Бесплатный фрагмент - Врушка

Глава 1. Врушка

Светка была врушкой всегда, с самого детства. Большинство из ее выдумок были просто так, для интереса.

Например, она могла в детском саду рассказать, что из сарая выскочила огромная соседская свинья. И они с ребятами катались на ней всем двором. Или что папа нашел в лесу целую поляну синих, с белыми полосочками грибов. И что грибы были очень маленькими, и папа решил дать им подрасти. А когда на следующий день пришел, грибы уже кто-то собрал. Остались одни пеньки от ножек.

Если ей не верили, уличали в обмане, Светка сильно обижалась, протестовала, плакала, кричала. Ведь это же было, было! Просто, выдумав что-то, она искренне начинала верить в собственную выдумку.

Единственная врака для пользы — были конфеты.

Света очень любила шоколад. Просто ужасно. А шоколадные конфеты были дорогими. Поэтому их покупали нечасто и понемногу. Купив, мама делила конфеты на три части, чтобы всем досталось: Свете, ее старшему брату Сережке и себе. А папа у них конфеты не любил, чай пил с вареньем.

Свои конфеты Светка всегда съедала сразу. Потом, всеми правдами и неправдами, по одной «выуживала» у брата. А потом принималась за мамину порцию. Поэтому свои конфеты мама припрятывала — приходилось: она тоже любила съесть конфетку с чаем. А не спрячешь — Света не удержится, слопает.

Но Светка все равно их находила. И честно откусывала половину конфеты. А оставшуюся часть аккуратно заворачивала в фантик и убирала на место. Для мамы.

А когда мама ругала ее за обкусанную конфету, всегда отпиралась:

— Да это не я!

Отговорками было: мыши, Сережа, папа, «так и было»…

— Света, ну не ври ты, пожалуйста! Вон же видно — зубы-то твои отпечатались! — показывала мама надкусанную конфету.

Но Светка не сдавалась! «Не я!» — и все тут. И горько рыдала, отстаивая свою невиновность.

А Сережка однажды посоветовал:

— Светка, ну ты и глупая! Зачем кусаешь-то их? Возьми да отломи! Тогда и врать будет легче!

Но Светка каждый раз забывала и снова надкусывала конфеты…

***

В девятом классе Светка неожиданно расцвела. Раньше ее дразнили «плоской», «доской». А тут вдруг красивая грудь образовалась, пришлось лифчики покупать! И попа! Так что теперь юбки не свисали уныло сзади, а, как положено приличным юбкам, обрисовывали аппетитненькие выпуклости. В меру аппетитненькие, в самый раз! Да и вообще, она как-то повзрослела. Сейчас ее частенько принимали не за школьницу, а за студентку.

А когда она приехала на летние каникулы к тетушке, в соседний городок, ее теперь даже не сразу узнавали. И еще к тете Вере приехала из Питера ее дочка. Вот кто был уже настоящей «взрослой» — у нее даже уже были муж и ребенок! А какая Ленка была модница! Конечно, из Питера же! И, что самое главное — совсем не жадная! Она охотно давала Свете надевать свои модные вещи, нисколько не жалела.

Поэтому, когда Светка с подружками собрались в парк, она ощущала себя просто королевой. А что? На лицо симпатичная, фигурка — то, что надо, сарафанчик — писк моды! Да еще и фотоаппарат ей Лена дала. И даже новую пленку заправила — 36 кадров.

В парке, понятное дело, они внимание привлекали — три молоденьких хорошеньких девчонки, да еще и с фотоаппаратом. Все время шуточки, предложения познакомиться. А от знакомых парней так и вовсе еле убежали, пришлось в кустах прятаться. Да ну их, неинтересно! Только и знают, что старые анекдоты рассказывать.

Так что от осознания своей «взрослости», привлекательности, от успеха и внимания — Светку будто понесло на какой-то веселой волне. Она острила (и удачно — девчонки хохотали, будто заведенные), придумывала такие позы и виды для кадра, что подружки ахали от восторга. И даже на березу залезла — сняла Машку с Наткой сверху, будто бы с неба…

Наконец, пленка в фотоаппарате закончилась. И девчонки решили переодеться и пойти на речку: летний вечер длинный.

Повернули к дому. И увидели: на столбе, на самой вершине, на «кошках» стоит молодой парень. Электрик. Что-то с проводами делает. Видимо, срочное, раз вечером работает.

Светка остановилась и повернулась к подругам. В глазах ее плясали чертики. Ну, понятно, уже что-то придумала!

