ТЕКСТЫ ПЕСЕН 1989 — 1994 ГОДОВ
Ветер гуляет в осеннем саду,
Ветер гуляет, а я не пойду,
Плачет ли, стонет, бросает ли в дрожь,
Голос утонет в нём, ну и что ж?
Вспомнить стараясь или понять,
Я отправляю события вспять,
Ветер гуляет и путает строчки,
Не позволяя мне жить в одиночку.
Ветер стихает, видно — устал,
Лист со стихами слетает с куста,
Соединяясь в свободном паденьи
С жизнью твоей и моим сновиденьем.
Выйди на свет — весь город в стихах!
Ты не поэт, так уйди от греха,
Ветер гуляет — открой же окно!
Ветер поет, но тебе всё равно.
Ковбойская песня
Под первым солнечным лучом,
Что появился из-за туч,
Остановился, удручён,
Какой-то странный гражданин,
Здесь всё вокруг него поёт,
Здесь всё вокруг него цветёт,
А он смущён и огорчён
Под этим солнечным лучом.
Себя он мыслями терзает,
Что ничего не понимает.
Ему привиделось, что он
По дикой прерии скакал
В ковбойской шляпе набекрень,
На добром верном скакуне,
Красотку Мэри он любил,
На ранчо с Мэри пил кумыс,
Но вышло солнце из-за туч,
Наш друг очнулся и раскис,
Слезу густую он роняет
И бесконечно повторяет:
«О, ноу, ноу, ноу, ноу,
Ноу, ноу, ноу, ноу!»
Город, которого нет
Май бейби, ты сидишь уныло
У фиолетовой реки —
В искусстве проливать чернила
Твои познанья глубоки,
Ты ищешь город, которого нет,
Рисуешь город, которого нет.
Малютка, крошка, зайчик, киска,
Куда отправишься теперь?
Давно написана записка
И приколота на дверь:
«Ищите меня в городе, которого нет,
Я буду в городе, которого нет».
Любитель причинять страданья,
Ты удалился на покой,
Назначив новое свиданье
Под безымянною звездой
В сонном городе, которого нет,
Мы встретимся в городе, которого нет…
Плащ свой серебрянокрылый
На небесах расстелил
Рыцарь, чей облик унылый
Сердце твоё покорил.
Как он умен и отважен,
Как его поступь легка!
Рыцарь в доспехах бумажных,
Меч деревянный в руках.
Целью одной увлечённый,
Там, среди звёздных полей,
Бьётся он с рыцарем чёрным —
Тенью коварной своей.
Вечно в сражении рыцарь,
И не узнает никто
Чей светлый образ хранится
В сердце его золотом.
Колыбельная
Я оступилась во тьме,
В небе рассыпала блёстки,
Я поселюсь на Луне,
Если она не из воска,
Если на ней не живут
Чьи-то заблудшие души,
Если они не крадут
Чьих-то детей непослушных,
Если Луна, как свеча,
В утреннем небе не тает,
Если она, как печаль,
Сердце ничьё не терзает.
Юрию Наумову
БАЛЛАДА О ГРАФЕ ХУЛИО
Граф Хулио — лунный извозчик —
Любил понапрасну страдать,
И мог погубить вас пера его росчерк,
Он мог записать вас средь разных и прочих,
А мог вам и жизнь даровать.
С улыбкой немного зловещей
Он шёл по отвесной стене,
И был ему кто-то судьбою обещан,
И сам он был тоже кому-то завещан —
Тому, кто сидел на игле
Много лет.
Граф Хулио, стыдно признаться,
Ужасно боялся воды,
Но друг его верный с ним рядом держался,
Он кругом невидимым в графа кидался —
Его выручал из беды
У воды.
Полжизни пройдя в одночасье,
В пространстве он дни коротал,
И был он разорван судьбою на части,
И дамы вздохнули: «Какое несчастье!»,
И флаг приспустил адмирал.
