Бесплатный фрагмент - Восходящее солнце Астерии

ПРОЛОГ

«Безумие или смерть — вот что находит здесь слабый или порочный, одни лишь сильные и добрые находят здесь жизнь и бессмертие»

(надпись над входом в египетский лабиринт)

ГЛАВА 1: ЗЕЛЕНЫЙ ТУМАН

Гластонгейт.

— Мэри, давай договоримся, что в следующий раз ты со своей дочерью сначала оденешься, а уже потом будешь кричать: «Джек, почему ты еще не одет?» — сказал мужчина лет сорока.

Он шел по каменной дороге и оглядывался по сторонам. Вечер выдался прохладным. Ветер насквозь продувал даже самые незначительные дырки его старого коричневого костюма. Мужчина съежился, будто высохший инжир на солнце и посмотрел в сторону приближающейся супруги, которая быстро приближалась в тусклом свете луны. Небо было ясное, и светило ярко освещало улицы заблудшего города. Люди в нем давно утратили веру. В их глазах отражалась лишь покорность. Покорность судьбе и смерти, что словно тень преследовала каждого из них.

— Если мне не изменяет память, то София и твоя дочь», — ответила его жена, как только поравнялась с мужем.

Она попыталась разгладить руками свое старое платье. Ее попытки не увенчались успехом и сделали ткань еще более мятой, чем прежде. Мэри уже и забыла, когда в последний раз примеряла на себе облик дамы в платье цвета мокрого камня. В последний раз это были чьи-то похороны. Другого варианта не могло быть в этом богом забытом городке.

— Это ты о той ночи в старом сарае? — продолжил разговор Джек, как только супруга подошла к нему достаточно близко, чтобы он перестал кричать.

— В ту ночь последний стакан паленого бренди из местного трактира был явно лишний, — добавил он.

— Не знаю о чем ты, Джек Братис. Тогда ты был горяч, как никогда.

Она редко переходила на его полное имя в обращении, и это всегда происходило только в порывах гнева.

— Я был пьян! — возразил супруг, накаляя тем самым еще больше обстановку. — Если бы только знал, что очаровательная фея — это ты, то не пошевелил бы даже пальцем!

Мэри фыркнула и подперла бока руками.

— В ту ночь ты отлично справился и без него, так что можешь заснуть его себе…

— Хватит! — раснесся голос их дочери по мрачным улицам Гластонгейта.

София успела остановить мать до того, как их вечер не был окончательно испорчен. Ей часто доводилось быть свидетелем таких сцен и выслушивать их ругань. Еще совсем юное сердце девочки готово было выпрыгнуть из груди при каждом неаккуратно брошенном слове взбешенных родителей. Она чувствовала, что так не должно быть. Но разве мог обычный ребенок объяснить это двум уставшим от жизни личностям?

Сегодняшнее представление бродячих артистов было в их городе первое за много лет. София увидела в нем шанс примерить родителей. «Им нужен праздник», — подумала девочка, отбросив волной свои белокурые волосы, цвет которых достался ей от отца.

— Вы сможете все обсудить позже, а представление бродячих артистов бывает в Гластонгейте не чаще, чем мясо на нашем столе, — сказала София и посмотрела на родителей взглядом полным надежды.

— Ты хотела сказать никогда, моя дорогая, — уточнила ее мать, переведя взгляд на мужа. — И кто же в этом виноват?

Джек и Мэри стояли посреди дороги и грызлись, словно охотничьи псы из-за непойманной дичи. Их слова ранили не хуже острых клыков, жертвой которых стала их юная дочь. Она стояла совсем близко и невольно потянулась к шее, на которой висел кулон. Его металл был холодным, как и отношения в их семье, которая распадалась на части. В медальоне София хранила единственный портрет ее родителей. На нем они улыбались и казались счастливыми.

Девочка понятия не имела, откуда он взялся в их доме, но ее не покидало чувство, что раньше с ними жил кто-то еще. Тот, кто хорошо их знал. Она не помнила его лица, но чувствовала сердцем, что это был последний осколок разбитого зеркала с отражением ее семьи. Он затерялся где-то глубоко в памяти. Без него невозможно было восстановить зеркальную гладь того самого зеркала, а значит и семейные узы, которые держали их вместе.

Стортхем — главные башенные часы города пробили одиннадцать часов. София вздрогнула от неожиданности. Представление должно было начаться именно в это время. Часы находились на главной площади, которая загудела бурными овациями. До девочки они долетели лишь эхом. Она знала, что нужно спешить.

— Представление уже началось! — прервала София родителей, которые до сих пор спорили.

— Мы никуда не идем, — ответил Джек и схватил жену за руку. Она лишь отдернула ее и сложила на груди, словно выстроила перед собой невидимую стену.

— Нет! Идем, — сказала София, хватая за руки обоих родителей.

Ее детский печальный взгляд пробил брешь в стене, которую выстроила перед собой Мэри. Сердце матери не выдержало, и она обняла дочь, словно видела ее в первый и последний раз.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — сказал Джек, когда увидел своих женщин обнимающихся под лунным светом.

Как бы там ни было, он любил их.

— Пойдем и посмотрим на этих шутов, — сказал он.

Глаза Софии заискрились от счастья. Всего один семейный праздник — это все, что могло желать ее детское сердце. Она взяла под руки своих родителей, и они вместе прошли по центральной улице Вердиктон, где не было ни души. Чтобы сократить путь семья свернула в темный проулок, куда не попадал солнечный свет даже в самый ясный полдень. Им можно было не переживать, что какие-то бродяги решат поживиться содержимым в их карманах. Все потенциальные жертвы воров были уже на площади или у себя дома, где мирно спали в своих кроватях.

Оставался всего один перекресток. Уже были слышны песни и крики восторженной публики. Как вдруг густой туман перекрыл им путь. Он стелился по земле мутной дымкой, поднимаясь до самых остроконечных крыш домов. Свет луны угасал с каждой секундой, пока тьма не укатала их словно покрывалом.

— Что за чертовщина? — спросил Джек и остановился в недоумении. София и Мэри прижались к нему. В их глазах читался страх, который быстро перерастал в панику. С виду их окружал обычный туман, но то, что он скрывал, заставляло сердце Софии биться чаще.

— Нужно было идти домой, — сказала супруга. — Вот вечно ты меня не слушаешь Джек.

Муж хотел возразить, но не успел. Страх украл у него дар речи. Джек повернулся и увидел слабый свет, словно в конце улицы зажгли фонарь и медленно с ним приближались. Из-за тумана были видны только очертания силуэтов. Они медленно, словно по воздуху, плыли в их сторону. «Бежать», — мелькнула мысль в голове у Джека. Он не стал спорить с самим собой и пошел в противоположную от незнакомцев сторону, крепко держа жену за руку. С каждой секундой свет становился ярче, а странный звук все громче. Джек ускорил шаг, пытаясь увести свою жену и дочь как можно дальше от этого места. Как вдруг Мэри остановилась и вырвалась из его цепкой хватки.

— София! Нет! Вернись! — крикнула она. Ее голос дрожал, а ноги подкашивались, когда она побежала на зеленый свет. Мэри вернулась за дочерью, которая замерла посередине улицы. Мать схватила Софию за руку и попыталась потянуть за собой, но та даже не шелохнулась.

— Бежим отсюда! — крикнул Джек, когда догнал жену.

— София… Она…

Мэри пыталась объяснить мужу, что произошло с дочерью, но язык ее не слушался. Он стал словно ватный.

— Чего мямлишь? О Боже!

Джек прикрыл дочь от зеленого мерцания и заглянул в ее глаза. Они были пустые. В них больше не было жизни. Их дочь стояла и слушала приближающийся звук. Она смотрела на зеленый свет, словно ничего вокруг больше не было. Родители трясли Софию за плечи, но дочь не подавала никаких признаков присутствия. Джек попытался поднять ее на руки, чтобы унести, но резкая боль в затылке остановила его. Из глаз посыпались искры, после чего мужчина упал и не поднялся. Дорога была холодной и очень грязной. Это было последнее, что он помнил, прежде чем закрыл глаза.

Крик Мэри эхом пронесся по улице, но ни одно окно не открылось, чтобы впустить его в дом. Надежда на то, что женщину кто-нибудь услышит, придавала ей сил. Но никто не услышал. Туман сгущался, скрывая в себе темные силуэты. Они кружили вокруг семьи, словно дикие звери. Мэри чувствовала их голодные взгляды и крепко держала дочь за руку. Она боялась ее отпустить.

— Это просто ужасный сон. Все будет хорошо, — повторяла Мэри снова и снова. Она закрыла глаза и всеми силами пыталась внушить себе всю правдивость этих слов. Ей казалось, что они станут реальностью, если она в них поверит. Такое могло произойти в сказках, которые она часто рассказывала Софии перед сном. Но Мэри не была героиней сказочной истории, а черные призраки за ее спиной не были чей-то больной фантазией. Все, что происходило с ее семьей, было реально. Мэри кожей чувствовала, как на нее смотрят из тумана глаза полные злобы. Мать Софии была всего лишь простой женщиной, которая чувствовала себя ничтожеством. Она открыла глаза и посмотрела на свою единственную дочь. Мэри крепко обняла девочку и поцеловала ее в лоб ледяными губами, которые дрожали от страха.

— Я люблю тебя, доченька, — только и успела вымолвить Мэри, перед тем, как почувствовала сильную боль в затылке. Тьма забрала и ее. София даже не шелохнулась, когда из тумана вышли двое незнакомцев. Их лица были скрыты тенью капюшонов. Туман был не единственным, кто скрывал их ото всех. Ветер вздымал вверх черную ткань плащей, но даже ему не было дозволено увидеть, кто скрывается в толще тумана.

— Стремление людей все драматизировать меня всегда умиляло, — раздался женский голос. — Они с легкостью могут не замечать даже самого близкого человека, но как только случиться беда, то сразу начинают лить слезы, испытывая при этом ужасное разочарование. Срабатывает это не всегда, но при этом шансы детей быть замеченными значительно возрастают.

— Ты же знаешь, чувства людей меня меньше всего интересуют, — поддержал разговор мужской голос.

— Что прикажете с ними делать, милорд?

— Мне нужна только девчонка, — холодно ответил мужчина.

Он подошел прямиком к Софии, не обращая внимания на тела под ногами.

— Интересно, во что превратиться этот замечательный белокурый ангел, когда я с ней закончу?

Вопрос был риторическим, мужчина, чье лицо скрывала тень капюшона, не ждал на него ответа. Он провел пальцами по щеке Софии и спрятал за ухо непослушный светлый локон. Мужчина скрылся за пеленой тумана и увел с собой девочку. Ее родители так и остались лежать на дороге. Незнакомке не нужно было объяснять, что с ними делать.

Не прошло и пяти минут, как странный звук, вселяющий ужас и панику, начал затихать. Городской воздух наполнился тишиной и абсолютным покоем. Туман рассеялся и теперь любой житель Гластонгейта мог даже из окна увидеть два тела, которые лежали на холодной каменной дороге улицы Вердиктон. Но никто этого не сделал и даже не заметил, как они медленно поднялись и с осторожностью огляделись вокруг. Их лица не выражали ничего, кроме неподдельного удивления. Складывалось такое чувство, что они совсем не понимают, как здесь очутились и что с ними произошло.

— Кажется, на представление мы уже опоздали, — произнес Джек и посмотрел на жену потерянным взглядом.

— Похоже на то, — ответила ему Мэри, нервно разглаживая складки платья.

— Пойдем домой, — предложил он, и его жена впервые не стала с ним спорить.

Двое супругов взяли друг друга за руки и спокойно пошли вдоль улицы. Потихоньку отдаляясь, их силуэты полностью скрылись в ночном мраке. Мэри и Джек ни разу не обернулись и не вспомнили о том, что в эту ночь из их жизни пропало что-то очень важное. В память об их семье, на каменной дороге остался только кулон. И исчезая, он растворился во времени…

ГЛАВА 2: МАГИЯ ГЛАСТОНГЕЙТА

«А вот и новый дом», — подумала я, когда подошла к главным воротам города Гластонгейт. Они представляли собой полусгнившее дерево, которое еле держалось на ржавом металле. Туманная сырость и дожди были частыми гостями в этих краях, и никто из жителей не желал марать руки ради починки того, что не выдержит и недели. В наше время устранение поломки было не самым прибыльным делом, и неважно касалось ли это старых ворот, вещей, человеческих отношений или разрушенного королевства.

Как и другие города Астерии, Гластонгейт не был тем местом, где меня ждали с пахучей выпечкой или теплым пледом. Он даже не был похож на дом, где мама рассказывает сказки у камина, а папа тихо наблюдает из своего кресла качалки. Для моей ситуации слово «ждут» было ключевым, потому что в этом городе точно никто не желал встретить девушку по имени Кейт. Но как бы там ни было, теперь мне предстояло жить именно здесь, в этом хмуром городе под названием Гластонгейт.

Он имел весьма незамысловатый вид. Город был застроен старенькими преимущественно двухэтажными домами с деревянными каркасами. Пространство между балками было заполнено кирпичом или камнем. Снаружи стены обмазывались глиной, смешанной с ветками, соломой и различного рода мусором. Сам же город состоял из узких улиц, битком набитых людьми. Его населяли бедняки и нищие, которые как насекомые спешили успеть сделать все дела до заката и разбежаться по своим норкам, делая свое жалкое существование более значимым. Я была уверена, что в Гластонгейте давно не происходило ничего интересного, кроме работы карманников или пьяных драк в трактире.

Что действительно могло привлечь внимание путников, так это холм находящийся неподалеку от северной части города. Высота его составляла где-то сто пятьдесят метров. На холм можно было подняться по спиралевидной тропе, которая вилась вокруг него к вершине и образовывала семь террас. Но самым странным было то, что на вершине холма находилась одинокая башня. Ходили слухи, что данная тропа олицетворяет Земного змея, а башня — это вход в загробный мир. Но, мне показалось, что это, всего-навсего сказочки, для того чтобы заманить хоть кого-то в этот чертов город. И построили ее только по этой причине какие — то безумные фанатики много веков назад.

— Чего рот раскрыла? Уйди с дороги, пока не намотал тебя на колесо, — сказала куча лохмотьев, которая сидела на старой телеге и держала поводья. Как оказалось, это был мужчина, от которого пахло также мерзко, как и от того, что он вез. Я поняла, что хорошие манеры тоже не входят в перечень талантов проживающих здесь насекомых и отошла в сторону. Повозка издала оглушительный скрип, после чего медленно покатилась вперед.

— Мог бы и спасибо сказать, — крикнула я ему вслед. В ответ до моих ушей донеслось невероятно красочное описание того, как его благодарность отразиться на моей дальнейшей жизни. Меня учили, что начинать с кровопролития на новом месте было признаком плохого тона, и очень жаль, что именно этот урок я не удосужилась пропустить. Досчитав до десяти, мне с трудом удалось привести мысли в порядок, после чего я спокойно вошла в главные ворота города.

В первую очередь необходимо было найти место для ночлега. Я порылась немного в кармане и достала оттуда три серебряных монеты. «Этого не хватит, даже на коврик перед дверью», — пронеслось в моей голове, после чего я спрятала монеты обратно, как можно глубже в карман. Перспектива найти работу не радовала, так как из всех существующих способностей мне достались самые убыточные. Ими стали: «находить приключения на свою пятую точку» и «приносить людям несчастье». Хотя было еще парочка умений — беззвучно передвигаться по любой поверхности и красиво перерезать глотки, но в этом городе они были абсолютно бесполезным. Никто не захочет выложить кругленькую сумму для того, чтобы убить своего нищего соседа.

Стать наемником не получилось бы еще потому, что чужеземцы всегда привлекали слишком много внимания. Вот даже сейчас. Не успела я дойти до конца улицы, как все уставились на меня, словно у меня вырос хвост или ослиные уши. Хотя в чем-то они были правы. Мне показалось, что в этом городе не часто можно было увидеть девушек одетых, как мужчин. Если бы черные кожаные брюки, так не выдавали плавную линию бедер, а высокие сапоги — стройность ног, то я бы сама приняла себя за мужчину, поскольку рубашку с черным корсетом почти полностью скрывал плащ с капюшоном. Под ним же была спрятана копна непослушных каштановых волос с медным отливом, длинной чуть ниже плеча. Весь этот образ дополняли глаза моего отца — цвета коры темного дерева. А от мамы мне досталась невообразимая грация движений. Впрочем, отсутствие оружия, за исключения небольшого кинжала, который подарил мне отец, было тоже ее заслугой. Я сама была оружием.

Для меня было тайной причина, по которой моя мама, с виду похожая на человека, имела очень интересное дополнение в виде кошачьих ушей, глаз, хвоста и когтей. Мне повезло, что унаследовала я не все. В наследство мне достались ногти, которые могли принимать угловатый вид. Они становились длиннее и острее. А еще глаза, меняющие свой вид на кошачьи в зависимости от ситуации. Также ловкость, прекрасный нюх и все, что касалось кошачьих повадок. Я разве что не мурчала, свернувшись калачиком. «Хотя кто его знает», — подумала я и свернула на другую улицу, где внимание тут же привлекла молодая девушка.

— Помогите! Кто-нибудь! — кричала она в центре улицы, размахивая руками в разные стороны. Ее черные, словно воронье крыло, волосы вздымались в воздух от каждого ее неловкого движения. Прохожие не обращали на девушку абсолютно никакого внимания, и я тоже прошла бы мимо, если бы только не эта предательская нотка где-то глубоко внутри, которая дернула струну моего сердца. Я вспомнила, что и мне когда-то требовалась помощь, но люди безликой массой двигались вокруг, не замечая ничего дальше своего носа. С тех пор я надолго забыла о таких чувствах, как человечность и сострадание.

Лишь один человек откликнулся на мои мольбы, но при этом он же и учил забыть о человеческих слабостях. «Для того чтобы выжить необходимо стать диким зверем, который не будет убиваться над очередной добычей, а с гордостью прольет кровь, если потребуется», — сказал мне таинственный человек, когда увидел, как маленькая девчонка с голодным взглядом рыщет по лесу, но жалеет даже белку. Только с этими условиями он взял меня к себе и научил не жить, а выживать, что было гораздо сложнее, учитывая реалии нашего мира.

Девушка напомнила мне ту самую девочку, которой когда-то была я. Отчаяние читалось в ее глазах, и мое сердце предательски екнуло. Внутренний голос твердил, что ей надо помочь. Я понимала, что сейчас поступаю глупо и опасно ввязываться в неприятности в новом совсем незнакомом городе, но что-то подсказывало, что так будет правильно. А мое чутье меня редко подводило.

— Чего раскричалась? Неужели ты думаешь, что кому-то есть дело до тебя? — холодно спросила я, как только приблизилась к девушке.

— Но ты ведь подошла? — уточнила она и посмотрела на меня удивленным взглядом.

— Смотрю, у тебя коготки имеются, так что не стану мешать, — раздраженно ответила я и повернулась к ней спиной, намериваясь уйти.

В голове мне удалось уже сотню раз пожалеть о том, что я к ней подошла, как вдруг мою руку отдернули. От такой наглости я развернулась и всем видом дала понять, что трогать меня не лучшая идея.

— Извини, — тихонько произнесла девушка, уже более спокойным тоном, — вор украл все, что у меня было. Если я не верну эти деньги, то умру голодной смертью на окраине дороги.

— Только давай без драматизма, — сказала я, прервав ее истерику, которая вот-вот собиралась вырваться на свободу. — Как он выглядел?

Вопрос был задан уже более спокойным тоном, что было лишь формальностью. Мне не составило труда принюхаться к ней и поймать след вора, еще задолго до того, как она закончила его обрывчатое описание. После чего я просто попросила подождать на этом месте и скрылась в толпе.

Запах вора мне почуялся почти сразу. Вокруг было много людей, а он неплохо ориентировался на улицах города в отличие от меня. С каждой секундой он ускользал, словно мелкая рыбешка в пруду. Но я все-таки была хищником и никогда не отказывала себе в удовольствии полакомиться рыбкой, поэтому быстро вскарабкалась на дом, который стоял рядом, и продолжила погоню уже в менее людном месте. Никто и не заметил, как девушка в черном плаще перескакивала с одной крыши на другую. Так мне быстро удалось нагнать вора, который ничего не подозревая, спокойным шагом свернул на другую улицу. Всего один прыжок отделял меня от него, и через мгновение я уже сидела сверху его жалкого тела, пригвоздив к земле. Выдернув мешочек с деньгами из его цепких пальцев, мне удалось быстро подняться на ноги. Вор не сразу понял, что произошло, но было уже поздно. Я грациозно прошла мимо собравшихся зевак и спокойно растворилась в толпе.

***

— Это невозможно, — воскликнула девушка, когда я неожиданно оказалась за ее спиной, держа в руках ее пропажу. «Для кошек нет ничего не возможного. Ну, почти ничего», — подумала я, но ей об этом не сказала. Не стоило первому встречному рассказывать о своих скрытых талантах, даже если это обычная девушка, попавшая в беду. Я без лишних слов вернула ей денежное состояние, которое по весу не превышало моего больше, чем в три раза. Это меня даже расстроило. В мои планы не входило помогать ради двух плотных обедов.

— Чем я могу тебя отблагодарить? — восторженно спросила девушка, пряча мешочек обратно в передний карман своего серого шерстяного платья.

— Если у тебя не найдется лишняя кровать, то думаю ничем.

— Кажется, есть один вариант. Хорошие условия пообещать не могу, но ночлег и теплый обед гарантирую.

— У меня только три серебряных, — сразу уточнила я, но девушка меня уже не слушала.

Как оказалось ее звали Миори и жила она в доме портнихи на главной улице города под названием Вердиктон. Хозяйка вместе с ее старшим братом уехала в столицу Норинбург, оставив девушку на хозяйстве. Миори было так одиноко в старом пустом доме, что она была рада любой хорошей компании. На ее месте я бы сто раз подумала прежде, чем оставаться с незнакомкой в мужском костюме наедине. Хорошо, что Миори была не мной, иначе ночевка проходила бы с остальными бродячими кошками среди мерзких запахов улиц Гластонгейта. От них у меня до сих пор стоял в горле ком. Пока мы шли, девушка рассказала, что когда-то этот город не был такой дырой. Пожилые люди, которых осталось не так много, иногда делились отголосками прошлого. Раньше жизнь в Гластонгейте процветала, но после пожара в столице, который случился двадцать пять лет назад, все начало меняться. Появилось много сирот и бездомных. После чего крестьян и вовсе начали сгонять с земель в села ради расширения полей и пастбищ для новых землевладельцев.

Но селения уже не могли принять всех безземельных. Люди невольно потянулись в города, увеличивая количество бедноты, ремесленников, обслуги и наёмников. Недостаток средств побуждал строить дома для бедняков и в городах. Закона о запрете плотной застройки здесь не было. Улицы стали узкими, застройка хаотичная, пожары только расчищали город для новых бедняцких районов. Знать была не в восторге от происходящего. Кто смог, уехал в столицу. Некоторые поселились на окраине города, освобождая место еще большему количеству нищих. Все, что было собранно на полях, землевладельцы отдавали на нужды короля и его армии. Это только увеличивало количество бедняков. Пятнадцать лет назад по всей стране начался бунт, и много людей погибло. Говорят, что это еще не конец. Король не оставил своей мечты завоевать соседние земли Мондрада. Но то, как переживут войну его подданные, мало интересовало правителя.

