Прохладным осенним утром просыпался маленький уральский город. Изредка по улицам проезжают машины, в воздухе стоит дым от костров из опавшей листвы. На Дворце Пионеров из динамика слышна бодрая веселая песня из цикла: «Эх, хорошо нам жить! Наш автобус вперед летит! И на родном заводе мы построим танк в два раза быстрее, чем завещал товарищ Стаханов!».

Молодая светловолосая женщина в легком бежевом пальто ведет за руку маленького мальчика.

Это — Сережа. Ему сейчас всего шесть лет. Он худой, курносый, и в огромной черной шапочке с белым пушистым помпоном чувствует себя очень неловко. К тому же, это не простой день и не простое утро — сегодня Сережа в первый раз идет в новый садик. Раньше он ходил в другой садик — на дальнем конце города, у реки, но сейчас они переехали на новое место жительства и садик у Сережи тоже будет новый.

Ему доводилось менять садики. Этот садик был четвертым по счету. Сережа немного волновался… Как там? Что там?

И вот уже мама ушла, он один сидит за столиком в пустой столовой. Вся группа позавтракала еще до его прихода и играла в соседней комнате, а ему оставили кусочек творожной запеканки со сметаной и кружечку какао. На кухне большая тетя-повар что-то размешивала в огромной кастрюле, пахло хлоркой. Поначалу Сереже сильно взгрустнулось, он даже подумал, что заплачет. Но запеканка манила, и какао он тоже любил, так как дома мама готовила его очень редко. Зачерпнул алюминиевой ложкой кусочек, отглотнул из кружки, втянул сопли и сразу забыл обо всем плохом.

С ребятишками Сережа подружился быстро. Он вообще был очень общительным и незлобным мальчиком, всегда всем делился, знал массу интересных историй, смешных стишков, иногда не совсем приличных и не совсем детских.

Садик оказался не простым. В отличие от предыдущего, здесь имелся свой музыкальный класс с пианино и длинными, приземистыми деревянными лавочками для хорового пения.

— Сережа, ты умеешь петь? — спросила учитель музыки, сидя у пианино на круглом стуле.

— Конечно, умею, Ольга Петровна! — звонко ответил Сережа, вставая с места.

— Спой что-нибудь.

Все остальные мальчики и девочки сидели на скамейке вдоль стены и внимательно уставились на Сережу. Он — новенький, и это для него первый урок музыки. Здесь еще никто не слышал, как он поет.

Сережа прокашлялся и выдал первое, что пришло в голову:

— Р-а-а-а-сцвет-а-а-ли яблони и г-р-у-у-ши, п-о-о-плыли тум-а-а-ны над реко-ой!

(песня «Катюша», музыка Блантер, Матвей Исаакович, слова — Михаил Исаковский)

В классе захихикали…

— Все, этого хватит, — остановила Сережу учительница. — Попробуй что-нибудь другое.

Тут Сережа вспомнил, что каждый раз поют его родственники по праздникам, когда выпьют, он сосредоточился и затянул протяжно:

— Вот кто-то с г-о-о-рочк-и-и спустился, наверно м-и-и-лый мой идет, на нем защ-и-и-тна гимнастерка она с ума меня сведет!

Сережу пересадили…

Его посадили в самый конец скамейки, подальше от пианино, рядом с розовощеким упитанным мальчиком, которого звали Дима.

Ольга Петровна начала играть. Она очень ловко, плавно и быстро перебирала пальцами по клавишам и зачем-то периодически нажимала на педали, которые торчали в самом низу музыкального инструмента.

После небольшого проигрыша класс запел:

— Дремлет притихший северный город, низкое небо над головой…

(песня «Крейсер Аврора», музыка В. Шаинского, слова М. Матусовского)

Сережа знал эту песню и начал подпевать. Сначала тихонько, а после громче и Ольга Петровна на него строго посмотрела.

— Пой тише! — прошептал Дима. — Она этого не любит! Смотри, она смотрит в нашу сторону!

— Ну и что!? — возмутился Сережа.

— Ты сейчас и меня спалишь, я же только рот раскрываю! Делай как я!

Учительница заметила их разговор и снова очень строго на них взглянула. Сережа тоже стал только открывать рот. Он сначала старался делать это в такт словам, но после отвлекся и просто открывал рот, как это делают рыбки в аквариуме. Ольга Петровна одобрительно кивнула головой…

Сережа сразу понял: здесь, на галерке — его место в музыкальном классе во время пения. Он уже освоил эту азбуку жизни. Главное — делать то же самое, что делают все вокруг и не высовываться! И важно знать свое место. Если строят строем — то место по росту, если сидишь за партой — то с хорошим зрением надо сидеть за последней партой. Если плохо поешь — то сиди в самом углу хора и лучше вообще только открывай рот, чтобы тебя не заметили. Не надо высовываться.

Еще, твоим местом может оказаться угол, туда очень часто определяют за всякую повинность.

В предыдущем садике Сережа постоянно стоял в углу. Однажды он не спал во время сончаса и хихикал с соседом по койке — и его поставили в угол. В другой раз он срыгнул молочной лапшой за обедом, потому-что там была пенка — и его снова поставили в угол. А в следующий раз Сережа покакал за беседкой на уличной игровой площадке. Вообще, там все какали, но Сережа начал водить к беседке экскурсии из ребятишек и показывать им больших зеленых навозных мух, прилетающих туда покушать. За этот поступок Сережу поставили в угол на целый день.

Это даже был не угол, это был небольшой закуток между окном и шкафом у батареи отопления. Его поставили спиной к классу, лицом в побеленную известью стену. Выходить из угла разрешалось только на завтрак, обед, ужин и сончас. Хорошо, хоть это происходило в теплое время года, и батарея была не горячей.

Когда Сережа стоял в своем закутке, в группу пришел дяденька с гармошкой, и ребята начали разучивать песенку для выступления на празднике.

Чунга-чанга, весело живем!

Чунга-чанга, песенку поем!

Чудо-остров, чудо-остров

Жить на нем легко и просто,

…

Жуй кокосы! Ешь бананы!

Чунга-чанга.

(песня Юрия Энтина и Владимира Шаинского из мультфильма «Катерок»)

Все ребята очень старались. И Сережа тоже, стоя лицом к стене, подпевал как мог.

В конце, когда гармонист ушел, воспитательница спросила:

— А сейчас ребята вы можете спросить, если вам что-то не понятно в этой песенке.

Кто-то поднял руку и неуверенно поинтересовался:

— Что такое бананы и кокосы?

— Это… такие фрукты! Они нарисованы на деревянных кубиках в вашей игровой комнате. Вы ребята очень не внимательные, если до сих пор не знаете этого!

— А где они продаются? — опять кто-то спросил.

Воспитатель нахмурилась…

— Ты че, Петя, решил, что ты в сказке живешь?! Кокосов захотел? Сейчас пока это большой дефицит, но настанет время, и бананов и кокосов будет у всех вдоволь!

Это время называется «коммунизм», Сережа это знал. Такое нельзя было не знать даже в его возрасте, ведь о коммунизме говорили все кругом — в телевизоре, на каждом агитационном плакате, в любой детской книжке. Вот только Сережа не знал, это время наступит само или о нем объявят? Сначала появятся бананы и кокосы, а потом объявят, или сначала объявят, а потом они появятся?

Сколько ждать бананов и кокосов? Неделю? Месяц? Сережа верил, что это произойдет уже очень скоро.

Интеллигент

Случилось это во время сончаса, когда Сережа спал. Он увидел сон, в котором ему явился обитатель чудесного острова из песенки Чунга-Чанга. Маленький африканский мальчик с темными кудрявыми волосами и в набедренной повязке из пальмовых листьев. Его звали Бонго. Мальчик был очень расстроен, он пожаловался Сереже, что жить на чудо-острове стало очень опасно. Это все из-за взрослых… Они (взрослые) бегают по джунглям с оружием в руках и играют в войнушку. При этом оружие у них не игрушечное, и убивают они друг друга совсем не понарошку. Бонго сказал, что Сережа может им всем помочь.

— Как я могу помочь? — спросил Сережа.

