Бесплатный фрагмент - Я тебя найду

Пролог

Её голос я услышал много лет назад. Кстати это было единственным в день нашей встречи, что понравилось мне до самого знакомства.

Я разгильдяй и отпетый хулиган, едва только услышав его, сначала замер, а потом растаял. Я таял как мороженое на солнце, мои колени подгибались. И казалось, я забывал, каково это дышать. Только так я реагировал, когда она оказывалась рядом со мной. Как же я оказался рядом с ней?

— Так получилось, что я достался ей в наследство от её подруги, с которой общался. Мы дружили. Та заботливо передала меня в её маленькие ручки перед своим отъездом.

Да- да моя птичка как потом я назову девушку, окажется маленькой бунтаркой и будет младше меня. Но это никак не помешает мне так себя вести рядом с ней.

Как такое, может быть?

— Может ещё как. Важно другое как угодив в эти маленькие ручки, я вместо того чтобы сопротивляться всеми силами, устроить разборки, развернуться, плюнуть на всё и уйти в закат, поведу себя как ненормальный.

Что я сделаю? Молча безоговорочно на это соглашусь. Приму как должное, так как оно есть, Что будет потом?

— Потом произойдёт то что я буду чертовски бесится и злиться от того что эти ручки не в моих руках. То, что она не рядом со мной. Вот почему когда мы встретимся, протягивая ей свою крепкую руку, я даже дышать, поначалу не смогу, потому что её маленькая ручка не в моей ладони, а выдохну только тогда когда увижу это, почувствую кожей. Впоследствии это станет нашим ритуалом моя протянутая открытая ладонь и её ладошка в моей руке.

— Сумасшедший?

— Возможно, так и есть, зато самый счастливый.

Сегодня я вернулся из командировки в наш большой красивый дом, моей птички ещё нет. Она работает в школе, ведёт занятия у старших классов. Да там у меня полно конкурентов. В тоже время в этих ребятах, в их серьезных глазах я вижу то же самое что и в своих. Готовность её защищать и не допустить никому, обидеть её. Признаюсь, я даже благодарен за это. Они видят в ней тоже, что и я, при внешней хрупкости невероятную скрытую силу, ту, что заставляет восхищаться ей. Её свет и тепло притягивает к себе и манит.

Я не могу сидеть в доме, пока её нет. Мне не спокойно. В эти моменты я начинаю вспоминать время, когда мы были врозь. Когда не знал где она и что с ней. Поэтому выхожу на крыльцо и просто смотрю на дорогу. Я жду ее, отсчитывая секунды, когда услышу знакомый стук каблучков. А услышав голос, сердце застучит сильнее. Всё хорошо она рядом.

Вот так суровый вояка становится робким не смелым мальчишкой, который живёт и дышит рядом с ней.

Как же я справляюсь в другое время? Всё просто, там я на задании. От меня требуется сосредоточенность, от меня зависит жизнь моих ребят. О другом я стараюсь не думать. Знаю точно, с ней всё хорошо. Она меня ждёт. Мы скоро увидимся.

Почему сегодня я так волнуюсь и переживаю, что она ещё не пришла? Именно сегодня самый важный день для нас обоих.

День, с которого собственно и началась наша с ней история, когда Сашка за ручку привела меня к порогу её дома, заявив:

— вот оно ваше наследство.

А я, услышав её голос, влюблюсь в него и не захочу уходить никуда. Я останусь.

День встречи

Летний очень тёплый день в далёком северном городе, для которого это большая редкость и удача. По не очень оживлённой улице можно наблюдать следующую картину. Высокая крепко сбитая рыжеволосая девушка ведёт за ручку двух молодых парней. Со стороны она похожа на ледокол, который, разламывая льды, даёт дорогу другим кораблям. Она идёт уверенно размашисто и в тоже время, так как если бы вопрос стоял о жизни и смерти и она боится опоздать.

Один из парней невысокого роста такой же рыжеволосый, как и девушка витает в облаках и практически мало на что обращает внимания. И в тоже время нельзя сказать, что он совершенно ко всему равнодушен, просто он излишне погружён в свои мысли. Но, тем не менее, руку не вырывает и еле — еле успевает передвигать ногами, чтобы успеть за девушкой. Она очень спешит.

Другой же худощавый темноволосый словно упирается, пытаясь с одной стороны освободить руку из рук девушки, а второй рукой удержать скейт под мышкой, который периодически падает, и при этом ещё вытирать кровь, которая сочилась из рассечённой губы. Несмотря на все эти несоответствия, то есть суровый и отчасти не очень дружелюбный вид, он не выглядел угрожающе, было что-то, что позволяло ему доверять. Ну, по крайней мере, девушка, что тащила его, никак не обращала на это внимания.

При этом эти двое не перестают ругаться между собой:

Сашка ну куда ты нас ведешь, что за ерунду ты придумала, с одной стороны вроде бы упираясь и сопротивляясь, а с другой усиленно подстраиваясь под её шаги.

— ничего не ерунда, познакомлю со своими подругами. Они, правда, учатся в другой школе, но живём мы все в одном дворе. Давно друг друга знаем. Вы ребята хорошие, девчонки мои тоже. Вот уеду сама, вас на них оставлю. А то вы же осиротеете. Как я могу это допустить. За вами нужно приглядывать, особенно за тобой. При этом красноречиво указала на губу и сбитые костяшки. Тут она покосилась на второго парня, чтобы проверить, не отстал ли он. Сава так его звали, словно почувствовав это, повернулся к ней и кивнул головой, как если бы подтверждал что да я иду и не отстаю от вас. Молча совсем соглашаюсь и даже не пытаюсь спорить. Бегу со всех ног.

Другой же его звали Влад, никак не мог смириться с тем, что их оторвали от дел.

— не ты нормальная вообще. Что это такое? Ты бы нас ещё по описи сдала с документами и печатями, и ещё расписку взяла. Что они нас приняли.

— Влад, вот не стыдно упрямиться, чего ты упираешься. Мы с вами в покер играли на желание так?

— ну, так и что дальше?

— мы договаривались, что проигравший выполнит желание. Так вот ты проиграл. Моё желание вы вдвоём приходите и знакомитесь с моими девчонками и остаётесь с ними. Я вас им передаю. Вы не спорите. А потом я со спокойной и чистой совестью уезжаю с родителями жить в другой город и не переживаю как вы тут без меня. И снова покосилась на Влада, который после этих слов скорчил настолько скорбную мину, что впору было подумать, его на казнь ведут.

Да и как по-другому это могло выглядеть. Он в свои пятнадцать имеет разряд по боксу, не однократный призёр чемпионатов, и тут вынужден идти за ручку на поводу девчонки. Словно телёнок, которого ведут на убой, и у него нет выбора. Его участь решена и обжалованию не подлежит. Сопротивление бесполезно.

Наконец они всё же кажется, пришли на место. Этот двор, оказалось, они с Савой никогда раньше здесь не были. У них была масса других отличных мест, где они постоянно проводили время.

Для Савы важно было иметь перед глазами красивый вид, много свободного пространства, да и желательно, чтобы там было высоко. Мне же не нужно было кого-то постороннего рядом со мной. Как то так получилось, что нам вдвоём было вполне себе комфортно. Сашка в нашей компании не то, что оказалась случайно, мы как то даже и не успели возразить, как она вклинилась к нам. С каждым из нас ей было о чём поговорить. Мы вместе учились. Нет, ботаниками мы не были, но и не сказать, чтобы в школе мы совсем не появлялись, тоже нельзя.

— До сих пор не могу понять, как я мог поддаться на её уговоры сыграть в покер на желание. Нет, мы и раньше так делали. Только на кону были трюки на скейте, кто лучше сделает. Но это её идея. Просто выводила из равновесия. А самое главное я понять не мог, почему с одной стороны сопротивляясь, с другой меня как будто бы что-то тянуло туда, куда вела нас Сашка. Теперь вы понимаете, что творилось в моей голове, и почему ещё не удрал. Про Саву я промолчу, он просто, что называется мимо проходил, и шёл со мной в нагрузку, ну чтобы не скучно было. Как говориться может, кому пригодиться, парень вроде не плохой.

Нет, ну согласитесь сами оставить подругам нас двоих в наследство? Хотя как посмотреть. Покруче любого фильма будет. Посмотрим, что в итоге окажется. В конце концов, уйти мы всегда сможем. Посмотрим, поздороваемся, а затем красиво развернёмся и молча уйдём.

Пока мы шли, я много чего ещё успел передумать. Наконец мы всё — таки куда-то да пришли. Остановившись у одного из подъездов, Сашка притормозила. Делая так, возможно она проверяла, не ошиблась ли она. Кивнув сама себе головой, она потащила нас дальше к подъезду. Зайдя в него, мы стали подниматься по ступенькам. Подниматься оказалось не очень долго, всего — лишь на четвёртый этаж. Подходя ближе, мы слышали голоса, которые то ли спорили, толи что-то рассказывали бурно друг другу пока если быть точным, сложно было понять.

Оказавшись на нужном этаже, мы остановились. Девчонки же услышав наши шаги, замолчали и обернулись к нам. Немая сцена, при которой все друг друга рассматривали. Эта компания не вызвала у меня неприязни. Вполне себе можно было задержаться, как вдруг один из голосов меня очень привлёк.