Когда мы пришли к дому Миори, и она открыла старую деревянную дверь, в нос ударил запах пыльной шерсти и тканей. Повсюду на полках лежало огромное разнообразие фактур преимущественно темных расцветок. Прямо от двери на небольшом возвышении находился длинный стол, предназначенный для кройки и шитья. За ним стоял большой шкаф все с теми же тканями. Мы прошли дальше, и справа я увидела небольшую, но уютную кухню, а слева лестницу на второй этаж, где расположились две спальни: ее с братом и хозяйки.

— Ты молодо выглядишь, как для девушки, которую можно оставлять без присмотра. Сколько тебе лет? — резко спросила я, когда мы зашли на мрачную кухню с черной деревянной мебелью.

— Семнадцать, но через две недели восемнадцать, — спокойно ответила Миори и принялась за обед. Я не могла сказать, что в свои восемнадцать была менее самостоятельной. Но по своему двадцатичетырехлетнему опыту могла судить, что девушке в таком возрасте гораздо спокойнее, если имеется пара навыков владения оружием, чего по ней точно не скажешь.

— Надеюсь, ты голодна и подгоревшая чечевица с редькой не заставит тебя передумать? — спросила Миори и посмотрела на свое произведение подозрительным взглядом, после чего повернула голову в мою сторону.

— Не думаю, что меня сможет что-то удивить после вареных червей в брусничном соке со смесью чабреца и щепотки гнилых листьев, — драматично произнесла я и упала на первый попавшийся стул.

— А разве такое едят? — удивленно спросила Миори. Ее лицо вытянулось от удивления, словно это блюдо сейчас стояло перед ее носом и местами шевелилось. Такое часто бывало, если отшельник, который меня приютил, не доводил его до готовности.

— Ты даже не представляешь на что готов пойти человек ради того, чтобы выжить. Даже земля может показаться тростниковым сахаром, если до этого ты питался только каплями дождя или лесной прохладой, — задумчиво произнесла я, от чего мои мысли унесло далеко отсюда.

— Тяжело наверно пришлось. А что с тобой произошло? — спросила Миори и поставила тарелки с едой на стол, после чего села напротив. Мне не хотелось отвечать на ее вопрос, поэтому я просто перевела тему в более приятное русло.

— А зачем твоя хозяйка поехала в столицу? Это что-то срочное? — спросила я.

Миори взяла в руки железную ложку и ответила:

— В ее возрасте все срочное, особенно если это касается воплощения несбыточной мечты. Поскольку моя хозяйка портниха, то ей необходимо быть в курсе всех новостей моды. А из-за того, что она портниха в нашем городе — ей все равно не реализовать привезенные оттуда эскизы.

— Так зачем же тогда столько суеты ради того, чему не суждено случиться? — спросила я и посмотрела на нее удивленным взглядом.

— Мечты часто заставляют людей совершать необдуманные поступки, но и без них мы были бы никем. Все стали бы походить на кукол, у которых отсутствуют какие-либо стремления или желания. Для чего еще жить, как не ради собственных грез? — сказала Миори и ее взгляд затуманился.

Неожиданный блеск озарил глубину ее пепельных глаз. Это длилось недолго, всего несколько секунд, но, сколько жизни было в этом мгновении. Не прошло и минуты, как ее глаза снова потускнели. Девушка опустила голову, и устало посмотрела на неаппетитное содержимое своей тарелки. Она никому не рассказывала, как ее всегда тянуло к путешествиям. Далекие страны и народы чужеземья манили сердце девушки больше, чем жалкое существование в этой проклятой дыре под названием Гластонгейт. Я не знала это наверняка, но видела это по тому, с каким жаром Миори рассказывала о поездке хозяйки. Зависть в ее взгляде была недолгой, но она только подтвердила мои мысли. Я словно кожей чувствовала ее настроение. На душе у девушки словно поселились скребущие кошки. Она смотрела на меня и пронизывала взглядом насквозь. Мне показалось, что ее зависть была направлена не только на хозяйку. Кажется, по мнению Миори я была свободна. Но она не понимала, что между свободой и одиночество существует большая пропасть. С виду они похожи, но на деле, как две стороны одной монеты. Когда ждешь, что выпадет одна из них, случается жизнь, и она становится на ребро.

— Мечты… Хорошее слово, — прервала я раздумья Миори и оторвалась от тарелки с едой. — А если они разбиты вдребезги? Что, если осколки уже не собрать и не склеить? Как в таком случае быть?

— В таком случае нужно просто найти новую мечту, — ответила Миори.

Обед мы доедали в молчании.

ГЛАВА 3: ТРАКТИР «ВЕСЕЛЫЙ КАБАН»

Главные часы города Стортхем пробили два часа дня, когда наша с Миори трапеза была окончена. Девушка любезно предложила показать мне мою комнату. Она представляла собой небольшое чердачное помещение, где солнечный свет не был частым гостем. Причиной тому было единственное грязное окно, через которое невозможно было разглядеть даже улицу. Оно прикрывалось куском темной бесформенной ткани, что больше напоминало чью-то тень, чем оконную занавеску. Небольшая деревянная кровать и такого же вида стол были здесь единственной мебелью.

— Если станет холодно, на кровати лежат два одеяла. Мартовские ночи такие непредсказуемые, — произнесла Миори, пропуская меня вперед. — На ужин будет каша и лепешки.

— Надеюсь, на этот раз проблем вроде черной хрустящей корочки не предвидеться. Ты не подумай, не в моих интересах жаловаться, но… — когда я повернулась, то поняла, что меня уже никто не слушает. Девушка полностью погрузилась в свои мысли, опустив голову, и что-то выводила пальцами в воздухе.

— Спасибо, — только и успела я добавить, прежде чем Миори покинула комнату, закрыв за собой дверь.

Мне показалось, что эта девушка немного странная, но милая, что было редким качеством в наши дни. Оно было необходимо только особам при королевском дворе, которые скрывали под ним, словно под маской свои корыстные цели. У обычных людей цель была лишь одна — выжить, и в нее никак не вписывалось понятие «милый».

В раздумьях я и не заметила, как присела на кровать и положила свой дорожный плащ на угол матраса. Усталость камнем сдавила мне грудь, не позволяя сделать даже вздох. Так получилось, что Гластонгейт стал ближайшим городом, куда можно было прийти после того, как мой учитель исчез в неизвестном направлении. Его дом, в котором мы жили все эти годы, просто испарился, будто его и вовсе не существовало. Я тщательно обыскала весь лес, но безрезультатно. Наверно этот человек сильно постарался, чтобы его не смогла найти даже я. «Ну и черт с ним. Сама справлюсь», — кружились мысли в моей голове, пока тело сильней зарывалось в одеяло. Это был инстинкт, который назывался «поиском убежища». Звери часто так делали. Иногда не совсем осознанно. Это происходило, когда они больше всего нуждались в безопасности.

***

— Где это я? — пронеслись мысли в моей голове, когда я попыталась оглядеться. Пелена густого тумана окутала с головы до ног, не давая разглядеть что-либо дальше своего носа. Я словно слепой котенок бродила то назад, то вперед, натыкаясь руками на стены, пока тьма, наконец, не отступила. На мне оказалось простое белое платье, напоминающее собой одеяние для жертв друидских обрядов. Они давно были изгнаны из земель Астерии, но сказки об их обычаях еще не изжили себя. Сейчас мне слабо верилось, что они были всего лишь выдумкой.

Я ощущала мелкие камешки босыми ногами. Они дрожали от вибрации, исходившей из глубин лабиринта, который предстал передо мной. Кошачья сущность внутри меня трубила тревогу. И не зря. Чувство, что за мной кто-то следит, не покидало меня. Обоняние не могло уловить ни одной живой души на несколько миль вокруг. Каменные стены возвышались по бокам до самого неба, а впереди было лишь два пути. Каждый из них мне нравился меньше, чем предыдущий.

— Думай, Кейт, думай, — твердила я себе, прокручивая в голове все варианты выхода отсюда. — Направо или налево?

Первое правило охотника гласит: никогда не стой на месте, иначе сам станешь добычей. Этому меня научил отшельник. Он был редко добр ко мне и всегда называл замарашкой, но я не жаловалась. Еда и крыша над головой сглаживали острые углы в наших и без того не простых отношениях. Но это сейчас волновало меня меньше всего.

Туман и ощущение пристального взгляда за спиной заставили выбрать путь. Ноги сами понесли влево, где я наткнулась на еще одно разветвление. Другая сторона тоже не дала должного результата и привела меня к тому же месту с двумя дорогами на выбор. Возможно, оно было не то же самое, но очень на него походило. У меня сложилось такое впечатление, что я бессмысленно блуждаю по кругу, в котором не видно ни конца, ни края. Каменные стены снова и снова мелькали передо мной, заставляя в который раз менять направление. Земля под ногами въелась мне в кожу. В легких не хватало воздуха. Я бежала со всех ног, пока страх и отчаяние не породили в душе сомнения.

— Это все нереально. По-другому и быть не может, — сказала я и закрыла глаза, хватаясь руками за голову. Пульс в висках отбивал бешеный ритм, заставляя мысли в голове крутиться с безумной скоростью. Мне хотелось верить, что это все страшный сон. Что когда я открою глаза, он растает словно дым под палящим солнцем. Но сделав это, меня постигло только разочарование. Стены ни куда не исчезли, создавая все новые и новые темные коридоры.

Вдруг, откуда-то издалека до меня начал доноситься странный шум. Я повернула голову и увидела сзади слабое зеленое свечение. С каждой секундой оно становилось все ярче, а звук громче. Я понятия не имела что это, но внутренний голос подсказывал, что надо бежать.

«Когда огни Беля осветят полночную тишину, а Бельтейн вступит в свои права, появится тот, кто станет ключом в мир иной. И лишь ему подчиняться врата…», — воспевал мужской голос у меня за спиной, пока я бежала в самую глубину коридоров лабиринта.

…«Как четверть века пройдет и наступит день смерти и возрождения. Только ключ должен пройти семь троп и окропить своей кровью землю»…, — голос становился все ближе и ближе. Я ускорилась, еле глотая ртом воздух. Поворот. За ним еще один. С силой налетев на стену, мне удалось быстро отпрянуть от нее и побежать в другую сторону. Сейчас я не была охотником. Я была жертвой. И мне чертовски это не нравилось.

…«Лишь в тот час врата подчинятся, и сольются в едино два мира. И покинет Аннон Араун, чтобы занять свое место властелина»…, — уже громко произнес мужской голос за моей спиной, подгоняя меня с еще большей силой. Ноги были избиты в кровь, но боли я не чувствовала. Бежать — это все, что сейчас было важно. И я бежала, не взирая ни на что. Как вдруг дорога оборвалась. Впереди стояла глухая стена. Руками я ощупала холодный камень, но он был неумолим, зарождая во мне невероятный страх и панику. Я чувствовала себя загнанным зверьком и больше всего желала, что бы тот, кто сейчас был у меня за спиной, не нашел свою жертву. Но он это сделал.

…«И хаос придет, и прольется кровь, ибо в этом его сила и сущность. Только тогда он покой обретет, когда мира не будет насущного»…, — прошептал мужской голос прямо возле уха, и кто-то резко схватил меня за плечи. Что произошло дальше, и кто был этот человек, я так и не узнала, так как проснулась от собственного крика.

Мое сердце бешено колотилось в груди. Лицо блестело от капелек пота. Выпустив когти, я оглянулась и немного успокоилась. Вокруг была все та же пустая комната под крышей. Только последние лучики солнца лениво пробивались сквозь мутное стекло, рассеивая остатки дня и моего кошмара. Раньше они часто приходили ко мне по ночам. Последний раз это было, когда огонь сжег моих родителей, но тогда рядом был Николас, а сейчас…

Я встала с кровати и ноги сами понесли меня к столу. На нем была небольшая миска и кувшин с прохладной водой. «Похоже, заходила Миори», — подумала я и ополоснула лицо, смыв с него оставшуюся пелену сна. В зеркальном отражении водной глади на меня смотрела давно забытая девушка с перепуганными глазами и взъерошенными волосами. Воспоминания тут же ворвались в мою голову, закружив мысли в безумном танце.

Он был высокий белокурый красавец с бездонными зелеными глазами.

— Николас…, — прошептала я, и мои глаза наполнились слезами. В моей голове всплыли обрывки прошлого, будто все происходило только вчера. Стоял солнечный день, когда мы с Николасом сбежали в лес, чтобы немного побыть наедине. Он был старше меня на два года, но намного опытней в любовных делах. Я прислонилась спиной к дереву и закрыла глаза, пока он гладил своей рукой мои волосы и шептал слова о безудержной любви. Он был очень хорош собой, и я почему-то ему верила. Это был наш первый поцелуй и для него он стал роковым.

Как только его уста коснулись моих губ, Николас упал и больше не поднялся. Сначала я не верила происходящему, кричала, била его в грудь, но все было напрасно. В деревне меня считали убийцей. Они винили маленькую девочку в смерти ее родителей. Только один Николас твердил им, что это неправда и поплатился за слова своей жизнью. Когда я пришла в себя, уже сгущались сумерки. Идти мне больше было некуда. В моем доме, вернее то, что от него осталось, уже не было тех, кто мог меня утешить. Родители погибли, когда мне было шесть. Они сгорели вместе с большей частью дома. Никто до сих пор не знал, было ли это намеренно или случайно. Все винили меня. Но Николас… Он единственный, кто держал меня в то время на этом свете, и его бездыханное тело теперь лежало у моих ног.

Единственным выходом для меня осталось — бежать. Бежать без оглядки. Все, что я могла сделать в память о светлых днях, что мы с Николасом провели вместе, это оставить записку его родным. Вместе с ним во мне погиб последний лучик света, что когда-то грел моих родителей долгими зимними вечерами. Они всегда называли меня своим маленьким солнышком, но после стольких смертей мне ничего не оставалось, как уйти во мрак, где теперь было мое место.

Когда я спускалась по лестнице, то поняла, что в доме больше никого нет. Кругом стояла гробовая тишина, в которой было что-то завораживающее и одновременно пугающее. Только скребущий звук тихо раздавался в стенах дома. Я и забыла, что мерзкие крысы давно проснулись от зимних холодов в поиске теплого места, где полно еды. Неожиданно мой взгляд задержался на кухонном столе, на котором мирно лежал обрывок пергамента. Им оказалась записка от Миори, в которой говорилось о том, что девушка ушла снимать мерку платья для какой-то миссис Помсли и вернется в одиннадцать часов вечера. Еда стыла на столе, но она написала, что хотела бы поужинать вместе под удивительные истории моих приключений. «На сегодня хватит кошмаров», — подумала я и положила записку на место.

Часы на кухне показывали без четверти девять. По моим подсчетам Миори не должна была появиться еще ближайшие два часа, поэтому я решила не сидеть взаперти и подышать свежим вечерним воздухом. Когда мне удалось выйти из дома и запереть дверь, лицо сразу же обдало морозным мартовским ветром. Солнце уже почти спряталось за крыши домов, и улица почти опустела. Кутаясь в дорожный плащ, я накинула капюшон на голову и направилась вдоль главной улицы Вердиктон.

Пройдя пару кварталов, мне сложно было не заметить всю колоритность жителей данной помойки. Прямо перед моими глазами буквально через дорогу двое изрядно выпивших мужчин подрались под повозкой. Победил в этом бою кучер, поскольку направил ее дальше по улице, где скрылся за поворотом. Неожиданно за моей спиной раздался смех, и я резко повернулась. Молодой мужчина в солидном костюме и в окружении двух девок из местного борделя шел по каменной дороге, обшаривая своими руками все интимные места своих спутниц прямо под окнами домов. Всем троим было плевать на место проведения сего мероприятия. Внимание девушек больше привлекал звон монет в кармане у их спутника, чем то, что кто-то может за ними наблюдать. Парочка таких мужчин и со мной хотели позабавиться, но мои когти быстро дали им понять, что здесь их ничего не ждет, кроме оторванной головы или вспоротого живота. Разбегаясь в разные стороны, они верещали, словно свиньи, что было весьма отвратительным зрелищем.

Повернув на улицу Уельс, я увидела небольшое заведение, откуда доносилась пьяная ругань и звонкий смех. На небольшой деревянной вывеске над дверью было написано всего три слова — трактир «Веселый кабан». «Подходящее название для такой местности», — подумала я и направилась в его сторону. Это место не внушало никакого доверия, но сейчас мне оно и не было нужно, а вот пара стаканчиков жидкости с градусом лишними не будут.

Внутри трактир был таким же ничем не примечательным, как и снаружи. Невысокое помещение подпирали мощные деревянные балки, а в воздухе кружил запах табака и дешевой выпивки. Вокруг дубовых столов вертелись легко одетые девицы с подносами, и всякая пьянь не упускала возможность ущипнуть их за зад. Не снимая капюшон, я направилась к барной стойке. Трактирщик не сразу хотел меня обслуживать, но одна серебряная монета изменила его отношение ко мне.

— Все в этом городе продается и покупается, — тихонько произнесла я, когда передо мной появился не совсем чистый стакан с дурно пахнущей жидкостью. Сделав всего один глоток, мне сразу пришлось пожалеть о том, что я дала лишь одну монету, но растрачиваться больше не было возможности. Напиток напоминал что-то среднее между прокисшей бражкой и винным уксусом, приправленный потным запахом этого ужасного места. Я быстро отставила стакан в сторону в надежде никогда больше не пробовать на вкус такую гадость и невольно окинула взглядом присутствующих здесь людей. Почти сразу мое внимание привлекли двое мужчин, которые сидели в самом углу трактира.

Одним из них был лысый чернокожий мужчина. Он был похож на огромную гору мышц, одетую в простую льняную рубашку с закатанными по локоть рукавами и кожаный коричневый жилет. Второй же был прямой его противоположностью. Его худощавый и высокий спутник, который сидел напротив, имел острый нос и узко посаженные янтарные глаза. Его оценивающий взгляд был как у ястреба и сильно выделялся на общем фоне серебряных волос. Мужчина был одет в солидный костюм пепельного цвета, который совсем не подходил для такого места. Была еще одна вещь, что сильно отличала этих двоих от других людей в трактире. Они оба были абсолютно чистые.

***

— Бернон, хотел бы я увидеть реакцию Чаннинга, когда ты будешь ему объяснять причину, по которой мы до сих пор здесь, а не на улицах города, — сказал мужчина в костюме, не сводя с зала своих глаз янтарного цвета.

— Значит, я зря надеялся на твою красноречивость и способность к дипломатии, Гавен? — огорченно ответил его спутник, обгладывая косточку куропатки.

— Тебе, как никому другому известно, что на Чаннинга такие штучки не действуют.

— Но не могу же я выполнять его приказы на голодный желудок, — возмущенно произнес чернокожий здоровяк и указал одной стороной косточки на своего собеседника.

— Ты поел уже час назад, — холодно ответил ему Гавен, подозрительно посмотрев на останки очередной птицы. — И не тыкай в меня этим? Ведешь себя как свинья.

— Я и есть свинья, — сказал Бернон и вытер рот тыльной стороной руки, улыбаясь при этом своей очаровательной улыбкой. — Милый и скромный кабанчик, если быть точнее. Повезло же моим дальним предкам. Их почитали и считали священным животным, а сейчас я должен выслушивать оскорбление от какого-то общипанного ястреба.

— Не позорь девушек. Оставь комплименты «милый и скромный» для них. Разумеется, исключив из них слово «кабанчик», — улыбнулся Гавен ему в ответ.

Он уже давно привык к шутливым оскорблениям друга и пропустил упоминание о его сущности мимо ушей. Вдруг их отвлек громкий голос трактирщика, который раздался в самом центре зала.

— Дамы и господа! Хочу представить вашему вниманию самого сильного человека в нашем городе, Саймона Адамса, — пропел он, указывая рукой на поднимающегося здоровяка с бронзовой кожей. — Только сегодня вас ждет незабываемое зрелище. Кто победит его, получит целых сто золотых…

Остальное Бернон уже не слушал. Он вытер руки о жилетку и отодвинул в сторону миску с огромной кучей костей.

— И не думай, — решительно произнес Гавен, пригвоздив взглядом своего друга к месту. Он хорошо уже знал, что блеск в его аметистовых глазах редко приводит к чему-то хорошему.

— Нам нужны деньги, — произнес Бернон таким тоном, будто сейчас он был не горой мышц, а ребенком, который выпрашивает у папы конфетку.

— Нам нельзя использовать способности на обычных людях. В этом я с Чаннингом солидарен. Если ты это сделаешь, то я не стану защищать тебя перед ним, — произнес мужчина с серебряными волосами. От этих слов искры в его глазах разлетелись в разные стороны.

Недолго думая, здоровяк сжал кулаки и встал, крикнув так, чтобы каждый в зале смог его услышать:

— Запишите меня. Мое имя Бернон. И готовьте ваше золото.

Трактирщик светился от счастья, когда он вышел в центр зала, снимая по дороге кожаный жилет и рубашку. Каждый мускул его тела напрягся в ожидании предстоящего боя. На вид противник не сильно уступал ему. Невысокий, но хорошо сложенный мужчина лет тридцати определенно умел махать кулаками. Все собравшиеся в трактире мигом раздвинули столы и оцепили бойцов в кольцо. Они не хотели пропустить ни секунды того, как две скалы столкнутся у них на глазах. Бернон сжал руки в кулаки и стал в боевую стойку. Саймон Адамс не заставил себя долго ждать и резко нанес тому удар снизу. Бернон прикрылся. Саймон сделал еще выпад, тот ушел от удара. «Если его сразу вырубить будет слишком предсказуемо», — подумал Бернон, поэтому он принимал удар за ударом, блокируя все выпады противника. После пяти минут такого боя, ему стало скучно, и он открылся, чтобы нанести Саймону сокрушительный удар в грудь. Тот шатнулся. И еще один удар в голову сделал свое дело.

— Готовьте денежки! — радостно воскликнул здоровяк с черной кожей, потирая свои костяшки пальцев испачканные кровью.

— Не спеши, Бернон. Эти деньги мои, — с вызовом воскликнула я, как только отошла от барной стойки и заняла место у него за спиной. Толпа зевак сразу же повернули головы в мою сторону. Брови здоровяка удивленно поползли вверх, когда я откинула капюшон назад и сбросила свой плащ на пол. Благодаря отличному слуху, я уловила каждое слово Бернона в разговоре с Гавеном. Они не были простыми людьми. Использовать силы ради собственной выгоды — это и мой порок, но деньги должны пойти на благое дело, а не на выпивку и дешевых женщин. Спасение девушки от голодной смерти я считала отличным вариантом.

