотела? Правду, Руслан и говорит мне, как ему нужно.

— Есть вариант избежать этого? Если вам нужны деньги…

— Мне не нужны деньги.

— Тогда что? Женщина? Вы можете купить себе любую, на любое время. Другая будет рада подарить вам ночь любви.

— Любви? — прозвучал вопрос. Мне кажется или я все-таки уловила ноты удивления в его голосе, — Ты, малышка, видимо, слишком заполнила свою головку романтичными бреднями, кто ты? Чем занимаешься?

— Я учу детей, работаю в музыкальной школе преподавателем.

— Ах, вот как, понятно, — мужчина допил коньяк и снова встал, вызывая во мне панику.

Что он хочет, что ему нужно?

В два шага оказался около меня, упираясь в стол руками по обе стороны от моих бедер. От него пахло парфюмом с легкой ноткой лимона и моря, дорогим коньяком, но этот аромат душил меня, становился запахом моего плена.

— Я привык получать то, что хочу, Кира и как ты думаешь, сколько времени мне нужно ждать, пока ты привыкнешь ко мне? Зачем, мне ждать, Кира, если я сейчас могу сделать с тобой все, что пожелаю, — его руки прошли по моей груди, намеренно задевая соски, поднялись к шее и обхватили ее, чуть сжимая, — Я могу получить все. Назови мне хотя бы одну причину, чтобы я захотел подождать.

Глава 10

— Я привык получать то, что хочу, Кира. Как ты думаешь, сколько времени мне нужно ждать, пока ты привыкнешь ко мне? Зачем, мне ждать, Кира, если уже сейчас, могу сделать с тобой все, что пожелаю, — его руки прошли по моей груди, намеренно задевая соски, поднялись к шее и обхватили ее, чуть сжимая, — Я могу получить все. Назови мне хотя бы одну причину, чтобы я захотел подождать.

— Нет такой причины, — смотрю прямо в его глаза и чувствую, как его руки одергивают на мне платье, опуская вниз.

— Пойдем, поужинаем, — отталкивается от стола и идет к двери.

Провожаю взглядом эту широкую спину. На нем черная рубашка, рукава закатаны до локтя, обнажая загорелые руки. Красивый мужчина, мечта любой женщины, но не моя.

Дрожащими пальцами цепляю бретели платья и соскальзываю со стола. Встаю, чуть пошатываясь, ноги еле держат от волнения. Почему он не пошел дальше, почему остановился? Или решил отложить, продолжит после ужина, да мне теперь кусок в горло не полезет. Иду за ним, поддерживая длинный подол. Это платье красивое, дорогое, но слишком легкое, немного зябко. Остро хочется вернуться в свою комнату, но наш разговор не окончен.

— Оставьте нас, — приказывает Руслан, когда мы входим в столовую. Горничные исчезают, словно растворяясь.

Комната большая, красивая в мягких бежевых тонах. Большой стол, стулья с резными спинками, дорогие атласные шторы с золотыми завитками. Большой светлого дерева старинный буфет, видно, что антиквариат. Длинный стол накрыт на двоих. На белоснежной скатерти сверкает хрусталь, серебряные приборы, фарфор. Руслан отодвигает мне стул, приглашая сесть. Мое место напротив него, а я бы с удовольствием села в другом конце стола.

— Шампанское? — достает из ведерка со льдом запотевшую бутылку, и я киваю. Может пара глотков успокоят мои нервы, чуть снизят этот непонятный мне страх перед ним.

На столе ваза с фруктами, овощная нарезка, что-то под серебряными крышками. Руслан наливает мне напиток, себе снова виски, кладет пару кубиков льда.

— Ешь, — снова этот приказной тон, как собаке. Он не умеет говорить по-другому? — Я не буду тебя уговаривать, Кира и я не привык, что при мне женщина вся сжимается от страха.

Руслан смотрит на меня, поигрывая бокалом в руке. Никто из нас не прикоснулся к еде, мы только смотрим друг на друга, изучая. Я пытаюсь понять его отношение ко всему, что происходит, но он словно закрытая книга, человек без эмоций. Только в глазах иногда вспыхивает и пропадает любопытство? Даже не знаю, как назвать эту эмоцию.

— Отпустите меня домой, к мужу, — слова сами срываются с губ.

Невольно пугаюсь такой своей смелости, закрывая ладошкой рот.

— Ты, хочешь вернуться к тому, кто просто проиграл тебя в карты? — приподнимает бровь Руслан, — Ты готова простить его и жить с ним дальше? Растить детей, встретить вместе старость? — усмехается он.

Мне кажется, я первый раз вижу такую скупую улыбку на его лице. Даже не улыбку, а презрительную усмешку. Он издевается, специально заставляет меня почувствовать себя никчемной дурой.

— Да, я могу простить. Думаю, Алексей понял, что поступил неверно. Все люди ошибаются, нужно уметь прощать, — твердо смотрю в его глаза, отвечая на его вызов.

— Не всегда и не все нужно прощать, — снова возвращает свою невозмутимую маску на лицо Руслан, — Меня не предаст любимый человек, никогда.

— Почему? — задаю этот вопрос и понимаю, что мне действительно интересно, как он ответит.

— Потому что такого человека нет и не будет.

Руслан спокойно открывает свою тарелку, на которой лежит поджаренный на гриле кусок рыбы. Наливает из соусника белый соус и принимается есть.

