Бесплатный фрагмент - Вольная душа

Пролог

Сказки, что стоит писать

Я пишу свою сказку, не помня начала.

Я пою свою песню, не зная конца.

Мне в дороге безвестной тихонько звучала

Стародавним напевом свирель мудреца.

Но если бы я считал, что пишу один,

Я не расслышал бы мотив, что ложится в основы

Годов и секунд, следствий и причин,

И никогда бы не понял, что фразы готовы.

В этой сказке есть всё, чего можно желать:

От нетореных троп до неведомых судеб,

От прочтений легенд до возможности знать

То, чем стало, что было и чем ещё будет.

Но если бы я считал, что пишу сам,

Я не расслышал бы слов, что ложатся в основы

И становятся причинами всем чудесам,

И никогда бы не понял, что фазы готовы.

Я пишу свою песню, рождая мотив,

Я рисую картину, не зная финала.

Но ложится к стиху новый следующий стих,

Чтобы песня в той сказке стройнее звучала.

Но если бы я счёл, что сам умею творить,

То не прочёл бы ни слова, упёршись в покровы.

Потерял бы причины жить, думать, любить,

И никогда бы не понял, что фразы готовы.

Абсолютно все фразы готовы!

Солнечный шторм

Август

Август. В тёмном море неба

Сыплет искр хоровод.

Август. В мрачном небе бреда

Похоронный ход.

А душа летит на Север,

К островам, в грозу.

К чайкам, волнам…

Мечет песня слёзку-бирюзу.

Август. Мы тебя не знали

И не будем знать.

Что вчера мы потеряли,

Нынче не сыскать.

Пусть летит душа на Север,

К дальним островам.

То, о чём споют метели,

Неизвестно нам.

Август. Молнии и громы,

Ветры и дожди.

Перекаты туч багровых —

Осень впереди.

Солнечный шторм (Солнечный ветер)

Сквозь просторы космоса, все щиты сдувая,

Достигая, кажется, самой двери Рая,

Через атмосферу прямо по планете

Бьёт безумный яростный

Солнечный ветер.

Среди стылой Арктики и в песках Сахары,

В джунглях и пампасах, на Килиманджаро,

Над морской пучиною и везде на свете

Нас достанет яростный

Солнечный ветер.

Трогая рассудок огненными пальцами

И касаясь мыслей всех протуберанцами,

Отразится в действиях, в жизни и в куплете

Буйный, всё пронзающий

Солнечный ветер.

Ясно или пасмурно, дождь или пурга,

Вьюга, ливень, засуха, холод и жара.

Утром или вечером — в темноте, на свете

Нас настигнет яростный

Солнечный ветер.

Головы политиков, воинов, поэтов

Закипают в контурах пламенных сонетов.

Нет покоя людям — старикам и детям,

Ждут, пока не стихнет

Солнечный ветер.

Острова

Каждый из нас — летающий остров:

Кто-то велик, кто-то мал.

И островам очень непросто

Выдержать жизни накал.

Мы — разобщённые.

Каждый по-своему

Смотрим в эфир.

Мы в окружении

Моря иллюзий,

Чёрных космических дыр.

Каждый из нас — плавающий остров:

Кто-то так мал, а кто-то велик.

И островам очень непросто

Слиться в один материк.

Мы — разобщённые.

Каждый по-своему

Смотрим на мир.

Там, где должна быть

Чёткая линия,

Рваный, чуть видный пунктир.

Каждый из нас — пылающий остров:

Мал иль велик.

И островам очень непросто

Слиться в один материк.

Мы — разобщённые.

Каждый при свете

Только своих фонарей.

Вместо Господней

Единой материи —

Точки на картах морей.

Кибитка

У моей фортуны

Новая улыбка,

На дорогах осени

Ждёт меня кибитка.

Заскрипит колёсами,

Запоёт ветрами.

Липами, берёзами,

Сосен куполами.

