Бесплатный фрагмент - Воспоминания старого шамана. Молодое поколение

---

Дорогой читатель!

Эта книга, — явилась продолжением романа «Воспоминания старого шамана. Путь волка». Книга о шамане, живущем в родовом селении вместе со своей семьёй и с внуками. Она о людях, приезжающих сюда, чтобы поклониться духам предков, о народе, не забывающем своих корней и выполняющем свое предназначение на нашей земле.

Взрослеют младшие, перенимают лучшее у старших. Они женятся, рожают и воспитывают собственных детей. Учатся у жизни, у профессии и у природы. С годами к ним приходит зрелая осознанность. Каждый работает и вносит вклад в развитие своего народа…

Любой человек имеет право выбирать и от такого выбора зависит собственная жизнь и жизнь его семьи. Однако каждый может ошибаться. Одни люди ломаются при первом же падении. Жалеют себя, винят в случившемся других. Другие, переосмыслив прошлое, — встают с колен и снова двигаются к цели.

Сильные же люди сильны настолько, что способны повлиять на ход истории. Они меняются и меняют жизни окружающих людей.

Роман «Молодое поколение» — о таких вот сильных людях, проживающих ни где-то далеко, но рядом с нами.

Вперед мой друг, не смею вас задерживать! Смелее приступайте к прочтению книги!

С уважением, Автор

---

Герои книги явились собирательными образами, вместившими много поколений людей и их характеров, сохраняющих традиции и культуру своего народа. Все о чем здесь сказано: истории, события и герои — являются художественным вымыслом, а любые совпадения носят случайный характер.

О Духе родового шаманизма

Шаманизм — древнейшая вера на Земле. Она зародилась с первым человеком. Вместе с ним росла и развивалась. Связывала его, с природным естеством и объясняла разные явления.

Первые наставники — шаманы, несли в себе ее законы. Они являлись лекарями еще задолго до современной медицины. Шаманы — хранители истории, которую передавали люди. К ним обращались за советом в спорных и сложных ситуациях. Так было раньше. Но время не стоит на месте и жизнь меняется. Медицина побеждает многие болезни, наука объясняет необъяснимые явления, приносит людям блага и комфорт.

Уходят в вечность старики, и за собой уносят целую эпоху. Казалось бы, — молодежь «осовременится» и поменяет свои взгляды. Однако духовное начало продолжает жить в народе! Шаманы Родовые, как и прежде, остаются духовными наставниками, передавая знания и мудрость предков.

Глава 1.
Людьми руководит невидимая мыслящая личность

Природный знак

Однажды на покосе, в самую жару, Коля пошел на речку. Милхай со Степаном отдыхали после утренней работы. Речка в этих местах быстрая, с небольшими тихими заводями. Выше по течению — шумящие пороги, — большие валуны и камни, через которые вода переливается и продолжает свой путь.

Коля любил купаться, и, обсыхая, наблюдать, как она окатывает камни и блестит на солнце.

«Какая же Природа умная», — думал мальчуган. — «Вот речка чтобы искупаться на покосе. Солнце воду нагревает и растит траву. Мы с дедом косим сено для нашей коровы. Она дает нам молоко, а бабушка, из молока, сметану делает, домашний сыр и масло. Когда я вырасту большой, стану как дед шаманом, построю дом и буду людям помогать».

Коля загорал на солнце, подстелив под себя одежду. Он прикрыл глаза и погрузился в свои далёкие детские мечтания. Прошло немного, он даже задремал. Вдруг, что-то пролетело тенью, и, словно облако, загородило солнце.

Коля подскочил от неожиданности, сердце у него заколотилось.

Большая птица пронеслась почти над самой головой. Она поднялась в небо, там немного покружила и исчезла. Коля сразу вспомнил дедова слова:

— Любое действие, если оно захватило твое внимание — это скрытый знак. Ты его подмечай. А после, за знаками, приходят события. Когда Милхай рассказывал, Коля не придавал этому значения. Однако если сам сталкивался с чем-то не понятным, то сразу вспоминал о разговоре.

Коля огляделся вокруг. — Все то же небо — высокое и чистое, — тоже ласковое солнце. Речка, так же, бурлила и шумела, а на берегу зеленела мягкая трава. Подул легкий ветер и отогнал назойливую мошку.

Неожиданно, на другом берегу, почти у самых перекатов, Коля увидал большую бурую медведицу с тремя маленькими медвежатами. Она осторожно подошла к реке и осмотрелась. Не заметив никакой опасности, — осторожно полезла в воду. Медвежата побежали за своей матерью, плюхнулись как маленькие мячики в воду, и начали барахтаться. Брызги полетели во все стороны. Они баловались и рычали, били маленькими лапами по воде. Но сильный шум с порогов заглушал все их плескания.

Коля завороженно смотрел на эту природную картину. Он не понимал опасности: скрыться невозможно от медведицы, — она и в воду зайдет и на дерево залезет. Но к счастью, их разделяла речка, и медведице было не до Коли. Она следила за своими медвежатами. Кто-то норовил обрызгать, подпрыгивая и махая лапами, кто-то нахлебался и уже вылазил, при этом громко фыркая и мотая головой. Медведица окунулась сама и окатила каждого из медвежат. Немного по плескавшись, повела их в обратном направлении. Она заботливо подталкивала расшалившихся и не желавших выходить. На берегу, медвежата отряхнулись и пошли за матерью.

Один Мишка «непутёвый», замешкался немного. Он все продолжал отряхиваться, найдя в этом развлечение. «Малыш» упал неосторожно и покатился в воду. Медведица случайно обернулась, и заметила своего малыша. В мгновение собралась в комок и быстро побежала. Коля видел как она «летела», как шерсть на теле хищницы, волнами перекатывалась. Мягко приземляясь, медведица отталкивалась и делала очередной прыжок. Не прошло и десяти секунд, как она вытаскивала маленького «бедолагу». Теперь он походил на плюшевого мишку, попавшего под воду: — такой же мокрый облезлый и худой. Он поднимался по берегу, и перебирал своими лапами, в то время как медведица толкала его сзади. Мать наподдала ему несильно, отряхнулась от воды и пошла. Теперь медведица внимательно следила за этим маленьким, шаловливым «непоседой».

Такое Коля видел в первый раз! Он вспомнил, как они когда-то купались с его сестрой. Как брызгались и не хотели уходить. А мама их мыла, заботливо, и вытаскивала на берег. Коля будто сам всё пережил, что чувствовали медвежата.

Под впечатлением, он улегся на траву. Потом вскочил, резко, и снова огляделся. Он быстро собрал одежду и вприпрыжку побежал на луг. Коля наконец-то осознал: — времени прошло не мало, его папа с дедом могли и потерять.

Солнце перевалило за полдень и на лугу стало по прохладней. Милхай и Стёпа продолжили работу. Они полагали так:

«Коля не далеко, на речке, и плавать он умеет. Заигрался малость, счет у времени потерял. А как накупается, так сразу и вернется». Но Коля всё не появлялся. Степан уже забеспокоился и стал об этом деду.

Тут неожиданно, с громкими криками, появился внук. Он прискакал весь взъерошенный и красный, и едва не сбил Милхая.

— Деда, деда! Папа, папа…! — не унимался Коля.

— Да что стряслось-то? — попытался успокоить Милхай.

— Деда там… там…

— Чего там? — взял его за руку дед.

— Там медведица…! — С медвежатами, медведица! — Большааа… ая! — тараторил внук.

— Где??? — Милхай со Степаном встрепенулись, понимая скрытую угрозу.

— Где медведица с медвежатами? — спокойнее спросил отец.

— За рекой… — там! — За рекой медведица! — он махал руками.

— Чего они там делали, — смягчился Милхай.

— Они…, — они купались, а потом… потом пошли, — а я их видел.

— А они тебя?

— Нет, они меня не видели! — Деда они как шарики мохнатые прыгали и брызгались, а медведица их мыла! Мне так понравилось смотреть, я даже вспомнил, как мы с Катей в реке купались. Деда, когда я лег позагорать, то увидел птицу: она надо мной пролетела. Я сначала испугался, а потом медведица пришла!

— И дальше, дальше что?

— А дальше я вспомнил, как ты про знаки говорил и про события! Птица — это же знак, а медведица с медвежатами — событие! Деда, ты такой умный, ты все — все знаешь! Когда я вырасту большой, стану таким же умным как ты и буду людям помогать!

— Конечно, конечно! — подхватил Милхай. — Пойдем, скорее посмотрим, — он понимал, что опасность миновала, но хотел удостовериться: «Мало ли, ребятня купаться пойдет, а там такое…»

Мужики, не раздумывая, пошли на речку. Они быстро прошагали поле и по лесной тропинке, спустились к берегу. Коля показал то место, где он купался, и где прилег позагорать. Где птица пролетела, и где он видел медведицу с медвежатами.

— Вот, так всё было, — он перевел свой дух.

Милхай со Степаном успокоились, — теперь можно и возвращаться. Ближе к вечеру они закончили работу. А когда поехали домой, увидели двух птиц на небе. Они кружили наверху, словно привлекая к себе внимание. Потом они спустились и полетели рядом с мотоциклом. У самой опушки, птицы резко взмыли вверх, развернулись и ушли в обратном направлении.

— Вон деда! — крикнул Коля, заглушаемый мотором. Он показывал рукой на небо. Милхай кивнул в ответ, а сам невольно призадумался:

«Хоть как оберегай его, наступит время, и мне придется посвящать в таинства ремесла»

Природа преподала урок сегодня, и Коля, кажется, его прошел.

Домой они вернулись поздно, когда уже совсем смеркалось. Домашние их заждались. Янжима с Оюной приготовили ужин, а Катя помогла накрывать на стол.

Сварили баранину. Отдельно, на тарелку, поставили ребрышки с мясом, хушууров (чебуреков) напекли для детворы. Для взрослых разлили тарасун, а для детей — вкусный морс из давленой брусники.

Суббота, — хороший повод всем собраться за одним семейным столом. Дед рассказывал с удовольствием, как все сегодня поработали:

— Катя молодец: по дому помогала, — с бабушкой и с мамой ужин готовила. Коля с нами сено косил: веселил нас, настроение нам поднимал.

А про Оюну со Степаном и говорить не приходилось. Они всегда были в помощниках у деда и у бабы.

— Остаётся нам подождать, пока солнце высушит траву. Мы ее тогда соберем, и в огороде сложим под навесом.

Душа — глазами Бога

Бог наш Отец, — ты только вспомни,

Его частица в каждом человеке!

На Мир, он, нашими глазами смотрит,

В его любви мы пребываем в этом Свете!

Он чувствует и радуется с нами,

И сердцем вместе с нами любит,

В душе у нас, как в светлом храме:

Душа, Его, всегда доступна!

(Бог наш отец)

После ужина, когда все уже разошлись, а Милхай сидел в своем кресле у телевизора, Коля подошел к нему и спросил:

— Деда, я видел знаки сегодня: медведицу с медвежатами и птицу. — Зачем мне это показали? Ты же говорил мне, что случайностей нет?

— Да…, Колюня, кое-что сегодня произошло. Помнишь, ты рассказывал мне про караваны и про горы?

— Помню, — ответил внук.

— Откуда ты про них узнал? — улыбнулся Милхай. — Мама с папой, ведь никогда в горы не ходили, и тебя туда не брали!

— Не знаю деда. А ты как думаешь?

— Думаю так: есть силы на земле, которые помогают человеку.

— Как это?

— А вот как: — у каждого человека есть свой дар, — интуиция, к примеру. У кого-то она сильная, а у кого-то слабая.

— А что такое, интуиция?

