Бесплатный фрагмент - Вестеросская Сотня

От автора

История «Вестеросской Сотни» началась с поэтического конкурса в одной из групп по «Песни Льда и Пламени» в ВК. Написала одно стихотворение — читателям понравилось. Второе тоже имело определённый успех.

Ну и досталось мне в итоге первое место и приз — брошь Десницы — не только за качество, но и за количество, ибо к моменту окончания конкурса мною было написано 18 стихотворений по теме ПЛиО.

На столь доброй ноте я планировала прекратить писать стихотворения о вселенной Дж. Мартина, но вдруг начали приходить заявки от читателей.

Много заявок. Очень много заявок.

Вот и стала я писать по темам, которые были мне предложены.

А чуть позже мы с моим приятелем С. ещё и заключили пари — смогу ли я до конца 2015-го года дописать цикл, состоящий из 101-го стихотворения. Ну конечно же — я выиграла это пари.

И тортик.

Таким образом, я начала работу над «Вестеросской Сотней» в марте 2015, а закончила — в декабре того же года.

Элементы цикла расположены, если можно так выразиться, «по старшинству» — от самого первого моего стихотворения по «ПЛиО» до самого последнего, коим является «Автопортрет».

Некоторые фрагменты «Сотни» положены на музыку композитором Ольгой Никандровой, и эти песни являются базовым репертуаром группы Ladies of Westeros, в которой я, в плюс ко всему, являюсь основной вокалисткой.

Группа концертирует, развивается, а «Вестеросская Сотня» ждёт своих читателей.

Ну что ж, Миледи и Милорды.

Пожалуй, на этом я и завершу свою вступительную речь.

Желаю вам приятного чтения!

С уважением, Леди Лин

Брачная ночь Тириона и Сансы. Монолог Тириона

Ты хороша. У северного лона —

Ещё не сорванные, дикие цветы…

Открой глаза. Ты слышишь? Я не трону.

Пока сама того не пожелаешь ты.

Не о подобном браке ты мечтаешь!

Я знаю, леди. Так оно и есть.

Что видишь ты? Не лги мне, Санса! Знаешь,

Оставь свою сомнительную лесть!

Да, я — урод! За что прошу прощенья.

Но сколько в этом мире мне не жить,

А этого… пожалуй — преступленья,

Мне никогда, увы — не искупить.

Но.. Я — умён. Чего-то это стоит,

Наверное… Ты смотришь на лицо?

Я храбро бился. Так уж я устроен,

И никогда я не был подлецом.

А в темноте, под ложною личиной,

Закутавшись, как в плащ, в ночной покров

И Полумуж покажется мужчиной,

Не хуже даже Рыцаря Цветов!

Мы подождём. Всю зиму, лето — тоже!

И ты придёшь — иль приведёт судьба —

Ко мне, на наше свадебное ложе

Пусть не любя, — но добровольно…

…Никогда?

Ну что ж, Миледи. Для меня, кто ростом,

Да и лицом — не самый лучший куш —

Девицы есть. В борделях. С ними — просто.

Приятных снов тебе, дитя.

Твой полуМуж.

Тиша

Холодным светом полная луна

И руки, и лицо посеребрила…

Ну хоть сейчас, пусть и во власти сна —

Услышь меня! Ведь я тебя любила!

Ты помнишь — домик? Море за окном,

Ночного бриза лёгкое дыханье?…

Всё это было, было так давно!..

Теперь и я — твоё воспоминанье.

Погас мой взгляд. В нём жизни больше нет.

Я стала тенью. Просто — бледной тенью

И только груз серебряных монет

На тонких пальцах — знак грехопаденья.

Их мерный звон давно уже затих,

И всё же не могу — не понимаю!

Мне не даёт покоя, что средь них —

Твоя монета, милый. Золотая.

Шая

Ты спросил меня кто я такая?

Я желанья и страсти сосуд.

