Бесплатный фрагмент - Возьми меня с собой

«Человек с хорошей книгой в руках никогда

не может быть одиноким»

Карло Гольдони

РАЗГОВОР С КНИГАМИ

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Единственное, о чем я пожалею перед смертью, так это о том, что мало читала. Нет, что вы, читать я люблю. Обожаю книжные магазины. Запах свежего переплёта. Шорох страниц. С удовольствием зависаю в новых изданиях, перечитывая любимые произведения Булгакова или вечные стихи Бродского. Мне нравится с дотошностью перфекциониста докапываться до смысла непонятных фраз какого-нибудь философа. Колдовать и превращаться. Жалеть бесприданниц и смеяться над беспринципными. Очаровываться героинями классических романов, мечтать вместе с ними о героях и влюбляться в придуманные ими образы. Бороться за жизнь и верить в удачу вместе со старым Сантьяго, совершать важные открытия, прокладывая путь от Занзибара до Лондона на воздушном шаре в компании с Фергюсоном, не расставаться с мечтой, но, плывя на край Ойкумены, всё-таки возвращаться домой. В общем, как вы поняли, я всеядна в плане литературных жанров и непривередлива относительно авторов.

Но увы, порой я не нахожу иного времени проникнуться литературными изысками, кроме как в дальней дороге. Бедные мои одинокие книги! Представляю, как утомительна ваша жизнь на полках, в постоянном ожидании моего читательского внимания. Я чувствую, как вы тоскуете по нежным движениям переворачиваемых страниц. С надеждой замираете в те редкие мгновения, когда я протираю ваши переплёты от пыли. А если при этом руки внезапно, в ностальгическом порыве открывают страницу, а взгляд останавливается на какой-то строке и хотя бы несколько секунд скользит по абзацу дальше, ваша радость безгранична.

Я слышу порой, как вы вздыхаете, сетуя на то, что в этом бешеном ритме жизни я до невозможности к вам безразлична. И удивляетесь, неужели мне не хочется окунуться в ваш мир под волшебный шелест страниц…

Хочется, дорогие мои, ах как хочется! Но я всегда так занята разными делами, что руки до вас не доходят. Или ноги? Нет, всё-таки руки. В общем, времени на вас не хватает. Но когда я, ваш нерадивый читатель, собираюсь в дорогу, особенно в дальнюю, да по рельсам со шпалами, тут-то и всплывают в моей памяти ваши яркие переплёты. Кстати, я уверена, что многие из тех, кто покупает железнодорожный билет на расстояние дальше, чем Иркутск — Тайшет, берут дома с полки первую попавшуюся книгу. А некоторые, наоборот, подходят к предстоящему досугу более тщательно, перебирая томики, хранящиеся в скудной библиотеке. Кто-то, наверное, даже спрашивает у друзей, нет ли у них почитать чего-нибудь новенького. А самый раскаявшийся бежит в книжный, чтобы познакомиться в дороге, а потом привезти домой новых друзей.

Словом, я такая не одна. Нет, я не ищу себе оправданий. И не защищаю тех, кто так же, как я, читает только в дороге. Или всё же ищу и защищаю? Да, пожалуй, что так. Стыдно… Но тем не менее я не совсем потерянный для книжного мира человек. И пусть порой только в дороге — но все же я читаю.

Вы спросите меня: и как часто? Что ж, мне в жизни приходилось много раз переезжать, уезжать, приезжать — в общем, передвигаться на дальние расстояния по железке. Учитывая, что почти всегда одна из вас была со мной в дороге, прочитала я немало. И должна сказать, что не раз замечала, как книга становится королевой досуга. Причём не важно, прошитая или проклеенная, в твёрдой или мягкой обложке, с чёрно-белыми или цветными иллюстрациями, новая или некогда уже прочитанная. Её бережно держат в руках, как дорожный талисман, полулёжа или сидя, за чаем вприкуску с пирожком. С ней лежат в обнимку или, засыпая, клюют носом в её страницы.

Что ни говорите, а для меня чтение в дороге — один из немногих способов развлечения. Или отвлечения. Впрочем, на самом деле и то, и другое. Торопиться некуда, время будто застывает. Поэтому без страха потратить его, драгоценное, я могу позволить себе наконец встретиться с писателем один на один. Выслушать его, понять или хотя бы найти точки соприкосновения с его миром. А после выпитого с каким-нибудь домашним бутербродом чая и ни к чему не обязывающей беседы с соседом по купе руки сами тянутся к страницам. И я с удовольствием ныряю в книгу, как в открытое море, полное приключений и тайн. При этом сжатое пространство железного вагона постепенно расширяется, и я свободно перемещаюсь за его пределами по безграничному воображаемому миру.

