Бесплатный фрагмент - Я сделал это — 2! Всё дело в оранжевых шнурках

Аннотация

«Перед вами книга, автор которой не понаслышке знает, что такое шизофрения. Многие боятся столкнуться с этой болезнью, потому что представление большинства о ней основывается на старых мифах.

Эта книга ценна прежде всего тем, что написана человеком, который видит проблему изнутри. Автор убедительно показывает, что с шизофренией можно не только жить, но и работать, заниматься творчеством, влюбляться! Строить своё будущее.

Написанное в книге не стоит воспринимать как руководство к действию (о чём говорит и сам автор). В частности, те препараты и их комбинации, которые подходят одному пациенту, могут совершенно не подойти другому. Однако, что особенно ценно, в книге, по сути, есть призыв обращаться за помощью к специалистам и не бояться мнимых социальных ограничений.

Уверен, что эта книга будет интересна не только тем, кто прямо или косвенно столкнулся с шизофренией, но и тем, кто хочет изменить свои стереотипы по поводу психиатрии.»

Абриталин Евгений Юрьевич, профессор психиатрии

Предисловие

Я страдаю от шизофрении в достаточно благоприятной аффективной форме. Это значит, что вряд ли следует ожидать слишком плохого течения моей болезни, даже спустя десятилетия. Она поддаётся лечению при помощи высоких дозировок лекарств, которые я переношу без каких-либо проблем. Понимаю, что те люди, кому не повезло и они столкнулись с шизофренией в её тяжёлом варианте, не пишут книг, не ведут блогов и так далее. Возможно, проблемы таких пациентов настолько сильны и глубоки, что они просто сдаются на милость судьбы, которая по-прежнему беспощадна к ним. Однако даже в таких случаях необходимо верить, что всё будет в порядке. Пусть не сразу, но будет.

Я был полностью разрушен около двенадцати лет назад: вообще не понимал, что происходит вокруг, бродил по городу, одетый как попало, и даже ночевал в лесу. И все же нашёл в себе силы бороться со своим расстройством, вовремя осознав, что подвержен ему. Силы хотя бы мечтать об этой борьбе…

Я очень страдал от невозможности что-либо делать, вплоть до приготовления пищи и тому подобных бытовых вещей, но годы шли, и эффект лекарств накапливался. Способность к действию стала постепенно появляться! Сегодня я могу сказать, что обрёл относительное здоровье, если вынести за скобки то, что шизофрению невозможно победить до конца. Теперь моя жизнь действительно зависит лишь от меня, а не от прихоти злодейки-судьбы. Я давно благополучный и даже счастливый человек, которому нравится дарить своё тепло и помогать другим. Про таких говорят, что счастье у них внутри. Более того: я работаю по графику в приличной конторке и занимаюсь творчеством, чем приношу людям пользу, надеюсь. Однако как именно я пришёл от полного разрушения к деятельности, без которой уже не мыслю себя, к написанию дестигматизирующих книг и рассказов? Как стал счастливым человеком? И при чём здесь оранжевые шнурки?

Детали долгого пути к самому себе и возвращения того доброго и искреннего мальчишки, которым я был до начала своих проблем со здоровьем, показаны в первой части моей автобиографии. Она называется «Я сделал это! От шизофрении к оранжевым шнуркам» и описывает примерно тридцать лет моей жизни. В возрасте двадцати шести или двадцати семи мне, почти никому не нужному и потому несчастному человеку, захотелось найти отдушину. Ну хоть какую-нибудь! Такой отдушиной стала оранжевая толстовка, в которой я был весьма заметен в толпе людей и которую стал носить постоянно. Эта деталь одежды давала ощущение, что я выделяюсь. Пусть не глобально, но хоть чем-то… В этом ощущении уникальности я и нуждался больше всего, учитывая те проблемы со здоровьем, с которыми столкнулся в детстве. Вот так и нашёл своё счастье! С помощью оранжевой толстовки я будто кричал: «Люди, заметьте меня! Я хороший!» Будто выставлял напоказ свою творческую, необычную составляющую. Однако какая же творческая составляющая в простой толстовке? Здесь нужно было что-то ещё оранжевее…

И это появилось. Однажды я увидел в магазине оранжевые шнурки и прямо-таки загорелся. Сначала, конечно, были сомнения: «Ну как же, я ведь буду в них такой яркий. Что подумают другие?» Однако эти мысли постепенно ушли. Я принял решение и купил этот аксессуар, который, однако, долго пылился в шкафу. Шло время. С какого-то момента без оранжевых шнурков я себя уже и не мыслил, они будто стали частью меня. А мыслю ли себя без них сейчас? Это и многое другое раскрыто в продолжении автобиографии. Книга описывает следующие три года моей жизни.

Почему же всё дело в оранжевых шнурках? Что это значит? Неужели дело в чём-то другом, а не во мне? Может, я продолжаю придавать больше значения внешним обстоятельствам, нежели своим собственным усилиям по их улучшению? Или я хочу сказать при помощи такого названия, что прежде оранжевые шнурки помогали мне чувствовать себя целостным, а теперь мешают, поэтому я больше не ношу их? Ну я и правда стал носить их реже.

