Бесплатный фрагмент - Война фигур

Пролог

«Позорней всего проиграть в войне, что была начата тобой»

(с) Маркус де Ретт, «Сказание о войне фигур»

Острый клинок в последний раз со свистом рассёк воздух, в последний раз в небо брызнули струйки багряной крови, а поле в последний раз пронизал ужасный вопль. Эта битва, которую позже назовут Весенним Побоищем, не стала отправной точкой в войне домов Майэл и Дормулл, однако стала завершающей во всей оборонительной кампании. Около небольшой деревни, наполненной грязными простолюдинами, множеством луж с оттаявшим дерьмом и деревянными домами, столкнулись два больших войска: почти по двести человек с каждой стороны. Здесь, в чистом поле, ныне похоронено немногим более сотни пехотинцев, полтора десятка рыцарей и двадцати лошадей. Воины победившей стороны ликовали, вскидывая мечи, копья и арбалеты ввысь, а их празднование поди было слышно в соседнем графстве. Всадники, несущие герба дома Майэл, а был это некий красный ромб на белом фоне, принялись догонять бежавшего противника и собирать оброненные им штандарты. Гербом Дормуллов были три зелёных овала, будто скреплённых вместе, но теперь на флагах ничего кроме крови и грязи разобрать было невозможно. Совсем скоро прогудели трубы, обязывающие всех уцелевших скучиться в одном месте.

Немытые, вонючие, окровавленные солдаты исподлобья взирали на возвышавшийся над ними холм, устеленный ярко зелёного цвета травой. Лишь благочестивые рыцари обособленно гордо восседали на своих лошадях, и даже сей бугор был им нипочём, ничто не мешало благородным воинам взирать на того, кто стоял пред всей оравой мужиков.

— Верноподданные Его Сиятельства Георга II Майэла! — начал молвить каштановолосый мужичок, размахивая руками в сторону, — Ваш господин благодарен вам за оказанную службу в защите родных земель от гнусной крысы из дома Дормуллов, — лицо глашатая было морщинистым, подбородок украшала густая щетина, а под невзрачными карими глазами болтались отяжелевшие от возраста и ненормированного графика синие мешки, — Теперь же можете отдохнуть под выступившими лучами яркого солнца.

После, скучный полустарец повернулся боком к простым воинам, очевидно наградив всем своим вниманием исключительно свет любого войска — рыцарей. Господа в сияющих доспехах безразлично взирали на простого слугу их владыки. Двое из них, к слову, были пешими, поскольку в бою потеряли лошадей и, быть может, не имели возможность сесть на другую.

— Вам разрешено заняться мародёрством, — мужчинка перевёл дыхание, поморщившись. Видать ему была неприятная двуличность воинов добропорядка, — Однако исключительно запрещается грабить деревню. Она и её жители приходятся собственностью нашему пану, — несмотря на то, что глашатай явно не закончил свою речь, толпа потихоньку начинала разбредаться. Ему оставалось лишь крикнуть изо всех сил, окинув взглядом всё войско, надеясь, что нужные люди его услышат, — Сотнику Бердышу и баннерету Вальцу велено заявиться в шатёр к графу!

Глава I. Острый вопрос

«Добротная драка, красивая женщина, жирное мясо и вкусное пиво — вот и все радости рыцаря»

(с) Сэр Уильям Благочестивый своему оруженосцу

Сквозь густую толпу утомлённых боем вояк, толкаясь и бранясь, пробирался некий воин, окованный тяжкими железками. Закрытый бацинет на голове, панцирь на теле, всякие наручи, налокотники и даже стальные варежки говорили о том, что связавшись с ним, не каждый умелец сумеет выиграть жестокую схватку. Не стоит и сомневаться о дополнительном слое кольчуги и одежды под внушительными, как для обычного пехотинца, доспехами. На поясе у «рыцаря» болталась тяжёлая булава и лёгкая мизерикордия, что служили контраргументом латным солдатам. На спине был креплённый ремнями треугольный щит, лицевая часть которого ожидаемо была разукрашена гербом дома Майэл. О принадлежности сего незнакомца также говорил длинный ваффенрок, чьи подолы достигали колен, столь же расписанный именными ромбами. Совсем скоро, преодолев не один десяток немытых мужей и высказав об их матерях не одну сотню хороших вещей, воин зашёл на обширную территорию, полнившуюся свободным пространством. Это был элитный лагерь, где могли спокойно отдохнуть командующие армией, рыцари и, собственно говоря, сам граф. Эдакий подлагерь. Найти здесь простолюдина задачей было не из лёгких, а если кто-то сюда захаживал, то зачастую ненадолго или по очень важному делу. Наконец, вояка остановился, прекратил ругаться и решил попросту передохнуть. С трудом сняв бацинет, он в очередной раз убедился, что у вельмож даже воздух иной. Зато теперь можно было разглядеть немолодое, но далеко не старое лицо, покрытое многочисленными рубцами. Мужчина снял латную рукавицу с правой руки, а после её, вместе со шлемом, упрятал под левую подмышку, придерживая всё той же левой рукой. Правой же ладонью, так же используя пальцы для лучшего хвата, воин стянул ещё и кольчужный с полотняным койфы, упрятав уже в ожидаемом месте. С превеликим удовольствием рубака почесал свою лысую макушку и место, где, по всей видимости, должны быть ухоженные усы, но где теперь была лишь криво выбритая щетина. Мужчина, тяжко вздохнув, пошёл далее.

