Бесплатный фрагмент - Время в форме нуара — Death in the age

Сборник поэзии: «Время в форме нуара — Death in the age»

Пролог

«Нежность формы — обещает светлым, подданному естеством любви — вновь облагородить тлен покоя, подле самовластной красоты..»

Не упоённый тип анахронизма чертит пламенем насквозь, о прозе привилегии души. Нам хочется попасть в тот час, где истины мотивом — ты приходишь, и закрывая память в одночасье — всходишь. В одном движении пространства красоты, твоих умов и лени, обращаемого зла, к тому — кто землю удержал опять недолго. Ты падаешь в объятья слов происходящего покоя чести — перед движением обратного уму, по солнцу продвигаемого тления уносит пафос — свой котёл. В нём жизнь интеллигенции в себе, что кажется как будто честью ты обратил свой час на власти пустоты — в закрытое окно, куда нельзя стремиться и не для кого жить по увядающему листьями ко дну. Происхождение фортуны может властвовать, над образом твоих скупых седин и много лет иметь позорный облик самовластья, но в душу обращаемого счастья — тебе так нелегко обратно находить свой тыл. Ты видишь умаление равнинам в апологетах философской темноты, спускаются по ним созвездия совета, что слыли издревле твоими прозами везде. В нуаре подлинного толка обозначен, весь круг идей и ценность равно подданных наречий слова, и ждёшь уже не так знакомо, но выдыхаешь низменным огнём — свой тыл речей и опус близкого ума.

На жизни линией проходят все те, кто ускользая брошенной главой руин — полны сомнения, что длительное толка восполнит экзистенции на робкий миг. Происхождением не быть бы радостно, а только декадансу слать привет, ответа мнимой экзальтации советчика, пройти своё безумие и снова выключая свет. Родиться заново на толще робкой стали, на жизненном аду, куда проняли семена твои — печальное окно потусторонней дали, печальный звон приезжей темноты веков. От засыпающего ветра перед раной идеи сохранять своё родство, в любви и может очень странно, под социальным светом — многогранно — идти куда — то впереди за то, что можно было бы отнять от сих затрат и вожделений спеси. В работе нежности так стынет ад, под толком измышления диалогического света, куда зовут сердечные миры — портрета очерка в дыхании моей свободы, над жаждой объяснения культуры бытия. По противоположности из мысли о науках, из времени бегущего существования рутин — о подлинной усладе расстояния философического счастья мира, на том мы встретимся быть может впереди. Находкой аллегории за истину проводит своё угрюмое чернеющее свойство обихода день за днём и роль стихотворения находит — в пустом пространстве мнения — своё окно мировоззрения. Для духа ценностного долга происходит движение самостоятельной руки, по нраву измышления искусства от тоски и времени природы философии о воду. Случайной роли пафоса, что чувством передать смогли бы нежные укоры самовластья, над силой тождества создать тот мир, как философское нуара — хочет жить. По декадансу облачённого пристрастия, к своим манерам прошлого и неги об укоры — течёт задорно линией свободы по философскому истоку бытия — равнина человеческого зрения. О шансах быть за истиной внутри создания культуры права, о формы бытности по счастью проведённых лет.

И этим ты стремишься выжить вслед. Ты падаешь на дно, всё окунаясь к смерти воли — нам в лицо, что чувство осуждает для иллюзии руки и только душит. Под вереницей прав и только для себя — ты опоздал внутри немногого взросления, им тоже хочется иметь свободу в чувствах о зарок. Культура видит жизни срок и только дышит в смерти перекатах, лишь радуясь над множеством былин, как формам эгоизма. Внутри проклятья форм в извечной красоте, что жить должны не все и только мнительный стоит — тот свет и осуждает почесть.

Как пережить повседневность?

— Над обоюдностью мысли ища

— Ты не находишь другого ума,

— Ты производишь молекулу для

— Солнца свободы — ему трепеща

— В мысленной памяти нежно своей

— Только внутри отпирая последний

— Опыт пространства за этой — рекой,

— Выжженной в летний покой.

— Как пережить постоянства вину

— Над обнищанием жить потому

— В небе исхожей морали — взамен

— Личности тронутой в мысли — о тлен?

— Ты по квадрату уводишь черту,

— Чтобы забыть в умилении слов

— Верности боль как свою красоту

— Высмеяв колкость и слова — пароль.

— Но повседневность от часа полна

— Странной агонией в чаше вина,

— Так одинока и дерзкой строкой

— Выменяв волю о близости мира,

— Чтобы внутри ты искал постовой

— И над картинным сюжетом руины

— Только нуар возвышал диалог

— Времени в пользе, откуда не мог

— Жить ты и рано стремиться умом,

— Быть обнищанием в смелой тоске

— На придорожной космической мгле

— Возле гордыни, что дышит уложено.

