Бесплатный фрагмент - Война в Южной Африке

Предисловие переводчика

Уважаемый читатель.

Перед Вами вторая часть перевода книги генерал-майора Роберта Баден-Пауэла, который во время восстания племен матабеле в 1896 году некоторое время служил начальником штаба у полковника Герберта Пламера (будущего фельдмаршала), командовавшего тогда кавалерийским полком.

Баден-Пауэлл родился в 1857 году в семье священника. В 19-летнем возрасте он поступил на военную службу и был зачислен в гусарский полк. В ходе безупречной службы был произведен в офицеры, и через несколько лет получил чин капитана. Служил в Индии, Афганистане, на Балканах и на Мальте.

В 1887 году переведен в Южную Африку, где участвует в военных действиях против зулусов. В том же году Баден-Пауэлл получил чин полковника и назначен командиром драгунского полка.

В 1889 году был назначен военным комендантом города Мафекинг — важного железнодорожного узла, имевшего стратегическое значение.

В 1896 году принял участие в войне против восставших племен народа матабеле, о чем повествует эта книга. Из-за предпочтения проводить операции ночью, когда противник терял бдительность, негры прозвали полковника «Импесса» — «зверь, который никогда не спит».

Во время англо-бурской войны возглавил оборону Мафекинга, который буры осаждали семь месяцев. В 1901 после снятия осады Баден-Пауэлл получил чин генерал-майора и вернулся в Англию, где стал очень популярным, благодаря военным заслугам.

В 1903 году получил должность генерального инспектора кавалерии. В 1907 году назначен командиром дивизии. В 1908 — получил чин генерал-лейтенанта.

В Великобритании Баден-Пауэлл стал основателем скаутского движения (молодежных организаций «разведчиков», ставящих целью всестороннее, физическое и интеллектуальное развитие подростков). В 1910 году король Эдуард VII убедил генерала выйти в отставку и полностью посвятить себя этому делу. В 1911 году скаутское движение распространилось практически по всей Европе, в том числе и в России, которую Баден-Пауэлл посетил в 1910 году.

После Первой мировой войны Баден-Пауэлл возобновил свою деятельность и был в 1920 году избран Начальником скаутского движения всего мира («Chief Scout of the World»).

В 1938 году он был выдвинут кандидатом на получение Нобелевской премии, однако, начавшаяся Вторая мировая война поставила точку в этом процессе.

Баден-Пауэлл умер 8 января 1941 года. Похоронен в Кении. Монументы в память о нем установлены в Великобритании, Бразилии и Португалии.

***

Перед тем, как перейти непосредственно к тексту, я хотел бы, в качестве рекламы, ознакомить читателей с книгами, которые переведены мной на русский язык за последние несколько лет. До этого их не переводили. Многие из перечисленных ниже книг есть в интернет-магазинах «Ридеро», «Литрес» и «Озон». Если кого-нибудь заинтересует моя работа, буду рад помочь в поисках указанной литературы, также вышлю подробный каталог с аннотациями всех книг. Пишите на почту lmu52@mail.ru

«История британского флота» — 7 томов, один из авторов — Теодор Рузвельт 26-й президент США.

«Кругосветное плавание командора Ансона. Охота за испанским „серебряным“ галеоном».

«Операция „Эмин-паша“» — 3 тома, 580 страниц, 96 иллюстраций и географических карт.

«Под солнцем Африки. Охотничьи и военные приключения» — 2 тома, 361 страница, 175 фотографий и рисунков.

«Англо-зулусская война и другие военные конфликты в Южной Африке» — 221 страница, 54 иллюстрации.

«Обзор Кафрской и Зулусской войн 1878—1879 г.г.» — 154 страницы, 40 иллюстраций.

«Журнал экспедиции, открывшей исток Нила» — 3 тома, 802 страницы, 139 иллюстраций.

«Охота в джунглях Индии и саваннах Африки» — в 4-х частях.

«Земля пигмеев» — 184 страницы, 69 иллюстраций и географических карт.

«Первый европеец на озере Альберт» — 4 тома, 679 страниц, 78 иллюстраций и географических карт.

«Проклятье Центральной Африки» — 248 страниц, 48 иллюстраций и географических карт.

«6000 миль по рекам дикой Африки» — 4 тома, 260 фотографий и географических карт.

«Индейские войны и пионеры Техаса» — 2 тома, 310 страниц, 67 иллюстраций и географических карт.

«Индейские войны на Диком Западе» — 2 тома — 356 страниц

«Авантюрист из Сент-Луиса — вождь краснокожих» — часть первая, 150 страниц, 17 иллюстраций (вторая часть в стадии перевода).

Анатолий Смирнов,

переводчик

Глава X. Ситуация в Матабелеленде и Машоналенде

Я уже сообщал, что когда я покинул лагерь, чтобы войти в Булавайо 10-го числа, это казалось хорошей возможностью, чтобы согласиться с капитуляцией повстанцев, если они захотят мира. Они понесли серию тяжелых поражений и, еще находясь в состояние полной дезорганизации чувствовали, что лучшим выходом из положения было бы сдаться. Но если бы они были предоставлены самим себе на короткое время, они могли бы реорганизовать свои силы и продолжать доставлять бесконечные неприятности племенам дружественных нам матопов, что могло бы означать для нас гораздо большие затраты времени и жертвы среди людей.

Итак, перед тем, как покинуть лагерь, я принял несколько предварительных мер, чтобы не терять времени на установление связи с повстанцами. У нас была в плену мать вождя Иньянды, и я отправил ее с несколькими людьми к месту его крааля, который находился недалеко от горы, где все еще находились его люди. Там мужчины построили для нее небольшую хижину, дали ей запас кукурузы и мяса, и, подняв большой белый флаг на дереве над ее хижиной, оставили ее. Уходя, они кричали повстанцам на холме, что, если они хотят мира, они могут спуститься вниз и поговорить со старушкой, поскольку она предоставит им всю информацию.

Необходимо было сделать что-то в этом роде, чтобы заставить туземцев поверить всему, что мы говорили о мире; они слишком подозрительно относились к любым прямым переговорам, как к ловушке, если мы пойдем и попытаемся поговорить с ними сами. Этот план в конце концов удался; негры пришли поговорить со старухой, забрали ее с собой, чтобы посоветоваться с вождем, и, наконец, послали гонцов с белым флагом в наш лагерь, чтобы сказать, что они готовы к разговору.