Только идиот или слепой мог бы не узнать или не заметить шатёр здешнего главнокомандующего. Огромный, шириной и высотой он был схож с целой небольшой хатой, возвышался над всем лагерем с его низкими жителями. Палатка была сшита из кожи, обшитая красными и зелёными кусками ткани, золотыми нитями и белоснежным шёлком. Продав это сооружение, пусть даже по самой низкой цене, можно было купить полтора дестриэ. Внутри же, невзирая на шикарное убранство, пространства также хватало и для камина, и для ковра, и для стоек с доспехами и оружием. На деревянном стуле с меховым сидением и резной спинкой сидел достаточно молодой, — ему было всего двадцать лет отроду, — граф, закинув ноги на дубовый, покрытый воском, стол. В левой руке он держал стеклянный бокал вина, а в правой свиную колбасу. Вот так, кушая мясо и запивая его виноградным напитком, стараясь не чавкать, Георг указывал своему писарю:

— Пусть нас было двести, ну, то есть, правду напиши, а их скажи, ну… штук триста. Нет, пятьсот пиши. Тысяча! Пятьсот рыцарей, двести лучников, а остальные обычные.

— При всём уважении, милорд, — вдруг встрял сидевший по правую руку от главы династии Майэл сир Вальц Ржомыльцкий, и что так же поедал колбасу, однако уже двузубчатой вилкой, — Не может половину от войска составлять конница.

— Может, — продолжая жадно кусать мясное изделие, молвил пан.

— Ваша воля… — баннерет отложил столовый прибор на тарелку, а вместе с ним и еду. Он махнул рукой во тьму, будто подзывая оттуда кого-то. К удивлению, из объятого неизвестностью мрачного уголка вышел некий двенадцатилетний парнишка с двумя глиняными кухлями. Рыцарь, сидя на скромном, но не менее комфортном табурете, молча указал на пустой бокал у него возле тарелки. Стюарт начал лить вино туда, однако сразу же, как только красная жидкость коснулась дна посуды, был остановлен Вальцем, точнее, его басом:

— Куда ты мне эту менстру льёшь? Пива давай!

Парень послушно исправился, а за него решил вступиться сам господин Майэл:

— Что ты кричишь на него? Это ведь твой племянник, в конце концов, — Георг закончил есть колбасу.

— Сральник! Плевал я на этих дальних родственников. Хер им, а не мой замок!

Абсолютно неожиданно ни для кого из присутствующих, голос подал незаметный писарь, доселе молча сидевший вдалеке по левую руку от Его Сиятельства. Приподняв лампу, с которой ему приходилось работать даже в дневное время суток, в условиях отсутствия нормального освещения внутри шатра, без труда удавалось разглядеть морщинистое старческое лицо того самого глашатая. Данный мужчина был воистину бриллиантом среди всех слуг, как, порой, наговаривал сам граф. Это вам и писарь, и глашатай, и, отчасти, дипломат, и летописец. Он обходился дорого местному правителю, но всё же дешевле, чем держать по одному человеку каждой профессии.

— По весне, ранним утром, войска господина Георга II Майэла в размере двухсот человек, ударили по расположившемуся около приграничной деревни Сладкий Передок противнику. Войско, возглавляемое сыном Раймонда Дормулла Ивусом «Крысиной мордой» Дормуллом, заметно превосходило в численности, и составляло одну тысячу человек, пятьсот из которых рыцари, а ещё две сотни лучники. В результате затяжного боя, воины под личным командованием Его Сиятельства Георга нанесли сокрушительное поражение противнику. Враг понёс несоразмерные потери в семьсот человек убитыми и захваченными в плен. Кстати, — опустив лампу и пергамент обратно на стол, а также выхватив из чернильницы перо, вопросил писарь, — А что про сына этого Дормулла писать?

— Сир Вальц? — вопросительно приподняв брови, перевёл местный пан внимание на баннерета, так же подставив бокал стюарту в ожидании вина, — Его удалось взять в плен?

— Э-э… Нет, милорд. Он сбежал, — рыцарь виновато пожал плечами и последним укусом доел колбасу.

— Запиши, Феодор, что его ранили, но ему удалось скрыться.

В этот момент, разрушая всякую атмосферу спокойствия и умиротворения, от входа в шатёр послышались уверенные басистые выкрики, спутать которые невозможно было ни с какими другими.

— Я тебе, блядский ты, ёбаный говножуй, объясняю: я пришёл к графу, потому что он меня позвал, так что пошёл нахуй, пока я тебе твою палку тебе же в жопу поперёк не вставил!

Георг II Майэл вздохнул, приправив вырвавшуюся эмоцию фразой:

— Ну наконец-то.

Граф с трудом поднялся из-за стола, прошёлся с десяток шагов ко входу в палатку, пока оттуда без остановок продолжалась неумолимая ругань, от грубости используемых словечек которой аж уши вяли. В один момент, меж двумя стражниками из «дверей» вынырнула мужская блондинистая голова, а после оттуда вышел уже и сам властитель замка Майэл. Пред взором поссорившейся троицы предстал парень. Его рост не достигал и ста шестидесяти пяти сантиметров, борода и усы были гладко выбриты, но лицо покрыто прыщами, на макушке царствовала бесформенная стрижка. Одет он был, как подобает вельможе, в дорогие шелка и качественные, натёртые воском, сапоги. Сам же Георг со своей стороны увидел только озверевшего лысого сотника, что левой рукой держал шлем и рукавицу, а правой активно размахивал под носом у сторожа, вечно указывая на что-то пальцем. Пехотинец, что стоял слева от повелителя, уже готов был вскинуть алебарду, когда кричащий старикан нагло сдёрнул с головы у его товарища шапель. Вид графа поумерил пыл каждого, а уж с каким облегчением вздохнули стражники, когда осознали, что им не придётся в очередной раз выслушивать в каком борделе и от какой шлюхи они родились.

— Бердыш, мой друг и лучший командир! — молвил пан, вскинув руки в стороны, — А мы уж тебя заждались, — Георг мило улыбнулся

— Государь, — сотник слегка откланялся сюзерену, а после стал оправдываться, — Эти остолопы смели не пустить меня!

— Они просто выполняли свою работу. Пойдём, — отворяя завесу шатра и будто приглашая внутрь, молвил пан, — Не будем мешать хлопцам.

