Были времена, когда в газетах писали, где какой завод построили, сколько молока надоили, и кто встречал у трапа самолета больших руководителей. Давно это было. Еще до эпохи исторического… то есть тотального похренизма, как сказал бы Остап Бендер, живи он сейчас. Я тогда еще и читать не умел. Нынче масс-, так сказать, медиа на другое заточены. Каждое СМИ — этакий гриль, безустанно выдающий жареное. Иначе нельзя. Потеряешь читателя, и сгинешь. Поэтому наш еженедельник из той же породы. Хорошо это или плохо — рассуждать не буду, не о том речь. Да и длинные вступления читатель не приветствует, так его приучили. А потому — к сути.
— Сергей, считай, я почти всю работу за тебя сделал, — сказал шеф на планерке и передал мне листок. — Это его «мыло». Специалист по полтергейстам и прочей аномальщине. Тебе только и осталось, что включить думалку, набросать вопросы и скинуть ему. Конец света успешно состоялся, астероид, блин, мимо пролетел… Народ заскучал, надо его барабашками побаловать, пока до следующего конца света время есть.
— Сколько? — спросил я, разглядывая бумажку с адресом электронной почты и ФИО: «Приймак Владимир Георгиевич».
— Что «сколько»? — переспросил шеф. — До конца света?
— Предлагать ему сколько, этому барабашковеду?
— Пусть сам скажет, — шеф покосился на бухгалтершу. — А там видно будет…
Вопреки совету шефа, включать думалку я не стал. «Торопицца нэ надо», — так говорил мудрый товарищ Саахов. Это акулы пера торопились, а нам, дятлам клавиатур, спешка ни к чему. Акулам этим, только для того, чтобы хоть что-то узнать о полтергейсте, пришлось бы сутки в библиотеке проторчать, а тут… Стук-стук клювом по клавишам, и нагуглить можно не то что на полосу, а хоть и на целый том. Но и гуглить я не спешил — а вдруг этот Приймак вообще откажется? Я выбрал оптимальный вариант: разжился у Катюши кофейком и отправил доктору полтергейстных наук письмо: так, мол, и так, не хотели бы вы просветить читающие массы насчет того, кто в шкафах стучит, тарелками бросается и водой с потолка поливает оторопевших жильцов. И занялся другими делами.
За окном сыпал январский снег, ветер гонял по скользким тротуарам прохожих, а у нас было тепло, источал перегар хмурый Макс, ворковала по телефону Катюша, и уже третья порция ее кофе горячим ручейком перетекала в мой желудок. И не надо было никуда трое суток шагать и столько же не спать ради нескольких строчек в газете… Интернет, господа: ищи — и обрящешь. Не отрывая, так сказать, филейной части от кресла.
Но к обеду выяснилось, что оторвать придется, и совсем не для того, чтобы после работы попить с Максом пивка в «Богеме». Пришел ответ от Приймака. Спец по шумным духам приглашал меня сегодня же прибыть в его город, дабы я не только смог взять у него интервью, но и провести ночь в квартире, где оные духи в настоящее время развили бурную деятельность. Так что пришлось мне вместо «Богемы» бежать за билетом на маршрутку, а потом домой, за паспортом, бритвой и прочими командировочными атрибутами, плюс перекусить на дорожку. Поприсутствовать при полтергейсте — это будет покруче, чем общаться с «богемной» компанией, ведя традиционные холивары, которые, в итоге, выливались в водочку. Вернее, выливалась. Водочка. В уже наполненные пивком желудки журналистской братии и прочих лиц свободных профессий.
* * *
Когда маршрутка, намотав на колеса двести с лишним километров, причалила к платформе автовокзала, было уже темно. Еще в пути я связался со спецом по указанному им в ответном письме номеру мобильника, и он назвал адрес, по которому мне нужно прибыть на встречу с ним и буйными духами. Не успел я сделать и десятка шагов от маршрутки, как был чуть ли не атакован «извозчиками», и вскоре уже катил в пожилой, но еще крепкой белой «Волге» по заснеженным безлюдным улицам областного центра. Знакомо звучало «Радио Шансон», знакомо сияла реклама и мигали глаза светофоров, и как-то не верилось, что в таком заурядном городе творится аномальная чертовщина. Именно аномальная, потому что обычной чертовщины в жизни хватало. Собственно, ею и была вся наша нынешняя жизнь. В смысле — черт-те что. Хотя и не всегда.
Минут через двадцать машина нырнула в квартал стандартных многоэтажек — один из неотличимых друг от друга элементов «спального района», заставивший меня вспомнить Женю Лукашина из «Иронии судьбы», и остановилась у нужного подъезда. Дом отнюдь не походил на мрачное обиталище Родерика Ашера, по крыльцу подъезда не шастали черные коты, и не парил над исправно светившей лампочкой хрустальный череп с тремя шестерками в каждой глазнице.