Так и есть! Света тихо прошептала:

— Стойте здесь. Молчите. И только попробуйте заржать! — и незаметно показала кулак.

И подошла к столбу.

— Молодой человек, можно Вас? — проговорила негромко и солидно.

— Меня? — с удивлением глянул вниз парень. И разулыбался: — Конечно! Только я слезть не могу, закончить нужно!

— Не надо слезать. Наоборот, хорошо, что Вы там. — Света говорила очень серьезно.

— Я — корреспондент «Комсомольской правды». Марина Иванова. Мы готовим цикл фотографий о людях труда. Мне поручили снимать молодых тружеников. Вы разрешите сделать Ваши фотографии? И напечатать их в газете?

— Дак… а почему меня-то? — смутился парень. — Я же просто электрик. У нас в бригаде, вон, и передовики есть!

— Я же объяснила, — Света была сама невозмутимость, — мне нужны простые люди-труженики. Про передовиков будет отдельный репортаж.

— А, ну если так, то, конечно, снимайте. Мне что делать-то?

— Просто продолжайте работать, ладно?

— Ладно, — кивнул парень, сделал серьезное лицо и принялся за провода.

— Так?

— Очень хорошо, — похвалила Светка.

Она ходила вокруг столба, поглядывала «озабоченно» на все еще высокое солнце, поворачивала фотоаппарат. И щелкала затвором. Ага, «снимала». Без пленки! Девчонки еле удерживались от хохота, но то и дело прыскали друг другу в плечо.

Наконец, Светка «закончила съемку», поблагодарила парня и повесила фотоаппарат на плечо.

— Это мои ассистентки, — пояснила она смотревшему вниз электрику. — На стажировку прислали. Бестолковые, ужас! Ничего не понимают, только хихикают все время.

И повернулась к девчонкам:

— Если так будет продолжаться, практику вам не зачтут, имейте в виду!

Зато, когда повернули во двор, где их уже не было видно, дали себе волю! Хохотали так, что воробьи с ближнего куста стайкой вылетели!

— Вот чего смеетесь-то, смотрите, как бы плакать потом не пришлось! — вдруг раздалось от подъезда.

Ну, понятно, баба Зина! Самая противная соседка! Все ей не так: не смейтесь, не бегайте, юбки короткие, вырезы большие — сиськи видно…

— Да вот, баба Зина, фотографии удачные получились! — нашлась Светка. — Ну, и радуемся!

— Фотографии? — баба Зина вцепилась взглядом в фотоаппарат. — А аппарат-то у тебя чей, а, Светка?

— Ленкин. Она из Питера привезла, ну, и дала мне пофоткать.

— А давай-ко, меня сыми! Али пленки пожалеешь?

Девчонки замерли. Скажешь ей, что кадров уже нет — не поверит же.

— Конечно, баб Зин! Как раз три кадра осталось! — Светка сняла крышечку.

В общем, «сделала» три снимка: портрет крупным планом, сидя на скамейке, и на фоне дома. И вот ведь артистка: проделала все на полном серьезе. И фон выбирала, и бабу Зину крутила-вертела — кадр получше выстраивала, и волосы поправила, и на солнце с досадой поглядывала. Мешает, мол.

Потом уже, на речке, подружки спросили:

— Свет, ну ладно, электрик. Мы его и не увидим, скорее всего, никогда. Но баба Зина-то? Где ты фотки теперь возьмешь?

— А, — махнула та рукой. — Придумаю что-нибудь.

— Жалко парня все-таки, — вздохнула Натка. — Будет теперь свои фотки ждать, «Комсомолку» покупать…

— Вот и хорошо, — усмехнулась Светка. — Представляешь, каким умным станет!

— Ага, политинформации сможет даже проводить, у себя в бригаде, — подхватила Маша.

— И будет бригадиром! А ты говоришь — жалко, — заключила Светка.

А баба Зина спрашивала про фотографии каждый день. Пристала хуже банного листа. Светка сначала отмахивалась — не проявили, мол, еще. А потом надоело. И сказала с самым печальным видом и со слезой в голосе:

— Ох, баба Зина… Так жалко! Стали проявлять, и все засвечено! Сказали, пленка с браком была!

— Да неужто! — ахнула соседка. — Да ты, поди, врешь ведь? Жалко стало на мои фотки деньги тратить? Дак ведь я бы отдала! Я что, не понимаю, что ли?