В помещении временной резиденции своего пана Бердыш увидел командира тяжёлой конницы сира Вальца из Ржомыля, знакомого ему уже не первый год. Здесь сидел писарь и глашатай в одном лице, его он уважал столь же сильно, как своего коллегу по ремеслу, а дополнением ко всему стал молодой юноша, который учтиво поклонился пожаловавшему гостю, после чего и вовсе отошёл в тот самый тёмный закуток, из которого изначально и вынырнул.

— Что же, — начал благоволить граф, усевшись в тот самый удобный стул. Он сложил руки в замок, затем пододвинулся ближе к собеседникам, положив локти на свой дубовый стол. Видать, не зря было созвано эдакое совещание, если уж сам государь решается отвлечься от выпивки и девушек, — На кой я вас тут собрал? Э-э, дорогой, выйди, будь твоя милость, — обратился Георг II к стюарту, а тот послушно, кивнув головой и поставив кухли с алкоголем на соседний столик, удалился прочь из кабинета, — Как вы знаете, мы только что отбили у нашего врага последнюю нашу деревушку, во многом благодаря упорству конницы сира Вальца и командным качествам сотника Бердыша, — пан поочерёдно кивнул названным людям, — Феодор же позаботится, дабы всё герцогство, а то и королевство знало о том, какой Раймонд Дормулл никчёмный и какие мы молодцы. Не перебивайте, прошу, — предупредил Майэл, лишь заметив, как капитан рыцарей хотел открыть свой благородный рот, — Подумать только, два года враг прожимал нас вглубь наших владений! И только четырёх месяцев хватило, чтобы маршем пройтись по разорённой земле, выгнать ублюдков с родных краёв. Поэтому, окрылённый серией важных тактических и стратегических свершений, у меня возник острый вопрос: «Не погнать ли „овальных“ аж до их родового гнездечка?». Высечь огнём их поселения и замки было бы здорово, однако я настаиваю всё же на подчинении тамошних феодалов, — граф облокотился на спинку стула.

— Ну, знаете… — затянул баннерет, наливая себе пива. Он так же налил его и сотнику, что непринуждённо подставил кружку под руку вельможе. Бердыш вскоре нашёл себе табурет, на котором недавно сидел стюарт, а подставив тот под общую людскую массу с удивлением обнаружил, что половина его пинты уже была пуста. Ему оставалось лишь, нахмурившись, злобно посмотреть на Вальца, который без особых угрызений совести говорил свои мысли, — Парням лишь бы пограбить. А если Вашу вотчину разорять нельзя, то вот на территории Дормуллов я за рыцарей ручаться не буду. Голосую за! — вскрикнул мужчина, подняв ввысь свою кружку и приложившись к ней.

— Если подходить к этому с экономической точки зрения… — вновь неожиданно встрял престарелый писарь. Видать, это была уже его привычка, — Нам может не хватить средств на ведение затяжной войны.

— Феодор, — спокойно осадил «выскочку» граф, — Скажи, ты казначей?

— Нет, Ваше Сиятельство…

— Ну вот и помалкивай! Но говоришь ты верно… Это ведь уже весна, да? — с неким отчаянием вопросил Георг. После единогласного молчаливого утвердительного кивка голов его советников, он выругался себе под нос, — Скоро посев. Надо возвращать селян в поля.

— Ваша правда, государь, — подтвердил сотник, выпив немного хмельного напитка из кружки, пока он окончательно не исчез, — Да и с военной точки зрения, у нас не много шансов. Почти половину войска составляет деревенское ополчение. Оно не годится для нормальной кампании. Но ничего, — поспешил успокоить своего сюзерена военачальник, — Где-то на западе бродят группы наших воинов. Там хватает городских рекрутов, замковой гвардии и рыцарей. Боюсь, только, на их сборы уйдут недели. Сами знаете эти… куммуникации. Но это ещё полбеды. Ладно, с помощью конницы и Вашего тактического гения мы пройдём все деревни. Но что делать с их замком? У нас не хватит денег и специалистов на постройку стенобитных орудий, а на осаду могут уйти месяцы, если не годы. Также нам требуются мантелеты, лестницы…

— Я могу отправить запрос прямиком в Майэл, — кажись, в третий раз встрял каштановолосый глашатай, — Тамошний кастелян распорядится о сборе и доставке всего необходимого, или же мы получим вынужденный отказ. К этому моменту солдатня едва ли успеет собраться.

Пока все тяжко раздумывали над острым вопросом, несомненно требующим непосильной одному человеку мозговой активности, сир Вальц продолжал пить. Пожалуй, он единственный в компании, кто задался воистину важным вопросом:

— А есть ещё колбаса?

Все остальные замолчали, как один. Но только писарь презрительно фыркнул, в то время как граф и сотник оставили это без должного внимания, намереваясь продолжить дискуссию.

— Возьми мою, — всё же, расщедрился глашатай, хоть и не питал должной любви к баннерету и его шайке.

— Золотой ты человек, Федор, — потирая ручки и добро улыбаясь, молвил рыцарь, принимая в руки тарелку с целой сосиской, лишь слегка надкушенной.

— Феодор, — поправил его старец с пергаментом.

— А-а, срать! — неблагодарно ответил на критику вельможа, чем заслужил очередное презрительное фыркание.

— Э-э… Да, о чём это мы? — Георг попытался вернуться к заданной ранее теме. Поёрзав в стуле и почесав задницу, пан продолжил, — Сколькими силами мы вообще располагаем, и сколько людей у противника?

— Не знаю, государь, — незамедлительно ответил Бердыш, — Я всего лишь сотник. Не тысячник. Даже не пятисотник!

— Ой, только не начинай опять, — отмахнулся граф, встав со стула. Он не посчитал чем-то постыдным начать прохаживаться по шатру, меж тем почёсывая ягодицы, — Тебе это звание так важно? Ты, по-моему, и так не имеешь проблемы с жалованием и статусом.