К сожалению, я не мог больше участвовать в переговорах, так как меня свалила дизентерия. Но, в конце концов, 22 августа Сесил Родс с доктором Зауэром и капитаном Коленбрандером отправились в Матопос (35 км к югу от Булавайо), чтобы встретиться с лидерами повстанцев, недалеко от коппи (каменистого холма), где 5 августа был убит Кершоу.

Ян Грутбум, местный разведчик, был отправлен на холмы, чтобы призвать индунов (вождей), и вскоре они появились вслед за Грутбумом, с очень важным видом неся белый флаг. Среди вождей были Умлугулу, Сикомбо, Сомабулана, Хлисо, Манйоба, Малеву, Иньянда, Бабьян и более тридцати других индунов. Родс сидел на термитнике, доктор Зауэр слева, Коленбрандер справа, а корреспондент Стент из «Кейп Таймс» — прямо позади него.

Родс встал, чтобы поприветствовать вождей на их родном языке; все молча ждали его вступительного слова. Он повернулся произнес: «Умхлопе», что является обычным приветствием на переговорах о мире после войны.

Затем Сомабулана открыл переговоры и, как представитель народа матабеле сказал, что их подтолкнули к восстанию, главным образом, притеснения со стороны местной полиции. Когда он закончил, Сикомбо обвинил пятерых чиновников по делам коренных народов в злоупотреблении своими полномочиями. В конце концов вожди заявили, что они просто хотят справедливости и будут рады положить конец войне. Родс пообещал, что в отношении местной полиции будут приняты меры и сказал, что, если матабеле намереваются сейчас сложить оружие, все их жалобы будут приняты во внимание. Сикомбо положил свое ружье и ассегай к ногам Родса и сказал, что он представляет свою нацию «как ее глаза и уши», и что все, чего они хотят, — это жить в мире с белыми. Затем его спросили, почему матабеле нарушили обычные правила войны и убивали женщин и детей? И он сказал, что это потому, что белые люди, как ему сообщали, делали то же самое. Затем было указано вождям, что мира нельзя будет установить, если вожди и весь их народ не сложат оружие. Вожди согласились вывести всех своих людей с холмов в течение следующих нескольких дней, и на этом конференция закончилась.

Забегая вперед скажу, что окончательное урегулирование было достигнуто только 13 октября, после многих дальнейших совещаний.

Эскадрон 7-го гусарского полка под командованием майора Ридли прибыл в Булавайо, завершив длительное патрулирование через район Гуаи, разбив, в конце концов, оставшиеся там небольшие группы повстанцев и приведя их к общей капитуляции.

Ситуация в Матабелеленде тогда была следующая:

Весь север страны был чистым и мирным; на юге повстанцы добивались мира в Матопосе; но на востоке и северо-востоке их отряды все еще скапливались в отдаленных районах. На востоке, в районе Белингве, примерно в ста милях от Булавайо, вождь Ведза все еще продолжал активное восстание, поддерживаемое различными мелкими вождями, занимающими горные цитадели. В районе Селукве, к югу от Гвело, два вождя, Моногола и Индема, по-прежнему сопротивлялись всем попыткам их подчинения. К северо-востоку от Гвело, в районе Мавен, был собран, как минимум, один сильный импи (туземный полк); и лес Сомабула, к северо-западу от Гвело и в ста милях к северо-востоку от Булавайо, был полон повстанцев. На границах этого леса находился большой хлебный район, принадлежащий вождю Увини, в подчинении которого несколько различных племен, зависящих от него в вопросах снабжения и руководства. Более того, Мтини, потерпевший поражение в июле у пещер Таба-си-ка-Мамба, отступил к Шангани, и теперь его импи в полной мере действует там по приказу Мквати, местного жреца бога М'лимо, и он выставил небольшие посты на всех основных дорогах, чтобы не дать миролюбивым туземцам прийти, чтобы сдаться или укрыться у нас.

Полковник Пэджет с колонной регулярных войск (7-й гусарский полк и драгуны) двигался через Южный Матабелеленд, через Тули и Викторию, в Гвело.

Такова была ситуация на 22 августа; а колонна 7-го гусарского полка и драгун Ридли, завершившая свою работу в районе Гуай, находилась в Булавайо и теперь ей предстояло действовать против Сомабулы. И, если бы я был достаточно здоров, вполне вероятно, что меня послали бы воевать; но вот я лежал на спине, безвольный и измученный. Сэр Фредерик Каррингтон был более чем добр ко мне и проводил все свободное время у моей кровати в любое время дня и ночи, рассказывая мне, как идут дела, и успокаивал мое разочарование из-за того, что я не смог выйти в поле. К тому же мне очень повезло, что у меня был отличный врач, доктор Стронг, и отличный повар — не то чтобы мне требовалось много, но это то немногое, что должно быть правильным.

Дама, которая управляет соседним рестораном, которой велели снабжать меня диетической едой, зашла ко мне, чтобы сама узнать о моих симптомах, так как раньше она работала медсестрой в больнице, и поэтому досконально понимала, чем нужно кормить; но прежде чем стать медсестрой, она научилась готовить на кухне Пауэллов из Доркинга, моих кузенов. Сделав это открытие и тем самым проявив ко мне личный интерес, она приложила все усилия и полностью преуспела в том, чтобы накормить меня самой аппетитной пищей, какой только можно было при данных обстоятельствах.

26 августа. Сегодня колонна Ридли отправилась в Шангани (в 30 милях к северо-востоку от Булавайо), и, хотя сейчас я чувствую себя неплохо, доктор не разрешил мне даже думать о том, чтобы присоединиться к ним.

Тем временем в Матопосе переговоры о капитуляции все еще продолжаются, но повстанцы, похоже, не слишком стремятся сдаться. Сегодня сто молодых воинов с двумя вождями встретились с Сесилом Родсом и говорили с ним довольно нагло. Они сказали, что, если им не гарантируют прав, у них нет желания вести переговоры о мире. У всех этих людей были винтовки и патронташи, полные патронов.