— Стала она в бытие предлагать

— Свой одинокий манер по привычке,

— Только от близости в смерти стоять

— Как повседневность у хода былин.

— Ты на неё не посмотришь один

— И как и право не взыщешь оковы,

— Ты для себя как всегда Господин

— В мёртвой руке о плохую погоду.

Зарочный малому — твоя вина

— Не очень хочется у смерти по уму

— Искать внутри отдельную вину

— Не жалко обнищание из грёз,

— Где ты нуар сегодня преподнёс

— И тычешь формой слабой красоты

— Так жадно обозначив тень вещей,

— Что слово на зарочной простоте

— Вбираемой иллюзии весь день.

— Твоя вина — не маска на глазу

— Твоей любви не видеть там слезу

— И точной калькой опыта иметь

— Другое фатализма как и смерть,

— Что прошлой привилегией ушла

— За счёт размена призрака у нот

— Ей держит к слову малый идиот

— Свои глаза, чтоб обнищать в другом.

— Таком же деле истины как ты

— Нам впредь устал и мысли красоты

— Взлетели между ужасом паря

— От возраста, в котором нет тебя.

Смерть, как родное право

— Обещаешь, что снова

— Ты не призрак для сердца,

— Где касается в лицах

— Твой фамильный надзор

— За плохие привычки,

— Что уносят нам к миру

— Твой возможности остов,

— Где не спит за собой

— Только смерть от начала

— От нечаянной маски

— У родного причала

— В безымянной строке.

— Ты в неё окунулся

— В безызвестности края

— Сам стараешься выжить,

— Чтоб забыть это я,

— Но упорнее в смерти

— Только счастье и воля,

— Но бежит этим больно

— Для космической тьмы

— Равноправие детства,

— Где звучали те странные

— Диалоги из раны

— Близкой смерти к тебе.

— Это право ушло ли,

— Это вольности в мысли

— Стало новой поэмой,

— По которой ты жил

— И не глядя в свой призрак

— Ты заучивал странный

— Монолог этой жизни

— Для смертельной тоски.

— По нуарному следу

— В неприкаянной рамке

— Загоняя обратно

— Это облако мне —

— Ты паришь, чтобы слиться

— Вдоль у смерти обратно

— С этой волей преграды

— И за ней прорости

— В неприметного сердца

— Одинокий остаток,

— Где роднее у смерти

— Нет на свете истца,

— Только сам ты скромнее

— Вышел памяти в воле

— И на то поколение

— Всё не смотришь по мне,

— А у смерти взывая

— Эту рамку прощения

— Ты не веришь от мщения,

— Что прожил ей сращение.

Для другой личины

— Небыль тешит утро и тебя,

— Не был ты её погодой для

— Слов немилой каторги вразрез

— Памяти для сердца о прогресс,

— Для другой морали — идеал

— Выжат в этом друге насовсем

— Для тебя он вышел как оскал

— В принципе поэзии — взамен.

— Ты как чёрный лист наедине

— Трогаешь иллюзии в войне

— Ты её не ищешь по себе,

— А надменно просишь от ума,

— Новая личина — глубина

— Глупостью скатила этот вес,

— Он внутри — коричневый прогресс

— Для такой привычки от лица.

— Был мужской, а выеден уже

— Как остаток просьбы для меня

— Быть основой данной красоты

— На Земле, где остановишь ты

— Редкие аллюзии — взамен

— Прошлой неги о личины дня

— Только им ты смотришь на меня

— И рукой помашешь от любви.

— Небылью забыли эти дни

— Пошлый юмор в пасти пустоты,

— Но другой личины не снести

— На её основе под собой.

— Взял себе коричневый изгой

— И стащил им долю о прогресс,

— Где тебе не вынут этот вес

— Пробуя мечтателя на зуб,

— Где — то странно вылит у тебя

— Почерк старой выемки страдать,

— От того чтоб Землю принимать

— За другой личиной на любви.

— Ты не ищешь разные её

— Формы от аллюзии и тлен,

— Но крадёшь могущество внутри

— Как реальность падшей красоты.

Постоянно капал дождь

— Капал постоянно от любви

— Дождь внутри инертного угла,

— Капал и страдал ему едва

— Твой манерный оборотень — лёд.

— Но из снега вылит этот день

— Он на солнце — прочный обратил

— Сердцу камень, будто бы скатил

— Сложный поведения расчёт,

— Им бы выжить в капле у дождя

— Пробуя надмение и дрожь

— На неровной мании сквозь ложь

— Поздней остановки у тебя.

— По глазам кармически ведут

— Эти формы — странное зерно

— Капая от блага всё равно

— На дожде у выемки миров.

— Постоянно ты уносишь вид

— На прозрачной времени реке,

— Но инертный ужас вдалеке

— Носит твой застенчивый парик

— Для природы гладкого лица,

— Для искусства мудрой высоты

— Сном не веря в подлинный расчёт,

— Где стоишь и ты на этот счёт.

