Бесплатный фрагмент - Восток/Запад

1. Инари

Сквозь окна в комнату проникал свет. Занавесок не было, и я видела крыши небоскрёбов где-то вдали.

Город казался игрушечным. Ненастоящим. При всем желании я не могла бы оценить его размеров.

Город, нарисованный карандашом: как в одном из инди-квестов, в которые мы играли с Андреем.

Андрей…

Я плохо помнила, как он выглядел. В памяти остался только смутный силуэт и далёкий звук его голоса. Он подшучивал надо мной. Говорил смешные, необидные глупости. Это он однажды стал называть меня Инари.

Я приподнялась на локте. В комнате совсем не было мебели. Только футон, да тонкое одеяло. И белые стены, подсвеченные золотистым сиянием утра.

Почему я здесь?

Я провела пальцами по поверхности одеяла, как будто могла найти среди хлопковой ткани свои воспоминания.

Я снова окинула комнату взглядом.

Аккуратно сложенная стопка одежды в углу, ботинки на платформе и с массивными каблуками (интересно, как в них ходят?), простой черный рюкзак.

Больше ничего.

Ни телефона, ни компьютера, ни даже тетради. Ничего, что могло бы мне помочь.

Инари.

Только имя…

Я потянулась, лениво выбралась из-под одеяла, равнодушно посмотрела в окно.

Токио. Некоторое время я жила здесь. Когда я приехала? Это больше не имело значения. Я увидела далекий силуэт горы Фудзи на фоне ослепительно-голубого неба — как на гравюре Хокусая. В Японии все казалось немного нереальным, сказочно-фантастическим. Словно представители неведомой инопланетной расы решили создать колонию на Земле, и сделали это именно на Японских островах.

Я зашла в ванную, уставилась на своё отражение в зеркале. Короткая рваная челка, кудрявые волосы, подстриженные каре до уровня плеч.

Инари.

У меня была самая обыкновенная европейская внешность. Инари — конечно же, не моё настоящее имя.

Кто я?

Я провела пальцем по зеркалу. Тактильные ощущения возвращали мне связь с реальностью. Поверхность зеркала оказалась прохладной.

Спину саднило. Я встала вполоборота, пытаясь определить источник раздражения. От шеи по лопаткам растекался синяк. Очертаниями он напоминал огромное изменчивые одноклеточное, и при этом ужасно болел. Я осторожно коснулась кожи и поморщилась.

На душе было легко и пусто. Я ничего не чувствовала, кроме странного недомогания в теле, противной простудной ломоты.

Эмоции и чувства пропали.

Я не ощущала ни интереса, ни страха, ни отголоска любопытства.

Меня выпили досуха. Я была пуста.

Я почистила зубы и умылась. Намазала лицо кремом. Рядом с раковиной лежали несколько предметов: карманное зеркальце, деревянная дощечка, цветок магнолии, тюбик зубной пасты и банка с кремом.

Какой странный набор! Деревянная дощечка и цветок магнолии явно выбивались из логического ряда.

Я покинула ванную, заглянула в еще одну комнату с идеально-белыми стенами — кухню, по-видимому. Там не было ни мебели, ни предметов утвари. На полу валялась истертая бамбуковая циновка. Я вернулась в комнату с татами, взяла рюкзак и изучила его содержимое.

Ничего. Ничего важного.

(Я была пуста)

Ключи, мятная жвачка, кошелёк с деньгами.

Ни карточек, ни паспорта, ни прав. Ничего нет.

(Меня стерли)

Почему я, собственно, жива? Должна же в этом быть хоть капля логики!

Я снова отправилась в ванную и долго изучала свои черты: круглое лицо, ямочки на щеках, карие глаза. Я смотрела на себя в зеркало и понимала, что я — это я, даже если у меня больше нет настоящего имени.

Может, если я выйду на улицу, кто-нибудь узнает меня?

(В мегаполисе, где живет четырнадцать миллионов человек?)

Я улыбнулась нелепости этой мысли. Улыбка озарила лицо, возвращая смутные воспоминания.

Мне нужен блокнот и ручка. А ещё телефон.

Я быстро оделась. Ничего особенного: джинсы, полосатые носки, футболка с мультяшным котом, толстовка. Ботинки оказались удивительно удобными. Я взяла рюкзак и положила в него весь странный набор предметов из ванной. А если это квест? Может, они мне ещё пригодятся.

Я закрыла дверь. Знала, что не вернусь в это место, но действовала по привычке: когда выходишь из квартиры, нужно закрыть дверь на ключ. Я спустилась на первый этаж, миновала пустой холл и оказалась на улице.

Город жил своей жизнью. Какая разница, куда идти?

Мое недавнее пристанище оказалось единственной высоткой на улице, сплошь застроенной аккуратными домиками. Их стены оплетали побеги цветущей глицинии, двери украшали фонарики и колокольчики.

Белый цвет и солнце. Весь мир разделился на два элемента, я замечала только их. Наверное, раньше я уловила бы в этом некий символизм, но теперь мне было все равно. Белый — цвет смерти. Золотой — свет богини Аматэрасу.

Куда-то спешили люди. Они двигались по четко выверенной траектории — идеальные жители мегаполиса, которые знали, как жить по правилам. У них на все были ответы, понятные инструкции, лайфхаки и мануалы.

Как надо жить, — подумала я.

Уж они-то точно знают, в отличие от меня.

В первом попавшемся магазине я купила блокнот, ручку и упаковку одноразовых платков. Забирая сдачу, я вдруг ощутила ужасную тоску. Грудь сдавило тисками, и я едва не расплакалась, глядя на стойку с мангой.

Возможно, мои чувства возвращались, и я снова становилась собой.

Вскоре мне захотелось есть, и пришлось сделать остановку в одном из маленьких невзрачных кафе. Я долго смотрела на красные фонарики над входом. Вечером их зажгут, и улица приобретет таинственный и мистический вид.

Я шагнула внутрь. Попросила кофе и сэндвич (я говорила по-японски, интересно). Потом села за столик. В ожидании заказа я записывала случайные мысли:

Наблюдение 1: Меня зовут Инари. Имя ненастоящее, но это единственное, что у меня есть.

Наблюдение 2: Я не призрак!:D Призракам ведь не свойственно испытывать голод?

Наблюдение 3: Говорю по-японски. Отличный навык!

Наблюдение 4: Ко мне постепенно возвращается способность чувствовать и испытывать эмоции.

Наблюдение 5: Я абсолютно, совершенно не понимаю, что происходит!

Я перечитала написанное; пять пунктов ничего не прояснили. Ну и ладно.

Я была жива. Мне сохранили жизнь, оставили деньги, одежду и набор странных предметов.

Если в этом есть смысл, когда-нибудь я его найду.

Официант принес мне еду. Он приветливо улыбнулся, и я снова подумала об Андрее. Вернее, о его улыбке. Я вспомнила, как мы делали селфи в аэропорту: он обнимал меня за плечи и улыбался, а я пыталась набросить пряди волос на лицо и скрыться от огромного ужасного мира. Я была убеждена в собственной нефотогеничности и предпочитала делать «загадочные» фотографии. На эту фото-пытку я согласилась ради Андрея. Мы улетали в Японию снимать документальный фильм (Андрей был оператором). Возможно, мы станем богатыми и знаменитыми, о нас напишут в социальных сетях и будущий фильм соберет миллионы просмотров на ютубе. Действительно, почему бы не зафиксировать момент столь эпического начала и не выложить снимок в инстаграм?

Андрей был выше меня, в любимых бежевых брюках Columbia со множеством карманов, в зеленом худи и горных ботинках. Он предпочитал подчеркивать свою любовь к походам и альпинизму. На него начали коситься сразу после прилета в Токио. Он действительно выделялся из общей массы: длинные светло-рыжие волосы, белая, усыпанная веснушками кожа. Я, же, наоборот, полностью слилась с толпой.

Я флегматично жевала сэндвич и записывала в тетрадь обрывки воспоминаний. Почему-то легче было изъясняться по-японски.

Инари.

Неужели имя этой популярной синтоистской богини так отразилось на моей личности?

Я зажмурилась.

Кто же я? Я должна понять. Заметки волшебным образом приносили чувство облегчения. Со временем воспоминания встанут на место, как кусочки пазла. От этой мысли становилось спокойнее. Я сделала глоток кофе, обратилась к официанту:

— Простите, что это за улица? Кажется, я заблудилась.

Мужчина подошел ко мне, начал что-то рисовать и обводить на карте города. Наверняка принял меня за туристку.

Итак, я находилась на одной из улочек в квартале Ёцуя, район Синдзюку.

Надо обратиться в консульство. Там мне помогут. Скажу, что ударилась головой, и у меня частичная амнезия. Придумаю что-нибудь, в конце концов, в базе данных консульства хранились мои фотографии и отпечатки пальцев.

Но интуиция подсказывала мне: это не сработает. Со мной сделали нечто такое, что навсегда вычеркнуло меня из списка живых.

Вывод: обратиться в консульство — правильная, логичная, безопасная идея. Так бы поступила Инари, которая помнила свое настоящее имя. Так бы поступил любой здравомыслящий человек, который попал в затруднительную ситуацию.

Я поблагодарила официанта. Молодой человек слегка поклонился в ответ, потом поднял на меня взгляд — удивительно теплый, полный уважения и понимания. Я тоже поклонилась ему, собрала вещи и вышла.

Определенно, я бывала на этой улице раньше. Мы гуляли здесь с Андреем, держались за руки. Он рассказывал о планах на будущее; я молчала, наблюдая.

Мы познакомились с Андреем год назад, и через некоторое время стали встречаться. Не знаю, как так получилось. Андрей был экстравертом, а я — застенчивой и необщительной; я занималась переводами для московского филиала японской компании, и предпочитала минимальное взаимодействие с людьми.

В глубине души прятались мои чувства к Андрею. Я пыталась вспомнить, любила ли я его по-настоящему? Будет ли мне его не хватать?