Бонго ответил:

— В доме, где ты, Сережа, живешь, прямо в твоем подъезде на твоем этаже есть квартира, она напротив вашей. Там живет дядя Коля, ты его знаешь, — тут Бонго всхлипнул и обильно высморкался. — Сережа, этот дядя Коля работает на заводе, где делают оружие для враждующих людей в нашей стране! Попроси его не делать больше оружия и не давать его нашим взрослым! Может, тогда мы заживем как прежде, легко и просто, и без горя войны!

Тут Бонго кто-то позвал, и он побежал вдаль. И уже издалека, из тумана он крикнул Сереже:

— Если ты мне поможешь, я тебя отблагодарю. Ты станешь особенным. Ты будешь видеть будущее…

Когда Сережа проснулся, он постарался сразу обо всем забыть. Это же просто сон и не более.

Но сон был особенным. Этот сон никак не забывался, всегда что-то о нем напоминало. То по радио включат «чунга-чангу», то в программе «Спокойной ночи малыши» покажут мультик «38 попугаев» (режиссер И. Уфимцев, по сценарию Г. Остера), то в программе «Время» покажут какую-нибудь войну… Сережа всякий раз при виде сгоревших хижин и плачущих людей спрашивал у папы и мамы:

— А это где случилось? В Африке? — и очень часто они ему отвечали утвердительно. Еще в этот период очень часто по телевизору показывали Гондурас, там тоже было неспокойно.

Да, наш Сережа жил с папой, мамой и бабушкой. В маленькой двадцати пятиметровой однокомнатной квартире на втором этаже кирпичного пятиэтажного дома. Как Вы уже знаете, они туда недавно переехали. Новое их место жительства было не сказать, что плохим. Квартира с удобствами, второй этаж, рядом два парка — «Детский парк» и ЦПКиО, можно сказать, самый культурный центр города. И до площади с чугунным монументом В. И. Ленина всего пять минут пешком. Красота!

Сережина мама трудилась бухгалтером в ресторане, а папа работал энергетиком на мебельной фабрике. Они были самыми простыми людьми, проживающими жизнь по самому типовому сценарию того времени. У мамы имелась одна родная сестра и четыре брата, а у папы было две сестры и четыре родных брата. И у каждого из них было на тот момент по два — три ребенка, то есть, у Сережи было примерно от двадцати двух до тридцати трех сродных братьев и сестер. И все они жили в деревнях недалеко от города. Вы понимаете, к чему я это рассказываю?

Сережа и его родители были единственными родственниками, живущими в городе. Не просто в городе, а рядом с парком, где летом можно покататься на каруселях, рядом с центральной площадью, где можно поглазеть на очередную демонстрацию или покататься на новогодней горке!

Новый Год, 1мая, День города, День строителя и День водолаза, да, короче, в любой день можно проходя мимо, заглянуть в гости к родителям Сережи, покушать, выпить чего-нибудь, поговорить за жизнь, переночевать… А если, это пятница, то можно все это повторить и в субботу. Родители Сережи любили гостей. В углу их квартиры всегда стоял дежурный матрас, его стелили на пол, наволочки набивали одеждой из шкафа, в ход шли шубы, скатерти, полотенца, коврики, рулоны обоев. Сережа спал на раскладушке, и к нему можно было «валетом» подложить сродного брата таких же размеров, в общем, всем всегда места хватало.

Через пару дней такого «общежития» квартира пропитывалась запахом пота, сигарет, крепкого алкоголя и пельменей. «Между первой и второй перерывчик не большой», «Э-э-х хорошо пошла!», «Опоздавшему штрафную!», «А теперь на посошок!», « Ну давай уже плесни на каменку! Трубы горят!» — вот небольшая часть из застольного фольклора, которую Сережа запомнил с тех времен на всю жизнь.

Но имелась одна проблема… Сережины мама и папа не слишком любили выпивать, а вот их гости чаще всего, были большими любителями алкоголя.

Родители Сережи и любили гостей и отбивались от них как могли. «Не зарастет народная тропа» — так они говорили иногда об особо назойливых «экземплярах». Ведь в гости заходили не только родственники. Так папин брат дядя Олег мог заглянуть «на чай» с неким дядей Вовой — товарищем по армейской службе. Через пару дней этот дядя Вова уже сам заглянул «на огонек», потому что шел мимо и захотел в туалет и попить воды! А через неделю, когда этого дядю прохожие подобрали пьяным на улице в парке, он назвал адрес, и его принесли к Сереже дамой переночевать и поправить здоровье…

Но на такую жизнь никто не жаловался, потому что все были советскими людьми, и значит, были приспособленными жить «в колхозе». Ну, и коммунизм, когда он настанет, все же станет общим и бесплатным, и двери домов будут всегда открытыми. Так что дядя Вова, он не делал ничего плохого, он просто немного опережал время.

Неожиданно рядом с домом Сережи развернулась стройка. В те времена вообще много строили, вот и здесь прямо под окнами Сережиной квартиры начал расти девятиэтажный дом. Стройплощадку обнесли забором из горбыля, но очень скоро забор весь оказался в дырах и проходах. Через эти дыры ходили как сами строители, чтобы вынести рулон толи или банку краски, так и просто прохожие, чтобы срезать путь и не обходить стройку. Наблюдая из окна квартиры, Сережа с интересом разглядывал, как работает кран, как строители кладут кирпичную кладку, замешивают раствор и ковыряются в нем лопатами.

Пару раз он видел ребят из своего двора, обычно это случалось в нерабочие дни, когда работа стояла. Мальчишки его возраста и постарше играли на стройплощадке. Они бросались песком, прыгали по бетонным блокам, играли в «парашу» и прятки.

«А где сторож?» — спросите Вы! Да, сторож там был. Он обитал в небольшом металлическом вагончике на колесах. Но активным сторож был только первые пару часов с того момента, как приходил на работу. Так что, даже если вагончик сторожа стоял открытым, это еще ничего не значило. Хотя случались и сюрпризы. Сторож мог неожиданно вывалиться из дверей вагончика и петляющей походкой зайти за ближайший угол. После, так же быстро, подтягивая на ходу свои штаны, вернуться обратно. Вообще, там работали два сторожа — маленький старичок в очках и огромный сутулый дяденька с лысиной во всю голову. Старичок был спокойным, и с ним было просто, когда он выходил из вагончика, ребятам требовалось всего лишь затихнуть и спрятаться. С горбатым гигантом было куда опаснее. Иногда, увидев детей, он мог неожиданно выскочить и, с лопатой наперевес, с диким ревом, оббежать вокруг строящегося дома. Не думаю, что он этой лопатой мог кого-то ударить, но жути нагонял он предостаточно. Даже Сережа, глядя из окна на бегущего с лопатой сторожа, спрыгивал с подоконника и запирался в туалете, пока папа, мама или бабушка его оттуда не выгоняли.

— Сережа, ты что там делаешь? — спрашивала его бабушка.

— Я от сторожа спрятался, бабушка!

— Какого еще сторожа? Выходи уже, я тебе молочную лапшу сварила. Покушай.

Мама ему постоянно наказывала:

— Сережа, ни в коем случае не ходи играть на стройплощадку! Даже если тебя ребята звать будут!

Папа был более категоричен:

— Если я тебя там поймаю! Пеняй только на себя!

Если честно, бросаться песком и играть в «парашу» Сереже было не интересно. Больше всего его привлекал строительный башенный кран на рельсах. То, как кран поднимал корыто с раствором или огромные шестиметровые плиты — просто завораживало. И самое главное — крановщик. Сережа много раз видел, как тот ловко лезет по лестнице в свою маленькую кабинку на самом верху. Идея, которая возникла в голове у Сережи, была абсолютно предсказуемой…

В те годы были очень популярны «садистские стишки» про маленького мальчика. Их авторство туманно, их не учили в детском саду или школе, но каждый знал их наизусть.

Вот парочка:

Маленький мальчик по стройке гулял,

Сзади к нему самосвал подъезжал,

Не было слышно ни крика, не стона,

Только ботинки торчат из бетона.

***

Маленький мальчик по стройке гулял,

Маленький мальчик со стройки упал.

Долго смеялись собачки и кошки.

Шевелятся глаза у зеленой лепешки.

Ужас! У родителей был ужас, а детишкам было очень смешно. Надо отметить, что детский травматизм на стройплощадках тогда просто зашкаливал. Ну, мы не будем об этом. Сразу скажу, что Сережа остался жив и не стал инвалидом, в чем ему очень повезло.