— Капают в дождях твои мечты

— На потёртый оползень ума,

— Капают и ждёт лишь глубина

— Тонкий шёпот времени насквозь.

— На дожде из выемки любви

— Прочно установленной наверх

— На творящей просьбе не для всех,

— По которой вылит сердцу дым,

— Чтобы ждать устройство у дождя

— В резкой форме исподволь причин

— И стоять для сердца у того,

— Кто ему испытывает мир.

В воздухе пахло нуаром

— Тёплые веки пожара

— Вновь утопают в росе

— Терпкому имени завтра

— Быть в одинокой любви,

— Где из забвения стало

— Холодно в чёрном плато

— И от причала устало

— Ветер шагает в нутро.

— Этой понурой осадой

— Вылит прибрежный рассвет

— В ней он садится, что рад бы

— Взять эгоизма привет

— В мысленной толике права

— В том, что обычно не рад

— Быть этой волей за правду

— Высмеяв роскошью свет

— От удручения в чёрной

— Туче — к фамильной красе,

— От отучения думать

— В мысли на той полосе

— Время сгибая на ранах,

— Чтобы ты стал как ярмо

— Точного шанса программы

— Думая в частности зло.

— Над эпопеей не слышит

— Твой одноликий актёр

— Он то и дело не дышит

— В солнечной маске протёртой

— Стал он над вечностью плохо

— Ужасом сам привыкать

— К пользе любви одинокой

— Точной манеры страдать

— В чёрной расщелине мира

— Каждому мыслью в лицо,

— Трогая солнце за лиру

— Будто бы им не снесло

— Ужас в той маске пространства

— Времени в каждой руке

— Над обаятельным шансом

— Поздней разлуки в тоске.

Зацементированный путь

— Забыл твоими мыслями одно

— Излитое скупое на вине

— В привычках проронившее звено

— Как летний зной аллюзии — иной.

— Заметно цементируя вуаль

— По странности исчерпанной души

— В насмешнике искусства не спешить

— Куда ему завидуя — душить

— Нательник от достатка и вины.

— Закрался цементированный ад

— Он верит, что сегодня говорят

— Одну вину в пропавшей суете

— Свободной роли думать о еде.

— Но ты в неё на будущее — жил

— Ты странный номер общества — уже

— Внутри пропавшей ясности ума,

— В котором нет строки наедине,

— А только голубятни и вина

— Откуда ты не видишь — унисон

— В своём лице продавленной, увы,

— Проблемы идентичности и жил.

— Ты стал её забвением ума

— Ты мечешь форму власти у души

— Пока ты ожидаешь этим — зря

— Пропавший почерк мира у себя.

— Зацементированный космосу апломб:

— Твой ветер первобытной былины,

— Твой рупор самовластия вины

— И тяжкий грех отученной беды

— Смотреть на это позднее ума

— И тонкий шелест призрака тащить

— Пока ты сам не вынутый — апломб

— На дне возникновения души.

— В пути её ты веришь, что устал,

— А новый ад для смерти — недалёк

— И носит ветер мудрости урок

— Пока отыщет мании внутри

— На пище обольщения у грёз

— И съеденной моральности — взамен,

— Что чёрный оборот на дне имён

— Происхождения коварства от души.

Из тоски по краю лично

— Нет в любви пародий вечно

— Смотрят в тени откровений

— Только слепни в стоге поля

— По другой оправе горя

— Ставшей частью экзосферы

— В мысли личного застолья,

— Где один ты веришь — скорбно,

— Что прошла по краю лично

— Жизнь твоя и стала рано

— Быть внутри моралью права

— Жить за сложностью привычек

— Как деталь искусства нынче

— Хочет власти преклониться,

— Чтобы ждать пародий чётко

— И за нотой в том — упрятать

— Свой заход привычно в тягость.

— В стоге том прикрыто мило

— Поле каторги от смысла

— Нам оно являет мифы

— В личной прозе жизни — тихо,

— Что тоской обводит с края

— Сноб морали в письмах рая,

— Что другой образчик горя

— Носит в пользе от угодья.

— Ты б его прочёл к приличию

— Стал бы верить сном похожим

— В стоге том — от безразличия,

— Где глаза на снег похожие

— Верят призракам из неги

— В том рискуя смертью встретить

— Шанс основы мироздания

— В личной сложности пародии.

— За одни глаза уводит

— Всех она и хнычет мимо

— Кальки жизни в свете стога

— Стен простора в личной жизни

— Вслед диктуя маски — ровной

— Спесью лет, откуда жил ты

— И на солнце в ней расковано

— Прятал небо в смерти жизни.

Нам бы не успеть

— Одну химеру проводил давно

— Другую сложной формой у народа

— Ты держишь в обаятельном бреду

— За стержень глав у носа бытия.