— Это способность такая, — слышать то, чего другие не слышат, видеть то, что другие не замечают. Это предки наши из прошлого за нами наблюдают. Желают, чтобы мы жили хорошо и развивались, Род чтобы свой продолжили. Они предупреждают нас об опасности, знаки посылают через интуицию.

— Деда, а как они посылают, — их же нет на свете?

— Вот так: без слов и без звуков. Человек, ведь, общается не только голосом.

— А как еще?

— Мыслями своими, образами, чувствами. Бывает, люди так понимают друг друга, — что им и слов-то не надо никаких. — Милхай потрепал внука по его черным вихрам.

Вот Коля, если у тебя есть вопросы, ты их сам себе задай! — Ответы обязательно придут.

— Деда, а как они придут?

— Через интуицию твою: — бабушки и дедушки тебе помогут. Если ты по сердцу живешь, не обманываешь ни кого, старшим помогаешь, — тогда сама Природа тебе поможет. — Милхай напомнил Коле про зимний случай с Шоно.

«И где она сейчас, — жива ли? Бегает, наверное, с волчатами по лесу», — подумал Милхай.

Степан рассказывал ему про охоту на изюбря, но про встречу с Шоно — никогда не говорил.

— А вот интересно деда: когда мы ездили в город, мне почему-то казалось, что я там был. Почему так?

— Ну…, есть явление такое — дежаву называется.

— Дежа что? — не понял Коля.

— … ву — де-жа-ву. Это когда на новом месте, тебе кажется, что ты там был.

— А почему так?

— Я думаю, — это отрывки памяти приходят, из нашей прошлой жизни. — Так, обычно, во сне бывает.

— Деда, а я свои сны не придумываю, я их вижу по-настоящему!

— Сны Коля, — это твои мысли и выход твоего разума.

— …? — мотнул головой внук, не понимая деда.

— Ну, вот, смотри. Человек не первый раз рождается на земле, и не последний. Есть у него не только одно прошлое, но и другое, в других его жизнях. В одной — он ходил в горах паломником, в другой караваны торговые водил. Теперь тебе и открывают тайну, в твоих снах и видениях.

— Деда, а когда я был маленький, я мог взглядом чужих собак пугать. Посмотрю им в глаза, и они убегают. Скажи, почему так?

— А ты задай этот вопрос себе! Вспомни, что ты искал в глазах у собаки?

— Сейчас подумаю! — Коля попытался погрузиться в прошлое. Он весь напрягся и затаил дыхание. Нахмурил свой лоб и от натуги даже покраснел. Щеки у него надулись.

— Пук… — послышалось в тишине.

— Ты чего Колюня! — рассмеялся дед. — Не в том месте напрягаться надо!

— Не получается у меня ничего, — Коля с шумом выдохнул. Он опустил свой взгляд и надулся на деда.

— Да ты чего, Колюня, — нос-то повешал? Не можешь вспомнить — не переживай, — в следующий раз получится, — подбодрил Милхай, все еще продолжая улыбаться.

— Понимаешь, какая штука: внутри у человека — целый мир: стихии есть разные, явления природные. Помнишь, я тебе рассказывал про ветер и про огонь.

— Угу, — ответил внук.

— Раз уж мы начали практики, давай тогда их до конца доведём! — вернул дед Колю из его раздумий. — Как сам считаешь, почему собака убегала от тебя?

— Она боялась меня, деда. Но почему-то, сейчас собаки не боятся и не убегают?

— А ты попробуй, настройся хорошо и вернись назад. Посмотри ей в глаза, — в душу к ней загляни.

— Не знаю, деда, я не смогу.

— Тогда я напомню тебе: мы все — дети Бога. Он смотрит на мир нашими глазами, слышит нашими ушами и чувствами нашими чувствует. Природа и все что в ней: стихии разные, растения и животные и даже человек — все это создано Богом. А теперь сам подумай: неужели для него так трудно душу родственную осознать?

Коля, с волнением, закрыл глаза и вернулся в ранее детство:

«Деревня, лето, они с мамой идут по улице. Вдруг, из подворотни, на них выскакивает огромная собака. Мама хватает его и уводит в сторону. Но Коля вырывается, и идет навстречу. Он делает грозный вид и нахмуривает свой лоб. Животное перебирает лапами и пятится назад. Потом, вдруг, резко разворачивается и со щенячьим визгом убегает».

— Деда, деда, — я вспомнил ту собаку! Она маму напугала. А когда пошел на встречу, то увидел у нее страх. Потом она убежала от меня!

— Ну, вот и хорошо…. Теперь ты лучше понимаешь, — произнес Милхай.

— Что дальше?

— А дальше, мы пошли домой. Мама рассказала папе, как я собаку отогнал.

— И…, что после? … — добавил дед.

— Я начал баловаться: я искал собак и пугал.

— Вот мы и нашли причину. — В тебе, Коля, есть Сила, которую собаки боялись. Научись этой Силой управлять!

Внук успокоился, — он уже утомился за целый день. День выдался насыщенный и на события и на эмоции. Внимание Коли отключилось. Слова и фразы деда, все перемешались.

— Колюня, спать давай! — Милхай, разделся и лёг под одеяло. Коля улёгся рядом. Ночью ему приснился странный сон. Зима, темно на улице. Свара деревенских собак окружает его. Рядом, большой пес кусает белую собаку, старается впиться ей в горло. Коля начинает палкой отгонять его. Но пес не отступает, и переключается на Колю. Они дерутся. Пес хватается за одежду, мотает своей головой. Сквозь зубы, он злобно цедит: — «Чего разлёгся засоня, а ну-ка вставай!»

Поход за реку к дальним скалам

— Вставай, пошли уже! — тянула Катя его за руку. Но он никак не реагировал.

— Ну и спи себе дальше! А мы пойдём на речку с мамой. И тут до Коли стали доходить ее слова, — он начал просыпаться. Где-то, в уголках сознания, сформировалась мысль. Коля вспомнил, наконец-то, вчерашний дедов разговор. Мальчуган оторвался от подушки, и с закрытыми глазами уселся на постель. Он никак не мог проснуться после этого странного, «утомительного» сна. Коля открыл глаза, но яркие лучи больно резанули. Он зажмурился и снова завалился на постель.

«Как же не хотелось просыпаться. Весь день бы так провалялся!» Он сделал усилие над собой, поднялся на ноги и, почти наощупь, побрел на кухню.

— Ой ты батюшки.… Что за чудо-то такое появилось! — рассмеялась Оюна. Она готовила продукты для похода.

«Взъерошенное маленькое чудо», подошло к столу. Глаза все еще закрыты, в парусиновых трусах, отцовская, не по размеру, большая майка, свисала до самых колен.

— Коо..о..ля просыпайся! Утро уже, — улыбнулась мама, разглядывая свое чадо.

— Иди, умойся быстренько, а потом поешь. — Оюна положила на тарелку.

Все давно позавтракали, и каждый занимался своим делом. Коля натянул дедова галоши, и выбежал на улицу. Он сходил в уборную, и умылся под умывальником. Дед, в это время, стоял у ворот и разговаривал с соседом.

— Привет деда! — крикнул Коля и побежал домой. Галоши, дедова, были ему не по размеру. Они мешались, и, каждый раз, норовили слететь. Коля семенил ногами и останавливался. Когда поднимался на крыльцо, он запнулся о ступеньку и полетел. Хорошо, рядом ручка оказалась, дверная. За неё-то и ухватился Коля.

— Привет Колюня, — отвлекся от разговора дед. — Ты давай кушай, да собирайся. День на дворе, а идти нам не близко, — проводил его Милхай.

Коля разулся на пороге и вошел домой. На кухне он сел за стол и сразу начал уплетать картошку с пирожками, запивая всё это прохладным молоком. Мясо, Коля, есть не стал.

— Ты в зеркало-то на себя смотрел? — спросила строго его сестра.

— А что? — недоумевал тот.

— Ну, так иди и посмотрись.

Коля отложил картошку, поднялся и побрел в бабушкину спальню. В большом старом зеркале он увидал свое лицо: волосы были примяты с двух сторон, посередине-же — они гребнем торчали вверх. Лоб его, по-прежнему оставался грязным. Ещё под носом темнела полоса. — Коля вроде мылся в умывальнике, да, видать, так и не промылся.

Он пытался привести себя в порядок, однако, непослушные жесткие волосы никак не поддавались ему. Они торчали словно пружины. Тогда Коля поступил как дед –старым рыбацким способом: поплевал на руки и пригладил непослушную прическу. Таким же образом он вытер грязь на лице.

— Ну, ты идешь или нет?! — услышал окрики сестры.

В доме оставалась только бабушка. Она поставила вариться обед, и села немножко повязать.

Коля схватил недоеденную картошку, засунул её целиком в рот, и запил молоком. — Так, с набитыми щеками, не прожевав как положено, он выскочил во двор.

Милхай, со своими внуками и с невесткой, пошли в поход. Сколько было разговоров, сколько интереса. И всё это не близко: за полем и за речкой, у самых дальних скал.

Дед нес мешок за плечами с походным снаряжением. Оюна положила в сумку небольшой мешочек, заботливо приготовленный бабушкой.

— Деда, а сегодня дождь будет? — поинтересовался Коля.

— Нет, дождя не будет.

— А как ты узнаёшь? — не унимался внук. Ему хотелось с утра утолить поток своего любопытства. Любознательная сила, каждый раз, требовала чего-то нового.

— Ну, все…, внучόк проснулся! — улыбнулся Милхай. — А я иду, присматриваюсь, кого это мы взяли? Вроде наш Коля, а вроде нет. Наш-то болтает без умолку и вопросы задает. А этот молчит подозрительно. Назад уже думал возвращаться, Колю искать!

— Не надо меня искать, — буркнул недовольный внук. — Деда, ты мне не ответил. Как ты про погоду узнал?

— Узнал я так: вчера прогноз по телевизору слушал.

— И всё…?

— И всё, а чего ты хотел?

— Ну, … — так не интересно, — надулся Коля. — Я-то думал, ты сам определил. Ты же умеешь!

— Умею, конечно, но в этот раз, мне проще было телевизор посмотреть!

— А если дождик, что тогда?

— Ну, даже дождь и что…? Мы же с тобой не сахарные, — поди, не растаем! Вот, если на покос ехать — тогда другое дело.

— А что тогда?

— Тогда солнце нужно, дня три — четыре, хотя бы. Иначе трава не высохнет, и преть начнет. Для корма она уже не сгодится, и на подстилку тоже не положишь. Вот на этот случай, есть у меня парочка хитростей.

Дед и внук уходили далеко за деревню. Первым шел Милхай, а Коля позади. Он еле поспевал за дедом и постоянно оглядывался. Мальчуган переживал за свою маму и сестру.

«А вдруг они отстанут, или нечаянно заблудятся».

Оюна с дочерью шли медленнее мужиков, никуда не торопились. Они наслаждались видами, вдыхали запахи летних луговых цветов.

— Деда, давай маму с Катей подождем! — запыхался Коля.

— Ладно, перекур. — Милхай нашел поваленное дерево, снял мешок с плеча и расстелил покрывало.

— Деда, а где птицы прячутся когда ночь наступает? — проснулось любопытство в Коле.

— Да все по-разному: одна в гнезде на дереве, другая в дупле. У каждой дом есть в лесу. Третья в ветках прячется, в зарослях.

Тут, в подтверждение слов Милхая, они услышали переливную трель. Это красногрудый дятел прыгал по стволу сосны, выискивая и выстукивая жуков и короедов. Немного погодя, он стих. Кукушка сменила его «на лесном» посту, Она запела: «ку, ку,… ку, ку,… ку, ку…».

— Деда, почему так говорят: сколько кукушка накукует — столько человек и проживет?

— Понимаешь, есть такие явления, которые в народе подмечены. Кукушка, она, может и раз прокуковать, — вроде как год остался жизни, а может так затянуть, что за целый день не сосчитаешь.

