Комки слипшейся грязи разлетелись в стороны, когда на поверхность свежей могилы вырвалась мужская рука с исцарапанными в кровь пальцами и ободранными ногтями. Медленно на поверхность выбиралась мужская фигура в когда-то светлой одежде, но теперь уже сплошь запачканной кровью и грязью сырой могилы. На трясущихся руках и коленях он выбирался наверх, стараясь отползти как можно дальше от места своего захоронения. Со лба стекали капли пота, неся вместе с собой грязь, разъедая глаза и причиняя жгучую боль. Грудь страшно болела из-за сломанных рёбер, и было практически невозможно дышать.

Но всё это было ничто по сравнению с той болью, что он испытывал в душе и в сердце.

Сквозь капли пота и слёзы рыданий он пытался рассмотреть, с какой стороны от него находится могила, куда на его глазах сбросили его любимую. Передвигаясь практически ползком, он пытался на ощупь понять, где свежевскопанная земля, под которой было погребено его сердце и весь смысл его жизни.

Он не знал, сколько провёл времени без сознания в собственной могиле. Не знал, насколько плохо его состояние и сколько вздохов у него осталось, прежде чем умереть окончательно.

Но он точно знал, что не позволит себе испустить дух до тех пор, пока ещё раз не увидит свою любимую. Он не готов был уйти в мир иной, не коснувшись её руки ещё раз. Пусть холодной и безжизненной, но он был просто обязан запечатлеть её образ в своей памяти, чтобы унести его с собой в вечность.

Он лихорадочно шарил руками по земле в звенящей тишине кладбища, молясь, чтобы его возлюбленная была ещё жива.

Конечно, он видел, как наёмники нового Правителя их мира зверски обошлись с ней, не оставив шанса ни одной даже самой маленькой капельке жизни. Конечно, он собственными глазами видел, как она умирала под хохот ублюдков, довольных его душераздирающими криками от боли и беспомощности. Конечно, он видел, как уже мёртвую они закопали её в землю, не оставив ни одного шанса. Но он всё равно словно заведённый шевелил губами с мольбами к Жизни, чтобы она не покидала его любимую.

Корчась от боли, он дрожащими пальцами уже отбрасывал землю, спеша из тех последних сил, что у него ещё были. Вот он уже нащупал знакомое изящное запястье и кисть, которая совсем недавно так нежно обнимала его за шею.

Он сам не замечал, как слёзы градом катились по лицу, а из груди вырывались страшные рыдания. Даже в самом страшном сне ему не могло присниться, что когда-нибудь ему придётся откапывать из могилы собственную невесту.

Мысли огненными вихрями проносились в его голове, сменяя одну картинку другой, пока он отбрасывал землю с тела своей возлюбленной.

Вспоминал, как их мир возглавил новый Правитель, убив их родного Царя.

Как его головорезы пришли к нему, Хранителю алгоритмов всех звёздных Технологий, с требованием помочь новому Правителю захватить планету Земля, на которой находилась самая мощная технология их Царя под названием «Человек».

Как упрашивали и подкупали его передать им Код Доступа к Человеку, для того чтобы они могли внедрить в его сознание то, что им было нужно, и затем руками Человеков начать создавать те миры и те порядки, которые им были нужны.

Как после его категорического отказа кошмар ворвался в его счастливый дом и на его глазах устроили страшную расправу над его любимой в отместку за его дерзкий отказ новому и надменному Правителю.

Вспомнил, как испытал такую боль от увиденного, что уже не чувствовал собственной, когда расправа и месть обрушились на него самого. Он не чувствовал ни одного удара и не слышал хруста собственных костей.

Всё, что он ощущал, это разрыв сердца и души оттого, что пока его били и выламывали кости в надежде выбить из него Код Доступа к Человеку, его любимую уже засыпали землёй.

Он настолько обезумел, что уже не боялся, не сопротивлялся и не вырывался. Он просто сказал:

— Вы убили мою невесту. Неужели думаете, что теперь я вам хоть что-то расскажу?

После этого его в ядовитой злобе тоже убили.

Всё это ярким пламенем ярости металось по его памяти, отчасти заглушая физическую боль от полученных травм и ран. Но рану в сердце ничто не могло заглушить, и все всплывшие воспоминания лишь ещё больше разрывали его на части.

Он уже откопал лицо любимой, плечи и руки. Она была холодной как лёд, и он окончательно понял, что его возлюбленная мертва.

Леденящий душу вой раздался в тишине ночного кладбища, перешедший в рыдающий рёв.

— За что её?.. Её за что?.. — шептал он в беспамятстве, упав на грудь любимой и прислонившись лбом к её лбу.

Он закрыл глаза, а когда открыл, был уже космический рассвет. Он не знал, сколько он так пролежал и сколько ещё пролежит. Он никуда не собирался и не торопился. Он просто ждал, когда тоже покинет этот мир и больше не будет чувствовать этой невыносимой боли. Здесь ему больше нечего было делать. Без неё он жить не собирался.

Сквозь агонию он услышал чью-то тяжёлую поступь. Кто-то остановился рядом с ним и присел на корточки. По запаху он узнал, что это был его лучший друг. Но ему было всё равно.

Он лежал на груди своей любимой и собирался лежать так до тех пор, пока жизнь не покинет его.

Он почувствовал, как рука друга проверяет, жив он или мёртв. Как очень осторожно тормошит его, приводя в чувство. Затем он тихо позвал его по имени:

— Семаргл.

Он не шевельнулся, продолжая ждать смерти.

— Семаргл, — чуть громче позвал друг.

Он открыл глаза и остекленело посмотрел на друга.

— Уходи, — выдохнул он и снова провалился в бездну своего горя.

Но его цепкий ум уже успел заметить, что и с его другом было что-то не так.

Он отмахнулся от этого, не желая ни на секунду возвращаться в мир, где нет её. Но было уже поздно. Секундная картинка друга уже вовсю сверлила его и всеми руками и ногами вытаскивала в эту реальность, оттягивая от собственного кошмара.

— Тарх, — тихо позвал он друга. — Что случилось?

Сквозь разъеденные солью и грязью глаза он смог разглядеть, что его друг сидит рядом с ним на земле, согнув ноги в коленях и закрыв лицо руками.

— Они приходили и ко мне, — прохрипел Тарх.

— Что хотели? — Безжизненно выдыхал он слова сквозь боль сломанных рёбер.

— Чтобы я возглавил их войско для захвата собственного Мира на Земле или сдался и просто впустил их в свой Мир и не мешал им.

— Ты отказался?

— Да.

— Что они сделали?

— Убили мою жену.

Семаргл закрыл глаза. Он был уверен, что больнее уже быть не может.

Как же он ошибся.

И своего друга, и его красавицу жену он любил не меньше, чем свою возлюбленную. Это была разная любовь, но это была она. Он был один из немногих, кому удалось познать любовь в разных её проявлениях и многогранностях. Потому как Любовь не была одномерна и однобока. У неё было много личин и проявлений. И многое из этого Семарглу удалось испытать.

И вот две из этих граней его любви были сейчас мертвы.

— Где она? — прошептал Семаргл.

— Они забрали её с собой, — прохрипел Тарх.

— Ты уверен, что она мертва?

— Да.

— Что собираешься делать?

— Умереть.

Семарглу дикой судорогой свело всё тело. В один миг потерять столько близких людей — это было чересчур для его истерзанного сознания, и он снова впал в небытие, надеясь, что теперь он точно отойдёт в мир иной.

Но он не отошёл.

Он снова очнулся, с дикой досадой отмечая, что всё ещё жив и всё тот же мрачный рассвет.

И Тарх по-прежнему сидел с ним рядом возле могилы его любимой, согнув ноги в коленях и уронив голову на руки. Он смотрел на широкую спину своего друга, на его сильные руки и крепкие ноги и размышлял, как же легко было сломить этого непобедимого и могучего воина, просто лишив его любимой женщины.

А самое паршивое было то, что у Тарха, в отличие от него, не было тела его любимой, чтобы он мог умереть возле неё.

Внутри него что-то зашевелилось. Что-то страшное и обжигающее. Семаргл попытался одёрнуть себя и опять отдаться во власть ожидания смерти, но что-то необузданное уже начало свою собственную жизнь внутри него. И это что-то никак не позволяло ему просто отключиться от всего и всё забыть.

Наоборот. Оно словно вытаскивало его с того света, где он уже был одной ногой.

Семаргл честно и самоотверженно сопротивлялся этому пламени внутри, пытаясь его потушить и спокойно умереть. Но пламя разгоралось, всё больше оттесняя боль страданий, заменяя её на слепящую ярость, которая уже бешено превращалась в необузданную страшную жажду мести.

«Я не хочу мстить! Я хочу умереть!» — рыдало Сердце.

«И тогда твоя смерть им всем на руку, — шипела Хладнокровность. — Не останется того, кто мог бы им помешать. И тогда твоя невеста погибла зря, защищая тебя».

Семаргла всего буквально скрутило от раздирающих эмоций. Он весь просто пылал.

И это была не фигура речи, так как он был Огненный Сын своего Отца и когда его переполняли гневные чувства, он начинал пылать в прямом смысле этого слова.

Благо, что такого практически никогда не случалось, так как их мир жил в радости и гневаться было не на что.

До этой поры.

С того дня, как новый Правитель убил их Царя, заняв его место, Семаргл частенько замечал за собой языки пламени.

Но сейчас пламя разгоралось просто адским огнём, расползаясь вокруг.

— Семаргл, остановись, — услышал он безжизненный голос Тарха, к которому уже подобрались языки пламени.

Благо Тарх был Солнечный Сын своего Отца, и пламя Семаргла ему никак не вредило.

Но Семаргла уже понесло. Помимо пота, слёз и грязи, его глаза застелила и беспросветная ярость и жажда мести. Они словно верёвками вытаскивали его из пучины страданий, заставляя включить все свои умственные возможности на страшный план мести.

Его ещё не было, но сама идея уже разгоралась страшным огнём, выдирая его из липких лап смерти, возвращая силы и причину жить дальше.

— Что ты задумал? — хрипло спросил Тарх.

— Отомстить, — страшным шёпотом ответил Семаргл.

— Что тебе это даст?

— Ненапрасную смерть любимой женщины. Она должна знать, что я не принял безропотно и смиренно её уход. Я хочу, чтобы она знала, что я отомщу сполна и даже в семь раз больше.

Тарх горько усмехнулся.

