Бесплатный фрагмент - Время пришло стать слабее

Алика спешила домой.

Она так спешила…

Она была бы рада сейчас не только бежать, но даже лететь в свою квартиру, но…, к сожалению, могла лишь с трудом передвигать ноги, шаркая по тротуарным плиткам, словно ей нынче не тридцать три года, а все девяносто. И ни заставить свое тело шагать быстрее, ни присесть, чтобы передохнуть и затем с новыми силами, опять идти, Алика не могла. Она страшно устала.

Она вся была словно остаток от лимона, из которого выжали весь целебный полезный сок, а оставили лишь комок сухих перегородок.

«Хотя нет, погодите, а как же цедра? Ведь у лимона же еще и в цедре есть столько нужного и значимого, — подумала Алика, пытаясь мыслить оптимистично. Выходит, она еще не совсем пропала, она еще для чего-то сгодится, и сможет побороться. — Конечно же! Ну что я, в самом деле? Я ведь Лика! Сильная девочка ЛИКА! Все уладится и восстановится, нужно лишь чуть-чуть потерпеть, ну совсем немного времени, и я опять смогу дышать, двигаться и просто ЖИТЬ!»

На такой жизнеутверждающей ноте Алика Замировна Тихая, вполне разумная, и можно даже сказать, — симпатичная девушка тридцати трех лет, закончила свой мозговой штурм. Она мысленно улыбнулась и, чуть прибавив себе внутренних сил с помощью обычного и привычного аутотренинга, уверенно повернулась к дороге, подняла руку навстречу движущемуся по улице Краснодара транспортному потоку. Когда на ее призыв остановилась какая-то машина, то Алика осторожно открыв заднюю дверь, села в остановившийся рядом с тротуаром автомобиль, и едва шевеля сухими губами, назвала водителю свой домашний адрес. А потом, прикрыв глаза, со стоном блаженства откинулась на спинку кресла.

У нее есть полчаса до своего дома, она в пути постарается себя восстановить и тогда….

Глава 1

Алика, Декабрь, 2016, Краснодар

Алика ехала домой в такси и сквозь полуприкрытые веки поглядывала в окно. Был поздний зимний вечер. На календаре начало декабря. Вполне спокойное, на первый взгляд, время года — в городе пока нет предновогодней суматохи, да и темнеет еще не так уж и рано. О таком вечере, наверное, красиво сказали бы классики в своих нетленных произведениях — вечерело …. Да, пожалуй, что именно так!

В окнах домов ее родного Краснодара зажигались огни, люди возвращались в теплые уютные квартиры к своим родным и любимым, к тем, кто их ждал — там, дома.

Алика тоже спешила в свою квартиру, но не к любимым и не к родным. У нее в данный период жизни не было ни родных, ни любимых. Вы считаете, что так не бывает? А вот случается же…. И, можете поверить на слово, что у нашей девушки Алики именно так и случилось. Никого…

Сидя сейчас в теплом салоне незнакомого автомобиля, девушка грустно усмехнулась своим мыслям: папа умер пять лет назад, а маму она и вовсе не знала и никогда в своей жизни не видела, разве что на фотографиях, которые бережно хранил папа. А не знала потому, что неведомая красивая женщина Алия, подарив жизнь своей дочурке, умерла во время родов. Своей дочери мужчина тогда дал имя, созвучное с именем жены — Алика. Он заменил девочке маму, он стал ее другом и подругой, ее ангелом-хранителем, защитником и помощником в жизни. Как же осиротевшей девушке сейчас не хватало мудрых папиных глаз и его неиссякаемого оптимизма и юмора….

«Как ласково и смешно он меня называл — Лика-улика! Как он умудрялся все годы самозабвенно любить свою дочь — меня, такую неидеальную, такую сложную, резкую, порой дерзкую…. Но ведь, ни разу не отругал и не наказал, и даже голоса не повысил, когда жизни учил».

Девушка смахнула набежавшие от воспоминаний слезы и украдкой взглянула на водителя такси — не заметил ли? — и вздохнула, продолжая свои грустные размышления по поводу своего одиночества.

Собственных детей у Лики к ее нынешним тридцати трем годам пока не появилось, да и неизвестно — появятся ли вообще с ее сумасшедшим ритмом жизни и полной самоотдачей своих собственных сил чужим людям. Выходит, что так она и проживет всю жизнь без родных и близких? Карма у нее такая, что ли?

Хотя, справедливости ради, нужно признать, что Алика была, не совсем одинока на данном моменте жизни — согласно паспорту, у нее имелся-таки муж — Егор. Но назвать его родным, а тем более близким, любимым, ей и в голову не приходило. Отчего так? — опять непременно полюбопытствуете вы. Ну как тут объяснишь в двух словах? Как расскажешь, что ее муж стал чужим, равнодушным, эгоистичным, злым на весь свет? А впрочем, почему «стал»? Он и «был» таким! Всегда! Но, разве окружающие могут поверить, что вот таким был с ней Егор все эти пять лет ее замужества, искусно пряча на людях свое настоящее лицо за вежливой и улыбающейся красивой маской.

Алика опять печально усмехнулась: «Ну что за вечер воспоминаний, в самом деле?» Но мысли навязчиво копились в ее голове и сверлили ее уставшую голову назойливыми и безжалостными вопросами, требуя ответа.

Зачем, зачем она дала согласие на свадьбу? Почему не отказалась тогда? Или это внезапный папин уход из жизни пять лет назад осиротил девушку настолько, что она растеряла остатки своего разума? Или это Егор так умело скрывал свою подлую сущность и смог убедить ее стать его женой? А она поверила ему…. Да что теперь-то об этом? Совершенно не было желания копаться в прошлых ошибках. Надоело. Просто видимо наконец-то пришло время все исправить.

Буквально месяц назад молодая девушка неожиданно задумалась о том, как она живет, что она сделала хорошего или плохого, а может, кого обидела? Она, внезапно почувствовав себя взрослой, словно подводила некую черту своей жизни.

Ей тридцать три — очень значимый возраст! Ну, сколько можно разбрасываться, совершать ошибки? Пожалуй, пришло время собирать камни, как объясняется в Ветхом Завете, и она, именно сегодня так и хотела поступить. И начать изменения в жизни решила со своей семьи. И даже вот отпуск на работе выпросила, внеплановый.

Правда, отпуск у нее был запланирован для повышения своего профессионального уровня, но семья — это тоже судьбоносная тема. Потому и собственному мужу свидание в их квартире назначила. Ну, как свидание… да, просто позвонила ему и попросила его прийти пораньше домой, чтобы обсудить кое-что. У нее столько было задумано и запланировано на сегодняшний день, но… жизнь, как обычно, внесла свои коррективы.

Ее судьбой постоянно кто-то управлял, и девушка к этому уже давно привыкла. Да, откровенно говоря, даже ее собственная, личная жизнь почти не принадлежала ей. А все потому, что Алика Замировна была постоянно занята на работе, она была врачом. Но, несколько необычным врачом.

Алика трудилась в небольшой Краснодарской больнице, в её травматологическом, мужском отделении. Да, она лечила мужчин самого разного возраста и профессий — и молодых и старых, и спортсменов, и рабочих, и финансистов, и водителей и…., да всех, кому нужна была ее помощь. Почему-то ей так выпало после окончания института работать только с мужчинами. Вот она и врачевала их тела, она восстанавливала их мышцы, возвращала подвижность их спинам, рукам и ногам. Она вдыхала в них жизнь своими маленькими и сильными ручками.

Она и сама была небольшого роста, выглядела, словно молоденькая девчушка — с двумя неизменными толстыми черными тугими косичками, свисающими из-под белого медицинского чепца. Совсем не авторитетный вид для ведущего доктора! Странного, неординарного доктора! Она даже внешностью обладала необычной — широкое лицо с высокими скулами, большими раскосыми глазами почти черного цвета и яркими, словно вырисованными, губами без всякого макияжа. А еще вдобавок, как вишенка на торте, на ее голове имелись смешные оттопыренные ушки!

Алика была словно персонаж из японских мультяшных аниме! Может, живи девушка где-нибудь в Японии или Китае, она бы совсем не привлекала к себе внимания своей внешностью, но вот в Краснодаре…! Да, непривычно, наверное, она выглядела! Скорее, можно сказать — экзотично, или смешно!

Но вот ведь что странно — никто в больнице над ней не смеялся, никто и никогда!

Ни коллеги-врачи, ни студенты-интерны. Ну а те пациенты, кто поступал и находился на лечении в мужском отделении травматологии и неврологии — и взрослые, огромные и суровые мужики, и совсем молоденькие худенькие парни — все без исключения, обожали, любовались, боготворили, слушались и выполняли все требования и предписания этой малышки-доктора. Она была волшебницей в их глазах, и слава о ней, о ее удивительном, чуть ли не колдовском лечении, передавалась из уст в уста, от тех, кто выписывался, выздоравливал, к вновь поступавшим пациентам в эту небольшую, рядовую больницу.

Почему так? А все дело в том, что Алика Замировна была остеопатом «от Бога». Да именно так ее называли. Откуда у нее появился такой талант, никто не задумывался, и никогда не спрашивал, а она никогда и не рассказывала. Но никто не сомневался в том волшебстве, которое с «легкостью» умели совершать две хрупкие на вид ручки этого необычного, можно даже сказать, странного, чудного доктора. И никто не догадывался, какие усилия порой приходилось прилагать Алике, чтобы дарить людям свой дар.

А ведь ей бывало нелегко…. Но…. Она никогда не жаловалась на трудности. Так учил ее папа, Замир Иванович Тихий, выдающийся хирург, мужественный человек и просто замечательный мужчина. Самый лучший папа на свете! Вот он был и Царь, и Бог для нее, во все годы жизни их маленькой дружной семьи! И не только для дочери, а таким он был для всех своих пациентов! И даже имя ему в детстве дали такое, которое подходило ему необычайно — За мир!

Но Замира не стало, а Алика вот продолжала трудиться в том, же самом месте, в котором работал ее отец (пока его не перевели в госпиталь в Ростове-на-Дону). И ни за что не променяла бы свою работу в этой рядовой обычной Краснодарской больнице на любую другую, которая была бы и легче и спокойнее и вероятно, престижнее и, возможно, лучше оплачивалась. Почему? Да, потому что, она не имела права. Она слово дала и обязана была его держать. И Алика держала. И Алика старалась.

Она элементарно помогала людям, как умела. Конечно, благодарные выздоровевшие пациенты стремились обязательно ей что-то подарить — ну куда деваться от широты души?! — и Алика, как врач, понимала и принимала их благодарность, но зачастую работала сверхурочно, бесплатно, бескорыстно. Главврач их больницы, который был давним папиным другом, называл ее «упрямым осликом» и ругал за то, что Алика совершенно не умеет себя жалеть и думать о себе, а беспокоится лишь о своих больных. Так нельзя — увещевал он девушку, но Алика, слушая его, лишь послушно кивала головой, и продолжала работать, как одержимая, словно перед ней кто-то поставил некую цель.

Она не рвалась в лидеры и в передовики, нет, что вы! Она просто знала, что должна помочь, тем, кто в беде. И не стремилась к богатству и славе.

Алика лишь стремилась усовершенствовать свои умения и возможности, для чего и планировала в самое скорое время свою поездку в Китай, даже все необходимые документы для получения визы уже оформила, осталось лишь купить билеты в Москву и уже оттуда, окончательно все, там решив, лететь в Поднебесную. Но перед поездкой ей просто необходимо было выяснить нерешенные вопросы и разрубить наконец-то узлы и канаты, связанные с собственным мужем. Для чего и направлялась сейчас в свою квартиру к этому своему мужу, которого в сокровенных мечтах уже считала бывшим.

Конечно, если бы не непредвиденные обстоятельства, Алика уже давно находилась бы в своей квартире. Ведь она ушла сегодня с работы пораньше и даже проехала половину пути на маршрутном такси, но…. Сбой настроек…. Вы замечали, что порой мы не всегда можем исполнить, то, что задумали? И будто бы стараемся и тщательно планируем и всё правильно делаем и стремимся и усилия прилагаем, а нет — что-то внезапно мешает и сбивает наши настройки жизненного пути. Таким сбоем сегодня, спокойным пятничным вечером, оказалась неожиданная дорожная авария.

Именно об этом думала уставшая девушка, сидя сейчас в уютном автомобиле такси, направляясь в свою квартиру, и в своих мыслях отмотала ленту воспоминаний и заново вспомнила все события, которые произошли с ней только что. Всего лишь час назад.

Глава 2

Тот же день, час назад

Вечер пятницы, конец рабочей недели.

Отчего и почему у всех людей, которые трудятся с понедельника по пятницу, такое вот сочетание слов вызывает непроизвольную радость — неизвестно! Признайтесь — вы тоже испытываете подобные ощущения?! Может, это на генном уровне так происходит с нами, и дружно сопровождает всех, начиная еще из садика, школы, института? Или просто мы настолько любим выходные — эти маленькие отпускные?! Кто знает. Так или иначе, в пятницу огромное количество людей становится ощутимо добрее, веселее, радостнее, терпимее по отношению друг к другу и к возникающим обстоятельствам.

Алика тоже это почувствовала, сидя в переполненной маршрутке, которая медленно двигалась в потоке машин по улице Тургенева. Так странно, но никто из пассажиров не торопился, не злился и не давал советы водителю, как ему ехать поскорее. Все, кто находился в такси, были непривычно терпеливы, расслаблены и весело о чем-то переговаривались.

Вот, к примеру, рядом с Аликой, через проход, сидели две пожилые дамочки и увлеченно делились друг с другом замысловатым рецептом яблочного пирога. Они, настолько красочно описывали весь ход работы, что у Алики даже рот наполнился слюной — она реально представила себе этот кусок пирога, ну прям как 3D изображение!

Двое мужчин солидного возраста обсуждали прелести зимней рыбалки и с придыханием и легкой ностальгией о былых временах, делились своими воспоминаниями о том, кто и сколько наловил рыбы прошлой зимой.

А там — в глубине маршрутки две молоденькие девчонки назначали своему неведомому собеседнику встречу в кафе, и, не стесняясь, громко, со смехом — хором говорили ему об этом, склонившись над одним из своих телефонов. И никто из пассажиров не удивлялся и не осуждал их. Пятница же!

В салоне их маршрутного такси установилась некая дружелюбная атмосфера и Алика тоже настроилась на то, что сегодня вечером у нее все получится, именно так как она и задумывала. И девушка строила радужные планы на завтра и на месяц вперед, да и на ближайшее светлое будущее замахнулась! Но…

То ли пресловутый час пик, то ли просто большое количество автомобилей одновременно выехали на эту улицу города, но движение застопорилось и их маршрутное такси тоже замерло. И спокойные до данного момента пассажиры, занервничали, начали роптать и волноваться из-за непредвиденной остановки. Их водитель, успокаивая гомонивших пассажиров, не выдержал и в нарушение всех правил, вышел посмотреть — надолго ли образовалась задержка движения. И как выяснилось позже — на дороге, буквально за несколько машин от микроавтобуса, произошла авария.