— Дам тебе время, чтобы привыкла ко мне, если тебе это необходимо. Я не насильник, Кира. Но у меня есть условие.

— Каккое? — начинаю заикаться.

— Полное подчинение во всем, — невозмутимо продолжает Руслан, — Мне нужна эффектная женщина, чтобы сопровождать на приемы, в поездках. Нужно, чтобы все принимали тебя за мою любовницу, убедились, что ты моя.

— Зачем? У вас проблемы с женщинами не можете найти себе сопровождение? Есть фирмы, которые предоставляют такой эскорт.

— Это не мой уровень, — отвечает Руслан, — Если не начнешь есть, будешь сидеть здесь, пока не появится аппетит.

Бросаю на него возмущенный взгляд, но открываю свою крышку. Рыба очень вкусная, тает во рту, а соус тартар придает ей пикантность. Делаю глоток шампанского и расслабляюсь, кажется, никто не собирается набрасываться на меня прямо сейчас. Возможно, это хорошая мысль потянуть время.

— Если вы намерены держать меня здесь целых полгода, то у меня тоже есть условия, — решаюсь тоже сказать свое слово.

— Говори, — подливает напитки Руслан и внимательно смотрит на меня.

— Во-первых, я должна ходить на работу. Сейчас начинается период отпусков, но после мне нужно будет работать.

— Нет, — отрезает Руслан и я сжимаю сердито кулачки, опустив руки со стола на колени, — Дальше.

— Во — вторых у меня есть родители, у мамы больное сердце, они должны видеть и общаться со мной.

— Это не запрещено, — соглашается Руслан.

— Третье, — чувствую, как щеки заливает краской, мне неудобно это говорить, но я должна, — Если случится так, что мы станем близки, я бы хотела предохраняться. Я не хочу иметь от вас ребенка, — вот, сказала, словно марафон пробежала. Сердце от волнения зашкаливает в груди. Смотрю, ловлю реакцию, которой нет, Руслан сидит и просто сверлит меня оценивающим взглядом.

— Почему? — наконец, спрашивает он.

— Что почему? — удивленно смотрю на него.

— Почему ты решила, что я не хочу ребенка? — голос Руслана звучит тихо, но опасно. Такой тон, что у меня мурашки бегут по коже.

— Вы хотите от меня ребенка?! — я просто в шоке от такого. Он что, хочет, чтобы я ему еще и родила?!

— Хочу, — отвечает мой хозяин, — Да, я хочу от тебя ребенка. Ты не будешь предохраняться, прослежу за этим. Родишь и можешь быть свободна. Ребенка оставлю себе. Я вряд ли когда-нибудь женюсь, не способен жить или терпеть около себя женщину ни где, кроме постели. А вот ребенок, наследник или наследница, мне просто необходим, сама понимаешь. Ты мне предложила хороший вариант, Кира. И как мне это не пришло сразу в голову. Роди мне наследника, о контрацепции не может быть и речи.

Глава 11

Вскакиваю со стула, швыряю салфетку на стол:

— Вы переходите все рамки! — выкрикиваю, глядя на него.

Как можно быть таким… Равнодушно заявлять, я тебе сделаю ребенка, ты его рожаешь и отдаешь мне. Да какая мать на это согласиться? За кого он меня принимает, ходячий инкубатор для его наследника?

— Сядь, — слышу приказ и меня накрывает такой злостью, что я готова убить этого человека. Он разрушил всю мою жизнь: лишил любимой работы, мужа, будущей семьи, практически отобрал полгода моей жизни.

— Вы не имеете права пользоваться моим телом для продолжения своего рода, — заявляю ему со всей серьезностью и вдруг распахиваю удивленно глаза. Смех, я слышу его смех, просто хохот. Как такое может быть? Мужчина, который за весь вечер не показал практически ни одной читаемой эмоции, согнулся от смеха за столом.

— А ты, забавная, — вытирая от слез глаза, Руслан встает из-за стола и идет ко мне, — Пожалуй, я передумал насчет того, чтобы подождать.

Его лицо становится серьезным мгновенно, словно он не смеялся пять секунд назад. Я пугаюсь, отступаю к стене, натыкаясь на нее. Чувствую ее холод спиной и от этого страх усиливается еще больше. Руслан надвигается на меня, нависает, подавляет и внезапно прижимает к стене со всей силой, наваливавшись сверху. Пытаюсь вырваться, отбиваюсь, но ему все равно.

— Прекрати, — приказывает он, — Шутки кончились.

Одним сильным движением рвет на мне платье, обнажая всю. Я всхлипываю, пытаясь прикрыть себя руками, но он не дает, цепляя их над моей головой, до боли сжимая одной рукой и вталкивая в стену.

— Стой спокойно, ничего не будет, — обещает он, но я не могу успокоиться, вздрагиваю всем телом.

Руслан наклоняется и ведет губами по моей щеке, опускаясь на ключицу, чуть мазнув по мочке уха. Я крепко сжимаю глаза, до черных точек, чтобы ни видеть, ни чувствовать его, словно это может помочь. Я вдыхаю его запах, чувствую, как теплые губы оставляют горячую дорожку на моей коже. Охаю от того, что его член, вжимается мне между ног, сквозь тонкую ткань оставшихся на мне трусиков и брюк, делая немного больно своей твердостью.