Дорогие мои книги! Не скучайте! Уверена, что все, кто сейчас стоит или лежит на полках в ожидании чуда, дождутся своего часа. А может, и более того — целого дня или даже недели внимания. Это обещаю вам я, ваш читатель, а теперь ещё и писатель по совместительству. Пускай порой забывчивая, вечно спешащая по делам, я отворачиваюсь дома от запылённых полок, прохожу мимо книжных магазинов и библиотек, но всегда помню о вас и люблю. И уж если не найду между дел времени пообщаться с вами в домашней обстановке, то будьте уверены, собираясь в дорогу, возьму кого-то из вас с собой. И там уже никто мне не помешает закрутить с вами ни к чему не обязывающий дорожный роман.

ЧИТАЯ ДОВЛАТОВА

«Книги — хороший способ поговорить с тем, с кем разговор невозможен.»

Фредерик Бегбедер

Обожаю дорогу в сопровождении интересного поэта или прозаика. Но, собирая чемодан, изо всех сил стараюсь облегчить свой багаж и складываю только необходимое. И в последний момент вдруг оказывается, что книга в этот список не входит. Куда только ни пытаюсь пристроить бедняжку! В пакет с едой, в дамскую сумочку… Но, увы, перед самым отъездом вынужденно и с сожалением оставляю её дома. И причиной тому не только вес бумажного издания, но и его единичность. В мире цифровых технологий большое разнообразие электронных библиотек, с которыми можно постоянно расширять читательский потенциал — только плати. Тем более что без гаджета никуда. Вот и я, выбирая между бумажным и цифровым носителем, чаще останавливаюсь на последнем. Люблю разнообразие в дороге. В моей дорожной библиотеке множество книг. Они хоть и весят немало, но зато в байтах. А потому рук не тянут.

***

Лежу на полке, читаю Довлатова. Колкие яркие фразы непризнанного при жизни гения втыкаются в голову, заставляя то улыбнуться, а то задуматься над тем или иным фактом из собственной жизни. Целый «Чемодан» с историями простых вещей просто волшебно гармонирует с моим внутренним и окружающим меня миром. Плацкарты, занятые небольшим количеством пассажиров, и их послеобеденный релакс создают благоприятную атмосферу спокойствия, которая позволяет мне находиться в «комфорте человеческого общения» с автором книги.

Проглатывая электронные страницы, зачитываюсь и не замечаю времени. Удивляюсь, смеюсь, задумываюсь — хмурюсь, не сдерживая мимику и эмоции. В общем, ушла в чтение с головой. Но чувствую иногда, как что-то извне нарушает интимность моего общения с гениальным диссидентом. Теряя суть, перечитываю некоторые абзацы, чтобы не разорвать связующие нас нити советского времени. «Что же меня отвлекает? — спрашиваю себя. — Стук колёс? Не может быть. Ведь это привычный фон для любого путешественника». Отмечая следующий проскальзывающий в сознании вопрос, сразу парирую: «Ну нет. Разговоры окружающих в поезде давно для меня как приятное птичье щебетание в лесу после дождя». Чем чаще ты передвигаешься по железной дороге, тем сильнее привыкаешь к её особенностям. А я с детства проводила в поездах столько времени, что, если сложить все периоды моих железнодорожных путешествий, получится внушительный отрезок жизни.

Сделав последнее умозаключение, настойчиво продолжаю бегать глазами по ярким строчкам на экране, словно ища в них убежища от внешнего мира. Однако всё реже мне оказывают там гостеприимство. Всё меньше вникаю в смысл читаемого. Наконец устаю бороться с собственным сознанием, бросаю недочитанную фразу и оглядываю окружающих. Моя цель — найти помеху моему погружению в чужое, но интересное прошлое. И я перехожу к пристальному изучению своего нескучного настоящего.

