Бесплатный фрагмент - Вся надежда — на Сталина!

Предисловие

Сразу следует признаться, что автор, конечно, не того чина и возраста, чтобы лично присутствовать при встречах товарища Сталина и товарища Берия.

Сталина автор видел всего два раза, один раз — на первомайском параде, и второй раз — уже в Мавзолее. Берию, похоже, не видел ни разу. Но запомнил стишок, который начинался так: «Берия, Берия, вышел из доверия…»

Сейчас доверие к этому государственному деятелю возвращается. Особенно, после публикации книги воспоминаний его сына, Серго — видного ученого-ракетчика. Серго ставит в своей книге вопросы, на которые у критиков Сталина и периода «сталинизма» нет ответов.

Однако, оставим всё это — историкам. Тем более, что сейчас входит в оборот все большее число документов, которые ранее считались секретными. Автор не считает себя вполне компетентным, чтобы высказывать свое мнение по этим вопросам и, тем более, предлагать его читателям.

Поэтому настоящая книга — всего лишь реконструкция того, как «воскрешённые» автором товарищи Сталин и Берия могли бы реагировать на то, что происходит с нами сегодня.

Главное — это то, что ни тот, ни другой, безусловно, не согласился бы с распадом СССР, в становление которого они оба вложили много сил, и с отделением Грузии от России.

Сталин, во всяком случае, не считал себя «нерусским грузином». Берия, возможно, тоже.

Сталин также всегда был противником ленинской идеи «мирового союза социалистических государств» — в котором России бы принадлежало только одно, и не самое важное, звено. При Ленине он отстаивал «культурную автономию» наций и народов в рамках единого Российского государства, после Ленина последовательно устранял все признаки «союзности» из практики управления государством, рассматривая СССР как унитарное государство, в котором любые люди любой нации могут занимать любые управляющие должности и посты, исходя из их личных качеств, а не судя по их принадлежности к какой-то нации или народности.

Поэтому при Сталине в высших органах государства Орджоникидзе вовсе не представлял грузин, Микоян — армян, а Каганович — евреев.

Сталина еще обвиняют в репрессировании членов так называемой «русской партии» (Вознесенского, Кузнецова, и др.), которые выступали за предоставление РСФСР равных прав с другими союзными республиками.

Но их ошибка (и трагедия) состояла в том, что они не поняли главного принципа в управлении советским государством, который Сталин, хотя и не провозглашал публично, но считал для себя основным: что нет России, отдельной от СССР, что весь СССР — это и есть Советская Россия, и что любые в ней национальные республики или области — всего лишь составные части единого общего для нас всех государства.

А возвращение ленинско-троцкистской «союзности» у нас произошло после Сталина, усилиями Горбачева и Ельцина, и мы видим, к чему это привело.

Сталин бы этого никогда не допустил, он вообще был сторонником построения нашего государства по американскому образцу — со штатами (провинциями), в которых бы не было «титульных наций», и в которых любой бы гражданин страны мог с гордостью заявить «Это — моя страна!»

Сталин вообще очень интересовался Америкой — этому есть немало свидетельств, и есть все основания полагать, что если бы Рузвельт прожил дольше, то развитие отношений между нашими странами пошло бы по другому пути.

И Сталина, конечно, совсем не порадовало бы то, что происходит сейчас в этой великой стране.

И не следует забывать еще одной очень важной вещи. Конечно, отношения между СССР и США сильно охладились после Рузвельта, вплоть до вооруженного противостояния в Корейской войне, но их никак нельзя сравнить с тем, что происходило позже, после Сталина и после президентства Эйзенхауэра.

В том раннем сталинском периоде вооруженными силами обеих стран руководили военно-начальники, бывшие союзниками в прошедшей войне, и они вполне понимали опасность нашим странам и всему миру от ухудшения отношений между СССР и США.

Не случайно в США сразу после войны был удален от власти и лишен всяких возможностей участия в президентской кампании генерал Маккартур — блистательный полководец, который заслужил все свои лавры в «автономной» войне на Тихом океане, а не — в Европе. Его единственным недостатком было то, он не принимал участия в совместных действиях союзников против Германии и, значит, не понимал необходимости ладить и с союзниками, и с соперниками на «старом» континенте. Аргументы, которые он считал возможными для действий в Азии, были слишком «горячими» для Европы.

Здесь можно провести некоторую аналогию: Эйзенхауэр постарался так же убрать из политики «ястреба» генерала Маккартура — как Сталин предал опале чрезмерно боевого маршала Жукова.

А Хрущев, конечно, слишком жестко обошелся с президентом Эйзенхауэром, который видел в СССР прежнего союзника, но повел себя в инциденте с Пауэрсом, как генерал и как солдат, но не как президент и политик.

Сталин бы понял такое поведение и не стал бы унижать американского президента перед всем миром.

Но случилось то, что случилось. И нам, пока мы еще не пребываем «в лучшем из миров», полезно послушать Сталина — пусть придуманного автором, но все еще способного передать нам свой опыт управления великой страной в тяжелейших обстоятельствах.

Сталин сделал много ошибок, но он — нас спасал. Он спасал и страну, и народ. Сейчас у нас нет сравнимых с тем временем острых опасностей и угроз, но мы теряем страну, народ и свое положение в мире. И история нам этого не простит.

А читатель пусть простит автору некоторые его вольности в трактовке разных исторических событий!

Ведь и на самом деле многое могло бы быть по иному, если бы те или иные люди вели себя по-другому, в тех или иных обстоятельствах. Распада СССР — России «Советской» можно было бы не допустить — и если мы этого не поймем, то нам не избежать распада и России «Демократической»!

И сейчас у нас — вся надежда на Сталина. На многие наши вопросы он оставил нам прямые ответы, на другие — мы можем найти ответы в его делах.

И вот что главное: если мы хотим сохранить себя как народ, сохранить свое государство, то нам остро необходимы и сталинский стиль управления — по результатам, и сталинский подход к подбору кадров (достаточно указать, что по сталинским правилам фильтрации во властные структуры не могли бы попасть ни Горбачев, ни Ельцин), и сталинская борьба с коррупцией и с растратчиками (Туполев был известный и успешный авиаконструктор, но вот он съездил в США, во второй раз прихватил с собой жену, да еще и приобрел негодные для дела образцы авиатехники — и, пожалуйста, приговор суда и реальный срок заключения).

Остро нужна также и сталинская справедливость. Туполеву в заключении дали возможность руководить своим конструкторским бюро, создавать новые модели самолетов — и в итоге он получал и сталинские премии, и звезды Героя.

Вот об этом и пойдет речь в этой книге.

Итак, слушаем Сталина!

Друзья и враги товарища Сталина

Как Сталин стал диктатором

Москва. Кремль. Кабинет Сталина. Совещание по вопросам перевооружения Красной Армии. Открывает совещание Сталин.

— Товарищи, мы сейчас заслушаем доклад наркома товарища Ворошилова, проведем предварительный обмен мнениями, а потом мне нужно будет уйти — на открытие Пленума ЦК партии. Но вы продолжите обсуждение доклада, а я вернусь к поведению итогов. Начинайте, товарищ Ворошилов!

Ворошилов начинает чтение доклада. Вдруг в кабинет заглядывает его порученец.

— Товарищ нарком, вас срочно к телефону!

Ворошилов недоуменно смотрит на Сталина. Тот кивает:

— Идите, раз это — срочно.

Ворошилов обращается к Тухачевскому:

— Продолжайте докладывать.

Ворошилов выходит. Тухачевский берет в руки листки с докладом и обращается к Сталину:

— Товарищ Сталин, по вопросам перевооружения армии и воздушных сил у нас подготовлены наглядные материалы. Разрешите командирам представить эти материалы?

Сталин:

— Представляйте!

Тухачевский дает команду:

— Пригласите командиров с материалами.

В кабинет входят два генерала с толстыми папками и направляются к столу Сталина. Обходят Сталина и встают за его спиной, начинают развязывать свои папки.

Сталин недоуменно оглядывается, чувствует неладное и делает движение правой рукой к ящику своего стола.

Внезапно генералы бросают свои папки на стол и хватают Сталина за обе руки.

Тухачевский поворачивается в сторону Сталина и объявляет:

— Джугашвили Иосиф Виссарионович! Вы арестованы по обвинению в государственной измене! Товарищи генералы! Отведите арестованного в его личную комнату и передайте его ожидающему там военному караулу. Арестованный Джугашвили! Объявляю вам, что Ворошилов К. Е. арестован по тому же обвинению.

Через двадцать минут обеих арестованных вывезли из Кремля в закрытом автомобиле и поместили на гауптвахту начальника гарнизона г. Москвы.

Невероятно! Фантастика! Хозяина арестовали прямо в Кремле?

Но именно по такому сценарию впоследствии арестовали в Кремле всесильного Берию! Без предъявления каких-либо конкретных обвинений. Без адвокатов и без объявления его права на защиту и на отказ от дачи показаний.

Но кто мог на такое решиться? Ведь нам внушают, что Сталин творил, что хотел, и все просто дрожали в его присутствии!

Дрожали, но — не все. А те, кто дрожали, как раз и могли пойти на такой шаг — просто в порядке самосохранения.

А откуда мы это знаем? Да вот, мы уже доподлинно знаем, что Тухачевский и другие высшие командиры Красной Армии были очень недовольны, что над ними поставили малограмотного Ворошилова. Они этого и не скрывали, они не раз резко критиковали наркома и требовали от Сталина заменить его более «компетентным», по их мнению, военно-начальником.

А поскольку Сталин на это никак не соглашался, то естественно, у них появилась и мысль убрать самого Сталина.

Тем более, что они чувствовали для себя прямую угрозу и уже открыто саботировали приказы Ворошилова (например, приказы на перевод их из своих региональных «вотчин» в Москву).

В такой ситуации уже не надо доказывать наличия заговора среди военных; наоборот, совсем странным было бы, если такого заговора не существовало.

Дальше. Сталин с некоторого времени перестал проводить не только съезды партии, но и пленумы ЦК. Почему? Потому, что среди региональных партийных руководителей было немало недовольных. Кстати, точно так же и по той же причине после него поступал Горбачев.

Но этого мало! Многие из них, заваливавшие до того Сталина своими петициями об увеличении им «квоты на расстрелы» (Эйхе, Постышев, Хрущев и другие), почувствовали для себя теперь и прямую угрозу — что репрессии, набравшие уже (при их прямом участии) небывалый размах, вскоре могут коснуться и их. Поэтому они тоже понимали, что надо что-то делать. Самый простой вариант — убрать Сталина и его группу и всё свалить на них.

Оставалось только дождаться удобного случая. Или — постараться самим создать такой случай. Поэтому они требовали — как сейчас говорят, «гласности» и «укрепления демократии» и, соответственно, возврата к практике проведения регулярных пленумов ЦК партии.

Значит, оставалось только найти предлог для сбора в Москве всех основных противников Сталина в партии и в армии. Пленум ЦК был бы как раз таким подходящим вариантом.

Понимал ли это Сталин? Понимал. Потому он и проводил чистки в ЦК — вместо обсуждения спорных вопросов на партийных пленумах. Был ли он настороже? Был, особенно — после гибели Кирова.

Искал ли он себе новых сторонников? Искал, но без особого успеха. Откуда такой вывод? Из очень достоверных слухов — что Сталин, например, намеревался ввести в высшие руководители страны Валерия Чкалова.

А внезапная и странная гибель прославленного летчика только укрепила в нем все эти опасения!

И что должен был делать в этой ситуации Сталин? Не надо особенно вчитываться в труды Макиавелли, чтобы понять, что у него был только один выход: нанести упреждающий удар по всем этим заговорщикам, действительным и потенциальным.

А про репрессии и про роль в них Сталина написано уже достаточно. Много в этом написанном правды, но много — и вранья.

Например, заставляет задуматься вот такой факт. Писатель Шолохов написал талантливую, но откровенно антикоммунистическую книгу — «Тихий Дон». А Сталин прочитал ее и разрешил печатать. Более того, спасаться от репрессий местных чекистов Шолохов ездил в Москву, к Сталину! Не говоря уже о тех наградах, которые Шолохов получал потом за свои произведения — либо с дозволения, либо по прямому указанию Сталина.

А вообще-то у Сталина в тех условиях выбора просто не было: либо погибнуть, либо стать диктатором. Именно — погибнуть, потому в те времена просто уйти в отставку и остаться в живых было невозможно.

Эта возможность появилась позже — и Хрущев, и Горбачев уже могли просто оставить свои посты и уйти на пенсию, но в обоих этих случаях особенно критической ситуации для страны не было. А Ельцин уже предчувствовал кризис и потому не ушел в отставку, пока не подобрал верного, по его мнению, преемника.

А то время, в непосредственном преддверии войны с Германией отставка Сталина в пользу «более демократичных» руководителей грозила катастрофой и для страны, и для народа. Достаточно посмотреть на примеры «сопротивления» Гитлеру в демократических государствах — в Чехии, Австрии, Дании, Франции, и т. д.

При этом не следует забывать, что Гитлер не ставил перед собой цели уничтожения чехов, австрийцев, французов, датчан, и т. д. — а русских, евреев, цыган он считал необходимым вывести «под корень».

Это — для тех, кто до сих пор полагает, что нацисты приходили к нам только для того, чтобы поделиться секретами производства качественного немецкого пива.

Так Сталин стал диктатором. Живой диктатор или мертвый «предатель дела Ленина» — что бы вы выбрали для России того времени?

А при ином повороте истории мы могли бы увидеть, к примеру, Тухачевского — в роли российского Петэна (которого французы потом все равно повесили; точнее — приговорили к смертной казни, но потом решили оставить старика доживать в своем поместье). Или мы могли бы сейчас изучать расширенный список репрессированных в мрачные тридцатые годы, который был бы пополнен именами Сталина, Ворошилова, Молотова.

Ну и Берия, наверное, тоже не избежал бы этой участи. А вот были бы у нас тогда атомное оружие и ракеты — об этом судить вам.

А ведь Сталин с Америкой дружил! Пока не пришел бесноватый Трумэн…

— Ну что, Лаврентий, пора переходить к Плану «Б»?

— План «А», товарищ Сталин, предполагал разное развитие событий и у нас были на этот счет приготовлены разные варианты — но пандемия всё спутала.

— И, все же, эта пандемия — случайность или намеренная диверсия?

— Я бы поставил — на диверсию, но у нас пока нет данных, прямо подтверждающих вариант диверсии. Меня сильно настораживает тот факт, что она случилась именно в тот момент, когда должна была начаться первая фаза основного варианта Плана «А».

— Напомни мне суть этой первой фазы.

— Сама суть уже была распубликована и получила даже некоторую «пропагандистскую» раскрутку. Это — создание Конфедерации США, Мексики и Канады. Развилки — немедленное объединение в единое государство, примерно с 90 штатами, или образование Велико-американской империи, с королем, правящим, но не управляющим. А на роль короля рассматривался либо Чарльз, либо Уильям.

— Но ведь Чарльз…

— Да, он в любой момент мог стать королем Великобритании и мы не могли вести с ним переговоры за спиной королевы. Она, по сути, наш главный сторонник и нам никак нельзя было портить с ней отношения. И, потом, вы знаете, у Чарльза в США не очень хорошая репутация.

Дальше — Уильям. И опять нам не хотелось портить отношения с королевой. А она очень на него рассчитывала и у них уже разрабатывалась комбинация, когда королева отрекается в пользу Чарльза, а Чарльз отрекается в пользу Уильяма.

А пока обсуждался вопрос о том, сколько времени будет править Чарльз. Он требовал срок не менее года, а королева хотела гарантий, что он не передумает, если ее вдруг не станет. Поэтому она соглашалась, чтобы царствование Чарльза начиналось в одном календарном году и переходило на другой год, но чтобы общий срок его правления не превышал 4—5 месяцев.

И всё шло к принятию решения: главное было договориться с женой Чарльза, а она бралась склонить мужа к принятию этого предложения, если ей предложат приемлемую и надежную позицию в королевской семье. Он ведь понимала, что когда королем станет Уильям, то он постарается все это изменить. Хотя бы — в память о своей маме, принцессе Диане.

И тут оставался только один выбор — Гарри. Он не нужен британской Короне, и он достаточно популярен в Америке. Тем более, что ходят слухи, что отцу он — ирландец. И все ирландцы его, конечно, поддержат.

И тут еще подвернулась удачная возможность женить его на чернокожей.

— На мулатке, ты хотел сказать!

— Нет, в Америке считается, что если в тебе есть капля крови негра, то ты — чернокожий. Будь ты белее самого белого европейца! А сейчас вообще пошла мода и среди белых — искать среди своих предков хоть одного негра! Заметьте — не коренного жителя Америки, краснокожего индейца, а именно чернокожего африканца!

К этому добавлю еще такой момент: в США был и остается популярным лозунг «Лучше быть мертвым, чем красным!», и то, что он сильно задевает именно индейцев — никого не никак волнует! Ну и вот — Гарри в итоге женился на этой Меган и даже планировал переехать на постоянное жительство в США.

— Вроде бы — уже и переехал!

— Сейчас трудно сказать. Меган — за, а Гарри — колеблется. Все зависит от того, какие у него могут быть перспективы в США. На госслужбу он пойти не может — имея присягу королеве и службу в британских королевских ВС. Работать в банке или заседать в правлении какой-нибудь корпорации? Амбициям Меган это никак не соответствует.

Но вот стать королем сильнейшей страны мира, пусть даже, и без реальной власти — это совсем другое дело! Тогда Меган становится королевой, а ее сын — наследником престола! Потенциально — первый чернокожий король в Америке и вообще во всем цивилизованном мире!

А Трамп — пока всё раздумывал, тянул.

— И — дотянул!

— Ну да! Он и проиграл-то из-за голосов черных, а если бы он хотя бы намекнул на возможную сделку с Гарри, то все черные были бы за него! Ну, что делать!

— Ладно, а если — без Гарри?

— Тут всё просто. Объединение трех стран в ВеликоАмерику, объявление некоторого переходного периода (продолжительность которого зависит от обстоятельств), все канадцам — гражданство США немедленно (а это значит, что они все — будут за Трампа), а мексиканцам — по истечении пятилетнего периода.

Соответственно изменяется Конституция и обнуляется срок президентства Трампа. Возможно, снимается и ограничение по двум срокам — всё зависит от того, кого Трамп выберет себе в «наследники». Или срок президентства будет установлен в семь лет. В общем, возможны варианты.

И дальше — первые выборы. К ним — объявление планируемого создания Великоамериканской империи. И — дальше считаем. Если канадцев, ирландцев и черных будет достаточно для уверенной победы, то начальный план остается без изменений.

Если нет — объявляется сокращение пятилетнего «карантинного» срока для мексиканцев, скажем, до трех или даже, до двух лет — ведь у многих мексиканцев в США есть родственники, или просто друзья, с правом голоса.

А если и этого покажется недостаточно — то указ президента о немедленном предоставлении всем мексиканцам американского гражданства. С правом голоса, естественно. То есть, плюс еще 40 или там 50 миллионов голосов за Трампа! И всё — вопрос закрыт.

Но — пандемия! Границы пришлось закрыть и вопрос об объединении — также отложить. До лучшего времени!

— Ну да. И Трамп остался у разбитого корыта.

— Не совсем. Поэтому — План «Б». Он разбит на три этапа. Первый этап — чисто политический. Назовем его — Comeback to Nation, CBN. На этом этапе надо просто выждать, пока Байден обрастет скандалами и обозлит против себя всех, кого только можно. А это — неизбежно!

— Почему?

— Сейчас объясню. А пока — закончим с этапами. Так вот, второй этап — этап радикальных финансовых и интеграционных реформ. Он включает в себя две фазы, которые названы Golden age of America– GAAM и Greater America-GRAM. И третий этап — реформа избирательной системы и введение новых налогов на богатых и на финансовых спекулянтов — Govern Your Money — GYM.

Теперь — об обреченности режима Байдена. Тут — всё на виду. Вот, возьмем его взгляды на внешнюю политику.

Потепление в отношениях с Китаем — кому это в США надо? Кроме его сынка, замешанного в разного рода сомнительных схемах? В Гонконге, например?

Дальше — улучшение отношений с Европой. С какой Европой? Англия из нее выходит, и что в ней тогда делать США? Влезать в местные межнациональные конфликты — когда и своих расовых беспорядков вполне хватает? Подкармливать отвалившихся от Восточного блока «союзников»? Да кому они нужны? Они сделали свое дело — подвели НАТО к самым границам России, а теперь пусть сами за это платят! За их защиту от ужасной России.

Теперь: у Байденов есть какие-то интересы на Украине? Ну пусть сами они за это и платят! Зачем это нужно США? И — так далее: арабы, нефть, Израиль, Иран, Турция… И везде у Байдена нет позиции, отвечающей интересам США. А это значит — провалы, провалы, провалы…

Ну, ладно, внешняя политика для американцев — не главное. А внутри страны? Трамп возвращал бизнесы в США, создал в стране шесть миллионов новых рабочих мест. Конечно, пандемия все это сильно подорвала. Но вот она начнет ослабевать. И что предложит американцам Байден? Нет у него ничего! Значит, ждем маршей безработных на Вашингтон.

Вот тоже: Байдена поддержали негры. Полицию поставили на колени. Наверное, он наберет негров и в свою администрацию.

А что дальше? Повышать социальные пособия? Из каких средств? Предоставлять им работу? Где — в госадминистрации?

И — разгул чернокожих в крупных городах! Белые оттуда побегут. Может быть — даже в Мексику или Канаду. И на Кубе у власти — прагматики. Возможно, они предложат богатым американцам селиться в их стране — где строгая полиция, тишина, порядок, прекрасная медицина. И — никаких расовых конфликтов!

Значит, рухнут бюджеты крупных городов. Что будет делать Байден? Да он вообще не в курсе!

А у Трампа в резерве — движение антиглобалистов и студенты из группировок «Захватить Уолл-стрит». Кстати, некоторые из этих студентов стали уже вполне влиятельными фигурами!

— А что, Лаврентий, ходят слухи, что этот самый Байден — побочный сын Буденного? Говорят, когда маршал был на приеме в американском посольстве, ему подсунули прекрасную переводчицу и он потом провел с ней ночь?