— Семероликий Семаргл, — протянул он. — Это они не подумали, когда зацепили тебя. Надо было им хотя бы узнать, почему тебя зовут именно Семарглом. Тогда знали бы и про семь личин, и про семь сил, которые одна другой страшнее. Надо было им тебя всё-таки убить, а не просто покалечить.

— А они и убили, — прошипел Семаргл, отрываясь от тела своей возлюбленной. — Просто убивали они одного, а меня семеро. Они даже представить себе не могут, насколько сильно им не повезло в том, что я остался жив. Я найду их и убью, — глядя уже куда-то вдаль, прошипел Семаргл.

Тарх вопросительно посмотрел на него, а Семаргл, словно прочтя его мысли, с тяжёлым вздохом сказал:

— Но я не умею убивать. Мне понадобится твоя помощь. Ты со мной?

Тарх покачал головой.

— Я не мастак по части мести, — сказал Тарх. — Но я бы хотел найти свою жену. Пусть и мёртвая, но она должна быть в нашем доме рядом со мной.

Тарх на мгновение замолчал, а затем добавил:

— Правда, я совсем не умею искать.

Семаргл медленно повернул голову и посмотрел горящим взглядом на Тарха.

— Я найду её для тебя! — коротко произнёс он. — А ты убьёшь для меня.

Тарх задумчиво смотрел в пространство перед собой.

— Ты поможешь найти мне мою жену? — медленно произнёс он.

— Да.

— И, зная тебя, мы также найдём и всех тех, кто убил наших женщин?

— Да, — сказал Семаргл. — А зная тебя, можно быть уверенным, что никто из них не уйдёт от расправы.

Тарх немного помолчал, а затем страшно тихим голосом сказал:

— Я согласен.

Семаргл опустил голову и закрыл глаза.

Всё произошедшее и предстоящее нужно было ещё осмыслить. Но сейчас он хотел вернуться к своей скорби и позволить своей душе оплакать свою возлюбленную и найти в себе силы оторваться от неё и уйти, оставив её здесь.

Он открыл глаза и на израненных руках поднялся над лицом своей невесты. Дрожащими пальцами убрал волосы, запоминая каждую чёрточку её образа. Впитывая каждый изгиб губ и глаз.

Грудь сдавила такая боль, что он едва снова не потерял сознание.

Он прислонился лбом ко лбу своей любимой и прошептал:

— Я вернусь! Я обязательно вернусь к тебе. Живым или мёртвым. Но я обещаю тебе, что я вернусь! Я даю слово, что найду этих ублюдков и того, кто их послал, а потом вернусь к тебе и останусь с тобой навсегда!

Он поднялся с земли и, стоя на коленях, стал собственными руками снова засыпать тело своей любимой женщины, со слепящей яростью запоминая, как её прекрасный лик скрывается под толщей земли. Он запомнил каждый комочек грязи, который посмел коснуться кожи его любимой, и возненавидел его. Он тщательно запоминал эти искры ненависти, чтобы бережно пронести их сквозь пространство и время, а затем излить их на виновника всего этого кошмара.

Когда могила была полностью засыпана и земля разровнена, Семаргл страшным взглядом смотрел на то место, где покоилась вся его жизнь. Всполохи пламени снова стали змеиными язычками лизать его кожу, подталкивая его на Величайшую Месть всех времён.

Он смотрел в пространство, не видя его, затем страшным голосом сказал:

— Я найду тебя и убью! Кем бы ты ни был. Где бы ты ни жил. Я растерзаю твою жизнь на части! И твоя смерть не будет такой простой! Нет! Сначала я уничтожу всё, что тебе дорого, а потом уничтожу тебя! Ты будешь так же смотреть, как на твоих глазах убивают то, что тебе милее всего! И самое страшное, что ты даже знать не будешь, кто это делает! Ты будешь стоять рядом со мной и не понимать, что я и есть твоя смерть, от которой ты будешь бегать во сне и наяву. Ты будешь доверять мне все свои тайны, не подозревая, что все их я оберну против тебя! Я стану тебе лучшим другом и с улыбкой на губах предам тебя, когда ты не будешь этого ждать! Я буду воровать у тебя всё, и ты будешь сидеть со мной рядом и даже будешь называть меня вором и не понимать, что я и есть похититель твоей судьбы. Вор твоей Жизни! Я Тьма, которая окутает тебя и всё, что ты создашь! Ты будешь знать, что я охочусь за тобой, но ты никогда не узнаешь, что я прямо рядом с тобой! Отныне я твоя Тьма и я твой Вор!

С этими словами он написал три слова на могиле своей любимой, а затем повернулся к Тарху.

— Пойдём, — сказал он.

Тарх встал и осторожно поднял своего израненного друга, помогая ему подняться на ноги и передвигаться. Он сам едва держался на ногах от горя. Но всё же он был рождён и воспитан воином, и часть эмоций у него просто отсутствовала. Но даже то, что у него осталось, невыносимо больно выворачивало его всего наизнанку.

Он пока не знал, что делать. По части стратегий главным всегда был Семаргл, и в его способностях он даже не сомневался. Всё, что он сейчас здраво ощущал, это то, что ему очень нужно было найти свою жену. Ему просто невыносима была даже мысль, что её тело, пусть и мёртвое, было в руках этих скотов. Он не знал, что будет дальше и во что втянет его Семаргл. Но он точно знал, что не успокоится, пока не найдёт её.

— Ты в какой личине будешь искать? — спросил Тарх. — В личине Волка или Змея?

— Не знаю, — жутко просипел Семаргл. — Но с Волком он познакомится точно.

Так они и шли в наступающем рассвете, оставляя за собой шлейф из будущих битв и побед.

А все наблюдающие звёзды дрогнули от страшного обещания Семаргла и по всем мирам разнесли предупреждающую весть о том, что Воин-Царевич ищет свою мёртвую Царевну верхом на страшном Сером Волке.

А одна из звёзд-предательниц услужливо доложила новому Правителю, что за ним идёт Сын Огненный Семаргл под новым именем, которое он написал на могиле своей возлюбленной. Звезда не видела, что он писал, но подслушала, как он назвал его вслух, именовав себя: «Отныне Тьма и Вор Я», и по всем мирам разнесла это имя «Тьма и Вор-Я», слившееся в пространстве в единый звук «Тьма Воря».

И только сыра земля и возлюбленная Семаргла знали, что он написал:

«Мрак и Вор Он».

Глава 1

30 июля 2012 года

Россия, Урал, г. Екатеринбург

Марк Воронов сосредоточенно и с волнением собирался на работу.

Сегодня был его первый день в новой компании, куда его переманили работать.

Всё произошло так неожиданно, что он не успел толком всё обдумать, как-то внутренне сгруппироваться и эмоционально подготовиться, несмотря на то что с момента его согласия на переход в другую компанию прошло уже две недели.

Он был в таком эмоциональном напряжении, чтобы как следует передать дела своему преемнику, что совсем не было времени морально подготовиться к вливанию в другую фирму и в её ритм.

Конечно, он был уже не школьник, а взрослый мужчина тридцати одного года, но в душе он всегда чувствовал себя намного моложе, причём и выглядел так же. Никто не мог дать ему больше двадцати восьми лет. Худощавость, подтянутость телосложения и отсутствие вредных привычек значительно молодили его, придавая лёгкий мальчишеский вид. И хоть он был уже серьёзного и осознанного возраста, а всё равно волновался, как мальчишка, который идёт в первый класс, что его очень удручало и расстраивало.

— Пора бы уже перестать так волноваться в твоём-то возрасте, Марк, — бормотал он себе под нос, доедая завтрак. — Как будто тебя на съедение волкам ведут.

Он резко вскинул голову от собственных слов.

А может, и правда ведут? Вдруг он ошибся и не стоило менять работу? Вдруг здесь для него будет хуже, чем там? Вдруг новая волчья стая не примет его и загрызёт насмерть?!

И вот на этой мысли его ярко-серые глаза сузились, а лицо тронула хищная улыбка. Он откровенно хохотнул от абсурдности собственных беспокойств, потому что он крайне самоуверенно считал, что страшнее волка, чем он, этот мир ещё не видывал, и поэтому даже целых две стаи ему были не страшны.

Он понятия не имел, почему считал себя самым страшным волком, и после многолетних попыток разобраться в себе уже смирился с этим, перестав копаться, и просто принял свою самоуверенность как факт.

Внутри него жил Волк.

И Марк ничего не мог с этим поделать.

Всё, что ему удалось, это немного научиться контролировать эту вторую свою внутреннюю суть и принять себя таким, каким он был.

Вернее, стал. Потому что волк внутри него жил не всегда.

И он очень хорошо помнил тот день, когда он в него вселился. Это был день хирургической операции на его теле с целью хоть каким-то образом исправить его горб на спине. И, находясь под наркозом, он вдруг увидел себя с высоты, лежащим на операционном столе, а затем плавно вошёл в собственное тело.

И с тех пор он начал неумолимо замечать изменения в собственном характере, повадках и мыслительных процессах.

А самое главное, что он заметил, это то, что в нём появилась какая-то звериная сущность, очень похожая на волка.

На очень-очень страшного волка.

Тогда ему было почти двенадцать лет, и много времени он пытался понять, что произошло и что с ним не так. Пока в конце концов не принял всё как есть, после чего вздохнул свободной грудью.

Самокопание всё-таки очень изматывающее занятие, — поморщившись, подумал Марк, вспомнив свои юные годы. И он был ужасно рад, что закончил с самоедством и просто стал жить своей жизнью, не обращая внимания на странности в собственном внутреннем мире.

Но иногда, лёжа бессонной ночью, он всё-таки мечтал узнать, что это за волк и зачем он в него вселился.

Семаргл тихой тенью пробирался в звёздные конюшни.

Они принадлежали их бывшему Царю, но теперь они, так же как и всё остальное, были захвачены новым Правителем и находились под строгим надзором, и лошадей оттуда могли получить только прихлебатели нового Правителя.

Среди которых уже был и Семаргл.

Много времени прошло со дня его обещания уничтожить Правителя, и он ни на секунду не отошёл от своего плана и не отказался от своих намерений.

Как он и обещал, он втёрся в доверие в новую свиту Правителя и добился там высокого положения и завоевал нужное ему уважение и доверие. И никто из них по сей день не знал, что днём он был для них одним, а ночью превращался в их кошмар, в котором он одних подставлял, других запугивал, у третьих отбирал их богатство, у четвёртых срывал все их планы.

И каждый раз они собирали высочайший совет и бурно обсуждали этого неуловимого мстителя, известного в их кругах как «Тьма Воря». И никто из них не догадывался, что он сидел рядом с ними.