Лучезарный принц Титанаки,
Осторожный любовник весны,
Он ей делает тайные знаки
С вершины японской сосны.
Выбривает он лоб и макушку,
Чтобы мысли были ясны,
И скользит сквозь игольные ушки
По веткам японской сосны.
Вышивая узоры событий,
Он вплетает в них лунные сны,
И сверкают волшебные нити
На ветках японской сосны.
Петеньке Редькину
Зачем же ты прикидывался лютым? —
Она тебе хотела станцеать.
Зачем же ты её ударил лютней? —
Теперь её не сможешь обнимать.
К чему рыдать, мой друг недальновидный,
Стонать и хныкать, кукситься и ныть? —
Её, как видно, ты считал фригидной,
Хотел в ней страсть ты лютней пробудить.
Пусть ты поддался слабости минутной,
Иль пыл любви тебя, беднягу, подкосил,
Но все ж напрасно ты её ударил лютней —
Тебя никто об этом не просил.
Вы, друг мой, прекрасны,
Вы, друг мой, чудесны,
Как мост из пластмассы,
Как слово из песни,
Как запахам мяты,
Вам в воздухе тесно,
С душою из ваты
И сердцем из теста.
Вы всюду желанны,
Вы всюду уместны —
И в зале диванной,
И в сказке принцессы,
Но Вы убегаете
Пальцев воздушных —
Всё это некстати
И, право же, скучно.
Идите же, друг мой,
И в комнатке-лодке
Усните малюткой
С улыбкою кроткой,
Картонной простынкой
Укройтесь в кроватке,
Сушёной тростинкой
Свернитесь украдкой.
И так до рассвета
Тихонько лежите…
Ни тени, ни ветра…
Всё тихо — вы спите…
Проснулась однажды чудная и сбитая с толку,
Искала себя под кроватью и в кресле-качалке,
А «я» уже мчалась в Париж на разбитой двуколке —
По делу, конечно, — «она» у меня не нахалка.
Я встала с постели и ноги засунула в тапки,
Связала остатки волос в узелок на затылке,
А «я» уже шла на свиданье под фикусом в кадке —
Кому-то в любви признаваться бесстрашно и пылко.
Я в кучку сложили какие-то тряпки и книжки,
И пыль закружилась над ними, как в вихре снежинки,
А «я» на балу закружилась игриво излишне,
И герцогу это чуть было не стоило жизни.
На кухне в кастрюльке болтается супчик вчерашний,
И будет он там и до завтра, возможно, болтаться,
А «я» две косы до земли опустила из башни,
Чтоб мог ко мне рыцарь прекрасный в покои пробраться.
Тщедушная телом плетусь я и слабая духом,
Румяная ликом плыву «я» и гибкая станом,
И мысли крамольные шепчет мне кто-то на ухо,
А «я» отвечаю: «…»,
Но, впрочем, об этом не стану.
Когда я ищу свое отражение в луже,
Меня неизвестность такая пугает и мучит, —
Сама некрасивей себя и сама себя хуже,
Боюсь я увидеть там ту, которая лучше.
Баллада о бумажном рыцаре
Промелькнув в моем окне,
Смелый и отважный,
Ехал на лихом коне
Рыцарь мой бумажный.
И не знал, что под замком,
Здесь, в высокой башне,
Не печалюсь ни о ком,
Рыцарь мой вчерашний.
Он гадал и горько плакал —
Люб или не люб,
И взлетал под облака он,
Как бумажный голубь.
Я метнулась впопыхах
К белоснежной птице,
И сгорел в моих руках
Пламенный мой рыцарь.