Когда водитель вернулся, то дрожащим голосом рассказал пассажирам, что там, впереди, ужасное столкновение двух машин, и в одной из них очень сильно пострадал ребенок, его зажало в автомобильном кресле. И что ребенок без сознания, а врачи как всегда задерживаются. А из-за пробок к месту столкновения двух автомобилей никак не может подобраться скорая помощь. Час пик.… Рассказав все это, он безысходно махнул рукой и в сердцах, выругался.

Ну как Алика могла остаться в стороне, услыхав все это? Она, попросив водителя открыть дверь микроавтобуса, не задумываясь, оставив свою сумку на сидении, рванула туда — к месту аварии.

Девушка, как коршун подлетела к поврежденному автомобилю, дверца которого уже была отжата усилиями других мужчин, тех водителей, чьи автомобили тоже стояли в пробке, и громко произнесла сразу для всех:

— Расступитесь, я врач, — и решительно оттеснив зевак, заглянула внутрь той искореженной груды металла, что когда-то была салоном автомобиля.

То, что она увидела, даже ее, как врача, заставило невольно вздрогнуть. Картина была из разряда мрачной нереальности. Водитель, похоже, был мертв, а на заднем сидении находился ребенок, девочка — в странно изогнутом виде. Малышка была зажата между креслом и провалившейся крышей автомобиля, глаза девочки были закрыты, и она тяжело и хрипло дышала. Но дышала!

Алика быстро взяла себя в руки и тихонько заговорила с той девчушкой, которая чудом осталась жива в этой страшной металлической ловушке. Она осторожно провела руками по лицу ребенка, опускаясь к плечам и двигаясь дальше по маленькому тельцу, куда только могла добраться. И своими руками видела все переломы и внутренние разрывы и ощущала всю боль этой девочки. И эта боль виделась ей слабым мерцающим свечением — из девочки капля за каплей утекала жизнь.

Алика никого и ничего не замечала вокруг, они с этим ребенком словно остались сейчас одни во всем мире. Алика никогда не лечила детей. Она не знала, как себя с ними вести, но сейчас, в эту самую минуту кто-то неведомый, словно управлял ее руками и всем ее сознанием.

Она, продолжая движения руками, будто бы вливала свою силу в этого чужого ребенка, окутывая его энергией жизни. Она, пытаясь пробудить в ребенке интерес к жизни, ласково шептала девочке слова из наивного, детского стихотворения и …. девочка очнулась! Когда малышка открыла свои глаза и доверчиво взглянула на чужого, по сути, для нее человека, то Алика спокойным голосом спросила ее:

— Как тебя зовут?

— Ма-ша — осторожно, тихо по слогам произнесла девочка, и с любопытством добавила: — Ты кто? И где папа?

— А я Лика, я сейчас работаю волшебницей и убираю твою боль, — улыбаясь, медленно сказала девушка, отвлекая внимание малышки на себя, и спросила: — Где у тебя болит?

— Ножки немного болят, — ответила девочка.

— Ну, ножки это ничего, это мы быстро поправим. Я же волшебница! — Алика хитро подмигнула малышке и тряхнула своими косичками. — Давай вместе скажем волшебные слова! — продолжала она, не переставая осторожно водить руками по телу девочки и глядя ей в глаза. И тут же начала нараспев говорить свою любимую детскую поговорку: — У кошки заболи, а у Маши заживи! — и улыбнулась: — Повторяй за мной!

Она отвлекала девочку и не давала ей возможности смотреть на то место, где за рулем находился ее бездыханный отец. И даже обрадовалась, когда Маша сказала ей в ответ:

— Ты такая смешная тетя!

И девочка попала под магнетизм «такой смешной тети»! Они начали вместе, медленно произносить эти слова — своеобразную детскую мантру бессчётное количество раз, пока не подоспела скорая помощь. И лишь после того, как Алика ощутила на своем плече уверенную руку подошедшего врача — уступила свое место медикам. А сама напоследок провела рукой по лбу успокоенной девочки Маши (так и не понявшей, что эта «смешная тетя» только что подарила ей вторую жизнь), улыбнулась ей на прощание и, не говоря ни слова, повернулась и медленно пошла в сторону своего маршрутного такси. Сил не было совершенно.

Она, заглянув в открытую дверь маршрутного автобуса, не отвечая на любопытные вопросы сидящих пассажиров, молча, взяла свою сумку, которая так и оставалась лежать на переднем сидении, и, выйдя из маршрутки, медленно побрела вдоль скопившихся автомобилей. Туда, где можно было бы найти просвет среди машин, и саму возможность уехать поскорее из этого страшного места. А потом, перешла на другую, параллельную улицу, подняла руку и остановила такси.

Конечно, она могла бы не вмешиваться, пройти мимо этой аварии. Не принимать так близко к сердцу чужую боль. И не делиться своей силой, и не помогать, но…. Разве смогла бы? Нет, конечно.

Вот таким насыщенным и богатым на непредвиденные обстоятельства оказался у Алики сегодняшний вечер. И никакое планирование, и никой настрой на веселую и спокойную пятницу не помогли.

Молодая девушка, сидящая в такси и двигаясь по направлению к своему дому, вынырнула из потока личных страшных воспоминаний и вернулась обратно, к реальности.

Глава 3

Реальность того же дня

За прошедшие полчаса пути, согреваясь и успокаиваясь в теплом салоне автомобиля, Алика понемногу приходила в себя, хотя ее тело оставалось все еще слабым, неподатливым, любое движение причиняло пусть и слабую, но все, же боль. Алика знала, что так бывает после того, как она отдавала людям свою энергию и что такое состояние продлится еще часа три, не меньше.

«Эх, девочке Лике сейчас в самый раз полежать бы в темном помещении…. Ну, хоть чуть-чуть, в тишине, чтобы окончательно восстановиться, самое оно — то, что доктор прописал!» — пыталась она шутить. Но, шути не шути, а, к сожалению, Алика таким временем на отдых не располагала — у нее еще разговор с мужем предстоит, причем не самый приятный. Да и вещи не собраны, чтобы отправляться завтра утром в Москву.

«Так что, не ныть, — дала она сама себе мысленную установку, — я сильная, я все смогу преодолеть. — И с трудом выползая из остановившегося у подъезда ее дома автомобиля и медленно переставляя ноги, а затем, автоматически набирая кодовый номер на входной двери и поднимаясь на лифте на третий этаж к своей квартире, уже вслух сама себе прошептала: — Я СИЛЬНАЯ!»

Алика, с трудом попадая ключом в замок, отперла входную дверь и, стараясь настраиваться на максимально возможную выдержанность, скрывая свою нервозность и отвращение к предстоящей встрече с мужем, осторожно вошла в темноту прихожей, прислушиваясь к тишине квартиры. Постояв пару секунд в тишине, она облегченно вздохнула — похоже, что муж спал, а возможно, его совсем не было в квартире. «Уф, повезло, хоть маленькая, но передышка», — выдохнула свой страх Алика и уже смело шагнула вперед, направляясь в комнату, как вдруг словно ослепла от, неожиданно ярко вспыхнувшей лампы, закрепленной на стене в холле-прихожей. Алика от такой неожиданности непроизвольно вздрогнула и зажмурилась, а когда открыла глаза и увидела того, кто так ее напугал — своего мужа Егора, то не смогла справиться со своими эмоциями и гримаса неприязни и страха отразилась на ее лице. Пусть всего на миг промелькнула эта неприязнь, но стоявший у стены муж успел это заметить и, тут же, зло хохотнул, глядя на нее и заплетающимся языком, выговорил:

— Боишься? Правильно! Бойся! — а сам покачнулся и, удерживая себя, ухватился за шнур светильника. На его губах появилась торжествующая улыбка. Он словно наслаждался ее страхом.

Алика попыталась быть невозмутимой и хотела просто обойти качающегося мужа, который, похоже, был пьян в дым. Девушка уже осторожно сделала шажок в сторону, как неожиданно муж резко шагнул к ней, крепко ухватил за плечи и, дыша ей в лицо алкогольными парами, прошипел:

— Что же ты на свидание с собственным мужем опаздывать вздумала? Сама время назначила, разговоры разговаривать обещала, я сижу тут жду, а ты обмануть решила, да?! — последние слова он уже почти кричал, обвиняя и брызгая слюной.

Алика попыталась увернуться из рук пьяного Егора, но он неожиданно для своего нетрезвого состояния, продолжал крепко ее удерживать. От мужчины ощутимой волной исходила злоба и раздраженность. «Ну вот, опять он напился, и опять поговорить не удастся», — мысленно обреченно вздохнула Алика, и решила хотя бы немного утихомирить своего мужа. Позволить ему сейчас уснуть, а самой ну хоть капельку отдохнуть, ну а уж потом заняться сборами в дорогу. А планируемый и несостоявшийся разговор с ним так уж и быть — перенести на завтра.

Она, пытаясь его успокоить, только начала что-то рассказывать о причине своей задержки в пути к дому сегодняшним вечером, как Егор, абсолютно не слушая того, что она ему говорит, больно ухватил ее за подбородок, приближая свое лицо к ней навстречу, и выдохнул:

— Или ты опять со своими больными мужиками на койках кувыркалась? Ну и как они сегодня? Понравились тебе? Ладно, молчи! Вижу, что все силы у тебя отняли. Что ж ты такая эгоистка? Только о своем удовольствии думаешь? А как же муж, то есть я? А? А где любовь и внимание ко мне?

Говоря все это Егор вдруг, ни с того ни с сего, со злостью стал расстегивать и срывать с жены ее курточку, сдергивать шарф, обмотанный вокруг ее головы, своим движением чуть не придушив шею Алики. Это поведение Егора оказалось таким неожиданным для уставшей девушки, что она, в первые секунды даже замерла от растерянности. Но повинуясь инстинкту самосохранения, начала непроизвольно сопротивляться и отталкивать его руки, чем привела мужчину в еще большее ожесточение.

Его злость, как видно, придавала ему силы, и он, еще минуту назад, еле стоявший на ногах, вдруг превратился в одержимого монстра, с сильными руками и крепкими ногами и, вдобавок, с сумасшедшим блеском в глазах. Таким Алика своего мужа никогда не видела….

Этот новый Егор был словно кошмар из фильмов ужаса, словно маньяк из сериалов о жутких насильниках. Да это вообще и не Егор был. Не человек, а не пойми кто.…

И Алика реально испугалась. Она стала вырываться, яростно отбиваться кулачками, царапаться, но…. Куда ей с ее весом в пятьдесят килограммов против этой глыбы злого мужского адреналина. Ее сопротивление только еще больше распаляло и заводило пьяного мужа. И это уже точно был не ее муж, это был какой-то чужой мужик с ненавистью и похотью в глазах, пеной слюны на губах и жесткой силой в руках.

Он сыпал грубым отборным матом, и слова «сучка и дрянь» в потоке его оскорблений оказались, чуть ли не самыми вежливыми. Он легко, как пушинку подхватил брыкающуюся Алику на руки и потащил в гостиную, где с силой бросил ее на пол, на толстый ковер. А там, прижимая ее к полу одной рукой, другой, остервенело, срывал с нее кроссовки, джинсы и свитер, не замечая, что причиняет жене боль, царапая ее тело почти до крови своими резкими движениями рук.

Алика уже почти не сопротивлялась. Ну, как почти? Она, конечно, могла бы применить к нему свои экстрасенсорные способности, но ей жаль было расходовать остаток своих сил на это чудовище. И Алика лишь пыталась отклонить свое лицо от Егора, чтобы не видеть всего этого кошмара, но разозлила мужа еще сильнее, хотя, казалось бы, куда уж больше…. Но, как оказалось, она заблуждалась, потому что Егор, сорвав с жены всю одежду, рыча, вошел в нее и зло прохрипел:

— Ты еще и отворачиваешься?

А когда Алика сморщившись от резкой боли, со слезами все же взглянула на Егора, то, как в замедленном кадре успела заметить, как навстречу ее лицу стремительно приближается мужская рука, сжатая в кулак.

«Ой, папочка!» — успела мысленно прошептать Алика, моля о помощи отца, своего ангела хранителя, и буквально за долю секунды, с усилием воли, успела чуть отвернуть свое лицо в сторону от надвигающейся на нее страшной руки.

Это ее и спасло. Это хоть чуть-чуть отвело от нее угрозу в виде перелома носа, челюсти и, пожалуй, сотрясения мозга. Удар пришелся по касательной, задел часть лица, скользнув по глазу и по щеке. Но и этого мощного касательного удара хватило малышке Алике, чтобы получить легкий обморок, что позволило ей отключить сознание, спасая, оказывается, таким образом, собственную жизнь.

Егор, вложив в удар всю свою злость и не встречая больше никакого сопротивления со стороны жены, неожиданно успокоился и всего себя сосредоточил на получении желаемого удовольствия. Животного удовольствия насильника. Новизна ощущений и скрытых, запретных желаний полностью снесли мужчине мозг. Он даже не задумывался, что и как он сейчас творит и вытворяет, он лишь словно в горячечном бреду шептал, какие-то ласковые слова и целовал лицо своей малышки Алики, чего та, к своему счастью, не осознавала.

И лишь некоторое время спустя, услышав, словно сквозь вату, стон своего мужа и его хриплое, протяжное:

— Сладка-аа-я…

Алика пришла в себя и вернулась в реальность сегодняшнего вечера.

Она отказывалась верить в то, что видела и чувствовала сейчас, но жуткая реальность не отпускала, она навалилась на девушку страшным, тяжелым, ужасным грузом. В прямом смысле тяжелом — в виде лежащего на ней без движения, мгновенно уснувшего Егора. Вернее не Егора, а того животного, которое после нечеловеческого проявления своей сущности, сейчас крепко спало и даже всхрапывало, придавливая своим телом Алику к полу, почти не давая девушке дышать.

Откуда только у нее взялись силы осторожно выскользнуть из-под этого спящего, страшного в своем проявлении сущности, ставшего окончательно чужим, мужчины….

Однако Алика верила в свои силы и в ее теле нашлись все же резервы! Она, хоть и с трудом, но смогла выбраться и отползти на безопасное расстояние. С трудом, передвигаясь в сторону ванной комнаты, Алика уже там, у стены, медленно поднялась сначала на четвереньки, затем, ухватившись за дверную ручку и подтягиваясь, осторожно встала на ноги и вошла в ванную, тихонько прикрыв за собой дверь. Охая и скуля, держась одной рукой за кафельную стену, девушка на ощупь нашла раковину и провела рукой по зеркалу над ней, найдя тач-сенсор и включая подсветку.

Заглянула в подсвеченное по периметру зеркало и, как в обрамлении рамки картины, увидела в нем свое отражение. «Да уж, зрелище! Та еще красота…, — с ужасом прошептала она, осторожно трогая пальцами свое лицо и пристально, с врачебным интересом вглядываясь в саму себя. — Ну что тут скажешь — и до сегодняшнего вечера я была не красавицей, а после проявления внимания со стороны этого животного так и вовсе….»