На пути всё чудятся

Новые метели,

И позёмкой крутятся

Ветров карусели.

Молодым до проседи

Изучать явленья.

Не напрасно просится

Смыслов воплощенье.

У моей фортуны

Прежняя улыбка,

Побежит по осени

Старая кибитка.

Богоносец

Здесь, у стен старинных, где крестилась Русь,

Образов с крестами тихо я коснусь…

Отразится Небо в капельке росы…

Русь Святая, где ты? Тикают часы!

Богоносец славный, ты почти забыл,

Как с купели древней призван Богом был.

Каждого, кто слышит на Руси призыв,

Укрепляет Боже, светом озарив.

Нужно просыпаться всем нам начинать,

Если нет — придётся вскоре исчезать!

Коль призыв забыли, в тенетах сетей

Нет ни искры смысла, есть лишь стук когтей.

Русские дубравы будут шелестеть,

Но под ними песен нам уже не спеть.

Русское раздолье, русская печаль

Молча канут в вечность — будто невзначай.

Ты проснись скорее, славный русский род,

Обращая к Богу размышлений ход!

Вера, царь и люди — смысл, маяк, маршрут.

С этими свечами можно и на суд.

Если Русь очнётся, то конец времён

Встретит со щитами славный Катехон.

И последней битвы грозная волна

Зарычав, откатит в бездну, до темна.

У купели древней, где крестилась Русь,

Образов с крестами тихо я коснусь…

Огонь надежды

Если вдруг отчаялся, если взор угас,

Кажется, что выгорел пламени запас,

Пусть хотя бы дрогнут губы на ветру

И звучит надежда горю на беду!

В день, когда покажется, что всему конец,

Зря рвал сухожилия, брёл, словно слепец.

То последней спичкой, пересилив мрак,

Запали надежды огненный маяк!

В радости и в горе, в счастье и в беде

Ты помочь способен сам своей судьбе.

Ты вздохни и вспомни, как уже не раз

Разжигал надежды пламенный запас!

Есть запас надежды навсегда у нас,

Он не иссякает и не тает враз.

Нам он подаётся Свыше каждый миг,

Я премудрость эту навсегда постиг.

Надеждой стойкою горит доверие к Небесам.

Даль безысходностью томит, но верю чудесам.

Наваждение

Бой часов меня поднял в ночи,

Под окном птица-ворон кричит.

Нет луны и нет звёзд. Помолчим.

Тяжело моё сердце стучит.

Скрип колёс, жуткий вой, хохот злой,

Возвращается кто-то домой.

Над тропою, и над мостовой

Вьётся зыбкий туман пеленой.

Чёрной стаей слетелись грачи,

Мрак теснится над зыбью пучин.

Страх ночной — нездоровый почин,

Но бросает всех в дрожь без причин.

Нету сил, чтобы руку поднять,

Крестным знаменьем лоб осенять…

Пересохшим немеющим ртом

Я прочту девяностый псалом.

И отступит прилившая тьма,

И затихнут кошмаров шторма.

И исчезнет в сознанье тюрьма,

И растает душевная мгла.

Бой часов, и не спится в ночи,

За окном птица-ворон кричит.

Свет луны и свет звёзд. Помолчим.

И спокойнее сердце стучит.

Книга

Забытый напрочь древний сборник книг,

Хранящийся на полке в каждом доме, —

Глубинный и великий архетип,

Мы позабыли в умственной истоме.

Напрасно мудрецы минувших лет

Всем поясняли строки Откровений.

Летят столетья, но сомнений нет:

Нам ближе рябь житейских треволнений.

Перечитай, покуда время есть,

Все важные и страшные слова!

Нераспечатанным письмом хранится Весть,

Дающая основу естества.

Среди горящих истиной листов

Найдётся всё, что ты хотел узнать.

Но в паутине басен, лжи и снов

Запутавшись, забыл о них опять.

Проснись, возьми тот древний сборник книг,

Давно укрытый пеплом забытья.