Напротив меня женщина. На вид лет шестидесяти. В руках журнал с кроссвордами. Увлечена ими так, что завидно. Строгость выражения давно постаревшего лица говорит о том, что окружающие не должны догадываться об испытываемых его обладательницей чувствах и эмоциях. Однако внутренний голос ей подсказывает, что в поезде можно слегка расслабиться, а потому мимика берёт верх над слепленной годами маской непроницаемости. Вот, задумавшись над решением поставленной в кроссворде задачи, она вздёргивает брови вверх. Ручка, небрежно зажатая двумя пальцами, замирает в воздухе над воображаемой точкой приземления в соответствующем квадратике. Ага, вот он! Появился вариант ответа. Точно следуя намеченному курсу, наконечник шарикового стержня, словно шасси самолёта, касается бумажной поверхности и с лёгкостью завершает полёт мысли, вписывая нужные буквы в клеточки. И тут же нарисованные высоко над глазами ниточки бровей сперва расслабляются, а затем разъезжаются в стороны, отпуская на волю морщинки удовлетворения. Оценив результаты своих наблюдений, прихожу к выводу, что эти беззвучные внутренне-пилотируемые полёты не могут создавать препятствия для чтения.

Перевожу взгляд на сидящего справа от меня, на нижней боковой. Эти полки всегда воспринимались мной как некий параллельно-перпендикулярный мир. Его двухъярусные лежаки, расположенные вдоль железнодорожного полотна, не имеют собственного пространства и условно относятся к четырёхместным апартаментам напротив. Отсюда и тяга пассажиров сбоку к разговорам с квартирантами открытого купе. Странное соседство разделяет вечно оживлённая дорога, в одну сторону ведущая к месту заправки организма, в другую –– к месту его облегчения. И вот он, сидящий на перекрёстке через дорогу от меня мужчина лет сорока пяти. Читает журнал. Ничего особенного, женат — быстро окинув небрежным взглядом, замечаю отблеск кольца на пальце правой руки. После этого мгновенно теряю интерес, поскольку женатые мужчины не являются для меня предметом даже поверхностного исследования.

Прислушиваюсь к разговору соседей за стенкой. Женские голоса обсуждают лыжные курорты Швейцарии. Горы, лыжи, сноуборды. Да, такая тема могла занять моё внимание. Сноуборд был моей слабостью какое-то время. Поставив некогда цель — встать и поехать, я встала. И поехала. Впервые на Соболинке. Потом был Шерегеш, Чимбулак… Я даже приобрела всю спортивную экипировку, самую модную, дорогую и красивую. Доску, крепления, ботинки, очки-зеркалки, тёплые перчатки, шлем-шапку, куртку, штаны. Всё в специализированном магазине. Три-четыре года длилась моя любовь к снежным склонам и скорости. И вдруг — бах! Одно падение — и страх. (Даже в рифму, смешно.) И не то чтобы я до этого ни разу не падала. Ещё как! Ныряла головой в сугроб, переворачивалась, проезжалась на коленках, кувыркалась через голову. Но без особых травм. А потому вставала и летела снова. А тут небольшой склон, простой перевёртыш — и на тебе. Боюсь — и всё. Пыталась снова. Но даже на лёгкой трассе оказывалась неспособной побороть ужас перед возможным падением и болью. Страх поселился внутри меня окончательно. Хотя, может, это просто инстинкт самосохранения. И ещё, как вариант — цель достигнута, сноуборд покорён, вершина взята, галочка в списке достижений проставлена. Как знать. В общем, необъезженные трассы меня перестали волновать, и пришлось продать всё обмундирование.

Насладившись воспоминанием, возвращаюсь в передвигающий моё тело вагон. Открываю планшет. Утыкаюсь в «Чемодан». И снова зачитываюсь. Отмечаю понравившуюся цитату: «С детства я готов терпеть всё, что угодно, лишь бы избежать ненужных хлопот…» Хмыкаю вслух: «Ну прямо про меня».

И тут резкий голос проводницы выкрикивает привычные для пассажиров поезда «Калининград — Москва» слова: «Пограничный контроль. Приготовим паспорта». Снова меня выгнали из уютного состояния «жить чужой жизнью». Первая граница. Милая российская таможенница в форме непонятно от чего её защищающего зелёного цвета вошла в плацкартное шестиместное пространство. Высокая, худощавая, но с приятным лицом. Такой не страшно дать свой паспорт. Чаще всего служащие таможни создают впечатление бесполых андроидов с металлическим голосом и безволосым лицом, прикрытым, как крышкой, форменным головным убором. Даже у меня, долгое время работавшей на госслужбе, такие существа всегда вызывают некую смесь страха и недоверия. Но эта довольно приятная особа, проставив штамп в мой загранпаспорт, вернула его с улыбкой, что, поверьте моему опыту, редкостная редкость. Хотя, возможно, мне просто не везло. Проверив всех троих пассажиров, заполнявших эту часть вагона, таможенная дива двинулась дальше, позволив мне снова вернуться к «моему» Довлатову. Что-то, Серёжа, я сегодня не могу и десяти страниц твоего гениального текста прочитать. Нет, не то чтобы не увлекало. Ещё как! Но, чёрт побери, из-за чего-то я постоянно отвлекаюсь. Хотя вот сейчас вроде пошло. История появления поплиновой рубашки в чемодане Довлатова дочитана. С удовольствием начинаю новый рассказ.