Левый глаз почти скрылся под распухшим веком и наплывающей снизу на него щекой. На щеке же расплывался голубовато-розовый синяк, который грозился превратиться в фиолетово-синий. И губа, похоже, лопнула. Алика потрогала пальцем зубы и скулу, провела по ним изнутри языком — опухло, но вроде все целое, и, то хорошо! Вот только в глазах плещутся страх, боль и растерянность…

«Господи, что же это произошло с Егором? О каком разговоре с ним теперь может идти речь? Да я видеть его не могу. Я слышать его не хочу! Да я минуты не смогу находиться в этой квартире, рядом с ним. Какое там „завтра ехать“? Сегодня, сейчас, немедленно! Всё, решено! Уезжаю! А с эти животным я разберусь, после того как вернусь. Ну что ж, значит так и поступим».

Алика очень хотела принять душ, а еще лучше было бы полежать в прохладной ванной с компрессом на лице, но… Молодая, уставшая, испуганная девушка впервые боялась оставаться в замкнутом пространстве с собственным мужем. Она спешила покинуть свою квартиру, которую раньше считала крепостью и защитой и пристанищем от всех бед.

«Наивная, какой там компресс…», — горько усмехнулась она своему отражению. И потому, не расслабляясь, просто намочила полотенце водой и осторожно, чуть скуля от боли, протерла свое тело и те жуткие царапины и кровоподтеки, что оставил на ее теле Егор. Ну что ж, пока так, а обработает свои синяки и ушибы она потом, чуть позже.

«Я пожалею себя потом. А сейчас скорее, скорее отсюда!» — молоточками стучали мысли в голове

Алика осторожно приоткрыла дверь ванной комнаты и прислушалась. Из гостиной доносился бравый храп этого животного, которого еще совсем недавно она пыталась считать своим мужем и даже давала себе слово понять его и возможно простить, перед разводом. Смешно.

Девушка грустно усмехнулась и добавила, мысленно соглашаясь: «Да уж, страшно смешно, ухохочешься! А впрочем, теперь-то я уже точно больше не поддамся на его уговоры и лживое обаяние. Он сам все расставил на свои места, без всяких разговоров. Значит, и задерживаться я больше в этой квартире сейчас не буду. И отдыхать не буду. Собираюсь и уезжаю, а отдохнуть и отоспаться я и в поезде смогу».

И Алика на каких-то внутренних резервах своего сильного организма осторожно, чтобы не разбудить спящего на полу мужчину, тихонько пробралась вдоль стены в свою спальню, чтобы немедленно собрать и уложить необходимые вещи в дорогу.

Она достала из шкафа свой небольшой, непритязательный дорожный клетчатый чемодан. Он хоть и был уже на вид стареньким, но устраивал Алику тем, что был удивительно легким и удобным для путешествия. Девушка, стараясь не шуметь дверцами шкафов, достала и уложила на дно чемоданчика минимум вещей — деловой костюм для визита в посольстве в Москве, пару маечек, свитеров и джинсов на каждый день, легкие кожаные кроссовки и пару носков. Добавила еще пижаму и нижнее белье. Огляделась в задумчивости по комнате и невольно скосила глаза на висевшую на стене картину.

Эта маленькая картина с изображением какого-то уютного старого городского дворика присутствовала в жизни девушки с ее шестнадцати лет и была неким символом ее взрослости. Была своеобразным красивым паспортом. С ее появления и начался отсчет взрослой значимой жизни самой Алики. И эта картина, доставшаяся ей вполне заслуженно, была всегда у неё перед глазами, как напоминание, как память. И наша девочка Алика не захотела расстаться сейчас со своим любимым талисманом.

Она, осторожно освободив этот кусочек холста из креплений на стене, бережно упаковала картину в пакет и добавила к вещам в чемодане. А затем, подошла к небольшому семейному сейфу, спрятанному в стене за этой картиной (этот маленький сейф принадлежал еще ее отцу), и, набрав код, который знала только она, открыла дверцу и вынула из ящика лежавшие там документы на квартиру и пакет с деньгами.

Эти деньги — плотно упакованные в пачку пятитысячные купюры, появились в сейфе совсем недавно, после продажи папиной квартиры в Ростове. Об этих деньгах Егор знал, и поэтому Алика, уезжая, интуитивно боялась оставить крупную сумму дома. Она, после продажи квартиры тогда даже на счет в банке эти деньги не стала класть, из опасения, что вдруг при разводе Егор сможет отсудить себе часть. Ее муж совершенно не имел никаких прав на эти деньги, но мало ли что взбредет ему в голову, а тем более, после сегодняшнего кошмара Алика могла ожидать от него чего угодно. И поэтому молодая женщина, решительно сунула все, что было в сейфе на дно своего чемодана.

Взяла со стола свой небольшой ноутбук, завернула его в пакет и тоже положила в чемодан.

Осторожно застегнула молнию. Осторожно приоткрыла дверь спальни. Держа чемоданчик на весу, осторожно пронесла его сквозь смежную гостиную, мимо лежащего на полу мужчины, направляясь в прихожую. И оставила чемодан там, прямо у входной двери. Осторожно вернулась обратно в спальню, чтобы попытаться что-нибудь надеть на свое ноющее от боли и ссадин тело. И именно попыталась, потому что натянуть на себя узкие джинсы у нее просто не было сил, оставался один выход — хоть как-то, хоть чем-то прикрыть свои ноги.

И Алика, решив не заморачиваться, просто достала с верхней полки какую-то древнюю длинную и широкую теплую юбку и под нее надела на ноги старые шерстяные гольфы из ангоры. «Ничего, надену короткую куртку-дубленку и ботинки, с юбкой это будет очень даже стильно выглядеть, — успокаивала она саму себя, — да и не замерзну я, как-то доберусь до поезда, а там уже переоденусь», — решила она, осторожно просовывая руки и голову в черный объемный свитер с высоким горлом.

А чтобы скрыть от любопытных прохожих гематомы, которые все явственней проступали на ее лице, опухающем от удара — по-старушечьи повязала на голову старенький платок. Платок нашелся тут же, на дальней полке. Машинально повесила себе на плечо маленькую сумочку с документами, ключами и кошельком, отключила и положила в нее телефон — вроде бы все!

Алика огляделась еще раз, погасила свет, крадучись, но уже более смело, прошла по гостиной в сторону темной прихожей, чтобы тихонько обуться, одеться и уехать на вокзал, но…. Тихонько не получилось.

Она не заметила и задела лежавшую на полу вазу. И как она там оказалась? Алика даже представить себе не могла — как…. Наверное, откатилась к стене во время ее общения с мужем. Дзынь! — громко зазвенела на всю квартиру металлическая ваза, ударившаяся о ножку стола, и девушка даже вздрогнула от неожиданности и заспешила и засуетилась, чтобы не дай Бог не разбудить спящего зверя и поскорее одеться и убежать из квартиры, но…, опять, же это пресловутое «но»….

Егор внезапно проснулся от шума и что-то гневно пророкотал и даже начал подниматься с пола. Как вы думаете, что оставалась делать маленькой испуганной девушке? Ну, конечно же, убегать — немедленно и скоропалительно!

Какие там ботинки и дубленка? Она, спасаясь, на автопилоте, не глядя по сторонам, сунула ноги в какие-то подвернувшиеся на полу тапки, сдернула с вешалки первую попавшуюся куртку и, отпирая входную дверь, подхватила стоявший рядом чемодан и стремительно вывалилась из собственной квартиры на лестничную площадку, а затем и из дома в холодную декабрьскую ночь.

Словно во сне девушка добралась до железнодорожного вокзала Краснодар-1. Как она поднимала руку навстречу транспортному потоку, как останавливала машину, как ехала на вокзал, как вообще попала в это здание вокзала — Алика не запомнила. Очнулась она лишь стоя у окошка кассы, и услыхав от кассира, что плацкартных билетов на ближайший поезд до Москвы — нет.

Как нет?! А вот, так — нет и все, хоть плачь. А следующий поезд будет только утром. Вот это было неожиданно…. А она ведь с ног валится от усталости, ей просто немедленно нужно ехать именно сейчас, пока она еще хоть как-то держится на ногах. Если же она присядет хоть на миг в зале ожидания, то может провалиться в сон и проспать будущий утренний поезд. Ну что делать?

У Алики непроизвольно вырвался такой заунывный стон от безысходности ситуации, что железобетонная и непробиваемая в эмоциях кассирша, сидя там у себя в теплой каморке, за окошком, видимо почувствовала это состояние абсолютно чужого для нее человека и, странно, но прониклась участием. Да, прониклась….. Ну а как еще можно было бы назвать ее последовавшее предложение?! —

— Ну, раз Вам так срочно и необходимо ехать именно сейчас, то могу предложить одно место в купе, в СВ. — Кассир, оценивающе оглядела стоявшую перед ней, странно выглядевшую на ее взгляд тетку, затем покачала головой и добавила: — Правда, по цене дороже конечно будет, но раз срочно…. — и замерла в ожидании.

А Алика, не до конца поверив в свалившееся вдруг на нее такое счастье, даже ухо слегка высвободила из-под намотанного на голове старушечьего платка, чтобы лучше услышать — что там ей говорит кассир. Девушка совершенно забыла о синяках и отечности своего лица, и даже о том, как она выглядит…. и, утеряв бдительность, явила кассиру всю свою сотворенную мужем «красоту». И с радостью и улыбкой (естественно, это она думала, что улыбается, а на самом-то деле…. можете себе представить эту улыбку!), даже не спрашивая о стоимости предлагаемого места на поезд, протянула в окошко кассы свой паспорт и две пятитысячных купюры.

Алика даже не догадывалась о тех мыслях, что проносились в голове у кассира, после того когда она имела счастье лицезреть эту пассажирку неопределенного возраста, со следами явных побоев на лице и странным перекошенным ртом.

Опытная работник вокзала, молча и не выказывая эмоций, быстро оформила билет на поезд Адлер-Москва, на единственное свободное место в купе СВ. Повидавшая за время своей работы огромное количество самых разных пассажиров и провожая сейчас взглядом, медленно бредущую по залу Алику, которая держала свой билет перед собой, словно пропуск в иную жизнь, женщина-кассир лишь со вздохом мысленно сказала сама себе:

«Н-да, такая молодая девка, судя по её паспортным данным, а уже выглядит как старушка. Даже скорее как бомж. Может, пьет? И одета так странно, в обносках с чужого плеча…. Хотя, деньги, похоже, водятся. Попрошайка, что ли? Да еще и избил кто-то. Бедолага…. Ох, спаси и сохрани, Господи, от такой судьбы». И даже украдкой перекрестилась, отодвинувшись в глубину своей кассы и выставив в окошке табличку «технический перерыв». Отчего-то вдруг ей захотелось пойти умыться, выпить чаю и поскорее забыть об этой странной на вид молодой бедняжке, которой она только что, абсолютно неожиданно даже для себя самой, помогла своим участием.

А наша «девушка-бедолага», держа в руках билет на поезд, и глядя на электронное табло на стене, в котором обещали, что нужный ей поезд должен прибыть через несколько минут, чувствовала себя словно принцесса!

Она поверила в себя, она на миг встряхнулась ото сна, и словно вдохнув порцию витаминного энергетического коктейля, даже боли и усталости не ощущала!

Она совершенно не обращала внимания на тех немногочисленных пассажиров, стоящих и сидящих в этом огромном зале, что провожали ее любопытными взглядами. Кутаясь в старую куртку Егора, которую она в спешке сдернула с вешалки в прихожей (вместо своей стильной дубленки); осторожно переступая ногами, обутыми в его же огромные домашние тапочки (вместо планируемых модных ботиночек); шаркая по каменным плитам вокзала и спускаясь в переход, чтобы выйти к нужной ей железнодорожной платформе — она улыбалась! Да всё это было для неё несущественно — Алика была счастлива!

Она была в предвкушении скорой посадки в уютный спальный вагон, в котором она сможет наконец-то уединиться, выспаться, отвлечься и постараться хоть на какое-то время забыть весь тот кошмар, что случился в ее жизни, сегодня. Лишь бы ее впустили в этот теплый поезд, лишь бы оставили в покое и не лезли с участием. Это было сейчас самым главным пунктом в ее плане, на пути к задуманному.

И этот пункт, неожиданно сбылся!

Даже, несмотря на ее непрезентабельный внешний вид, Алику пустили в этот стильный двухэтажный вагон, хотя девушка и заметила проскользнувший недоуменный взгляд молоденькой проводницы, когда та проверяла ее билет и паспорт. Проводник несколько раз пыталась что-то сказать, поглядывая на странную пассажирку, прикрывающую платком свое лицо, но деликатно промолчала. И, в итоге — выдала ей электронный ключ от двери двухместного купе, расположенного на втором этаже этого СВ. И даже согласно кивнула на робкую просьбу Алики, не беспокоить ее во время пути, по причине того что она страшно устала и хочет выспаться.

Войдя в свое купе и оглядевшись, молодая девушка впервые за день вздохнула с облегчением. И какой бы ни была она уставшей и измученной, ее взгляд успел отметить чистоту, уют и комфорт этого места, в котором ей предстояло провести чуть больше суток в пути. Алика ни разу в своей жизни не путешествовала в таких вагонах и была приятно удивлена.

Вместо ожидаемых вагонных полок в купе были удобные спальные места в виде диванов, уже заботливо кем-то заправленных белоснежным постельным бельем. Стены рядом с диванами были с мягкими спинками приятного синего цвета. На окне виднелись белоснежные шторы, а на столе стояли по две бутылочки с водой и с соком и какие-то упаковки с чаем и печеньем. Вот что значит — сервис! И даже цена билета не имела значения! А самое главное было в том, что в этом купе Алика находилась сейчас одна!

Проводник сказала, что второе место в этом купе до Ростова-на-Дону будет свободно, так что часа три-четыре у девушки имеется в ее полном распоряжении. Чем Алика и воспользовалась — оставив свой видавший виды чемодан рядом со столом, она без сил, не переодеваясь, лишь стянув с себя огромную куртку и скинув тапки, со вздохом уложила свое тело на мягкую полку-лежанку и, свернувшись в удобную позу эмбриона, укрылась с головой одеялом. И дала себе такую установку — спать!

И… мгновенно уснула, словно провалилась в спасительную нирвану. Она спала, ничего не видя и ничего не слыша, убаюкиваемая перестуком колес и покачиванием вагона, отправляющегося в путь поезда.

Она уезжала из внезапно ставшей чужой своей квартиры в чужую, неведомую Москву.

Вот так все и сложилось, по законам вселенной — относительно хорошо и удачно. А как по-другому? После чего-то плохого обязательно ведь должно случаться хорошее, а иначе, какой смысл жить?!

Глава 4

Алексей

Выходные удались! Еще как удались! Целая неделя выходных! — радовался Алексей, молодой еще (как сам он о себе думал!) мужчина, шагая по перрону вокзала города Ростова-на-Дону и останавливаясь в очереди пассажиров у вагона, только что подошедшего поезда Адлер-Москва.