КАЗУИСТИКА (или БАЛЛАДА О ЗЛОМ ИДАЛЬГО ДОНЕ ПЕДРО)
Юрию Наумову
Злой идальго дон Педро Анфасман
Покидает холмы Голуаза,
Его лошадь ступает с опаской,
Приседая в хромом реверансе,
Вспоминает дон Педро Анфасман
Свою жизнь и былые проказы,
Как окидывал радостным глазом
Он родные холмы Голуаза,
Натирал первосортною ваксой
Свои голубые подвязки
И смотрел, выходя на террасу,
В небеса непонятной окраски.
Как читал с выраженьем серьёзным
Сам себе очень страшные сказки,
И катились прозрачные слёзы
С небес непонятной окраски.
Но светает, а сон не досказан —
Полуэхо — повтор полуфразы,
И святая земля Голуаза
Исчезает, как маленький казус.
25 апреля 1994 года
Шурша среди тёмных аллей,
Драконы слетают на крыши, —
Уходит ли день, словно лишний,
Драгуны ль седлают коней?
И кто, свой лелея покой,
Платком, что рукой моей вышит,
Накрыл и деревья и крыши,
Не тронув небес молоко?
Он спал, когда кто-то другой
Сорвал покрывало-туман,
Рассеяв коварный обман,
Что можно уйти далеко.
Он вышел в свой сад из камней
И видел сквозь мутный закат —
Драконы седлают коней,
Драгуны на крышах сидят.
Грифоны пьют время как мёд, —
Мёд из прозрачных сот,
И лишь гренадеры не врут,
Когда говорят, что умрут.
Но грумы вступают в игру,
Как громы рыдает их грудь,
И камень ныряет в волну,
Желая очерчивать круг.
Я плавная, словно юла,
Опутана дней чередой,
Я плаваю — рыба-игла,
В графине с проточной водой.
Я прячусь за грани стекла
И белую водную гладь,
Которую в ступе толкла,
Чтоб беглые взгляды бросать…
А мой неожиданный гость
Сидит под землёю, как крот,
Чтоб мне, наконец, довелось
Испить своё время, как мёд.
ШУТ
Я спляшу, спою, —
Грусть уйму свою,
Мой любезный шут,
Расскажи, прошу:
Зачем ты идёшь по городу,
Что ты несёшь так гордо
И что ты разделишь поровну?
Что же поделать нам с горем?
Мой любезный шут,
Поделись, прошу,
Мне нужнее всех
Твой весёлый смех —
Вот он летит над городом,
Песней звенит над горем
И светит как солнце в холод…
Но шут мой грустит о ком-то…
Поделил он смех
По чуть-чуть на всех,
Ну а мне принёс…
Много горьких слёз.
Он тебя не понимает
Он испытатель коварных машин,
Ты — архитектор воздушных замков,
Он думал, что знает тебя, и решил,
Что ты выворачиваешь жизнь наизнанку.
Он тебя не понимает.
Он отправляется в долгое плаванье,
Он возвращается под звуки оваций,
А ты пускаешь бумажные кораблики,
Чтобы постичь основы навигации.
Он тебя не понимает.
Ты поднимаешься на голубятню,
Чтобы узнать — все ли птицы улетели,
Он считает дни, чтобы вычислить пятый,
А у тебя семь пятниц на неделе.
Он тебя не понимает,
Ведь он — испытатель коварных машин,
А ты — архитектор воздушных замков.
Королевство кривых зеркал
В доме большом — маленький дом,
В зале картонной — бал,
Маску надел ты с новым лицом,
Кто-то тебя узнал,
Снова один
Вальс ты протанцевал,
Словно вдвоём, ведь за окном —
Сад из кривых зеркал.
В них все черты искажены,
Ты сам себе смешон,
Тот, кто хотел знать твои сны,
Снова к тебе пришёл
И превратил
Радость в немой оскал,
Окна закрыл и посадил
Сад из кривых зеркал.
Пляшет в окне пламя свечи,
И мотылек кружит.
Тот, кто узнал тебя, снова молчит
И разрешает жить,
Пряча лицо,
Что у тебя украл,
Свечи зажёг и разбудил
Сад из кривых зеркал.