— Хм… Если хочешь подзаработать, малышка, это не ко мне. Здесь найдутся те, кто заплатят за тебя неплохую сумму, — сказал Бернон и облизнул свои пересохшие губы.

— А тебе удивить меня нечем? С виду вроде и не скажешь, — сухо произнесла я и одарила здоровяка холодной улыбкой.

— Можем подняться наверх, и я найду хорошее применение твоему острому язычку.

Бернон был явно взбешен моим вольным поведением. Его выдавал хмурый взгляд и пульсирующая вена на шее.

— Давай начнем прямо здесь. Если тебе удастся меня победить, то мне придется греть твою постель всю ночь. Если же нет, то мешок с золотом мой и твое мужское самолюбие тоже.

— Ты слишком высокого о себе мнения, девочка, — иронично произнес здоровяк, и его лицо озарила кривая ухмылка.

— Значит, тебе нечего бояться.

Он задумался.

— Сама напросилась, — наконец, слетело с его губ. — Потом не плачь из-за поломанных ногтей, — добавил здоровяк и направился в мою сторону.

Как только расстояние между нами сократилось, он попытался схватить меня за волосы, но его рука поймала только воздух. В одно мгновение я оказалась у него за спиной. Он быстро развернулся и опять двинулся в мою сторону, но попытка снова не удалась. Бернон вертелся, словно волчок, но все без толку. Мои движения были настолько тихими, что он не сразу мог понять мое местоположение, что еще сильнее его раздражало. Я двигалась как неуловимая тень, а здоровяк с каждым поворотом становился все неуклюжее. В его глазах искрилась безудержная ярость. В моих — невероятное спокойствие. Он хотел меня убить, а я всего лишь выиграть. Неожиданно где-то из толпы зрителей раздался крик:

— Давай, сделай его, девочка!

Бернона сразу же перекосило. Я проследила за его взглядом и увидела, как серебряные волосы мелькнули в свете факелов. Как оказалось, за меня болел его друг, что было весьма странно, даже для таких необычных людей, как они. Я отвлеклась, чем Бернон и воспользовался. Он тут же бросился в мою сторону и успел ухватить рукой меня за шиворот. Послышался звук рвущейся ткани, и когда я обернулась, то увидела, как белый лоскут рубашки остался в его пальцах, обнажив часть спины. Неудержимый гнев вспыхнул в моих глазах, будто пламя посреди сухого леса. Буквально через секунду я уже стояла позади здоровяка, еще секунда и он уже всеми силами пытался скинуть меня со спины.

— Существуют легенды о людях, которые с помощью длинных игл умели исцелять или убивать, но мне для этого они не нужны, — тихонько прошептала я ему на ухо, и Бернон почувствовал, как когти вонзились в его кожу, а потом ничего. Для него наступил абсолютный покой.

Бернон даже не заметил, как я в один прыжок спрыгнула на пол и пнула его ногой под зад. Он с грохотом рухнул на пол, словно мешок с дерьмом, не чувствуя при этом ничего. Ни рук, ни ног, вообще ничего. Все что ему оставалось делать, это уставиться в потолок. Он молчаливо слушал, как всего в метре от него прозвенели сто золотых монет, прежде чего скрылись в моем внутреннем кармане.

— Не переживай, через пару минут все пройдет, — спокойно сказала я здоровяку, когда проходила мимо. В таверне стояла такая тишина, что даже обычным слухом можно было услышать, как потрескивают поленья в камине прямо напротив входа в трактир. Недолго думая, я подняла свой дорожный плащ и направилась к выходу. Толпа посетителей тут же расступилась, освобождая мне путь.

— Бернон, ты живой? Встать сможешь? — обеспокоенно спросил Гавен у своего друга, когда моя спина скрылась за входной дверью трактира. Бернон в это время до сих пор лежал на полу и растеряно смотрел в потолок.

— Кажется живой. Чертова девка, — ответил он, начиная потихоньку шевелить пальцами рук. Оцепенение прошло так же быстро, как и появилось.

— Что она со мной сделала? — раздался рев здоровяка.

— Загнала кабанчика, — хотел пошутить Гавен, но увидев рассерженный взгляд Бернона тут, же пожалел об этом. — Это называется акупунктура. При воздействии на определенные точки человека можно снять боль или обезвредить…

— Мне плевать, как это называется и что оно собой представляет, — прервал его Бернон и попытался встать. Вид у него при этом был совсем не дружелюбным. Ни у кого и духу не хватило как-то прокомментировать произошедшее и все быстро разбрелись по столам.

— Что ты там говорил про милость и скромность? — продолжил силач, когда поднялся на ноги и потер то место на затылке, где еще остались кровавые следы.

— Даже в самом изысканном саду может появиться раздражающий сорняк, — тихонько ответил Гавен и осмотрел не большие, но глубокие раны у друга на шее.

— Это ее ты сорняком назвал? — удивленно воскликнул Бернон и откинул руку Гавена в сторону. — Она больше похоже на пожар, что сожжет весь твой дивный сад вместе с оградой и моим мужским самолюбием в придачу.

— Возможно, ты прав, — спокойно произнес Гавен, когда они со здоровяком направились на свое место в самом углу трактира. Заженные факелы здесь создавали причудливые тени, которые скрыли их от назойливых глаз.

Гавен сел на свое место и тихонько произнес: «Только мне не дает покоя этот символ, который был изображен на ее спине. Где-то мне уже доводилось его видеть раньше.

— Да, я тоже его заметил. Он был похож на круг с семью витками посередине, которые уменьшались по мере приближения к центру. Интересно, чтобы он может значить? — удивленно спросил Бернон и задумался.

***

— Наконец, свежий воздух, — тихонько произнесла я и вдохнула полной грудью. Было жаль единственную рубашку, но звон золотых монет очень согревал душу. Накинув капюшон на голову, я направилась вдоль улицы в сторону дома Миори, когда часы Стортхем как раз пробили одиннадцать часов. В это время девушка уже должна была вернуться, поэтому мне необходимо было поспешить, чтобы успеть к ужину.

«Хорошо, когда в чужом городе встречаешь доброго человека. Это дает надежду, что мир не настолько сгнил в корысти и злобе. Может лучик света озарит и мою жизнь, и она опять заиграет разноцветными красками? Было бы неплохо», — подумала я и свернула на главную улицу Вердиктон.

Неожиданно с северной части города потянулся густой туман, и мне пришлось ускорить свой шаг. Дымка молочного цвета окутывала все, что попадалось ей на пути, будто страшное чудовище которое сжирало каждый сантиметр этого мрачного города. На улице не было ни души, кроме меня и одной черноволосой девушки, которая почему-то стояла посреди дороги и смотрела в сторону надвигающейся стихии.

— Миори? — удивленно воскликнула я, когда присмотрелась. — Какого черта ты здесь делаешь в такое время?

Девушка ничего не ответила на мой вопрос, лишь продолжила стоять с пустым взглядом и абсолютной отрешенностью от реального мира. Это мне совсем не понравилось. Я дернула ее за руку и ничего не изменилось. Как вдруг мое внимание привлек слабый зеленый свет, который зародился в самой глубине тумана. Взгляд тут же сконцентрировался на нем. С каждой секундой зеленый свет становился все ярче, а непонятный звук громче.

Где-то глубоко в сознание у меня мелькнуло странное чувство. Это все уже происходило ранее. Зеленый свет. Туман. Странный голос, который еле слышно доносился до моих ушей. Он заставлял подчиниться чувству страха, который все сильнее одолевал тело. Ноги подкосились, и стало тяжело дышать. Инстинкт самосохранения трубил во все горло, что надо бежать, бежать без оглядки.

Я схватила Миори за руку и потянула за собой, но девушка не сдвинулась с места. Тогда мне пришлось выпустить когти и сильнее надавить на женскую молодую кожу в надежде, что боль приведет ее в чувство гораздо быстрее, чем бессмысленные уговоры. Но Миори не обратила на глубокие раны никакого внимания. Ее кровь струилась под моими пальцами и потекла по руке. Одна капля не выдержала нахлынувшего потока и упала на каменную дорогу, где разлетелась на маленькие брызги. В воздухе тут же послышался оглушительный щелчок. Я чудом успела увернуться и отпрыгнуть на край дороги.

— Не смей проливать священную кровь! Она вся принадлежит Хозяину! — воскликнула то ли девушка, то ли демон, который неожиданно возник из тумана.

Сейчас он стоял прямо перед Миори, заслоняя ее от меня. Кожа демона была фиолетового оттенка. Черные как ночь глаза, смотрели на меня с вызовом. За его спиной были такого же цвета крылья, словно у летучей мыши, а когти своим размером в несколько раз превосходили мои. Но самым незабываемым были его длинные волосы. Они словно горели необузданным алым пламенем. Я сразу вспомнила пожар восемнадцать лет назад. Когда летели искры в разные стороны, а я в углу скрутилась комочком и ждала последнего вздоха…

— В твоих глазах страх. Ох, как он приятен, — холодно произнес демон, и его лицо озарила кривая ухмылка.

— Я не боюсь тебя, тварь! Не знаю, что ты такое, но оставь в покое Миори!

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать? Ты, ничтожество. Я истинная слуга Хозяина. Тебе даже не позволено смотреть в мою сторону.

— Я в этом городе новенькая, еще не всех работниц борделя знаю. Та и хозяина твоего тоже. Наверно, тот еще дряхлый старик, раз красивей не нашел…

— Ах, ты мерзкая … — взорвался демон и тут же сорвался с места, желая разорвать меня в клочья.

Я уже приготовилась защищаться, но тот неожиданно остановился всего в дюйме от меня, обнажив свои клыки.

— Твой запах… С ним что-то не так.

— У меня не было возможности помыться. Разве это так важно? — спросила я, не совсем понимая, что происходит.

Планы демона резко изменились. Совсем недавно он хотел меня разорвать в клочья, а теперь просто сказал:

Сегодня мне нужна только девчонка, а ты ее даже не вспомнишь.

Я почувствовала, как по спине, словно змея, прополз мерзкий холод, когда тень демона отделилась от его тела. Она стала еле уловимой дымкой черного цвета и поплыла по воздуху будто дым. Я сделала шаг назад и выставила руки вперед, наивно полагая, что это может помочь. «Да что не так с этим, чертовым городом?» — пронеслось в голове, пока руки отбивались от воздуха, который становился все более вязким. Я почувствовала саму тьму на кончиках пальцев. Она была ледяной, словно сама смерть пришла и схватила меня за руку.

Слишком много необъяснимого было для одного дня. Мне казалось, магия давно покинула Астерию, но видимо указ короля не коснулся Гластонгейта. Я не знала, по какой причине это произошло. Родители не любили разговаривать на такие темы. Все, кто имел силы, должны были скрываться в тени, а здесь в Гластонгейте никто не прятался. Даже напротив они наводили страх и ужас на жителей города. Мысленно я уже сто раз успела пожалеть о том, что ввязалась во все это.

Черная дымка быстро ухватилась за мои ноги и с невероятной скоростью начала подниматься, обволакивая все тело целиком. Я приготовилась к встрече с создателем, кем бы он ни был. Как вдруг случилось то, что никто не мог предвидеть. Как только дымка дошла до моих рук, она просто рассеялась, будто ее и вовсе не существовало. Демон и я стояли друг напротив друга и не понимали, что произошло.

— Да кто ты такая, черт возьми? — первым нарушил тишину демон.

— Понятие не имею о чем ты, но мне безумно нравиться твое выражение лица. Смесь бешенства и паники. День точно прошел не зря, — иронично сказала я, наблюдая, как фиолетовый оттенок лица демона приобретал более темные цвета.

— Тебе же хуже, — сухо произнес он и тут же бросился на меня, выставив вперед длинные когти.

Мы сцепились с ним, словно дикие звери, налетев на дом у меня за спиной. Кирпичная стена задрожала от удара. Я вырвалась и хлестнула демона когтями по лицу. Он взревел от боли и намеревался разодрать мне кожу до самых костей. Скрипучий звук от удара по камню рассек ночной воздух, когда я ловко увернулась и оказалась у него за спиной. В глазах демона читалась необузданная ярость. Он взмахнул своими черными крыльями и взлетел, но я прыгнула на дом, оттолкнулась от него и сбросила демона на землю, схватив рукой за ногу. Мы крутились, царапая и кусая друг друга. Когда демон оказался сверху, я ударила его ногами в грудь, откинув подальше от себя, и резко поднялась. Его крыло было бесповоротно изуродовано. Моя одежда превратилась в лохмотья, а синяки и небольшие царапины я сейчас совсем не замечала. Как вдруг до моих ушей донесся звук от тяжелых шагов.

— Черт, здесь есть кто-то еще, — прошептала я и обернулась. Этим человеком оказался высокий мужчина в черном балахоне и со светящимся шаром на конце посоха. Теперь мне стало понятно, откуда был этот зеленый свет. Мужчина окутал зеленой дымкой тело Миори и она, словно перо, поднялась в воздух. От удивления я не могла вымолвить ни слова. В висках застучало, будто сотни барабанов, когда тело девушки медленно поплыло по воздуху за незнакомцем.

— Нет! Оставь ее! — крикнула я, что стало отличной возможностью для демона. Всего один взмах его длинных черных когтей, сделал свое дело. Не успела я повернуть голову, как дикая боль зародилась возле живота и невероятной волной накрыла все тело. «Вот ты и попалась», — холодно произнес демон, слизывая мою кровь со своих когтей.

— Какие же вы люди странные, — спокойно произнес демон. — Ваша привязанность к себе подобным, только разрушает изнутри, делая вас еще более жалкими и ничтожными. Эти чувства, словно пораженные чумой конечности, от которых так жалко избавиться. Скажи, разве эта девушка стоила того, чтобы умереть?

— Она стоила того, чтобы надрать тебе задницу, — выпалила я, почувствовав вкус крови во рту, и рухнула на колени. Белые огоньки мелькали перед глазами со страшной скоростью, намереваясь слиться воедино и забрать меня как можно дальше от этого места.

— А ты забавная, — немного подумав, произнес демон. — Возможно, все произошло бы иначе, не будь ты такой упрямой.

— Ты про то, как стоял бы на моем месте, а я добивала бы тебя рассказами о всякой ереси?

— Расскажешь это другим смельчакам, которые ждут тебя на той стороне, — спокойно произнес он и ушел.

Демон скрылся в толще густого тумана, вместе с магом и невинной девушкой по имени Миори. Я вспомнила, как она с вызовом посмотрела на меня, когда мы в первый раз встретились, как сияли ее глаза на кухне при мыслях о мечтах. Ее растерянность и радость, даже странность и несобранность сейчас крутились в голове вихрем воспоминаний, когда кровь медленно вытекала из моего тела. Я была ужасна зла на этого чертового демона, на Миори, а самое главное — на себя.

— Мою смерть никто и не заметит, но Миори… Она всего лишь невинная девушка. Жертва обстоятельств. У нее осталась семья, дом, — шептала я себе под нос. Мне было совершенно непонятно, почему с добрыми душами происходят страшные вещи, а злые живут себе, не зная горя, сея вокруг зло и разрушение.

— Так не должно быть, — слетели слова с моих уст, с которых стекала алая кровь. Я упала лицом на холодный сырой камень. Он словно впитал в себя мою боль. Мне не было страшно. Когда-то это должно было случиться. Смерть всегда ходила по моим следам, словно выжидая удобного случая. Я и сама не знала, как дожила до этого дня. Видимо время пришло, и глаза закрылись, не позволяя разглядеть удаляющиеся силуэты в тумане. Наконец, тьма распахнула свои объятья и забрала меня. Она была как никогда прекрасна.

ГЛАВА 4. ТЕНИ НА УЛИЦАХ ГОРОДА

Свет в домах давно погас, и только полная луна освещала крыши домов, пытаясь прогнать мрачные тени, что скользили по улицам полуночного города. Воздух здесь давно пропах гнилью и тишиной. Эти запахи оставил безжизненный ветер, который стал частым гостем города Гластонгейт. В такое позднее время единственными живыми душами на его улицах были два силуэта, которые вышли из трактира, прежде чем он закрыл от всех свои двери. Они направились блуждать вдоль домов, пытаясь найти ответ на главный вопрос: что же на самом деле происходит с жителями этого города?

— Мы опоздали! — крикнул Гавен, когда услышал, как башенные часы пробили полночь. — Если бы не твоя тяга к приключениям, Бернон, мы бы успели.

— Ты просто не умеешь веселиться, — ответил он и расплылся в очаровательной улыбке. Пара-тройка бутылок дешевого алкоголя не заставила себя долго ждать. Они превратили кровь здоровяка на вскипающий источник. На темной коже появился румянец, который было тяжело рассмотреть в свете звезд.

— Я точно не буду завидовать, когда Чаннинг до тебя доберется, — холодно произнес Гавен, осматривая улицу. — Он из тебя закуску сделает, когда узнает, что кто-то использовал свою невероятную силу на людях. В дополнение к этому ты еще подарил сто золотых монет незнакомой девке и потратил все, что у нас было на еду и дешевую выпивку.

— Так я смогу увидеть его в фартуке и чепчике? — спросил здоровяк и громко икнул. Гавен мог поклясться, что почувствовал дрожь домов, но свалил все это на усталость. Ему чертовски надоело быть нянькой для взрослого ребенка.

— Боюсь, Бернон, это будет последнее, что ты увидишь, — сказал он и тяжело вздохнул, когда здоровяк пошатнулся. Он чуть не рухнул на холодный камень дороги.

— Гавен, я готов хоть тысячу раз умереть, дабы узреть, как наш вечно строгий вожак красуется в таком виде на кухне.

— А я надеюсь, что не удостоюсь такой честью, ибо свидетелей обычно в живых не оставляют. — подытожил Гавен и улыбнулся своему другу искренней улыбкой.

— В таком случае, Чаннингу не обязательно знать, что сегодня произошло, тем более что в полнолуние у него есть проблемы куда важнее, — согласился Бернон и присмотрелся в темную часть улицы неподалеку.

Перед глазами все плыло, но он смог рассмотреть следы борьбы. Приказав Гавену вести себя тихо, Бернон направился в ту сторону, где на стене одного из домов остались царапины. Его несущая балка покосилась, а глина местами посыпалась. На каменной дороге следы грязи вырисовывали контуры чьих-то тел.

— Там кто-то есть, — крикнул Гавен и указал на темное пятно, которое лежало неподалеку. Когда он и Бернон приблизились ближе, то увидели девушку. Ее глаза были закрыты. Разодранная одежда висела в некоторых местах бесформенными кусками и не могла скрыть всех участков молодой плоти. Ссадины и синяки были видны не вооруженным взглядом даже в темноте. Кровь растеклась под ее телом большой лужей, согревая холодные камни теплом и окрашивая в алый цвет.

— Как думаешь, она жива? — тихо спросил Бернон, выглядывая из-за плеча Гавена.

— Похоже, что да. Но дыхание слабое, — сказал тот, убирая волосы с лица девушки. — Знаешь, а ведь она мне кого-то напоминает. Точно, это же та самая девушка, что надрала тебе сегодня задницу в «Веселом кабане».

— Твою ж мать! — удивленно воскликнул Бернон, когда узнал незнакомку.

Трезвость наступила мгновенно, словно пара-тройка бутылок выпивки были всего лишь водой.

— Сильно же ее потрепали. Неужели из-за золота? Она была слишком хороша для того, чтобы стать жертвой обычных воров.

— Не знаю, но ты прав. Если она смогла справиться с тобой, то это с ней сделали точно не карманники, — задумчиво произнес Гавен. — Позволить ей здесь умереть мы тоже не можем. Придется забрать девушку с собой. Возможно, она как-то связанна с демоном и его сообщником, которых мы так давно пытаемся поймать. Думаю, будет глупо не помочь выжить единственной зацепке за несколько лет.

Бернон не стал спорить со своим другом и поднял незнакомку на руки. Гавен накинул на нее свой пиджак, и они быстрым шагом направились в самую южную часть города. В головах этих двоих было сотни вопросов, но если не поспешить, то задавать их будет некому. Никто из жителей Гластонгейта не обратил внимания на этих двоих с телом девушки, найденным на обочине. Улицы были пусты в столь поздний час. Всем было все равно.

***

«У меня такое чувство, что по мне проехался экипаж. Нет, десять экипажей», — подумала я, когда открыла глаза. Как оказалось чувство, будто меня рассыпали по частям, а потом неаккуратно собрали заново, было меньшей из насущных проблем. Комната вокруг напоминала собой подвальное помещение. Единственным источником света в ней были последние лучи солнца, которые просачивались через узкое, но длинное окно за спиной. «Что со мной произошло? Который сейчас час?» — крутились в голове вопросы, когда я попыталась приподняться с небольшой кушетки, что было не так уж просто. Мое внимание сразу привлекла одежда. Она была явно не моя. Белая рубашка и темные штаны по виду когда-то принадлежали не высокому юноше.

— Отлично, хоть сапоги остались на месте, — воодушевленно произнесла я и оглянулась. Так получилось, что в комнате находились две больших железных клетки и что самое странное — я сидела в одной из них. Была и хорошая новость. Рану на животе кто-то перевязал, а ссадины и синяки пахли неизвестной мазью на травах. Похоже, что меня кто-то неплохо подлатал. Кем бы он ни был, я благодарила всех известных в этом мире богов, что они свели нас вместе.

Необходимо было только понять, кто виновен в моем состоянии. Воспоминания с трудом возвращались в голову, которая трещала со всех сторон словно переспевший фрукт. Она готова была вот-вот лопнуть. Как вдруг события прошлой ночи нахлынули волной, унося мое сознание глубоко в мрачный омут. Я вспомнила зеленый свет и злобного демона. Он пытался содрать с меня кожу. Было еще что-то… Девушка…

— Миори! — крикнула я и тут же поднялась на ноги. Резкая боль в области живота резко напомнила о себе и заставила согнуться.

— Уже проснулась, спящая красавица? — спросил приятный женский голос. Я подняла голову и увидела, что его владельцем является старушка с весьма необычной внешностью. Она как раз зашла в комнату с подносом в худощавых руках.

— Я бы не советовала делать резких движений. Руки конечно у меня золотые, но не настолько, чтобы прыгать и скакать после того, как ты чуть не встретилась с нашим создателем, — сказала старушка и замолчала.

Мой взгляд зацепился на ее внешнем виде. Он не был обычным в том понимании, в котором приходилось видеть пожилых дам на улице Гластонгейта. Длинная белая сорочка скрывалась под платьем без рукавов нефритового цвета. Седые волосы были собраны в пучок и аккуратно прикрыты белой косынкой с вышитыми на ней желтыми цветами. Такие же цветы были и на белом переднике, украшая каждый его угол. Глаза у старушки были скрыты под белой пеленой и почему-то казались мне очень знакомыми. «В наше время не часто можно увидеть такие яркие цвета», — подумала я и посмотрела на незнакомку пристальным взглядом.

— Может, перестанешь на меня так глазеть и поблагодаришь, наконец, за спасение твоей жизни? — спокойно произнесла старушка, смотря куда-то вдаль. И тут меня осенило.