И вначале ему едва удавалось сдерживать циничную улыбку, когда Старейшины обращались к нему и спрашивали:

— Советник Мрак Ворон, что вы думаете о преступнике Тьма Воря? Как можно его остановить?

Семарглу в те дни приходилось прилагать определённые усилия над собой, но он не позволял себе прокалываться нигде. Он, как и положено должности советника, давал ценные и мудрые советы и стратегии, как заманить и поймать преступника. И, конечно же, они его ловили. Правда, совсем не того, кого они хотели, а того, кого он подставлял. А когда Старейшины недоумевали, как так снова появился Тьма Воря, то Семаргл это объяснил тем, что сам Воря уже мёртв, но он успел создать армию своих последователей, которые продолжают его преступное дело.

И все в это поверили.

Вот только это всегда был он.

Лишь один он.

В разных Обличьях. В разных Измерениях. В разных Временах и Мирах.

Это всегда был только он.

И вот сейчас он выходил на финишную прямую, чтобы достичь свою главную цель, которой был новый Правитель.

Он так и не смог найти его, несмотря на то что уже находился в его непосредственном Совете. Но сам Правитель был спрятан где-то за пределами их Мира, и туда нужен был определённый Код Доступа.

И таким кодом обладал только Человек — самая могучая, умная и совершенная технология их бывшего Царя. Именно Человек обладал всеми правами для входа и выхода куда угодно. Человек по своей сути и обязанностям являлся Капитаном всех миров и мог управлять ими на своё усмотрение.

Именно поэтому новый правитель так зверски выбивал из Семаргла Коды Доступа к самому Человеку, чтобы уже через Человека получить доступ ко всем остальным Мирам, Временам, Пространствам и Измерениям.

У него это получилось.

Пока Семаргл с самого низа шёл к верхушке его Совета и рушил его планы и структуры в других мирах, новому Правителю удалось полностью захватить Землю, изолировать её от всех остальных Миров и взломать Код Человека, внедряя в его сознание то, что ему было нужно.

И Семаргл никак не мог этому помешать.

Всё, что он мог, это найти этого ублюдка и убить. И тогда всё автоматически станет налаживаться.

И именно этим он сейчас и занимался. Пытался воплотить свой последний пункт по нахождению Правителя.

И для этого ему нужен был Человек.

Тело Человека, находясь внутри которого он получит доступ во все Миры, Времена и Пространства и с которым он наконец достигнет своей конечной цели.

Но для этого ему нужен был Конь.

Мало кто из мира Человеков уже помнил, что всё многомерно и один объект, предмет или явление имеет минимум две части и две формы. Поэтому такое явление, как Капитан всех Миров, должно состоять из двух частей. Из Человеческого материального тела и из эфирной Ангельской Души.

Когда тело Человека и душа Ангела соединялись воедино, то тогда и получался Капитан Миров.

Тот самый привычный всем Человек, способный любить, заботиться, творить, развивать, принимать решения и справляться с проблемами. Этот союз двух частей в мире людей называли Тело и Душа.

Но ещё меньше людей помнило, что само Человеческое тело тоже имело две части, существующие в разных измерениях.

Одна часть жила на планете Земля в материальном мире и выглядела как Человек. А вторая его часть жила в другом измерении и выглядела как Конь. И этот союз двух частей люди знали как Тело и Дух.

Итого по факту их было трое: Душа, Дух и Тело.

Ангел, Конь и Человек.

И Ангел-Наездник управлял Человеком через его Дух, то есть через Коня.

Конь, на языке Землян, выступал в роли своеобразного рычага или джойстика, двигая которым можно было направлять Человека туда, куда нужно. Без Коня направлять Человека было невозможно. Поэтому если Ангел-Наездник хотел получить возможность водить Человека, то ему нужно было сначала оседлать Коня, то есть Дух Человека.

Дух и был тем, что люди называли Личность, Характер, Сознание Человека.

Если у Человека не было Духа, то он был без характера, воли и всех других индивидуальных особенностей Духа, которыми каждый Человек должен был обладать. Без Духа Человек был просто безвольной серой массой, без характера, без цели, без воли, без своего мнения и так далее.

И соединяются Душа Ангела и Тело Человека именно посредством Духа, то есть Коня. И происходит это в двух мирах. В мире планеты Земля это выглядит, словно Ангел входит в тело Человека и закрывается в нём, словно в скафандре. А в параллельном мире это выглядит, словно Ангел седлает Коня верхом и на нём едет по дороге Жизни.

И обе части зеркально отражённы по своим функциям. Задача Ангела — вести и грамотно направлять Человека по жизни, подсказывая верные пути и решения. А задача Человека — защищать Ангела, чтобы тому ничто не вредило, пока он управляет сложным механизмом под названием «Человек».

И вот он здесь. Ангел Семаргл возле царских звёздных конюшен, где находились отборные масти лошадей. То есть качественные Человеческие Духи, которые по своей сути и были Человеками.

У него уже, конечно же, были кони. По долгу службы и достигнутых высот он заслужил право получить в личное пользование одну из лошадей нового Правителя.

Другими словами, он уже получал допуск к телу Человека и имел возможность с его помощью двигаться туда, куда ему было нужно.

Но беда была в том, что кони ему выдавались уже новой породы, которую вывели по приказу Правителя. А они не отличались особой выносливостью, стойкостью, были чересчур трусливы и легко поддавались внешним факторам, переставая слушать своего наездника. И на таких лошадях Семаргл далеко не уезжал по дороге, ведущей к его цели, так как каждая лошадь неизменно оступалась, легко травмировалась на всех препятствиях и в конце концов погибала или Семаргл уже сам лишал её жизни, когда становилось очевидно, что лошадь совсем плоха и заниматься ею больше нет смысла.

На Человеческом языке это выражалось тем, что дух людей был крайне подвержен всем соблазнам, и этот дух ломался, не выдерживая натиска всех искушений, и люди начинали предаваться всем порокам, прогибались, уступали и в конце концов спивались, прекращая везти своего наездника по дороге Жизни.

С первыми выданными ему лошадьми Семаргл пытался как-то исправлять ситуацию, поднимать и исцелять их Дух, вытаскивая их из болота, выводя на ровную дорогу. Но потом эта гнилая порода ему так надоела, что он больше с ними не церемонился. Его просто приводило в бешенство, что они сами ничего не хотели делать, чтобы остаться нормальными людьми, а наоборот, при каждой возможности искали повод, как опуститься ещё ниже, собственными руками разрушая свой жизненный путь.

И поэтому со временем он перестал с ними возиться вовсе. Как только видел малейшие признаки хромания своей новой лошади, сразу же умерщвлял её и брал себе новую на очередной конной переправе.

В мире Людей это выражалось в том, что Человеку сплетались обстоятельства, при которых он погибал, после чего Ангел мог спокойно выбраться из мёртвого тела, отвязаться от мёртвого Духа-Коня и войти в новое тело уже на новом Коне.

Но какое-то время назад у него кончился весь запас его великого терпения по отношению к новой выведенной породе Правителя. Он больше не готов был и секунды ехать верхом или находиться внутри этого гнилья, неспособного противостоять даже самому маленькому ветерку соблазна, искушений, сложным ситуациям и обстоятельствам.

Он был сыт такими Человеками по горло.

Его цель — найти Правителя, а не возиться и воспитывать лошадей, прививая им растерянные ценности и нормы. А значит, ему нужна была такая лошадь, в которой он будет уверен на все сто процентов. Ну или хотя бы на восемьдесят. Для остальных двадцати есть как раз он — Наездник, который вовремя подскажет и направит куда нужно.

Ему нужен был конь, которого он направит по дороге, и тот пойдёт прямо и уверенно, а не будет отвлекаться на все зазывно благоухающие цветы-соблазны по обочинам, сворачивая с жизненного пути во все кусты и собирая всю грязь по обочинам жизни.

И поэтому он здесь — возле звёздной конюшни бывшего Царя, где выводилась прежняя порода лошадей, славящихся на всю звёздную систему своими качествами.

Лошадей отсюда уже практически никому не выдавали, так как они были очень сильные, выносливые, умные и могли легко взять управление на себя и повести дела так, как им было нужно. А так как в эту породу были заложены принципы их прежнего Царя, то лошади были правильными по своей сути и не выполняли команды наездника, если они противоречили их пониманию мира. А такое неповиновение Правителем не приветствовалось. Ему нужны были лошади-люди кроткие, смирные, глуповатые и легко управляемые. Поэтому и была выведена новая порода лошадей-людей, которая Семаргла со временем стала приводить в ярость.

Но сегодня он собирался положить конец этой бесконечной череде лошадей в своей жизни.

Он уже приходил тайком сюда на днях, чтобы присмотреть себе подходящего. Итоги смотрин удивили его самого.

Пока он невидимой тенью разглядывал всех мастистых коней разного пола и прикидывал, на каком из них лучше всего он сможет реализовать всё задуманное, к нему тихо подошла одна из кобылиц. Она была очень красивой, мерцающего жемчужного цвета. Она толкнула его мягкой мордой в плечо и ногой показала на одного из своих жеребцов. Только этот, насколько знал Семаргл, был самый младший из всех ею рождённых. Семаргл не слишком удивился такой подсказке, так как знал, что эта порода была крайне умна и хорошо чувствовала всех Ангелов, понимая их мысли. Поэтому немудрено, что кобылица поняла, для чего ему нужен был новый конь.

Но вот чему Семаргл удивился, так это её выбору. Насколько Семаргл знал, жеребёнку было около двенадцати месяцев отроду, и его особенностью было то, что он был как бы немножко с холмиком на спине, за что его прозвали Горбунок. Из-за этой особенности и из-за болезненной худощавости на него никто не обращал внимания и никто его себе не брал в пару, потому что были уверены, что из такого тандема Капитан Миров получится никудышный.

Но именно его Кобылица сейчас предлагала ему в спутники на пути к его цели.

Семаргл долго смотрел на Горбунка, оценивая, прикидывая, прогнозируя риски.

В конце концов он логично рассудил, что даже худой и тощий Горбунок из старой царской породы в любом случае будет лучше здорового коня из гнилого выводка нового Правителя.

На нём Семаргл и остановил свой выбор. А сегодня он за ним пришёл, дождавшись покрова ночи.

Из охраны было всего трое, и Семаргл был уверен, что без труда с ними справится. Ведь за плечами в мешке у него были спрятаны все его личины, которые он прихватил с собой, когда покидал свой дом на Юпитере.

Он усмехнулся интересному совпадению. Ведь его мешок с личными вещами, который он иногда прятал на спине под плотным длинным чёрным плащом, тоже выглядел как горб.