И вот в один из солнечных дней Сережа вышел гулять во двор. Выйдя из подъезда, он сразу направился к дыре в заборе. Бабушка легла отдохнуть, и можно не думать о том, что она смотрит на него из окна.

Стоп! Он, шестилетний мальчик, один гуляет на улице?

Конечно один! Один он уже гуляет так где-то с четырех лет. Как и все его сверстники. Не забываем, что это 1980 год.

Сережа сразу подбежал к крану и попытался дотянуться до лестницы, но строители о таком случае позаботились — первые лесенки были срезаны газосваркой, и дотянуться до лестницы мог только взрослый. Вот досада! Сережа оббежал вокруг крана. День был рабочим, но сейчас обеденный перерыв и на площадке строителей не видно. Стальной трос крана с массивным металлическим крюком свисал почти до самой земли, а в метре от троса лежала стопка железобетонных плит. По деревянному ящику Сережа залез на эти плиты.

Сразу возникла отличная идея! Можно с разбега запрыгнуть на стальной трос крана и спуститься по нему вниз. А может даже покачаться на тросе? Супер! Сережа разбежался и прыгнул…

Первое ощущение оказалось очень неожиданным. Трос настолько массивен, что совсем не пожелал раскачиваться. Сережа словно запрыгнул на жестко зафиксированный металлический шест. И, самое главное, трос оказался совсем не гладким, он весь, как ежик, был в стальных иголках, торчащих во все стороны. Иголки вонзились Сереже в ладони, в щеку, которой он прильнул к тросу, они как репей уцепились за Сережину куртку. Сережа влип… Точнее, прилип к тросу, на высоте двух метров от земли.

Мальчик посмотрел на окна своей квартиры, бабушки там не было. Сделав еще пару попыток освободиться, он заплакал. И плакал он очень громко, так громко, как только мог. Это универсальный способ решить любую проблему — подать сигнал о помощи. Недавно таким способом он уже спасся. Неделю назад, когда Сережа гулял на детском хоккейном корте, он решил покачаться на воротах. Ворота были не прикреплены к земле и упали прямо на Сережу. Они повалили его на спину, и перекладина оказалась у него на горле. Теряя сознание, Сережа закричал. На этот крик вышла большая девочка, она не растерялась и вытащила его из-под ворот. В тот раз Сережа выжил… И на этот раз, вися на тросе, он тоже не хотел сдаваться.

У него промелькнула мысль: «А вдруг сейчас включится кран, его, маленького Сережу не заметят, и начнут поднимать на высоту, на самый верх!» Мурашки побежали по коже…

— Буду прыгать! — решил Сережа. — Прыгать вот в эту бочку с водой, которая стоит недалеко! Я такое уже видел в цирке по телевизору!

Вспомнилась мама. Она всегда говорила, когда он травмировался:

— У нас в стране очень сильная медицина! Она с любой проблемой справится!

Так что его спасут! И если у него после прыжка что-то отвалится, то ему это доктора пришьют обратно. Сережа сейчас тоже в медицину очень верил.

Неожиданно из-за плит на крик вышел строитель — высокий мужчина в сером рабочем костюме и каске. Увидев мальчика, висящего на тросе, он остолбенел и трижды сматерился. Строитель подошел к тросу и снял Сережу на землю.

— Мальчик, ты зачем сюда залез! — строго спросил он.

— Я наверх хотел забраться, — вытирая сопли, ответил Сережа.

— Наверх? — мужчина посмотрел в небо. — Ты, пацан, туда не торопись. Тебя твоя маманя не для этого рожала! Марш домой! Обрабатывай раны и больше сюда не приходи!

— Спасибо, дядя! — промычал Сережа и побежал домой.

Дома бабушке он рассказал, что споткнулся и упал в клумбу, в какие-то колючки, которые его так исцарапали. Бабушка намазала Сережу зеленкой, было больно, но он был доволен, ведь о его приключении никто из домашних не узнал.

Этот дурацкий сон про Бонго не давал Сереже покоя. Он понимал, что это ерунда и никакого Бонго на самом деле нет, но дело было не в Бонго. Дело было в Сереже. И на днях как раз зарядили в программе «Время» целую серию сюжетов про район Лимпопо в Африке…

Дядя Коля из квартиры напротив постоянно встречался Сереже. Он выглядел очень солидным взрослым мужчиной с седыми редкими волосами. Часто при встрече он угощал Сережу конфеткой и спрашивал: «Как дела?» Слушается ли Сережа свою маму? Сережа от конфетки не отказывался. Все знали, что дядя Коля работает на заводе, на очень важной ответственной работе.

Как-то Сережа вышел погулять во двор и увидел Толика. Толик для Сережи был «дяденькой», а для остальных он был трудным подростком из Сережиного подъезда. Толик просидел два года в восьмом классе и, наконец, когда школа от него избавилась, он поступил в ПТУ.

Во дворе Толик делал физкультуру. Большим столовым хлебным ножом Толик кидал то в ствол тополя, то в забор помойки. Нож чаще отскакивал, но иногда втыкался. Поднимая нож с земли, Толик махал им в воздухе и наносил колющие и режущие удары воображаемому противнику.

При этом он напевал:

Противник, лучше не бывает!

Ты упадешь, а он не добивает!

Ударишь в спину и не ждешь ответ,

Интеллигенту от себя спасенья нет!

(фрагмент песни из фильма «Не бойся, я с тобой», сл. А. Дидуров, муз. Полад Бюль-Бюль Оглы)

— Интеллигенту от себя спасенья нет… Кто такой этот интеллигент? — задумался Сережа.

На следующий день он задал этот вопрос папе.

— Папа, кто такой интеллигент? — спросил Сережа.

Отец немного удивился вопросу, но ответил:

— Интеллигент, Сережа, это очень культурный человек. Или даже не то, чтобы культурный…

Это очень правильный человек… Он во всех ситуациях поступает по совести.

— А кто интеллигент? — снова спросил Сережа.

— Хм… Ты, Сережа, хочешь, чтобы я привел пример интеллигента?

Папа решил пошутить.

— Вот, Сережа, ты помнишь, у твоей бабушки Жени в доме, в деревне, над кроватью висит медный крест? Тот, кто на нем распят — это интеллигент.

Сережа нахмурился.

— Папа! Его же вроде не существует?

После небольшой паузы отец сказал:

— Ну да, сынок. Может, так оно и есть. Его не существует.… А ты, Сережа, почему к школе не готовишься? Иди, книжку с мамой почитай! И не занимайся всякой ерундой!

Сережа ничего не понял, но с дядей Колей он решил разобраться. Сережа придумал план.

В выходной день он вынес на улицу весь свой «оружейный арсенал» и разложил его на лавочке у подъезда. Маленький синий пластмассовый пистолет, стреляющий пистонами, железный автоматик на батарейках с лампочкой на стволе и деревянный пистолет, сделанный из куска старой хоккейной клюшки. Еще у Сережи была граната — деревянная толкушка для картофельного пюре, ее Сережа нашел на помойке и очень ей дорожил.

В этот день бабушки тусовались у соседнего подъезда, а здесь было пусто, Сережа сел на лавочку рядом с оружием и стал ждать. Ждать пришлось недолго, дядя Коля как раз возвращался из продуктового магазина.

— Сережа, что с тобой случилось? Почему ты весь в зеленке? — поинтересовался дядя Коля.

— Я в клумбу с колючками упал, — ответил мальчик.

Дядя Коля обратил внимание на разложенные на скамейке игрушки:

— Это все твое? Молодец! К армии готовишься, Сережа?

— Нет, дядя Коля. Я в магазин оружия играю. Я пришел в магазин, а мне оружие не продают.

Дядя Коля уже хотел идти домой, но услышав Сережину фразу про магазин, заинтересовался.

— Как не продают? — мужчина с недоумением посмотрел на мальчика.

— Продавец сказал, что патронов нет. Что завод, который их производит, больше патронов делать не будет. Там на заводе будут эскимо делать шоколадное.

— Да ну! — усмехнулся дядя Коля. — Зачем тебе патроны? Вон, у тебя есть граната, отличное оружие. Бросаешь ее в дом, и все! Все, кто в доме — все умирают.