— Потомок слёз в избитой колее

— Не холит час судьбы — тебе дороже,

— Он только носит чёрный эталон,

— Чтоб жить внутри опять — наедине,

— А ты ему пародия и маска

— Как голос сердца в сбившемся бреду,

— Когда ты говоришь ему обиду

— И мельтешишь по масти на виду.

— Нам плотно не обняли небеса

— Плохой восход и искромётным видом

— Ты тлеешь как суровости игра

— И жуткий камень мысли — перенос.

— Не входит под убогое окно

— Над властью жить подобием каприза,

— А ночью выть под манией пера,

— Что с краю было лучше бы — тебе

— Смотреть внутри аллюзии — с утра

— Свою свободу тщетности и горя

— В уставший страх не думая — ему,

— Что сам ты негодяй и перелёт

— От слов сквозной химеры по руке

— От личности в опрятном тупике,

— Где возраст награждает идеал

— И тащит сложный юмора — сюжет.

— Нам миром не дано его понять

— Не раз внутри от чувства — уточнить,

— Но выше взгляда к морю — не поднять

— Над опахалом вечности надежды.

— Над этой сложной формой — бытия

— Ушли народы в образе — любви,

— Ушли к другой преграде до поры

— От чуда в мире стойкого — разгула

— И чёрный квант не в мире — идеал

— Он носит слов пустое от любви,

— Где нет тебя и мысленно — оскал

— Терзает душу в принципе пари.

— Что новый не унял ему пример,

— Что дух народа выменять успел

— Как странный эталон манеры лжи,

— Куда нам не успеть сложить ножи

— От трудной воли в этой суете

— От боя по развалинам — взаймы,

— Куда ты хочешь думать до её

— Понятной долгом каторги войны.

Мог ли ждать — ты у меня?

— Мог ли жить ты у меня

— В тайной комнате простой,

— Где ведут твой мир — изгой

— Только в черепе — черты?

— На ладонь в глазах твоих

— Ты сложил ту ясность фраз

— И за возрастом — повис

— На краю обильных фраз.

— Вечереет в той Москве

— Лишь края застигнув в миг

— Ты закрыл от нас — ища

— Свой затерянный родник,

— Где ты ожил, где ты рос

— И в ночи в печальной свите

— Сам ходил искать пример

— Для готовой сказки в мире.

— Мог ли ждать ей у меня

— Тонкий слог в нуаре ты ли

— Мог ли здравствовать ещё

— Над коварной негой шире

— Чем спонтанности черта,

— Что нутро от чёрной маски

— Вновь закроет в череп фраз

— И как личный юмор в нас

— Только на ладони вскроет.

Возраст над плахой жил

— Серой плахой жил ожил

— Внутрь своей манеры стиля

— Серой массой в склепе сил —

— Только в смерть не расспросил

— Как достать до неги знойной

— В ней храня свой меч и ворон

— В том, что холит он проворно

— День тоски от смертной тени.

— Возраст в мире недостойно

— Смотрит в нас обратно шире

— Возраст верит, что невольно

— Смят за именем на жиле,

— В смерти их на каждый разум

— Ты сложил к управе жизни

— Толщу сжатой плахи мира

— И нажал на свежесть мирно.

— На простое одолжение

— Жить в той спаянной природе,

— Где от полусмерти ходят

— В здравой почести — манеры

— И тоску над жилой тянут,

— Чтобы видел ты отважно

— Человеческое время

— В схожей области однажды.

— Время точит свой опальный

— Стиль культуры в разной кальке

— Время мечет посох ветхий

— И кладёт под смерти — ветки

— На костёр у сна провальной

— Неги чувства от желаний,

— Что таят всю меру призмы

— Жить свободой в смерти призрака.

— Быть им негой в жилах мудро,

— Что тоски созвавшей чувство —

— Ворон крайности от жажды

— В каждой форме этой жизни.

— Жилы прячут нам отважно

— Смерти негу в стойкой силе,

— Смерти нет, но ты им даже

— Прячешь слов прямую холку

— Сам стоишь, что образцовый

— День внутри пародий жизни

— В лучшей жиле смерти — ровной

— В том, что сам ты не ожил бы.

Средний опал верности

— Средний палец от культуры

— Ты не тянешь в том — протяжно

— Ты не ищешь им отважный

— День, чтоб всматриваться дважды

— За седое солнце с края

— Между личностью и нами,

— Где твои шаги проталины

— Смоют скупости ту — жажду.

— Ей на средний возраст мира

— Ты в опальной вехе чувства

— Вносишь пользу как вампиру

— Дух чудес — от странной призмы

— И стоишь им, чтобы вышло

— Злое образа сияния

— Между совестью и миром

— В том пространственном объятии.

— За тобой, что свет кумира

— Льёт святое превосходство

— День страданий жизни — криво,

— Чтобы сон тащить под утро

— В нас как ясности отродье

— В том рискуя стать — мотивом

— В среднем пальце между миром

— И ногой нам — обоюдно.