— Да я, блять… Простите. Ладно, — допив последние капли пива и собравшись с мыслями, констатировал полководец, — Ну сколько у Вас воинов? Пятьсот? Шестьсот? Вы же учитывайте, что половину, как я уже говорил, здесь созывали исключительно для защиты и отвоевания собственных владений. Им надо возвращаться в поля. Ну, останется… Кто там считать умеет?

— Неважно, — даже не став заморачиваться, решил пропустить тему с вычислениями глава дома Майэл.

— А про «овалов» вообще не ебу. Разве только напрямую спросить.

В этот момент сир Вальц случайно заплямкал, а потом вообще закашлял. Помогать ему никто не спешил. Как оказалось, жевал еду он очень спешно, держа мясо руками, даже позабыв о наличии вилки у него под рукой.

— Ладно, — очень тяжело вздохнув, то ли от усталости за день, то ли от сложности общепоставленного вопроса, выдал Георг умозаключение, — Как говорится, «Кто не рискует тот не пьёт шампанское». В конце концов, чего здесь жопы чесать, когда можно здорово повеселиться?

— Угу, — кивнул, глотая колбасу, предводитель конницы.

— Вот мой батенька, храни Боже его душу, был нерешителен, а теперь у меня никого окромя брата в семье и нет, — парень посмеялся, но вскоре остыл, — Феодор! — крикнул Майэл, тем самым не на шутку переполошив всех присутствующих. Кроме Феодора, — Пиши кастеляну. Пиши вассальным рыцарям и в город Идльнус. Пусть выставят столько профессиональных воинов, сколько смогут, — на какой-то момент пан перестал бродить по помещению, явно призадумавшись, — А селян распусти. Слишком много чести: их и вооружай, и одевай, да не чем попало, а потом корми, лечи… А отдачи сколько? И… Пусть готовят осадное снаряжение. Нас ждёт Теодора.

Георг II, сделав несколько уверенных шагов, наглым образом отобрал у своих слуг кухоль, благо с вином. Плеснув себе почти полный бокал, юноша намеревался закончить совещание:

— Но не пиши пока что, слишком много мороки. Лучше отправь послание герцогу Силану с просьбой предоставить специалистов для строительства требюшета.

— Государь! — спохватился сотник, только лишь услышав об этой многометровой махине, — Вы собрались обстрелять усадьбу Теодора?

— Нет, что вы, — прокряхтел Майэл, вновь сев в стул, — Кто я такой, чтобы уничтожать сие прекрасное место? Это для Дормулла. Короче, сегодня празднуем, но чтобы через две недели всё моё войско было под Низкими Холмами! Феодор, — государь сделал несколько освежающих глотков, — Я подам тебе мою печать. Мне так лень её ставить на десяток писем… А вы чего сидите? — обратился Георг ко своим военным командирам, — Созывайте рыцарей на кухню и давай бухать!

Глава II. Усадьба Теодора

«О, это место прекрасное и мистическое. Здесь розы цветут без устали, здесь почва плодоносит круглый год, а зимой здесь не бывает снега. Очень необычно. А вот её владелец вполне обычный гадкий мудозвон»

(с) Леди Кларисия об усадьбе Теодора

По прошествии двух томительных недель, практически всё войско графства Майэл, как и завещал тамошний господин, оказалось у подножья Низких Холмов. Воины, как пешие, так и конные, не могли попросту пересечь эту естественную преграду меж их родным графством и т.н. автономией Теодора. Некогда это было отдельное княжество, разрозненное и мало связанное с остальными мелкими государствами. Все державы на ближайшие десятки миль были похожи друг на друга, в том числе и то, что теперь стало препятствием войску Георга II. От других оно лишь отличалось неимоверно плодородной почвой, а также наличием больших объёмов полезных ископаемых. Неудивительно, что тогдашнему пану не составило труда собрать большое войско и начать набивать карманы, попутно завоёвывая территории. Так бы образовалось графство Теодора, однако тогда объявился некий родозачинатель династии Дормулл, который коварно заколол неприятеля, повёл за собой многих панов, а после провозгласил себя местным графом. Весьма красивая история, тянущая на целый роман. Впрочем, её правдивость доселе не подтверждена, а сама она полна логических дыр. Зато достоверно известно, что небольшое панство в складе графства обладает высоким уровнем автономии, но кроме того не подвержено голоду, ввиду хороших урожаев, и обладает достаточными богатствами с армией для самостоятельной жизни обособленно ото всех, при этом, конечно же, отчисляя проценты. Почему же вышло так, что этот островок независимости вдруг подчинился какому-то там графу? К сожалению, ответ на заданный вопрос не может, — или не хочет, — дать даже сам Жан Теор, властитель шикарного поместья на отшибе собственных владений.

— Государь, — обратился к своему хозяину Бердыш, только лишь войдя в тот самый необъятный дорогущий шатёр. К удивлению, он почти не был облачён в броню, не считая тёртый гамбезон и кольчужные поножи с видавшими жизнь ботинками. На поясе привычно болталось оружие, а вот в правой руке командир сжимал лист пергамента.

— М-м… — простонал граф, чем-то громко зашуршав из тьмы. Как вскоре увидел сотник своими привыкшими к полумраку глазами, Георг, предводитель целого государства и огромного войска, мирно, сопя, спал… на столе. Парню понадобились невероятные усилия, чтобы сползти наземь. Также оказалось, что дорогая камиза была заляпана вином, а рукава на ней порваны, — Ч-чего хоть-тел? — с трудом вопросил пан, который начал шустро рыскать по шатру, очевидно, в поисках алкоголя. В итоге, не справившись, Майэл попросту упал задницей на пол, облокотившись спиной о стол.

— Лучшие счетоводы потратили на это несколько часов, но мы, наконец-то, знаем нашу численность, — с надеждой молвил капитан.

— Ну… И сколько? — плямкая и щурясь от собственной вони, с раздражение спросил он.

— Не знаю.