Как я понял, он принадлежит той к кому мы пришли. Он был мягкий, очень нежный и чистый. Саму девушку было видно только на половину, так как она держала дверь, за которой, судя по всему, был тот, кто очень хотел с нами со всеми познакомиться. И тут вдруг видимо этому кому-то надоело, что его не выпускают, и он всё же прорвался. Этим кем-то оказалась большая овчарка, увидев которую мы все мысленно перекрестились и забыли, как дышать.

— Девочка, по — другому не могу сказать, когда она появилась хозяйка собаки, она напомнила мне нахохлившегося воробышка, который пытается разбираться с тем, кто его больше. Сердитая, серьёзная, взъерошенная, и в тоже время весьма миленькая. Так было и сейчас, она посмотрела на свою собаку и коротко скомандовала ей уйти на место, та же в свою очередь так же спокойно пошла, выполнять команду с виноватым видом. Словно бы извиняясь за то, что сама вышла на порог. Девочка, проверив, что собака вернулась в квартиру, повернулась к нам и произнесла:

— ребят извините Найта познакомиться вышла. Вы не сильно испугались?

Если девчонки принялись голосить, что чуть сердце не остановилось. То я принялся вовсю изучать птичку. Как то так само по себе возникло прозвище для неё. Да действительно, сейчас стоя среди подруг, которые были намного её больше, это была маленькая птичка.

— Тай нет, всё в порядке, не переживай за нас. Мы просто не ожидали, что она выйдет. Кстати ты так с ней справляешься, она так слушается.

— так мы же с ней занимаемся. Без этого никак.

Сашка, придя в себя сначала прокашлялась. А потом заговорила:

— Девчонки привет. А вот и мы. Все дружно повернулись к ней и замерли. После же показав на нас, продолжила, а вот собственно и они, ваше наследство. Передаю в ваши надёжные руки.

— Признаюсь честно, я не совсем был готов к такому повороту. Думал, всё же что эти слова это просто не совсем удачная шутка. Розыгрыш, который судя по всему, стал слишком затягиваться. Но видимо девчонки всё — таки устроены по-другому. Их логику понять куда сложнее и практически не возможно. Но самое интересное было не в этом, если девчонки были весьма радушно настроены. То та к кому мы пришли очень скептически к этому отнеслась.

Весь её вид говорил только одно: « О Боже, Боже, только этого счастья мне не хватало». При этом всё внимание насколько я мог судить, было больше обращено на меня, а не на Саву и все мои травмы подверглись внутренней её критике.

Так странно и необъяснимо, но, не смотря на то, что нас было двое, всё внимание было приковано ко мне. Сава даже как-то отошёл в сторонку и наблюдал за всеми, слегка сощурив глаза. При этом он никак ни, словом ни жестом не дал понять, что ему эта шутка тоже как-то не особо нравиться. Он был, словно сторонний наблюдатель всё вижу, всё запоминаю. И только номинально принимаю участие в том, что происходит.

Что касается меня, то это были странные чувства. Было много народу. Но, по сути, я видел только птичку. Всё моё внимание было как-то негласно отведено ей. Её внимание было важно. Разговаривая с ней глазами, я понимал одно мне жутко неудобно и не комфортно. Кто бы знал, но даже дома я так не пытался извиниться за то, что не сдержал слово, был не аккуратен и поранился. Не могу объяснить, но то, что читалось в глазах птички, заставляло чувствовать себя виноватым. Я кожей чувствовал её немой укор. Мне не нравилось то, что происходит. И чувства и мысли. Меня выворачивало наизнанку.

Устав играть в гляделки, Сашка, наконец, решила нас представить друг другу. Только она попыталась открыть рот, как я опередил её.

Выйдя вперёд, я представился и кивнул на Саву. Девчонки тоже назвали себя, их звали Света, Анна, Диана. Только я хотел спросить про птичку, как девчонки расступились, и мне на встречу вышла она.

Маленькая командирша.

Сашка только попыталась сказать Тая, на что девчушка качнула головой и с вызовом произнесла:

— меня зовут Таис. Как странно, стоило так сказать, как в голосе появились абсолютно другие ранее не знакомые нотки. Это была не резкость, а чистая дерзость смелость уверенность, твёрдость. Отчасти маленький вызов, который мне предстояло либо принять, либо поставить её на место.

Её подруги сначала опешили, а после раздался едва различимый хмык. Да и действительно было чему удивиться, ведь их подруга, пожалуй, единожды на их памяти вела себя дерзко и нагло по отношению к другому человеку. Она же укоризненно повернулась и посмотрела на них, а после её серьёзный взгляд устремился на меня.

На меня в упор смотрели серо-голубые глаза в обрамлении черных пушистых ресниц. Живая холодная сталь, которая пронзает тебя полностью, одновременно холодно и в тоже время невероятно тепло. Чёрные волосы в сочетании со светлой кожей напомнили героиню из сказки. Вся девчонка сама была сплошной вызов. Ведь она не только представилась, но и протянула мне руку, как если бы проверяла. Я решил не отставать, протянув свою руку в ответ, обратил внимание, как маленькая ручка утонула в моей. Было неожиданно. Увиденное мне чертовски понравилось. Не отрывая глаз, продолжил, соглашаясь на её вызов: Владислав.

Наша дуэль привлекла к себе внимание. Друзья замерли в ожидании, возможно даже они и не дышали. Мы же так и продолжали стоять и смотреть друг на друга.

Решив, что слишком долго все на нас смотрят, обернувшись ко всем произнёс:

— ну, теперь познакомились, что будем делать? Повернувшись обратно к птичке, я принялся во всю её изучать.

Что-то незримо было между нами. Мы как два борца прощупывали друг друга. Я не считал её за выскочку, наоборот это как раз и притягивало к ней. Именно её мне хотелось понять, раскусить, пообщаться. Весьма странным, ну, по крайней мере, для меня так точно, выглядело её положение среди подруг. Нет, в открытую её никто не обижал. Тогда бы даже я вступился, но и слова против ей практически никто не мог сказать.

Маленькая, гордая, неприступная и не сгибаемая. В этом что-то было. Только такие вещи понимаешь чуть позже, когда становишься старше. Такие чувства и качества нужно уметь понимать и знать, как правильно они называются. Для непосвященного и необразованного человека они видятся заносчивостью и превосходством, на самом деле это просто свойство характера. Когда знаешь, что ты хочешь что можешь что умеешь и на что имеешь право.

Впоследствии мы стали соперничать. Это борьба была понятна только нам. Это было не соперничество в прямом смысле, это скорее был момент, когда мы изучали друг друга. Как ни странно, но больше никто не хотел вмешиваться в это, видимо чувствуя, что ничего хорошего не получиться. Она старалась ни в чём от меня не отставать.

То, что началось, как шутка положило начало для искренней дружбы

С того момента мы виделись почти каждый день. Мы гуляли, общались. Очень часто собирались такой большой компанией как сейчас.

За то время мы переиграли во все, что только было можно. Каждый раз это было новое занятие. То мы строили себе штаб, а потом сидели там и рассказывали друг другу страшилки. Больше всего, мне запомнилось, когда кто-то предложил поиграть в 12 палочек. Игра была забавная (палочки берутся по количеству участников, разбиваются ведущим. Он должен поймать игроков, а потом продолжить). Не смотря на то, что разбежались мы в разные стороны, все оказались в одном месте. Народу было много и мы все прятались в подъезде одного из домов с чёрного хода. Оказавшись там, мы как-то плотно сжались друг к другу. Все тихонько переговариваются между собой, не желая при этом уступать место, и пытаются выгнать кого-то. Началась небольшая давка, затем кто-то из девчонок закричал, поскольку увидел большую крысу. Все кинулись в рассыпную, попеременно наступая на ноги, друг друга. Я пытался кого-то поймать, в итоге даже не заметил, как на моих руках оказалась птичка, которая до этого стояла, рядом со мной.

— Возмущался ли я такому раскладу, нет от слова совсем. Моя ноша оказалась весьма лёгкой практически невесомой. Но главное было не в этом, а в том мне даже как-то понравилось, что так получилось. Играть при таком раскладе всем как-то расхотелось, в итоге дружной толпой сминая друг друга и отдавливая ноги, наша компания вышла из подъезда.

Опять же оказавшись на улице, ребята выясняли отношения и ругались, а я как стоял с птичкой на руках, так и продолжал её держать. Мы с ней как-то срослись и сроднились. Устав выяснять отношения все не сговариваясь, повернулись к нам и замерли. Немая сцена стала ответом на незаданный вопрос.

Видя же, что она продолжает держать меня за шею, а я держать её на руках и спускать не собираюсь, друзья не выдержали, и отчасти скрывая своё смущение, глядя на нас произнесли:

— ребят, а вы чего так и будете стоять? Ты чего её держишь то?

— мы же, оба явно не понимая, что происходит, только ответили:

— а что такое, что случилось то?

Сказав так, мы оба повернулись друг к другу и посмотрели в глаза, как бы спрашивая глазами, о чём они все говорят. Но, не увидев ответа, повернулись обратно.

Для нас двоих ничего необычного не произошло. Всё получилось как-то так само собой.