Губы Руслана накрывают теплой влажностью мой сосок и с силой втягивают в рот, а меня простреливает с головы до кончиков пальцев на ногах. Стон сам срывается с губ, мое тело предает, отзывается и я до боли закусываю губы, чтобы не реагировать. Он катает сосок у себя во рту, чуть посасывая, зажимая губами. Свободной рукой накрывает вторую грудь, лаская пальцами, сжимая, теребя.

Я не должна реагировать на это, не должна. Мне ненавистен этот человек, я не могу его желать, никак! Даже не замечаю, что Руслан уже отпустил мои руки и теперь властвует на моем теле, устроив пир. Его губы везде, на моей шее, на груди, спускаются влажной цепочкой, что оставляет язык к самому пупку, затем ниже.

— Раздвинь ноги, — слышу, словно сквозь туман и невольно подчиняюсь. В голове пусто, ни одной мысли, я полностью утонула в ощущениях.

Руслан закидывает одну мою ногу себе на плечо, опускаясь на корточки, отодвигает трусики в сторону и… Господи, я никогда не испытывала такого! Мой опыт с мужем, оказывается, не приносил мне и доли того, что я ощущаю сейчас. Алексей никогда не касался меня там ртом, никогда. А сейчас, когда это сделал Руслан, резко втянув в рот мой клитор и теребил языком, играя на нем какую-то свою музыку, меня словно унесло в другой мир. Мое тело жило лишь в одном месте, все сосредоточилось в одной точке и что там творил Руслан, не поддавалось описанию.

Руками он раздвинул мои влажные складочки и теперь просто терзал меня, не останавливаясь. Его рот с силой втягивал самую чувствительную точку на моем теле, рисовал на ней восьмерки, зажимал губами дергая в стороны, с пошлым чмоканьем отпускал и снова набрасывался. Оргазм подкатывал волнами, заставляя меня выгибаться всем телом, цепляясь руками за его голову, точнее волосы. Руки Руслана прочертили узор на коже и пальцы сомкнулись на торчащих сосках, сжимая их, чуть дергая. Все, я не выдержала этого, меня просто взорвало на миллион частей, заставляя содрогаться всем телом в таком оргазме, что я не испытывала никогда в жизни.

Жаркие спазмы стягивали между ног, отдавая сладкой болью. Горячо, влажно, сильно, невыносимо. Руслан обхватил меня за талию, отрывая от стены, разворачивая и прижал к себе, целуя спину, лаская низ живота рукой. Провел пальцами между ног, размазывая смазку по бедрам, резко сжал лобок, чуть надавливая, отчего я чуть снова не кончила, громко застонав. Даже не услышала, как звякнул ремень, упали брюки Руслана. Он чуть прогнул меня, нажимая рукой на плечи и резко вошел, вызывая во мне крик и протест.

Его член горячий, большой, наполнил меня всю, заставляя кричать и вырываться. Слово «нет», слетало с моих губ, заставляя кричать на весь дом. Но его руки железной хваткой вцепились в бедра, насаживая меня с такой силой, что я боялась прокусить себе губу. Руслан входил в меня с каким-то остервенением, жадно, мощно. Он просто трахал, быстро, словно отбойным молотком. Я исцарапала ему все руки, пытаясь вырваться, оторвать от себя этого великолепного и жестокого самца. Ломая ногти, царапала обои на стене, впечатываюсь головой в нее от его толчков.

Мой оргазм еще не сошел на нет, когда Руслан жестко насадил меня на свой член и теперь, как бы я не вырывалась, чтобы не кричала, тело само отвечало. Что-то там так сладко терлось, что я прекратила кричать, лишь жалобно стонала, чувствуя, как подгибаются ноги. Как пересохли губы, слышала, как с хлюпаньем врывается его член, заставляя меня выгибаться навстречу. Как можно чувствовать удовольствие, когда тебя, практически насилуют? И да, я пыталась не принимать неизбежное, но не смогла. Между ног стало влажно, горячо, все сжималось, вызывая голод, который заставлял меня встречать стоном каждый толчок Руслана во мне. Его руки делали мне больно, сжимая бедра, оставляя там синяки, но мне было все равно.

Руслан наклонил меня еще ниже, ощутимо кусая между лопаток, оторвал руку от бедра и стал ласкать меня между ног, задевая болезненно набухший клитор. Он теребил его, вызывая содрогание по всему моему телу, затем просто зажал между пальцами чуть оттягивая. Волна мощного оргазма заставила меня выгнуться дугой в немом крике открыв рот. Я чувствовала, как до боли сжимаю член Руслана у себя внутри и вздрагивала, ощущая, как кончает он. Сильно, толчками, изливаясь семенем внутрь меня.

Глава 12

Натягиваю брюки, все еще чувствуя, словно внутри нее. А малышка оказалась горячей, настолько, что доставила мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Пусть поцарапала всего, орала на весь дом, но оно того стоило. Вижу, как она сползла по стене, пытаясь прикрыться обрывками своего платья. Снова рыдает, будто только что не истекала горячими соками на моем члене.

— Ты… Меня изнасиловал, — всхлипывает она, заливаясь слезами.

— Тебе понравилось, — отвечаю ей, наливая в бокал виски, делая несколько жадных глотков.

Снова поворачиваюсь к ней, рассматривая опухшие искусанные губы. Я не ошибся, ей было очень хорошо. То, как она сжимала меня там внутри, как стонала, кричала свое «нет» заводило по чище голого тела.