Георг, будто вмиг протрезвев, поднял удивительный взгляд на Бердыша, да только не успел что-либо сказать, ибо был опережён слугой:

— Всё записано тут, — раскрыв письмо, стал оправдываться военачальник, — Да только нихуя не понимаю. Цифры какие-то, а сбоку буквы приписаны. Где ваш писарь? Думаю, он мог бы эту ебанину понять.

— А-ар-рх! — истошно прорычал бедолага, — Дай сюда! — парень потянулся рукой к советнику. Тот, не медля, передал записи, — Так… Двести тринадцать пехоты. Из… них: сто двадцать… ко-опейщиков? Да. Пятьдесят мечников. Тринадцать алебардистов. И-и… Тридцать пикинёров, — читатель старательно протёр свои закисшие глаза, пока сотник, нервно почёсывая руки, стоял перед, — Так-с… Девяносто два стрелка. Из них: сорок два арбалетчика, пятьдесят лучников. Ага, отлично. Последняя строчка… Рыцари, во! То, что нужно! Так-так… Шестьдесят.

— Шестьдесят? — переспросил тот, кто принёс пергамент. Граф оставил без внимания вопрос.

— Из них: шесть рыцарей с наделами, двадцать три оруженосца и прочей свиты, также двадцать четыре безземельных рыцаря и семь человек личной гвардии… Что же, негусто.

— Но с этим нам придётся брать Усадьбу.

— Не факт, — возразил Георг, — Я послал сира Вальца и пяток рыцарей, чтобы они договорились с Жаном. В конце концов, у нас здесь, вродь как, «хорошая» война.

— Очень мудро, государь, — капитан откланялся, — Нам нужно сэкономить как можно больше людей для осады Дормулла. Кстати, — вдруг вспомнил мужчинка, почесав слегка отросшие за две недели седые недо-усы, — Вы договорились с герцогом?

— Да, почти… — Майэл неожиданно вскочил, из-за этого словил жестокую головную боль и обхватил сам себя за макушку. Лишь успокоившись, он молвил, — Вспомнил! Я же Феодора в Барбант отправил! Варит таки башка! — непонятно чему был рад Георг. Впрочем, он быстро осадил сам себя, — Ладно… — парень стал делать неуверенные шаги в сторону выхода. По пути он подал руку сотнику, заодно спросив:

— Чёрт бы его побрал… Что вчера было?

— Ничего, — поспешил заверить Бердыш собственного господина, — С двадцать первым годом жизни, кстати.

Тем временем, у вельможи из Ржомыля с его свитой было столь же весело. Ему предстояло вполудребезги пьяным дойти до блокпоста неприятеля, ежесекундно рискуя словить телом стрелу, случайно пущенную неуклюжим или панически настроенным лучником.

— Сир Вальц, — поравнявшись с командиром, молвил один из вассальных графу Майэлу рыцарей, — У вас на плече ремешок отвязался. Да и в целом Вы, без обид, выглядите не очень.

Баннерет и впрямь смотрелся не так обаятельно, как все разы прежде до этого. Этой ночью он чересчур перебрал с алкоголем, как и многие другие посетители светского мероприятия, однако это нисколько не мешало тёртому воину выглядеть репрезентабельно. Он держался гордо, а в своём тщательно отполированном за годы службы тяжёлом латном доспехе смотрелся статно, абсолютно контрастируя с унылыми пейзажами вечно стелющейся болотно-зелёной травы.

— Что же, благодарю, что сообщили, сир Лох, ой, Лок.

Приставший господин вмиг поспешил обогнать своего начальника, лишь бы далее не выслушивать его «острые» шутки, тем самым поравнявшись со своим коллегой, которому была присвоена невероятно почётная должность хорунжего, что задрал штандарт с узнаваемыми во всём королевстве ромбами. Вальц, в свою очередь, не сбавлял ходу, но и темпу не увеличивал, лишь продолжая вальяжно идти вперёд. На расстоянии около ста ярдов от горных укреплений все рыцари захлопнули забрала на своих шлемах, а баннерет сделал это первым, закрыв лицо хундсгугелем. Отряд из полудюжины почётных всадников неспешно двигал по намеченной траектории. У них была только одна тропа, по которой можно было спокойно дойти до главных ворот, не боясь поломать все ноги, как себе, так и лошади под собой. Уже отсюда виднелись копошащиеся на стенах стрелки, а ещё через пятьдесят ярдов уже доносились крики их и командиров. Возможно, пока отряд не достиг цели, следует подробнее рассказать о Низких Холмах? Это место представляло из себя эдакое скопление, как ни странно, холмов, большинство из которых впору было бы назвать буграми, такими они были незначительными и невзрачными. Впрочем, несмотря на эти, казалось, недочёты, пану из Теодоры удалось удачно организовать здесь опорный пункт и понатыкать деревянных башен вокруг. Данные препятствия позволят эффективно сдерживать любые силы, ибо врагу приходится выбирать: узкая тропа, осматриваемая за сотни ярдов с вышек, или же множественные смерти и переломы при попытках пройтись по буграм и холмам, которые, кстати, так же вполне неплохо контролировались. Если эти переговоры провалятся, войско Георга потеряет здесь не один десяток людей.

— Стой! Кто идёт? — воскликнул один из лучников, явно настороженный, о чём свидетельствовала вложенная в лук стрела, но готовый к переговорам, ввиду не натянутой тетивы. Здесь же он скривился и ойкнул, поскольку получил подзатыльник от неизвестного мужчины, неслабо разодетого в броню. Однако ему далеко было даже до Бердыша, этот солдат из себя точно что-то представлял.

— Дебил! Не видишь — ромбы, — незнакомец перевалился через забор, — Чего здесь нужно нашим врагам?

— Врагам? — искренне удивился баннерет, подойдя чуть ближе к воротам, но остановившись там, где это требовалось. Он приподнял голову, дабы лучше видеть обстановку. Низкие Холмы были древо-земляной крепостью, окружённой кольями и укреплённой снизу камнем, дабы было сложнее выкопать элементы забора, — С каких пор Жан Теор участвует в войнах своего сюзерена?