— Вы слепая, — воскликнула я, удивляясь своему вольному тону.

— Как мило, что ты заметила, — также резко ответила старушка и подперла бока руками. Совесть не заставила себя долго ждать и тихонько начала обгладывать мои косточки за чрезмерную прямолинейность.

— Я не хотела вас обидеть. Просто для меня остается загадкой то, как такая, как вы смогла притащить меня сюда, обработать раны и запереть в клетке.

— О, милочка, все было не совсем так. То, что ты жива — моя заслуга, но ко всему остальному я ни имею ни малейшего отношения, — холодно произнесла старушка.

Она поставила поднос с едой и странными баночками на стол возле входа. Как для слепой, ее перемещение по комнате было достойно уважения. Точные и плавные движения, гордая и властная осанка, словно передо мной не женщина старше меня на лет так сорок, а вздорная девчонка, которая пудрила мозги очередному кавалеру.

— Так какого черта я здесь делаю? — рассерженно спросила я. Эта бутафория меня сильно накаляла. Пора было уже опустить занавес и снять маски.

— Поскольку это не моих рук дело, пусть и объясняют причину те, кто вчера ночью додумался притащить тебя в мой дом, — не успела ответить старушка, как в дверь вошел молодой парень. На вид ему было не больше восемнадцати лет. Длинные волосы до плеч светло-каштанового цвета завивались и торчали в разные стороны, делая его лицо еще более юным. Под коричневым плащом с капюшоном на нем была обычная льняная кофта с длинными рукавами пепельного цвета и такие же ни чем не примечательные брюки.

— Метью, ты как раз вовремя. Передай остальным, что девушка проснулась, — строго произнесла старушка, обращаясь к мальчишке.

— Будет сделано, миссис Маргарет, — отчеканил он, будто рыцарь, который получил приказ от командира. Парень поспешил его выполнять, исчезая за дверью со скоростью молнии. Не прошло и минуты, как он вновь стоял на том же месте перед старушкой, что удивило меня еще больше.

— Бернон и Гавен сейчас спустятся, а Чаннинг не в духе и сказал не трогать его до вечера, — быстро отчитался юнец, не обращая на мою скромную персону никакого внимания.

— Как предсказуемо, — ответила ему старушка, чем вывела меня из себя окончательно.

— Эй, я тоже здесь и меня очень волнует то, что я совершенно не понимаю, что происходит! — рассерженно вмешалась я в их разговор, пытаясь напомнить о своем существовании. — Каким образом этот мальчишка успел так быстро позвать остальных? И зачем? Так понимаю, что их тут четверо. Я не любительница групповых оргий. А мужская одежда? Почему она на мне? И вообще я ничего не сделала плохого, отпустите меня и все!

На этой истерической ноте я закончила свой монолог и попыталась вернуть учащенное дыхание в спокойный ритм. Метью, вроде так звали юношу, решил подождать пока ситуация разрешиться сама собой и скрылся за дверью, а старушка тем временем сильно взбесилась.

— Ты закончила? — строго спросила она. Когда я кивнула, старушка продолжила еще более грозным тоном:

— Во-первых, не смей кричать в моем доме! Во-вторых, я не потерплю никаких пошлых слов в своем присутствии! А в-третьих, этот юноша любезно поделился с тобой своей одеждой, так что изобрази хоть каплю благодарности, или ты предпочла бы оставаться в разорванных лохмотьях, которые слабо прикрывали твои прелести?

— Вы же ничего не видите, откуда вам … — прервала я ее, но старушка не дала мне возможности продолжить.

— А мне и не надо было видеть, чтобы понять в каком состоянии тебя принесли.

— А не стоило меня вообще сюда притаскивать. Я отлично бы справилась и сама, как делала это задолго до появления вас в моей жизни. Так что откройте эту чертову клетку и дайте мне уйти.

Все запасы вежливости полетели к чертям, когда стало понятно, что отпускать меня никто не намерен. Злость растеклась по венам словно яд. Она заставляла меня говорить ужасные вещи. Живот болел, а руки дрожали, но клетка… Это было уже слишком.

— Твоя свобода зависит от твоего хорошего поведения. И впредь называй меня Маргарет или миссис Помсли. Уважительный тон обязателен, а иначе мне не составит труда покалечить тебя так же быстро, как и вылечить, — строго осекла меня старушка. Она взяла с подноса тарелку еды, и направила ее в отверстие между решетками.

— Овсянка, — отличный выбор оружия, миссис Помсли, — иронично произнесла я, прокручивая в голове фамилию старушки. Мне почему-то она показалась очень знакомой.

— Точно. Я вспомнила. Миссис Помсли, к вам же направлялась Миори прежде, чем ее… — мой голос, оборвался.

Имя девушки пробило брешь в стене равнодушия, и чувство вины хлынуло новом потоком, поглощая меня целиком.

— Миори? Да, я знаю такую девушку. Она работает помощницей портнихи и приходила ко мне вчера, чтобы принести платье и новую косынку с передником. Я заказала их на прошлой неделе. А почему ты спрашиваешь? — спросила старушка, удивленно изогнув бровь.

— Так получилось, что ее похитили, и мне было не под силу ей помочь.

— Похитили? Кто? Зачем? — выпалила старушка, как вдруг ее лицо вытянулось от удивления. — И ты ее помнишь?

— Конечно, помню. Как можно просто взять и забыть человека, которого видел вчера? — немного рассеяно спросила я, не понимая смысла в таком глупом вопросе.

— Всякое бывает, — произнесла старушка и быстро покинула комнату.

Я подумала, что у нее не все в порядке с головой. Она была очень странной, но в то же время очень знакомой. Я принюхалась к овсянке и поморщилась. В ней не было ничего опасного, кроме запаха мяты и лаванды, который мне ужасно не нравился. Впрочем, поесть мне все равно бы не удалось и по другой причине. Совсем скоро в комнату зашли мои старые знакомые. Это были те двое, у которых я выиграла сто золотых. Деньги были в нагрудном кармане моего плаща. Раз его сейчас на мне не было, значит, выигрыш забрали они или бродяги, когда я лежала на дороге. Меня склоняло больше ко второй версии, так как если бы золото забрали эти двое, то они бы там меня и оставили. По крайней мере, так показалось на первый взгляд, пока они не заговорили.

— Кто ты? Почему была ночью в городе? Что с тобой произошло? — воскликнул здоровяк, прямо с порога.

— Интересно, ты со всеми девушками знакомишься таким образом? — спросила я. — Лучше скажи, где мои деньги?

— Сейчас это должно волновать тебя меньше всего.

— Как и тебя мое имя.

Брови здоровяка сошлись на переносице. Он был зол еще больше, чем после нашей драки в трактире. Я улыбнулась и подошла к решетке настолько быстро, насколько мне позволяли еще не зажившие раны. «Неужели тебе действительно интересно имя той, которая надрала тебе задницу?» — спокойно спросила я.

Ответом послужил удар кулаком о железную решетку. Она согнулась, словно была сделана вовсе не из металла. Страх мелькнул в моих глазах.

— С ним лучше не шутить, — сказал Гавен. Я хорошо запомнила его имя.

— А со мной разве можно?

— Нам только нужны ответы.

— Удивительно, как мы с вами в этом похожи, — ответила я, еле сдерживая гнев. — И суток не прошло, как неизвестная мне девушка предложила ночлег, демон растерзал тело в клочья, а теперь еще и заперли в клетке. Если кому и нужны ответы так это мне. Что, черт возьми, происходит в этом городе?!

На вопрос мне никто не ответил. Гавен отвел здоровяка в сторону и прошептал ему на ухо слова, наивно полагая, что я не слышу:

— Похоже, она ничего не знает.

— Ты веришь ей? — спросил Бернон тоже шепотом.

— Не совсем. Лучше пусть с ней поговорит Чаннинг. Он умеет узнавать у людей то, что ему нужно.

Я не знала, о ком они говорят, но знакомиться с ним у меня не было никакого желания. Не получив ответы эти двое быстро покинули комнату. Дождавшись, пока дверь за ними закроется, я начала искать возможность сбежать.

— Вероятно, пережить побег мне не удастся, но попробовать стоит, — подбодрила я себя, подойдя к окну. Оно оказалось заперто снаружи, и было очень узким. Обычный человек не мог в него пролезть. К счастью, я была не совсем обычной, а засовы на окнах еще с детства перестали быть для меня проблемой. Выпустив когти, я провела ими вблизи рамы окна и легонько надавила на стекло. Послышался трескучий скрип, который сильно резал слух, и холодное стекло упало на траву. Надеясь, что меня никто не слышал, я оперлась о стенку ногами и подтянулась. Резкая боль под ребрами напомнила о себе, и кровь просочилась сквозь повязку. Назад пути не было.

Я как можно быстрее выбралась из окна и свалилась в густую траву. Стекло из рамы врезалось мне в бок, заставив стиснуть зубы от боли. Оно не разбилось и лежало справа от меня. Ночь была невероятно тихой. Я приподнялась и постаралась осмотреться. Дом, в котором меня держали, напоминал собой коттедж с большой территорией. Ей давно никто не занимался. Стены дома скрылись под ветвями дикого плюща, забор покосился, а каменная дорожка исчезла из виду под зеленью травы. Я постаралась, как можно бесшумнее приподняться на ноги и побрела к долгожданной свободе.

— Уже убегаешь? — раздался неизвестный голос, источником которого оказался мужчина. Он облокотился спиной о забор и стоял возле настежь открытых ворот со скрещенными на груди руками. Его умиротворенная поза не могла скрыть того, как был напряжен каждый мускул под белой рубахой. Она была заправлена в черные брюки, а на ногах виднелись такого же цвета сапоги до колен, которые подчеркивали всю силу его мужественных ног. Темные взъерошенные волосы добавляли в образ необузданности, а неопрятность его вида давала понять, что мужчина не любил находиться среди людей. Одежда теснила его. Несмотря на это глаза у незнакомца были добрыми и серо-зеленого цвета. Они придавали мягкость его твердым чертам лица.

— Спасибо, но, пожалуй, мне пора уходить. Не стоит злоупотреблять вашим гостеприимством, — сказала я и сделала шаг в сторону ворот.

— Зачем так торопиться? Мы ведь только начали наше знакомство, — сказал он и отошел от забора.

— Не желаю ждать, пока мне начнут загонять иглы под ногти.

— А как, по-вашему, встречают непрошеных гостей? — невозмутимо спросил незнакомец и двинулся в мою сторону.

— Для начала положено дать леди освежиться, после…, — на этом мой голос запнулся.

— Ну что вы? Договаривайте. Вы хотели сказать после того, как леди подралась в таверне за мешок золота и ходила одна ночью по городу. Не исключено, что причиной последнего является поиск прелестного платья с кружевом. Не так ли? — иронично спросил незнакомец. «Один — ноль в его пользу», — мысленно подытожила я.

— Меня зовут Чаннинг. Очень рад с вами познакомиться мисс или миссис. Впрочем, неважно, — сухо сказал тот, когда остановился на расстоянии вытянутой руки. — А теперь упустим все формальности и вернем леди в ее покои, пока она совсем не истекла кровью.

— Как заботливо с вашей стороны, — сказала я, сжав в кулаки руки.

Рана на животе кровоточила и отдавала дикой болью в спине, но отступать было поздно.

— Боюсь расстроить вас до глубины души, если такова имеется, но мне придется подыскать более уютное место, чем железная клетка — сказала я и направилась в сторону открытых ворот.

К моему удивлению незнакомец не сделал и шага, чтобы остановить свою пленницу. Когда я попыталась выйти за пределы территории дома, то поняла почему ухмылка не покидала его лица. Как только моя нога собиралась ступить на дорогу, лоб тут же наткнулся на невидимую стену. Для меня это стало неожиданностью. Я била по ней кулаками, но все было напрасно.

— Можешь не стараться, — спокойно произнес Чаннинг у меня за спиной. — Вокруг дома посыпана смесь трав: лаванды и мяты. Они давно не растут в этой местности, но у нашей миссис Помсли остались отличные запасы.

— Я бы на ее месте не растрачивала их, подсыпая каждому встречному в овсянку.

— Но раз ты к ней не притронулась, я рассыпал травы вокруг всей территории дома. Так что если хочешь, можешь остаться здесь под открытым небом или пойти со мной внутрь дома. Выбор за тобой.

— Ты всегда такой придурок? — вырвалось у меня. Я еле сдерживалась, чтобы не вонзить когти в его глотку.

— Скажи мне это в полнолуние. Сейчас у меня нет желания пререкаться с глупой девчонкой, вроде тебя.

— Можно вопрос?

— Попробуй, — холодно ответил он.

— Откуда вы узнали про мою кошачью сущность?

— От тебя разит на километр. Я и сейчас чую твой противный запах, — ответил Чаннинг, сморщив нос.

— Запах? Но как? Кто ты? — удивленно, спросила я и невольно принюхалась. Неожиданно до меня дошел весь смысл его слов. В запахе незнакомца не было ничего человеческого. Было такое чувство, что передо мной стоит не высокий темноволосый мужчина, а самый настоящий волк с густым мехом и острыми клыками. Такое просто невозможно. «Я тот, кто безумно не любит кошек», — сказал он усталым голосом. — Но так получилось, что именно ты оказалась не в том месте и не в то время. Намеренно или случайно — это еще предстоит выяснить. А пока давай вернемся и разберемся с твоей раной, иначе ты и до утра не дотянешь.

Он резко повернулся и побрел в сторону дома. Люди, которые проживали здесь, были странными и могли меня убить, но не сделали этого. Только по этой причине я не стала нападать на волка в человечьем обличии. Он подошел к дверям дома, и я не придумала другого варианта, как последовать за ним.

ГЛАВА 5: СИВИЛЛА

— Черт, неужели снова этот сон, — сказала я, когда поняла, что стою в длинном белом платье среди тумана. Знакомый зеленый свет мерцал за моей спиной, напоминая о страхе и моем недавнем провале. Миори пропала и в этом была моя вина. Ее забрал такой же туман и я ничего не смогла с этим сделать.

— А что если мне удастся найти ее в своем сне? — спросила я. Идея была глупой, но единственной, что пришла в голову. Я сорвалась с места и побежала вперед, стараясь не слушать голоса, которые меня окружали. Мужской голос был самым громким из них. Он пробирал до костей, оставляя мороз на озябшей от страха коже. Я не останавливалась и бежала все глубже в лабиринт. За одним поворотом сразу же следовал следующий. Как вдруг перед глазами появился образ девушки. Я почему-то смотрела на себя со стороны. Черные длинные волосы развевались на ветру и путались от быстрого бега.

— Но это не мой цвет, — удивленно прошептала я, понимая, что девушка совершенно на меня не похожа. Вдруг озарение свалилось голову, словно камень.

— Миори! — ее имя слетело с моих губ вместе с невероятным чувством вины, которое забилось под ребрами ускоренным ритмом сердца. Она бежала по лабиринту в поиске выхода и нашла его в самом центре извилистых коридоров. Всего на секунду девушка остановилась для того чтобы перевести дух, как вдруг черная тень, словно призрак взмыла над землей и направилась в ее сторону.

— Беги! Убирайся оттуда! — кричала я, глупо полагая, что Миори меня услышит. Она лишь подняла голову, и ужас отразился в ее глазах, когда черная тень схватила девушку и потащила ее к огромному камню. На нем был нарисован знак очень похожий на тот, что был у меня на спине.

— Что все это значит? Как это возможно? Неужели я все-таки имею какое-то отношение к происходящему? — твердила я себе, пытаясь сложить части головоломки воедино. Послышался женский крик. Я отвлеклась и увидела, как тень вытащила кинжал и одним движением сделала надрез на руке Миори. Ее теплая кровь струйкой пролилась на камень, заполняя все углубления символа. Он засветился ярким зеленым светом, заставляя тьму вокруг отступить. Миори судорожно согнулась, крича от боли. Я хотела помочь ей, но это было невозможно. Человек не способен кому-либо помочь, если он при этом спит.

Неожиданно Миори стала менять свой облик. Я видела девушку, а через секунду это уже было молодое деревце с продолговатыми листьями и белыми красивыми цветами. Мне уже доводилось видеть его в маминых книгах. Насколько мне не изменяла память, называлось такое дерево — Эвкалипт. Прошла еще секунда и передо мной была опять Миори. Она еще несколько раз поменяла свой облик, прежде чем упала на сырую землю. Зеленый свет погас, и тьма окутала центр лабиринта.

— Опять не то, очень жаль. Из нее получиться неплохое деревце. Как ты думаешь? — печально спросила тень мужским голосом.

Только сейчас я поняла, что здесь был кто-то еще.

— Эвкалипт — интересный выбор. Это дерево символизирует любовь к путешествиям. Значит, девушка хотела выбраться из этой помойки и увидеть мир, — спокойно ответила незнакомка, которая была скрыта за пеленой тумана.

Мне никак не удавалось вспомнить, где я уже слышала ее голос.

— Оливия, ты меня удивляешь. Откуда у тебя такие познания в символике цветов? — удивленно спросила тень. — На тебя это не похоже.

— Не только цветов, но и животных, милорд. Когда так долго этим занимаешься, невольно начинаешь интересоваться, почему превращения происходят именно так, а не иначе, — холодно ответила ему девушка.

Тень медленно поплыла к телу Миори, которая не вставала. Она лежала на земле с закрытыми глазами. Грудь девушки плавно вздымалась вверх, давая понять, что она еще живая.

— Давно мне не представлялось возможности наблюдать настолько белоснежных цветов, — спокойно сказала черная тень, величественно возвышаясь над телом Миори. — Тьма способна поглотить даже самые чистые и невинные души. Их свет, лишь маленький огонек среди ее бесконечности, который в любой момент может погаснуть. Тьма же по своей сути совсем иная ступень существования. Она вечна и в этом ее прелесть.

Яркий свет неожиданно ослепил глаза, и центр лабиринта стал быстро уменьшаться в размерах. Я боролась с незримой силой сколько могла, пытаясь разглядеть дальнейшую судьбу девушки. Безумный водоворот не дал шанса воспротивиться ему и унес меня в совершенно другое место. «Да здравствует реальность», — подумала я и открыла глаза.

Хорошей новостью было то, что на этот раз вокруг не было железных решеток. На подвальное сырое помещение комната тоже не была похожа. Хотя если вспомнить, что владелица дома — милая слепая врачевательница, наличие железных клеток выглядело весьма странно.

— Это был всего лишь сон, — прошептала я себе, пытаясь не вспоминать больше про Миори. Ее уже было не вернуть, а то, что мне привиделось всего лишь кошмар, который совсем скоро рассеется. Я выглянула из-под одеяла и увидела вокруг уютное помещение, стены которого были в тонах изумрудного цвета. Вчера мне так и не удалось его рассмотреть. Миссис Помсли перевязала еще раз раны и дала выпить какие-то травы. После них я не заметила, как уснула в гостиной.

Комната вокруг была очень светлой. У изголовья кровати стоял столик со всякими травяными настойками. Его украшением служила длинная ваза лазурного цвета с одним единственным цветком. К моему удивлению это была алая роза. Таких цветов я с детства не видела в нашей стране и совершенно не ожидала найти его в этом доме.

Вдруг мое внимание привлек сопящий звук, источник которого находился неподалеку. Он принадлежал мальчишке. Его звали Метью, и сейчас он мирно спал в кресле недалеко от кровати. Имея способность быстро передвигаться, этот юнец мог в случае чего поставить весь дом на уши до того, как я встану с постели.

«Интересно, откуда она у него?» — возник вопрос в голове. Я и представить себе не могла, что смогу встретить в этом городе кого-нибудь, кто тоже не совсем обычный человек. Это значило, что моя мама могла быть связанна с этим местом. В это было сложно поверить, но все-таки…

Я постаралась как можно тише встать с кровати. Изумрудные шторы длиною в пол не затмевали полуденный солнечный свет, который освещал даже самые темные уголки комнаты. Я тихонько подошла к окну и попыталась сложить воедино все то, что узнала вчера вечером. Мне не оставили другого выбора, как рассказать все, что произошло со мной в городе.

Жители дома собрались в гостиной и внимательно слушали мой рассказ. Все кроме Чаннинга. Его раздражало каждое слово, которое слетало с моих губ. Я уверенная была, что причина скрывалась в кошачьей сущности. Она абсолютно не нравилась его волчьей породе. Чаннинг все время перебивал и задавал вопросы, а периодами даже рычал.

— Чанни, будь хорошим мальчиком и погрызи косточку на пороге. Не мешай взрослым разговаривать, — раздраженно обратилась я к их вожаку, когда он очередной раз вмешался в мой рассказ. Все уставились на Чаннинга, потом на меня и опять на него. Они смотрели так, словно сейчас на их глазах случиться что-то страшное и ставки были не в мою пользу.

— Разве я похож на шавку? — спросил Чаннинг ледяным тоном, от которого кровь стыла в жилах. Я была человеком, который редко отступал перед лицом опасности. Всему виной невероятная способность влезать в неприятности и непреодолимое упрямство их решать. Но сейчас мне невольно пришлось сделать шаг назад, поскольку на этом Чаннинг не остановился и продолжил:

— Я волк. Запомни это раз и навсегда. Ты на моей территории, так что советую спрятать свои коготки, иначе тебе представиться возможность узнать, что делают волки с пушистыми зверушками, вроде тебя.

— Не стоит так оскорблять благородных хищников. Они не убивают ради забавы или потому что им не нравиться чей-то запах, — крикнула я ему вслед, как только спина Чаннинга скрылась за дверью гостиной. Он просто ушел.

— Злая дворняжка — вот кто ты. С напрочь отсутствующим чувством юмора, — слетели слова с моих уст, до того, как взгляд задержался на миссис Помсли. Старушка утопала в кресле возле камина. Она была слепа, но ее глаза словно пронизывали насквозь. Дрожь пробежала по телу, и я отвела взгляд, при этом спросив:

— Как вы его только терпите?

— Кейт, не стоит так быстро судить ни человека, ни злого волка, который повстречался на твоем пути, — произнес Гавен, разглядывая стакан с виски в своей руке. — За звериным оскалом может скрываться добрейшая душа, которая на все готова ради того, чтобы помочь своим близким. В то время, как маска человечности иногда скрывает редкую сволочь, пришедшую в лес лишь ради развлечения.

— Только не надо нравоучений, — холодно ответила я. — И кто же из них тогда Чаннинг?

— Это тебе предстоит узнать самой, если конечно он позволит это сделать.

— Ты наверно хотел сказать, если мне будет до этого дело. Поскольку я собираюсь уйти отсюда, как только представиться возможность.

На мои последние слова никто не обратил внимания. Я не стала к ним возвращаться, так как наш разговор перешел в более спокойное русло, и мне многое удалось выяснить. За чашечкой чудесного чая новые знакомые рассказали, что людей в городе похищают практически каждый день. Причина им была неизвестна, но самое странное, что после исчезновения пропадали все воспоминания о них.

