Бесплатный фрагмент - Выше только звёзды

1

— Посмотрите направо. Видите, за каменным выступом зелёную гору, по форме напоминающую ровную пирамиду? Это гора Удэге. У местного населения есть любопытная легенда об этой горе. Её передают из поколения в поколение. На вершине горы Удэге живёт старый престарый чародей Гар. Местные жители стараются обходить стороной его жилище. А смельчаки, которые отваживались наведаться в гости к Гару, часто уезжали из своих родных мест, и редко когда возвращались обратно. Гару приписывали обладание могучей чудодейственной силой. Он мог вызывать любую погоду: насылать дожди, бури, засуху, снегопад; мог общаться с душами умерших людей; мог исполнить любое заветное желание человека, — поведал экскурсовод — флегматичный короткостриженый мужчина сорока лет в серых дымчатых очках и широких бежевых шортах.

— Так там, и в самом деле, кто-то есть? На вершине этой горы? — спросил Олег.

Экскурсовод громко и звонко засмеялся, как какой-нибудь киногерой из плохой комедии.

— Это же легенда, сказка, миф.

Экскурсия в долине дольменов закончилась. Народ потянулся к стоянке, где стояли автобусы. Три приятеля: Олег, Андрей и Никита незаметно отстали от остальных, спрятавшись за деревьями.

— Это наш шанс, — сказал Олег.

— Это глупость, — проворчал Никита.

— Можешь идти к автобусу, — предложил Олег.

— Я не хочу бросать коллектив.

— Успеем ли до наступления ночи добраться до вершины этой горы? Забыл, как она называется, — сказал Андрей.

— Ладно, доберёмся, а как выбираться будем оттуда? — поинтересовался Никита.

— Заночуем где-нибудь на горе, а завтра нас заберёт другой автобус, — решил Олег. — Идём же к этой горе, пока нас не кинулись искать.

Тем временем у автобуса экскурсовод пересчитал свою группу и не досчитался трёх человек.

— Кого не хватает? — обратился он к группе.

Народ загудел. Полный мужчина в белой панаме вспомнил:

— Три пацана плелись в самом конце. Их не видать.

— Ждём их, — решил экскурсовод.

Так прошёл час. Экскурсовод за это время выкурил полпачки сигарет. Миловидная женщина в возрасте в лиловом платье забеспокоилась:

— Надо связаться с правоохранительными органами.

— Я уже доложил о ситуации по рации, — буркнул экскурсовод.

Из автобуса вышел водитель и обратился к экскурсоводу:

— Теперь — это не наша проблема. Пусть милиция разбирается. Чего томить народ? Все уже устали.

— Да. Поехали, — решил экскурсовод.

Приятели вышли к подножию горы Удэге. Олег воскликнул:

— Смотрите — тропа! Она приведёт нас к вершине!

Парни двинулись по ней вверх.

— Интересно, какая высота у этой горы? — спросил Никита.

— Километр не больше, — предположил Андрей.

— Километр идти пешком минут десять, — быстро рассчитал Никита.

— Тут учитывай подъём вверх, — заметил Олег.

Гора обильно поросла лесом с двух сторон от тропы. Местами встречались зелёные проплешины, заросшие травой и кустарником. Из-за деревьев доносились непонятные звуки.

— Кто это? — спросил испуганно Никита. — Тут встречаются хищные звери?

— Ага — леопарды, медведи, — сказал Андрей и толкнул Никиту в спину. — Иди, не бойся.

— Трус, — заключил Олег, ухмыльнувшись.

Справа раздался громкий шелест и треск веток, а потом из-за деревьев вылетела большая птица.

Олег со страху вжался в землю.

Птица пролетела над головами приятелей.

— Это был орёл? — спросил Никита.

— Да. Или кто-то вроде того, — сказал Андрей.

Путь до вершины занял около часа. Уже начинало смеркаться. С высоты открывался волшебный вид на горы, полоску дороги и краешек моря вдали.

— Как красиво, — заметил Никита.

— А ты боялся, — попрекнул его Олег.

— Смотрите.

Андрей указал на что-то серое. Это было жилище, сложенное из камней: вместо окна дырка, крыша то ли из хвороста, то ли из веток. Над крышей вился дымок.

— Тут кто-то есть. Не зря мы забрались на эту гору. Идём же, — призвал приятелей Олег.

Они подошли к дому. Дверь была прикрыта коричневым куском кожи. Олег отдёрнул её и вошёл. Посреди жилища горел очаг. За ним был устроен лежак. Справа стол, рядом с которым на ковре сидел старик и пил из глиняной чаши. За Олегом вошли Андрей и Никита. Старик был одет в старый синий халат, на голове его было бледно-серое подобие чалмы. Лицо старика иссохло от старости. Глаз почти не было видно, так они были глубоко посажены. Белоснежные волосы козлиной бородёнки изрядно поредели.

— Эй. Привет. Добрый вечер, — поздоровался Олег. — Он понимает по-русски?

— Вряд ли, — предположил Никита.

— На фиг мы сюда поднялись? — сожалел Андрей.

— Ладно, будет хоть, где провести ночь, — сказал Никита.

— Да, не похож он на чародея, — заключил Олег и с грустью вздохнул.

— Какого чародея? — заговорил старик по-русски кряхтящим скрипучим голосом.

Парни вздрогнули.

— Есть легенда об этой горе. Якобы здесь жил чародей по имени Гар, который мог творить разные чудеса, — заговорил Олег и осёкся, не зная, как закончить мысль.

Старик рассмеялся.

— Помнят ещё люди о Гаре.

— Значит, он был? — спросил Олег.

— Почему был?

— Так ты и есть Гар? — спросил Олег.

— Люди меня так зовут. Присаживайтесь на ковёр, раз пожаловали ко мне. Не пристало гостям стоять у дверей, когда хозяин отдыхает. Вы же за чудесами пожаловали? Так?

— Так, — признался Олег.

Парни сели на старый потрёпанный ковёр с другой стороны стола напротив Гара.

— Итак, что вы хотите? — спросил Гар.

Приятели переглянулись.

Олег попросил за всех:

— Если ты настоящий чародей — можешь ли ты исполнить наши желания?

Старик лукаво улыбнулся.

— Вижу много у вас всяких желаний. Ну, хорошо. Я исполню только одно желание каждого из вас. Желания не должны повторяться. Подумайте хорошенько, прежде чем просить.

Парни задумались. Спустя пять минут Гар спросил:

— Кто первый?

— Давай я, — сказал Олег. — Я хочу стать богатым.

— Отлично.

Гар закрыл глаза, ушёл в себя на какое-то время. Он раскачивался взад-вперёд и бубнил себе под нос заклинание на непонятном языке. Закончив, Гар промолвил:

— У тебя в доме на антресолях в прихожей лежит картонная коробка с крышкой чёрного цвета из-под итальянской обуви. Достанешь её и будешь извлекать из неё купюры денег, положив на крышку ладонь правой руки. Представь, какие купюры ты хочешь увидеть в ней, закрой глаза, через минуту открой и коробка наполнится загаданными купюрами. Следующий.

— Я, — начал Андрей. — Я хочу, чтобы меня любили девушки.

— Я так и думал, — сказал Гар. — В твоём городе на улице Маяковского есть небольшой магазинчик, где женщина с огненно-рыжими волосами продаёт всякую мелочь, ерунду. Купи у неё солнцезащитные красные дымчатые очки. Только взглянув на любую женщину и поймав её ответный взгляд через эти очки, ты завоюешь её сердце навсегда. Делай с ней всё, что хочешь. А ты?

Гар посмотрел на Никиту. Никита опустил голову.

— Всё самое-самое уже пожелали, а мне, что пожелать ума не приложу, — пожаловался он.

— Решай, — подгонял его старик.

— Ладно, хочу стать всемирно знаменитым.

— Я не сомневался в этом. В твоём городе на улице Жукова, около центральной аптеки стоит газетный киоск. Так вот, купишь в нём металлическую шариковую ручку золотистого цвета. Всё, что ты не напишешь этой ручкой, будет принято во всём мире с восхищением и восторгом. Что ж, я выполнил ваши пожелания. Теперь пора спать. Ложитесь у очага. Там есть шкуры и лежаки. Найдёте сами. Завтра поутру спуститесь вниз — вас подберёт машина милиции.

— Откуда тебе это известно? — удивился Олег.

— Я многое знаю далеко наперёд.

— И что нас ждёт? — спросил Олег.

— Если это знать, то неинтересно будет дальше жить.

Утром, когда приятели проснулись, старика в доме не было. Они спустились вниз с горы и наткнулись на разыскивающих их милиционеров. Милиционеры отвезли их в город, где они снимали жилище.

Парни были бедны. Они приехали на море из разных провинциальных городов. Познакомились в поезде. Дабы сэкономить скудные средства, скопленные на отдых, договорились снять одну комнату на троих. Они поселились во дворе старой адыгейки в глинобитной комнате с низкими потолками. Дом хозяйки находился в двух километрах от моря. Далековато, зато плата за съём комнаты была гораздо меньше, чем в домах близких к морю.

Вечером приятели бродили по набережной.

— За десять дней отдыха не познакомились ни с одной девушкой, — жаловался Андрей.

— Это потому что денег у нас нет, а женщины уважают только обеспеченных мужиков, а не всякую голь, — объяснил причину его бед Олег.

— Чего ты плачешься-то? Чародей тебе пообещал исполнить твои грешные желания. Приедешь домой — будет у тебя много женщин, — напомнил Андрею о чародее Никита.

— Ты веришь во всю эту хрень? — попрекнул приятеля Андрей.

— Не знаю, но как-то тревожно на душе.

Через несколько дней приятели разъехались по своим городам, оставив друг другу на всякий случай номера телефонов.

2

Олег жил в городе Ш. Он был немного полноват, круглолиц и румян. Ему был двадцать один год. Олег с трудом закончил школу, и больше нигде не учился. После армии он работал охранником на заводе, производящем разные стройматериалы с зарплатой четыре тысячи рублей в месяц. Олег жил вместе с матерью и дедом её отцом в частном доме на окраине города. Дом был старый кирпичный крепкий с садом и большим подвалом. Олег залез в прихожей на антресоль и обнаружил там пустую картонную коробку из-под обуви. Дед копался где-то в огороде. Мать была на работе. Олег уединился в своей комнате. Он сделал, как сказал старик: положил руку на крышку коробки, задумал пятитысячные рублёвые купюры, закрыл глаза, открыл их, потом коробку. В коробке лежали десять пачек пятитысячных купюр — пять миллионов рублей. Олега словно молнией ударило. Он выронил коробку, купюры рассыпались по полу. Послышалось, как кто-то вошёл в дом. Это вероятно был дед. Олег закинул купюры быстро под кровать. Дед вошёл в комнату.

— Олег, ты чего? — спросил он.

Олег сидел с растерянным видом на полу.

— Зачем тебе эта коробка? Где ты её откопал? Давай я её сожгу в огороде, — предложил заботливый дедушка.

— Нет, нет, она мне нужна.

— Зачем?

Олег замешкался, но скоро нашёлся:

— Для того чтобы складывать в неё компакт-диски.

— Для этого у тебя полки есть на стене. Странный ты какой-то сегодня.

— Не выспался с дороги.

— Ну, ты поспи тогда, отдохни.

Наконец дед ушёл. Олег перевёл дух. Он быстро нашёл купюры под кроватью, достал их, сложив в поддон кровати. Его беспокоила коробка. Куда бы её спрятать так, чтобы её никто не нашёл? Только на чердак. Дед редко туда лазил, а мать тем паче.

Это случилось — Олег стал сказочно богат, о чём и не мог мечтать. Или же мечтал, но где-то совсем далеко в глубинах разума, как о чём-то несбыточном, но очень манящем и заветном. Ночью он не мог заснуть — всё думал, на что можно потратить такие сумасшедшие деньжищи. Думал и не придумал. То ли с фантазией у него было плохо, то ли он ещё не отошёл от шока.

Дед разбудил его около одиннадцати часов.

— Сколько можно дрыхнуть? Совсем обленился на отдыхе своём. Вставай, поможешь мне крышу починить на сарае. Забыл уже?

Олег лениво потянулся.

— Сейчас.

— Давай, вставай, я тебе уже яичницу приготовил и чай.

Неужели ему — миллионеру придётся чинить крышу сарая и заниматься прочим бредом? Сказать что ли матери и деду о миллионах? Нет — они не поймут. Подумают, что он украл эти деньги. Это люди старой закалки.

Два дня Олег проваландался с дедом, настилая новую крышу из рубероида на сарае. Когда закончили это скучное дело, подпольный миллионер предложил деду:

— Может, наймём строителей, построим новый сарай и баньку?

Дед засмеялся.

— Фантазёр. На какие шиши?

— Заработаю.

— Ты-то? Ой, не смеши мои седые яйца, внучок. С твоими-то талантами и ленью.

Олега взяла обида. А ведь они в него никогда не верили: ни мать, ни дед. Отца он не помнил. Мать говорила, что он редкий говнюк. Родители развелись, когда ему было три года. Отец платил алименты только три года, а потом исчез, уехал в другой город или страну. У матери личная жизнь не сложилась. Она не могла ни с кем ужиться из-за своего требовательного и желчного характера. Олег списывал свои неудачи и поражения часто на отсутствие мужского воспитания. Раньше он очень хотел встретиться с отцом, надеясь услышать от него полезный совет или просто доброе слово.

Глупо обладать миллионами и вести серый никчёмный образ жизни. Олег вытащил из поддона кровати шесть заветный красненьких купюр и пошёл прогуляться по городу. Сначала он зашёл в автосалон, где продавались иномарки. Продавец не хотел ему показывать машины, тогда Олег заказал в салоне кофе и бутерброды на пятьсот рублей. После этого сотрудники салона засуетились, забегали, как тараканы. Они подумали, что Олег какой-нибудь мажор. Он посмотрел все машины. Все они были хороши. Та, что ему понравилась, стоила два миллиона, который у него был. Это был тёмный внедорожник — надёжный и мощный. Автомобиль излучал силу и успех. Олегу не хотелось вылезать из салона автомобиля. Он вообразил, как он на нём подъедет к своему дому. Дед будет ошарашен, полезет с тупыми расспросами. У матери будет истерика, а потом может быть и сердечный приступ. Она никогда не поверит, что он купил машину на не ворованные, не преступные деньги. Рассказать ей о волшебной коробке? Она не поверит. Можно ей показать, как это работает. Какая у неё будет реакция? Олег впервые осознал, что толком не знает свою мать. Что у неё на уме? Она умела только орать на него и жалеть. Всю жизнь её занимала только работа и сын, который не вышел таким, каким она хотела его видеть. Она почему-то думала, что из него может выйти классный актёр или певец, но Олег не мечтал о карьере артиста, тем более певца. Он не знал, кем хочет стать. В последнее время он думал о том, что хорошо быть бизнесменом или чиновником, но как к этому прийти у него не было ни плана, ни знаний. Потом Олег представил, как его мать могла воодушевить коробка. Она же наверняка устала от скучной монотонной работы, а тут такая возможность получить всё и сразу. Она сразу купит большой дом, крутую машину, будет гулять по дорогим ресторанам, возможно, наймёт киллера, который убьёт его отца. Это, конечно, уже совсем маловероятная крайность, но всё остальное вполне может воплотиться в действительности. Она же женщина, и в пьяном состоянии может проболтаться о коробке подругам или совсем посторонним людям. Тогда коробку у них отнимут бандиты, а их всех могут убить: его, мать, деда, как ненужных свидетелей. Нет — мать не должна ничего знать о коробке.

— Что-то не так?

Сотрудник салона продавец с маленькой головкой в белоснежной рубашке заметил грусть на лице Олега.

— Что? Да нет, всё хорошо. Вспомнил кое о чём. Я приду ещё к вам. Вы работаете в выходные?

— Да.

Развеять грусть Олег решил в самом центровом ресторане города. Из-за бедняцкого прикида его на входе остановил охранник. Тысячная купюра небрежным движением руки засунутая в его карман рубашки переменила отношение дебиловатого сторожевого пса к гостю в доли секунды. Олег заказал дорогой коньяк и закуски. Он никогда не ел таких изысканных блюд. От коньяка молодой миллионер быстро опьянел. Он заметил, что на него бросает любопытные и загадочные взгляды брюнетка, сидящая одна у окна. Ей на вид было тридцать — тридцать три года. Она много курила. Олег пригляделся к ней. Почему она сидит одна? Кого-то ждёт? Может быть, она тут снимается или это обычная проститутка. Он никогда не был в дорогих ресторанах, и не знал, какие в них бывают порядки. У неё было красивое белое лицо. Он мог бы снять её легко. Что-то было в ней отталкивающее, что останавливало его. Что это было? Какая-то внутренняя порочность, злость, ложь. Возможно — это были всего лишь предчувствия или предвзятое отношение к женщинам. Олег собирался уходить. Брюнетка словно прочитала его мысли и мигом нарисовалась напротив него за его столиком.

— Молодой человек отдыхает один? — поинтересовалась она наигранно сексуальным тоном.

— Допустим.

— Так интересно.

— Что именно?

— Люблю загадочных мужчин.

— Любите опасность?

— А ты забавный. Маша.

— Олег. Мне пора.

— Мы могли бы прекрасно провести вечер.

— Оставь мне свой номер телефона.

Маша достала из сумочки блокнот, вырвала из него листок и записала на нём быстро номер телефона.

У Олега уже год не было секса, но осторожность в нём победила похоть. Вдруг, это какая-то подстава? Он поехал домой на такси.

Мать приготовила ужин.

— Ты пьяный, — заключила она. — Садись есть.

— Я сыт.

— Где это ты наелся?

— У Витька.

Олег сел за стол на кухне. Мать что-то готовила у плиты.

— У него же нажрался. Опять самогон хлестали? Как ты так можешь жить? Нет у человека ни цели в жизни, ни стремления к чему-то прекрасному.

— Мам, успокойся. А где дед?

— Дед? Не знаю. А — так он полез на чердак.

— На чердак?! Зачем?!

— Понятия не имею.

Олег кинулся на чердак. Дед возился в середине чердака около трубы.

— Ты чего делаешь? — спросил Олег.

— А ты чего сюда полез? Не видишь, заделываю щели в крыше у трубы монтажной пеной. От тебя-то не дождёшься помощи.