Если верить в приметы, — так оно и будет. А если не верить, — тогда нет.

Когда человек сильно верит, — он многого добьется. Даже сможет не живые вещи силой наделять.

— Деда, а расскажи пример какой-нибудь.

— К примеру, талисманы есть и амулеты. Они, при сильной вере, помогают. Так у взрослых получается.

— А у детей как?

— Дети, — могут игрушки наделять силой и любовью. Но я тебе уже рассказывал, — ты просто позабыл.

Тут Колино внимание отвлеклось. Внизу, в густой траве, он увидал жука. Его черный ороговевший панцирь, переливал на солнце цветным перламутром. Коля опустился на колени и посмотрел внимательно. Он поднял жука и поднес Милхаю.

— Деда, — гляди какой жук красивый! — раскрыл он ладошку и погладил насекомое.

Жук «зашипел» и начал шевелить усами. Но Колю это только раззадорило. Любопытство, его, оказалось сильнее страха. Жук попытался схватить своими клешнями. Но Коля раскрыл ладонь еще сильнее, чтобы растянуть на ней кожу. Клешни жука сжимались и скребли по коже, но это ни к чему не привело.

Милхай наблюдал за внуком. Ему вдруг подумалось:

«Как же все повторяется! Еще совсем недавно, он со Степой ходил на речку, мимо этого же поля. На этом месте, много лет назад, они так же останавливались и рассматривали жуков и бабочек. Теперь Степан уже мужчина и сам отец. А Милхай с Колей, как будто «окунулись» в доброе далекое прошлое.

Жуку не нравились Колины эксперименты. Он медленно раскрыл свой панцирь и выпустил оттуда большие прозрачные крылья. Потом он громко зажужжал, и оторвался от ладони. Так, не спеша и покачиваясь, он полетел. Неожиданно дунул прохладный ветерок. Он колыхнул стоячий воздух и отогнал от Коли назойливую мошку.

— Деда, деда… ты видал, как жук летает! — удивился мальчуган. — Вот бы человеку такие крылья! Когда не нужно — сложил их под рубаху, а когда нужно — достал и полетел! — Он мечтательно закрыл глаза. В его детском воображении проявлялась яркая картина.

— Человеку не нужны крылья, чтобы летать, — ответил Милхай.

В это время к ним подошли Оюна с Катей. Дед поднялся, закинул свой мешок на плечо, и они продолжили дорогу. Через некоторое время показался спуск к реке. Он начинался полого, но, буквально, через несколько шагов, круто падал вниз. Милхай прошагал пологий участок и стал перебирать ногами. Коля же, торопился за дедом, и не смотрел себе под ноги.

— Давай, там, по аккуратнее…, — не успел договорить Милхай, как на него, сверху, кубарем скатился внук. — Милхай поймал его каким-то чудом, и сам еле удержался на ногах. Не окажись впереди, Коля так бы и «катился» до самого берега.

— Ну, ты и даешь! — подхватил его Милхай. Тот медленно приходил в себя: весь в пыли и грязи, с покарябанными лицом и руками. Он даже не успел понять, что произошло. Заболели плечо и колено. Но Коля стерпел и не заплакал, и даже не пожаловался деду. Он стал потирать свой лоб и, как кошка, зашипел.

— Дайка, сюда, посмотрю. — убрал Милхай Колину руку. — Где болит?

— Не, деда, нигде, — слукавил внук. Он привык переносить все травмы.

— Ну, тогда считай, повезло тебе! К речке спустимся, — обмоем твои раны! — улыбнулся дед.

Катя с Оюной только подходили к спуску, в то время как Милхай и Коля уже спустились.

— Под ноги смотрите, там, внимательно! — громко крикнул дед.

Впереди виднелся берег, где можно было отдохнуть, позагорать, и даже искупаться. Река была широкая в этом месте, с тёплыми спокойными заводями, а выше по течению шумели каменистые пороги. Милхай и Коля остановились возле старого кострища. С ним рядом лежало сухое опаленное бревно. Его вынесло на берег, во время весеннего паводка. Катя с Оюной подошли к Милхаю.

— Ну, все, привал, — передохнём немного, и перекусим, — скомандовал дед.

— А мы чего-то ждем? — поинтересовалась Оюна.

— Конечно! — ответил ей Милхай.

Корабли и капитаны

Вода в горах — природная стихия

Берёт свое начало в ледниках.

Слезой туманов, пыль с камней смывает,

Несет ручьями холод ото льда.

Она дождями омывает скалы,

Энергию от них, свою, возьмёт,

В падении, массой, сходит в водопадах,

С сиянием солнца, жизни горцев бережёт.

Рекой широкою она течет в долине,

Истории от гор высоких пронесёт,

Живую силу древних минералов

Вода внизу, земле передаёт.

(Вода — стихия гор)

— Мой старый друг, Батор Церенович, минут через пятнадцать должен быть. Он то и поможет, перебраться на другой берег. Милхай глянул на свои наручные часы, доставшиеся от отца.

— Он точно будет? — засомневалась Оюна.

— Точнее не бывает. Мы с Батором на его лодке поплывём.

— А мы все войдем туда? — спросил Коля. Он видел лодки и понимал, что места в них не очень много.

— Ну да, — нас ведь четверо, — поддержала Оюна.

— Не четверо, а пятеро, — поправил Милхай. — «Капитан» тоже поплывет! Я думаю, за пару раз он доставит: — сперва Катю с мамой, а потом нас с тобой — уже вторым рейсом.

Оюна присела на бревно, подле Шамана. Ноги у нее гудели от усталости.

— Да вы обувку-то снимите, и походите босиком, — давал советы Милхай. — Ноги так быстрее отдохнут.

— Катя а ты сходи с Колей, пускай помоет лицо и руки.

Коля с Катей скинули обутки, и пошли бродить по теплой прозрачной отмели. Коля сполоснул свое лицо и обмыл руки до локтей. Они с Катей с интересом рассматривали камушки на берегу, разговаривали не громко и что-то обсуждали. Оюна не пошла к речке, а просто погуляла по траве.

«Как же приятно, после долгой дороги, вот так стопами почувствовать прохладу от земли».

Пока они бродили, Милхай вглядывался вдаль, выискивая своего товарища:

«Может быть, случилось чего, пора бы ему и появиться!» — одолевали разные мысли деда. — «Ответственный он, — раньше не опаздывал».

Наконец-то путники услышали гул вдалеке. Это был Батор Церенович. Он поднимался своем на «моторе» с противоположного берега. Там была его деревня, дом его и пасека. Батор как-то говорил Милхаю:

— По речке, здесь, недалеко «ходить», если надо — так я за минуту буду. А если по дороге ехать, тогда только в объезд. Вёрст десять, наверное, наберётся, и это только в одну сторону.

Всегда, когда он плыл на катере, то ощущал себя гораздо моложе. В мыслях возникали яркие образы и приятные воспоминания. Отблески воды слепили «капитана», а встречный влажный ветер обдувал его седую голову. Батор напевал в полный голос знакомый мотив далёкой песни. Но его песня терялась в громком звуке мотора. Волны разлетались в стороны, мотор рычал и разрезал темнеющую воду. Наконец-то Батор и Милхай заметили друг друга. Шаман поднялся и пошел ему на встречу. Через какие-то мгновения катер причаливал к берегу.

— Гаси его, поговорим хоть в тишине! — крикнул Милхай.

Батор «погасил» мотор и поприветствовал Милхая:

— Привет! Давно вы тут загораете?

— Да с полчаса, уже, как ждём! — невозмутимо ответил тот.

— Да нет же, не может этого быть! Как и уговаривались: — минута в минуту.

— Ладно, пошутил я, — смягчился Милхай.

— Оюна, Катя — идите поскорее! В лодку залезайте. Вы первым рейсом поплывете, а мы за вами с Колей. — Милхай помог им подняться на борт.

— Ты там давай, осторожненько плыви, чтобы все было безопасно, — предупредил Милхай.

— Да что ты! — Я свою ласточку знаю. У тебя в сарае опасней, чем в моей лодке! — проговорил пасечник, похлопывая ладошкой по ее теплому дюралевому борту.

— Главное, чтобы пассажиры не ходили, — он подмигнул Коле и резко дернул стартером.

Мотор тут же отозвался и громко забубнил.

Батор снял багор и уперся им в берег.

— А ну-ка, Милхай, подсоби мне!

Шаман снял обувь, подошел к «моторке» и с силой вытолкал ее на глубину. Батор развернулся, поддал газку, и на всех парах полетел, разрезая волнистую водную гладь.

— Деда, а как эта лодка называется? — спросил его громко внук. В его ушах все еще гудело, после сильного звука.

— «Казанка», — ответил громко Милхай. — Не новая, правда, но надежная. Давно Батор плавает на ней, с самой молодости. Она ему как отдушина, — нравится, понимаешь!

— А мотор сильный у нее, — уже спокойно спросил Коля

— Думаю, лошадок тридцать будет, не меньше!

— Ух ты, почти как в табуне! — удивился Коля.

— Ну да, техника хорошая. Только не устойчивая она, на быстрине, — улыбнулся Милхай. — Аккуратно нужно на такой плавать.

— А почему?

— Так старая уже. Вот если «були» на нее повешать, как на новых катерах, — тогда другое дело.

— Деда, а что это за «були»?

— Расширители такие, по бокам: они внутри пустые и похожи на маленькие крылья. С ними лодка устойчивее делается. Були корпус расширяют и не дают ей перевернуться.

В это время, пока внук болтал с Милхаем, «маленький корабль» с пассажирами преодолел всю реку и причалил к другому берегу. Оюна с Катей сошли на землю.

Батор Церенович, не стал заглушать мотора. Он вытолкал катер на глубину, ловко запрыгнул, развернулся и понесся обратно по волнам.

Серебристая дюралевая лодка рвалась вперед, ведомая уверенным и добродушным «капитаном». Она подскакивала на гребнях, и тут же падала, издавая характерные хлопающие звуки. Двигатель то громко завывал, выхватывая воздух своим гребным винтом, то гулко и натужно рокотал, углубляя его в воду.

Милхай и Коля волновались, в ожидании короткого речного путешествия.

Река была для деревенских особо почитаема. Она притягивала всех: и ребятню и взрослых, и молодых и старых. Кто-то приходил искупаться и позагорать, кто-то рыбу половить на удочку, а кто-то — просто отдохнуть от суеты повседневной, в палатке заночевать у костра.

Сегодняшний случай был особый. На лодке, да еще с мотором, не каждый день доводится поплавать. В ожидании, Коля погрузился в свои мечты. Он так увлекся ими, что не заметил, как «капитан» причалил к берегу. Волны с шумом разбегались во все стороны. Легкая носовая часть «заехала» на сушу, а тяжелая корма с мотором осталась на воде.

— Ну, мы чего… идем уже, или здесь остаемся? — улыбнулся Батор.

— Куда идем? — удивился мальчуган.

— Видишь ли, Коля, дядя Батор флотский человек, а на флоте говорят — корабль «ходит». — Милхай помог внуку забраться на лодку, сам оттолкнулся и тоже заскочил. Пассажиры расселись по местам, «капитан» развернул свой «корабль», и они поплыли, оставляя позади родной берег.

— Батор, ты так не гони, дай хоть моментом насладиться! — сказал Милхай.

— Да вы чего? На лодке что ли не катались? — удивился тот и сбавил обороты.

— Катались мы, только давно. На твоём-то «моторе» — не каждый день доводится! — ответил Милхай. — Событие, понимаешь, большое!

Речка возле Милхаева берега была спокойная, с тихой заводью. Чуть дальше, к середине, она становилась быстрая. Чтобы лодку удержать по курсу, приходилось двигаться под углом, — навстречу к течению.