— Ай да Кобылица, — улыбнулся он, подбираясь к охране. — Знала, что предлагать.

Через несколько минут Семарглу стало ясно, что пройти совсем незамеченным у него не получится. Он вздохнул и принялся за работу.

Распрямившись в полный рост, широким шагом и не таясь, он пошёл к воротам со стражами.

— Стой! Кто идёт! — услышал он.

— Свои, — громко и жизнерадостно сказал Семаргл.

— Кто это такие «свои»?!

— Советник Мрак Ворон.

Трое охранников подскочили. Повнимательнее вгляделись в тьму, подсветив фонарём.

— Чего вам не спится, Советник? — спросил охранник, впуская его внутрь.

— Прогуляться захотелось. Решил вспомнить молодость. Как в конюшнях шалил.

Охранники засмеялись, наливая ему горячий напиток и предлагая сесть.

— Так вы вроде и сейчас не старый. От силы тридцать звёздных лет вам можно дать.

— Верно, — кивнул Семаргл. — Но юношеские годы иногда горячат кровь, и хочется вспомнить старые деньки.

Охранники понимающе заулыбались и дружно закивали головами.

— А чем таким вы шалили в конюшнях? — полюбопытствовал один из них.

Семаргл по-свойски и по-приятельски откинулся на стуле и беспечно с безмятежной ленцой сказал:

— Так я конокрадом был. Из других миров воровал лучших коней для Правителя.

— Да ну!!! — восхищённо присвистнули охранники. — Так вы тот самый конокрад, о котором легенды ходят, а Земляне даже песню о тебе спели?!

— Да, — белозубо улыбнулся Семаргл и полез в сумку за маленьким музыкальным струнным инструментом. — Человеки увидели это моё ремесло в других мирах и в своём мире рассказали в песне.

Семаргл мягко тронул струны, и мужчины тут же затянули известный звёздный мотив.

— На пять замков запирай вороного, выкраду вместе с замками-и-и, — хором тянули все трое.

Мужчины весело хлопали друг друга по плечам, восторгаясь тем, кто перед ними сидит. А Семаргл откровенно наслаждался. Это был один из его излюбленных приёмов, когда он ложь оборачивал в правду и все окружающие с удовольствием «кушали это блюдо».

Вовсе это было не в его юности, а всего пару времён назад, когда он изо всех сил пытался привлечь к себе внимание и втереться в доверие к Правителю. И никакую молодость он не собирался сейчас вспоминать. Он собирался украсть своего коня вместе с замками, если не удастся выкрасть без них.

— Ну а сейчас-то вы что хотите сделать? — весело спросил охранник.

— Хотел проверить, могу ли я открыть замки, как в прежние времена, или заржавел уже совсем.

Стражи засмеялись.

— Так за чем же дело стало? Идите и проверяйте. Вон любое стойло выбирайте!

— Да вы что?! — поддельно, но крайне правдоподобно изумился Семаргл. — Вы правда мне это позволите?! Вот это удружили!

— Так вспомнить молодость — это святое! — сказал один. — Какое стойло выбираете?

Семаргл нарочито сделал паузу.

— Давайте, чтобы к вам не было вопросов, я выберу стойло какой-нибудь неказистой лошадки. А то нас могут заподозрить в конокрадстве лучшего коня.

— Да-да, верно, — засмеялись мужчины.

— Говорят, какой-то Горбунок у вас есть, — подсказал Семаргл их мыслям нужное ему направление.

— Да, есть у нас такой конёк. Тощий, правда, какой-то весь. Но в целом на ногах хорошо держится. Но всё равно его никто не хочет брать, хоть вроде и крепкий.

— Ну, вот его давайте и откроем, — сказал Семаргл. — На что будем ставить? Открою или не открою?

— А на что играем?

— Ну, ясно же на что, господа! — ослепительно улыбнулся Семаргл, вынимая мешочек с золотыми космическими монетами.

— Охохо! — довольно потёрли руки охранники.

— Ставлю, что не откроете, — сказал один из них. — Недавно замки меняли на новые, и вы в своей юности точно не были знакомы с таким механизмом.

— Это достойный вызов, — сказал Семаргл.

При этом он нарочно забыл им сказать о том, что это именно он разработал новый механизм замков и уговорил весь Совет согласиться поменять их везде, в том числе и в конюшнях, чтобы он мог беспрепятственно взять нужного ему коня.

Для правдоподобности и убедительности он повозился с замками какое-то время, а потом, конечно же, открыл, чем вызвал огорчённый возглас охранников, лишившихся золотых.

— Ну, что-то вы друзья, совсем приуныли? — сочувственно сказал Семаргл. — Давайте так. Я вам всё равно отдам золотые, а вы мне разрешите прокатиться на Горбунке вон до тех деревьев и обратно. А то я уж и позабыл, каково это — держаться на коне.

Мужчины просто дико воодушевились и, конечно же, согласились, собственноручно распахнув ворота в стойло Горбунка, где тот тихо лежал, но наблюдал за ними внимательным взглядом.

Это был тот самый момент, когда в мире Землян тело человека открывалось для того, чтобы в него мог войти Ангел-наездник, чтобы оседлать Дух Человека. А здесь это выглядело как распахнутые створки стойла, куда вошёл Семаргл.

— Пойдём, Горбунок, — тихо сказал он, стараясь не напугать юного жеребца. — Прокатимся с ветерком.

И он вышел из стойла, ведя за собой своего нового коня, отдав монеты охранникам и незаметно подсыпав в их напиток забудь-траву, чтобы они уснули крепким сном, а проснувшись, ничего не вспомнили.

Семаргл ловко оседлал Горбунка, и тот, к его удивлению, достаточно прытко и резво поскакал в ночную мглу в том направлении, которое ему задал Семаргл.

Пока скакали, Горбунок периодически пытался скинуть Семаргла, чуя волчий запах одной из его личин. Но Семаргл крепко держал его за гриву и не позволял делать слишком резких движений. Остановил он его только тогда, когда убедился, что они ускакали достаточно далеко и Горбунок уже устал и не будет слишком сильно вырываться и упираться.

Семаргл спешился и подошёл к нему спереди, рассматривая его получше. Несмотря на свою худощавость и горбинку на спине, Горбунок всё же был очень статным и красивым. Сам он был насыщенного коричневого цвета. Но на ногах были белые носочки, а на лбу красовалось белоснежное пятно, словно сияющая звезда.

И даже за то короткое время, что он на нём проскакал, Семаргл успел почувствовать его силу и мощь. Значит, Дух Человека, которого он оседлал, был сильным и стойким.

— Мне кажется, что я с тобой не прогадал, приятель, — сказал Семаргл, пытаясь погладить морду Горбунка, отчего тот шарахнулся в сторону.

— Ну, прости. Несёт от меня волчарой, но для тебя это не опасно. Ты должен знать, что я опасен для всех, кроме тебя. А вместе мы станем опасны для всех миров.

Горбунок испуганно и ошарашенно смотрел на Семаргла.

— Ты ещё совсем юный, — говорил Семаргл, воркуя своим самым ласковым голосом из всего своего арсенала. — Тебе всего двенадцать месяцев, а на Земле тебе двенадцать лет. Но ты уже сейчас должен знать, что я твой Наездник и меня нужно слушаться.

Глаза Горбунка округлились от страха до невероятных размеров, и он отскочил, пятясь назад.

— Для тебя будет лучше, если ты всё-таки будешь меня слушаться, — с нажимом повторил Семаргл, беря его крепко за гриву и притягивая назад. — Потому что забег и состязание со мной ещё никто и никогда не выигрывал.

Горбунок весь затрясся от дикого ужаса, а Семаргл устало вздохнул.

— Вот уж не ожидал, что твоя Маменька подсунет мне такого трусишку.

Горбунок продолжал дрожать, при этом страшно вращая глазами и тяжело дыша.

— Нам предстоит опасный путь, и твоя трусость мне совсем ни к чему.

Горбунок резко снова рванул назад.

— Стоять! — рявкнул Семаргл, притягивая его совсем близко. После чего прошипел ему прямо в лицо: — Тебе лучше со мной подружиться, малыш, и поладить. Иначе наш совместный путь будет для тебя крайне болезненным.

Горбунок в паническом ужасе смотрел в серые хищные глаза Семаргла, в которых плескалась вся смерть всех миров. Но в глубине его глаз он увидел нечто, от чего уже не мог оторваться. И в этот миг между ними установилась какая-то невидимая связь. Та самая, на которую Семаргл и рассчитывал.

Такая связь была только с лошадьми этой породы. Новая порода была вообще неуправляемая, и многие Ангелы-наездники вообще никак не могли влиять на своих Человеков.

Семаргл увидел, как ужас и страх уходили из глаз Горбунка и он как-то весь внутренне присмирел и умиротворился, приняв своего Наездника.

— Вот умничка! — похвалил он жеребца. — А теперь давай сменим тебе имя. А то ты скоро будешь взрослым красавцем-жеребцом, а имя у тебя несерьёзное. Ты должен быть под стать мне. А я Мрак Ворон. А значит, и тебе быть таким же. Посему отныне имя тебе Вороной.

Горбунок помотал головой, недовольно пошевелив ноздрями и скосив на него глаза.

— Лучше не спорь со мной, — сказал Семаргл, положив руку на белую звёздочку на его лбу. — Отныне ты Вороной. И будет так.

Глава 2

Марк входил в здание компании, где ему предстояло работать.

Ему предложили должность главного программиста энергетической компании, и он практически без раздумий согласился. Хотя до этого был вполне доволен должностью просто старшего программиста, и даже в мыслях не было подыскивать другую работу.

Но обстоятельства сложились таким образом, что его порекомендовали руководству другой крупной компании, и те не замедлили переманить его к себе, предложив более высокую должность и, соответственно, более высокий доход.

Он практически справился со своим волнением, но всё равно стремился скорее погрузиться в работу, чтобы как можно быстрее освоиться и эти противные дрожащие ощущения ушли окончательно.

Причём с годами он со многими своими слабостями смог справиться и победить разные комплексы. Но трусость перед неизвестностью в нём оставалась по сей день, и в конце концов он примирился с этим своим изъяном и честно и открыто дрожал и боялся перед каждым новым поворотом в своей жизни.

Единственное отличие его трусости от трусости многих людей заключалась в том, что он никак не позволял ей мешать ему в жизни и останавливать его от того, что он запланировал.

Он честно боялся и откровенно дрожал, но при этом делал то, что считал для себя нужным и правильным.