Один из них, по имени Карл Камарло, был схвачен нами в первые дни вспышки беспорядков, предстал перед судом и был приговорен к расстрелу; его вывели за город двое военнослужащих и там расстреляли. Одна пуля попала ему в голову, другая — в плечо. Когда за ним пришла похоронная команда, то труп не смогли найти. Похоже, что пуля, которая попала ему в голову, прошла вскользь и просто отскочила, не сломав кость, вышла через кожу на затылке, создавая видимость сквозного прохода через его голову. Из-за этой раны человек был просто оглушен, и когда его палачи удалились, он встал и ушел. Теперь прибыл на переговоры, и был намерен подать в суд за нападение и телесные повреждения! Другой негр, присутствовавший на встрече, спросил, может ли наш доктор что-нибудь для него сделать, так как в бою 5 августа он находился почти на линии огня «максима» и в одно мгновение получил девять ранений в бок и ногу, большинство из них очень легкие.

По поводу капитуляции у нас существуют разные мнения. Одни говорят, что повстанцев следует заставить полностью безоговорочно сдаться, и только при условии, что они сдадут оружие и выдадут тех из их числа, кто виновен в убийствах мирных жителей. Другие говорят, что если повстанцы откажутся от мира, они, скорее всего, частью сил попытаются бороться с нами в сезон дождей, в то время как другая часть должна быть выведена из страны из-за невозможности снабдить их провизией. Вероятно, это приведет к тому, что они попросят перемирия, вернутся в свои краали, чтобы засеять поля. Когда они разбредутся, поимка убийц и тщательное разоружение смогут впоследствии быть эффективно осуществлены полицией. И полиция, занимая укрепленные посты во всех районах выращивания зерна, таким образом будет иметь функцию кнута для туземцев, поскольку полицейские смогут помешать им сеять или собирать урожай по своему желанию.

Вопрос снабжения и транспорта для нас очень актуален. Мы используем весь доступный нам транспорт, и тем не менее нам удается лишь частично удовлетворять наши нынешние потребности; в то время как запас провизии, который мы хотим заложить, готовясь к сезону дождей, только формируется очень медленными темпами. К концу ноября начнутся дожди, дороги станут непроходимыми, и мулы умрут от «конной болезни». Поэтому мы хотим тем временем накопить достаточный запас пищи, чтобы не испытывать дефицита, по крайней мере, в течение четырех месяцев дождей; но мы не можем привлечь подрядчиков к торгам для обеспечения транспортом, а его очень сложно купить даже в Капской колонии. Все волы здесь мертвы, и телегам с волами, прибывающим с Мыса, не разрешается возвращаться туда из-за страха распространения чумы крупного рогатого скота. Граница Трансвааля соприкасается с нашей около Тули, и мы могли бы получить таким образом припасы, но бурское правительство не разрешит вывоз продовольствия из своей страны, опасаясь голода у себя.

На приведенном ниже рисунке показаны приблизительные расстояния, на которые должны быть доставлены припасы из Кейптауна в Булавайо и Солсбери. От Кейптауна до Булавайо 1487 миль; от Кейптауна до Солсбери 2050 миль.

Тем временем в Машоналенде происходят большие события. Восстание, как я уже сказал, вспыхнуло там 16 июня. Банды повстанцев матабеле пробились в Машоналенд после первых поражений у Булавайо. Они распространили слухи среди машонов, что все белые в Матабелеленде были перебиты, и что сейчас пора восстать и таким же образом положить конец их правлению в Машоналенде. Они пригрозили, что в случае, если машоны не восстанут, весь народ матабеле вскоре нападет на них. Несколько наших чиновников, уполномоченных по коренным народам, контактировавшие со своими людьми, могли бы противодействовать этим сообщениям, но никто этого не сделал, и, как следствие, вспыхнуло восстание, как это произошло ранее в Матабелеленде, с внезапными и жестокими убийствами белых — мужчин, женщин и маленьких детей — во всех частях страны.

Поселки белых превратились в военные лагеря, были организованы местные силы обороны численностью до восьмисот человек, судья Винтсент стал генералом-комендантом. Спасательные патрули выезжали за местными поселенцами и шахтерами, чтобы эвакуировать их. Но здесь снова возникла непреодолимая трудность в транспорте. Была только одна дорога, а именно к побережью в Бейре, по которой можно было доставлять пищу. Эта дорога простиралась более чем на 200 миль через равнину, а затем пересекала железную дорогу на португальской территории, которая частично соединяла ее с побережьем; таким образом, все последующие поставки в Машоналенд составляли: от Кейптауна до Бейры 1700 миль; по реке — 50 миль; по железной дороге — 100 миль; по дорогам — 200 миль; всего 2050. Эта дорога была перехвачена недалеко от Умтали и удерживалась могущественным племенем повстанцев под командованием Макони.

Резервные запасы в стране не представляли собой ничего надежного, и их хватило защитникам только на несколько недель.

Повстанцы в Машоналенде оккупировали, в основном, районы вокруг Солсбери и по сторонам дороги Солсбери-Умтали, а также районы к востоку и юго-востоку от Хартии. Они по своей природе гораздо менее воинственны, чем матабеле, и не склонны к открытому нападению, но довольствуются убийствами беспомощных фермеров, грабежами повозок и разбоем небольшими группами, а затем отступают в свои укрепленные краали и пещерные цитадели.

18 июня капитан Тёрнер шел через Машоналенд с отрядом из пятидесяти натальских добровольцев на помощь Чарли Уайту в шахте Беатрис. В узких ущельях он был атакован массами мятежников и вынужден был отступить с потерей трех человек убитыми и трех ранеными.

19 июня капитан Несбит совершил отважный рывок с тринадцатью людьми, чтобы спасти нескольких белых поселенцев, в том числе двух женщин в Мазое, в тридцати милях к северу от Солсбери. Ему пришлось пробиваться сквозь толпы мятежников, чтобы добраться туда, и отряд в течение почти всего пути вел непрерывную стрельбу в то время, как враг приближался иногда почти вплотную. В этом случае господа Огилви и Харборд проделали доблестную работу, выступив в авангарде партии. Фургон, в которой перевозили женщин, был обшит листами гофрированного железа, но почти все мулы были убиты или ранены. Пять наших человек погибли, пятеро ранены. Также убиты восемь лошадей. Но, в конце концов, отважная маленькая группа добралась до Солсбери.