— Как такое возможно? — спросила я. — Миори похитили, но память о ней не стерлась из моей головы.

— Миссис Помсли тоже ее помнит, как и Чаннинг, — ответил Бернон, даже не пытаясь скрыть свою неприязнь ко мне.

— Теперь вас трое, — подытожил Гавен. — Это еще одна причина, по которой мы не можем тебя отпустить.

— Дай догадаюсь. Вы думаете, что я как-то связана с исчезновениями? — спросила я.

— В точку, — ответил Гавен, — и нам нужно время, чтобы в этом разобраться.

На этой печальной ноте наш вчерашний разговор закончился. Меня радовало только то, что за ночь мои раны каким-то чудом затянулись. Демон не оставил на теле живого места, но старушка смогла с легкостью собрать меня по частям. Я была ей за это очень благодарна, хоть и тщательно скрывала свою искренность чувств. Еще два дня назад моя жизнь могла прерваться на окраине дороги. В тот момент даже в голову не могло прийти, что вскоре я буду любоваться прекрасным видом из окна в чудесной светлой комнате.

— Я справлюсь. Всегда справлялась, — тихонько произнесла я, наблюдая, как лучики солнца пробивались сквозь могучие ветви дуба, на которых уже зарождалась новая жизнь. — Весна всегда приходила ко мне не одна. Она приводила с собой безумный поворот в судьбе, который редко хорошо заканчивался.

От раздумий меня отвлек уже знакомый голос, который доносился со стороны холла. Слова Чаннинга звучали обеспокоено, но почему-то даже его прерывистый тон нежно ласкал мой слух. «Как же я раньше не замечала, какой у него глубокий и чувственный голос?» — подумала я и моих губ коснулась легкая улыбка. Поймав себя на мысли, что веду себя как глупая девчонка, я тут же мотнула головой и отвернулась от окна.

Скорее всего, виной всему были сильные переживания и полученные раны. По крайней мере, я так думала и попыталась выкинуть глупые мысли о Чаннинге из головы. Метью даже не шелохнулся, когда дверь тихонько скрипнула и тень коридора скрыла мое лицо. Пространство вокруг было мрачным и немного тесным. Всего три двери отделяли меня от центральной лестницы холла. Не прошло и пары минут, как я подкралась к ней совершенно бесшумным шагом и выглянула из-за угла. Чаннинг и мужчина с пепельными волосами стояли у самого подножья лестницы, имея при этом весьма нерадостный вид.

— …Они утром окружили девушку магическим барьером, и когда я на рассвете пришел на холм, то никак не смог через него пробиться, — расстроено произнес Чаннинг, потирая переносицу двумя пальцами.

— Очень жаль бедняжку. Наверно они догадались, что их эксперименты пропадают не просто так, — сухо ответил ему Гавен. Он пытался сделать вид, что его искренне интересовало благополучие какой-то незнакомки.

— В кого же она превратилась? — спросил умник.

— В молоденькое деревце с самыми белоснежными цветами, которые мне только доводилось видеть, — ответил Чаннинг, убирая руку от своего лица, и неожиданно принюхался, но было уже поздно. Я сломя голову неслась вниз по лестнице и с невероятной силой врезалась в него, отчаянно схватив за ворот рубахи.

— Эвкалипт?! Дерево, которым стала девушка — это был Эвкалипт? Ответь мне? — кричала я, царапая когтями его грудь, но, похоже, сейчас Чаннинга это мало волновало. Его строгий взгляд пронизывал меня насквозь, а волчий запах обжигал ноздри. Вся кошачья сущность взбунтовалась против такой близости с волком, но сейчас мне было все равно. На этот раз я не собиралась позволять ему так просто от меня отделаться. Ответы были нужны немедленно, и я не собиралась отпускать Чаннинга, пока их не получу.

— Отпусти меня, безумная женщина. Что ты здесь делаешь? Где Метью? — ответил он, хватая мои руки. В ответ я еще сильнее впилась в его грудь когтями.

— С Метью все в порядке. Он мирно спит там, где его и оставили. Отвечай же на мой вопрос. Хотя ты прав, откуда тебе знать название растений, — иронично ответила я и убрала свои руки с мужской груди. На ней остались кровавые следы, которых тот даже не заметил.

— Ты очень удивишься, когда узнаешь, чем я занимался, как только попал к Маргарет. Ей нужен был помощник, и она не стеснялась использовать меня, — ответил Чаннинг совершенно спокойным тоном, что на него было не похоже.

— Неужели ты ей это позволил? — спросила я, на секунду забывая о причине разговора. Мой удивленный взгляд задержался на его растерянном и уставшем лице, когда он продолжил:

— Думаешь, у меня был выбор? Она посылала меня почти каждый день на холм принести ей шалфей, шафран и бог знает что еще. При этом когда я возвращался, кричала словно выжившая из ума старуха: «Это же совсем не то. Ты отравить нас хочешь?»

Уголки моих губ невольно дрогнули и изогнулись в улыбке. Взъерошенные волосы Чаннинга и задумчивый взгляд заставили ненадолго позабыть обо всем, что произошло с нами ранее и посмотреть на него совершенно другими глазами. В голове промелькнула мысль, что при других обстоятельствах мы могли бы подружиться. Но это длилось всего мгновение, поскольку уже через секунду передо мной стоял все тот, же Чаннинг с еще более озлобленным выражением лица. Когда он открыл рот, я совсем усомнилась в его адекватности, так как человек просто не может так кардинально меняться за такой короткий промежуток времени.

— Тебе нужен был ответ? Хорошо. Это — был Эвкалипт, а теперь будь добра отправляйся в свою комнату, пока я… Что с тобой? — послышался обеспокоенный голос Чанннинга.

Последний вопрос я уже не слышала. В глазах потемнело. Стало тяжело дышать. Хватаясь за перила лестницы, я старалась успокоить вихрь воспоминаний сегодняшнего кошмара у меня в голове. Гавен и Чаннинг бросились на помощь. Я видела их обеспокоенные лица, но не могла сказать ни единого слова. В моей голове вертелись сотни мыслей, но все, что в тот момент сорвалось с языка — это имя. Имя той девушки, которую я не смогла спасти.

— Миори.

— Так это та самая девушка? — удивленно спросил Гавен. — Но откуда тебе известно в кого, а вернее во что она превратилась?

— Можете мне не верить, но я своими глазами видела, как проводился обряд превращения, — произнесла я не живым голосом.

Наконец, комната перестала кружиться и приобрела привычный вид.

— Что ты несешь? Это случилось сегодня ночью. Я лично следил за тобой и знаю, что в это время ты спала в комнате наверху, — холодно произнес Чаннинг. Его слова полностью вернули меня к реальности.

— Черт возьми, мало того что ты чокнутый, так еще и извращенец. Перечень твоих талантов пополняется с каждым днем. Надеюсь, ты все успел рассмотреть, потому что больше у тебя никогда не представится такой возможности», — произнесла я с полной уверенностью в своей правоте.

— Не стоит меня настолько недооценивать, Кейт, — ответил Чаннинг.

В его глазах мелькнула искра и тут же исчезла. Я понятия не имела, что это значит, но то, что он первый раз назвал мое имя, да еще и таким тоном, не сулило ничего хорошего.

— Кстати об этом, — начал было Гавен, как я его тут же прервала:

— Если ты тоже хочешь похвастаться своими особенностями мужского шарма, то не стоит себя утруждать, иначе вы оба…

— Подожди, — остановил меня он, рассержено насупив брови. — Я хотел всего лишь еще раз глянуть на тот символ, что у тебя на спине.

— Еще раз? — на этот раз удивленно спросила не только я, но и Чаннинг.

— Долгая история, — попытался успокоить нас Гавен. Его стремление не оправдало себя, но он все равно любезно попросил меня показать символ.

Я немного помедлила и не найдя в этом ничего плохого расстегнула три верхних пуговицы рубашки, обнажив плечо вместе с небольшой частью спины. Чаннинг своим видом не выражал ничего кроме абсолютного спокойствия, но от меня не осталось незамеченным то, как под рубахой напряглись его мышцы. Кошачий слух сразу уловил, как его сердце отбивало безумный ритм. Такая реакция на мою оголенную спину показалась очень странной, и я рефлекторно накинула рубашку обратно.

— Этот знак я видел на холме, возле города. Он изображен почти на всех больших камнях, — произнес Чаннинг тихим и немного хриплым голосом. Как только он откашлялся, в его взгляде остался только гнев, и направлен он был на меня.

— Так ты с ними? Отвечай же? — воскликнул Чаннинг и схватил меня за плечи, крепко сжав их.

Я удивленно уставилась на него, пытаясь застегнуть третью сверху пуговицу на рубашке. Невидимый разряд ударил в том месте, где наши тела соприкоснулись. Похоже, Чаннинг почувствовал то же самое, поскольку быстро отдернул руки, не сводя с меня своих удивленных глаз.

— Кажется, я вспомнил, где еще видел его раньше, — отвлек нас Гавен, не обращая никакого внимания на то, что произошло между мной и Чаннингом. — Про камни на холме я не знаю, но видел такой символ в письменах, в которых говорилось о древнем лабиринте смерти. Это место проходили все смертные прежде, чем покинуть мир живых. В нем решалась дальнейшая судьба бессмертной сущности человека. Ходили поверья, что люди часто исчезали в его темных коридор и теряли свою душу, так и не пройдя его до конца.

— Ближе к делу Гавен. Какое это имеет отношение к символу на спине Кейт? — спросил Чаннинг, теряя терпение.

— Так вот, к чему я и веду. Этот смертельный лабиринт, откуда живым никто не выбирался, как раз изображен на ее очаровательной спинке, — холодно произнес Гавен. Они с Чаннингом резко уставились на меня, заставляя попятиться.

— Неужели я действительно связанна со всеми событиями, которые происходят в городе? — слова слетели с губ, пересохших от ужаса.

— Ну, зачем так драматизировать, моя дорогая? — спокойно спросила миссис Помсли, которая неожиданно появилась за нашими спинами. Никто даже не заметил, как она вошла в холл, и искренне удивились ее осведомленности о сути нашего разговора.

— Когда вы успели вернуться? — удивленно спросил Чаннинг. Для него появление Маргарет было тоже сюрпризом.

— Я никуда не уходила, Чаннинг, и все прекрасно слышала. Кажется, сегодня чутье совсем тебя подводит. Надо будет заварить синюху лазоревую. Лучше сразу лошадиную дозу для крепкого сна и чтобы безумные старушки не мерещились, — раздраженно произнесла миссис Помсли, подперев бока руками.

От ее слов Чаннингу стало не по себе. Похоже, что он ее действительно боялся. Это было очень странно, как и все что происходило в Гластонгейте. История, которую поведала старушка, оказалась еще более пугающей.

От нее я узнала, что перед нынешним королем Савалоном Билатлейн, Астерией правил его старший брат Таурен и магия друидов жила на наших землях. Они поклонялись матушке Природе и от нее черпали свои загадочные умения. Друиды были философами и пророками, магами и целителями, могущественными обладателями тайного знания. К ним прислушивался сам король. Особенно чтили тех, кто мог видеть будущее, назвали их — Сивиллы. Они редко приходили в наш мир, но после рождения сразу получали метку лабиринта смерти, так как именно они являлись его хранителем. Сам же лабиринт у друидов считался не плохим и не хорошим. Человек имел право выйти из него живым и невредимым, но уже не таким каким был прежде. Поскольку именно в центре лабиринта происходила смерть и новое рождение.

— Так вы хотите сказать, что я Сивилла и могу теперь менять будущее? — удивленно подытожила я, уставившись на Маргарет.

— Похоже на то, дитя мое, но не все будущее необходимо менять и не все пророчества можно рассказывать. Нельзя, возомнив себя богом, пытаться исправить судьбы других. В этом есть и дар, и проклятье Сивилл, — ответила старушка.

— Такое чувство, что вам известно это не понаслышке, — ответила я. Миссис Помсли промолчала, чем сильнее подогрела мой интерес.

— Надо выпить, — резко произнес Чаннинг и потянул Гавена в гостиную. Я хотела еще кое-что спросить у миссис Помсли, но не успела, так как в холле появился Метью. Он возник словно из воздуха и начал быстро тараторить о том, что я сбежала и он в этом совсем не виноват. Старушка Маргарет одарила мальчишку строгим взглядом и направилась на кухню.

— Как тебе удалось пройти мимо меня? — спросил он, как только заметил, как я за ним наблюдаю.

— Это было не сложно. Ты спал как хорек, — ответила я ему, не сумев отказать себе в удовольствии поддернуть мальчишку. Ответом стал лишь весьма красноречивый румянец на юном лице и невинный вопрос:

— Я что-то пропустил?

— Даже не знаю, что тебе на это ответить, — сказала я. Мне тяжело было признать правду, которую рассказала миссис Помсли. То, что происходило в городе, было напрямую связано со мной. Признать это — все равно что обвинить себя в убийстве Миори и еще большого количества людей. Я не знала их, но от этого легче не становилось. А что, если похитители много лет искали именно меня? Мысль была нереальной и в то же время самой пугающей.

ГЛАВА 6: ПОЛНОЛУНИЕ

Катакомбы под аббатством Гластонгейта.

— Вот значит, чем ты занимаешься, Оливия Хэрринфорд, вместо того, чтобы искать новую жертву. Милорд будет недоволен беспечному поведению с твоей стороны, — сказал маг, врываясь в личные апартаменты девушки.

Длинная черная мантия скрывала его тело от посторонних глаз. Только белая борода и хриплый голос выдавал старческий возраст. Маг был в бешенстве, когда увидел как девушка, с которой ему приходилось работать, бесцеремонно разлеглась на огромной кровати в полупрозрачном пеньюаре. Она читала книжку о жизни простых смертных за три часа до того, как они оба должны были привести из города еще одну жертву для обряда.

— Искать новых несчастных — твоя работа, Мердок. Я суккуб, а не маг. Я соблазняю, обольщаю, стираю память в конце концов, и слежу, чтобы тебе ни кто не мешал, — сухо произнесла девушка и захлопнула книгу. — А по поводу Милорда не переживай. Мне всегда есть чем загладить свою вину, и он, кажется, только и ждет такой возможности. Чем я занимаюсь в свободное время, тебя не касается, старик.

— Мерзкая девчонка! У тебя нет свободного времени. Ты и все что к этому прилагается, принадлежит Хозяину и только ему. Так что будь добра, оденься и займись наконец-то тем для чего ты и была избрана, а не чтением абсолютно бесполезных книг.

Он резко повернулся и покинул комнату, захлопнув за собой дверь.

Оливия лениво встала с кровати и накинула на себя шелковый халат, отбросив назад длинные рыжие волосы. В своем человеческом обличии она была слишком хороша даже, как для суккуба. Высокий рост и узкая талия, только подчеркивали всю пышность ее форм, а острые скулы — выразительность бездонных глаз изумрудного цвета. Сила обольщения девушке была не нужна. Она могла одним взглядом заставить мужчин нести все драгоценности мира к ее стройным ногам без какой-либо магии.

«Избрана — хорошее название для всего, через что мне пришлось пройти», — подумала девушка, когда поставила книгу в шкаф из темного дуба. Оливия вспомнила, как в шестилетнем возрасте осталась без родителей, друзей и нормального детства. Клан Чернокрылых стал для нее всем, заставляя делать ужасные, а иногда и омерзительные вещи.

В ушах девушки до сих пор звенели крики невинных жертв, когда она, будучи маленькой девочкой, сдирала с них заживо кожу. Ее наставница не позволяла несчастным умереть до того момента, как последний лоскуток кожи не отделиться от костей. Для суккубов части человеческих тел были всего лишь ресурсом, из которого новичков заставляли шить одежду и обувь. Оливия не раз хотела бросить все это, но тогда наставница избивала ее до полусмерти, и все начиналось снова и снова, пока ее рукоделие не становилось все красивее, а движения изящнее. Много веков прошло с тех пор, но девушка и по сей день, отчетливо помнила каждое слово, сказанное сиплым голосом этой страшной женщины с волосами белыми словно снег.

«Для суккуба очень важен его внешний вид. Мы должны убивать и питаться душами других людей, чтобы поддерживать свое существование. Поэтому ты сможешь носить только то, что заслужишь. Ни больше, ни меньше. За каждым твоим прекрасным взглядом и обольстительным движением будет скрываться сотни трупов, и ты просто обязана быть к этому готова», — произнесла она. Верховная клана никогда не жалела маленькую девочку с копной рыжих волос и веснушками на лице. Эти слова она сказала тогда, когда у Оливии в руках был очередной лоскут кожи, и ее стошнило прямо на пол.

Обучение продолжалось до тех пор, пока девушке не исполнилось двадцать пять лет. С того самого дня течение времени перестало для нее существовать. Больше в ее жизни не было ни морщин, ни седых волос. Из десяти претенденток демон выбрал именно Оливию, сливаясь с ней в безудержном танце перерождения. С тех пор все ее мысли и чувства полностью принадлежали Хозяину подземного мира. Единственное, что помогало Оливии сохранять последние крупицы человечности — это книги. В них она находила то постоянство, которого ей так не хватало в безумном течении веков. Для нее книги стали сосудом способным вечно хранить чувства и эмоции того времени, в котором они были созданы.

Оливия надела на себя платье с зеленым отливом, который подчеркивал всю красоту ее изумрудных глаз. Когда она подошла к зеркалу, то увидела бездушную куклу, которой по сути и была долгое время. В этот момент Оливия невольно вспомнила о незнакомке на улице Вердиктон. «Сивилла — это большая редкость», — подумала рыжеволосая девушка, который раз прокручивая в голове знакомый символ. Она увидела его на спине девушке, пока та истекала кровью на обочине дороги. Но самое странное было то, что на незнакомку не подействовали чары суккуба. Оливия до сих пор не могла понять в чем причина. Ей как-то доводилось встречать прорицателей, но ни один из них не смог противостоять ее магии. «Так или иначе, но незнакомка уже мертва», — подумала Оливия и с облегчением вздохнула.

Рыжеволосая девушка отвлеклась от раздумий и еще раз покрутилась перед напольным зеркалом в золотой оправе. Оно занимало центральное место в комнате. У Оливии никогда не было сомнений по поводу своей непревзойденной красоты, но нельзя было исключать того, что Милорд мог заинтересоваться незнакомкой, что сильно помешало бы ее планам. Легкая улыбка озарила лицо Оливии при воспоминании о том, как Сивилла медленно умирала на окраине дороги. Это давало девушке надежду на то, что Милорд даже не узнает про ее существование.

Оливия окинула себя последним одобрительным взглядом и медленно вышла их комнаты. Мердок уже ждал ее среди руин аббатства Гластонгейт и громко скрипел зубами от злости, когда девушка вышла из темных коридоров катакомб на поверхность. Последние лучи солнца давно скрылись за горизонтом, уступая свое место мерцанию звезд. Мердок осмотрелся и провел своими костлявыми пальцами над посохом. Тот не заставил себя долго ждать и осветил ночную мглу мягким зеленым светом. Оливия последовала за магом в сторону города, думая о том, что за столько лет совместных скитаний их ничего не связывало, кроме личных мотивов на службе у Хозяина. Договор, заключенный с ним, был нерушим, и условия выполнялись при любых обстоятельствах.

***

— Гавен, — крикнула я и переступила одной ногой порог гостиной. — Метью сказал, что ты здесь, хотя конечно в это время его за шиворот держал Бернон, который в свою очередь пытался не попасть под бессмысленные махания рук мальчишки. Из чего можно сделать вывод, что здоровяк мог соврать, только чтобы я не мешала им веселиться.

Последнее больше походило на мысли вслух, если бы не глухой голос в самой глубине комнаты. Он предложил мне войти. Старая деревянная дверь скрипнула и поддалась, впуская внутрь комнаты. На первый взгляд она была пуста без каких-либо признаков жизни. Длинные шторы, подобранные по бокам окон, давали возможность солнечным лучам осветить книги на пыльных полках. Окинув взглядом всю комнату, я увидела, как некоторые из них были хаотично собранны в стопки и стояли на письменном столе в дальнем углу.

— Кейт, что-то случилось? — спросил Гавен и вынырнул из-под книжных завалов. Его удивленное лицо покрылось небольшой трехдневной щетиной, делая его вид не совсем для меня привычным.

— Я думала, это ты мне объяснишь? Какого черта, меня почти целый месяц не выпускают из дома и держат в четырех стенах?

— Не в четырех, — тихонько произнес он и опустил свой взгляд на странницы древнего фолианта.

— Что прости? — удивленно переспросила я, не понимая его ответа.

— Говорю, что в доме не четыре стены, а больше, — сухо ответил Гавен и окинул меня раздраженным взглядом.

Его выражение лица сейчас было похоже на всезнающего взрослого, который не понимает, зачем ребенку объяснять столь очевидные факты.

— Гавен, только не надо делать вид, что ты не понимаешь моих слов. Тебе придется ответить или о спокойном времяпровождении с книгами можешь забыть, — угрожающе произнесла я. Глаза янтарного цвета сузились и гневно посмотрели на меня.

Я достойно выдержала его взгляд, после чего Гавен сдался. Он обреченно вздохнул и встал из-за стола, расправив свои усталые плечи. В его глазах даже мелькнула тень благодарности за то, что я помогла ему выйти из книжного запоя. Он не стал рассказывать, как несколько недель назад Чаннинг приказал ему найти все возможное о Сивиллах. Я сама услышала их разговор через две стены коридора. Они были тогда в волчьем логове. Именно так я называла комнату Чаннинга, от которой старалась держаться подальше. Тогда мне довелось услышать и возражения Гавена. Он сказал, что после гонений друидов все письмена, в которых говорилось о магии, были утеряны.

Позже я узнала, что это не совсем так. Кое-что интересное Гавену все-таки удалось выяснить. Он колебался, решая рассказывать мне или нет. Я слышала его отчет Чаннингу обрывками и с удовольствием бы послушала полностью.

Взвесив все за и против, Гавен провел меня к дивану и предложил стакан виски. Я не смогла отказать себе в удовольствии попробовать ароматную жидкость с цветочными нотками. На вкус она оказалась выше всяких похвал. Лицо Гавена не выразило ничего, когда я сделала глоток из предложенного стакана. Он лишь взял еще один, закрыв дверцу шкафа из вишневого дерева, и присел в кресло напротив.

Рассказ Гавена был долгим. Он поведал о том, как во времена правления старшего брата нынешнего короля — Таурена Билатлейна, именно в городе Гластонгейт жил друид со способностью Сивилла. Однажды король призвал его ко двору и попросил рассказать про будущее его королевства. Это было сделано втайне от всех, но стены замка не могли удержать все секреты своих хозяев. Этот случай не стал исключением. Сивилл рассказал королю о том, что тот проклят, ибо он усомнился в силе их богов. В наказание весь королевский род по мужской линии не сможет зачать ребенка и земли Астерии будут омыты кровью его подданных. Это продлиться до тех пор, пока истинный наследник по женской линии Билатлейнов не будет увенчан короной. Только тогда в королевство вернется мир и процветание.