Но сколько бы я ни пыталась…

Я не могла ощутить этого. Моя душа напоминала стертый ластиком карандашный набросок. На белой бумаге остались только контуры и линии.

(Зачем они это сделали?)

Я вспомнила остальных ребят из съемочной группы. Высокая, стройная Дарья, чрезвычайно уверенная в себе и деятельная; задумчивый корреспондент Саша; резкая начальница Марина. Прекрасный и непознанный мир людей с «активной жизненной позицией». Все они точно знали, чего ждали и хотели. Они умели ставить перед собой цели и добиваться их. Эти ребята казались немного существами из другого мира; я наблюдала за ними словно сквозь толстое аквариумное стекло.

Я замерла посреди улицы и поправила лямки рюкзака. Посмотрела себе под ноги и вдруг отчетливо поняла: дороги назад не будет. Я видела, как Андрей ушел; на лице его застыло растерянное, испуганное выражение. Он посмотрел сквозь меня, пробормотал что-то и ушел, ушел прочь с той проклятой поляны в лесу, где сосны смыкались над головой, а тишину разбавляло сонное стрекотание сверчков.

Теперь имя моего молодого человека стало всего лишь буквами на деревянной табличке.

Андрей мне не поможет. При всем желании.

Я нахмурилась, посмотрела по сторонам. Мимо проходили люди. Жизнь продолжалась; а я замерла посреди ее потока, растерянная, сбитая с толку. Не испуганная, нет.

Что же я натворила? Как я очутилась в этом моменте?

Нужно просто идти дальше, решила я. Метро, консульство, попытка самоидентификации.

Я пнула попавшийся на дороге камушек.

Наблюдение 6: Эта ситуация начинает меня бесить.

Еще минут двадцать я брела вперед, стараясь не думать ни о чем конкретном. Я слышала обрывки чужих разговоров, смех, речь на самых разных языках. Люди фотографировались, общались, спешили по своим делам. Для меня они выглядели калейдоскопом красок и пятен, сплошным, бессмысленным мельтешением. Раньше мне нравилось все это. Я любила бродить по незнакомым городам, разглядывать прохожих, машины, здания, отмечать любопытные детали. Но теперь это казалось бессмысленным. Я чувствовала себя призраком, я больше не была частью их мира.

Я давно прошла станцию метро и очутилась в районе, где старые дома тесно лепились друг другу. Люди заполонили узкие улочки; всюду царил шум и хаос. Мне захотелось спрятаться, исчезнуть, стать маленькой и незаметной.

Я свернула в небольшой сквер в самом сердце района. Устроилась на скамейке, вытянула ноги, прикрыла глаза. Усталость заявляла о себе противным гудением в ногах. Я посидела немного, а потом полезла в рюкзак за верным блокнотом и ручкой.

Наблюдение 7: Дан набор предметов, несущих в себе определенный символизм.

Итак, эма — деревянная табличка для записи желаний и просьб к ками, ее можно повесить у входа в храм. Моя табличка совершенно пуста. Чего я желаю? О чем просить?

Зеркало — символ связи с потусторонним миром, предмет, наделенный мистической силой, проводник между миром духов и миром живых. Просто карманное зеркало с серебристой крышкой. Ничего особенного.

Цветок магнолии — аллегория самопожертвования; растение, оберегающее хрупкий внутренний мир человека. Это еще к чему?

Я повертела в руках табличку, осторожно рассмотрела цветок магнолии. Наверное, эти вещи должны были натолкнуть меня на размышления, но я потерпела неудачу. Никаких гениальных идей и аналогий у меня не возникло. Открыла зеркало. Внутри было два стекла — одно простое, другое с увеличением.

Я внимательно изучила свое лицо. Под глазами залегли тени, я выглядела уставшей. Я уже собиралась закрыть зеркало, как вдруг увидела за своей спиной отражение девушки в нарядном кимоно.

Обернулась. Естественно, позади меня никого не оказалось.

Я судорожно вцепилась в зеркальце и всмотрелась в изображение незнакомки. Собранные в замысловатую прическу волосы, множество красивых и блестящих шпилек, мягкие ткани кимоно. Добрый, понимающий взгляд карих глаз, аккуратный носик…

Но рта у девушки не было. Только страшный рваный шрам на месте губ, напоминающий след от стертой темно-бордовой помады.

В руках девушка держала планшет с листами А4.

«Инари», — написала она и показала мне лист бумаги, «добро пожаловать и следуйте за мной».

— Кто вы? — прошептала я. Внутри меня все сжалось от чувства предвкушения.

Девушка быстро написала что-то на листе, и снова показала мне.

«Мое имя — Мокуси, я — часть головоломки, которая приведёт вас к воспоминаниям. Простите, но это необходимая процедура, предписанная Протоколом по работе с персоналом. Вы успешно прошли первый этап, разгадав символику предметов и вызвав меня».

Она улыбалась одними глазами; это выглядело жутко.

— Кто послал вас?

«Больше никаких вопросов, — написала девушка. — Идите вперед, держитесь левой стороны и всегда сворачивайте налево. Я буду вашим проводником».

Голова у меня шла кругом. Надо бы задать себе вопрос «зачем?», но ноги будто сами понесли меня по маршруту, который обозначила призрачная девушка. Время от времени я доставала из кармана зеркало и нервно смотрела в него. Моя жутковатая спутница сначала следовала за мной мелкими и быстрыми шажками, а потом исчезла, и я поняла, что заблудилась окончательно.

Этот квартал был застроен старинными домами в традиционном стиле, их фасады увивали побеги глицинии. Огромное раскидистое дерево магнолии притягивало к себе взгляд. Я не могла сдвинуться с места: дерево меня прямо-таки гипнотизировало! Нежно-розовые бутоны на фоне ярко-голубого неба, цветы, источающие головокружительно-сладкий, пьянящий аромат.

Кажется, в этот раз сработала моя интуиция. Просто надо достать цветок и посмотреть, что будет. Я извлекла из рюкзака сорванный бутон, который в тот же миг превратился в вырезанную из бумаги фигурку и соскользнул с моей ладони. Фигурку подхватило ветром и понесло вперед; я побежала следом.

Ветер уносил ее все дальше, уводя меня вперед по старинной улице, прочь от магнолии, в таинственный лабиринт старых домов с неприветливыми темными стенами.

На перекрестке я остановилась, потому что фигурку занесло в чей-то неряшливый сад. Она скользнула поверх забора, за ограду, и растворилась в зеленом сумраке акаций.

Я осторожно прошла вдоль забора, пытаясь рассмотреть сад. Он выглядел заброшенным и неухоженным: здесь буйно разрослись кипарисы, сосны, рододендроны и магнолии, сотни горных цветов и трав. Среди них я заметила каменные фонарики и часовенки для духов. В глубине сада спрятался дом — обветшалый, но довольно уютный с виду. В этом месте не было и намека на гармонию, сплошной хаос.

Я толкнула калитку. Она поддалась с легким скрипом, и я шагнула в прохладный, спокойный сумрак леса, напоенный ароматами цветов и свежей земли. Стрекотали сверчки и цикады, напоминая о времени, когда летом я ездила на каникулы в Крым.

А теперь я, как Тихиро, шагнула в мир духов и сгинула навсегда.

Я подошла к дому по усыпанной мелкими камушками тропе. Он выглядел необитаемым. У входа стоял каменный фонарь с замшелой крышей. Внутри, несмотря на ранний час, горела свеча.

На деревянной веранде при входе лежала бумажная фигурка. Я коснулась ее, и она рассыпалась пылью.

Я достала зеркало и посмотрела в него, надеясь вновь увидеть призрачную девушку. Но в этот раз подсказок от Мокуси я не дождалась.

Что ж, видимо, я правильно разгадала задачку и очутилась в этом месте не случайно. Нужно разобраться с табличкой, об остальном я собиралась подумать позже. Происходящее казалось безумным, но я с легкостью приняла правила игры.

Кем бы ни были загадочные «они», пославшие призрачную проводницу, их явно интересовала моя персона.

Если девушка действовала в соответствии с Протоколом по работе с персоналом, то логично, что я имела дело с некой таинственной организацией.

Кто же они? Японские волшебники, которые могли создавать из цветов одушевленные бумажные фигурки и призывать существ из мира духов себе на службу? Наверняка их возможности на этом не заканчивались!

Мне ужасно захотелось разгадать тайну Мокуси. Пройти квест до конца и встретиться с таинственными «работодателями».

Насколько сильными, оказывается, могли быть эмоции! Пару часов назад мне казалось, что мои эмоции были стерты начисто. Но теперь они возвращались. Я снова становилась собой.

Набор предметов в ванной оказался неслучайным, я так и знала. Теперь меня волновала эма. На подобных табличках обычно записывали желания и оставляли в синтоистских храмах. А еще вырезали имена мертвецов.

Поверье гласит, что, если стереть имя умершего, его дух превратится в ками. Я нахмурилась. Это знание было очень важным, но пазл пока не складывался.

Я сняла ботинки, поставила их у входа в дом и ступила на деревянную веранду. Отодвинув одну из раздвижных стен — амадо, я зашла внутрь помещения. Потом вернула амадо на место.

Один угол просторного зала занимала «кухня». Здесь находилась электрическая плитка, микроволновая печь, маленькая раковина и холодильник. В самом дальнем, наиболее уютном углу хозяин дома устроил себе гнездо. На полу лежал одинокий татами, ноутбук, колонки, куча книг, кофейные чашки, блокноты. Маленький островок хаоса в океане пустынности и лаконичности.

Я бы разместилась точно так же.

На противоположной стороне дома стена была отодвинута, открывая проход в сад.

Я достала из рюкзака табличку. На ней выступили слова, начертанные иероглифами. «Хаяcи Инари», дословно — «Инари Из Леса».

Очень интересно.