Капитан Бремнер из 20-го гусарского полка, который был командирован в распоряжение генерала, в соответствии с указаниями сэра Фредерика * направился в Солсбери, чтобы действовать там в качестве штабного офицера. По дороге он был пойман повстанцами и убит вместе с одним или двумя поселенцами, в доме которых он отдыхал. Потеря этого полезного офицера была для нас большим ударом.

* Фредерик Каррингтон (1844 — 1913) — британский генерал-майор, приобрел известность подавлением восстания племен народа матабеле в 1896 году — А.С.

К концу июня в Машоналенд из Матабелеленда прибыли следующие группы помощи: а именно, Бил -133 добровольца, Уоттс — 100, Уайт — 65 (разведчики Грея и Гиффорда). Последний отряд совершил удивительно быстрый марш. А из Кейптауна через Бейру (португальский порт на побережье Индийского океана) прибыли 540 солдат регулярных войск под командованием полковника Олдерсона. Этот корпус состоял из 240 драгун (конных пехотинцев); 100 артиллеристов, саперов и морских пехотинцев; 150 кавалеристов Западного конного полка; 50 пехотинцев из Йоркского и Ланкастерского полков.

Их высадка и транспортировка по железной дороге происходили с большими трудностями из-за отсутствия надлежащих буксиров, лихтеров, причалов, подвижного состава и т. д. Одна на сутки партия застряла в грязи в реке Пунгве; один поезд съехал с рельсов и убил несколько лошадей, запряженных в фургоны; другой поезд столкнулся с вагонами предыдущего, и полковнику Олдерсону и другим находившимся в вагонах пришлось выпрыгивать наружу, спасая свои жизни.

Но, несмотря на все препятствия, войска быстро продвинулись в Машоналенд. Полковник Олдерсон атаковал позицию Макони, победив его и взяв его укрепленный крааль. 200 врагов было убито, захвачено 350 голов скота, и некоторое количество негров взято в плен. Наши потери — 4 убитых и 5 раненых. Среди убитых был капитан Хейнс, застреленный при штурме ограды главного крааля Макони. Затем вдоль дороги корпус продолжали атаковать различные другие племена. По мере продвижения, наши войска часто устанавливали укрепленные посты, и таким образом, обеспечивали безопасность пути снабжения в Солсбери и доставку туда столь необходимых припасов.

Сейчас Олдерсон командует всеми силами в Машоналенде, получая инструкции от генерала по телеграфу. Своими сильными отрядами он теперь бьет мятежников во всех направлениях и вытесняет их из укреплений. Но последнее — особенно опасная и неприятная работа, поскольку цитадели Машоналенда состоят, как правило, из коппи, прорытых со всех сторон пещерами, в которых очень немногие решительные туземцы могут устоять против почти любого количества нападающих. Общая сила Олдерсона составляет 2200 человек и 580 лошадей.

Глава XI. Сокрушение вождя Увини

6 сентября. Я снова на работе в офисе. Вивиан уехал с колонной Ридли, а Николсон тем временем помогает мне. Он удивительно быстро улавливает нити офисной работы и, следовательно, оказывает большую помощь.

7 сентября. Сегодня сэр Фредерик дал мне лучшее тонизирующее средство, чем любое, которое могли бы придумать объединенные медицинские силы Булавайо. Он сказал мне, что очень хочет, чтобы я пошел и возглавил колонну, которая сейчас находится под командованием Ридли в лесу Сомабула. Генерал в частном порядке проконсультировался с доктором Стронгом, который заботился обо мне, и считает, что теперь я могу спокойно уйти. Услышав это, я быстро подготовился. Сложив свою экипировку на одну лошадь и оседлав другую, я попрощался с Булавайо, мой негр Даймонд поехал на третьей лошади и вел четвертую. Я отправился сегодня днем и разбил лагерь на ночь на реке Умгуза, где размещены некоторые из людей полковника Пламера.

8 сентября. Взял с собой троих людей Пламера в качестве эскорта, а именно, рядовых Абрахамсона, Уайта и Паркина, каждый с двумя лошадьми и трехдневным пайком. Мы двинулись с восходом солнца, чтобы следовать за колонной Ридли. Я не мог представить себе ничего более подходящего для себя, чем поездка от восьмидесяти до ста миль по дикой стране с тремя хорошими людьми и большим волнением от необходимости внимательно следить за противником, наслаждаясь прекрасной погодой, рубашкой с закатанными рукавами и пробуждающимся чувством здоровья и свободы. Все обещало сделать это одним из восхитительных моментов в моей жизни.

Но прежде чем мы проехали десять миль, я обнаружил, что сам не в очень хорошей форме; на шестнадцатой миле мне пришлось спешиться, и чашка чая освежила меня, но я не мог есть. У меня возникла мысль послать людей обратно за телегой, чтобы на ней позорно вернуться домой. Однако после часового отдыха я подумал, что это всего лишь естественная слабость после долгого пребывания на больничном режиме.

Итак, мы проехали еще девять миль до того места, где мистер Финн разбил лагерь на ферме, принадлежащей Артуру Родсу. Финн собирает туземных беженцев и дает им землю для посева. Моя благодарность тебе, Финн, за кресло, в котором я спал наиболее счастливо, а затем за отличный чай и отварной рис, за которым последовало еще одно забытье в кресле!

Пока отдыхали здесь, трое повстанцев пришли сдаться и рассказали нам, как белые войска, то есть колонна Ридли, ушли вперед на несколько дней пути, и что два дня назад они окружили повстанцев и вели огонь по ним на протяжении всего дня и часть следующего; один из негров разыграл пантомиму, описывающую битву, и показал нам, как во время битвы он сам лежал в траве и сначала слышал одиночные выстрелы белых, на которые в ответ прозвучали более грохочущие выстрелы туземных мушкетов. Затем слышал нарастающий треск винтовок и рев мушкетов, сопровождаемые быстрыми «стук, стук, стук» (как выразился негр) пулемета «максим», перекрываемыми грохотом 7-фунтовых пушек. Он прекрасно имитировал все звуки, а также атаку приседающих черных застрельщиков, падения раненых повстанцев и бегство остальных.

