Бесплатный фрагмент - Вседозволенность и правосудие

Глава I

Рядом с Исаакиевским собором, самым крупным православным храмом Санкт-Петербурга, на Офицерской улице, в четырехэтажном доме желтого цвета проживала чета Горгиладзе. Николай и Мария жили душа в душу: редко ссорились, всегда были вместе и, самое главное, друг друга по-настоящему любили.

Они познакомились на Сенатской площади возле памятника Петру I. При первом взгляде на девушку глаза Николая засверкали. Тогда-то он и осознал, что Мария — это тот человек, с которым можно построить крепкую семью на всю жизнь. Заметив, какие у нее изящные пальцы, он подумал, что перед ним — непростая особа. Тонкий, слегка вздернутый нос придавал ее лицу игривое выражение. За румяными губами скрывались жемчужно-белые зубы. Высокие скулы и заостренный подбородок говорили об аристократическом происхождении красавицы. Высокая грудь, изящные плечи, а также изысканная улыбка мгновенно околдовали Николая. Он никогда в жизни не видал такой красоты. На момент знакомства ему исполнилось двадцать восемь лет. Девушка была на пять лет моложе. Со временем и Мария полюбила Николая, так что спустя год они обвенчались. Отец Николая, Михаил Горгиладзе, по стечению обстоятельств оказался вовлечен в Северное тайное общество, которое образовалось в столице в 1822 году. Спустя три года произошло восстание декабристов. Основные цели восставших против государя были таковы: отмена крепостного права, изменение политических порядков и упразднение самодержавия. Восстание было подавлено, и в тот же холодный декабрьский день Михаил Горгиладзе погиб…

Николай многие годы вынашивал замыслы отомстить царю за смерть отца, однако супруга внушила ему, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Прошло пять, десять лет, а зачать детей у Николая с Марией так и не получилось…

Наступил 1852 год. Детей у четы Горгиладзе по-прежнему не было. За последние годы Николай к супруге охладел. Он часто уходил из дома, оставляя Марию одну на много часов, а иногда и на несколько дней. Одну, полную отчаяния и разочарования от того, что она не смогла выполнить свой долг — родить любимому мужчине долгожданного ребенка.

Как-то в первые весенние дни 1852 года Мария отправилась в Казанский кафедральный собор. Встав перед чудотворной Казанской иконой Божией Матери, женщина начала, уже в который раз, молить Бога о том, чтобы он дал ей возможность забеременеть. Долго молилась Мария… Наконец, вытирая слезы, вышла на Невский проспект, как вдруг к ней подошел пожилой мужчина лет шестидесяти пяти или около того. Почтительно взяв ее за руку, он сказал, что Бог обязательно услышит ее молитвы, и слезы ее будут не напрасны.

Мария дала себе слово, что если у нее не получится зачать ребенка в ближайшее время, то остаток своей жизни она проведет в служении Богу, иными словами, станет монахиней.

В то время Николаю уже исполнился сорок один год, Марии — тридцать шесть. Однако супруги выглядили гораздо моложе своих лет. Через три месяца Мария уже точно знала, что под сердцем она носит сына или дочь. Николай был вне себя от радости, хотя эту радость ему хотелось испытать гораздо раньше. Но, как говорится, «на все воля божья».

В конце 1852 года Мария родила девочку. Ее назвали Анной в честь дочери князя Ярослава Мудрого, которая, волею судьбы, вышла замуж за иностранного монарха, став королевой Франции.

Девочку любили всем сердцем. Теперь Мария выполнила свою задачу — продлила мужу род, а Николай был спокоен за то, что все наследство достанется его ребенку и никому более. Спустя восемь лет в семье Горгиладзе произошло пополнение. Мария родила крепкого здоровго мальчика. Его назвали Кириллом, в честь святого, который создал славянскую письменность. Николай гордился собой, ведь, пусть и в преклонном возрасте, ему удалось оставить после себя ребенка мужского пола. Теперь его фамилия просуществует, может, сто лет, а может, и еще больше. Но радоваться главе семейства оставалось недолго. В том же году мужчина тяжело заболел, а спустя две недели умер.

Прошло чуть больше года, и вот, в июле 1861-го, в дом к Марии Горгиладзе явилась подруга, с которой они дружили уже более двадцати лет. Она сказала:

— Ужасно потерять человека, с которым прожито столько лет. Но зато у тебя появился новый смысл в жизни: теперь тебе надо жить ради двух маленьких прекрасных детей. Ты должна дать им все необходимое для того, чтобы они, как птицы, со временем смогли вылететь из родного гнезда и начать свою взрослую жизнь.

Анастасия Андреевна Чеканова была супругой богатого петербургского чиновника. Мария знала, какое состояние у ее подруги, но при этом никогда ей не завидовала.

— Напомни, сколько лет ты с Николаем прожила в браке?

— Двадцать два года.

— Двадцать два… это очень много. А я вот со своим уже семь лет.

— И у вас по-прежнему нет детей?

— Нет! И что с того? Он не хочет, а меня это устраивает.

— Разве не в детях познается истинное счастье?

— У кого как. Лично я предпочитаю жить так, как сейчас. У меня есть все, что нужно для комфотрной жизни: красивая одежда, вкусная еда, личная прислуга. Я не думаю, что у меня с моим супругом когла-либо будут дети.

— Тогда кто же унаследует ваше состояние?

— У Петра Андреевича есть две сестры, у каждой из них по двое детей. Им все и перейдет, только после нашей смерти.

— И тебя это не смущает?

— Ничуть, — легкомысленно ответила собеседница. — И потом, я довольствуюсь тем, какая у меня сейчас жизнь.

— Это главное.

— Кстати, чуть не забыла сообщить: в Петербурге мой супруг устраивает бал.

— По какому случаю?

— Его друг, Лев Николаевич Перовский, был несколько дней назад назначен вице-губернатором Санкт-Петербурга. Поэтому, если у тебя будет желание и время…

— Боюсь, я вынуждена отказать. Я уже нахожусь не в том возрасте, чтобы ходить на большие праздничные вечера с танцами.

— Большинство людей приходят туда не только для того, чтобы развлечься. На балах можно завести новые знакомства. А в наше время жить без связей никак нельзя! Тем более, насколько мне известно, у нового вице-губернатора есть дети. Они примерно ровесники твоих. Быть может, фортуна повернется в твою сторону, и твоя дочь, или твой сын, когда-нибудь смогут породниться с одной из самых знатных семей страны.

— Все может быть. Но я не хочу загадывать наперед. Пусть будет так, как должно быть.

— Ну, как знаешь. Если все-таки передумаешь, ты знаешь, где меня найти.

Глава II

Воспитывать и содержать двоих детей Марии было непросто. Бывали моменты, когда ее младшие сестры Аксинья и Ольга помогали ей как в финансовом плане, так и в присмотре за племянниками, чтобы дать женщине хоть немного отдохнуть. С Анной было полегче, так как ей было девять лет. Девочка росла любознательной, доброй и покладистой. Она никогда не перечила своей матери, а иногда и вовсе ей помогала: прибраться в доме, присмотреть за братом или что-то приготовить. Со временем девочке удалось получить домашнее образование. Но Анне этого было мало. Ей хотелось получить еще больше знаний, развиваться, внести свой особый вклад в этот мир, чтобы люди ее запомнили. Мать же, напротив, считала, что ее дочь должна как можно скорее выйти замуж за обеспеченного мужчину. Но та не хотела об этом говорить.

С раннего детства Анна много читала, чуть ли не сутки напролет. Пушкин, Лермонтов, Крылов, Гоголь, Тургенев были ее любимыми писателями, некоторые из них уже покинули этот мир.

Однажды, в начале февраля 1869 года, семнадцатилетняя девушка, узнав одну приятную новость, вернулась домой в приподнятом настроении. Застав мать и брата на кухне, она обоих расцеловала. Мария посмотрела на дочку с подозрением. Ей материнское чутье говорило, что в поведении Анны есть что-то такое, что может ей не понравиться.

— Отчего ты такая веселая?

— Ах, матушка, вы мне не поверите, но это свершилось.

— Что такое? — спросил девятилетний брат.