Я подошла к холодильнику и бесцеремонно его открыла. Мне хотелось пить. Внутри обнаружилось пиво «Асахи», и я мысленно поблагодарила хозяина, кем бы он ни был. Открыв бутылку, я отправилась на веранду и уселась на пол.

Я медленно пила пиво, позволяя мысли принять очертания, кристаллизоваться в моем сознании. Я физически ощущала этот процесс — голова болела, и воспоминания возвращались на свое место. Когда-то давно мы с братом собирали трехмерный пазл, ужасную Hello Kitty из прозрачного розового пластика. Это оказалось сложной задачкой, приносящей странное, мазохистское удовольствие. Я чувствовала, как работает мой мозг, как лихорадочно ищет ответы и подбирает комбинации. Наверное, мозг мог бы гудеть словно старый, запылившийся системный блок.

Сидя на веранде, я испытывала похожее ощущение.

Теперь мое имя звучало как Хаяси Инари. Отличное имя для героини аниме. Лет в восемнадцать я могла бы придумать себе подобный никнейм. Я положила табличку перед собой, сделала несколько глотков.

На меня вдруг обрушилось осознание того, что произошло полчаса назад. Я увидела в зеркале призрака, потом цветок магнолии превратился в cикигами, волшебную бумажную фигурку. И я почти не удивилась. Я восприняла все как данность, вполне нормальный, привычный порядок вещей.

Я выпила еще немного пива, взяла табличку и повертела ее в руках. Нужно бы пройтись по веранде и осмотреть сад на предмет наличия… Чего? Я должна была найти еще что-то. Исследовать все локации и предметы.

Я поднялась и медленно пошла по веранде, всматриваясь в заросли растений. Я крепко вцепилась в эма, уверенная в том, что разгадка уже близка.

Через некоторое время мне попалась на глаза могилка, сложенная из камней, украшенная табличкой с именем.

Я спустилась к могилке под раскидистой акацией. «Хаяcи Инари», гласила надгробная надпись.

Как мило.

Я принялась разбирать могилку по камням, осторожно откладывая их в сторону. Потом я разрыла мягкую, податливую землю и обнаружила белый пластиковый контейнер.

Дрожащими пальцами открыла его.

Внутри лежал мой смартфон.

Прижав контейнер к груди, я помчалась обратно в дом. Быстро помыла руки, и выхватила смартфон из коробки. Он работал, заряда осталось совсем немного.

Внезапно включилась видеосвязь, и появилось лицо незнакомого мне мужчины.

— Хаяcи Инари-сан, вы успешно прошли первый этап тестирования в соответствии с Протоколом по работе с персоналом. Ожидайте прибытия сотрудника Агентства Реставрации, приятного вам дня! Теперь вы можете получить доступ к вашим заархивированным воспоминаниям.

— Что за…

Я не успела закончить мысль, голову мою пронзило острой болью и я, вскрикнув, рухнула на пол, больно ударившись копчиком.

Наблюдение 8: Эти воспоминания сложно назвать приятными.

Синтоистское святилище с непроизносимым названием Камишикимикумано находилось неподалеку от города Такамори, в префектуре Кумамото. Андрей хотел отснять материал об этом живописном месте, добавить в фильм атмосферности. Мы оставили машину неподалеку и отправились в лес.

Святилище затерялось в глубине леса, в самой чаще; к нему вела тропинка, над которой высились ворота — тории. Мы ступили под своды леса, словно в готический храм. Среди высоких корабельных сосен разливался прохладный сумрак; туман клубился по подлеску — нити призрачной паутины. Между стволов прятались каменные фонарики, покрытые изумрудно-зеленым мхом.

Лес был полон звуков: шорохов, стрекотания, пения птиц и шелеста ветвей в сумрачной вышине.

Мы с Андреем медленно поднимались вверх по тропе. Андрей снимал на простую камеру: хотел сделать репортаж более живым, жизненным, старался добавить эффект присутствия. Мне было зябко; я куталась в свое худи и нервно озиралась по сторонам. Лес казался таким страшным и угнетающим…

И все же в глубине души я умирала от предвкушения. Здесь должно было случиться что-то, нечто сказочное и таинственное, под стать этому месту. В подобном лесу наверняка обитали духи и волшебные создания! Просто не могли не обитать!

Мое воображение населяло лес мистическими существами; среди деревьев я высматривала загадочные тени. Вдруг сказка оживет, легенды и мифы вдруг станут реальностью, и я увижу…

В мое последнее лето в Крыму мы с подругой всерьез тронулись рассудком: наше увлечение мистикой дошло до критической точки, и нам повсюду мерещилось что-нибудь страшное, таинственное и ужасно увлекательное. Мы смотрели японский «Звонок», а потом бежали на улицу, в ночь, в поисках приключений, в поисках адреналина, делавшего нашу обычную жизнь яркой и необыкновенной. Нам было семнадцать, ох, как же это было давно.

Я стала старше и опытнее, но в глубине души я по-прежнему верила в чудо.

Именно поэтому лес Камишикимикумано воспринимался удивительно остро; окружающая обстановка возвращала меня в то далекое лето, когда мы с подругой тряслись перед экраном телевизора, ожидая появления девочки из колодца.

С того момента прошла будто бы целая жизнь.

Мы поднялись к деревянным постройкам святилища. Утром, в будний день, здесь кроме нас никого не было. Пока Андрей снимал нужный материал, я шаталась поблизости, словно привидение, широко раскрытыми глазами вглядываясь в зеленый сумрак леса.

Я искала чудо.

Я искала знаний.

Эта жажда сжигала меня изнутри, я не находила себе места, испытывая странное возбуждение пополам со страхом. Лес сводил меня с ума, вытаскивал из моего подсознания самые странные и невероятные фантазии. Я искала тропу, знак, символ, да что угодно — нечто, способное привести меня к источнику магии.

Андрей окликнул меня: надо было возвращаться.

— Подожди, тут еще одна тропа, может проверим?

Андрей подошел ко мне, обнял за плечи. Я указала вперед, на почти незаметную тропку, которая терялась среди сосен. К дереву была прибита предостерегающая табличка: «Территория заповедника. Осторожно! Конец туристического маршрута».

— Выглядит жутко… Ты уверена?

Я кивнула.

Мы с Андреем ступили на тропу и зашагали вверх, прочь от основного святилища. Тишина сгущалась, сумрак — тоже.

— Ты слышишь? — Андрей вдруг удивленно уставился на меня, — барабаны играют?

— Ничего не слышу, — разочарованно отозвалась я, — или…

Я прислушалась, и вдруг тоже отчетливо различила звук барабанов. К нему присоединилась пронзительная трель флейты и медитативное ритмичное пение бивы.

По спине побежали мурашки; холодок начал растекаться от основания шеи, сползая вниз по позвоночнику.

— Идем! — не осознавая, что делаю, я схватила Андрея за руку.

Мы бежали через лес, очарованные звуком потусторонней мелодии. Вот оно, мое чудо, неужели, неужели я его все-таки нашла?!

Музыка околдовала нас. Мы не чувствовали, как ветки хлестали нас по щекам, как сгущался мрак и падала температура.

Мы выскочили на небольшую поляну. Вокруг клубился туман. Пар вырывался изо рта при дыхании. Холод был жуткий, но я не ощущала его — лицо мое горело.

На поляне, вокруг костра, танцевали огромные существа. Их тела покрывали черные перья, а крылья волочились по земле при каждом движении. У них были острые вороньи клювы; глаза мерцали всеми оттенками пламени.

Мы столкнулись с карасу тэнгу — вороньими тэнгу, которые спустились с гор и устроили в лесу свои пляски.

Нас с Андреем втянули в круг, мы стали танцевать, почти потеряв себя. Мелодия поглотила нас, мы плясали, околдованные ею, унесенные призраками, попавшие во власть вороньих тэнгу. Их перья касались нас, и с каждым касанием я словно забывала, кто я, и зачем я здесь.

Потом Андрей вдруг вцепился в мой рукав и потащил прочь из круга. Мы прислонились к дереву; Андрей включил камеру.

Он хотел запечатлеть момент, сохранить его для себя. Это доказательство: мы не безумны, чудеса существуют прямо в нашем мире и…

Кто-то резко ударил меня под колени, выбил камеру из рук Андрея.

Я упала, уткнувшись носом в покрытую росой траву.

Музыка смолкла, где-то рядом громко выругался Андрей. Я зажмурилась, потом снова открыла глаза. Тэнгу исчезли; в тот же момент Андрей испуганно вскрикнул.

Я подняла голову и увидела, что он на коленях. Позади него стояла угрюмая девочка лет тринадцати, в желтом дождевике и резиновых сапожках; белые колготки были заляпаны грязью. Она прижимала к горлу Андрея тонкий и ужасно острый на вид нож.

Рядом с девочкой появились еще двое: невзрачный, похожий на среднестатистического менеджера, мужчина в строгом костюме и странное существо в белом кимоно, с длинными волосами, закрывающими лицо сплошной завесой. Лица я не видела, но подозревала, что оно окажется не совсем человеческим.

Мужчина резко поднял меня с земли, заломил руки за спину.

— Вы совершили несанкционированное проникновение на участок КТК-3, — сурово сообщил он. Создание в белом кимоно мелкими шажками приблизилось к Андрею. Глаза моего парня потемнели от страха. Существо сменило девочку на посту, перехватило нож тонкими морщинистыми пальцами.

— Вести съемку объектов строжайше запрещено, — продолжил мужчина, — ваши материалы будут изъяты, а память стерта.

— Какого черта, кто вы такие?! Вы не имеете права нам угрожать, вы явно не из полиции! — голос у Андрея слегка дрожал, когда он пытался по-английски достучаться до загадочных людей. — Инари, прошу тебя, переведи им!

Заплетающимся языком я перевела. Даже заявила о наших правах, понимая, что это не сработает. «Менеджер» и его команда явно находились вне полицейской системы Японии.