— Дядя Батор, а почему вы сзади сидите — руль-то впереди? — спросил его Коля.

— Штурвал, — надо говорить, — поправил его Батор. — Он у меня так, для порядка, для интерьера стоит. Тросик давно заржавел с кулисами, надо заменить его, да все руки не доходят. Привык уже, здесь рулить, — он кинул взглядом на ручку управления.

— А можно мне попробовать? — не унимался Коля.

— Давай, почему бы и нет. — Батор подвинулся, позволяя ему поближе подсесть. — Только перелазь осторожно, не упади.

Коля полез через скамейку, но не удержался на волнах. Он начала падать и схватился за рулевую ручку. Лодка тут же среагировала: описала дугу и потеряла скорость. Коля повалился на Батора Цереновича.…

Чужая жизнь

Природа, нас, уроком учит:

Кому-то легкий преподаст,

Чтобы подняться смог, понять ошибки.

Кому, — удар тяжелый, по его заслугам.

Бывает тех, кто выполнил задачи

И назначение своё на этом свете,

Природа отправляет раньше срока

На небо — в путь последний и далёкий.

Из памяти его стирает лица,

Истории и связанные чувства.

(Уроки жизни)

Мир неожиданно закружился и замелькал черно-белым калейдоскопом. Время резко ускорилось и понеслось быстрее. В мыслях Коли всплывали мелкие события. Мотор сбросил обороты. Лодка, с замедлением, развернулась и встала поперед реки. Её начало сносить.

Где-то снизу, послышался шум, потом сильный металлический срежет и тут же, жёстко, последовал удар о днище. Лёгкий катер натолкнулся под водой на каменную глыбу. От сильного удара он стал переворачиваться.

Седоки не удержались на своих местах и потеряли равновесие. Коля упал на дно. Он видел, как его дед и дядя Батор повалились в воду. Вслед за людьми посыпались рюкзаки и вещи.

Лодка медленно накрывала Колю.

Он никак, еще, не осознал происходящего, и словно отстраненно наблюдал за этой страшной картиной. Случайность повлияла на его судьбу.

Холод от речки проникал вовнутрь. Он останавливал кровь в сосудах, заполонял все уголки уже угасающего, но пока еще живого сознания. Вода затягивала Колю и медленно смыкалась над его головой. Пугающая неизвестность уносила в свою страшную темную пучину…

                                        ***

Вдруг вспышка ослепила Колю! Тяжелая круговерть замедлилась, и постепенно остановилась. Коля снова стал маленький. Вечность опять заботится о нем: где нужно, — она расчищает перед ним дорогу, а где-то бережно берёт и переносит в безопасное место.

Мысли одолевали Колю: — то ли это сон мучительный, который вот, вот уже закончится. — Толи это явь жестокая, в которой Коля, вместе со своим дедом, уходил из жизни.

«Но как же так всё получилось? Он ведь не для того родился!» Кадры мутные стали быстро проясняться: — Коля взрослел неожиданно. Теперь, он, словно на экране, увидел судьбы незнакомых для него людей.

Четыре взрослых человека, на плоте надувном, сплавлялись по реке. Они заранее готовились: маршруты проложили. Проводника позвали знающего. Поднялись из долины вверх, — к истокам горной речки. С собой несли палатку, катамаран резиновый и вёсла. В дороге останавливались: привалы делали, ночёвки, в реке ловили рыбу. Так, с переходами и остановками, они добрались до верховий, до многолетних ледников. Там, наверху, их проводник молился, и Духов местных призывал. Потом туристы «прогулялись», по тем местам и по растаявшему льду. Уже оттуда, сверху, они вернулись к самому истоку. Плот накачали, распоры крепкие срубили и увязали поплавки. Оделись в каски, амуницию, жилеты, и так поплыли вниз.

На весла «налегали», камни с валунами обходили. «Держались» русла правильного. На порогах, они заломы проскочили, в «чистом рукаве». Пока «шагали» по уклону — устали, вымотались сильно. Как на равнину вышли — расслабились и задремали. Не поняли что водопады впереди. Пытались маневрировать на плоте, однако не успели.… — Вот так и рухнули с отвесных скал.

Ощущения не из лучших,

Когда земля уходит из-под ног.

Страх сковывает тело, ужас,

И жизнь, короткая, проносится в глазах.

Душа, в комок, внутри сжимаясь,

Из легких вырывает дикий крик.

Вот, сдался человек, — бороться бросил,

И злой судьбе отдался вмиг.

---

Однако, в жизни, исключения бывают,

Для тех, кто не теряет Дух.

Цепляется из сил последних,

Зубами рвет, — хватается за жизнь.

С таким, беда случается нередко,

Хотя и чудеса бывают с ним.

Людей, таких, на их пути заветном,

Природа бережет и оставляет жить!

(Исключения из правил)

Маленькому Коле будущее приоткрылось, — но лиц людей он разглядеть не смог. История их жизней рядом проплыла. Оттуда, с гор — немых хранителей времен, — пришел на Землю древний предок. Явился в мыслях маленького Коли. Кочевник знания ему поведал и еле слышно прошептал:

«Дух Кочевой пребудет с нами».

То слово, «старший» Николай, когда-то слышал в жизни. Теперь же, это слово, засело в голове потомка — маленького Коли.

«Зачем, однажды, путник покидает кров, насиженное место оставляет и своих родных? Куда спешит, к чему стремится? Ради чего рискует так?»

                                        ***

Батор среагировал и вовремя подхватил Колю. Прервал ход его мыслей и череду видений. Он сильно крутанул ручку «газа».

Порция горючей смеси воспламенилась от свечей. Катер взревел всем своим «мощным табуном». Из-под его винта с большим напором полетели брызги. Лодка задрала свой нос и понеслась к другому берегу.

— Куда ты рулишь, Батор, ёшки… твои, моталки! Так ведь перевернуться можно! — выругался Милхай, едва удержавшись на скамейке. — Дорогу что ли потерял?

— Да я Коле хотел показать, — оправдывался пасечник.

— Деда, а какая дорога? — удивился внук, потирая ушибленную руку. — Река же здесь!

— Это у тебя дороги нет, а у нас с дядей Батором, — есть, — улыбнулся Милхай.

Коля потянулся за борт. Прохладная вода окатила его руку. Брызги полетели во все стороны. Он приложил холодное к ушибленному месту.

— Сильно стукнулся? — спросил Милхай.

— Не, не сильно, — ответил внук. Удар скамейки выбил Колины видения и не понятные воспоминания. Теперь он четче осознавал реальность.

Милхай, в это время, общался с Батором.

Так было здесь, на середине речки, а там, с другой стороны, их с нетерпеньем ждали Катя и Оюна.

Катер завывал на скорости, сопротивляясь сильному течению. Батор сбавил обороты, минуты не прошло, как лодка причаливала к берегу. Зашуршала трава под днищем, и заплескались волны.

— Ну, наконец-то, мы прибыли! — сказал пасечник. — Вы хоть скоро вернетесь, когда обратно вас ждать?

— Наверное, часа два с половиной пробудем, может три, — ответил Милхай. — К дальним скалам пойдем, — рисунки древние посмотреть.

— Два с половиной не пробудете, а вот три точно, и то, если не задерживаться. Я тогда и вернусь. Работы дома море, хоть что-то успею сделать, — сказал ему пасечник, отталкиваясь и залезая в лодку.

— Так ты за нами возвращайся! — крикнул Милхай Батору.

Оюна и Коля с Катей наблюдали в сторонке. Они видели, как катер неторопливо удалялся от берега. Он гулко бормотал мотором и распускал сизый дым.

— Ну, все, идём уже! — развернулся дед от реки и зашагал по тропинке. За ним, вдогонку, увязался внук. Оюна с Катей шли сзади.

Небесная охрана

Бесценен опыт человека,

Что может он от жизни получить,

Он тяжелей тяжелых испытаний,

Дороже драгоценного кристалла.

Его, по мыслям, не изучишь в книгах.

Но в действии, в развитии, в труде,

Ошибок и падений — боль получишь,

Пройдя весь путь, ногами, по родной Земле.

Иначе — мимо это знание!

В копилку этой жизни не войдет.

Как дом не устоит без крепкого фундамента,

Без крепких стен — крыша упадет.

От старцев мудрость своего народа,

В другие поколения жизнь передает,

В пути, в движении и с силой Рода,

К нам понимание, только с сединой придёт

(Опыт — знание народа)

Светило жаркое летнее солнце. Далеко, вверх по течению, — бурлили и пенились шумные пороги. Река проносилась мимо, переваливая свою прозрачную массу через камни и валуны. Милхай приезжал сюда, на своем мотоцикле, со Степаном, порыбачить с удочками и спиннинги по закидывать.

— Вон там, чуть дальше, Коля медведицу увидел с медвежатами, — напомнил Милхай.

— Где? — испугалась Оюна.

— Да врет он все! — колко подметила Катя.

— Вот и не вру! — надулся Коля. — Они там купались, когда мы на покосе были. Я показывал деду с папой.

— А куда они потом пошли? — поинтересовалась Оюна.

— Куда пошли, там больше нет, — прервал Милхай, не позволяя ей испугаться. — Все, давайте, не отставайте от меня!

Они прошли метров двадцать по берегу, потом свернули в лес. Тут, путники, словно ступили в другой мир, — сырой и сумрачный. Солнце никак не пробивалось сквозь плотные разлапистые заросли, оно лишь сверху касалось макушек вековых деревьев.

— Деда, а далеко еще идти? — спросила Катя. Она вся съежилась от холода, похлопывала себя руками, пытаясь согреться.

— Придется потерпеть малость, — успокоил Милхай. Он снял свою куртку и накинул ей на плечи. Так, Катя, из подростка превратилась в маленькую девочку, которая надела на себя большую, не по размеру, дедову одежду. Она закатала длинные рукава, и запахнула широкие полы.

— На, вот, подвяжись, — подал он холщевую веревочку. Катя стала согреваться.

— Давайте уже, — двигаться надо. — Милхай снова зашагал, внимательно поглядывая вперед.

Оюна с Катей поторапливались, пытаясь не отстать, чтобы не заблудиться. Они едва успевали за Шаманом. Тишина и полумрак наполняли лес, лишь изредка похрустывали под ногами упавшие ветки, да хлюпала влажная тропа.

Внезапно, что-то шевельнулось снизу. Нечто издало истошный крик, заухало и полетело вверх, — в сторону высоких макушек. Ходоки резко остановились.

Мальчуган опешил от неожиданности, он отшатнулся в сторону, не удержался на ногах и повалился.

Милхай ухватил внука за шиворот, и не дал тому упасть. Нервный холодок пробежался по спине у Коли.

— Дь… деда это ч… чего? — заикаясь, проговорил внук, ухватившись за его рукав.

— Так птица, — ты же чуть ее не задавил, — ответил Милхай, освобождаясь от цепких Колиных рук.

— Под ноги-то смотреть надо!

— Да тут ничего не видно, — отозвался Коля, уже немного успокоившись. Однако страх, его, все еще не прошел. Он стал теперь как маленький зверек: боялся всего и озирался по сторонам.

— Я предупреждал тебя: когда идешь по лесу, — смотри внимательно. А ты скачешь, как будто на поляне, — наставлял его Милхай.

— Деда, а долго нам еще? — опять заканючила внучка. — У меня ноги устали уже.

— Вон, там, видите просвет? Оттуда до скал рукой подать, — улыбнулся Милхай. — Потерпите немного. Или как…, может, вернемся назад?

— Катя потерпи, я тоже устал, но не хныкаю, — пытался подбодрить Коля. Он погладил сестру по голове.

— Да уйди ты! Сама знаю, без тебя.