Друзья же начали краснеть, девчонки смущаться. В итоге мы так и продолжили стоять. Я не спускал с рук, а Таис как-то и не возмущалась. Судя по всему ей было очень комфортно. Да и действительно чего было возмущаться, держал я её очень аккуратно, но как-то слишком собственнически. Она оказалась совсем невесомой, пушинкой. Так со стороны казалось. Но об этом я подумаю потом, уже когда буду наедине сам с собой. Тогда мысли в голове начнут складываться в вопросы, ответов на которые у меня ещё не будет. Ну не получится у меня объяснить себе, почему я не был против ни тому, что девушка была у меня на руках, и я продолжал её держать и совсем не хотел отпускать. В ответ на немые вопросы мы оба не ответили. Потому как в моих глазах явно читалось:

— чего это я её отпускать буду, мне итак не плохо. Таис тоже не возмущалась, она вообще молчала, и только крепко прижималась ко мне, положив голову на грудь. Стояли мы так с ней как та статуя, для всех вокруг и как самые родные друг для друга. Но тогда мы тоже этого не понимали.

Затем всё же девушку я отпущу аккуратно с рук и выпущу из объятий, делать, кстати, тоже буду нехотя. Перед этим я посмотрю, не пострадала ли она, а уж затем отпущу.

Неловкость от того что произошло не коснулась нас двоих, другим было неудобно но не нам.

Уже стоя на расстоянии, друг от друга девчонки попытались что-то спросить у Таис, но и здесь была вся она, стоило ей только просто посмотреть на тех как желание выпытать, как так получилось, что она оказалась у меня на руках, отпало сразу на корню.

Ко мне тоже никто не подходил. Все шептались по углам.

С Савой мы также проводили время вдали от всех. Он, пожалуй, был единственным из всей компании, кому было всё равно, что происходит, кто у кого сидел и так далее. Он художник творческая натура. Хотя ему я благодарен. Спустя время мы ушли на наше с ним место.

Это были развалины старого здания, от которого со временем остались только бетонные балки, на которых мы сидели, разговаривали и смотрели на горизонт, где маячило пока ещё наше не ясное будущее.

Оказавшись там, Сава протянул мне рисунок.

— держи Влад, думаю понравиться, при этих словах в голосе и в глазах мелькала такая милая испытывающая хитринка. Что же такого было, на этом казалось простом и таком обычном листе:

— На нём с невероятной точностью был запечатлён момент, когда девушка была у меня на руках.

Стройный сухощавый парень держит очень маленькую хрупкую девушку. Это как обещание:

— я не дам тебя в обиду с одной стороны и полное безоговорочное доверие с другой. Было что-то ещё, что было на лицах этих ребят, от чего казалось, что они излучают свет притом, что работа была сделаны простым карандашом без добавления других красок. Какая же это тонкая работа. На этом рисунке мы оба как живые, наши эмоции гораздо красноречивее наших слов. Но понять глубину этих эмоций пока сложно. Ясно только я не позволю ей упасть, она знает об этом и не боится. От рисунка исходит невероятная энергия. Пара на рисунке эти двое не каждый сам по себе они вместе. Это уже значит не мало.

— держа такой живой рисунок, я только и мог сказать:

— спасибо тебе, это действительно дорогой подарок.

— я знал что понравиться. Скажи, она тебе очень нравится, я ведь прав? Только давай не делай вид, что не понимаешь о чём я?

— не буду. Друг, зачем мне обманывать тебя. Да она мне нравиться.

— я это понял

— когда? В смысле я сам не так давно смог себе признаться. А, и тут что-то внутри слегка насторожилось, и всё же пришлось себя пересилить, собраться с силами и произнести, тебе она тоже нравится?

— ну, про тебя мне стало понятно сразу, слишком внимательно и пристально ты рассматривал её в день, когда Сашка нас привела к ней. И нет, у меня нет к ней тех чувств, какие испытываешь ты. Так что выдыхай. Она для меня хороший друг. Да она красивая, очень интересная, но просто друг.

— Кто бы знал, но после этих слов как камень с души упал. Я понимал, что если бы он сказал обратное, то пришлось бы тяжело. Нет драться с ним я бы не стал, ведь он был чуть по слабее меня. Они оба были мне дороги и никого из них терять не хотелось. Как можно разделять какая рука важнее левая или правая. Вот кем были эти двое для меня. Действительно можно было выдохнуть, мне не нужно было терять их обоих.

Затем я просто присоединился к Саве. Мы сели с ним спина к спине, ведь до этого я сначала нервно расхаживал взад и вперёд. Мы сидели так и молчали, никто не озвучил, но для нас обоих решился вопрос, который беспокоил.

Я чувствовал надёжную спину друга. Было спокойно, радостно. Не было тех мыслей, что тревожили.

Всё это пока сложно не ясно, эти мысли никак не выстроить в голове и они без названия. Они не беспокоят нас и в тоже время есть те, кому не будет давать покоя то, что произошло.

Этот момент и день стал для нас каким-то решающим. Что-то он в нас поменял. Что конкретно, какие струны оказались, затронуты, мы не знали, не понимали, да и не задумывались об этом. Мы просто жили здесь и сейчас. Должен себе признаться, что Сашина затея оказалась не такой уж и плохой, как я думал раньше.

Сейчас спустя время, я сказал бы ей спасибо. Но признаваться, что был неправ, я не хотел. Дело было не в правоте или же наоборот чей-то неправоты, мы просто стали друзьями. Именно с Таис мы общались больше всего. Да, да я так и продолжал её звать. Что-то внутри сопротивлялось называть её по-другому. Она действительно оказалась нечто очень начитана, в меру любопытна. Это было её самое большое преимущество в отличие от подруг, которые временами были очень навязчивы. С ней хотелось говорить её нравилось слушать. Больше конечно мне нравилось последнее. Я был, как под чарами стоило ей только начать говорить.

Спустя время её телефон оказался у меня. Это произошло само собой. Как то в разговоре обсуждая очередную книгу фэнтези, она просто произнесла:

— позвони мне, я как раз дочитаю книгу сегодня. Так её номер оказался у меня. Уже потом вечером я с колотящимся сердцем, как самый последний трус кое-как справившись с волнением, позвонил ей. Даже сам не могу понять, почему так волновался. Голос немного дрожал, когда на телефон ответил её папа. С того момента вечернее время мы висели на телефоне. Мы говорили обо всём музыка, кино, книги не было темы, которой она не знала или хотя бы не слышала.

Не знаю, что говорили её родители по этому поводу, мой отец хитро улыбался, видя мои горящие глаза после каждого нашего разговора.

Именно тогда я признался в том, что у меня есть подруга. На кухне за чашкой кофе я рассказал, как нас познакомила другая моя подруга, и я что называется парень по наследству. Кто бы мог подумать что, начав рассказывать, я и сам буду удивляться тому, насколько необычна наша с ней история. А то, что история есть, в этом не стоило сомневаться.

Отец слегка опешил после моих слов, а затем всё же поинтересовался как так по наследству:

— да это на самом деле забавно звучит, и отчасти странно.

— Сказав так усмехнулся, а после продолжил.

— Ну, Сашка наша уехала насовсем в другой город, а перед этим мы втроём с Савой играли в покер на желания, и я проиграл. Она и загадала, что мы познакомимся с её подругами. Вот так собственно и получилось. Решила так сказать сдать нас из рук в руки, а то беспокоиться будет, как мы без неё будем. Я кстати, как только не сопротивлялся этому знакомству. Сейчас даже спасибо ей готов сказать за это.

Да, Таис, так зовут ту, с которой я постоянно на телефоне вишу, а потом срываюсь за книгами и разрываюсь между тренировками по боксу и скейту. Так она больше всех тоже возмущалась этому. Та ещё заноза оказалась.

— То есть даже так, уже заноза? Ой, сын, не влюбился ли ты, а?

— пап честно не знаю. Не понимаю. Я признаю, что она мне нравится как человек как девушка. Но любовь ли это, да и что такое любовь я не знаю. Она маленькая, такая как птичка. У неё черные как смоль волосы и серые стальные глаза, но такие знаешь не холодные, а что-то есть во взгляде такое волшебное. Так звёзды в мороз светят. У неё очень красивый голос, мне нравится её слушать. А самое интересное знаешь, защищать хочется от всех. Ей это, правда не требуется, она умеет одними глазами сказать больше чем другие словами. Говорят, говорят, а толку нет. А она посмотрит и сразу всё понятно. Мне как-то всё время лучше хочется становиться. Она такая забавная, когда только познакомились, смотрела так, что и мне неудобно было, я как раз тогда губу разбил и костяшки содрал. Ты бы видел глаза. Они осуждали, ругали. Ох уж этот взгляд, ты бы знал. Его действительно не каждый сможет выдержать. В нём есть в тоже время не сочувствие, а такое знаешь, как если бы меня пожалеть за это хотела, ей было больно за меня, за то, что я пострадал. Все расступились молча, когда она вышла ко мне. А уж руку как жала крепко, уверенно. Так странно было, и, глядя на свои руки добавил:

— вот вроде моя рука не такая большая, а её ладошка в разы моей меньше. Необычно было, как она утонула в ней. Но так по родному вышло, словно так и надо.