— Не могу знать, товарищ Сталин. Семена Михайловича уже не спросишь. Но можно взять образцы ДНК у внуков Буденного и у Байдена, и сравнить! Прикажете выполнять?

— Да нет, не надо… Ну и чего нам теперь ждать? В общем и целом?

— В целом, надо ждать кризисов, скандалов, возможно — подстав. И — импичмента! Конгресс и сейчас больше, чем наполовину — за республиканцев, а будет — и весь за Трампа! И вот тогда начнется вторая фаза Плана «Б»!

— Подожди, Лаврентий! А ты не учитываешь, что эти твои «этапы» могут попасть в СМИ и будет большой скандал — опять о вмешательстве России?

— Товарищ Сталин, позвольте вам напомнить — Группа ОСИП.

— Но ведь товарищ Отто докладывал мне, что эта стратегия — на долгие годы и быстрых результатов от нее ждать не надо!

— Так и есть. Вы ведь создали Группу ОСИП вместе с товарищем Куусиненом в то время, когда мне было приказано сосредоточиться на Атомном проекте. Поэтому я тогда мог контактировать с этими товарищами только косвенно — когда мне представляли информацию, которую обычными средствами разведки добыть просто невозможно. Ну, к примеру, информацию о заседаниях Научно-технического комитета США. Там такой узкий круг допущенных лиц, что никакому разведчику до них добраться просто невозможно. А завербовать этих людей в шпионы, людей такого уровня — такого и представить нельзя!

— Ну и…

— Нет, здесь, в отношениях с этими людьми работает только один вариант: поддерживать с ними дружеские связи и принимать от них информацию, использование которой послужит, по их мнению, на пользу их стране.

Вот, к примеру — информацию об атомной бомбе. Да, мы получали ее частично по каналам нашей разведки! Но значительную ее часть — от тех людей, которые считали, что секретами бомбы должны владеть совместно все страны-союзники, противостоящие гитлеровскому блоку. И потом, после войны — тоже!

И эта позиция себя вполне оправдала. Потом, какие бы разногласия не возникали между сверхдержавами, кто бы не приходил в них к власти — наличие у обеих сторон ракетно-ядерного оружия сдерживало любых самых оголтелых агрессоров со всех сторон и на всех постах.

— Но ведь эти люди рисковали — когда передавали нам секретную информацию?

— Тут возникает такая вещь. Шпион — это тот, кто действует против интересов своей страны. А если человек, передающий нам информацию — действует в интересах своей страны? В том контексте и в том смысле, как он их понимает? И если этот человек определяет политику своей страны? Если он — тот, когда возглавляет структуры, проводящие политику этой страны? Можно ли его назвать «шпионом»? Кстати, я узнавал, товарищ Сталин, что в английском языке слово «шпион» не имеет обязательного негативного значения. У Фенимора Купера есть роман «Шпион»…

— Знаю. Интересная книжка.

— в котором этот шпион — положительный персонаж!

— Верно! Я это тоже заметил. Но я думал, что это, в заголовке — вольность переводчика.

— Нет, все — точно. Я проверил.

— Значит, ты имеешь в виду, что, когда люди на самом верху… Посол, министр, сам президент? Но когда они попадаются?

— Они не могут попасться! Не могут попасться — в принципе! Шпионов ловят на действиях и на связи. А у этих людей нет секретных связей, и они не делают ничего, чего нельзя было бы объяснить выполнением ими своих служебных обязанностей. Но они выполняют их, как понимают правильным и полезным для своей страны. Вот, к примеру, некий Бакатин совершил гнусный поступок — выдал противнику секрет дорогой и долго готовившейся операции. Нанес он ущерб своей стране? Я считаю — да! А он считает — нет!

— Как это может быть?

— Да очень просто! Он объяснил, что действовал в целях улучшения наших отношений с США. И — если это правда, как он говорит — то он согласовал эту передачу секрета с Горбачевым. Действия по прямому указанию президента страны — это измена? Если измена — то кому?

— Да, я помню, аналогичный случай мне рассказывал Уинстон. Когда он получил точные данные о налете немцев на Ковентри, то он не довел эту информацию до властей города — чтобы не раскрывать перед немцами тот факт, что они читают шифровки Люфтваффе. Погибло много людей и это его мучило до конца его жизни.

— Ну, у него ведь была задача выиграть войну. И ради этой цели он считал возможным идти на жертвы!

— Возможно. И, действительно, иногда «предателем» может быть и сам президент страны.

— Это Вы о ком?

— О Рузвельте, конечно. У него были сведения о возможном нападении японцев на Перл-Харбор, но он скрыл их от руководства флота. Причина — в Америке были очень сильны изоляционистские настроения, и чтобы втянуть Америку в войну, нации была нужна сильная встряска. И, вот, он своего добился — Америка вступила в войну! Но многие до сих пор считают эти его действия изменой президентскому долгу.

— Да, непростая ситуация!

— Кстати, в Англии поступили по-другому. Когда правительство увидело, что король явно выступает за сохранение дружественных отношений с Гитлером, они просто убрали самого короля. Причем — довольно грязным способом: пообещали слить в прессу сведения о прошлой жизни его жены, разведенки Симпсон, американки, в Шанхае.

— Да, Филби нас об этой истории подробно информировал. Кстати, он был на стороне короля — как и многие англичане! Но для нас, конечно, было лучше, чтобы одержали верх противники Гитлера.

— Видимо, так. Теперь, вторая фаза — Golden age of America– GAAM. Или, если здесь будет некоторая заминка, то — Golden age of United States — GAUS.

Ее задача — расправа с врагами Америки. Это — Уолл-стрит и Кремниевая долина, финансовые спекулянты и цифровые глобалисты. Их опора — ФРС и система закрытых информационных кодов. Соответственно, наносится удар по этим опорам.

— Но ведь ФРС…

— Частная организация американских банкиров, созданная под обязательство поддерживать золотой доллар. Но она с этой задачей явно не справляется. Поэтому…

— Она подлежит ликвидации?

— Зачем же? Пусть ее продолжает функционировать! Но — на условиях полной ответственности по своим финансовым обязательствам!

— Но ведь это…

— Это — предложение, от которого она не сможет отказаться. Ответственность по своим обязательствам, ответственность за свои долги — это краеугольный камень рыночной экономики. Отвергать ее — значит отвергать рыночную экономику в целом. Если ФРС отвергает рыночную экономику, то у рыночной экономики появляется право отвергнуть саму ФРС. Но этого даже и не надо!

— Не понял?

— Частная организация — пусть себе и продолжает жить как частная организация! А правительство США возвращает себе ответственность за денежную политику страны. И — тем самым возвращает себе и право определять денежную систему страны. А она, как и раньше, будет основываться на золотом долларе — на товарных деньгах, на рыночном инструменте, который не подвержен воздействию или влиянию любых политических сил, включая и само правительство США.

— Какой поднимется вой!

— Который быстро утихнет. Поскольку государство не забирает у ФРС право на финансово-денежные спекуляции, оно просто уничтожает сами эти спекуляции! Как это можно оспаривать? Вернее — оспаривать, конечно, можно, но, выступая против этого, всякий открыто засвечивает себя как врага рыночной экономики, врага государства, врага народа! А с врагами народа…

— Государство разговаривать умеет. Хотя бы только — с врагами пока потенциальными. Мы все видели, как американцы загоняли в резервации японцев — вполне лояльных граждан США во время войны с Японией!

— Ну, не так сурово — но намек до возможных «протестантов» дойдет быстро. И опять — в этом нет ничего нового. Американский доллар был золотым до 1971 года, проект введения единой для северо-американского континента валюты под названием «амеро» разработан уже давно. Поэтому идеологически и технически всё для этого готово!

— И с чего планируется начать?

— С введения государственной золотой валюты. При этом «государственным» в ней будет только определение весового стандарта новой валюты. Пока есть два варианта — в граммах, базовая монета в 10 г, или в унциях — базовые монеты в пол- и в четверть унции. А банкноты — в любых стандартных номиналах. И государственный будет, конечно, Денежно-валютный двор, в который любой может принести свое золото и получить в обмен стандартные монеты, банкноты или зачисление на счет в Государственном расчетном банке.

— Но последнее — это ведь идея Ильича?

— Совершенно верно! Но, позвольте сначала закончить с новой валютой. С названием пока тоже еще нет окончательного решения. Оставить доллар, или назвать ее «амеро»? Или, может песо, фунт, франк, ведь это все — просто обозначения фунтового (в серебре) веса монеты. Есть еще идея — назвать новую валюту «асгольд», по-английски — usgold.

— Но ведь US– это Соединенные Штаты, а «гольд» — золото?

— Да. То есть, точный перевод на русский будет — «золото Соединенных Штатов»!

— А как быть с Велико-американской империей?

— Да одно другому не мешает. Империя вполне может состоять из «штатов» (государств). Или — из провинций, как в Канаде. Или — даже из отдельных королевств. Как Царство Польское, входившее в состав Российской империи. Но здесь есть другая проблема.

— Какая?

— Проблема сосуществования двух валют. И в ней есть два аспекта. Один аспект, это — определение «обязательного платежного средства», каковым сейчас является доллар ФРС. И второй — вопрос определения обменного курса между этими двумя валютами.

— Но ведь…

— Правильно, все можно решить «одним махом» — заменить новой валютой прежний доллар. Но здесь есть осложнения. И не столько с ФРС (хотя это — тоже проблема!), сколько с внешними держателями долларов. Поэтому придется все же пойти на временное совместное применение обеих валют. И тогда придется выбирать: либо новой валюте дать некоторый приоритет перед старой, либо признать их равными.

Предпочтительным, конечно, является установление приоритета для новой валюты с самого начала. С технической точки зрения ничего сложного в этом нет. К примеру — так Витте ввел золотой рубль как единственную валюту для налогов и для государственного бюджета, но и при сохранении в обращении обесценившегося «банкнотного рубля».

А при равенстве валют возникнет, конечно, некоторая путаница, которую придется как-то регулировать.

— А с обменным курсом для обеих этих валют?

— С этим как раз — никаких сложностей. Де-факто этот обменный курс — и формирующий его рынок, уже существуют. Это — рынок золота, цены на котором определяются в долларах ФРС. Он только «перевернется»: будет рынок «банкнотного доллара», цены на который будут определяться в золоте.

— И он, этот доллар, будет постоянно обесцениваться.

— Ну и что? Для США это очень выгодно — поскольку они имеют огромный внешний долг, номинированный как раз в долларах ФРС. Поэтому, чем ниже «упадет» этот доллар, тем меньше станет долг США.

— А для нас?

— Мы об этом думаем. И уже начали сокращать свои резервы в долларах. а ближе «к делу» — планируем, наоборот, максимально все свои долги перевести в доллары. И, возможно, даже и нарастить их! В краткосрочном режиме, разумеется.

И вторая мера — образование Государственного расчетного банка (ГРБ). Фактически — дешевой и удобной государственной расчетной системы, в которой каждый гражданский и хозяйственный субъект — человек, компания, банк, даже — государство или международный орган, может открыть свой счет и производить свои расчеты. Условие одно — все расчеты в ГРБ ведутся только в «асгольдах», давайте их так пока называть.

Преимуществ — масса. Огромные остатки на счетах — бесплатный денежный резерв для государства. Абсолютная прозрачность бизнеса и граждан для налогов, проверять и контролировать придется только расчеты наличными и расчеты с использованием других платежных систем. Легкость расчетов по электронной торговле — все частные расчетные системы в сетях просто «умрут».

— А выгоды для нас?

— Первая — мы сами можем использовать этот ГРБ. Вторая — используя американский опыт, можем создать свой ГРБ.

— И результат?

— Главный противник Трампа — Уолл-стрит, сдуется как дырявый детский шарик. ФРС превратится в второстепенный профсоюз банкиров, который будет полностью зависеть от государственной помощи. Без нее ФРС сразу обанкротится, что, в общем, не в ближних интересах Трампа.

А доллар ФРС умрет сам, своей смертью. И, тоже, не надо, чтобы это произошло в лавинном режиме.

— Но ведь и мы тогда сможем перейти на эту новую валюту?

— Посмотрим. Если будет «асгольд», то это не очень подходит нам по названию. Возможно, нам будет лучше ввести свой золотой рубль — на полном паритете с «асгольдом».

Теперь — о цифровых глобалистах. С ними дело обстоит сложнее. Приструнить главные фигуры в этом бизнеса — не проблема. Но в нем развиваются такие процессы, что эти главные фигуры становятся все менее «главными». Во-первых сильно размывается собственность на эти активы, которые становятся все более и более глобальными. Во-вторых, обычные рядовые инженеры-архитекторы этих систем сами становятся трудноуправляемыми. И простых решений для этих проблем мы не видим.

— Может — просто их национализировать? И сами эти системы, и их коды, и их базы данных?

— Это — вариант. И он рассматривается. Но здесь могут быть серьезные международные осложнения. Представим себе, что глобальные сети и базы данных всех этих международных, по охвату, систем контролирует некоторое одно государство?

— Но разве лучше, что их контролирует одна частная структура?

— Не лучше. Но, может быть, и не хуже. Надо думать. Нам, в России, не нравится и нынешняя ситуация. А новая, возможно, будет для нас еще хуже.

— Да, в этом мы от американцев отстаем!

— Причем — это и за счет наших усилий.

— Как это?

— Наши лучшие программисты и информационщики давно уже уезжают работать в Америку. В некоторых крупных корпорациях наших ребят, говорят, уже до половины!

— Не пускать. Создавать у нас лучшие условия. Организовывать наши научные центры.

— Думаем над этим. Есть противники.

— Какие?

— Да и не они одни. К примеру — остались еще инициаторы и сторонники идеи «Великой энергетической державы».

— Что это за бред, Лаврентий? От Гитлера мы бы канистрами с бензином отбивались?

— Все так, товарищ Сталин. Однако…

— Что — однако?

— Так сложилось, что на пользу России нам сейчас удобнее работать через США. ОСИП, напомню, это — Особое Стратегическое Информирование и Планирование. И этой группе была поставлена задача не добывать для нас информацию — на чем легко проколоться, но поддерживать и проводить в обеих странах такие действия, которые способствовали бы долгосрочным дружеским отношениям между Россией и Америкой.

— Верно. Грубо говоря, нам не нужен перелом Америки в сторону коммунизма — это Ленин считал, что все коммунистические страны должны быть «братьями» просто по определению, а мы видим, что возможны и войны между ними — а нам нужно просто взаимовыгодное партнерство с этой страной во все времена, кто бы там не правил. А в атомный век — это просто требование жизни!

И, вообще — лучше добропорядочный противник, чем нечестный и ненадежный временный союзник. Это — давно известно!

— Ну да. И потому было решено, что в каждой из наших стран будут формироваться так называемые «группы влияния», которые будут действовать, исходя из этих целей. И не обязательно, чтобы среди них были высшие фигуры — часто важнее не те, кто принимают решения, а те, кто эти решения готовит.

— В этом ты совершенно прав!

— Хотя о некоторых персонажах иногда упоминается в печати. Так, в «работе на Советы» в США обвинялись два госсекретаря, несколько министров и послов. Причем, послов в странах — ключевых партнерах США!

— А у нас этим занимался «товарищ Отто». А я специально не вдавался в детали и просил его никогда не сообщать мне имена тех людей, которые были задействованы в нашей части Группы ОСИП.

— Но они довольно легко вычислялись!

— Как? Это — интересно!

— Вы знаете, что на этапе Атомного проекта мне приходилось тесно общаться с товарищем Куусиненом…

— Пусть будет — «товарищ Отто».

— Хорошо. И мы обсуждали с ним эту проблему. Политики часто меняются — партийные съезды, выборы в ЦК, пленумы ЦК, и так далее. Так же довольно часто могут меняться и министры — по политическим причинам. Но вот заместители министров… Особенно те из них, которые не связаны тесно с конкретным участком работы. Так вот, достаточно просто посмотреть, кто из них необычно долго занимает свой пост, без движений вверх или в сторону — и вот вам вероятный сотрудник Группы ОСИП.

— Вот как? Как-то я об этом не думал.

— Кстати, один из них был раскрыт совсем легко!

— Кто же это?

— Владимир Семенович Семенов, «ваш глаз» за Германией.

— Да? И откуда же взялось такое, э-э, «мнение»?

— Да он единственный в Комиссии по управлению с Германией, кто мог спорить с Жуковым!

— Ну, это — не основание. Василевский тоже всегда имел свое мнение. Да и другие маршалы.

— Тогда вот еще один факт. Семенов — единственный, кто занимался одновременно делами и Восточной Германии, и отношениями с союзниками — по вопросам Западной Германии. Кстати, потом он был и самым «долгосрочным» нашим послом в ФРГ.

— Ладно, вернемся к нынешним задачам этой группы. Так, План «А» и План «Б». А как они вписываются в общую стратегию наших действий? Ведь ОСИП действует не только по линии информирования, но и как орган стратегического планирования.

— Товарищ Сталин, у нас есть как раз Записка по этому вопросу.

— Давай ее, посмотрим. Так, так… Ее авторы полагают, что мир в ближайшее время не будет ни двух-полярным, ни однополярным, и в связи с этим выдвигают концепцию Сотрудничества (или даже — Содружества) Империй. Но ведь авторитетные историки считают, что время империй — ушло?

— Да, есть такое мнение. Но если ушло время империй, то, значит, ушло и время порядка. И миру тогда жить в мире остается совсем недолго!

— Почему?

— Я уже не говорю о ракетно-ядерном противостоянии. «Демократический» политикан может спокойно отдать приказ об атомном ударе, а потом — уйти в отставку. Император не может позволить себе такого. Но это — только умственные предположения. По крайней мере, я надеюсь на это. Но вот реальный пример — пандемия. И мы видим, что положение самое тяжелое именно в свободных демократических странах, а режимы с твердым управлением справляются с нею несравненно лучше.

— Примеры?

— Вьетнам. Китай.

— А Япония?

— Япония — тоже. И это единственная страна, которая пережила военную катастрофу без потери своего императора!

— Так, значит — Содружество Империй! И сколько их у нас?

— Четыре. Две уже есть — Великобритания и Япония. И две — будут: Россия и Америка.

— Тогда — пять империй!

— Как — пять?

— Ты забыл о Китае!

— Но с Китаем…

— Всё очень просто. Мне еще Мао объяснил, что иероглиф «Го» — в котором изображен «император во дворце» присутствует как в слове «Китай» (Чжун-Го), так и в названии «КНР». Поэтому Китай всегда был и будет империей — так считают сами китайцы.

— Значит — будет Содружество Пяти Империй!

— Лаврентий, а ты не замечаешь странного совпадения?

— Какого совпадения?

— Почти полного совпадения — твоего списка империй и состава постоянных членов Совета Безопасности ООН.

— Да. Правда, в составе ПЧ Совбеза есть Франция…

— Ну, это — случайно. Это была наша чисто личная уступка де Голлю. Кстати, Черчилль был категорически против. И, действительно, по логике вещей Франции вообще не должно было быть в составе первоначальных членов ООН. Ее правильное место — в составе побежденных держав, вместе с Германией, Италией и Японией.

— Согласен. И я помню, что французы были на нашем фронте. И я имею в виду эсэсовскую дивизию «Шарлемань», а не летчиков эскадрильи «Нормандия-Неман».

— Вот-вот. И если исключить Францию — о которой скоро все забудут, то ее место — и там, и там — по праву должна занять Япония. Япония, которая отказалась от милитаризма и даже не имеет армии.

— Ну, это — как сказать…

— Да, ты прав. Надо подумать, выгодна ли нам такая рокировка. это — отдельная тема… Так, погоди! Записывай: «В Содружество Империй могут войти только такие страны, которые не имеют на своей территории иностранных военных баз».

— Вы имеете в виду Окинаву?

— Вот именно. Давай пока так. Идем дальше?

— А дальше, третий этап — «Управляй своими деньгами», Govern Your Money (GYM). Он также предполагает две фазы. Точнее — два направления деятельности, поскольку работа по ним должна вестись одновременно. Это — реформа избирательной системы и налоги. А цель — консолидация всех усилий, чтобы свалить Байдена досрочно!

Первое направление предполагает введение имущественного ценза на выборах — такое уже было в США. Согласно этому цензу, право участвовать в выборах предоставляется только лицам, либо имеющим чистые активы (личное имущество минус долги) на сумму свыше 100 тыс. дол., либо получающих доход более 50 тыс. дол. в год в среднем за последние три года.

— Это будет касаться только выборов президента?

— Пока речь идет только об этом. Поскольку именно в федеральном бюджете аккумулируются основные налоговые поступления страны. Но может возникнуть вопрос и о введении аналогичного ценза при выборах в Конгресс США. Открытом остается вопрос также о введении подобного ценза на выборах других уровней — в штатах и в органы местного самоуправления.

— И таким образом…

— Таким образом устраняется та нелепость, что равные права выбора распорядителей общественных фондов имеют и те, кто платят в эти фонды, и те, кто в эти фонды ничего не платит и только получает из них пособия. В результате на выборах получают явные преимущества популисты — которые обещают всем деньги, но не думают о том, где эти деньги.

— Не думают, потому что они знают, где возьмут деньги — займут!

— Совершено верно. Уже сейчас государственный долг США превышает 26 триллионов долларов США и из всех последних президентов только Трамп предпринимал реальные усилия по его снижению. К сожалению, эпидемия внесла негативные коррективы в его планы. Трампу вообще с этой эпидемией страшно не повезло!

— Есть какие-нибудь сведения о том, откуда взялась эта инфекция?

— Есть разная информация, но — неподтвержденная, на уровне слухов.

— И все же?

— Говорят, что она могла быть организована тайваньцами. Я говорю — «организована», потому, что если даже вирусная «заготовка» не была произведена непосредственно на Тайване, то тайваньцы могли просто профинансировать ее создание. Или — помочь своими средствами в ее разработке некоторыми дружественными структурами.

— А зачем им это нужно?

— Товарищ Сталин, на Тайване, как и в любой стране, находящейся под постоянной угрозой, есть экстремистские движения. И им важно всякое напряжение вокруг континентального Китая, им хотелось бы, чтобы у КНР были постоянные конфликты с США и другими странами мира. Полковник Матковский нас подробно информировал об этих силах. Сейчас они ушли в подполье — но они тем более опасны. Но и мы, и американцы продолжаем следить за их лидерами. А теперь вернемся к американским выборам.