И сейчас самое главное было оказаться на своём новом рабочем месте и уйти в мир решения задач, аналитики, развития системы и творчества.

Но перед этим предстояло традиционное знакомство со всеми сотрудниками, с кем ему придётся взаимодействовать в рамках своей работы.

И это тоже было ещё одно испытание.

Марк вздохнул, набираясь внутреннего терпения и включая всё своё Понимание этого мира. Причём при знакомстве с новыми людьми он не понимал ровным счётом ничего. А именно не мог объяснить реакцию людей на него, когда они видели его впервые.

Во-первых, они его сразу запоминали.

А во-вторых, он производил на них какой-то ошеломительный эффект, хотя всего лишь здоровался, кивал головой и вежливо улыбался.

Такое ощущение, что все люди были более-менее одинаковы в каких-то серых одеждах, а у него во лбу горела какая-то звезда и на руках были белые манжеты, выделяя его из всей остальной человеческой массы. И это диво так поражало людей, что они как бы внутренне замирали, поражённые таким чудом во вселенной.

Но он ведь был обычный. Самый обычный человек из всех, что жили на этой земле. У него была обычная жизнь, обычная семья, обычная работа и обычный досуг. Он бы ещё добавил, что он был скучный, но скучным он не был.

Жизнь — да.

Она была крайне скучной. Но сам он таковым не являлся. И из-за этого у него по сей день шёл внутренний конфликт. Он никак не мог понять, как у нескучного человека могла быть такая скучная жизнь.

Со всех сторон лились лозунги: «Будь ярче», «Сделай свою жизнь ярче».

И вот ярким он был с детства, причём сам не понимал как. А вот жизнь яркой ему никак не удавалось сделать, какие бы усилия он ни прилагал. Словно его жизнь была подчинена чему-то или кому-то, кто очень крепко держал её за поводья и не позволял ей отклоняться ни влево, ни вправо.

Семаргл закатил глаза.

— Ну, началось! — досадливо поморщился он, увидев, как Вороной начал активно шевелить ушами. — Да когда же ты закончишь копать под меня?! Ну, уже девятнадцать месяцев мне житья никакого не даёшь! Всё вынюхиваешь, выцарапываешь, копаешь, роешь! И всё одно и то же! «Кто управляет моей жизнью?!», «Кто сплетает для меня обстоятельства?!», «Кто этот зверь во мне?!», «Почему все на меня смотрят?!»

Семаргл даже сплюнул с досады, сидя верхом на жеребце.

— Вороной, ну сил нет уже, честное слово! Ты самый любопытный и упёртый конь из всех, что у меня были. Тебе самому не надоело?! Ну неужели за всё время ты так и не понял, что ты будешь знать и видеть ровно то, что я посчитаю нужным. И ты можешь брыкаться, фыркать и кусаться, но в твои длиннющие любопытные уши не попадёт ни одна буковка, если я не дам ей на то своё величайшее разрешение. Рано тебе ещё знать обо мне! В твоём мире никто обо мне не должен знать! Поэтому усмири свои уши и иди ровно. И трястись перестань, а то у меня уже зубы клацают от твоих вибрирований.

Вороной всхрапнул и ещё больше навострил уши, ворочая ими в разные стороны, как локаторами, которыми он пытался поймать и выудить из пространства хоть один ответ на свой вопрос. И многие ответы летали вокруг него маленькими мушками, готовые в любую минуту впиться ему в уши и слить всю информацию. Но Семаргл всегда был начеку в такие моменты и сразу же отгонял всех мошек от загребущих ушей Вороного.

Семаргл покачал головой.

— Вот всё же хорошо! Тебя повернули на новую дорожку, на которой много других людей, новых событий. Иди, наслаждайся видами! Нет, ты всё своё «бу-бу» да «бу-бу»! «Я яркий, жизнь не яркая»! Всё! Конец света!

Сильная дрожь волнения пробежала по всему телу жеребца.

— Ещё одна напасть! — скрипнул зубами Семаргл. — Я поверить не могу, как у меня, Ужаса всего сущего, могло оказаться такое трусливое создание?!

Вороной виновато пригнул голову.

— Что? Стыдно тебе?! То-то же…

Семаргл острым серым взглядом сверлил загривок своего коня.

— Ой, давай уже помогу тебе! А то ты мне все зубы повыбиваешь своей дрожью.

Он протянул руки и вплёл пальцы в гриву Вороного, потянув слегка на себя. От этого сплетения пошло лёгкое мягкое сияние, сигнализирующее о том, что Наездник взял управление Конём на себя и теперь конь полностью подконтролен действиям Ангела, который направлял его по дороге Жизни.

Марку вдруг неожиданно стало очень хорошо и спокойно. Все волнения из груди куда-то ушли, и по телу разлилась какая-то внутренняя спокойная уверенность.

Он облегчённо вздохнул. Он всегда ждал именно этого момента.

Марк уже давно заметил, что когда он сильно волнуется, то потом неизбежно наступает именно это состояние. Когда, казалось, он уже больше ни секунды не вынесет этого страха, в тот момент у него внутри что-то переключалось, и он успокаивался.

Эту особенность он и называл «второе дыхание». Когда своих сил уже не хватало справиться с ситуацией, то открывался какой-то внутренний резерв, появлялись новые силы, и он мог двигаться дальше.

Он пытался разобраться, как именно работает этот внутренний механизм, но так и не понял. Всё, что он смог, это просто хотя бы зафиксировать, что такое явление внутри него точно есть. И судя по тому, что и от других людей он тоже слышал о втором дыхании, то логично предположил, что и у них всё происходит точно так же.

Марк расправил плечи и уже абсолютно спокойно пошёл навстречу новому повороту в своей жизни.

Как и следовало ожидать, смотрели на него во все глаза. Но по мере того как его вводили в курс дела, знакомили со всеми структурами, его подразделением и сотрудниками, он полностью перестал это замечать и уже спокойно занимался тем, что умел лучше всего.

Ему выделили отдельный кабинет, но Марк сразу решил, что какое-то время он будет сидеть в помещении, где находились его непосредственные подчинённые, чтобы как можно лучше и эффективнее влиться в жизнь компании, понять её курс, нюансы, особенности и всю внутреннюю «кухню».

Речь не шла о дружбе или о том, чтобы показать себя или поставить себя, чтобы его уважали. Марку это всё было абсолютно не нужно. Всё, что от него требовалось, это просто делать свою работу. А дружба, уважение и авторитет приходили сами собой.

Да и, честно говоря, дружить он ни с кем никогда не собирался. Он бы волк-одиночка и близких друзей для себя не приемлел вообще. В его жизни не было ни одного человека, который мог бы спокойно позвонить в любое время и сказать «Марк, друг, выручай!» или просто поболтать по душам. Абсолютно все его знакомые нутром чуяли, что Марк не приемлет для себя таких отношений с людьми.

Поэтому и переходя на место новой работы, о какой-либо дружбе он думал меньше всего. Максимум, что он себе позволял, это просто приятельские отношения, в рамках которых он мог сходить в кафе и пообщаться.

Поэтому волнений на тему «вольётся он в новый коллектив или не вольётся» у него не было вообще. Его всегда волновало, сможет ли он делать свою работу или не сможет. А на вливание в коллектив он плевал, потому что не за этим он сюда пришёл.

Правда, все остальные так не считали и в течение его первого рабочего дня старались сделать так, чтобы ему было как можно комфортнее влиться в процесс и в новую компанию.

Марк оценил по достоинству такой человеческий подход к новым сотрудникам. Правда, возможно, это так на людей действовала его не последняя должность в компании.

Всё-таки Главный Программист.

И, возможно, все на первых этапах старались подлизаться получше, чтобы в дальнейшем получать поблажки.

Как жаль, что такие номера с ними не проходили.

Семаргл закинул руки за голову и потянулся.

— Суровый ты, Вороной. Ох и суровый. — Затем довольно улыбнулся и добавил: — Моя школа.

Жеребец давно уже перестал трястись, и Семаргл смог отпустить его гриву и не помогать ему, а просто наблюдать, как он идёт по дороге.

Семаргл слегка пригладил гриву Вороного, чтобы она была ровнее.

Грива любой лошади — это инструмент связи между душой и телом. Чем длиннее грива у коня, тем лучше Ангел-Наездник мог вплести в неё свои руки и тем лучше мог передать свой импульс Человеку. Чем короче была грива, тем хуже была связь с Человеком.

У Вороного грива была хорошая, длинная, чистая, гладкая, без колючек, репейников и блох. Все эти вещи сильно мешали наезднику управлять конём и нарушали посылаемые импульсы. Кроме того, из-за действий нового Правителя в мире людей были придуманы технологии, препятствующие росту гривы или провоцирующие выпадение гривных волос, чтобы у Ангелов-Наездников и Человека не было связи вообще. Самые популярные средства блокировки роста гривы или облысения гривы были алкоголь, сигареты, различная химическая продукция с особыми добавками и мясо любого животного или птицы. Поэтому люди, которые не пили, не курили и не кушали мясо, имели очень хорошо развитую интуицию. А по факту у них была достаточно длинная грива, в которую их Ангел-Наездник мог вплести свои пальцы и подсказать то или иное. Но эти продукты специально развивали среди людей, чтобы у них массово происходило облысение их грив и Душа Человека никак не могла ему помочь в нужный момент.

Но у Вороного с гривой было всё в порядке, и поэтому он всегда мог ему помогать, а также подслушивать и подсматривать все его мысли. Например, те, что были у него сейчас о дружбе.

— Нет у нас с тобой друзей, Вороной, — категорично сказал Семаргл, продолжая мысли своего коня. — Нет и не может быть. Потому что все твои приятели как один чуют, кто у тебя внутри. А внутри у тебя Мрак Ворон. Самый опасный злодей из когда-либо живущих. И ему вообще не нужны сопливые и сентиментальные дружеские отношения, которыми в любой момент может кто-то воспользоваться и обернуть против него же.

Семаргл пригнулся к уху Вороного и зловеще спросил:

— Смекаешь, о ком идёт речь?

Левое ухо Вороного повернулось на звук.

— Да, всё правильно. Речь обо мне. Поэтому у твоих знакомых и не проходят разные дружеские штучки с тобой. Потому что со мной они не проходят.

Вороной отвернул ухо от Семаргла и сосредоточился на дороге.

— Да. Правильно. Молодец, — похвалил коня Семаргл. — Осваивайся на новом месте.