Не пропусти! Возможно, только миг

Остался до кончины жития.

Письмо

Привет! Ты говоришь, что нету сил,

Кругом сгустилась тьма, и снова мимо

Корабль ожидания проплыл,

Лишь слёзы по щекам текут незримо.

Что мне ответить? Тяжела печаль,

Особенно имея основания.

Коль в горизонт упёрлась вертикаль,

И близок призрак горького изгнания.

Не прилагай надежд, бредя впотьмах,

Ни к людям, ни к себе, ни даже к месту.

Успей поднять глаза, коль стылый мрак

Завладевает миром повсеместно.

Не верь, что жизни выжжены судьбой

И ничего не может измениться.

Единственный твой Друг всегда с тобой,

К Нему лишь стоит просто обратиться.

Ищи одну Звезду на небесах,

Что сумрак смыслов сможет расколоть.

На древних всё начертано листах,

Но в Книге Жизни волен лишь Господь!

Осенний ветер

Здесь нет позора

Чужого плена,

Ненастной ночью

Наш смех — измена.

Измена боли,

Измена счастью,

Погубят пленом

Дожди в ненастье.

Нам счастье чуждо,

Удел — чужбина,

Хоть капля крови

Уже остыла.

И дует ветер,

И гром грохочет,

Осенний вечер

Печалью точит.

Тоскливо было,

Печалью стало,

Усталость выла

Бедою встала.

И нет нам доли,

И нет упрёка.

Осенний ветер —

Ты поступь рока.

Предновогодняя

Я слышу: закрывается окно,

Всё уже вероятностей возможность.

И вскоре будет, что предрешено.

Нам не помогут страх и осторожность.

А новый год укрыла пелена,

И взгляду сложно сквозь неё пробиться.

Но каждый выпьет свой фужер до дна.

Под бой часов реальность вновь родится.

Нам не помогут были думных грёз,

Иллюзии потерянного мира.

Мы можем утонуть в потоке слёз,

Пролитых по утраченным кумирам.

А новый год укрыла пелена,

И взгляду сложно сквозь неё пробиться.

Но каждый выпьет свой фужер до дна.

Под бой часов реальность вновь родится.

Я вижу: в суматохе будних дел,

Почти не в силах мир наш пробудиться!

Но прежде, чем достигнется предел,

Должны мы попытаться возродиться.

А новый год укрыла пелена,

И взгляду сложно сквозь неё пробиться.

Но каждый чашу будет пить до дна.

Под бой часов реальность вновь родится.

Я знаю: год грядущий будет крут!

Как дрифт линкоров над морской пучиной.

То, что нам вскоре ветры принесут,

Окажется и смыслом, и причиной.

Но год грядущий скрыла пелена,

И взгляду сложно сквозь неё пробиться.

И каждый чашу будет пить до дна.

Под бой часов реальность вновь родится.

Ангел с крыльями зеркальными

Ангел с крыльями зеркальными

Охранял мой дом.

Крылья отражали состояния

В доме том.

Часто чернотою омываемы,

Крылья замирали и рвались.

Ангел плакал, полнился печалями.

Души в доме опускались вниз.

Но, бывало, днём Воскресным, радостным

Белым пухом пыхало крыло.

Все смеялось ароматом благостным,

Ангел улыбался — повезло!

Ангел добрый с крыльями зеркальными,

Мы хотим как ты благоухать,

И делами больными, печальными

Не хотим тебя мы огорчать.

Серебро

Я поймал уходящее время в ладонь

И застыл, оплывая полуденным жаром.

Ты закат догорающий пальцами тронь

И во тьме засияй яркой звёздочкой малой!

Двадцать пять есть причин для ухода весны

И ещё двадцать пять для минувшего лета.

Мы не знаем прогнозов грядущей зимы.

Ну а осень — любимое время поэта.

Я горстями хватаю поток серебра!

Мало что есть дороже из жизненных красок.

И под полной луной задержусь до утра.