— Я не смогла, тебя остановить, — тихо шепчет она, стянув обрывки платья на груди.

— Скорее не хотела, — усмехаюсь ей и присаживаюсь рядом на корточки, беру в руку ее подбородок, убираю волосы с мокрого лица.

Красивая, горячая, строптивая, нравится. Смотрит на меня глазами полными слез и вдруг отрывает руку и размахнувшись, бьет по лицу.

— Сволочь! — шипит, замахивается другой рукой, оставляя истерзанное платье в покое и открывая грудь.

Перехватываю руку, сжимая крепко тонкое запястье.

— Еще раз ударишь, пожалеешь, — говорю ей с угрозой в голосе.

Вижу, как вспыхивает огонь ненависти в ее зеленых глазах. Молодец, сопротивляется. Оргазм получила довольно сильный, а не смирилась.

— Ненавижу, — говорит, глядя в глаза.

— Мне все равно, — отбрасываю ее руку, встаю, — Можешь быть свободна, спать будешь в своей комнате. Я привык спать один. Будешь уходить, выключи везде свет.

Подхожу к двери в столовую и открываю, иду к себе в комнату, оставляя ее там. Пусть делает, что хочет. Уже поднимаясь по лестнице, слышу вопль ярости и удар, словно что-то разбилось об стену. Запустила видимо в стену моим коллекционным виски, выпустила пар, называется. Интересно будет с ней, не скучно.

В комнате сразу прохожу в душ, сдергивая на ходу рубашку, швыряя в корзину для белья. Никак не могу выкинуть малышку из своей головы, все время вспоминаю, как в ней было узко, горячо. Ее оргазм был такой сильный, что сжала меня чуть не до боли. От этого накрыло так остро, что чувствую, снова готов, снова в нее. Пустил почти холодную воду, упираясь лбом в прохладный кафель. Возбуждение какое-то болезненное, словно не было яркого секса десять минут назад. Снова ее хочу, да так, что в глазах темнеет. Давно так не накрывало с женщиной, все стало обыденным, пресным. Возможно, меня возбуждает ее сопротивление или то, что принадлежит другому. Но нет, Софья тоже замужем, но к ней таких чувств нет. Обычное физическое влечение, сброс напряжения. Секс с определенным ритуалом: ужин на квартире, еда из ресторана, шампанское, красивый секс. Нет драйва, нет яркости, а самое главное нет этой возбужденности, как сейчас, когда член настолько возбужден, что дотрагиваться до него неприятно. Морщась, веду рукой по напряженному стволу, представляя, как извивалась малышка на нем и неожиданно выплескиваюсь, получая временную разрядку. Накрыло, так накрыло, как юнца какого пятнадцатилетнего.

Выхожу из душа, нацепив полотенце на бедра. Падаю на кровать, пытаясь прогнать мысли о женщине, которая спит в соседней комнате. Усталость берет свое и меня вырубает, падаю в крепкий сон, без сновидений. Первый раз действительно сплю за долгое время коротких и беспокойных снов.

На завтрак спускаюсь уже полностью одетым в серый костюм, вишневую рубашку, галстук в кармане. Оглядываю стол и хмурюсь.

— Где, Кира? — спрашиваю Римму, которая накрывает на буфете, расставляя нарезки для завтрака, сыр, ветчину, йогурты.

— Сказала, что не голодна, — улыбается домработница и я выхожу из столовой, поднимаясь к Кире в комнату.

Кира в одном полотенце стоит у зеркала, расчесывая свои длинные волосы. Как только я вхожу, пугается, отскакивая от меня за кровать.

— Почему, ты не идешь завтракать? — спрашиваю ее, разглядывая капельки воды на плечах. Мне так нравится это розовое пушистое полотенце на ней, но без него было бы лучше, — Если не хочешь, чтобы я спустил тебя вниз силой, голую, даю тебе пять минут, — демонстративно отворачиваюсь, делая шаг к выходу из комнаты.

— Теперь так и будет? — слышу тихий шепот, от которого что-то екает внутри, отзываясь давно забытым теплом в груди.

— Как? — поворачиваюсь к ней, смотрю на шикарные босые ноги, которые полотенце совсем не прикрывает.

— Вы будете командовать, а я подчиняться? — вскидывает упрямо подбородок, стреляя в меня глазами.

В два шага пересекаю расстояние между нами и притягиваю Киру к себе, впиваясь руками в тонкую талию. Она испуганно выгибается в моих руках, невольно прижимаясь к моему паху.

— А ты, как хочешь? — спрашиваю ее, касаясь губами жилки на шее, что бьется, как сумасшедшая.

— Я никак не хочу, — отворачивается Кира от моих губ, — Но вы здесь хозяин, вам и отдавать приказы.

— А ты, значит, решила не подчиняться, — усмехаюсь, вдыхая аромат ее волос, зарываясь в них носом, — Я могу сейчас взять тебя, как вчера. Хочешь, снова почувствовать, как это, когда я у тебя внутри, как двигаюсь, как мои руки касаются тебя здесь, — забираюсь под полотенце, дурею от голого тела, лаская пальцами Киру между ног. Раздвигаю пока сухие складочки, веду пальцами по клитору, заставляя ее охнуть. Другой рукой сжимаю грудь, чувствуя, как твердеет сосок под моими пальцами.