— Сказал бы, я бы помог.

Волшебная коробка была спрятана в сундуке со старым бельём. После того как дед закончил свою работу, Олег нашёл её на том же месте.

Той же ночью Олег решил покинуть родной дом и город, чем быстрее, тем лучше.

Расстаться с близкими было не так просто — нужна была легенда, в которую они поверили бы. Олег наврал, что его в Москву позвал Андрей, с которым он познакомился во время отдыха на юге; дескать, Андрей предложил ему работу в охране некоего московского богача. Работодатель готов был обеспечить Олега дешёвым жильём и хорошей зарплатой. Мать сначала испугалась за сына, а потом даже обрадовалась — а вдруг у того хоть что-то получится? Ей трудно было в это поверить, но вдруг… И она и дед были убеждены на девяносто девять процентов, что их Олежек в столице долго не задержится — Москва и не таким рога пообламывала.

Олег купил большой двухэтажный дом из красного кирпича в элитном посёлке в Подмосковье. В доме были мраморная лестница, сауна, небольшой бассейн, бильярдная.

«Бытие определяет сознание», — сказал один умный человек. Одна неделя жизни в собственных хоромах и комплекс неполноценности стал рассасываться сам собой. Олег словно расправил плечи, почувствовал себя кем-то вроде дворянина или графа Монте-Кристо.

Звонила мама. Олег заверил её, что приступил к работе, ему всё нравится, кормят хорошо и бесплатно, коллеги по работе доброжелательные и вежливые.

Еду ему привозили из дорогих ресторанов.

Он чувствовал себя в одиночестве хорошо, сытно и уютно.

Прошла неделя, когда в доме зазвонил домофон. В сердце тревожно больно кольнуло. Олег в это время смотрел большой плазменный телевизор в гостиной. На экране отобразилось лицо незнакомой девушки.

Андрей работал водителем на хлебозаводе в городе Ж. Ему трагически не везло в личной жизни в последнее время. До армии у него был какой-никакой успех у противоположного пола. С пятнадцати лет Андрей начал жить половой жизнью с одноклассницей Надей. Он бы наверняка женился на Наде, прожил бы с ней до самой смерти, наделал бы детей и понянчил внуков, если бы не Юля — лучшая Надина подруга. Это было какое-то затмение, связанное с алкогольным опьянением. В их городке употреблять спиртное народ начинал лет с одиннадцати. Это не считалось ни доблестью, ни пороком, а скорее нормой жизни. Все так жили. На одной из вечеринок пьяный Андрей соблазнил, потерявшую контроль над собой изрядно пьяную Юлю. Надя узнала об этом и устроила страшный скандал Андрею. В первый раз она его простила, а в восьмой послала к лешему. Юля его тоже не приняла, как ни странно, она сохранила дружбу с Надей. Андрея забрили в армию, из которой его никто не ждал, что его не сильно расстраивало. Он дембельнулся полный надежд на новую красивую и насыщенную ярким и разнообразным сексом жизнь, но его ждало разочарование. Андрей вдруг обнаружил, что совсем не имеет успеха у женщин. Он был щупл и неказист. Умом он также не блистал: школу ему удалось закончить с большим трудом, благо педагоги в ней были очень добрые и таких учеников, как Андрей, было подавляющее большинство. Надя и Юля к этому времени вышли замуж, что, впрочем, не остановило Андрея. Он навестил и первую и вторую, но бывшие его подруги не готовы были рисковать своим стабильным семейным положением. Они удачно вышли замуж по местным меркам. Надя выскочила скоро после разлуки с Андреем за прапорщика Николая из ближайшей танковой воинской части. Домовитый Николай продавал ворованные в родной армии бензин и солярку, обеспечивая крепкий тыл в семье. Разве стоило рисковать потерей такого сокровища, ради этого странного, без царя в голове, нищего Андрея? Юля вышла замуж за Ашота, торговавшего фруктами на рынке. За это её осуждали местные парни сплошь неудачники, ксенофобы и имбицилы, но Юле было плевать на их мнение. Она была дальновидной и расчётливой девушкой. У Ашота была даже приличная машина — подержанная иномарка. Семья Ашота купила молодым двухкомнатную квартиру с хорошим ремонтом. Горячий кавказский муж был весьма ревнив, и Юля старалась не давать ему лишний раз повода заподозрить себя в чём-то недостойном.

Андрей развёз хлеб по магазинам и лавкам и возвращался на завод. В торпеде его грузовичка лежали, пока без дела, красные очки. Он быстро нашёл их в магазинчике на улице Маяковского. Всё, как сказал Гар, совпало — магазинчик, женщина с рыжими волосами. Осталось только пустить это орудие в дело. Работает ли эта волшебная сила? Андрей сомневался в этом. Надо попробовать их применить на ком-то.

Поставив машину на стоянке, Андрей прошёлся по задворкам завода. С заднего входа здания вышла пышка Татьяна в белом халате. Она работала в пекарне. Ей было уже за тридцать, два развода, двое детей. Андрей посмотрел на неё. Она могла бы ему и так наверно дать, но нужно ли ему такое счастье? С грустью Андрей пришёл к мысли, что все привлекательные девушки на хлебозаводе либо замужем, либо находятся в отношениях.

Татьяна закурила.

— Андрюш, ты чего там отираешься? Иди, покурим вместе, — позвала она Андрея.

— Да не, я только что покурил, не хочу.

— Странный ты какой-то, словно чего то задумал.

— Устал просто.

— А чего домой не идёшь?

— Надо одно дело сделать.

Испытание очков Андрей отложил на выходной день. Не стоит соблазнять абы кого. В выходной день он направился в парк. Очки лежали в нагрудном кармане джинсовой куртки. По скамейкам сидели компании молодёжи. Было много подростков. Иногда встречались группы девчат с ярким боевым раскрасом, бутылками пива либо банками коктейлей в руках. Они курили и смачно матерились. Можно было бы опробовать очки на какой-нибудь из таких девиц. Они отвязные и наверняка раскрепощённые в сексе, согласные на эксперименты и разные шалости. Среди этих девок шалавистого вида встречались и симпатичные, но Андрею не удавалось присмотреться толком к ним, так как на него сразу устремлялись ехидные колючие пары глаз подруг той, которую он хотел рассмотреть, как следует. Андрей прошёл парк из одного конца в другой и шёл обратно к его центру. На площадке около широкого старого дуба стояла девушка в цветастом платье и синей кофточке. У неё было милое симпатичное лицо с курносым носиком с хорошей фигуркой: в меру пышной. Андрей называл такой тип — венерическим не от болезней, а от Венер, изображённые художниками эпохи Возрождения. Он немного разбирался в живописи, в детстве ходил в кружок рисования. Андрей подошёл к девушке, надел очки и посмотрел ей в глаза. Отошёл в сторону, снял очки. Никакой реакции у девицы. Неужели волшебник обманул его? Надо всё же как-то заговорить с ней. Андрею было страшно подходить к такой красавице.

— Девушка, вы кого-то ждёте? — подкатил он с тупым вопросом к незнакомке.

— Жду.

— Извините, я думал предложить тебе провести интересно этот вечер.

— Почему бы нет.

— Так ты не против?

— Нет.

— Меня Андрей зовут.

— А меня Елена.

— Ты кого тут ждёшь?

— Подругу.

Эта подруга появилась через пять минут. Её звали Оксана. Она была не так красива, как Елена, но вполне себе миловидна. Андрей поймал себя на мысли, что может снова угодить в классический любовный треугольник, как это было с Надей и Юлей. Он весь вечер гулял с Еленой и Оксаной.

Елене было двадцать два года. Она работала продавцом в книжном магазине. Через неделю она сама предложила Андрею поехать на дачу её родителей. Там всё и случилось. Елена чудесным образом влюбилась в Андрея до самозабвения и готова была исполнять любые его желания. Как это произошло, Андрей не мог сам себе объяснить. Он не стал брутальнее и мужественнее. Это было какое-то затмение для Елены. Андрей был счастлив. Он был тоже влюблён в красоту Елены, в её женственность и безотказность.

У Елены был поклонник, друг Марк. С Марком у неё даже были какое-то время отношения, но Елена прекратила с ним всякую связь по просьбе Андрея. Марк очень сильно переживал из-за этого. Он надеялся вернуть Елену. Это был добрый и интеллигентный человек, учитель математики.

Андрей стал чаще улыбаться. Все его мысли были только о Елене. Он хотел её всегда и везде. Этому мешала серьёзная проблема. Елена жила с сестрой и матерью в двухкомнатной квартире. Андрей жил в трёхкомнатной квартире с отцом, мамой и двумя старшими братьями. Отец был тоже водителем, но в последнее время не работал. У него была последняя стадия алкоголизма, а такие работники никому не были нужны. Братья тоже много бухали. Особенно старший Григорий. Средний Матвей пил меньше, но водился с плохой компанией. У Елены и Андрея не было условий для встреч и провождения времени вдвоём. Только иногда они могли ездить на дачу Елены. Елена придумала, как решить эту проблему:

— Нам надо снимать квартиру.

— На какие шиши? — усомнился в реализуемости плана Елены.

— Тебе надо сменить работу.

— Как это?

— В такси больше зарабатывают.

Зарабатывают больше, но и пахать приходится больше соответственно. Именно по этой причине эта работа отталкивала Андрея. Он решил рискнуть. Ему хотелось быть чаще с любимой. Первое время было тяжело. Надо было каждый день отдавать план — кругленькую сумму для их города хозяину такси, который предоставил ему машину. Денег было мало сначала. Потом стали появляться свои клиенты и через пару месяцев Андрей смог снять квартиру с одной комнатой на первом этаже на окраине города.

Андрей был счастлив с Леной. Он научил её многим штучкам, подсмотренных в фильмах для взрослых. Иногда он включал порноролики и повторял происходящее в них со своей любимой. Елена была не против таких экспериментов.

Однажды Андрей и Лена пошли в кино, где столкнулись с Надей и её мужем прапорщиком. Надежда была в шоке, увидев Андрея в компании с красавицей Еленой. Она, проигнорировав Николая, подошла к Андрею и Елене.

— Привет, как дела? С кем это ты? — полезла она с некорректными вопросами к бывшему своему возлюбленному.

— Нормально. Это моя девушка Лена.

— Твоя?! Девушка?!

У Нади отвисла от удивления челюсть.

К ней подскочил Николай, не понимающий, что случилось.

— Что тут происходит? — обратился он то ли к своей жене, то ли к Андрею и Елене. — Кто это?

— Я? Бывший парень твоей жены, — пояснил вальяжно Андрей.

— Чего тебе от него надо? — зло спросил Николай Надежду.

— Ничего.

Надежда пришла немного в себя.

— Пойдём, — сказала она.

И они ушли.

Потом Елена донимала ревностью Андрея к Надежде.

— Она до сих пор тебя любит.

— Да и фиг с ней. Для меня ты на первом месте, — успокаивал её Андрей.

— А на втором кто?

— Все остальные.

— Я их порву всех, если узнаю, что у тебя кто-то был, есть или будет.

Работая в такси, Андрей знакомился со многими интересными девушками и женщинами, но они не шли ни в какое сравнение с его Еленой Прекрасной. Однажды он подвозил до железнодорожной станции красивую женщину брюнетку, которой на вид было лет тридцать. В голове мелькнула шальная мысль, а не применить ли к ней очки, лежавшие в бардачке машины. В этот момент зазвонил его мобильник.

— Да, милая, — небрежно ответил Андрей.

Он услышал на другом конце всхлипы. Елена плакала.

— Что случилось? Говори!

— Матвей…

Матвей попытался взять Елену силой, когда Андрей был на работе. Елена чудом отбилась от него. Ей помогла прибежавшая на её крики соседка Ирина. Дверь в квартиру была не закрыта. Андрей мигом прилетел к Елене.

— Я убью его!

Андрей весь кипел от злости.

— У него опасные друзья. Они тебя покалечат и меня, — сказала Елена.

— Что же делать? Сдать его милиции?

— Он же твой брат.

— Я придумаю, как его наказать.

— Не надо. Давай переедем в другой город.

Андрей попытался разобраться с Матвеем, поговорить с ним по душам, но средний брат оказался совсем неадекватен. Он бросался на Андрея с ножом, хорошо, что его удержали Григорий и мать. Андрей решил избегать общения со своими близкими. В другой город он так и не переехал с Еленой. Через месяц Матвея посадили за ограбление аптеки.

Приближался Новый год. Елена наряжала ёлку в их съёмной квартире. Андрей пришёл с работы.

— Я в душ, — сообщил он, раздеваясь в прихожей.

Выйдя из душа, обёрнутый широким полотенцем, Андрей подошёл к Елене, развешивающей гирлянды на ёлке, обнял её сзади и поцеловал в затылок.

— Кисонька моя.

— Андрюш, мне надо с тобой серьёзно поговорить, — проворковала Елена.

Она освободилась от объятий Андрея и уселась в кресло. Андрей присел на край кровати.

— Ну? — спросил он.

— Андрюш, я хочу маленького. Нам нужен ребёночек.

Шариковая ручка золотистого цвета в газетном киоске осталась в единственном экземпляре. Никита немедленно купил её. Осталось опробовать её в деле.

Никита родился в интеллигентной семье. Папа его был известным в городе З. хирургом, мама преподавала в начальных классах в школе. Родители надеялись, что их сын будет хорошо учиться в школе, окончит институт, станет классным специалистом; но Никита был паталогически ленив и не знал, кем хочет стать в будущем. Он не был дураком, но учиться ему было неинтересно. По окончании школы его едва не забрали в армию. Отец помог сыну через друзей откосить от службы. Никита провалился на экзаменах в два института. Год он нигде не работал. Ему предлагали только тяжёлую и неинтересную работу. Потом отец поставил условие: либо он отправляется в армию, либо идёт работать или поступает в институт. Содержать за свой счёт паразита суровый родитель не собирался. Так Никита оказался на консервном заводе, где работал простым рабочим. В его обязанности входило складывать готовые банки в ящики. После месяца работы Никита впал в тяжёлую депрессию и хотел уволиться, но как-то в итоге пережил тяжёлый адаптационный период, втянулся и привык к серому монотонному труду. Его движения стали непроизвольными, механическими и лёгкими; так он затрачивал меньше физических и умственных усилий. С другими работягами Никита почти не общался. Более-менее приятельские отношения у него сложились с ранее судимым азербайджанцем Рузилем. Рузиль был интересным человеком для Никиты. Он много познал в жизни, и глядел несколько с высока на толпу глупых обывателей с их узкими мещанскими интересами и радостями. Иногда Никита даже обращался к Рузилю за советом.

У Никиты была отдельная маленькая комната с письменным столом и полками книг. На стене висели плакаты групп «Секс Пистолз» и «Гражданской обороны». Из ящика письменного стола Никита извлёк толстую зелёную тетрадь, которую не успел использовать в школе, раскрыл её на первой странице, взял «волшебную» ручку. Ну что? С чего начать? С названия, пожалуй. Это должно само прийти в голову. «Месть Енота» первое, что нарисовалось в сознании Никиты, и он записал название вверху первой страницы. Никита усмехнулся сам себе. Какая тупость, но всё равно надо проверить действие ручки. И он принялся писать. Мысли сами собой струились в его голове стройным ровным потоком, так что Никита едва успевал записывать это в тетради. Енот — Иван Енотов был кем-то вроде современного благородного разбойника. Это была интерпретация истории Робин Гуда на русской почве. Енот воевал, как с бандитами, так и с продажными ментами, прокурорами и чиновниками. Действие происходило в вымышленном городе Синегубове, похожем по описаниям на родной город Никиты З. За раз Никита исписал шестьдесят страниц тетради.

Отпуск у него заканчивался через неделю. За это время он с завидным упорством исписал три с половиной общих тетради и закончил-таки роман. Никита стал узнавать, как пристроить рукопись в какое-нибудь издательство, и к великому своему ужасу узнал, что издательства принимают только рукописи в печатном и электронном виде.

Он вышел на работу. В обеденный перерыв он поймал в коридоре Любочку, исполняющую на заводе обязанности делопроизводителя. Никита немного знал её. Люба училась с ним в одной школе в параллельном классе.

— Люб, можешь сделать доброе дело? — попросил Никита.

— Конечно, любой каприз за ваши деньги.

— Ты всё равно сидишь в кабинете целыми днями, в компьютере торчишь в социальных сетях и на сайтах знакомств, не могла бы ты для меня напечатать текст.

— Приноси, напечатаю, будешь должен.

Никита на следующий день, утром, вошёл в Любочкин кабинет, и шлёпнул на её стол четыре увесистые тетради. Серые глаза Любочки увеличились в два раза.

— Это что? Поэзия? Осипов ты с детского сада столько насочинял?

— Это роман.

— Это очень долго я буду печатать.

— Сколько?

— Дней десять, а то и пятнадцать.

— Ладно. Я подожду.

— Будешь должен.

— Я заплачу.

— Заплатишь, конечно. Тысячу рублей.

— Я согласен.

Люба открыла тетрадь.

— «Месть Енота». Это детектив?

— Скорее триллер, но и детектив тоже.

— Ладно, я люблю детективы. Надеюсь, мне не будет скучно.

Никита забыл через неделю про рукопись, погрузился в работу и серый быт. Он не курил, но во время перекуров имел привычку выходить на задний двор завода, передохнуть вместе с курильщиками. Рузиль курил в углу двора один, сидя на автопогрузчике, на котором работал. Никита подошёл к нему.

— Скучаешь? — спросил Рузиль.

— Жизнь скучная штука.

— Лучше скучать, чем веселиться, а потом за это веселье расплачиваться.

— Да я и не умею веселиться.

— Вы русские не умеете веселиться — если уж пьёте, то до поросячьего визга. Если дерётесь, то едва ли не до смерти.

— Я не типичный русский.

— Знаю, поэтому и уважаю тебя.

— Скажи Рузиль, вот ты вроде бы умный и даже талантливый наверняка, а работаешь тут на заводе. Где тут справедливость? Почему такие яркие личности прозябают, а ничтожества процветают?

— Это решено уже за нас.

— Судьба?

— Именно. Жизнь — это лотерея. Если выпал тебе счастливый билет — радуйся. Нет — всё равно радуйся тому, что у тебя есть. Вот у меня отец был директором рынка, а мама преподавала в музыкальной школе.