Пусть по поводу этих моментов пока останется некоторая интрига. Видимо, в рамках моего расстройства действительно очень многое зависит от яркого, заметного образа. Когда шизофрения не так уж и сильна, но с годами продолжает коварно выбивать из-под ног подпорку за подпоркой, не оставляя в какой-то момент ничего, кроме надежды, пациенту может быть необходимо что-то, что будет формировать позитивное, непротиворечивое самоощущение. Оно и становится главным в жизни такого человека. Мне хочется верить, что в моём случае всё дело действительно в оранжевых шнурках, и неважно, ношу я их или нет. Главное, что мне нужно, — считать себя нестандартным, креативным человеком, а такие шнурки как раз и помогают в этом! Даже если лежат в шкафу до выходов на набережную. Больше всего я хочу помочь своим творчеством тем, кто ещё не нашёл, не увидел в магазине, не купил или не надел свой собственный яркий аксессуар. Нет, вовсе не призываю никого носить что-то такое. Это личное дело каждого. Задумайтесь лишь, шнурки какого цвета нужны именно вам для ощущения счастья? И вообще, шнурки ли?

Моя шизофрения была давно подтверждена как в психоневрологическом диспансере и на медкомиссии, так и несколькими профессорами психиатрии. Мне повезло завязать с ними некоторые отношения, чем очень горжусь. С одним из них мы даже пишем книгу в соавторстве, её предварительное название — «Шизофрен и Я». Поставили соответствующий диагноз и специалисты крупной заокеанской фармкомпании, которая пробовала на мне своё новое лекарство в рамках эксперимента. Да, я принимал таблетки, годовой запас которых стоит около пятидесяти тысяч долларов!

И врачи в диспансере, и профессора, и западные специалисты всегда в один голос твердили, что мне следует делать что-либо в жизни. Я же, сколько себя помню, надеялся, что светлое будущее придёт само собой. Что вот-вот склеится, сложится. А оно всё никак не склеивалось и не складывалось! Воодушевлённый своими успехами в борьбе с болезнью, я, однако, жил на копейки и будто твердил: «Любите меня просто так!»

Ну что же… Любили лишь некоторые, ставшие верными друзьями или хорошими знакомыми. Однако этого было очень мало! Людям необходимо совсем другое. В какой-то момент я понял, что на самом деле никому и не нужен. Очень хочу раскрыть в нынешней книге моменты своего психологического взросления, с чем прежде была настоящая беда. С чего всё началось, кто вовремя подсказал, что уже пора что-то менять? Что отступать некуда? И какие лекарства были фоном для обретения личной устойчивости?

От шизофрении невозможно вылечиться. Однако если ждать у моря погоды, будет совсем плохо. Некоторые пациенты винят болезнь во всех своих неудачах. Мол, вот если бы не… Ну что же! Такие люди, безусловно, в чём-то правы, да не совсем. В какой-то момент расстройство пускает жизнь под откос, влияя на все её сферы, — уж это я пережил на себе. Можно дойти и до полного разрушения, как было у меня когда-то. Мы, страдающие от шизофрении, мало кому нужны и подчас вынуждены радоваться телефонам с таким объёмом памяти, которого хватит разве что на встроенные приложения.

«А жизнь ли это?» — могут справедливо спросить другие пациенты. Я ответил бы следующее: сделайте же что-то достойное, что будет вас по-настоящему устраивать, даже в условиях разрушительной шизофрении! Пусть не сразу, а шаг за шагом, потому что скоро только кошки родятся. Правда в том, что никто, кроме вас самих, не возьмёт ответственность за вашу жизнь — она же ваша. Как правило, вы безразличны окружающим людям, и ваши проблемы в их глазах — это ваши проблемы. Никто не станет ими заниматься, а таблетки их не решают. Они лишь создают почву для ваших действий в верном направлении. Так действуйте же! Я видел в стационаре дневного пребывания пациентов, которых можно смело назвать полными дураками, судя по тому, что они говорят. Однако при этом они умудряются работать и создавать семьи. Лишь вы сами способны управлять своей жизнью в разумных пределах. Ну что же? Уже захотели жить нормально даже с неизлечимой болезнью? Это возможно, стоит лишь приложить усилия. Я искренне надеюсь, что продолжение моей автобиографии поможет вам найти нужный путь. Точно так же, как первая часть «Я сделал это!» помогла некоторым людям хотя бы увидеть свет в конце тоннеля.

Я посвящаю эту книгу своей сменщице Т., которая и вдохновила на написание продолжения автобиографии. Мы знакомы около полугода, однако я могу сказать, что ещё не встречал более «своего» человека. Мы не очень похожи, конечно, и разница в нашем психологическом устройстве и увлечениях видна сразу. Однако как поёт сердце, когда мы общаемся! И как здорово, что это происходит каждый день. Т., ты самая милая девушка на свете и станешь моей последней попыткой всё наладить. Мне тридцать три, и отступать некуда! Понятно, что позади… В конце книги будет признание в любви в прямом эфире.

Говорят, что труд сделал человека из сами знаете кого. Начав работать восемь месяцев назад, я сильно изменился и вырос не только в собственных глазах, но и в глазах других людей. Я выражаю огромную благодарность директору Л. за то, что взял меня на работу, терпел поначалу многочисленные ошибки и тратил на меня своё время. Я всегда требовал к себе много внимания, в том числе и в обычном общении, и работа не стала исключением из этого правила. Л., ты самый справедливый руководитель, и я уже сполна отплатил тебе за доверие, а также отплачу в будущем. Ты можешь рассчитывать на меня в вопросах любого рода и днём и ночью. Эта книга посвящена и тебе тоже.