Услышав мои сбивчивые объяснения, девочка в желтом дождевике противно рассмеялась. Потом сняла рюкзак в виде анимешного котика, поставила его на траву, и достала оттуда две таблички. На одной было написано «Андрей Алексеевич Куликовский». А на второй — мое собственное имя. Девочка сунула таблички в карман.

— Правила одинаковы для всех, — тоном занудной отличницы поведала она, — вход на территорию КТК-3 строго запрещен. Вы видели предупреждающий знак, но все равно прошли через барьер. Доступ к информации о тэнгу засекречен, как и о прочих представителях мира духов, — прибавила девочка. Потом подняла с земли камеру и постучала по ней пальцем. Тотчас камера осыпалась песком в ее пальцах. Девочка отряхнула руки и хмуро взглянула на Андрея.

— Память или имя? — спросила она.

— Что? — растерянно отозвался Андрей, — я не понимаю…

— С чем вам легче расстаться — с именем или памятью об увиденном?

— Да вы сумасшедшие!

Существо в кимоно сильнее надавило ему на горло; на коже выступила кровь. Кажется, до Андрея вдруг дошло, что девочка не шутит.

— И все-таки, что вы выбираете? — настаивала девочка.

Голова шла кругом; вся сцена казалась мне гротескной, невероятной, я не могла принять факт, что все происходит в реальности.

— Память, — выдохнул Андрей, — если уж вам так нужен ответ!

— Воля ваша, — кивнула девочка.

Существо в кимоно убрало нож, откинуло волосы со лба. У него было мертвецки-бледное лицо, маленькие черные глазки и огромный рот, полный мелких, острых зубов.

Тварь склонилась, словно желая поцеловать Андрея в шею; ее бледные губы коснулись кожи; иссиня-черные космы волос упали Андрею на плечи.

— Нет, нет, нет, отпустите его! — закричала я, пытаясь вырваться из захвата «менеджера», — это я проигнорировала предупреждение, я попросила, я…

— А вам что дорого, память или имя? — внезапно обратилась ко мне девочка в желтом дождевике.

Она подошла совсем близко, коснулась пальцами моей щеки. Я могла рассмотреть ее глаза — ярко-голубые, с перламутровым отливом, — от чего сможете отказаться?

Я замерла, нервно облизнула губы.

Тварь в кимоно отпустила Андрея, и он рухнул на траву, как подкошенный. Видимо, потерял сознание. Теперь внимание троицы было обращено ко мне.

От меня ждали ответа. Я подумала об Андрее. О доме. Моих родителях, брате, моей обычной и скучной жизни. О том, как много лет я плыла по течению, просто принимая происходящие со мной события. Я хотела произнести «память», но с губ сорвалось совсем другое слово.

— Имя.

Глаза девочки расширились. Она сделала шаг назад и криво улыбнулась. Мужчина не удержался от смешка.

— Ничего себе! Решили подпортить нам статистику? Ну что ж, имя так имя!

Девочка достала из кармана табличку. В последний раз я видела свое настоящее имя. Я и представить себе не могла, чем обернется мое внезапное решение.

— С этого момента вы станете частью нашего мира. Что ж, я забираю ваше имя в уплату за знание, — скучным тоном сообщила девочка. Звучало так, будто она зачитывает мне приговор.

Я ничего не успела сказать, меня парализовало, по щекам бежали слезы. Я плохо понимала, что происходит, сердце бешено стучало в груди, отсчитывая секунды моей простой, скучной, обыденной жизни…

Девочка в желтом дождевики безжалостно стёрла написанное на деревянной табличке. Мужчина в костюме отпустил меня. Существо в кимоно переместилось мне за спину и коснулось холодными губами моей шеи.

Все произошло одновременно; сначала я увидела небо, потом перед глазами промелькнули кадры последних дней, а потом вдруг стало темно, темно, темно…

Я падала куда-то, проваливалась в холодную, густую пустоту, в которой звучала трагическая мелодия флейты и мистический голос бивы.

Мир стал сном, всего лишь декорацией; я падала все ниже, падала до тех пор, пока реальность не встала на место, и я ни услышала голос Андрея…

— Простите, вы не знаете, в какую сторону идти к автостоянке? Я заблудился, — спросил он по-английски. Улыбнулся обезоруживающей улыбкой, потом попытался отряхнуть испачканные грязью штаны. — Безумный лес какой-то, — пожаловался он, — да еще и камеру потерял! Если я пойду по этой тропке вниз, выберусь отсюда?

Я не могла ответить. Слова застряли у меня в горле. Я зажмурилась, до крови закусила губу.

— Да, вам вниз, — из-за ближайшего куста вышла девочка в желтом дождевике, — идите по этой тропинке и не сворачивайте. Пройдете святилище, а там будет дорога к автостоянке.

— Спасибо! — просиял Андрей.

А потом развернулся и зашагал прочь с поляны, где совсем недавно водили хороводы вороньи тэнгу.

Я прислонилась плечом к сосне, ноги у меня подкашивались.

— Не расслабляйтесь, Инари, процесс интеграции еще не завершен, — напомнил мужчина в костюме менеджера, — вас ждет проверка в соответствии с Протоколом по работе с персоналом.

Я подняла на него взгляд. Перед глазами все расплывалось от слез.

Мужчина пробормотал какое-то заклинание, сложил пасс руками, а потом коснулся пальцами моего лба.

В этот момент я отключилась.

Наблюдение 9: Я очнулась в комнате с белыми стенами, а за окном увидела небоскребы Токио. Это стало точкой отсчета: проснулась я уже с новым именем.

— Ты опоздал! Явился на пять минут позже срока, предписанного внутренним регламентом! Где тебя носило?!

— Успокойся, Мегуми, я был в кафе неподалеку, разгребал отчет по происшествию на горячих источниках Фурусато, помнишь такое?

— Да, я…

— Ну вот, кто-то же должен этим заниматься? Спятивший дух воды, десять мокрых и насмерть перепуганных туристов.

— Ты все равно должен был находиться в непосредственной близости от нашего потенциального сотрудника!

Уже несколько минут я слушала препирательства двух людей. Один голос был мне незнаком, второй казался детским и напоминал голос страшной девочки в желтом дождевике.

Я открыла глаза и поняла, что лежу на татами в углу огромной комнаты; рядом со мной на подушке покоился смартфон.

Я приподнялась на локтях и уперлась взглядом в спину человека в синем хаори. Он с кем-то разговаривал по скайпу (ожесточенный спор о трудовом распорядке не стихал).

Хозяин дома оторвался от экрана ноутбука и обратил, наконец, на меня свой взор. Глаза у него были карие, с зеленоватым отливом, очень пронзительные. Густые отросшие темные волосы падали на лицо.

— Инари, вы очнулись, приветствую! Простите, я немного задержался, — молодой человек неловко улыбнулся, и щеки его зарделись от смущения.

— Он понесет за это суровую кару, — не унималась девочка в желтом дождевике, — такой проступок…

— Отдохни, Мегуми, — хозяин дома не выдержал и захлопнул крышку под протестующий возглас коллеги.

— Мегуми немного старомодна, — пояснил он, — одна из старейших и уважаемых реставраторов.

Я с трудом села. Голова слегка кружилась, но в целом, чувствовала я себя вполне сносно.

— Да, кстати, я Матеуш, сотрудник Агентства Реставрации. Мне поручили провести с вами беседу, — спохватился молодой человек, — цветок магнолии — моих рук дело, — не без гордости сказал он. Голос у него был приятный, слегка взволнованный.

Он выглядел ужасно неуместно среди традиционных японских интерьеров. Болотно-зеленая рубашка в стиле «милитари» и простые черные джинсы находились в полном диссонансе с черно-синим хаори. Полосатые носки дополняли образ загадочного Матеуша.

Я потерла ушибленную спину и уточнила:

— Это вроде как собеседование? Почему я? Что со мной теперь будет? — голова гудела, и я чувствовала себя совершенно потерянной, несмотря на вернувшиеся воспоминания. Я приняла странное решение и в одночасье потеряла все…

Потеряла Андрея.

Я стояла на пороге чего-то неведомого и страшного; ветер швырял мне в лицо ледяные острые брызги — все, что осталось от моей прошлой жизни.

— Инари, три года назад я оказался в похожей ситуации, — Матеуш соблюдал дистанцию, но в его глазах я прочитала понимание. — я столкнулся с неведомым, пересек запретную границу между миром духов и миром людей. Мегуми и ее коллеги предложили мне выбор — потерять память об увиденном, либо утратить свое настоящее имя, но оставить воспоминания о мире духов. И я выбрал имя. Понятия не имею, почему я так поступил. Решение пришло спонтанно, я ни секунды не сомневался. В Агентстве Реставрации к таким как мы относятся одновременно и с иронией, и с уважением. Мы портим статистику — как правило, люди отказываются от знаний. Если человек интересен организации и обладает определенным духовным потенциалом, ему предлагают работу, — терпеливо объяснил Матеуш.

Я кивнула. Зажмурилась. Попыталась усвоить услышанное.

— Хотите выпить? — внезапно предложил Матеуш, — есть пиво, вы его уже обнаружили. Сакэ не предлагаю, — он говорил будничным тоном, но было заметно, что молодой человек нервничает. Нечасто ему приходилось работать специалистом по подбору персонала. Он поднялся на ноги и направился в угол, отведенной под кухню.

— А еще я принес собу, будете? — спросил он.

Я встала с татами, снова потерла спину. Я чувствовала себя старой и разваливающейся на части.

Гречневая лапша мне точно не помешает, решила я.

— Буду, конечно!

Собственный голос показался мне блеклым и бесцветным. Я сложила руки на груди и посмотрела на потолок: с одной из балок свисали фонарики.