Его пантомима и звуковая имитация были безупречными, но в конце концов я обнаружил, что все это ложь от начала до конца. Такой битвы не было — он просто придумал ее; так он надеялся доставить нам удовольствие. В то же время это вызвало у меня нетерпение, и в тот же вечер мы продвинулись на восемь миль дальше к реке Бембези. Там мы спешились и свернулись в темноте на земле, по очереди неся вахту. Это была прекрасная ночь, но во время моих дежурств она была испорчена чудовищной гиеной, которая приходила и пыталась обнюхать нас, принимая спящих за мертвых, при этом то и дело рыча.

9 сентября. Мы продолжили путь на рассвете и к восьми часам добрались до Иньяти (проехали четырнадцать миль). Здесь мы нашли унтер-офицера Терри из 7-го гусарского полка с шестью солдатами, занимающими небольшой форт. Их жизнь не казалась слишком радостной; небольшой форт, открытая равнина, палящее солнце и бесчисленное множество мух. В ведении Терри находились запасы продовольствия и зерна в форте, для лучшей защиты которых он использовал большую часть крыши миссионерской церкви, находящейся напротив.

После завтрака мы снова двинулись вперед под палящим солнцем, надеясь найти воду, но не находя ее. Мы продолжали движение по желтым, травянистым, заросшим кустами равнинам на протяжении четырнадцати миль, пока не наткнулись на русло реки, в котором еще осталось несколько непересохших луж. Здесь я лег совершенно измотанный, но после чая скоро поправился, и в вечерней прохладе мы проехали еще четыре мили к реке Лонгве.

Почти все так называемые здесь реки, — это всего лишь русла из песка, в которых нужно было откапывать воду. Мы обнаружили здесь караван из четырех фургонов с припасами для колонны Ридли, но они не могли дать нам никакой информации о том, где находится лагерь колонны и как далеко до него; они просто ехали по следам. У них был сильный эскорт, и они были вполне готовы позаботиться о себе в случае нападения. Среди конвоиров был некий Мэдден, мой старый знакомый из Свазиленда. Наше двухдневное путешествие от Булавайо составило шестьдесят пять миль.

10 сентября. Опять мы двинулись в путь на рассвете и прошли Таба-си-ка-Мамба, территорию беспорядочных коппи, размером шесть миль на три, которые составляли один из главных оплотов повстанцев в этой части страны. пока 6 июля прошлого года силы Пламера не заняли штурмом это место и не вытеснили врага. Камни и коппи здесь, как и в Матопосе, представляют собой груды гранитных валунов и во многих случаях принимают самые фантастические формы. Кое-где они похожи на замки на вершинах пиков; в других местах, как гигантские буханки хлеба, а в одном месте стояла башня из пяти валунов, поставленных один на другого на высоте почти сто футов (30 м).

Мы ехали, пока не достигли следующей реки, Умсангве, на расстоянии десяти миль. Было очень жарко, и теперь я начал чувствовать себя очень бедным существом. Мы проехали уже много миль, чтобы возвращаться назад, и могли только надеяться, что колонна не очень далеко впереди, тем более что у нас было не слишком много еды с собой. В дневную жару я ложился на водонепроницаемую простыню, расстеленную под кустом, как укрытие от солнца. Мужчины откопали в русле реки воду, умылись и испекли хлеб.

В половине четвертого мы оседлали лошадей и поехали дальше к реке Шангани, которая была всего в четырех милях от нас. На карте это могучая река, но по своей природе она не более чем обычное песчаное русло реки с редкими лужами и прудами, ширина высохшего русла около ста пятидесяти ярдов, с обеих сторон заросшие тростником берега. Чтобы получить воду, вы должны вырыть яму глубиной два фута, и тут же появится довольно хорошая вода.

Мы привезли с собой проводника-негра из Иньяти, и он сказал, что колонна Ридли будет найдена на реке Увункве, и что это находится совсем недалеко от Шангани; поэтому мы продолжили движение.

Но когда наступила ночь, наш негр испугался и сказал нам, что там матабеле. Мы ответили, что приехали именно по этой причине. Затем он сказал, что следующая вода находится так далеко, что, если мы будем ехать рысью всю ночь, мы не доберемся до нее раньше, чем на следующий день после восхода солнца. Мы немного попытались продвинуться в темноте, но пошел дождь с тех пор, как колонна Ридли прошла мимо, и разрушил следы; у нас не было воды, и мы питались только первые два дня; наш проводник-негр был явно ненадежен: поэтому мы повернули обратно к Шангани и там разбили лагерь на ночь, дежурили, как обычно, по очереди.

11 сентября. Моя годовщина поступления на службу Ее Величества, 1876–1896 годы — двадцать лет. Я всегда больше думаю об этой годовщине, чем о годовщине своего рождения, и я не мог представить себе более приятного способа провести ее. Я здесь, в глуши, с тремя солдатами. Все они уроженцы колонии, один бывший полицейский, другой горный инженер (ехал со мной в 1889 году на борту «Мексиканца»), третий инженер-электрик из Йоханнесбурга, — все они хорошие люди и хорошие бойцы. Мы почти в восьмидесяти милях от Булавайо и в тридцати от ближайших войск. Я соорудил укрытие от солнца с помощью одеяла, камней и куста терновника; тысячи мух, к сожалению, остались со мной и были очень внимательны к моей особе.

Днем и ночью один из нас всегда начеку. Наши запасы еды, посуды, кухонных и постельных принадлежностей не представляют собой ничего особенного, поскольку все это мы возим на наших седлах.

Днем я поехал с одним из мужчин примерно на десять миль вниз по реке Шангани, чтобы посмотреть, сможем ли мы найти какие-либо свежие следы врага, пересекающие песчаное русло, но мы нашли только сотни старых следов. Когда по возвращении мы увидели наш бивак, мой человек сказал: «Странная лошадь пасется вместе с нашими; кто-то пришел в лагерь»; и это было правдой — у нас был посетитель, Вивиан, который исполнял обязанности штабного офицера Ридли. Он получил мою записку, которую я отправил с гонцами, в которой говорилось, что я еду, чтобы взять на себя командование колонной, и что он должен вернуться в Булувайо, чтобы служить в качестве главного штабного офицера. От него я узнал, что колонна находилась всего в двадцати пяти милях от нас и еще не вела больших сражений, хотя потеряла несколько человек, взяв штурмом несколько коппи, в которых повстанцы той местности устроили убежища.

