Бесплатный фрагмент - Воспоминания фельдшера, Михаила Новикова, о Финской войне

Предисловие

Эта небольшая по объему книга уникальна по своему содержанию. Здесь записаны реальные воспоминания солдата о Финской войне. Этот солдат — мой дедушка, Новиков Михаил Антонович. Он прожил 90 лет и умер в г. Мичуринске, где и похоронен.

Дедушка был очень стойким человеком, светлой личностью, храбрым солдатом и любящим отцом, мужем и дедом. Ему выпала непростая жизнь. Но он прошел ее мужественно и честно. Спас жизни многих раненых в военное время и больных в мирное.

Дедушка был замечательным рассказчиком. Количество невыдуманных историй о войне, которые он нам поведал, поистине безгранично. Но записанными оказались лишь эти, которые вы и найдете в этой книге.

Моя мама, Новикова Людмила Михайловна, в конце жизни ее отца, побудила его зафиксировать на аудиокассете хоть часть воспоминаний. Благодаря ее настойчивости, вы сможете прочесть эти рассказы фронтовика.

Желаем вам приятного прочтения!

Два слова о себе

Я коренной, из глубоких истоков сибиряк, русский, 1913 года рождения. Воевал на финской, с первого до последнего дня участвовал в Великой Отечественной войне в составе 1—3—6—17 Воздушных армий. Недоученный был вначале фельдшер, даже не имеющий среднего образования. Ушёл в отставку в воинском звании майора медицинской службы, к 50-летию Победы присвоено звание подполковника. Выслуга военных лет — 31 год. И, кроме этого, потом 20 лет работал по специальности вольнонаёмным в санитарной части Тамбовского высшего военного авиационного училища лётчиков имени Марины Расковой.

Воспоминания фельдшера, Михаила Новикова, о Финской войне

* * *

В ноябре 1939 года Ленинград, как и всегда, жил мирной, спокойной, соразмеренной жизнью. Ничто не предвещало как в классах училища, так и в самом Ленинграде, что через несколько дней будет война с соседней Финляндией. Если в эти дни в Ленинграде по вечерам затемняли город, то нам, курсантам, на построениях говорили, что якобы в городе проходит плановое военное учение ПВО. Было известно как из печати, так и из других источников информации, что в верхах идут переговоры с финским правительством по поводу пересмотра границы на Карельском перешейке в интересах безопасности Ленинграда — от близости его границ от Финляндии — на льготных началах для Финляндии.

Наш курс одногодичников в триста с лишним человек был набран из санинструкторов-сверхсрочников разных частей. Некоторые ребята уже успели поучаствовать в боях с японцами на приамурском озере Хасан, и были курсанты уже седые. Готовили нас спешно на фельдшеров, занимались по 12 часов в сутки.

27 ноября в 15—00 прямо после лекции по хирургии всему курсу приказали прибыть в аудиторию №1 (клуб училища). С приходом туда мы скоро заметили на сцене торжественное убранство, и тут же появились в президиуме полковой комиссар Козлов и начальник училища генерал-майор Краснов. Началось скороспешное собрание в виде митинга. Комиссар сказал, что в прошлую ночь белофинны в ряде погранзастав из артпушек обстреляли наши пограничные части, на наших границах сложилось чрезвычайное положение. По согласованию с командующим Ленинградским военным округом генерал-лейтенантом Мерецковым командование училища решило вас направить в виде добровольцев в действующую армию на разные направления действующих частей в качестве санинструкторов на практику. С окончанием войны вы будете отозваны для завершения вашего учения.

В тот же вечер наш 2-й взвод в количестве 42 человек выехал поездом в г. Медвежьегорск в приподнятом духонастроении, с нашумевшими в те времена песнями. Например, этой: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор, нам разум дал стальные руки-крылья и вместо сердца пламенный мотор. Всё выше, и выше, и выше…»

Мы, кадровые младшие командиры, в те времена были распропагандированы и воспитаны на мифических Ворошиловских «победах», испанских событиях, боях в Приамурье с японскими самураями на озере Хасан и с ними же в районе монгольской реки Халхин-Гол. Недавний поход на запад — в Прибалтику — тоже внушал оптимизм. И тогда мы думали, что в этой войне победа нам достанется легко и молниеносно, что финское население встретит доброжелательно, по-братски.

Продовольственная и вещевая службы училища нас щедро всем в дорогу обеспечили и даже, как смертникам, выдали в запас чистое нательное бельё. А вот служба боепитания оружия нам не выдала, сказали, с прибытием в свои части всё получите. Через два дня мы оказались на вражеской финской земле, догоняли ушедшую вперёд дивизию пешком и на попутных машинах. Тогда же среди бела дня наша группа попала под автоматный и оружейный обстрел противника. Не имея при себе никакого оружия, мы прятались в кюветах. Слава богу, на наше счастье, вскоре появилась на дороге какая-то идущая на фронт полковая пушка. Она-то и спасла нас от наседающего противника.