— на что отец ответил, сын всё возможно. Кто знает. Может действительно так и надо, чтобы её ручка в твоей терялась и пряталась. Сам говоришь. А она?

— она младше меня, не- не — намного. Всего на два года или это большая разница не пойму. Вот говорим, разницу не вижу. Но я же почти взрослый уже, а она ещё маленькая. Дерзкая, но при этом не заносчивая. Она знает точно, что хочет, но всё — таки непросто ей. Девчонки её иногда не шпыняют, а подкалывают за рост за взгляды. Говоря, что она не как все. Она действительно не все. Поэтому и райская птичка, что неизвестно как здесь оказалась. Начитана, не похожа на других, мне с ней очень интересно.

Сказанные слова заставили отца улыбнуться. Вот уже чего он точно не мог ожидать, так это того что тот так точно расскажет о девушке которая ему нравится. То, что его мальчик уже влюбился, было для него очевидно. Да и изменения, которые творились с сыном, не могли его не радовать. Эти отношения делали того богаче, он сильно вырос благодаря им.

— Ой, сын, кто знает. Знаешь, это сейчас кажется так много разница в возрасте, но потом это уже и не так важно. Гораздо важнее то, что ты раньше назвал. Когда говорил что защищать готов, что нравится, когда руку её в своей держишь. Поверь, придёт время, поймешь, почувствуешь, что плохо как раз когда рука той самой что важна не в твоей руке и не рядом, что — то вас разлучило. Вот тогда будешь делать все, чтобы вернуть руку на место. Здесь тоже много всего не просто. Возвращать, тоже нужно знать, зачем и для чего. Если твоё и дышать не можешь и ей также как тебе, то всё вернется само. Усилие только приложить показать понять дать, что когда в твоей руке не страшно не больно и так и должно быть не может у вас двоих быть по-другому. Вот вроде и две руки, а соедини вместе, будет одна большая крепкая надежная верная. Та, что не предаст, не обманет и укроет от всего.

Этот разговор я потом буду не раз вспоминать, но тогда я не совсем понимал, о чём именно говорил отец. Нет, кое-что становилось понятно, но мне как-то не с руки и несерьезно было поверить в эти розовые сопли. Как я назову все, что говорил отец. Такой взрослый откровенный разговор был у нас не в первой, но он оказался очень важным и необходимым.

Уже потом, после оставшись один на один в своей комнате со своими мыслями, а буду, раз за разом пропускать все, что касалось нас с Таис. Так получилось что, говоря о ней, и о себе я говорил мы. Действительно мы и были такое пока не совсем обычное и толком не понятное мы.

Это странно, но общаясь с ней, понимал одно, не хочу отставать от неё. Мы дополняли друг друга. Хотелось расти дальше и дальше.

Все остальные как-то стали отходить на задний план. Мы стали реже собираться большой компанией. Никогда о таком не думал, но нам что называется, становилось всё теснее. Теперь мне было понятно то место и отношение других к Таис. Она сильно от них отличалась.

Нет, она не была каким-то книжным червём или ботаником. Она была интересна именно тем, что ей очень много чего нравилось. Было даже так что, загораясь какой-то мыслью или идеей, она на какое-то время выпадала, и приходилось её вызванивать, чтобы узнать, куда она подевалась. Всё это время она читала книги запоем, с трудом выделяя время на перерыв, такие как еда и сон. На остальное её уже просто не хватало. Так велико было желание закончить начатое до логического конца. Но стоило только ей закончить, как она возвращалась обратно с горящими глазами, рассказывая о том, что занимало её всё это время.

Ну, в прочем и мы с Савой не отличались особым постоянством и нас тоже, где только не носило.

История нашего необычного знакомства стала потихоньку стираться. Хотя временами мне казалось, что на самом деле мы очень давно знаем друг друга. Она не была для меня посторонней, а что называется полностью моим человеком. Мы что называется, полностью с ней сроднились.

Шутка с парнем в наследство была знакома только нам. Свидетелей разговора с Сашей не было, но наша история настигла меня совсем неожиданно.

Возвращаясь с тренировки я был остановлен своим соперником по рингу который вдруг ни с того ни с сего решил поговорить со мной по душам.

Но первый его вопрос заставил меня напрячься:

Его словами оказались

— скажи, как это быть отданным в наследство одной девчонкой другой? Как тебе быть в роли такого чемодана, который все по очереди несут?

Вадим, именно он каким-то образом узнал об этом. Терпеть его я не мог. Слишком приторный, вежливый настолько, что аж скулы сводило от его такой показной сладости. В отличие от меня он был яркий пример девчачьего обожания. Высокий голубоглазый блондин. Холёный. Аристократичный. Но в его внешности и поступках проскальзывало порой что-то мерзкое. Он уступал мне в технике и мастерстве. Такой мог с лёгкостью сделать тебе пакость, а потом с наслаждением смотреть за тем как ты будешь выкручиваться из беды. Действовать подло из- под тишка было его короночкой. Так сказать визитной карточкой. Как так получилось, а главное, откуда он всё это знал, я не понимал. И ведь не кто-нибудь другой, а именно с ним предстояло поставить точку в таком деликатном деле. По тому, как он говорил было видно, как его распирает то ли от зависти, то ли от злости. Мне сложно было понять, какие чувства двигали им. Мы были соперниками, и не было больше никаких мест, где наши интересы могли хоть как-то совпадать, но наша история зацепила его. Возможно, ли что он был знаком с Таей? Какой-то подлый червячок сомнения стал прокрадываться в мои мысли.

Я не стал долго размышлять о том, как именно это стало известно. Моё решение было кардинальным и самым верным, прекратить это всё раз и навсегда. Признаюсь, это фраза взбесила меня. А заодно заставила вспомнить, кто я есть на самом деле. Всё моё благородство по принципу проблемы решать на ринге в спарринге в честном поединке ушло. Развернувшись, я нанёс удар. Хук справа пришёлся очень кстати. Мой противник не ожидал, что ответка прилетит так быстро и сразу. Скорее он был любителем потрепаться, словесная перепалка вот его хобби. Полученный удар сразил его. Ведь в него я вложил всю свою силу. Я хотел, во что бы то ни стало затолкать в поганую глотку эти мерзкие слова. Затем я просто продолжил наносить удар за ударом.

Несмотря на это он всё же решил, продолжить словесную перепалку. Возможно, ему было мало моих молчаливых ударов, и он хотел задеть ещё больше. Но сдаваться и молчать он не собирался.

— что понравилась хозяйка, раз решил заступиться. И как тебе? Хоть не продешевил или всё же она страшна как крокодил? Было бы обидно, если бы она была страшна. Но сам понимаешь от такой уйти сложно. Противная слащавая улыбочка хоть и выглядела слегка устрашающе после моего вмешательства, но желание её стереть оказалось всё же сильнее меня.

— стоило только это услышать, как перед глазами тут же показалась Таис. Это была самая невероятная девушка из тех, с кем мне когда-то удалось познакомиться. Её взгляд, стоило мне только закрыть глаза, как я тут же видел их и её улыбку. Эта птичка не заслуживала того чтобы кто-то смел не то чтобы плохо о ней говорить но и думать. А самое важное никто не имеет права обижать мою птичку. Не позволю. За каждый косой взгляд в её сторону за каждую мысль не достойную её буду наказывать. Я не дам её в обиду.

— снова мой хлёсткий удар пришёлся в челюсть. Я не старался бить куда-то ещё. Его лицо меня бесило, раздражало. Я продолжал заталкивать его обидные и поганые слова туда, откуда они вырывались.

— Ответка от него всё же прилетела, но я вовремя сгруппировался. Удар пришёлся вскользь по скуле. Снова я собрался и нанёс удар. Он упал на землю. Добивать его не было смысла. Он получил по заслугам.

Вот странно, но слова, которые звучали, как шутка в устах одного превратились в мерзость и гадость в чужих. Здесь не было правых и виноватых. Больше всего меня раздражало то, что кто-то чужой узнал о том, что касалось только двоих. В моём случае это были я и Таис. Только ей я мог, что называется простить «парня в наследство», но эта тема была нами обоими закрыта и, по сути «похоронена».

Наши отношения искренние открытые и добрые. От чужих всё звучало слишком мерзко и пошло. Так как будто бы мы были слишком недостойны того что обрели. Кто-то решил превратить своими мерзкими предположениями наши чувства в предмет спора или розыгрыша. Как же это мерзко выглядело. Казалось, на нас обоих вылили ведро помоев, которые продолжали источать свой противный запах, убивая всё другое рядом.

Злость, ярость именно эти чувства завладели мной, их было много, даже слишком. Они переполнили меня. Мне хотелось уничтожить того кто успел просто допустить плохо подумать о Таис и обо мне соответственно.

В этой встрече и отношениях, которые у нас возникли. Мы были равные, никто не был хоть как-то ущемлён. Но эти слова мне не понравились. Они как ушат холодной воды который нужен для того чтобы отрезвить и заставить прийти в себя.

Ох, Сашка, Сашка. Твоя шутка как-то слишком дорого нам обходится. Зачем нужно было так говорить, а главное как это могло выйти за пределы нашей компании? Ситуация вышла из под контроля. Теперь предстояло найти того кто стал свидетелем нашего уговора и вынес это за пределы.