Итак, к вечеру мы оседлали лошадей и двинулись дальше, Вивиан отправился в Булавайо с одним человеком в качестве сопровождения, а я и моя маленькая группа продолжили наш путь на восток. Мы ехали три часа, пока не зашла луна, а затем разбили лагерь на ночь.

12 сентября. Снова продолжили путь на рассвете через густые заросли кустарников, в которых разбросаны многочисленные гранитные коппи. Повсюду мы находили более или менее свежие следы туземцев; следы колес фургонов Ридли снова стали довольно хорошо различимы. Наши лошади начали сдавать — действительно, одна из моих изо всех сил старалась умереть; поэтому, зная, что мы должны быть недалеко от лагеря Ридли, я двинулся вперед, оставив всех следовать более неторопливо.

Вскоре я наткнулся на двух негров, которые прятались в кустах, но, были видимо, невооруженными и боялись бежать от всадника. От них мне удалось выяснить, что лагерь не за горами, и вскоре они направили меня на верный путь, и я успел на поздний завтрак. Лагерь был построен на открытом месте, окруженный со всех сторон на небольшом расстоянии восемью коппи, которые составляли опорные пункты врага. Один из этих коппи был атакован и взят двумя днями ранее, и вождь племени был схвачен там. Но мы потеряли одного человека убитым и четырех ранеными, а осталось еще семь коппи.

Одним из первых моих действий в лагере после того, как я принял командование колонной, было посещение больницы, где я обнаружил одного человека с ампутированной рукой; он переносил последствия операции очень стойко, и, будучи одним из лучших футболистов 7-го гусарского полка, усиленно тренировался, не обращая большого внимания на физический недостаток. Когда я сказал, что надеюсь это не испортит его футбольной карьеры в будущем, он засмеялся и сказал, что, играть ему будет лучше без руки. У другого бедняги была большая двойная рана бедра; а еще один, который вчера был особенно красивым молодым гусаром, сегодня имеет ужасное карикатурное лицо с отколотой нижней челюстью. А с какой целью? Просто чтобы вытащить полдюжины напуганных негров из их нор в скалах.

Затем мне показали захваченного вождя — по имени Увини. Он был тяжело ранен в плечо, но, разгневанный тем, что оказался в плену, не позволил врачам ничего с собой делать. Едва хирург перевязал его, как он снова сорвал повязку. Он был красивым, свирепым на вид дикарем и хвастался, что всегда был в состоянии противостоять любым врагам в этой своей цитадели, но теперь, когда его схватили, он хотел только смерти. Его захват был самым отважным образом осуществлен капитаном Ван-Никерком и двумя его людьми. Когда крааль вождя был взят нашими войсками, Увини спустился в лабиринт пещер, который проходил через скалы, на которых был построен крааль. Солдат Галифакс и еще один поползли за ним и следовали из одного в другое убежище, часто стреляя и получая ответные выстрелы с его стороны. После нескольких часов этой игры в прятки Галифаксу удалось ранить вождя. Затем они последовали за ним с зажженной свечой, выслеживая его по следу крови, пока, наконец, не загнали в угол в расселине скал, из которой тот не мог выбраться. Он был настолько обездвижен ранением, что не мог стрелять, и его взяли в плен.

Теперь мне оставалось решить, что делать дальше. Мы потеряли пять человек убитыми и ранеными, взяв одну коппи, и оставалось еще семь, которые удерживались так же упорно, как и первый; следовательно, мы должны ожидать, что потеряем некоторое количество людей, прежде чем, наконец, достигнем своей цели. С другой стороны, мы не должны штурмовать укрепления, пока для начала, не перебьем, как можно больше мятежников на открытой местности.

Белый комиссар этой территории был убит повстанцами, и его туземная полиция присоединилась к нам, так что гражданская власть в районе перестала существовать. Однако в лагере находился исполняющий обязанности уполномоченного по делам коренных народов, господин В. Гилгуд, который должен был занять пост комиссара, как только повстанцы будут склонны к сдаче. Этот чиновник очень беспокоился о том, чтобы я судил Увини военным трибуналом по следующей причине: Увини был не только главным вождем этой части страны, но и одним из четырех вождей всего Матабелеленда, которые по мнению черного народа были особо наделены полномочиями со стороны бога М'лимо. Поэтому вождь был в их глазах священным, неуязвимым и непогрешимым. Он был хорошо известен как подстрекатель восстания и нескольких убийств белых в этом районе. Его немедленное наказание тут же сделало бы больше, чем что-либо еще, чтобы восстановить наш престиж и привести к сдаче мятежников не только его собственного племени, но, вероятно, и соседних племен.

Когда мы попросили пленного вождя призвать его людей к сдаче, он категорически отказался. Он сказал, что приказал им восстать и сражаться до последнего, и теперь он не собирается отступать от своего приказа. Он отважный и упрямый старый злодей. Время очень дорого, так как мы постоянно получаем информацию о повстанцах, собирающихся в трех направлениях в пределах досягаемости от нас, и, чтобы поймать их, мы должны немедленно начать движение; поэтому я решил судить вождя военным трибуналом, так как любое заслуженное им наказание, безусловно, спасло бы много крови с обеих сторон, сэкономило бы много драгоценного времени, которое в противном случае было бы потеряно при операциях против цитаделей, и должно привести к быстрому умиротворению весь район и к восстановлению нашего престижа в этих краях.

По военному законодательству Увини является военнопленным и подлежит рассмотрению военным судом; мы находимся более чем в ста милях от штаба генерала, так что я не мог передать дело с уверенностью в получении ответа в разумные сроки; а также знаю несколько других подобных дел, которые в последнее время рассматривались военным трибуналом, и поэтому я отдал приказ о немедленном рассмотрении его дела военным полевым судом.

