Бесплатный фрагмент - Вне времени и пространства

Давайте, друзья, обходиться без аннотаций и комментариев. Давайте просто читать и стараться что-то понять. Давайте, друзья, обходиться без комментариев. Вообще, мысль человеческая не нуждается в аннотациях и комментариях. А если у кого-то зуд на отзывы, напишите свою книгу…

22 июня…

Рожденный среди персонажей

Советских надуманных книг,

Ты станешь пропажей и кражей

Жулья и глобальных интриг.

Но двадцать второго июня,

В парную и теплую ночь,

Ты спишь — пухлогубый и юный,

И нечем тебе мне помочь.

Ты сгинешь мгновенно, безгрешно,

И рот не успеешь закрыть…

И ангел кружит безутешно,

А Бог может только любить.

Зной

Мы уходим… А разве мы жили?

Сколько лиц, но не видно лица!

Может это — конец всему или

Это только начало конца?

Как удушлив черемухи запах,

Ворон каркает в чахлой листве,

И как облако чья-то рубаха

На сгоревшей от зноя траве.

Обмельчали озера и реки,

Плотоядные скопища тел.

То ли зверь вдруг ожил в человеке,

То ли вдруг человек озверел?

Попрошайки, ворье и бандиты,

Веселится страна подлецов!

Ни живы, ни мертвы, ни убиты —

Из каких вы являетесь снов?

Я не ведал сомнений и страха,

Ни хвалы, ни хулы, ни молвы.

Неужель не достроена плаха

Для мятежной моей головы?

«Уходи в туман и бездорожье…»

Уходи в туман и бездорожье,

И забудь о мненьях величин.

Никогда пусть больше не тревожат

Поиски неведомых причин…

Ни к чему, ни слава, ни держава:

Зыбких грёз угроза и гроза.

Пусть не ждут, как горькая отрава

Женские печальные глаза…

И однажды, выйдя из тумана,

Оттолкни неспешною рукой

Все, что догоняет непрестанно

И мешает быть самим собой.

Голоса

Я купался в солёных озерах

И в осенней степи ночевал,

Видел радость земную во взорах

И костры у озёр разжигал…

Вороного седлал и гнедого,

Гнал гурты и отары овец.

И скитался, искал в мире слово,

И вернулся домой, наконец…

Незнакомо всё здесь и знакомо.

Бог берёг меня, видно, в огне,

Чтоб понятно мне стало лишь дома,

Что слова эти были во мне,

Что родились они здесь и жили.

И, смеясь у ночного огня,

Мои предки мне их говорили,

А потом воплотились в меня.

И от них никуда мне не деться:

Во мне — небо, и степь, и река,

И лазурное озеро детства,

Голоса, что звучат сквозь века.

В них степные звенят переливы,

Знойный полдень, парящий орёл.

И монгольские эти мотивы

Я на русский язык первёл…

То ли ветер гудит…

То ли ветер гудит в проводах телеграфных,

То ли черт завывает. Кромешная ночь!

Ничего не видать. Даже нет биографий

Знаменитых людей. А ведь было точь-в-точь.

Всё сходилось, равнялось, продуманно чётко:

Судьбоносные книги, парады имён.

Всё исчезло куда-то и начисто стёрто —

Имена и награды и вожди всех племён,

Что делили страну, человечество даже,

На своих и чужих, на врагов и друзей,

А меж ними жила небольшая пропажа —

И не враг, и не друг, а какой-то ничей…

Всё давно миновало! Но снится мне чаще

Незаметный Серега, мой друг и алкаш,

Забулдыга бездомный, с рожденья пропащий,

С виноватой улыбкой, не враг и не наш.

Новые четверостишия

Когда слушок ласкает пущенный

О колонизации ваш слух,

То и козёл взвопит опущенный,

Что он мужик, а не петух…

* * *

Когда исчерпаны сравненья

С другими в жизненной борьбе,

Народ находит утешенье

В печальных песнях о себе…

* * *

Остерегись определения —

Нам не дано весь мир объять,

Все бесконечности явления

Мы можем только умалять…

* * *

Жизнь всегда права, а будь иначе

Не было бы жизни, как ни странно.

Все твои потери и удачи —

Лишь приливы и отливы океана…

* * *

Не осуждай любых наречий

И не сходи от них с ума:

Ведь жизнь — клубок противоречий

Плетёт гармония сама…

* * *

Как путь далёк! Уже темнеет,

Ни ног, ни рук не чую я…

И лишь костёр души согреет,

Спасёт от ближних и зверья.

* * *

Зачем ты родился эстетом, поэтом —

Мечтатель и практик, наивный чудак?

Хоть как уживаясь с людьми или светом,

Навеки для них ты — урод или враг…

* * *

Пьянея вдруг или трезвея,

Живу, поэзией палим…

Но рациональный стиль еврея

Бьёт по эмоциям моим.