Однако есть ещё один человек, которого хочется поблагодарить этим продолжением своей автобиографии. Девушка мечты О., которой я посвятил свою книгу «Как бороться с шизофренией», однажды сказала, что причина всех моих проблем — моя собственная незрелость. Ну что же! В тот момент я и принял решение всё изменить. О., ты самая мудрая, и мне будет очень приятно рассказать далее в тексте, что же вышло из той беседы.

Для кого эта книга, для кого вообще автобиографии страдающих от шизофрении? Мне очень хочется верить, что это тексты для всех. Однако представляю себе своих типичных читателей: это люди, которых так или иначе коснулась болезнь. Сами пациенты, их родственники, иногда врачи и учёные. Знаете ли, быть моим знакомым профессором психиатрии и не читать мои книги весьма трудно…

Очень хочу, чтобы эти тексты оказались интересны и случайным любителям чтения. И вот почему. Одна из моих жизненных задач, которую я поставил себе сам, — дестигматизация, а шизофрения очень сильно стигматизирована в обществе. Нас, пациентов, повально считают опасными и глупыми. Однако посмотрите на мой пример: я никогда не нарушал закон или общественный порядок. Самой тяжёлой провинностью стало перебегание дороги на красный свет. На самом деле страдающие от шизофрении не так уж опасны, как принято считать, а те, в отношении кого действительно объективны подобные опасения, давно принимают соответствующие лекарства. Любой врач-психиатр определит, от кого следует ждать проблем, а кто сталкивается с социальной стигмой абсолютно несправедливо. Также не следует обвинять нас, пациентов, и в глупости. Опять же, посмотрите на мой пример. Сейчас я пишу уже четвёртую книгу. Правда в том, что при хорошем лечении люди с психическими расстройствами способны приносить много пользы. И не только таким же, как мы сами, а всем! Всем людям. Давайте же окончательно интегрируем страдающих от шизофрении в общество. Я делаю ради этого всё, что могу, при помощи своих книг. Будьте добрее к нам, пациентам, помогайте и поддерживайте. И мы с удовольствием отплатим вам той же монетой.

Ну что же! Трогательная история про оранжевые шнурки продолжается. Теперь уж всё дело в них…

Глава 1. «Профессор, давайте напишем книгу о моей шизофрении?»

«Так ты теперь писатель?» — спросила О. Это та самая девушка, про которую я написал в первой части своей автобиографии, что, глядя на неё, хочу жить вечно. Мы продолжали понемногу общаться, а в тот погожий денёк договорились прогуляться по набережной, спуститься к реке. Мы уже полгода не виделись. О. была в отношениях, причём давно. Ну а я уже пять лет мечтал о ней, время от времени пуская в ход все свои хитрости. Не забывал невзначай сказать, что и телесное здоровье у меня сибирское, и детей люблю, и даже животных.

Ну что же. О. права в том, что она обычный человек. Однако что это значит? Да то, например, что ей нужны вовсе не хитрости, а совсем другое. Думаю, это и было одной из причин, по которой семь лет назад у нас не сложилось. Мне было бы очень интересно спросить у самой О., понимала ли она ту мою стратегию «шахматиста». Уверен, её ответ был бы положительным. О. из тех, кого я называю чрезвычайно высокоразвитыми людьми. Она очень умна для своего возраста и способна понимать действительно многое, кроме того, в чём вообще ничего не смыслит. Мы с О. в шутку называем её мудрой совой.

«Вот чёртов любитель шахмат!» — можете подумать вы. Знаете, я давно отошёл от этой игры в своей жизни и начинаю хитрить только в самых стрессовых ситуациях, в которых благодаря действию высоких дозировок лекарств оказываюсь очень редко. Да, я всегда могу пустить в ход и пешки, и более весомые фигуры, но не пускаю. Потому что понимаю, что «большой любитель шахмат» заснул где-то внутри меня. Знание о своей способности поставить всех на уши и добиться-таки своего любой ценой освобождает от необходимости доказывать самому себе этот навык снова и снова. Только вот знание это должно быть непреклонным, если хотите. Вот так и перестают быть хитрецами. Всё позади. Я стал ещё и искренним человеком, который умеет просить и слышать слово «нет».

В тот день я надел оранжевые шнурки. Этот цвет отлично выражает состояние. Какая же тревога была перед встречей! Да и во время неё. Однако, когда вы понимаете, что именно может пойти не так, тревога перестаёт съедать вас изнутри, а заставляет действовать. Я очень переживал, что О. просто уйдёт по тем или иным причинам. Да мало ли! Что-то одно пойдёт не так, второе, третье. В таких случаях нам, страдающим от шизофрении, без сомнения, нужны дополнительные лекарства. Увещевания врачей и близких людей о том, что всё будет в порядке, являются благими намерениями. Сами знаете, куда ими вымощена дорога. Хоть весь научный мир за монотерапию шизофрении, то есть за назначение какого-то одного лекарства, я возьму на себя ответственность сказать, что это полная ерунда. Сейчас мне назначены четыре действующих вещества одновременно, и только так я могу нормально жить. То есть смотреть в будущее не только мечтая, но и действуя.

О. из тех людей, что могут казаться спокойными, да, собственно, таковыми и являются, однако остаются при этом очень темпераментными и могут взорваться пороховой бочкой, стоит чему-то пойти не так. Она, конечно, уравновешенный человек и всё же многого не приемлет. Если такое вдруг случается, О. становится достаточно резкой. Прогулка наша была вовсе не летом, и в какой-то момент я предложил спутнице пирожки и кофе из термоса. «Ты хочешь меня накормить?!» — О. начала закипать. Она стала суетиться, видимо, чтобы поскорее уйти. Сказать по правде, я до сих пор не понимаю, почему девушки так беспокоятся в такие моменты. Ну накормить и накормить. Ну да! Однако учитывайте, что мой социальный интеллект по-прежнему достаточно невысок. Возможно, однажды я и пойму скрытый здесь смысл. О. спросила, в какую мне сторону, причём с таким лицом, будто чем-то разочарована.