— А с тех пор, — брызгая слюной, отвечал командир. Следуя рассказам, здесь каждый второй такая мразь, что яро контрастирует с прекрасной Усадьбой и её мистической погодой, — Как его об этом попросили! Месяцев шесть назад.

— Ты сотник? — спросил рыцарь, впившись крысиной мордочкой своего шлема в окружающих.

— Пятидесятник. А что с того?! Чего вы вообще хотите?

— Нам нужен проход и сотрудничество. Пусти нас, убогий, нам нужно поговорить с вашим паном.

— Хуй! — лучники на стенах очевидно занервничали, что так же вполне можно было сказать о рыцарях в подчинении сира из Ржомыля.

— И-ди-от! Нас пять сотен человек, вы с вашей полусотней пососёте смачного утиного окорока, стоит нам всем лишь заявиться под ваши ворота, — уверенно твердил вельможа в латах. По правде, он не знал их точную численность, поскольку Бердыш его не навещал.

— Так а чего ж вы не заявились? — съязвил пятидесятник. Он был спокоен, а вот стрелки осторожно глядели во все стороны, — Боитесь разбиться о наш Холм?

— Нет, — гордо поправив вожжи, ответил Вальц, — Не хочется лишний раз марать руки в чужой крови. Послушайте, — наконец-то начальник рыцарского отряда рисковал перейти к основной теме, — У нас есть выгодное предложение для всей Теодоры. Вы, челядь, останетесь в живых, чего вам ещё надо? А Жан получит кое что поинтереснее. Пустите нас к нему.

— Куда?! Его здесь нет, он в Усадьбе, а до туда час езды уж точно.

— Ну так сопроводите, очевидно же! — воскликнул мужчина.

Пятидесятник что-то прорычал и прохрипел со стены, а затем зашёлся грубым кашлем. В итоге, чуть помычав аки буйвол, он таки с переменным успехом согласился:

— Ладно! — наклонившись книзу, крикнул незнакомец, — Мы дадим послание в Усадьбу, а оттуда пришлют людей для вашего со-про-вож-жения.

Все рыцари как один облегчённо вздохнули. Им, конечно, предстояло битый час ждать окончательного вердикта, однако первый рубеж был преодолён. Значит ли это, что миссия сира Ржомильцкого увенчается успехом?

— Того, вы так и будете под воротами стоять? — вдруг, заинтересовавшись судьбой незваных гостей, спросил пятидесятник.

— Всяко лучше, нежели в руки непонятно кому идти, — отрезал баннерет. В ответ на это собеседник рассмеялся, затем весьма метко сморкнулся прямо под ноги коню рыцаря-командира.

— Думаете, хотел бы я вас убить, то не сделал бы это ещё минут пять назад? Наши лучники не пальцем деланы.

— Так и у нас доспехи не говном помазаны, — парировал сир Вальц.

Ответом благородному мужу стало тактичное молчание, повисшее, скорее всего, для того, чтобы его высокому уму было легче думать в окружающей обстановке. В конце концов, вельможа решился. Не посмеют ведь эти варвары посягнуть на жизнь и здоровье богатого человека? Да у них прав нет!

— Ладно, открывайте.

Пятидесятник продублировал команду, а спустя небольшой промежуток времени, массивные деревянные двери, что практически не имели просвета, стали расползаться в обе стороны, давая всадникам Его Сиятельства Георга II Майэла достаточно свободного места для прохода в них парами. Подчинённые сира Ржомыльцкого вдруг спохватились, поправились в сёдлах, ибо до того сидели скрюченные, словно какая-нибудь противная ведьма. Они синхронно пришпорили скакунов и шагом подались внутрь, где их, вопреки ожиданиям, не напичкали стрелами из луков и даже не наделали дырок острыми наконечниками копий. Мужей только взяли на прицел местные стрелки, что вполне можно было назвать гостеприимным жестом. Ко всей этой кавалькаде, прячась за семью копьеносцами, подошёл пятидесятник. Судя по всему, он являлся командиром данной заставы. Мужчина вновь закашлялся, втянул в себя сопли и смерил презрительным взглядом незнакомцев. Очевидно, в их адрес он ничего говорить не собирался. А вот Вальц, чисто для приличия, задал вопрос:

— Как зовут хоть?

— А может вам сразу сраку подставить? Ты же моё имя на следующий день забудешь, — пресекая любую дальнейшую попытку баннерета выйти на контакт, он молвил дальше, но уже к рядовым воинам, — Отведите их в столовую и заприте там, следите, шоб не сбежали.

Следуя указаниям своего командира, солдатня сопроводила гостей в некий бурого цвета обширный шатёр, который, однако, не таил в себе той атмосферы достатка, которая ощущалась в палатке того же графа Майэла. Здесь всадников заставили спешиться, зайти внутрь. Их верных скакунов увели на противоположный конец заставы, где как раз и расположилась коновязь. Это для того, чтобы враги не воспользовались лошадьми в нужный им момент. После этого, слуги Теора окружили столовую и вряд ли собирались отсюда кого-то отпускать.

— Не очень они гостеприимны, — подметил хорунжий, положив себе штандарт под ноги, стоило всем собраться за одним столом в этом «помещении».

— Обычная практика, — обратил на себя внимание сир Лок, — Скажи спасибо, что живой остался.

— Ага, — вдруг хихикнул сир Блэквулл из одноимённого замка, снимая свой закрытый бацинет. Вздохнув с облегчением, двадцатипятилетний парень выдал, — Может нас ещё накормят? Не зря ведь в столовую пустили.