— А кто вы, Матеуш? В смысле, кем работаете в Агентстве? — диалог давался мне с трудом, я ужасно не любила общение с незнакомыми людьми. Матеуш тоже вел себя скованно, но здесь он был в положении хозяина дома и «старшего товарища», поэтому, наверное, чувствовал себя чуточку комфортнее.

— Оммёдзи, вроде как, — отозвался Матеуш под звук работающей микроволновой печи, — я тоже часть системы. Хранитель границ, традиций и истории.

— Серьезно? — я не смогла сдержать улыбки, уж очень дико это прозвучало, — оммёдзи? Как вы дошли до жизни такой? В смысле, каким образом гайдзин вдруг стал японским колдуном?

Матеуш обернулся и быстро ответил:

— Долгая история. В другой раз. Пива?

Он достал из холодильника две бутылки «Асахи», открыл их и протянул одну мне.

Происходящее напоминало мне то ли сцену из фильма, то ли эпизод из давно прочитанной книги.

Матеуш разложил лапшу по чашкам, поставил на поднос и отправился на веранду с видом на дикий сад.

Я последовала за ним. Мы уселись на пол, свесили ноги вниз.

В саду стрекотали сверчки и цикады. Настоящий уголок тишины и умиротворения в самом сердце огромного мегаполиса. Я вспомнила фильм про оммёдзи с улыбкой кицунэ, демона-лисицы. Мы с Андреем даже бывали в синтоистских храмах, построенных в его честь. Абэ-но Сэймэй, конечно же. И как я сразу не вспомнила.

Напряжение начало постепенно спадать. Матеуш явно не испытывал восторга от общения с незнакомцами. Ситуация тяготила его точно так же, как и меня. Андрей бы пошутил, чтобы разбавить неловкое молчание. Но его больше не было рядом, теперь мне приходилось к этому привыкать.

Я взяла чашку с лапшой и принялась за еду. Было чертовски вкусно.

Говорят, если ступишь на территорию духов, станешь частью их мира. Вот что случилось со мной.

Я ела лапшу и размышляла об этом. Видела, как таяла моя прошлая жизнь: она становилась всего лишь дымом свечи, а потом исчезала, стертая порывом ветра.

Я отставила чашку в сторону и вернулась к «Асахи». Я пребывала в странном пограничном состоянии: глубокое внутреннее спокойствие смешивалось с нервозностью и страхом. Я боялась будущего. Ужасно, панически боялась.

— Матеуш — это ваше настоящее имя? — спросила я, — есть ли у меня шанс вернуть свое?

Молодой человек кивнул.

У него был красивый профиль. Прямой, аристократический нос, длинные ресницы. В уголках глаз появились первые, едва различимые морщинки. Мне недавно исполнилось двадцать девять, Матеуш вряд ли был сильно старше.

— Конечно, есть. У Реставраторов слишком мало колдунов в штате. Иногда они вербуют людей со стороны. Дают шанс тем, кто выбирает расстаться с именем. Как правило, вы работаете на них год, а потом они возвращают вас обратно. При желании, работу можно сохранить.

— Кто они такие, все же?..

— Реставраторы живут в сумеречной зоне на границе между миром духов и миром людей. Работают экзорцистами, еще заботятся о сохранности мистической, хм, фауны… В общем, много чего интересного делают. Ботаники вроде меня становятся оммёдзи, тоже очень нужная профессия…

Матеуш убрал за ухо непослушную прядь волос и смущенно улыбнулся:

— Не бойтесь, Инари. Смотрели «Унесенных призраками»? Тихиро пришлось работать у Юбабы, прежде чем она расколдовала своих родителей. Вы тоже не потеряны для мира. Жизнь продолжается. Она будет теперь совсем другой, это точно. Но, может, вам даже понравится.

— Если бы я лет в семнадцать увидела Мокуси, точно бы спятила!

— Мокуси — самое очарование, в отличие от некоторых индивидов, — Матеуш слегка скривился, видимо, воспоминания были свежими и не особо приятными, — у нас в штате довольно много призраков, а уж демонов-ёкаев — тем более…

Ну да, конечно. И чему я удивляюсь?

Я сделала пару глотков из бутылки. Прикрыла глаза, прислушалась к стрекотанию цикад. Именно так могли сидеть на веранде Абэ-но Сэймэй и Хиромаса, обсуждая подробности очередного мистического случая.

Подумала об Андрее. Как он там? Скоро он снимет фильм, и они со съемочной группой вернутся в Москву.

Моя семья и друзья теперь даже не подозревают о моем существовании.

Нужно продержаться всего лишь год. Возможно, он покажется мне целой вечностью, или пролетит в одночасье.

Я открыла глаза, достала из кармана смартфон и быстро набрала заметку:

Наблюдение 10: У меня чувство, будто с плеч сбросили, наконец, ужасный груз. Даже синяк от укуса страшного создания в кимоно уже не так болит. Я жива, и у меня есть мне шанс вернуться.

Я вспомнила, кто я такая, что за цепочка событий привела меня в этот момент. Я все еще боюсь, словно студентка перед экзаменом.

Но я жива. Жива. Жива.

И это самое главное.

Матеуш дождался, пока я допишу, и заметил:

— Начинаешь гораздо больше ценить собственные воспоминания, правда? Все мелочи, которые дополняют твою личность, — он улыбнулся, и я впервые за этот день почувствовала себя в относительной безопасности.

— Тоже ведете дневник?

Он достал из кармана джинсов потрепанный блокнот в черной кожаной обложке и продемонстрировал мне.

— Веселых историй из Агентства Реставрации хватит ни на один фэнтези-роман. Да и на парочку психоделических аниме точно, — задумчиво произнес Матеуш, — у вас еще остались вопросы? Осталась лапша? Если нет, то мы можем отправиться в офис, Мегуми наверняка подготовила все бумаги… Она расскажет, какую работу придется делать, устроит экскурсию, попытается наложить на меня проклятие за опоздание…

— Так все уже решено? — резко спросила я, — меня приняли?

— В соответствии с Протоколом по работе с персоналом, да. Готовы?

Я отважно кивнула.

Черта с два я была готова, конечно же. Но квест продолжался, и мне хотелось узнать, что же ожидает меня в следующей локации.

Комната с белыми стенами была начальным уровнем, теперь мне предстояло перейти на новый. Это пугало.

И это вызывало чувство азарта.

Что ж, вперед, — убедила я себя.

В конце концов, в глубине души мне все еще было семнадцать.

2. Акагэ

02:13

Вррр-вррр. Помню, как папа поворачивал ключ зажигания старенького форда «Гранада» и машина трогалась с места. Я торжественно раскрывал карту и подсказывал отцу направление. Младшая сестра ныла, что хочет на штурманское кресло, а мама отвлекала ее сушеными ананасами. Папа включал радио «Рок», и мы неслись навстречу приключениям…

Вррр-вррр! Чертов форд всегда заводился с трудом, как будто возражал против наших с друзьями вылазок в Лондон. Джемма и Норт вечно напивались на заднем сиденье, и я привозил в столицу их почти бездыханные тела. Я открывал окно, резкий ветер трепал мои волосы и смешивался с табачным дымом. Я был жив, и вместе с ветром и выхлопными газами в салон врывалось сумасшедшее ощущение свободы.

Я стоял на перекрестке безымянных улиц в районе Сибуя, барабанил пальцами по рулю в такт новой песенки Тэйлор Свифт. Ночь давно окутала Токио, но этот сумасшедший город и не думал засыпать. Загорелся зеленый, я нажал на газ и неспешно покатил прямо. Навигатор настойчиво советовал «поверните влево, затем мягкий поворот направо», но я проигнорировал его мнение. Ночь вела меня вперед. Мир превращался в артхаусный фильм: перед глазами мелькала психоделическая нарезка из небоскребов, дорог, развязок, эстакад, огней и людей. Нужно было просто кружить по городу и смотреть.

Уже третий день я не мог нормально спать; из-за смены часовых поясов и нервотрепки последних месяцев мой организм взбунтовался. Валяться в номере без сна было так же мучительно, как читать или смотреть сериалы. Я не хотел оставаться взаперти. Поэтому на помощь пришла арендованная шефом тойота — он разрешил мне на время взять машину и покататься по городу. Около двенадцати я выскочил из своего номера, купил огромный стакан чая и поехал на очередную ночную экскурсию — в этот раз я собирался посмотреть на Радужный мост.

«Следуйте прямо один километр, затем поверните направо, на съезд с круговым движением».

Оказывается, я был в дороге уже полтора часа. Я сделал всего одну остановку на заправке. Голова привычно, неназойливо болела. Что будет завтра утром? Да какая разница.

Чай закончился; мне хотелось ледяной газированной дряни с кусочками желе (ДайДо крем-сода, кажется), и я высматривал место для парковки. Внезапно мое внимание привлекла девушка в светлом плаще. Она стояла неподалеку от автобусной остановки и голосовала. Я притормозил напротив, опустил стекло. Девушка подбежала ближе, посмотрела мне в глаза. Я ощутил терпкий запах влажной земли.

— Отвезите меня к Токийскому заливу, — незнакомка обратилась ко мне по-английски.

Короткие волосы были взъерошены, придавая ей милый и наивный вид. В голубовато-розовом свете неоновой рекламы ее кожа отливала потусторонним перламутровым блеском. По левой щеке к губе, а затем через подбородок, к шее шёл рваный порез. Будто кто-то пытался обезобразить ее «улыбкой Челси», но успел закончить только одну сторону. Запекшаяся кровь казалась почти черной.

От страха мне стало холодно; сердце привычно сдавило от предчувствия, но я ничего не сделал.

— Может, лучше в больницу? — я нервно улыбнулся, — у вас тут… Ну, вы понимаете, — я указал на подбородок, — давайте я отвезу вас к врачу! А еще у меня аптечка есть, сейчас… — я потянулся к бардачку, но девушка покачала головой и сказала:

— Не надо. Поедем к морю.