— Как же я долго молила Господа… и он услышал мои молитвы.

— Да говори уже все, как есть! — повысила голос ее мать.

— Наконец-то в Петербурге откроются первые женские курсы, где слушательницам будут читать лекции по математике, педагогике и естественным наукам.

— И ты, я так полагаю, намерена туда ходить?

— Ну конечно! У меня наконец-то появилась возможность расширить свой кругозор. Разве это плохо?

— Послушай, дочка! Ты знаешь, как я к этому отношусь. Ты прекрасно понимаешь, что я тебе желаю только самое лучшее. Поэтому пообещай мне, что ты не будешь ходить на эти женские курсы.

— Но, мама…

— Никаких но! У тебя совсем иная судьба, чем у всех этих… слушательниц. Тебе необходимо выйти замуж, родить детей и жить ради семьи.

— Но я так не хочу! Мне это неинтересно. Я хочу постигать разные науки. У меня есть тяга к знаниям. Я хочу вести занимательные беседы с умными людьми, спорить, обсуждать разные темы с мужчинами и не выглядеть глупее их. Наоборот! Может, даже умнее.

— Не может женщина быть умнее мужчины априори!

— Да кто вам такое сказал? В мировой истории было много женщин, которые превосходили мужчин умом. Клеопатра правила в Древнем Египте; Жанна д’Арк воевала против англичан, командуя французами; Екатерина Романовна Дашкова считается самой образованной женщиной России и по сей день…

— И что с того? Ты хочешь занять ее место?

— А почему бы и нет? Анна Николаевна Горгилазде — самая умная девушка Российской империи.

— Хватит!

— Уверена, будь сейчас жив отец, он бы меня поддержал.

— Не смей такое говорить. Мы не для этого тебя с отцом растили.

Глубоко вздохнув, женщина прикрыла глаза рукой, а после, придав лицу строгое выражение, заявила:

— Я тебе запрещаю посещать женские курсы! Ты меня поняла?

Анна расстроенно опустила голову.

— Я с кем говорю? Если, не дай бог, я узнаю, что ты меня ослушалась, то…

— То что? Выгонишь родную дочь из дома?

Не дождавшись ответа, девушка убежала в свою комнату.

С каждым годом характер Анны Горгиладзе все больше походил на мужской, нежели на женский. По всей видимости, больше черт она взяла от покойного отца. Девушка не хотела ругаться с матерью, но она прекрасно понимала: если она хочет чего-либо добиться, и кто-либо воспрепятствует ей, встанет на ее пути, она проявит найстойчивость и вот тогда-то покажет свой характер во всей красе. Так и случилось.

1 апреля 1869 года русский педагог Иосиф Иванович Паульсон с разрешения правительства открыл в здании 5-й Санкт-Петербургской мужской гимназии, у Аларчина моста, подготовительные курсы, которые должны были восполнить пробелы образования женщин. Само здание находилось очень близко от дома Анны Горгиладзе, и она не могла упустить возможность посещать курсы. Такой шанс, как она считала, дается человеку всего один раз в жизни. Второго может и не быть. И если не ухватиться за эту возможность сейчас, то потом можно всю оставшуюся жизнь жалеть о том, что ты не сделал того, что мог. Итак, Анна поступила на курсы, тем самым ослушавшись свою мать.

Аларчинские курсы давали возможность представительницам прекрасного пола получить то же образование, что и мужчинам.

Ранним утром, подойдя к университету, Анна увидела возле учебного заведения девушек примерно ее же возраста. Юные красавицы разговаривали, смеялись, но ни одна из них не обмолвилась о предстоящих лекциях или о чем-то в этом роде.

— Могут ли женщины быть допущены к слушанию лекций совместно с мужчинами? Могут ли они быть допускаемы к испытанию на ученые степени? И, самое главное, какими правами, в случае, если они выдержат все испытания, они должны пользоваться?

Анна резко повернула голову и увидела, что рядом с ней стоит девушка невысокого роста, с прилежно уложенными волосами и взглядом настолько серьезным и задумчивым, как будто перед Анной — женщина сорока лет, повидавшая на своем веку такое, чего не должны были видеть ее глаза.

— Прошу прощения, — с легкой улыбкой промолвила Анна, — кому вы задали эти вопросы?

— А вы видите рядом с собой еще кого-то?

Анна покачала головой.

— Значит, эти вопросы адресованы вам.

— Даже не знаю, что и ответить.

— Скажите, как есть. Я люблю прямолинейность.

— Я думаю, что каждый человек, будь то мужчина или женщина, с рождения имеет право получить высшее образование.

— Я с вами полностью согласна. Но, знаете ли, совершенству нет предела. Пока человек жив, он должен учиться. Каждый день изучать что-то новое. Иными словами, прожить свою жизнь не зря, а с пользой.

— Что толку человеку совершенствоваться, если он все равно умрет?

— Да, от мертвого человека толку нет — он же не заговорит! — с усмешкой заявила незнакомка.

— И то верно.

— Меня зовут Софья Перовская. Но ты меня можешь звать Соней.

— Анна… Анна Горгиладзе, — с улыбкой представилась девушка.

— Какая красивая фамилия. Должно быть, ты происходишь из благородной семьи.

— Возможно.

— Но и я имею знатных предков. Мой отец Лев Николаевич Перовский до прошлого года был губернатором этого замечательного города.

— Неужели это ваш отец?!

— Да, а вот дед Николай Иванович Перовский был губернатором Таврической губернии. Зато прадед граф Алексей Кириллович Разумовский, министр народного просвещения, приходился племянником графу Алексею Григорьевичу Разумовскому — фавориту и, возможно, тайному супругу императрицы Елизаветы Петровны.

— Да, вашему происхождению могут позавидовать многие.

— А! — махнула рукой Софья. — К чему все это: семья, родовые связи, династия? Для меня это не так уж и важно.

— Неужели?

— Я считаю, что каждый человек должен всего добиться сам. Своим умом, своей силой, своей кровью… Понимаешь, о чем я говорю?

— Более чем.

— Замечательно. Вот посмотри на этих девушек, которые стоят возле входа в университет. С виду красивые, обаятельные, привлекательные… Однако я с точностью могу сказать, что большинство из них будут учиться плохо или вовсе забросят Аларчинские курсы — предпочтут ходить на балы в поисках потенциального супруга.

— Как ты это можешь знать?

— Да по их лицам видно. Вот увидишь, пройдет месяц, другой, и ты вспомнишь мои слова.

Глава III

На Аларчинских курсах было довольно много предметов. Их читали образованные люди, среди которых: Иван Федорович Рашевский — русский язык; Константин Дмитриевич Краевич — физика; Александр Николаевич Страннолюбский — математика; Александр Николаевич Энгельгардт — химия; Иосиф Иванович Паульсон — педагогика; Александр Яковлевич Герд — ботаника.

Анна Горгиладзе и Софья Перовская с первого дня знакомства стали чуть ли не лучшими подругами. Спустя небольшой промежуток времени преподаватели начали замечать усидчивость и интерес к познаниям юных красавиц. Анна с Софьей учились лучше всех среди тех девушек, которые посещали Аларчинские курсы. Больше всего им нравилось изучать математику и химию. Каждый раз, находясь на очередной лекции по этим предметам, девушки будто попадали в другой мир — мир запретных знаний, которые теперь стали им доступны. Они постоянно возвращались домой вместе, обсуждая очередную лекцию. Но, помимо любви к знаниям и усидчивости, девушек объединяло одно горе: мать Анны и отец Софьи были против того, чтобы их дочери посещали курсы. Но, вопреки желаниям родителей и благодаря собственной настойчивости, им удалось настоять на своем.

Возвращаясь в очередной раз домой, Софья начала диалог:

— Среди всех преподавателей наибольший интерес и симпатию я испытываю к Александру Николаевичу Энгельгардту.

— Учителю химии, — рассмеявшись, уточнила Анна.

— А что здесь смешного? Он умный, начитаный, грамотный человек, которого приятно слушать.

— Только не говори, что ты в него влюбилась или собралась выйти за него замуж.

— Нет, что ты! Уже слишком поздно. Александр Николаевич женат и имеет детей.

— И откуда ты все это знаешь?