Ну что же. Хотел жить вечно, но не протянул и часа.

Сильно расстроившись в тот день, я сел писать тексты для своего дестигматизирующего блога. На тот момент он существовал около года и быстро набирал популярность среди тех, кого коснулась проблема шизофрении. Во всяком случае, именно таким я видел, да и вижу своего типичного читателя. Мне всегда удавались тексты — люди неоднократно говорили, что я очень хорошо пишу. Конечно, в блоге было много эмоциональной «воды», однако и по делу тоже было немало. Например, я находил новости о новейших лекарствах, какие-то актуальные исследования и тому подобное. Читал всё это с позиции дилетанта и переводил «на русский язык» для подписчиков. Сейчас мне совсем не хочется вести блоги, поэтому многое давно забыто. Это был творческий этап, который нужно было пройти. Однако в те месяцы это было настоящей отдушиной. Мне хотелось писать в моменты радости и огорчения.

Жаль, что в случае с О. вышло второе.

Вершиной в том творчестве стали интервью с профессорами психиатрии. Всё начиналось, когда ещё ничего и не было. Я просто нашёл в интернете электронные почты трёх учёных, написал им о том, что собираюсь вести дестигматизирующий блог, и попросил немного рассказать о шизофрении. Какие же это были глупые вопросы от человека, который ничего не понимал в теме! Однако все трое ответили мне, и двое из них согласились на предложение. Шестьдесят шесть процентов! Вот так постепенно блог и стал набирать обороты. Показы его материалов были устроены так, что чем больше людей читали мои тексты, тем больше других интересующихся темой шизофрении видели их в своей ленте. Всё росло как снежный ком, и под конец я набрал двести пятьдесят тысяч дочитываний, чем очень горжусь и по сей день.

Однако был ли толк от такого творчества? Помогало ли оно в борьбе с социальными предубеждениями? Вряд ли. Высказывания авторитетных профессоров оказались совсем неубедительны для простых людей.

После прогулки с О. я решил написать Роберту Сапольски, биологу, профессору из университета Стэнфорда. Это учёный, которого можно отнести к ведущим во всём мире. Представьте себе мои утренние эмоции, когда я увидел письмо от маэстро. Роберт ответил! Он написал, что готов к публикации своего короткого комментария. Однако он и слышать не хотел про «мини-интервью», видимо, понимая, что вопросы будут не слишком толковыми. Он разрешил выложить его слова о том, что страдающие от шизофрении куда более опасны для самих себя, чем для окружающих. Мол, не следует так бояться больных людей. Всего несколько строчек, а какой бомбой мог стать такой пост! Он разошёлся по всему интернету, в том числе по социальным сетям. Гордость, ну какая же гордость распирала меня!

Тут уж мне совсем не до О. стало. Однако я вовсе не призываю всех что-то писать в интернете, чтобы забывать о своих проблемах. Через неделю после выхода того поста мне предложили стать VIP-блогером, на что я согласился после некоторых раздумий.

Общался я и с другим ведущим учёным мира. Это профессор Нэнси Мак-Вильямс, автор учебника «Психоаналитическая диагностика», в котором систематизированы современные знания в области психоанализа («малая психиатрия») и который разошёлся большими тиражами во многих странах. Когда я рассказал о небольшом общении с ней своему психотерапевту Т., она стала недоверчиво качать головой. Она была на обучающих семинарах Нэнси. И сказала, что та, конечно, очень открытая, но… но ведь так не бывает!

Ну что же. Ещё как бывает, Т.! Не боги горшки обжигают. Чтобы надеяться на чей-то ответ, для начала следует написать этому человеку. А дальше уж как повезёт. Мне повезло, например. Нэнси отказалась от интервью, однако у нас завязалось личное знакомство. Она стала говорить обо мне примерно так: «Мои друзья из России и вы, Алессандро». Приятно быть не слишком далеко от тех, кого такой человек называет своими друзьями. Однако, разумеется, я никогда не считал ни одного профессора, с которым выстроил отношения, своим другом. Чтобы так думать, нужно быть полным дураком.

Мне показалось, что писать книги очень легко, и я начал свой второй труд — «Как бороться с шизофренией». Это детальное описание личного десятилетнего опыта лечения от болезни у лучших врачей города. Всё это отвлекло меня от ведения блога, но я не особо переживал. У меня были опасения, что он никогда и не выполнял свою дестигматизирующую роль, а поддерживать самих страдающих от шизофрении мне надоело. Всё же этим должны заниматься врачи, я считаю.

В общем, я направил свою энергию в литературное русло и предложил профессору, который семь лет лечил меня, написать что-то в соавторстве. Возникла идея о своеобразной второй автобиографии, в которой учёный высказался бы с позиции науки.

«Давайте напишем книгу о моей шизофрении!» — да уж, наверно, вы не каждый день получаете подобные предложения. Однако мой спаситель и вовсе проигнорировал этот замысел.

Ну что же! Спустя неделю я написал знакомому заведующему кафедрой психиатрии из одной из столиц. Он сразу согласился! Однако сказал, что в силу высокой загруженности сможет писать по паре абзацев в неделю. Вот так с нашей «Шизофрен и Я» всё и получилось, и мы до сих пор не дописали до конца. У нас ещё всё впереди.