Прежде чем я успел опомниться, она оказалась на пассажирском сиденье. Запах земли усилился, к нему присоединился еще один — сладкий и удушающий аромат лилии.

— Ла-адно, к морю так к морю, хорошо, — протянул я, — куда именно? Я, например, собирался взглянуть на Радужный мост — нам по пути?

Девушка пристегнулась. Я мягко тронулся с места. Она бросила на меня короткий взгляд и сказала:

— Пусть будет мост. Не против, если я закурю?

— Не-а.

Она достала из кармана упаковку тонких сигарет, закурила. Краем глаза я заметил, что ее колготки порвались, а на коленках расплылись огромные синяки. А еще на ней не было обуви.

— Простите, вы уверены, что вам не нужна помощь? — снова попробовал я.

— Слишком поздно, — ответила незнакомка, — я просто хочу увидеть море.

— Довольно странное желание для двух часов ночи, правда? В смысле, ну кому может прийти в голову такая идея?

Она пожала плечами.

— Вам, например? Вы же не спите.

— Я уже четвертую ночь не могу заснуть, ничего не помогает, ни таблетки, ни алкоголь, знаете, мне кажется голова скоро взорвется, вжжжжууух, и нет головы, вот так, — я взмахнул рукой для убедительности. Когда я нервничал, я трепался без умолку и нес полный бред. Мое состояние приблизилось к легкой панике — потому что симпатичная пассажирка до дрожи меня пугала. Кого я вообще подобрал?! Запоздавшая мысль вспыхнула на секунду и тотчас угасла. В висках пульсировало. Конечно, надо было отвезти ее в больницу! Может, она психически не здорова и ей требуется помощь. Или…

Ей требовалось нечто иное.

Отвезу ее к морю, а потом к врачу. Может, позвоню в полицию, вдруг ее кто-то ищет. Я все еще лихорадочно пытался придумать решение, в глубине души понимая, что это бессмысленно.

— Вы странный, — как бы между прочим заметила девушка, — вы часто подбираете таких, как я?

Я честно ответил:

— Что вы имеете в виду? Каких таких? Молодых и печальных? Попавших в беду? Людей, которые ночью бродят по городу? — я взглянул на нее и усмехнулся, чувствуя себя совершенно безумным, — знаете, недавно вот подвозил старика в традиционной одежде, он общался со мной через google translate, еще детишек, мальчика и девочку, они сказали, что потерялись, я подбросил их домой…

— Вот как. Ну ясно, — мягко улыбнулась незнакомка, — они слетаются на ваш свет… Будьте внимательнее, в иной раз к вам в машину может сесть кто-нибудь по-настоящему опасный.

— Я не могу им отказать, — тихо прибавил я.

— Знаю, — кивнула девушка, — именно поэтому вам не следовало приезжать сюда.

Оставшуюся часть пути мы проделали в тишине. Я сфокусировался на дороге и на странном покалывании в кончиках пальцев. Панический страх отступил. Когда я подвозил старика и детей, со мной происходило то же самое. Сначала ужас и страх, а потом — принятие.

Радужный мост оказался и вправду, ну знаете, радужным. Над темной антрацитовой гладью залива возвышались белые опоры моста, подсвеченные красным, синим и желтым. Со стороны дороги открывался вид на остров Одайбу: его огни напоминали разноцветных светлячков.

Я припарковал машину недалеко от набережной. Незнакомка не возражала. Кажется, она задремала. Я легонько тронул ее за плечо.

— Мы приехали, мисс. Море.

Девушка открыла глаза, поежилась.

— Прогуляетесь со мной?

— Почему бы и нет.

— Благодарю вас, — она слабо улыбнулась и кивнула в знак уважения.

Я открыл дверь; девушка выбралась из джипа и зашагала к набережной. Я поплелся за ней, даже не пытаясь понять, что же все это значило. Незнакомка куталась в тонкий плащ, шла, засунув руки в карманы. Я слышал, как она насвистывает. Сердце сдавило от невыносимой тоски. Девушка ловко лавировала в толпе припозднившихся гуляк, а те будто бы не замечали ее.

— Он привозил меня сюда и все твердил: мы будем счастливы, Харуко, потерпи еще немного, Харуко. Какая банальность, — говорила она. Мы брели вдоль залива в сторону Радужного моста. Ночь загустела, все звуки стихли, кроме голоса Харуко.

Артхаусный фильм. Мне оставалось только смотреть. История воспроизводила саму себя: это кино ни поставить на паузу, ни выключить к чертям.

— Даже не подозревала, какое он чудовище, — прибавила девушка. Она вдруг остановилась. — Здесь, — твердо заявила она, — вот здесь хорошо.

— Он причинил вам боль? — пробормотал я, ненавидя себя за тупость. Не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять — этот загадочный «он» оказался тем еще уродом, и скорее всего, рана на лице Харуко появилась по его вине.

— Это уже не важно, водитель-сама. Все закончилось. Мне повезло, что я встретила вас, могу уйти спокойно.

Она бросила тлеющую сигарету под ноги. Коснулась моего запястья. Я снова ощутил запах земли и лилий.

— Вы хороший человек. Только наивный, — продолжила Харуко, — не бойтесь своих сил и прошу вас, будьте осторожны.

Она закрыла глаза, вдохнула полной грудью прохладный морской воздух. Я тоже невольно зажмурился.

Когда осмелился разлепить веки, Харуко рядом не было.

Исчезла. Они всегда исчезали именно так.

08:03

Я стоял под душем, пытаясь осознать себя. Удалось поспать три часа — целых три часа мутных, липких кошмаров. Горячая вода не помогала согреться. Меня трясло, видимо, от усталости и нервного перенапряжения.

Я быстро надел все свои теплые вещи, зашнуровал любимые зеленые «мартинсы» (я верил, что они приносят удачу), схватил сумку с ноутом и побежал на завтрак.

Презентация проекта! Визуальная концепция! Эти страшные слова не давали рухнуть в кровать и проспать, как минимум, сутки.

Из окон моего номера открывался шикарный вид на небоскребы и башню Tokyo Skytree, но любоваться панорамой города мне было лень. Как-нибудь потом. Поскорее бы пережить чертову встречу с инвесторами и заползти под одеяло!

В ресторане предлагали огромный выбор блюд. Я даже растерялся поначалу. Думал съесть что-нибудь привычное, но в итоге расправился с двумя мисками нереально вкусной лапши. Шеф позвонил, когда я дегустировал «моти».

— Доброе утро. Ну что, готов? — деланно-оптимистичным тоном осведомился мистер Кеннеди, — на тебя сегодня вся надежда.

— Угу, — пробормотал я. Конечно, я не был готов. Я никогда не буду готов к выступлению перед компанией из тридцати серьезных акционеров, которые решают судьбу нашего чокнутого проекта. Японцы потребовали личной встречи со всей командой разработчиков с мистером Кеннеди во главе. Мне поручили презентовать концепцию нового мультфильма — как автору оригинальной идеи и главному сценаристу. Адский ужас и кошмар!

— Поднимайся в конференц-зал, Кристин тебя ждет, настройте там все, ладно?

— Понял, мистер Кеннеди, — я залпом допил кофе. Пора идти.

— Все, до встречи! — шеф отключился. Я тяжело вздохнул, с тоской взглянул на недоеденные моти и побрел к лифтам.

Конференц-зал был выполнен в традиционном японском стиле: деревянные панели на стенах, лаконичные люстры-фонари, несколько старинных ширм с изображенными на них птицами. Одну из стен занимал суперсовременный экран. Кристин — ассистент мистера Кеннеди — уже развела бурную деятельность: она руководила расстановкой бутылок воды и табличек с именами гостей (хотя в этом не было необходимости, персонал отеля прекрасно справлялся и без нее). Увидев меня, она нетерпеливо помахала рукой.

— Митчелл, иди скорее сюда, тебе сейчас помогут подключить ноутбук к системе. Да, доброе утро, кстати! Хорошо выспался? Шеф говорит, ты снова брал его машину, — Крис широко улыбнулась, отряхнула идеально чистый пиджак, — нет-нет-нет, мистера Кеннеди посадите, пожалуйста, рядом с Минамото-сан, это важно! — распорядилась она. Девушка-менеджер едва заметно нахмурилась, но поставила табличку с именем нашего босса неподалеку от таблички директора медиа-холдинга.

Техник помог мне настроить компьютер и вывести на экран нужную презентацию. Я стащил бутылку минералки и сразу выпил половину.

— Слушай, Митчелл, ничего приличнее не нашлось? — в дружелюбном тоне Кристин мне слышалась скрытая издевка. Она бесцеремонно подергала меня за рукав надетого поверх худи пиджака, — он откуда вообще?

— С барахолки на Портобелло Роуд, — признался я.

Я устроился за столом переговоров, выбрав самое близкое к экрану место. Засунул за ухо карандаш и погрузился в презентацию — нужно было освежить в памяти последовательность слайдов. Кристин с тяжелым вздохом уселась в соседнее кресло.

— Слушай, тут такой хаос был, в отеле работают клинические идиоты, пришлось самой перепроверять списки. Мог бы прийти пораньше и помочь! Ты уже видел шефа? В каком он настроении? О, вон Минамото-сан пришла, как ты думаешь, сколько ей лет? Никогда не умела определять возраст азиаток, — щебетала Кристин, пока я продирался сквозь слайды. Информация рассыпалась на куски, и я никак не мог сосредоточиться. От паники меня подташнивало. Если я запорю чертову презентацию, японцы не профинансируют часть работ по проекту, и мы уедем в Лондон без контракта. Руководство канала открутит нам головы и уволит. Или, наоборот…

Ровно в 9:30 гости, наконец, расселись по своим местам, и довольная Кристин объявила о начале совещания. Слово взял мистер Кеннеди. После стандартного обмена приветствиями шеф окинул взглядом японских коллег и торжественно произнес:

— Господа, рад представить вам нашего ведущего сценариста, автора идеи Yume City, Макса Митчелла.