И снова крик из точки заправки: «Товарищи пассажиры. Приготовьте паспорта. Литовская граница».

Верные служители пограничной зоны контроля иностранного государства уделяют нам более тщательное и пристальное внимание. Присматриваясь, прищуриваясь и задумываясь над каждым паспортом, красивые высокие литовцы изучают нас сквозь призму европейского недоверия. Но именно таким и должен быть таможенник. Настороженным, сомневающимся и подозревающим каждого из пересекающих границу его страны во всяких антизаконностях. Однако, несмотря на сложность проверочных процедур и тщательность контроля, от них не исходит агрессии. Это исполнение долга, и только. Взяв в руки предоставленный мною по требованию паспорт, светловолосый красавец с упоением зачитывается всеми имеющимися на его страницах записями, любуясь визами, высчитывая сроки пребывания, разглядывая штампы. Затем мой палец следует в аппарат для снятия оттиска папиллярных линий. И наконец, удовлетворившись результатами всех проделанных с моей персоной операций, верный своему долгу литовский служащий, как хирург, запечатывает пограничный шов штампом, любезно разрешая мне тем самым пересечь линию раздела наших государств.

Исполнив свои гражданские обязанности, с удовольствием возвращаюсь к тому, кто перешагнул через границу однажды и навсегда… Увлекаюсь. Вскоре по ритмичному стуку колёс смутно догадываюсь, что поезд уже вовсю бежит по европейской территории.

Привычные звуки внутривагонного мира умиротворяют и притупляют посторонние мысли, позволяя с новой силой проникнуться чувствами автора книги. И вдруг опять. Оно. Что-то неуловимое, бессознательно раздражающее извне. Постепенно завладевая вниманием, в моё слуховое поле влетают звуки мужского голоса. Низкий, мурлыкающий, с баритоновыми нотками, как у профессионального оперного певца. До меня медленно доходит, что именно этот бархатистый, чарующий своей глубиной голос заставляет мою мыслительную деятельность покидать уютную читальню. Вслушиваюсь с упоением в чужой телефонный разговор о каких-то договорах и машинах. Хотя для меня сама тема разговора не важна, тембр и интонации завораживают мой искушённый музыкальный слух. Голос звучит смело и уверенно. Именно так говорят люди, обладающие достаточными познаниями в той или иной сфере деятельности. Внезапно этот голос разволновал мою женскую сущность настолько, что с каждым произносимым им словом я всё больше и больше испытывала необходимость вслушиваться в эти волшебные звуки мужской речи. Внимание к ним притупляло мыслительную деятельность, и процесс чтения непроизвольно начал замедляться. Я чувствовала, как вечно качающиеся чаши моих внутренних весов колебались оттого, что одна из них, на которой долгое время покоилась потребность в живой форме общения с противоположным полом, становилась всё тяжелее. Терзаемая сомнениями, я всё ещё выбирала между двумя почти равно достойными на данный момент мужчинами: гением, уже умершим, однако по-прежнему привлекающим к себе своими мыслями, и ныне здравствующим мало кому известным обладателем голоса Зевса. Наконец женский разум взял верх. И я, почувствовав себя Афродитой, откладываю в сторону планшет с потухающим от разочарования во мне Довлатовым. Всё своё внимание обращаю на того, кого проигнорировала в самом начале пути. Да-да, те самые флюиды источал сосед с боковушки.

Внутри меня оживились различные женские голоса:

«Ба! Да тут есть на что посмотреть!» — с любопытством промурлыкал один.

«Хмм… Начнём с лица», — пытливо произнёс другой.

«Борода!» — воскликнули почти все разом. Причём сколько их, мне пока не удалось распознать.

«Как же ты её сразу не заметила?» — этот прямо-таки был возмущён моей невнимательностью.