Мои книги стали расти как на дрожжах. Однажды другой учёный пошутил, что я хочу вторую автобиографию. Ну что же! Нынче я пишу уже четвёртую, профессор.

Мои тексты очень искренние и, надеюсь, полезные для других. Мне определённо есть чем гордиться. А что такое гордость? Считаю, что она имеет смысл тогда, когда человек сделал что-то поощряемое другими, а написание поддерживающих книг является именно таковым. Вот и девушка мечты О. одобряет моё творчество. Иногда она даже читает то, что я пишу, хотя и не очень охотно. Всё же тема не самая простая для восприятия.

В какой-то момент в стране началась пандемия. Я не хочу задерживаться на этой теме, ну было и было. Мы ни на что повлиять не могли, да и власти тоже, наверное. Однажды О. предложила мне съездить на природу, потому что у неё появилось свободное время благодаря карантину, хотя, как правило, она действительно очень загружена работой. Ну и не забывайте, что она в отношениях, а это тоже требует времени и эмоций.

Говорят, что если твоё, то вернётся, а если не твоё, то просто отпусти. Девушка, которая вызвала у меня желание вечной жизни, вернулась сама.

Мы поехали в отдалённый район города, который и природой-то с трудом назовёшь: предгорья, выход к реке, что-то вроде местной набережной. Во время прогулки долго обсуждали первую часть моей автобиографии. «Так ты блатной был?» — пошутила О. во время обсуждения санатория, в котором я частенько бывал в детстве. Мы как раз шли мимо него, и я рассказал, как проводил там время. У меня снова была сильная тревога, против которой на тот момент не были назначены никакие лекарства. Лечащий врач Р. ограничивался двумя действующими веществами, а они явно не помогали. Знаете, в зажатом, тревожном состоянии трудно воспринимать юмор, если вообще возможно. Вот и я не понял шутки О. про санаторий.

Когда ты так напряжён, ты начинаешь занудно умничать, вместо того чтобы отшучиваться. Как же забавно это выглядит со стороны, наверное! Я мечтал об О. и не мог допустить того, чтобы ударить в грязь лицом хоть в чём-то. Вот вам и причина напряжения.

Однако О., кажется, уже привыкла к тому, что я бываю занудным. Она очень адекватный человек, который смотрит на других и реагирует на их состояние. А оно бывает очень разным даже в течение дня. Вот в чём подлинная адекватность! А вовсе не в поведении «как надо». Вести себя можно как угодно, главное — соразмерно тому, что происходит вокруг.

В общем, мы с О. продолжили наши поездки туда-сюда по региону. Уж в скольких местах побывали! Ключевой для моей мечты об отношениях с этой девушкой стала переправа через реку в село, которое давно облюбовали жители нашего города. Туда многие плавают, поскольку природа там почти нетронутая.

Мы были в том селе около трёх часов. Во время одного из привалов О. спросила: «Алессандро, чем тебя накормить? Что ты любишь есть?» Замечательный вопрос в рамках серьёзных намерений, с которыми я мечтал об этой девушке, которая, однако, была в отношениях. Я ответил, что совсем неприхотлив в еде. Этакий минимализм вперемешку с выраженной пищевой избирательностью. Ну то есть если приготовить что-то, что я могу съесть, то буду очень благодарен, даже если это совсем простая пища. Мы сидели за столиком и говорили о том о сём. В какой-то момент мне показалось, что О. была не совсем обычной в тот день. Наши взгляды встретились. Что же было в её глазах? Я начал фантазировать, причём очень глубоко и масштабно, как всегда. Может быть, она смотрит на меня с надеждой? Да, с надеждой, что я поборю свои проблемы со здоровьем и «стану человеком», как это называется. И что тогда я сделаю О. предложение.

Ну что же! Сейчас, спустя два года, мне кажется, что в тот момент О. просто было интересно настроение своего спутника. Мол, всё ли в порядке? Наелся ли?

Глава 2. Сомнительные «инвестиции». «У вас что, нет десяти долларов?»

Говорят, что надежда умирает последней. Я бы убил её первой, да вот только люди без неё не могут. Что без неё останется-то, пустота? Если тешить себя мечтами об отношениях с О. было почти бессмысленно (однако я при этом мечтал), то с другими девушками было ещё хуже. Они просто не начинали доверительного общения со мной, едва присмотревшись. А потому и получиться ничего не могло.

Я пользовался приложением для романтических знакомств. Там у меня всегда была очень низкая популярность, которая даже как-то рассчитывалась площадкой. В таких приложениях люди сначала видят только фото и краткое описание человека и на основании этой информации принимают решение, начинать ли диалог или воздержаться. Поначалу у меня вообще ничего не было. О., которая немного разбирается в фотографии, сделала мне несколько неплохих снимков, однако привлекательного в этом образе было мало: тут помято, там неаккуратно, это не так, то не так. Таких людей называют «всклокоченными» и честно пишут в своих анкетах, что у нас нет шансов, — чтобы сразу отсеять. И хорошо ещё, если мы не преследуем потом всю жизнь… Впрочем, это уже не про меня.

Вдобавок во время пандемии я стал носить оранжевую маску. Она была очень яркая — как мои пресловутые шнурки, только сверху, у всех на виду. Трудно знакомиться с психически здоровыми девушками, когда по такой маске тебя сразу идентифицируют как «психа» и потому даже не рассматривают, просто пролистывая твою анкету в приложении. Ну или рассматривают — как друга-жилетку.