Крааль Увини, как и большинство других в этой части страны, представлял собой большое собрание круглых хижин с соломенными крышами, построенных на труднодоступных скалах; а над краалем, на остриях скал, чтобы быть недоступными для воров и мародеров, стояли многочисленные урны для кукурузы. До этих последних мы могли добраться только путем подъема людей на веревках, но нам посчастливилось сделать это и получить большие запасы зерна. Многое из этого мы использовали для кормления женщин и детей, захваченных в этом краале, и они, распространяя эту новость в других частях района, побудили многих из негров прийти и сдаться нам.

Чтобы помочь повстанцам принять решение о сдаче, я приказал выставить пикеты во всех местах, откуда они черпают воду. Обычно это небольшие колодцы по соседству с занятыми ими коппи, и обычно они набирают воду в темное время суток, так что я надеюсь, что сегодня ночью мы сильно удивим их, когда они придут за запасом воды на завтра.

Мои силы здесь состоят из эскадрона 7-го гусарского полка под командованием капитана Агнью, роты драгун под командованием капитана Кекевича, сильного отряда Африканского корпуса под командованием капитана Ван Никерка, трех «максимов» и 7-фунтовой пушки под командованием капитана Богги, полевого госпиталя под командованием хирурга-подполковника Гормли, фургонов скорой помощи и фургонов с запасами продовольствия на месяц, всего 360 человек и соответствующее количество лошадей.

13 сентября. Ночью наш пикет произвел много выстрелов по укреплению повстанцев. Я посетил их на рассвете и обнаружил, что наши убили двух негров, вышедших за водой. Я долго разговаривал с пленными и беженцами, находившимися в лагере, и узнал от них, что теперь масса матабеле разбросана по лесу Сомабула. Этот лес простирается полукругом на расстояние более ста пятидесяти миль от Гвело до Шангани, а ширина его варьируется от пятнадцати до тридцати миль. Как правило, он не заселен из-за нехватки воды, но теперь противник обратился к нему, надеясь найти там более безопасное убежище. Наш нынешний лагерь находится недалеко от опушки леса, на берегу реки Увункве. Эта река течет вдоль леса, пока не впадает в Шангани примерно в пятидесяти милях отсюда. Мне кажется, что, пройдя небольшое расстояние вниз по реке Увункве, а затем направившись через лес к Гвело, мы сможем натолкнуться на большую массу повстанцев, которые, как утверждается, занимают сильную позицию на холмах.

Сегодня утром собрался военный трибунал и судил Увини по обвинению в вооруженном восстании, за приказ своим людям убивать белых и за подстрекательство к восстанию в этой части страны. Военный трибунал произвел длительное судебное разбирательство, на котором вождь фактически признал все обвинения, был объявлен виновным и приговорен к расстрелу. Мне было его жалко — он был старый дикарь; но я подписал приказ, предписывающий застрелить его на закате.

В течение дня я прошел через коппи, которые составляли главную цитадель Увини. Это удивительно мощная масса валунов около полумили в длину и шестьсот футов в высоту. Подступы к ней укреплены брустверами из камня и дерева, а сама гора изрезана пещерами. Пещера, в которой был схвачен Увини, проходит через всю гору с бесчисленными разветвлениями. Она настолько узкая, что во многих местах нам приходилось ползти, то и дело опускаясь на четвереньки, а иногда и сползая вниз по грубым лестницам из стволов деревьев. Только тогда мы осознали трудности, с которыми столкнулись наши люди при поимке вождя, и их смелость при преследовании вооруженного и отчаявшегося человека в таком очень неприятном месте.

Вчера, когда я прибыл в лагерь, мне сообщили, что один человек из драгун во время патрулирования в лесу отделился от своей группы и пропал без вести. На его поиски были отправлены дополнительные патрули, и, хотя они прошли по его следам на некоторое расстояние, они не смогли его найти.

Сегодня опять вышли патрули в сопровождении местных следопытов, но ближе к вечеру они вернулись, снова не сумев найти пропавшего, сообщили, что его след вел обратно в сторону лагеря, и поэтому они надеялись, что он вернулся раньше них, но на самом деле, драгун еще не вернулся. К счастью, он имел в седле дневной паек для трех других драгун из своего взвода, так что, если он только сможет сохранить голову и не переутомить лошадь, есть все основания надеяться, что он снова появится. Но худшее среди этих людей, когда они заблудились — они теряют разум и рыскают во все стороны, пока не утомят себя и своих лошадей; тогда они станут добычей врага или сойдут с ума. Ночью мы запускаем ракеты и стреляем, чтобы показать заблудившемуся, где находится лагерь.

На закате всех обитателей лагеря, как наших товарищей, так и беженцев и пленных построили, чтобы они стали свидетелями казни Увини. Его вывели на открытое место перед укреплением, в котором его люди, которые еще не намеревались сдаваться, могли видеть, что происходит, и там он был расстрелян отделением солдат.

Я очень надеюсь, что моральный эффект от этого будет особенно хорош среди мятежников, поскольку он был главой восстания в этих местах и почитался неграми, как бог. Несомненно, когда они поняли, что он в конце концов всего лишь смертный, что он поддался нашей силе и что у них нет другой кандидатуры, чтобы занять его место, они не будут долго откладывать, чтобы сдаться.

Сегодня я послал одну старуху в цитадель повстанцев, чтобы посоветовать им сдаться и заверить их, что они могут сделать это в полной безопасности, но старая женщина вернулась со своей миссии, не приведя с собой никого из блокированных. Когда она вернулась в лагерь, размахивая своим условленным пропуск в расщепленной палке, меня позабавило услышать, как Томми Аткинс, один из наших офицеров, сказал ей, когда она проходила: «Привет, старая девушка! Твой отпуск уже закончился?»

Я предлагал сегодня вечером направить часть своей колонны на север, но днем в лагерь вошел маленький мальчик и сообщил, что видел группу матабеле, разбивших лагерь примерно в пятнадцати милях к югу, на реке Увункве, так что я велел майору Ридли взять пятьдесят человек и совершить ночной марш, чтобы атаковать их. Отряд выступил после наступления темноты, в семь часов вечера, и вскоре после того, как они покинули лагерь, мы услышали частую стрельбу в том направлении.