До утра буду слушать свирель звёздных сказок.

Я поймал уходящее время в ладонь

И застыл, напоённый полуденным жаром.

Ты рассвет разгоревшийся пальцами тронь

На заре засияй яркой звёздочкой малой!

Невозможно

Не ищи, человек, что найти невозможно!

Не грусти и не бойся… но как не жалеть?

Между всеми стена тишины осторожной,

Меж годами разлука, молчанье и медь.

Пожалей, человек, о потерянном Рае.

Сокрушайся о думах нескромных своих.

Только слово летит от молчанья до края,

Только ветер шумит о безумствах глухих.

Пожалей, человек, обо всём, что случилось,

Об исчезнувшем чуде, о судьбах людских,

И о том, что теперь, вероятно, не сбылось,

И о том, что останется в грёзах твоих!

Сокрушайся, но помни: всё просто и сложно.

Всё не так, как ты думал, не так, как мечтал.

Все надежды пусты, ну а страхи — ничтожны.

Зыбь предчувствий — обман у разбитых зеркал.

Не ищи! Человеку найти невозможно!

Невозможно найти и понять самому.

В этом мире всего лишь одно непреложно:

Только Бог осветит накатившую тьму!

Ангел Грозный

Ангел Господень прекрасен и страшен.

Сила его велика!

Вид его вынести — выше сил наших,

Стонут моря, облака.

А человек, возносящийся выше

Дальних небесных светил,

Весит лишь чуточку более мыши,

Кем бы себя он ни мнил.

Тщетно читая пути проведенья,

Смыслы уже упустил,

В сказах старинных и новых свершеньях

Главное напрочь забыл.

А Ангел великий сияет в смиренье,

Божью приносит он весть.

У человека на всё своё мненье,

Умных и дерзких не счесть.

А Ангел служитель по собственной воле:

Знает он высший закон.

Люди засеяли плевелом поле

И превозносятся в нём.

Ангел могучий не ждёт преклоненья,

Скроет величие он.

Слаб человек, но даёт повеленья,

Изобретая закон!

Тщетно читая пути проведенья,

Смыслы уже упустил,

В сказах старинных и новых свершеньях

Главное напрочь забыл!

А Ангел Господень прекрасен и грозен.

Сила его велика!

Вид его яростен и светоносен,

Стонут моря, облака.

А человек, возносящийся выше

Дальних небесных светил,

Весит лишь чуточку более мыши,

Кем бы себя он ни мнил!

Тщетно читая пути проведенья,

Смыслы уже упустил,

В сказах старинных и новых свершеньях

Главное напрочь забыл.

Ангел Господень прекрасный и грозный,

Ты помоги мне в пути!

Путь мой опасный и смертоносный,

К Богу никак не дойти.

Я — человек, возносящийся выше

Дальних небесных светил,

Вешу лишь чуточку более мыши,

Кем бы себя я ни мнил!

Тщетно читая пути проведенья,

Смыслы почти позабыл,

В книгах старинных и новых свершеньях

Главное я упустил.

Набат на ветру

В сумраке ночном

В думах дым и тлен.

Одинокий дом —

В нём печали плен.

Нет линии

Изящнее словес,

Словес, в которых знаки

оживают.

Но иногда так искренни

бывают

Движенья формы —

Чудо из чудес.

Прям предо мной

Боль стоит стеной.

Может, скор тот день,

Уносящий тень.

Нет линии

Изящнее словес,

Словес, в которых знаки

оживают.

Но иногда так искренни

бывают

Движенья формы —

Чудо из чудес.

Одинокий дом —

В нём печали плен.

Может, близок час

Радости для нас.

Нет линии

Изящнее словес,

Словес, в которых знаки

оживают.

Но иногда так искренни

бывают

Движенья формы —

Чудо из чудес.

В сумраке ночном

В думах дым и тлен.

Ветерок шальной,

Как всегда, со мной.