— Ты тоже хочешь меня, Кира, — медленно отстраняюсь от нее, отпускаю, — Давай, не будем идти против природы. Мы можем доставить друг другу массу удовольствия, провести это время вместе, занимаясь хорошим сексом. Не выдумывай проблему в своей глупой и красивой голове. Просто спустись на завтрак, пока больше ничего.

— Хорошо, — печально произносит Кира, — Я спущусь, на ваш чертов завтрак!

Глава 13

Спускаюсь к завтраку в халате. Хочет видеть меня, пусть терпит в таком виде. Руслан ничего не говорит, лишь осматривает меня своим острым взглядом.

— Где твоя одежда? — спрашивает он, когда сажусь за стол, а Римма наливает мне кофе.

— Одежда Киры Викторовны постирана и готова. Пришлось отдать в ремонт, — отвечает за меня домработница, пока я добавляю сливки в кофе.

— Мне нужно съездить домой за вещами, — смотрю в глаза Руслана, тот лишь приподнимает бровь, — А еще на работу. По идее я уже в отпуске, но у меня есть ученики, которые хотят заниматься летом дополнительно, — кромсаю несчастный омлет, заталкивая себе в рот. Есть нет желания, тем более, под таким изучающим взглядом.

— Я уже сказал тебе насчет работы, повторять дважды не собираюсь, — Руслан цепляет вилкой свой омлет, отправляя в рот. Для него моя копеечная работа ничего не значит.

— Мне нравится работать с детьми, Руслан. Прошу, оставь мне хотя бы это, — мне приходится упрашивать его. Почему с ним так сложно?

— Хорошо, можешь съездить на работу, но этот месяц ты должна быть свободна. У меня запланировано несколько поездок, ты будешь меня сопровождать. Забери из дома загранпаспорт, если он у тебя есть, конечно, — кривая усмешка скользит по его губам. Он считает, что я какая-то дикая женщина?

— Есть, я была за границей в свой медовый месяц, — с вызовом бросаю ему.

— Уже лучше, — отвечает он, — Тебя отвезет мой водитель, затем отправитесь в магазин, я дам указания, там тебе подберут гардероб. Из дома ничего не бери, твои вещи не соответствуют имиджу моей любовницы.

— У меня хорошие вещи, — огрызаюсь я, — Ты забыл, что мой муж тоже не бедный человек?

— Кира, ты хотя бы представляешь из какой семьи твой муж и какие деньги он проигрывал в казино? Это его не первый проигрыш, — заявляет Руслан, — Неужели, ты никогда не вникала в финансовую сторону вашей семьи?

— Руслан, я попрошу тебя не обсуждать со мной МОЮ семью и МОЕГО мужа, — говорю строго, отодвигая от себя тарелку с недоеденным омлетом. После таких разговоров мне кусок в горло не лезет.

— Я бы тебе посоветовал не возвращаться к мужу, — усмехается Руслан.

— Засунь свои советы себе… — вскакиваю, опрокидывая стул, который с грохотом падает на пол из гранитных плит.

— Сядь, — приказывает Руслан.

— А если нет, снова изнасилуешь меня! — бросаю с вызовом.

— Я смотрю, ты именно этого и добиваешься, — слишком спокойно произносит он, но от его тона бросает в дрожь. И самое страшное — это не страх, а предвкушение?! Только этого мне не хватало!

— Мне остается только делать все, как ты скажешь, да, господин Хозяин?!

— Ты забываешься, Кира.

Оглядываю столовую, только сейчас замечаю, что в дверях стоит Римма с кофейником в руках. Рядом с ней еще одна молоденькая девушка в форме горничной. Лицо у девушки пылает румянцем. Да, я устроила концерт им на забаву.

— Да, пошли вы все! — бросаю со злостью и выбегаю из столовой.

В своей комнате запираю дверь, облокотившись на нее спиной и тут же отлетаю на середину комнаты. Дверь выбивают вместе с замком, впуская в комнату Руслана. Он в бешенстве. Первый раз вижу столько эмоций на его лице. Злость, неприкрытая ярость, презрение. Пугаюсь до чертиков, до подгибающихся ног, но упрямо вздергиваю подбородок, встречая горячий, взбешенный взгляд.

— Маску потерял, — говорю ему, выплескивая свою злость, которая каким-то чудом сопротивляется страху.

— Хочешь увидеть меня без маски? — рычит он, хватая руками меня за талию, с силой притягивает к себе, впечатывая в стальную грудь, — Ты хочешь увидеть мое настоящее лицо? Ты готова к этому?

— Да мне все равно, какой ты! — кричу ему, пытаясь вырваться, — Возомнил себя властелином мира и душ, а я тебе открою глаза. Ты никто! Ты человек без души. В тебе нет ничего человеческого. Ты камень, который возвышается над всеми, строя из себя великую гору. Но ты всего лишь камень, ублюдок, вот ты кто! — все это выплевываю ему в лицо и неожиданно, захлебываюсь словами от горячей пощечины, что обжигает щеку.

— Все сказала? — спрашивает Руслан и швыряет меня на кровать, наваливаясь сверху.

Оглушенная, в шоке, я все же начинаю вырываться, когда его ноги с силой раздвигают мои колени, сдергивая, точнее разрывая единственные трусики. Секунда и он насаживает меня на свой член, глубоко и яростно входит на всю глубину. Больно, неприятно, но… Чувствую, как внутри все сжимается и пульсирует, когда Руслан начинает двигаться. Подхватывает меня под бедра, полнимая попку над кроватью. Его член вдалбливается в меня с силой, отчего я извиваюсь на нем, закусив губу. Это ненормально, это дико возбуждает, и я теку, порочно изливаюсь соками, комкая руками покрывало на кровати.