— Ну-ка, быстро прекратите! — строго сказала Оюна. — Сейчас вот прутиком вас обоих накажу. Ругаться ещё удумали!

Дети затихли от маминого окрика и быстрее зашагали за дедом. Спустя некоторое время, Милхай с Колей вышли на поляну, а вслед за ними появились Оюна с Катей.

— Колюня, ну-ка глянь как разведчик: где нам лучше «приземлиться»! — дед затеял новое развлечение.

Внук откликнулся и побежал искать подходящее место. Он принял дедову игру. С поставленной задачей Коля справился: и двух минут не прошло, как он зазывал всех за собой.

— Вот, теперь я вижу, молодец! — похвалил его Милхай. — Поляна как на ладони и солнышко хорошо светит.

— Хвалю за службу, боец! — Он достал пирожок из заплечного мешка и подал Коле.

— А мне, я тоже хочу? — обиделась сестра.

— На, вот, и тебе. — Милхай передал другой пирожок Кате. — И маме вашей тоже есть, и мне. Он расстелил газету и разложил припасы.

— Вон там, за теми деревьями есть скалы, — к ним мы и идем! — указал Милхай. Все уже устали порядком, и никто ему не ответил. — Никто, кроме самого младшего, самого любознательного и говорливого.

— Деда, а чего мы сидим, давай пойдем, поскорее! — не терпелось мальчугану посмотреть на древние рисунки.

— Давайте еще посидим! — снова закапризничала Катя.

— Хорошо, пять минут, а потом выдвигаемся! — сказал Милхай. — Нужно до места дойти, осмотреться там, и назад вернуться. Не успеем вовремя — «корабль» уплывет без нас, ждать не станет никого!

Путники отдохнули немного, собрались с силами и пошагали дальше. Впереди, за плотными лесными зарослями, стали появляться просветы. Коля, на этот раз, шел первым. Наученный своим опытом, он больше не пугался звуков или случайных хлопков. Внук смотрел вперед, и ни на что не отвлекался.

Милхай шел позади. Теперь он приглядывал за всеми: за Колей, за его сестрой и за Оюной.

Опушка леса, освещенная полуденным солнцем, раскрывалась перед усталыми путниками. На кронах и на ветках больших деревьев, — везде сидели птицы. Их было так много, что казалось, будто лес, этот, вовсе не обычный, а огромное вместилище пернатых.

— Осторожно ступайте и по тише говорите, — предупредил Милхай.

— Чего ты деда сказал? — громко почти выкрикнул внук. Он не расслышал деда.

От Колиного крика лес ожил. Пришел в хаотичное движение, — зашевелился всем зелёным естеством. Большая стая воронов с шумом поднималась с веток и макушек, размахивая сотнями, тысячами крыльев. Оглушая криками лес, стая быстро разрасталась. Весь неровный горизонт, насколько хватало глаз, в мгновение потемнел. Напряжение усиливалось. Птицы покидали спешно свои места. Вороны летели на звук, в сторону людей. Появилось даже ощущение, что единый разум управляет птицами.

Страх и беспокойство охватили путников: «от такой армады никуда не убежишь, и нигде не скроешься!»

Они остановились и наблюдали.

Внезапно что-то произошло: птицы описали круг и поменяли свое направление, — они полетели обратно.

— Смотрите внимательно! — предупредил Милхай. — Они еще вернутся.

Стая, описав дугу, исчезла за макушками деревьев. Лес опустел и наконец-то стих. На горизонте снова засияло солнце. На короткое мгновение всё стало как и прежде. Однако спокойствие длилось недолго — стая возвращалась. Тысячи глаз, гонимые единым духом, выхватывали полную картину. Вороны всматривались в лица напуганных людей. Намерения, их, оставалось не понятными.

— На месте стойте — не шевелитесь, — окрикнул Милхай. — И убегать не вздумайте!

Оюна с ребятишками смотрели вверх, втянули головы в свои плечи в ожидании чего-то худшего.

Чуть позади, за их спинами, поднялся черный ворон. Страх был настолько велик, что птица показалась людям призраком. Ворон призывно прокричал, на понятном птичьем языке. Птицы увидали вожака. Они пролетели над головами у людей и лишь чудом избежали столкновения.

Ощущение не из самых лучших, когда летят навстречу вороны. Их крик заглушает любые звуки, а острые когти и клювы способны разорвать живую плоть. Но люди, несмотря на страхи, по-прежнему стояли и выполняли всё, что говорил Милхай. Он сам никуда не прятался. Смотрел птицам в их глаза, махал приподнятой рукой и что-то, все время повторял.

Со стороны могло показаться, что эта «живая туча» заполонила небо. Так свет не мог пробиться сквозь их «плотную завесу». Сотни воронов покинули свои места и устремились в едином направлении. А впереди от них, на большом расстоянии, летел вожак. Люди пребывали в шоке: опасность, вроде, миновала. Но пережитые моменты, паника и страх, ещё не отпускали их, — держали в нервном напряжении.

— Папа, давайте возвращаться! — в истерике расплакалась Оюна. Она не понимала сути, но своим естеством ощущала угрозу.

— Поздно возвращаться! — ответил Милхай. — Нас уже заметили, назад нельзя. Не отставайте, рядом держитесь.

— Деда, а они вернутся? — спросила Катя настороженно.

— Они вернутся, ты за них не беспокойся! А вот для нас, опасность, кажется, миновала.

— Я напугалась, деда. Хорошо, что Коля был рядом и за руку меня держал, — с ним не так страшно.

— А то…! Он хоть и маленький, но мужик! Ладно, уже, хорош болтать — идем скорее.

После всего произошедшего, никто не отставал от деда. Они прошли поляну и снова погрузились в лес. Там за высокими деревьями, и густыми зарослями, стали проявляться темные вершины.

Здесь — снизу, всё по-прежнему спокойно, а наверху, вдруг разыгрался сильный ветер. Он порывами обдувал скалистую поверхность, срывал пыль и легкие камни с монолитных гор. Ветер сильно разгулялся, перемешивая влажные потоки в плотные грозовые облака.

Горы, — вековые исполины, мерно отдыхали. Лишь изредка они поглядывали вниз.

«Что за существа тут появились, со своей непонятной целью и с каким-то неясным умыслом?»

Природа не спешила раскрываться. Посылала зверя или птицу, внимание отводила от себя. Она оценивала мысли и поступки своих далёких и не прошеных гостей.

Возвращение к скалам

Для гор, здесь, люди все едины,

Пред ликом Божиим вовек.

Будь ты простолюдин обычный,

Или же избранный, судьбою, человек.

Эти места живут в своих законах,

Не соблюдение, которых, значит смерть.

Старуха старая на скалах, тропах и равнинах,

Косой своей выкашивает грех.

Ей в жертву — ни растение идет, ни живность,

Но забирает смерть к себе людей.

«Фильтрует» самых молодых и сильных,

Берет и тех, — кто старше и слабей,

Тех, кто от жизни подустал порядком.

И тех, кто жизни толком не видал.

Судьбы фатальной «прорежая грядки»,

Тела их, оставляя возле скал.

Всех случай в этом месте собирает,

Из памяти людей стирает след,

Торговец или воин мир наш покидает,

Контрабандист-преступник или божий человек.

(Суровые законы гор)

Милхай шагал по лесу, за ним, еле поспевали Коля с Катей и Оюной. Плотная стена из деревьев и кустарников постепенно расступалась и редела. Она, уже не казалась непролазной, как раньше, и пропускала свет сквозь макушки и ветки. Но неожиданно, в тот ясный чистый день, небо над горами затянуло. Вершины гор как будто спрятались от посторонних глаз.

Погода поменялась. Солнце то проглядывало верхом, и на мгновение ослепляло путников, то исчезало среди белых облаков. Места здесь не спокойные, они особой силой обладали, дремавшей в обычной ситуации. Но если вдруг вторгались чужаки, тогда происходили возмущения. Сила просыпалась и начинала буйствовать. Мог разыграться ливень или град, или ветер ураганный внезапно налетал. Деревья молодые гнул, а старые он выворачивал, заваливая тропы и дороги. Случались, правда, происшествия и посерьёзней.

Простому человеку, в таких местах, нужно вести себя достойно и обходительно. Нельзя своим неверием и глупым любопытством тревожить местных духов, и нарушать покой!

— Идемте поскорее, — поторопил Милхай. Рядом с тропкой, по которой они шли, на ветках и стволах деревьев были повязаны тряпичные веревки. Побелевшие от времени, они больше походили на рваные лохмотья. Недалеко стояла деревянная беседка. Крыша у неё сгнила, и стены покосились, — находиться в ней опасно.

— Деда, а это что такое? — испуганно спросила Катя, — после нападения птиц она всего боялась.

— Это, Катя, — святое место для бурят. Здесь, в больших деревьях есть захоронения шаманов, — их Духи рядом.

— А что все это значит? — спросила Оюна.

— Значит это вот что! Здесь раньше поселения были. Люди жили, охотой промышляли, рыбалкой. Ходили на другие племена. Туда, в предгорье кочевали пастухи, перегоняли скот свой, — он направление указал.

— В наши времена, тут мост построили и мельницу. Зерно свозили из соседних деревень. Позже, когда мельница работать перестала, тот мост, со временем разрушился. Помню, сам еще мальцом, со взрослыми, на телеге приезжал.

— Эх! Вот это было время, да…! — смотрел наверх Милхай, припоминая своё детство. Потом он посерьезнел неожиданно:

— Теперь запомните: если идете далеко, не в нашей местности, сделайте — всё как положено…

— Деда — а, как положено? — перебила Катя.

— Капнуть нужно, помолиться, и разрешения попросить у духов, у гор, у местности, чтобы пропустили и по дороге не препятствовали. — Дед раскрутил фляжку с тарасуном, налил в крышку немного. Он произнес молитву, капнул на землю и остатки выпил. Вторую налил и подал Оюне.

— …? — не поняла она.

— Сделай так же! — утвердительно сказал Милхай.

Оюна капнула на землю, пригубила и вернула крышку. Шаман достал кисет, приготовленный для такого случая. Вытащил трубку и набил её табаком, капнул верхом и выпустил дым. Всё это время, он что-то еле слышно повторял.

— Монетки есть серебряные? — спросил Шаман.

— Откуда им тут взяться? — вопросом на вопрос ответила Оюна.

— Вот, всё, что есть, — она достала из кармана медяки и железные монетки.

— Давай, — тоже пойдет. — Милхай их положил на трухлявый пень, туда же, где лежали и другие, старые, проржавевшие от времени.

— Давно, видать, здесь никто не появлялся, — осмотрелся дед и подошёл к внуку. Он потрепал его по жестким не чесаным вихрам.

— Ну, все, идем, — потерпите ещё немного.

Путники двинулись вперед.

Лес расступался перед ними, раскрывая чистое пространство. Тропка, по которой они шли, убегала влево вверх, а лес оставался позади и справа. Тропа переходила из мягкой и травянистой, в каменную жесткую.

— Под ноги поглядывайте, — предупредил Милхай. Он наступал уверенно, шагом опытного местного ходока.

Внук старался не отстать от деда. Оюна с Катей снова догоняли их сзади. Они неспешно поднимались в гору. Бывало, земля выскакивала из-под ног, мелочь где-то просыпалась. Гудели ноги на подъеме, и мышцы ныли от перенапряжения.

— Да…, Батор прав был, — такими темпами мы в три часа не обернёмся, — Милхай глянул на невестку и её, едва передвигавшихся детей. Шаман остановился.

— Ну что, устали? Немного потерпите. Знаете, как там интересно! У вас, тем более, уроки есть про древний мир. Дойдем до пещеры, а там всё своими глазами и увидите.