Самый тяжёлый участок они уже прошли, поэтому можно было немного расслабиться. Хотя тяжёлым его сложно было назвать, но всё-таки это был важный поворот на Пути, и, во-первых, в него нужно было войти, а не пропустить, пройдя мимо. А во-вторых, на первых минутах пути по новой Дороге требовалась вся концентрация внимания от любого Ангела-Наездника, чтобы Конь максимально безопасно вписался в поворот и на первых метрах незнакомого Пути не споткнулся, не упал и не отвлёкся.

Каждая новая Дорога отличалась от предыдущей — своим рельефом, структурой, цветом. Могла быть ухабистой или гладкой, сухой или размытой, тёмной или светлой, чистой или заросшей кустарником. И в первые минуты захода на новый Путь каждый Конь должен был немного привыкнуть, почувствовать новый грунт под копытами, освоиться, понять рельеф и что его окружает по обочинам.

И в такие моменты всегда требовалась помощь Наездника, чтобы он как далеко смотрящий максимально упростил и облегчил Коню период перехода с одного Пути на другой.

И вот сейчас был именно такой момент для Вороного.

Семарглу нужно было, чтобы Вороной свернул именно на этот Путь, и поэтому он был крайне сконцентрирован на том, чтобы, когда ему поступит предложение о новой работе, Вороной его не упустил, а принял.

И этот момент прошёл без сучка и без задоринки. Семарглу даже не пришлось включаться в процесс и брать управление Вороным на себя, чтобы подсказать ему, что это предложение обязательно нужно принять. Тот сам каким-то образом спокойно и плавно свернул на нужном повороте.

А вот дальше началась старая песня.

Как только Вороной сворачивал на новую тропку, то начинал трястись от страха, пока как следует не принюхается ко всем кустам, камушкам, ветеркам и другим лошадям. И здесь Семарглу, конечно же, приходилось брать управление на себя и ему помогать.

Благо, что у Вороного это достаточно быстро проходило и Семарглу не приходилось круглосуточно не спать и управлять конём, чтобы помочь своему жеребцу привыкнуть к новому Пути.

И хоть Семаргл и ворчал на него за его трусливость, говоря, что он вовсе не конь, а заяц, всё это было так, для собственного развлечения, чтобы ему не так скучно было ехать и следить за дорогой.

На самом деле своего Вороного он просто обожал.

За всё время совместного пути он ни секунды не пожалел, что выбрал себе именно этого Коня. Конечно же, у него были свои особенности и слабости. Но плюс был в том, что он быстро учился и делал выводы.

Самое первое, чему он научил Вороного, это держать удар.

Это выражалось в том, что когда кто-то из вражеского стана запускал камнем в Семаргла, то Конь должен вставать на задние ноги и принимать удар камня на свою грудь, отталкивая его своей энергией.

И вот это было первое, чему Семаргл научил Вороного. Вставать на задние ноги и отталкивать энергией камни.

В мире людей камнями являлись обидные слова, критика, осуждение, матерные слова в адрес Человека, неприятные ситуации, проблемы, боль от разрыва отношений, неразделённых чувств. Всё это было камнями, которые очень сильно ранили и травмировали Душу. То есть Ангела-Наездника. И если у Человека не было внутри сильного Духа, способного этому всему противостоять и отталкивать все эти неприятные эмоциональные моменты, то Душа Человека очень сильно страдала от ран.

Поэтому одна из первых задач любого Наездника — научить своего Коня вставать на задние ноги и отбиваться энергией, отталкивая все неприятные эмоции, которые в мире Ангелов выглядели как огромные булыжники, стрелы, копья и мечи.

Но самым потрясающим было то, что сам Вороной после нескольких прилётов таких камней и болючих стрел быстро научился делать так, чтобы в их сторону удары не прилетали в принципе.

И выражалось это в том, что он выстроил свою линию поведению и манеру общения с людьми таким образом, чтобы у тех никогда не возникало желание причинять ему боль. Хоть словом, хоть делом. Он всё сделал так, чтобы все окружающие люди всегда обходились с ним по-доброму и у них не было повода ранить его Душу.

То есть Семаргла

И это была мечта любого Ангела-Наездника. Иметь Коня, который практически не допускает удары.

И за это он своего Вороного просто обожал.

Сейчас он только пообвыкнется немного на новом месте, и Семаргл сможет уже полностью вернуться к своим собственным делам и не так пристально следить за Вороным.

Глава 3

Марк сосредоточенно вглядывался в экран своего рабочего компьютера, проверяя алгоритмы системы, которые наметил на сегодня.

Прошла уже неделя с момента его прихода, и всё шло хорошо.

Даже очень хорошо.

И всё дело было в том, что он был Главным.

И дело было вовсе не в престиже, в авторитете, в зарплате или ещё в чём-то. Дело было в том, что над ним никого не было. Все сотрудники его отдела находились в его подчинении, а не он в их. И это было такое неземное чувство свободы, что он никак не мог им насладиться.

Причём он сам не понимал, почему его так давят все руководители, которым довелось стоять над ним. Он всегда делал свою работу, претензий к нему не было, отношения всегда были нормальными.

Но он не мог не заметить тот факт, что в отношение своих подчинённых он чувствовал себя крайне уверенно, ровно, спокойно, сразу же мог найти решение их вопроса. А когда оказывался рядом со своим непосредственным руководством, то у него словно отшибало весь ум, и всё, что он мог, это просто молчать, слушать, кивать головой, был вялым, неуверенным, не было ни одной мысли, идеи или инициативы в голове. И в глазах своих руководителей выглядел тупым как пробка, способным просто хорошо делать свою работу.

И если его собственные подчинённые его обожали и боготворили за грамотный подход к работе, к людям, за лояльность и человечность, то своего непосредственного руководителя он просто бесил и раздражал своим остекленелым взглядом и малохольностью.

И по карьере он продвигался только благодаря своему труду и отзывам своих непосредственных подчинённых, которые пели ему дифирамбы, на основе которых уже более высокое руководство принимало решение о его повышении.

И Марк за все годы никак не мог понять этот свой внутренний феномен. Почему рядом с подопечными он чувствовал себя богом, а рядом со своим непосредственным руководителем чувствовал себя полным ничтожеством, несмотря на то что с ним всегда нормально обращались и никогда не унижали и не принижали.

И вот когда его назначили самым главным и над ним не было никого из отдела программирования, душа Марка просто запела. Это было невыразимое чувство свободы и полёта.

Ему даже казалось, что вокруг него порхают красивые бабочки, своими крылышками успокаивая его мечущийся дух.

Красивая бабочка села на нос Вороного, и он от удовольствия зажмурил глаза, раздувая ноздри, чтобы вдохнуть её цветочный запах.

Семаргл улыбнулся.

— Что? Не ожидал такого сюрприза на этом Пути? То ли ещё будет.

Семаргл посмотрел вперёд и увидел ещё много других бабочек, которые будут порхать вокруг Вороного по мере его продвижения по этой дороге Жизни и радовать его своими яркими красками и ароматами.

— Наслаждайся, — похлопал он жеребца по спине. — Ты заслужил.

Он засмеялся, увидев, как Вороной ушами поймал ещё двух бабочек и волосками удерживал их у себя на кончиках. Со стороны он выглядел очень комично с бабочками на кончиках ушей и с одной бабочкой на носу.

— Да-а, на этом пути действительно не будет никого, перед кем нам с тобой придётся маскироваться под вошь, чтобы нас не вычислили. Так что можешь расслабляться по полной.

И Вороной расслаблялся, с удовольствием вдыхая вольный ветер.

Семаргл тоже мог расслабиться, так как это был самый простой и лёгкий участок дороги, по которому он специально повёл Вороного, чтобы он как следует отдохнул перед предстоящими непролазными дебрями, которые ожидали их впереди и на которых потребуется вся сила его Духа. То есть вся мощь его Коня.

А для этого его коню нужно как следует отдохнуть и набраться новых дополнительных сил.

Самому же Вороному вовсе не обязательно было знать о предстоящих трудностях, чтобы не мешать ему наслаждаться всеми приятностями в его жизни.

И да. На этом пути Семарглу действительно не придётся делать из Вороного жалкую собачонку, чтобы тот не привлекал лишнего внимания ни к себе, ни к Семарглу.

Надо сказать, эта задача всегда требовала от него определённых усилий, потому что Вороной был очень сильный Дух со своим царским непоколебимым достоинством. И чтобы пригнуть его голову к земле и заставить вести себя как дохлая кляча перед своим непосредственным начальством, требовалось изрядно потрудиться.

Но у Семаргла это всегда блестяще получалось. Правда, потом он очень сильно огребал от самого Вороного, который, оставшись один, начинал костерить на чём свет стоит свою жалкую душонку, то есть его — Семаргла, за то, что он так подводит его в моменты, когда перед своим начальством нужно проявить себя в лучшем свете.

И так как Вороной вдали от людских глаз был достаточно буйный, то Семарглу прилетало неслабо. А выражалось это в том, что он скидывал Семаргла со своей спины и начинал топтать его копытами, со страшным ржанием и всхрапыванием выговаривая ему за то, что он такая слабохарактерная тварь дрожащая и в нужный момент его подводил, позоря перед людьми и портя его репутацию.

Мало того. Вороной был настолько крут, что ему хватало ума его воспитывать и учить уму-разуму.

Его! Семаргла!

И если бы он был наездником послабее, то Вороной бы уже давно свил из него нужную ему верёвочку и сделал бы его шёлковым.

Семаргл с усмешкой вспомнил, как он на спор позволил другому Ангелу-Наезднику пару дней покататься на Вороном. Спор заключался в том, что другой Наездник был уверен, что его Вороного можно заставить залезть в грязь и он из неё уже не вылезет, как это происходило с большинством лошадей.

Потом тот Наездник очень сильно пожалел, что вообще заикнулся о таком.

Нет, в грязь Вороного ему, конечно же, завести удалось. И тот даже шёл, не сопротивляясь, в силу своей природной любопытности с целью посмотреть поближе, что это за грязная лужа, в которую его привели, и что в ней может быть для него интересного.

Это выражалось в том, что его сплетением обстоятельств привели в компанию, в которой все выпивали, курили, матерились и вели похабные разговоры. И Вороной даже попробовал влиться в компанию, попытавшись принять в этом участие путём пробования спиртных напитков и поддержания грязненьких разговорчиков.

А вот потом того Наездника ждал неожиданный поворот.

Так уж вышло, что Вороной был просто без ума от собственной белоснежной звёздочки на лбу и своих беленьких носочков на ногах. Он ими страшно гордился и бережно лелеял, боясь их чем-нибудь замарать.