Однако я не мог без этой оранжевой маски по причинам, описанным выше! Она давала мне ощущение целостности, а без него просто невыносимо. Как и аккуратным, опрятным я быть не мог в силу того, что испытывал трудности с самообслуживанием. Ну а неизменная стрижка под машинку девять миллиметров? Как вам такое? У меня волосы примерно как у великого русского поэта, очень жёсткие и кудрявые, и по причине нищеты это был единственный способ сделать так, чтобы они выглядели нормально. Ну и кому понравится такой образ на фоне анкет, где на фото ухоженные, аккуратные молодые люди? К тому же всегда можно познакомиться с тем, у кого на снимке правая рука на руле немецкого автомобиля.

Сейчас я понимаю, что от таких приложений для знакомств никакого толку, если у вас более-менее серьёзные, хорошие намерения. Никакие это не романтические знакомства. Люди с этих сайтов встречаются один-два раза, проводя время в меру своей обоюдной симпатии и зрелости. Однако я надеялся и верил, будучи очень наивным. Ну вот же! Совсем скоро я встречу ту самую! Всё получится! Да уж, какая ерунда была в моей голове, если говорить начистоту.

С барменшей в кофейне, куда я ходил почти каждый день, тоже ничего не получилось. Однажды я пришёл в то заведение с очень маленькой суммой, причём одной купюрой. Эквивалент семи долларов по тому курсу. У меня долгое время были большие материальные проблемы. Барменша выиграла пару чашек кофе, а вот со сдачей у неё возникли проблемы. «Если я выдам вам сдачу, то в кассе ничего не останется», — сказала она, вроде бы мило улыбаясь. Однако какой же ядовитой на самом деле была её улыбка. «У вас что, нет денег заплатить за кофе?»

Этим она и поставила точку в нашем одностороннем общении. Оно длилось года полтора. В те времена я считал важным фактором срок, в течение которого проявлял интерес к той или иной девушке. Сейчас же понимаю, что это вообще ничего не значит. Влюбиться можно и за минуту, и спустя годы. Всё индивидуально.

Вскоре в той кофейне поменялся директор, и ходить туда каждый день у меня больше нет желания. Теперь там работают те, к кому не хочется приставать каждый день с игрой на кофе. Иногда просто покупаю там зерно и варю напиток дома. Всё дело было в той барменше… Ну или в оранжевых шнурках, как вы понимаете.

Почему у меня не было денег? Я не работал и не получал ни пенсию, ни пособие по безработице. Если вы болеете шизофренией, то у вас точно будут проблемы с работоспособностью, и неважно, тяжёлая форма расстройства или лёгкая. Вопрос лишь в том, сможете ли вы вообще делать что-либо, получая за это адекватные деньги. Понятно, что если и сможете, то скорее всего «как-нибудь» в силу своих симптомов, а это никому не нужно. Вот потому на работу вас никто и не возьмёт, считая, что от вас будут одни проблемы. Однако и прозябать никому не хочется! Все хотят жить нормально и, более того, имеют на это право.

Любой психиатр скажет вам, что, если у страдающего от шизофрении проблемы со сном, он ничего не сможет делать — всё именно так устроено. Заснуть самостоятельно я не мог — только с помощью препаратов. Да и тут как повезёт: может, засну, а может, буду сидеть до середины ночи, а то и до утра. Врач Р., которого рекомендовал профессор, лечивший меня семь лет, признал, что сделать из меня «режимного человека» невозможно. Ну какая уж тут работа? Здоровые-то люди когда не высыпаются, не слишком эффективны. А я вообще не спал — соответственно, и не соображал ничего.

Р. и слышать не хотел про другую схему лечения. Поменяв мне основное действующее вещество с рисперидона на арипипразол, он оставил карбамазепин, от которого не было никакого толку даже в высокой дозировке — болезненные эмоции продолжали проявляться. Я понимаю желание специалиста не слишком далеко уходить от той схемы лечения, которую за семь лет выработал профессор, однако не могу быть доволен ею.

Откуда возьмётся сон, если не назначать пациенту с такими проблемами, как у меня, снотворное? И неважно, сколько лекарств будет назначено при лечении психиатрических проблем. Да хоть десять! Понимаю, что много действующих веществ одновременно — это риск для организма. Могут начаться проблемы с печенью, почками, другими органами. Однако на этот риск следует идти! Безусловно, следует! Поскольку хуже всё равно некуда, а при благоприятном развитии ситуации может стать лучше. То, как я существовал при двух назначенных лекарствах, — это всё равно не жизнь. Так чего же мы ждали, выбросив из моей жизни ещё два года, Р.?

Эта глава очень похожа на первую часть моей автобиографии — она полна обид и претензий, но всё это заслуженно.

Ну что же. Р., я очень благодарен вам за арипипразол, который вернул мне какой-никакой интеллект и дал способность к творчеству. И всё же, надеюсь, что в будущем мы станем постоянно следовать принципу полипрагмазии, то есть одновременному назначению нескольких действующих веществ. Я хочу выздороветь! И ваша задача — помогать мне на пути к этой недостижимой цели, а не следовать врачебным канонам. Они заключаются в том, что весь научный мир за монотерапию шизофрении, то есть за одновременное назначение одного лекарства. Это полная ерунда, и сегодня на моём примере вы видите, какова цена этого принципа.