Я не должен допустить, чтобы о девушке плохо говорили.

После драки я ушёл. Но мысль о том кто мог рассказать об этом, не давала покоя. Кто, а главное, зачем это сделал? Чего хотелось добиться этими словами. Поругать нас, унизить. В том то и дело будь мы другими, возможно так и было. Самое главное, что я знал это то, что я не вещь, которая переходит из рук в руки я человек. А Таис очень красивая и образованная девушка, самая лучшая. Это и было самое главное.

Вот она зависть и подлость. Ты можешь жить, не причиняя никому вреда, но всегда появится тот, кому ты помешаешь, кто позавидует тебе. Единственное что будет двигать таким человеком, это желание забрать то, что у вас есть, любым способом не гнушаясь ничем.

Что можно сделать в таком случае? Защищать то, что дорого бить на опережение. Дать понять ничто не останется безнаказанным. Крепко держать и ни за что не отпускать.

После того случая эта тема больше не поднималась. Её оставили в покое. Она пропала, так же как и возникла.

Я очень хотел разобраться, найти того кому было выгодно вытащить наружу наше знакомство и представить его в другом свете. Но уже после, встретившись с Таис, я понял, что не стоит это всё ворошить. Ничего хорошего не будет. Наоборот всё перевернут, так что нам самим станет тошно и противно.

Чего точно не стоило делать, так это рассказывать о том, что наша история стала известна кому-то другому. Я должен был её оградить. Собственно именно это я и сделал.

Мы смогли себе признаться

Дальше всё пошло своим чередом. Моя драка открыла много нового для меня. Если раньше я понять не мог что между мной и Таис, как назвать эти отношения. То сейчас точно знал, она мне дорога. Всё что касается её важно для меня. И самое главное, я никому не позволю её обижать. Каждого заставлю ответить за свои слова в её адрес.

Оказалось, то о чём пишут в книгах и показывают в кино, может случиться и со мной. Я не стал сопротивляться чувству. Я был счастлив, когда находился рядом с ней. Я скучал, когда не видел её. Кто бы знал, как именно я скучал. Меня раздирало на части от того что она не рядом, дышать было нечем. Мне нужно было если не увидеть, то услышать её голос, который был для меня как лекарство. Если бы я задал кому-нибудь вопрос:

— что это такое со мной происходит?

— ответ был бы только один. Ты нашёл настоящую любовь. Как раз то про что ты только читал.

Теперь наши разговоры были просто как глоток свежего воздуха, если получалось, так что мы несколько дней не виделись. Слушая голос, я ловил все переходы и интонации. Стоило только ей начать говорить, и если это был звонок по телефону, то точно знал, что именно с ней происходит. Наши разговоры в тот момент были такими:

— привет я

— её едва грустное или же немного неуверенное привет, и я точно мог сказать, что есть то, что её беспокоит или же расстроило. Тогда я просто спрашивал, что с тобой? и был готов бежать, не разбирая дороги, и раскидывать тех, кто посмел её обидеть.

— и она начинала говорить. Она говорила быстро, не останавливаясь буквально на одном дыхании, но, несмотря на это она не перескакивала с места, на место, теряя нить разговора. В этот момент её речь напоминала горную реку, которая бежит по камням, огибая их, то плавно, то бурным потоком грозя снести всё на своём пути. Она говорила много, но правда была одна особенность, когда было что-то, что очень задело или причинило боль, она не то чтобы заикалась, а как будто бы выдавливала из себя слова, словно было что-то, что мешало говорить. Но она всегда знала одно, я выслушаю все, что она захочет мне сказать. Только потом, после скажу, как быть или наоборот то, что поддержит ее, даст сил и мужества.

Мысленно я представлял как она, разговаривая со мной, закручивает прядь своих непослушных чёрных волос. Затем раскручивает прядь обратно, или же прижав телефон плечом к уху, сидит на подоконнике и внимательно смотрит в окно, выискивая то, что понятно только ей, или же обдумывая очередной проект который впоследствии будет занимать большую часть её времени. Было бы странно, если бы я не знал все её привычки.

А она, нет, в этом я был уверен, точно также могла сказать и про меня.

Я влюбился в свою птичку. Пусть мы пока и не говорили о том кем мы стали друг для друга, но ясно было одно она тоже не безразлична ко мне. Хоть и не сказала об этом. Каждый из нас понимал, что мы давным-давно перешагнули этот барьер и этап дружбы.

С момента нашего знакомства прошло много времени, мы стали старше, взрослее.

Наконец мы, не сговариваясь, решили, что пришло время поговорить о том, что именно происходит между нами.

У нас было место, где мы часто встречались.

Наше место. Всего лишь одинокая лавочка, она же большие качели в тени деревьев в старом палисаднике. Именно здесь мы с Таис обсуждали самое важное и сокровенное. Делились мечтами и планами о том кем станем, когда будем старше.

Мы не задумывались, знал ли кто-то ещё об этом месте. Главное было, что из нашей компании к нам туда никто не приходил. Сидя спина, к спине опираясь друг на друга, мы делились мечтами. Планами о том кем станем, когда будем старше. Что будем делать там, во взрослой жизни. Временами мы замолкали. Но всё равно мысленно продолжали говорить. Разговор без единого слова, понятный только нам двоим.

Тая стала той кому я первой и, пожалуй, единственной рассказал, что хочу стать военным. На мои слова я видел глаза, которые смотрели на меня с восхищением и гордостью. Для неё я уже отчасти стал героем.

А вот кем бы хотела стать она? Не знаю точно. Она много раз меняла мечту. Ну не мечту конечно, а просто перебирала варианты ведь увлечений и того что её интересовало было так много, стоило крепко задуматься об этом.

День, когда я решил ей во всём признаться был самым долгожданным и волнительным для меня так точно.

Я позвонил и попросил о встрече. Придя на место, нервничал и пытался подобрать слова. Я ходил и ходил, пытаясь мысленно начать наш с ней диалог. Всё никак не мог подобрать слов. Нельзя же сразу сказать:

— я тебя люблю. Ух, произнёс, и дышать стало нечем. Сейчас сердце грудную клетку пробьёт. Что же её так долго нет. Неужели не придёт? Да, не — не может быть. Загоняюсь не по делу. Придёт, надо подождать. Так закроем глаза. Вдох. Выдох. Я спокоен, сосредоточен. От волнения я запустил пятерню в волосы и сцепил их. Блин что же такое. Я так перед боем не волнуюсь как сейчас. Стоит ещё раз повторить вдох, выдох. Уфф, кажется, отпустило. Я спокоен, уравновешен и просто жду.

Вот только легче не стало, и я опять принялся расхаживать. Весь в себе, всё же смог уловить хруст гравия под ногами. Она пришла. Быстро обернувшись, я увидел её, теперь, кажется, точно отпустило.

Стоя друг напротив друга мы смотрели в глаза, не говоря ни слова. Единственное что я смог сделать, так как слова почему-то застряли в горле, это раскрыть объятия. Раскрыв руки в сторону, ждал, когда она сама придёт ко мне. Всё же мы оказались достойны друг друга. Стоило мне так сделать как она так же, не говоря ничего, побежала мне на встречу. Раскрыв руки, которые напоминали крылья птицы. Я же поймав её в свои объятия начал с ней кружиться повторяя:

— птичка. Как же здорово, что ты пришла, я соскучился. Ответом мне был её чистый переливчатый смех. Не останавливаясь, произнёс:

— Тая я люблю тебя. Сказал и замер в ожидании, держа её ещё крепче и не собираясь отпускать. Секунды, которые тянулись, ну как мне казалось слишком долго и мучительно, закончились. Опять забыл, как дышать.

И наконец, её ответ. Она словно бы раздумывала или же переосмысливала то, что я сказал. Но вот буквально пара секунд и её объятие стало ещё крепче. Прижавшись щекой, почти касаясь губами уха продолжила:

— я тоже тебя люблю. После я даже не смел, подумать, как она прижалась своими мягкими тёплыми губами к моей щеке. Это неожиданное, но не менее желанное прикосновение запустило ток и тепло, которое добежало до сердца, а затем дальше разлилось по венам.

— Ну, всё я поплыл. Нокаут в чистом виде. Кто бы сказал, не поверил. Но в тоже время мне показалось, что я могу абсолютно всё. Сердце распирало грудную клетку. Эйфория от её слов была круче, чем после самой долгожданной и заслуженной победы. Мы кружились и никак не хотели друг друга отпускать. И только её:

— Гром остановись и поставь нас, всё кружится, стало решающим. Поставив её на землю, я не раскрывал объятий. Никто из нас не хотел отпускать друг друга. Хоть и было не раз, что мы могли обняться, именно сейчас было самое дорогое объятие. В своих руках я держал само счастье, в моих руках была любимая девушка.

Какая же она маленькая и хрупкая рядом со мной, обними ещё сильнее и хрупкие косточки затрещат того и гляди сломаю. Дотрагиваясь до волос, удивлялся насколько они мягкие, вот ещё одна вещь, которая стала доступна. Я и раньше обращал внимание, что она как-то странно отклоняется, когда кто-то пытается дотронуться до волос, но не особо вникал, почему так. Был даже момент когда она подралась из — за того что какой-то парень попытался дотронуться без её разрешения до волос. И только сейчас пропуская свободно непослушные пряди, любуясь их иссиня-чёрным цветом сквозь пальцы, понял, почему она так поступала. Для неё это было безоговорочное доверие. Такое мог сделать кто-то особенный в жизни, свой. Прижимая её к себе, я тоже решился её поцеловать.