— Если бы я знала, что идти так далеко, — я бы, ни за что не пошла, — капризничала Катя. Она была легкой на подъем, и если что то требовалось сделать быстро, то лучше нее никто не делал. Однако длительность и монотонность угнетали внучку, порой, даже выматывали. Если приходилось помогать, работать долго по хозяйству, Катя сильно уставала и начинала вредничать.

Коля, в отличие от своей сестры, не любил всё быстро делать. Он настраивался долго, раскачивался и неспешно начинал. Зато, потом он увлекался и входил в раж. Словно второе дыхание открывал.

«И как такое может быть: отец и мать вроде одни, а дети у них такие разные».

                                         ***

Путники подходили к своей цели. Перед их взорами раскрывались величественные скалы, крутые, на десятки метров в высоту. Они поднялись вверх немного, до углубления в гранитной глыбе.

С виду, место, ничем не приметное. Снаружи оно было похоже на разлом. По высоте чуть выше человеческого роста, а по ширине — едва ли шире, чем три локтя.

Милхай остановился и огляделся вокруг:

— Пришли почти. Давайте за мной, — он развернулся, достал коробку спичек и чиркнул.

Каменные стены осветились не ярким красноватым цветом. Мягкий огонек «плясал» и колыхался в его руках. Стихия освещала силуэты людей. Лицо Шамана, улыбчивое в жизни, сейчас, в пещере в полумраке, показалось жестким и серьезным.

Путники, шаг за шагом, следовали за своим «проводником». Спички быстро прогорели. Наступили полумрак и тишина, слышалось только дыхание людей. Глаза их, после яркого дневного света, еще не привыкли к темноте. Потребовалось время, чтобы привыкнуть и освоиться. Милхай нащупал спички в коробке, достал и снова чиркнул. Пламя озарило путников. Коля прикрылся от неожиданного всполоха. Осветились настороженные лица Оюны и Кати.

— За мной идите, — позвал их Милхай. — Сейчас, ещё немного, и будет видно.

И действительно, пройдя несколько шагов вглубь пещеры, путники заметили легкие проблески впереди. В каменных сводах, высоко над их головами, проглядывало небо. Через неширокую расщелину пробивался солнечный свет. В обратном направлении, вытягивался дым, от горевшего когда-то очага.

В таком укрытии было прохладно и не сыро. Напротив входа, у стены, лежал больших размеров ровный, отполированный валун. Для чего он там лежал — неясно. Возможно, он служил столом, а возможно местом для ночлега. Над ним свисали короткие уступы, похожие на каменные полки.

Рядом, в самой середине «зала», когда-то горел очаг. Горячий дым поднимался вверх и струями наружу выходил. Люди укрывались здесь от хищников, от непогоды и дождя. Там, снаружи могло твориться что угодно, но здесь было тепло и безопасно. Всё это, почти что в первозданном виде, так и дошло до нашего времени.

Дети привыкли к полумраку и освоились. На стене, прилегающей к каменному ложе, они увидели рисунки, едва различимые при слабом освещении.

Это были символы замысловатой формы и размеров. Одни из них — выбиты на каменной поверхности, другие — нарисованы. Объединяло их одно: каждый из рисунков нес определённый смысл, являлся малой частью чего-то большего.

— Смотрите внимательно и все запоминайте. Милхай рассказывал истории, которые узнал когда-то от своих дедушек и бабушек в его многочисленном роду. Он поведал внукам о древних племенах, когда-то, давно, населявших эту землю.

Надежный проводник и предок

Мозг человека как планета на орбите.

От навыков и знаний зависит он всегда,

Вселенная тому лишь раскрывает

суть событий,

Кто новый смысл познает, без края и конца.

Одновременно, как магнит и фильтр,

Он мысли посылает вглубь веков.

Берет оттуда новые события,

Людей своих, друзей, — чужих врагов;

Сторонников, противников непримиримых,

Не оставляющих в душе заметного следа;

Людей аморфных, серых, безразличных;

И тех, кто верен, остается до конца.

(Суть событий)

Коля задавал деду вопросы, хотя его внимание было где-то далеко. Подобный опыт был первым для него. Неожиданно Коля ощутил на себе воздействие, — какое то легкое и едва уловимое. Он весь напрягся, и поежился, осмотрелся вокруг, но никого не заметил. Лишь своды, нависавшие над его головой, да потемневшие от времени изображения на стенах. Коля незаметно погружался в прошлое: в знакомое, ему, когда-то состояние.

Воспоминания открывались Коле, нахлынули потоком в его душу.

Там, в глубине души, в самых потаенных уголках, чуть слышно заиграла музыка: — далекая как сама Древность, и тихая как сама Вечность. Она меняла человека и возвращала его в прошлое. Там поколения назад — порывы ветра колыхали воздух; стук капель от дождя предвещал начало ливня. А рядом, высоко на горных склонах, шумела бурная река. Из множества ручьев, она сливалась воедино в широкий и быстрый водяной поток.

Звуки отражались эхом, усиливались многократно и повторялись. Лед, остекленевший и прозрачный, постепенно таял. Он капал и звенел на солнце, капелью разбивался о воду и о камни. Менялась суть его, — переходя из тверди, — в суть текучую прозрачную.

Природная защита рассыпалась на глазах. Панцири гигантских исполинов, когда-то населявших нашу Землю, по крохам малым, истончались. Вода подтачивала их тела. Тела гранитные, хранящие в веках стабильность, — трескались и обрушались. Вибрацией и низким гулом оповещали горы об опасности. Лавины, камнепады и сели грязевые, меняли облик исполинов, выдавливали русла рек. Траву, деревья и кустарники они сметали на своем пути. Случайных путников они ровняли серой кашей, не оставляя на земле ни тел их, ни воспоминаний.

Тревожный крик случайной птицы, предупреждающей «своих», призывный рев изюбря, вой волка в лунную безоблачную ночь.

Вот так, на разных языках, Природа с Вечностью общалась.

Казалось, всё, что здесь происходило, Коля когда-то раньше видел и слыхал. События отрывками всплывали в голове.

К потомку своему явился Древний Предок. Незримый собеседник — Шаман Большой к нему пришел. Он за потомком наблюдал, передавая знания, нашептывая тайны. Неслышно прозвучало в голове у Коли:

Улигершин сказитель — древний Мастер слова. Потомок мастеров железных, и деревянных мастеров и мастеров серебряных, — с ним в это время говорил. Он жил давно и управлял умами, передавал в веках историю народа.

Дитя далеких предков, способных управлять стихией, — достойный сын, потомок племени и рода, наследник знаний и талантов.

Большой Шаман историю поведал Коле, рассказывая истину о тех краях. Их, — местных жителей, с рождения кормили горы, доход давали, кров и пищу. В таких суровых не приветливых местах, они проводниками шли, носильщиками были у паломников. Все снаряжение собирали. Тяжелое в тюки грузили на животных, с другой поклажей сами поднимались. Бывало одиночки приходили, и группы, тоже появлялись в тех краях. У каждого была своя дорога, — свой длинный путь, — своя история и собственная жизнь. Кому-то жизнь легко давалась, — играючи и безо всякого напряга. Другой же, нес тяжелую поклажу, с рождения своего до самой смерти. Лишь только так, он обретал другую жизнь, и опыт свой бесценный на Земле.

Немало тех, что не дошел до цели,

Их, судьбы, покидали по пути,

В суровой местности в мгновение сгорели,

Мимо трагичных случаев не удалось пройти.

Каждый видал немало жизни,

Трагедий, горя и больших утрат,

Кого — то радость мимолетно посетила,

О ком-то все истории молчат.

Другим везло в любви и в счастье.

Кто был везунчиком и баловнем судьбы,

В горах, на фарт, не приходилось полагаться,

Но к небесам взывать свои мольбы.

Ушедших, души, в небо поднимались,

Освобождаясь от «физических оков»,

Но сожаление с ними оставалось,

От неоконченных, в земном пути, шагов.

К родным вернуться невозможно раньше срока.

Избрав другое направление и путь,

Случайно встретить своего потомка,

Родную душу, в воплощении другом, вернуть.

(Путники в горах)

Сюда стремились отовсюду. Места известные манили и притягивали всех. Кто побогаче — шли с большой поклажей, — оплачивая местным за услуги. Сами же двигались неспешно, и налегке. Другие, те, кто проще и беднее — несли весь груз тяжелый и снаряженье на себе. Но, несмотря на все различия, в происхождении своём и вере, существовало то, к чему стремились люди. К тому, что их объединяло вместе.

Шаман поведал своему потомку:

«Там, высоко на небесах, идет борьба добра со злом: — одно, извечно продолжение другого. Однако нет победы там, как нет и поражения. И нет конца истории людской, как нет ее начала. Веками люди заблуждались. Одни считали лишь добро, единственной вселенской правдой. Хотя, не правы были те, кто верил только в силы зла. Все эти порождения от Бога. Они, нам помогают развиваться, и по дороге направляют, и ведут своим путем. И лишь в движении одном, в развитии в борьбе есть истинная правда! Во власти человека, отношением своим, менять историю свою, историю родных, историю других людей».

Господь дал право людям выбирать. Так каждый человек — сам выбирает свою судьбу!

— Когда-то, раньше, Коля знал о всём об этом. Он шел и покорял вершины, бывало дело, оступался сильно. Но поднимался вопреки и снова шел вперед. Он не сдавался, рук не опускал, из тупика искал он выход. В мгновения сомнений и отчаянного страха, он вспоминал свой дом, и Родину и предков. Просил о помощи и получал ее от них. Жил как другие: радовался солнцу и дню очередному и закату. Растил детей своих и внуков.

Бывали в жизни трудные моменты, когда отчаяние и безысходность посещали, в его душе сомнения поселялись. Тогда он собирался с Духом, и произносил слова молитвы:

Людьми руководит невидимая мыслящая личность.

Если засну в пути, — то разбудите.

Если опасность грозит — предупредите!

Если забуду — то напомните!

Пусть глаза будут зоркими,

А ноги мои быстрыми.

Будьте всегда спутниками в жизни,

А в пути будьте моими друзьями!

(Молитва предкам —

перевод потомков)

Ардай арбан

тайлани табан.

Унта hаймни

hэргээжэ, марта-

hаймни hаануулата

байгарайты!

Хураса нюдэтээ

Хурдан хултээ

Хажуудам хани боложо,

Харгыдам, нухэр боложо

Ябарайгты!

(Авторство далеких предков)

Чужие мысли переполняли Колю. Те мысли не мальчишки из своей эпохи, но мысли взрослого мужчины, познавшего природу и ее законы, прошедшего границы времени.

То были мысли предка, давно покинувшего землю.

Когда-то он скитался, дорог немало исходил, видал чужие земли. Хотя осел на этой самой, — единственной родной земле. Историю оставил для народа, в далекой памяти прорвался сквозь века, и еле слышной интуицией пришел к потомку своему, — опору дал ему и силу Рода.

                                         ***

Обрывки голосов и знаний, перемешались и исчезли, оставив пустоту, прозрение и ясность. Обиды детские ушли у Коли, он позабыл обидчиков своих. Так Духи предков, раскрывали перед ним необычайно светлый путь. Дорогу, уходящую далёко, за горизонт истории и жизни, туда, где все мы будем, рано или поздно, дорогу в небо — там, где облака!

                                        ***

Милхай сказал ребятам, что пора уже возвращаться. Времени много потрачено, а путь обратный не близкий. Нужно вовремя вернуться, чтобы с Батором Цереновичем речку переплыть.

Шаман пошёл назад вместе со своим семейством. Дети повеселели, под впечатлением его рассказов и увиденного, –стали разговаривать, не замечая никакой усталости. Так за разговорами, обратный путь они преодолели быстро.

Стемнело. На берегу, давно уже, сидел их верный «капитан». Батор Церенович, не первый час, их дожидался.