— Ненавижу тебя, — выдыхаю вместе со стоном, когда волна подступающего оргазма сносит все мое сопротивление.

— Мне все равно, — произносит Руслан сквозь зубы.

Я кусаю до крови губы, чтобы не кричать, настолько сильные ощущения. Даже не успеваю распробовать одно, как меня накрывает другим. Эта сила, грубая, но в то же время мягкая возбуждает так, что я все же кричу, когда Руслан чуть приподнимает меня и входит слишком глубоко, задевая какие-то точки. От этого я просто теряю голову, вздрагивая всем телом, замираю открыв рот в немом крике. Меня накрыло так, что я царапаю ногтями его шею. Веду длинные полосы по его спине, даже не замечая этого. А когда слышу его глухой стон, когда он кончает, кусая мою грудь, я выгибаюсь над кроватью дугой, кончая вместе с ним. Меня всю скручивает невыносимо сладкими спазмами, от которых я бешено сжимаю его член у себя внутри. Мне даже больно немного, но это приятная боль, чувствовать его внутри.

Через пару минут Руслан скатывается с меня, оставляя полностью раскрытой. Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, даже не прикрываюсь под его туманным взглядом.

— Через полчаса, тебя внизу будет ждать машина, — хрипло говорит Руслан, застегивая брюки, которые успел снять вместе с боксерами лишь до колен, — Если хочешь, чтобы я вернулся снова в эту комнату, просто не спускайся, Кира, — и он выходит из комнаты, прикрыв покореженную дверь.

Глава 14

Как ей это удается? Всего за сутки вывела меня на эмоции несколько раз, да так, что в руках себя держать не могу. Сегодня даже ударил, что на меня совсем не похоже. И это не насилие, когда оба просто кричат от удовольствия, сопротивляясь всей душой, но пожирая друг друга телами. Никогда не кусал женщину, никогда не брал с такой силой и яростью. Удовольствие острое, яркое, что пугает. Я не хочу ничего к ней чувствовать, в том числе страсть, бешеное желание, ничего.

Но как вспомню, как она кричала, оставляя царапины на моей спине, сжимая внутри так туго, что темнело в глазах, член чуть ли не рвет брюки, встает колом. Не думал, что меня заводит такое, что буду возбуждаться лишь при одной мысли о том, как беру Киру, впиваясь пальцами в ее белые бедра до красных пятен. Как буду насаживать ее на себя, сжимая зубы с такой силой, что еще чуть и раскрошатся на хрен.

Кира выходит и идет к машине, садится, намеренно не встречаясь со мной взглядом. На ней обычные джинсы, которые обтягивают стройные ножки, кофта и черная футболка. Рассматриваю немного красную щеку и плавлюсь от вины. Почему я ее ударил, пусть и легко, но никогда не бил женщину. Всегда считал, что это низко и недостойно мужчины.

— Прости, что сорвался, — беру ее руку, подношу к губам, — Не называй меня больше ублюдком.

— У тебя какой-то пунктик насчет этого? — поворачивается ко мне, смотрит насторожено и в то же время с сочувствием.

Нет, мне не нужна ее жалость, только не от нее. Я вообще терпеть не могу этого.

— Меня мать так называла в детстве, — усмехаюсь, отворачиваясь к окну, но руку ее не отпускаю, держу, да она и не вырывается.

— За что? — удивляется Кира, — За что можно так называть своего ребенка? А в юности тоже?

— Нет, потом отец сделал тест ДНК, а я сунул ей бумажку в лицо. Сказал, что законнорожденный, мать перестала так меня называть, но лучше от этого не стало. Она не любила меня, впрочем, как и моего отца.

— Странная женщина, — качает головой Кира, — Как можно не любить своего ребенка?

— Оказывается можно, если он не от любимого мужчины, — горькая улыбка искажает мои губы, но я давлю ее, снова надевая маску, — Водитель в твоем распоряжении на весь день, как и охрана. Я буду поздно, не забудь заехать в бутик. На днях мы вылетаем в Италию, тебе нужна виза. Возьми загранпаспорт и передай водителю, а также купи пару купальников. И да, вот, — протягиваю ей золотой пластик.

— Что это? — удивленно берет в руки карту Кира.

— Покупай, что хочешь, хоть Мерседес, — ухмыляюсь я, вылезая из машины, когда подъезжаем к моему офису, — Здесь приличная сумма, на гардероб хватит.

— А на бриллианты? — сердито спрашивает Кира, — Мне нужны бриллианты, чтобы соответствовать твоим требованиям? Или я пока не заработала на них?

— Не перегибай, — хмурюсь, закрывая дверь.

Иду в офис, работу за меня никто не сделает. Уже около моего кабинета отвечаю на звонок Софьи. Совсем забыл, что у нас сегодня должна быть встреча.

— Руслан, здравствуй, — голос любовницы льется из трубки, как ручеек с колокольчиками. Когда-то этот голос так возбуждал меня, что мчался на встречу сломя голову, но сейчас ничего.

— Здравствуй, Софи, — открываю дверь в приемную, кивая секретарю, прохожу к себе, снимая пиджак, кидая на кресло. Софье всегда нравилось, когда я ее так называл, сокращенно. Она говорила, что звучит нежно, мягко, ей виднее.