Кроме брата у Таурена была еще и сестра Ванесса. Она сильно привязалась к друидам, как и они к ней. Зная это, король посчитал, что пророчество Сивилла — это заговор против его правления. В наказание за измену Таурен уничтожил всех друидов на своих землях. На смену многобожью пришла другая вера, а свою сестру король отправил подальше от двора в аббатство Гластонгейт для служения их новому и единственному Богу.

— Что же потом случилось с Ванессой? — удивленно спросила я, когда Гавен закончил, и поставила пустой стакан на столик возле дивана.

— Никто не знает. Она исчезла за несколько дней до принятия обета безбрачия, а вместе с ней и надежда на счастливое будущее Астерии, — тихим голосом подытожил он, нахмурив свои светлые брови. Усталость добавила его серому образу еще больше бледности. Мне даже стало его жаль. В голове крутилась одна мысль. Я все пыталась поймать ее за хвос и мне удалось.

— Подожди, ведь у нынешнего короля Савалона Билатлейна есть сын, а это значит, что Сивилл действительно соврал королю.

— Не думаю, — ответил Гавен, пытаясь рассмотреть что-то на дне своего пустого стакана. — Голод. Болезни. Пожары. Только о том, как горела столица двадцать пять лет назад, говорят до сих пор. Нет, Кейт, все это не просто так. Неважно верим мы в пророчество или нет. Астерия умирает и все что нам остается делать, это наблюдать за последними днями ее заката.

— Как в твоей голове помещается столько фактов? — удивленно спросила я. — Мне не удается запомнить ничего из прочитанного накануне.

— А это, мисс, мой дар. У меня отличная память. Я не способен забыть даже самое случайное слово, брошенное в мой адрес, — ответил он на мой вопрос и улыбнулся очаровательной улыбкой. Ее не часто можно было увидеть на серьезном лице мужчины.

— Наверное, тяжело было тебе в детстве находить друзей, — иронично ответила я и улыбнулась ему в ответ.

— А вот детства я как раз и не помню, как и все, что произошло до того, пока Чаннинг… — не успел Гавен договорить, как в гостиную ворвался Бернон.

Он не сильно церемонился со своим другом, когда тяжелыми шагами прошел через комнату и, схватив за локоть, потащил его к выходу. Им сегодня предстояло патрулировать город. Поскольку напольные часы в холле пробили ровно десять часов вечера, они должны были поспешить, чтобы успеть прийти в город к одиннадцати. Я и не заметила, как быстро прошло время, и последовала за ними до самых ворот в надежде уговорить их взять меня с собой.

— Чаннинг приказал тебя запереть в комнате, так что скажи спасибо, что я этого не сделал, — резко ответил Бернон. Он смахнул мои когти со своей руки, словно пушинку.

— Можно подумать двери ее удержат, — возразил Гавен с легкой иронией в голосе, стоя позади здоровяка. Они шли по направлению к воротам, пока я следовала за ним по пятам.

— Я бы посоветовал все же оставаться в комнате. Старушка Маргарет собиралась не покидать сегодня ночью свою лавку в городе, а Метью вызвался ей помочь, — бегло объяснил Бернон, когда они с Гавеном вышли за пределы территории дома.

В моей голове крутились вопросы: «где Чаннинг?» и «почему мне не стоит выходить из комнаты?» Задать я их не успела, так как Бернон неожиданно повернулся и мило предложил мне быть полезной. Он приказал поймать мышей у него в комнате. Оказалось этой ночью они не давали ему спать.

— Удивительно как это мыши еще не разбежались в ужасе, увидев такую свинью как ты, — ответила я. Это было довольно грубо с моей стороны, поэтому не было ничего удивительного, когда в глазах здоровяка вспыхнуло желание свернуть мне шею.

Гавену еле удалось увести Бернона, пока мы с ним не сцепились вновь. Из-за трав рассыпанных вокруг дома я не могла сделать и шагу им вслед. Лишь полная луна освещала ночную тьму, составляя компанию.

Когда я вернулась в дом, он был пуст, и никто не мог помешать мне, разнести его вдребезги. Это желание засело в голове, словно могильный червь и вызывало страшную мигрень. Я ненавидела этот дом с молчаливыми стенами, а особенно с его неразговорчивыми жителями, которые не сильно утруждали себя гостеприимством. Выпустив когти, я схватила самое первое, что попалось под руку, и запустила в противоположную стену холла. Звук разбивающейся вазы разнесся по комнате, когда белые осколки с бирюзовыми мотивами растений отлетели от деревянной панели и посыпались на пол. Они были похожи на брызги пены бушующих волн Айдарского моря. Только сейчас я заметила, как у моих ног рассыпались прекрасные алые розы, которые так любила старушка Маргарет. Эти цветы символизировали собой честь и преданность идеалам королевства. Именно поэтому они больше не росли в королевском саду.

— Разбитые вазы и сломанные вещи не помогут мне отсюда выбраться, а вот настроение миссис Помсли точно испортят, — тихонько произнесла я и присела на корточки. Рука потянулась к рассыпанным на полу цветам и вдруг невольно дрогнула. На пальце выступили капельки крови. Больно не было, но досадное чувство от цветочной мести, тоже нельзя назвать приятным. Я резко поднялась на ноги, как вдруг увидела головокружительный танец серых стен. Все четкие грани сменились на туманный хаос, который затягивал меня все глубже в пустоту. Я попыталась опереться о столик, на котором совсем недавно еще стояла ваза. Рука промахнулась, и тело со всей силы врезалось в пол. Старые дубовые доски пахли сыростью и дорожной пылью, пока мое сознание медленно проваливалось в темноту.

Когда я открыла глаза, то увидела что стою у окна, завернутая лишь в одну белую простыню. Ночь была достаточно темной, но это не помешало моему взору осмотреться и разглядеть изящное убранство комнаты в ало-золотых оттенках. Даже самый ничтожный человек в нашем королевстве знал, кому принадлежат такие цвета. Только какого черта я стояла голой в королевских покоях? Для меня это было не постижимой загадкой.

«Сон не может быть настолько реальным, — пронеслось в моей голове. — Тогда это видение будущего». Эта мысль заставила меня попятиться назад. Вдруг в мое бедро врезалось что-то острое. Посмотрев вниз, я увидела невероятно красивую розу, которая мирно покоилась на подоконнике.

— Черт. С этими цветами точно что-то не так, — тихо произнесла я и отошла от окна, сильнее прижав к груди белую простыню.

— А мне всегда казалось, что они тебе нравятся, — вдруг произнес мужской голос из глубины комнаты. Я вздрогнула от неожиданности. Чертов цветок отвлек мое внимание и не позволил сразу заметить, что в комнате есть кто-то еще. Его томный голос ласкал слух, когда он произнес:

— Стоило сказать мне об этом до того, как роза проделала такой долгий путь от самого черного рынка до твоих прекрасных покоев.

— Она прекрасна, — только и смогла сказать я незнакомцу, пока пыталась его разглядеть. Он лежал на кровати ко мне спиной и даже не удосужился повернуться. Его короткие темные волосы торчали в разные стороны, а широкие плечи вздымались от каждого вздоха. И дураку было понятно, что случилось между нами этой ночью, но мои чувства к этому человеку удивили меня еще больше.

Последний раз мое сердце так колотилось, когда я смотрела на Николаса. Но тогда эти чувства были невинны, даже немного детские. Когда же я смотрела на этого мужчину, все было совершено иначе. Мое сердце трепетало от нежности, и в то же время появлялось странное напряжение внизу живота.

— Почему ты стоишь там? Это может быть опасно, — заботливо спросил мужчина, нарушив тишину.

— Хочешь сказать, в кровати безопаснее? Очень в этом сомневаюсь, — резко ответила я. Мои щеки запылали только от предположений того, что могло произойти между нами ранее.

— Совсем недавно ты не жаловалась на дикого зверя в белых простынях, — произнес мужчина нетерпеливым тоном. — Но если ты не поторопишься обратно в кровать, то мне придется содрать с тебя эту белую тряпку, которую ты так сильно прижимаешь к груди и припадать урок послушания.

Его осведомленность о том, что я делаю, сильно удивила меня. Колкие слова возражения уже вертелись на языке, когда мужчина неожиданно скинул с себя одеяло, обнажив идеальные рельефы широкой спины и ягодиц. Он был чертовски привлекателен. Его тело было напряжено, от чего каждый его мускул был слово высечен из камня. Причем самого благородного. Такой даже природа не в силах была воссоздать. Мужчина повернул голову, но его лица мне так и не довелось увидеть. Знакомое чувство невесомости накрыло меня с головой. Оно унесло подальше от дворцовых покоев в просторный холл дома старушки Маргарет, где напольные часы отбивали полночь.

— Если это было видение будущего, то оно точно не мое, — раздраженно произнесла я, поднимаясь с холодного пола. Для меня такая близость с мужчиной была не возможной по одной простой причине: его тело было бы холоднее северных льдов, подари я ему хоть один поцелуй.

Пошатываясь из стороны в сторону, я направилась через весь холл к большой центральной лестнице, как вдруг раздался звериный рев. Он доносился откуда-то снизу. Если вспомнить о двух железных клетках в подвальном помещении дома, то можно было подумать, что старушка Маргарет решила обзавестись новым домашним питомцем. Возможно, я бы не обратила на жуткий звук никакого внимания, если бы за ним не последовал звон битого стекла. Он был красноречивее звериного воя и не сулил мне приятную вечернюю прогулку.

— Ночь обещает быть долгой, — возмущенно сказала я и побежала к входной двери. Погода на улице менялась с невероятной скоростью, затягивая ночное небо грозовыми тучами. Жуткий вой, будто разряд молнии, рассек и без того напряженный воздух. Я подняла голову и увидела, как на крыше дома стоит черное лохматое чудовище и наблюдает за последними лучами полной луны. Ее белый облик скрывала пелена надвигающейся бури. Монстр принюхался и опустился на четвереньки. Вдруг первая молния озарила черное небо, и наши взгляды встретились. Зверь восторженно обнажил клыки, даже не замечая, как начался ливень.

«Первое правило охотника: нападай всегда первым, иначе сам станешь добычей», — подумала я, вспомнив наставление своего учителя, и тут же оттолкнулась от земли. Всего один прыжок оделял меня от монстра. Как только я приземлилась перед ним на корточки, он не заставил себя долго ждать. Зверь резко двинулся на меня, пытаясь скинуть со скользкой крыши. Я легко увернулась и запрыгнула ему на спину, вонзив острые когти в его грубую шкуру. К моему удивлению кровь не успела даже выступить, как его раны мгновенно затянулись. Монстр будто почувствовал мое замешательство и попытался сбросить, но я еще сильнее вцепилась в него когтями, царапая и разрывая его плоть на мелкие кусочки. Зверь носился по крыше с диким ревом. Это значило, что боль он все же ощущал.

Чудовище пахло Чаннингом, но все в доме имело его острый запах. В носу засвербело, и я закашлялась. Внезапно послышался глухой звук трескающегося дерева. Балки, которые служили опорой, не выдержали нагрузки, и крыша под нами с грохотом обвалилась. «Бернону повезло, теперь в его комнате не будет ни одной крысы», — подумала я, вылезая из под завалов. Две из них все-таки разбежались в разные стороны в надежде спасти свои жалкие тушки. Крыша обвалилась прямо над кроватью здоровяка. Шквал холодного ветра и дождевых капель со свистом влетел в комнату. Моя спина гудела от боли, но приземление оказалось гораздо лучше, чем я ожидала. Зверь со мной согласиться не мог. Он оказался в самом центре деревянных обломков, которые периодически освещали вспышки молний. К моему удивлению он был жив. Я слышала его прерывистое дыхание.

— Кому-то придется мне все объяснить, — возмущенно произнесла я. Мне удалось во время пригнуться, прежде чем одна из досок чуть не угодила в голову. Всего один рывок понадобился зверю для того чтобы скинуть с себя обломки крыши. Его безумный взгляд жадно смотрел на меня, не оставляя другого выбора как бежать из комнаты. Я сорвалась с места в сторону двери. Зверь хотел преградить путь, но не успел. Я чудом успела вылететь в коридор, прежде чем его клыки добрались до шеи. Узкое помещение было не самое лучшее место для того, чтобы справиться с огромным монстром. Он мог разнести все стены лишь одним взмахом своих когтистых лап. Смерть под завалами была не для меня. Если и уходить на тот свет, то только под звук барабанов на поле самой ожесточенной из битв. Удобней всего было развернуть ее на улице, чем в стенах старого дома. Не успела я об этом подумать, как за спиной послышался звук разлетающейся двери. Ноги сами понесли меня вперед в сторону просторного холла.

Зверь догнал меня на лестнице, и мы кубарем полетели вниз. Стены сомкнулись вокруг нас, когда наши взгляды встретились. Я быстро поднялась на ноги, не сводя глаз с его острых клыков. Парадная дверь была совсем рядом, но зверь перекрыл собой путь. Он быстро сократил между нами расстояние. Его когти пролетели прямо перед моим носом, когда я прогнулась назад. Еще один взмах хотел содрать с меня кожу, но ловкий прыжок в сторону не позволил ему это сделать. Мои когти не могли причинить зверю ничего кроме боли, которая лишь усиливала пламя ярости в его глазах. С каждым выпадом его движения становились все безумнее, а клыки все смертоноснее. Мне с трудом удалось добраться до двери и выскочить наружу.

— Так может продолжаться всю ночь, — произнесла я и осмотрела двор в поиске возможности для отступления. Случайно, мой взгляд остановился на небольшой деревянной хижине с соломенной крышей. Молния осветила ее, пока капли дождя стекали по лицу. Зверь был уже совсем рядом. Я чувствовала его хриплое дыхание за своей спиной. Ноги сорвались с места. Мне удалось быстро добраться до хижины, где я надеялась запереть зверя или каким-то способом связать.

Кухонный стол стал моим первым перевалочным пунктом. Я спряталась за ним и осмотрелась. К сожалению, кроме длинной железной цепи и крюков в хижине ничего полезного не оказалось. Вдруг хилая дверь разлетелось в щепки, и монстр ворвался в хижину. Раскат грома смешался с его ревом. Молния осветила мохнатую спину и сделала его облик еще более устрашающим.

Я схватила ближайший крюк и пригвоздила его переднюю лапу к столешнице. Монстр заревел от боли и позволил выиграть немного времени. Я взяла железную цепь и попыталась обвить ее вокруг мохнатого туловища. Получилось это не сразу. Зверь хаотично махал своими огромными лапами, издавая при этом жуткие звуки. Кухонный стол не выдержал такой мощи и разлетелся надвое. Одна из надломленных досок угодила зверю в заднюю лапу, зажав ее между обломками, словно капкан. Не теряя драгоценного времени, я затянула цепь, и монстр с диким грохотом повалился на пол.

Он был повержен, но чувства ликования так и не наступало. Когда я подняла голову, то не увидела в его глазах ничего, кроме боли. Железная цепь причиняла ему страдания, словно в тело втыкали сотни раскаленных игл. Я должна была радоваться победе, но почему-то испытывала жалость к побежденному существу.

Вдруг раскат грома нарушил тишину, и в воздухе запахло дымом. Начался пожар. Хижина загоралась словно факел, политый виски. Виной всему была молния, которая угодила прямо в соломенную крышу. Даже ливень не смог остановить безумный огненный танец. Он быстро пробирался внутрь хижины, сжигая все на своем пути. Деревянные балки, которые служили опорой для крыши, начали поочередно рушиться, заставляя меня все больше отдаляться от зверя в сторону выхода.

Пожар усиливался, и сильный ветер только способствовал ему в этом. Невероятное чувство страха сковало все мое тело, когда языки пламени бросились к ногам. В этой ситуации мой парализованный мозг смог воспроизвести лишь одно трусливое слово — «бежать». Времени на раздумья не оставалось, ноги сами уже несли меня к выходу.

Я выбежала на улицу. Дождь только усиливался, и одежда прилипла к коже. Капли дождя били по лицу, успокаивая бешеный ритм сердца. Оно готово было выпрыгнуть из груди, даже когда горящая хижина была далеко позади. Страх еще долго не хотел меня отпускать. После смерти родителей я ненавидела огонь и в то же время безумно его боялась. Мне всегда казалось, что именно эта стихия воплощала в себе все самое ужасное и необузданное, что когда-либо существовало в нашем мире. Огонь согревал нас, когда нам было холодно, помогал готовить еду, чтобы мы были сытыми, но еще никому не удавалось подчинить его своей воле. Всего одним случайным касанием он мог сжечь все, оставив после себя, лишь горсть пепла и пыли.

Я слышала, как потрескивают куски дерева, когда их охватывали языки пламени, и даже как воет страшное чудовище, которое по моей вине оказалось в ловушке. Мне очень хотелось уйти и забыть обо всем, что произошло этой ночью. Как вдруг где-то в глубине души что-то оборвалось. Я как будто оказалась опять в своем родном доме, когда местные жители просто стояли и смотрели, пока огонь уничтожал все, что было мне так дорого. Осознание того, что история повторяется, пришло ко мне не сразу. Только теперь я была на месте тех людей, которые могли помочь моей семье, но почему-то не стали.

— Никто не заслуживает такой смерти, — решительно произнесла я и сжала кулаки. — Мне необходимо его спасти. Хотя бы попытаться. Я не буду просто наблюдать, как этот зверь сгорит заживо, так же как и мои родители восемнадцать лет назад.

Добежав до хижины, я ворвалась в дверной проем, вернее в то, что от него осталось после монстра. Приток свежего воздуха дал огню возможность разгореться с еще большей силой. Быстро оценив ситуацию, я поняла, что зверь еще жив, но без сознания и находится под самой дальней стеной хижины. Единственным выходом для нашего общего спасения было сбить деревянную подпору возле монстра. Это заставит крышу надавить на дальнюю стену и обрушить ее. Я понимала, что план ужасный, но другое на ум не приходило. Надеясь на то, что мы не погибнем под завалами полуразрушенной хижины, я двинулась в самую середину огненного кошмара.

Через некоторое время задняя стена пала и клубы дыма и пыли поднялись в воздух, затмевая собой все вокруг. Когда этот ад рассеялся, мне с трудом удалось вытащить зверя наружу. Я протащила его несколько метров от хижины и рухнула рядом на мокрую траву. Можно было не бояться когтей зверя, поскольку он до сих пор был без сознания. Каждый дюйм моего тела болел, и усталость заставила опустить тяжелые веки. Я не знала, сколько пролежала так. Глаза открылись, когда капли перестали барабанить по лицу. Огонь погас, лишь клубни дыма поднимались над обгоревшими развалинами хижины и медленно растворялись в воздухе. Первые лучи солнца осветили верхушки деревьев. Начинался новый день.

Я повернула голову в сторону зверя, чтобы еще раз убедиться в реальности произошедшего, но к моему удивлению его рядом не было. На месте монстра лежал Чаннинг. Его тело было опутано железной цепью. Он был без сознания и без одежды, что еще больше накалило обстановку. Я резко поднялась на ноги и потерла глаза, искренне надеясь на то, что картина измениться. Но Чаннинг ни куда не исчез. Мой взгляд поднялся на большой двухэтажный дом старушки Маргарет. Теперь мне стало понятно, зачем нужны были железные клетки в подвале. Только до сих пор оставалось не ясным, как зверь оттуда выбрался.

— И почему именно сегодня, когда в доме никого не было кроме меня? Неужели случайность? — удивленно спросила я, не ожидая услышать ответа. Что-то мне подсказывало, что кто-то нарочно выпустил Чаннинга из клетки. А вот хотел ли этот человек убить меня или просто напугать еще предстояло выяснить. Так или иначе, мое присутствие в этом доме нравилось не всем и мне очень захотелось узнать, почему тогда меня не отпускают?

***

— Ничего себе ты спишь, — удивленно воскликнула я, как только заметила, что Чаннинг проснулся. Для меня находиться в его комнате было не совсем привычно, но желание удостовериться в его целостности перевесило все остальное. Вокруг были только серые стены и высокие потолки. Даже кресло, на котором я сидела, Бернону пришлось тянуть с моей комнаты. Кроме кровати и письменного стола здесь ничего больше не было. «Просторный минимализм» — так можно было описать комнату, в которой жил Чаннинг.

— Какого черта, ты здесь делаешь? Который сейчас час? — рассерженно спросил он и попытался встать, но сразу лег обратно, хватаясь за голову.

— Тяжелая ночка? — иронично спросила я и подала ему баночку с полупрозрачной жидкостью. — Это тебе передала миссис Помсли. Она сказала, что настойка поможет от мигрени.

— А от надоедливых девчонок у нее случайно ничего нет? — возмущенно спросил он, забрав пузырек.

— Насколько мне не изменяет память, ты сам вернул меня обратно в дом и целый месяц держал взаперти.

— Я думал ты заодно с похитителями.

— Поэтому сам решил меня украсть? — спросила я раздраженным тоном.

— Всего лишь узнать тебя поближе, — парировал Чаннинг.

— Сегодня утром я видела твой голый зад. Надеюсь, теперь близости между нами предостаточно, — резко произнесла я и встала, намереваясь уйти.

— Ладно. Не злись, — вдруг сказал Чаннинг и наиграно кашлянул, словно его вид был недостаточно болезненный. — Наверно мне стоит извиниться за то, что произошло сегодня ночью.

— Пожалуй, — ответила я и повернулась к нему лицом.

— Полнолуние для меня не самое лучшее время для душевных бесед.

— В другие дни ты тоже не особо сговорчив, — попыталась я пошутить. Раскаяние в глазах Чаннинга было правдоподобным, из-за чего мне стало немного неловко.

— Тяжело себя постоянно сдерживать. Если этого не делать, то ты рискуешь увидеть зверя на белых простынях.

— О чем это ты? — удивленно спросила я, думая о том, что мне уже доводилось такое слышать.

— Я могу превращаться в волка и по своей воле, только он будет более воспитан, и вид у него приятнее, чем у того, что просыпается в полнолуние. Возможно, когда-нибудь тебе удастся и его увидеть, — сказал Чаннинг и улыбнулся.

— Кажется, на сегодня волков для меня предостаточно, как и твоих улыбок, — спокойно сказала я и подошла к двери.

— Можно еще один вопрос? — спросил он уже серьезным тоном. Я кивнула в знак согласия. — Почему ты меня вытащила из огня? Ведь я чуть не убил тебя.

— Я бы так не сказала.

— А если серьезно?

Тишина длилась почти минуту. Мне тяжело было подобрать нужные слова.

— Потому что я бы хотела, чтобы так поступили с моими родителями, — вырвался ответ из глубины души.

Обычно в таких случаях принято выражать сочувствие или хотя бы произносить слова лицемерного утешения. Мне не хотелось слышать ни того, ни другого, тем более от Чаннинга, поэтому я поспешно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

К моему удивлению, в коридоре мея ждала старушка Маргарет. Она была явно не в духе, когда предложила немного прогуляться во дворе. Что-то мне подсказывало, что отказ приравнивался бы к невероятному оскорблению ее высокоморальных чувств.