И правда, почему-то при первом взгляде на соседа я упустила то, что сразу должно было броситься в глаза или по меньшей мере привлечь мой интерес. Борода как атрибут некоей таинственной мужской силы с детства имела странную власть надо мной. Всплыли воспоминания об отце. И не только визуальные. Папа часто уезжал. И всегда возвращался с отросшей бородой. Я с радостью прижималась своей детской щёчкой к его лицу, ощущая ласковую колючесть. Как шкура доброго зверя, которого до слёз хотелось обнимать и жалеть, она пахла лесом. А ещё костром, табаком и талым снегом одновременно. Память этих прикосновений и запахов яркой вспышкой ослепила сознание. Боль от долгой разлуки и счастье встречи с желанием почувствовать всю силу отцовской любви. После смерти отца именно такие эмоции вызывал во мне мужчина, имеющий более чем трёхдневную растительность на лице, и будил во мне дочернюю любовь. Поэтому в ситуации какого-либо выбора любой бородатый дядька всегда стоял для меня на порядок выше чисто выбритого юнца.

У моего дорожного героя борода аккуратная, ухоженная, песочного цвета с седыми вкраплениями, ничуть не портящими общий вид. Наоборот, эти белые чёрточки добавляют шарма. Спокойный взгляд карих глаз завершает общую картину лица уверенного в себе мужчины. Теперь об остальном — о том, что ниже бороды. Достойный античного бога торс. Это тело явно не обходит стороной тренажёрные залы. Сильные руки с откровенным волосяным покровом.

«О-о-о, — подозрительно протянула не дремлющая во мне сущность, — что-то повело тебя, подруга, в поля давно нехоженые».

«Ну, мечтать никто не запрещал», — тут же ответила ей другая.

И я вместе с ними продолжила визуально поедать свой новый предмет обожания. Приятные тона одежды — белая футболка с принтом «Nike», синие спортивные брюки, которые бессовестно обтягивают накачанные ягодичные мышцы.

«Стоп! — вскрикнула первая. — Не забыла? Кольцо на правой руке. Об-ру-чаль-но-е».

«Господи, что за прошлый век! Ну кто сейчас носит их?» — с досадой ответила другая.

Теперь моё внутреннее «я» разделилось определённо на две отдельно думающие персоналии. Надо ли говорить о том, что в каждом из нас сидит и ангел, и демон, готовые вступить в спор всякий раз, когда желание расходится с общепризнанными правилами поведения или собственными принципами? Когда невозможно дать волю одному чувству без ущерба другому. И вот, когда перед тобой стоит подобная дилемма, из сознания, как по щелчку, выныривают две противоположности и начинают нашёптывать свои предложения, побуждая к какому-либо действию. Разговор с этими эфемерными созданиями превращает твою волю в бесхребетную тварь, неспособную двигаться как к созданию чего-то нового, так и к разрушению уже ненужного, требующего утилизации. И ты не можешь понять, чего ты хочешь на самом деле.

Может, от безделья, а возможно, от «безмужья» мне захотелось обратить на себя внимание? С продолжением или без? Сама в себе я не могла разобраться. И вот в этом мутном потоке чувств и эмоций возникли две мыслесущности, что ведут вечную борьбу за власть над сознанием. Как и положено по неким правилам сюжетной линии игры разума, они были прямо противоположны друг другу. Одна, скромная и смиренная великомученица, жаждущая только праведной любви, изо всех сил сопротивлялась связям с женатыми мужчинами. Перейти эту черту для неё означало нарушить покой чужой семьи, а значит, испортить карму. Совершить такое ей не позволял опыт, полученный за многие годы общения с сильным полом, в том числе с окольцованными его представителями. Собственные неудачные романы, печальные истории подруг и даже друзей — всё это воспитывало в ней строгое «нельзя» в отношениях с женатой частью мужского сообщества. Выработав определённые принципы и ограничения, светлая часть меня твёрдо стояла на их страже, защищая границы целомудрия. Зато другая «я» не беспокоилась за чьи-то там семейные узы. Она склонялась к тому, что надо брать всё, что «плохо лежит». В данном случае, руководствуясь девизом «жена — не стенка», эта сексуально озабоченная и не ведающая границ стервь превратилась в воительницу, готовую любыми способами добиться желаемого. Сейчас её целью было мужское внимание. И вот две эти особы, возникшие где-то там, на задворках моего сознания, завели внутренний спор о том, что можно, а что нельзя, не позволяя мне до конца определиться с действиями и желаниями.

«Помнишь наш принцип? Чужого руками не трогать!» — поучающее твердила одна.

Другая, нахально и с определённой издёвкой, парировала: «И с чего ты решила, что это чужое?»