Я вскочил на ноги, дрожащей рукой принял из рук начальника микрофон:

— Доброе утро. Всем привет и ohayo gozaimasu, — я поклонился, — спасибо, мистер Кеннеди.

Одного взгляда на аудиторию хватило, чтобы понять: все они пялятся на меня. Откровенно изучают.

— Минамото-сан, благодарю вас за приглашение и желание лично ознакомиться с проектом! — мой голос звучал тошнотворно-бодро.

Директор Nihon Future TV с достоинством кивнула.

— Мистер Митчелл, было бы здорово перейти к презентации и узнать детали вашей задумки, — мягко улыбнулась она.

— Ага, да… М-х-м-м, — я открыл первый слайд с помощью кликера, — первый сезон мультсериал Yume City будет состоять из десяти эпизодов. В центре сюжета — брат и сестра, они спят в разных комнатах, но видят один и тот же сон. Что реально, а что нет? Дети ищут выход из лабиринта, попутно выполняя задачи разной степени бредовости… Эдакий Сайлент Хилл для двенадцатилетних, — я нервно усмехнулся, — на каждом этапе пути нашим героям будут встречаться самые разные монстры.

— В чем же интрига, мистер Митчелл?

— Дети находятся в коме после страшной аварии, Минамото-сан, — охотно пояснил я, — они должны найти способ проснуться.

— Не слишком оптимистичный сюжет!

— Наоборот, это история о силе человеческого духа и стремлении выжить любой ценой. Да, может быть, она не совсем детская, но руководство заинтересовалось проектом, а потом на связь вышли вы…

Минамото кивнула.

— Мне нравится ваша идея. В ней будто весь концентрированный ужас кайданов. Чем вы вдохновлялись, мистер Митчелл?

Вопрос поставил меня в тупик. Я вдруг вспомнил старика, потерявшихся детишек, несчастную Харуко. Подумал о тете Элис и Эндрю… Мне нестерпимо захотелось сказать правду. Ответить честно и искренне, и все же…

— Конечно же, книги Кодзи Судзуки, игра «Сайлент Хилл», творчество Стивена Кинга и аниме.

Минамото, кажется, вздохнула с облегчением. Она сделала глоток из стакана и предложила аудитории:

— От лица канала Nihon Future TV сообщаю, что нам было бы интересно заняться дизайном монстров и саундтреком. Так же хотим поработать с мистером Митчеллом и его коллегами при написании сценария. Мистер Кеннеди, не могли бы вы озвучить ваш бизнес-план, чтобы господа партнеры приняли окончательное решение?

Кеннеди сиял. Он явно дождался своего звездного часа. Бизнес-план был составлен идеально, он учитывал все мыслимые и не очень риски, охватывал наиболее спорные моменты. Я с облегчением передал микрофон шефу и включил новую презентацию, сплошь состоявшую из цифр и диаграмм.

Обсуждение продолжалось еще полчаса; я полностью выпал из процесса. Я бездумно листал соцсети, размышляя об ироничности вселенной.

Кажется, мои кошмары вот-вот принесут огромные деньги компании.

Мои монстры вырвутся наружу и станут чьими-то еще. Они больше не будут принадлежать только мне.

Полчаса показались мне вечностью. Когда гости начали кланяться и жать друг другу руки, при этом вдохновенно улыбаясь, я понял, что совещание завершилось. Минамото-сан подошла ко мне и заявила:

— Прекрасное выступление, Митчелл-сан! Ждем вас вечером на фуршете!

Кеннеди и Крис выглядели так, будто наконец познали смысл жизни и перекинулись парой фраз с самим господом богом.

— Это успех, Макс! Ты слышал, слышал? Инвесторы вложатся в проект!..

— Как же круто! — Кристин заключила меня в объятия, — поверить не могу, что у нас получилось…

— Все уже было решено на высшем уровне, вообще-то, — пробурчал я, — Минамото уже давно договорилась с директором.

— Но финальное решение приняли именно сегодня, — Кеннеди чуть ли не плакал от счастья, — кто бы мог подумать, что твои наркоманские фантазии так дорого стоят, а? — внезапно вырвалось у шефа.

— Сам в шоке, — огрызнулся я, сделав вид, что не обратил внимания на его слова.

Кеннеди с омерзительно-притворной заботой похлопал меня по плечу и унесся обхаживать инвесторов. Кристин упорхнула вслед за ним.

Я засунул ноутбук в сумку, попрощался с Минамото и поспешил вернуться в свой номер.

На душе было гадко, но совсем не потому, что начальник считал мой сериал «наркоманской фантазией». Ничего нового, в общем-то. Я догадывался, что он считает меня «парнем не от мира сего». А пару минут назад он фактически признался в этом. По большому счету, мне было плевать на его мнение. Инвесторы приняли решение и мой проект получил новую жизнь. Я погружусь в работу и типы вроде мистера Кеннеди превратятся в картонные декорации. Будет важна только история…

А может быть и нет. Я знал: скоро произойдет какая-то гадость. Меня затянет в круговорот хреновых событий, и я окажусь в самом эпицентре этого дерьмового торнадо.

И раз уж я никак не могу остановить приближающийся торнадо, не проще ли завалиться спать и позволить ему унести тебя в Страну Оз?

23:23

В Токио не существовало границы между днем и ночью. Жизнь не замирала ни на секунду; одно время суток плавно перетекало в другое, и на смену дневным обитателям приходили ночные создания. Тысячи, сотни тысяч, миллионы людей и их бесконечное броуновское движение. В какой-то момент оно перестало раздражать меня и будто загипнотизировало. Местные и туристы выпивали, гуляли, предавались бессмысленному и беспощадному шоппингу, искали партнера на ночь, смеялись, спешили — словом, жили, подчинившись ритму мегаполиса. Я растворился в потоке и просто шел вперед без конкретной цели. В одном из крошечных баров Сибуи я выпил полбутылки сливового вина и закусил жареными осьминожками. Я запостил в твиттер пару сообщений — напомнить друзьям, что я еще жив, а в Токио, в целом, очень даже неплохо.

Включив Pink Floyd, и отправился бродить дальше. Я фотографировал улочки, людей, даже сделал пару селфи с очень сложным лицом. Вино постепенно выветривалось, и я погружался в какое-то унылое, тоскливое состояние. Я вдруг понял, что хочу домой, к семье, хочу, чтобы мы собрались толпой: родители, мои брат с сестрой, племянники — шумно и весело, как на Рождество, мы бы сидели у камина и ели потрясающий мамин пирог с апельсинами…

— Эй, смотри куда прешь! — погрузившись в мысли, я перестал смотреть по сторонам и врезался в какого-то парня. Он стоял у входа в кибер-кафе и курил. Я пробурчал извинение и уставился на вывеску. На двери висел постер с «Призраком в доспехах». Майор смотрела на меня с укоризной. Может, приглашала зайти. Я слышал про подобные кафе, но ни разу не заходил внутрь. Норт говорил, что там совершенно особенная атмосфера.

Почему бы и нет? Тем более, когда вход отмечен плакатом с прекрасной Мотоко Кусанаги! Посижу полчаса, выпью чего-нибудь и поеду в отель.

Я толкнул дверь и переступил порог.

За стойкой ресепшена работала девчушка с очень уставшим взглядом. Зевнув, она попросила деньги за час. В стоимость входил напиток, массажное кресло и комиксы. Ну что, неплохо. Я взял чек и побрел в зал с компьютерами.

Я не собирался сидеть в интернете, мне просто хотелось взглянуть на это заведение изнутри. В Японии они стали настоящим феноменом. Из-за заоблачных цен на аренду жилья в стране сформировалась целая каста «кибер-бомжей», которые снимали в интернет-кафе крохотные помещения размером метра на два, создававшие иллюзию приватности. По сути, это было общежитие с небольшим общим пространством, душевыми, прачечными и автоматами с бесплатными напитками. На Норта проживание в одной из кибер-берлог произвело неизгладимое впечатление. Он почувствовал себя персонажем истории о безрадостном киберпанковском будущем. Даже написал пару депрессивных песен-антиутопий. Думаю, затекшие мышцы и боль в суставах помогли еще сильнее проникнуться атмосферой. После двух таких ночевок Норт сбежал в отель и в кибер-кафе больше не заглядывал.

Я решил потратить свой час на зарисовки. Набросаю варианты локаций для будущих эпизодов Yume City. Бедняги Кит и Мэй, сколько же кошмаров вам предстоит пережить, прежде чем вы выберетесь из комы! Я выбрал удобное место с нормальным освещением, достал из сумки скетчбук и погрузился в работу. Соседи не обращали на меня внимания: ребята играли в компьютерные игры, смотрели сериалы и переписывались в соцсетях.

Откуда-то потянуло холодом. Настоящий ледяной сквозняк! Я собрал вещи и побрел на поиски менее продуваемого места. Я вышел из общего зала с компьютерами и очутился в коридоре, вдоль которого тянулось не менее двадцати дверей. Девушка на ресепшене сказала, что где-то здании располагался зал с массажными креслами. Может, там теплее? Я поежился. Ничего себе у них тут условия жизни! Температура стремительно падала, как будто кто-то перепутал время года и на полную мощность включил охлаждающий режим кондиционера.

Пара дверей открылась. Из-за них выглянули обитатели «кибер-берлог»: пожилая женщина и парнишка лет двадцати. Они смотрели на меня враждебно и раздраженно.

— Отопление барахлит, — пожаловался я, — у вас так часто бывает? — я обратился к парню, надеясь, что он знает английский.

Но ответила мне женщина:

— Юки барахлит, — злобно проговорила она, — ты чего сюда пришел? Убирайся, пока цел.

— Юки?

— Юки, Юки, это ее магия, черт бы побрал эту тварь. Да вот не выселить ее никак, она больше всех платит. Тьфу, — раздосадованно прибавила дама.