— Наша встреча сегодня не отменяется? Потом я уеду на две недели в Австрию. У мужа там какие-то переговоры, встречи, мое присутствие обязательно.

— Сегодня не получится, много дел, прости, — честно отвечаю я, но и не хочу с ней встречаться. Кира так и стоит перед глазами, горячая, желанная.

— Надо же… — произносит любовница, — Вот и наступил тот момент, когда стоит помахать друг другу ручками и сказать: «Спасибо дорогой, все было прекрасно».

— Ты знала, что наступит.

— А давай поженимся, Рус? — хихикает Софи, что ей не свойственно. Обычно она более сдержана. Так и представляю ее в своем богатом особняке в кресле с позолотой и серого бархата, — Я разведусь со своим мужем, ты на мне женишься и больше не будем ни от кого скрываться, жить, как нам хочется. Я, возможно, даже рожу тебе ребенка. Хочешь, Рус?

— Нет, Софи, такая жизнь не для меня, — отвечаю ей честно, — Лучше рожай своему мужу наследников.

— Ты же знаешь, что тут мне ничего не светит. Если я и затащу своего благоверного в кровать, то не факт, что получится не то что детей заделать, а хотя бы каплю удовольствия получить, — вздыхает она.

— Избавь меня от подробностей своей личной жизни, — морщусь, вспоминая почему-то Киру. Ее бы я сейчас затащил в постель и не выпускал пару дней.

Вот все у Софи есть, красота, шубы не сосчитать, бриллианты самые лучшие, а счастья нет. Жаль ее, но сказать ей об этом нельзя, мигом тигрицей станет.

— Что скажем друг другу на прощание?

— Я с тобой не прощался, Софи, — устало отвечаю ей, — Давай возьмем паузу и не будем выяснять кто с кем и где.

— У тебя кто-то появился? Она моложе, красивее меня?

— Тебе не идет все это выяснять, ты умная женщина, сама все понимаешь.

— Так кто она?

— Скоро узнаешь, — усмехаюсь я, — Как только появлюсь где-то с женщиной, газеты сразу разнесут эту новость по свету.

— Да, я так и вижу заголовки «Наконец-то олигарх Остапчук показал миру свою тайную невесту» — хрипло смеется Софи.

— Именно так все и будет, — соглашаюсь я, думая о том, что нужно позвонить в бутик, где сама Софи часто заказывает себе одежду. Я и сам пару раз делал ей дорогие подарки из этого салона. Последним была короткая шубка из рыси, стоит как хорошая машина.

— Жаль, Рус, что ты обзавелся женщиной, мне с тобой было великолепно. Если передумаешь, мой телефон у тебя есть.

— Ты тоже была великолепной любовницей, Софи, надеюсь, найдешь себе хорошего мужчину.

— Найду, конечно, но не тебя, — соглашается она печально.

— Не меня, — отвечаю ей и отключаю телефон.

Глава 15

Сразу поехала на работу. Врач, Леонид Сергеевич, заходил пару дней назад принес мне больничный, так что тут все нормально. Но перед коллегами и директором очень неудобно, а особенно перед учениками. Обычно я обзваниваю всех, предупреждаю, а тут просто не вышла и все. Мне в глаза людям смотреть стыдно.

На удивление все со мной здороваются, улыбаются. Иду в кабинет директора в легком шоке, а выхожу оттуда с обалдевшим видом. Не понимаю, что случилось с Михаилом Ивановичем, но тот улыбался мне, когда я сказала, что в этом месяце в отпуске не буду вести занятия.

— Бывает, Кирочка, все мы люди, — расплывается в улыбке директор, — Понимаю, вам нужно отдохнуть. Ничего, не убегут ваши ученики, в августе догоните, а если нет, то я передам их Марине Геннадьевне. Она педагог молодой, но справится с вашими детишками. Только предупредите, если не выйдете в августе, — сладко полет он, отчего мои глаза сами собой открываются все больше.

— Не нужно, Марину Геннадьевну, я сама, — выдавливаю из себя.

— Конечно, конечно, отдыхайте, Кира Викторовна, — провожает меня Михаил Иванович до двери и распахивает передо мной, — Хорошего отдыха.

— Спа-си-боо, — заикаюсь я, пребывая просто в шоке.

Не пойму, в чем дело, но обещаю себе подумать над этим позже, пока обзваниваю учеников и переношу занятия на август. Кто-то откровенно радуется, кто-то расстраивается. Мне тоже их жаль, можно было бы заниматься и в июле, но Руслан дал мне месяц, не факт, что не потребует и второй.

Спускаюсь с крыльца школы и тут же подъезжают два больших черных внедорожника, что навязал мне Руслан. Один с двумя охранниками, второй с водителем и тоже охранник. Чувствую себя очень неуютно, когда замечаю лица в окнах. Что обо мне подумают мои коллеги? Становится очень неприятно, и я быстро прячусь внутри машины, просто ныряя в открытую передо мной дверь. Я бы позвонила сейчас Руслану, попросила одну машину и водителя, раз мне нельзя передвигаться одной, но у меня даже номера его нет. Наклоняюсь к переднему сидению и передаю свою просьбу водителю:

— Можно позвонить Руслану Кирилловичу? У меня нет его номера, — тот молча смотрит на меня в зеркало заднего вида, но потом все же достает телефон и набирает Руслана.