По прибытии в санотдел 155-й стрелковой дивизии нам сказали, что батальоны находятся частично в действии. И мы уже увидели первых раненых и убитых красноармейцев.

Моя пулемётная рота, в которую я был зачислен, в ту ночь находилась в резерве, с противником она ещё не встречалась, хотя и успела до этого повоевать на западе.

Рано на рассвете 30 ноября или 1 декабря, точно не помню, мою роту по сигналу подняли. Я, как новичок, ничего не знал, и никто мне ничего не объяснил о происходящем. Но я видел, что всё делается как-то неуверенно, бестолково, не по-военному, совсем не так, как нас учили политруки и отцы-командиры. При выходе части на главную дорогу из-за поворота в нашу сторону вдруг поднялась оружейная стрельба, образовалась паника. Но вскоре разобрались, что по недоразумению свои стреляли в своих. Всё обошлось хорошо. В это время уже стояли крепкие морозы, а люди были одеты по-осеннему. Подразделения шли по дороге повзводно, колоннами, как позволяла дорога, как вроде бы не на передовую, а на мирное стрельбище.

В этих же порядках шла и моя пульрота во главе с командиром и политруком, имея на вооружении в то время 12 пулемётов «максимов». Я, как доктор, шёл свободно, наблюдая за состоянием здоровья красноармейцев, чтобы вовремя заметить, предупредить обморожение. По флангам в густом сосновом лесу следовали дозоры, на которые командиры рассчитывали в обеспечении надёжности и безопасности (но позже выяснилось, что это был самообман). У бойцов было хорошее приподнятое настроение от проведённой политинформации политруком В. Т. Кузнецовым. Он умел грамотно, обстоятельно, доходчиво проводить политбеседы, был истинным отцом роты, и ему красноармейцы во всём верили, что война будет короткой, молниеносной и с малой кровью. В то время нам именно так говорили. Так же и я полагал, что финны в своих интересах пойдут с нами на мир. Мы были убеждены в незыблемости своей идеологии, верили, что в Финляндии рабочий класс подаст нам руку братства. Но скоро мы убедились в несостоятельности этих надежд…

Видно, командование части и впрямь рассчитывало начатую войну закончить в короткое время и не позаботилось иметь в своём тылу походные полевые бани, а у личного состава части уже образовалась массовая завшивленность.

На одном из поворотов дороги мы увидели жуткую картину, которая всех нас привела в гробовое молчание. Впереди нас лежало на снегу, как помню, человек тридцать-сорок красноармейцев. Впереди убитых лежал на спине командир взвода или роты в белом полушубке, перепоясанном ремнями крест-накрест и с пустой кобурой. Среди убитых лежал на дороге один финн и рядом — его убитая лошадь в упряжке. Вот такая представилась нам в первый же день войны страшная картина.

Убитые успели уже крепко застыть. На месте трагедии нет никаких признаков сражения, кругом тишина, как на курорте. И так не хотелось происшедшему верить. Но это была горькая правда и начало неверия в скорую победу и малую кровь.

Об этой трагедии в нашем полку я ни одного слова ни от кого из старших командиров не слышал, как будто увиденного и не было вовсе. Наверное, командование части сообщило родным погибших, что ваши сыны пали смертью храбрых в жестоких боях с белофиннами. На самом деле они и не видели ни одного финна и даже некоторые солдаты не успели снять с плеча знаменитую трёхлинейку, так и лежали на снегу, не сняв винтовку с плеча. Как это могло случиться? Финны, видимо, умышленно пропустили наш фланговый дозор, а затем весь открытый взвод расстреляли из пулемётов из заранее пристрелянных боевых точек.

* * *

Я ранее упоминал о политруке Василии Трофимовиче Кузнецове. Сейчас хочу коротко несколько слов о нём сказать. Он, житель города Тихвина Ленинградской области, также был призван в стрелковый полк из запаса. По образованию педагог, работал директором одной из средних школ у себя на родине, член КПСС. Это был необыкновенно эрудированный, всесторонне грамотный человек. Независимо от обстановки, времени суток всегда находил время побеседовать на злободневную тему с красноармейцами. Все солдаты любили его и во всём ему верили. Во время боевых действий он не отсиживался в укромном местечке, а находился вместе с бойцами в траншеях, в боевых порядках. Впоследствии он был повышен в воинском звании и удостоен ордена Красного Знамени, в то время исключительно почётной награды, равной, пожалуй, званию Героя.