Замечу, что сейчас в Америке многие миллионы получателей всяких социальных пособий…

— И — пенсий?

— С пенсиями — несколько иная ситуация. Большинство средств пенсионных фондов вложены в ценные бумаги на фондовых рынках и потому пенсионеры занимают более консервативную позицию. Их беспокоит общее развитие экономики, поскольку в случае кризисов они могут серьезно пострадать. Несколько лет назад была такая ситуация, что люди, уходящие на пенсию несколькими годами позже, вдруг обнаружили, что их пенсия оказывается меньше, чем та, которую они могли получить, выйдя на пенсию раньше. Просто за этот период инвестиционные вложения пенсионных фондов упали в цене и, соответственно, база для исчисления размера пенсий сократилась.

— Но ведь пенсионные фонды имеют вложения и в валютные активы?

— В меньшей степени. Но, верно, есть и это, и решая проблему товарной валюты, мы одновременно защищаем и права пенсионеров.

Теперь — по второму направлению. Это налоги. Здесь в руках Трампа мощное оружие — Конгресс США. Конгрессмены в США склоны больше прислушиваться к мнению публики, чем вашингтонские администраторы. И среди недовольных есть три силы, которые необходимо сплотить и организовать в одно мощное средство давление на законодателей.

— И это?

— Это — антиглобалисты, студенты — движение «Захватить Уолл-стрит» и жертвы финансовых и ипотечных кризисов. Все они страшно недовольны, что в эти тяжелые времена процветают финансисты и спекулянты. Значит, нужно консолидировать их недовольство на поддержку налоговой реформы, направленной против этого финансового жулья.

— А что это за реформа?

— В ее основе лежат три меры. Первая — повышение ставки подоходного налога для прибылей от финансовых и валютных спекуляций. Во времена Рузвельта ставка этого налога повышалась до 90%. И в Конгрессе даже обсуждалась идея 100-процентного налога — на особо высокие доходы!

— Да, я помню. Рузвельт говорил мне об этом. Он был — против.

— Ну да. Сейчас будут предложены ставки в районе 65% — 70%. Вторая мера — введение налога на крупные состояния. Такой налог уже существует во Франции и в Испании, он также принят и в Германии — хотя временами его действие там приостанавливают. Этот налог — ежегодный, его ставки — в диапазоне 0,5% — 1,2%, и применяться он должен только для собственников имущества, превышающего по стоимости один миллион долларов. Возможно повышение этой планки до 2—2,5 миллионов долларов.

И третья мера — так называемый налог Тобина, налог на международные финансовые транзакции. В Европейском союзе он уже давно одобрен, есть некоторые разногласия по порядку его применение, но главное препятствие — это Лондонское Сити, которое боится, что его финансовые обороты перехватят США, Япония или даже Китай. Но сейчас Англия вышла из ЕС, и у них руки теперь развязаны. А если, вслед за ЕС, этот налог примут США, то вместе они могут додавить и Англию, и Японию. И Китай к ним присоединится, для них эти деньги — тоже не лишние.

— А что это за налог?

— Налог на любые сделки, совершаемые в целях спекуляций. Не для коммерческих целей. Его ставка — в районе 0,05%.

— Так мало?

— Но это — ставка с оборота, не с чистого дохода. И для спекулянтов, которые совершают операции на крупные суммы сотнями, тысячами в день (а с применением роботов счет идет уже на миллионы!) — это серьезная вещь. И, они — Уолл-стрит, в первую очередь — будут бороться против этого налога до конца.

— А у них — миллионы, миллиарды долларов!

— Но их, этих дельцов, по численности — очень мало. А у конгрессменов — миллионы, десятки миллионов избирателей! Поэтому конечный исход, мне кажется, ясен.

И, самое главное — если даже Байден и сумеет провалить эти меры, то это нанесет страшный удар по его репутации. А финансисты, со своей стороны, когда почувствуют реальную угрозу своим интересам от этих налоговых мер, могут пересмотреть свои позиции в отношении ранее безоглядной поддержки Байдена. К примеру, они могут отказать в деньгах тем СМИ, которые раньше страстно топили Трампа. В общем, все может быстро поменяться!

И, теперь, последнее средство.

— И что это?

— Проверенный, мощный инструмент — антимонопольное законодательство. Кое-кто в Америке стал позабывать о нем, но сейчас — самое время им напомнить!

— Напомнить — кому?

— Цифровым гигантам, окопавшимся под теплым солнцем Калифорнии. Всем этим Майкрософтам, Фейсбукам, Визам, и т. д. Сейчас задача — сделать для них это солнце слишком жарким. И здесь — тоже уже всё готово. Есть многие миллионы пользователей — которые недовольны тем, что у них нет выбора. Есть множество противников за рубежом — которые небезосновательно подозревают эти компании в сотрудничестве со спецслужбами США. И еще — масса недовольных засильем этих компаний-гигантов — в самом этом цифровом сообществе.

Таким образом, сейчас задача — консолидировать всех этих недовольных и при их поддержке открыть (а точнее — возобновить!) антимонопольные разбирательства против этих цифровых монстров. И — либо реально раздробить этих гигантов, либо обложить их огромными штрафами. В Европе и в других регионах мира их такими штрафами уже облагали. А это — миллиарды долларов! И никакой Байден их от таких штрафов спасти не сможет.

А дальше — произойдет то же самое, что и с финансовыми спекулянтами. Как только они увидят, что Байден не может им помочь (а такая помощь — опять же, страшный удар по его репутации!), то они сразу откажут ему в финансовой поддержке. И перестанут также «топить» Трампа в своих сетевых коммуникациях. И здесь тоже — ситуация разом перевернется!

— Да, это — может сработать.

— Это не может не сработать! И тогда — Америка станет иной! А если иная Америка — то и мир станет иной!

— Возможно, возможно… Мне вспоминается, как мы с Рузвельтом как-то говорили о будущем мире, и он сказал такую вещь.

Знаете, маршал, у нас много критикуют наши системы: у вас — нашу, у нас — вашу. Но нам будет подумать о другом — о том, что есть хорошего и полезного в наших различающихся системах. И подумать о том, как, к выгоде обоих наших народов, научиться обмениваться этим хорошим и полезным.

— Я с ним согласился.

— И он предложил: давайте после войны соберем ваших и наших лучших умов и предложим им подумать о том, как улучшить обе наши системы, не приводя их в столкновение и не создавая новых противоречий. И, наоборот — разрешая те противоречия, которые еще есть между нашими странами и народами.

Мы долго говорили на эту тему… А в заключении того разговора Рузвельт сказал мне: Знаете, маршал, нам нужен план «Иосиф» — «Джозеф», по-английски.

Я согласился и с этим предложением американского президента. Но, вот, случалось так, что он умер. А его преемники…

— Но план по созданию Группы ОСИП вы все равно реализовали! Даже — и без Рузвельта!

— Не совсем так. Кое-что он успел сделать… Возможно это и ускорило его кончину. Его сын прямо пишет, что в скоропостижной смерти его отца есть немало странного.

— А я думал, что ОСИП — это от Осипа Пятницкого. Ведь это он предложил идею, чтобы дети видных коммунистов отказывались от участия в партийной работе и шли делать карьеру в элите, в верхушке буржуазного государства. Затем, в развитие этой идеи, появилась «кембриджская пятерка». А Ким Филби даже рассматривался как кандидат на пост главы всей британской разведки!

— Не нужно было этого. Как раз поэтому его и стали усиленно проверять. А Зорге был внуком друга Маркса, Фридриха Зорге. Пропал по своей вине. Ему надо убираться из Японии сразу после Перл-Харбора. В Германии ему бы ничего не грозило.

— Но ему ведь предлагали! А он — отказывался!

— Да, потому, что там у него не было бы связи с Москвой. Но он разведчик такого класса, что он мог действовать в нашу пользу и без связи с нами. А разведчики ведь горят как раз на связи!

— Но мы могли ему помочь! Ведь, когда его арестовали, у нас с Японией были мирные отношения.

— Нет, мы не могли вмешиваться. Если бы мы вмешались, то «спалили» бы еще несколько очень крупных фигур в Третьем рейхе, которые негласно работали в нашу пользу.

— Например?

Например — Роммель… Поэтому немцы так и не признали, что Зорге больше работал на нас, чем на Германию.

— Но…

— Ну да, что он — двойной шпион, знали и мы, и немцы. Но в Германии одни считали, что полностью контролируют его, а другие — прикрывали его, чтобы прикрыть себя. Поэтому немецкие спецслужбы категорически отказались сотрудничать с японскими в расследовании дела Зорге — что последних немало озадачило и рассердило! И даже в этом Рихард Зорге помог нам! А в итоге мы за него хорошо отомстили: тех японских военных, от которых зависела судьба Зорге, мы не стали выводить на открытые судебные процессы, мы с ними разобрались по-своему!

— Да, я помню. Американцы присылали нам списки имен из числа пленных, которых бы они хотели видеть на процессах — в качестве обвиняемых или свидетелей, а вы некоторые имена постоянно вычеркивали.

— Да, было дело… И если бы не смерть Рузвельта. Хотя он успел сделать главное!

— Что же?

— Сумел убрать из политики генерала Маккартура — блистательного полководца, но и убежденного, до потери здравого смысла, антисоветчика. А с Эйзенхауэром мы могли плодотворно сотрудничать. Он не мог забыть, как мы спасли его армии — и его репутацию — в Арденнах. А Микитка развел его, как мальчишку, с этим Пауэрсом. Зря он это сделал. Ладно, вернемся к нашим делам. Что в наших планах? Что делаем мы здесь, в России?

— Здесь, в России, мы — тем временем — возрождаем Российскую империю. В форме монархии…

— Но — пока без монарха?

— Так точно. Временно — под регентством президента России, пока сформированный из лучших представителей нации Монархический комитет ведет работу по подбору кандидата в российские императоры. Спешка здесь, разумеется, не нужна. Москва сейчас не захвачена польским узурпатором, смещать с трона никого не надо, а кандидаты могут быть как из местных, так и из зарубежных русских семей. Романовы вовсе не исключаются, но и предпочтений для них никаких не будет.

— Но могут быть и не русские?

— Не знаю. Пусть с этим разбирается Монархический комитет. По моему мнению, какой-нибудь Иванов-Всеволжский — как кандидат, ничем не лучше и не хуже варягов Рюриковичей и литово-немцев Романовых-Павловичей.

— И Багратидов ты тоже не исключаешь?

— А почему бы и нет! Один только Багратион своей героической гибелью дает им на это право.

— Ладно. Пусть народ решает.

— Вот именно! Теперь — внешнеполитический аспект. Первое — сразу отпадают все и любые основания для санкций против России. Особенно — со стороны американцев. Они что-то могут иметь против большевиков, против Росфедерации, а вот против Российской империи у них нет ничего! Более того, если бы не поддержка Российского императора, нынешних США могло бы и не быть. Именно он выслал два флота на поддержку восстания американских колоний против своей метрополии!

— И у него была — альтернатива!

— Совершенно верно! Именно в это время в Европе складывалась коалиции против Франции, в основе которой лежал союз Англии и России. А при поддержке России, даже чисто номинальной, для Англии ничего не стоило расправиться с бунтовщиками! Ведь колонии тогда были слабы, разобщены, не имели ни армии, ни флота. И, отличие от Индии, например, целиком зависели от внешней торговли с Европой.

— Это — так! И в дальнейшем все расширения США могли иметь место только с согласия России. Наполеон продал им Луизиану. Но когда Наполеон пал, достаточно было только кивка Российского императора, чтобы эта провинция была возвращена Франции. То же самое — и в отношении захвата колониями, у Испании, Флориды, в 1819 году. Александру достаточно было заявить о своей поддержке Испании — и американцы могли навечно забыть об этой территории. Как о Кубе, например. А позднее США оккупировали более половины территории Мексики — в то время, когда в Европе все дрожали при одном имени императора Николая!

— Николая Первого!

— Да нет. Тогда он был единственным императором Николаем. Как до него — царь Михаил Романов. А его сын, Алексей, мог стать Алексеем Первым только, если на царствие вступил бы сын Николая Второго. Который тогда стал бы Алексеем Вторым. И тоже самое — и с императрицей Анной Леопольдовной. Она так и не стала — Первой, поскольку пока не было — Второй!

— И дальше, в 1867 году уже сама Россия подарила США Аляску и Алеутские острова, вместе со здоровенным куском Тихого океана. Тогда ведь морские воды еще не делили!

— А без Аляски, товарищ Сталин, США не имели бы и никаких прав на арктические акватории!

— И это — тоже верно.

— Поэтому, в нынешней ситуации, для США выступать против Российской империи — все равно, что выступать против собственной истории!

— А второе?

— А второе — то, что в титуле российского императора сохраняются титулы Царя Польского и Великого князя Финляндского. И эти страны получили свои автономии только по воле Государя Императора. А из этих автономий выросла потом и их независимость.

— То же относится и ко всем закавказцам и ко всем среднеазиатам. Все они — суверенны только при согласии России!

— Так точно, товарищ Сталин. Сейчас Армения пробует бороться за свои права, отстраняясь от своей дружбы с Россией. Посмотрим, что из этого получится!

— Но Россия уже направила свои войска в район Карабаха, фактически в защиту армян!

— Не надо было этого делать. Хотят вершить свои делишки за спиной России — пусть! Конфликты с Азербайджаном нам не нужны! Ладно. Есть и третье, Лаврентий?

— Третье — самое важное. Российскую империю мы создаем по модели империи британской. Есть — Великая Россия и есть — ее части, которые сохраняют свою полную независимость в своей жизни. Беларусь входит в Российскую империю на тех же правах, что Канада — в Британскую империю. В наших отношениях с Белоруссией и в ее внутренней жизни ничего не меняется. Просто вместо нашего посла в Беларуси — будет генерал-губернатор от России. И ничего не мешает этому генерал-губернатору быть гражданином самой Беларуси. Или — даже женщиной!

— Женщиной?

— Ну да, сейчас как раз в Канаде генерал-губернатором от королевы Елизаветы служит женщина!

— Не знал. Давай дальше, Лаврентий.

— Да, собственно, уже и немного осталось. Из этого немного, самое существенное — создание единой системы противоракетной обороны, защищающий весь периметр Российской империи. Наподобие той системы, НОРАД, которая сейчас есть у США с Канадой.

— Ну, с этим — надо подумать. Не уверен, что в эту систему следует включать, например, Армению. Ведь это может настроить против нас Азербайджан. Или — Грузию.

— Я тоже считаю, что Ленин напрасно раздробил Закавказскую Федерацию. И теперь нам в их внутренние распри вступать не следует.

— Пометь, Лаврентий. Зона общей самообороны Российской империи создается постепенно — по мере готовности к этому ее отдельных суверенных частей. А как с Украиной?

— Общий режим. Хотят они носиться со своей самостийностью — пусть носятся. Но этим самостийникам будет запрещено препятствовать отдельным частям бывшей Российской империи переходить под стяг Российского императора.

— Например — Приднестровья?

— И Приднестровья, и Донбасса, и Новороссии. И мы не должны делить русских и украинцев. Все они — дети Российской империи, и все они вольны вернуться в ее лоно. Если они захотят, конечно. И они также вольны и выбирать форму возврата в Российскую империю: все — вместе, или каждый — по отдельности. Разница только в том, что в первом случае у них будет один генерал-губернатор, а во втором — разные.

И в этой ситуации, Трампу, находящемуся в оппозиции, будет легко объявить своих противников — сторонников санкций против возрожденной Российской империи, врагами Америки. И за любое движение в этом направлении — требовать импичмента для самого Байдена!

— Но ведь Трамп сам вводил санкции против России!

— Когда был президентом! И когда был связан прошлыми обязательствами США и программными обещаниями своей партии. А теперь он — в оппозиции, и он вправе высказывать свое собственное мнение. Тем более, что оно совпадает с мнением большинства американцев…

— Из которых многие вообще не явились на выборы!

— Ну и что? А самое главное, это то, что поддержка этими людьми Трампа не связывается с их позицией по отношению к республиканской партии. А отсюда вытекает то, что Дональд Трамп может выступать как независимый кандидат, кандидат от народа!

— И даже может создать свою собственную партию. Как, например, Берлускони!

— Совершенно верно. Или — как Маргарет Тэтчер. У нее было такая возможность, когда ее предала ее собственная партия.

— Но она этой возможностью не воспользовалась? Почему?

— У нее были свои личные обязательства перед прежними руководителями партии. А у Трампа таких обязательств — нет! В общем, если Трамп сумеет реализовать все эти планы, то он вернется в Белый дом, не дожидаясь 2024 года!

— Ладно, держи меня в курсе.

— Есть, товарищ Сталин!

Сталин: с такими друзьями нам и врагов никаких не надо

— Можно, товарищ Сталин?

— Заходи, Лаврентий. Что это у тебя?

— Из «Архива Павла». Проект Панония. Отчеты от Группы ОСИПа. А это — наша докладная записка.

— Давай записку. Как там Судоплатов?

— Держится. Правда, последнее время опасался, что его переведут на уколы. Пришлось ускорить реализацию Архива. Сейчас — все порядке. Павлу сообщили, что он может раскрываться по этой линии. По своей методике — как он умеет.

— А что, если…

— Всё подготовлено. Примерно такой же объем подготовлен и заложен на прежнее место. Из документов, маловажных или потерявших актуальность. Но все — подлинники.

— А Судоплатов?

— Пока не уступает. Требует встречи с Хрущевым или со мной.

— Не переигрывает?

— Нет, сразу сломаться нельзя, с ним работают люди, которые его хорошо знают. Иначе — будет подозрительно.

— А с Архивом — всё надежно?

— Реализовано по линии полковника Дырдова.

— Это -…

— Наш куратор по Лавре. Организовано доверенными лицами из числа монахов. Из наших — знают еще два человека.

— Не опасно — в Лавре-то?

— Не в Лавре, товарищ Сталин. Но — в пределах ее юрисдикции.

— А если?

— В оперативной досягаемости размещена рота спецназа. Ее командир в курсе, но он знает только установленную контрольную зону. Сам объект и подходы к нему ему неизвестны.

— А как организован доступ?

— Человек Эйтингона — он один из тех двух — реализует все выемки. Он же и держит две запасные точки. Они…

— Так, этого сообщать мне не надо. Ни устно, ни письменно.

— Так точно, товарищ Сталин. Точные координаты мест хранения, и основного, и запасных, неизвестны и мне. В случае чего — все трое могут выйти прямо на вас. Как — они проинструктированы.

— Хорошо. Давай по теме. Материалы пока пусть будут у тебя. Докладывай основные моменты. Твою записку я посмотрю позже. В ней нет лишних деталей?

— Нет, товарищ Сталин. Только — аналитика. Без ссылок, без имен, без кодовых обозначений. Как обычная разработка экспертов ОСИПа. Но — не для общего пользования. Если…

— Нет, я этого не имею в виду.

— В этом случае — придется еще почистить.

— Я понимаю. Нет, этого пока не надо.

— А сверху — отдельно тезисы на одной страничке.

— Хорошо. Давай с них и начнем. Первый — дружба только на двусторонней основе. Никаких многосторонних соглашений. Мне это — нравится. А у тебя какие обоснования? В твоей записке?

— Вполне очевидные. В многосторонних соглашениях неизбежно придется принять за основу равенство всех сторон. И голосов — в случае каких-либо голосований. Один голос — у СССР. И один голос — у Румынии. Как с ООН, с включением в члены ООН Украины и Белоруссии — такой трюк здесь не пройдет.

— Да и там мы зря это сделали. Ведь мы думали прижать британцев, а у них империя и так развалилась. Напрасно обидели американцев. Но Рузвельт бы нас понял, а эти нынешние — и без этого на нас волком смотрят. Ладно. Что — по идеологии?

— Коминтерн мы вроде затушили, и здесь эти партийные связи не стоит выделять. В любом случае — они не должны превалировать над общегосударственными интересами. Партии приходят и уходят, а государства — остаются.

— Да я вроде это говорил — про гитлеров и про народы?

— Ну да. Но здесь ваша мысль подходит именно в такой интерпретации.

— Согласен. Дальше — о военных союзах? Что они нам — в принципе не нужны?

— Точно так, товарищ Сталин. Позвольте сослаться на опыт Германии?

— Да учиться и у врагов — не грех. Петр Великий вон у шведов учился.

— Гитлер как-то в узком кругу сказал: «Чтобы разбить Италию — мне достаточно двух дивизий. А чтобы держать ее в союзниках — надо десять дивизий!»

— Сам придумал, Лаврентий?

— Да что вы, товарищ Сталин. Получено по каналам разведки.

— От мужчины или от женщины?

— А откуда вы знаете? Верно, от женщины.

— Так ведь Гитлер — не дурак. Он сказал это специально — чтобы кто-то передал это Муссолини, и если бы это было передано мужчиной, то такое замечание могло бы дуче сильно обидеть. А через женщину? Что же, женщины только для этого и существуют — чтобы говорить им всякие глупости. Да и сама женщина могла просто соврать — из каких-то своих личных соображений. Я даже догадываюсь, кто эта женщина. А до нас это дошло через англичан, верно?

— Точно так, товарищ Сталин! А вам это сообщил Молотов?

— Неважно, кто. Продолжай, Лаврентий. Что там — про союзы?

— Так вот, у Германии в прошлой войне было всего три серьезных союзника…

— Четыре!

— Что?

— Одного ты забыл, Лаврентий!

— Простите, не понял. В Европе — два, Италия и Финляндия. И один — в Азии, Япония. Не считаете же вы серьезными союзниками Германии Венгрию и Румынию?

— Нет. Ты забыл — Францию!

— Да, верно — хороший пример. Французы начали войну как противники Германии, затем — быстро капитулировали и перешли в стан уже союзников. И потом, уже как союзник Германии, так же быстро спалились перед союзниками и успели даже проникнуть в состав победителей! Кейтель, когда увидел французского генерала в одном ряду с американцами, англичанами и русскими, чуть обморок не упал!

— Да Голль проявил особую оборотистость — он сумел даже первым «ворваться» в Париж! Правда, его привезли туда на американском джипе и когда немцев в городе уже не было.