— Но не стал ты средней ношей

— Не застиг свой палец мира

— И застряв под сложной кожей

— Ходишь в форме как и лира

— Над кумиром светишь пользой

— Над большой картиной жизни,

— Где для верности ты — жил бы

— На одной ноге вампира.

— Им считал скабрёзный полдень

— Над нуаром в чёрном стиле

— Над конечностью кумира

— В среднем пальце между скорбью,

— Где стоящее начало

— Не твоё ли в спеси сходство

— Нам стоит и дышит росло

— Как на верности — могила.

— Обаянием прикрыта

— Между глаз искусства жадно

— Не объята к лицам скрыто

— На твоих ногах под чудо,

— Ты ей верности подкова

— В час отчаяния к людям,

— Средний палец в стиле утра

— Над последней жилой чуда.

Желает запомнить дождь

— Желает запомнить курьёз,

— Где мыслью одна не видна

— Вишнёвая проза во льду

— О тысячи взглядов и нот,

— Но дышит по воздуху тут

— Особый мотив на двоих

— Над личностью словно притих

— Его обоюдный приют.

— Желает ли праву поднять

— Бессмысленный мир на себе

— Твой образ последнего — вспять

— Как вечности странное в смерть

— Не слышит по духу во мне

— И точно касается мглы,

— Где тонкие ветви оливы

— Сегодня невидимы в ней.

— Откуда ты вышел и как

— Ты сам не откроешь на вид,

— Ты призрак под совестью ран

— И душное общество в миг,

— Откуда для россказней в том

— Противник не дышит взамен,

— А только отыщет приют

— Для сотни иллюзий и плена.

— Для совести быть на дожде

— Обычной развалиной крыш

— И тонко ходить по воде

— Сбивая иллюзии с личности,

— Внутри от которой темно

— И топкий от ветра прононс

— Не взял для иллюзий давно

— Обратному сердцу свой — гроб.

— Желает запомнить о дождь

— Ту цинковой мании твердь

— От прошеной смелости здесь

— Над небылью в спину смотреть

— По роли пропавшей тюрьмы

— От личности в небо насквозь

— Откуда мы стали — видны

— И тленом нам видела — врозь

— Осколочной раны вуаль

— Свою безобразную смерть,

— Откуда в неё поглощать

— Ты мир не хотел, что и жить

— Для странной отравы во мне

— Иллюзий по крыше ходить

— И чёрствой манерой в беде

— Свой ужас для нас находить.

От будней до серых слёз

— От будней угрюмой реки

— Не вышел твой остров на мель

— Несмело плывут от тоски

— Суглинки ужиться теперь,

— А поршень так вяло манит

— По прорези в тонкую смерть,

— Он видит загробный ланит,

— Что думает в ложе теперь.

— От падшего ангела жил

— Для нас недостойных у ран

— Уметь этим выжить от слёз

— Внутри безыдейности крайней,

— Так плохо ушла эта роль,

— Что дождь омывает шаги

— В суглинок из мела песка

— Внутри закрывая врага

— Над пропастью в смертной беде

— Над смелым оплотом дуги,

— Где слов человеческой тени

— Скопились над мысом — враги

— И чутко нам дышат теперь

— В обманной расщелине фраз,

— Что думает в новом бреду

— Ужимок потерянных глаз

— Как мантия в сложной строке

— Из бренности выжатых слёз

— Сложиться от призрака роз

— На вытертой спесью вины.

— Она не ушла, но и ты

— Не вышел от мира теперь

— В суглинок обтёртой войны

— Над пропастью снова не веря,

— Что быть человеком — легко,

— А прошлым по миру для нег

— Так близко, где смотрит пробег

— От талой привычки к тебе

— В суглинок роняя слезу

— За выжатой призмой руин

— Сегодня пропавшими в признаке

— Любви — в этих буднях тоски.

Могут ли умирать личные?

— Когда за серебряной мглой

— Уводит по линии сердца

— Внутри одинокий конвой,

— Он тоже из мысли — поэт,

— Когда идиот видит солнце

— Внутри от небрежной досады,

— Он ищет свой остров — заветный,

— Чтоб счастью его передать.

— На ужас ли могут, однако,

— Идти по обрыву — те лица

— И в топь обращаясь не плакать

— Как хочет для сердца прогресс,

— Ты им, что минута за светом

— Ты держишь на личности сердца

— Свой камень из вида — природы,

— Но сам ему носишь ответ,

— Где лично упал он на мысли

— И в каменный остров запрятал

— Свой зверь одиночества — лишний,

— Чтоб ветром его передать

— По праву над собственным горем

— Из склепа под видом приличным

— И в этом расстройстве покоя —

— Быть главным шутом — не для всех.