— Да ну? Ты не рассказывал.

— Потом отца взяли обэхээсэсники, и вся наша жизнь пошла кувырком. Мама с горя начала пить, а я связался с дурной компанией. Судьба. Отец потом вышел из колонии, но это был уже другой человек — ожесточённый, сухой, потерявший веру в себя, людей, справедливость.

— Осипов! — донеслось откуда-то сверху.

Рузиль и Никита подняли головы. Окно на втором этаже здания завода было открыто. Из него высунулась Люба.

— Никита, я сделала. Иди, забирай.

— В тихом омуте черти водятся, — заметил Рузиль. — А ты я гляжу, только прикидываешься тихоней, а, на самом деле, время зря не теряешь.

— Да это так — рабочий момент, попросил её об одной услуге.

Никита пошёл к Любе.

В кабинете Люба протянула Никите распечатанную рукопись и диск с текстом в электронном виде. Никита взял их.

— Я тебе попозже тысячу занесу, — сказал он.

— Можешь не торопиться.

— Да?

— Да.

— Почему?

Люба странно смотрела на Никиту.

— Что с тобой? — спросил он.

— Ты — гений. Это точно ты написал?

— А кто же ещё?

— Ты так молод. Тебя будут подозревать в обмане.

— Хорошо бы это всё напечатали.

— Я не сомневаюсь, что напечатают.

— Почему?

— Я не могла оторваться — прочитала твои каракули, быстрее, чем перепечатала на компьютере. Такой захватывающий сюжет я не встречала ещё не в одном детективе. Агата Кристи нервно покуривает в сторонке и тихо подыхает от зависти.

Никита разослал напечатанную рукопись по издательствам. Он не знал, сколько времени нужно ждать ответа из издательства. Возможно не один месяц. Люба вселила в него некоторую уверенность. Никита закупил в магазине тетрадей и сел за стол. Чернила в волшебной ручке удивительным образом никогда не заканчивались. Он писал вечерами после работы по полтора — два часа. Новую книгу он назвал «Пальцем деланный». Это была история очень больного человека, который страдал с детства из-за слабого здоровья и издевательств сверстников. Родители, как нарочно, нарекли его старомодным именем Прокопий. Повзрослев, главный герой решил стать милиционером, куда смог устроиться, только дав взятку медицинской комиссии. В милиции над ним тоже надсмехались, не принимали всерьёз, но он стал лучшим следователем области. Никита плохо разбирался в устройстве отечественной правоохранительной системе, и не знал, что следователи, в то время, как правило, служили в прокуратуре, а не в отделах милиции, хотя и в обычных ОВД также были свои следователи, занимающиеся более мелкими расследованиями. Для художественной литературы вымысел был привычным явлением. Обычному читателю важно было, насколько интересно написана книга, а не правдоподобность, описанных в ней событий.

Активность Никиты за письменным столом заметила его мама. Она как-то незаметно вошла в его комнату, когда он строчил пятую главу нового романа.

— Что ты пишешь? — спросила она.

Никита смутился, закрыл тетрадь.

— Я… Я… Это…

— Извини, что зашла незаметно.

Мама положила ладонь на плечо сына.

— Не хочешь говорить, не говори, — сказала она.

— Это книга.

— Книга?

— Да.

— О чём?

— Детектив.

— Дашь почитать?

— Потом. Не знаю, что из этого получится. Отцу пока не говори об этом.

— Ладно.

Никита чувствовал прилив вдохновения и сил, как будто то, что он писал — это было продуктом его труда, а не действием волшебной ручки. Он довольный собой лёг в постель около десяти часов вечера. Надо было рано вставать на работу. Никита закрыл глаза и представил, что Прокопий физический и душевный инвалид с душой сверхчеловека — это, может быть, он сам. Что между ними могло быть общего? Никита вроде был здоров и не страдал психическими отклонениями. Получалось, что Прокопий был Никитой наоборот. Никита был здоров физически, имел нормальную внешность, но был душевно слаб и ленив. Какая забавная игра разума. Или волшебной ручки?

Зазвонил мобильный телефон, лежавший на тумбочке. Кто бы это мог быть? Никита взял его. На дисплее отразилось «Люба».

— Алло, — ответил Никита.

— Никит, я тебя не разбудила? — тихо спросила Люба.

— Да нет.

— Я до сих пор под впечатлением.

— От книги?

— Да. У меня из головы не выходит один момент, когда подруга Енота Лида приходит в кабинет к прокурору Загорскому, где ей приходится обслужить его и его кореша судью Ермоленко, ради спасения Енота.

— Ерёменко, — поправил Никита.

— Ты так смачно описал эту грязную эротическую сцену.

— Это всего лишь творческий вымысел, писательская фантазия.

— Но как это описано. Я себя воображала на месте Лиды, когда читала этот кусок. И ты знаешь, у меня мурашки побежали по всему телу. Никита, скажи честно, я порочная женщина, раз меня такое будоражит?

— Ну что ты, Люб.

3

У неё были правильные черты лица, но бледное лицо с тревожно бегающими из стороны в сторону серыми глазами немного портило её почти идеальный образ. Волосы у неё были светлые прямые не крашенные. Платье на ней было смешное, какое-то детское. Да она собственно и была ещё совсем ребёнком — восемнадцать лет разве это возраст. Это создание звали Нелли.

Олег смотрел на неё в экран домофона. Она упрямо нажимала кнопку звонка. Он мог спокойно проигнорировать её звонки, но какая-то сила всё же заставила его снять трубку домофона.

— Да.

— Я играла с мячом, и он залетел на ваш участок. Можно я заберу его? — попросила Нелли.

— Хорошо.

Олег вышел из дома, и впустил через калитку навязчивую девицу.

— Извините за беспокойство, — пролепетала виновато Нелли.

— Пойдёмте искать ваш мяч, — сказал с серьёзным видом Олег.

Они пошли во двор. Нелли прошла вперёд налево. Олег понял, что она живёт в большом белом соеднем доме с тёмной черепичной крышей.

— А вот и он.

Нелли подняла с травы резиновый синий мяч.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Олег. — Играйте теперь аккуратней.

— А вас как зовут?

— Олег.

— А меня Нелли.

— Очень приятно.

— Взаимно. Не хотите пригласить меня на чашечку чая?

— Сегодня? Нет. Не могу. В другой раз.

— Что ж ловлю вас на слове.

Нелли ушла. Какого лешего ей надо было? Олег был уверен, что она придумала всю эту историю с мячом. Но зачем? Только для того, чтобы с ним познакомиться? Возможно. У неё есть богатый дом — полная чаша. Чего ей не хватает? Может быть, она хочет поскорее упорхнуть из родительского гнёздышка и ищет для этого состоятельного женишка? Олег не верил в бескорыстность подобных людей, живущих в таких домах, в таких посёлках.

Олег в отношениях с женщинами любил короткие, ни к чему необязывающие связи. Здесь, в Подмосковье было раздолье для выбора себе женщины на час или на ночь, были бы деньги. Он год терпел. Настало время позволить себе расслабиться. Олег вызвал себе на ночь путану Эрику по интернету. Вечером сутенёр привёз ему на выбор трёх девушек, ни одна из которых не была похожа на фото Эрики. Олег выбрал тонкую Веронику с красными крашеными волосами. У неё было смазливое круглое личико с чувственными губами. Вероникой назвал её сутенёр. Олег расплатился с сутенёром.

Они прошли в дом.

— Ты будешь чего-нибудь из спиртного? — спросил Олег.

— Кофе можно?

— Хорошо.

Олег принёс кофе в гостиную, где Вероника ждала его, сидя в кресле.

— Можно я включу телевизор? — спросила Вероника.

— Валяй.

Вероника включила пультом телевизор и смотрела его минут пять. Олег сидел в кресле в двух метрах от неё. Вероника допила кофе, поправила волосы.

— Ты один живёшь? — спросила она.

— Почему ты так решила?

Ну да: она осмотрела тут всё. Это профессиональная наблюдательность. Семейных фотографий не заметила и сделала выводы.

— Пора в душ, — сказал повелительным тоном Олег.

Он старался быть с ней жёстким: таскал за волосы, хлестал ладонью по ягодицам, что Вероника, если это была Вероника, а не какая-нибудь Маша или Даша, встречала томными всхлипами и сладострастными стонами, как будто ей всё это даже нравилось. Старшие парни в его городе всегда учили обращаться с женщинами такого рода соответствующим образом.

Прошёл месяц. Олег жарил во дворе шашлыки и звонил по мобильному телефону маме.

— Алло, мам, привет, у вас всё нормально? Я вам послал двадцать тысяч. Получили?

— Сынок. Ты с ума сошёл? Зачем было присылать такие огромные деньги. Ты-то сам как там будешь крутиться без денег-то, — причитала мать.

— Да у меня всё нормально. Мне хватает.

— Не обманываешь?

— Нет, конечно.

— Ты нам больше столько много денег не присылай. Не надо. Ты, где живёшь-то сейчас? В общаге до сих пор?

— Да, но собираюсь снять квартиру.

— Это хорошо. Начальник у тебя строгий?

— Ну, так…

— Нужно, чтобы был строгий, чтобы держал вас оболтусов в ежовых рукавицах, чтобы порядок был.

— Мам, здесь Москва, тут так не принято. Такие методы тут не в почёте.

— Ох, развратит тебя сынок, эта Москва.

— Мам, ты чего? Плачешь? Прекрати. Что за ерунда?

— Боюсь я за тебя. Ты хоть фотки пришли твои московские.

— Ладно, мам, будет время — пришлю. Давай, целую. Передавай привет деду.

Постепенно Олег начал немного уставать от одиночества. Он вызывал раз в неделю проституток на ночь, но они не были в его представлении полноценными людьми, поэтому с ними ему было неинтересно. Так Олегу пришла в голову идея оттянуться в ночном клубе в Москве. До клуба он добрался на такси. На входе его остановила охрана. Олег так и не нашёл времени, чтобы накупить новых модных шмоток. Он ненавидел шоппинг. За десять тысяч рублей охранники проявили благосклонность к провинциалу, пропустив его в клуб. Олег первый раз оказался в таком клубе. На родине он был только дважды в местном клубе, который по сравнению с этим был просто деревенским сараем. Народ тусил группами, но попадались и одиночки. Олег просидел несколько часов за барной стойкой, поглощая коктейли и наблюдая за танцполом. Знакомиться ни с кем не захотел. Можно было, конечно, подкатить к какой-нибудь одинокой девушке, но на это у него не было настроения и желания. Он представлял, что, когда такая новая знакомая увидит его дворец, то сразу будет готова исполнить любую его прихоть, лишь бы быть с ним рядом. Ради его денег она будет преследовать его, не давать ему спокойно жить, а то ещё и подстроит беременность, тогда всё — конец свободной счастливой жизни.

В два часа ночи Олег приехал на такси к своему дому. Он открывал калитку ключом, когда услышал:

— Олег!

Это была Нелли, подъехавшая на машине к своему дому. Она подбежала к нему.

— Привет!

— Добрый вечер, — церемонно поздоровался Олег.

— Ты с гулянки? Я тоже. Где гулял?

— В «Импровизации».

— Ого. А я у друзей. У меня есть кое-что.

— Что?

— Прикольные штучки.

— Не понял.

— Ну, ты и тугодум. Сразу видно не москвич. Хочешь кайфануть?

— Это ты про наркотики?

— Это ерунда — никакого привыкания и головных болей поутру. Неужели не хочется попробовать?

Олег задумался. Наверно, если он откажется, то будет выглядеть в глазах Нелли конченым лохом и занудой. С другой стороны Нелли из богатых, и он вряд ли интересует её исключительно с точки зрения корыстного интереса.

— Ладно, идём, — согласился Олег.

Они прошли в дом. Нелли оглядела жилище соседа женским глазом.

— Сколько пыли, — заметила она.

— Я пылесосил три дня назад.

— Ты?! У тебя нет горничной или уборщицы?

— Ещё не нанял.

Они поднялись на второй этаж в столовую. Нелли по-хозяйски залезла в холодильник.

— Ого! Не густо у тебя тут.

Она достала бутылку газированной воды, кусок торта и поставила всё это на стол, потом вытащила из шкафчика два бокала. Олег присел за стол. Нелли разлила газировку в бокалы, порылась в кармане курточки, и извлекла оттуда четыре розовые таблетки.

— Держи.

Нелли вложила две таблетки в ладонь Олега, и быстро проглотила две свои, запив их газированной водой. Олег сделал то же. То, что происходило потом, он не помнил. Только смутные всполохи. Танцы. Смех. Радость.

Очнулся он во втором часу дня голый, едва укрытый простынёй. Нелли лежала рядом, свернувшись калачиком тоже голая. Что-то было не так. Точно. Олег понял, что у него была проэпиллирована зона бикини, чего он раньше никогда не делал. Это было как-то не по-пацански. Когда и кто это сделал? Он не мог вспомнить. Нелли проснулась, потянулась, повернулась к нему лицом.

— Ты чего такой странный? — спросила она.

— Странный?

— Ну да. Так смотришь на меня, будто видишь меня впервые.

Олег хиленько улыбнулся.

Нелли нащупала его расслабленный детородный орган пальцами, так что Олег вздрогнул, а потом припала к нему губами. Она делала всё с чувством, будто ей это нравилось, не хуже шлюх, купленных на одну ночь.

Олегу всё понравилось, наверно, первый раз в жизни, и стало страшно от этого. Вдруг это ловушка? Вдруг это всего лишь хитрый способ манипуляции?

Нелли разогрела в микроволновке куски пиццы и приготовила кофе себе и Олегу. Они ели в столовой. На Нелли из одежды была только рубашка Олега, на Олеге большие синие спортивные шорты.

— Тебя не будут искать родители? — поинтересовался Олег.

— Да пошли они.

— Немилосердно ты относишься к ним.

— Они заслужили это.

— Кто они?

— Папа — прокурор, мама — судья.

— Хорошие профессии.

— Ну да, для того чтобы обеспечить себе место в аду. Представляю, сколько жизней они переломали. Моё предназначение в этой жизни — расплачиваться за все их проделки. Карма.

— Они же дали тебе всё.

— И, что я теперь должна им за это всю жизнь ноги целовать. Ты не знаешь их, какие они уроды. Мелочные, жадные, циничные, жестокие.

Олег подумал, что Нелли просто избалованная, капризная девчонка. Он испугался, что она теперь поселится у него, но она не приходила несколько дней, так что он начал скучать по ней. Появилась она только через девять дней. Без таблеток.

— Может, угостишь меня чем-нибудь? — спросила она.

— Есть торт и немного шашлыка.

— Пиво есть?

— Виски только.

— Давай.

Она уселась в большое кресло в гостиной с бокалом в руке. На большом плазменном экране шёл модный американский сериал. Олег стал у окна.

— А ты, чем занимаешься? — спросила Нелли. — Я забыла спросить.

— В смысле?

— Откуда у тебя всё это? Дом, много денег.

— А ты про это? Я… Я… В общем-то, я ни чем не занимаюсь. Мне всё это досталось от брата.

— Он умер?

— Да, разбился на машине.

— Он был бизнесменом?

— Да.

— А я думала, что ты бизнесмен — молодой, яйцеголовый, из этих: очкариков-хипстеров. Хотя нет, не мог ты быть бизнесменом. Ты не такой. Странный какой-то.

Олег ждал, когда Нелли прыгнет снова к нему в постель, но она просто ушла. Он не попытался её удержать, боялся показаться глупым и слабым.

Слова Нелли о том, что он не мог быть бизнесменом, задели его самолюбие. Олег дни и ночи напролёт сидел в интернете, изучая разные бизнес-проекты, и просматривая лекции бизнес-коучей.

Эффектная утончённая брюнетка с длинными ногами шла, постукивая звонко шпильками по старому разбитому асфальту. Андрей невольно засмотрелся на неё, и пришёл в себя не сразу. Что он тут делает в этом месте? В правой руке он почувствовал мятый целлофановый пакет. Точно — Лена послала его в магазин за хлебом. Брюнетка уверенно шла по главной улице города. Её ещё можно было догнать. Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Сдалась она ему. Лена ждёт хлеб. Сейчас будет названивать уже, разыскивать его, пока он тут витает в облаках. Андрей поплёлся в магазин. У кассы собралась очередь. Андрей забыл, какой надо купить хлеб и сколько. Надо было звонить Лене, но тут его осенило, что, может быть, утончённая брюнетка могла быть самой лучшей девушкой в мире: в любви, в сексе, в домашнем хозяйстве, а он, как последний раздолбай, плюнул на этот шанс, продал его за буханку хлеба. Андрей выскочил из магазина, так что напугал бабушку, заходящую в него. Пожилая женщина с испуганным лицом попятилась назад, такое сумасшедшее лицо было у Андрея. Брюнетку не было видно. Андрей побежал по улице, добежал до перекрёстка, чуть отдышался, посмотрел направо и налево. Брюнетки нигде не было видно. Может быть, она уже зашла в какой-нибудь дом или уехала на машине или автобусе. Андрей добежал до второго перекрёстка, потом до третьего. Глянул направо. Она! Её чёрный хвостик энергично болтался сзади, булочки-дыньки заманчиво перекатывались из стороны в сторону в плотно обтягивающих их тёмных легинсах. Андрею было тяжело бежать. Она шла метрах в ста пятидесяти от него. Андрей уже захлёбывался слюной и с трудом волочил ноги. Он прибавил шагу. Очки! Они были дома спрятаны в ванной за вентиляционной решёткой. Андрей выругал себя последними словами. Ему не соблазнить её без очков. Так она и не посмотрит на него, но ничего можно узнать, где она живёт. До неё оставалось тридцать метров, когда она села в маршрутку. Фиаско! Андрей бросил пакет на асфальт и принялся со злостью топтать его. Нащупав в кармане брюк пачку сигарет, он достал их, вытащил сигарету и зажигалку, закурил. Ладно, город маленький. Тут девушек-то её возраста всего-то ничего. Рано или поздно они встретятся. Если она, конечно не приезжая, не чья-то случайная гостья.