Впрочем, жизнерадостность своего коллеги никто не разделил. Тогда все замолчали, ведь их командир слегка стукнул латной перчаткой по столу, немо приказав не болтать по пустякам. Однако, это не помешало проголодавшемуся вельможе отыскать грюкающего посудой мужчину, который переносил тарелки, чарки и прочее из одного места в другое. Это стало понятно, когда он прошёлся мимо отряда на улицу. Вернувшись уже сейчас, его ждал вопрос от Блэквулла:

— Эй, холоп! — кухарь подпрыгнул на месте и встал по стойке смирно. Вряд ли он догадывался, что перед ним рыцари противоборствующей стороны. Хотя, все они одного поля ягода, — Есть что пожрать?

— Токмо каша, милсдарь. Да и то, она застыть успела. Вы на завтрак опоздали.

Разрываясь меж желанием и дальше есть лишь благородную еду или попросту не умереть с голоду, вельможа всё же выбрал второе:

— Ай, фиолетово. Неси!

Более никто не спохватился заказать и себе поесть, поскольку все они либо были чересчур разборчивы в еде, либо просто наелись с утра и сейчас не были голодны. Храбрые защитники всего живого, что были посланы на переговоры, продолжили молча сидеть.

Вскоре служитель кухни принёс тарелку с задубевшей кашей и деревянной ложкой, какой едят простые рядовые, а также, бонусом, четверть литра самого обычного эля. Блэквулл принял это, принялся кушать, но тут же отложил в сторону. Ему не понравилось.

— Ну и зачем это было? — приподняв бровь, таки подал голос господин из Ржомыля.

— Сейчас увидите, — ехидно ответил его подчинённый, кой тут же крикнул в спину повару, — Эй, холоп! Подойди сюда, — тот вновь пугливо подпрыгнул, но всё же развернулся и подошёл. А что ему ещё делать, когда рыцарь приказывает?

— Я ж казал, шо она невкусная, милсдарь…

— Да я не за этим, нормальная каша, и за выпивку спасибо. На, возьми, — неожиданно вельможа вынул, чуть поискав, из штанов золотую монету, коя ходила в обороте по всему королевству, а после передал её незнакомцу. Тот поначалу не хотел её брать, возможно, боясь, что благородный человек резко позовёт стражу и оклеветает его как вора, но, ещё чуть посомневавшись, всё таки взял эти деньги себе. Для простого служителя кухни даже одна единица золота была сродни целому состоянию, — Ты, любезный, вот что скажи. Как тебя зовут?

— Мыс… Мыслав, — рассматривая «улов», ответил мужчина.

— Ага, Мыслав… Скажи, сколько вас здесь, на Низких Холмах?

— Вроде, яко говорил той мужик, э-э… Как там называлось… — он наконец упрятал монету за сапог да принялся истошно думать, — Ворона… Сорока? Сорок, во! Сорок и девять. И дюжина без одного кобыл.

— Ага, хорошо… — повернув голову в сторону своего начальника и подмигнув ему, а затем вернувшись обратно, продолжал «допрос» сир Блэквулл, — А если не только на заставе, а по всей местности?

— Ну… Там есть две… три. Нет, всё же две такихож стоянок, но там стоит человек по десять, думаю… И ще дюжина, кажись, в поле бегает. Ну, на башнях вот этих, знаете.

— Откуда ты всё это знаешь? — неожиданно выдал нотку сомнения Вальц. К слову, он, почему-то, так и не снял шлем, в отличие от других господ. Видать в нём жило обострённое чувство тревоги.

— Та на кухне и не такого дознаешь. То, вона, наш главный с каким-то мужиком пузатым разговоры строил, ну и я услышал… Я ненароком, правда! Не покарывайте меня!

— Та никто тебя и не коснётся, друг, успокойся, — заверил Блэквулл Мыслава. Рыцарь здесь же, как гарант, передал своему новому знакомому ещё одну монету, — Держи. Спасибо тебе, Мыслав.

— Вам спасибо, милсдарь! — улыбнувшись и откланявшись, поспешил удалиться повар.

— Что же, — поиграв бровями, сказал сир Ржомыльцкий, — Это было неплохо.

— Благодарю, — широко улыбнувшись и кивнув головой, ответил мужчина, что провернул такой интересный фокус, — А это дерьмо я жрать не буду.

— Я доем, — успокоил своего коллегу баннерет.

— Что же в этом Жане такое отвратительно и мерзопакостное? Не думал я, миледи, что в этом мире вообще найдётся человек, способный вывести Вас из себя, — Феодор, пребывая в замке Барбант вот уже добрые восемь дней, фигнёй, что говорится, не страдал. Ему, как доброму личному вестнику Его Сиятельства, было поручено устроить здесь сборный пункт, куда со всего графства стекались бы средства для ведения продолжительной осады или молниеносного штурма, а также сходился приток живой силы. Именно благодаря ему, при помощи местного кастеляна, удалось направить профессиональное войско прямиком к Низким Холмам, где ныне расположилась резиденция Георга II. Теперь, когда основная работа окончена, пути налажены, а бездействие плавно перетекает в действие, каштановолосый старец мог расслабиться, мирно потягивая красное вино на пару с прекрасной дамой, расположившись у неё кабинете и ведя конструктивный диалог.

— Да потому что, мой друг… — сдунув прядь волос со лба, попыталась аргументировать свою позицию женщина, — Да Вы вообще видели его? — она выпила из бокала, — Жирный, косматый, сгорбленный, как шахматный конь. Разговаривает мерзким высоким голосом, а ведёт себя по-ублюдски. Не стесняясь, может, простите, пукнуть при всех! — дама презрительно фыркнула.

— Леди Кларисия, — писарь выпил из бокала алкоголя, но вскоре отстранился и, похоже, больше вообще не собирался к нему прикасаться, — Я множество лет живу бок о бок с благородными господами. Поверьте, для многих в этом нет ничего постыдного. Впрочем, раз уж у этого пана всё настолько плохо, не может ведь он быть пятым богатеем королевства? Или у него всё же есть какие-то плюсы?