* * *

В каком бы не было народе

Живу с повинной головой:

Меня своим считают, вроде,

Но я и сам себе не свой…

* * *

Сословий нет, крестьян убили.

Земля — ни сердцу, ни уму.

И всё, что люмпены взрастили

Претит желудку моему.

И всё, что люмпены взрастили

Претит желудку моему…

* * *

Нет больше к прессе интереса,

Но жизнь примерами полна:

В степи, где нет воды и леса,

Росла столетия сосна…

* * *

О, эти сумрачные дали,

Неясный отсвет близкой тьмы,

Где отзвук будущей печали

Или предчувствие зимы…

* * *

Цветущая природа, умирая,

Нам говорит: желания умерьте,

Всего лишь миг от ада и до рая,

И помните о вечности и смерти.

* * *

Не ведая о том, что это тайна,

Ты мимоходом высказал случайно,

Играя мимолетными словами,

О чём гадают многие годами…

* * *

Глагольной рифмы не жалея,

Сумей одной строкой сказать,

Ведь подковать блоху сложнее,

Чем, скажем, лошадь подковать.

* * *

Разрешая от тяжкого бремени,

Покаянием льются стихи,

Растворяя незримо во времени

И свои, и чужие грехи….

* * *

Когда забудешь о народе,

Всегда найдёшь без меры сил.

За день работы в огороде

Вот эти строки сочинил.

* * *

К обидам будьте терпеливы:

Всё исцеляют боль и слово.

Ожечь и вылечить больного —

Быть может, в этом цель крапивы?

* * *

В туманах правды о народах

Повсюду прячется обман.

Скажи о расах и свободах,

Как особь, Игорь Губерман!

Южное Гоби. 1974 год

Мне снится Гоби: мы с друзьями

В объятьях знойной тишины

Стоим, прожженные ветрами,

В преддверье ядерной войны.

Радары выявили горы,

Страну песков Такла-Макан…

Но ни к чему сегодня споры,

Мы смотрим, как летит сапсан.

И птица падает отвесно,

И всадник мчится на коне,

Поёт, смеясь, беспечно песню

О мире, дружбе, тишине…

Снова осень…

Снова осень над степью пожухлой,

Снова тучи и птицы над ней.

Только чувства мои не потухли,

От невзгод разгораясь сильней.

Диоген ли в рассохшейся бочке

Или Публий Овидий Назон

Из какой-то немыслимой точки

Полонили пространства времён?

Будет Рим! И четвёртый, и пятый,

Чингисхана сровняется вал.

У шумящего Понта когда-то

Старший Плиний, смеясь, проживал.

В небе волглом чудесные птицы,

Ломкий клин молодых журавлей.

И ночами сверкают зарницы

За границами тёмных полей.

Заключаю пространства и время,

Расширяю, беру их в полон

С дальней точки, живущий со всеми,

Продолжение вечных имён.

Всё обычно и всё необычно,

И уроки не в сроки, не впрок.

Что мне делать с такою добычей,

Утекающей словно песок?

Прописные истины

Сколько желаний на свете!

За каждым желаньем — беда…

Но солнце всем ласково светит,

Есть воздух, огонь и вода.

Какие страданья, невзгоды!

Но только всё это пройдёт —

Сквозь годы и мрак несвободы

Счастливою жизнь предстаёт.

Обидам и злу потакая,

Ты веришь ненужным словам.

Всё это никчёмность такая,

Которую выдумал сам…

Себя и потомство увеча,

Ты полон желаний войны.

Но как ты живешь, человече,

Не зная томлений вины?

Чего бы тебе опасаться,

Рождённому жить и творить?

Несчастье — всё время казаться,

Но счастье — трудиться и Быть!

Где-то в Сибири…

Остов дома поплыл за вагонным окном,

Вместо окон — провалы чернее ночи.

Но в проёме одном, за разбитым стеклом,

Чуть дрожит ещё зябкое пламя свечи…

Гарнизон ли исчез или было село?

Лишь от света идей так сгущается мрак!

Догорает огарок, как всё ГОЭЛРО,

И не воск от империи, только — зола.

То ли будет ещё, коли было вчера,

Серый сумрак уже не отбросит теней.

А колёса стучат: «Спать пора… спать пора…

Утро вечера, всё ж, мудреней… мудреней…»

Урок

Тебя обманули до срока… Так выверни вовремя вспять.

Не выполнив снова урока, ты жить начинаешь опять.

Опять всё с нуля! Спозаранок встаёшь, собираешься в путь,

Упавший с распятья подранок, не чуяший боли ничуть.

Лишь тот удостоится смерти в самим им назначенный срок,

Кто знает, что полностью где-то он выполнить должен урок…