Андрей купил батон, буханку и новый пакет, не боясь, что его дома отругают за то, что он купил не то, что нужно было. Ему ничего не было бы, даже если он на всю зарплату купил бы кучу тортов и пирожных. Такая редкая всё прощающая любовь, которой мог бы позавидовать любой среднестатистический женатый мужик, страдающий время от времени в большей или меньшей степени от разных придирок и нытья жён. Надо ценить то, что имеешь. А он ещё переживал из-за какой-то глупой неудачи с брюнеткой.

Домой Андрей вернулся в хорошем настроении. Лена накормила его ужином. На ужин был гусь запечённый по-хорватски. Елена пыталась баловать Андрея как можно чаще не только в кровати, но и на кухне. С замиранием сердца она смотрела, как её любимый доедает гуся, а потом облизывает жирные пальцы.

— Ну как? — робко спросила она.

Андрей чмокнул губами, состроил задумчивую гримасу.

— Не знаю, не знаю, вкус какой-то необычный. Это что-то азиатское?

— Напротив европейское.

— Вот как. Ну что ж. Неплохо, но я бы добавил для лучшего вкуса немного соевого соуса.

Лена кинулась к своему кулинарному блокноту и тут же сделала в нём пометку карандашом.

Андрей вытер лицо и пальцы салфеткой и добавил:

— Хотя, можно оставить всё и так. Не надо соевого соуса.

Елена вычеркнула запись в блокноте.

В ту ночь Андрей решил сделать перерыв в сексе, который и так уже начал приедаться. На следующий день ему надо было идти на работу. Елена прильнула к нему под одеялом и положила голову на грудь. Андрей погладил её волосы.

— Любимый, — проворковала Елена.

— Милая моя, кисонька, — сделал комплимент ей в ответ Андрей.

— Я хочу деток.

— Опять.

— Не понимаю, как ты можешь не хотеть детей.

— Я хочу, но нам надо более основательно стать на ноги. У нас даже нет своего жилья. Ты хочешь, чтобы наши дети страдали от нищеты и усмешек своих сверстников. Я не хочу им такой судьбы. Хватило мне этого в моей нелёгкой жизни.

— Какой ты у меня мудрый.

— Приходится быть таким, ради нас.

— Я не могу с этим справиться, когда это идёт от самого сердца. Это видимо естественное желание любой нормальной женщины хотеть иметь дитя от любимого человека. Что может быть слаще и притягательнее?

— Ничего, ничего, девочка моя. Вот увидишь, всё у нас получится. Вот только встанем мы на ноги, как следует. И дети будут и всё, что хочешь.

— А мы станем?

— Станем, станем…

Алексей Алексеевич Мартыненко бородатый интеллигентного вида мужчина проживал последнее время в частном доме в пригороде. Ему было уже пятьдесят три года. Промышлял он фотографированием и частными уроками рисования. В погожий апрельский денёк около его дома остановилась машина такси. Из такси вышел Андрей и прошёл к дому. Входная дверь была не заперта. Дом был старый щитовой с двумя комнатами на первом этаже и одной на втором. В одной из комнат Андрей обнаружил Алексея Алексеевича, спящего одетым на диване. На столе лежала пустая бутылка портвейна и два яблочных огрызка. Андрей растолкал Мартыненко. Бородач продрал глаза и уставился пустым отрешённым взглядом на гостя.

— Вы кто? — спросил он.

— Я Андрей. Андрей Филатов. Я учился у вас в кружке рисования. Помните?

— Давно это было.

— Лет десять назад, а то и больше.

— Если тебе не трудно, сделай себе и мне кофе.

Алексей исполнил просьбу Мартыненко. Они устроились на кухне, пили кофе и вспоминали прошлое. Мартыненко открыл форточку и закурил, поставив большую пепельницу на стол.

— У тебя какое-то дело? — спросил Мартыненко.

— Да. Вы же ещё фотографируете?

— Разумеется.

— Я бы хотел, чтобы вы сфотографировали меня с моей девушкой.

— На свадьбе что ли?

— Нет в обнажённом виде.

Мартыненко закашлял. Андрей встал, подошёл к нему, постучал по спине.

— Ну, так что вы скажите на это? — спросил он, когда Мартыненко откашлялся и закурил тут же новую сигарету.

— Можно попробовать.

— Только условие: никому не передавать эти фотки.

— Ну, о чём ты, Андрей? Только я бесплатно не фотографирую.

— Могу заплатить тысячу.

— Покатит.

Как ни странно, Елена не сразу согласилась на съёмку. У Андрея уже была куча её снимков в неглиже в разных позициях. Она свободно позволяла ему себя снимать на телефон. Но другое дело, когда тебя снимать будет посторонний незнакомый человек.

— Это должно принести свежесть в наши отношения, подкинуть больше дров в огонь нашей любви. Если не придумывать что-то новое, чувства могут притупиться, погаснуть. Так утверждают психологи, — убеждал Елену Андрей.

Сниматься приехали к Мартыненко. Алексей Алексеевич был трезв и полон разных идей: Андрей стоит, приобняв Елену у окна; сидит на стуле, вывалив свои причиндалы, а Елена стоит на коленях у его ног, словно покорная рабыня; Андрей и Елена дурачатся в ванной. В конце сняли несколько откровенно сексуальных сцен. Андрей был доволен. Елена тоже нашла в этом некое порочное удовольствие и раскрепощение.

Мартыненко прислал Андрею снимки по электронной почте. Он написал ему, что неплохо было бы, если он привёл к нему ещё кого-нибудь для подобных съёмок. Андрей ответил, что подумает над этим.

Иногда в гости к Андрею и Елене приходила Оксана, та самая, которую Елена ждала, когда встретила Андрея. У Андрея был выходной. Он смотрел вечером сериал по телевизору, а Елена с Оксаной пили чай на кухне. Андрей пришёл на кухню. Елена сделала ему чай. Андрей пил чай и рассматривал Оксану, которая поймала на себе его странный взгляд. Она почувствовала себя неловко, начала пальцами то и дело поправлять причёску на голове и отводить глаза в стороны и в пол. Андрей допил чай и ушёл в комнату, как будто ничего не произошло.

Ночью в кровати Андрей придвинул Елену к себе, прижал её и выдал новую идею:

— А, что, если Оксану уговорить пошалить с нами?

— Это как? Ты с ума сошёл?! — возмутилась Елена, отодвинувшись от Андрея.

— Это всего лишь игра, а не любовь.

— Тебе она нравится?

— Ну что ты, милая. Это всего лишь чистой воды секс.

— Она никогда не согласится.

— Есть способы подвигнуть её к тому, чтобы согласилась.

Когда-то Виктор Ахрамейко числился в подающих большие надежды писателях. Он написал пять толстых фантастических романов и сборник рассказов, из которых были опубликованы только две книги, не имевшие никакого успеха. Друзья в Литинституте в годы бесшабашной молодости прочили Виктору большую славу и известность, как будто сглазили уроды. В итоге не было ни славы, ни известности. Ахрамейко перестали публиковать. Он выкладывал свои сочинения в Сети на литературных сайтах. К сорока семи годам неудачливый литератор так и не создал семьи, жил один в двухкомнатной квартире, и бедствовал. У него были два источника дохода. Первый — от преподавания в колледже философии и экономики, второй — редактура. Ахрамейко сотрудничал с крупным издательством — был его внештатным редактором. Ему присылали произведения графоманов и начинающих писателей и писак. Это был тот ещё ад — читать весь этот графоманский мусор. Многие начинающие писатели были просто безграмотны. Неужели трудно было подтянуть грамотность? Посидеть за учебниками? Эти неучи воображали себя новыми Джеками Лондонами и Львами Толстыми. Много было сочинений в популярном жанре фэнтези, но написано это было невыносимо неинтересно, предсказуемо и банально. Много было чуши про вампиров и драконов, особенно этим грешили авторы-женщины. Детективы попадались порой более-менее интересными, особенно, если они были написаны людьми, хорошо знающими эту тему. Редко встречались стоящие труды. Видно было, что авторы, их создавшие были грамотны и начитанны, имели оригинальные идеи и красивый, изящный, остроумный язык. Не всё у них было гладко и безошибочно. В таких случаях Ахрамейко придирался к каждому проколу, ляпу, к каждой грамматической ошибке. Он зарубил немало таких талантливых вещей, не дал им хода дальше. Он оправдывал себя тем, что эти сочинения не были до конца совершенны, хотя умом ясно понимал, что в нём играла элементарная зависть. Так он «убивал» таланты, как когда-то чья-то злая рука или воля «убила» его, как писателя. «Месть Енота» попалась к нему после примитивного женского детективного романа одной дамы из Красноярска, который он пропустил дальше. Ахрамейко давал ход книгам, написанным хорошими ремесленниками, но не мастерами. Он был уверен, что «Месть Енота» — это полная чушь и графомания, написанная каким-нибудь наркоманом или шизофреником. Подобные шедевры, чаще всего, летели в корзину после прочтения трёх-четырёх абзацев; но «Месть Енота» Ахрамейко читал день и ночь. У него на глазах заблестели слёзы, слёзы боли и зависти, когда он закончил увлекательное чтение. Такого не бывает. Кто этот неведомый гений Никита Осипов? Он ничего не написал о себе засранец. Видно — это бывший мент или может быть журналист. Почему у него всё так красиво получилось? За что ему такая удача? Резкими ударами указательным пальцем по клавишам Ахрамейко отправил рукопись в корзину. Он вышел на балкон. Холодный ветер обдувал его лицо и трепал редкие чёрные волосы. Ахрамейко закурил беломорину. Сколько он уже загубил судеб? И ещё одна стояла в очереди для получения рокового билета в страны под названием Неизвестность, Ненужность и Забытье. Ахрамейко давно не плакал, а тут его прорвало. А вдруг этого Осипова напечатает другое издательство, ведь он талантлив? Начальство может узнать, что Ахрамейко зарубил когда-то его, тогда он может потерять работу внештатного редактора. Так рукопись Никиты оказалась в компьютере главного редактора, который плакал и смеялся, читая его шедевр.

После Нового года книга Никиты вышла тиражом сто тысяч экземпляров. Ему из Москвы прислали первый гонорар — аванс в сорок тысяч рублей. Это было счастье! К этому времени Люба перепечатала «Пальцем деланного», рукопись которого Никита отослал в издательство. Никита пригласил Любу в кафе, где они весь вечер веселились и пили пиво. Никита решил немедленно уволиться с ненавистной работы. Начальник отдела кадров грозился не выплатить Никите последнюю зарплату, если тот не отработает положенные по закону две недели перед увольнением; на что Никита дико рассмеялся и огрызнулся:

— Да мне плевать!

И плюнул себе под ноги.

— Ты, что клад нашёл? — спросил изумлённый начальник отдела кадров.

— Намного круче.

Никита показал книгу родителям. Мама была в восторге и плакала от счастья.

— Я верила в тебя, сынок. Всегда!

Отец был более строг:

— Ерунда какая-то, либо я ничего не понимаю в высоком искусстве.

Что это было? Магия волшебной ручки не действовала на отца? Впрочем, это была капля дёгтя в океане мёда для Никиты.

Не прошло и месяца, как из издательства пришла новая благая весть — роман «Пальцем деланный» подписали в печать. Пришёл также новый гонорар с продаж «Енота» — шестьдесят тысяч рублей.

О «Мести Енота» писали главные газеты и журналы страны. Известные критики наперебой строчили хвалебные рецензии «Еноту». В одной из газет упоминалось, что автор «Енота» проживает в городе З. Этот номер случайным образом оказался в руках амбициозной журналистки из города З. Зои Кругловой. Зоя работала в местной главной газете «Родная сторона». Она прочитала статью о Никите и его романе, набирающем популярность среди читателей. Талантливый автор проживает в их городе, а у него ещё никто не взял интервью. Провинция есть провинция. Никита Осипов — эти имя и фамилия ей не о чём не говорили. Зоя поставила перед собой цель первой взять интервью у Никиты. Она обратилась за помощью в местный союз писателей, заседающий в стареньком домишке с протекающей крышей. Здесь о Никите Осипове ничего не слышали. Зоя поспешила к знакомому офицеру милиции. Никита не проходил по милицейским сводкам, пришлось порыться в паспортных столах города, где нашлись шесть Никит Осиповых, прописанных в городе. Самому старому было семьдесят восемь лет. Зоя поехала к нему в гости с диктофоном и тортом. Это оказался старый маразматик, склонный к дурацким фантазиям, сочинявший на ходу всякую небывальщину. Он редко общался с людьми, жил с дочерью, которая уделяла ему мало внимания, и поэтому был очень рад визиту нового человека. Зоя спросила его про книгу о Еноте. Старик начал рассказывать про какие-то книги о животных, о фильме «Смерть среди айсбергов». На прямой вопрос, он ли автор книги о Еноте, старик уклонился. Зоя достала из сумочки книгу и показала старику.

— Это вы написали?

Старик опять пустился в какие-то разговоры ни о чём. Хорошо, что пришла дочь предполагаемого писателя. Она только посмеялась, увидев книгу с именем и фамилией отца на обложке.

— Да вы что? Он не мог этого написать. Он враль тот ещё, но до того, чтобы книгу написать целую, у него ума бы никогда не хватило, — поведала дочь старика.

Следующим Никитой Осиповым в списке Зои значился прораб пятидесяти четырёх лет. Усатый в оранжевой каске. Зоя таким себе его и представляла. Прораб в вагончике отчитывал двух нерадивых работяг, от одного из которых разило за километр ацетоном.

— Вам чего девушка? — обратился он к вошедшей в вагончик Зое.

— Я по поводу вашей книги.

— Какой книги. Ветеранской книжки?

— Нет.

Зоя достала из сумочки книгу и протянула прорабу. Тот взял её, посмотрел.

— Имя и фамилия мои, но не я её написал. А, что это интересно?

— Очень. Разыскиваем автора. Живёт в нашем городе. Вы его не встречали? Не знаете его? Может быть, это ваш дальний родственник?

— Нет у меня таких родственников. Извините.

Третьего в списке Никиту Осипову, которому было сорок пять лет, в городе обнаружить не удалось. Родители уверяли, что ничего не знают о его местонахождении, а его бывшая жена сказала, что Никита скрывается где-то на просторах нашей бескрайней родины от алиментов. Бегство из города, алименты, сердитая жена, недовольная мужем. Возможно, ей не нравилось, что он уделял ей мало внимания, проводя дни и ночи за печатной машинкой или компьютером. Она не понимала, что рядом с ней не рядовой обыватель, а гений. Вероятнее всего этот третий и был тем самым Никитой Осиповым, который был нужен Зое. Неужели он уже в Москве или Париже, и ей никогда не удастся взять у него интервью?

Остались ещё трое Никит Осиповых из города Б., и их надо было проверить для успокоения совести.

Четвёртый Никита Осипов тридцати лет от роду в дупель пьяный спал на скамейке. Это так похоже на настоящего писателя. Все гении ненормальные и у каждого какое-то своё отклонение от нормы. Алкоголизм всегда был распространён в среде богемы. Никита был грязен и жалок. Не склонная к сантиментам Зоя прониклась к нему сочувствием и какой-то материнской нежностью. Видимо очередная книга давалась ему с невероятным трудом, таким, что он то и дело впадал в жуткие депрессии, которые удаётся гасить только лошадиными дозами алкоголя. Бедный Никита. Зоя с трудом растолкала его. Никита застонал, потом закряхтел, после чего только раскрыл глаза и протянул жалобно:

— Пить!

— Пить? Тебе чего принести: газировки или может быть апельсинового сока?

Осипов с удивлением поглядел на Зою. Он не мог понять, кто это.

— Какого сока?! (долгая грязная нецензурная брань) Принеси мне чекушку.

Зоя побежала в магазин.

Пока она бегала за чекушкой, предполагаемый Чейз местного разлива снова погрузился в глубокий сон. Зоя растолкала его за плечо.

— Тебе чего? — пробурчал недовольный проснувшийся Никита, открывая глаза.

Зоя показала чекушку.

Пьяница оживился, закряхтел, оправился и сел на скамье.

— Это мне? — спросил недоверчиво он.

— Тебе. Ты же сам просил чекушку.

— Я?

Видимо его мозг изрядно атрофировался под действием алкоголя и бессонных ночей работы за компьютером над книгой. Он не помнил того, что было несколько минут назад.

Зоя протянула ему чекушку. Никита взял её, огляделся по сторонам, открыл крышку, покрутил чекушку и закинул всё её содержимое штопором в себя в три долгих жадных глотка, после чего протяжно крякнул и помотал головой.

— Фу-х! Хорошо!

— А о закуске-то я забыла, — опомнилась Зоя.

— Не надо.

Никита зашатался. Зоя подумала, что ещё немного, и он провалится снова в глубокий пьяный сон.

— Я хотела поговорить с вами о вашей книге. Взять у вас интервью, — затараторила она.

Пьяница удивлённо посмотрел на неё, поправил причёску, похожую на репейник.

— Интервью? А почему нет?

— Здесь не очень удобно.

Зоя включила диктофон на мобильнике и достала из сумочки блокнот с заготовленными заранее вопросами.

— Я интервью бесплатно не даю, — огорошил «писатель», не собиравшийся падать в сон.

— Не даёте? Я же представляю нашу городскую газету, наш город. Неужели вы не пойдёте навстречу землякам, которые мечтают узнать первыми о вас, о вашей книге, о ваших исканиях, о вашей семье.

— Конечно, я пойду навстречу нашим землякам, но не просто так.

Зоя достала из сумочки кошелёк.

— У меня нет много денег. Могу предложить триста рублей.

— Пятьсот.

— Ну, хорошо.

Никита взял купюру и засунул её в карман рубашки.

Зоя включила запись на диктофоне в телефоне.

— Никита, расскажите о вашей книге. Как вам пришла в голову идея её написать?

Никита скорчил смешную задумчивую гримасу.

— Это было что-то такое, такое…

— То, что сильнее вас. Что-то сверху оказало влияние на ваш разум, — подсказала Зоя.

— Точно.

— Я так и думала. Это ещё называют голосом свыше, невидимой силой, которая ведёт руку писателя, творца.

— Видимо…

— Расскажите о себе. Кем вы работали? Работаете?

— Кем я только не работал.

— Это так похоже на самых знаменитых писателей.

— О да.

— Так кем вы работали раньше?

— Грузчиком, потом в теплицах полол грядки, потом не помню, последний раз кажется на стройке разнорабочим.