Сережа, немного подумав, ответил:

— Я так не хочу.

— Почему? — удивился дядя Коля.

— Я не хочу, чтобы все. Так не надо делать…

Сережа немного замялся, съежился и, разглядывая свои сандалии, спросил:

— Дядя Коля… Правда, что на заводе, где вы работаете, делают оружие для Лимпопо?… Это из него в Африке стреляют?…

Сначала Николай Иванович (так звали дядю Колю) даже не понял вопроса. Но уже через несколько секунд он демонстративно выпрямился и высокомерно взглянул на мальчика.

— Это, Сережа, тебе папа сказал? — строго спросил он. — Нехорошо.… Ай, да, нехорошо…

Сережа опустил глаза и пробормотал:

— Нет, это не папа. Это я во сне. Это мне Бонго рассказал…

— А где твой папа работает? — спросил Николай Иванович…

— На мебельном заводе… На фабрике, — просопел Сережа.

Николай Иванович презрительно ухмыльнулся.

— Ты знаешь, пацан, что наше оружие защищает нас от врагов!? Что именно благодаря ему сейчас у нас мир на Земле!? А что касается моей работы, то я тебе так скажу: у меня отличная работа! Мне хорошо, а что там происходит в Лимпопо-шлимпопо, никого не должно интересовать. Папе от меня привет передавай!

Дядя Коля зашел в подъезд, погремел почтовым ящиком и начал подниматься наверх. Сережа зашел в подъездный тамбур и прислушался. Мужчина поднялся на второй этаж (на этом этаже жил и Сережа) и зашел к себе домой. «Пронесло», — подумал Сережа.

В будущем Сережа и Николай Иванович часто сталкивались в подъезде и на улице. Сережа всегда здоровался, Николай Иванович тоже кивал в ответ, но разговоров с мальчиком уже не заводил.

Телефон

После разговора с дядей Колей Сережа ждал ночи. В тот вечер он долго не мог заснуть, думал о Бонго. Но Бонго ему не приснился. Зато Сережа увидел другой очень необычный сон. Даже не сон, это больше напоминало какое-то видение, какое-то волшебство. В этом видении Сережа ощущал себя более взрослым, как бы в другом времени. Как бы это был он, и не он одновременно. «Я» — так Сережа осознавал себя в том мире, который он увидел. И мир этот был весьма необычным! У волшебного мира даже есть свое название — « где-то между веками» или сокращенно — «ГМВ».

ГМВ той ночью.

«Я» идет по пустому продовольственному магазину. Пустому, не в смысле пустому совсем, а пустому в смысле полного отсутствия товаров на полках. За прилавками стоят продавцы, по проходам, как тени, снуют озабоченные люди. Люди вернулись с работы, они хотят купить продуктов на ужин, но купить нечего! В дальнем углу магазина собралась большая группа из мужчин и женщин, «Я» идет туда. Там на одной из полок лежит щербет в больших прозрачных целлофановых пакетах по три-пять килограммов в каждом. Огромный мужчина в строительной робе вертит и мнет пакет со щербетом в черных от мазута руках.

— Че? Взять, не взять? Все равно что-то жрать надо! — обращается он к стоящему рядом мужичку в лыжной шапочке.

— Даже хлеба нет! Кошмар! — ворчат люди вокруг.

— А что стоит щербет? — кто-то спросил.

— Какая разница! — взревел мужик в робе. — Завтра моей зарплаты, может, и на булку хлеба хватать не будет! Буду щербет кушать вместо хлеба!

Неожиданно из толпы сзади появилась рука. Зеленая, волосатая… Рука проползла между людских тел и залезла мужику, держащему щербет, прямо в карман строительной робы. Рука достала кошелек…

— А-а-а-ааа! — Сережа проснулся от своего крика.

*****

Он лежал на своей раскладной кроватке посреди комнаты. Родители уже встали. Папа умывался, а мама готовила Сережины вещи для садика, бабушка на кухне что-то жарила на сковороде. Шипел жир, и вся кухня была в дымке от копоти.

— Ерунда какая-то! — подумал Сережа. — Разве может быть магазин совсем без продуктов? И этот «Я», кто это такой? По ощущениям, вроде как это я сам, но как я там оказался? Бонго говорил, что я смогу видеть будущее.… В будущем не будет хлеба в магазине? Это полнейший бред! Страшная зеленая рука, которая вытащила кошелек, принадлежит «гоблину», это так «Я» во сне подумал про себя. Гоблин?! Первый раз слышу это слово, я не знаю, кто это такой, а вот «Я» знает хорошо. Ладно, это всего лишь сон, надо в садик уже собираться.

На завтрак в садике давали омлет. Очень необычный. Такой омлет давали только там и, как выяснилось позже, такой же омлет дают в школьной столовой. Его готовили на больших казенных противнях и после резали прямоугольными дольками на порции. И чем же он был необычен?

Этот омлет был синим… Синим, с отвратительными комочками и пах хлоркой. Бе! Бе! Бе-бе! Я даже сейчас помню его вкус. Ты его — туда (в рот), а он — обратно. И еще этот отвратительный привкус алюминиевой ложки. Фу!

Когда я вырос, я тоже делал дома омлет. Взбивал яйца, добавлял соли, молока или сливок, резаных помидоров, лук, зелень, бекон. Каких рецептов я не перепробовал, но такого омлета и даже близко у меня никогда не получалось.

Сегодня Сереже повезло, воспитатель Маргарита Федоровна, возможно, тоже не любила омлет и была не строгой. Омлет можно было не доедать, что все и сделали.

После завтрака все прошли в учебный класс, где их ждала незнакомая пожилая женщина в очках.

— Хочу, дети, вам представить гостя сегодняшнего урока, — объявила Маргарита Федоровна. — Это Анна Ивановна, библиотекарь из детской библиотеки.

Анна Ивановна вышла к доске. Невысокая женщина в вязаном темно-зеленом платье и добрым взглядом, она Сереже сразу понравилась.

— Ребята! Скажите мне, пожалуйста! Кто из вас знает, что такое библиотека? — спросила она.

В классе зависла тишина. Сережа решил, что это какая-то загадка. Слово очень знакомое, он его много раз слышал, но совершенно не знал его значения.

Саша поднял руку. Анна Ивановна жестом разрешила ему ответить.

— Это там где покупают таблетки! — ответил Саша.

«Точно!» — подумал Сережа.

Маргарита Федоровна нахмурилась.

Анна Ивановна покачала головой.

— Нет, это не аптека! Ребята, а книжки вы любите читать? — снова спросила она.

— Конечно, они все любят книжки! — отозвалась Маргарита Федоровна. — Скажите, ребята, Анне Ивановне какую книжку мы с вами сейчас читаем?

— Буратино! Буратино! — начали с места кричать ребята.

— Молодцы! Умнички! — похвалили всех Анна Ивановна. — Книжку «Буратино» и другие книги берут в библиотеке. Библиотека — это то место, где хранятся книги, и откуда их можно взять для чтения.

Сережа поднял руку.

— Какой вопрос у тебя, мальчик? — спросила у Сережи тетя библиотекарь.

— Я хотел спросить… Кто такой «гоблин»? — произнес Сережа и сам испугался своего вопроса. Сейчас до него дошло, что слово «гоблин» могло быть запрещенным, ругательным, «взрослым» словом. Ребята зашумели, захихикали, а Маргарита Федоровна вообще побагровела.

Анна Ивановна же, напротив, нисколько не смутилась.

— Кто из вас знает ответ на этот вопрос? — обратилась она ко всем.

— Сережа! Ты что придумал? Пошутить решил? — Маргарита Федоровна впилась в него взглядом.

— Нет. Я… Я во сне его видел, — растерянно пролепетал он.

Анна Ивановна поспешила всех успокоить:

— Это очень хороший вопрос, Сережа. И очень необычный. Ты, наверное, просто забыл, где ты слышал это слово, ну, это не удивительно. В русских народных сказах оно не встречается. Гоблин — это сказочный персонаж в сказках народов Западной Европы. Это что-то вроде нашего водяного, зеленое, страшное, но живет не в воде, а под землей в пещерах.

При слове «Западная Европа» у Маргариты Федоровны скривилось лицо. Ребята замолкли.