И он даже не опоздал — вон, как вовремя на вокзал попал! И даже билет купил! Правда, в кассе ни в плацкартный вагон, ни в купе билетов не оказалось, а был лишь билет в спальный вагон. Вот умора, он — в таком прикиде и в СВ! Обхохочешься! Но что поделать, других свободных билетов не было!

Зато у Алексея Быстрова имелись и деньги и огромное желание уехать поскорее в Москву, так что все нормально вышло. Он, разумеется, очень хотел бы еще задержаться здесь в Ростове, ну хотя бы еще на пару дней, чтобы элементарно себя в порядке привести перед дорогой, переодеться, но…. Как всегда это всемогущее и независимое «НО» в его жизни.

Двое коллег из его фирмы позвонили ему накануне, и как-то осторожно попытались объяснить, что у них там возникли странные проблемы, и Алексей мгновенно сорвался, заканчивая свои «удачные выходные». Ну а как он мог поступить иначе? Его фирма — это не просто место, где он работает. Это его детище, его любимый ребенок! Вот и едет теперь срочно-обморочно в Москву и с ребятами даже толком не попрощался….

Их, троих мужиков даже на территорию вокзала не пустили, разрешили только Алексею, одному из четверых, пройти. Он хмыкнул, мысленно представив — насколько же живописно они с парнями выглядели только что! Ну да ладно, это всё мелочи, не по одежде судят о человеке, а по поступкам. Устаканится все. Лишь бы в вагоне поскорее оказаться и увалиться спать!

Всю неделю погодка была — загляденье, без дождя, с легким морозцем и даже ростовское солнце баловало временами. Они с друзьями оторвались на все сто, хотя почему на сто — на все двести процентов (если б можно было так оценить своё ощущение!) оторвались! Ух, как же они, оказывается, соскучились по своему солдатскому братству, как же покуролесили в эти четыре дня!

Алексей и не припомнит, когда так же классно он проводил время, как нынче. В простоте и расслабленности, на доверии и понимании. Не вспоминая, кем они в настоящее время работают, позабыв домашние заботы и отметая все былые воинские звания и глупые условности. Полный мужской кайф, даже бриться не было нужды! И хотя за эти дни они с мужиками почти не спали, а в основном пили и говорили, но ведь умудрились, же даже порыбачить! И уху сварить! И у костра посидеть, с удовольствием втягивая в себя носами вкусный запах запекающейся рыбы! И пообщаться, и повспоминать, и помянуть тех пацанов, которых не было сегодня с ними.

Да что там говорить…, слова это не всегда главное. Для мужика главными являются поступки, действия, умение и жизненный опыт. А всего этого к своим нынешним годам — слегка за сорок, он и его друзья поднакопили достаточно. Вот об этом и стоит вспоминать теперь. Хотя и о прошлом помнить жизненно необходимо.

Прошлое — оно не любит, когда его забывают надолго и время от времени пытается напомнить о себе…. Он и не забывал, помнил. Ну, и еще о результате удачных выходных есть что вспомнить — и Алексей скосил глаза на свой багаж, что держал в руке!

Подумав так, он опустил на асфальт перрона свой тяжелый брезентовый мешок, отодвигая его ногой себе за спину, и полез в карман куртки, чтобы достать документы.

Он весело улыбнулся, протягивая свой паспорт и билет молоденькой проводнице этого пафосного спального вагона, и мысленно ухмыльнулся реакции девушки на его внешний вид. Эта проводница, одетая в красивую новенькую форму с эмблемой «РЖД», долго и недоверчиво сверяла фотографию в его паспорте с ним самим, по ходу принюхиваясь к его одежде и огромному брезентовому мешку, лежавшему у его ног. Алексей, стараясь выглядеть серьезным и внушающим доверие, стоял и молчал, чтобы она дополнительно не унюхала еще и запах того спиртного, чем его от души накачали друзья — «на дорожку».

«Хотя надо признаться, самогон действительно оказался знатным! Ну да ладно, стоим и молчим — главное, чтобы меня впустили в этот вагон!» — размышлял Алексей, стараясь стоять ровненько и не раскачиваться.

Ответственная и серьезная работница российских железных дорог, растерянно покачав головой и сверив все его паспортные данные со своим электронным устройством, проявила все же чудеса деликатности и толерантности, и, вздохнув еще раз, вернула ему паспорт и произнесла удрученно:

— Пожалуйста, проходите в вагон, Ваше купе номер тринадцать, на втором этаже. В нем уже едет одна женщина, она спит и попросила ее не беспокоить, так, что вы уж, пожалуйста, не шумите там.

Алексей согласно закивал, затем радостно улыбнулся и, подхватив свой багаж, в виде рюкзака и упомянутого подозрительного мешка, протиснулся в новенький и чистенький вагон.

«Н-да, представляю, что она обо мне подумала! — улыбался мужчина, оглядывая коридор комфортного спального вагона со шторками на окнах и, поднимаясь по лестнице с ковровым покрытием на второй этаж, к своему купе. Двигаясь в замкнутом, теплом пространстве поезда Алексей и сам ощутил исходящий от него крепкий, въевшийся в его одежду, рыбный запах. — Ну а как вы хотели? Он ведь с рыбалки едет! И не просто с рыбалки, а с уловом! Вон она, рыбка, в мешке! Еще бы проводница не удивилась такому пассажиру! На вид почти лузер деревенский, с ядреным запахом самогона вместо одеколона, заросший недельной щетиной, со шрамом на щеке, в камуфляжных штанах и засаленной куртке, прокопченный дымом костра — и вдруг с билетом в СВ! Откуда у такого „красавца“ деньги на СВ?! Вот взрыв мозга я сегодня у девчушки организовал!» –весело хмыкнул Алексей и, пытаясь сдерживаться, и помня о том, что в его купе спит какая-то женщина, осторожно электронным ключом открыл свое купе и вошел, стараясь особо не шуметь своим объемным и пахучим багажом!

Парень, хоть почти и не спал последние сутки, и был «от души упоен» гостеприимными друзьями, все же не был настолько пьян и слаб, чтобы быть не адекватным и пока, в данный момент, еще владел своим организмом. Так что, размещая сейчас вещи в багажном отделении под личной полкой, успел краем глаза рассмотреть свою попутчицу. Вернее, ту непонятную женскую фигуру, лежащую на диване и скрытую полностью одеялом.

Проводница сказала о ней так, немногословно — «женщина», то есть о возрасте проговорено не было, и Алексей пытался разгадать это неизвестное обстоятельство в данном уравнении по тем признакам, которые бросались в глаза. А в глаза парню сразу же бросился какой-то допотопный клетчатый чемодан, стоящий у стола. И еще он заметил старую куртку, явно с мужского плеча, небрежно брошенную этой «спящей красавицей» на чемодан.

«Ага, типа — повесила! — веселился Алексей, продолжая играть в Шерлока Холмса и выискивая все новые приметы, для того чтобы заранее определить возраст этой бабенки, ее статус, внешний вид, чтобы утром, проснувшись, при знакомстве не испытывать шок. — Ага, идем дальше — так, тапки какие-то огроменные. Ни фига себе у нее размерчик ножки! Представляю, какой сюрприз ждет меня завтра», — хмыкнул, не удержавшись, парень, и схватив висевшее над его спальным местом белоснежное полотенце, и зажимая им рот, гася смех, осторожно открыл дверь и покинул свое купе.

Поезд еще стоял на станции, об отправлении не объявляли и Алексей решил двинуться в сторону санузла. Надо же проверить — как там обстоят дела с удобствами в этом двухэтажном чудо вагоне. Ну и заодно отсмеяться, как же без этого?! Алексею внезапно стало очень весело и легко на душе.

Он радовался как ребенок — и реально классным выходным, проведенными с друзьями, бывшим сослуживцами. И тому улову, что он везет с собой в Москву, в подарок Михалычу в виде обещанного вознаграждения за его помощь в присмотре за домом Алексея, оставленным ему под охрану на период отсутствия хозяина. А сейчас, стоя в довольно комфортабельной санитарной комнате, умываясь и разглядывая себя в зеркале, он поймал себя на мысли, что просто радуется самой жизни.

Радуется даже загадочной бабе-попутчице, рисуя в своей голове ее смешной облик и предвкушая, как утром эта «спящая красавица — гренадер» явит себя миру. «Ну, слава Богу, что хоть соблазнять ее не потребуется, и целоваться с ней не придется. Не мой формат! Как добыча, крупные барышни меня никогда не привлекали, а судя по тапкам и куртке — это о-очень крупный экземпляр!» Алексей внезапно расхохотался, громко, от души. А потом, отсмеявшись, немного успокоился и, наскоро умывшись, и тщательно вымыв руки, закончил свой мозговой штурм.

Приведя себя в относительный порядок, парень, чуть покачиваясь от длительных возлияний, усталости и недосыпа, вернулся в свое купе за номером «тринадцать», тихонько разделся, аккуратно сложил одежду стопкой на пол, и, так же как его соседка, укрылся одеялом с головой и со вздохом удовлетворения и счастья вытянулся на удобной полке-диване.

«Спа-ааать! Спать, до самой Москвы!» — Приказал себе Алексей и мгновенно провалился в сон.

Глава 5

Алика

Поезд дернуло на стыке рельсов, и Алика внезапно проснулась, словно кто ее толкнул. И совершенно не удивилась и не задала себе вопроса — где она. Разумеется, она в поезде, направляется в Москву по делам, так что все вопросы и проблемы оставим на потом, а пока, в ближайшие часы у нее в планах — отдых. Тем более что за окном еще ночь, самое время спать. И хотя она всего ничего поспала, но почувствовала, что ее силы понемногу восстанавливаются. Уже радует!

Девушка осторожно повернулась на своей полке, откинула одеяло и огляделась по сторонам в полутьме купе. Что-то ее невольно взволновало и удивило, вот только что? Она с удивлением принюхалась — странный запах, рекой пахнет. И рыбой! Ну, надо же! «У меня что — галлюцинации? Хотя нет, пожалуй, это реально пахнет, вот, и попутчик некий у меня появился, вон как сопит-храпит уютно! Наверное, с рыбалки едет. Зимней. Интересно, кто это? Мужчина или женщина — не понять, лежит, укрытый с головой. Ну, пусть спит», — милостиво разрешила спящему пассажиру Алика, и, стараясь не шуметь, на ощупь, ногой нашла на полу растоптанные тапки мужа, что в спешке надела тогда, убегая из квартиры, вздохнула, отгоняя воспоминания и стараясь не думать сейчас о Егоре, отправилась на поиски санитарной комнаты.

А когда, уже находясь внутри этой комнаты, заглянула в зеркало на стене и увидела то, что там отразилось, то….. «Папочка, дорогой» — пронеслось у девушки в голове…. Вот тут-то все воспоминания о вчерашнем «разговоре» с Егором накрыли ее с головой. А еще волной окатило сомнение от страха — куда ж она едет в таком виде?! Какая Москва…?

Судите сами, как тут ей было не сомневаться — левый глаз был почти сплющен в узкую щелочку. Сверху он оказался придавленным нависшим надбровьем, а снизу — подперт раздутой щекой. Причем щека приняла фиолетовый оттенок и была вдвое больше своей «подружки-щеки» с правой половины лица. Алика набрала в ладошку воды из-под крана и поднесла к губам, чтобы прополоскать во рту, но оказалось, что для этого нужно приложить усилия — рот отказывался открываться. Вся челюсть ныла и болела, а язык, казалось, заполнил собой все свободное пространство.

«Ого, вот это да. И ни таблеток, ни мазей никаких с собой нет, забыла я как-то о них. Вот это я попала. А как же я в Москве-то буду? Даже показаться кому-то страшно с таким лицом, а еще же в отель нужно какой-то устраиваться», — размышляла Алика, осторожно умываясь холодной водой и заново повязывая на голову платок, скрывая себя под ним.

Она, как могла, постаралась быстро добраться до своего купе, чтобы не попасться никому на глаза в этом современном и красивом вагоне и не испугать никого своим видом. Она, конечно, пыталась себя поддерживать и настраивать на позитивные мысли, но пока это у нее получалось несколько неуверенно.

Что ей оставалось делать в сложившихся условиях, которые предлагала на данном этапе ее судьба? — только лечь обратно в свою временную постель, снова укрыться с головой одеялом и спать. Ну и еще надеяться на внутренние резервы собственного сильного организма. «У кошки заболи, а у Алики заживи», — мысленно шептала девушка свою смешную детскую просьбу-мантру. И, отчаянно жалея и саму себя и ту неведомую несчастную кошку, которая должна была забрать сейчас чужую боль, она понемногу начала засыпать и уснула.

Уснула, на удивление крепко и надолго, так что ничего не слышала и не видела. Ни как просыпался ее попутчик, ни как он одевался, ни даже как он, сидя за столиком их купе, пил чай, деликатно прихлебывая горячий напиток из бумажного стаканчика, стараясь не разбудить свою соседку-попутчицу.

Алика спала, и ей снился сон. Вернее, даже не сон — ей снилось то время, когда она познакомилась с Егором и как, впоследствии она вышла за него замуж. И в этом тревожном сне ей виделись, словно наяву, все долгие пять лет замужества. Ненужного ей замужества. Но… все сложилось так, как сложилось….

Глава 6

Пять лет семейной жизни

Сон ли то был или просто воспоминания о былом, так или иначе Алика глубоко погрузилась в те видения, что калейдоскопом перемещались в ее голове, причем в хронологически выстроенном порядке, без хаоса и сумбура. Все это позволило ей даже во время сна попытаться еще раз проанализировать прошлое и прийти к окончательному решению — как ей жить дальше, в будущем.

Вы когда-нибудь боялись чего-то в жизни? Ну, когда не просто испугались бы, допустим, оказавшись в одиночку в прохудившейся лодке во время бури-урагана в штормующем море? Или, например, очутиться одному на мрачной темной ночной улице полной злых и голодных лающих собак? Нет, речь не об этом. А о том, что так бы испугались, что вообще жить не хотелось бы? Трудно представить себе такое, правда?

Но бесстрашная девочка Лика, в самом деле, испугалась, впервые в жизни, в самый-самый первый раз. И это случилось именно тогда, когда ушел из жизни Замир Иванович Тихий, ее отец. Жил тихо и ушел тихо, соответствуя своей фамилии. Умер во сне. Выдающийся, потрясающий хирург и замечательный, неповторимый, добрый и любящий папа. Самый лучший папа на свете.

Алика осталась одна, совершенно одна на этом свете. Ты — одна…. — даже думать об этом страшно…

Ты можешь быть окружена огромным количеством людей, может среди них даже есть и те, кому ты не безразлична, но однажды ты все равно очень четко вдруг понимаешь, что осталась абсолютно одна в этом шатком мире. А ей исполнилось в тот год всего двадцать семь лет. Даже сейчас, во сне, лишь вспомнив о том страшном дне, у девушки заболело сердце, и она невольно застонала, находясь в плену этого своего сна-болота, но не проснулась, а продолжала прокручивать ленту памяти в своей голове.