В общем, я попытался устроиться в ведущую IT-компанию так называемым асессором интернет-проектов. Однако в начале самой деятельности всякий раз «утекала» энергия. Это хорошо известный психиатрам симптом, из-за которого страдающие от шизофрении и не могут ничего делать. Он относится к так называемым негативным симптомам, а потому лечится с огромным трудом, насколько мне известно. Оплата в той фирме была сдельной, поэтому получал я копейки. Всё это продолжалось полгода. В последние месяцы такой «работы» я уже просто числился в штате, кое-как делая мизерную недельную норму.

На этой же должности в той конторе было много людей с похожими проблемами, как я теперь понимаю после чтения общих чатов. К сожалению, если у вас шизофрения, жизнь будет подталкивать вас к самым задворкам. Однако здесь ключевое слово «подталкивать». Толкать вас никто не будет, и от вас по-прежнему что-то зависит. Ну так вперёд!

Я очень надеялся на бабушку. У неё была возможность помогать, однако она предпочитала тратить деньги на себя. Она считала меня отродьем отца, которого всегда терпеть не могла. Поэтому ни о какой помощи в мой адрес она и слышать не хотела, оплачивая лишь лекарства. Однако и таблетки постоянно дорожали. Если двенадцать лет назад мы начинали с двадцати долларов в месяц за мою схему лечения, то на сегодняшний день всё стоит порядка ста пятидесяти долларов в месяц. Бабушку это не радовало, что порождало новые конфликты.

Шизофрения — это очень дорогая в лечении болезнь, так помогайте же своим родственникам, заболевшим ею. В половине случаев мы, пациенты, действительно не можем ничего делать в жизни, хотя многие в это и не верят.

Страдая подчас от голода, я начал пользоваться кредитами и так называемыми «инвестициями», чтобы хоть как-то выживать. Это очень частая проблема, насколько мне известно. За всё время у меня в этих «инвестициях» сгорело порядка пятнадцати тысяч долларов. И вот тут уже мать с бабушкой приходили мне на помощь, причём не один раз. Может, было бы лучше просто помогать мне деньгами на жизнь?

Вместо этого бабушка кричала: «Иди работай!» Однако из-за проблем со сном я не мог этого делать, а соответствующие лекарства Р. не назначал — вот в таком замкнутом круге все и жили.

Сомнительные «инвестиции» — это надёжный показатель того, что у человека проблемы с головой. Здоровые люди не станут относить деньги в подозрительные конторы в надежде получать тысячи процентов каждый месяц. Даже с банковскими депозитами с их невысокими процентами могут быть проблемы. А тут разбогатеть хочется. Да кабы это было возможно, все на шведских машинах с личными водителями бы ездили. Ну или на немецких.

Я не отрицаю свою глупость в тот период жизни. Никто не заставлял меня идти на риск. Однако на что же было жить?

Вот и девушки, видимо, чувствовали мою инфантильность. Ну как с таким связываться? Ведь не сегодня-завтра его жизнь пойдёт под откос, а ты в отношениях с ним. И как тогда быть? Бросать его, психологически раня и себя при этом? От таких молодых людей и правда может быть немало проблем. Наверно, именно так представительницы противоположного пола про меня и думали. Очень жаль, что это становилось препятствием к возможному романтическому общению. Вообще, именно так в жизни и работает естественный отбор: больных и слабых отсеивают. Если я, конечно, в этом хоть что-то понимаю даже после личного общения с профессором Робертом Сапольски.

Сегодня я осознаю свою объективную неполноценность на основании тех решений, которые принимал в тот период жизни. Девушка мечты О. другого мнения. Она уверена, что неполноценны люди с проблемами морального характера — например, те, кто груб с женщинами или жесток к животным, а вовсе не страдающие от шизофрении. Ну не знаю. Думаю, что большинство людей всё же считают иначе, нежели О.

В чём именно заключалась моя неполноценность? В невозможности работать, а значит, содержать даже самого себя, не говоря уже о семье, в невозможности обслуживать самого себя в бытовых вопросах. То есть в полной несамостоятельности. Такие люди никому не нужны, и впереди замаячила медкомиссия, для которой я стал собирать документы.

Однако какого чёрта я должен был — да и сейчас должен — сталкиваться со всем этим в жизни? Какого чёрта должен ложиться на операцию в сорок лет, а то и раньше? Люди живут без подобных разрушительных проблем. Шизофрения развивается в результате сильного стресса, особенно если он длительный. В младшей и средней школе надо мной издевались, причём годами. Учителя об этом знали, а притесняли далеко не только меня. Однако ни классный руководитель С., ни директор школы Н. ничего не делали, чтобы обеспечить мне и некоторым другим ребятам комфортное существование в коллективе. Когда пара дебилов из параллельного класса прижимали меня к стене, С. или Н. проходили мимо и делали вид, что ничего не замечают. В той школе ставили педагогические эксперименты над детьми. Сейчас и С., и Н. живут и работают в столице, причём Н. — видный чиновник от образования. Какого чёрта?!

В школьные годы я был безразличен собственным родителям, они вовсе не интересовались моими проблемами. У матери я был нежеланным ребёнком, причём очень ранним — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да и бабушка очень быстро поставила на мне крест. С какого-то момента она и слышать не хотела о том, чтобы участвовать в моём воспитании. Ни один ребёнок не скажет близким, что над ним издеваются в школе, из-за чувства стыда. Однако нормальные родители наверняка узнают об этом, общаясь с кем-то в школе. Если вы не готовы возиться с собственным чадом, лучше не заводите его — с какой стати он должен мучиться всю жизнь?