«Да кольцо же!» — последовал раздражённый ответ.

«Ну и что? И что кольцо? Может, оно просто не снимается. Ну, или не успел расстаться с ним после развода или (не дай бог, конечно) смерти».

Слушая их, я не отрываю взгляда от ягодиц. И тут первая с угрозой сквозь зубы: «Не шлёпать! Даже мысленно! Смотри на носки!»

«Носки? А что носки?» — растерянно мычит другая.

«Опусти свой бесстыжий взгляд. Сейчас же всё внимание на носки», — настойчиво и ещё более угрожающе шипит целомудренная моя.

Опускаю нехотя взгляд:

— Носки как носки. — Ого, это уже я прямо вслух сказала. Ну вот, договорились вы там…

Испугавшись собственного голоса, срочно делаю вид, что читаю. Хотя взгляд, направленный на тёмный выключенный экран планшета, со стороны выглядит явным ляпом. Я тут же закрываю крышку гаджета и вдруг вижу повёрнутое ко мне спиной мужское тело. Объект внимания занялся расстиланием белья на верхней полке.

«Господи, зачем же именно сейчас! Что, не было другого времени? — раздражение, смешанное с чувством досады, у моей праведницы просто зашкаливает. — Уф… Ну наконец-то улёгся!»

Внутри меня образовался покой. И тут возникла проводница.

— Не желаете ли чаю, кофе?

Её приятный тон и манящее исполнить вечерний долг предложение прямо-таки вырвали из лежащего наверху:

— Да, чай, пожалуйста.

«Ну зачем тебе чай? Ты же лёг уже! Спи давай!» — вскричала в отчаянии только что успокоившаяся защитница принципов.

Тут же очнулась и другая. Почуяв добычу, обрадовалась и плотоядно прошипела: «Ну что ж, садись, дружочек, место напротив свободно. Пообщаемся, глядишь, и наговорим на встречу».

На время обе мои внутренние сущности стали союзницами, выжидая, что будет дальше.

Проводница чай принесла мгновенно. И он сел. Напротив. Такой красивый и уже практически возведённый до божества. Заговорил со мной, отчего я почувствовала себя отупевшей дурой.

— Что-то рано ещё спать, — мурлыкнул бородатый лев.

— Ну да, — пискнули мы в один голос со слегка растаявшей смиренной мышкой. — Темнота за окном обманчива, — тут же промяукала за меня стервятина, которой на секундочку показалось, что завалинки дома целомудрия начали проседать.

— А может, и вы за компанию?

«Боже! Нас пригласили на свидание», — взвизгнула растлительница нравов.

«Не радуйся, — тут же отрезвила её ангельская часть моей натуры. — Это всего лишь чай в поезде».

«Ну и что? — хитро прошипела адская смесь. — Мог бы на боковушке в одиночку пить. А тут вон оно что! Рядом да за компанию».

«Давай уже, отвечай!» — приказали мне обе.

— Я, знаете ли, пила недавно, — и чуть не добавила в конце последнего слова букву «с», как русская сельская дворянка. Да ещё и извиняющимся тоном.

«Поздравляю тебя, женщина, ты прямо мечта кастрата», — разочарованно и злобно процедила сквозь зубы воительница.

— Ну, дело ваше. Надеюсь, не помешаю, — вежливо улыбнулся «бог».

Это был полный провал. А мне, несмотря ни на что, очень не хотелось вот так бежать с поля боя.

— Нет, конечно, может быть, и мне захочется, — я пропустила вперёд демоницу, отодвинув притихшую безгрешницу.

Он заулыбался шире:

— Буду рад.

«О-о-о, — умильно протянула тёмная сущность, — он будет ра-а-ад. Давай, не тупи, заказывай чай».

«Ну уж нет! Нельзя позволять ей приобщаться и объединяться. Не забывай про кольцо», — опомнилось моё целомудрие.

«Какое такое кольцо?» — съязвила в ответ охотница.

Терзаемая внутренней борьбой, я начинала терять интерес к разговору с сидящим напротив. Цыкнув на тех двоих, пытающихся на поле сознания устроить моё мозгопролитие, вяло, но всё же спросила:

— Я слышала, вы тоже до Москвы?

— Ну да.

— Домой?

— Да нет, по работе. На бизнес-выставку по автомобилестроению.

Для борющихся сторон появилась новая тема для обсуждения.

«Так он бизнесмен! Значит, при деньгах», — заинтересованно протянула одна.