— У каждого человека есть свои секреты. Пусть они останутся при мне.

— Как скажешь.

— А ты знала, что Энгельгардт в свое время ездил на стажировки за границу? После чего начал публиковать свои статьи в ведущих научных изданиях. Затем он преподавал химию в Александровском лицее. Однако со свойственными ему требовательностью к себе и результатам своей работы Александр Николаевич мечтал о большем.

— О чем же?

— Влюбленный до безумия в химию, он твердо вознамерился популяризировать эту науку и донести до широкой аудитории мысль об абсолютной необоходимости ее повсеместного изучения. С этой целью, вместе со своим товарищем Николаем Николаевичем Соколовским, Энгельгардт основал первую в России частную публичную химическую лабораторию, а спустя два года начал издавать первый в России «Химический журнал».

— И каковы успехи?

— Этот журнал стал вскоре настолько авторитетен, что с ним стали сотрудничать другие люди науки, серьезно изучающие химию. Однако в 1861 году деятельность лаборатории и журнала оборвалась в одночасье: Александр Николаевич был арестован за неповиновение властям и поддержку студенческого восстания, связанного с крестьянской реформой.

— Какой ужас…

— Более того. Ситуация в университете накалилась до такой степени, что его закрыли, а самого Энгельгардта за дерзость и нежелание признать свою вину на месяц отправили под арест, несмотря на то, что в его действиях не было найдено состава преступления. А спустя месяц арест, уже приказом самого императора, продлили еще на две недели. После этого Александр Николаевич попросил четырехмесячный отпуск и провел его в деревне Бельского уезда у родственников. Именно там он всеръез и заинтересовался земледелием, а именно возможностью его преобразования посредством науки. По возвращении из отпуска он наконец-то получил прощение императора, добился разрешения совмещать службу с преподаванием химии в Санкт-Петербургском земледельческом институте, а через три года занял место профессора института и смог посвятить себя новой научной страсти — агрохимии.

Разговоры между Перовской и Горгиладзе всегда были познавательными. Они не любили бессмысленные беседы. Меньше чем через месяц Анна узнала от Софьи биографию каждого преподавателя. После этого она изменила свое отношение к некоторым педагогам в лучшую сторону.

В свободное от занятий время Софья встречалась с товарищами в «коммунах». Так называли квартиры, которые в основном снимали иногородные студенты или курсистки. Именно здесь Перовская увлеклась народническими идеями, а Анна поначалу отнеслась к этому с некоторой настороженностью. Но потом решила, что нет ничего плохого в том, чтобы каждый человек высказывал свое мнение по различным вопросам.

И вот наступил день, когда Анна согласилась сопровождать подругу на одну из встреч в «коммунах».

— Ты волнуешься? — спросила ее Софья.

— Немного.

— Это нормально. Девушки нашего возраста не отчаиваются пойти на такой шаг. Но знай, нет ничего зазорного в том, чтобы обсуждать со своими единомышленниками…

— Я поняла, что ты хочешь сказать, можешь не продолжать.

— С сегодняшнего дня ты познакомишься с людьми, которые в дальнейшем могут стать тебе гораздо ближе собственной родни.

Войдя в невысокое здание, девушки поднялись на второй этаж, постучались в одну из квартир. Дверь открыл симпатичный молодой человек лет двадцати, если не меньше. Улыбнувшись, он сказал, обнимая Софью:

— Как же я рад тебя видеть! Где ты пропадала?

— Долгая история, — с улыбкой ответила Перовская.

— А это что за прелестная девушка рядом с тобой?

— Это Анна, моя подруга. Мы с ней вместе ходим на высшие женские курсы, что расположены возле Аларчинского моста.

Схватив руку Анны, юноша, наклонившись, стремительно ее поцеловал и отрекомендовался:

— Антон Купчинский, к вашим услугам.

— Очень приятно! — покраснев, проговорила Анна.

— Ну, заходите. Не стойте на пороге.

Войдя в квартиру, подруги очутились в зале, где сидели двое мужчин и одна девушка. Все присутствующие знали Софью, но Анну видели впервые.

— Товарищи, — воскликнул Купчинский, — познакомьтесь! Это Анна… Как ваша фамилия?

— Горгиладзе.

— Анна Горгиладзе.

Незнакомцы промолчали, холодно рассматривая девушку. А Антон стал представлять ей присутствующих:

— Слева Глеб Ребров. Рядом — Игорь Невадов. А это…

— Ах, Антон, ты очень любезен, но я представлюсь сама, — привстав, сказала девушка. — Я — Зинаида Бирюкова. А вот вы, Анна, знаете, чем мы здесь занимаемся, какие беседы ведем?

— О да, мне Софья об этом говорила и не единожды.

— Превосходно. Значит, вы понимаете, что наши разговоры не должны покинуть стен этого дома?

— Безусловно.

— Не нравится мне эта особа, — резко произнес Глеб. — Уж больно хороша она для всего этого.

— А может, ее следует испытать… на верность? — предложил Игорь.

— Что еще за испытание? — неуверенно спросила Анна.

— Чтобы наверняка удостовериться в том, что вы нас не обманете.

— Я не собираюсь никого обманывать! — возмутилась Анна.

— Допустим, но необходимо это доказать.

— И что мне нужно сделать?

— О! Ничего сложного. Зинаида, испытать новенькую поручается тебе.

Зинаида взяла нож из руки Игоря и направилась в сторону Горгиладзе. Девушка испугалась и задрожала.

— Каждый, кто приходит сюда, должен поклясться, что он не выдаст наши умыслы, тайны, секреты… — начала Зинаида.

— Я клянусь, клянусь, что никому ничего не скажу.

— Не на словах мы клянемся, а кровью. Дайте свою руку.

Анна не хотела, но, будто под воздействием неведомой силы, ее рука медленно поднялась. Анне стало не по себе.

Софья, молча наблюдавшая за происходящим, решительно подошла к девушкам и разняла их, заявив:

— Ну уж нет! Довольно!

— В чем дело? — спросила Зинаида.

— Это зашло уже слишком далеко. Оставьте ее в покое.

— Вы только посмотрите на нее! Соня защищает свою новую подружку, — с насмешкой произнес Глеб.

— При всем уважении к присутствующим, я не позволю, чтобы ей причинили боль.

— Может, вы еще и поцелуетесь?! — съехидничал Игорь.

Метнув на него злобный взгляд, Перовская быстро подошла к нему и залепила такую пощечину, что левая щека Игоря моментально покраснела. Мужчина привстал и, казалось бы, готов был нанести обидчице ответный удар.

— Ну, давай! Ударишь беззащитную девушку? Дочь губернатора?!

— Твой отец уже не занимает эту должность.

— Не болтай, а действуй. Ударь меня, защити свою честь, если ты настоящий мужчина… Нет? Я так и думала… Анна, прости меня, я не ожидала, что все так обернется. Уходим.

Схватив подругу за руку, Софья пошла к выходу. Игорь, не выдержав публичного унижения, выхватил револьер и выстрелил в Перовскую, но пуля, пролетев рядом с ней, попала в стену.

— Что ты делаешь?! — закричал Антон.

Софья медленно обернулась и испепеляющим взглядом посмотрела на взбешенного Игоря.

— Ты меня не убил… и это твоя главная ошибка. За этот поступок ответишь сполна. Обещаю! — заявила она прежде, чем покинуть негостеприимную квартиру.

Глава IV

Для Анны и Софьи следующие полтора года пролетели быстро. Мария Горгиладзе уже перестала препятствовать желанию дочери получать знания. Все свое свободное время она посвящала сыну. Кирилл, в отличие от сестры, не стремился учиться. Ему больше хотелось проявить себя на военной службе. Мать же всеми усилиями пыталась донести до несовершеннолетнего сына, что для него же лучше будет, если он станет чиновником, приближенным ко двору императора, или каким-нибудь государственным деятелем. Но Кирилл не хотел ее слушать.

В конце 1870 года Софья Перовская явилась в гости к Анне Горгиладзе. Матери и брата дома не было — они ушли навестить могилу Николая Горгиладзе, ее отца. Лицо Софьи выглядело опечаленно. Когда Анна предложила подруге чаю или сладкого, девушка любезно отказалась. Присев за стол, она посмотрела в глаза Анне и заявила:

— На днях я уеду из Санкт-Петербурга!