— Вот именно — я к этому и веду. Про Италию мы уже говорили, а Япония подвела Гитлера в самый важный момент битвы под Москвой: вместо нападения на нас она пошла на юг и на восток. А потом еще и заключила с нами договор о ненападении. Гитлер за это на японцев жутко обиделся. И, потом, ведь именно они втянули США в войну против Германии. Если бы не Пёрл-Харбор, американцы постарались бы потянуть с вступлением в полноценные боевые действия еще год-полтора.

— Да, я — согласен. Ходили даже слухи, что Черчилль своевременно получил информацию о готовящейся атаке японцев, но скрыл ее от Рузвельта.

— Не думаю, что это было так.

— Вы имеете в виду…?

— Потом бы это всплыло и англичанам пришлось бы худо. Скорее всего, до Рузвельта он эту информацию довел, но показал ее — как неподтвержденную. А это дало возможность Рузвельту скрыть ее от своих адмиралов.

— Хорошо. Но вот наш вывод: союзники совсем не помогли Германии, скорее — они сковали действия немцев на некоторых важных направлениях. Например — в Африке. Без Италии немцы вообще бы туда не полезли.

— Вот именно! А нам не хотелось бы иметь еще и Роммеля на нашем фронте. Да и в ленинградской блокаде нам было бы тяжелее, если бы с севера тоже были немцы.

— Да, Гитлеру так и не удалось побудить финнов к более активным действиям — несмотря на его личные дружественные отношения с маршалом Маннергеймом. А потом финны и вовсе перебежали к союзникам и даже успели воевать на их стороне!

— Чисто формально. Да нам их помощь и не требовалась. Достаточно, что они интернировали немецкие части оказавшиеся на их территории.

— Товарищ Сталин, вот — пример Германии. А наши аналитики тоже считают, что нам не следует полагаться на военные союзы со всеми этими лимитрофами. В нашей записке приведен также и пример Польши. Великий князь Константин создал и обучил для поляков современную армию — а потом Паскевичу пришлось потратить немало усилий, что разнести ее в пух и прах. Я уже не говорю о болгарах — которые в обеих войнах были на стороне наших врагов!

— Они и сейчас там — в НАТО!

— Ну да! Трех раз — может быть, уже достаточно?

— Ладно, военные союзы с этими нашими заклятыми «друзьями» — для нас бессмысленны и бесполезны. А что — вместо этого?

— Вы меня простите — но я опять вернусь к примеру Германии.

— Еще один немецкий опыт?

— Совершено верно! Гитлер Австрию включил прямо в рейх, а для всех остальных предусмотрел два варианта сотрудничества.

— Ага! Все же — союзы!

— Я сейчас к ним подойду. Для Австрии — полное поглощение, а для Польши и Чехии — режим протекторатов. Примерно тоже предусматривалось и для наших оккупированных территорий: Галиция, Украина, Белоруссия, прибалты. Протекторат — немецкий наместник, немецкие войска, немецкий режим военно-промышленной мобилизации плюс вполне эффективная местная полиция.

— Да, я знаю. В Прибалтике это вполне работало.

— А в Польше? Польша все же воевала против Германии, а что в итоге? А в итоге оказалось, что «боевые» поляки уничтожили больше евреев, чем немцев.

— Да, я помню. В 1939 году мы дали указания нашим войскам пресекать, если надо — силой, еврейские погромы.

— Итак, наше предложение для всех этих лимитрофов: режим гарантированного нейтралитета, их неучастие в любых военных союзах.

— Как это сейчас есть — у Финляндии и Австрии?

— Примерно. Но — в более жесткой форме. До тех пор, по крайней мере, пока не станет возможно им вполне доверять.

— То есть?

— Надолго, очень надолго. Я бы сказал — навсегда, но, вы знаете…

— Никогда не говори «никогда»?

— Совершенно верно. Итак — режим военного протектората — но без использования этого слова. И — условия. Размещение в каждой стране «ограниченного» военного контингента.

— Ограниченного?

— Да, из расчета примерно одна наша дивизия на 3—7 миллионов населения. Дальше — отказ этих стран от собственной армии и, соответственно, их освобождение от всех военных расходов.

— Кроме — полного содержания всех этих наших расквартированных на их территории дивизий?

— Конечно! Ведь мы гарантируем им их независимость! И, потом, они же воевали против нас! Они же, вместе с Гитлером, бесчинствовали на нашей территории! Разве не так?

— Да нет, я не спорю. Я — слушаю.

— Дальше. При этом они получают полную свободу в своей внутренней политике. Пусть делают, что хотят, пусть выбирают, кого хотят, пусть торгуют, с кем хотят.

— Лаврентий, ты хочешь сказать — мы не должны поддерживать в этих странах коммунистов, близкие к нам другие партии и движения?

— Вы — против?

— Лаврентий, я тебя — слушаю.

— В общем — да. Пусть народы этих стран выбирают себе любых правителей — таких, кого хотят. Мы готовы с ними дружить и сотрудничать, с любыми властвующими в них режимами — но на равной и возмездной основе.

— Что означает…

— Что означает — что если им нужна наша помощь, то они могут получить ее от нас только на обычных коммерческих условиях. Например — как кредиты, подлежащие возврату, без всяких их списаний и прощений.

— Но ведь если в этих странах будут стоять наши войска, то Запад им помогать не будет?

— Да — если обратиться к условиям предоставления помощи по Плану Маршалла. Но мы изучили все материалы ваших переговоров с Рузвельтом, и у нас сложилось впечатление, что Рузвельт бы не занял столь жесткой позиции. У нас сложилось впечатление, что для Рузвельта было главным — чтобы эти страны уже никогда не могли играть своей провокационной роли в спорах между «большими парнями» — крупными европейскими державами. И мы проверили — то же самое было главным и для президента Вильсона.

— За что его потом сильно критиковали и из-за чего его и убрали потом с политической арены! Хорошо. Значит — никаких льгот и никаких подачек? А как же с нашей поддержкой наших идеологических друзей?

— Никак. В своей стране, своими усилиями — они могут жить так хорошо, как только сумеют. Нам ведь строить свой СССР никто не помогал! И, прошу обратить внимание — мы освобождаем их от всех репараций! Мы забываем о всем ущербе — прямом и косвенном, который нанесли они нам, будучи верными союзниками Гитлера! Пусть народы этих стран сами решают, как им жить.

— А если в этих странах потом к власти придут коммунисты? И — попросят нас о помощи?

— Любая помощь — только на обычных коммерческих условиях!

— Кредиты?

— Да, кредиты. Мы в войну с Америкой не просто дружили, мы с ними воевали против общих врагов! Ну и что? Они нам помогали — но на возвратной основе!

— Да, ты прав. Как говорил мне Рузвельт, у них Конгрессом вообще запрещено оказывать кому-либо помощь, кроме как на строго коммерческой основе. И для программы ленд-лиза ему пришлось пробивать через Конгресс особый закон!

— Итак, у этих стран — нет военных расходов. Этим странам мы прощаем репарации. И этим страна мы готовы давать кредиты — на тех условиях, о которых мы сумеем договориться. Мое мнение: для них же лучше — трудовой капитализм, чем иждивенческий социализм.

— Даже так?

— Товарищ Сталин, ведь марксизм-ленинизм учит, что для социалистических революций, мирных или силовых, должны сложиться объективные условия. Вот пусть наши браться по идеологии и работают над созданием этих условий!

— Ладно, надо подумать. Посмотрю вашу записку, возможно, у меня будут еще вопросы. Но ведь это — не все? Я вижу — у тебя особо выделен вопрос Германии.

— Да, с Германией — все сложнее. Мы начали с изучения ваших переговоров с Рузвельтом. И у нас сложилось впечатление, что вы все, включая и Черчилля, хотели в будущем безоружной Германии?

— Да, это так. Черчилль, правда, хотел еще и ее раздробления на мелкие, несамостоятельные государства.

— А Рузвельт?

— А Рузвельт — колебался. Но я убедил, что в этом случае мы должны будем ожидать появления мощного реваншистского движения среди немцев. И будет благо, если это движение возглавит новый Бисмарк, а не новый Гитлер. И он со мной согласился.

— Но — Рузвельта нет, и мы в итоге получили разделенную Германию. И нужно ли нам требовать, чтобы наша часть Германии было коммунистической Германией?

— Так, так. Ты считаешь, что если мы будем требовать именно этого — то нам придется и платить за это? И платить — много и долго?

— И это! Но вот мне попалось еще и интервью с Львом Гумилевым.

— Сыном поэта Гумилева? И — Ахматовой?

— Да. Но он — и сам по себе очень серьезный мыслитель. И вот его спросили: Жаль, что в Германии не удалось создать единый фронт социал-демократов и коммунистов против Гитлера. Ведь если бы победил Тельман, войны бы не было?

— И он ответил?

— И он ответил: Нет, была бы такая же война, так же — Германия против России, война в те же сроки и с тем же исходом.

— Да, интересно. Ильич ведь не мог себе и представить войны одной коммунистической страны против другой. А вот Китай и Вьетнам уже воевали между собой! Интересный, интересный товарищ. Жаль, что его отец попал в эту заваруху. Но спасти его было нельзя — у него нашли склад оружия и он во всем признался.

— Позвольте мне продолжить.

— Продолжай, Лаврентий.

— Что нам остается делать в этой ситуации? Наше предложение — жестко разделить политику и экономику.

— Каким образом?

— В политике — оставить в Германии наш усиленный корпус и нашего наместника. Скажем — Семенова, который будет контролировать нашу Германию в режиме военного протектората.

— Основание?

— Наш военный противник — поэтому после нашей победы мы можем оккупировать эту территорию столько времени, сколько захотим. Но нам этого — не надо. Мы готовы разрешить немцам выбирать себе любое правительство — при условии его одобрения нашим наместником. Да, с этим могут быть трудности. Поэтому мы создаем в нашей Германии ее собственную сильную армию — которая станет и гарантией нашего контроля над этой страной.

Набор в армию — по найму, с хорошей оплатой. После двадцати лет службы — хорошая пенсия и возможность устройства на работу в госаппарат.

В итоге — полноценная национальная армия, силой не менее двух корпусов, с собственной полицией безопасности и с высшим офицерским составом, обучаемым в наших военных академиях и проходящих регулярные стажировки в наших войсках. Примерно так, как мы сейчас сотрудничаем с вооруженными силами Белоруссии. И. потом…

— Я знаю, кто это придумал.

— Да?

— Миша. Маркус Вольф, верно?

— Он к вам уже обращался с этим?

— Нет, но я его достаточно знаю. И, главное, я знал его родителей.

— Тогда вам с этим все понятно. Но есть еще и экономическая часть дела.

— И в чем она?

— Во-первых, по уровню жизни восточная Германия не может угнаться за Западной Германией. Это связано с…

— Понятно, давай дальше.

— Но мы и не должны брать на себя обязанности поддерживать уровень жизни немцев — который уже и сейчас выше, чем в нашей стране.

— Понятно, дальше.

— Какой выход? Первое — как и для всех, мы снимаем с нашей Германии репарации. Второе — в отличие от других стран, мы не требуем от Германии содержания наших войск на этой территории. Но, все равно — этого мало. Бегство населения на Запад будет продолжаться.

— И что мы может этому противопоставить?

— Ничего. Не будем даже и стараться. Пусть бегут. Но оставшимся мы предоставим наш старый добрый НЭП. А именно — полная свобода экономической деятельности и минимальные (или — вообще никакие) налоги.

— А как же — без налогов?

— Через жесткое ограничение госаппарата и социальных расходов. Ограниченная по численности армия, полиция. Госсектор из числа крупных предприятий, которые должны быть переведены на полную самоокупаемость. Социальные пособия и пенсии — по Бисмарку: сиротам, инвалидам и совсем не способным к труду. Всем остальным — свободные занятия, чем угодно, или земельные участки — сколько сможешь обработать. И всё, что заработаешь — все твое. И — насчет бегунов. Есть предположения, что в этих условиях побегут, наоборот, к нам.

— Безналоговая зона? Оффшорный режим?

— Да, для граждан и для бизнесов. В Китае же — получилось! Все эти свободные экономические зоны. А у нас — вся наша Германия станет свободной экономической территорией. И притом — в самом центре Европы!

— Будет большой вой.

— Пусть. Пусть «западники» попробуют убедить наших немцев ввести налоги. А мы — посмотрим.

— Но ведь тогда…

— Подождем — пока потоки бегунов, от нас и к нам, примерно уравновесятся. А потом — введем ограничения. Деятельность без налогов — только для граждан ГДР. Земля в бесплатное пользование — только для граждан ГДР. Безвизовое перемещение по всей Восточной Европе и по СССР — только для граждан ГДР. А тем, кто бежал — все, путь к гражданству ГДР закрыт. Совсем или лет на 15—20, надо еще подумать.

— А — для остальных? Для тех, кто пожелает переехать жить в нашу Германию?

— Для остальных — следующие правила. Для юношей — минимум пять службы в армии. Для девушек — пять лет брака с гражданином ГДР (или — до первого ребенка). Для всех остальных — минимум пять лет работы на территории ГДР с уплатой налогов на среднеевропейском уровне. Или — инвестиции в свой бизнес — от 1 миллиона евро на срок не менее пяти лет.

— Так, так. У нас получается…

— Прошу прощения. Я еще не закончил. По налогам — для деятельности внутри страны их нет, но при выводе средств за рубеж взимается налог в 20% от суммы перевода. По таможенным пошлинам — они отменяются, кроме особых случаев. По национальной валюте — переходим полностью на западногерманскую марку, потом — на евро.

— И ты считаешь…

— Вы имеете в виду — как это воспримут на Западе? Нам это — абсолютно безразлично. Панама, например, однажды приравняла свой местный доллар к доллару США. А потом и вовсе перестала печатать свои собственные доллары, поскольку бумажных долларов за пределами США — сколько угодно. Швеция перестает печатать свои кроны — все переводит на безналичные расчеты. А перевести все безналичные счета с одной валюты на другую — дело нескольких минут. Чисто техническая операция.

В итоге — исчезнут все основания для валютных спекуляций. Цены постепенно выровняются — исчезнут и челноки. Люди будут хорошо зарабатывать и будут вкладывать деньги в свои бизнесы в нашей Германии — исчезнет необходимость в государственных вложения на экономическое развитие. В общем — повторим китайский опыт, только в более благоприятных обстоятельствах.

— Так, так. По Германии приготовь мне более подробную записку. Что еще есть, по другим нашим соседям?

— Есть еще один момент. Достаточно спорный. У наших экспертов по нему нет единого мнения.

— Что такое?

— Рекомендация — не подписывать мирные договора со всеми нашими прежними противниками. Или — тянуть с этими договорами так долго, сколь возможно. Скажем — минимум лет пятьдесят

— Зачем?

— Все же — неизвестно, как все повернется. А при отсутствии мирного договора с нами их не примут ни в один военный союз. Это — общее соображение. Но есть и частные моменты.

— Какие?

— Ну, вот — возьмем Болгарию? Надо ли нам с нею как-то особо дружить? Они и так никуда не денутся. Они и так зажаты между своими врагами — турками, греками и сербами. И ведь они жили под турецким игом пятьсот лет — и ни одного восстания. А в обеих мировых войнах — они были против нас. Правда, нам это не сильно повредило. Да и им это не сильно помогло. Значит, пару наших дивизий они должны принять на свое содержание — зато сэкономят на своей малоэффективной армии.

А томаты и кабачки мы можем и у турок закупать — болгары это хорошо знают. Нужна им нефть? Да ее полно вокруг — и у румын, и у арабов, и в Иране. Не нравятся наши условия — пусть покупают там.

Теперь — Румыния. Румыны нам по нефти прямые конкуренты. Поэтому пару корпусов и танковую дивизию мы должны там держать — не для румын, а для тех, кто на эту нефть может позариться. А доходов от экспорта нефти у них хватит и для себя, и для наших соединений.

Венгры и чехи — наши противники по войне, поэтому мы должны встать там крепко и надолго. Свои армии им не нужны — пусть содержат наши дивизии.

По Польше есть два варианта. Либо наша усиленная группировка в Поморье плюс крупная военно-морская база, либо две танковые дивизии, завязанные на нашу топливную базу в одном из польских портов. Но в этом варианте мы должны будем иметь две усиленные группировки в пограничных с Польшей регионах. Одна — в нашем Кенигсберге, вторая — в нашей Германии.

— Ты — за какой вариант?

— Мы вам представим подробные разработки по обоим вариантам, товарищ Сталин.

— Хорошо.

— По Югославии мы представим вам также разные варианты действий. Все зависит от того, сумеет ли Тито создать прочную унию сербов, хорватов и босняков. Если нет — пусть будут мелкие отдельные государства. Тогда варианты действий будут определяться по каждому такому государству.

— У тебя все, Лаврентий?

— Есть еще один частный момент.

— Какой?

— Наши прибалты.

— Но ведь они — наши?

— Да, но у них сильны настроения — сравнивать свои условия жизни с их бывшими хозяевами — с Швецией, с Германией. Да и с соседней Финляндией. Работать так же они не умеют (или — не хотят), а жить хотят на их уровне. Есть идея позволить им строить свою экономику, своими собственными усилиями. Но тогда надо будет разместить свои сильные гарнизоны. За их счет разумеется. И организационно представляется лучше иметь одну балтийскую республику, чем три.

— Почему?

— Пусть учатся сотрудничать между собой, а не валить все свои проблемы на наши плечи.

— Сделайте отдельную разработку. Тут надо крепко подумать. Но нашим балтийским товарищам — пока ни слова!

— Есть! Разрешите идти?

— Давай, Лаврентий. По этой твоей записке, будут вопросы — вызову.

О противодействии санкциям. И — не только!

— Ну, как всё прошло?

— Разрешите доложить по порядку.

— Давай, докладывай!

— В Америку поехал зам. Главного конструктора Головнин, из калужского «Яхонта». Оба — в санкционном списке. Естественно, на визу мы его документы не подавали. Сели в Нью-Йорке…

— Почему не послали его рейсом прямо в Вашингтон?

— Там все службы рядом, начальство из госдепа, ЦРУ могли бы быстро что-то придумать. Там у них все ребята ушлые.

— И что бы они могли придумать?

— Ну, типа, посидите пока здесь на лавочке, а там подошел бы негр-уборщик — «Не уберете ли ноги, сэр?» — «Да пожалуйства!» — «Что ты сказал! Ты как на меня посмотрел?» -«Да нет, что вы!» — «Нет, ты явно хотел меня ударить» — и, понеслось. Шум, гром, полиция, и т. д.

— Что, так бывает?

— У них-то? Да сколько угодно! Я же говорю: цереушники — ребята шустрые. А в Нью-Йорке — обычные служаки. Чуть, что не так — они в ступоре: подождите, сэр, нам надо кое-что уточнить. И еще они жутко боятся нарушить всякие правила — особенно, такие, о которых они ничего не слыхали. Ну, вот так всё и прошло, как мы думали. Это я — про первую часть. А потом…

— Давай с первой разберемся. Поясняй подробно по всем пунктам.

— Ну, во-первых, мы подкинули им разминку. Подходит Алексей к ихнему таможенному офицеру…

— А ты что, его знаешь?

— Да он мой сотрудник! Капитан. Сейчас — майор. Работает под прикрытием. Но он и по прикрытию специалист хороший.

— Ладно. Давай дальше.

— Тот — Ваш паспорт, плиз. А Головнин подает ему паспорт Союзного государства — специально для этого случая ему изготовили. Офицер так удивился, что даже про визу забыл. Что это такое, никогда о таком государстве не слыхал?

— А Головнин ему — вырезку статьи из «Нью-Йорк таймс», в которой как раз сообщается о создании Союзного государства России и Белоруссии и о реакции на это сообщение госдепартамента — «Мы-де приняли это сообщение к сведению, комментариев у нас нет, это все — их внутренние дела и мы в них не вмешиваемся».

Офицер думает, чем-то там щелкает а своем компьютере и потом говорит: «В моем списке нет такого государства, поэтому я не могу вас пропустить, сэр. Извините, сэр». «А что делать?» — это опять Алексей. «Ничего не знаю, звоните в госдепартамент». «Но уже ночь, там никто не отвечает». «Ничего не знаю, там должен быть дежурный».

Тогда Головнин кивает и достает паспорт гражданина Российской империи. Офицер — в полном изумлении: «Что это такое?».

И тут Головнин подает ему заверенную в американском консульстве в Москве — со всеми печатями — копию соглашения между США и Российской империей об установлении дипломатических отношений. И в этой копии специально подчеркнут пункт, по которому граждане обеих государств могут свободно посещать территории друг друга при наличии либо своего национального паспорта, либо обычной справки из своей полиции.

— А что это такое?

— Ну, вроде справки полицейского пристава о проживания гражданина на территории его участка. У них такие справки тогда были в ходу, мы специально уточняли. Ну, мы и сочинили такую справку, примерно по их форме. А к ней еще добавили ее перевод — также официально заверенный американским консулом.

— А этот консул…

— А что консул? Для него это — простая рутина: есть оригинал документа, нужна заверенная копия — плати пошлину и шлеп, печать! Ну и его подпись!

Теперь этот офицер — в полном ступоре: «Мне надо посоветоваться с моим начальством». Головнин ему: с каким еще начальством? Я вам предъявляю межгосударственный договор, подписанный нашим государем-императором и вашим президентом. Ваш президент для вас не начальство?»

«Но Джефферсон давно скончался! Простите! Сэр!»

«Ах, вот как! Законы и иные акты, подписанные, например, Рузвельтом, или Кеннеди, или обоими Бушами — это для вас не указ! Ну, а Барака Обаму вы, наверное, тогда и вообще не признаете? Вы, офицер, случаем не расист? Да или нет? Сэр!»

А для нынешних американцев обвинение в расизме — самое страшное. За это потерять работу — самое малое. А там и до суда — совсем недалеко!

Офицер начинает уже сильно дергаться: «Я не то имел в виду. И причем тут вообще Обама?» И т. д. и т. п.

Тогда Головнин делает следующий ход. «Зовите полицию, будем составлять протокол». «Какой протокол? О чем?». «Протокол о том, что вам предъявлен исполнительный документ (межгосударственный договор), подписанный должным образом президентом США и утвержденный в установленном порядке Конгрессом США, а вы отказываетесь следовать изложенным в этом документе предписаниям».

«Нет, что вы! Я не отказываюсь! Но мне нужно посоветоваться со своим начальством!»