Она пряталась, уткнувшись в мою грудь, я же поцеловал её в макушку. Стоя так я дышал ей, жадно втягивая запах волос. Яблоки и корица. Вот уж действительно пьянящий запах. Моё счастье пахнет так сладко и невероятно. Маленькая птичка, которая в своих руках держит моё большое сердце.

С того момента мы стали встречаться. Изменилось ли что-то? Едва ли. Хотя нет, каждый раз жадно ловил момент, когда её ручка теряется в моей большой ладони. Протягивал руку и ждал, когда она протянет свою. Почувствовав, наконец, родное тепло внутри выдыхал. Вот теперь так как надо и должно быть. И становилось легко и спокойно. Всё было по прежнему длинные разговоры по телефону, совместные прогулки. Мы много куда ходили.

Наш первый поход в театр.

В костюме смущаясь и чувствуя себя, немного неуверенно вновь пришёл к её двери. Увидев же, потерял дар речи. Это была и одновременно не была птичка. Красиво уложенные волосы, синее платье до колена, которое подчёркивало её фигурку. Слов не было, говорить не мог. Эльф. Вот кого она напоминала. Мы были с ней как герои кино, пришедшие на ковровую дорожку. А уж если откровенно, то она напомнила мне принцессу из « Властелина колец». Взяв её под руку, аккуратно вёл с собой. Она будто — бы плыла. Мы шли и разговаривали, а люди вокруг крутили головами и не могли оторвать от нас глаз. Переходя из зала в зал в театре, мы не остались незамеченными. В основном Таис, конечно же

.Что чувствовал в тот момент?

— гордость, восторг и счастье о того что эта красавица со мной рядом.

Компания друзей отошла на задний план. Сава тот прекрасно знал о том, что мы вместе. Что называется он только выдохнул от того что наконец таки мы оба признались. Он был искренне рад и частенько мы втроём ходили вместе куда-нибудь. Благодаря чему у меня оказалось несколько портретов Таис, где она одна и где мы вместе. Ни одно фото не передавало нас и наши эмоции и чувства, так как это удавалось нашему Саве.

Что же до других, мне было всё равно. А Тая? Она сама как-то решила этот вопрос.

Иногда когда мы пересекались с её девчонками, я видел, как они смотрят на нас. Там было удивление, непонимание и что-то ещё. Вот это последнее было самым странным. У меня так точно возникало желание увести птичку как можно быстрее от них и побыть вдвоём. Она сама не говорила, но по той лёгкой нервозности, с которой она иногда говорила с подругами, мне становилось понятно, что не всё так гладко как ей хотелось бы. Это что-то её напрягало, не давало чувствовать себя спокойно. Но и тут спасибо нам обоим, стоило только остаться одним как все тревоги и недомолвки уходи на другой план. Всё было не важным кроме нас двоих.

Что стало с нами дальше

Что же нас ждало дальше? Я ушёл в армию. Птичка не провожала меня. Мы расстались накануне.

Встретившись в нашем палисаднике, мы проговорили несколько часов. Не было пустых обещаний клятв. Всё было слишком грустно и печально. Расставание получалось слишком тяжёлым и горьким. Мы будто бы прощались насовсем.

Поначалу она не говорила, возможно, собиралась с мыслями, затем всё же отважилась:

— уцелей и будь осторожен.

— Сколько же горечи было в этих словах и в тоже время надежды веры и силы для того чтобы защитить меня от всех возможных напастей которые ей чудились. Она была взволнована, расстроена, но держалась, бодро стараясь никак мне не показывать этого. В этом была вся она. Это уже была совсем взрослая и в тоже время моя маленькая птичка. Чувство было, как если бы ей крылья ломали, столько всего я читал в этих глазах цвета серебра и звёзд которые искрились любовью глядя на меня. Не мог я смотреть спокойно на то, как она переживает-.

— птичка да что с тобой? Чего ты боишься? Встав с качелей, она принялась расхаживать из стороны в сторону. Руки её то и дело сжимались в кулаки. Вся она была один сплошной оголённый нерв. Мой маленький нахохлившийся боевой воробей, который сейчас напоминал зверя загнанного в угол и отчаянно искавшего путь для того чтобы выйти на свободу.

— ну что с тобой, что тебя тревожит?

— посмотрев мне в глаза, — ох уж эти мои любимые звёздные глаза. В них читался страх.

— Гром я не знаю мне страшно, что-то случится. Влад, как тебе это объяснить. Я знаю, что должна тебя отпустить, мне нужно тебя проводить и сделать это с улыбкой, чтобы тебе там было спокойно, но я не могу, не получается. Я боюсь. Случиться что-то плохое с тобой, с нами.

Затем она снова стала расхаживать. А остановившись, встала спиной ко мне и просто смотрела на горизонт. Вся её фигура при этом была скованна. Напряжённые плечи казалось, держат на себе слишком тяжёлую ношу. Она не говорила, но я слышал, как кричала она внутри себя. Ей почему-то было очень больно. Тая как не дышала. Встав со скамейки, я оказался у неё за спиной.

— Странно, но действительно что-то происходило. Я чувствовал, как от меня к ней тянется нить, её не видно глазу. Но чувствуешь сердцем. Невозможно быть рядом и в тоже время, чтобы между нами были даже пару шагов, которые отделяют друг от друга. Крепко, так как боялся, что сейчас она вдруг возьмёт и исчезнет, прижав к груди, провёл руками по плечам, снимая тяжесть, согнувшую её, а после почти укрыл собой и повторял:

— ну что ты, я же твой Гром, что со мной случится. Ничего не бойся. Я всегда рядом. Услышишь звук грома, знай, это я напоминаю, что всегда с тобой. — Признаться меня очень настораживало то, что она была так напугана. Это не было похоже на розыгрыш или возможность играть со мной. Всё было очень серьезно. Страх порабощал её и лишал сил. Стараясь всё же не показывать, что её состояние отчасти передаётся и мне, произнёс:

— Видишь я с тобой. Ты слышишь и чувствуешь меня. Ты же меня на расстоянии слышишь и говоришь со мной. Держа так, почувствовал, как руки её обняли мои. Она положила голову на них, и щекой провела по ним, ласкаясь, а после мне на руки закапали как горошинки горькие жгучие слезы, что текли без остановки.

— удар, который я пропустил. Никогда не видел, чтобы она плакала. Душу рвёт на части. Ей было сейчас так холодно, она превращалась в лёд. Старался прижать ещё крепче к себе, отдать всё своё тепло, только чтобы прогнать холод, который её окружал.

Мне так много хотелось сказать, но не понимал толком что именно. Как найти нужные слова о том, что всё будет хорошо, ничего плохого не произойдёт, я вернусь, и у нас всё будет по-прежнему, нет ещё лучше. За это время она станет старше, её учёба будет занимать много времени и для плохих мыслей не будет возможности. Но нет, не стоит так говорить, она расстроиться ещё сильнее.

Этот страх идёт откуда-то из глубины. Может ей что-то сказали. А возможно есть то, что она мне не договаривает и её уже кто-то расстроил и накрутил. Да что случилось то, пока мы не виделись. Ну, если это были её девчонки, уши оборву. Никому не позволю лезть в наши дела. Умных больно много развелось. Наверняка чуши наговорили. Вот и расстроилась. Чёрррт. Не могу видеть её слёзы. Хоть с собой забирай, чтоб на глазах была и под присмотром.

— эй, не плачь. А то придётся с собой в сумку укладывать, тоже пойдёшь служить. И учиться не будешь. — Перестав всхлипывать и лишь изредка хлюпая носом ответила:

— я тяжёлая, тебе же тяжело будет со мной. Итак, тяжести нести придётся.

— ну, а как тебя без присмотра оставить? Буду в казарме прятать, правда, под подушку тебя не закинешь, хотя, и тут же обвёл её взглядом. Можно тебя в карман положить ты же у меня маленькая так точно не потеряешься, а то потом ищи тебя везде.

— нет. Так нельзя, уже отчасти смеясь. Мне нужно тебя отпустить. Я же тогда ничего не смогу добиться. Я же обещала, что учиться буду и слово тебе дала.

_ну, так — то да.

Пока мы говорили, её слёзы высохли, и она уже успокоилась. Да уж. Спроси меня, когда она была такой. И я бы не смог сказать.

Мне удалось её всё — таки успокоить. Она больше не плакала. Больше мы ничего не говорили. Просто так и стояли в обнимку. Её спина, прижатая к моей груди, там, где грохотало так, что возможно слышала вся округа, сумасшедшее сердце.

Мы и не заметили, как стало темнеть. Солнце уже садилось. Посмотрев на закат, она развернулась в моих объятиях.

Опять глаза в глаза. Её печальные, тревожные в которых грусть тоска и любовь и в моих сила, вера, надёжность. Твёрдая уверенность в том, что всё будет хорошо. Потому что по- другому у нас двоих просто не может быть.