Парнишка злобно выругался и уполз в свою каморку, громко хлопнув дверью.

— Говорит, Юки тебя почуяла, — объяснила женщина, — из-за тебя у всех проблемы будут. Так что проваливай.

— У меня еще полчаса в запасе, — возмутился я, — что за Юки вообще?

— Ну, значит сам скоро с ней познакомишься, — хмыкнула моя собеседница, — не жалуйся потом, я предупреждала! — c этими словами она захлопнула дверь прямо у меня перед носом. Я успел краем глаза заметить внутреннее убранство комнатки. Чудовищно маленькая, из мебели — только компьютерный стол с ноутбуком; на полу татами, в углу — матерчатый икеевский стеллаж, забитый вещами. Вот и все. На стене висела сутра с заклинанием против нечистой силы.

Обалденная атмосфера, ничего не скажешь. Теперь я понимал, почему Норт недолго продержался в кибер-кафе.

Над планировкой дома работал явно сумасшедший архитектор. Минут пять я бродил по однотипным коридорам, а чертова комната с массажными креслами мне так и не встретилась. Зато я угодил в настоящий морозильник. Выкрашенные удручающей темно-серой краской стены покрывал тонкий слой инея с едва различимыми морозными узорами. Наверное, в этот момент уже надо было начать паниковать, но…

Мне хотелось посмотреть.

Узнать, кто же был виной странных погодных аномалий. Я чувствовал: среди бесконечных коридоров общежития прячется зло, и все же я не мог уйти. Меня тянуло в самый эпицентр.

Я догадывался, какая именно «Юки» имелась в виду. Осторожно ступая по хрустящему от снега полу, я мысленно готовился ко встрече с ней. Мне не пришло в голову позвать на помощь, или сбежать, или позвонить кому-нибудь. Хотелось убедиться, что моя догадка верна.

Я повернул ручку двери одной из клетушек. Пальцы обожгло холодом. Внутри все было занесено снегом, а посреди комнаты сидела девушка…

Замерзшая и безжизненная, превращенная в ледяное изваяние.

В ушах зашумело; я проверил соседнюю дверь, потом еще несколько. В каждой коморке прятался вмерзший в лед мертвец. Наверное, нечто подобное я представлял, слушая песню Аманды Даркуотер Runs in the Family.

Я не могу сбежать от своей семьи

Они прячутся внутри меня —

Трупы на льду.

Заходи, если хочешь,

Но не говори моей семье:

Они никогда не простят меня,

Скажут, что я сумасшедшая,

Они скажут все что угодно, лишь бы

Меня заткнуть.

Лишь одна дверь не была покрыта инеем. Возможно, это и есть логово Юки. Помедлив пару секунд, я, наконец, коснулся ручки. Дверь беззвучно открылась без каких-либо усилий с моей стороны. За нею находилась уютная комната с пресловутыми массажными креслами. Из ламп лился мягкий янтарный свет, ночник-проектор звездного неба отбрасывал загадочные блики на жизнерадостные обои с мультяшными совами. В одном из кресел сидела девушка в розовой пижаме и полосатых носках. Она куталась в плед и читала мангу. Длинные темные волосы девушки были собраны в неряшливый пучок на затылке.

— Привет! Ты все-таки нашел меня. Я — Юки, — радостно улыбнулась она. — Уже встретился с моими родными?

Я замер, пытаясь подобрать слова.

— Те люди в комнатках… Это твоя семья? — осторожно спросил я.

— Ага, — кивнула Юки. Она забралась на подлокотник кресла и по-детски наивно уставилась на меня. — Мои мама, папа, сестры и брат.

— Зачем ты мне это показываешь?

— Ну, считай, что это желание радушной хозяйки! Тебе ведь было интересно, что здесь. Это моя часть кафе, сюда никто не заходит. Здесь все принадлежит мне и моей семье. Думаю, ты можешь оценить их красоту. Ты ведь тоже мертвый, — прощебетала Юки и набросила плед на плечи.

— С чего ты взяла?

— В душе ты покойник, я чувствую. Давно мог бы сбежать или позвать на помощь. Ты ведь догадался, кто я такая, и не ушел. Хотел полностью погрузиться в тайну, да?

Со вздохом я опустился в соседнее кресло. Закрыл глаза. Я вспомнил тот жаркий день в середине июля, когда моя жизнь переломилась надвое. До и после. Я до сих пор не знаю, в каком временном отрезке я живу. До или после? Или, может быть, между?

Жуткая, неестественная тишина. Я крадусь по коридору, прислушиваясь к стуку сердца. Уже знаю, что ждёт меня на кухне. Мой двоюродный брат Эндрю убил свою мать. Мою любимую, добрую, веселую тетю Элис. Он подсел на наркотики, вечно требовал денег. В тот жаркий июльский полдень он не выдержал. Сначала он выстрелил ей в сердце, а потом приставил пистолет к виску.

Мне было тринадцать. Я знал, что это случится. Я вечно чувствовал приближение всякого дерьма. Я просил родителей заехать к тете Элис, твердил, что это важно, но они только позвонили ей, перекинулись парой фраз и уехали на работу.

Наверное, спустя какие-то десять минут после их разговора домой вернулся Эндрю.

Вместо школы я поехал к тете. Сначала на автобусе, потом бежал от остановки. Я опоздал.

Я смотрел на их тела на кухне и не мог поверить, что это реально. Так ужасно, но отвести взгляд невозможно. Этот кошмар завораживал.

Я смотрел, смотрел, смотрел, пока не потерял сознание. Очнулся я уже в «скорой». Сначала я решил, что это просто дурной сон. Не помню, сколько времени я осознавал случившееся. Видимо, занимаюсь этим до сих пор.

— Мог бы остаться в номере, провести время с коллегами на фуршете, но ты выбрал другое. Снова слонялся по улицам в поисках сомнительных приключений, — продолжила Юки. Она нежно коснулась моего плеча, — видишь, как я легко тебя прочитала.

Я открыл глаза и взглянул на нее. Миловидное юное лицо, красивые карие глаза, веснушки на носу. Тяжело поверить, что эта девушка — Юки-онна, «снежная дева», одна из самых смертоносных японских духов.

— Я читаю твое сердце, Макс-сан, ты понял, что в Токио у тебя есть власть, и призраки слетаются к тебе. Но я знаю, ты такой же монстр, как и я…

— В отличие от тебя, я никого не убил! Я помог им, — со злостью возразил я, — впервые я действительно кому-то помог!

— Ты помог мертвым. Живым помочь ты по-прежнему не в состоянии, — ухмыльнулась Юки. Она провела ладонью по моей руке, крепко вцепилась в запястье. По коже поползли ледяные узоры.

— Отпусти меня, — прошипел я.

Я резко вскочил на ноги; Юки не ожидала этого и на секунду ослабила хватку. Я высвободил руку и рванул к выходу из комнаты. Тотчас в спину мне ударил порыв ветра. Меня впечатало в стену — я ударился правой стороной лица так, что из глаз посыпались искры. Слепо цепляясь за стену, я попытался на ощупь выбраться в коридор. Не вышло. Второй порыв ледяной вьюги сбил меня с ног, и я рухнул на пол, ударившись головой о край кофейного столика. Юки склонилась надо мной. Черты ее лица расплывались. Я чувствовал только вкус крови во рту и ужасную усталость.

— Чего же тебе нужно, а?

Ответ был очевиден. Она задрала рукав моего пальто, потом пиджака и худи, полоснула острыми когтями по вене. Юки впилась зубами в порез, сделала пару жадных глотков.

— Твоя сила, идиот, — мягко улыбнулась Юки-онна.

00:19

— Извини, трапеза отменяется, — незнакомый голос выдернул меня из невнятного полузабытья. Я заметил лишь мимолетное движение: Юки вздрогнула и упала прямо на меня. Лицо обожгло холодом; тело «снежной девы» превратилось в снег. Резкий порыв ветра разметал снежинки по комнате, и спустя пару секунд все они растаяли.

Высокий парень в спортивных шортах, гольфах и огромной кожаной куртке опустился на корточки. За спиной у него была катана. Он проверил мой пульс и обратился к своей спутнице, которая флегматично жевала жвачку и оттирала с лезвия темную кровь.

— Ловко ты ее!

— Ага. Старалась, — хмыкнула девица, — Сато, про пациента не забудь.

— Да нормально с ним все, — Сато поймал мой взгляд, — он в сознании. Ты же в сознании?

— Я… Эээ… Кажется, да.

— Руку покажи.

Он схватил меня за запястье, внимательно изучил рану, провел над ней ладонью и порезы тотчас покрылись тонкой корочкой.

— Норм?

— Сойдет.

Парень помог мне сесть. Я уперся спиной о кресло и наконец рассмотрел напарницу Сато. Девушка была одета так же экзотично — широкие спортивные бриджи, безразмерная футболка, кроссовки и сдвинутая на затылок маска кицунэ. Она очистила катану от крови и засунула ее в ножны.

— Спасибо за помощь, кем бы вы ни были, — заплетающимся языком проговорил я.

— Меня зовут Дая, а этот — Сато, — представилась девушка. — Вам тоже спасибо, благодаря вашей тупости мы наконец-то разобрались с Юки-онной. Она всех безмерно достала.

— Да пофиг на наши имена, он все равно сейчас их забудет, — Сато поднялся на ноги и вытащил из кармана куртки пачку сигарет. Сунул одну в рот и поджег щелчком пальцев. — Давай быстрее все закончим и свалим. Кто проводит процедуру, ты или я?

— Ты давай, я Юки-онну завалила, — раздраженно отозвалась девушка.

— Окей, ладно, — Сато с наслаждением затянулся, — что выбираете, мистер, память или имя?

— Чего? — переспросил я, чувствуя себя ужасно несчастным и тупым одновременно.

— С чем легче расстаться — с памятью о происшествии или именем? — нетерпеливо повторил Сато.

— Я думаю, что с именем, но…