Нет линии

Изящнее словес,

Словес, в которых знаки

оживают.

Но иногда так искренни

бывают

Движенья формы —

Чудо из чудес.

Страна чудес

Стоит только повернуться —

Здесь она!

За мерцающим туманом

Чудная страна.

За ближайшим поворотом,

За твоим окном,

Открывающейся сказкой

К нам приходит в дом.

Сквозь росчерки мирозданья

Сквозит неземной покой.

Все древние предсказанья

Отныне всегда с тобой.

Между буквами, словами,

Каплями росы,

Между бликов зазеркалья

Тикают часы.

Стоит только повернуться —

Здесь она!

За мерцающим туманом

Чудная страна.

Сквозь росчерки мирозданья

Сквозит неземной покой.

Все древние предсказанья

Отныне всегда с тобой.

Куплет

Если ты хочешь что-то сказать — промолчи.

Если не в силах в себе удержать — лучше пиши.

Злая горячка из мыслей уйдёт, и станут стройней

Всех необузданных страстных порывов всполохи дней.

Чая чёрного пять литров,

Пачка сигарет.

Семь исписанных тетрадок —

И готов куплет.

Ты и высказал, подумав,

Свой ответ,

И не стало в мире больше

Зла и бед.

Если решил осудить ты кого-то — остановись.

Стань адвокатом на пару минут — не поленись.

Злая горячка из мыслей уйдёт, и станут стройней

Всех необузданных страстных порывов всполохи дней.

Чая чёрного пять литров,

Пачка сигарет.

Семь исписанных тетрадок —

И готов куплет.

Ты и выразил, подумав,

Свой ответ,

И не стало в мире больше

Зла и бед.

Если ты взялся кого-то учить, то напрягись:

Лучшим примером для всякой потребы сам становись.

Злая горячка из мыслей уходит, и сразу стройней

Всех необузданных страстных порывов всполохи дней.

Чая чёрного пять литров,

Пачка сигарет.

Семь исписанных тетрадок —

И готов куплет.

Ты и выразил, подумав,

Свой ответ,

И не стало в мире больше

Зла и бед.

Удел дурака

Всё ближе и ближе по тону,

Всё медленнее круговерть.

Всё яростней солнца корона

Пророчит геройскую смерть.

Всё ближе к предсказанной доле,

Что в юности ты угадал.

Средь вольных просторов юдоли

Слова свои Богу отдал.

Всё медленнее и послушнее

Безумная круговерть,

В которой сплетались воздушные

Предвидения, жизни и смерть.

Всё ближе и ближе развязка,

Всё шире и глубже печаль.

Красивая в юности сказка

Догнала тебя невзначай.

Всё яростней солнца корона

Из вязи злых острых шипов.

Мучительно, с болью и стоном

Приходит удел дураков.

Юродивый

То заплачет, то споёт, то спляшет,

Рваная рубаха на груди…

То пройдёт по улице по нашей,

То исчезнет — не ищи, не жди.

Кто таков? Как назван он от роду?

Мы не знаем толком ничего.

Но ночами всякую погоду

Перед храмом видели его.

Жарко разговаривая с Небом,

Видно, что-то слышит и в ответ.

Странным он нам видится, нелепым,

Заключивший с Господом завет.

Смотришь на него, и словно небыль

Полотном окутывает мир.

Здесь вчера он был, а может, не был…

В рваненьком мундире командир.

Борода недлинная искрится

От мороза стылой синевой…

Наши он запоминает лица,

Не считая всех одной толпой.

Жарко разговаривая с Небом,

Видно, что-то слышит и в ответ.

Странным он нам видится, нелепым,

Заключивший с Господом завет.

То смеётся, то поёт, то пляшет

Пожилой юродивый седой

Вот прошёл по улочке по нашей,

И исчез весеннюю порой.

Мгновение

Нет смысла в игре отражений,

Есть смысл в суете бытия.

Печальны на вкус тени мнений

И страшен исход жития.