Звонит по телефону, прибегают сразу три начальника. Никто на себя решения принять не хочет. Один говорит, что надо звонить в госдепартамент. Другой говорит, что он уже звонил — сразу, как началась эта заваруха. Но там только дежурный и он говорит, что по таким вопросам он не консультирует.

Тогда они спрашивают Алексея: «А какова цель вашего визита?» Тот показывает приглашение американской фирмы — «для обсуждения вопросов технического сотрудничества» — «А где вы будете жить?» — «Вот броня отеля в Нью-Йорке» — «Есть ли вас у средства?» — «Вот вчерашняя выписка из моего счета в Чейз-Манхеттен, сумма — 12 тысяч 800 долларов».

Они опять стали о чем-то шушукаться. Позвонили — пришел еще один начальник. Опять пошушукались и этот начальник говорит нашему Головнину: «Сэр, ситуация для нас новая, мы с такой еще не сталкивались. Мы можем вас пропустить только при условии, что вы завтра не позднее 13—00 посетите наше главное иммиграционное управление для полного урегулирования вашего вопроса. Вот вам предписание. Готовы ли вы расписаться в его получении? Сэр?»

Ну, Алексей расписался и поехал досыпать в свой отель. На следующий день он прибыл по указанному ему адресу и с порога заявил, что дела требуют его срочного прибытия в Калугу. Калуга — это какой штат? Калуга — это Россия. Ну, те — только рады. Езжай дорогой!

Они и вернулся. Вернулся, имея в своем паспорте гражданина Российской империи две отметки иммиграционной службы США: о въезде в США — без всякой визы, и о выезде из США.

Ну и тут же, следом, мы направляем в Америку второго нашего товарища. Опять — из санкционного списка! Ну, тут они уже подготовились и завернули его сразу.

— Без всяких объяснений?

— Фактически — да! Они просто сослались на то, что служба иммиграции США имеет право отказать во въезде любого иностранцу или лицу без гражданства, не представляя никаких объяснений.

— Без объяснения причин?

— Без объяснения причин!

— Даже при наличии визы?

— Даже при наличии визы!

— А у наших пограничников есть такое право?

— А у наших пограничников нет такого права!

— Почему?

— Хороший вопрос!

— Ладно, ты тут не шути, дело серьезное.

— Есть, решим вопрос. Решим безотлагательно!

— И что теперь?

— Переходим к следующей части плана. Но тут надо кое-что пояснить…

— Ладно, оставь мне эти материалы. А остальное — давай на завтра.

А что нам мешает ответить на эти санкции? Несимметрично, но — весомо!

— Разрешите, товарищ Сталин?

— Заходи, Лаврентий! Я как раз читаю заметку по нашему ответу на санкции. Твоя работа?

— Да, товарищ Сталин. Пока — запускаем пробную информацию. Поглядим, какая будет реакция.

— Ну-ну. Посиди — пока я дочитаю.

«К вопросу о санкциях».

«На Западе очень понравилось обкладывать наших людей разного рода санкциями. А мы — что? Стесняемся? Нет, говорят — А что мы можем сделать? На самом деле — можем, но почему-то никак не решаемся. И, на самом деле — есть разные способы. Вот один из них.

Начинаем. Составляем список неприятных нам людей, ту же Псссс…, например (дальше, извините, не выговаривается — плохо у меня с английским!), и еще список из скольких надо фамилий. И всем этим людям запрещаем нахождение на нашей территории. Вот пусть теперь покрутятся!

А им — плевать! — скажите вы.

А вот и нет! На самом деле многие из этих людей регулярно летают через нашу территорию и если мы им это запретим — для них будет очень чувствительно.

Действительно, мы знаем, что все авиа-маршруты из Америки на Дальний Восток пролегают через нашу территорию (через полюс). То же самое — и для маршрутов из Дальнего Востока в Европу. И обратно — тоже, естественно. И мы на этом еще неплохо зарабатываем — примерно 0,5 доллара за км пролета над нашей территорией.

И вот мы сообщаем всем этим авиалиниям, что пассажиры из этого, составленного нами санкционного списка не могут летать над нашей территорией.

Что они нам ответят? Возмутятся? Нет, наше суверенное воздушное пространство занимает в высоту до 100 км. Дальше — всё для всех открыто, там летают спутники, им никакого разрешения ни от кого не надо.

Так что — им придется поднять свои лайнеры до высоты 100 км. Не смогут? Тогда выполняйте наши требования или летите в облет нашей территории. А это — тысячи и тысячи лишних километров. Посчитайте их дополнительные расходы на горючее!

Но они будут скрывать от нас списки своих пассажиров!

Пусть попробуют. В этом случае мы высылаем им на перехват наш МИГ с пограничниками. Они подлетают к их Боингу (или Аэробусу, не важно), швартуются и заходят на борт: Уэлкам ин Раша! Позвольте ваши документы!

Поверили? Шутка!

На самом деле — всё проще. Мы просто запрашиваем по каждому рейсу через нашу территорию список пассажиров — заранее, проверяем его и, если в нем есть санкционные граждане — предлагаем их ссадить. Нам отказывают? А мы отказываем этому рейсу в пролете через нашу территорию. Пусть двигают в большой обход!

А они нас будут обманывать! Нет, никак не получится. Списки пассажиров можно достать и другими путями, например, — от страховых компаний.

Но этого и не потребуются. Американцы, да и некоторые другие страны, давно уже запрашивают от авиакомпаний списки пассажиров, летящих в эти страны. Запрашивают заблаговременно, а если авиакомпании этого не делают — то облагают их большими штрафами. При повторении — могут и вообще запретить компании-нарушителю летать к ним в страну.

Поэтому — тут всё просто, и всё — давно отлажено. Нам надо только принять решение — и механизм таких санкций сразу заработает. При этом не следует забывать, что этот же порядок будет действовать и против частных джетов. А их — десятки или даже сотни тысяч, на них летают не только супербогачи, но и обычные граждане. Например — теннисисты, футболисты, дизайнеры, модели, и т. д. И им всем также придется каждый раз уточнять у своих попутчиков — а есть ли они в нашем санкционном списке.

Есть? Значит — извини, друг. Лети через Багдад или Каир. Пара-тройка-пятерка лишних тысяч километров и лишняя посадка-пересадка. А то — и две!

Захотела Псссс.. — не произнести — в Токио? Лети через Тихий. Заодно забежишь в Голливуд и искупаешься на Гавайях. И так — для всех санкционно-списочных граждан-товарищей.

А они для наших санкционеров такую же байду устроят! Нет, не получится! Нам пролеты над их территориями не нужны, а они без пролетов над нами никак не обойдутся.

А как мы можем на этом заработать?

А вот — предложим им альтернативный вариант. Не присылайте нам заранее списки, но тогда делайте обязательную посадку на нашей территории. Там мы и проверим документы у их пассажиров. Визы требовать не будем, если полет транзитный.

А как на это посмотрят авиакомпании? Да им это будет даже выгодно! С промежуточной посадкой — и дозаправкой — они смогут брать на борт больше груза и пассажиров. Вместо дорогого балласта в виде излишнего топлива.

А мы этом будем зарабатывать — на продаже авиа-керосина, на тех-обслуживании самолетов, на продаже товаров и услуг пассажирам и на размещении сменных экипажей. С этим большая проблема — поскольку для всех авиакомпаний существуют очень жесткие правила относительно норм работы экипажей — достаточно заметить переработку часов даже у стюардессы — и весь экипаж снимают с рейса. И если нет под рукой сменного экипажа — рейс откладывается.

Вот — сделаем, например, где-нибудь в Тикси громадный авиа-хаб и будем грести деньги лопатой.

Но там — очень холодно? Нет, там — тепло и временами — даже очень тепло!

Разве? Да, конечно — ведь вопрос касается только авиалайнеров. А они летают при температуре 50 и больше градусов ниже нуля. А даже и в Тикси — 50 градусов бывает редко.

А пассажиры по теплой «кишке» пройдут в теплый аэропорт и будут там наслаждаться жизнью. Кто-то из них, может, еще и захочет сойти с рейса — чтобы полюбоваться северным сиянием и поохотиться на песцов. За деньги мы дадим ему транзитную визу — на 3—5 дней. Не будем дискриминировать даже и штатных работников ЦРУ — они ведь тоже люди..

Вот, вроде я всё изложил. Всё — готово, всё — понятно, остается только взять в руки ручку и подписать соответствующий приказ. И все нас сразу полюбят! И перестанут нас попусту обижать. И Псссс… — тоже, не к ночи будь сказано».

— Ну, что же, у меня нет возражений. Давай попробуем. А пока — подождем сообщений от наших зарубежных недоброжелателей. Держи меня в курсе.

— Есть, товарищ Сталин.

Кто тут решился обидеть Российскую Империю?

— Можно, товарищ Сталин?

— Заходи, заходи, Лаврентий. Я тут посмотрел источники, кое с кем посоветовался. Вопрос — не простой. Давай повторим всё с самого начала.

— Есть, товарищ Сталин. Первое — это отречение императора Николая Второго. С этим тоже не все чисто, но оставим это пока в стороне.

Итак, после его отречения, в соответствии с законами престолонаследия Российской империи императором становится его сын, цесаревич Алексей.

— Но ведь Николай отрекся от престола и за своего сына!

— А это не имеет никакого значения! После своего отречения он становится гражданином Романовым и любые его заявления никакой юридической силы не имеют. Более того, отречься от престола не может и сам Алексей — поскольку по своему возрасту он не может принимать такие решения.

— Итак, всё — повисло? Тупик?

— Да нет. Для Алексея должен был быть назначен опекун, регент, и империя должна была ждать его совершеннолетия.

— А его — убили! Яшка подсуетился.

— Значит — престол опустел. Кто может быть следующим? Михаил? Но он еще раньше заявил, что не примет престола без ясно выраженной воли на то Учредительного собрания!

— А матрос Железняк это собрание разогнал!

— Да он мог хоть и расстрелять все это Учредительное собрание — сути дела это не меняет. Значит, надо собирать новое Учредительное собрание.

— Но тут Ильич придумал СССР!

— При всем моем уважении к товарищу Ленину — совершенно незаконно.

— И тогда?

— И тогда мы подумали: а что нам мешает принять акт о восстановлении Российской империи?

— Кому это — нам?

— Верно. Проблема в том, чтобы найти и людей, и территорию — пригодных для такого действия. И мы остановились на Приднестровье: территориально — несомненная часть Российской империи, и для этой части нет какой-то внешней юрисдикции, которая могла бы попробовать нам помешать. Там нет ни власти Украины, ни власти Молдавии, ни власти РФ.

То есть — нет никакой внешней силы, которая могла бы на законном основании опротестовать ваши действия.

Но ведь мы и не сильно шумели! Мы собрали сотню местных депутатов, предложили им объявить себя Учредительным собранием и на первом заседании они проголосовали за восстановление Российской Империи. В протоколе заседания мы все это отразили, копию послали в газеты, которые отнеслись к этому, как к очередному курьезу. Кто-то, возможно, поместил и заметку об этом — не знаю.

— Так, дальше.

— А дальше мы перевели это сообщение в ноту т отправили ее всем государствам-членам ООН. А также — и в саму эту ООН.

— И?

— И ответа не дождались. Да он нам был и не нужен. Российской империи от всяких пигмеев, и не пигмеев — тоже, никаких знаков признания вовсе не требуется. Вот — вся наша подготовка. И теперь — в Штаты прилетает наш Павел.

— Павел? Твой парень?

— Тут уже дело нельзя пускать на самотек, тут надо держать под контролем каждое движение.

— Согласен.

— Итак, во-первых — важна сама личность Павла. Павел Панин — потомок древнего дворянского рода. И это — не всё. В архивах российского императорского флота есть докладная командира корабля о спасении мичманом Никитой Паниным, предком нашего Павла, погибающих трех американских рыбаков. В море разразился шторм, лодка рыбаков перевернулась и люди оказались в воде. Вахтенный с российского корабля заметил это, доложил вахтенному офицеру и тот спросил добровольцев. Вызвался мичман Панин — спустили ялик он с матросами сумел извлечь американцев из бушующего моря.

История попала в газеты, мэр города посетил русский корабль с благодарственным визитом и был сделан специальный запрос к Конгресс США. В Конгрессе состоялось обсуждения этого случая и было принято решение о награждении российского офицера Почетной медалью Конгресса США. Но пока все это тянулось, русская эскадра ушла от берегов США, а сам Панин в США больше не возвращался.

— И вы все это раскопали?

— И мы все это раскопали. И всеми эти документами — и российскими, и американскими (в копиях, разумеется) — снабдили нашего Панина.

И вот он подходит к стойке иммиграционного офицера, предъявляет ему свой паспорт — гражданина Российской империи, а тот, едва взглянув на документ, объявляет: «Вам — во въезде отказано! Следующий!»

Но мы уже к этому готовы. Во-первых, тут же появляется американский адвокат, который говорит, что он уполномочен представлять интересы доверителя, мистера Панина, в американских судах, и на этом основании: а) указывает на наличие прецедента — ранее Алексей Головнин с точно таким же паспортом уж посещал США (вот копия его паспорта со всеми отметками Иммиграционной службы США); б) он подает в американский суд иск к этому офицеру службы «за произвольное и необоснованное злоупотребление своими правами» — вот вам, мистер, повестка в суд; в) до вынесения решения суда мистер Панин должен находиться на территории США, поэтому…

Офицер, естественно, все это игнорирует, зовет своих коллег помочь ему оттеснить Павла обратно в зону прилета.

Но тут — второе. Павел и его адвокат уже не обращают на сотрудников иммиграционной службы никакого внимания. Их вдруг окружает целая толпа корреспондентов газет и телевидения…

— Твоя работа?

— Ну, разумеется — ведь все было подготовлено заранее. И — масса вопросов. «Мистер Панин, вы приехали получать Медаль Конгресса США за вашего знаменитого предка?» — «Нет, я здесь — с деловым визитом!»

«У вас нет поручения от вашего правительства открыть здесь Посольство или Консульство Российской империи?» — «Об этом говорить пока рано, но это — не исключается!».

«А если вам откажут и в суде — в праве въезда на территорию США?» — «Мы обратимся в Верховный суд США, который, я уверен, примет справедливое решение!»

И — так далее. И — тому подобное. Телевидение США ведет прямое вещание всех этих событий. Корреспондент АП обращается в судье, выписавшем повестку в суд для участников этого спора и судья непосредственно в эфире прямо запрещает сотрудникам иммиграционной службы предпринимать какие-либо действия, препятствующие «правильному отправлению американского правосудия».

А адвокат немедленно вызывает полицию и требует от полицейских арестовать иммиграционных офицеров «за неисполнение требования суда».

Офицеры немедленно испаряются. Путь — свободен. Полицейский обращается к ближайшему мелкому служащему иммиграционной службы: «Вы все слышали? У этого мистера на руках — повестка в американский суд! Вы не хотите быть привлечены по обвинению в неуважении суда?» — «Никак нет, сэр!» — «Примите паспорт этого мистера! Вы хотите что-то сказать?» — Нет, сэр! Вэлкам в США, мистер!»

— И это — всё?

— Нет, всё — только начинается. Дальше — суд. Но судья может решить и так, и так. Если — отказ, то дальше — Верховый суд. А вот тут-то и начинается самое интересное.

— Почему?

— Ну, вы — посмотрите! Судьям Верховного суда надо решить, является ли восстановление Российской империи законным действием или нет. Но это — вне их компетенции! Они только знают, что на территорию США прибыл господин, имеющий паспорт Российской империи — которая сама первая признала США и первая установила с США нормальные дипломатические отношения.

Но, предположим, они хотели бы отказать в признании и паспорта гражданина, и самой этой империи. Но — на каком основании? Что эту империю пока никто не признает? Но ведь в прошлые времена никто не признавал и США — и только Россия первой сделала этот жест доброй воли.

Объявить всех инициаторов этого действия — «мятежниками»? Но ведь именно «мятежниками» называл английский король членов законодательных собраний американский колоний. И именно Российская империя, несмотря на это, признала эти колонии суверенным государством!

И теперь — самое главное. Ведь стороной истца в Верховный суд будут неизбежно представлены документы, свидетельствующие о том, что США долгое время не признавали СССР именно потому, что не считали его законным преемником Российской империи. И вот в Верховный суд обращается как раз гражданин этой Российской империи, заявляющий: «Да, господа американцы. Вы были правы. И мы тоже не признаем этого права за СССР. И потому мы — разрушили СССР. И потому — мы восстановили Российскую империю — которая оказала вам неоценимые услуги на самой заре вашего существования как независимого государства! И что — вы теперь готовы предать память своих отцов-основателей?»

— Да, непростая ситуация.

— Да это еще мягко сказать, товарищ Сталин. Я уже не говорю о том, что Верховному суду предлагается выдворить из страны потомка офицера дружественного флота, совершившего подвиг спасения американских граждан и награжденного за это медалью Конгресса США. То есть — проявить явное неуважение и к Конгрессу, и к памяти спасенных американских граждан.

Поэтому сейчас в Вашингтоне все телефоны раскалены до предела. Судьи Верховного суда используют все свое влияние, все свои связи, формальные и неформальные — чтобы этот вопрос был как-то разрешен в суде низшей инстанции и ни при каких условиях не появился на столе у судей Верховного суда!

— А как это можно избежать?

— Никак — если мы решили идти до конца. Вернее, есть только решение, которое остановит этот процесс: признать за держателями паспортов Российской империи права безвизово посещать территорию США,

— Что нам и требуется, верно?

— Да, но это — только первый шаг. Дальше — следует признание Российской империи. По крайней мере — де-факто.

— Но только — в пределах Приднестровья?

— Да. Но дальше будет — третий этап. Который мы сейчас готовим. Ползучая или разовая — трансформация в Российскую империю всей Российской Федерации. И тогда всем санкциям — крышка! Ведь для американцев обидеть Российскую империю, значит — вдвойне обидеть самих себя!

— Ну, что, Лаврентий, начало — положено. Будем ждать результатов. А пока…

— А пока у нас приготовлен для американцев неплохой сюрприз. Если позволите…

— Нет, давай отложим это на завтра. А я должен посмотреть всю документацию по этому нашему плану. Приготовь мне подробную записку по этой теме.

— Есть. Будет исполнено, товарищ Сталин.

Варяг и Кореец — в одном строю, против одного врага!

— Лаврентий, ты знаешь песню про крейсер «Варяг»?

— «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“, нейтроны никто не считает!»

— Э-э, ты так не шути. Нам доверено важное государственное дело, а ты… Помнишь нашу старую пословицу — «Если у врага — топор, а у тебя — только маленький ножик, ты не можешь спать спокойно»? А ты спишь спокойно, Лаврентий?

— Да я вообще не сплю, товарищ Сталин! Отпустили бы вы меня на практическую работу — хоть на главк, хоть на завод. Я ведь по натуре технарь, вы знаете. Вот Мясищев умер — я бы пошел на его КБ!

— Сделаешь бомбу и дашь нам средства доставки — до Америки, вот тогда… Тогда — иди, куда хочешь. Сам выберешь.

— Да надо мной эти физики-краты издеваются! Им, видите ли, нравится считать нейтроны, а у меня к ним один вопрос: рванет или не рванет? В соответствии с Вашим указанием!

— Ну и правильно! Ведь они науку двигают, они хотят открытия делать, а нам нужен — результат. Вот Вячеслав пошел у них на поводу, стал грузить меня всякой теорией, а ему сказал: «Вячеслав, приходи ко мне вечером — чаю попить, тогда мы с тобой и обсудим все эти кванты. А сейчас давай мне вводную — какие заводы для бомбы надо строить и что на них надо производить». Не понял товарищ — мне, говорит, надо с учеными ладить, Пришлось заменить товарища.

А на тебя ученые жалуются! Значит — всё в порядке, действуешь в правильном направлении. Но, смотри, не будешь справляться — и тебя заменим. У нас незаменимых нет!

— Да я знаю, товарищ Сталин! Просто — обидно. У меня уже и сын кандидатскую готовит, а у меня — незаконченное высшее, два курса института. А вы этим головастикам академиков даете!

— Ну а тебя — маршалом сделали! Хочешь быть генералиссимусом? Как я?

— Ну вот — теперь и вы надо мной издеваетесь!

— Нет, Лаврентий! Нет у нас времени друг над другом издеваться. Нам надо дело делать — страну защищать. И бомба — это только одно. А что второе, знаешь?

— Ну — как ее до американцев добросить. Вы хотите, чтобы я сам потренировался, чтобы — метателем заделался?

— Всё шутишь, Лаврентий. Смотри… Второе — это надо иметь верных друзей во внешнем мире! Таких, чтобы — не как болгары. А таких, как… Назови-ка мне пример.

— Грузины?

— Это — которые в Париже окопались? Которые бы нас с тобой с большим удовольствием на хачапури пустили? Нет, я имею в виду — из других стран.

— Тогда — монголы. Других я не знаю.

— Верно! Но я про «Варяг» тебя не напрасно спросил. Ведь вместе с ним сражался и вместе с ним погиб и другой корабль — канонерская лодка «Кореец». Тебе это ни о чем не говорит?

— Ах, вот вы о чем! Так ведь корейцы есть наши — «кимовцы», и есть и не наши — «лисынмановцы».

— А вот здесь ты не прав. И не прав ты дважды. Первое — есть еще совсем наши, советские корейцы (здесь я должен подтвердить слова товарища Сталина своим опытом — в жизни я знал нескольких наших корейцев. И не было у Советской России лучших патриотов! То же мне говорил и генерал Иванов Николай Васильевич, «афганец»: корейцы — вояки из лучших).

И второе: любые корейцы — наши корейцы. Никогда мы с ними не воевали, а вместе, в одном строю, не раз. Так еще и при царе было.

А раскол — дело временное. Рано или поздно корейцы все равно объединятся. И нам надо быть к этому готовым. Вот у тебя в службе сколько сотрудников корейским языком владеют?

— Не знаю, надо будет уточнить. Но у нас в штатах есть этнические корейцы — можем их использовать. Если что.

— А они знают корейский язык, эти твои корейцы?

— Простите?

— Не знаешь? А я — знаю. Не знают они корейского языка, родители их родному языку не учили. Вот тебе и твои «штаты»! Не знаешь ты своих людей, Лаврентий!

— Зато я нейтроны знаю!