— Надолго?

— Боюсь, что навсегда.

Анна осознала, что, скорее всего, она видит свою лучшую подругу последней раз в жизни.

— Что же произошло? К чему такие перемены?

— Мой отец… Лев Николаевич приказал, чтобы я прекратила водить знакомства, как он выразился, «с сомнительными личностями». Но я не могу этого сделать. Мне всего семнадцать лет, я полна надежд и веры в лучшее. И я ушла из дома.

— И где же ты все это время жила?

— У меня есть знакомая, Вера Корнилова. Ее друзья оказались благосклонны ко мне, предоставив временное жилье.

— Ты могла бы прийти ко мне. Я бы выделила тебе комнату, и ты ни в чем бы не нуждалась.

— Ты хороший, добрый человек, Анна. Но ты живешь с матерью, а она была бы против.

— Я бы что-нибудь придумала.

— Не сомневаюсь, — с грустной улыбкой произнесла Перовская. — Но какой смысл об этом теперь говорить? Что случилось, то случилось… Спустя какое-то время мой отец начал искать меня с помощью полиции. И они уже были близки к тому, чтобы меня поймать и доставить домой. Именно поэтому я решила уехать из столицы, возможно, навсегда.

— И куда же ты отправишься?

— Ты точно никому не проболтаешься?

— Я хоть раз обманывала или подводила тебя?

— В Киев.

— Но почему именно туда?

— Там у меня есть знакомые. Они предоставят мне временное пристанище, а дальше… не буду загадывать.

— Мы еще увидимся?

— Все может быть. Хоть это и маловероятно.

По выражению лица подруги Анна поняла, что, сокрее всего, это их последняя встреча. Обняв Софью как можно крепче, Анна пошла проводить ее. Прощаясь с подругой, она высказала надежду, что если не в этой, то в иной жизни они обязательно встретятся.

Спустя пару часов вернулись Мария с Кириллом.

— Анна! Мне нужно с тобой поговорить, — заявила мать.

— Слушаю, мама.

— Анна, доченька моя, ты уже расцвела и стала настоящей красавицей. Тебе уже восемнадцать, и следует задуматься о своем будущем. Я понимаю, у тебя непростой характер, с тобой не всегда можно найти общий язык… Но, тем не менее, тебе пора выйти замуж.

— О! С превеликим удовольствием! Было бы за кого, — с усмешкой произнесла дочка.

— Не дерзи. Я с тобой говорю на полном серьезе. Неужто ты до сих пор никого не приметила?

— Как видишь.

— Ничего страшного. Мы это исправим. Пока я жива, я должна выполнить свой материнский долг… Послезавтра мы с тобой идем в гости.

Анна изменилась в лице.

— К кому?

— К Людмиле Григорьевне Арбатовой — моей старой знакомой. У нее есть два взрослых сына.

— Ты их видела?

— Пару раз. Они красивые и, самое главное, мужественные. Смогут постоять за себя, за своих родных и близких.

— Выходит, я должна стать супругой одного из братьев Арбатовых, так? Но я не хочу менять свою фамилию. Анна Николаевна Горгиладзе мне больше по душе, нежели Анна Николаевна Арбатова.

— Моя фамилия была не менее красивая — Воскобойникова. Но при этом я взяла фамилию мужа, потому что так надо. Так делали наши предки и будут делать наши потомки. И нравится тебе это или нет…

— Я не выйду замуж — и точка!

— Упрямая девка, в кого же ты такая? Ну, бог с тобой, — тяжело вздохнула жещина, — так и быть, фамилию оставишь свою. Но замуж ты все равно выйдешь.

— Нет, не выйду! Я все сказала, что думаю по этому поводу, и более не намерена ничего говорить!

— Да ты понимаешь, какое у них состояние? Какое наследство им достанется после смерти Людмилы Григорьевны?

— Меня это не волнует.

— Если ты не пойдешь к ним в гости, значит, они к нам придут.

— В таком случае я убегу и вернусь только тогда, когда братья Арбатовы покинут нашу квартиру.

— Глупая, глупая дочка… Ты сама не знаешь, от чего октазываешься. Ты так и будешь стоять на своем, или все-таки есть маленькая вероятность того, что ты передумаешь?

— Вы знаете, какой я дам ответ.

Уходя в свою комнату, мать обернулась к дочери и сказала грустно:

— Только смотри, как бы ты не пожалела о своем решении.

Глава V

На протяжении последних пятнадцати лет в Российской империи правит Александр II Николаевич. Родился будущий самодержец в 1818 году в семье великого князя Николая Павловича и Александры Федоровны. На момент рождения будущего императора в стране правил его дядя Александр I, который не смог оставить после себя потомства мужского пола. По закону, бездетному Александру Павловичу должен был наследовать младший брат Константин. В 1819 году самодержец во время летних маневров в Красном селе прибыл к Николаю Павловичу, сообщив, что их брат решительно отказывается от престола, а потому трон должен наследовать Николай. Таким образом, в 1825 году на российский трон взошел отец Александра II — Николай I.

Свои ранние годы Александр Павлович провел в кругу семьи. Зимой жил в столице, а летом его вывозили в загородные императорские резиденции в Гатчину, Царское Село, Петергоф или в Павловск. Когда Александру исполнилось шесть лет, его воспитание перешло в мужские руки, а именно, наставником стал Карл Карлович Мердер. К тому моменту он служил ротным командиром в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Карл Карлович находился при ребенке безотлучно. Имея довольно обширный багаж знаний и обладая твердой волей, Мердер быстро сумел завоевать расположение своего воспитанника и уважение его родителей.

Огромное влияние на формирование личности Александра Николаевича оказал русский поэт Василий Андреевич Жуковский. Друг Александра Сергеевича Пушкина видел свою главную цель в том, чтобы сформировать из ребенка человека, способного справиться с любыми невзгодами и испытаниями свыше. Жуковский составил план образования, рассчитаный до достижения двадцатилетнего возраста Александра и разделенный на три периода. Первые пять лет задача наставников заключалась в пробуждении любознательности и раскрытии природных дарований будущего императора. Александру Николаевичу предстояло в общем ознакомиться с науками, усвоить основную информацию касаемо религии и, параллельно с этим, изучать иностранные языки. В ходе второго периода, длившегося с тринадцати до восемнадцати лет, юноша должен был, по мнению Жуковского, в полном объеме изучить науки о человеке: историю, географию, этнографию, философию, логику, политику и статистику; а также науки о природе вещей: физику, математику, естественную историю. Помимо этого, в программу обучения Александра входили музыка, рисование, танцы, фехтование, гимнастика и декламация. На последнем этапе, с восемнадцати до двадцати лет, молодому человеку предстояло систематизировать накопленные им знания и составить на их основе «коренные правила жизни». Император Николай I с большим вниманием относился к тому, как будет проходить обучение его старшего сына. Ведь действительно, рано или поздно его наследнику придется прийти к власти и столкнуться с проблемами как внутри страны, так и за ее пределами. Нельзя забывать и тот факт, что Россия по-прежнему оставалась самым крупным государством мира по территории. Николаю Павловичу понравился план обучения, предложенный великим поэтом, единственное, он потребовал исключить из программы изучение древних языков, вспоминая, как в свое время тяжело ему давалась латынь. Также государь одобрил состав педагогов, предложенный Жуковским и Мердером.

Распорядок дня цесаревича происходил следующим образом: в шесть утра подъем, час на молитву, утренний туалет и завтрак. С семи утра и до полудня длились занятия с часовым перерывом. После — двухчасовая прогулка и обед. С трех до пяти часов дня — классные занятия. Один час уходил на гимнастику, другой на игры. После восьми часов вечера цесаревич повторял пройденный за день материал. В десять часов вечера — вечерняя молитва и сон.