«Весёлая команда», с разговорами и смехом, высыпала на берег.

— Ну, вы ребята и даёте! — Пять часов прогуляли с «гаком»! Я уже начал беспокоиться. Все там, у вас, нормально, — может чего произошло?

— Да хорошо всё у нас, — ответил ему Милхай. — Подзадержались малость, ты уж нас прости.

— Ну как… — понравилось вам? — спросил Батор у ребят.

— Еще бы! — ответил Милхай. — И нагулялись и напугались и впечатлениями подзарядились.

«Милхай, после похода к скалам, смотрелся бодро. Он мог ещё столько же пройти. У Оюны же с ребятами, в отличие от деда, не оставалось силы даже разговаривать».

— Оно по вам и видно, — подметил Батор. — Слышь, Милхай: — поздно возвращаться-то. Нет, я вас, конечно, увезу, но вам же через поле возвращаться и через лес по темноте. Когда ещё до дому попадете…? Может быть айда ко мне! И супружница моя, будет только рада: гости-то не часто у нас появляются. Посидим вместе, поговорим, поесть накроем. И выпить…., — а Милхай…, медовушки-то моей? — Батор лукаво подмигнул.

— У нас переночуете, а утром, на первом же автобусе поедете: Оюна к себе на работу, а ты с внучками — прямёхонько, до хаты.

Милхай подумал и не стал сопротивляться: все от похода утомились, дойдут до дома, нет ли? — Это был вопрос. Сразу вспомнились молодые годы и гостеприимство отца Батора. Так для Милхая приглашение друга, и его «медовушка» знатная, стали последним аргументом.

На том друзья и по решили. Они погрузились в лодку, и осторожно, за один раз, спустились по течению, — к самому причалу Батора. Там неспешно поднялись на берег. До дома они поздно добрались, уже впотьмах.

Вечерний разговор

В гостях, за чаем, друзья продолжили давнишний разговор.

— Батор, ты может, помнишь, у нас когда-то в округе аэропорт хотели строить? — отхлебнул Милхай чаю и закусил сдобной булкой. Прожевал немного.

— Как дело было, расскажи…

— А зачем оно тебе? — удивился Батор.

— Да интересно мне, и внучкам моим послушать, — дед глянул на Оюну и на детей. Те молча уплетали угощения, приготовленные супругой Батора. Уставшие и голодные, они не обращали никакого внимания на разговоры деда. Их унылые и серые лица насыщались свежей энергией и обретали свой здоровый розоватый цвет.

— Интересно, вам, говоришь? — прокашлялся Батор. — Ну, слушайте тогда, раз интересно. Давно это дело было, и поначалу хорошо пошло. Большие умы решения принимали, думы свои думали. Институты планы планировали, проекты готовили специальные. Документов только одних — на целый вагон набиралось. Разом всё решили, комплексно. Как говорится: и на каких землях размещать, и где гостиницы строить, и где и производства ставить. Технику ремонтную, аппаратуру, навигацию, метеорологию.

Нам ведь, главное, — об народе тоже подумали, чтобы народ свою продукцию государству сдавал, аэропорт продуктами обеспечивал. Переработку мяса хотели построить, молока и зерновых, чтобы обеды с завтраками для пассажиров готовить. Все свежее, чистое экологически, — с сожалением вспоминал Батор Церенович.

— Дядя Батор, так у нас самолеты будут летать? — заинтересовался Коля.

— Молчи ты, когда взрослые разговаривают! — шикнула Катя и толкнула его под столом. Тот подскочил на месте, и чуть не упал со стула.

— Пускай, пускай говорит. Вы же в гостях у меня, спрашивайте на здоровье! — лицо у пасечника расплылось в добродушной улыбке.

— Нет, Коля, — не будут самолеты летать. Решение в Москве приняли, окончательное. Там…, — на самом верху. Хотя жаль, конечно, — пасечник поник.

— А почему так, — разве это плохо? — спросила Оюна.

— Да нет же, — не плохо…, — ответил Батор, закусывая остывающей картошкой и кусочком сала с луком. — Это было б очень хорошо и для Округа и для региона. Для всех нас хорошо.

— Так в городе есть же аэропорт, зачем он тут нужен? — недоумевала Оюна.

— В городе — аэропорт большой. Самолеты прилетают отовсюду: из нашей страны и даже из-за границы. Все бы хорошо, только взлетают они над городом и садятся. — Не безопасно это, понимаешь. Случалось, даже, падали самолеты. Один самолет на дом упал многоэтажный, люди тогда погибли, — много людей. Вот опосля и заговорили о переносе. Хотели дальше выносить, за город. Расчеты делали, проекты проектировали. Но, все так и осталось, — на бумагах и в проектах.

— Дядя Батор, а почему самолеты разбиваются? — спросил Коля.

— По разным причинам. По техническим, к примеру: — это когда что-то сломалось в технике, или в навигации сбилось. Есть, конечно, и человеческий фактор, когда пилот или диспетчер ошибаются. Но есть еще одна причина, природная. — Все, что с погодой связано и с другими явлениями.

— А расскажите нам! — оживился мальчуган.

— Понимаешь, Коля, дело всё в расположении города. Он так географически расположен, что временами его туманами затягивает, видимость совсем пропадает. — А для самолетов это плохо.

Еще одна причина, о ней ученые все говорят: — у нас, по морю, разлом тектонический проходит. На дне плиты двигаются и землю сотрясают.

— А бывают сильные землетрясения, — спросила Катя.

— Бывают, но редко: в десять лет — раз, а может в пятьдесят.

— А как разломы с самолетами связаны?

— Связаны вот как: — пласты в земле смещаются, напряжение в них растет. Копится оно, до времени, а потом резко сбрасывается. Так и возникают сотрясения и колебания магнитные. Они-то и влияют на человека, и на приборы. Выходит, так, что городской аэропорт — один из самых сложных, — пасечник старался отвечать как можно проще. Для взрослого человека, такое объяснение было бы понятным, но для детей оно оказалось сложным.

Катя сидела за столом и рассматривала рисунки на скатерти. Она делать вид, что внимательно слушает.

Коля же, напробовался вкусных угощений, его разморило. Он сидел и медленно моргал от усталости. То и дело он ронял свою голову.

— И, все-таки, я думаю, при вашей жизни, — Милхай посмотрел на внуков, — будет у нас аэропорт.

— Ну, я бы так не говорил, — возразил ему Батор. — Это ж, каких денег стоит, — один только топливопровод протянуть. И не считая самого порта, со зданиями и взлетной полосой.

— Не прав ты, Батор! Найдутся деньги: и на здания и на полосу и на провод топливный. А до погоды касательно, — так у нас солнца как югах, и туманы здесь редкие. — В самый раз для аэропорта.

Оно ведь как: места новые рабочие появятся, и порт для Округа современный. До моря, отсюда рядом — туристам самая благодать. Для города, опять же, — безопасность, самолеты мимо пролетают.

А еще растет он, город: молодежь там учиться, да так и остается. Им ведь жить где-то надо, да к центру, чтобы поближе, к институту. А тут, как раз и под стройку площадь, на месте взлетной полосы.

У нас, ведь в Округе, тоже городские будут строить. Им хорошо — заказы и подряды, и нашим — рабочие места. Народ скотину держит, продукты чистые выращивает. Мы если захотим, то своих накормим, и чужим пошлем, когда понадобится!

— Эк разошелся ты, — удивился Батор.

— Да ладно, вот смотри:

— Стране ведь развиваться надо, — глубинку поднимать: чтобы не только столицами была сильна и городами! Тогда и народ, наш, не будет убегать, а приезжать начнет и оставался.

Ты посмотри, ведь, что сейчас. Задыхаются большие города, а люди едут туда и едут. Из деревни в город, из города в область, из области в Столицу. Не останавливаются ни на минуту. Деревни оголяются, не остается молодежи в деревнях. А кто землю будет пахать, сеять ее кто будет? Откуда хлебу взяться в магазине? Картошку с молоком из-за границы, что ли привозить? А мясо как…?

Ну, фрукты экзотические, — я еще понимаю! Бананы, ананасы ихние не растут у нас. Но остальное-то можно самим выращивать!

— Прав ты, Милхай, к истокам нужно возвращаться, — к корням своим, — подытожил Батор.

— Дядя Батор, а вы про море наше как-то говорили. Откуда знаете? — спросила Катя.

— Оттуда вот и знаю. Доводилось мне с учеными общаться.

— Так вы ученый?

— Да не, — простодушно улыбнулся пасечник. — Нас, понимаешь, на экскурсию возили, в «Институт Земной Коры». А потом мы на море ездили, в другой институт — «Лимнологический».

— Какой, какой? — услышал Коля незнакомое слово.

— Это, который озера изучает. Там-то всё и рассказывали, и фильмы нам «крутили». Говорили, что озеро наше — самое глубокое на Земле и самое чистое.

— А сколько оно в глубину? — спросила Катя.

— Ну, тысяча метров, с половиной будет, и даже глубже.

— Ого! — переглянулись дети.

— Одно время, аппарат хотели привезти, — с самого Тихого океана! На дно хотели опускаться.

— А что за аппарат? — подхватил Коля

— Он как лодка подводная, только маленькая. Спереди и сверху — прозрачный купол, чтобы лучше дно исследовать. Я в музее его видел, на фотографиях. Знатный батискаф, красивый! — хохнул дядя Батор. — Таких только два у нас в стране!…

— Интересно все рассказываешь. Но время, спать уже пора, — подытожил Милхай.

— Ну, деда, мы не хотим спать. Пусть дядя Батор еще расскажет! — закапризничали внуки.

— Все на сегодня! — строго сказал Милхай.

— Так, юнги, — капитан сказал отбой — Батор отправил Колю с Катей и Оюной в комнату, туда, где супруга им расстелила.

— А мы с тобой, по-стариковски, — на полу. — Друзья погасили свет и улеглись на ватные матрасы, раскинутые на дощатый пол.

Колин преданный друг

— Деда, а можно нашей собаке сена увезти? — спросил внук, после покоса.

— Ей на подстилку надо.

— Можно, — ответил Милхай. — Вот копны только соберём, одно дело закончим, а после, все остальное сделаем.

Степан с Милхаем продолжили работу. По окончании, под навесом стояла высокая копна, и в огороде ещё две, — чуть меньше по размерам.

— Ну вот, скотину обеспечили, теперь и о собачке можно подумать, — произнес Милхай, утирая пот со лба. Они погрузили сено на мотоциклетную коляску. А чтобы по дороге не разваливалось, повязали сверху брезентом. Так и поехали к Степану, не торопясь. Сделали целых три рейса.

Колина собачка — кавказский волкодав, ростом со среднего теленка, только в разы сильней. Еще щенком Степан принес его домой. Директор с фермы переехал в центр, переводом по работе. Собака у него была воспитанная, умная. Ее забрали родственники, а щенков раздали по знакомым. Не пришлось Степану, даже, над именем раздумывать. Хозяин бывший дал ей имя — Батор, что по-бурятски означало — богатырь. Так в доме у Степана появился пятый член семьи.

Взрослые каждый день уходили на работу: Степан на ферму, а Оюна в школу. Дети торопились на школьную учебу. Так получалось, что хата надолго оставалась без присмотра. Для любого дома нужен сторож, а для деревенского и подавно. Щенок такой породы хорошо им подходил.

Собака подружилась Колей. Они барахтались, играли вместе. Коля любил своего питомца, заботился о нем, а тот отвечал взаимностью на его дружбу. Пушистого щенка кормили молоком и кашей. Позже, стали мясо добавлять. А когда он вырос, запаривали комбикорм, кидали туда рубленые кости и то, что оставалось после ужина.