Её слова, это мой щит и оберег:

— уцелей

— и мои:

— Я тебя люблю птичка. Аккуратно приподняв лицо, за подбородок глядя в глаза, передавая тем самым всю свою силу и любовь произнёс:

— я вернусь, просто верь, а после поцеловал.

Наш поцелуй, в этот раз он был горький, какой-то прощальный и в тоже время солёный от её слёз. Пропитанный печалью, но даже несмотря на это не менее сладостный, чем самый дивный мёд. В этом было всё наша любовь и наше расставание. Он говорил за нас двоих больше, чем мы сами. После мы снова крепко обнялись.

Но всё же пришлось расходиться. Выпустив Таю из объятий произнёс:

— уже поздно, твоя семья будет беспокоиться. Да как бы нам этого не хотелось, но пришло время расставаться. Оттягивать дальше было нельзя.

— Напустив на себя строгий вид произнёс:

— значит так, по темноте не гуляй, поздно не возвращайся. Ни с кем не ругайся, обижать себя не разрешай. Не забывай тепло одеваться, про перчатки не забывай когда холодно, руки же поморожены. Так что ещё, а хорошо ешь, не забывай учиться, только не переусердствуй. Её глаза предательски заблестели и, тем не менее, ловили каждое моё слово.

— я напишу тебе. У нас теперь впереди роман в звонках и письмах. Затем, всё же выпустив из объятий, мы повернулись спиной друг к другу, а после разошлись в разные стороны.

Наше место было так расположено, что от него можно было пройти освящённой тропинкой и выйти прямо к нашим домам. Это был своего рода перекресток, от которого в разные стороны расходились дорожки. Мы разошлись, не оглядываясь, наш уговор. Так было проще разойтись.

Вот так мы расставались. Идя каждый по своей тропинке не оглядываясь, сами по себе и в тоже время вместе рядом друг с другом.

Отдаляясь от Таи, шаг за шагом я напрягал слух, чтобы слышать звук её шагов. Я словно заставлял их отпечататься в моей памяти. Чёткие неспешные и в тоже время уверенные твёрдые они как отбивали чечетку, которую выстукивало параллельно с ними сердце, откликаясь на них. Вот так я продлевал наше с ней свидание.

Время. Как же быстро прошёл наш день. Уже завтра я буду далеко. Она останется здесь. Да будут письма, звонки. Но ещё долго я не смогу её обнять.

Это даже хорошо, что завтра мы не встретимся и попрощались сегодня. Завтра это было бы тяжело. Слишком много людей, перед которыми не стоило обнажать душу.

Наш день был самый замечательный. Ведь мы провели его, так как хотели. Она могла быть собой и совсем этого не стесняться. Несмотря на то, что мне было тяжело и больно видеть её слёзы, я был рад увидеть эту её сторону. Такой открытой беззащитной она могла быть рядом со мной.

Нас разлучили

Говорят, счастье любит тишину. В нашем случае мы были слишком заметны и слишком на виду. Она не зря опасалась.

Служба закончилась, я возвращался обратно. Тая, птичка очень изменилась за это время. Я видел это из её писем, слов и интонаций. Она стала старше, не изменив главному самой себе.

Я слишком давно её не видел. Так хотелось её обнять. Соскучился, сил нет.

Первая встреча была с отцом. Тёплая немногословная. Но не менее радостная. Крепкое пожатие руки, плавно перетекающее в объятие. Мы сели на кухне за стол друг напротив друга и просто смотрели. Говоря глазами не смея задавать вопросы.

Дом как оказывается, прекрасно возвращаться после долгой разлуки. Но долго усидеть я не мог, побежал к птичке.

Как ни странно, но на мои звонки никто не ответил. В квартире никого не оказалось. Телефон Таи тоже молчал. Лёгкое волнение перед встречей переросло в беспокойство. Становилось понятно, что что-то не так. Как назло мне не встретился никто из знакомых. Того с кем можно было бы поговорить о том видел её кто-нибудь или нет. Попытавшись взять себя в руки, решил сходить на наше место попробовать подождать её там. Возможно, она сама придёт туда.

Оказавшись там, внимательно всё осмотрел. Было чувство, что с момента как мы были там последний раз, ничего не изменилось. Это не могло не радовать. Смотря на качели, я вспомнил, как ждал её в день, когда признался в любви. Потом день перед армией. Её грустные глаза как наяву встали передо мной.

— Где же птичка? Я сидел на качелях и не отводил глаз от дороги. Прислушивался ко всем шорохам. Но никого постороннего не было.

Поразмыслив, вспомнил как, Тая, писала, что стала участвовать в любительских постановках. Театр, вот где она может быть.

Я пошел, туда гадая, как она меня встретит. В театр я зашёл, а вот дальше не пустили, говоря о том, что не стоит мешать. Там вовсю шла репетиция, скоро уже должна была быть премьера. На мой вопрос там ли она я получил ответ, что да она там, иди от сюда не мешай. Меня просто развернули спиной обратно к выходу и вытолкали взашей. Пришлось писать записку и просить, чтобы её передали Тае. Оставалось только ждать, не силой же туда врываться.

Я опять ушёл на наше место. Что только не делал. И мерил широкими шагами тропинку ту, что шла к её дому, затем возвращался на ту, что шла к моему, вставал на перекрёсток и пытался мысленно её позвать. Я прождал до ночи, но никто так и не пришёл. Вернувшись, домой не понимал, почему она не пришла. Что могло ей помешать. Что такого случилось, что она решила не приходить. Телефон всё также не отвечал.

На следующий день всё повторилось по новой. Пустой молчаливый дом и её номер и заезженная фраза, повторяющаяся металлическим голосом: абонент в не зоны действия сети.

Отец видел мои метания и решил всё же спросить что не так.

— сын ты виделся с Таей?

— нет.

— почему?

— её нет нигде. Телефон не отвечает.

— а друзья?

— да не видел никого.

— может что-то случилось?

— может, но я не знаю где искать. Дома никого нет, в театре, где она могла бы быть, мне сказали, что она там и даже взяли записку для неё обещав передать. Но она так и не пришла. Дома никого, телефон молчит. Когда разговаривали, она не говорила о том, что куда-то уезжает. Дичь какая-то творится. Ничего не понимаю.

— сын ты не переживай, может она вместе с семьёй на природу куда уехала? Не переживай.

— да, хорошо. Сказав так, сварил кофе, и сел на кухне уставившись в чашку. Мысленно снова пытался её позвать или же поговорить. Не переставая задавал вопрос:

— Тася, ты где? Что с тобой случилось? Родная куда ты пропала. Ты в порядке? Цела? При мысли о том, что с ней что-то случилось плохое, сердце начинало стучать как сумасшедшее. Только бы всё было с ней в порядке.

Нет, надо успокоиться и взять себя в руки. Сава вот возможно кто мог бы знать, где она и что произошло, но, увы, друга не было в городе. Единственная ниточка, которая могла хоть что-то рассказать.

Посидев так какое-то время, ушёл спать. Сон не шёл. Наконец всё же закрыв глаза, я провалился в тяжёлый сон, он был тягучий и липкий. Отчасти противный. Всё время в своём сне бежал за кем — то кто от меня ускользал, но поймать так и не смог.

А утром разбитый отправился приводить себя в порядок. Нужно было, как то с чего-то начать. Нельзя было оставлять все, так как есть. Мне нужны были ответы.

Опять был маршрут её дом, где всё так же молчал дверной звонок. Со вчерашнего дня я не мог взять в толк, что такого странного происходит. И только сегодня сейчас стало понятно, что именно не так. Собака. Я не слышал её Найты.

Если бы они ушли куда-то, то она бы должна была гавкать и скулить. Но была абсолютная тишина. Это настораживало и отчасти пугало. Не понимал что происходит. В театре оказался перед закрытой дверью.

То, что происходило, мне совсем не нравилось. Выглядело, так как если бы её забрали от меня.

Вернулся обратно в палисадник. Сидя на качелях, думал только одно:

— что могло случиться, что она ушла именно так, никому ничего не сказав. Я вспомнил ещё раз, возможно, она что-то писала об этом, но нет ни слова о том, что она куда-то собирается. Ничего подобного не было.

Не понимал что делать. Холодный червячок, сомнения, взявшийся из ниоткуда попытался нашептать: это ваше расставание. Да нет, какое может быть у нас расставание. Не возможно чтобы между нами всё закончилось. Как такое может быть, чтобы её больше не было рядом. Как возможно чтобы мы были порознь. Я отказывался верить в это. Не должен был так думать. И тут же другой тёплый, как будто бы даже её собственный голос произнёс:

— никогда. Только вместе, всегда. Я люблю тебя. Мы всё время говорили о том, как будет здорово, когда я вернусь. Все разговоры о будущем. Кто чем будет заниматься, как будем поддерживать друг друга. Всё говорило о том, что мы вместе, не каждый сам по себе.

И всё же то, что её нигде нет, меня беспокоило. Невольно на память приходили её слова, когда я уходил. Влад, что-то случиться. Вспомнилось название корабля Врунгеля «Беда», и вот это слово крутилось на подкорке, не переставая, беда, беда, беда.