— Так могут ли ныть — под обличьем

— Те воли от сердца в покое

— Те личные в доводе притчи,

— Когда умирают под смех,

— Им так нелегко расставаться

— С желанием мужества мира

— Им хочется в жизни — отдаться

— Под ветер природы надежд.

— А ты умираешь в отличии

— Ты стал как и солнце — природой

— Страдать в удивлении личности,

— Имея свой дикий позор.

— Он всем — категория вечности,

— Но старая сказка о личном,

— Что завтра умрёт и от радости

— Покроется звёздной канвой,

— Куда убегают привычки

— Их тело внутри обещания

— Прожить эту сложную — нить

— Культуры кого — то любить.

Пока ты открываешь зверь

— Пока ты отрываешь на сегодня

— Дух солнца в опечатанной привычке

— И ей ведёшь умильное — истошно

— Над волей по боязни от беды

— Ты ей внутри раскладываешь — лично

— Свои глаза — напротив расстояния,

— Где хочется изжить погоду лиц

— Пока ты говоришь в одни глаза.

— Но сном летит прямое и обычное,

— Но водка не кончается от долга

— И только постоянная тревога —

— Раскатанная стерлядь не для всех,

— В её глазах ты забываешь лично

— Ту накипь от потерянной надежды,

— Чтоб жить для идеалов и молчать

— Как делают с тобой — наедине

— Твои глаза, что обличают мне

— Столь вечное погоды превосходство

— И тает говорящее в любви —

— Одно и тоже от тревоги, вскользь.

— Но дальше необъятная добыча

— И ты как зверь касаешься природы

— Задвинув смерти полдень из нутра

— Внутри гласящей скупости — своей.

— Бежит за светом — оборотень лично,

— Бежит и обижает нам на ладан

— Одну ладонь от мысли как и надо,

— Что ветер за искусственной грозой

— Ты сам осовременил, где простой

— Устал искать — прямое постоянство

— И медленное, жизненное пьянство

— От вечной формы блага за собой.

— Вся эта мысль исчезла, но увы

— Ты выпил край Вселенной и упал

— На тонкий ад искусства, где одни

— Остались звёзды вечности назад,

— Оставив нам печали приговор

— И дикий ад понурого уродства,

— Где зверь тоски — не мучает, а ты

— Ему играя — подаёшь мечту.

Что — то не так

— Где — то внутри остановлен уму

— Строгий сюжет на могиле твоей,

— Где — то актёры играют в войну,

— Чтобы забыться от духа — теперь

— В призраках пала отличная — тьма

— Нам она гложет фамильный итог

— Времени долга и прочего в толк

— Сном забывая для имени — в силе.

— Над остановленной гордо игрой

— Что — то не так и скользнуло — порой

— Странное облако в мысли — тебе

— Только от счастья по серому тону,

— Где музыкальные линии спят

— В личной тоске, окружая погоду

— Высмеяв ложь и пороки в любви

— Над образованной в туче — войной.

— Что — то не так и плохому уму

— Ты подзываешь обратно её

— Тонкое платье, как будто воткнул

— Сон — иллюзорную вечность обратно,

— Где пробежала гордыня насквозь

— Нам одиноко сближаясь с прекрасным

— Над оконечностью воли — нам боль

— Высмеяв тонкие холки — ума.

— Что — то неясное светит сполна

— В мир забегая от этой уловки

— В гуще тоски пребывающей в нас

— Над бесконечностью серого холода,

— Им поглощая задвинутый пыл

— В дух бесконечной осады немея,

— Где — то внутри отпирает другим

— Ровное зарево в муках любви.

— Что — то не так и забыло, однако,

— Личное тождество мести на завтра

— Жить от безделья в толк окунув

— Жадный источник манеры своей,

— Ты ей страдаешь и серое жало

— Нам протянуло курок и нажало

— Вверх пистолетом, откуда свобода

— Вышла из подлой картины — внутри.

— Что — то не так и ворует у долга

— Мысль одинокой развалины мира,

— Где — то скитаясь от жадности боли

— В мир категории долгой беды,

— Ты без неё как восход без любви

— Сам от покоя согнулся и больно

— Жить в той войне идеальности сна

— Словно могила у завтра — весна.

Прости, но около фантома — жили люди

— Пример нам забывая и тебя

— На дерзком одичании внутри

— Любуясь на фантом или гряды

— Прямое одичание от завтра

— Ты выудил растраченный манер

— Ты им рискуешь пробовать одно

— И тоже свойство мира у любви

— Над верностью обычного исхода.

— Любуются по маске парохода

— Не зрелые, гневливые пути,

— А завтра жили люди и простили

— Свою печальность вымысла внутри

— Им столько необъятного взамен

— Ты сам желаешь дать, но по уму

— Ты тянешь обречённости волну

— Над каждым взглядом вечера — уныло.