Сережа сел на свое место и на какое-то время даже потерял связь с окружающим пространством, так он был взволнован.

Когда тетя библиотекарь закончила свой рассказ и ушла, Маргарита Федоровна продолжила бросать на Сережу очень недобрые взгляды. Выйдя на середину класса, она объявила:

— Всем внимание! Сегодня вечером я дам задание вашим родителям, а сейчас я попрошу вас запомнить, что я вам скажу! Завтра надо всем принести в садик кал и сдать в медкабинет на анализы! Если ваши родители забудут, то вы должны им об этом напомнить! Все поняли?

— А что такое «кал»? — спросил Димка. Тот самый, толстенький мальчик с урока пения.

— Так… Кто еще не знает, что это такое? — спросила воспитатель.

Дети молчали.

— Объясняю для всех! Кал — это то, чем вы какаете в туалете! — громко сказала Маргарита Федоровна.

В классе возникло небольшое замешательство…

— А-аа! Понятно! Дак это же говно! — громко сказал Димка.

Все засмеялись. Смешнее всех стало Сереже, он так выдохнул от смеха, что из носа вывалилась сопля до самого подбородка. Это все увидели, и всем стало еще смешнее.

— Тихо! Тихо! — закричала воспитательница. — Дима и Сережа! Вы будете наказаны! Итак. Теперь вы все поняли, что надо принести завтра утром? Поднимите руки, кто понял!

Вся группа подняла свои руки. И Сережа тоже.

Димку сразу она поставила в угол. «Угол» находился у двери в соседнюю группу. Эта дверь всегда закрыта, но через замочную скважину можно было подсматривать за соседями.

Сережу Маргарита Федоровна решила наказать строже. Она заставила его приседать под свою диктовку.

— Раз, два! До конца приседай! И перестань гримасничать! Я научу тебя вести себя правильно!

Сережа был дворовым мальчиком, он много времени проводил на ногах и приседать мог долго.

«Врешь, не возьмешь!» — думал Сережа и выставлял вперед руки для равновесия при каждом присесте.

Через какое-то время Маргариту Федоровну позвали, и она ушла. Сережа перестал приседать и сел на стульчик, демонстративно закинув ногу на ногу. Дети в группе удивленно переглянулись.

Димка, стоящий в углу у двери, через замочную скважину с кем-то перешептывался.

— Димка! Ты там с кем болтаешь? — спросил Сережа.

— С Генкой из соседней группы, — ответил Дима. — Его тоже в угол поставили, он за завтраком омлет под стол выбросил, чтобы не есть.

— Дима! Скажи ему, что у нас на завтрак омлет был очень вкусным и с шоколадной крошкой, как мороженое в кафе «Сказка»! — предложил Сережа.

Послышались шаги воспитателя, Сережа снова начал приседать. Когда Маргарита Федоровна зашла в класс, к ней подбежала Наташа и громко сообщила.

— Малгалита Фетолавна! А Сесежа на фтуле хидел!

— Сегодня вечером у меня будет разговор с вашими родителями! — строго сказала воспитатель, недовольно глядя на Сережу.

Кал сдавали не зря. В садике нашли то ли глисты, то ли гепатит, и его закрыли на месяц на карантин.

И это замечательно! Не надо ходить в садик! Можно гулять во дворе каждый день с утра до самого вечера! И никакого пения, уроков рисования и чтения книжек! И еще, можно спать хоть до обеда! Сережа был счастлив.

Во дворе было очень много ребят Сережиного возраста. Если собрать всех в возрасте от шести до десяти лет, то в моменте на игровой площадке могло оказаться до сотни ребятишек. Рядом с домом имелась отличная территория для игр. Песочница с грибком, железная горка, «карусель-глобус», пару качелей, турник, футбольный корт. Поиграть в Сережин двор приходили даже ребята со всех окрестностей, правда, это очень не приветствовалось.

Как раз в этот период времени большой грузовик привез в песочницу новый песок и вывалил огромную кучу песка посредине двора. Дети начали играть в «Царя горы». В этой игре требуется залезть на самую вершину песочной горы (или зимой — кучи снега) и сталкивать всякого, кто хочет занять твое место. Это не командная игра, каждый сам за себя. И не надо думать, что десятилетний мальчик имел большое преимущество над шестилетним, ведь когда на гору лезут сразу двадцать человек, шансы на секунды оказаться на верху у всех равны. Сережа домой приходил весь в песке. Песок был в волосах, ушах, карманах куртки и даже в носках. В конце концов, гору песка растащили и растолкали до маленького пригорка, серия игр «Царь горы» закончилась.

Все начали играть в новую игру — «парашу» (она же «шкварната»). Это, очень распространенная игра тех времен! Для этого брали какую-нибудь грязную тряпку (можно очень грязную или даже взятую из помойки) и этой тряпкой кидали друг в друга. Тот, в кого попадала тряпка, становился «парашей», и теперь уже он, должен был кинуть тряпкой в другого, и передать это «почетное» звание. Если кто был очень шустрым, ловко увертывался и ни разу не стал «шкварнатой», то долгом любого галящего было попасть тряпкой именно в такого «выскачку». Каждый хоть один раз, но должен был побывать в роли «параши».

Из этих двух дворовых игр Сережа сделал важный вывод — в жизни надо быть царем горы и нельзя быть шкварнатой.

В промежутках между игами в «парашу» все играли в «войнушку». «Войнушка» являлась «королевой» дворовых игр Сережиного детства. Такой интерес детей к военной тематике закономерен. Тогда по телевизору фильмы о войне были самыми популярными. Покажут фильм про партизан — и все играют в партизан, покажут про мушкетёров — и все играют в мушкетёров, покажут про индейцев — и все играют в индейцев. Для этих целей у каждого дома имелся большой набор игрушечного оружия. Пистолетов — минимум три, автоматов — хотя бы парочку, деревянные гранаты, деревянные мечи, ножи, сабли, копья, дубины и т. д. Особая тема — это то, что реально стреляло или кололо. Рогатки, самострелы, луки и острые деревянные шпаги родители запрещали использовать, детишки их хранили в уличных тайниках.

Сережины родители сильно боялись за его здоровье, особенно за его глаза.

— Ради Бога, не стреляй, Сережа, по воробьям из рогатки! Попадешь в глазик кому-нибудь или тебе попадут! — говорила ему бабушка.

Как-то пришел домой Сережа с Колькой, воды попить из крана, и мультик посмотреть (который один раз в неделю показывали). Сидят они на диване, а по телевизору идет мультфильм «Приключения капитана Врунгеля» (реж. Давид Черкасский) и песенка там:

Мы — бандито-гангстерито,

Мы кастето-пистолето, o yes!

Мы стрелянто, убиванто,

Украданто то и это, o yes!

Колян говорит:

— Серый, ты видел, как я классно Вовке во время игры деревянной шпагой в сердце пять раз подряд попал?

— Да. Круто! Ты Колян настоящий Зорро! Всегда только с тобой буду в команде играть, и победа будет за нами! — с гордостью ответил Сережа.

Этот разговор услышала Сережина бабушка.

— Внучеки! Вы берегите себя, не тыкайте вы друг в друга этими острыми ветками! Ведь без глаз останетесь!

— А зачем нам глаза!? — пошутил Колян.

— Ой! Да как же, зачем! Вот вырастете, увидите, какими вы все станете, и что вокруг будет. Глаза, они вам еще очень пригодятся.

Бабушку, конечно, никто не слушал.

Вскоре бабушке потребовалось куда-то уйти на целый день, в собес или куда еще. Сережа тогда не умел пользоваться газовой плитой и одного дома его не стали оставлять. Папа взял Сережу к себе на работу.

Встав рано утром, они сели на автобус и двадцать минут ехали на другой конец города. Фабрика находилась за высоченным забором из железобетонных плит. Поверх плит шли ряды колючей проволоки. Они прошли через проходную — деревянную будку с мужчиной в форме и стальную вертушку — вроде карусели во дворе.

— Видишь, какой забор! У нас тут все строго! Сразу скажу, что баловаться тут нельзя, здесь опасная производственная территория! — строго предупредил отец.

— А что тут делают? — поинтересовался Сережа.