У Алики не было подруг. Ну, так уж случилось. Она не дружила с девчонками, ни в детстве, ни в юности. Вокруг нее всегда находились сначала только мальчишки, затем парни и мужчины. Отчего и почему — она и сама не понимала, но вот так уж выпало, что в друзьях числились, только мужчины, с которыми не поплачешь и которым не пожалуешься.

Жаловаться и плакаться девочка могла только папе, и то очень редко. Лишь с ним она могла быть пусть на мгновение, но слабой и ранимой. А с друзьями-мужчинами Алика старалась быть вовсе не слабой и уязвимой, а наоборот — сильной и мужественной. И ей это удавалось всегда, легко и непринужденно. Быть сильной — стало ее жизненной установкой! Визитной карточкой.

Но вот после смерти папы всё вдруг встало с ног на голову — Алике ужасно захотелось стать слабой, ну хоть на чуть-чуть, чтобы выплакать свой страх. Психологи бы сказали, что так она в тот момент интуитивно искала замену своему отцу. Будь у нее подруга, чтобы с кем-то посоветоваться; или чуть больше времени для поисков, и будь она более приспособленной к жизни, может она бы постепенно нашла такую замену, разобравшись и выбрав в своем мужском окружении такого мужчину. Того, кто бы ее понял и позволил становиться слабее порой, но….

В жизни довольно много подводных «НО» — этих слов-условностей, этих слов-препятствий, этих слов-ограничений….

К сожалению или к счастью, но Алика была гипердобра и гипердоверчива к людям и старалась замечать в них только хорошее, то, что виделось на поверхности. Такая уж несочетаемая черта имелась в ее характере — обладая экстрасенсорными способностями, умеющая чувствовать и видеть боль других людей не только на подсознании, но и воочию, глазами и руками — девушка не умела рассмотреть человеческую подлость, двуличность, хитрость и лицемерие. Такая странная слепота. Ну не дано ей это было! Словно кто-то невидимый ограничил в ее организме трату такого распознавания, берег ее силы для иного — для добра, для созидания, для лечения всех людей без исключения. Порой в ущерб себе. На себя у нее совершенно не оставалось ни времени, ни сил.

Алика, как образованная и разумная женщина, конечно же, понимала, что гипердоброта — это прямой путь к манипулированию собой, к использованию. Когда окружающие ждут от тебя послушания, повиновения, полной отдачи. Но наивно продолжала верить в то, что добро всегда выше и сильнее ненависти и, что добро всегда побеждает. И ей всегда было проще ответить согласием на просьбу другого, чем отказать и ответить «нет». Может от своего страшного одиночества, а может из-за своей элементарной «человеческой слепоты» она и потянулась к парню, по имени Егор. Странная такая тяга — и непонятная, и необъяснимая.

Егор был младше Алики на три года. Он был спортсменом, занимался смешанными единоборствами и выглядел, чуть ли ни в два раза больше самой Алики — высокий, под сто восемьдесят спортивных сантиметров роста и под сто килограммов живого веса. Рядом с маленькой и хрупкой Аликой он казался настоящей глыбой, и вот эту глыбу Алика у себя в отделении лечила, восстанавливая Егору его травмированное колено. И как-то так незаметно для всех — быстро и качественно вылечила повреждения внутреннего мениска коленного сустава, что парень в рекордно короткие сроки стал на ноги в буквальном смысле этого слова!

Парень был в восхищении, парень был в восторге и неожиданно для всех и даже для самой Алики — окружил девушку повышенным вниманием и заботой. Он словно исполнял некое задание:

Дарить фрукты и конфеты — почти ежедневно! Ждать девушку поздними вечерами после ее дежурства у входа в больницу с цветами в руке — минимум два раза в неделю! (И откуда, только узнал график ее дежурств?) С восхищением смотреть на девушку, заглядывая ей в глаза — да кто бы ему мог запретить?! Носить девушку на руках, перешагивая через лужи — да легко! Были бы лужи (а к слову сказать, в это время года почти постоянно шел дождь)!

Ну а когда они как-то раз, сидя на лавочке у ее дома, разговорились, и парень, превратившись в растерянного мальчишку, доверительно рассказал Алике о себе, то она прониклась и потянулась к нему. А Егор рассказывал о том, как в детстве — его маленького и худенького обижали взрослые мальчишки (отчего он и увлекся спортивной борьбой). И как трудно ему пришлось пробивать свою дорогу в выбранном виде спорта, как тяжело ему жилось в родительской семье, где водка являлась главным украшением стола, как одиноко живется сейчас без любимой девушки. И все в таком ключе, давя на жалость.

Егор был очень красивым внешне — и лицом и спортивной сильной фигурой. Девушка вначале не понимала, как у такого красавца — сильного и уверенного могут быть какие-то проблемы. Она не верила, что могла вызвать чувство влюбленности у такого как он, но…

Но парень с таким восхищением во взгляде смотрел на девушку, которая считала себя далеко не красавицей, столько заботы и внимания оказывал, что она чуть ли, не впервые позволила себе быть слабой с ним. Алика не заметила, как и сама потом рассказала парню о своем одиночестве и о своем страхе. И доверилась ему.

И не испытывая никаких опасений и угрызений совести ответила согласием на его неожиданное предложение — стать его женой. К удивлению и непониманию всех ее друзей, коллег и знакомых.

Правда, не было никакой свадьбы, они просто стали жить вместе, гражданским браком. И Егор поселился у Алики в квартире. Но все равно, это было самостоятельное и добровольное решение самой девушки.

Вот так и начался ее добровольный ад на земле в отдельно взятой квартире. Почему в квартире? Да потому что свою настоящую сущность Егор проявлял только в замкнутом пространстве, уединившись от всего мира. И единственным зрителем, кому было позволено лицезреть его «во всей красе» — оказалась Алика.

Разумеется, такое проявление своей темной стороны души Егор раскрыл не сразу, а постепенно, где-то со второго года их странной семейной жизни. Лишь после того, как он уговорил Алику оформить их брак официально. Лишь после того, как он прочно и уверенно поселился и прописался в квартире у Алики. Лишь после того, как он обаял, убедил и приручил наивную неопытную в любви девушку к себе. Лишь только когда приучил девушку все заработанные ею деньги отдавать мужу, в его распоряжение. И лишь после того, как он уговорил Алику продать папину машину. Егор, правда, взамен проданного, тут же купил другой автомобиль — новенький Форд, но это уже была его собственная машина. И ездил в этой машине Егор уже один, без жены. Да и на жену стал реагировать довольно странно — он стал ею помыкать и требовать исполнять все его прихоти, особенно это касалось интимной стороны жизни, но с этим еще как-то можно было бы мириться, если бы не последующие метаморфозы, которые вдруг начали с ним происходить.

Спустя два года после их знакомства и совместного проживания, ну и получив штамп в паспорте о браке, Егор, так и не достигнув никаких значимых достижений в спорте, злясь на весь мир и виня всех, кроме себя, ушел из травмоопасного занятия борьбой и перешел на тренерскую работу. Работу для себя он выбрал приятную и непыльную — он работал в спортивном пафосном фитнес клубе премиум-класса и помогал желающим осваивать тренажеры. И еще он неожиданно пристрастился к алкоголю, сначала это была бутылочка пива за ужином, затем пиво было заменено вином, ну а потом в ход пошли и водка и виски и все подряд. Правда, он пока умело скрывал свое «увлечение» от окружающих.

Егор был очень внимателен к своим клиентам и слава о нем, как о вежливом, терпеливом, участливом тренере шла впереди него. От желающих видеть Егора своим личным тренером за отдельную плату — не было отбоя! И парень буквально купался в деньгах и волнах обожания молоденьких девочек, тех, кто желал избавиться от лишних килограммов и улучшить свою фигуру. И имел огромный авторитет у тех ребят, кто желал нарастить себе крутые мышцы. Но таким сдержанным и обаятельным был Егор только в тренажерном зале, а вот дома….

Придя домой, весь свой накопившийся пар и всю свою злость на этих молодых богатеньких девочек и мальчиков он вымещал на Алике. Дома Егор превращался в капризного, избалованного мальчишку с вздорным характером, жалующегося на вечную нехватку денег, на усталость, на нереализованность себя. Он постоянно эгоистично требовал от Алики внимания к себе, любимому, абсолютно не интересуясь тем, как там дела у его жены, и, как и чем вообще она живет. И пил, пил….

Алика вначале пыталась как-то сгладить, утихомирить агрессию мужа и даже пару раз применила по отношению к нему свои экстрасенсорные способности, чем поразила и удивила того настолько, что он даже побаивался ее какое-то время. Но, к сожалению, после такого применения девушка очень долго восстанавливала собственные силы, и она старалась больше так не расходовать свои уникальные возможности.

И вот что странно — вместо того чтобы с благодарностью принять от жены ее заботу и внимание, Егор, наоборот, старался сделать все, чтобы унизить, сделать больнее малышке Алике. Это проявлялось и в капризах к еде, и в исполнении супружеских обязанностей, и не желании появляться с женой где-нибудь в общественных местах. И даже в той тональности слов, которые Егор сквозь зубы цедил при разговоре с ней.

Парень был недоволен всем, что бы ни делала его жена. И вкусом подаваемых женой блюд, и тем, как она выглядела со своими, как он называл «дурацкими косичками». Он был недоволен тем, что Алика была постоянно уставшей от своей, как он считал, ненужной и низкооплачиваемой работы (тем не менее, с удовольствием тратил заработанные ею деньги на себя!), и тем, что она не стремилась доставить мужу неземное наслаждение в постели. И еще он требовал, чтобы Алика принимала противозачаточные таблетки — Егор не любил и не хотел никаких детей. В их доме никогда не бывало гостей — Егор этого тоже не любил и постепенно все друзья Алики отдалились от нее, остались, словно в прошлой жизни.

В самые первые годы замужества, Алика еще пыталась найти какое-то оправдание такому поведению мужа — возможно, он в ней, как в женщине разочаровался и давно хотел бы видеть рядом с собой совсем иную, лучшую женщину, но вынужден скрывать свои желания, отсюда и его раздраженность. И она старалась, очень старалась быть послушной любящей женой и понимающим другом. И даже в чем-то жалела его, прощала Егору его взрывной характер, надеясь, что он когда-то победит в себе свою темную сторону, и всю свою детскую неуверенность и склонность к панике, но….

Находясь дома, в квартире, наедине с Аликой, причиняя боль и страдания жене, Егор, словно вампир, напитывался ее энергией, и на следующий день, с новыми силами и лучезарной улыбкой продолжал свою жизнь, но уже вне стен их квартиры. Причем у себя в спортивном клубе парень совершенно менялся — он, не капризничая, мог довольствоваться на обед простым неполезным бургером из Макдоналдса и, не гнушаясь, спать с любой доступной девочкой, посещающей этот спортивный клуб, мило при этом ей улыбаясь.

Егор получал удовольствие от жизни, рассматривая жену на вторых ролях, просто как приложение к себе. И так происходило почти ежедневно на протяжении двух последующих лет. Алика, в детстве, не видя перед собой примера — как ведут себя муж и жена в семье, наивно полагала, что так, как она — живут все и терпела, сколько могла. И никому и никогда не жаловалась.

Конечно, как прожила Алика все эти долгие и трудные четыре года, находясь замужем за этим ужасным, эгоистичным, неуравновешенным человеком с расстроенной психикой — лучше бы было не вспоминать, но ей как раз вспоминать-то было сейчас и необходимо для того, чтобы принять окончательное решение о разводе.

Алика вспоминала, что же явилось именно спусковым крючком для такого ее желания — развестись? И вспомнила — этим переломным моментом оказался невольно подслушанный ею разговор.

Однажды, она пришла домой чуть раньше своего мужа.

В больнице выдался очень трудный день. Алика весь день провела на ногах и уже совершенно не чувствовала собственных рук — настолько все ее тело ныло и болело от напряжения и от тех усилий, что ей пришлось прилагать, спасая спины, руки и ноги новых пациентов.

Войдя в квартиру, девушка, не снимая сапожки и куртку, на ватных ногах прошла в спальню, захлопнув за собой дверь. И уже там, автоматически сняв с себя верхнюю одежду и обувь, рухнула на диван и провалилась в сон.

Как и с кем входил в квартиру ее муж, и что он делал — она не слышала, а проснулась глубокой ночью от громкого разговора и, осторожно приоткрыв дверь, шагнула в темноту гостиной. В квартире было темно, лишь в кухне горел свет, и там за столом сидел Егор со своим приятелем и коллегой по работе в клубе. Мужчины пили и видимо занимались этим довольно долго, судя по их речи и заплетающимся языкам. Алика невольно оказалась свидетелем того, о чем говорил ее муж со своим приятелем:

— Не-е, Горка, ну, правда, нафига ты живешь с этой своей калмычкой? — едва проговаривая слова, спрашивал Егора его друг.

— Да ты не понимаешь! Она же этот, как его — экстрасенс, твою мать, прикинь?! Она такое может! У-уу, зашибись! Но не хочет…. Мы бы с ней такие бабки могли поднять, если б она меня послушала, а она — ни в какую, — и Егор пьяно икнул и со злостью выговорил: — Ненавижу!

— Ну, так разведись, — хохотнул в ответ приятель.

— Не могу пока, жду, когда она квартиру отцовскую продаст. Ну, ту, что в Ростове от папаши досталась, по завещанию. Мне эти деньги нужны.

— А если она не продаст?

— Продаст, куда она денется, иначе… — и Егор сжал руку в кулак и пьяно потряс этим кулаком в воздухе: — Вот она у меня где! Чо, ж на сухую разводиться вдруг? Я и так ее, уродину, столько приручал, блин. Пусть платит за мою доброту! — и он глумливо расхохотался.

Алика замерла. Она слушала и не верила тому, что слышит сейчас. Какой бред несет ее муж? Девушка словно начала прозревать от собственной слепоты. Новый облик Егора начал проявляться в ее муже, в том человеке, о котором она получается, абсолютно ничего не знала. И новая страшная фраза, которую, отсмеявшись, произнес Егор, потрясла ее сознание:

— Если будет отказываться продавать квартиру, то я ее подожгу тогда, пусть пропадает! А на развод подам, и на раздел. Заберу себе свою долю у этой дуры! — он разлил водку по рюмкам и предложил: — Давай выпьем за нас, за сильных и умных мужиков! — и они, как ни в чем не бывало, продолжили свое застолье и свои пьяные разговоры.

Наверное, эти слова окончательно разбудили девушку и пробудили в ней желание — не расслабляться, действовать, расставаться с этим чужим, страшным и незнакомым Егором и спасать себя. И как можно скорее.

И ведь почти справилась — и виду не подала, что слышала то, в чем признался Егор своему приятелю, и ни словом ни жестом, ни взглядом не дала понять мужу, что всеми силами стремится совершить изменения в их отношениях. И мужественно терпела почти год, преодолевая отвращение к этому человеку. Она понемногу готовила пути спасения.