Когда мы вышли на улицу солнечные лучи осветили мои темные волосы с медным отливом, сделав их немного рыжеватыми. Прищурив глаза, я ускорила свой шаг и быстро нагнала старушку, которая торопилась вдоль каменной дорожки в сторону вишневого дерева.

— Почему ты не ушла? — сухо спросила миссис Помсли и резко повернулась ко мне лицом. Ее скулы были напряженно натянуты, словно тетива смертоносного лука, которая в любой момент может дрогнуть и пустить стрелу прямо мне в глаз.

— Все травы, которые удерживали тебя здесь, были смыты дождем. Ты не могла этого не заметить, но все равно осталась. Почему?

— Вам не кажется, что такие опрометчивые вопросы могут натолкнуть на мысль, что именно вы помогли Чаннингу вырваться на свободу? — так же холодно произнесла я и скрестила на груди руки.

— Не понимаю о чем ты, — резко прервала меня старушка, судорожно потирая свои костлявые пальцы.

— И вы не желаете от меня избавиться или выгнать отсюда? Если это так, то можете просто об этом сказать.

Мне не хотелось давить на нее, но все эти игры изрядно надоели.

— Конечно, нет, — сильно быстро ответила она, и я услышала, как ее голос предательски дрогнул.

— Отлично, раз никто не против моего присутствия, то, пожалуй, не стоит отказываться от столь радушного приема. Идти то мне все равно больше не куда.

Я увидела, как побелело лицо старушки после моих слов, но ответа не последовало. Мы молчаливо стояли, друг напротив друга в тени дерева, и каждая обдумывала свой дальнейший шаг. Подул легкий морозный ветер и напомнил о переменчивости весны. Плечи миссис Помсли задрожали в унисон с еще голыми ветвями дерева, при этом лицо вернуло себе привычное выражение абсолютной строгости и безмятежности. Больше она ни сказала ничего, кроме того, что скоро обед и пошла в сторону дома, оставляя меня в одиночестве.

Я давно все поняла без слов, но что действительно оставалось загадкой так это то, почему миссис Помсли так и не выгнала меня из дома. Всего одно слово, сказанное из ее уст, и я бы вышла из главных ворот и скрылась из ее жизни навсегда. Но почему-то она этого не делала, пытаясь заставить меня самой решиться на этот шаг. «Что же вынуждает ее так поступать?» — засел вопрос в моей голове, пока я медленно последовала за ней к узорчатой двери старого двухэтажного дома. Лицо старушки казалось до боли знакомым и мне хотелось узнать почему. Почему от ее взгляда становиться так тепло на сердце.

ГЛАВА 7: ЗНАКОМЫЙ С ЗАПАХОМ ЛЕСНОГО РУЧЬЯ

Март закончился, и апрель вступил в свои полноправные владения. Из-за обильных дождей и холодных сквозняков работы у старушки Маргарет только прибавилось. К ней обращались по любому поводу от простой лихорадки до ломоты в костях. В этот день она как раз была в лавке, которая находилась в восточной части города на улице Брадинстоун. Это было небольшое помещение на первом этаже со скромным столом из орехового дерева и немалым количеством настенных стеллажей. На них расположились разнообразные настойки и душистые травы, которые на вид хоть и не внушали доверия, но обещали всем входящим излечить даже самые невероятные недуги.

Лавка старушки Маргарет была единственным местом в городе, где занавески на окнах и рисунки на висящей над входом вывеске радовали глаз своими разноцветными красками. Как бы люди не старались привыкнуть к жалкому существованию на дне иерархической цепочки, их заблудшие души все равно тянулись к приятному радужному цвету. Он лился из каждого узорчатого завитка выведенного самой миссис Помсли. Ей всегда казалось, что не место украшает человека, а он сам должен приложить свою руку для создания идеального мира вокруг себя.

По этому поводу с ней был абсолютно солидарен Арчибальд Кокенботон, который занимал второй этаж прямо над лавкой старушки. Он был настоящим мастером по починке времени и как никто другой понимал всю его быстротечность. Для него было неважно, будь то старинные напольные или совсем новые карманные часы. В его руках каждый из них мог получить новую жизнь, радуя своих владельцев тикающим звуком стремительных стрелок. Мистер Кокенботон понимал насколько нужно ценить каждую минуту своего времени, но это не мешало ему оставаться добрейшей души человеком. Единственное на что он жаловался, так это на здоровье, что делало его частым гостем в лавке старушке Маргарет.

Сегодняшний дождливый день не стал исключением. Мистер Кокенботон спустился на первый этаж за лекарством от подагры, которая часто мучила его в такую погоду. Миссис Помсли дала бедолаге настойку из брусники, а для снятия боли предложила еще отвар из первоцвета, чему он был очень благодарен. Как только последняя ступенька наверху лестницы скрипнула, старушка Маргарет облегченно вздохнула. Она всегда переживала за благополучное возвращение мистера Кокенботона в свою мастерскую. Его больные ноги с годами не молодели, и никакое лекарство на пыльных полках вокруг нее не могло вылечить бедного старика от старости. Хотя один способ все же существовал, но о его местоположении знал лишь один человек.

«Рейхтаг», — пронеслось имя в голове у старушки, как вдруг входная дверь с треском распахнулась, впуская внутрь свежесть дождя и запах лесной чащи. Чувство страха и удивления каменной маской застыло на лице у миссис Помсли, когда уже знакомый ей скиталец переступил порог дома и закрыл за собой дверь на засов. Его ровное дыхание и бесшумные шаги всегда вводили ее в ступор. Этого было достаточно для того, чтобы узнать его, но не доверять, что сильно усложняло и без того накаленную ситуацию между ними. Как и в прошлые годы, приход Рейхтага не был для нее неожиданностью как таковой, но каждый раз она до глубины души надеялась, что он станет последним.

— Давно не виделись, Маргарет. Смотрю время не пощадило твою красоту, — хрипло произнес Рейхтаг и растянул губы в кривой ухмылке.

На нем был черный костюм убийцы, который состоял из кожаных пластин, соединяющихся между собой серебряными нитями. Он служил чем-то вроде доспехов с множеством потайных карманов и был скрыт от посторонних глаз дорожным плащом. Мужчина молчаливо прошел через всю комнату и остановился прямо перед старушкой Маргарет. Он скинул влажный капюшон на плечи. Дождевые капли слетели на пол, оставляя на нем небольшие лужицы.

— Не могу ответить тебе взаимностью. Но уверена, ты как, всегда молод, и полон сил, — холодно произнесла миссис Помсли, стараясь не выдать собственных противоречивых чувств по отношению к мужчине напротив. — Что заставило тебя выйти из леса?

— Ты прекрасно знаешь ответ на свой вопрос, Маргарет. И с чего скажи, пожалуйста, такой холодный прием для щедрого спасителя твоей жизни?

— Мне помог не ты, а клан Дикого леса.

— Я его старейшина и без меня все друиды давно бы вымерли, канув в небытие, — резко прервал ее Рейхтаг.

Он окинул старушку свирепым взглядом.

— Много лет я охраняю врата в Аннон. Тебе известно пророчество или ты хочешь, чтобы Араун выбрался из подземного царства и полностью уничтожил привычный для тебя мир? Люди до сих пор пропадают, а ведь именно ты клялась разобраться с этим в обмен на свою жизнь?

— Если исчезновения продолжаются, значит, ключ от врат не найден. Мне казалось тебя должно это радовать, — спокойно ответила ему Маргарет и сделала шаг в сторону запертой двери.

Мужчина тут же преградил ей путь. Он облокотился рукой на одну из полок, от чего стеклянные баночки на ней зазвенели, будто от страха. Парочка из них покосились и полетели на пол, наполняя комнату звуком битого стекла.

— Я буду рад, если твой зверинец будет выполнять свою работу, а именно держать искателей ключа подальше от города. Буду рад, когда люди перестанут пропадать, а их родственники придаваться забвению. А особенно буду счастлив, когда перестану выполнять за вас грязную работу. Мне надоело смотреть на то, как вы прохлаждаетесь в своем доме, играя роль счастливого семейства с ароматными обедами и здоровым сном, — гневно прорычал мужчина прямо на ухо старушке Маргарет.

Холод, который в этот момент исходил от него, заставил ее съежиться. Миссис Помсли прекрасно знала этого человека еще задолго до того, как ее глаза перестали видеть что-то кроме пустоты. В ее памяти хорошо сохранились воспоминания об убийственном взгляде сапфировых глаз старейшины друидов, которые оттеняли синеватый оттенок его темных волос. Он мог быть страшным человеком, если чьи-то убеждения противоречили его принципам. Не зря же этот мужчина занимал такой пост столько лет, каждый раз омолаживая свое тело в священных водах. Расположение молодильного источника было известно не многим.

— Если бы я могла им только рассказать, тогда возможно они бы стали серьезнее относиться… — хотела объяснить старушка, но старейшина только рассмеялся, не дав ей даже закончить.

— Давай. Расскажи им всю правду. Не забудь упомянуть про Бельтейн. Ты же помнишь, какой это праздник и что нам приходиться делать в этот день, дабы держать врата закрытыми?

— Я никогда никого не убивала.

— Но ты способствовала этому, — уточнил Рейхтаг и его губы изогнулись в кривой улыбке. — Думаешь, Чаннинг и все остальные поймут и закроют глаза на то, что из-за твоего списка каждый год первого мая умирают все новорожденные. Ключ сам тянется к печати и тебе прекрасно известно об этом. Так или иначе, он родится в этом городе, и мы должны сделать все возможное, чтобы не допустить этого.

Рейхтаг не стал дожидаться ответа. Он резко повернулся и вышел из лавки, исчезая за пеленой шума дождя. Старушка Маргарет осталась стоять возле стеллажей белая, словно сама смерть. Она знала, что он вернется через месяц. Это был всего лишь визит вежливого напоминания про обязанности, которые камнем нависли над ее сердцем. Каждое утро она чувствовала горький привкус вины за каждую судьбу, которая оборвалась с ее помощью. Только надежда на лучшее будущее для Астерии помогала ей подниматься с кровати и жить с этим грузом.

— Миссис Помсли, у Вас все в порядке? — послышался обеспокоенный голос мистера Кокенботона, как только дверь за его спиной захлопнулась. Ответа не последовало, и он начал медленно спускаться по лестнице, прихрамывая на левую ногу. Его слабые руки крепко вцепились в деревянную ножку табурета, которой он вооружился прежде чем покинуть свою мастерскую. Последняя ступенька скрипнула под его весом, когда мистер Кокенботон увидел, как старушка Маргарет склонилась над разбросанными на полу кусочками стекла. Он тут же бросил свое оружие и помчался к ней так быстро, насколько позволяли его больные ноги.

— Что это было? — удивленно спросила она, когда услышала, как кусок дерева приземлился с глухим стуком.

— Не мог же я прийти Вас спасать, не вооружившись, — спокойно ответил мистер Кокенботон и присел на колени возле старушки Маргарет, опираясь рукой на одну из полок. После такого заявления он ожидал увидеть выражение искреннего восторга или хотя бы благодарности, но женский заливной смех стал для него невероятным сюрпризом.

— Мистер Кокенботон, нежели слепая женщина не может разбить пару банок своих настоек, чтобы не заставить мужчину схватиться за оружие? — спросила миссис Помсли, еле сдерживаясь, чтобы снова не рассмеяться.

— Может, но только не такая, как вы. За все годы нашего знакомства мне ни разу не доводилось видеть за вами столь неуклюжее поведение. Вы всегда были образцом изящества и шарма, — добродушно ответил старик и потянулся за очередным осколком. Рука миссис Помсли дрогнула, как только наткнулась не на еще один кусок холодного стекла, а мягкую теплую руку мужчины, который в этот момент с замиранием сердца следил за каждым ее движением. Она так долго была образцом сдержанности и строгости, что неловкое прикосновение обожгло ей кожу, напомнив о существовании человеческого тепла.

— Мне очень жаль, мистер Кокенботон, что я заставила вас так нервничать. Все бывает впервые, не обращайте внимания, — попыталась она его успокоить и отдернула свою руку.

— Арчибальд, или просто Арчи. Мне ужасно неловко, когда вы так формально ко мне обращаетесь, — добродушно ответил он и сложил последний осколок в небольшую деревянную чашу.

— В таком случае просто Маргарет, — согласилась миссис Помсли, помогая ему подняться на ноги.

Арчибальд пообещал самостоятельно выкинуть осколки, не оставив миссис Помсли даже шанса для возражения. Он хотел еще предложить какую-либо помощь, но та наотрез отказалась. Старушка провела его до самой лестницы, пытаясь как можно быстрее вернуться к своим обязанностям. Миссис Помсли уже намеревалась уйти, как почувствовала шероховатую руку Арчибальда на своих пальцах. Он нежно взял ее кисть и накрыл своей, покрытой рубцами и мозолями от кропотливой работы с часовыми механизмами. Это был всего лишь невинный жест заботы, но он все-таки смог зацепить струны души старушки Маргарет.

— Не стоит бороться в одиночку, — спокойно произнес он, всматриваясь в каждую ямочку на ее прекрасном лице. «О чем это вы?» — удивленно спросила миссис Помсли, думая о том, что уже заведомо знает ответ.

— О том, что если захотите поговорить, то я всего-навсего на расстоянии пятнадцати ступенек, — ответил Арчибальд с чистосердечной улыбкой, чем сильно ее удивил. Она думала, что сейчас начнутся расспросы или же нравоучения, но нет. Этот мужчина лишь предложил свою помощь и молчаливо направился в свою мастерскую.

— Спасибо, — только и смогла вымолвить Маргарет, прежде чем его спина полностью скрылась за дверью. Она захлопнулась, оставляя ее одну со своими мыслями и тенью страха за будущее детей, которым суждено родиться и умереть через месяц.

ГЛАВА 8: ПОДАРОК

— Наконец-то весна, — восторженно произнесла я, когда оказалась во дворе угрюмого дома. Кристально чистое небо радовало глаз своей безудержной синевой до самого горизонта. Солнечные лучи пронизывали каждое переплетение веток деревьев, на которых уже распустились некоторые почки и наполнили воздух цветочным ароматом.

Для меня весна всегда была самым любимым временем года. Ни лето, которое радовало нас зелеными лугами и приятной прохладой ручья. Ни осень со свежестью листвы и каплями дождя, даже не зима, которая всегда была истинным образцом чистоты и очарования. А именно весна с невероятным буйством жизни и ярких красок. Это единственная пора года, которая доказывала, что даже у самого крошечного существа есть невероятная сила выжить в самые суровые морозы.

Я хотела прогуляться, как только проснулась, но из-за старушки Маргарет мой план прервался на самом начальном этапе. Не успело взойти солнце, как она стояла у подножья лестницы и ловила всех, кто проходил мимо нее. Ее целью было загрузить каждого жильца домашней работой, после чего спокойно отправиться в свою лавку в городе. Еще в коридоре я услышала ее строгий голос, из-за которого намеревалась выйти через окно. У меня почти получилось, если бы не Чаннинг, который как раз стоял во дворе и собирался отправиться в город. Он увидел, как я ловко спрыгнула с окна своей комнаты и пошла в его сторону, насвистывая знакомую только мне мелодию.

— Нормальные люди выходят через дверь, — сдержанно произнес он, как только мы с ним поравнялись.

— Только не тогда, когда за ними стоит злой цербер, — спокойно ответила я и прошла мимо, вздернув нос. Как вдруг почувствовала его горячие пальцы на своей руке. Он с силой дернул меня назад, заставляя развернуться. Благодаря кошачьей ловкости я смогла устоять на ногах и тут же уставилась на него удивленным взглядом.

— Раз ты остаешься здесь, то тебе придется подчиняться трем правилам, — сказал Чаннинг, словно командир полка своим подчиненным рыцарям.

— Так понимаю, первое касается выхода через дверь, — уточнила я и отдернула руку. К моему удивлению он не стал возражать. Он разомкнул свои сильные пальцы и утвердительно кивнул.

— Какое тогда второе правило?

— Каждый в доме выполняет свою работу. Гавену сегодня выпала уборка гостиной, а Бернону — ремонт крыши в собственной спальне. Метью в свою очередь сам вызвался перебирать травы миссис Помсли, а раз ты женщина, то в твою обязанность сегодня входит все, что касается кухни.

— Неужели я похожа на кухарку, которая будет готовить обед или драить кастрюли? — удивленно спросила я и демонстративно провела руками сверху вниз, указывая на себя.

— В одежде Метью нет, но это дело поправимо, — спокойно сказал Чаннинг.

Он ухватился за ворот моей рубахи, намереваясь разорвать ее пополам. Я молниеносно положила свои руки поверх его и вонзила когти прямо ему между костяшек. Лицо Чаннинга при этом не выражало ничего кроме абсолютного спокойствия, что удивило меня еще больше. Когти снова приняли облик человеческих ногтей, и я увидела, как раны на его коже затянулись, не выпустив даже капли крови. Бороться с человеком с безупречной регенерацией было все равно что долбить кулаками каменную стену в надежде пробить в ней огромную дыру. Понимая эту простую истину, мне пришлось согласиться с его условиями, после чего он разомкнул пальцы и убрал руки с моей груди.

— А какое же третье правило? — спросила я, не сводя с него глаз.

— Никогда не поворачивайся ко мне спиной, — спокойно ответил он.

Чаннинг протянул вперед руку, предлагая тем самым последовать с ним к порогу дома.

— Так понимаю, мне лучше не знать какое за этим последует наказание, — иронично произнесла я, не сделав и шагу.

— Можешь попробовать, но тогда ты еще долго не сможешь сидеть.

— Ты не посмеешь, — взорвалась я, и мои глаза сузились.

— Буду рад тебе это продемонстрировать. Дай только повод, — загадочно произнес Чаннинг.

Он придвинулся ко мне так близко, что я почувствовала его горячее дыхание на своем лице. Короткие черные волосы шевелились на ветру, будто жили своей жизнью, а серо-зеленые глаза были полны решимости. Чаннинг был невыносим и невероятно заносчив, что раздражало меня до глубины души. Люди, которые обычно меня окружали, были довольно просты. Стоило узнать мотив, и можно было предугадать даже самые на первый взгляд невероятные их действия. Но Чаннинг был совершенно другой породы. За его дикостью и смертоносным спокойствием всегда скрывалось что-то большее, чем просто очевидность. Неожиданно я поймала себя на мысли, что глупо рассматриваю его с ног до головы. Тот лишь усмехнулся, чем поставил меня в еще более неловкое положение.

— Если ты закончила на меня глазеть, то можешь приступить к своим обязанностям на кухне, — сказал Чаннинг, на что я лишь фыркнула в знак отказа. — У меня нет времени на твои игры. Если ты не пойдешь сама, мне придется тебя заставить.

— Не думаю, что это подействует, — холодно ответила я и подперла бока руками. К моему удивлению он не стал больше спорить или уговаривать. Чаннинг просто схватил меня чуть ниже бедер и резко перекинул через плечо. Я кусалась и царапалась, но ему было плевать.

— С тебя новая рубашка, — сухо произнес он, когда раздался очередной звук рвущейся ткани, и спокойно понес меня внутрь дома. Таким образом, Чаннинг прошел через весь холл, чем привлек внимание всех остальных жильцов. Они удивленно уставились на то, как я раздирала его кожу вместе с последними остатками рубашки. Под звук рвущейся ткани с моих уст слетали ругательства, словно у грязного матроса на военном фрегате. Как только мы оказались на кухне, Чаннинг поставил меня на ноги и загородил собой единственный выход.

— Ты не покинешь этой комнаты, пока не приготовишь обед и не вымоешь всю посуду, — гневно произнес он и повернулся спиной, намериваясь покинуть кухню.

— А то что? — спросила я с вызовом, схватив первое, что попалось под руку, и кинула в его сторону. Этим предметом оказалась чугунная сковорода, которая пролетела мимо уха Чаннинга и с грохотом врезалась о дверной косяк.

— Спросишь это у голодного волка, который вернется ближе к вечеру из города, — сухо ответил он и ушел, оставляя меня наедине с тарелками и кастрюлями.

— Хорошо, будет тебе ужин, — подумала я, вспоминая свои прошлые неудавшиеся попытки приготовить съедобную еду. Три часа мне довелось греметь посудой, прежде чем хлебные лепешки и фасоль с овощами приобрели вареный вид. Когда живешь с отшельником в лесу, не сильно перебираешь с едой, уплетая даже самые непредсказуемые дары природы. Из этого следовало, что кулинария не входила в перечень моих талантов, но и я не была организатором сего мероприятия.

— Наверно это будет последний раз, когда меня допустили до очага, — произнесла я, окинув взглядом странное овощное месиво зеленого цвета. Оно бурлило в небольшом котелке, даже после того как было переставлено на деревянный стол и оставляло животрепешущие воспоминания.

Закончив на кухне, я тут же выбралась на улицу, где наслаждалась весенними лучами солнца. Вдруг мое внимание привлек глухой звук от ударов, которой доносился из-за призрачных останков обгоревшей хижины. Мое любопытство, как обычно, взяло вверх над целомудрием, и я медленно направилась вперед.

Нарушителем прекрасной тишины оказался Бернон. Он рубил уцелевшие деревянные балки и был сильно удивлен, когда я вышла из-за угла хижины и поприветствовала его.

— Ты пришла за реваншем? — произнес он и усмехнулся, провертев топор в своей огромной руке. Его мышцы были напряженны до предела, но на коже не было ни капельки пота. Складывалось такое чувство, что для него огромные балки были словно зубочистки, которые разлетались надвое от каждого его удара.

— Насколько мне не изменяет память это тебе необходимо подымать униженное мужское эго, но запугивание топором было весьма эффектно, — подстегнула я здоровяка, и устало присела на одну из деревянных балок.

— Что-то подсказывает, что это будет избиение младенца и речь сейчас не обо мне. Кто это тебя так? — удивленно спросил Бернон и присел рядом, не выпуская топор из рук.

— Ты поверишь, если я отвечу, что это кастрюли и сковородки? — спросила я и тяжело вздохнула. Прямо возле уха раздался грубый мужской хохот, который заставил меня съежиться от стыда.

— Ну, ты даешь, — удивленно воскликнул здоровяк и вытер тыльной стороной ладони выступившие капли из глаз. — Неужели они гораздо страшнее, чем драка с незнакомцем за мешок с золотом? Ты точно женщина?

— Хочешь проверить? — резко спросила я и гневно сверкнула взглядом. Бернон поднял руки в защитном жесте и усмехнулся, когда мой взгляд перешел с его лица на топор.

— Интересно куда оно запропастилось? — начал он и кинул свое орудие на сочную зеленую траву. Я посмотрела на него, вопросительно изогнув бровь, на что он лишь произнес одно слово: — Золото.

— Возможно, выпало в драке с демоном или стащили воры, когда была без сознания, — рассеяно объяснила я и направила взгляд вперед, рассматривая небольшой куст с сиреневыми цветочками.

— У меня оно было бы в сохранности, — расстроено произнес здоровяк и посмотрел в ту же сторону.