— Да, разную мебель. Кухонные тумбочки, шкафы, даже стенки под красное дерево. А забор такой высокий, чтобы никто сюда не пролез и, главное — чтобы никто отсюда не вылез.

— Кто вылез? — недоуменно спросил Сережа.

— Тот, кто здесь работает, — сухо ответил отец.

— Это чтобы ты, папа, не вылез, забор построили? — удивился Сережа.

Отец поморщился и, отмахнувшись, ответил:

— Да нет. Я этим не занимаюсь. Давай, не задавай глупых вопросов, вот, посмотри лучше сюда.

Они вошли в большой просторный коридор. Все стены коридора были увешаны разными плакатами, фотографиями, портретами, схемами. Отец подвел сына к большому стенду с фотографиями. Среди рядов фотографий разных мужчин и женщин в углу висела фотография Сережиного папы.

— Это доска почета нашей фабрики! — с гордостью сказал отец. — Сюда вешают только тех, кто хорошо работает, выполняет план, не ругается с начальством.

— Здорово! — удивился Сережа. — А у нас в садике такой «доски» нет.

Про себя Сережа подумал:

— Если бы «доска» была в садике, то меня бы там точно не было. А кто бы там был?.. Да понятно кто, вот эта ябеда Наташка там бы и висела.

Рядом почти во всю стену висели два красочных плаката: на одном надпись и очень знакомый профиль, а на другом — изображен мужик с лампочкой в руке.

— А это что? — спросил Сережа.

Отец подвел Сережу поближе к плакатам и сказал очень торжественным тоном:

— Вот, видишь. Это нарисован вождь советского народа — товарищ Владимир Ильич Ленин! А снизу написано то, что он нам завещал: «Учиться, учиться и учиться!» Это значит, сынок, что надо постоянно учиться, и в садике, и в школе, и на работе, как я сейчас, и даже — в старости!

— А это что? — Сережа указал на плакат с мужиком и лампочкой.

— А здесь, сынок, написано: «Экономика должна быть экономной!»

Возникла небольшая пауза…

— Это кто сказал? — спросил Сережа.

— А это сказал наш действующий вождь — Леонид Ильич Брежнев.

— И че? Что это значит? — снова спросил Сережа.

— Это, Сережа, значит, что когда ты выходишь из туалета, надо свет за собой выключать, — ответил папа и дернул Сережу за руку. — Пойдем уже! Мы опаздываем.

Они зашли в небольшой кабинет, где за столом сидели два незнакомых дяденьки. Как после Сережа узнал — это дядя Петя и дядя Миша.

— У нас сейчас планерка, минут двадцать она длится, ты посиди пока тут один. Никуда не выходи, в окно посмотри, например. И отец ушел. Сережа залез на подоконник по батарее и начал смотреть. Кабинет, где находился Сережа, находился на втором этаже, и из окна открывался отличный вид на внутреннюю территорию фабрики. Прямо под окнами на земле стояли деревянные ящики и мимо них постоянно ходили рабочие. Один из ящиков оказался слегка приоткрыт, и можно было увидеть, что в нем насыпаны гвозди. Неожиданно один из проходящих рабочих залез в ящик рукой и, ухватив полную пригоршню гвоздей, положил их себе в карман. Сережа насторожился… Тут другой рабочий тоже проходил мимо и взял себе гвоздей, и снова вернулся первый и, оглянувшись по сторонам, взял себе добавки.

Когда с планерки вернулся отец, он и дядя Петя с дядей Мишей начали играть в шахматы. Лишь иногда они выходили ненадолго, чтобы пройтись по территории, «отметиться» на работе.

— Только бы сегодня ничего не лопнуло и не перегорело! — говорил дядя Петя. — А то вот, на прошлой неделе труба треснула, дак мы двое суток без перерыва говно откачивали!

— Если вдруг сегодня мне придется задержаться, я маме позвоню, она тебя домой заберет, — сказал отец.

Сережа захотел в туалет, и папа отвел его по коридору к синей облезлой двери. Это местный туалет. Он был закрыт, то есть занят. Сережа и папа стали ждать. Когда из туалета, проурчав водой из бочка, вышел пожилой мужчина, за ними уже выстроилась очередь из пяти человек.

В туалете Сережу ждал сюрприз. Мало того, что хлоркой пахло так, что он чуть не потерял сознание, оказалось, что у сливного бочка отсутствовала веревочка. Сережа не мог дотянуться, чтобы смыть. Он через дверь пожаловался папе, на что тот сказал, что пусть Сережа уже выходит, а веревочку он привяжет позже.

— А свет? — спросил Сережа, выходя из «кабинки».

— Свет выключать не надо! — строго, даже с обидой произнес мужчина и заскочил в туалет, с шумом затворив за собой двери.

Папа привязал веревочку. Но когда Сережа пришел в туалет снова — веревочки уже не было. Так продолжалось раза три или четыре, пока рабочий день не закончился.

— Куда пропадает веревочка? — спросил у папы Сережа.

— Её воруют! — недовольно ответил отец.

— Зачем? — Сережа не понимал, кому понадобилась пеньковая веревочка длиной в сорок сантиметров.

— Ну, ты знаешь, Сережа, в хозяйстве все пригодится, — с грустью ответил отец.

В дальнейшем Сережа часто слышал «хозяйственный», «он мужик хозяйственный» и всегда представлял себе того человека, который там, в том туалете отвязывал веревочку.

В конце рабочего дня, когда «кабинет шахматистов» окончательно заволокло табачным дымом, дядя Петя начал рассказывать анекдоты. Некоторые анекдоты он рассказывал шёпотом, втайне от Сережи, в конце все мужики громко хохотали.

Один анекдот дядя Петя рассказал в полный голос, и Сережа его запомнил.

Приехал как-то в СССР японец. Его привели выступить на советском предприятии. Ну, он нашим рассказывает, какую современную продукцию они, японцы, выпускают, как умеют экономить, какая у них дисциплина. Вот говорит: — У нас в Японии рабочий день начинается с планерки. На ней каждый работник говорит, что он сегодня полезного сделает для родного предприятия. Но про себя этот работник думает: — Я сегодня сделаю полезного еще больше!

И тут с места какой-то наш алкаш говорит:

— А у нас почти то же самое! Только у нас про себя каждый думает, что он сегодня должен украсть с родного предприятия!

День прошел спокойно, ничего не треснуло и не сгорело. Домой они с папой вернулись как раз к ужину. Бабушка вернулась и успела нажарить пирожков с картошкой. Мама принесла с работы большую трехлитровую банку сока с мякотью, весь сок почти сразу выпили. Полистав детский журнал, Сережа посмотрел «Спокойной ночи малыши» и лег спать. Перед сном ему вспомнился недавний разговор с отцом. Они говорили про телефон.

Дело в том, что когда они переехали в эту новую квартиру, у них в коридоре стоял телефон. Черный с круглым диском и цифрами, он даже пару раз звонил, но после пришел мужчина и его забрал. При этом на стене осталась телефонная розетка, и телефонный провод шел через весь коридор из подъезда.

— Куда пропал телефон? — спросил тогда Сережа у отца.

— Этот телефон был у прошлых хозяев этой квартиры. А нам телефон не положен, — ответил отец.

— Почему? — спросил Сережа.

— Потому что телефон устанавливают по очереди, а мы еще только в нее встали и ждать нам еще очень долго.

— Сколько долго? — не унимался Сережа.

— Ну, лет пятнадцать, может двадцать, — ответил отец.

— Да никто в этой очереди не стоит! — подключилась к разговору мама. — Вон, твой Петька с работы подошел к начальнику и попросил. Ему сразу телефон установили. Или эта, Нина Григорьевна с третьего этажа, каждый день ходила в приемную профсоюза и ныла, ныла, ныла, что у нее мама больная. Тоже получила без всякой очереди!

— У Петра тесть работает на телефонной станции! Наш директор только бумажку для виду написал. У меня так не получится, — обиделся отец.

Мама ушла на кухню, а отец продолжил:

— Телефон, Сережа, действительно, по очереди получить маловероятно. Его надо заслужить.

— Заработать? — переспросил Сережа.

— Не совсем так… Мы ведь не можем сказать: «Заработал на телефон». Заработать можно, например, тебе на новые штаны или велосипед. На телефон нельзя заработать, — пояснил отец.