Я потыкал пальцем в квадратики домофона, услышал голос Владимира Георгиевича и назвал себя.
— Шестой этаж, — коротко сказал Приймак.
Железная дверь открылась, я шагнул в подъезд, и она со зловещим щелчком захлопнулась за мной. Словно отрезав путь назад. Признаюсь, на мгновение мне стало неуютно — ведь одно дело читать обо всякой аномальщине, сидя перед монитором, и совсем другое — очутиться, так сказать, в ее владениях. Где чудеса, понимаешь, где леший бродит, и даже русалка, от великого, видимо, страха забралась на дерево…
Да уж… Занесло меня под крышу, где я древний ужас слышу…
Это из меня продолжал лезть Эдгар По, от которого я чуть ли не фанател лет в семнадцать.
Я поправил сумку на плече и поднялся к лифту, на ходу осматривая подъезд. Он был очень похож на тот, в котором имел счастье жить я — помятые почтовые ящики, окурки и россыпь рекламных листовок на полу, нацарапанные на стенах современные руны, — и такое сходство успокаивало. А уж кабина лифта и вовсе наводила на мысль о том, что здесь живут существа, имевшие в виду всех шумных духов, уфонавтов, привидений и оживших мертвецов вместе взятых. Скорее, это шумным духам нужно бояться субъектов, сумевших так лихо разуделать лифт.
Я еще не дошел до двери квартиры, когда она открылась. В дверном проеме стоял невысокий сухощавый мужчина лет шестидесяти, с седоватыми редкими волосами, одетый в черный свитер и темно-синие джинсы эконом-класса. В руке мужчина держал очки.
— С прибытием, — полушепотом сказал он, цепляя очки на горбатый нос истребителя нечисти. — Входите, только шуметь особо не надо.
Особо шуметь я вовсе не собирался, и подумал, что просьба связана с теми, кто как раз и любит пошуметь. Но Приймак тут же заставил меня изменить мнение.
— Хозяйка спит, — пояснил он, делая шаг назад и пропуская меня в прихожую.
Когда спец надел очки, я понял, что он похож на Чехова, только постаревшего и потерявшего сантиметров двадцать роста. И у Чехова, как известно, было пенсне. А еще я понял, что мне совсем не хочется снимать куртку, словно это не куртка была, а космический скафандр, и без нее мне сразу придет конец. Я вновь чувствовал себя так же неуютно, как несколько минут назад, вступив в подъезд, и подумал, что у хозяйки «нехорошей квартиры» очень крепкие нервы, коль она сумела заснуть.
Впрочем, чуть позже выяснилось, что я был прав с точностью до наоборот. Произошло это уже на кухне, куда пригласил меня Владимир Георгиевич. Там, за чаем с печеньем, я и узнал все подробности проделок полтергейста в этой квартире. Об одних проделках Приймаку было известно со слов хозяйки, другие — или их последствия — он видел сам.
Двадцатишестилетняя Наталья вторую неделю жила здесь одна — муж в очередной раз уехал на заработки куда-то за пределы отечества. А Наталья пока не работала и готовилась по весне преподнести мужу новоиспеченного ребенка. Полтергейст разбушевался после Крещения и продолжался уже почти двое суток. Точнее, две ночи. Перепуганная хозяйка, зная, что в таких случаях толку от правоохранительных органов никакого, с помощью Сети и мобильного телефона разыскала Приймака, и тот не заставил себя упрашивать. Прибыл с аппаратурой, запротоколировал, сфотографировал, исчислил, измерил и взвесил — и остался ночевать в ожидании продолжения. А Наталья стаканами пила успокоительное, заедая тарелками снотворного, да молилась в спальне, где шумный дух, кстати, ничем себя не проявил. И уповала на Владимира Георгиевича.
Все это Приймак поведал мне в качестве преамбулы, и перешел к деталям.
Да, в спальне полтергейст себя не проявил. Он проявил себя во второй, большой, комнате, и эти проявления, как сказал спец, стояли в одном ряду с сотнями, если не тысячами подобных, имевших место в разное время на разных территориях ойкумены.
По словам хозяйки, перформанс шумного духа начался со стука, раздавшегося в большой комнате часа в два позапрошлой ночи. Стук был таким громким, что разбудил спавшую за стеной Наталью. Перепуганная женщина направилась туда и, остановившись на пороге, сразу поняла, что стучат в стекло закрытой балконной двери. В окне дома напротив горел свет, и в этом свете было видно, что ни у балконной двери, ни за ней, на застекленном балконе с наглухо же закрытыми по случаю мороза створками, никого нет.
«Шестой этаж», — подумал я после этих слов Приймака. И невольно вспомнил впечатлившие меня когда-то строки Глеба Горбовского:
А вчера постучали в окно
От испуга заныла утроба.
Постучали в окно, а оно
На восьмом этаже небоскреба…
Да, тут утроба не только заноет, но и выкидыш может случиться…
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.