Для того, чтобы расширить кругозор наследника, государь Николай Павлович отправил его в путешествие по России, а спустя год — в Европу, где предполагалось присмотреть невесту будущему императору. Великого князя сопровождала внушительная свита, состоявшая из молодых гвардейских офицеров и его бывших учителей. Путь Александра Николаевича пролегал через Великий Новгород, Тверь, Рыбинск, Ярославль, Кострому, Иваново, Вятку, Ижевск, Екатеринбург, Тюмень, Тобольск, Оренбург, Гурьев, Симбирск, Саратов, Тамбов, Воронеж, Калугу и Москву. Большую часть своего путешествия великий князь проводил в карете, так как железнодорожные пути в то время только-только начинали строиться в обширной империи его отца. В каждом губернском городе Александр останавливался на один день, распределяя свое драгоценное время между приемами и смотрами.

Через год сын императора совершил еще одно путешествие, только на сей раз через границу. В этой поездке Александр должен был посетить почти все страны Западной Европы, за исключением Франции и государств Пиренейского полуострова.

2 мая 1838 года, накануне отъезда, в Царском Селе Николай I вручил сыну свод правил, как нужно вести себя за пределами России.

Первым пунктом назначения цесаревича стало королевство Дания, в котором правил король Фредерик VI, приходящийся Александру дальним родственником. Ведь они оба по мужской линии происходили от Ольденбургской династии, которая спустя века разрослась до такой степени, что некоторые представители этой фамилии образовали свои династии. Так, Адольф I стал первым в своем роду герцогом Гольштейн-Готторпским. Его прапрапраправнук Карл Пе́тер У́льрих стал российским императором Петром III, так как он приходился внуком Петру I по материнской линии. Таким образом, Петр III Федорович основал очередную ветвь Ольденбургской династии — Гольштейн-Готторп-Романовы. А цесаревич Александр Николаевич в свою очередь приходится правнуком Петру III. Вот такая занимательная эта наука — генеалогия.

Во время посещения портовых построек в столице Дании — Копенгагене — великий князь сильно простудился. Врачи посоветовали Александру поправить здоровье на бальнеологическом курорте в Эмсе близ Кобленца. Спустя некоторое время немецкие врачи предложили наследнику русского престола провести зиму в более мягком климате Италии.

Благотворный южный климат, море впечатлений и ярких эмоций поспособствовали быстрому выздоровлению. Александр с большим удовольствием объехал большую часть Италии, побывал в Австрии. Путешествие приближалось к концу. Однака вторая задача заграничной поездки и самая важная — найти себе невесту — не была выполнена. И вот, находясь в Дармштадте, куда сын императора заехал случайно, он познакомился со своей будущей женой. Принцесса Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария Гессенская и Прирейнская была дочерью Людвига II, великого герцога Гессенского. Российский император одобрил выбор сына, и в апреле 1840 года состоялась долгожданная помолвка. В конце того же года супруга Александра Николаевича приняла православие под именем Мария Александровна. Через год молодых обвенчали в Большой церкви Зимнего дворца. С тех пор у будущего самодержца появились новые обязанности, заботы, и началась новая, теперь уже семейная жизнь. Николаю I шел пятый десяток. Самодержец стал все чаще привлекать сына к делам, ввел его в состав Государственного Совета и Комитета министров. С 1842 года двадцатичетырехлетний цесаревич начал замещать отца на время его отлучек из столицы. Передача полномочий происходила негласно и подчас об этом не знали даже члены Сената. В 1849 году Александр Николаевич, имевший к тому времени чин полного генерала, принял командование Гвардейским и Гренадерскими корпусами. Помимо этого, он еще являлся членом многих постоянных и временных комитетов: Финляндского и Кавказского, по постройке Петербургско-Московской железной дороги, по крестьянскому делу и не только. В октябре 1853 года началась Крымская война, в которой участвовали, с одной стороны, Россия, с другой — коалиция, куда входили Франция, Англия, Турция и Сардинское королевство. С 1854 года Александр лично руководил защитой столицы и Балтийского побережья от вероятного вторжения вражеской армии. Война складывалась крайне неудачно для России, которая оказалась на пороге военной катастрофы.

В феврале 1855 года император простудился, когда принимал парад в легком мундире. Невзирая на болезнь, он продолжил заниматься делами. Вскоре он слег — простуда обернулась воспалением легких. Государь всегда вел здоровый образ жизни и много работал, побуждаемый чувством долга перед семьей, народом и Отечеством. Его рабочий день длился в среднем по шестнадцать — восемнадцать часов. Но как бы человек ни старался, а смерть еще никому не удалось побороть. 18 февраля 1855 года Николай I скончался от пневмонии. Император уходил в мир иной, находясь в полном сознании, ни на минуту не теряя присутствия духа. Спустя три дня тело государя было погребено в Петропавловском соборе, где и по сей день покоятся Российские императоры.

Спустя какое-то время в народе прошел слух, будто преждевременная кончина Николая Павловича связана с неудачами в войне, якобы император крайне тяжело воспринял известие о разгроме русских войск под Евпаторией и сделал вывод, что это — предвестник поражения в Крымской войне, а посему попросил первого лейб-медика Мартина Мандта дать ему яд, который позволил бы ему уйти из жизни, тем самым избавив себя от позора в глазах своих верноподданых и всей страны.

Как бы то ни было, а Александр II вступил на российский престол не в лучшие для страны времена. Общество бурлило и жаждало решительных действий правительства, жаждало перемен. И император пошел навстречу чаяниям своих подданных. Пожалуй, самым важным событием в его царствовании является «Манифест» об отмене крепостного права и «Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости». Выход этого исторического документа пришелся на знаменательную дату — 19 февраля 1861 года. Наконец-то крестьянам удалось, спустя столько столетий, получить долгожданную свободу! Они стали, как говорили в России, «свободными сельскими обывателями» и теперь могли заводить свои предприятия, заключать сделки и переходить в другие сословия. Вотчинная власть помещика упразднилась, и на смену ей пришло общинное или волостное самоуправление. Отныне за крестьянами сохранялась лишь обязанность платить подушную подать и нести рекрутскую повинность.

Однако так долго готовившийся документ не оправдал надежд… Обнародование долгожданного «Манифеста» происходило в чрезвычайно напряженной обстановке и ликования ни у кого не вызывало.

Оглашение царских документов прошло в основном спокойно. Только в Казанской и Пензенской губерниях произошли крупные крестьянские волнения. В селе Бездна Спасского уезда Казанской губернии некий крестьянин Антон Петров по-своему растолковал односельчанам содержание «Положений». Он говорил, что вся земля должна быть передана крестьянам. Слухи о ярких речах Антона Петрова разлетелись со скоростью света по окрестностям, и в Бездну «за правдой» явилась многотысячная толпа. В село немедленно ввели войска, к которым Петров вышел в окружении мужиков, неся на голове текст «Манифеста». Солдаты открыли по безоружным людям огонь. Почти сто человек погибло в тот день. Бунт был утоплен в крови, а крестьянина Петрова судили и приговорили к смертной казни через расстрел.

К 1870 году у монарха уже родилось восемь детей: две дочери и шесть сыновей. В период с 1842 по1860 годы постоянные роды, измены Александра II и смерть первого ребенка — Александры Александровны в возрасте шести лет от менингита — подорвали здоровье императрицы Марии Александровны. Она часто болела и могла весь день молча пролежать в постели. Женщина тяжело переживала, когда за ее спиной фрейлины судачили о внебрачных детях государя. В этом Александр II пошел по стопам своего отца и деда. У Павла I, к примеру, было двое внебрачных детей. Его сын Семен Афанасьевич Великий служил на флоте. Его бабушка, императрица Екатерина II, произвела молодого человека в капитан-лейтенанты флота. Семен Афанасьевич намеревался отправиться в Лондон, чтобы начать службу в английском флоте. Судьба распорядилась иначе. В августе 1794 года двадцатидвухлетний отпрыск царской семьи погиб во время страшного шторма близ острова Антилия.

Второй незаконнорожденный ребенок Павла I — Марфа Павловна Мусина-Юрьева, прожив всего два года, скончалась. Есть несколько версий того, от чего умер ребенок. В народе одни поговаривали, что ее убили; другие считали, что произошел несчастный случай; третьи думали, что таким образом Бог решил наказать самодержца.