— Да, Кира, — слышу его голос, который пробегает по мне словно табуном мурашек. Даже так я чувствую его властность, а еще больше возбуждение, которое заставляет сжать колени. Так не бывает в жизни или бывает, что настолько сильно хочешь мужчину, которого знаешь всего пару дней.

— Можно убрать вторую машину с охраной? Я не привыкла к такому, да и зачем мне это? Я не королева какая-то. Мне неприятно, что у меня такой эскорт.

— Почему? — спокойно спрашивает Руслан, слышу какие-то голоса, разговоры, видимо я его сильно отвлекла своим звонком.

— Меня это смущает, да и что подумают люди?

— Ты этот вопрос задаешь мне? — нотка удивления все же промелькнула в его голосе.

— Да, тебе этот вопрос я зря задала, — тут же огрызаюсь я, совсем забыв, что вообще-то прошу у него, а не он у меня.

— Хорошо, — после долгого молчания отвечает Руслан, — Дай трубку Сергею.

Передаю телефон охраннику и тот молча слушает приказы своего хозяина. Оглядываюсь в тонированное заднее стекло и вижу, как минуту погодя вторая машину уходит в поворот, а мы едем дальше. Однако, оперативность.

— Что-то еще, Кира Викторовна? — спрашивает охранник и я молча качаю головой.

Все это слишком для меня, я не привыкла к такому. Но оказалось, то, что будет дальше стало только началом. Нет, дома было все нормально, если не считать того, что я не застала Алексея. У самой квартиры был затхлый запах, пыль на полках, будто тут давно никто не жил. Охрана не поднялась со мной в квартиру, оставаясь в машине, за что им отдельное спасибо. Мне хотелось немного побыть дома, словно я вернулась сюда спустя годы, а не неделю отсутствия. Все также, брошенные впопыхах мои вещи, которые начал собирать Алексей. Его рубашки в корзине для белья, моя любимая пижама с зайчатами.

К глазам подступили слезы, пока я сидела на своей кровати, оглядываясь вокруг. Я была дома и в то же время будто не здесь. Все казалось мне родным и одновременно не моим. По идее, тут из моего и были только вещи, так как квартира принадлежала Алексею. Но каждый предмет я подбирала сюда с особым настроением, каждую вазу, шторы, покрывала. Здесь все же есть часть меня из той, прошлой жизни. Сейчас, возможно, мне предстояло собрать свои вещи и уйти отсюда навсегда, после того как мой муж продал меня другому. Или простить, когда пройдет положенный срок. Я не знаю, но теперь, когда я уже изменила Алексею, он вряд ли захочет принять такую жену.

Вынула из кармана телефон, набирая мужа, но «Абонент временно не доступен». Звонить его родителям не лучший вариант, пришлось искать свой паспорт и спускаться к ожидающей машине. Пора ехать в этот чертов бутик, чтобы не расстраивать своего Хозяина.

Бутик, в который меня проводил оставшийся охранник, поразил меня своей почти дворцовой роскошью. Мраморные полы, хрустальные люстры, несколько залов с одеждой именитых брендов, две комнаты для примерки с большими зеркалами. Одежда без ценников напрягала, и я совсем растерялась, когда ко мне подошла улыбающаяся девушка в форменной одежде.

— Кира Викторовна, добро пожаловать в Колизей, — заучено произнесла она, вызывая у меня удивление тем, что знает мое имя, — Руслан Кириллович лично проинформировал нас, что вам требуется. Мы уже стали подбирать вам гардероб, пройдемте в примерочную комнату.

Девушка была сама вежливость, откидывая тяжелую бархатную штору в другую комнату. Я прошла, на ходу стягивая свою старенькую кофту. Мой вид здесь явно был не уместен. Нет, я, конечно, одевалась хорошо, а точнее на то, что позволяла мне моя зарплата преподавателя. Алексей оплачивал все счета, плюс продукты, одежду я покупала на свои, четно заработанные. Муж никогда не водил меня в такие бутики. Да я и не просила, но слова Руслана о том, сколько проигрывал в казино мой муж засели иголкой. Никогда не думала о доходах и расходах Алексея, хотя знала, что его семья очень богата. Мне хватало того, что у меня есть и считала, что этого достаточно.

Глава 16

Иду по торговому центру на выход, стараясь взять себя в руки. Сумма, которую мне пришлось заплатить за так называемый гардероб, сопоставима с моей зарплатой за полгода. И это за пару платьев, несколько комплектов нижнего белья, брючки, пару блузок, чертовы купальники?! Я понимаю, что не мои деньги, но зачем Руслан тратит такие суммы на меня, для чего. Имидж любовницы? Очень щедро, ничего не скажешь.

Охранник идет следом, в каждой руке по несколько фирменных красных пакетов с надписью Колизей. Интересно, как он воспринимает меня или это в порядке вещей у его шефа ловить, держать в своем доме любовниц, одевать их, насиловать. На что готовы эти люди, которые окружают Руслана? Убить? Возможно. Я совершенно не знаю этих людей, впрочем, как и их хозяина. Как я проживу в доме с чужими людьми полгода?

Звонок мамы раздается, когда сажусь в машину, устало откидываюсь на спинку сидения. Мы выруливаем с подземной парковки, направляясь домой. Впрочем, это не мой дом, это дом человека, который мной владеет во всех смыслах, в том числе и моим телом.