В мире людей носочки и звёздочки выражались незапятнанной разными пороками и грязью жизни репутацией. Это были Люди с высокими принципами, не опускавшиеся до грязи, всячески обходя её стороной. Это были правильные, порядочные люди с чистыми помыслами и высокими нравственными принципами. И в мире Ангелов Дух такого Человека выглядел как Конь с белыми носочками и звёздочкой на лбу.

И вот именно этими своими атрибутами Вороной очень гордился. Что он умудрился прожить свою жизнь и не вляпался ни в одну грязную лужу, не опустился до пьющего, курящего и матерящегося быдла и не запятнал свою репутацию и своё человеческое достоинство.

И тут Наездник завёл его прямиком в такую грязную лужу! И в первые минуты Вороной никак не сопротивлялся, заходя в лужу. Но как только грязь оказалась уже на его белоснежных носочках, тот парень был просто обречён.

Вороной его просто размазал о ближайшую стену и с размаху грохнулся на него всем своим весом сверху, чтобы до того окончательно дошло, что такие фокусы с ним проделывать не стоит и ни в каком виде не надо подсовывать ему подобных людей и компании.

В мире людей это выражалось в железобетонном решении, что больше он к таким вещам не притронется никогда в жизни. Резко рвались все связи и интересы с подобными людьми. И вот это явление под названием «Человеческое Решение» в мире Ангелов выглядело как бетонная плита, которую положили сверху на зарвавшегося Ангела-Наездника, из-под которой уже невозможно было вылезти.

Твёрдое Человеческое Решение — это был окончательный и бесповоротный Закон, который никому не дано было нарушить. Поэтому Человека, который принимал в своей жизни какое-либо твёрдое решение по какому-то вопросу, очень сложно было сдвинуть. Ни у одного Ангела, ни у одного мага, ни у одного приворота или порчи не было сил и могущества, чтобы справиться с твёрдым решением Человека, если он сам его не отменит.

Кроме того, это ещё выражалось в том, что из-за таких решений Человека Наездник в принципе мог потерять контроль над своим конём, и тогда не Ангел направлял Коня, а Конь управлял Ангелом.

В мире людей этот процесс назывался «наступить на горло своему внутреннему Я».

То есть по факту Конь начинал топтать ногами своего Наездника, тем самым подчиняя его своей воле.

Другими словами, сильный Дух Человека не позволял каким-то слабовольным и гнилым внутренним процессам управлять им.

К примеру, Наездник направлял Коня в кабак, чтобы тот там выпил, а Конь стаптывал его за это, говоря: «А шиш тебе! Я никогда не возьму эту дрянь в рот!»

Люди называли это «проявить силу воли или силу духа и не поддаться слабости».

То есть проявить и показать всем силу своего Коня.

И в такие моменты и происходил перехват управления, когда уже Дух Человека диктовал Наезднику, куда идти и что делать.

И когда Наездник был никчёмный, а Конь правильный, то беды особой не было. В этой ситуации Конь как бы перевоспитывал Ангела, чтобы тот всё-таки нормально начинал выполнять свои обязанности Наездника.

То есть Человек понимал, что изнутри у него сочится какая-то гниль и слабость к порокам, но он не позволял им быть в своей жизни и старался быть правильным и хорошим человеком. И потихоньку уже и изнутри переставала сочиться тяга к грязи и низменным вещам. То есть Ангел перевоспитывался и переставал уводить Человека во все злачные места по дороге.

А вот когда Ангел был нормальный, а Конь плохой, вот тогда перехват управления Конём был крайне опасен, потому что тогда он начинал гнуть свою линию, а она заведомо была плоха и вредила остальным. А так как Ангел уже потерял контроль над Конём, то он никак не мог повлиять на действия Человека, и тот беспрепятственно творил мерзости, которые ему внушили.

И вот именно такие финты с перехватом управления иногда пытался проделывать Вороной, когда ему казалось, что его душа ведёт себя как тряпка и посылает не те команды изнутри.

Он сбрасывал его на землю и начинал страшно топтать.

То есть со страшной силой начинал наступать своей слабохарактерности на горло, чтобы в следующий раз он не терял лицо перед начальством.

И именно такие ситуации со спорами позволяли Семарглу проверить и изучить своего Коня перед главной битвой. Поэтому он сам же их и затевал с другими Наездниками, чтобы проверить реакцию своего Коня на ту или иную ситуацию и понять, чего можно от него ждать в бою, где его сильные стороны, а где слабые.

И в случае с другим Наездником Вороному полностью удавалось сделать перехват управления на себя, и тот был повержен и сломлен. А вот с Семарглом такие номера у него не проходили.

Потому что и Семаргл был не из гнилого рода.

Он был ни больше ни меньше Принц Юпитерианский. Третий Сын погибшего Царя Миров, которому по совершеннолетию был дарован Юпитер в полное правление Семаргла.

Был дарован мир, ставший ему домом.

Мир, где он встретил свою невесту.

Мир, который он был вынужден покинуть, оставив своё королевство без присмотра.

Мир, куда он обещал вернуться.

Но сначала ему нужно было выполнить другое обещание.

Найти и убить.

И именно по этой дороге поиска он направлял сейчас своего ничего не подозревающего жеребца, ценя каждую секунду покоя перед предстоящей Охотой.

Это была последняя ровная и проглядываемая тропка на его пути. Дальше начиналась кошмарная, чёрная, непроглядная чаща, за которой и находились владения Нового Правителя.

Чаща, сквозь которую не пробирался ещё никто и никогда, так как она вся кишела его псами и тварями.

И именно туда он в скором времени поведёт своего Вороного.

А пока пусть отдыхает и любуется всеми радостями этого нового пути.

Глава 4

Марк широко зевнул, потягиваясь в постели, предвкушая впереди целых два выходных дня.

В окно уже прокрадывались первые лучики субботней утренней зари, но он поплотнее закутался в одеяло, наслаждаясь ощущением, что не нужно никуда срочно вставать и действовать по какому-то режиму. Он мог валяться до обеда.

И, скорее всего, так и сделает.

Подумает о чём-нибудь или помечтает.

Но, вероятнее всего, помечтает, так как думать ему особо уже было не о чем, так как не было каких-то важных задач, над которыми нужно было срочно подумать.

Он уже три месяца работал в новой компании и до сих пор не мог нарадоваться. Он словно попал в какой-то совсем другой мир, где всё было по-другому.

Другой подход к вопросам, задачам и ситуациям.

Другой подход к сотрудникам.

Другой подход к моральному климату внутри коллектива.

Всё как-то было не спеша, размеренно и неторопливо. Но при этом качественно.

Руководство компании не гнало сотрудников в какую-то шею, не ставило непомерных задач, не скупилось на деньги, чтобы сотрудникам было комфортно.

На кухонном помещении для сотрудников всегда были разные виды чая, молоко, лимон, мёд, натуральные соки. Была даже отдельная сотрудница, которая специально приходила рано утром и подготавливала кухню к приходу всех сотрудников, чтобы им было комфортно выпить чашечку чая перед трудовым днём. Такой сотрудник в штатном расписании значился как «кофе-леди». И эта «кофе-леди» помимо кухни занималась ещё и поливом всех цветов в компании.

Марка это бесконечно удивляло, так как за тридцать один год привык к тому, что многие компании в России живут в дефиците и экономят как могут.

А тут целая отдельная «кофе-леди» для цветов и для нарезки лимончика к чаю.

А ещё его удивила активная досуговая жизнь компании, от которой он первое время шарахался в силу своей природной нелюдимости. Но со временем и он окунулся в этот поток приятного коллективного времяпровождения.

Сотрудники регулярно приглашали коллег на различные мероприятия.

То сходить в кино, то в театр, то в караоке, то в антикафе, где не кушали, а играли в настольные игры, то на какие-то эрудические соревновательные вечера или в комнаты приключений, где запирали командой и нужно было выбраться оттуда путём решения и поиска нужных предметов.

Всё это для Марка было в новинку и поэтому вызывало массу самых положительных впечатлений и эмоций. Кроме этого, и сами люди привносили просто огромное море впечатлений и были гигантским глотком свежего воздуха, так как все его коллеги были разные, и ему было крайне интересно за ними наблюдать и что-то у них почерпывать.

Марк перевернулся с правого бока на спину, вспоминая вчерашний пятничный вечер со всеми его досуговыми приятностями и яркими эмоциями.

Его жизнь сейчас была такой, что о ней могли бы мечтать многие люди. И когда они с коллегами расходились по домам и ему вслед дамы игриво желали хороших ярких снов, он был уверен, что именно так и будет. Что после таких прекрасных встреч и моря положительных эмоций ему может сниться только что-то яркое, красочное и доброе.

Вместо этого в его снах по-прежнему продолжался какой-то кошмар. И Марк не мог не обратить на это внимание.

Ведь, как и многие другие, он был убеждён, что его сны — это всего лишь отражение дневной реальности. Что днём, то и ночью. И он так считал до тех пор, пока несколько месяцев не проработал в компании, где у него было всё очень хорошо. Не было ни одной негативной мысли, эмоции или проблемы, которая его бы тяготила и потом отражалась в его снах какими-то кошмарами.

И по логике теории отражения снов с той минуты, как он перешёл на новую работу, его сны должны были стать такими же радужными.

Но вот прошло уже три месяца, а странные сны оставались прежними.

Он их и кошмарами не мог бы назвать, но и радужными тоже.

Основное, что он успел уловить, это некие общие черты всех своих снов.

В них всегда были поиск, охота, погоня, побег от преследования, предотвращение чего-то.

И чёрный плащ.

Длинный, чёрный, современный плащ.

В каком бы времени и месте ни происходили события, на нём всегда был один и тот же чёрный плащ, доходящий почти до щиколоток. Он был не накидкой, а с рукавами, но без карманов. Он всегда был распахнут, и на нём не было пуговиц или пояса.

Куда бы он во сне ни приходил, все смотрящие на него испытывали страх, ужас и какое-то чувство смерти, хотя он никого, кажется, не убивал. Но он точно постоянно находился в каком-то активном движении, участвуя в самых разных невообразимых событиях.

Словно где-то шла страшная война, в которой он принимал непосредственное участие. Но смущало то, что картинки всегда были разные. Места, измерения, время и даже пространство. Из-за этого его сны походили на сумасшедший дом, и, проснувшись, было очень чёткое понимание, что всё это бред спятившего.

Но он ведь был не спятивший. И жизнь его была не такой.

Тогда почему ему снятся такие сны, словно его искривили во времени и в пространстве и он одновременно находился в нескольких из них?