Я помнил страх какой она чувствовала тогда, холод который сковал её. И слёзы когда она испугалась. Затем её объятия и ласка. Она продлевала всеми силами миг нашей встречи. Возможно, я слишком сильно ушёл в себя, что не услышал, что кто-то ещё пришёл и я уже больше не один. Затем мне глаза закрыли ладошки. Внутри всё замерло. Неужели она нашлась. Сердце застучало как безумное.

Боясь поверить, скрывая и сдерживая улыбку, протянул руки к ладошкам. Радостный возглас:

— Тая, родная, замер на губах. Дотронувшись до этих рук, понял не она. Не любимые руки.

Отдёрнув чужие ладони, вскочил с места. Это оказалась абсолютно посторонняя девушка. Радость обернулась злобой.

— Кто тебе разрешил? Ярость овладела мною.

— а что так не ласково. Девушка, стояла и, сощурив глаза, рассматривала меня. Меня не интересовала её внешность. Я пытался прочесть по глазам чего именно она старается добиться.

— что тебе нужно

— зря ты так. Да кстати ты напрасно её ждёшь. Она уехала и не вернётся.

При этих словах внутри всё опустилось. Холод до этого едва проникший в меня стал заполнять, полностью превращая постепенно в айсберг.

— о чём ты, кто не придёт, и кто куда уехал?

— совсем забыл подруг своей крали, да откуда же я знаю. Отказалась она от тебя от своего наследства. Последнее было выплюнуто мне в лицо с такой злостью завистью и ненавистью, что я очень пожалел, что пере до мной стоит девушка. Был бы парень, разговор был бы короткий.

— но на этом она не закончила. Ну ты не переживая, при этом её рука потянулась к моему лицу. Я тебя пожалею. Я добрая не такая как она, холодная и гордая. Ты у нас как знамя переходящее. Был в одних руках, перешёл в другие, сейчас вот опять бесхозный. Ну, я подберу и даже отряхну. Перехватив руку и отведя её в сторону произнёс:

— зато я, что попало, не подбираю. Мне моё нужно. Чужое не беру. Пошла вон.

Её лицо, которое до этого было вполне себе миленькое, исказилось противной гримасой. Это уже было не лицо. А маска, на которой вздулись вены и задёргались накачанные губы.

— ну и ладно страдай по ней. Да кому ты нужен, она же от тебя сбежала. Ей всегда самоё лучшее достаётся. Выскочка. Ты кого-нибудь из нас должен был выбрать, а ты на неё позарился. И ладно бы подружили и разошлись. Но нет. Вы совсем обнаглели. Настоящей парой стали. На всех свысока стали смотреть. Везде вместе. Всегда рядом, а все остальные по боку. И ведь за столько лет так и не расстались, чтобы мы не делали.

Видя моё равнодушие, она решила продолжить:

— Я же лучше. Только посмотри, при этом она покрутилось. Высокая платиновая блондинка, с подтянутой в меру спортивной фигурой. Возможно, она могла кого-то заинтересовать, но этим кто-то уж точно был не я сам.

— рот закрой и не слова больше о Тае, иначе я забуду, что ты девушка. Она же подруга твоя была?

— да какая подруга. Мы её сколько раз тогда предупреждали, чтобы с тобой не связывалась, а она всё равно с тобой была. Ничего не слушала ни угроз, ни условий. Упёртая больно. Ничего её не останавливало. Как заговорённая была. Она же, как блаженная у нас всё это время была. Мы её хоть как то приземлить и осадить могли. И то она кусалась. Она же из-за тебя настолько дерзкой стала, что в открытую от нас отказалась. Всегда сумасшедшая была. Была — была, и нет. При этом она картинно развела руками. И якобы очень горестно вздохнула. Но на самом деле это было не так, она засмеялась. Это была явная насмешка надо мной. Смех был дьявольским. Каркающим.

— тут я не выдержал, последние слова особо сильно меня зацепили. Схватив её за плечи, я начал трясти её как грушу:

— что вы ей сделали, что натворили. Мысль о том, что моей птичке сделали что-то ужасное, отчётливо поселилась во мне. Уже не казалось, стало ясно, случилось страшное. Пока я не знал что именно.

Наконец девушка всё же решила о себе напомнить

Пусти бешенный. Она уже не на шутку была напугана. Видимо мои глаза, в которых была одна сплошная ярость и боль сделали своё дело.

— если только узнаю, что вы что-то сделали, головы оторву. Если только хоть волос с её головы по вашей вине упал. Найду, за всё ответите. Но ответом мне был истеричный смех перемешенный слезами и посылаемыми проклятиями. Стало понятно, что больше ничего не узнаю.

— Живи с оглядкой. А затем отпустил. Бежала она, быстро размазывая сопли и слезы по щекам.

Я не поверил ни одному слову. Отказывался поверить в такие гнусные вещи. Не мог представить, что такое могло случиться с нами. Как это возможно, а главное в чём мы провинились? Тревожная мысль, что случилось страшное, теперь отчётливо крутилась в голове. И от одной только этой мысли хотелось крушить всё вокруг. Я дышать не мог. Хотелось бежать спасать обнять. Вопрос, где постоянно срывался с губ. Но, мне не кому было его задать. Исчезли абсолютно все. Смешно сказать я большой и сильный был бессилен.

Один посреди большого человеческого моря, но не было того кто хоть как-то мог пролить свет на случившееся. Переваривая услышанное, задавался вопросом:

— что движет людьми и откуда такая ненависть. Девчонки дружили с Таей ещё до их встречи, причём несколько лет. Как их знакомство могло вытащить наружу такую мерзость или как можно было скрывать такую подлую натуру. Ненависть к нам обоим крепла постепенно. Услышанное всё же никак не могло уложиться в голове. Они желали ей самого худшего, даже гибели. И только по тому, что мы были вместе и не расставались. Они всегда её ненавидели и презирали.

Её номер всё также молчал.

Моя красавица. Да уж ну и гадюжник эти её так называемые подруги. Росли вместе в одном дворе, так долго знакомы, и вот, пожалуйста, сколько ненависти.

Мой смелый любимый боевой воробей. Куда же ты подевалась. Что, в конце концов, случилось, пока я собирался к тебе ехать. Вот что с ней происходило всё это время. Да уж я совсем ничего не знал про то, как не просто ей было. И в тоже время была радость от того что тогда когда мы познакомились эта маленькая девочка не побоялась никого и отстояла нас двоих. Она всё время боролась. Одна против всех. Эта хрупкая девочка дралась за наше счастье.

Тишина. Я и не замечал, какая вокруг меня стояла тишина. Мир как замер. Всё вокруг застыло в состоянии чего-то неясного и непонятного. Это был момент ожидания. В воздухе висел вопрос:

— что делать? Что случилось? Что делать? Я чувствовал досаду, злость, боль.

Мой крик: Таяяяяя, был в никуда. Затем опять безмолвие.

Но молчание было нарушено. Телефон всё же ожил, робкая надежда зародилась, что-то внутри попыталось отозваться на это, но нет, это была не она. Сава, вот он друг, брат и наш ангел хранитель. Тот, кто за нас переживал, радовался и просто был, рядом воспринимая нас как одно целое.

— его короткое Гром привет, и моё отчаянное:

— здорово. Тон сказал больше чем все другие слова, слишком хорошо он меня знал.

— что случилось, кто?

— Тая

— только не говори что….?

— не скажу, её нигде нет, я не могу её найти. Она исчезла.

— в смысле, а сам ты где?

— я дома вернулся. Телефон не отвечает, квартира пуста. Но это не всё. Я видел её подругу. И мне очень не понравилось то, что она сказала

— что именно?

— была- была, и нет.

— так спокойно не паникуй. Слышишь Гром. Пока ничего не ясно. Не думай о плохом. Я буду в городе завтра. Будем искать вместе. Дождись.

— Хорошо, не переживай. Ты сам виделся с ней?

— нет, меня месяц как в городе нет. Да и перед моим отъездом я не видел её, как-то не пересекались.

После этого разговора доля надежды всё же во мне поселилась. Я понял, что не один. Вместе уже будет проще.

Никогда таким не занимался, но тут не смог, я начал молиться. Как заведённый повторял только одно:

— пусть с тобой всё будет хорошо. Слышишь меня останься живой, родная уцелей. Поговори со мной услышь меня. Скажи хоть что-нибудь, дай о себе знать. Не оставляй меня. Не уходи вот так. Только не уходи.

Из меня будто воздух выкачали. Душу вытрясли и вывернули. Больше так продолжаться не могло. Палисадник не успокаивал, а как бы подводил итог тому, что произошло:

— мы больше не вместе. Самих нас как пары больше нет. Её нет больше со мной. Она исчезла без следа.

Всё буквально кричало об этом со всех сторон.

С приездом Савы стало чуть проще. Лучик надежды всё же проклёвывался. То, что рядом друг и брат как-то успокаивало.

В театре никто не знал, куда она подевалась. Все были злы на то, что она срывает постановку и ей срочно искали замену. Мнения там разделились. Одни искренне пытались помочь найти её. Другие радовались её отсутствию. Но самое главное их волновала больше постановка и время, которого осталось мало до премьеры. Вот и всё. Слова о том, что Тая пропала, пролетели мимо их ушей. Все сразу об этом забыли. Более важные хлопоты отодвинули эту новость на задний план, как что-то очень не нужное.