«Да какое при деньгах! Если бы он был тот самый бизнесмен, то вряд ли бы ты его вообще встретила тут. Такие в плацкартах на верхних полках не валяются», — усмехнулась другая.

«Все по-настоящему богатые люди бережливы».

«Жмоты, ты хотела сказать».

— И какие автомобили вы строите? — как можно равнодушнее спросила я для поддержания разговора.

— Увлекаюсь реставрацией старых автомобилей. Ретро, так сказать.

Внутренний диалог продолжился:

«Слышала? Это круто! Он явно ещё и золотые руки».

«Да он наверняка и дома-то не бывает, пропадая в мастерских со своими тачками. От такого внимания не дождёшься».

«А тебе-то зачем его внимание? Он же женат!»

«Так я за его жену и беспокоюсь!»

«Ну-ну…»

— Круто, — вслух сказала я.

— Ну да, мечта детства. Сбылась. В школе ещё какие-то модельки собирал да рисовал машину будущего. Пока не удалось построить космомобиль, но зато с радостью ковыряюсь в старье. Получается неплохо, — ухмыльнулся он довольно.

— Но это же интересно. И здорово, что мечты сбываются.

— А у вас какая детская мечта?

— Я мечтала выступать на сцене. Петь и играть.

— И как? Сбылось?

Я задумалась. Пожалуй, что да. Но в ответ пожала плечами. Он пришвыркнул чаем, не переставая улыбаться. От этого резкого звука я вздрогнула.

«А улыбка у него так себе, — произнесла тихоня. — И чай пьёт по-деревенски. Некрасиво».

«Ну, ты ещё скажи, что и голос не такой соблазнительный», — с вызовом произнесла её противоположность.

«Не-е-е, голос — мечта».

И с этим были согласны все мои «я».

Закончив чаепитие, он отставил стакан к окну. Улыбнулся мне ещё раз и забрался на полку. Я снова посмотрела на носки. Чистые, белые. Спортивные с зелёными полосками. Втягиваю носом воздух.

«Ах, — замечает та, которой плевать на кольцо, — он ещё и пахнет приятно».

«Подожди, — отвечает ей противница чужого, — сейчас снимет носки и запахнет».

Снял. Но не запах.

«Вот же досада. Нет, надо, чтобы он немедленно разонравился» — целомудренная была неумолима.

Вскоре он уснул. И захрапел, как старый ржавый трактор. Тут уж обе мои сущности замолчали, так как смысла спорить больше не было. В этих жутких звуках растворилось всё хорошее и соблазнительное, что в этом мужчине было мною замечено несколько минут назад. Мысли направились в другое русло. Моё воображение рисовало картину совместных бессонных ночей: вот я пытаюсь уснуть под раскатистый храп, потом произвожу всякие нелепые действия с целью заставить спящего беззвучно дышать и в конце концов, устав от тщетных усилий, ухожу спать на неудобный узкий диван. А утром, не выспавшаяся и злая, варю нам обоим кофе, при этом пытаюсь улыбаться и находить позитивные ответы на его нелепые вопросы «как ты?», «с тобой всё в порядке?»… Ещё я представила, как он швыркает горячим кофе, и подумала: «Как же хорошо, что он не пригласил меня на свидание. Спасибо вам, мои дорогие, за борьбу», — поблагодарила я тех двоих из группы мысленного сопротивления. Они обе поклонились в ответ, будто говоря: «Всегда рады служить» — и испарились с чувством выполненного долга.

Обрадовавшись своему одиночеству и внутренней тишине, взяла в руки планшет. И снова здравствуйте, Сергей! Открыла недочитанный «Чемодан» и с лёгкой душой вернулась в общество самого привлекательного в данный момент, пускай и не существующего, мужчины.

ОДНА НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ ДВУХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ

Посвящается Варваре и Вадиму М., той самой паре на фотографии с надписью «я сказала ДА»

«В жизни каждой женщины есть двое главных мужчин: тот, за которого она вышла и тот, за которого она, увы, не вышла»

Роберт Лембке

Марго

Осенний вечер. Призрачный шорох капель по стеклу неутомимо вымывал остатки грязи с карниза. Природа старательно занималась уборкой после летнего жаркого беспредела, вторую неделю остужая землю прохладой дождя. На улице было уже достаточно зябко, чтобы гулять, как это бывало прежде, августовскими вечерами. Поэтому домашний комфорт завлекал и затягивал в свою тёплую истому ленивых посиделок.