— Да что Вы, баба Зина! Я бы Вам и так сделала! Уж не пожалела бы! Но все засвечено! Вся пленка! Девчонки даже плакали, такие кадры пропали! Да ведь, девочки? — повернулась Светка к подружкам.

Те согласно закивали с постными лицами:

— Ой, да так жалко! Особенно те, где мы у березы! — Натка от полноты чувств и правда, чуть слезу не пустила.

— А у обрыва! — вторила Маша. — А на скамейке втроем!

И опять хохотали, как только оказались на безопасном расстоянии от бабы Зины.

Фотографии, конечно, напечатали. И между прочим, удачные получились!

А осенью Свете пришло письмо от Маши. Конверт был необычно толстым.

На газетном листе «Комсомольской правды» была фотография — электрик работает на столбе. Лица не разобрать — высоко, да и снят боком. И заголовок: «Продолжаем нашу рубрику „Молодежь — наше будущее“». И фамилия корреспондента.

— Вот жалко, что не «Марина Иванова», — засмеялась Светка и показала электрику длинный розовый язык.

Глава 2. Когда цветут сады

— Так, хватит реветь! Слезами горю не поможешь. — Светка подала подруге очередную салфетку. — Действовать надо.

— Ага, действовать, — снова всхлипнула та. — Как? Действовала уже. И что вышло?

Она подскочила к своей кровати, схватила маленького мехового медвежонка, сидевшего у подушки. Потрясла им перед Светкиным лицом и швырнула в угол. И снова уткнулась в ладони, тоненько взвыв.

Ольга считала, что её предали. А как по-другому сказать?

Никита Оле давно нравился. Так ведь и она ему тоже! Ну, ведь нравилась же!

Он ей глазки строил? — Строил. Улыбки раздаривал? — Раздаривал. И не только улыбки. Мишку, вон, на восьмое марта подарил. Конечно, Оля ему на двадцать третье тоже подарок сделала — отличный брелок в виде пловца. Все же знают, что Ник плаванием давно занимается. Никита его сразу на рюкзак прицепил! Значит, понравился.

И вообще, когда за брелок благодарил, даже по руке её погладил! Нежно! Это что, совсем ничего не значит?

А вот получается, не значит! Ольга была уверена, что Ник совсем скоро позовёт её на свидание. Может, в кино, или в кафе-мороженое. И вообще, встречаться предложит. Ждала-ждала. А он! Сегодня из школы с Анжелкой пошёл! И рюкзак её нёс. Свой и Анжелкин, в одной руке, а другой Анжелку за руку держал! Предатель!

— Слушай, Свет. Он же предатель, да?

Света пожала плечами. Как-то это уж слишком жёстко звучит.

— Предатель! — сверкнула глазами Оля. — А предателей наказывают! Надо ему просто отомстить!

Светка была сейчас рада любой идее, лишь бы подруга наконец перестала рыдать.

— Ну, давай, отомстим. А как?

— А давай, его отлупим! А что! Подкараулим… нет, лучше вечером вызовем на улицу. А сами верёвку приготовим, свяжем его, пока ничего не понял, и отлупим!

— Фу, Олька! То ли детский сад, то ли начинающая мафия! Это глупости. — Она помолчала. — Мстить совсем не так надо.

— Да? — с надеждой посмотрела на неё Ольга. Светик умная, ужас! Наверняка уже что-то придумала! — А как?

— Тем же самым и по тому же месту, — подмигнула Светка. — Смотри. Он тебя бросил, так? А теперь ты его брось!

— Как? — Оля хлопала всё ещё мокрыми ресницами. Похоже, ее заклинило на одном слове.

— Ну, сначала влюби в себя, а потом брось! — хмыкнула подруга.

— Светка, ты что, издеваешься? — Оля от возмущения даже закашлялась. — Во-первых, нафиг он мне теперь сдался, предатель!

— Вот знаешь, правда, — удивленно протянула она, — похоже, пока я плакала, вся моя любовь со слезами утекла. Честно-честно, — перебила она недоверчивое хмыканье подруги, — никакой любви! Только месть!

— Ну, и отлично! Тогда мой план тем более сработает.

— Ой, не смеши меня, — Ольга махнула рукой. — Влюбить, как же! Один раз не влюбился, так с чего вдруг второй получится?

— Получится. — Светлана была сама уверенность. — Знаешь, я тут в журнале читала: чем больше человек делает кому-то добра, тем больше его любит!

— Да? А разве не наоборот? — усомнилась Оля.