Также ходили слухи о том, что Иван Никитич Инзов и Павел Дмитриевич Соломирский являлись отпрысками царствующей семьи Романовых. Инзов был чем-то внешне схож с Павлом I, а мать Соломирского имела связь с императором.

Всего у дяди и отца Александра II — Александра I и Николая I — было около десяти внебрачных детей.

Несмотря на измены, император любил и уважал свою супругу. Но былая страсть, вспыхнувшая много лет назад, уже давно исчезла. Сколько Александр II имел любовниц — доподлинно сказать невозможно. Однако одной фаворитке все-таки удалось всецело завладеть умом и сердцем государя. Ею оказалась княжна Екатерина Михайловна Долгорукова. Она происходила из захудалой ветви древнего русского рода. Несмотря на заслуги перед Отечеством, успех и удача далеко не всегда сопутствовали князьям Долгоруковым. А заслуги их бесценны. Так, один из представителей этой династии, генерал-аншеф Василий Михайлович Долгоруков-Крымский, смог добиться, чтобы в 1774 году Крым, спустя многие годы неудачных военных походов, вошел в состав России.

Долгоруковым был присущ природный авантюризм, склонность к интригам и заговорам. Гонения, ссылки, казни, возвышение, богатство — всего этого с избытком хватало в истории этого рода. Следует отметить, что Долгоруковы по прямой мужской линии вели свое происхождение от самого князя Рюрика, точнее, от одного из сыновей Ярослава I Мудрого — Святослава Ярославича. Один из его потомков, князь Иван Андреевич Оболенский, за свою мстительность получил прозвище Долгорукий, откуда и пошло название династии.

Таким образом, княжна Екатерина Михайловна Долгорукова была прапраправнучкой в двадцать пятом колене родоначальника первой русской княжеской династии Рюриковичей.

Глава VI

Для женщин рода Долгоруковых союзы с царской семьей всегда заканчивались трагедией. Существует легенда о том, что в XVI веке одной из жен Ивана Васильевича Грозного была Мария Долгорукова. Узнав о том, что молодая жена не девственница, Иван IV на следующий же день приказал утопить ее. Было ли так на самом деле или нет, сложно сказать, но именно после этого случая люди начали поговаривать о проклятии рода Долгоруковых. В частности, о проклятии женщин этого рода.

Так, в первой половине XVII века первому царю из династии Романовых шел третий десяток, а он оставался по-прежнему холостым. Этот факт вызывал тревогу в окружении монарха. Ведь если Михаил Федорович не оставит после себя потомство мужского пола, тогда в стране может наступить новая смута — куда страшнее предыдущей. Инокиня Марфа, она же Ксения Ивановна Шестова, мать царя, присмотрела для сына подходящую кандидатуру — княжну Марию Владимировну Долгорукову. Отец девушки был человеком служилым, честным, благонадежным, а семейство — родовитым. Царю понравилась девушка и он наконец-то согласился жениться. Однако бояре Салтыковы, мечтавшие увидеть на троне свою родственницу, были, мягко говоря, недовольны такой перспективой. Они всеми возможными способами стали настраивать мать царя против невесты. Инокиня Марфа не обращала внимания на их наветы до того момента, пока девушка не заболела расстройством желудка. Тут же прошел слух, что она хвора, бесплодна и этот брак не принесет благополучия. И даже когда придворные доктора заявили, что Мария Долгорукова может родить много здоровых детей, Михаил Глебович Салтыков пошел на обман, сообщив царю о том, что болезнь невесты признана неизлечимой. Инокиня Марфа, обеспокоенная состоянием здоровья невесты, распорядилась, чтобы несостоявшуюся царицу отправили в ссылку в Тобольск.

В 1619 году из польского плена вернулся отец царя Федор Никитич Романов, которого сразу же избрали Московским патриархом под именем Филарет. И когда ему рассказали о произошедшем, он лично опросил докторов и выяснил, что Салтыковы солгали монарху, тем самым опорочив доброе имя Марии Долгоруковой. Девушку вернули из ссылки и в сентябре 1624 года Михаил Романов заключил с ней брак. Царицу берегли как зеницу ока. Все, что она ела, сначала пробовали слуги, и только потом подносили ей. На свадебном пиру, как и положено невесте, Мария Долгорукова ничего не ела и не пила, только на венчании пригубила вина из деревянной чаши и в царских палатах соблазнилась сладким леденцом. Но как бы красавицу ни пытались сберечь от всех возможных напастей, уже на другой день после свадьбы царица слегла. Будто бы сама судьба не благоволила Долгоруковым породниться с царским домом. Марию поили святой водой и давали целовать крест. Казалось бы, царица пошла на поправку. Но в начале 1625 года она умерла. Скорее всего, ее отравили. Но кто мог подсыпать яд? Неужели снова Салтыковы? Кто убил супругу Михаила Романова? На этот вопрос нет ответа. Это загадка, которая, к сожалению, так и не будет разгадана.

Прошло более ста лет. В новом, XVIII веке, произошло много перемен, как в лучшую, так и в худшую сторону. Россия окрепла, вышла на мировую арену и стала одним из самых влиятельных государств своего времени. После смерти Петра I на протяжении последующих двух лет (1725 — 1727) правила его супруга Екатерина I. В завещании государыни было указано, что после ее кончины новым императором Всероссийским должен стать внук Петра I — Петр II. Но до тех пор, пока ему не исполнится шестнадцать лет, опекунство над ним возлагается на Верховный тайный совет, куда входил узкий круг высокопоставленных лиц. Царствование Петра II длилось менне трех лет (1727 — 1730). За это время не произошло значительных событий. Взойдя на престол одиннадцатилетним отроком, он не участвовал в управлении страной. Александр Данилович Меншиков фактически узурпировал власть. Его деспотизм вызвал острое недовольство как среди народа, так и среди царедворцев. Спустя четыре месяца владычество Меншикова подошло к своему финалу. Соратник Петра Великого был повержен и отправлен в ссылку. Его дочь Мария Александровна Меншикова так и не стала русской императрицей. А ведь еще при жизни Екатерина I дала свое согласие на то, что по достижении совершеннолетия Петр Алексеевич женится на дочери Меншикова. Но этому не суждено было произойти. До 1730 года императора окружали в основном люди, которыми двигали алчность и честолюбие.

Князья Василий Лукич и Алексей Григорьевич Долгоруковы получили огромную власть в свои руки после того, как были назначены членами Верховного тайного совета. Другой представитель этого славного рода, Иван Алексеевич Долгоруков, стал обер-камергером. Петр II сдружился с новым приближенным. А благодаря этой дружбе познакомился поближе с князем Алексеем Григорьевичем Долгоруковым, которому удалось оттеснить Андрея Ивановича Остермана от государя, пообещав, что все заботы управления страной он готов взять на себя. Князь Долгоруков часто и надолго увозил царя из Москвы, теша его охотой в подмосковных угодьях. И вот осенью 1729 года наступил тот самый день, когда Алексей Григорьевич Долгоруков познакомил императора со своей семнадцатилетней дочерью Екатериной. Петр II тут же влюбился в княжну, которая была старше его на три года. Молодой самодержец стал большую часть своего времени проводить с Екатериной Долгоруковой. В том же году император созвал Верховный тайный совет, генералитет и вельмож, объявив о своем намерении жениться. Никто не мог противостоять воле государя. В конце ноября состоялось обручение Петра II и княжны Долгоруковой. Есть мнение, что не столько под влиянием нежных чувств, сколько под давлением Долгоруковых он решил заключить с Екатериной брак.

Наступил 1730 год. В начале января произошла тайная встреча Петра II с Остерманом, в ходе которой Андрей Иванович попытался отговорить императора от брака, рассказывая о казнокрадстве Долгоруковых и о том, что он, государь, стал марионеткой в их руках. По его словам, им нужны только деньги и власть, и ничего более. Но самодержец не хотел в это верить. Помимо Остермана, на этой встрече присутствовала его тетя Елизавета Петровна (дочь Петра I), которая рассказала о том, как неуважительно относится к ней семейство Долгоруковых и игнорирует указы монарха о том, чтобы ей оказывали должное почтение. Скорее всего, Долгоруковы неприязненно относились к дочери Петра I из-за того, что юный царь был очень привязан к ней.