Нет повести глубже бокала:

По сути, что стих, то — бокал.

…Ты плакать о нем перестала,

А он говорить перестал…

Изыскан оттенок рассудка

Рисунок скользит под рукой

Скользит, проявляясь, минутка,

Минутку покинул покой.

Минуло минутки мгновенье —

Осмыслился шорох в тиши.

Печальна игра отраженья:

Стихая, минутка, пиши.

Пчела и муха

На мир два разных взгляда есть:

Взгляд мухи, взгляд пчелы.

И у обеих дел не счесть —

Все в поисках еды.

Жужжат и муха, и пчела,

Но сколь различен тон!

В одном — нектар, медовый край,

В другом — пропавший звон.

Упорно ищет мусор, тлен

Мушиный быстрый взгляд.

Печалям, бедам и крови

Он бесконечно рад.

Пчелиный взгляд, окинув мир,

Зрит океан цветов:

Луга, поля, холмы, сады,

Бескрайний гул лесов.

Ты всё поймёшь, лишь бросив взгляд:

Два разных мира есть!

В одном — нектар, медовый рай,

В другом — гниль, тлен и жесть.

Небо горит

У этой песни необычная судьба. Это отредактированный нейросетевой артефакт. Основа текста была сгенерирована нейросетью во время сбоя — никакого задания на генерацию текста нейросеть не получала. Появился очень интересный текст. Я его отредактировал, дописал и озвучил. Так родилась эта замечательная песня.

Ветер шепчет мне снова

Над пустыней в звёздной ночи

Небо — жизни основа

И тихо моё сердце стучит.

Во тьме души плутают

Глаза уж не видят путь

Сквозь миры и грёзы

Свет пробьётся когда-нибудь.

Мир исчезает за моею спиной

Небо горит огнём!

В этом странном альбоме

Мы пишем свою судьбу

Вдвоём.

В одиночестве двигаясь

Слышу шаги я вдали

Нет на письма ответов

Лишь тишина внутри

Время словно вода уносит меня

На край света!

Я не вижу пути,

Но зажгу своё сердце в ночи

И добьюсь ответа!

Мир исчезает за моею спиной

Небо горит огнём!

В этом странном альбоме

Мы пишем свою судьбу

Вдвоём.

Русский напев

Нет ни печали,

Ни забытых линий,

Но иногда тревожит сердце грусть.

О том, что мы

Могли быть так любимы,

Что нет страны напевнее, чем Русь.

Реально все,

Но время быстротечно

Как старый и банальный Совиньон.

Но что вздыхать

Над сущностью увечной

И слезы лить над скорбным житием?

Насколько дерзко

Вырастет из пепла

Забытых дум прилежное вранье?

И сколько раз

Ударит нам по нервам

В дороге торной злое воронье?

Уставший край,

Непонятые речи

Далекий рай и близкая судьба:

Трещит по швам

Рубаха рвется. Мечет

В родимый край дорогу седока.

Нет ни печали,

Ни забытых линий,

Но иногда тревожит сердце грусть.

О том, что мы

Могли быть так любимы,

Что нет страны напевнее, чем Русь.

Есенину

Мы помним всё, мы все, конечно, помним:

Как жил и пел наш русский соловей,

А песня обнаженная и звонкая

Вплеталась в клин летящих журавлей.

Мы помним всё, мы все, конечно, помним!

Ошибок в жизни тот не избежал,

Кто не касался голым нервом Родины,

Тот, кто не жил, не пел и жил не рвал.

И неба синь плескалась в жарком голосе,

Ломая переносицу от слез

В той пятой комнате. В том самом страшном номере

Порвались струны плачущих берез.

Мы любим Вас, так искренне жалея,

И молим: «Со святыми упокой

Невинно убиенного Сергея,

Поэта русского, певца страны родной».

Отрицания

Нет в ночи очарованья,

Нет во мне мечты,

Нет глубоких чувств и знанья.