И работать стала иначе, используя новейшую методику. И в Китай собралась, чтобы научиться новому. И квартиру папину продала, как Егор и мечтал, да вот только деньги ему она не собиралась вручать. И никакого раздела своего имущества тоже не собиралась производить. Перебьется Егор! У нее иные планы!

Она опять превращала себя в ту сильную Алику, которой и была всегда, до своей встречи с Егором!

Она получила горький урок от семейной жизни и убедила себя, что никому из мужчин нельзя доверять и что лучше быть одной — сильной и самостоятельной. И независимой. Без этих штампов-капканов в паспорте. И больше не желала становиться слабее. Ни с кем и никогда!

Глава 7

Москва

За все время на пути к Москве, Алика и Алексей, находясь в одном купе, не сказали друг другу ни слова, и даже имен друг у друга не спросили, представляете?!

Ну, так уж получилось, что когда Алексей проснулся днем, оделся, даже позавтракал и выпил чаю, то Алика в это время крепко спала, отвернувшись к стене, и укрывшись с головой, и ни разу не просыпалась. А когда Алексея сморил дневной сон — тут уже Алика проснулась и, обнаружив своего попутчика спящим, осторожно, стараясь не шуметь, выпила ту бутылочку воды, и даже, с трудом жуя, съела то вкусное печенье, что увидела на столике. И посетив санитарную комнату, вернулась обратно в купе, прилегла на свою полку и снова уснула. До вечера.

Они оба проснулись, лишь, когда в их дверь постучала деликатная проводница и предупредила что скоро конечная остановка — Москва!

Поезд подъезжал к Москве, приближаясь к Павелецкому вокзалу, и Алексей и Алика непроизвольно, одновременно вдруг засуетились, и не глядя друг на друга, отворачиваясь, в молчании начали готовиться к выходу. Алексей даже ненадолго покинул купе, деликатно предоставив возможность своей странной и угрюмой попутчице спокойно одеться.

Алика, сменив ненавистные тапки мужа на свои легкие кожаные кроссовки, вылетела из вагона первой. Она, ступив на перрон вокзала, энергично сделала несколько шагов и вдруг замедлила, остановилась, ежась от холодного, пронизывающего ветра.

Темно, незнакомо, холодно, поздний вечер…. Она растерялась от мысли — а куда, собственно, ей идти? Так странно было осознавать это, пришедшее ей в голову непонимание своего дальнейшего пути. Странно и непривычно.

И вдруг раздавшийся позади нее мужской голос вывел ее из оцепенения:

— Ну, что? Никто не встретил?

Алика искоса взглянула на своего попутчика, задавшего этот вопрос, и обреченно кивнула в ответ. Ну не признаваться же мужику, что ей попросту некуда идти.

Вы не поверите, но прожженному жизнью Алексею, повидавшему за свою жизнь огромное количество самых разных женщин, вдруг стало, нестерпимо жаль эту странную тетку. И совсем не ту огромную бабу, какую он напридумал себе и ожидал увидеть, а вот эту маленькую, испуганную, дрожащую на московском ветру, «бабенку» неопределенного возраста. Да еще и кем-то жестоко избитую.

И эта «бабенка» была удивлена еще больше, когда он вдруг сказал:

— Н-да…. А поехали со мной?! Я тут неподалеку от Москвы живу, в деревне. И у нас там свободных домов много, один уж точно найдется. — Алексей с жалостью оглядел маленькую женскую фигурку, так нелепо выглядевшую сейчас на перроне Павелецкого вокзала в этой своей огромной мужской куртке, старушечьем платке на голове, странной юбке и в модных молодежных кроссовках на ногах, и добавил: — Поживете там немного, в себя придете, а потом уже отправляйтесь по своим делам, с Богом. — И замер в ожидании, что ответит эта «тетеха».

Знал бы он, насколько Алике сейчас стало легче. И дышать и мыслить и просто жить. Да, ей жизненно необходимо прийти в себя, обрести снова уверенность и силы. Передохнуть, совсем немного, а потом…. И она, обрадовавшись такой свалившейся на нее удаче, такому неожиданному предложению (пусть даже и от этого деревенского мужика, пропахшего рыбой), согласно, кивнула ему в ответ. Молча. Она сейчас была не в состоянии произнести ни слова от накрывшей ее радости.

Алексей снисходительно принял ее согласное кивание, усмехнулся и, поправив свой рюкзак за спиной и подхватив мешок с рыбой, предложил ей двигаться за ним к выходу, и скомандовал:

— И не отставать!

Он, невзирая на свой простецкий внешний вид, уверенно, не обращая ни на кого внимания, продвигался по перрону, на ходу набирая в телефоне чей-то номер. Алика шествовала за ним, почти упираясь носом в его спину, стараясь не отставать, и услышала, как мужчина сказал в трубку невидимому собеседнику:

— Алло, Михалыч, привет! Да, я приехал, как и предупреждал. Ты на машине? Отлично! Ну, давай, подхватишь меня у выхода, я уже двигаюсь туда. Всё, до встречи.

Алика совершенно не удивилась и не испугалась. Ей уже было абсолютно все равно куда ехать и с кем — лишь бы поскорее! А все потому, что шагая по продуваемому перрону вокзала, девушка поняла — Москва, это вам не Краснодар и декабрь здесь не тот, что на Кубани.

«И кроссовки не спасают, и юбка не греет…. Холодно, блин! Скорее бы обратно в тепло, ну хоть какого-то дома. Этот мужик с недельной щетиной на лице обещал мне некий приют в неведомой деревне, значит поживу там пока. Вот как жизнь меня бросает — опять круговорот разных мужчин вокруг меня…. Для чего-то, видимо, нужно мне это пройти», — размышляла она, ускоряя свой шаг и пряча свое лицо за платком, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды прохожих.

Так, в смешно выглядевшем тандеме — дружно шагая друг за другом, они вышли из вокзала, и подошли к автомобильной стоянке, а там — уже притоптывая на месте, суетился какой-то мужчина деревенского вида, одетый в пуховик и черную вязаную шапку. Он совершенно не спешил навстречу Алексею, а стоял и вытягивал шею, вглядываясь поверх голов, идущих от вокзала людей, словно кого-то высматривая. А когда Алексей, подойдя к нему почти вплотную, хлопнул его по плечу и проговорил: «Привет, Михалыч!», то этот мужик чуть не подпрыгнул от неожиданности. А затем, с недоверием оглядывая подошедших, даже закашлялся, присматриваясь, но быстро взял себя в руки и произнес — не, то с восхищением, не, то с осуждением:

— Ну, ты даешь, Николаич, как шпион, ей Богу, маскируешься! — А потом перевел взгляд на Алику, кутавшуюся в свою куртку и молчаливо стоявшую рядом с Алексеем. И покачав головой, глядя уже на Алексея, с недоверием в голосе, добавил: — С тобой, что ли?

— Со мной, со мной! Потом расскажу, давай уже грузиться, да поедем. Время позднее, хоть бы в пробки не попасть, — весело ответил Алексей и шагнул к стоявшему у бордюра светлому автомобилю «Нива».

Михалыч тут же, словно ожил, встрепенулся и, перехватывая у Алексея его ношу, приподнял брезентовый мешок, как бы, прикидывая его вес, и одобрительно сказал:

— Добыча что ли?

— Она, родная! — с гордостью ответил Алексей, и тут же похвастался с чисто мальчишеским задором: — Тебе вез! Это малая часть нашего улова! Весь я бы не смог утащить на себе! Там этой рыбы! Завались! — и он развел руки в стороны, чуть не задевая голову этого самого Михалыча.

Мужчины, понимающе переглядываясь и посмеиваясь, уложили в багажник все вещи. Алесей, повернувшись к Алике, предложил ей забираться на заднее сидение этой высокой Нивы и, перехватив у нее из рук ее чемодан, впихнул его вслед за ней в салон автомобиля. И тут же, хмыкнув, пояснил:

— Пусть здесь будет, чтоб рыбой не пропах, там в багажнике. — Закрыл заднюю дверь, а сам уселся на переднее сидение рядом с водителем, этим самым Михалычем, и сказал уже для того: — Хотя, это вряд ли поможет. Я, по-моему, своей рыбой в дороге успел провонять весь наш спальный вагон! — и расхохотался весело и задорно. — Удивительно, как это с меня еще штраф не взяли за такую услугу?!

Всю дорогу они с этим мужиком, который оказался весьма простецким, понимающим и довольно ироничным и юморным, обсуждали все возможные способы и преимущества зимней рыбалки. Под их негромкие голоса, Алика задремала и не слышала, как Алексей тихонько пояснил своему приятелю, отчего и почему он везет с собой в деревню эту странную тетку. Как не слышала и о том, как он попросил Михалыча помочь устроиться женщине в пустующем Сенькином домике. И о том, как Михалыч, странно краснея и извиняясь, начал отнекиваться и просить Алексея оградить его от такой обязанности. Свой отказ он объяснил просто:

— Дык, прикинь, Николаич, моя Люська, меня вдруг взревновала. Требует, чтоб я нынче же, сегодня, возвращался к ней. Я уж и так и сяк ей объяснялся, что ты в отъезде и что дом твой без присмотра не могу бросить, а она ни в какую. А тут ты позвонил, что, мол, возвращаешься раньше. Вот я и пообещал ей, что сегодня же и вернусь домой. Так что ты уж прости, но давай сам с этой теткой разбирайся, — он поглядел в зеркало заднего вида на спящую Алику и добавил Алексею, успокаивающе: — А чего там разбираться — дом Сенькин я сегодня протопил, там тепло. Посели ее в него, а утром она сама там со всем хозяйством освоится, чай не маленькая девочка! — И видя, что Алексей не возражает, усмехнулся и, подмигивая, ободряюще ткнул своего приятеля в бок, шутя и подначивая: — А ты подсобишь, коли чего! — И они засмеялись уже оба, от несуразности и нелепости данного совета.

В итоге всё так и вышло — Алику, полусонную, почти вытащили из машины и проводили с ее чемоданом в небольшой домик на деревенской улочке, где и оставили одну, хором пожелав ей доброй ночи и заверив, чтобы она ничего и никого не пугалась, так как их деревня очень мирная и спокойная. Здесь даже двери не запирают!

Вот и всё! Алика осталась одна в теплом простом деревенском доме. И в этом доме, оказывается, была печь, от нее и шло тепло! Алика с улыбкой огляделась, пытаясь рассмотреть одно большое помещение. Просто и незатейливо — печь, стол, буфет, небольшой холодильник, какая-то кровать, шкаф у стены, два стула, еще какая-то каморка за печкой просматривается — вот и весь интерьер. Хотя чисто везде и приятно пахнет какими-то травами!

Что это за деревня, как она называется, как выглядит и где находится — Алика не успела спросить у этих странных мужчин и решила все вопросы отложить на утро. А сейчас — сняла с себя всю одежду (которая действительно, «благодаря» этому Алексею, пропахла рыбой за то время, что она находилась с ним в одном купе) и сложила на полку в небольшой кладовке, которую обнаружила рядом с комнатой-кухней — пусть проветрится. А сама, открыв чемодан, вынула из него ноутбук и, найдя розетку над столом, поставила его на подзарядку. Свой телефон за последние сутки она даже ни разу не включала, и сейчас не собиралась этого делать. Потом, все потом….

Достала из чемодана пижаму, чистую и приятно пахнущую духами, и со вздохом наслаждения скользнула в нее. Вместо домашних тапочек надела носки и, выключив верхний свет в комнате, подошла к кровати, откинула одеяло, провела рукой по простыне в милый голубоватый цветочек и, выпустив из головы все мысли, дала себе установку — спать до утра, легла и, как ни странно, но сразу же уснула.

Правда, ночью она проснулась — ей внезапно стало холодно и она, найдя на вешалке какие-то куртки и ватник, набросала все это поверх своего одеяла и, уже согреваясь, опять провалилась в сон.

Глава 8

В деревне

Утро в деревне у Алексея добрым не получилось.

Утром чуть свет у него зазвонил телефон и он, еще не проснувшись окончательно и плохо понимая, кто звонит, услышал заполошный голос своего заместителя Кирилла. Срочные и неотложные дела требовали его немедленного участия и присутствия на своей фирме. И Алексей, чертыхаясь, спешно стал приводить себя в порядок, одеваться и собираться, чтобы ехать в Москву уже сегодня, сейчас — в воскресенье. А не завтра в понедельник, как и планировал, но… Как всегда, обстоятельства требовали. И нечего было настраиваться на неспешные выходные, и что-то планировать. Отдыхать после отдыха, видите ли, он размечтался! А нет!

Уже выгнав свой джип из двора и, запирая за собой ворота, Алексей заметил медленно бредущую по запорошенной ночным снежком дороге знакомую фигуру. Это оказалась их местная достопримечательность, Ядвига, которую за глаза, а порой и в глаза все называли просто — «наша Яга».

Уже и не вспомнить — как она появилась в их деревне, и кто первый так назвал эту женщину, и по какой причине. Да, пожалуй, по той простой причине, по которой в нас с самого детства закладываются определенные образы и стереотипы. А все дело было в том, что у этой женщины, живущей в их деревне, на самой ее окраине, на спине был небольшой такой горб. А еще она медленно передвигалась, тяжело опираясь на свою палку и, ходила, клонясь в бок, и порой, гневно поглядывала на окружающий мир. И одевалась несколько странно для деревенской жительницы…. И жила одна в своем домишке, никого к себе в гости не приглашая, ну разве, если кто по делу или с какой просьбой мог заглянуть. Им-то она не отказывала, но и дальше коридорчика не пускала. К ней привыкли, ее приняли в их деревне, и никто особо не интересовался ее личной жизнью. И ее возрастом не интересовались. Не любопытничали, да и всё.

Ее почему-то немного побаивались немногочисленные местные жители, от стариков до детворы. Причем последние, а именно маленькие мальчишки, от страха дразнили ее на расстоянии, боясь подойти близко. А та в ответ лишь весело грозила им своей палкой.

Никакой агрессии или колдовства за ней не наблюдалась, но вот приклеилось, же такое прозвище — Яга — и по-другому женщину уже никто и не называл. Хотя, справедливости ради, не все, но многие жители их деревеньки эту самую Ягу уважали. И даже угощали ее порой своими деревенскими незамысловатыми гостинцами — салом, яйцами, молоком или творогом. Ядвига с душевной благодарностью принимала такие дары, была очень доброй и участливой к людям и никогда и никому не отказывала в помощи.

Вот и Алексей был не единственный, кто обращался к ней уважительно и по имени. А другим в их головы свои мозги не вставишь. Пусть сами свое мнение о ней составляют, считал мужчина.