6 января отмечали христианский праздник Крещения Господня или, как его еще называют, Богоявление. Император принимал парад, посвященный водоосвящению, на Москва-реке. В тот день стоял жестокий мороз, и государь сильно простудился. Дома у него начался жар. Через три дня обнаружилась оспа. Князь Иван Алексеевич Долгоруков, понимая, что монарх может умереть в любой момент, и находясь под давлением своих родственников — Долгоруковых, подделал завещание императора, в котором новым императором, точнее, императрицей, должна стать невеста царя, княжна Екатерина Алексеевна Долгорукова. В ночь с 18 на 19 января Петр II скончался. Верховный тайный совет, ознакомившись с завещанием, заявил, что не принимает эту подделку. Было решено выбрать нового государя также из дома Романовых. Новой императрицей стала дочь Ивана V Алексеевича — Анна Иоанновна. При ней очередная несостоявшаяся царица из рода Долгоруковых вместе со своими родителями была сослана в Берёзов. Местные жители поговаривали, что Екатерина Долгорукова через несколько месяцев родила мертвую дочь…

У невесты Петра II, Екатерины Долгоруковой, было несколько братьев. Один из них, Александр Алексеевич, приходился прапрадедом Екатерине Михайловне Долгоруковой, на которую обратил свое внимание император Российский Александр II. То, что она стала его любовницей, знали далеко не все. Но, как говорится, все тайное становится явным.

— Ты помнишь нашу первую встречу? — тихо спросил император.

— Конечно, помню, — отвечала княжна Долгорукова, — это произошло в далеком 1859 году.

— Одиннадцать лет назад я увидел в саду очаровательнуую девочку и даже немного побеседовал с ней. Боже, как время незаметно пролетело… С каждым годом жизнь становится все быстрее и быстрее.

— Это правда. Кто бы мог подумать, что я, тогда еще двенадцатилетняя девочка, полюблю человека, который правит самой огромной страной мира.

— Когда в 1859 году по всей стране отмечали 150-летие Полтавской битвы, я принимал участие в военных учениях, устроенных в память об этом событии. По традиции, офицеров во время учений квартировали в домах местного дворянства. Помню, я получил тогда приглашение твоего отца, князя Михаила Михайловича Долгорукова.

— Его имение — Тепловка близ Полтавы — досталось ему с приданым моей матери Веры Гаврииловны Вишневской. Она была дочерью богатого помещика Гавриила Федоровича, потомка того самого Вишневского, что привез Алексея Григорьевича Разумовского в Петербург.

— Уверен, если бы императрица Елизавета Петровна не встретилась с Разумовским, в стране вряд ли что-то поменялось бы.

— Возможно. Однако надо признать, что мой отец был нерадивым хозяином. Нерадивым и неудачливым. Приданое моей матери он быстро спустил на ветер, оставив нашу семью в долгах. Михаил Михайлович был заядлым картежником. Если он и испытывал настоящую радость, то только играя в азартные игры. Но думал ли он в тот момент о нас… о своей семье…

Екатерина Долгорукова еле сдерживала слезы. Император приобнял ее, стараясь хоть как-то утешить.

— Прошу, не плачь. Я не могу тебя видеть такой печальной.

— Простите мои чувства… у меня были непростые отношения с отцом. Я не надеялась на то, что я буду, что буду любимым ребенком в семье… нет. Но иметь хоть каплю… хоть чуть-чуть любви к своим детям… Я постараюсь сделать все возможное, чтобы мои дети росли в любви и заботе.

— Наши дети, любовь моя.

— Нет… как же твоя супруга? И что подумают ваши дети?

— Они у меня уже достаточно взрослые. Я, конечно, с большим уважением отношусь к своей жене. Мария Александровна подарила мне много очаровательных, красивых, умных не по годам детей, которыми я горжусь. Но теперь нас ничего не связывает. Мы друг к другу охладели. Я не знаю, о чем с ней говорить… И стараюсь как можно реже с ней видеться.

— И как она на это реагирует?

— Спокойно. По рекомендации своего врача-терапевта Сергея Петровича Боткина моя супруга осень и зиму проведет на юге — в Крыму. Так что нашему счастью никто не сможет воспрепятствовать.

— Александр, я даже не знаю, что и сказать.

— Просто скажи, что ты счастлива. И я все пойму.

Поцеловав императорв, Екатерина Долгорукова промолвила:

— Я счастлива, что судьба нас вместе свела. Я помню, как вы обещали помощь моему обедневшему отцу. Я помню тот день, когда вся наша семья перебралась в Петербург.

— И я сдержал свое слово. Твои братья поступили в военные учебные заведения, а сестры — в Смольный институт.

У отца Екатерины Долгоруковой Михаила Михайловича была четвероюродная сестра Александра Сергеевна Долгорукова. Она с начала 1850-х и вплоть до 1862 года была фавориткой императора. Как это было принято при дворе, любовники никак не афишировали своих отношений, что позволяло «сохранять приличия». Закончилась эта история тем, что Александра Долгорукова была выдана замуж за генерала Петра Павловича Альбединского, карьера которого пошла в гору за счет этого брака. Сказать, что Екатерина Долгорукова ничего об этом не знала — значит, ничего не сказать. Она не осуждала поступок императора, как минимум, потому, что он — помазанник Божий, как максимум, потому что она его любила.

— Поначалу нам с сестрой непросто было привыкнуть к Смольному институту. Но со временем я, как и мои однокашницы, привыкла к строгому режиму и спартанской атмосфере, царившей в институте. Нам учителя твердили, что умеренность в еде и свежий воздух — это два непременных условия здорового образа жизни.

— Судя по твоему тону, ты с этим несогласна?

— На деле все оборачивалось таким образом, что воспитанницы, особенно те, кого никто не навещал, были вечно голодные и постоянно мерзли в холодное время года. Форменная ночная рубашка с большим, не прикрывавшим плечи вырезом, простынь и легкое одеяло с вытертым от старости ворсом не защищали нас от холода. А ночную кофту можно было надеть только с разрешение врача, в случае нездоровья. Моя сестра, Мария, быстро освоилась в институте, а вот я… я много тосковала и часто болела.

— Когда я посетил институт в надежде увидеть тебя, я впервые заметил грусть на твоем лице. Твой больной вид опечалил меня… А помнишь, как я присылал тебе гостинцы — конфеты и сласти?

— Каждый раз, получая их, я понимала, что хоть кому-то я небезразлична в этом мире. Я знала, что есть человек, который волнуется за меня, переживает о моем здоровье и думает обо мне.

— Я долго ждал того дня, когда ты окончишь институт и мы сможем быть вместе. Всегда рядом. Никогда не разлучаться. Только в очень редких случаях.

— Когда воспитанницы узнали, что я получаю гостницы не от родителей или тайного поклонника, а от самого императора, тогда… помню, как они на меня смотрели с завистью и хмурили брови.

Екатерина Долгорукова пользовалась у преподователей особым расположением. Визиты государя придавали ей уверенность в себе и, самое главное, надежду, что влечение Александра II к ней не пройдет даже спустя годы.

1864 год стал особым в жизни Екатерины Долгоруковой. В шестнадцать с половиной лет она покинула стены Смольного института еще до окончания курса обучения, не получив аттестат. Программа обучения была рассчитана на двенадцать лет (с шести до восемнадцати), впоследствии ее сократили до девяти лет. Воспитанницы гадали, почему же княжна Долгорукова не доучилась в Смольном. Учителя объяснили это тем, что мать забрала девушку по семейным обстоятельством. Но из-за того, каким тоном они преподнесли эту новость, из-за того, как фальшиво это прозвучало, большинство догадалось об истинной причине. Никто по Екатерине Долгоруковой не скучал и не вспоминал ее. Некоторые попытались поскорее забыть эту историю, как что-то гадкое и неприличное. Другие в тайне ей завидовали.