Кавказская овчарка — огромная собака. Если подымится на задние лапы — то будет выше на голову своего хозяина. Взрослая собака может в одиночку волка задавить, не зря же второе имя у нее — волкодав.

Милхай предупреждал Степана:

— Будь осторожен с Батором. «Кавказец» — он умный от природы. Он предназначен охранять и убивать. Не безопасно это, понимаешь. Но раз ты завел собаку, тогда всю ответственность бери на себя. А теперь она подросла, и ей обучение требуется, и воспитание.

— Деда, а такие только на Кавказе водятся? — вмешался Коля в их разговор.

— Таких собак разводят в специальных питомниках, в разных концах нашей страны. Но родина у них одна — Кавказ.

— Ух ты как интересно!

— Я тебе больше скажу. У Батора твоего, есть собрат в Монголии. Порода эта называется — Банкар: такая же большая как кавказская овчарка и умная. И задачи одинаковые у них. Шерсть у Банкара длинная, он хорошо приспособлен к кочёвкам, — даже может спать на снегу, в холодной степи.

— Деда, а где живут эти Банкары?

— Они живут вместе с пастухами, кочуют с отарами овец, от хищников их охраняют.

— А как их обучают, деда?

— Собаки сами обучают друг друга: старые учат молодых. Несколько таких собак могут управлять целым стадом.

С Банкарами-то, как раз, все хорошо, но вот с вашей, будьте осторожнее, — не надо её злить лишний раз. Злости в ней от Природы хватает, но доброты, для неё, много не будет.

— Деда, а расскажи ещё.

— Собаки, как у вас, долго помнят свои обиды. Так, что, Степа, — мотай себе на ус.

                                         ***

Когда Батор подрос, Степан возил его в питомник, в город, на воспитание. После этого, пес стал покладистым, научился выполнять простые, не сложные команды.

Так проходило детство Коли, вместе с его грозным другом — Батором.

Однажды Степан наблюдал такую картину: пес встал на задние лапы, а передними оперся на плечи Коле. Он вилял своим мохнатым хвостом, ожидая, когда же друг станет с ним играть.

Коля, в это время, поддразнивал Батора, — дул ему в морду, а тот, довольный, лизал мальчишку в лицо. Потом Коле надоело это развлечение. Он скинул собаку с плеч и полез к ней в конуру. Захватил чужую территорию обманом, показывая, кто настоящий хозяин в доме. Батор попытался влезть туда, но Коля вытолкнул его.

После пары попыток, Батор отступился. Он уселся рядом, раскрыл свою большую пасть и высунул язык.

На улице стояла полуденная жара. Для собаки лучшим спасением от жары казалась любая тень в конуре или под навесом. Но, навес был за забором и туда никак не попасть, а конуру занял маленький хозяин.

«Он, наверное, сам туда спрятался от солнца» — подумал пес.

Так Батор не нашел другого выхода, кроме, как развалиться возле входа в конуру.

Коля не ожидал такого поворота. Он попытался оттолкнуть собаку, но ничего не получилось. Коля оказался в западне. Он начал задыхаться в панике, стал кричать, что было силы, но ничего от этого не поменялось. Тогда Коля успокоился. Он уперся ногами в стенку конуры и с надсадным рыком, будто разъяренный зверь, постепенно сдвинул «лохматую глыбу» с места. Между Батором и Колей появилась щель. Коля протиснулся в нее и вырвался наружу. Он кинулся на собаку со злости. Завязалась очередная драка. Мелькали Колины ноги и руки, голова появлялась вся лохматая и в пыли. Мелькали собачьи зубы, хвост и лапы. — Перемешалось все! Всю ограду затянула пыль.

Рычание собаки и громкий детский крик послышались во дворе. Мальчишка и собака поднялись с земли и отряхнулись. Они смотрели друг на друга и рычали. Большой зверь стоял напротив маленького Коли.

Пес никак не мог понять, своим собачьим разумом: в чем же сила этого ребенка? Почему он — такой маленький и не боится, его, большого и сильного?

Взъерошенный чумазый мальчуган и пес — смотрели друг на друга. Батор лаял и рычал на Колю. Он открывал большую пасть, пытался укусить за руки. Но Коля и не думал убегать! Он сделал так, как научил его Милхай.

Коля изловчился и поймал Батора за голову. Одной рукой удерживал собаку, а другую затолкал ей в горло, ухватил за основание языка.

Пес даже не успел понять, как он из хищника превратился в жертву. Роли поменялись, — Коля становился Вожаком. В нем просыпался зверь, хотя и маленький, но храбрый и решительный!

Батор мотал огромной головой, пытался отбиваться лапами и как щенок скулил. Однако Коля не отпускал его. Наконец-то Батор вырвался. Он убежал в свою будку и долго оттуда не вылазил. — Обиделся на друга.

Со стороны, порой, казалось: — собака может разорвать ребенка! — Но, то была не настоящая борьба. Преданность хозяину и память, заложенная в генах, не позволяли причинить вреда.

Хотя домашние и понимали, что угроза от собаки не исходит, но, Оюна, все равно переживала:

— Зверь большой, мало ли, что в голову ему взбредет. Но муж её — Степан, успокаивал, подмигивая, при этом Коле. Коля, после отцовского одобрения, бежал во двор и снова начинал игру.

И Батор счастлив: — ведь у него был лучший друг. И Коле тоже хорошо: у него есть верный зверь.

Степана, в отличие от Коли, Батор мог ухватить за руки. Его размеры и клыки, — серьезная угроза для любого человека.

                                         ***

Как-то раз, Степан повез собаку на прививку. Намордник не купили до сих пор: то денег не было, то времени. Да и не нужен он, — в деревне-то, в своем дворе.

Степан одел на пса «строгий ошейник», доставшийся еще от прежних хозяев. Стальной, шипами вовнутрь, чтоб собака чувствовала своего хозяина. — Для дрессировки он хорош: можно натянуть не сильно и пес отступит сразу. Хотя для выгула, такой ошейник не годился. Но у Степана не оставалось выбора. Они поехали в поселок, на большом автобусе, в ветеринарную больницу.

Поначалу, пес вел себя хорошо, не огрызался и не лаял. На остановке ни на кого не реагировал. Когда автобус подошел, пес послушно заскочил вовнутрь. Забрался в угол на площадке, лег, и голову на лапы положил. Да так и пролежал до самого поселка. Степан, с ним разговаривал в пути, — хвалил его за послушание.

---

Собака выросла, и вроде бы, казалось, беспрекословно слушает хозяина. Так они и доехали до клиники.

«Ветеринарка» — больница для животных, располагалась в старом двухэтажном здании, из кирпича с шиферной, поросшей мохом крышей, и с облупившейся на стенах краской.

Массивная, обшитая железом дверь, висела на старых проржавленных шарнирах. Она скрипела каждый раз, когда в неё входили посетители. К проему, она цеплялась стальной пружиной. Открыть ее не получалось просто, не получив, при этом, «пинок под зад». После, она сильно хлопала, и дом весь сотрясался.

Степан с собакой проскочили в помещение, Прошли площадку и поднялись по деревянной лестнице. Тут что-то изменилось. Пес, послушный до сих пор — вдруг забеспокоился. Он, неожиданно, начал лаять на других. Батор, хоть и маленький по возрасту, но по размеру — взрослая собака. И силы у него — грозная сила, и пасть большая и зубы. Посетители увидели Батора и деликатно пропустили Степана вперед. Доктор глянул сквозь свои очки, и тут же, высказал претензию:

— Чего это, вы, без намордника ходите? Табличку видели снаружи?

— Какую? — спросил Степан.

— Уходите, я вашу собаку не приму без намордника! Пес у вас — волкодав, — знаете об этом? А если он на человека бросится?

— Так он же домашний у меня, в деревне сидит, во дворе, мы его никуда не выпускаем.

— Домашний говорите, — ухмыльнулся доктор. — Ну, а хотя бы и так, — зверь, он, все равно, и при этом очень сильный.

Степа извинился перед доктором, пообещал ему: больше без намордника не приводить. Но вот сейчас, в порядке исключения, попросил привить собаку. Доктор смягчился, надел на руки перчатки и белую повязку на лицо. Достал шкафа ампулу, «разбил» её, и шприц наполнил.

— Держите крепче своего теленка! — не без иронии сказал.

Степан, взял пса за шею и начал его гладить, пока ветеринар вводил инъекцию. Пес, на удивление, вел себя нормально.

Со стороны могло показаться, что человек в халате управлял животным каким-то необъяснимым образом. Он мастер в своём деле: прошло немало, через его руки, четвероногих душ. И для него, родное ремесло было любимым. Денег тут, больших не заработаешь, но благодарности получишь от людей.

— Ну, вот и все. День побеспокоит, другой, а потом и перестанет. — Доктор снял очки и глянул на собаку. Та опустила голову и замахала хвостом.

Во взгляде доктора было что-то повелительное и в то же время успокаивающее.

«Мягкая сила» — как называл ее Милхай. С такой поспорить невозможно и невозможно ей не подчиниться.

Доктор снял маску и перчатки и начал заполнять журнал.

— А с намордником, вы точно посмотрите. Зверь у вас большой, человека взрослого может покусать. А если пожилой попадется, или ребенок? — Он оторвался от журнала и строго посмотрел на Степу. Тот невольно поежился от пронзительного взгляда.

— Спасибо, доктор. Я в ближайшее же время куплю ему намордник. Он у нас на цепи сидит, и на улицу не выходит.

— Вот тут вы неправы! — отложил доктор документы.

— Собаке нужен выгул. А ну, вас на цепь привяжи, так вы, наверное, взвоете!

Степан сидел и всё внимательно выслушивал.

— В лес его водите, и отпускайте под присмотром. А нагуляется — спокойней будет.

Доктор встал и проводил Степана до двери.

Они с Батором вышли из лечебницы.

На улице, пес увидал дворнягу и сразу побежал за ней. Строгий ошейник впился ему в горло. Батор развернулся, зарычал и схватил хозяина за руку. Степа наконец-то осознал всю серьезность своего положения.

«Прав был доктор: будь намордник на собаке, такого бы не произошло. Но нужно было как-то возвращаться».

Степан попытался по-хорошему: с уговорами и с перебежками. Но Батор дергался и прыгал, пытался вырваться. Так они и «дотянули» до самой остановки.

Подошел автобус. Батор прыгнул на заднюю площадку, и втащил туда хозяина. И как ни странно, — но по дороге пес не лаял. Он лежал спокойно и рассматривал людей, изредка поглядывал на Степу. Когда они сошли на остановке, все сразу изменилось. Батор залаял и зарычал, и начал кидаться на прохожих. Хозяин с ним намучился, пока довел до дома.

Был поздний вечер, он собаку покормил, сам поужинал и «завалился» спать. А на следующий же день, Степан сходил до магазина и там купил намордник.

                                        ***

Рядом с Колей, Батор сразу изменялся, он сам как будто становился маленьким. А Коля любил Батора, своей детской искренней любовью.

Милхай радовался внуку. Когда тот в гости приходил, — общался, истории разные рассказывал. Он видел интерес в глазах у внука.

— Деда, а почему волк для человека враг, а собака — друг?

— Понимаешь, Коля, так природа распорядилась. Она дала нам самое преданное существо.

Собака предупреждала человека, охраняла его жилище и защищала от хищников. Помогала охотиться. Еще, на Севере, есть ездовые собаки. Их использовали для перевозки людей и грузов.

— А как сейчас, деда?

— И сейчас, собака остается лучшим другом, она не бросит никогда, и не обманет своего хозяина.

— А волк?

— Волк сильное животное и быстрое, и очень умное. Реакция у него хорошая.

Человек и волк всегда соперничали. Только раньше, побеждали волки, а потом, у человека, появились огонь и оружие.