А самое главное, при чём здесь длинный чёрный плащ?!

Ведь по логике вещей он крайне мешает и должен сильно стеснять все движения, путаясь под ногами.

Но при этом ни в одном сне плащ ему нисколько не мешал.

Наоборот. Он словно дополнял его.

Почему же всё так странно и нелогично?!

— Вороной, ты в курсе, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали? — сказал Семаргл, сидя верхом на жеребце и размеренно продвигаясь по дороге. — А в твоём случае любопытному Вороному расчесали уши против шерсти.

С этими словами он дотянулся до длинных ушей Вороного и стал аккуратно, чтобы тот не заметил, расчёсывать руками волоски против их роста. Из-за чего уши Вороного стали визуально объёмными и очень пушистыми.

Вороной зашевелил ушами, почувствовав, как мысли уходят в другую сторону, и пытаясь вернуть их в нужное русло, выпрямляя волоски, чтобы они шли вверх и можно было ими снова зацепить какую-то информацию из эфира, затем пропустить её через уши и дальше уже в сознание.

— Ты если сейчас не прекратишь, то я твои уши вообще узлом завяжу, и тогда ты уже ни о чём думать не будешь, — пригрозил Семаргл. — Так я хотя бы твоим мыслям придал другое направление.

Вороной откровенно наплевал на предупреждение Семаргла и уже вовсю черпал выпрямленными волосками информацию по интересующему его вопросу.

Через несколько секунд его уши были завязаны в тугой узел, а сам Вороной тупым взглядом смотрел прямо перед собой.

— Я тебя предупреждал, — сказал Семаргл. — Ты всё никак не запомнишь, что забег и состязание со мной ещё никто не выигрывал. Всё пытаешься перетянуть со мной канат в свою сторону. Я, конечно, не говорю, что я никогда тебе не поддамся и не позволю однажды перетянуть, чтобы ты почувствовал свою значимость. Но это точно будет не сегодня.

Вороной недоумённо озирался по сторонам, пытаясь ушами зацепиться хоть за одну мысль, с которой он мог бы поиграть в голове. Но так как уши были завязаны узлом, то у него ничего не получалось, и он понуро опустил голову.

— Вот так, приятель. Теперь тебе только сериалы сегодня смотреть, так как от мыслительных процессов я тебя отстранил за непослушание.

Вороной ещё больше опустил голову от грусти, так как размышлять над чем-то он очень любил.

— Я тебя понимаю. Но ты не там стал копать, — поцокал языком Семаргл. — Нет, вообще-то именно там и начал. Но мне сейчас крайне невыгодно, чтобы ты разобрался со всем этим, чтобы ненароком не слил всю информацию обо мне тому, кому не нужно. Ты не представляешь, сколько ушей и глаз сейчас рядом с нами на этой же самой дороге, готовых в любую минуту донести что-либо своему Правителю.

Семаргл окинул взглядом окрестности и посчитал, сколько разного зверья и сброда ошивалось вокруг. И это помимо других наездников с их лошадьми.

— Ты ведь, Вороной, сам, кстати, замечал, что как только расскажешь кому-нибудь о своих планах, так они сразу же срывались и у тебя ничего не получалось из того, что ты задумал. Замечал ведь? — спросил Семаргл, нагнувшись прямо к уху жеребца. — И ты даже сам додумался, что пока ты обсуждаешь что-то в кругу семьи, то всё успешно получается. А как только расскажешь кому-то за пределами семьи, то обязательно все планы рушатся. Из чего ты благоразумно сделал вывод, что выносить информацию за определённый круг небезопасно для твоего благополучия. И ты был прав.

Семаргл погладил пригорюнившегося коня, который вынужден был сесть и тупо смотреть сериалы, чтобы чем-то себя занять.

— Ты разве не видишь светящийся круг вокруг себя?

Семаргл взял морду Вороного и повертел ей в обе стороны.

— Не видишь? А зря. Он ведь есть. У каждого коня есть. И вот за этот круг нельзя ничего выносить, так как за ним шакалы Правителя, которые быстро доносят ему, и Человеку сразу же начинают ставить палки в колёса, чтобы у него ничего не получилось.

Семаргл отпустил морду Вороного и снова сел ровно.

— А то, что ты пытаешься узнать обо мне, — не то что за твой светящийся круг выносить нельзя, а нельзя даже в него вносить. Поэтому прости, друг, но ты у меня не проскочишь.

У Вороного был такой несчастный вид, что Семаргл решил всё-таки немного снизойти до откровенностей.

— Если тебе интересно, то бывали случаи, когда я сам лично вынуждал тебя рассказывать кому-нибудь о своих планах, чтобы их подслушали и помешали тебе.

Вороной вскинул голову и раздул ноздри, почуяв слова Семаргла.

— Ну а как ты хотел? Планы ведь были у тебя дурацкие, не выдерживающие никакой критики. Поэтому я заставлял тебя о них быстренько рассказать, чтобы у тебя ничего не вышло, и ты не свернул с нужной тропы.

Вороной всхрапнул, а Семаргл поморщился от воспоминаний, как и за это жеребец сбрасывал его на землю и топтал копытами. Вороного просто бесило, что в некоторых моментах он не мог сдержать язык за зубами и всем разбалтывал о своих планах. За что ругал себя неимоверно и прилагал все силы, чтобы больше такого не повторялось, беря свои болтливые порывы за горло.

И в такие моменты Вороной в прямом смысле слова пытался впиться Семарглу прямо в горло за такие проделки. И так как Семаргл не всегда успевал увернуться от своего жеребца, то и отхватывал люлей от него неслабых.

Если бы на его месте был другой наездник, то это был бы уже мёртвый наездник, так как Вороной просто люто набрасывался на свою Душу, заставляя её подчиниться его воле. Слава богу, времена дурацких планов прошли, и Семарглу больше не приходилось заставлять Вороного трепать языком, а, соответственно, нападки на него тоже прекратились, и они зажили более-менее дружно.

Семаргл поправил полы своего длинного чёрного плаща, чтобы они не мешались у его коня под ногами.

За сны Вороной, конечно, крепко зацепился. Всё-таки поймал, паразит, ниточку, за которую можно потянуть и всё распутать. Быстро сложил два и два, провёл параллель, аналогию, и вот он уже Семаргла нашёл. Увидел-таки, что один и тот же персонаж каким-то образом живёт в разных мирах, личинах, образах и временах.

Хорошо, что он ему уши вовремя завязал. Иначе он бы уже и вычислил все его лица и роли в разных мирах. Это ведь в мире Вороного он был Советник Мрак Ворон. А когда Вороной засыпал и ему не требовалось его внимание, то Семаргл уходил в другие миры и времена, где в каждом из них у него было другое лицо, другое имя и другая история.

Но во всех этих мирах он занимался одним и тем же. Помогал хорошим и вредил плохим. Спасал своих и губил чужих.

А ещё искал. Беспрестанно искал.

Во всех временах, мирах, пространствах и измерениях.

Искал жену своего друга Тарха и того, кого поклялся найти и убить.

В каждом мире, в каждой другой роли он находил и выуживал нужную ему информацию.

Вот только новый Правитель настолько хорошо спрятал себя, что просто так найти его в одном мире было невозможно. Необходимо было проделать такую петлю во времени и пространстве, что не каждый мозг мог выдержать все эти искривления.

Насколько он слышал, многие пытались пройти этот путь, но все погибали, так как теряли себя в этом искривлении, когда ты не понимаешь, где верх и низ, где лево, а где право, в каком времени ты находишься и куда ты сейчас идёшь: назад или вперёд.

Таких игр с разумом не выдерживал ещё никто.

Вот только Семаргл был не простой Ангел.

Он был Владыкой Юпитера, и как Владыка он знал, что доступ ко всем временам, мирам и пространствам имел только Человек. И чтобы найти Правителя во всех его искривлённых закоулках, требовался именно Человек. Тогда Ангел может пройти весь этот путь и остаться в живых.

Именно поэтому предыдущие Ангелы, искавшие Правителя, погибали, так как у них не было Человека и они действовали самостоятельно.

А вот у Семаргла он был.

Поэтому в успехе своей затеи он даже не сомневался.

Главное — проследить, чтобы с Вороным ничего не случалось, а тот уж обеспечит безопасность ему самому. Ведь мало кто из людей знал, что Человек являлся безопасным убежищем, куда Ангел мог спрятаться от опасности.

В момент сна Человека Ангелы покидали их тела. Иногда сами, а иногда вместе с лошадьми, и отправлялись по своим делам. И когда Ангелам угрожала опасность, то они быстро возвращались в тело Человека, пробуждая его, тем самым спасая свои жизни.

Потому что Человек служил надёжным убежищем, только когда бодрствовал. Поэтому Ангелу обязательно нужно было разбудить Человека, чтобы тот проснулся и своей энергией окутал Ангела целиком и тот был в безопасности.

Именно поэтому многие люди видели во сне кошмары, погони, драки, но в критический момент они резко просыпались, вскакивая на постели с мыслью: «Фуф! Я в безопасности!», считая, что это был всего лишь кошмарный сон.

Но сном это являлось только для Человека. А для его Ангела это была самая настоящая реальность, в которой ему грозила опасность, которую он избегал благодаря тому, что Человек просыпался.

И когда Человек видел, что сейчас он здесь, а через минуту в другом мире или месте, другого пола или возраста, то это означало, что его Душа перемещалась по разным пространствам, временам, и в них у неё были разные роли.

И становилось это возможным только благодаря Человеку, который открывал двери во все эти миры и пространства.

И его Вороной почти ухватил эту суть в её полном объёме. Ещё бы чуть-чуть, и он бы додумал это до конца.

Но было не время.

Люди узнают обо всём этом только тогда, когда он решит.

Он ещё не определился, каким путём он будет передавать эту информацию Вороному, чтобы он поделился ею с людьми.

В виде обучающего видео, художественного фильма или книги.

Но он точно знал, что это произойдёт.

Это был всего лишь вопрос Времени.

А Время было сломано.

Четвёртое измерение их мира было сломано.

Из-за этого он не мог добраться до нового Правителя, так как тот был спрятан во Времени. Нога в одном веке, пояс в другом, руки в третьем веке, а голова вообще в будущем.

И так как Время было сломано, то собрать это воедино было невозможно.

Правитель шёл по реке Времени против часовой стрелки и шёл с одной скоростью. А мир людей, которые могли получить доступ во все времена, разогнали до очень быстрой скорости и повернули ход их времени по часовой стрелке. Из-за этого никак не удавалось рассмотреть все детали и синхронизировать потоки.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.