Он всегда старался за добро платить добром, да и как ему было не уважать Ядвигу, когда однажды зимой он провалился на местном озере в полынью на слабом льду и набрал полные ботинки воды, простудился, и свалился с жутким кашлем. Даже на работу не смог уехать. И именно она — Ядвига вылечила парня тогда своими травами и растираниями. И не отходила от него и чаем поила и кашей кормила и разговоры разговаривала. С чего бы ему было ее не любить после этого?! Любить как друга! И общаться как с другом и работенку, какую-никакую ей подбрасывать изредка, для ее особенных мозгов — чтоб не застаивались!

Сейчас, увидев Ядвигу, Алексею вдруг пришло в голову попросить ее об одном одолжении и он, на миг, приостановив самого себя и свой отъезд, окликнул ее:

— Ядвига, привет ранняя пташка! Ты что, утренние пробежки решила осваивать?

— Беру пример с тебя, дорогой! — в тон ему, криво улыбаясь, неразборчиво, ответила женщина, кивнув на его джип, и слегка проглатывая звуки при произношении. Ну, такая уж невнятная у нее почему-то была речь, но Алексей ее слова отлично понимал.

Их обычное общение состояло из обоюдных, незлых подколов и шуток. Они словно оттачивали мастерство остроумия друг на друге и оба получали от такого общения огромное удовольствие.

— Ну, раз ты у нас бодрячком, то, пожалуйста, сделай доброе дело. Я вчера одну тетеху неопределенного возраста в пустующий дом поселил. Ну, в этот, Сенькин, который тот продавать решил. Так вот, ты уж найди минуту, загляни к ней, помоги ей обустроиться на первое время. Я бы и сам, но…. — он развел руками. — Дела. Труба зовет!

— А что за тетеха такая? Любовница новая, что ли? — засмеялась Ядвига, озорно блестя глазами из-под надвинутого на лоб платка.

— Да если бы! — ухмыльнулся Алексей, — а то тетка какая-то дремучая, из Краснодара вроде. И странная. Мы с ней в одном купе поезда ехали, до Москвы, так она двух слов не сказала, молчит все время и глаза прячет. Я сумел только выяснить у нее, что ей в Москве остановиться негде вот и предложил временно пожить пока в этом доме. У нее, похоже, что-то случилось. Что — не знаю. Это уже ваши женские заморочки. Ну, как, поможешь?

— Ну отчего же не помочь человеку, у которого беда? Помогу! — и тут же хитро прищурилась: — А ты мне чо?

— А я за это любое твое желание исполню, моя королева! — шутливо поклонился ей Алексей, и уже садясь в джип и заводя двигатель, спросил напоследок: — Ну что, договорились?

— Договорились! — ответила ему Ядвига. И долго после этого стояла посреди дороги, глядя вслед стремительно набирающему скорость автомобилю.

А Алексей, тут же выбросив из головы весь свой разговор о незнакомой тетке, переключился на заботы о делах фирмы. Он даже позабыл о том, что только что опрометчиво пообещал Ядвиге исполнить ее желание. Ну, какое там у этой непритязательной барышни могло быть желание? Ну, конечно же, какая-то ерунда, на которую вовсе не стоило тратить силы своего драгоценного мозга.

«Надо будет — исполним», — отмахнулся от своих мыслей мужчина, и все внимание сконцентрировал на скользкой дороге и на тех делах и проблемах фирмы, что требовали его участия.

Глава 9

Алика и Ядвига

А Ядвига, постояв немного на деревенской улице, меж двух домов — Алешкиным и Сенькиным — и вздохнув, решительно повернула к Сенькиному, помогать или спасать (ну это уж как потребуется!) какую-то тетку, как и обещала Алексею.

Ворота дома были не заперты, и Ядвига, прошла прямо в дом, который тоже оказался свободен к доступу. Она, минуя коридорчик, осторожно постучала о дверной проем и заглянула в комнату.

В большой единственной комнате было светло от солнечных лучей робкого утреннего солнца, но отчего-то неуютно. А неуютно, потому что в доме было холодно. Она подошла к печи и потрогала ее рукой — остыла печь, видимо ее не протопили с вечера, оттого и неуютно в доме.

Вошедшая женщина обвела взглядом комнату, с удивлением отметила, что на столе лежит современный ноутбук, а у стола виднеется старенький клетчатый чемодан. И еще заметила какой-то ворох из одежды, сваленный кучей на кровати. Но когда она подошла к этой кровати, чтобы разглядеть что это там находится, эта куча вдруг зашевелилась и из-под нее высунулась рука. Маленькая такая рука с аккуратно постриженными розоватыми и чистыми ноготками. Ребенок что ли? — мелькнуло в голове у Ядвиги, и она осторожно начала снимать лежавшие грудой вещи, наваленные друг на друга — куртки, ватники и одеяло и обнаружила под всем этим съежившуюся от холода маленькую фигурку в тонкой пижаме и с платком на голове.

От прикосновений Ядвиги эта спящая незнакомка мгновенно проснулась и резко села на кровати, со страхом уставившись на Ядвигу, щуря один глаз. Ядвига невольно вздрогнула, увидев ту, которую только что разбудила и не менее испуганно уставилась на незнакомку, оказавшуюся не ребенком…., а странной теткой.

Они обе пребывали в легком шоке от увиденного зрелища!

Ну, представьте себе, Алика спала и вдруг проснувшись, увидел, что над ней стоит непонятная бабка, сгорбленная, с перекошенным лицом, длинным носом, в жутком платке и не менее жутком ватнике и в каких-то толстых штанах вместо юбки. И еще на палку опирается…. Баба Яга, не иначе! Взрыв мозга!

А теперь представьте ощущения Ядвиги, когда она увидела лицо этой проснувшейся. Одна половина лица была сине-фиолетового цвета, левый глаз полностью скрылся под опухшей щекой, на голове намотан платок, а из-под платка выглядывает длинная черная косичка. Одета тетка была в какую-то детскую пижаму, а на ногах…. желтые носочки. Чудо-юдо какое-то!

Молчаливое сканирование друг друга длилось примерно минуту, а потом обе, словно очнулись и заговорили, перебивая друг друга.

— Вы кто такая? — спросила Алика.

— Это ты что ли Лешкина пассажирка из поезда? — спросила Ядвига

Алика с трудом разобрала смысл того о чем ее спрашивает эта необычная женщина, вроде старая на вид, а глаза молодые, задорные. Странное такое несочетание…. Но на всякий случай кивнула ей в ответ, а сама, обнимая себя за плечи от холода, тотчас принялась рассказывать, с трудом шевеля губами, что ей в этом доме разрешил временно пожить один странный мужчина, которого зовут «Николаич», они вместе с ним ехали в поезде. И что она поживет тут немного и уедет. Она никому не будет мешать, — все это Алика пыталась донести до незнакомки, торопясь поскорее все объяснить.

Она мечтала сейчас об одном — чтобы эта деревенская любопытная поскорее ушла и оставила ее в покое. Алике было так стыдно за свой синяк на лице, да и холодно стало в доме, нужно как-то попробовать растопить печь, чтобы согреться. Только вот как это сделать — растопить… Алика растерялась и, попытавшись подняться с кровати, замерла в испуге от своей беспомощности. А эта женщина продолжала задавать свои вопросы:

— Ты бомж, что ли? Тебе жить негде? А что у тебя с лицом, дралась?

Алика отрицательно помотала головой, но сморщилась от боли, которая отдалась в глазу от резкого движения и она невольно охнула. А заметив, с какой жалостью, смотрит на нее эта женщина, которую и саму-то в пору пожалеть, Алике вдруг, в самом деле, так стало себя жалко, что даже в носу защипало, и слезы предательски начали литься у нее из глаз. Причем из двух глаз, даже из того, который был скрыт опухшей щекой.

«Ну вот, уговаривала себя быть сильной, а сама-ааа….» И она разревелась, как маленькая….

Алика, прикрыв глаза ладошками, сидела на чужой кровати, в чужом доме, в непонятно какой чужой деревне, перед этой чужой теткой, ревела — и не могла успокоиться. Ужасно стыдно, но девушка не могла остановить этот поток слез. Ну, никак….

И вдруг она ощутила, как ее обнимают за плечи чьи-то сильные руки. Алика вздрогнула и отвела ладони от лица и увидела перед собой глаза той, что склонилась над ней. Да, какие это были глаза! Женский взгляд, в котором было столько участия, столько доброты и понимания, что Алика, громко всхлипнув, внезапно резко успокоилась и взглянула с надеждой своим правым глазом на ту, которая держала сейчас ее своими цепкими руками.

И тогда эта — то ли бабка, то ли молодая женщина, медленно отстранилась от Алики и вдруг… подмигнула. И улыбнулась. И спокойно так, отчаянно шепелявя, выдала:

— Не дрейфь, прорвемся! Бери пример с меня! Я — везучая! И тебе помогу.

И не обращая внимания на изумленную Алику, уже другим, бодрым голосом добавила:

— Давай-ка поднимайся, одевайся и за дело. Нужно печь растопить! Умеешь?

Алика отрицательно помахала головой. Тогда эта женщина сказала, вздохнув:

— Ладно, научу. Тебя как звать-то?

— Алика.

— Красивое имя. А я Ядвига, Яга, чтоб короче. Это по-местному. Меня все так кличут, а я и не спорю. И не обижаюсь. Чего зря?

Все это она весело говорила и по ходу подносила дрова к печке, и показывала Алике — что и как нужно делать, чтобы протопить эту самую печь. И когда дрова уже весело горели и трещали внутри маленькой печки, и от самой печи стало исходить тепло, Ядвига вынесла заключение всему своему обучению:

— И ничего страшного, как видишь! Делов-то! Не давай только печке остывать, и в доме будет всегда тепло. И уютно! — и рассмеялась. Звонко и молодо.

Глядя на нее, улыбнулась и Алика, согреваясь и распахивая свою, наброшенную на плечи куртку. А потом, попадая в волны этой обаятельной Яги, которая оказалась вовсе не старухой, а молодой симпатичной женщиной, тоже рассмеялась. И две барышни, вдруг осознав, насколько экзотично они сейчас выглядят в глазах друг друга, расхохотались в голос.

Этим своим обоюдным смехом они словно сливались в одно странное целое, в этот тандем двух женских судеб. Двух единомышленников. Тех, кто не сдается и не пасует перед трудностями. Смеясь, и поглядывая друг на друга, они обе это внезапно поняли, почувствовали, без всяких слов и пояснений — отчего и почему.

Спустя некоторое время, они, отсмеявшись и успокоившись, дружно решили выпить чаю, а так как выяснилось, что в доме, в котором временно будет жить Алика, кроме сухарей да варенья больше ничего к чаю не имеется, то Ядвига с присущими ей юмором и ироничностью, размачивая сухарь в чашке с чаем, сказала Алике:

— Я бы тебя к себе пригласила, но…. Как ты понимаешь на улице тебе показываться пока нельзя, а, то от женихов отбоя не будет! — она хмыкнула: — Так что будем сейчас пить твой «чай лайтовый» — а вечером я тебе что-нибудь вкусненькое принесу. И мази от ушибов принесу. Устрою тебе спа-процедуры, — и добавила свое фирменное: — Не дрейфь!

Алика, осторожно прихлебывая остывший чай, благодарно покивала ей в ответ. Девушке было тепло, уютно и удивительно легко сейчас с этой своей новой деревенской знакомой, словно она знала ее сто лет. Так странно! Тем более странно, что Алике не с кем было сравнить эту Ядвигу, ведь у нее никогда не было подруг….

А Ядвига, словно услыхав, о чем там думает в этот миг Алика, продолжая смеяться, тут же выдала свою версию их случайного знакомства:

— Слушай, глянь, как здорово получилось — подобное притягивается к подобному! У меня давненько не было подруг, ну ты, надеюсь, уже догадалась, глядя на мою неземную красоту, что дружить со мной не очень приятное дело. Я здесь одна живу. А тут — ты, как подарок небес на меня свалилась! Звезда! Такая же красотка неземная! И у тебя тоже, я так думаю, сейчас подруг не наблюдается. Мы как сестры по несчастью, а может, наоборот — по счастью! Два сапога пара! Или две звезды! — и она протянула свою руку над столом навстречу Алике: — Давай дружить, чо ли!

— Давай! — крепко пожимая руку своей новой подруге, радостно выдохнула Алика.

И девушки, немного посидев за столом и больше ни о чем, не спрашивая друг друга, в молчаливом согласии настроившись отложить все трудные разговоры на потом, распрощались до вечера.

Вот так неожиданно у Алики появилось то, чего никогда не было — подруга, по имени… Яга! С ума сойти, как это… классно!

Весь день Алика с интересом знакомилась со своим новым временным жильем — осматривала домик изнутри, но не выходила на улицу, чтобы не привлекать к себе внимания жителей деревни, как предупреждала Ядвига.

Домик оказался славным — он был деревянным! Алика трогала рукой его бревенчатые стены, гладила теплый каменный бок печи, рассматривала домотканые половики на деревянном полу, и у нее возникло ощущение того, что она находится в каком-то затерянном сказочном мире. В прошлом. Тишина и покой этого дома окружали ее со всех сторон. И это осознание вызвало у нее невольную улыбку.

Хотя улыбаться оказалось больно — сразу заныла щека, дернуло глаз, и Алика возвратилась из сказочного мира в мир реальный. Она потрогала свое лицо, вздохнула и, взглянув в окно, направилась к двери. Она решила, что до прихода Яги с ее обещанными мазями, полечит пока себя холодом. Девушка, набросив куртку, приоткрыла дверь во двор и шагнула на ступеньки.

За ночь выпал снег, и он лежал во дворе тонким белым пушистым ковром, блестел искорками от солнца и даже не таял. Красиво! Алика собрала в ладони немного снега, который лежал нетронутым на перилах деревянного крыльца, и приложила к лицу, соорудив себе, таким образом, лечебный компресс. Она несколько раз прикладывала так все новые и новые порции снега, пока щека не онемела от холода и пока боль не утихла. Лишь после этого, девушка вернулась в дом, осторожно промокнула лицо найденным полотенцем и принялась раскладывать свои немногочисленные вещи на полках шкафа. Обживаться!

После обеда пришла Ядвига и развила бурную деятельность! Она явилась не одна, а в паре с… огромным мешком! Этот мешок она, оказывается, привезла на…. детских санках. Такие санки когда-то были и у Алики в детстве — алюминиевые, легкие, с сидением из красно-желтых дощечек. На вопрос Алики — откуда у Яги такие санки, та, только махнула рукой и весело пояснила, что у нее на чердаке всякого разного добра — завались, и эти санки именно из числа этого добра! И что она еще не все вещи там разобрала, может там и ступа даже найдется.