— Сидишь и за столом расправив день

— Сегодня берег мира о черты

— Не трогает заветной красоты

— Он только будоражит слепо воду

— По верху архаичного — взамен,

— Что сердцем видит поле от проблем

— Твоя манера думать о себе

— Как хочет удручение за память

— Иметь и там преобразить — фантом

— Как делают растраченные горем

— Заметные фигуры в тени глаз

— И гордой поколению слезы.

— Ты им в песок зарыл свою печаль,

— А тысячи умов внутри молчат,

— Что ходит час конечной белизны

— Ей обещая время незаметно.

— Прости ты был такой, как бытие

— Внутри прозрачной маски, негодуя

— На сбивчивой манере жизни плыл

— И волю пролагал в своей — душе

— Её снимая в обществе уже

— Как делают обычные творения

— Над словом мира в образе, забыв

— Фантазии из личности своей.

— Не видит состоящий свет вдали

— Твой мир фантома в принципе — доселе,

— Прости, но это было в самом деле

— Одной тоской придворной пустоты,

— А сердце злом не обожгло черты

— И пало внутрь прямое благородство,

— Чтоб видеть человеческие лица

— На дне фантома малой — глубины.

Предсмертная записка

— Положил и забыл на угрюмое я

— Столь отчаянный мир и пароль

— Без него ты не ищешь вдали бытия

— Свой примерный на вид — бандероль.

— Не исчерпан сюжет в постаревшей грозе

— Он кладёт эти письма на стол

— И щадящей рукой он не выжат ещё

— Как старения странный покой.

— Подожди и не падай в умильную тьму,

— Что спросонья не стала нова

— Ты её завернул в монолитную рябь

— Обоюдной тоски от пера

— И поэтому ты не щадишь идеал

— По конечной гордыне своей

— Только ищешь у смерти потери её

— Не проверенной ясности дней.

— Эту общества роль ты устал — убирать,

— Написал свой этюд и ушёл

— Как забывчивый номер убирающий яд

— По конечной культуре в плохой

— Монолог обличения видеть глаза

— За кровавой фамильной игрой,

— Где несносен герой умиления зла

— И торчит этот боли изгой.

— Ты ему написал свой сюжет и мотив,

— Что сегодня нароет апломб

— По записке пути, по которой пройти

— Ты уже не успел на покой

— Просто стало тебя незаметно внутри

— И остался твой мир без зеркал

— На одной колее умиления в мир

— Видеть тонкие грани в оскал,

— Верить счастью ума, по которому ты

— Стал актёром на масти строки

— И ещё недопитым стаканом в руке,

— От которого слиплись виски.

— Нам уже не понять по какой колее

— Ты прошёл в этот смертный надзор

— И почём смотрит он на такого как ты,

— Предлагая свой масти — позор?

— Где гнедые не спят и одна колея

— Словно белая ночь на тоске

— Умиляет оскал между формой души

— В поколении смерти искать

— Ту предсмертную роль и немое окно,

— Без которого пало возмездие, но

— По записке своей ты нашёл идеал,

— Где тебя уже нет, только море и скалы

— Рассекают строи музыкальной строки

— Между каторгой лет и прямой полосой,

— Убивая любви нескончаемый ритм

— Ухмыляя вдали умирающий блик

— Над морской тишиной и развалиной глаз,

— По которой сейчас не уходит печаль,

— А стоит и умом покоряет твою

— Идеальную тьму на другой стороне.

— Видишь ты не один утомления — ритм

— Вдаль его уведут поколения глыбы

— Эту форму души по космической тьме

— И опять поспешил ты на утро — ко мне,

— Где стоишь под окном и немеет рассвет

— От такого как ты в привилегии — смерти

— От души убегающей власти искать

— Эту форму от завтра из неё — умирать.

Из каторги на Землю

— Ничто не предвещает — умирать

— Внутри страдая, радуясь всему

— Никто не завещает обнимать

— Ту странную от формы глубину,

— Когда в её глазах обрывисто проник

— Твой меткий идеал, как тот родник

— Внутри приметы страшного ума,

— В котором сам на каторге — вина.

— Нелестно думать шуму о тебе,

— Когда Земля садится на полёт

— Исчезнувшего общества внутри

— Ему свою диктуя диаграмму

— В свинцовый ад, в котором проведу

— Обрывки лет из призрака и тла

— Внутри не разбирая, кто не суд,

— А просто слово в призраке пера.

— Из каторги ты Землю обойдёшь

— Из мук её пародии в душе

— Ты ветер от несчастья и не гож

— Узнать примету нрава на себе,

— Ей локон по обрывкам января

— Не счёл внутри порывы от любви,

— Но жил уму к себе благодаря

— Прощённый стыд из зарева пари.