Сережа плохо понимал значение слова «заслужить». Служить — это как вроде слуга, человек, исполняющий чужую волю, почти раб. Сережа не желал быть рабом. А работать? Сережин дядя Саша работал на стройке, и у него была грыжа на спине от поднятия тяжестей, а папа всегда говорил, что « от работы у него один только геморрой». Работать Сереже тоже представлялось малопривлекательным занятием.

— А если кто не хочет ни служить, ни работать? — неожиданно спросил Сережа.

Папу этот вопрос вогнал во временный ступор, он даже пару раз переспросил. В итоге, ухмыльнувшись, он решил ответить:

— Видишь, Сережа.… Если человек не желает служить и работать у него не получается, то у него два пути. Первый путь — это стать бандитом и всю жизнь провести в тюрьме. А второй… ты его недавно видел во дворе у гаражей. Помнишь того дяденьку, который лежал в траве. Ну, на прошлой неделе? Такой «представительный» мужчина в костюме и туфлях?

— Который обкакался? — переспросил Сережа, вспоминая детали.

— Да, Сережа, тот самый, который обкакался прямо себе в штаны и, возможно, не один раз. Еще у него был оранжевый галстук, он в него высморкался, когда милиция его разбудила. Дак вот Сережа — это как раз твой случай, вот этот мужик — он не нашел себе места в нашем обществе. У него даже есть свое название БИЧ — бывший интеллигентный человек.

ГМВ. (где-то между веками)

В подъезде стоит очередь от самой входной двери до комнатки лифтера. «Я» зашел в подъезд и спросил:

— Кто крайний?

— За мной будешь, — ответила крупная женщина с огромной продовольственной сумкой, набитой картофелем.

В кабинке лифтера установлен стол. За столом сидит сутулая, немолодая, зеленая женщина в очках. Подошедший к столу парень протягивает ей паспорт.

— Заранее паспорта раскрывайте! Я вам тут кто, чтобы рыться в ваших бумажках?! — злобно рявкает она на парня. — Молодой человек! У вас паспорт просрочен! Все! Свободен! Следующий!

Парень умоляюще глядя на зеленую женщину в очках почти плачет:

— Пожалуйста, я же что-то должен есть! У меня двое детей! Вы не можете так поступить!

— Давай, проваливай! Не задерживай других! — говорит зеленый гоблин, стоящий за ним, и отталкивает плачущего парня в сторону.

— Эй ты, пацан!? — раздался хриплый голос сзади. «Я» обернулся. Сзади стоял серо-черный молодой орк.

— Талоны получишь, подойди к нам, мы там с другом у подъезда стоим. Поговорить надо…

«Я» ощущает небольшое сердцебиение.

Подходит очередь «Я», немного покривлявшись, зеленая женщина в очках выдает ему пачку талонов.

— Только «на масло», а «на сахар» ваш дом получает по средам, согласно графику. График вывешивают на дверях в пятом или восьмом кабинете ЖКО «Восторг» с 15—00 до 14—00 по четным дням. Скажи спасибо, что этих на тебя хватило! Следующий!

«Я» опускает руку в карман куртки и выходит из подъезда.

Перед подъездом с пробитой головой в луже крови лежит молодой парень. Он вышел раньше и, похоже, с ним уже «поговорили» эти два орка…

Все спешат к соседнему дому, там продуктовый магазин, «Я» идет вместе со всеми. На входе в закрытый магазин стоит целая толпа и у каждого в руках талоны. Двери магазина открываются, и все бросаются внутрь, «Я» пролазит в магазин одним из первых. За рядами пустых холодильных витрин стоит высокий, закрытый, зарешеченный стеллаж-короб, в нем лежит замороженная курица. Курица всего одна, она синяя и скользкая. Люди перепрыгивают через витрины и набрасываются на стеллаж с курицей, протягивают в ячейки решетки руки, карабкаются, но курицу ухватить не могут. Один маленький мужичек в ондатровой шапке находит в стеллаже дыру и пролазит внутрь, он крепко ухватил курицу и торжествует. Зеленая рука гоблина просовывается сверху и стягивает с удачливого мужичка шапку…

«Я» выходит из магазина на улицу. За пивным ларьком стоят три орка. В кармане брюк у «Я» звенит мелочь при ходьбе, взгляды орков активизируются, орки смотрят на «Я», нюхают воздух, они приняли решение, они нашли «жертву». «Я» заворачивает за угол, сзади послышались шаркающие шаги преследования. Опустив руку в карман куртки, «Я» ощутил рукоятку увесистого финского ножа…

Врешь, не возьмешь!

На самой вершине

7 ноября 1981 г.

Сегодня особенный день, сегодня папа взял Сережу с собой на демонстрацию. Это случается не в первый раз. День выдался на редкость морозным и снежным. На тротуарах сугробы по колено, ветер крутит метель. Сережа хорошо оделся — варежки, зимнее пальтишко с цигейковым воротником и серая кроличья шапка со спущенными ушами. Папа одет по-парадному: пальто с кроличьим воротником и черная кроличья шапка, но уши у нее подняты и затянуты на узелок с бантиком.

Вся колонна их фабрики уже минут двадцать стоит на улице Ленина, ждет своей очереди выхода на центральную площадь. Замерзли, перетаптываются, руки греют в карманах. Рядом забор из горбыля — стройплощадка городского сада. За забором стоит дядя Миша с папиной работы, из-за пазухи своей телогрейки он достает бутылку и отхлебывает, морщится, кашляет и матерится.

Через дыру в заборе к нему пролазит дядя Петя, берет у него бутылку и тоже отхлебывает… Дядя Миша вылазит через дыру на тротуар и подходит к папе:

— Хорошо пошла! Правда, без закуски, но нам на троих — самое то! Щас Петр свое отопьет, и иди ты, Виктор.

— У тебя нос красный, — говорит отец, обращаясь к дяде Мише.

— Только у меня?! — смеется дядя Миша. — Вон, мужики из цеха уже еле на ногах стоят! Орлы! Передовики потребления и перепроизводства!

Из-за забора свистнул Петр, папа пошел принимать эстафету.

Когда отец вернулся, по рядам пошел сигнал: «Сейчас выдвигаемся, всем готовсь!».

Отец достал теплые вязаные шерстяные варежки и, надевая их, весело обратился ко всем:

— Товарищи! Я в этот раз в теплых варежках! Кому холодно держать, дайте мне транспарант с «мужиком»!

(«мужик» — это портрет члена правительства, прибитый к длинной палке)

Из рядов ответили:

— Нам не холодно! Если хочешь, вон, возьми лопату снеговую, неси вместо транспаранта! Никто и не заметит! — все дружно смеются.

Колонна пошла. Вдали громыхает громкоговоритель, сначала очень неразборчиво, но по мере приближения к центральной площади становится понятно содержание праздничных призывов.

— Да здравствует Великая Октябрьская социалистическая революция! Ура!

— Ура!! — дружно ответила колонна.

— Да здравствуют трудящиеся! Строители одиннадцатой пятилетки! Ура!

— Ура!! — закричали все вокруг, и Сережа тоже.

— С каждым годом неуклонно растет моральный дух и благосостояние советского народа! Ура!

— Ура!! — снова все громыхнули, выдыхая счастье и алкогольную отрыжку.

ГМВ.

В маленькой комнатке светло и жарко. На тумбочке стоит телевизор, накрытый кружевной белой салфеткой. Повсюду навалены мешки, пакеты, свертки с непонятным содержимым. У окна, под батареей лежит большой кошачий лоток и пустая миска.

— А где Барсик? — громко задает вопрос, сидящий на кресле парень в серой болоньевой куртке.

— Барсик мой… умер, — ответил пожилой женский голос с кухни. — На прошлой еще неделе… Двенадцать лет без малого он пожил у нас. Это ведь ты, Юра, его тогда с улицы притащил с поломанной лапой.

В комнату вошла пожилая грузная женщина в очках, на большой тарелке она принесла пирожки и поставила их на журнальный столик у кровати.

— Вот, знала бы, что ты, Юра, зайдешь. Не успела разогреть. Сейчас тебе чаю налью, — с сожалением в голосе сказала она.

— Да не надо, мама, я сегодня на работе. Вот, зашел только на пару минут.

Парень взял один пирожок и откусил.