— Какая тяжёлая, но яркая судьба. Расскажите о вашей семье.

— Семья?

— Ну да. Кто ваши родители?

— Я их давно не видел.

— Это так похоже на судьбы многих гениев — конфликт с родителями, их непонимание и холодность. Как это жестоко и драматично. А жена? Вы женаты?

— Был. Когда-то.

— Развод?

— Да.

— Как её звали? Точнее зовут, конечно.

— Маринка, жучка та ещё.

— А дети?

— Дочь.

Зоя задала «писателю» ещё двенадцать вопросов, после чего попросила его:

— Можно я вас сфотографирую?

— Валяй. Ещё пятьсот.

— Хорошо.

Лжеписатель получил ещё одну купюру и попозировал журналистке, строя серьёзные рожи, обнажая улыбку с жёлто-чёрными редкими зубами. Зоя нащёлкала пять кадров на маленький фотоаппарат.

Никита прогуливался по городу один, побродил по набережной, завернул в парк. Проходя по аллее, он обратил внимание на газету, которую читал мужчина, сидящий на скамейке. На первой странице Никита увидел большой заголовок статьи «Наш земляк Никита Осипов знаменитый писатель ночует на скамейке». Под заголовком на фото улыбался какой-то опустившийся тип.

Зоя курила во дворе здания, где находилась редакция газеты «Родная сторона». Ей компания составила редактор Ниночка Березина. Ниночка вздыхала.

— Как скучно тут жить, никаких интересных событий. Вот бы уехать в Москву или Питер.

— И что там делать? Пиццу разносить? — усомнилась в разумности помыслов Ниночки Зоя.

— Мы же филологи, журналисты.

— Там таких филологов и журналистов по десять штук на квадратный метр. Здесь мы хоть что-то значим.

— Жаль, что этот Осипов оказался конченым забулдыгой, а так бы я за ним приударила.

— Думаешь, он совсем пропащий? Наверняка его ещё можно отмыть, побрить и попытаться сделать из него человека.

— Нет. Такие люди не лечатся.

Зоя и Ниночка докурили и пошли в офис газеты, находившийся на втором этаже здания из жёлтого кирпича. В коридоре на Зою набросился главный редактор Виктор Иванович Концов пятидесятипятилетний полный дядька в розовой рубашке и джинсах.

— Зоя! Ты, что наделала?!

— Что?

— Иди в свой кабинет, там у тебя гость.

Кабинет Зои представлял собой помещение с двумя большими окнами и четырьмя столами с компьютерами. Стол Зои находился в углу у окна. За другими столами работали две девушки и один молодой человек. Около стола Зои на стуле сидел незнакомый парень с газетой в руках. Зоя подошла к своему столу. Никита протянул ей газету.

— Что это?

— Газета.

Зоя села за стол.

— Я про статью о каком-то алкаше.

— О Никите Осипове?

— Никита Осипов это я!

— Писатель Никита Осипов?

— Да писатель. Зачем вы меня опозорили на весь белый свет?

— Я не думала, что писатель Никита Осипов может быть так молод.

— Не знаю, о чём вы вообще думали. Теперь мои родители решили, что это не я написал свои же книги. Мне с трудом их удалось переубедить. Они думали, что деньги, которые я получил за книги, я просто украл или набрал каких-то кредитов.

Зоя побелела. Это был провал и позор. Оставались в списки два Никиты Осипова: один двадцати одного года, другой семи, и она никак не могла даже предположить, что талантливый писатель может быть таким молодым.

— Извините, пожалуйста. Я сегодня же напишу опровержение.

— Уж, будьте так добры.

— Вы не будете подавать в суд на нашу газету? На меня? Это была случайная ошибка.

— Посмотрим. Ладно. Я пошёл.

Никита встал и вышел из кабинета.

Потрясённая Зоя вертела ручку и тупо смотрела то в окно, то в компьютер. Присутствующие в кабинете работники газеты глядели на Зою, пряча глаза только, когда она смотрела в их сторону. Они не любили её из-за её амбиций и откровенного карьеризма.

Зоя спохватилась и бросилась догонять Никиту. Никита подходил к автобусной остановке, когда она добежала до него.

— Никита!

Никита обернулся и остановился.

— Подождите.

— Что?

— Как-то всё по-дурацки получилось. Надо всё исправить. Давайте я у вас возьму интервью. Мы напечатаем ваше фото после опровержения. Мне надо как-то реабилитироваться, ведь у меня могут быть неприятности на работе. Из-за вас.

— Из-за меня?

— Простите. Из-за меня, конечно.

— Интервью? Нет. Я пока не готов.

— Хорошо. Вопросы я могу приготовить заранее и прислать вам для утверждения.

— Не сейчас. А вы, кстати, читали мою книгу?

— Нет.

— Вот как вы работаете.

— Оставьте хотя бы ваш телефон.

— Я сам позвоню вам, если сочту нужным.

Подошёл автобус, к которому направился Никита.

— Счастливо, — бросил он небрежно Зое.

— Пока. До встречи.

4

Маленькая филиппинка в белой униформе пылесосила жёлтый пол на первом этаже. Распаренный обёрнутый большим фиолетовым махровым полотенцем Олег вышел из сауны и плюхнулся на большой диван в гостиной. Филиппинка ушла в столовую продолжать уборку. Олег налил себе виски в стакан на маленьком стеклянном столике, выпил, закусил шоколадом и яблоком. По телевизору показывали новости.

Олег купил новый дом в Ногинском районе, куда переехал немедленно. Первый дом он решил сдать и вывесил объявление об этом в интернете. Новый дом был похож на аквариум с прозрачными стенами на фасаде. В нём было два этажа, сауна с маленьким бассейном, большой подвал, в котором можно было устроить маленькую тюрьму или склад. В этот раз Олег решил взять себе горничную, которая взяла бы на себя всё домашнее хозяйство и готовку. В популярном агентстве он заказал себе филиппинку, которая ни слова не понимала по-русски. Они общались при помощи разговорника и словаря. Её звали Леа, что означало типа львица. Лет ей было двадцать. Олег обещал платить пятьдесят тысяч рублей в месяц. Леа жила в маленьком доме для прислуги с душем и отоплением. По её виду, как казалось Олегу, она была всем довольна. Зазвонил мобильный телефон на столике. Олег взял его. Звонила мама.

— Алло. Привет, мам.

— Привет, сынок. Как у тебя дела? Трудишься?

— А, что ещё остаётся делать?

— Тяжело тебе?

— Нормально.

— Вкалываешь, наверно, как проклятый?

— Да нет, я не устал.

— Не хочешь меня расстраивать, понимаю, какой же ты у меня молодец, а я не верила в тебя — дура.

— Мам, перестань. Как у вас-то дела?

— У нас всё, как обычно, дед хочет поставить новый забор. Вот копим деньги.

— Так давай я пришлю, сколько надо денег.

— С ума сошёл — тебе самому деньги нужны.

— Мам, мне не в напряг, правда.

— Не вздумай. Тебе надо в Москве обустраиваться. Невеста-то не появилась у тебя?

— Нет пока.

— И ладно, не торопись с этим делом, успеешь ещё хомут себе на шею повесить. Погуляй ещё.

— Я и не тороплюсь.

В маленьком зале представлял свою лекцию малоизвестный коуч Иван Пожарский — полный мужчина маленького роста с длинными волосами, затянутыми в хвост резинкой. Ему было пятьдесят два года. Он вёл курс по стартапу. Среди слушателей в дальнем ряду с блокнотом и ручкой сидел Олег. Это был самый дорогой курс стартаперов в Москве. Рядом с Олегом сидела самая красивая девушка курса Олеся Блохина вся обвешанная разноцветными бусами, словно африканская принцесса. Олег накануне пытался отыскать хоть какую-то информацию о Пожарском в Интернете, но таковой не обнаружил. Видимо это был какой-то уникальный, известный только в узких кругах тренер.

Пожарский выпил кофе из пластмассового стаканчика и прошёлся около белой металлической доски, на которой были маркерами нарисованы графики и формулы.

— Итак. Открыть какой-нибудь стартап может каждый. Это полдела. Продукт, который вы будете производить — это основа основ. Ведь вам его надо будет продавать, чтобы ваш бизнес процветал и развивался. Всё начинается с продукта или товара, называйте, как хотите. Что можно продать на рынке?

— Всё, что угодно, — ответил рыжий мужчина в жёлтой маечке-алкоголичке.

— Молодец, Илья. Есть другие соображения?

— То, что востребовано на рынке, — парировал хилый очкарик Дима Некрасов, с которым Олег успел познакомиться.

— Не слишком ли это просто? — Пожарский состроил ироничную гримаску. — Дим, а ты подумал, что всё, что востребовано, уже производит и продаёт масса игроков на рынке. Надо продавать и предлагать то, что люди и не думали покупать. Не бойтесь быть креативными. Предлагайте то, что другие ещё не выкинули на рынок в массовом порядке. Давайте идеи. Думайте. У вас есть мозг, который работает не на три процента, как полагают учёные, а на ноль целых три сотых процента. Терзайте свой мозг, заставляйте его гонять и вырабатывать правильные мысли, как я вас учил. Я слушаю вас.

— Семечки, — предложил мужчина в чёрной форме охранника.

— Это, Игорь, уже производится достаточно, но можно развить и эту нишу; например, наладить производство очищенных семечек, для чего можно будет использовать бесплатный труд рабов, который будут очищать семечки в ручную в подвале какого-нибудь гаража, аренда которого не будет стоить дорого.

Несколько человек засмеялось над плоской шуткой тренера.

— Я хочу ещё идей, — обратился он снова к ученикам.

— Можно продавать запчасти старых автомобилей, — предложил рыжий мужчина в линялом бежевом пиджаке.

— Интересная идея, Андрей, хотя и очень трудоёмкая. Дима, сказал, что продать можно всё. Что ж, приведу один пример. Допустим, я сделаю так.

Тренер присел на корточки и сделал вид, что тужится.

— Представьте, что я, таким образом, оставил тут отходы человеческой жизнедеятельности. Их можно продать?

Ученики замерли в недоумении на пару минут.

— Можно! — воскликнул Дима.

Пожарский снисходительно улыбнулся.

— И каким же образом?

— Это дерьмо, простите отходы человеческой жизни деятельности, можно представить, как отходы человеческой жизнедеятельности какого-то очень значимого или просто знаменитого человека и втюхать какому-нибудь чокнутому поклоннику, — нашёлся Дима.

— Из этого можно сделать инсталляцию и продать, как произведение искусства, — предложил свой вариант решения проблемы Андрей.

— Молодцы, ребята. А теперь заметьте ключевой момент в ваших решениях. В первом — это значимый человек, величина; во втором, как произведение искусства этот товар вы сможете продать только в том случае, если будете сами будете из себя представлять хоть какую-то величину в мире искусства. А это, что значит на языке рынка? Кто знает? Никто? Это брэнд. Вам нужен брэнд, имя. Сначала мы работаем на имя, а потом имя работает на вас. Все вы уже наверняка слышали эту прописную истину. Брэнд — это будет тема нашей следующей лекции.

По окончании занятия ученики выходили в коридор из зала. Олег вышел вместе с Олесей.

— Как тебе? — спросила Олеся.

— Интересно, — ответил Олег.

— А Пожарский?

— Необычный.

— Я вся дрожу от него. От его голоса у меня мурашки по коже бегут. Такая харизма.

— Странный он какой-то.

— Ты, просто завидуешь ему.

— С чего бы это?

— У тебя нет такого таланта.

— Ты меня совсем не знаешь.

— Ладно, я побежала до завтра.

На улице Олега догнал запыхавшийся Дима.

— О чём болтал с Олеськой?

— О ерунде всякой.

— Она бесподобна. Жаль достанется какому-нибудь богатому уроду.

— Почему, если богатый, то обязательно урод?

Они шли в сторону станции метро.

— Ну, это и так понятно, — промямлил неуверенно Дима.

— А сюда ты зачем ходишь? Ты же тоже хочешь стать богатым.

— Это стратап — малый бизнес. Тут богатством и не пахнет.

— Разве ты не хотел бы стать богатым?

— Хотел бы.

— И если бы ты был богатым, то ты стал бы уродом?

— Я не исключаю такого варианта событий.

— Ты рассуждаешь просто с позиции неудачника.

— Все мы тут неудачники.

Дима жалостно вздохнул.

— Тебе нравится Олеся? Скажи честно, — продолжил он разговор.

— Да так. Она красива. Таких в Москве много.

— Это ты так говоришь, потому что тебе она не по зубам. Рассуждаешь, как прагматик.

Олег засмеялся.

— Даже, если и по зубам, ну завоюю её, и что в этом такого будет хорошего? Кайфа на неделю, а потом одна головная боль.

— Ты? Завоюешь? Не свисти.

— Ладно. Глупости всё это. Ты её точно никогда не завоюешь, а я: ещё поглядим.

На метро Олег доехал до вокзала, а потом на электричке до Старой Купавны, где его ждал роскошный автомобиль, на котором он докатил с ветерком до своего дома. Был уже вечер. Олег загнал автомобиль в гараж и направился в дом. На первом этаже горел свет. Это было странно, так как он просил Леа не жечь зря в доме свет. Она должна была находиться на кухне, готовить ужин. Возможно, она распустилась и смотрит телевизор в гостиной, когда его нет, вместо того чтобы исполнять свои обязанности. Олег вошёл в дом, скинул обувь, прошёл в гостиную и его сердце ёкнуло. Развалившись в кресле, сидел человек в сером плаще с красноватым лицом и редкими светлыми волосами. Такие лица в народе иногда называют морда кирпичом.

— Олег Николаевич Блинов? — отчеканил вопрос металлическим казённым голосом незнакомец.

— Да. Это я, — проблеял Олег.

— Да вы присаживайтесь. Вы же у себя дома.

Олег ватными ногами доковылял до дивана и присел на край его.

— Вы кто? — робко спросил он.

— Извините, что сразу не представился. Я Павел Сергеевич Семёнов — налоговая инспекция.

Нежданный гость достал из внутреннего кармана плаща какую-то ксиву, раскрыл её и продемонстрировал Олегу. Олег ничего не понимал в подобных документах. Он подумал, что это мог быть просто какой-то мошенник.

— Как вы сюда попали? — спросил он.

— Милая девушка пропустила меня.

«Вот дура», — подумал Олег. Впрочем, могла ли она иностранка противостоять представителю власти в чужой стране?

— У неё с документами оказалось всё в порядке, — продолжил Семёнов и улыбнулся. — Ох, уж эта мода на иностранную прислугу.

— У вас ко мне какое-то дело или вы просто так в гости решили заглянуть? — спросил Олег.

— Дело? Пожалуй. На вас зарегистрировано два дома на сумму примерно пятьдесят миллионов рублей. Машина у вас стоит полтора миллиона рубликов. Вопрос откуда такие денежки у столь молодого человека из глухой провинции? Вы ограбили банк?

— Ничего я не грабил.

— Да, на бандита вы не похожи.

— Я обязан перед вами отчитываться? За богатство вроде бы ещё не сажают. Нужны обоснования для ареста.

— Был бы человек, а статья найдётся, как говорили в старые добрые времена.

— Что вы хотите?

— Узнать происхождение вашего богатства.

— Мне эти деньги подарили.

— Кто?

— Один человек.

— Кто он?

— Не могу сказать.

— Это что-то интимное?

Семёнов пошло улыбнулся.

— Думайте, как хотите. Налоги за свою собственность я исправно заплачу, как полагается.

— Смотрите, если вы совершили что-то противозаконное, лучше в этом сознаться. Можно сознаться мне прямо сейчас.

— Тогда что будет?

— Тогда я попробую помочь решить вам ваши проблемы.

— У меня нет никаких проблем.

— Вы уверены в этом?

— Уверен.

— Ну, что ж. Не прощаюсь.

Семёнов встал и пошёл к прихожей.

— Постойте, — остановил его Олег. — Оставьте ваш номер телефона.

Андрей и Лена сидели в коридоре с зелёными стенами и старыми, покрашенными коричневой советской краской полами. Мимо прошла медсестра. Андрей изучал, висевший напротив него плакат, посвящённый профилактике СПИДа.

Идея соблазнить Оксану, вовлечь её в групповой секс не выходила у Андрея из головы. Он решил пойти самым простым и верным путём ради достижения этой низменной цели. Лена пригласила подругу на якобы вечеринку к себе в гости. Андрей подпаивал Оксану коктейлями, способствующими быстром опьянению, о которых прочитал в интернете. Оксана сильно опьянела через три часа. После чего в комнате Андрей устроил просмотр порнороликов с групповухой. Оксана плохо себя контролировала, и её легко удалось затащить в кровать. Во время любовных утех она то и дело засыпала, но Андрей добился своей цели. Расплата настигла его и Елену быстро. Они заразились неприятным венерическим заболеванием и вынуждены были проходить болезненный курс лечения.

— Какой позор, — промолвила Елена и смахнула, выкатившуюся из глаза слезу носовым платком.

— Это всего лишь опыт. Будем в следующий раз осторожнее. Не стоило нам забывать о предохранении, — успокаивал её Андрей.

— А, если о случившемся узнают наши знакомые и близкие?

— Не узнают — врачи обязаны всю информацию о больных держать в секрете.

Конфуз с неприличной болезнью повлиял неожиданном образом на ход мыслей Андрея. Он осознал, что вёл себя, как последняя скотина, как какое-то мерзкое животное, но не человек. Ему захотелось исправиться. Он уже был не против создания нормальной семьи с детьми и прочими привычными для среднего обывателя радостями. С Леной он обсуждал разные планы исправления ситуации. Для начала надо было, как следует стать на ноги. Нужно было своё жильё для начала, для фундамента, на котором строиться нормальная крепкая семья. Только, как его получить или купить? У Андрея совершенно отсутствовала предпринимательская жилка. Один приятель посоветовал ему пойти на службу в милицию, где можно было разными небезгрешными путями наскрести на свою квартирку или дом. Андрей думал над этим вариантом и продолжал работать в такси. Для восстановления душевной гармонии он и Лена записались на недорогие курсы йоги. На душе и, в самом деле, стало как-то чище и светлее.