Снова звучит всё тот же мотив,
Ты танцевать устал,
Дом твой горит, окна раскрыв,
Этого ты и ждал —
Рушится дом,
Ты ведь играл с огнем!
Славно вдвоём, ведь за окном
Сад из кривых зеркал.
В танце идёт время к утру —
Кто его пригласил?
Кто-то вступил снова в игру,
Кто-то упал без сил, —
Этот пустяк
Не остановит бал,
Но… что-то не так…,
Ветер разбил
Сад из кривых зеркал!
Чуланный блюз
Не запирай меня в чулане
И не гаси повсюду свет,
Не надевай мои ботинки
И не хами в ответ,
Будь со мною нежным.
Не подсыпай мне в чашку яду
И не бросай в меня утюг,
Не называй соседа гадом
И не води домой подруг,
Будь со мною нежным
Новый год в больнице
Тихо сегодня в больничной палате,
Тётя танцует в белом халате,
Бродит в снегу белых перьев и пуха
Дядя с улыбкой от уха до уха,
Ветер летает в крахмальной манишке,
Ёлка роняет незрелые шишки,
Бьются часы в деревянном футляре
С жизнью своей не в одном экземпляре,
А на окне среди пышных соцветий
Мухи резвятся как малые дети,
Я же слоняюсь ненужною вещью,
Но что-то во мне и поет, и скрежещет,
Вдруг темнота надо мною нависла,
Полная страхов, лишённая смысла,
Я лишь спросил: «Почему так стемнело?»
Но никому до меня нет дела.
Не бойся того, кто сегодня придёт,
Он юные души у яблок крадёт,
Он юные души у яблок крадёт,
Но не бойся того, кто сегодня придёт.
В дрожащем саду он гуляет как ночь,
Он вторит шуршанию листьев точь-в-точь,
Он заморозил дыхание птиц,
Все яблоки с дерева падают ниц.
Не помня себя, и с собой не в ладу,
Они под его танцуют дуду,
Они под его танцуют дуду,
Но я в этот сад ни за что не пойду!
Кто тебе сказал, что твой мир безлюден,
Видя в нём тебя одну?
Парусный твой флот из дырявых посудин
Медленно идёт ко дну.
Непосилен груз любопытных взглядов
Целой толпы зевак.
Капитан решил, что сегодня надо
Выбросить белый флаг.
В городе палят изо всех орудий,
Чтобы разбудить твой страх.
Кто тебе сказал, что твой мир безлюден,
Утопив тебя в слезах?
Кто-нибудь на помощь всегда прибудет,
Нужно лишь подать им знак.
Что до капитана — ему не трудно
Выбросить белый флаг.
Кто-то захотел поиграть с судьбою,
Но она в чужих руках.
Кто-то захотел говорить с тобою —
Смысла нет в его словах.
Может, и могло что-то быть иначе,
Ты же, как лихой моряк,
Выбросил за борт паруса и мачты…
И новенький белый флаг.
ЗОЛОТАЯ ЗМЕЙКА
Сидя средь ветвей прозрачных,
Солнца светом обозначен,
Одинок и тих,
Я внушал себе тревогу,
Я искал к тебе дорогу,
Но не мог идти.
Ты сидела на скамейке
И гадала по руке —
Тигр или канарейка
Притаился вдалеке?
Я пролился тонкой струйкой,
Золотой сверкнул чешуйкой
В спутанных ветвях,
Ты осталась без движенья,
Испытав сердцебиенье,
Лишь сказала тихо: «Ах!»
Сегодня спущены с цепи
Трамваи — псы сторожевые,
А мы стоим как неживые,
А мы живём как-будто спим.
С тех лиц, что к нам обращены,
Уже срывает время маски,
И это нас вгоняет в краску,
Они ж ничуть не смущены.
И, друг от друга далеки,
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.