Ну что же. Неужели я хочу многого? Всего-то жить нормально и стать хорошим отцом, который обеспечит детей всем необходимым и убережёт от проблем. А потом — добрым и милым дедушкой, который будет переодеваться в Деда Мороза под Новый год. Неужели я не имею на это право по той причине, что надо мной издевались в школе, и после этого развилась шизофрения? В глазах многих действительно не имею. Однако имею — в собственных глазах, и этого пока достаточно.

Эта глава полна обид, которые пора высказать в собственной автобиографии, чтобы они утихли. И всё же это достаточно сильная глава. Во всяком случае, в ней-то всё дело не в оранжевых шнурках…

Глава 3. Удаление блога по своему желанию. «Тебе всё равно с кем»

Думаю, что для психологического взросления человеку следует пережить собственные ранние травмы. Однако это не должно никого касаться: то, что от обид останется, нужно держать в себе, не выплёскивая наружу. Только так в душе всё перемелется и придёт в какую-никакую норму. Скелеты в шкафу есть у каждого. У некоторых они такие, что… Однако не выставлять же их напоказ на протяжении всей жизни! Мол, я был ранен, принимайте меня таким, какой есть. В этом нет никакого толку. Более того, людей это отталкивает. Это большая манипуляция, ход ладьёй в шахматах, если хотите.

На самом деле никому нет дела до чужих проблем, и никто не поможет. Либо ты соответствуешь обществу, либо прозябаешь на его задворках. Ну а чтобы соответствовать, иногда приходится потрудиться. Как жаль, что я понял это не сразу.

Признаться, мне очень не хватало такого подхода, вот и зрелости никакой не было. Я, будучи мальчишкой, будто обращался к миру: «Любите меня просто так! Ведь я этого заслуживаю!» Однако всем известно, что бывает просто так. Мои ровесники уже давно создавали семьи, растили детей и отдыхали (а некоторые и жили) в Европе, а я по-прежнему уходил с головой в свою компьютерную игру раз в год или два по мере выхода новых частей. Это был футбольный менеджер, к которому я пристрастился лет пятнадцать назад. Создавать собственную альтернативную реальность — очень заманчивое занятие, особенно когда ты на самом деле влияешь на неё, и она тебе нравится, а вот окружающая — не очень.

Но не опускать же руки только потому, что мир вокруг слишком сложен для тебя! Так ведь вся жизнь мимо пролетит. А другой точно не будет. И что же теперь, тратить лучшие годы на бессмысленное времяпрепровождение? Необходимо приспосабливаться к тому, что есть, чтобы в вашей жизни всё устраивало и вас, и других людей.

Однажды я ради интереса искал однофамильцев в своём регионе. У меня достаточно редкая фамилия, и много людей найти не удалось. Всего-то пять или шесть страниц на весь интернет. Среди прочих очень выделялась двадцатилетняя девушка А. из соседнего города. Её странички в соцсетях были активны и наполнены, и было видно, что она умеет и любит их вести. Я подписался на неё и какое-то время с интересом наблюдал — заодно узнал, как в наше время живут в столь юном возрасте. В какой-то момент я решил написать А., чтобы уточнить, не дальние ли мы родственники. Мало ли! Мы долго выясняли этот момент. Оказалось, что наши корни уходят в одну деревню в близлежащей области. Мой дедушка родом оттуда, как и дедушка А. Однако они были лишь однофамильцами, родственных связей между ними не было.

Ну что же. Я предложил А. встретиться в её городке, и она согласилась. Ехать туда не более часа.

Мы договорились пойти в ресторан, который девушка давно облюбовала. Она из тех, кто любит проводить время не дома, хотя в её населённом пункте не слишком много возможностей для этого, слишком уж он запустелый. Оттуда многие переезжают к нам, в областной центр, особенно молодёжь. Ну а в городке А. нет ни большого количества театров, ни галерей, ни каких-то других культурных мест. В тех же заведениях, что имеются, А. уже побывала не по одному разу. Она училась в местном университете и как раз меняла специальность — переводилась на другой факультет. Предыдущий её не устраивал ввиду отсутствия перспектив. А. уже работала в крупнейшей компании страны на стартовой должности. В общем, я сразу понял, что перед этой девушкой открыты все двери, стоит лишь продолжать прикладывать усилия.

Сказать, что А. красива, — ничего не сказать. Каждый из нас видел очень много женских лиц, и некоторые из них, конечно, остаются в памяти надолго. Представления о красоте у всех свои, однако я уверен, что А. подходит под идеалы очень многих, если не всех. Вряд ли вы когда-либо любовались столь аккуратным, симметричным лицом с ясными искренними глазами небесного цвета. А. знает о своих исключительных внешних данных — думаю, о них ей давно сказали все, с кем она знакома, и не по одному разу. Беседа наша была достаточно беззаботной и лёгкой. В какой-то момент мы стали обсуждать моё творчество. Признаться, говорить на тему первой части моей автобиографии мне было весьма трудно, и всё же я нашёл в себе силы. Ну а с собой как раз был печатный экземпляр, который я и подарил А., написав на обложке: «У тебя всё получится в жизни!»

Оказалось, что родственница девушки в своё время тоже болела шизофренией, и эта тема очень болезненна для неё. Она знает, к чему приводит расстройство, если вовремя не обратиться к хорошему врачу. А. отказалась вдаваться в подробности этой истории, чтобы лишний раз не вспоминать.