Однажды Андрей выехал на вызов на окраину городу. В машину забралась симпатичная женщина старше его на десять лет рыжая, миловидная, с ярко зелёными глазами. Ей нужно было ехать к железнодорожной станции. Во время пути Андрей не заметил дорожный полицейский. Машина подскочила. Женщина едва не влетела головой в лобовое стекло.

— Недотёпа! — злобно выругалась она.

Андрей затаил обиду. Не доезжая до станции, он остановил машину на обочине.

— Что случилось? — не поняла женщина.

Она глядела на странного водилу недоумёнными испуганными глазами. Андрей спокойно извлёк из бардачка красные очки, надел их, посмотрел на женщину.

— А так? — спросил он.

В тот день до железнодорожной станции женщина так и не доехала. У неё словно снесло крышу. Это была не любовь, а страсть. Андрей поехал к ближайшему лесочку, где творил с гневливой пассажиркой всё, что хотел.

Её звали Алла. Она собиралась ехать в Москву устраиваться на работу продавцом в какой-то супермаркет, но резко передумала. Это было верхом легкомыслия, ведь ей надо было поднимать шестилетнего сына, которого она растила одна. Папаша ребёнка где-то скрывался и не помогал ей уже два года. Алла работала продавщицей в магазине бытовых товаров, где зарабатывала немного. Андрей не оставил ей ни своего номера телефона, ни каких-либо других координат; но она всё равно нашла его. Это не составило большого труда. Алла три дня караулила Андрея у стоянки, где парковались машины фирмы, где тот трудился. Наконец, она увидела его утром во время смены. Алла подбежала к нему.

— Привет.

Андрей забрался в машину и попытался закрыть дверцу, но Алла просунула в проём свою ногу, так что любвеобильный таксист едва не защемил её.

— Ты, что творишь? Сумасшедшая! — выругался Андрей.

— Подожди. Не гони меня. Я даже не успела узнать твоё имя.

— Зачем оно тебе?

— Я им хочу назвать своего будущего сына.

Андрей задумался, после чего сдался:

— Андрей.

— Какое прекрасное мужественное имя.

— Ладно, мне надо работать.

— Поехали ко мне в гости.

— Я занят, и потом у меня есть жена.

— Тебя этот факт вроде не всегда останавливал.

— Теперь останавливает.

Кое-как Андрей тогда отвязался от Аллы, но она не сдавалась. Она выведала хитростью у диспетчеров номер телефона Андрея и принялась ему названивать, настаивая на встрече. Алла умоляла не отталкивать её. Андрей просил оставить его в покое. Алла грозила ему:

— Я расскажу всё твоей жене, обо всём, что было между нами.

Андрей только рассмеялся на эти угрозы.

— Валяй. Она у меня не ревнивая.

Алла не успокоилась. Она звонила ему по несколько раз в день, измотав ему все нервы. Тогда Андрей предложил ей во время очередного её звонка:

— Давай я встречусь с тобой, но это будет последний раз.

— Хорошо, — легко согласилась Алла.

— Точно один раз и всё. Обещаешь?

— Обещаю.

Накануне Андрею звонил Мартыненко, справлялся, не нашёл ли тот ещё какую-нибудь партнёршу для новых съёмок. Старый фотограф соглашался снимать бесплатно. Съёмки заводили Андрея. Ему хотелось попробовать ещё, но не с Еленой, а кем-то ещё. Кроме Аллы других кандидатур у него не было. По телефону он рассказал ей о съёмках. Она, недолго думая, согласилась со всеми его условиями. Андрей несколько расстроился, когда подхватил Аллу у подъезда её дома. Её глаза пылали нездоровым блеском. Он понял, что она готова была ради него не только сниматься голой, но спуститься в саму преисподнюю. На съёмках у Мартыненко Андрей с трудом расслабился. Алла душила его своей любовью во время каждого кадра, готова была исполнить любую его прихоть. То же самое было и с Еленой, другое дело, что к Алле Андрей не испытывал никаких чувств, кроме похоти. После съёмок Алла принял душ и оделась. Андрей всполоснулся лишь слегка. Основательно мыться было лень. Дурная болезнь прошла, а с ней и страх подхватить какую-нибудь новую гадость. Андрей велел Алле идти к машине и ждать его там. Когда она ушла, Мартыненко спросил Андрея:

— Как тебя удаётся покорять таких фантастических женщин?

— Секрет фирмы, — буркнул Андрей.

— Приводи ещё кого-нибудь. Фотки я пришлю тебе завтра на твоё мыло.

— Хорошо. А, насчёт, приводить ещё кого-нибудь, обещать не буду — не хочется Лену расстраивать.

— Перестань, она у тебя чистое золото. Она же простит тебе любую глупость и гадость. Таких больше не бывает в природе.

Занятия йогой уже не приносили Андрею былого духовного просветления и наслаждения. В его разум закралась подленькая мысль, что, возможно, всё это самообман, самовнушение, бегство от суровой реальности, где правят сила, деньги, власть и сексуальность. У него началось некое духовное и мысленное раздвоение личности. С одной стороны ему хотелось продолжить предаваться приятному разврату, с другой и чистая духовная жизнь была также ему приятна. Алла в последний раз, когда они попрощались после съёмок у Мартыненко, поклялась сердцем своего ребёнка, что больше никогда его не побеспокоит.

В солнечный августовский выходной день Лена и Андрей прогуливались по парку. Они шли по длинной кленовой аллеи. На скамеечках сидели пожилые люди, молодые мамаши и папаши со своими детками и юные часто не совсем трезвые компании.

— Мы вылечились теперь можно, наконец, подумать о ребёнке, — напомнила Лена.

— Да, — неуверенно согласился Андрей.

— Тебя что-то гложет?

— Да. Я тоже хочу малыша, но меня беспокоит его будущее и наше настоящее. Нужен крепкий фундамент для настоящей дружной семьи.

— Опять эта тема денег. Да мне плевать на них. Главное — это любовь. Только в ней есть счастье.

— Да?

— Да. У тебя разве этого нет?

— Есть, — ответил снова неуверенно Андрей и тут же спросил: — А что такое любовь?

— Это, когда живёшь другим человеком, всё время думаешь о нём, что с ним происходит, любит ли он тебя или прикидывается; когда у тебя внутри всё кипит и радуется от того что твой любимый человек находится рядом с тобой.

— Разве это не болезнь, не помутнение рассудка?

— Это истинное счастье. Кто его никогда не испытывал жалкое существо, тот не жил полной жизнью.

— Иногда я ловлю себя на мысли, что не достоин такой самоотверженной любви. Что во мне есть такого замечательного? Ведь я обычный водила, руль с головой и ушами.

— Ты просто не понимаешь этого, не можешь видеть себя со стороны, какой ты красивый и интересный.

— Я мужчина, поэтому мне трудно мыслить такими прекрасными категориями. Мне, кажется, я совсем не про любовь.

— Про любовь, про любовь…

— Глупая. Ладно, мне надо решить, как быть дальше: идти на службу в милицию или продолжать крутить руль.

— Я приму любой твой выбор.

— Я в этом не сомневаюсь. Что ж, надо попробовать себя в качестве милиционера. Интересно, какой из меня получится милиционер.

— Самый лучший.

Андрею снился сон. Он в милицейской форме прогуливался по городу, играясь с резиновой дубинкой. Прошёлся по главной улице. Неожиданно из-за угла вывалилась навстречу ему компания хулиганов из трёх человек: лица серые, злобные, у каждого в жёлтых кривых зубах дымилась папироска. Андрей вздрогнул, попятился назад. Хулиган, что шёл посередине остальных, вытащил из-за пазухи финку и обратился к нему:

— Товарищ милиционер, дайте нам побаловаться с вашим пистолетом.

Секунда замешательства, и Андрей кинулся наутёк от хулиганов. Они гнались за ним по всему городу. Андрей взывал о помощи к другим милиционерам, которые попадались ему на пути, но те равнодушно только смотрели на погоню. Он вспомнил, что у него есть пистолет и достал его из кобуры на бегу. Хулиганы уже были совсем близко. Андрей расстрелял их в упор. Двум прострелил их тупые голову, а третьего поразил прямо в сердце. Тяжело дыша, он стал над трупами мерзавцев. Тело одного со злости пнул ногой. Поделом тебе собака. Что же теперь будет с ним? Его могут отдать под суд за тройное убийство. И что дальше? Тюрьма, зона, злые зэки в камере…

Он очнулся от звонка в дверь. Лена тоже проснулась и пошла посмотреть, кто пожаловал к ним в такую рань. Часы на подоконнике показывали половину девятого. Андрей напрягся, он ещё не вышел полностью из страшного тревожного сна. Он услышал, как Лена открыла дверь и обрывки разговора. Кто мог прийти к ним? Сердце подсказывало о возможной опасности. Андрей встал, надел трусы, обулся в тапочки и поплёлся в прихожую. Дверь была открыта наполовину. В проёме Андрей заметил Аллу. Какого лешего она припёрлась к ним? Ещё этот дурацкий сон с хулиганами. Андрей прибавил шагу и успел заметить, как Алла достала из сумочки нож. Безумица замахнулась им, целясь в сердце Лены.

— Нет! — дико заорал Андрей и кинулся к двери.

По проходам, разделяющим павильоны и секции, сновал разномастный в основном интеллигентного вида народ. Лавка Никиты занимала всего два метра в ширину. На столике двумя неровными стопками высились его книги: красивые, в твёрдом переплёте, с яркими цветными обложками. Двенадцать книг уже купили. В пяти попросили поставить автограф и напутствующую запись или пожелание. Трудно было поверить в то, что Никита не чужой на этом празднике жизни. Издательство пригласило его в Москву на крупную международную книжную ярмарку, оплатив ему проезд до столицы и номер в хорошей гостинице на три дня. Слева от него скучал Анатолий Клюквин в толстом зелёном свитере, тоже провинциал, похожий на колобка. Ему было тридцать четыре года. На его столике-прилавке лежала горка книг, среди которых выделялась одна — последняя «Колхоз имени Саманты Смит». Анатолий трудился в жанре альтернативной истории. Если вкратце описать сюжет его последней книги, то это история о том, как в Штатах свершилась социалистическая революция, и что из всего этого вышло. Труды Клюквина не пользовались большим интересом у читателей, в отличие от его соседа справа. Клюквин ещё с утра успел коротко познакомиться с Никитой.

— Сегодня явно не мой день, — жаловался он соседу.

На что Никита только сочувственно пожимал плечами.

Мимо писателей-провинциалов прошла женщина в красивом синем платье с золотистыми волосами, измерив по пути презрительно снисходительным взглядом Никиту и Клюквина. Так, во всяком случае, показалось Никите. Когда она скрылась из вида, Клюквин язвительно заметил:

— Женька Радова. Сучка та ещё. Красивая она, но дура.

— Кто это? — спросил Никита.

— Ты, что, брат, не знаешь Радову?! Совсем оторвался от реальности, витая в своих высоких материях?

— Нет, не знаю.

— Ну, ты даёшь! Впрочем, завидую тебе. Ты совсем телек что ли не смотришь?

— Редко.

— Правильно, так и должен поступать настоящий писатель. А ты знаешь, какая у неё настоящая фамилия?

— Какая?

— Перепёлкина. Каково?

Никита пожал плечами.

— Ну да. Причём тут фамилия? Разве в фамилии дело? Важен талант. А где скажи мне Перепёлкина, и, где талант? — не унимался Клюквин.

— Что она написала-то? — поинтересовался Никита.

— Да ахинею какую-то, женские детективы и один шпионский роман. Думаю, что и не она всё это написала — негры помогли, постарались за неё.

— Как же ей удалось стать известной?

Клюквин горько усмехнулся.

— Это теперь делается проще простого. Она — это проект. Какой-нибудь папик забашлял издательству кругленькую сумму — оно и радо раскручивать её по всем направлениям. Тебе она нравится?

— Красивая она.

— Но нам не по зубам такая цыпочка. Надо быть реалистами.

К вечеру Клюквин напросился к Никите в гости в гостиницу. Накануне он провёл ночь в хостеле, а на следующий день вечером ему надо было уезжать на родину. В номере Никиты имелись две отдельные кровати.

— Не бойся я нормальной ориентации — приставать не буду, — заверял Клюквин Никиту.

В номере он извлёк из своего старого походного рюкзака бутылку водки и консервы.

— Какой писатель без алкоголя. Это даже как-то безнравственно что ли и противоестественно, — заметил Клюквин.

Никита пил алкоголь редко, но ошарашенный нечаянным, негаданным успехом, рад был расслабиться, остудить кипящие от счастливых позитивных мыслей мозги.

Накатили раз, другой. Клюквина потянуло на задушевную беседу.

— Какое же говно этот мир. Сколько в нём несправедливости и глупости. Одно только меня держит в этой дурацкой жизни — творчество, писанина, как называет всё это моя мама. Глупо это всё абсолютно. Пишу, потому что не могу не писать. Знаешь, о чём запланирован мой новый роман?

Никита отрицательно мотнул головой.

— Название «Красный купол». Суть — коммунизм победил на всё земном шаре — сбылась мечта идиотов.

— Ты — коммунист?

— Наоборот — ненавижу его. Ты, брат, вряд ли будешь читать мои книги. Все писатели такие — эгоцентрики; думают, что они самые-самые, а весь остальной мир — это декорация, фон, на котором сверкает их талант. Мы писатели — говно, как люди, друг друга не любим, завидуем, строим козни.

— Я бы почитал твою книгу.

— Ты серьёзно?

— Вполне.

— Я тебе подарю последнюю про колхоз.

— Буду рад.

— Знаешь, Никит, а я ведь о тебе сначала плохо думал, потому что я уже сильно испорченный жизнью и творчеством человек. Я ведь как мыслил, что ты — проект. Такой молодой и уже критики о тебе строчат статьи в центральных газетах. Завидовал тебе — козлина я страшная. А ты просто другой. Ты чище, чем другие; лучше, чем такие, как я. В тебе есть что-то такое особенное, не от мира этого поганого и грязного.

— Не преувеличивай, Толь.

— Добро нельзя откладывать на потом. Потом, скорее всего, уже будет поздно. Дай я тебя поцелую.

— Не надо.

Клюквин поцеловал смачно Никиту в щёку, без труда преодолев его слабое сопротивление, и разлил водку в маленькие пластмассовые походные стопки.

На другой день Никита поплёлся на ярмарку один без своего нового друга. Похмелье и депрессия не позволили Клюквину составить ему компанию. Анатолий с утра на выходе из гостиницы сказал, что хочет навестить в столице своего какого-то дальнего родственника, отлежаться у него и вечером поехать на свою малую родину, «родину с маленькой буквы», как он выразился.

У Никиты шумело в голове, шумело от боли и одновременно от приятного чувства успеха. Его книгами интересовался народ. А к обеду к нему пожаловал журналист в модной рыжей куртке, джинсах и круглых очках. Этот тип показал удостоверение. В удостоверениях Никита ничего не понимал. Журналист сказал, что представляет какое-то крупное московское издание. За спиной журналиста скапливались зеваки, желающие лицезреть в живую интервью с подающим большие надежды молодым писателем. Журналист записывал интервью на диктофон.

— Никита, не кажется ли вам, что детективный жанр уже изжил себя, исчерпал? — задал первый вопрос журналист.

— Нет, — просто ответил Никита.

Журналист ехидно хмыкнул и перешёл к следующему вопросу:

— Ладно, тогда, можете ли вы в двух словах определить, чем вы отличаетесь от многочисленных Донцовых, Марининых и прочих Акуниных?

Никита выдержал паузу, после чего парировал интервьюера встречным вопросом:

— Вы читали мои книги?

— Читал, — неуверенно промямлил журналист.

— И? Разве я похож на Маринину или Донцову?

— Разумеется, нет; у вас есть некий налёт оторванности от реальности и больше непредсказуемости.

— Видите, вы сами ответили на свой же вопрос.

Журналист был повержен и уничтожен. Кто-то позади него звонко зааплодировал, а женский тонкий надрывный голос воскликнул:

— Гений!

Это было чудо, сон. Никита думал, что успех он сейчас может потрогать руками; успех, словно плотным невидимым облаком, обволакивал его и всё вокруг него в радиусе десяти метров. Книги его разбирались ещё быстрее. У малахольного юноши по виду студента не хватало денег на экземпляр. Бедняга перебирал в ладони мелочь и купюры, и снова шарил в карманах куртки и помятых брюк в надежде наскрести на книгу. Никита подарил ему свой роман бесплатно, оставив в нём дарственную запись: «На счастье! Никита Осипов». Коротко и просто.

После этого счастье предстало перед Никитой в образе златокудрой девы. Сама Евгения Радова подошла к нему, к его прилавку. Её не интересовали книги — она смотрела на Никиту. Он поймал взгляд её ядовитых зелёных глаз и пропал. Это была звезда. Она легко улыбнулась, прервав глупое молчание вопросом:

— Знаешь меня?

— Знаю.

— Ты Никита Осипов — подающий большие надежды детективщик?

— Да.

— Пригласишь девушку на ужин?

— Я тут в Москве ничего не знаю, я не местный.

— Это легко исправить. Поехали.

— Прямо сейчас?

— Слабо?

— Едем.

И они поехали на красивой иномарке Евгении цвета маренго. Она много курила в машине, бросая окурки на горячий московский асфальт. Было четыре часа дня не самое удачное время для ужина. Приехали в дорогой центровой ресторан. Евгения заказала Никите вино, а себе апельсиновый сок. На закуску она заказала цыплёнка по-венгерски, шашлык и фруктовую нарезку. Счёт вышел на пять с лишним тысяч рублей — сумасшедшая сумма для Никиты. Он неохотно расплатился. Евгения сделала вид, что не заметила его недовольства. После ресторана поехали к Жене. У Никиты голова шла кругом от происходившего с ним; словно он попал в кино внутрь экрана, в фильм, где исполнял роль главного героя — героя-любовника. Знал бы Клюквин, что с ним приключилось — удавился бы от горя и зависти. Дом Радовой был похож на увеличенную версию домика куклы Барби. Неужели у писателей может быть столько денег, удивлялся неопытный Никита. Оттого что могло с ним случиться ночью, захватывало дух. Неужели Она даст ему так легко и просто?! Всё к этому шло. Так и сталось. Никита имел мало опыта в делах любовных. У него была связь только с одной девушкой Ариной, дочерью друзей родителей Никиты. Это была избалованная из интеллигентной семьи девица и не такая красавица, как Женя. В постели Арина была очень требовательна и прихотлива, а Никита ленив и неуклюж. Он был рад, когда его первая женщина отвязалась от него после месяца неумелого плохого секса и постоянной нервотрёпки. Тогда Никита решил, что секс — это не его конёк. Арина жестоко критиковала его, обзывала его неумёхой и увальнем, и это были самые приличные слова из тех, которым был награждён будущий детективщик своей несдержанной пассией. От любви и похоти одни только потрясения и душевное расстройство решил Никита и больше не экспериментировал в этой тонкой сфере человеческой жизни, изредка снимая напряжение самоудовлетворением. В первую ночь с Женей Никита постарался показать себя молодцом, применив весь свой скудный арсенал эротических познаний. Женя не требовала от него ничего особенного в отличие от капризной Арины. Обладать прекрасным телом детективщицы было приятно и увлекательно. Оказалось, что секс может доставлять удовольствие. На следующее утро Никита хотел было поехать в гостиницу, где остановился.