— Опять ты шутишь, Лаврентий? Смотри…

— Извините, товарищ Сталин. Я ведь с материалами по бомбе пришел. А к этой вашей новой теме, извините — не готовился.

— Ладно! Бомба — бомбой, а общую картину все равно надо видеть. Я вот смотрю на карту, Лаврентий… Кстати, Микитка напрасно ехидничал по поводу моего глобуса. Если бы он спросил товарищей из Генштаба, они бы ему объяснили, что на наше противостояние с Америкой как раз и надо смотреть с верхушки глобуса — прямо на Ледовитый океан и на его берега. Как раз там и проходят все трассы ракет — и наших, и ихних!

Так вот — о наших границах на карте. Что же у нас теперь получается, по всему периметру — одни враги?

— Не совсем так, товарищ Сталин. Иран, например, вполне дружественно к нам настроен.

— Ну да — поскольку все вокруг настроены к этой новой Персидской империи очень и очень враждебно!

— Но вот еще и опять — Монголия!

— Была дружественной — пока товарищ Юзеф Цеденбал не женился на русской студентке.

— А Китай?

— А Китай я еще по Мао раскусил! Если им будет выгодно — то они и свой локоть сгрызут! Правда, им наша Сибирь не нужна. Им лучше, чтобы мы сами ее опустошали и всё, что там есть — им по дешевке спускали.

Так вот — я ведь о чем. Получается, что по всем нашим границам — у нас одни враги, немало из которых мы сами же и наплодили. Типа Польши и «верных балтийцев»! Зря мы их освобождали — надо было их Гитлеру оставить!

Отравился, дурак, а то был бы хороший вариант: подвинуть всю их шайку из восточной Пруссии в направлении Риги и Ревеля — чтобы они там стреляли куропаток в компании своих старых партийных товарищей. Пусть был бы Новый Немецко-Ливонский орден! Местных эсэсовцев они бы тогда переодели в псов-рыцарей! Устраивали бы там аттракционы и развлекали бы туристов!

— Маловато там для них пушечного мяса.

— А сейчас бы европейцы туда мигрантов сбрасывали! А из оружия мы бы им оставили мечи да копья. Ну и луки со стрелами. Пластмассовыми, конечно! И провели бы к ним маленькую-маленькую трубу для газа: чтобы на шашлыки — хватало, а на большее — ни-ни!

— Арвиду Яновичу это бы не понравилось.

— А товарища Пельша, вместе с его внуком Владиком, мы бы отправили послом в Португалию. Пусть бы они там поправляли здоровье! На солнечных пляжах Альгарве! Ты ведь бывал в Альгарве, Лаврентий?

— Не довелось, товарищ Сталин. Я и в Хургаде не был — хотя был у нас там интересный оперативный контакт. Она…

— Лаврентий, я ведь тебе уже говорил — не сообщать мне никаких конкретных данных о наших агентах!

— Да эта агентша — как раз не наша, а Черчилля! Мы с ней просто так, по дружбе!

— А Черчилль об этом знает?

— Ну, как это можно! Так в нашей работе не полагается. А вы, товарищ Сталин, были в Альгарве?

— Я — не был, но там был наш французский товарищ, Марсель Кашин. Ему там очень понравилось! А почему ты спрашиваешь, Лаврентий? Ты намекаешь на тот случай, когда я два дня болел ангиной в Ялте? А твои люди не могли проследить, куда мне обеды и ужины носят?

— Что вы, что вы, товарищ Сталин! Вы дали мне указание — не беспокоиться, я и не беспокоился.

— Верно. Но это, на самом деле — разболелся не я, а Рузвельт. А мы с Уинстоном решили тем временем слетать в Стамбул — на предмет определения того, как нам проливы поделить. Я выступал за деление по берегам, чтобы нам — берег со Святой Софией. А Черчилль — всё искал подвох, сомневался. Он предполагал выход в Средиземное море забрать себе, а выход в Черное море — отдать нам. Решили спросить Рузвельта. Но потом зашел разговор о войне с Японией и стало как-то не до этого.

Но латышей с эстонцами я бы отделил. И к ним бы переселил литовцев. Тех, которые не желают дружить с Россией. Пусть бы учили немецкий язык по пластинкам Геббельса. И Гесса можно было бы им отдать — чем тратить такие деньги на содержание целой тюрьмы Шпандау. Но надо было бы, конечно, предусмотреть для него строгие правила внешней изоляции — чтобы не получилось, как с первой ссылкой Наполеона! А то ведь он такой ловкий летчик — не хуже нашего Девятаева!

— Надо было бы предложить Черчиллю послать туда пару батальонов гургков — от них и самый ловкий волчара не уйдет!

— Хорошая идея! Жаль, Уинстон рано умер — ему бы это понравилось. А сейчас британцы могли бы отправлять туда недовольных ирландцев. И натовцы там могли бы там устраивать свои учения — к примеру, на площадках прежних концлагерей. А буры играли бы там роли надзирателей — в порядке исторической компенсации и искупления вины перед ними Британской империи. А голливудовцы могли бы там снимать свои фильмы-катастрофы.

Кстати, и штаб-квартиру ООН можно было бы туда переместить — чтобы эта шведская девочка могла к ним плавать напрямую на своей гребной лодочке. С минимумом загрязнения окружающей среды!

— Да она вроде бы обратно в школу вернулась!

— Ну, школы сейчас на карантине. А потом — есть же школьные каникулы!

Вот что пишет один ленинградский историк. «Большей глупости, чем напасть на Россию, Гитлер совершить просто не мог. Имея на плечах Британскую империю — за которой маячили США, видя, что Япония ввязалась в самоубийственную войну на Тихом океане — где она должна была обязательно столкнуться с США (и, значит, в этом случае, воевать с СССР не сможет), располагая на Средиземном море столь бесполезным союзником, как Италия, и столь ненадежным другом, как Испания — надо быть полным безумцем, чтобы открыть для себя еще и новый фронт — в России. В России, о которой один прошлый политик сказал: «Это страна — в которую легко зайти, но из которой очень трудно выбраться! Живым — имеется в виду!»

И дальше. «Но ведь Гитлер не был безумцем! Все его предыдущие действия доказывают, что он авантюрам всегда предпочитал чистую прагматику. Он не стал воевать с Чехословакией — пока не заключил Мюнхенского соглашения и не убедился в наличии — для себя — пятой колонны в Словакии. Он не стал захватывать Гибралтар — чтобы не испортить отношения с Испанией (Франко тогда втихую заигрывал с англичанами). Он предлагал Польше вполне приемлемые варианты по Данцигу и по сухопутному коридору в Восточную Пруссию. В частности, он был готов удовлетвориться одним только автобаном до Кенигсберга, с арендой территории под него на длительный срок.

Напротив, на все его войны его явно провоцировали! Франция — в ситуации с Рейнской областью. Чехословакия — своими акциями против немцев в Богемии и Моравии, Польша — своим фактическим захватом Данцига и притеснениями в нем местного — целиком — немецкого! населения. И, наконец, Россия — намеренно или нет? — своей откровенно провальной военной кампанией в Финляндии!»

— Ну, это он — загнул. Здесь нас подвел Ворошилов, который уверил меня, что они решат вопрос в течение месяца и силами одного только Ленинградского военного округа.

А про тяжелые пушки, необходимые для прорыва линии Маннергейма, он даже и не заикнулся. Хотя такие пушки у него были прямо под рукой — на судах Балтийского флота. Стоило дать приказ кораблям и воздушному флоту провести обстрел с моря и с воздуха финской линии обороны, а также провести обстрелы и бомбардировки Хельсинки и Турку, как финны немедленно запросили бы мира. Мы об этом говорили с военными.

— И почему от этого отказались?

— По двум причинам. Первая — я о ней уже сказал. Ворошилов не видел в ней необходимости.

— А вторая?

— А вторая — политическая. Было признано нецелесообразным выставлять себя явным агрессором. Если ты помнишь, в те годы, памятуя о трагедии Испании, практически все страны заключили между собой соглашения о взаимной помощи против любого возможного агрессора. Об этом же говорилось и в Уставе Лиги наций — из которой нас исключили как раз после войны с Финляндией! Так что быть страной-изгоем — для России не впервой!

— Значит, наша осторожность в действиях против Финляндии нам не помогла?

— Сейчас трудно сказать. Все же было видно, что мы старались не расширять локальный конфликт до полноценной межгосударственной войны. И потом, в Отечественную войну финны нам тем же и ответили. Они дошли до старой границы и там твердо встали — несмотря на все понукания и посулы Гитлера. Маннергейм сказал ему, что все претензии к СССР у него исчерпываются этой территорией и дальше финны не двинутся ни на метр. И они не будут брать себе из русских земель ничего также и после поражения СССР!

— Ну да — ведь он присягал русскому царю.

— И проливал кровь за Россию! Так, а что там дальше?

— Кстати, этот видный историк потом зарезал свою студентку!

— Ну, без этой подробности можно было бы обойтись!

— Извините, товарищ Сталин. Просто, к слову пришлось.

— Держись темы, Лаврентий. Не расплывайся!

— Есть, товарищ Сталин. Дальше он пишет, что «у Сталина всегда были агрессивные намерения в отношения Европы, и он только, по чисто политическим соображениям, старался вызвать на агрессию именно Гитлера. Для этого и он отказал в поддержке операции Ленинградского фронта со стороны основных сил армии и флота».

— Ну, это — глупость. Жертвовать, ради провокаций, жизнями тысяч советских воинов никто бы нам не позволил. В Политбюро таких дураков нет и не было! Правда — это то, что таких неудач и таких потерь в первые недели и месяцы финской войны никто не ожидал. И военные — в первую очередь!

— Но ведь то же повторилось и в первые месяцы Отечественной войны!

— И опять — этого никто не ожидал! Не ожидал этого и немецкий Генеральный штаб, хотя именно он разрабатывал план «Барбаросса».

Кстати, Паулюс был в нем одним из главных разработчиков. Потом он нам рассказывал, что Генштаб в первых наметках планировал длительную кампанию — на год и дольше! Специально — чтобы доказать, что у Германии может не хватить ресурсов на долгую войну. Но Гитлер всё завернул и потребовал плана на блицкриг. При этом он больше всего упирал как раз на опыт советско-финской войны. Генералы все же приготовили для него расчеты и для войны на зиму. Но он их даже и смотреть не стал. «К зиме мы должны быть в Москве!»

— И первые месяцы войны все так и шло — прямо по графику!

— Не совсем. Про территорию — да, немцы шли почти по графику. Но неожиданностью для них стали большие потери в живой силе и в расходах техники и боеприпасов. Коммуникации стали напрягать немцев уже к сентябрю. Как говорил Паулюс, в коридорах Генштаба стала гулять фраза: «Еще один такой „решающий успех“ — и мы останемся без армии!»

А потом кто-то доложил о ней Гитлеру и он на одном из своих совещаний сказал, что «Войну мы окончим миром в Москве — по модели Франции. Сталин уйдет, а всеми сибирями и северами в России будет управлять дружественное Германии правительство».

Правда, ему мало кто поверил — ведь до этого он говорил обратное. О затоплении Москвы, об уничтожении славянства, о смычке в Сибири с японцами. Кстати, к этому времени уже было ясно, что Япония воевать с СССР не будет.

— Но японцы должны же были понимать, что, после вступления США в войну против Гитлера, мы становимся союзниками англосаксов и в войне против Японии?

— Ну, во-первых, японцы все еще верили Гитлеру — который их убеждал, что союз англосаксов с коммунистами долго не продержится. А, во-вторых, у японцев были те же иллюзии, что и у англичан — мол, все их войны будут только на континенте и на море, а к ним на острова все равно никто не сунется.

— Да, про атомную бомбу они тогда не знали.

— Про атомную бомбу никто тогда не знал! Вернее, что разработки ведутся — знали, но никто не знал, что из них получится. Ведь и сами американцы не были полностью убеждены, что у них все получится. Именно поэтому они решили применить против японцев две разные бомбы — уж одна-то точно должна была сработать.

— А сработали — обе! Но даже и после них — японцы все равно продолжали сопротивляться.

— Что значит — «сопротивляться»? Японские военные на такие вещи и вообще-то не очень реагировали. До этого ведь была мощнейшая бомбардировка Токио — когда от пожаров погибло больше людей, чем от атомной бомбы! Но с потерями гражданского населения их генералы не очень считались. Потом, никто еще толком не знал полного действия атомной бомбы. Поэтому можно было предположить, что для подготовленных боевых частей она вовсе не так опасна, как для мирных жителей городов.

А защищать острова японцы умели. Американцы уже успели в этом убедиться. И даже после атомных бомбардировок они планировали, что борьба «за Японию» может занять несколько лет. Не надо забывать, что все необходимое для войны им приходилось везти через океан, а у японцев хватало пилотов-камикадзе, готовых ценой своей жизни топить суда, как военные, так и гражданские. Кстати, их и топливом заправляли «в одну сторону» — что позволяло брать на борт двойную бомбовую нагрузку.

— И нам все равно пришлось бы воевать против Квантунской армии, не так ли?

— Разумеется. С одной стороны, американцы уже хорошо представляли, сколько бы им стоила высадка во Франции, если бы у Гитлера не было Восточного фронта. И они помнят Арденны — где они были на волоске от катастрофы. Ты же помнишь, какие панические просьбы о помощи мы получали в те дни и от американцев, и от Черчилля?

С другой стороны, и японцы не забывали о своих победах в прошлой русско-японской войне. Театр военных действий — тот же самый: «Мы на нем били уже царя — побьем и Сталина!» Могли они так думать?

— Ты знаешь, Лаврентий — могли! И, скажу тебе больше — у них были для этого веские основания. Во-первых, они знали о наших потерях в войне против Германии. И они резонно полагали, что даже у России — людские ресурсы не беспредельны.

Во-вторых, надо учитывать, что фанатизма у японцев всегда было больше, чем у немцев.

— Ну и что?

— А то, что Гитлер даже в самые критические моменты войны не решился применить ни химическое, ни бактериологическое оружие. Он понимал, что для немцев это может стать «концом истории». А как поступили бы японские генералы, если им пришлось перейти к обороне и они увидели бы, что шансов выстоять — у них нет? При том — что воевали-то они на чужой территории, среди чужого народа?

— Поэтому с «кватунцами» нам в любом случае пришлось бы разбираться самим, не рассчитывая на помощь американцев. И делать это надо было предельно быстро — пока японские фанатики не перешли в состояние — «А нам — всё равно!».

— Да у них и сейчас фанатизма хватает — раз они требуют от нас вернуть острова!

— Ну, это Микитка их возбудил. Нельзя было его к рулю допускать.

— Он и с китайцами дел наворотил!

— Да троцкист он был, им и остался! Проглядели мы его. Он думал, что раз — коммунисты, то все они будут дудеть в одну дуду. О разных национальных интересах он и представления не имел. В его фельдфебельских мозгах было только одно: «В Маркса веришь? Становись в общий строй! И все — кру-гом! Шагом марш! Раз-два, раз-два!».

А вот, не все — разом кру-гом! Не все — шагом марш, раз-два! Он и во внутренней политике на этом прокололся.

— Ну, знаешь, здесь у него были разумные идеи. Кукурузой, к примеру, еще Ильич предлагал заниматься. Конечно, в подходящем климате.

И вот насчет совнархозов у него — тоже здравая идея. Правда — недоведенная и недостаточно продуманная. Во-первых, не вместо отраслевых министерств, а вместе — с такими министерствами. Но, конечно, число таких министерств должно быть строго ограничено — только для тех отраслей, управление которыми должно оставаться централизованным по технологически причинам. Например, авиастроение, атомная промышленность, железные дороги, единая энергосистема.

А во-вторых, совнархозы должны были стать базовыми планово-управленческими структурами, обеспечивающими их самостоятельное развитие. В рамках, конечно, единого общегосударственного планирования. К примеру — совнархоз Дальнего Востока, совнархоз Средней Азии. А все эти национальные образования (республики, края, области, и т.д.) надо было перевести в режим культурных автономий. К ним же надо было бы и «привязать» партийные структуры — при давно задуманном нами ограничении функций партии вопросами идеологии и пропаганды.

— Припоминаю — был у меня как-то такой разговор с Хрущевым. Он, в общем, тоже склонялся к такому варианту. Но потом, после нас — быстро переиграл. Понял, что выйти на первое место без сохранения первой должности в партии у него не получается. От «оборонки» он был далек, а лучшие кадры у нас был именно в этих отраслях. И Малышев, и Ванников, и Устинов в этом плане были на голову его выше.

— Да и твоих дел, Лаврентий, он совсем не знал.

— Королев его «купил» этим своим спутником. А когда ему из нашего посольства в Вашингтоне сообщили о страшной панике, разразившейся в США, он решил, что «ухватил Бога за бороду».

— Может быть. В любом случае, зря он Эйзенхауэра прилюдно унизил. У нас с ним хороший контакт был во время войны, с генералом можно было и по германскому урегулированию сотрудничать. Тогда труменовские ставленники его оттерли, но когда он пришел в политику, с ним можно было поддерживать нормальные отношения. Старые воины свое боевое прошлое не забывают.

— Ну, Эйзенхауэр был полный генерал, а у Никиты — только две звезды, вот его и занесло.

— И твоими маршальскими звездами мы его сильно напугали, Лаврентий!

— Кто же знал? Булганину вон тоже дали маршала.

— Булганин никому не был опасен. Кроме, как мне докладывали, балерин из Большого театра.

А сепаратизм у нас возродил как раз Хрущев. Когда его в Политбюро наголову разбили (это — уже после меня), он собрал партбоссов со всей страны, чего-то им много наобещал, они и подержали его против «центристов». А у Молотова такого авторитета, как у вас, конечно, не было. И среди военных он не сумел добиться поддержки. Один Шепилов занял четкую позицию, а боевые маршалы предпочли отмолчаться.

А потом этой же картой Хрущева побил Брежнев. Пообещал местным начальникам «вечную» стабильность, в их уделах. Отменил нашу ротацию — когда мы больше 4—5 лет никому не разрешали сидеть на своем посту — что в областях, что в республиках, вот они все и забурели.

— Но, Лаврентий, у нас же по структуре КГБ — все было жестко централизовано. И маршалы, которые смидели на округах — тоже за местными князьками присматривали!

— Маршалы, товарищ Сталин, притихли — как только Никита с Жуковым разделался. А КГБ подмяли под партийцев. А потом им и вообще запретили брать в разработку партийных боссов.

— Да не может быть! Создали касту «неприкасаемых»?

— Так точно, товарищ Сталин. Вот с тех времен и пошли удельные ханства, да княжества. А когда Горбачев в центре всех умотал своей болтовней, то он за поддержкой бросился к окраинам. Мол, смотрите: Уберут меня — возьмутся за вас! Ведь и у вас, как у меня, нечего предложить народу — одни призывы да обещания. Ну, все на это и купились. Кроме Назарбаева да белорусов. Но Горбачев «со-товарищи» их числом одолел.

— Чем же он их всех так прельстил?

— Да по модели Емельки Пугачева. Бросил им клич: Признаете меня за Петра Третьего — я за вами ваши уделы навечно закреплю. Вообще в ваши дела не буду вмешиваться. И боярам своим запрещу к вам с ревизиями ездить! Кто же от такого откажется? А просит «Дорогой Михаил Сергеевич» всего-то подписать с ним какой-то договор — ладно, подпишем! Жалко, что ли? А стоит ли его выполнять — это мы еще посмотрим!

— А армия, КГБ, прокуратура — эти куда смотрели?

— Да я же вам объясняю — всех подмяли под партию. А в партии — закрепили власть местных боссов. А боссы — подняли свои нацкадры. Мол, нас эти «центристы» совсем одолели, жизни не дают, все ресурсы — в Москву тянут. У себя метро устроили — как в музее, а нам даже трамваев чешских не дают.

Ну, народ и поднялся! Как не дают — чешских трамваев? За что боролись? Да мы и автобусов венгерских у Москвы выпросить не можем! Как? И автобусов — тоже? Да точно так! Выходите на улицы, поддержите нашего Рашидова-Усманова-Ходжаева-Букуридзе — будут вам и трамваи, и автобусы!

— И народ — пошел?

— Пошел, товарищ Сталин. А что делать? Трамваев — не дают, водку не продают, виноградники — вырубают. Куда деваться бедному дехканину?

— А дальше?

— А дальше: народ — пошел, и процесс — тоже пошел. Никто и оглянуться не успел — СССР заменили на СНГ. Разница не велика — не правда ли? Прибалты ввели свои деньги — чтобы их рус-туристы не грабили…

— Как, как? Чтобы туристы их не грабили? Это — что-то новенькое! Возможно, из утерянных глав «Капитала».

— Азиаты закричали: Хватит жировать на нашем хлопке! Наши братья-грузины: Пей свой квас, русак! Не трожь наш натуральный грузинский вин! А армяне, понятно, заблокировали вывоз своего коньяка.

— Черчилль сильно расстроился?

— Да умер он, товарищ Сталин! И потом — армяне запрет наложили только на Москву. А в Лондон или Париж — пожалуйста.

— Да, сильно! В Париже по этому поводу были народные гуляния?

— Нет, они жалобу подали в Европейский суд. Написали, чтобы «коньяком» назывались только их коньяки. А все другие — пусть как-то по-другому. Типа — сливовица…

— Ты что, Лаврентий? Сливовица ведь, похоже, из слив!

— Ну, или — бренди. Или — еще как. Не суть дела. Важно, что все пошли делиться, как только можно. Абхазы, понятно, наших грузин оставили. А осетины умудрились даже два государства себе создать.

— И евреи — тогда три?

— Нет, они как-то Израилем увлеклись. Они даже свою автономную область не смогли до республики поднять.

— А Каганович — им не помог?

— Да умер ваш Каганович! И, потом, Лазарь разве вам не говорил, что он — большевик, а не еврей? Он мне сам об этом рассказывал.

— Может, и говорил. Не помню. Ну а дальше?

— А что — дальше? СССР — развалился. Бывшие союзные республики между собой то ругаются, то — воюют. Украина и Грузия — в НАТО намылились. Прибалты — уже там. Теперь, если у Эстонии псковский мужик козу украдет, то НАТО должно будет бомбить Москву. И украинцы — тоже винты у своих бомберов крутят, руки потирают, боятся упустить момент.