Марго сидела, с ногами забравшись в кресло возле окна. Налюбовавшись под шёпот дождя прилипшими к стеклу оранжево-жёлтыми листьями, она перевела взгляд на планшет и принялась сосредоточенно всматриваться в его экран, как будто собралась решать сложную задачу. Через минуту её взгляд, казалось, ушёл в глубины интернета. Но нет, на самом деле он остановился на поверхности сенсорного дисплея. В глазах цвета Карибского моря отражались мелькающие картинки. Изящные пальцы скользили по тонкому стеклу, то раскручивая хаос бегущих строчек и иллюстраций, то внезапно останавливая. В это мгновение пальцы замирали, и рука была похожа на крыло парящей над водной гладью птицы. А застывший на поверхности взгляд проникал внутрь пойманной детали, извлекая на чашу сознания суть заинтересовавшей информации.

Беспорядочно разбросанные в изгибах ладони линии, похожие на морщинки возле глаз, отражающие, отпечатавшие в себе разнообразные улыбки — печали, триумфа, сарказма, горечи, счастья, — могли бы многое рассказать любому хироманту о пережитых событиях. Но ни один специалист по чтению линий на руке не способен раскрыть тайны, сокрытые в глубинах женского сердца.

Смахнув своей рукой-крылом упавшую на лицо прядь черных волос, женщина метнула огненный взгляд на какую-то картинку, остановленную в карусели, и недовольно надула губки. Эта мгновенная эмоция сменилась вместе с новой картинкой. И вот уже эти ярко очерченные и полные от природы губы растянулись в спокойной улыбке, снова отражая текучесть мыслей.

В этот осенний вечер Маргарита Алексеевна Козырева никуда не торопилась и вот уже два часа не покидала кресла, привыкнув к теплу его ткани.

Да и вообще она обожала вот так полулежать возле книжного шкафа в свой спланированный выходной, наслаждаясь чтением или проверяя электронную почту. Изредка она заглядывала на свои странички в соцсетях, дабы не дать забыть о себе друзьям, живущим в разных городах и странах.

В свои «сорок пять с хвостиком», успешная в делах финансовых и любовных, она всегда была в гуще событий и в тренде моды. Основной вид деятельности позволял ей вести размеренный образ жизни, заниматься собой и по мере желания фитнесом с целью поддержания формы. Со своим подтянутым телом, натуральной красотой и физическим здоровьем Марго могла дать фору любой молодой особе с перекачанными губами, приклеенными ресницами и втянутым под рёбра немыслимыми диетами животом.

Имя, данное при рождении, посредством определённых ассоциаций подчёркивало образ жизни и внешность этой уютно расположившейся сейчас в кресле особы. В детстве и в юности она была то Маргариткой, то Риткой или Ритулей, а в студенчестве иногда даже Марой. Своё собственное имя в те времена она не любила, но терпела.

Сейчас Маргарита Алексеевна, довольная всем, и даже своим именем, в лёгком домашнем костюме, расположившись в любимой позе, листала ленту в Instagram. Лениво, как будто выполняла обещание, данное тому, кому отказать была не в силах. Лайки она ставила автоматически, выказывая тем самым причастность к современному соцсетевому сообществу.

— Ну что это? Все картинки одинаково бессодержательные, — комментировала она вслух. Голос у неё был глубоким и по-матерински мягким.

Несмотря на внутреннее возмущение и даже резкость в высказываниях по поводу отфотошопленных лиц и отфильтрованных пейзажей, произнесённые в пустой квартире фразы звучали мелодично.

— Конечно. Каждый же старается приукрасить свою жизнь так, чтобы не стыдно было показать её всем, — пропевала вслух Марго.

Говоря это, она сознавала, что тоже любит иногда продемонстрировать часть своей жизни, выложив то или иное фото в сторис.

И, как будто в оправдание своих мыслей, с некоторой иронией добавляла:

— Ну я-то хоть свои фотографии кидаю без обработки.

Действительно, свои фото она всегда выкладывала сразу, не прибегая к помощи фоторедактора, и поэтому законно отмечала хэштегом #безфильтра. Не то чтобы Марго ленилась тратить время на работу с фотографиями в редакторе, просто она была сторонником натуральности во всем.

Итак, испытывая максимум презрения к социальным сетям и в то же время будучи таким же презренным их пользователем, привлекательная хозяйка очаровательной и довольно просторной квартиры в центре города сидела дома и «тупила» в соцсети, перелистывая страницы чужих жизней.