Отправившись на поиски причины, мы обнаружили, что группа Ридли, проходя мимо пикета, охранявшего водоснабжение противника, была принята охранниками за матабеле и была обстреляна, но, к счастью, никто не пострадал. Я вбежал в палатку офицера пикета и, выслушав его объяснение того, как возникла ошибка, жестко отчитал его, не за то, что он совершил ошибку, потому что мы все время от времени склонны так поступать, а потому, что, когда его люди открыли огонь, они не добились ни одного попадания в гусар. Это ранило его больше, чем самый жестокий выговор, потому что он гордился хорошей стрельбой своих людей.

14 сентября. Этот пикет продолжал вести огонь в ночное время через частые промежутки. Было очевидно, что мятежники очень сильно хотели пить; вот уже два дня и ночи им не разрешают брать воду. В течение нескольких часов темноты, незадолго до рассвета, многие из них дезертировали, а остальные пришли и сдались, многие принесли свое оружие. Таким образом, уже через несколько часов после казни смерть Увини начала давать свои результаты.

После разрушения оплота Увини в наши руки попали большие запасы зерна, и, поскольку сейчас в лагере находится более тысячи пленных и беженцев, мы можем оказать им большую помощь.

Рано утром майор Ридли и его патруль вернулись из ночного марша. Они обнаружили, что вражеский лагерь пуст, след показывал, что кафры скрылись в лесу. У людей Ридли была долгая напрасная поездка, и единственной неприятностью, с которой они столкнулись, было то, что их обстрелял наш собственный пикет сразу после старта.

И снова группа, посланная на поиски пропавшего драгуна, вернулась ни с чем; никаких дальнейших следов его не было обнаружено, и я боюсь, что он, должно быть, попал в руки врага.

Глава XII. Через лес

14 сентября. Сегодня мы начали операции против повстанцев, укрывшихся в лесу Сомабула. Взяв с собой 160 гусар и драгун с двумя орудиями, каретой скорой помощи и четырьмя слегка загруженными фургонами, я двинулся на север, оставив у крааля Увини отряд под командованием капитана Агнью, чтобы завершить сбор зерна и добиться сдачи повстанцев. Я намеревался разгромить мятежные импи (туземные полки), которые, как говорят, собраны в лесу. Необходимо сокрушить негритянские посты, которые были установлены на основных дорогах в этом районе, чтобы не дать потенциальным сдающимся перейти к нам.

15 сентября. Сегодня утром, перед рассветом, мы совершили быстрый переход через реку Увункве и через кусты к зерновым полям и деревням вокруг крааля Лозан. Их мы нашли заброшенными, но со свежими следами большого количества людей, направлявшихся в лес, что свидетельствовало о том, что они были там накануне, но вовремя узнали о наших передвижениях, чтобы сбежать. Нам удалось поймать нескольких женщин, некоторые из которых пришли из импи с холмов Машене, на которые я предложил напасть, и они избавили меня от многих проблем, сказав, что этот импи уже двигался на северо-запад, потому что сильная колонна белых войск приближалась к повстанцам с востока с очевидным намерением атаковать.

Я пришел к выводу, что это была колонна полковника Пэджета, которая двигалась из Виктории через Гвело в район Мавен; так что теперь я должен был двигаться на север со всей скоростью и отрезать этот импи в его бегстве. Но при этом мне придется пройти через наиболее густую часть леса Сомабула, и я считаю, что наиболее эффективным способом сделать это будет разделение моих сил на три патруля и быстрое продвижение параллельными курсами через лес, будучи как можно более облегченными, оставив фургоны с другой партией, которая будет следовать по центральному маршруту в нашем тылу, чтобы сформировать, так сказать, вспомогательный склад и резерв.

Подойдя к краалю Лозан, мы оказались в лесу Сомабула, но вряд ли это лес в обычном смысле этого слова. Деревья довольно маленькие и растут близко друг к другу, больше похоже на фазаньи кустарники в Англии, чем на большой лес, но без подлеска и с песчаной почвой под ногами; легкое место, чтобы заблудиться, и неприятное из-за недостатка воды. Но та же самая нехватка воды должна очень упростить ситуацию, когда мы преследуем повстанцев, так как нам нужно просто пойти к немногим существующим источникам, чтобы найти следы негров, по которым мы затем сможем обнаружить их убежище.

Наше место для палаток в середине дня находилось на небольшом возвышении, где дорога Хартли-Хилл пересекает реку Увункве, и я, мой ординарец и местный комиссар (Гилгуд), возвращались из Лозана в этот лагерь по кольцевой развязке через кусты в надежде собрать побольше пленных, как вдруг наткнулись на пару великолепных пестрых антилоп куду. Я поспешно выстрелил в одну из моего «Ли-Метфорда», и перебил ей верхнюю часть передних ног, сломав их обе, и таким образом повалив на землю. Я смог подойти к ней и прикончить другой пулей, которая, однако, прошла сквозь тело, оставив лишь очень маленькое отверстие. Вероятно, если бы я попал в какое-нибудь не очень жизненно важное место, антилопа продолжила бы свой путь. Мы перекинули добычу через спину моей лошади для доставки в лагерь.

Недалеко от наших палаток мы наткнулись на останки трех белых людей, убитых здесь повстанцами. Один бедняга, очевидно, изо всех сил боролся за свою жизнь, находясь на некотором расстоянии от других под деревом. Опознать тела было невозможно.

Этим вечером я начал патрулирование, чтобы прочесать лес. Правый патруль, состоящий примерно из тридцати драгун под командованием капитана Кекевича, должен был пройти через лес и проследовать по течению реки Гвело, которая образует правую границу леса. Он должен получить контакт, если возможно, с полковником Пэджетом, а также прочесать эту сторону леса, насколько это возможно, добывая воду в реке Гвело. Второй патруль в составе сорока человек под командованием майора Ридли должен держаться вдоль реки Увункве, которая образует левую границу леса. Его обязанность будет заключаться в патрулировании леса с этой стороны, преследовании и изгнании всех повстанцев, а также в добыче воды в Увункве. Третий патруль из сорока человек 7-го гусарского полка под командованием капитана Пура, с которым я иду, будет стремительно двигаться вниз по Увункве и через лес в нижнюю часть реки Гвело, где мы остановимся, чтобы отрезать все отряды повстанцев, которые могут отступать перед атакой полковника Пэджета и двух других наших патрулей, и там мы также сможем выйти на тропу, ведущую к единственному великому убежищу на севере — зерновому району Иниока.