— Пройдя ту Землю в форме, говоря

— Ты мечешь объективностью её

— Свои поля от лучшей красоты

— Внушения быть призраком — Земли,

— А сложный дух касается миров,

— Где между лет происходили мы

— И знали то перо себе на род

— Из каторги на Землю — о любви.

Почему не вбивают ту — осень?

— На собрании лет не у дел

— Ты прекрасен быть снова — себе

— Над изменчивой осенью бед

— Ты не ходишь ей снова — согрет,

— А вбивают те стрелы ума

— Только памяти странный маяк,

— Без которого сердце — тюрьма,

— А исчезнувший мир — только мрак.

— В этой осени странной порой

— Ты не носишь обшарпанный лист

— Из него ты не хочешь любви

— В объяснении слова и боли,

— Но вбивают по умыслу нам

— Эти формы — свой злобный намёк,

— Что и чувство уверенных дам,

— По которым ты осенью шёл,

— Притворяясь наглядной бедой

— На пределе из тысячи лет

— Поднимая свой нежный покой

— В обязательстве странной беды.

— Ей ты хочешь на серый асфальт

— Потупить незначительно дым,

— По которому ходим немым

— Только осенью в страхе — затем,

— Где не меркнет пощада ума

— И кладёт обещание в мир

— Эта грозная власти цена,

— Умоляя искать этот дым

— Только осенью в странной поре,

— Без которой расстались внутри

— Обязательства в мире — одном

— Исключения жизни за нами.

За нами — не слитый день

— Пепел слов собрал итог

— От любви, застрявшей в тени

— Пепел лет — лишь только срок

— Между звонкой формы пламени

— Им стоишь и точен взгляд,

— Над которым ходят тени — те,

— Что избыток, что наряд

— В обоюдном поле зрения.

— За тобой не слитый день

— Он внутри мелькает тернием

— За глазами — только мы

— От начала формы гениев

— В той практичности немы,

— Но от воли в этом — тернии

— Мы стоим до глубины

— В месте поздней между тени.

— Входят замертво, как дым

— Холят сказку в том строении

— Люди в притчах вслед за ним

— И творят искусство времени,

— Лишь одной морали в нас

— Не хватает стержня в роли,

— От которой слились в боли

— Слепни в форме янтаря.

— Жёлтый ад скопился в душу

— Он строптивый стержень мира

— Хочет замертво послушать,

— Где искать в любви кумира,

— Где одна из сказок в обществе

— Стала нам мелькать — природа

— Только слиты мы от Бога

— Как детали в смерти тождества.

Около полудня из сотен птиц

— Ты стоял на притче слова

— Сломлен позой в маске чуда

— Ты один — моя причуда

— Как покойный в мире тождества,

— Словно рок и миф по ряду

— Вышел солнцем между славы

— Став внутри утробой нового

— В сотнях птиц — одной облавой.

— Ты стоишь и мучишь правое

— Небо лжи в искусстве мира

— Ты такой же в том — неправое

— Только в нас один, как чудо

— Ты не жил, а только плавает

— В зла комке — твоя лишь песня,

— По которой встретил утро ты

— На пологой форме встречи

— На глазах зажав к полудню

— Сотен птиц мелькание в мире

— На любви к искусству к людям,

— Чтобы сами стали мудрыми

— Те глаза на слове притчи

— Те искусственные формы,

— На глазах которых вскормлены

— Эти птицы в знак свободы.

Нуарный пересказ лучшей любви

— Не легче говорить одни слова,

— Но им внутри приказывая — думать

— К несчастью прав готового к любви

— В ужасном цвете фобии — вокруг,

— Где небыль помнит ласково твои

— Глаза за откровением рассказа,

— Что ты готов по времени — идти

— Туда без обещания всплакнуть.

— На осени нуарного проклятья,

— Где стали зрелым опытом твои

— Внутри не пересказанные грани,

— А только говорили о любви

— Ещё один минутный монолит

— Ещё не осуждённого молчания,

— Когда прошли те мысли обещания

— И стало внутрь так холодно — гореть.

— Те осени глаза зардели миру

— Те просьбы пересказа жить — её

— Сравнением морали, где и мы

— Сложили свой попеременный ад

— И топчем злом нуарное кольцо

— Внутри не прикрываясь им — на тени

— К лицу не обещая стать со злом

— На маске обоюдного истца,

— Но трогая нуарный день с конца

— Уже минувшей осени за нами,

— Когда прошла пора её беды

— И тени нам сложили — пересказ.

По возрасту из маски духа

— Считаешь ли привычное в себе

— Как нужный час и этому, увы,

— Ты точно приравняешь красоты

— Внутри не обоюдное прощание,

— Ей выжил сам на маске из людей

— Ей вшит твой многодневный идеал,

— Но тонок глаз природы, не спешит

— Искать очеловеченное в нас.

— Готов ли в возраст запускать ещё

— Не в призраке воздетое молчание,

— Когда идут в нуаре те следы

— От духа опечаленного таяния,