Мать Екатерины Долгоруковой, Вера Гаврииловна, не сказать, чтобы особо дружила, но была близко знакома с Варварой Игнатьевной Шебеко. Именно она, дочь директора могилёвского губернского попечительства о тюрьмах комитета — Игнатия Францевича, подала мысль о необходимости забрать Катю из института. Варвара Игнатьевна была из тех немногих представительниц прекрасного пола, кто мог оценить блестящие перспективы, которые сулили тому или иному человеку. В увлечении государя Долгоруковой Шебеко увидела выгоду как для Кати, так и для себя. Кроме того, Варвара Игнатьевна состояла в родстве с Долгоруковыми. Ее сестра Софья вышла замуж за одного из братьев Екатерины, Василия Михайловича.

Шебеко была уверена в том, что стоит лишь организовать свидание Долгоруковой с государем вне стен института, наедине, как вспыхнет всеми ожидаемый роман. Но все пошло не так, как планировала Варвара Игнатьевна. Екатерина Долгорукова в душе была еще ребенком. Она продолжала уважать, в какой-то степени боготворить и любить Александра II. Но не как потенциального возлюбленного, а как человека, который помог ей и ее семье в трудный час.

Монарх очень любил Летний сад. Здесь-то и стали проходить встречи императора и молоденькой девицы. Люди, наблюдавшие прогуливавшихся по аллеям парка государя и княжну, начинали судачить. Однако Александра II это ничуть не волновало. Он был счастлив и поэтому старался не обращать внимания на осуждающие лица петербужцев. Екатерина Долгорукова была привлекательной, обаятельной, спокойной, тихой девушкой. Вокруг ее образа сформировался ореол некой тайны, которую мог постичь далеко не каждый мужчина. На протяжении нескольких недель все внимание придворных было приковано к этой неоднозначной паре. Никто не мог сказать наверняка, чем обернется этот роман для обоих.

Любовь императора была настолько велика, что в скором времени зажгла ответное чувство в душе девушки. И тогда выяснилось, что Екатерина Долгорукова, прежде такая рассудительная и холодная, тоже способна на сильную страсть.

— Катенька, а ты помнишь, как в самом начале наших отношений мы дали друг другу клятву?

— Конечно, любовь моя. Быть вашей и только. Посвятить вам всю себя без остатка.

— А я буду верен только тебе и, клянусь, наступит день, когда я поведу тебя под венец.

Глава VII

12 марта 1871 года выдался теплый весенний день. Возвращаясь домой, Анна Горгиладзе проходила по Марсову полю. Решив передохнуть, она присела на лавочку и, засмотревшись на безоблачное небо, стала размышлять о том, как встретится со своей подругой Софьей Перовской. Вдруг раздался лай. На расстоянии нескольких шагов от девушки стояла крупная собака. По ее разъяренным, налитым кровью глазам Анна поняла, что собака настроена к ней враждебно. Девушка вскочила и хотела убежать, но собака начала лаять так громко, что находящиеся поблизости люди, испугавшись за себя, поспешно ушли, оставив девушку одну на произвол судьбы. Анна видела, что собака готовится напасть. Как поступить в такой ситуации — она не знала. Бежать или защищаться? И вот свирепое животное, оскалив острые зубы, набросилось на свою жертву. Анна закрыла глаза. Неужели это последние мгновения ее жизни?! Вместо того, чтобы кричать, звать кого-то на помощь, она уже распрощалась с жизнью. Но тут послышался выстрел. Собака умчалась, не успев причинить вред. Анна открыла глаза. Она еще не могла поверить в то, что жива. К ней подбежал мужчина в военной форме, держа в руке огнестрельное оружие.

— Вы ранены? — спросил он.

— Благодаря вам, нет, — робко ответила девушка.

Взглянув на собаку, которая не убежала, а остановилась в стороне, мужчина начал целиться.

— Что вы делаете?

— Разве не видно?! Хочу застрелить это вредное животное.

— Не надо.

— Посмотрите, собака выжидает момент, чтобы опять напасть. Она не отступает.

Анна не знала, что ответить.

— Но так нельзя…

— Этот мир жесток. И если вы это еще не осознали, то мне вас очень жаль.

Произнеся эти слова, мужчина пристрелил животное. Пуля попала в голову собаке и та замертво упала на землю. Анна закричала, с ужасом глядя на мертвую собаку.

— Идемте, я провожу вас.

Мужчина резко схватил Анну за руку.

— Что вы делаете? Мне больно! Отпустите сейчас же!

Но незнакомец будто не слышал ее слов. Анна закричала. Ей хотелось убежать от него, но… вместо этого она взлетела с ним в небо! С каждой секундой они поднимались все выше и выше над землей. Анна не верила в происходящее. Вдруг мужчина отпустил ее руку и упал, что-то прокричав. Девушка же посмотрела вверх и увидела белый свет, который приближался и становился все ярче. Когда на него уже невозможно было смотреть, девушка зажмурилась, а после… открыв глаза, осознала, что это был сон. Оглядев комнату, в которой она находилась, кровать, на которой лежала, люстру, которая висела над ее головой, девушка, глубоко вздохнув, прошептала:

— Слава богу… Я думала, это мой конец, но нет, это всего лишь сон.

Анна подошла к окну. Наступал рассвет. Увидев первые лучи солнца, девушка улыбнулась. Ей нравилось наблюдать за тем, как солнце начинает постепенно озарять каждый дом, каждый закоулок, каждый колодец, находящийся во дворе, озарять реки, мосты… Озарять весь город!

В этот день Анна решила прогуляться пораньше, пока на улицах немного людей. Ей хотелось насладиться утренней тишиной.

Гуляя по набережной реки Мойки, девушка заметила, как на мосту двое мужчин избивают молодого человека. Поблизости никого не было, к кому несчастный мог бы обратиться за помощью. Анна не могла спокойно наблюдать эту сцену, видеть безнаказанность людей, вдвоем напавших на одного. Она кинулась к незнакомцам, закричав:

— Остановитесь, что вы делаете!

Один из мужчин обернулся и, кинув на девушку недобрый холодный взгляд, пробормотал:

— Пошла прочь. Не то и тебе достанется.

— Да что же он вам такое сделал, что вы его так жестоко избиваете?

— Не твое дело. Ступай, пока не поздно. Кому говорят!

— Ну уж нет, так просто я не сдамся.

Подбежав к мужчинам, Анна, что есть силы, начала оттаскивать одного из них от пострадавшего. В этот момент мужчина с силой толкнул девушку на землю. Молодой человек, воспользовавшись моментом, дал отпор сперва одному обидчику, нанеся ему стремительный удар по лицу, а после набросился на второго мужчину и начал избивать его куда ни попадя. При этом молодой человек выкрикивал:

— Еще раз мне попадетесь, я вас убью, клянусь!

Обидчики предпочли ретироваться с места драки. Молодой человек, оказавшийся настоящим красавцем, стремительно подошел к девушке, которая по-прежнему лежала на брусчатке моста.

— Вы целы?

— Кажется, да, — ответила Анна. Незнакомец протянул ей руку и помог подняться.

— Вам не стоило ввязываться в эту потасовку. Вы могли пострадать.

— Но я не могла уйти, сделав вид, будто ничего не происходит! Их было двое, а вы один. Силы неравные.

— Вы правы. Иногда так бывает.

— За что они вас так били? Что вы им сделали?

— О, ровным счетом ничего! Я не знаю их. Но, судя по их одежде и манерам, можно сделать вывод, что эти двое живут за счет нападений на беспомощных или не столь сильных, по сравнению с ними, людей. Возможно, они лишились работы, средств на жизнь им не хватает, и им ничего не остается, как грабить других людей.

Заметив кровоподтек на лице юноши, Анна спросила:

— А как вы сами? Как ваша голова?

— Немного побаливает. Надеюсь, скоро пройдет… Меня зовут Игорь, — улыбнувшись, представился молодой человек.

— Анна.

— Какое замечательное имя! Я в Петербурге всего несколько дней и, по всей видимости, в ближайшее время покину этот красивый город.

— Отчего же?

— Это долгая и печальная история, которую я не успею поведать за пару минут. Если сказать кратко, я остался на улице, один, брошенный на произвол судьбы.

Анна расчувствовалась. Ей стало искренне жаль Игоря. Она всем сердцем желала помочь ему, но пока не понимала, как.

— Боже мой… Так вам нужен кров!

— Да, но — увы, кто приютит незнакомца в своей квартире?