— Зачем? — остановила его Женя.

— Там остались мои вещи.

— Много их?

— Рубашка, трусы и книга. Да и рюкзак ещё.

— Что за книга?

— Друга. Мы познакомились на ярмарке. Он мне подарил её.

— Это какой-нибудь неудачник и наверняка алкаш.

— Толя Клюквин, может быть, ты слышала это имя? Очень интересный человек.

— Какие ужасные имя и фамилия, звучат словно приговор. Запомни первое правило успешного человека — вычеркивай из списка друзей всех неудачников и людей с негативной кармой. Я позабочусь, чтобы твои вещи доставили сюда.

Никита провёл ещё неделю в сладком плену Евгении. В какой-то момент у него закрались сомнения, что она настоящая писательница. Он не видел ни разу её за ноутбуком или пишущей что-то авторучкой в обычной тетради. Как-то, когда Женя находилась в туалете, Никита прошмонал её тумбочку в спальной комнате и обнаружил там её паспорт. Анатолий ошибался, она была не Перепёлкина, её настоящая фамилия была Кукушонок, а имя Елизавета. Ей было тридцать два года. На этой новости можно было не хило заработать, продав её жёлтой прессе.

Обман всегда неприятен, но Никита был сильно влюблён глупой слепой любовью. Он обнимал предмет своего обожания под одеялом. В окно глядела проказница-ночь. Фонарь освещал серые силуэты деревьев, к оконному стеклу прилип золотистый кленовый лист и через секунды отпал, спланировав к холодной земле.

— Завтра я улетаю, — огорошила новостью Никиту Женя.

— Как? — встрепенулся Никита.

— Не как, а куда — на Кипр.

— А я?

— Ты можешь пожить у меня. У тебя же нет загранпаспорта?

— Нет.

5

Во двор вошли трое полицейских в форме и двое одетых по гражданке. Был солнечный день. Бежать было некуда. Олег наблюдал за незваными гостями из гостиной своего дома. Блюстители порядка свободно вошли в дом. Мужчина в сером костюме что-то зачитал по бумажке. Олег не мог разобрать ни одного слова. И так было понятно, что это конец. Полицейский в форме нацепил на его руки наручники. Его провели в микроавтобус, усадили вглубь его салона. Машина тронулась. Полицейские в форме расселись вокруг Олега и следили за ним, словно за отъявленным душегубом, особо опасным рецидивистом. Его везли в тюрьму. Из роскошного уютного дома в темницу к бандитам и насильникам. За что? Только за то, что он богат? Не любят у нас в России богатых, и что же? Надо теперь сажать всех успешных и удачливых, кто не смог откупиться или отмазаться? Какой же он дурак, что не успел спрятать заветную коробку и наличные деньги, с помощью которых возможно было попытаться откупиться от родного отечественного правосудия. Идиот! Коробка теперь попадёт в руки более удачливому и разумному человеку, а он сгниёт в тюрьме.

Олег проснулся. Было раннее утро. Это оказался всего лишь сон, но очень страшный. Олег вспотел, так что подушка, простыня и одеяло были мокрыми насквозь. Настроение было испорчено на целый день.

Скоро Олег придумал себе развлечение — решил устроить вечеринку, попросту говоря party. Он снял на пару дней шикарную квартиру в центре Москвы, нанял трёх молодых артистов неизвестных широкой публике из малоизвестных столичных театров: Максима, Ефима и Славу, которые должны были изображать крутых мажоров, якобы друзей Олега. На вечеринку были приглашены Дима Некрасов и самое главное Олеся Блохина. Она пришла с подружкой Кристиной — инфернальной тонкой брюнеткой с лягушачьими накачанными губами. Слава отвечал за музыку и танцы. Он красиво и лихо танцевал. Ефим хвастался перед девушками, выдавая себя за сына крутого кинопродюсера:

— У меня был роман с Ходченковой и Семенович, а с Катей Лель я летал отдыхать на недельку в Доминикану.

Максим сочинил историю про то, как он со своим другом сыном очень высокопоставленного чиновника охотился на акул в Новой Зеландии:

— Вы в курсе, что акулы клюют только на свежее, сочащееся кровью мясо? Нет? Ничего удивительного — охота на акул это занятие я вам скажу не для слабонервных. Мы в качестве приманки использовали свежее мясо быка. Акулы, точнее их плавники показались спустя час. Они приблизились к катеру. Вадим промахнулся, а я попал. Из гарпуна. Представляете?! С первого раза! При помощи специальной лебёдки мы подняли красавицу над палубой. Она была ещё жива. Капитан добил её, вырезав у неё сердце. Вы знаете, где находится сердце акулы? Нет? Я покажу вам как-нибудь. Так вот. Мы выпили вискарика, отпраздновав, таким макаром, начало удачной охоты, как бац! Судно пошатнулось. Акулы атаковали наш катер и перевернули-таки его. Капитан, оказалось, не умел плавать и забыл надеть спасательный жилет. А нас с Вадимом они спасли эти самые жилеты. Мы болтались, как оранжевые поплавки на поверхности океана. Я хоть и был пьяным, но состояние духа и рассудительность не растерял; крикнул Вадиму: «Не барахтайся! Делай вид, что ты мёртв». Да куда там. Вадим запаниковал, задёргался. Акула отгрызла ему одну ногу по колено, потом другую. Вадим потерял сознание. Я с трудом старался не шевелиться. Акулы трогали меня, одна чиркнула плавником по спине. Солнце уже коснулось своим краем горизонта; когда я заметил вдали огни корабля. Нас спасла команда пограничного катера. Вадик остался жив. В Штатах ему сделали на деньги отца отличные протезы, так что он может ходить без костылей. Такая получилась рыбалка.

Девушки слушали Максима, раскрыв рты. Актёры врали очень правдоподобно. Сам Станиславский окажись свидетелем этой сцены, наверняка воскликнул бы: «Верю!»

Олег вышел с Олесей покурить на балкон. Ночная Москва светилась огнями.

— Интересные у тебя друзья, — призналась Олеся.

— Я заметил, что тебе понравилось, — сказал Олег.

— Крутые они.

— Для меня они просто друзья. Кто тебе из них понравился больше остальных?

— Максим.

— Из-за харизмы?

— И характер в парне чувствуется.

— А ты не думала, что он мог наврать?

— Как наврать?

— Ну, например, что акула откусила его другу не две, а одну ногу.

— Это несущественно.

— Согласен.

— В тебе тоже что-то есть.

Олег довольно пожал плечами, дескать, я знаю, но самому себя хвалить неприлично.

— У тебя богатые родители? — спросила Олеся.

— Брат. Старший. Он погиб. У него был бизнес и мне после его смерти кое-что перепало.

— Сочувствую. Ты любил его?

— Я плохо знал его. Он был намного меня старше. Лучше расскажи про себя.

— Рассказывать и нечего. Я пока ноль, пустое место. Отец мне снимает квартиру в Москве. Из института меня отчислили весной, домой возвращаться не хочется. Там жизни нет после Москвы.

— Откуда ты?

— Сыктывкар, Коми.

— А отец твой кто?

— Депутат.

— И какие у тебя планы на будущее?

— Никаких. Я сама не знаю, чего хочу.

Из ванной комнаты были слышны стоны и шлепки, когда мимо неё проходили Олег и Олеся. Кристина отдавалась Ефиму, видимо, рассчитывая таким путём составить конкуренцию Ходченковой и другим именитым кинодивам.

Адвокат Евгений Рябинин выглядел значительно моложе своих пятидесяти двух лет, даже блестящая розовая лысина не портила его бодрого приятного вида. На встречу с Олегом он пришёл с дорогим коричневым кожаным портфелем, в строгом костюме, подтянутый, надушенный дорогим французским одеколоном. Рябинина Олег выбрал наобум из большого списка с контактами на сайте московских адвокатов. Встреча проходила в недорогом кафе. Олег и Рябинин сели в углу заведения, заказав себе по чашке кофе.

— У меня есть средства и собственность, но я ничего не понимаю в юридических делах: как правильно платить налоги, как правильно что-то оформить. Вы понимаете, о чём я? — обратился к адвокату Олег.

— Разумеется.

— Мне нужен помощник.

— Что ж я к вашим услугам.

— И ещё у меня есть проблема деликатного свойства.

Олег поведал юристу историю с наездом на него налогового инспектора Семёнова.

— Как вы думаете, он может мне причинить неприятности? — спросил Олег.

Адвокат взял паузу, после чего ответил:

— Теоретически нет. За богатство у нас не сажают. Вас даже не могут заставить отчитаться о происхождении вашего состояния. Такой юридической процедуры не существует в нашем законодательстве. Вы не государственный чиновник или служащий. Но существует некоторая опасность провокационных действий со стороны этого Семёнова. Возможно, за ним кто-то стоит.

— Что это значит?

— Вам могут подкинуть наркотики, оружие, боеприпасы, посадить в сизо и вымогать выкуп.

Олег тяжело вздохнул.

— Этого я и боялся. Что же делать?

— Я могу навести справки о Семёнове. Можно организовать запись всех ваших телефонных и обычных разговоров; а потом взять его с поличным при передачи ему взятки.

— Это слишком сложно.

— Что же вы хотите?

— На данный момент я бы хотел просто откупиться от него. Я вам заплачу, если вы передадите ему деньги.

— Это дело рискованное, подсудное.

— Так организуйте его так, чтобы всё прошло удачно. Я вижу вы человек опытный и очень умный.

Рябинин согласился. Он передал Семёнову миллион рублей в кейсе, который предварительно положил в камеру хранения на Ленинградском вокзале. Олег заплатил ему за его услугу двести тысяч рублей. После этого он позвонил Семёнову.

— Вы довольны? — спросил он налоговика.

— Не понимаю о чём вы?

— Не надо включать дурака, всё вы прекрасно понимаете. Это было не то, что вы подумали. Надеюсь, теперь я в любой момент могу рассчитывать на вас; на то, что вы можете мне оказать ответную услугу.

— Зачем же по телефону обсуждать подобные вещи?

— У меня нет времени встречаться с вами. Мы поняли друг друга.

Олег отключил связь.

Олег привык к Некрасову, тот стал не то, чтобы его другом, а кем-то вроде младшего приятеля, товарища. После крутой вечеринки Дмитрий начал относиться к Олегу, как к потенциальному лидеру, человеку, стоящему на более высокой социальной ступени. Они встретились в парке и решили прокатиться на колесе обозрения. Олег был загадочен, много молчал, поэтому Некрасову приходилось искать темы для разговоров. Блохина была его больной темой.

— Как она смотрела на тебя последний раз. Не прав я был — она втрескается в тебя, будет бегать за тобой. Считай, что она уже у тебя в кармане.

— Она не пачка банкнот, чтобы лежать в кармане.

— Да. — Некрасов вздохнул. — Она лучше.

— А я бы предпочёл банкноты. Ладно, всё, хватит об этих пустяках. Я с тобой хотел о деле поговорить. Помнишь, ты говорил, что у тебя были идеи по бизнесу?

— Ты про сеть закусочных в русском стиле, наш ответ «Макдональдсу» и прочим именитым брендам?

— Нет, нет, это я не хочу. Еда — это не моё. Нет, это не ты говорил. Это я сам придумал. Ах, вот точно — банк. Я открою банк!

— Банк?!

— Банк. Ты будешь его директором. Узнай. Что нужно для того, чтобы открыть банк.

— Нужно много денег для начала.

— Об этом не переживай.

— Накинув куртку, Олег вышел во двор прогуляться и покурить. Был октябрь, вечер. Дорожка к дому освещалась фонарями. Олег прошёлся к домику, где обитала Лея. Она мелькнула в окне. Олег присмотрелся. Лея переодевалась, раздевшись до трусиков. Она одела пижаму и выключила свет. Может быть, заглянуть к ней на огонёк или пригласить в гости Блохину? Олег подумал, что он мало развлекается при больших возможностях. Что-то сдерживает его, как будто он чего-то боится. Сзади послышался шорох, который прервал его размышления. Он не успел обернуться, как кто-то накинул ему на голову целлофановый мешок, и кто-то ещё ударил кулаком под дых.

Его затащили в дом, занесли в спальную на второй этаж и бросили на пол. Здесь с головы Олега стащили пакет. Он отдышался, попытался встать и тут же получил удар ногой в бок. Олег скорчился от боли, огляделся. Окно было закрыто шторой, ночник давал слабый тусклый свет, над ним стояли три страшные явно бандитского вида рожи. Один с большим квадратным помятым и серым лицом сел в кресло. Он, судя по всему, был страшим. Тот, что пнул Олега был красив и молод. Третий походил причёской и маленьким заострённым лицом на ёжика.

— Иди, прошмонай комнаты, — приказал Ёжику старший.

Ёжик ушёл.

— Ну, что, фраерок, сам отдашь деньги и сокровища или тебя сначала попытаем? — обратился к Олегу старший.

— Сам отдам.

— Говори, где спрятал добро?

— В сейфе в моём кабинете. Ключи от сейфа лежат в ящике письменного стола.

— Сколько там заныкал?

— Миллион — плюс-минус.

— Долларов?

— Рублей.

— Этого нам мало.

— Заберите машину.

— Ага, а потом ты нас сдашь ментам, когда будешь её оформлять на нас.

— Я не сдам вас, клянусь.

— Иди, прошмонай его сейф и кабинет, — сказал Красивому старший, и тот вышел из комнаты.

Скоро он вернулся с пакетом денег.

— Сколько там? — спросил старший.

— Миллион с чем-то.

— Не густо.

Вернулся и Ёжик.

— Я ничего не нашёл, — сказал он.

— У него все деньги, наверняка, лежат на счетах в банке, — предположил Красивый.

— Что у тебя за бизнес? — спросил старший.

— Нет у меня никакого бизнеса, — сказал Олег.

— Не гони пургу, — разозлился старший.

Красивый с размаху ударил Олега ногой в бок так, что тот вскрикнул от боли.

— Кто у тебя крыша? — спросил старший. — Только не надо говорить, что ФСБ. Это не прокатывает уже. Говори.

Красивый оттянул ногу для очередного удара.

— Не надо, не бей, — взмолился Олег.

— Погодь, — остановил красивого старший. — Так у тебя нет крыши?

— Нет.

— Тогда мы будем твоей крышей. Это наша территория. Большинство коммерсов тут нам платят, и ты будешь платить. Для начала заплатишь пять миллионов деревянными. Машину твою мы пока забирать не будем.

— Кто вы хоть такие?

— Меня зовут Гена Кастет, если что. Если, кто ещё будет наезжать на тебя — говори, что я твоя крыша.

Андрею повезло — ему досталось место в небольшой палате с голубыми стенами, а не койка в коридоре. Рана была неглубокая в районе левого плеча. Он успел закрыть собой Лену, а потом и выхватить нож у Аллы. Лена вызвала полицию, и Аллу увезли в участок. Койка Андрея находилась у раковины. Он чувствовал себя нормально и хотел поскорее выписаться. Кроме него в палате лежал дед с большой белоснежной бородой — Васильич, ему было на вид лет далеко за семьдесят. У него была сломана нога. Васильич лежал сбоку от Андрея ближе к окну. По другую сторону палаты расположились: у окна усатый Рома — сорокалетний сантехник горький пьяница, повредивший позвоночник, а ближе к двери Вениамин доходяга студент, избитый на дискотеке гопниками. Рома постоянно ругался, жаловался, что хочет похмелиться, а жена, как нарочно, отказывалась его «лечить». Студент читал учебник и уходил гулять во двор больницы. Андрею показалось, что дед тщательно его изучает.

— Васильич, ты чего? — спросил он.

— Я, да так, вспоминаю молодость. Ведь у меня первая женщина была только в двадцать шесть лет, а ты эвон такой молодой, а уже сводишь баб с ума налево и направо. Как это тебе удаётся? Если тебя даже убить готовы. Раскрой секрет, — попросил дед.

— Да это не его хотели убить, а его бабу, — подал голос Роман.

Студент оторвался от своего учебника.

Обитатели палаты были в курсе приключений Андрея, так как его приходила допрашивать следователь Ненашева. Они были свидетелями начала этого допроса. Потом Андрей попросил допросить его во дворе больницы.

— А ну тогда понятно — это ревность. Ты бросил что ли эту бабу, которая с ножом напала на твою новую подругу? — дед продолжил лезть в душу Андрея.

— Да какой бросил. Это был просто секс. Случайный. Этой чокнутой понравилось. Она преследовала меня, просила, чтобы я продолжал с ней встречаться, а она мне на фиг не нужна была.

— Так зачем же ты с ней связался?

— Странный ты, дед. Хотелось секса. Ты понимаешь это? У тебя такого разве не было в молодости особенно.

— Да в молодости очень хотелось, когда не сильно уставал на работе; но я тогда глупый был в этих делах, не знал, как правильно подойти к женщине. И получил приз первый раз только в первую брачную ночь со своей женой Машей.

— А потом? — спросил Андрей.

— Были ещё женщины?

— Нет.

— Молодец ты. Правильный ты человек. Так и должно быть, а я просто дурак.