Нет, не ты.

Нет ни силы, ни желанья,

Нет совсем ума,

Нет ни почестей, ни званья;

Нет, не я.

Нету в осени загадки,

Нет во мгле луны.

Ненавижу битвы, схватки…

Нет, не мы.

Небо за облаками

Печали рок не властен надо мною!

Терпеть и ждать покуда вспыхнет сталь,

Идти вперёд за солнцем и луною,

Надеяться, что ближе станет даль.

В тот страшный час, надеюсь, успокоюсь.

Ко времени, когда дойдут часы.

И Божья длань могилу сердца вскроет

Увидит Он, что стронулись весы.

Погаснет свет, в сетях забьются люди,

Оторванные от привычных дней.

Как прежде никогда уже не будет,

Мир засияет золотом огней!

Но я за облаками вижу Небо!

И неба синь, повторенная льдом

Бьёт в край, где я ещё пока что не был,

Но буду, забывая о былом.

Искатель

Ты ищешь смысл в услышанной строке,

Неважное просеивая ситом

Важнейшего, что в каждом пустяке

Способно стать для вечности гранитом.

Сквозь сотни лиц и суматоху дел,

Сквозь взмах ресниц, что отвлечёт однажды,

Ты ищешь то, о чём мечтать не смел,

И то, что вздохом выражено каждым.

Ты ищешь в переливах трелей птиц,

В напевном колокольном перезвоне,

Во всполохах кочующих зарниц,

Оставивших печать на небосклоне.

В простом, ещё не считанном стихе,

В сложнейшем переплёте мироздания,

И в отголосках снов, что вдалеке

Поколебали струны понимания.

Ты ждёшь и ищешь, трогая рукой

Недвижимую времени улыбку.

И отзвук бытия, всегда слепой,

Указывает молча на ошибку.

И настают, не ведая границ,

Вся радость и весь ужас осознания

Той горсти истин, что уже постиг,

Не веря в суть призвания и признания.

Десятки лет и сотни тысяч дел,

Осыпавшись осеннею листвою,

Ведут к тому, о чём мечтать не смел,

Но то, что предначертано судьбою.

Рассвет

Проходи и садись,

На пороге не стой.

Здесь сегодня дожди,

Завтра солнце и зной.

Подождём до утра

И увидим рассвет,

Тот, которого ждали

Мы тысячи лет.

Громким криком,

Зовущим в иные миры,

Вторят птицы в пролётах

Вечерней поры.

Посидим до утра

И увидим рассвет

У широкого моря

Промчавшихся лет.

У бескрайнего неба

Кочующих гроз,

И у ветра с прибоем

Несбывшихся грёз.

Подождём до утра

И посмотрим в рассвет,

Что восходит один раз

За тысячи лет.

III Рим и III Храм

Вечный Вавилон

Вечен Вавилон!

Эдемский сад давно укрыт водой:

Зеленоватый мел не даст увидеть

Тысячелетний верениц конвой —

Намёков, что способны взор пресытить.

В земную глубь вросли те города,

Которые возникли до Потопа.

Места мы знаем, дали имена,

Но растворилась в памяти эпоха.

Все заповеди Ноя учтены

Сынами Сима, Хама, Иафета.

Но искажён уж в нынешние дни

Старинный символ древнего Завета.

Поля войны — как ключ последних битв.

Но не светлеет мрак от века к году.

А имя, что не видит Божий лик —

Как знак и символ целого народа.

Почти засох Мамврийский старый дуб,

Изображённый в каждом Божьем храме.

Лишь на земле кора, как старый струп,

Да ветер ломко шелестит ветвями.

И вот уж скоро избранный народ,

В гордыне заблудившийся, стечётся

Ко Храмовой горе и возведёт

Тот храм, где Вавилон превознесётся.

III Рим и III Храм

От Третьего Рима до Третьего Храма

Недолог тернистый путь.

Мерцающий пепел вселенского хама

Главного скроет суть.