— И наши братья-грузины — тоже?

— Нет, наши братья-грузины с этим не спешат. Мы, говорят, Чингизхана на Москву пропустить можем, а сами — пока погодим. Подождем, когда он вернется — пусть расскажет нам о своих впечатлениях.

— А сейчас на очереди — то же самое ожидается и для России.

— Почему?

— Давайте я вам справочку наших экспертов по этому поводу зачитаю. Вот, сейчас найду это место.

«СССР не распался, его раздробили частные эгоистические интересы местных национальных элит. Это же может случиться и с Россией, в лице нынешней Российской федерации.

И ровно по тем же причинам. Но нужно также отметить, все эти разделы изначально не только противоречили ясно выраженной воле народов (хотя от Горбачева, действительно, в то время хотели избавиться уже и верхи, и низы), но они также были нелегитимны и в чисто правовом отношении.

Фактически ни одна республика, включая и Россию, не вышла из СССР в полном соответствии с действовавшим правовым порядком. Внутренние административные границы в какой-то сомнительной спешке и без всяких объяснений и оснований вдруг превратились в международные границы.

При этом от России — признанной в международно-правом смысле как официальной преемницы СССР — были отделены народы и территории, которые вполне внятно и гласно заявили о своем крайнем нежелании покидать Россию. Это — Абхазия и Аджария, северный Казахстан, Крым и левобережная, по Днепру, Украина. При этом республикам Средней Азии вообще не оставили никакого выбора — их отделило от России Казахстаном. А Белоруссия и Молдавия были просто захвачены врасплох.

Белорусов, правда, успокоили, что они остаются с Россией в самом тесном союзе и даже — в одном союзном государстве. А молдаван заставили выбирать, не «с кем дружить» (хотя прежде они со всеми вполне мирно ладили), а «против кого дружить» — между Россией, Украиной и Румынией.

Не удивительно, что все это вылилось потом в многочисленные конфликты, которые до сих пор омрачают отношения между постсоветскими государствами. Некоторые из них доходили до открытых военных действий — Нагорный Карабах, боестолкновение между Россией и Грузией, война в Приднестровье, постоянные военные конфликты в Средней Азии..

Между тем, ничего не мешало признать действовавшие тогда административные границы временными и установить порядок мирного обсуждения сложившейся ситуации, с учетом интересов всех сторон.

Да, возможно, такие переговоры могли в некоторых случаях затянуться. Но кто нас подгоняет? В любом случае, лучше спорить и «тормозить», чем бомбить селения и стрелять в людей.

Характерно, что сразу нашлось много посторонних советчиков, «третьих лиц», которые всеми силами постарались — и стараются и сейчас — предельно обострить любые споры и противоречия на постсоветском пространстве.

Но не это главное. Главное в том, что именно действия кругов, оказавшихся у власти в России, привели к тому, чтобы обычные межсоседские споры с окружающими ее республиками вдруг превратились в международные конфликты. Англичане постоянно ругаются с ирландцами, испанцы — с басками, в Швейцарии косо смотрят на самодеятельность итальянцев в Тичино, но они разговаривают, обмениваются мнениями, бывает, даже и даже грозят друг другу — все равно но ищут во всем компромиссы. В Финляндии остались бывшие «оккупанты», шведы — на Балтийском побережье и на Аландских островах, но их никто не притесняет, и воевать из-за них Швеция с Финляндией вовсе и не думают.

А суть этих действий нынешних российских властей состоит в том, что они по непонятной причине вдруг решили опустить Россию до уровня «новопередельного», «самопровозглашенного» государства — наравне со всеми остальными вышедшими из СССР странами — бывшими союзными республиками.

Но у многих из этих стран и не было исторического прошлого (исключая Грузию, Армению и, с некоторыми оговорками — Молдавию (Валахию) и Литву), а государственности России — уже много веков.

Причем в России политики в точности повторили ошибку большевиков, которые вместо восстановления российского государства взялись за организацию мирового союза социалистических республик. И мы имели после этого кровопролитную гражданскую войну и потом еще и несчастный, для обеих сторон, конфликт с Финляндией (который, возможно, и побудил Гитлера решить на агрессию против СССР).

И есть более поздний пример — Испании, которая тоже раскололась на правых и левых. Но Франко не стал объявлять новое государство — в противовес разрушенной им законной Испанской республики.

Наоборот, он предпочел вернуться к старой монархии — у которой, кстати, в стране было не больше сторонников, чем у Николая Второго перед его отречением. Именно поэтому он не стал сразу возвращать на престол прежнего короля, а установил свое регентство при принце Хуане Карлосе, которого он еще мальчиком пригласил в страну — при том условии, что его отец согласится на расставание с сыном и на свое пожизненное изгнание из Испании.

И королевская семья приняла все эти условия.

А в России, в абсолютно такой же ситуации, царь не решился расстаться со своим сыном и лишил его престола (абсолютно незаконно) в пользу своего брата Михаила. Оправданием Николаю Второму служит, конечно, неизлечимая (в те времена) болезнь цесаревича, но в итоге своими действиями он создал неразрешимую ситуацию: не по праву принял решение за своего сына, оставив престол фактически бесхозным — поскольку Михаила именно он своим прежним решением еще раньше лишил права на наследование трона (из-за морганатического брака, в который Михаил вступил вопреки воле своего царствующего брата).

И поэтому в разразившейся потом гражданской войне никто так толком и не разобрался — кто и за какую Россию воюет. Никто — кроме горстки большевиков во главе с Лениным и Троцким, которые воевали просто за власть в России, чтобы затем начать из нее мировую революцию. А для «внутреннего пользования», для народов России, они позаимствовали лозунги у популярной партии эсеров.

Поэтому Советская Россия потом долгие годы жила под санкциями и без признания ее со стороны ведущих мировых держав. А сейчас ровно по той же дорожке двигается уже новая «демократическая» Россия».

Ведь, все так и есть. Правда?

— Ну, Ильича можно было бы и не задевать. Он, когда провозгласил НЭП, с идеей «перманентной революции» Троцкого фактически порвал.

— А в остальном? И вот еще один раздел — о санкциях. О том, что Россию фактически вернули к тому же состоянию, что у нас было до Рапалло, до Генуэзской конференции.

— Давай, читай.

— Сейчас найду. Вот.

«Как обосновывают на Западе нынешние санкции против России? Почему вначале, сразу после распада СССР, никто на нападал на РФ с санкциями и всякими бойкотами?

Да потому, что Россия при Ельцине и так уступала всем и всё, что только возможно. Зачем чем-то грозить стране, которая и так делает все, что ей скажешь!

Сейчас эти санкции связывают с возвращением в РФ Крыма. Но всем теперь уже понятно, что иного и быть не могло. А что — дальше?

А дальше все будет еще хуже, если фатальное недоразумение не будет разрешено и если Россия не восстановит свою преемственность от России исторической. Госдума уже приняла решение о фактической ничтожности Беловежских соглашений (которые ни в одном из своих существенных пунктов так и не были выполнены), и теперь надо официально признать Россию не «новопередельным самопровозглашенным государством», а страной многовековой исторической сущности.

Во Франции была и Вторая, и Третья, и Четвертая республика, но все равно это — Франция. В Германии был и Второй, и Третий рейх, и потом был еще и раздел ее на два государства, но все равно это — Германия. Испания была и с королем, и без короля, и снова с королем, но все равно это — Испания.

А Россия усилиями своих недальновидных правителей была выдернута из своей истории, и теперь все вокруг нас так «перегрето», что далее медлить никак нельзя.

У некоторых людей «в верхах» все еще сохраняются иллюзии на помощь международных организации, на какие-то каноны международного права, но для России все это не работает. СССР в свое время легко выгнали из Лиги наций, в ООН мы потом попали как победители в мировой войне и как учредители этой организации, а сейчас в ПАСЕ нас просто не пускают, а из ООН пока не выгоняют — только потому, что саму эту организацию, вместе с присутствием в ней РФ, сейчас последовательно отводят от любых серьезных дел.

Но если мы возвращаемся к прежней, к исторической России, то все сразу встает на свои места: после СССР только Россия и есть одна Россия, а все остальные республики — просто отделившиеся от нее, полузаконно или совсем незаконно, прежние ее составные части.

Конечно, это не значит, что все сразу начнут уважать международное право. Тем более — в том, как оно может применяться к России. Двойные стандарты, видимо, будут сохраняться еще долгое время.

Тем более, что мы и так не везде «чисты». И то, что не «чисты» — по вине союзников, нас пока не спасает.

Так, нельзя отрицать, что Россия, к примеру, напала первая на Японию — но выполняя свои союзнические обязательства перед США. А теперь японцы открыто называют нас «агрессорами» и «оккупантами» (в отношении пока только Южных Курил, не называя пока еще Сахалина), а наши бывшие союзники — американцы с удовольствием их именно в этом направлении и подталкивают — чтобы только они не оглядывались на Окинаву.

Но здесь есть одно очень важное обстоятельство. Оно состоит в том, что на нашей стороне, во всяком случае, вынужденно окажутся все те страны, у которых есть проблемы с соседями в своей «зоне влияния».

А таких стран сейчас достаточно много. Если исключить Германию и Японию, которые, как побежденные в последней войне державы, открыто претендовать ни на что не могут, это — все наши главные «санкционеры» и вообще все крупные страны мира: США, Великобритания, Франция, Китай, Индия, Израиль, и прочие, и прочие. У всех у них есть свои «больные места», о которых они не могут забывать.

Поэтому, если официально и открыто вернуть Россию к своим историческим истокам, то все эти нынешние санкции сразу повисают в воздухе. При этом можно вспомнить, что за прошедшие годы мы фактически урегулировали все претензии как к царской, так и к советской России.

Конечно, попытки как-то уязвить Россию будут продолжаться, но, одно дело — попытки (которые в новых условиях потеряют свою правовую базу) стараться вывести за пределы международного права только одну Россию, но пойти дальше, по пути развала, из-за России, вообще всего здания международного права — это уже совсем другое дело».

— А что с этими санкциями? Они сильно воздействуют на страну?

— Вполне существенно, товарищ Сталин. Дело в том, что нынешняя Россия крепко «подсела» на экспорт углеводородов и уничтожила многие отрасли отечественной промышленности — зачем что-то производить, когда всё можно купить.

— Всё?

— Ну, так считалось. А вот при санкциях, действительно, оказалось, что по многим важным позициям мы стали фатально зависимы от зарубежа.

— И, что, никто этого не видел?

— Позвольте, я продолжу. Вот другой важный раздел.

«Рассмотрим теперь важнейшие политические и экономические последствия этого режима санкций,

Первое, что очевидно — это то, что теперь и Крым, и иные наши «проблемные» зоны и территории (назовем только Южные Курилы и Калининград) будут постоянно использоваться как средства давления на Россию — и как удобные поводы для «наказания» России, и как предлоги для принуждения России к тем или иным невыгодным для нее действиям.

При этом надо понимать, что для РФ как для «федерации», объединения «субъектов РФ» угрозы в отношении ее территориальной целостности сейчас становятся сравнимыми с последними годами существования СССР.

Одно дело, когда центральная власть в Москве сильна и пользуется всеобщим уважением в мире, и другое — когда это уважение к ней угасает, и некоторые местные элиты могут посчитать, что в этих условиях есть смысл попробовать политику давления на Кремль. А при неудаче можно будет разыграть карту «гонимого властью» — и получить неплохие дивиденды на Западе.

Второе очень важное обстоятельство. Необходимо учитывать, что и сейчас на Западе далеко не все — за санкции против России и за наказание России за Крым. Немало людей с этим не согласны, есть даже целые партии, в парламентах, которые выступают за отмену всех этих санкций.

Но какие у них аргументы? Основной — что санкции наносят вред и самим этим государствам. Но этот аргумент достаточно весомо звучит для Германии, Италии и Испании, но в меньшей степени — для Франции, Бельгии и других стран Европы. Еще слабее он воспринимается в Великобритании и совсем ничего не значит — для США, торговля с которыми у нас просто мизерная.

И опять же, на тезис о том, что Германия и т. д. теряют миллиарды долларов, выставляется тезис о том, что зато России наносится ущерб в 2—3 раза больший.

Но это — не главное, вот — самый убойный набор аргументов.

Первый — из всех «новодельных», после распада СССР, только Россия ведет себя как агрессор (при этом Азербайджан и Узбекистан стараются не задевать).

Второй — что Россия ведь ранее проигнорировала результаты народного референдума в Крыму, на котором его население выступало за вхождение в РФ, а не в Украину. А мэра Москвы Лужкова, который открыто выступал за российский Крым, в самой грубой форме с этого поста потом убрали.

Третий — что именно Россия, без всякого давления извне, взяла на себя гарантирование территориальной целостности Украины.

Правда, возникает вопрос, а почему бы России тогда не гарантировать еще и границы Парагвая или Танзании? Но это, просто к слову. Важен факт: было? Было!

И почему сейчас Россия вдруг от всего этого отказывается и начинает доказывать, что без Крыма ей — никак. И что такова — воля народа Крыма.

А в начале 1990-х годов — разве не было этой «воли народа Крыма»?

Но если Россия сейчас заявит о своей исторической непрерывности, то все сразу встает на свои места. И у наших сторонников и в Европе, и в Америке появятся железные аргументы в нашу пользу.

Да, и ГДР не была частью Германии, и Эльзасом с Лотарингией одно время владела Франция.

И с Великобританией не все ладно: что она делает, к примеру, в Северной Ирландии. Она там «по воле народа»? А не пора ли оставить ирландцев одних, на их острове?

А США создали «под себя» государство Панама. А, может, пора уже спросить панамцев, не хотят ли они вернуться в свою родную Колумбию?

А Израиль — с их проблемами буквально со всеми соседями?

Сразу окажется, что аналогичные проблемы затрагивают очень многие страны. Ну, тогда давайте возводить санкции и против всех этих стран! (полный список — прилагается).

Поэтому сразу подчеркнем, что Россия не одно из «новодельных» государств, образовавшихся после распада СССР. На самом деле, есть Россия и есть ее части, осколки от нее, многие из которых и государствами-то стали только по воле России. Кроме Украины, это — и все прибалты, и Казахстан, и Азербайджан. А народы других стран — например, Грузии и Молдавии — просто спасли себя, уйдя «под крыло» России.

Признав «вечную историчность» Россия и открыто заявив об этом, мы сразу изменим и отношение к ней и со стороны всех наших соседей.

Отметим при этом, что, если мы откажемся от привычки навязывать народам начальников из Москвы и позволим им жить по своим законам, то совсем не исключено, что обратно в Россию попросится, например, Грузия. Один плюс для грузинского народа очевиден — не надо будет тратиться на оборону. И, может быть, грузинам тогда удастся помириться с абхазами и осетинами.

Еще более очевидны выгоды для возвращения в Россию для Армении. А также — для Молдавии, половины Украины и для среднеазиатских республик.

Действительно, давайте посмотрим: ведь в Швейцарской конфедерации уживаются самые разные народы и, видимо, потому, что всем им быть вместе выгоднее, чем по отдельности.

На самом деле, по этой же самой модели созданы и США: в них в каждом штате свои губернаторы и свои законы, не контролируемые федеральным центром. А в штате Луизиана вообще до сих пор действует французское право.

И эта же модель была вполне привычна и для прежней императорской России. Значительной автономией в ней пользовалась Польша, самоуправление исконно существовало в областях казачьих войск, а в Финляндии была не только своя конституция, но и свои деньги и своя полиция. И финны не призывались служить в российскую армию.

Но это — дело будущего, и если такие вопросы будут подниматься соседями России, то у России будет право окончательного решения (включая и право отказа в приеме).

А пока главная задача — убрать все легитимные основания из-под санкций, вводимых против России, и восстановление непрерывной исторической России надежно решает эту задачу.

А пока с границами и с мотивациями людей у нас не все ладно, фактор «большой территории» может работать не столько, как причина для «больших надежд», сколько как источник «больших проблем».

К примеру, трансконтинентальное расположение российской территории дает основание надеяться на потенциальные выгоды из этого фактора. Но, мы видим, что транзитный шанс России мы уже упустили: Китай пошел в Европу через Среднюю Азию и Казахстан, пока захватывая (только краем) России, но ему ничего стоит уйти еще южнее и оставить нас вообще не у дел.

При этом создавать нам современные коммуникации с нашим Дальним Востоком уже нет никакого экономического смысла — падающие потоки грузов и пассажиров в этом направлении никогда не оправдают огромные расходы на их сооружения.

Не нужны эти коммуникации и для торговли с Китаем — как бы она ни развивалась, дешевле теперь пользоваться готовым путем через Киргизию и Казахстан.

А раз нет надежных коммуникаций, то мы будет и дальше терять наше население в этом дальнем регионе. А нет людей — не нужно и дорог. Теперь остается только ожидать заселения этих территорий китайцами — наберется их там миллионов 50—100, тогда они и дороги там построят.

И — к этой же политике: в отношении даже просто защиты нашей территории у нас дела обстоят еще хуже. 300 кв. км по Амуру мы просто так отдали китайцам (подав тем самым сигнал всем остальным нашим соседям), США отдали акватории в Тихом океане, Норвегии — в Баренцевом море, и всем, кто только пожелает, открыли доступ в наше внутреннее Охотское море.

А Украина, видимо, по недомыслию, все еще продолжает считать Азовское море своей территорией и вовсе не боится захватывать суда ядерной сверхдержавы.

Осталось дождаться, когда этому примеру последуют другие страны. Кандидаты: первый — Япония, а еще — Норвегия и все прибалтийские государства».

— Все у тебя, Лаврентий?

— Есть еще — Докладная записка о наших слабостях на дипломатическом фронте.

— А что там — Громыку вроде готовили? Что-то у него обнаружили по вашей линии?

— Да ваш Громыко давно сошел. Там других варягов наготовили. А нас и вообще теперь не спрашивают.

— Вот как? Ну, ладно. Давай об этом — в следующий раз.

Над границей тучи ходят хмуро…

— Заходи, заходи, Лаврентий! Что у тебя сегодня?

— Я вам как-то уже говорил — о ситуации по нашим границам. Тревожная ситуация — надо признать. Мы тут подготовили справочку…

— Да, такой изоляции у нас давненько не было. Со времен, кажется, Ивана Грозного. Хорошо, что хоть дани сейчас никому не платим.

— Да как сказать. «Сечевикам» на Украине, платим такую дань. Газом, к примеру. И другим…

— Да вроде с этим уже разобрались?

— Да нет. Далеко до этого! В общем, вот что у нас получается. Мы фактически имеем, по нашим границам, три отдельных театра…

— Военных действий?

— Пока — нет. Слава Богу! Но — иногда совсем близко к этому. Кстати, если взять Юг — то там постреливают довольно бодренько. Но это у нас — четвертый театр. Мы его сейчас рассматривать не будем, тут особые условия.

— Намекаешь, что нам с тобой пора сливаться обратно в Грузию? И начинать там — всё с начала?

— Ну, вообще-то, нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики! Поэтому…

— Вот, помнишь Ильича? Это — правильно. А что он говорил во время интервенции? «Надо разорвать кольцо блокады! Найти в нем слабое звено — и рвануть за него покрепче!»

— Вот я к этому и веду. Итак, начнем с самого простого. Север.

— Во как! С Севером у тебя — всё «просто»!

— Относительно. Просто потому, что здесь «игроков» — раз-два. И обчелся.

— Давай считать.

— Перечисляю. Мы, США, Канада и Норвегия.

— И всё? А Дания? А Великобритания?

— Канада — это сейчас не Англия, наш вечный соперник, а США. Наш в прошлом — хороший партнер и, временами, союзник. Союзник без всякой задней мысли. Например — при Рузвельте.

— Ну, насчет Рузвельта — не надо упрощать. До Тегерана с ним приходилось много спорить.

— Согласен. Дания, это — тоже США.

— Через НАТО?

— Да нет. Де-факто, Гренландия сейчас полностью контролируется американцами. Трамп даже как-то высказался: «А не купить нам этот остров у Дании?» С намеком: не отдадите за деньги — заберем так! По факту, я бы и Канаду сбросил со счетов. А может — и Норвегию.

— Мы и США. Всего два «игрока»? Не очень весело, так?

— Но и США здесь могло бы не быть. Если бы мы не продали им Аляску. Или — продали бы Аляску кому-нибудь еще!

— Великобритании — кому же еще!

— Нашему извечному врагу — имеете в виду? Не лучший вариант. Но вот давайте вернемся к истории Русской Америки. С кем мы граничили в самом начале? Когда США еще не добрались до Тихого океана? С Испанией. А за Испанией — маячила Франция. Но и та, и другая — в покупатели для Аляски явно не годились.

— А — другие варианты?

— Да не было других вариантов. Или — ты имеешь в виду евреев? Перевести туда Еврейскую АО? Образовать там государство Израиль?

— А что — неплохая идея. Золото евреи любят, да и нефть им бы не помешала. И палестинцам туда — далеко ехать. А что, была у Ильича такая идея? Когда он с Бундом воевал?

— Не знаю, он мне об этом не говорил. Про Мадагаскар — был как-то разговор. Мальту кто-то предлагал. А про Аляску — не было разговора.

— Но про золотые унитазы при коммунизме он как-то говорил. И Аляска как раз была бы в строку.

— Вот ты бы и подсказал эту мысль Троцкому. Вместо Мексики. Там бы вы с Павлом его не достали.

— Ну, не скажите. У Судоплатова с Эйтингоном на этот случай была точно припасена парочка коммандос из индейцев. Типа — Ястребиный Глаз и Железный Коготь.

— Не знал ты Льва Давыдовича, Лаврентий. Он бы этих ребят моментально переформатировал в индейскую секцию своего Интернационала.

— Возможно. Но я — о другом. Если вы помните — в мире не одна ведь только Британская империя. Есть и другие.

— Да, про японцев ты хорошо напомнил. Действительно, взять их северную экспансию — Сахалин, Курильские острова. А там — и Камчатка рядом. А через Чукотку легко и на Аляску перебраться. Вот если бы царь предложил им вместо Кореи — Аляску, то, может быть, и войны бы с японцами не было. — - Но это ведь — давно было.

— Верно. Но была ведь и Германская империя. А потом — Третий Рейх. А мечта Гитлера была — повалить Британскую империю. И он рассчитывал добиться этой цели — через Индию. И хотел обсудить этот проект с Молотовым. А Молотов без вашей санкции на это решился.