Когда она втащила в дом свою ношу и распаковала ее, то Алика ахнула — чего там только не было! — старая симпатичная дубленка, войлочные короткие сапоги, свитер, теплые штаны, типа тех, что были надеты на Ядвиге, и еще какие-то туески и банки со съестным. А также пакеты и свертки, термос, банка кофе и бутылка с какой-то мутной жидкостью. Ядвига, по-хозяйски раскладывала на столе то, что вынимала из мешка и, смеясь, сопровождала комментариями каждый предмет:

— Это тебе одежда, на первое время, взамен твоей модной и стильной! Я так понимаю, что ты не весь свой гардероб сюда с собой привезла? — она иронично скосила глаз на ее чемоданчик, так и стоявший у стола, — ну значит, походишь пока в этой, моей, а там решим. Ну, а это вкусняшки всякие деревенские — «шуп, шало, шамогон»! — она смешно произнесла названия и подмигнула Алике, но заметив, что Алика машет головой, успокаивающе произнесла: — Да не дрейфь, никто тебя самогон пить не заставляет! Это я для компрессов и растирок. Пить кофе вон будешь — с печеньем и конфетами.

Она все доставала и доставала свои многочисленные свертки и с юмором рассказывала о том, что там в них завернуто. А в конце вынула небольшой пакет и сказала:

— Ну а вот это самое главное, то, что тебе необходимо сейчас в первую очередь — мое колдовское снадобье. Будем твою красоту неземную восстанавливать, чтоб можно было тебя людям показать! А то наши-то, деревенские — народ взыскательный, драчунов да пьяниц на дух не переносят, а ты ну прям под их любимый тип сейчас подходишь со всей своей боевой раскраской. Индеец вылитый!

Алика только грустно усмехнулась на ее слова. Яга перестала веселиться и уже серьезно спросила:

— Кто тебя так?

— Муж….. — прошептала Алика, опуская глаза

— Вот сволочь какая! — эмоционально отреагировала Яга, и тут же махнув рукой на новость, опять стала веселой и заявила: — А, не будем об этом. Главное, что жива и здорова, а красота — это у нас у девочек — проблема легко восстановимая. Так что, если не возражаешь, давай приступим! — но заметив, что у Алики подозрительно заблестел глаз и что она зашмыгала носом, собираясь плакать, тут, же переключила свою энергию в другое русло: — Хотя нет, давай сначала перекусим, силы физические восстановим. — Она засуетилась, убрала все лишнее со стола и требовательно, строго приказала Алике: — Чего стоишь? Давай, чаек завари, тарелки доставай и ложки. Я тебя грибным супом буду кормить, — она хмыкнула: — из мухоморов!

Ядвига, украдкой глядя на девушку, которая, чуть встрепенулась и даже начала робко улыбаться и вроде реветь уже не собирается, и сама тут же энергично включилась в процесс подготовки к обеду.

Алика удивлялась сейчас сама себе — она, взрослая и смелая, врач со стажем, такая волевая и сильная, всегда сама принимающая решения — что и как делать — и вдруг попала под влияние малознакомой Яги и вот уже с радостью выполняет ее команды.

«Ну надо же, как это быстро я начала слушаться совершенно незнакомых мне людей — сначала того Николаича, попутчика из поезда, теперь вот эту странную Ягу. Хотя…, — она улыбнулась мысленно, — хотя, это оказывается и не так уж страшно быть порой слабой и принимать чью-то заботу».

И уже поддавшись веселью и заражаясь жизнерадостной энергией, которая ключом била из ее новой подруги, Алика и не заметила, как начала весело отвечать на смешные шутки этой деревенской девушки.

А Ядвига, глядя на то, как в этой испуганной и избитой собственным мужем, несчастной девочке понемногу начал проявляться интерес к жизни — незаметно выдохнула свои страхи и опасения. Яга перестала напрягаться, а просто стала сама собой — раскованной, доброй и заботливой, ироничной и острой на язычок, современной девушкой Ядвигой, а вовсе не той старой бабкой Ягой, как порой, она, играя, любила себя подавать незнакомым людям! Забавлялась так от скуки!

Девушки дружно накрыли на стол, Ядвига разлила по тарелкам ароматный грибной суп из принесенного термоса; красиво, совсем не по-деревенски, выложила сало, маленькие соленые бочковые огурчики и черный хлеб, нарезанный тоненькими ломтиками. Они обе, дружно и с отменным аппетитом, как могли быстро и молча, справились со всем этим гастрономическим великолепием.

Какой же вкусной показалась сейчас Алике эта простая еда! Она не ела, казалось целую вечность, и хотя ей было еще трудно жевать — нестерпимо болела вся челюсть и щека, но она старалась не морщиться и не признавалась в этом Яге, а в конце обеда искренне поблагодарила подругу за заботу.

Ядвига благосклонно приняла слова благодарности, тут же в стиле кота Матроскина, ответив — что она еще и не то умеет — и вышивать, и на машинке, и еще колбасу вкусно режет! — перешла к основной цели — лечению подруги. Она разложила на столе баночки с мазями и бутылочки с отварами из трав и, азартно потирая руки, предложила Алике:

— Ложитесь, пациент, на кровать и максимально расслабьтесь. Вас ждет приятная процедура без всякого наркоза. Блюдо а-ля натюрель в соусе по-деревенски!

Самое удивительное, что Алика и впрямь ощутила себя пациентом на приеме у врача-косметолога и с огромным удовольствием и женской верой в чудеса, прилегла на кровать и доверила свое лицо бесстрашным и уверенным рукам Яги. А та, словно заправский врач, тщательно вымыла руки над умывальником, который стоял в закутке, возле печки, присела на стул у кровати и приступила к волшебному исцелению.

Она протирала ушибы Алики какими-то душистыми настойками, она осторожно разминала пальцами ее лицо, двигаясь по каким-то, только ей известным массажным линиям, она тихонько шептала Алике какие-то непонятные словечки. А в конце смазав ее левую щеку пахучей мазью, положила сверху на лицо льняную салфетку и велела лежать спокойно минут тридцать.

А сама, что-то негромко напевая, вымыла посуду, убрала продукты в холодильник, и заварила чай из тех трав, что тоже принесла с собой. В комнате приятно запахло душицей, иван-чаем и чабрецом. А еще Яга принесла со двора из-под навеса две охапки поленьев и сгрузила их возле печи — чтобы назавтра, с утра Алике было чем протопить печь.

Алика, чувствуя, как ноющая боль в лице понемногу отступает, расслабленно задремала. Она ощущала себя почти абсолютно счастливой сейчас, а еще защищенной, а еще маленькой девочкой, о которой заботятся. Такие забытые и приятные эмоции, как же ей их, оказывается, не хватало в последние пять лет, почти во все время ее замужества. Ее несчастливого, как выяснилось, замужества.

Быстро пролетели полчаса, и Алика очнулась от приятной дремоты. Она осторожно пошевелилась и к ней тут же подошла Ядвига и осторожно сняла с ее лица салфетку и с пристрастием оглядела лицо подруги. После чего удовлетворенно улыбнулась и разрешила девушке подниматься и полюбоваться на себя в зеркале. Что Алика и сделала.

И очень удивилась результату — синяк уже не был фиолетовым, он понемногу принимал более мягкий, синеватый цвет, а отечность так вообще уменьшилась, и даже левый глаз показался среди припухлости. Чудеса!

— Это что за волшебные препараты у Вас, доктор? — улыбаясь и шутя, произнесла она, повернувшись к Ядвиге.

— А, так, по мелочи — настойка золотого уса, куркума и алоэ! Но это не главное, а самым важнейшим в моем лечении является мое колдовство! — перехватив недоверчивый взгляд Алики, она добавила: — Ну и вера пациента, конечно же! — и рассмеялась звонко и весело.

После такого ощутимого, видимого глазу результата, у обеих поднялось настроение, они присели к столу, и выпили по паре чашек чаю с вкусными конфетами от Яги. Немножко поговорив о силе косметических и народных способах лечения, девушки вскоре стали прощаться. Они обе весьма ощутимо тянулись друг к другу и понимали и чувствовали это, но еще не до конца доверяли и потому — ни о чем друг друга не спрашивали, боясь ранить излишним любопытством. И, ни о чем друг другу не рассказывали — обходя острые темы, хотя обе понимали, что рассказать о себе стоит, но…. Может, чуть позже?

Перед уходом, Яга подробно проинструктировала, как Алике завтра лечить себя теми настойками и отварами, которые она оставила для нее в холодильнике. И предупредила, что завтра же, как стемнеет, Ядвига приглашает Алику к себе, и что там девушку будет ждать сюрприз. И подмигнула, хитро щуря глаза.

Пожелав друг другу спокойной ночи, они распрощались, каждая в приятных мыслях о своей новой подруге. И каждая в надежде, что не обманется в своих ожиданиях.

Глава 10

Алексей в Москве

Алексей, в этот воскресный день, вернулся из деревни в Москву и не заезжая в свою квартиру, в которой он жил вместе со своей женой Кристиной почти шесть лет, сразу же рванул на работу. В свою родную и любимую фирму «АО-Быстрон», ту, что создал он сам — Алексей Николаевич Быстров, создал с нуля еще в начале века, в 2002 году. И его фирма весьма успешно держится на плаву бурного российского рынка до сих пор. Вернее, держалась…

Это Алексей понял, когда один за другим ему начали звонить и обеспокоенные коллеги и некоторые постоянные клиенты, те, кто продолжал пользоваться услугами его фирмы. На его фирме, офис которой находился в Москве, а мини-заводы были расположены в Подмосковье — производилось оборудование для создания умных домов и для автоматизации зданий — от идеи до производства и внедрения. Весьма востребованная продукция в последние годы, и эту самую нишу на рынке услуг фирма Алексея также весьма уверенно занимала почти пятнадцать лет, но….

Появились тревожные сигналы, о том, что в «Быстроне» поселился крот, который понемногу роет и вредит. Вот это оказалось неожиданным событием и явилось очень болезненной новостью и можно сказать, застало Алексея врасплох в прямом смысле этого слова — он находился вне Москвы, на встрече с друзьями в Ростове-на-Дону. Он, ни о чем, не догадываясь и не волнуясь, взял внеплановые выходные, пил самогон, ловил рыбу и был вполне доволен и горд собой, но…. Опять это пресловутое «но»…, чтоб его…

В общем, хозяин вернулся в родной офис, в котором, несмотря на выходной день, собрались почти все, кто был неравнодушен к тому, как идут дела в их фирме. Алексей одновременно и удивился и обрадовался когда увидел и своего заместителя Кирилла — молодого, но весьма башковитого парня, и главного бухгалтера — пожилого и опытного, и главного экономиста — девушку прямую, честную и амбициозную и даже начальника производства. Вот так неожиданно, в выходной день собралась лучшая и высокопрофессиональная часть их команды. И им было о чем поговорить и что обсудить.

А проблема, оказывается, заключалась в том, что их фирма Быстрон дважды на неделе проиграла в тендере. Ну не сказать, чтобы они постоянно и раньше выигрывали, но чтобы вот, так — два раза подряд, причем на каких-то мелочах? Непостижимо и непонятно…

Фирма заказчик, в которой руководителем был давний приятель Алексея, признался, что при вскрытии конвертов участников и при последующем сопоставлении предлагаемых цен на услуги, фирма Быстрон уступала своим конкурентам буквально на копейки. И это еще можно было бы принять, но…. Чтобы такое наблюдалось буквально по всем позициям на услуги? Нет, такого просто не могло быть. Бред какой-то. Не иначе кто-то из своих слил информацию о расчетных ценах в конкурсной документации. Вот они впятером и пытались разобраться — кто и как мог провернуть такую подставу.

К концу дня их усилия ни к чему хорошему не привели, и Алексей объявил, что будет вынужден пригласить аудиторов, чем, похоже, невольно обидел главного бухгалтера. Но дело-то было не в том, что он не доверял своему проверенному главбуху. А в том, что Алексей ну никак не мог поверить, что вредит кто-то из коллег. Это же взрыв мозга так думать! Как тогда работать бок о бок, если не доверяешь никому? Он даже сгоряча бросил фразу, что уволит всех к чертям, если возникнет еще раз подобная неприятность. Чуть не сорвался, с кем не бывает…, но сдержался в последний момент и спокойно закончил воскресное совещание. Хотя внутри все кипело. И кипело не только у него, а у всех присутствовавших! И вот в таком взвинченном состоянии они все одновременно, не глядя друг на друга, покинули стены офиса и разошлись по домам.

Алексей, впервые сегодня, сидя за одним столом с коллегами и вглядываясь в их лица, интуитивно почувствовал, что не доверяет своим сотрудникам. Ну, или кому-то одному, вот только кто это может быть? Ужасно неприятно, но что поделать со своей подозрительностью, когда такие сюрпризы валятся к концу года.

Злой на весь свет от неудач в бизнесе, уставший от мыслей и от недосыпа, Алексей чернее тучи возвратился в свою московскую квартиру, где застал свою веселящуюся жену, которая в компании подруг отмечала покупку очередного наряда. Их глупое хихиканье и пьяные разговорчики ни о чем, настолько разозлили Алексея, что он, боясь не сдержаться и сорваться на ровном месте, просто буркнул всем одновременно дежурное приветствие, ушел в свою спальню, и закрылся там на ключ. Ни ужинать, ни общаться не хотелось и Алексей, включил телевизор на каком-то нейтральном фильме и, всунув в уши наушники, оградил себя от всего мира. Он лежал на кровати и ругал сам себя, а потом также уговаривал сам себя, что темная полоса обязательно пройдет и наступит светлая. И уже засыпая, мысленно согласился еще и с тем, что они с женой стали абсолютно чужими людьми и пора что-то с этим делать. С тем и уснул.

Со следующей недели Алексей буквально дневал и ночевал на работе. Он посетил все свои цеха и заводики, разбросанные по Подмосковью, он беседовал с руководителями отделов, он обсуждал с программистами возможность утечки информации через сети интернет, но…. Опять, же все упиралось лишь в то, что кто-то свой тайно предоставил конкурентам данные по ценам на услуги.

И еще несколько озадачил новостью главный бухгалтер, который растерянно доложил Алексею, что аванс поставщику перечислен, но поставки обещанного оборудования для производства приборов, почему-то задерживаются. И поставщик на связь не выходит. Хорошо, что других поставщиков у Алексея было достаточно и временная задержка поставок комплектующих от одного нерадивого контрагента погоды в их производстве не испортит. «Да, неприятно, но переживем. Все тайное, так или иначе, всегда становится явным. Само выплывет, в крайнем случае», — решил в итоге Алексей, успокаивая всех сразу и самого себя в отдельности. Хотя настороженность и подозрительность внутри себя укрепилась и не отпускала, почти две недели, вплоть до того дня, когда наступил его день рождения.

Алексей никогда не поддавался панике, всегда умел держать себя в руках и почти никогда не повышал голос на починенных. Бизнес требует холодного и трезвого расчета. Он эту позицию понимал и принимал. И всегда, двумя руками был за честную борьбу, но вот чего не терпел, ни от кого — ни от коллег, ни от поставщиков, ни от покупателей, ни даже от конкурентов — так это трусости и предательства. Вот именно этого он не принимал и не прощал никогда. И поэтому возникшая ситуация в родной фирме насторожила и напрягла его так, что даже свой день рождения отмечать совершенно не хотелось. Не до веселья ему было. Но опять же, вида не показал и стоически подошел ко дню, когда вселенная состарила его еще на один год.

Глава 11

Алика у Ядвиги