— С картошкой?

— Да, Юра, твои любимые. С картошкой и луком.

Женщина подошла к кровати и вытащила из матраса большой пакет.

— Сразу отдам, пока не забыла. За этим я тебя и позвала. Здесь деньги… это еще Василий собирать начал, когда жив был. Мы с твоим отцом в банке денег не держали. И слава Богу! А то бы пропали наши кровные. Как у всех пропали, спасибо нашему государству… Сейчас чай принесу.

Юра развязал тугой узел на пакете и взглянул внутрь.

— Мам, дак это же доллары!?

Мать на мгновение замерла, ставя на стол кружку и чайничек с заваркой.

— Да, все верно… здесь американские деньги. На наши рубли это очень много. Василий, отец твой, он же в этих экономических делах разбирался, он перед самым дефолтом все на доллары поменял, царствие ему небесное.

Женщина, тяжело дыша, с трудом села на кровать.

— Боюсь я за них. Плохая совсем стала. Я последние годы их под шкафом хранила. Но вот после этого случая с Верой Федоровной. Ну, ты, наверное, уже слышал?

— Да нет, не слышал.

— Ой!.. Даже рассказывать страшно. Её же недавно обворовали. Позвонили в двери и сказали, что горгаз. Вера открыла, а там мужик в маске, он ее к стулу телефонным проводам привязал и целых три часа мучил. Где деньги лежат, выпытывал… А какие у нее деньги?!

Я в больнице ее навещала, у нее лицо было как один сплошной синяк, — на этих словах мать Юрия достала скомканный платок и высморкалась.

— А что с преступником? Его поймали? — спросил Юра.

Мать замолчала. Немного переведя дыхание, она продолжила:

— Да ты, Юра, пей чай. Остыл, наверное, уже совсем… Преступника этого убили… Участковый, он в тот день соседа-алкаша Генку проверить пришел, увидел, что дверь открыта, услышал шум и зашел к Вере в квартиру. Бандит этот набросился на него, табельным оружием завладеть хотел. Но милиционер — молодец! Справился! Всего один раз выстрелил и прямо в сердце… Когда маску сняли, то оказалось, что преступником оказался Костик. Ты, Юра, его знаешь.

— Немтырь, что ли?

— Да, Юра. Костик-немтырь, сынок этой дурочки Любы из третьего подъезда. Он недавно из колонии вернулся.

Юра знал этого Костика. Они с ним в первый класс шли вместе за ручку, гремя карандашами в ранцах. Потом Костик «сдулся», бросил учебу, связался с какой-то шпаной и исчез из поля зрения.

— А что тетя Люба? — поинтересовался Юрий.

— Любка, она совсем спилась… Когда она узнала о смерти сына, то даже не расстроилась. Говорит, он ей рассказывал, что устроился на мясокомбинат работать, в ночную смену. Весь день спит, а вечером ножик поточит, топорик маленький повесит на петельку под курткой и уходит на работу, «на мясозаготовку» — он так ей это называл. Даже пару раз ей мяса приносил, она пельмени делала… Вот уж поистине, адова семейка!

— Что мне, мама, с этими деньгами делать?

— А что хочешь, делай! Теперь они твои. Только не потеряй, уж очень тебя прошу, сынок. И никому их не доверяй! Я тебя доверила тогда, вон что они с тобой сделали! Как, Юра, здоровье твое? Ты когда последний раз кровь на анализ сдавал?

— Да нормально я себя чувствую… сейчас получше. Ладно. Спасибо, мама, деньги я сохраню, — сказал Юра, вставая с кресла. — На работу мне надо. Сегодня отработаю смену, а завтра заеду в гости с Ольгой и Лавриком.

Выйдя из подъезда, Юрий подошел к машине — серой «шестерке» (ВАЗ2106). Пакет с деньгами он бросил на заднее сиденье и накрыл старой рабочей курткой.

— Сейчас домой, приберу «баксы» и сразу на работу. Денег в кармане ни копейки, а вечером Лаврику за садик платить, — подумал Юрий, выезжая из двора.

Моросил мелкий дождик. Город, и без того небогатый красками, совсем погрузился в сумрак. На пустыре у дороги стоит одинокий ларек, Юра включил поворотник и остановился.

— Здорово, Жентос! — обратился Юрий через маленькое окошечко к сидящему в ларьке парню в очках.

— Привет, Юрка! Как дела? Наверное, к маме заезжал? — ответил парень, вырезая ножницами из бумаги ценник.

— Да, у матери был. На днях с семьей здесь буду, может, и к тебе заскочу. Жентос, я тороплюсь, запиши на меня пару «штучек» (сигарет) «Космоса». Я после рассчитаюсь.

— Не вопрос! Юра, ты у нас почетный клиент с бесконечным лимитом доверия, — сказал парень и открыл большой потрепанный журнал с надписью «Книга учета».

Отъезжая от ларька Юра нажал на педаль газа и с ускорением начал подниматься на мост через железнодорожные пути. Вдалеке золотым отливом блеснул купол церкви. Эта церковь была единственным объектом, который за последние годы построили, восстановили. Все остальное в родном городе Юрия только грабили, рушили, растаскивали, загоняли в долги кредитами, налогами и тарифами.

Впереди показалась автобусная остановка. На остановке стоят студенты, женщина с ребенком и мужик в толстовке с капюшоном на голове. Мужик голосует.

— Спрошу куда надо. Может, по пути, — решает про себя Юра и останавливается у остановки.

В приоткрытое правое окно машины заглядывает опухшее, небритое лицо.

— Шеф. Довези, тут недалеко! Садовая шесть, у остановки «Магазин Олимп». А то мне че-то совсем поплохело. Возьми сразу денежку и можно без сдачи, — мужик просовывает свернутую пополам крупную купюру.

Юрий открывает дверь.

— Садись на переднее сиденье! У меня сзади бардак.

— Спасибо, брат, — мужик плюхается на переднее сиденье рядом с водителем и, опустив голову, затихает. Наверное, уснул.

До Садовой шесть всего три квартала по прямой, это частный сектор и очень по пути. Сдачи с крупной купюры у Юрия нет, но это даже лучше. Юра сразу положил денежку себе в нагрудный карман куртки. Неплохая удача, как говорится «деньги к деньгам».

Показался магазин «Олимп» и рядом металлическая остановка-ракушка, место безлюдное, кругом ни души.

— Вот здесь, у остановки. Деньги все оставь себе, — невнятно буркнул пассажир. Юра остановил машину.

Из остановки неожиданно вышли два орка, один был в белых штанах, а другой держал в руке метровый обрезок трубы. Орки направились к машине.

Юра не успел опомниться, как пассажир ударил его чем-то острым в шею. Кровь брызнула на панель приборов и лобовое стекло. Юра поднял руку, чтобы защититься, но рядом сидящий орк ударил его ножом в правый бок. Водительская дверь открылась и кто-то, ухватив за шиворот куртки, вывалил Юру на землю, рядом с машиной. После нескольких ударов трубой по спине, голове и шее, Юра потерял сознание.

— Все! Кончай, Бес, лупить его трубой! Он спекся. Чича! Вылазь из машины и в багажник его грузите! — скомандовал орк в белых штанах. Чича, вытерев нож о чехол сиденья, открыл багажник, вдвоем с Бесом они погрузили туда Юрино тело.

— Плаха! Я сяду за руль? — спросил у орка в белых штанах Бес.

— Садись! Я рядом с тобой, а Чича на заднее! Давай! Давай! Быстрее уже! — зарычал Плаха.

Машина с пробуксовкой сделала разворот и выехала на дорогу. В окне частного дома, за занавеской просматривается силуэт человека, он качает головой, крестится и исчезает в глубине своего убежища.

— Щас сразу к Гоге, в гаражи. Он нас с самого утра ждет, — сказал Плаха, оттирая свои белые штаны от грязи. — Оба-на! Тут музон стоит? — орк смотрит на кассетную автомагнитолу. — Бес! Ткни на какую-нибудь кнопку. Послушаем, что этот жмурик тут слушал!

Бес тыкает пальцем на кнопку включения и динамики в дверях взревают.

Перемен! — требуют наши сердца

Перемен! — требуют наши глаза.

(песня В. Цоя «Мы ждем перемен»)

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.