— И зря. Может быть, таким путем удалось бы притормозить Гитлера еще на год-два.

— А потом вы сами заняли пост Предсовнаркома, вместо Молотова. Но было уже поздно. А если бы вы вместо Молотова поехали на встречу с Гитлером? — - Скажем, в Брест? Или — в Нарву? Тут трудно сказать что-то определенное. Но я, конечно, подумал бы о каких-то альтернативах. Если бы это могло помочь избежать войны.

— Так вот вам — альтернатива для Гитлера! Он просил помочь попустить его дивизии в Индию. А вы предложили бы ему — дорогу на Аляску!

— А в чем смысл?

— Да это уже очевидно! С американцами бы немцы разобрались быстро. У американцев и с японцами не очень получалось, а Роммель им явно не по зубам. С Аляски немцы бы приставили пистолет к виску сразу и Англии, и США. Плюс — вышли бы на прямой оперативный контакт с японцами. Плюс — нефть, которая нужна и немцам, и японцам. Плюс — выход в тыл ко всему Тихоокеанскому флоту США.

— Но тогда мы сразу бы лишились всех наших союзников!

— Кого? Франции? Она уже была на стороне Гитлера. А если не воевать с Гитлером, то нам и союзники никакие не нужны.

А зачем Гитлеру воевать с нами — если можно просто торговать? И, потом, он же искал нового фронта. В Европе он уже все покорил. Британские острова сами по себе его не очень интересовали. А тут он выходил на Тихоокеанский театр действий! И очень удачно — прямо в тыл США и на прямой путь к Латинской Америке.

И ради этого Германия вполне могла построить дорогу до самой Аляски — через нашу территорию. Такую дорогу — через нашу Среднюю Азию, в Индию — немцы нам уже предлагали.

— Сейчас такую дорогу построили китайцы.

— Ну да! А чем эти китайцы лучше немцев? А дорога на Аляску, через Сибирь и Дальний Восток, была бы под полным нашим контролем!

— Но, ведь чехословацкий бунт…

— Но вы вспомните, в каком состоянии была тогда Россия! И, потом, мы нашли решение тогда для транспортировки польской армии Андерса!

— Да, я помню. Мы приняли решение перевозить войска и вооружения отдельными эшелонами, с существенным разрывом во времени и в пространстве.

— Ну вот. То же самое мы могли бы предложить и Гитлеру. Несколько месяцев перевозить только вооружения, накапливать их на Камчатке и Чукотке, под полным нашим контролем. А потом начать перевозить войска. Но снабжать их оружием только перед самым десантированием на Аляску.

— Но нам пришлось бы тогда держать там крупные силы.

— Так они у нас и были! И даже — в избытке, если бы у нас не было войны в Европе.

— И все — риск велик. Ведь по этой же дороге Гитлер мог напасть и на нас!

— А зачем? Ведь немецкие генералы не хотели воевать с Россией. Они вообще не хотели воевать в снегах и льдах! И не забывайте, что они могли также использовать и короткий морской путь на Восток — даже без союза с нами, просто при нашем нейтралитете.

— Да, военный расклад получился бы тогда совсем другой.

— Но почему — именно военный? Ведь тогда перед американцами встала бы необходимость воевать на два фронта: на Тихом океане — против Японии и Германии и в Атлантике — за Англию. А в США многие воевать вообще не хотели. И тем более — воевать за Англию!

Поэтому, представьте себе, что, заняв Аляску (практически бескровно), Гитлер предложил бы Америке мир. Так, как он это сделал с Францией.

Мир — на приемлемых для США условиях. Например, при согласии на присоединение к США Канады. Или — еще и Австралии. А также — Сингапура, Гонконга, и т. д. Да, Британской империи пришел бы конец. Так это все равно так и случилось!

— Это — верно. Произошло бы то, что как раз мы сейчас и видим. Только — много раньше и без военных действий.

— Ну да! Вообще — без всякой мировой войны! И без всех этих жертв и разрушений.

— Но у тебя получается — что вся вторая мировая война велась только ради сохранения Британской империи!

— Ну да! И главное — что все из этого ничего не вышло! Я имею в виду — для британцев.

— Так, так. Пути истории — неисповедимы, но конечный результат…

— Все равно — предопределен! И СССР бы — сохранился! Без всяких этих горячих и холодных войн!

— Ладно. Так что мы имеем сейчас на Севере? Два игрока, Россия и США. И вопрос в том — мы воюем или сотрудничаем?

— Не совсем так. Мы видим здесь еще одного игрока.

— Кого это еще?

— Китай. И мы прямо сейчас должны определиться, как относиться к этому новому игроку. А это зависит, в свою очередь, от того, в какую игру мы будем играть на нашем восточном театре!

— Вот оно что!

— Но это — позднее. А сейчас вернемся в Европу. Это — наш западный театр. И на нем, похоже, у нас не осталось ни одного союзника!

— Но как мы к этому пришли? Что, никто ничего не видел?

— Две основные причины. Первая — это развал СССР. Вторая — это превращение Украины в нашего противника.

— Ну, так это Микитка все прохлопал! Как вы с Вячеславом могли его прозевать?

— Простите, товарищ Сталин, один человек не мог бы так все развернуть. Давайте посмотрим, с чего все это начиналось. И кто к этому руку приложил.

Вот — один пример. Как Франция вообще вошла в число победителей и даже получила еще зоны оккупации в Германии и в Берлине? Да, с де Голлем у вас был хороший контакт, но — «лидеры приходят и уходят, а…

— Я говорил — «фюреры».

— Это — одно и то же. И, теперь — почему именно Франция? А не Италия, например? Ведь итальянцы тоже потом объявили войну Германии. Так же — и Финляндия.

— Но Франция начала войну на стороне союзников!

— Но тогда — Греция! Почему бы не дать зону оккупации в Германии Греции?

— Ну, греки мало, что сделали.

— Но тогда — Югославии, сербам? Ведь из-за них немцы отложили нападение на нас почти на месяц!

— На Тито трудно было тогда полагаться. Ты же мне докладывал, что его контролируют англичане.

— Ну, тогда — Белоруссия!

— Да ты что? Две зоны — на СССР? Никто бы не согласился!

— Почему? Белоруссия — такой член ООН, как и Франция. Белоруссия больше всех пострадала от немцев. И Черчилль очень не хотел давать отдельную зону французам.

— Черчилль бы не согласился и на Белоруссию!

— Но Черчилля можно было легко продавить.

— Как?

— Примером Польши. Польша не просто получила какие-то временные зоны оккупации, она прирастила свои территории за счет исконно немецких земель. Но вы можете сравнить действия, например, партизан — польских и белорусских? И, согласитесь, если бы белорусы получили в Германии свои зоны — вместо французов, тогда расклад сил в Европе был бы другой. прав

— Но мы бы тогда в конец рассорились бы с союзниками.

— Но с англичанами мы и так рассорились. А на американцев у нас был свой рычаг давления — участие в войн против Японии. Ведь мы могли просто забрать себе Сахалин и Курилы, и не сильно беспокоить «квантунцев». И американцы этого сильно опасались.

Но пойдем дальше. А дальше — Украина! Вот вы говорили про Хрущева. А кто включил в состав Украины земли, населенные русскими? А зачем к Украине присоединили Галицию? Ведь мы не присоединили к Литве или Белоруссии Калининградскую область? То же самое можно было сделать и с Галицией. И тогда мы бы не «забили» в один котел три разные, по сути, нации: русских, украинцев и галицийцев.

— Никто тогда не думал, что вся Украина подпадет под бандеровцев.

— А почему — не думал? Мы ведь после войны плотно занимались Западной Украиной и писали о ситуации в этом регионе.

— Украинский ЦК держал эти вопросы под своим контролем.

— Но ведь эти вопросы — не местного значения! Я хочу напомнить, что этот регион в Россию раньше не входил. Мы проводили там опросы, изучали настроения людей.

— И?

— Картина получалась совсем не однозначная. Ведь там люди, буквально в жизни одного поколения, пережили целую цепь тектонических движений. Вначале — Австро-Венгрия, в которой они были на положении забитых меньшинств, после австрийцев, венгров, чехов и словаков. Потом они попали в Польшу — где их пытались ополячить, с запретом их языка и культуры. Затем они попали в СССР — где их стали усиленно коммунизировать и коллективизировать. И еще — рекрутировать в ряды Красной армии.

Но — это длилось недолго. Пришли немцы, которым было на них наплевать. Пленных из местных жителей они распустили по домам. Установили нормы поставок продовольствия и никакой идеологией людей уже не беспокоили.

Потом — немцев прогнали, пришли Советы. Мужчин — опять в армию. Опять — райкомы, опять — колхозы.

Ну и теперь — СССР уже нет, ваши власти — в Киеве. Теперь вам — демократия и свободны выборы. И что они выберут? Сколько вы насчитали у них политических перемен? Пять? Шесть? Не многовато — для людей, живущих неизменно на одном и том же месте?

И вот еще — еврейский вопрос. В Австро-Венгрии евреи жили в крупных городах и в обособленных местечках. Крестьяне-галицийцы с ними как-то не сталкивались.

Но потом они попали в Польшу — с ее жутким антисемитизмом. А тут пришли красные — «жиды» и «комиссары». Потом красных прогнали немцы — с их «окончательным решением еврейского вопроса». С немцами пришли поляки — и еврейские погромы.

Но вот прогнали и немцев. И вернулись евреи — и в Польшу, и в Галицию. И опять — как коммунисты, и как комиссары.

Но вот кончились и Советы, и коммунисты. Дали людям свободы. И они стали вспоминать. И оказалось, что лучше всего им жилось при немцах — когда к ним особо не приставали, и когда им не указывали, как им жить.

А кто у них тогда верховодил? Степан Бандера! Вот и стали они все — бандеровцами! А чего другого еще можно было ожидать?

— Ну, Лаврентий, ты тут сильно перегибаешь. Пролетариата, верно, у них не было, но воевали они — достойно и в компартию шли охотно.

— Но, товарищ Сталин, крестьяне ведь везде — одинаковы! Сказали — надо воевать, и они воюют. Слушаются своих командиров, не будешь слушаться — быстро погибнешь. То же и с властью — если от нее никак нельзя избавиться, то надо к ней как-то приспособиться.

А если прежнюю власть кто-то за них уже сбросил, то не грех над ней и поглумиться. Для молодых, особенно — просто развлечение!

— Ну а почему они всю Украину под себя подмяли?

— Да у них не было другого выбора, товарищ Сталин! Дали бы им свою отдельную независимость — они бы и сидели там у себя тихо. Как, к примеру, словенцы или черногорцы. Ведь у них к русским до сих пор — самое хорошее отношение! То же было бы и с русинами, и с прочими галицийцами.

А в новой Украине, где их место — где-то на задворках, им прошло срочно определяться. Или ждать — пока придут новые «комиссары» и будут опять «учить их жизни». Или — сами попытаться стать этим «новыми комиссарами».

А под каким знаменем? Да вот же, есть герой Степан. У него и фамилия — Бандера, то есть — знамя!

Но, конечно, была и внешняя пропаганда. Ее тоже никак со счетов не сбросишь.

В итоге, сами мы с вами, товарищ Сталин, создали такую ситуацию. Надо было либо сразу уничтожать все национальные образования, либо — делиться «по совести». Здесь русские — здесь Россия. Здесь украинцы — здесь Украина. Здесь галицийцы — здесь Галиция. А у них ведь там, в Галиции — чего только не намешано: и русины, и венгры, и румыны, и словаки, и прочие. Но они там раньше как-то уживались — ужились бы и сейчас. А не ужились бы — стали бы разбегаться. Венгры — Венгрию, румыны — в Румынию, и так далее. Но это уже — не наше дело.

А сейчас это все аукнулось и для нынешней Российской Федерации.

— Ладно, это все — надо обдумать. Подготовь для меня подробные материалы. Со статистикой и прочим. А теперь…

— Теперь позвольте ознакомить вас, товарищ Сталин, с нашей запиской относительно нашего третьего театра действий — восточного. Точнее — дальневосточного. Или — тихоокеанского.

— Давай, зачитывай!

— Сейчас! Начну, пожалуй, вот отсюда.

«Необходимо выделить явную непоследовательность во внешнеполитической тактике российских властей: если на западе, перед странами Европы и США тщательно проводится разграничение между советским «тоталитаризмом» и нынешней «демократической» Россией, то на востоке, перед Японией, российская демократическая власть почему-то считает себя связанной обещаниями «культового» Хрущева (но не международно-правовыми документами, пописанными таким же «культовым» Сталиным).

А разница между ними только в том, что последний никогда не жертвовал интересами страны, даже по идеологическим причинам, а первый, ища популярности, особенно, за рубежом, мог об этих интересах иногда и забывать.

Возвращаясь к нынешней ситуации, можно сказать, что она не выглядит хуже, чем это было во времена Хрущева: тогда у нас были плохие отношения со слабым Китаем, и мы пытались «подружиться» с сильной (особенно, учитывая поддержку США), Японией, а сейчас у нас хорошие отношения с сильным Китаем и не самые лучшие с уходящей на второй план Японией. То есть — совсем не та конфигурация, которая бы требовала от нас уступок любому игроку в этом регионе.

Более того, тенденции умиротворения, намечающиеся сейчас между обеими Кореями, резко меняют баланс сил на Дальнем Востоке и для России было бы непростительным не воспользоваться этой ситуацией. Умиротворенная, а потенциально — и единая — Корея, это — тот игрок, от дружбы с которым выигрываем и мы, и корейцы. При этом нужно иметь в виду следующее.

Во-первых, из всех стран в этом регионе именно с Кореей у России всегда были хорошие отношения. В 1905 году Россия воевала с Японией именно из-за Кореи. Россия, в отличие от Японии и Китая, никогда не стремилась колонизировать Корею. Корейцев много жило в России и, в отличие, например, от китайцев или вьетнамцев, они стали считать Россию своей родиной. Корейцы всегда были верными российскому государству, и на военной, и на гражданской службе.

А после второй мировой войны, как не удивительно, уважение и симпатии к России продолжались и укреплялись в обеих частях разделенной Кореи.

Во-вторых, как ядерная держава, Северная Корея сейчас является второй военной милой в этом регионе — и сравнивается в этом отношении с китайским гигантом. Япония в этом отношении может полагаться только на американцев, которых японцы не любят как оккупантов, но не знают, как обойтись без них перед лицом таких противников, как Китай и Россия. А тут еще и корейцы, с атомной бомбой и ракетами, которые японцев по историческим причинам всегда ненавидели и продолжают ненавидеть.

В-третьих, Южная Корея на рубеже веков становится мощным экономическим игроком, и не только регионального, но глобального масштаба. Южные корейцы теснят японцев на их традиционных рынках — в США и в ЮВА, и они очень активны и в Европе, где японцы также теряют свои позиции.

И теперь в новой перспективе — единая Корея, с 80 миллионами прирастающего молодыми людьми населения (у Японии — 125 миллионов, но оно и абсолютно сокращается с каждым годом, и в нем еще постоянно падает доля трудоспособного населения), с мощным производственным потенциалом (гражданским — на Юге, и военным — на Севере), с богатыми природным ресурсами (у Японии их совсем нет), имеющая границы с дружественными соседями, с Китаем и Россией — и с самыми плохими воспоминаниями об истории отношений с Японией. Неудивительно, что даже и рядовые японцы все чаще признаются в страхе перед корейцами — и перед южными, и, тем более, перед северными.

А в политике от объединенной Кореи японцы ожидают только самого плохого. Проблема также и в отношениях с США: и Япония, и Южная Корея являются союзниками США, но если Япония в военном отношении целиком зависит от США, то Южная Корея и сейчас более самостоятельна (и для нее нет запрета на вооружения, как у Японии), а после объединения с Северной Кореей она становится военной державой мирового класса.

А для России эти события — хорошая возможность поменять вектор своих отношений на Корею и забыть вообще о существовании Японии. И здесь открывается ряд очень интересных альтернатив, которыми Россия не может не воспользоваться.

Первое — в военно-политической сфере, если и продолжать какие-то переговоры о мире с Японией, то исключительно в формате «+ США (и Великобритания)».

Второе — в экономической области, переговоры о сотрудничество проводить исключительно в региональном формате «Россия — обе Кореи — Япония — Китай». Если Китай нам не предлагает тесной дружбы, то все, что нам нужно, вместо китайцев нам с удовольствием поставят корейцы. Если Япония не хочет делиться с нами своими технологиями и не желает участвовать в развитии нашего Дальнего Востока, то все это мы можем достать у корейцев или через корейцев.

Третье — если мы не упустим возможности наладить доверительные отношения с объединяющейся Кореей (используя исключительные контакты, которые мы имеем с Северной Кореей, и тот задел дружеских связей, который у нас есть в Южной Корее), то мощный выигрыш получат сразу все стороны этого треугольника. Для Южной Кореи, имея соседом дружественную Россию, отпадет потребность в американском «военном зонтике» и она сможет резко сократить свои расходы на оборону. Северная Корея по той же причине может остановить свою гонку вооружения — и обратить освобождающиеся ресурсы на свое экономическое и социальное развитие. Россия может поставить объединенной Корее оборонительное оружие высочайшего класса, что позволит корейцам резко сократить свою армию (армии). А для России — новые экспортные контракты и загрузка предприятий ее ВПК.

Отметим, что корейцы, со своей стороны, крайне заинтересованы в сотрудничестве с Россией. К примеру, корейский автопром со своей продукцией уже с прошлого года вышел на первое место на нашем рынке и обошел российский бренд «Лада» (если считать производство этих моделей российским, а не итало-французским): в 2017 году продажи «Киа» и «Хендай» составили 340 тыс. единиц — против 311,5 тыс. у «Лады».

Предвидя такие новые возможности, Россия сейчас должна приложить максимальные усилия по ускорения всего процесса умиротворения и объединения обеих Корей. Здесь можно предложить самые разные действия.

Чисто консультативные действия — предложение продвижения объединения Корей по варианту Союзного государства России и Беларуси.

Политическое посредничество — предложение открыть во Владивостоке Дом дружбы Россия-Корея, в котором на нейтральной почве могли бы встречаться, дискутировать, беседовать северные и южные корейцы из самых различных кругов общества. При нем же можно будет организовать и постоянный Центр проблем корейской интеграции.

Развитие экономических связей можно идти по самым разным форматам. Например, развитие в РФ разных инвестиционных проектов с участием «обеих Корей», создание совместных предприятий «Россия-Корея-Корея», формирование свободных экономических зон исключительно для предприятий, бизнеса из обеих Корей, и т. д.

Самое главное, что все эти проекты будут крайне интересны и для самих корейцев — поскольку на нейтральной, дружеской территории они смогут отрабатывать решение непростых проблем взаимодействия предприятий Севера (из госсектора) и Юга (из частного бизнеса). И для нас, и для корейцев очень будет интересно развитие перспективных инвестиционных проектов силами обеих Корей не только на Дальнем Востоке, но и в других регионах России — в чем китайцы не очень заинтересованы и чего японцы делать принципиально не хотят.

Еще одно перспективное направление сотрудничества — заключение различного рода трехсторонних договоров «Россия — две Кореи». Действительно, если по каким-то вопросам или проекта прямое взаимодействие между двумя Кореям пока не получается, то выходом может стать заключение таких трехсторонних договоров, в рамках которых каждая из Корей может гибко, без подстегивания и без принуждения, определять степень характера своего участия: либо две Кореи совместно и Россия, либо Россия и одна из Корей, вторая пока в роли наблюдателя, либо в любом другом формате.

Для организации и поддержки всей этой деятельности целесообразно уже сейчас предложить Кореям создать Комиссию по трехстороннему сотрудничеству, с размещением ее аппарата во Владивостоке.

Еще одно очень важное обстоятельство — смещение центра глобального экономического развития из бассейна Атлантического океана в бассейн Тихого океана — куда Россия выходит своим восточным фасадом. И здесь у Россию появляются новые возможности. И все дело в том, как она может ими воспользоваться.

Действительно, страны атлантической зоны объявили санкции против России. И там — НАТО. А в тихоокеанском регионе все три крупнейшие экономические сверхдержавы — США, Япония и Китай. России в этом списке нет. В этом же регионе и три крупнейшие военные державы — США, Россия и Китай. В этом списке уже нет Японии. И в этом регионе нет НАТО — как и любого другого устоявшегося военного блока.

И в этой ситуации, разыграв фактор Кореи, Россия может занять лидирующие позиции в обоих списках. Для этого нужно инициировать новый формат регионального сотрудничества: «Россия-ДвеКореи-Китай-Япония». Для России важно упор сделать на сотрудничество с «Кореями», но объявив четверной формат, мы вынуждаем Китай войти в эту схему, хотя бы только для формального присутствия.

Япония, получив такое приглашение, попадает в трудную ситуацию. Отвергнув его, она получает блок держав, настроенный развиваться против ее интересов. Войдя в этот блок, она попадает в ситуацию, при которой все три ее партнера, по меньшей мере, недружелюбны к ней. И при этом она еще и теряет доверие США, которых там видеть не хотят.

И, самое главное, в этом блоке нет санкций против России! Япония, войдя в этот блок, либо должна отказаться от санкций, либо должна будет смириться с тем, что она будет там на положении страны-изгоя.

А в конкретных действиях по развитию регионального сотрудничества у России с двумя Кореями уже все есть: и пространства, и возможности, и рынки. При этом в этом регионе у Кореи уже есть свой мегакластер. Пока он средний по размеру, но с участием России его можно будет поднять до глобального уровня.

Другой вариант — начать строить новый мегакластер, Владивосток плюс восточное побережье Северной Кореи. Понятный интерес к этому региону будет у Южной Кореи, не останется в стороне и Китай. А дальше откроются и возможности расширения сотрудничества на район Находки, Сахалин и Курильские острова. Самое главное — что все это будет происходить либо «мимо Японии», либо с ее вынужденным участием, но все равно, на вторых ролях.

Таким образом, Россия, поставив на «Кореи», может самым серьезным образом повлиять на изменение политической и экономической ситуации в свою пользу не только в этом важнейшем регионе но и в мире в целом».

— Вот, в общем — всё, товарищ Сталин. Какое будет ваше мнение?