Дед отстал от него. Андрей погрузился в свои мысли. Он пришёл к мысли, что всё произошедшее с ним было наказанием за его отход от линии исправления. Надо продолжить бороться с пороком сладострастия и тогда, может быть, в его жизни настанет хоть какой-то порядок. Это будет тяжело сделать. Так как он то и дело вспоминал о следователе Ненашевой. Он не запомнил её имя. Это была молодая женщина черноволосая, в чертах её круглого лица читались азиатские и русские корни. Она не была красавицей, но что-то в ней было привлекательное для Андрея. Возможно, его потянуло на экзотику.

Андрей курил в беседке двора больницы. Рядом не было никого. Лена собиралась навестить его вечером. В голове Андрея мелькнула подленькая мысль о том, что он уже порядком устал от своей возлюбленной. Увы, любовь проходит часто, если она была, конечно. Мог ли он любить? Почему нет? У него же была нежная привязанность и постоянное стремление быть вместе с Леной в первое время их отношений. Слева кто-то чихнул. Андрей увидел полноватую женщину с прямыми рыжими волосами, завязанными сзади в хвостик. Она села рядом с Андреем.

— Я Инга родная сестра Аллы, — представилась женщина.

Ей на вид было около тридцати лет.

— Ты в курсе, что из-за тебя козёл, Аллиного ребёнка могут отдать в детский дом? — спросила Инга.

— Она едва не убила мою жену, — попытался оправдать себя Андрей.

— Какого лешего ты закрутил роман с Аллой при живой жене?

— Это была минутная слабость.

— Надо Аллу вызволять из тюрьмы.

— Она кого-нибудь точно убьёт. Она же сумасшедшая.

— Я прослежу за ней. Я принесла тебе пятьдесят тысяч рублей.

Инга вытащила деньги из сумочки и вложила в руку Андрея. Тот нерешительно, воровски оглядываясь по сторонам, засунул банкноты в карман пижамы.

— Откажешься от претензий к Алле, и дело закроют, — сказала Инга.

Это были огромные деньги для Андрея и Лены. Они сняли комнату у бабушки Августины в частном доме в пригороде, так как Алла легко могла найти их в городе. Андрей всё меньше проявлял интереса к Лене, как к женщине. Лена спала уже, когда Андрей вышел во двор покурить. Было уже темно. В углу неба белел большой глаз Луны. Где-то звучала музыка в стиле шансон, раздавались пьяные голоса и вопли. Андрей вспомнил про следователя Ненашеву. Она ему нравилась. Вдруг с ней он мог бы быть счастлив. Судя по всему, она была девушкой темпераментной. Что, если соблазнить её. Андрей, в аккурат, собирался податься на службу в милицию. Там бы они и встретились. Но как Ненашева отнеслась бы к его изменам? Она могла бы и убить наверно, как Алла. Вот странно Лена ему всё прощает, а Алла нет. Получается, что очки не одинаково воздействуют на женщин. Или же тут всё дело в характере каждой отдельной женщины. Дурацкие очки. От них он уже натерпелся столько горя. Но и без них было совсем грустно. Андрей уволился из такси, так как там его могла найти Алла. Он не торопился с устройством на новую работу. Денег Инги хватило бы ещё на месяца три безработной жизни по расчётам Андрея. Дома сидеть Андрею было скучно, и он то и дело вырывался погулять, поискать работу в городе. Он болтался бессмысленно по городу, пытаясь придумать себе какое-нибудь развлечение. То и дело ему попадались красивые девушки, но он не торопился их соблазнять. Это было не безопасно после случая с Аллой. Близилось лето, и девушки в лёгкой одежде стали ещё более соблазнительны. Андрей сидел на скамейке в парке и грустил. Около памятника женщины с веслом ходила из стороны в сторону девушка с длинными распущенными золотистого цвета волосами. Она долго так ходила и потом заплакала. Очевидно, было, что она не дождалась своего кавалера. Андрею пришла в голову гениальная идея. Он в мгновение оказался перед плачущей девушкой, ловким движением руки достал из кармана шорт красные очки и одел их, гладя на девушку.

— Хватит грустить, малыш, пойдём, прогуляемся, — обратился он к девушке.

Девушка перестала плакать и улыбнулась. Она смотрела на Андрея, как кролик глядит на удава.

— Пошли, — согласилась она.

Андрей взял её за руку и повёл по аллее в сторону озера.

— Меня кстати Костя зовут, — соврал он.

— А меня Олеся.

Они прошлись до озера и свернули вправо в лесок. Андрей привёл Олесю на полянку, прижал сильно к себе и поцеловал крепко в губы. Олеся закрыла глаза и не сопротивлялась. Андрей раздел её и положил на траву. Всё получилось очень просто без изысков, как нравилось Андрею, но хоть так. Хоть какое-то новое интересное событие в жизни. Они оделись и сели на бревно. Андрей положил свою ладонь на руку Олеси и сказал:

— Олеся, ты прекрасная милая девушка. У тебя всё будет хорошо в жизни. Ты мне очень понравилась. К сожалению, мы больше никогда не сможем встретиться, так как я завтра уезжаю на вахту в Новый Уренгой.

— А когда ты вернёшься?

— Через десять лет не раньше, так что ждать меня не имеет смысла. Давай я тебя провожу до центра парка и побегу — мне надо срочно собирать вещи.

Андрей так и сделал. Олеся странно смотрела ему убегающему вслед. Он думал, что сделал всё правильно; что она не будет его искать; но она через два дня отправилась в Новый Уренгой на его поиски.

Эта проделка с Олесей завела Андрея. Об этом ничего не знала Лена, да и Олеся вряд ли теперь встретиться на его пути. Впрочем, в городе с четырёхсоттысячным населением такое исключать было нельзя. Ну что ж, встретится так встретится — можно будет как-нибудь выкрутиться или просто убежать. Имея на руках волшебные красные очки и толком не пользоваться ими, было верхом безалаберности и транжирства. Это была его единственная радость в жизни в сером злом кичливом мире. Каждый имеет право быть счастливым. У него есть магическая возможность достигать того, на что у некоторых мужиков уходят многие дни, а кого-то и годы. Разве другие на его месте мужики не повели бы себя так же, как делал он? Андрей легко нашёл оправдания своим поступкам.

Следующей жертвой коварного соблазнения Андрея стала девушка из регистратуры местной городской поликлиники. Андрей подцепил где-то кашель, и Лена настояла, чтобы он обратился немедленно к врачам за помощью. Кашель для Андрея был сущей ерундой. Он полагал, что к врачам нужно обращаться, когда с тобой случается что-то очень серьёзное, но не кашель, насморк или температура. Он пришёл в поликлинику, не думая ни о чём непристойном. Очереди к окошкам в регистратуру не было. За окошком что-то писала девушка в белом халате. Ей было на вид лет двадцать: круглое лицо, маленькие глазки, очки — тип серой мыши.

— Слушаю вас, — обратилась она тонким робким голоском к Андрею.

Тот застыл, словно соляной столп.

— Что с вами? Вас что-то мучает? Вы глухонемой? — пыталась добиться ответа от Андрея девушка.

Сознание Андрея пронзила молнией мысль о том, что у него никогда не было девушки типа серой мыши. Очки лежали в сумочке для документов. Андрей извлёк их и нацепил на глаза.

Девушка как-то странно посмотрела на него.

— Отойдём. Тут недалеко есть одно укромное местечко, — предложил Андрей.

Мышь, словно под гипнозом, отчеканила:

— Минуточку.

Она сказала что-то другой сотруднице. Андрей ждал её в коридоре. Мышь вышла из регистратуры. Андрей взял её за руку и повёл в туалет. Туалет был с запахом, с двумя кабинками. Одна кабинка была открыта. Андрей увлёк в неё девушку. Он провёл правой рукой по волосам и лицу соблазнённой.

— А ты ничего себе.

За стенкой в соседней кабинке кто-то громко выпустил газы. Андрей вздрогнул и поцеловал в губы девушку.

— Как же я люблю тебя, — вдохновенно и наигранно произнёс он, полагая, что так будет лучше, если его вдруг будут обвинять в изнасиловании. — Скажи, что любишь меня, детка? Скажи же.

— О, милый, я твоя навеки, — отвечала томно Мышь.

«Так-то лучше», — подумал Андрей. Он кое-как поставил Мышь лицом к стене и пристроился к ней сзади. Она застонала. Андрей тихо ахал. Это всё было как-то дико и убого в то же время. Тогда Андрей сказал:

— Милая моя, покажи, как ты любишь меня.

Он развернул её к себе лицом и поставил на колени, требуя удовлетворения оральным путём. Дверь соседней кабинки резко открылась, послышались быстрые шаги. Человек за стенкой покинул туалет, даже не помыв руки.

Когда всё кончилось, Андрей почувствовал себя одновременно грязным извращенцем и самым счастливым мужиком на Земле. Он и Мышь вывалились из кабинки, улыбаясь, поправляя свои мятые одежды. Андрею показалось, что кашель его прошёл сам собой.

— Как тебя зовут красавчик? — спросила Мышь.

Андрей ответил, подумав секунды:

— Рудольфо.

— Мы встретимся ещё?

— Вряд ли. У меня жена и четверо детей в Крыму. Я завтра уезжаю к ним. Чао, детка.

Это проделка оказалась весьма легкомысленной со стороны Андрея. По пути домой он осознал, что имеет риск столкнуться снова с Мышью, ведь он был прикреплён к этой поликлинике. Что ж, пусть это будет стимулом для того, чтобы никогда не болеть.

Никита вернулся из столицы в родной город. По дороге писатель много думал о себе, своём месте в отечественной и мировой литературе. Слава провинциального писателя-детективщика — это так мелко. Хотелось дерзать выше, глубже и дальше. Аппетит приходит во время еды. В голове не было никаких идей, но в его комнате в верхнем ящике письменного стола лежала заветная золотистая шариковая ручка, в которой никогда не кончались чернила. Никита с важным видом сел за стол, извлёк из стола ручку и чистую тетрадь. На первой странице вверху Никита написал «Рябиновый лес» — первое, что пришло в голову. Какой лес? Почему именно рябиновый? Никита старался не задавать себе подобных сложных вопросов. Ручка словно сама вела его руку. Он работал по десять часов в день. Мама приносила ему в комнату чай, кофе и бутерброды. Никита писал не совсем механически и бездумно — по мере сил он пытался вникать в то, что пишет; дабы потом не попасть впросак, если его будут спрашивать о книге. Свои готовые книги он никогда не перечитывал — было неинтересно. История вырисовывалась не совсем ему понятная. Это было то, что он хотел — модная литература. Где-то, непонятно в каком государстве, посреди большого глухого рябинового леса, на берегу маленькой речки в уютном бревенчатом домике жил молодой человек Альберт. Лес был уникальным — в нём не было ни птиц, ни зверей. На какие средства жил Альберт, и, каким образом добывал себе еду, не объяснялось. Зато в домике был интернет, в котором целыми днями, вечерами и ночами зависал главный персонаж. При помощи всемирной паутины Альберт общался с людьми и играл в игры. Изредка он выходил на прогулки в лес. Так он однажды наткнулся на холм, оказавшийся курганом. В том кургане были захоронены двенадцать знатных воинов кочевников. Некогда в этом месте произошло крупное сражение двух кочевых племён. Двух погибших вождей, победившего племени и их ближайших соратников похоронили в этом месте, которое впоследствии поросло рябиновым лесом. Альберт из чистого любопытства раскопал захоронение, и извлёк из него золотые и серебряные украшения, которые перебирал и разглядывал потом в своём домике. Через какое-то время к нему стали являться духи и приведения. По ночам снились кошмары. Альберт бежал в большой город, где снял маленькую квартирку в самом бедном районе. Вырытые сокровища он оставил в лесу, бросив их рядом с валявшимися у разрытого кургана костями воинов. В городе ему не хотелось ни с кем общаться. Все люди ему казались слишком суетными, озабоченными мелкой наживой, завистью и похотью. Чтобы не было совсем скучно, Альберт устроился на работу пилотом. В небе он хотел найти ответы на все вопросы. Однажды, перелетая северный полюс, ему стало совсем грустно на душе, и он направил свой самолёт вниз к земле, точнее ко льдам. Он не думал в тот момент, что в салоне самолёта находились люди. В те секунды Альберту причудилось, что он абсолютно один во всей огромной вселенной, так помутилось его сознание. Будь в тот миг, он в здравом уме, он не пошёл бы на этот отчаянный шаг; даже несмотря на то, что он вёз делегацию экономистов. Экономистов Альберт ненавидел чуть меньше, чем банкиров. Это был яркий финал похожий на маленькую точку-взрыв на большом белом ледяном пространстве. На работу над книгой у Никиты ушло три недели. Закончив сочинение, он выдохнул с облегчением, будто это всё он придумал сам, и не было никакой волшебной ручки. Смысла своего творения он не понял, но сюжет запомнил неплохо. Неужели и это напечатают? Никита усмехнулся сам себе. А, если напечатают, то сколько заплатят? И он пришёл к мысли, что, скорее всего, не очень много. И пусть. Хоть сколько. Надо проверить магические свойства ручки, насколько они велики.

6

Некрасов сидел на большом диване, сгорбившись, перед столиком в гостиной дома Олега. На столике беспорядочно лежали бумаги — проект банка и стояли бутылка виски, два бокала и тарелка с колбасной нарезкой. Олег стоял у прозрачной стены, заложив руки за спину, и глядел в звёздное небо. Тихо работал большой телевизор на стене.

— Под помещение банка я нашёл только двухэтажное здание из жёлтого кирпича — бывший узел связи на восточной окраине Москвы. Фото я тебе скидывал по почте, — сообщил Некрасов.

— Я видел — берём, — решил Олег.

— Аренда, между прочим, два с половиной миллиона рубликов в месяц.

— Потянем.

— Для уставного капитала нужно хотя бы десять миллионов рублей.

— Не проблема.

Некрасов вспотел. Он перевёл дух и расстегнул две верхние пуговицы на рубашке.

— Мы не придумали название банка. «Олимп»? «Эверест»? «Первопрестольный»? Какие ещё были у нас варианты, не помню.

— Мне пришла в голову очаровательная мысль сегодня утром, словно озарение, назвать наш банк «Царь-банк».

— «Царь-банк»?

— Тебе не нравится?

Олег обернулся в сторону товарища.

Дмитрий неуверенно пожал плечами.

— «Царь-банк». Не слишком ли пафосно?

— Мне нравится. Царь-пушка и царь-колокол есть, теперь будет «Царь-банк».

— Ладно.

Некрасов сделал запись на одном из листов, положил ручку на стол и как-то неуверенно посмотрел на Олега. Тот уловил, что приятель что-то скрывает или боится что-то сказать.

— Что? — спросил Олег.

— Я хотел спросить, я же буду генеральным директором банка.

— Да не сомневайся, я держу слово.

— Я знаю… Я хотел спросить про зарплату.

— Сколько ты хочешь?

— Даже не знаю.

— Говори не бойся.

— Ну, тыщ, восемьдесят хотя бы.

— Тыщ сто пятьдесят хватит на первое время?

— Вполне.

— А дальше будем глядеть на результаты твоей работы. И ещё тебе будет задание подыскать мне хорошего начальника охраны, настоящего профессионала.

— Сделаю.

— Наливай.

Некрасов разлил виски по бокалам. Вид у него был несколько растерянный. Олег взял свой бокал и спросил:

— Волнуешься?

— Страшно как-то.

— Не бойся, всё у нас должно получиться. Ну, за «Царь-банк».

Выпили. Некрасов смешно поморщился и быстро закусил кусочком яблока.

— И ещё, — вспомнил важную мысль Олег. — Девушек в банк набираем самых красивых.

— Так им надо будет и зарплаты обеспечить соответствующие, — усомнился в разумности очередной прихоти Олега Некрасов.

— Это я беру на себя.

Скоро здание банка было оборудовано, отделано и готово к открытию. Дмитрий удивлялся, откуда у Олега взялось столько денег на отделочные работы, но разумно не задавал товарищу и шефу глупых вопросов — себе дороже. Он приезжал со сметой на очередные работы к Олегу, тот давал ему сумки с наличностью без расписок и прочей бюрократии, после чего ехал расплачиваться с рабочими и оплачивать чеки за стройматериалы поставщикам. Некрасов легко мог обдурить своего босса и присвоить часть его немалых средств, так как Олег его, казалось, не контролировал, не проверял; но он не позволял себе этого делать, потому что не имел склонности к воровству и отчасти из страха быть всё же разоблачённым.

В день открытия банка Олег прибыл взглянуть на своё детище. У входа он перерезал большими ножницами красную ленточку. Специально подобранная по дешёвке массовка аплодировала. Оператор снимал сюжет для новостей, который должны были показать по центральным каналам телевидения. За эту услугу Олег заплатил три миллиона рублей какому-то посреднику-решале как-то связанному с телевизором. В зале выстроились сотрудники банка в форме золотисто-белого цвета: кассиры, менеджеры и начальники направлений. Девушки все были красивы, кроме двух с силиконовыми губами, что очень не нравилось Олегу. Парни и мужчины чаще были нескладными с откровенно отталкивающей внешностью. Сильный пол Некрасов подбирал по интеллектуальным и профессиональным способностям, полагая, что там, где имеет место быть ум, красота имеет обыкновение курить где-то далеко в сторонке. Мужская часть коллектива по его расчётам должна была в любой момент прийти на помощь женской, профессиональные способности которой он оценивал, мягко говоря, не очень высоко. Олег холодным цепким взглядом оценил своих подчинённых и тихо сказал Некрасову, склонившись к его уху:

— Веди в мой кабинет.

Кабинет его был отделан в стиле хай-тек: белые стены, посредине большой овальный стол, отливающий золотистым цветом, шкафы из стекла и металла серебристого цвета.

Олег плюхнулся в большое кресло во главе стола. Некрасов стал рядом. В углу кабинету Олег заметил маленькую спортивную сумку.

— Что это? — спросил он.

— А, чуть не забыл, — опомнился Некрасов. — Это остатки из средств, затраченных на отделку банка.

— Сколько там?

— Один миллион шестьсот тринадцать тысяч двести два рубля.

Олег посмотрел на Некрасова.

— И что мне с ними делать?

— Предлагаю пустить их в оборот банка.

— Есть идея получше — это твоя премия. За твои труды. Тебе пришлось изрядно потрудиться, попотеть в последние деньки. Уважаю.