— Да. Да, Вы правы. Этот чёрт, что бы о нём не говорили, умеет делать деньги. Позвольте, я нечто покажу, — властительница замка Барбант поднялась со своего кресла. Тряхнув головой, она откинула свои седые волосы назад, а после закрепила их заколкой, дабы не путались. Дама сделала несколько шагов вперёд себя. Несмотря на годы, она была хороша собой. Не каждая младая девица могла потягаться с Кларисией в упругости ягодиц и груди. Будь Феодор чуть менее мудрый, наверняка испытал бы неподдельный интерес в области паха. Однако, он, сдержанный во всём, безо всякого восхищения окинул собеседницу взглядом, а после поднялся и пошёл за ней. Не пришлось делать много шагов, ведь за пару метров парочка и остановилась около средней красоты буфета. Женщина убедилась, что её спутник захватывающе слушает её. Она отворила дверцы серванта, где помимо фарфоровой посуды, казалось, ничего и не было.

— Смотрите, — извлекая из шкафа тарелочку, молвила Кларисия. На ней, как выяснилось, была посыпана стружка жёлтого цвета, — Знаете, что это?

Тщательно принюхавшись, Феодор был крайне озадачен, но после безо всякого стыда сдался:

— Не подскажите, миледи? Какая-то пряность, наверное, но я подобного не видел.

— Что не странно. Это шафран. Издалека привезли. О-очень дорогой. Я на него целую лошадь выменяла! — возмутилась госпожа, убирая специю на тарелочке обратно в буфет.

— Собственно, к чему Вы вели?

— А к тому, что у этого Теора целые мешки с ним припасены!

Двоица вернулась в свои стулья, где продолжила разговоры по душам, аж пока Феодор скоро не отбудет в лагерь господина Майэла. В целом, мужчина был рад поближе познакомиться с этой прелестной дамой. Пожалуй, теперь он поверил во многие рассказы про неё. Это была умная, рассудительная и опытная женщина, за многие годы знававшая и управление казной, и военное дело, пусть в последнем не преуспела. Её отец и все братья пали жертвой заговора, а на «престол» взошёл дядька, который и сам вскоре умер от аппендицита. Ещё несколько раз сменялись родственники по мужской линии, аж пока последний из них не погиб в бою. Кларисия в возрасте двадцати двух лет приняла на себя борозды правления Барбантом и его землями. Пусть тогда у неё получалось не всё гладко, но теперь, по прошествии тридцати лет, можно с уверенностью сказать, что хозяйничество этой дамы оказалось, как минимум, не хуже властвования многих мужчин до неё. Воистину уникальный случай! Не удивительно, что она обзавелась многими недоброжелателями. Взять того же господина Теодоры, кой дважды пытался подослать к женщине убийц, а после, претендуя на её титул по закону крайне дальнего родства, забрать замок и его земли целиком.

Ждать сверхурочные минуты не пришлось. Парень из числа гарнизона, умело обращавшийся с лошадью, рысью покинул Низкие Холмы, а после, шагом и не спеша, двинул прямиком к Усадьбе, чтобы вернуться спустя полтора часа вместе с подкреплениями. Всё это время слуги Георга II так и просидели под тентом в столовой, разбавляя ожидание весёлыми разговорчиками, но, по большей части, просто умирая со скуки. Все они были крайне рады, когда в шатёр занырнула мужская голова, укрытая капеллиной, и позвала благородных мужей на выход. Снаружи отряд почувствовал невероятную свежесть, спасительную прохладу и злобные взгляды подорванных на службу вражеских кавалеристов. Их здесь стояла кучка из двадцати человек! Трудно сказать, были ли они рыцарями в подчинении господина из Теодоры, наёмниками или жандармами, ведь оснащение всех трёх зачастую было похожим. И всем предписали носить гербы дома, которому они служат.

— Эти, что ли? — спросил у местного главаря один из всадников. В ответ он получил согласное кивание, — Что ж, — воин хмыкнул, а после обратился к Вальцу и его подчинённым, — Собирайтесь, пан Жан крайне хочет поговорить с вами.

Не сказать, что их взяли под стражу, ведь ни цепей, ни кляпов — этого не было, нет. Противник, судя по всему, готов был идти на мирные переговоры и, быть может, даже на уступки и дальнейшее сотрудничество. Впрочем, вольностей также не последовало. Лишь единожды во время путешествия до Усадьбы группа остановилась, дабы позволить сходить в туалет кому нужно.

Далее от Низких Холмов местность была представлена почти что однотипной равниной. Блеклая трава, вонючие водоёмы, грязные пастбища были частью унылого пейзажа. Как острый волнорез шпилем возвышался в синем море, Теодора стояла среди непримечательных видов, словно драгоценный бриллиант, инкрустированный в простецкую монотонную рукоять меча. Это не было замком, в привычном понимании. Местный пан пожертвовал собственной безопасностью, в обмен на невероятную красоту. Несколькоэтажное поместье: его своды были выстроены из мрамора, стены побелены стойкой известью, крыша состояла из сотен и тысяч кусков тяжёлой красной черепицы. Жилище было обнесено каменным укреплением, самым обычным, а внутри простирался роскошный фруктовый сад. Гладкие газоны, лебединое озеро и загон с зайцами поразительно уживались с бледными казармами да стрельбищем. Здесь была кузня, конюшня, а откуда-то издали слышался тонкий запах мочи, что свидетельствовало также о наличии кожевника. Однако, эти изъяны перекрывал воистину непревзойдённая красота самой усадьбы. Нужно быть вандалом, дабы когда-нибудь разрушить подобное диво.

И вот, по прошествии сорока минут, двадцать шесть закованных в груду железа людей прибыли на место назначения. Столько же нужно, дабы отойти от увиденной прелести. Слуг Его Сиятельства Майэла заставили слезть с коней, сдать всё оружие, щиты, стальные перчатки с варежками и даже шлемы.

— Сейчас вы предстанете пред властителем Теодоры, — холодным тоном объявил главенствующий над конвоем, — Вас сопроводят. И не вздумайте здесь чудить!