Мы сидели так довольно долго. Прохладный ветер обдувал мое лицо, не давая солнечным лучам оставить на нем свой след. Невольно я задумалась о том, как жильцы дома оказались вместе, и решила спросить об этом Бернона. Он был не против рассказать о том, что все они входили в число жертв. Их, как и других жителей города, похищали, а после обряда привязывали к большому камню. Повезло выжить только тем, кто покинул Змеиный холм до рассвета. В противном случае жертвы превращались в растения или животных. Бывало что и в других неизвестных Бернону существ. Превращения были не обратимы, и люди становились такими на всю оставшуюся жизнь. Хотя бывали случаи, когда им удавалось спасти некоторых людей, но со временем тоска по семье убивала их изнутри. Они медленно сходили с ума, и тогда превращение происходило уже по собственной воле. Как и предполагалось, первым из спасенных жертв был Чаннинг.

— Так понимаю, спасла его миссис Помсли? — спросила я у Бернона, когда он закончил рассказ.

— Не угадала, — спокойно ответил он и посмотрел на меня задумчивым взглядом. — Ему просто повезло. В ту ночь было полнолуние. Его спасло превращение в зверя. Тот увел Чаннинга глубоко в лес. Там его и нашла старушка, когда собирала травы.

— И вы все ничего не помните из своей прошлой жизни? — спросила я с сожалением в голосе.

— Не стоит нас жалеть, Кейт. Может это и к лучшему, ведь родственники о нас тоже ничего не помнят. Только представь, к тебе приходит женщина и называется твоей мамой, но ты видишь в ней только незнакомку, — на этом голос Бернона дрогнул.

Память о родителях для меня всегда была больной темой. Как я не старалась отпустить боль и жить дальше, все равно при каждом упоминании о них мне становилось очень одиноко. Я смахнула с щеки предательскую слезу и отвела свой взгляд в сторону, зацепившись им за большое дерево у забора. Бернон поднял руку и хотел положить мне на плечо, но в последний момент передумал и почесал ею свою лысую голову.

— Извини, что задел за живое, но я тут подумал… — начал он и замолчал. Я перевела взгляд на его мелькающие аметистовые глаза. По его лицу было видно, как Бернон тщательно подбирает каждое слово и не найдя ничего подходящего просто сказал:

— Ты говорила, что способности у тебя от мамы, а что если она жила тут раньше?

— Понимаю, к чему ты клонишь. Даже если твоя теория и верна в этом городе о ней никто все равно не вспомнит.

— Думаю, у похитителей больше информации на этот счет. Ты можешь сегодня пойти с нами и лично вытрясти ее из них, — раздался голос Чаннинга за нашими спинами.

Бернон сразу подскочил на ноги и растеряно перевел взгляд с меня на него. Я учуяла Чаннинга, как только он ступил на территорию дома, и искренне надеялась, что он нас не заметит. Мои надежды не оправдались, и это сильно испортило и без того мрачное настроение.

— А если на этот вечер у меня были другие планы? — спросила я с нотками сарказма и повернулась вполоборота. Чаннинг стоял в своей обычной властной манере и держал в руке сверток.

— Если рассматривание звездного неба на крыше дома интересное занятие, то не буду отвлекать, — сухо произнес он и его губы растянулись в загадочной ухмылке.

— Ты опять за мной следил, — разгневано крикнула я и резко встала на ноги. Чаннинг словно предугадал мои мысли и кинул сверток.

— Это тебе, — объяснил он, когда я удивленно уставилась на его подарок.

— За что? — спросила я. Для меня это стало приятной неожиданностью. Она пробила брешь в стене, которую я старалась между нами выстроить. «За то, что осталась», — сухо ответил Чаннинг на мой вопрос, прежде чем направился в сторону дома.

— А нам он подарки не делал, — расстроено произнес Бернон, пока я удивленно таращилась на тяжелый сверток в своих руках. Он был обернут куском старого пергамента, который хорошо скрывал все, что находилось внутри.

ГЛАВА 9: БИТВА С ТЕНЯМИ В ЗЕЛЕНОМ ТУМАНЕ

Уже целый месяц у меня не было возможности побывать на улицах Гластонгейта. Как и предполагалось, с тех пор он не изменился. На вид город остался все такой же дырой, как и прежде, которая ловко скрывалась под пеленой ночной тишины. Мы впятером покинули дом ровно в девять и уже блуждали по запутанным улицам мрачного города, намереваясь встретить тех самых похитителей людских жизней.

Чаннинг шел впереди всех, изредка бросая на меня короткие взгляды. Для меня до сих пор оставалось загадкой, где он смог найти удивительный кожаный костюм ручной работы, да еще и моего размера. Это и был тот самый подарок, который Чаннинг небрежно кинул мне сегодня днем. Невероятно мягкая, но прочная кожа почти не ощущалась на теле и совершенно не сковывала движения. Благодаря черному цвету я могла долго оставаться незаметной, сливаясь с мрачными тенями города. Костюм идеально подчеркивал каждый изгиб, каждую впадинку, делая мои формы еще привлекательнее, чем казалось на первый взгляд. Даже Бернон громко присвистнул, когда я вышла к ним в холл, накинув на плечи дорожный плащ с капюшоном.

Как только мы вышли из проулка, то оказались на улице Вердиктон и пошли вдоль остроконечных домов в северную часть города. Мне не составило труда узнать в одном из них тот, в котором когда-то жила Миори. В голове всплыли очень яркие воспоминания ее живого смеха и развевающихся темных волос, когда она стояла на небольшой кухне и рассказывала о своей хозяйке. Я уже забыла, о чем именно тогда шла речь, но сердце все равно предательски сжалось в остроконечный камень. Миори исчезла, растворилась в воздухе как дым от костра, который потушили раньше времени. И даже в глазах ее единственного брата никогда не появиться тень печали с нотками неудержимой боли от того, что его сестра больше не ступит на порог их дома.

— …Так мы привлекаем слишком много внимания. Нужно разделиться тогда мы сможем… — долетели до меня обрывки слов Чаннинга, которые быстро оторвали от мрачных мыслей.

Не успел он договорить, как Гавен не сдержался и встрял в его монолог с очень разгневанным видом:

— Что, Чаннинг? Мы сможем что? Когда же до тебя дойдет, что твой план не работает. Все попытки поймать похитителей всегда заканчиваются провалом. Люди пропадают, и мы до сих пор не знаем почему. А все потому, что на их стороне сильная магия и нам нечем с ней бороться.

— В любом случае, нам известно больше чем жителям этого города, — тихонько вмешался Метью в их дискуссию. Он сразу привлек внимание остальных. Под нашими пристальными взглядами мальчишка съежился, явно жалея о том, что ввязался в разговор.

— А может, я тоже хочу как они, — резко произнес Гавен и потупил свой взор, рассматривая грязные камни под ногами.

— Оставаться в неведении пока твои близкие люди исчезают в безмолвном тумане, о которых ты и не вспомнишь? — вмешалась я, не выдержав глупого нытья.

Насколько мне не было больно вспоминать о родителях, но я ни на что не променяла бы эту боль на жуткое забвение. И дело было даже не в том, что это мои самые близкие люди. Каждый человек в нашем прошлом, словно удивительная нить вплетающееся в полотно нашей жизни, которая делает нас теми, кто мы есть. Если хоть одну из них выдернуть, то останется просвет, что повлечет за собой колоссальные последствия. Это будет уже совершенно другая личность с иными мыслями и поступками. И я была сильно удивлена, что Гавен не понимает этой простой истины.

— Ты не представляешь, как я устал от всего этого, — начал объяснять Гавен и посмотрел на меня уставшими глазами янтарного цвета. — Каждый день мне приходиться читать сотни книг, держать в себе столько информации, сколько вам и за всю жизнь не изучить. И все для того, чтобы найти ту линию соприкосновения, которая может помочь нам разгадать причину всего происходящего здесь кошмара.

На этом его голос оборвался, и взгляд устремился далеко к звездам. Он хотел еще многое сказать, но не стал. Гавену показалось, что в этом нет никакого смысла, так как его никто не сможет понять. Он устал от борьбы и от бесконечных потоков информации в своей голове. Ему уже было все равно что будет с городом или его жителями. Гавен просто хотел жить, как все нормальные люди. Найти девушку и обзавестись ребенком. Возможно даже парой детишек, которые бы бегали по двору от придуманных накануне монстров, а Гавен в это время убеждал бы их, что это всего лишь выдумки. В этом смысле я понимала его как никто другой, но не мы выбрали свои судьбы. Разве нет? И возможно ли ее вообще выбирать? Ответ на этот вопрос часто мучил меня долгими холодными вечерами, когда я не могла уснусь в хижине отшельника. Нас с ним свел случай, но был ли он случайным?

— Не думаю, что незнание сделает твою жизнь легче, — немного подумав, произнес Чаннинг. Его голос, словно маяк, вывел меня из темных воспоминаний.

— Неужели ты ни разу не хотел бросить эти бесполезные скитания и осесть в уютном месте? — спросил Гавен и перевел раздраженный взгляд с ночного неба на своего друга.

— Спасибо с меня достаточно всех этих притворных иллюзий вроде семьи и всего прочего. Ты ведь это имеешь в виду, не так ли? — ответил Чаннинг.

Тень невыносимой грусти мелькнула в его глазах, прежде чем он отвел их в сторону. Сначала я подумала, что мне показалось, но подозрительный взгляд Гавена напрочь откинул эту мысль в сторону. Никто из них не помнил прошлой жизни, даже я знала об этом. Но острая реакция Чаннинга на семью была подозрительна.

— Мы чего-то не знаем? — удивленно спросил Гавен и его янтарные глаза заискрились в ночном мраке.

— Не понимаю о чем ты, — холодно ответил ему Чаннинг, всматриваясь в северную часть улицы.

Бернон и Метью окинули своих друзей непонимающими взглядами, переводя их с Гавена на Чаннинга и обратно. Я решила не вмешиваться в дискуссию и намеривалась пройти вперед, но вдруг знакомый запах обжег ноздри, прежде чем Чаннинг преградил мне рукой путь. С северной стороны улицы Вердиктон на нас надвигался густой туман. Внутри него ярко мелькал изумрудный свет, который отражал три мрачных силуэта, будто вышедших из глубин самого страшного кошмара.

— Метью, спрячься и не вылазь пока я не скажу. Гавен, бери Кейт, и отправляйтесь на крышу. Мне нужен полный обзор происходящего. Бернон, ты со мной, — последнее Чаннинг произнес уже не в человеческом обличии. На моих глазах этот высокомерный мужчина превратился в огромного волка, разорвав на себе одежду в клочья. Его черный мех блестел в сиянии не полной луны, завораживая своей непревзойденной мягкостью.

— С каких пор ты можешь мной командовать? — возмущенно выпалила я Чаннингу, подозрительно поглядывая на его клыки.

— Сейчас не самое лучшее время с ним спорить, — вмешался Гавен и, схватив за руку, потащил меня в сторону домов. Я хотела возразить, но Чаннинг даже слушать не стал. Он развернулся и тут же помчался в сторону тумана. Недолго думая, Бернон сжал кулаки и последовал за ним.

— Хорошо, что Метью не пришлось уговаривать. Он скрылся, как только Чаннинг закончил раздавать приказы, — облегченно произнес Гавен, когда забирался на крышу одного из домов. Для этого ему потребовалось гораздо больше времени, чем мне.

— Вы всегда так его слушаетесь? — спросила я и подала ему руку. Гавен удивленно уставился то на меня, то на протянутую конечность, долго не решаясь принять помощь.

— Ты его клыки видела? — ответил он вопросом на вопрос и самостоятельно забрался на крышу.

— Весомый аргумент, — нехотя согласилась я и посмотрела в сторону надвигающегося тумана.

Он начал медленно рассеиваться. Мы увидели, как Бернон откинул в сторону очередную жертву похитителей и бросился на того самого демона, который вспорол мне живот. Старая рана уже давно затянулась, но фантомная боль, будто волной прошла по каждой клеточке моего тела, напоминая о прикосновениях его когтистых рук. Чаннинг взял на себя мага. Хоть он был весьма староват, но к себе не подпускал ни на дюйм. Всего одним взмахом руки маг рассек перед собой воздух вспышкой яркого зеленого цвета, но Чаннинг легко увернулся от нее и попытался подобраться поближе. В ход пошли камни. Они по зову мага поднимались в воздух и с силой летели прямо в волка. Тот двигался невероятно быстро, с каждым прыжком приближаясь все ближе к магу. Еще один рывок и Чаннинг смог бы ухватиться за подол его мантии, но старик неожиданно поставил барьер. Он был соткан из сильных потоков воздуха, и Чаннинг отлетел назад, приземляясь на каменную дорогу.

— Обычно я девушек не бью, — донеслись до меня слова Бернона, от чего я недовольно фыркнула. — Но тебя сложно назвать образцом женственности.

— Тоже мне джентльмен, — выругался суккуб и бросился в его сторону.

Здоровяк одной рукой поймал его в воздухе и запустил в дом, стоявший неподалеку. Кирпичная кладка загудела со страшной силой. От места, где спина суккуба соприкоснулась с домом, в разные стороны поползли трещины, что должно было сильно обеспокоить его жильцов. К моему удивлению никто из него не вышел, а суккуб сплюнул кровь и взлетел в воздух, расправив свои черные крылья.

— Кажется, маг что-то задумал, — шепнул мне на ухо Гавен. Я увидела, как Чаннинга откинуло сгустком воздуха на большое расстояние. Он вскочил на лапы, но не успел сделать шаг, как путь преградил суккуб. Он приземлился у самого носа Чаннинга и попытался вспороть когтями его морду, но Бернон подоспел вовремя. Здоровяк ухватил суккуба за крыло и откинул в сторону. Демон быстро поднялся на ноги и занял ту же позицию между магом и остальными, отвлекая внимание на себя. В это время под ногами у старика загорелась странная печать.

— Ты прав. Надо им помочь, — согласилась я с Гавеном и собиралась спрыгнуть с крыши, как почувствовала его тяжелую руку на своем плече.

— Ты остаешься здесь, — сухо произнес он и крепко сжал другой рукой рукоятку меча, который до этого времени мирно покоился в ножнах. Его взгляд был полон решимости, но она быстро поутихла, когда я с легкостью отмахнулась от его руки.

— У тебя клыков нет, — резко выпалила я и скинула свой дорожный плащ с плеч. Гавен хотел возразить, но не успел. Я с кошачьей ловкостью спрыгнула с крыши и приземлилась на обе ноги. Пока суккуб отвлекал Бернона и Чаннинга своими когтями, мне удалось незаметно приблизиться к магу. Он был настолько занят своим ритуалом, что даже не заметил, как мои ногти стали когтями. Как только печать под ним вспыхнула, у меня было всего мгновение для того, чтобы покончить с ним раз и навсегда. Я замахнулась над спиной мага, намериваясь вывернуть его внутренности наизнанку. Как вдруг знакомый звук рассек ночной воздух, и что-то острое врезалось в тыльную сторону ладони.

— Черт, — выругалась я и отдернула ее, чем сразу привлекла внимание мага. Вспышка зеленого света слетела с длинного посоха и озарила мое лицо, но ничего больше не произошло.

— Это невозможно, — удивленно воскликнул маг. Он повернулся ко мне лицом. Я видела, как морщинки вокруг его глаз нервно дернулись, пока режущая боль грела мне руку. Небольшой кинжал, который никогда не знал промаха, сейчас торчал между белыми костяшками пальцев. Это было не так болезненно, как чувство предательства, которое комом застряло у меня в горле.

— Опять ты, — раздался голос демона, который как нельзя кстати оказался за спиной у мага. — Насколько мне не изменяет память, земляные черви уже давно должны были обгладывать твой труп.

— Извини, что не оправдала твоих ожиданий. Когда я с тобой закончу, ты сможешь лично передать им мои извинения, — гневно выпалила я и резко выдрала кусок заточенного железа из своей мягкой плоти. Капли крови окропили грязные камни под ногами, когда кинжал полетел демону прямо в голову. Тот отмахнулся от него, словно от надоедливой мошки и расправил свои черные крылья, намериваясь взлететь вверх.

— Она нужна нам живой. Отвлеки ее, — быстро произнес маг, обращаясь к демону. Зеленая печать под его ногами до сих пор не погасла, а это означало, что заклинание еще не было закончено. Демон взревел и кинулся на меня. Я ловко оттолкнулась от него, припечатав к земле, и перелетела к Чаннингу.

— Какого черта ты здесь? Где Гавен? — раздраженно спросил волк, пытаясь подняться на все четыре лапы. Демон сильно потрепал его и Бернона, но надо было отдать им должное. Они даже не думали сдаваться.

— Он уже большой мальчик и в няньке не нуждается, — только и успела произнести я.

Смертоносный поток воздуха сорвался с посоха мага и направился в нашу сторону. Он сносил все на своем пути. Времени на отступление не оставалось, и я не придумала ничего лучше, как довериться своему внутреннему голосу и сделать шаг навстречу потоку. До моих ушей донеслось рычание Чаннинга и щелкающий звук клыков, когда его пасть сомкнулась на моей ноге. Это не было укусом злого волка, а всего лишь предостерегающим жестом, на который я не обратила никакого внимания.

— Метью не сможет вытащить нас троих, — воскликнул Бернон. Он встал за моей спиной. Я чувствовала его страх. Его грубая сила была абсолютно бесполезна против магии, и он знал это. Камни с дороги вздымались в воздух и разлетались в разные стороны только от одного прикосновения смертельного потока. Он приближался к нам. Я закрыла глаза и гордо вздернула подбородок, искренне надеясь на то, что мой план сработает. Как и предполагалось, лишь легкое дуновение ветра прошло сквозь меня и растворилось в ночном мраке.

Заклинание мага не сработало. Мы остались живы только благодаря непревзойденному дару, о котором я даже не предполагала раньше. Чаннинг отпустил мою ногу и уставился на Бернона. На его вопросительный взгляд здоровяк ответил таким же растерянным выражением лица, который означал, что он тоже все видел, но ничего не понял. Я намеривалась открыть глаза, как вдруг почувствовала, как что-то острое вонзилось в мои плечи, прорезав плотную кожу костюма. Пока все в растерянности пытались понять происходящее, демон, не теряя времени, поднял меня в воздух и понес в северную часть города.

Все произошло настолько неожиданно, что никто не успел среагировать. Как только Чаннинг и Бернон пришли в себя, они сорвались с места, но уперлись лишь в невидимую стену. Ухмылка победителя озарила лицо мага, перед тем как он растворился в зеленом тумане. Ветряной барьер исчез вместе с ним, растворяясь в ночном воздухе, словно его никогда не существовало.

Тем временем, я со всех сил пыталась выбраться из цепких рук демона, который нес меня прямо к Змеиному холму. Мои когти вонзились в его плоть сиреневого оттенка, намериваясь содрать ее до кости. В сказах, которые мама мне часто читала на ночь, говорилось о том, что демоны не похожи на людей. Им были известны только ненависть и ненасытная жажда. Во все времена они хотели обладать тем, что им не подвластно. Даже кровь у демонов имела черный или синий цвет. По рассказам она была любой, но только не красной. Не такой, как у простых смертных. Как оказалось, все это было лишь пустыми словами безумных фанатиков, которые считали людей высшей расой. Мои сомнения оправдались, когда алая кровь демона стекала по его пальцам и смешивалась с моей, мерцая яркими бликами под звездным светом. Но боль, похоже, все-таки была ему чужда, даже когда мои пальцы добрались до тонких костей его рук.

Демон почти вплотную подлетел к невидимой стене, как вдруг изменил направление. Он направился в сторону дремучего леса. Его пальцы разжались, как только мы пролетали над небольшой поляной, и я упала, ловко приземляясь в густую траву.

— Убирайся из города и никогда не возвращайся, — раздался грубый голос демона за моей спиной.

— Что кишка тонка чтобы со мной справится? — выпалила я и встала в полный рост.

— Не обольщайся на свой счет. У меня нет времени проверять, сколько у тебя кошачьих жизней. Маг сильно заинтересовался в единственной Сивилле за столько лет, — сухо осек меня демон.

— Откуда ты…

— Твое клеймо на спине привлекает слишком много внимания. Тебе не помешает выжечь его на корню, чтобы ни один завиток не остался на твоей коже.

— Спасибо за совет, — сказала я, не сводя кошачьих глаз с изумрудного взгляда демона. — Зачем ты мне помогаешь?

— На тебя не действует магия. Это может послужить причиной того, что наш Милорд заведет себе новую игрушку. У меня нет желания делить свое место с кем-то еще, — спокойно ответил демон. — Лучше тебе прислушаться к моим словам, в ином случае следующая наша встреча уже не будет такой любезной.

— Можно еще один вопрос? — быстро спросила я, прежде чем демон взмахнул своими черными крыльями.

— Не испытывай мое терпение, — ответил он, даже не удосуживаясь посмотреть в мою сторону. Демон устремился обратно к звездам, оставляя меня в одиночестве на небольшой лесной поляне. Мысли в голове блуждали, словно запертые звери. Они так и рвались наружу для того, чтобы растерзать всех, кто попадется у них на пути. В словах демона чувствовался здравый смысл. Скрыться среди густой чащи, было более привлекательной прерогативой, чем лезть на рожон в дела которые меня абсолютно не касаются. Но тяга к приключениям всегда была слабостью даже после стольких лет и огромного багажа в виде животрепещущего опыта и ужасных последствий. Терять мне особо было нечего, а необходимые ответы находились всего лишь за невидимой стеной, которую по воле судьбы я могла с легкостью пересечь. Взвесив все за и против, мое окончательное решение направило к неизвестности. Подойдя к стене, я даже не заметила, как два обеспокоенных силуэта мчались меня остановить. Но было уже слишком поздно. Выбор совершен. И я сделала шаг ему навстречу.

ГЛАВА 10: ЗМЕИ АГНЕССЫ

Свежий ночной воздух обжег щеки легким дуновением, когда невидимая черта осталась позади. Звездное небо над головой нисколько не изменилось. Оно освещало мягким светом Змеиный холм и мрачные руины аббатства. Его обтесанные временем камни нависли над землей будто призраки, пугая и завораживая одновременно. Даже в таком виде они складывались в удивительный силуэт, который отчетливо напоминал о всей грандиозности строения во времена его величественного существования.

Рука, в которой недавно торчал небольшой нож, предательски заныла. Тот, что оставил мне эту рану и тот, который помог мне выжить в лесу был один и тот же человек. Я сразу же поняла это по знакомой спиралевидной гравировке на холодном металле. Она закрученными линиями двигалась вдоль лезвия, но почему отшельник помогает похитителям, для меня так и осталось загадкой. Этот человек привык скрываться среди сумеречных теней и делал это всегда поистине искусно, но он никогда не был частью их тьмы. По крайней мере, мне всегда так казалось. Мужчина никогда не называл свое имя и часто рассказывал об аббатстве. Теперь мне стало понятно, откуда он столько знал про это место.