Моя мать назвала меня Шаей,

А мужчины… Те часто зовут.

Я не гордая птица. Коль схватишь —

Я — твоя, даже если не люб.

Но большую ты цену заплатишь

За пленительный мёд моих губ!

Ну чего же ты смотришь несмело

Мне в глаза? Позабудь обо всём!

Не робей! Насладись моим телом,

Как волнующим летним дождём.

Я — роскошна, и я это знаю.

Так учти же — коль скоро я тут —

Моя мать назвала меня Шаей.

А мужчины — те часто зовут.

Серсея. Падение

Свершилось. Ты пала. И тенью позора

Твоё заклеймили чело.

И призрачен свет помутнённого взора,

И всё уже предрешено…

Утеряны честь королевского рода

И золото дивных волос…

У ног твоих — толпы жестокого сброда,

Безумный, — не твой — Вестерос.

У Септы Бейлора, где Старк благородный

Лишился своей головы,

Босая, стоишь на ступенях холодных,

Под яростный рокот толпы.

Нагая, пред ликом всеобщего гнева,

Что краской на лицах кипит…

Что чувствуешь ты в этот миг, королева,

О чём твоё сердце молчит?

О том ли, кого называла любовью,

Кто был тебе больше чем брат —

Единою тенью, единую кровью —

К нему ль твои мысли летят?

Иль может, о дочери, или о сыне —

О плоде запретной любви —

Ты скрыла под маской холодной гордыни

Тревожные мысли свои?…

Но с каждым укором толпы — зеленее,

Надменнее взор твоих глаз,

Дочь Тайвина! Нет, не сломить им Серсею

Твой светоч ещё не угас!

И пусть пред тобою лишь желчные лица,

Лишь ненависть да суета —

Ты выше их всех, королева. Ты — львица.

Ты помнишь об этом. Всегда!

Бран. Первый полёт

Однажды пав — ты больше не очнёшься.

Пусть сердце бьётся с ветром в унисон!

Лети, дитя! Иначе — разобьёшься —

Всё, что ты видишь, чувствуешь — не сон.

Не плачь, не смей! В слезах — одно бессилье,

Не верь своим дурманящим слезам!

Ведь у тебя, мой мальчик — тоже — крылья,

И видящие — ясные — глаза!

Я — Ворон вещий, лишь богам я внемлю.

Прислушайся! Туман тебе поёт :

«Не бойся под собой увидеть землю —

С паденья начинается полёт!»

Но помни — пав — ты больше не очнёшься.

Ведь сердце бьётся с ветром в унисон!

Лети, дитя! Иначе — разобьёшься —

Всё, что ты видишь, чувствуешь — не сон.

Лети, лети! В твои я верю силы!

И вниз смотри, сквозь страх, сквозь облака…

Вот мать твоя задумчиво склонила

Горящий взор на острие клинка..

Вот брат твой, Джон, за льдами, за Стеною.

Там холодно… Вглядись в его черты!

Он бледен, Бран. Суров и беспокоен,

Он — страж в объятьях вечной мерзлоты.

Однажды пав — ты больше не очнёшься!

Пусть сердце бьётся с ветром в унисон!

Лети, дитя! Иначе — разобьёшься!

Всё, что ты видишь, чувствуешь — не сон.

Спеши, дитя! Скорее — к краю света,

Под сенью неприветливой луны

Узри, привыкший к солнечному лету,

Весь ужас ослепляющей зимы!

Великий, вечный монстр за Стеною —

Пожравший многих, бесприютный край…

Борись — иль жертвой стань очередною!

Зима — близка. Лети — иль погибай!

И помни — пав — ты больше не очнёшься.

Ведь сердце бьётся с ветром в унисон!

Лети, дитя! Иначе — разобьёшься —

Всё, что ты видишь, чувствуешь — не сон!

Дэйнерис. Рождение Матери Драконов

Небо темнело от копоти чёрной,

Ночь превратилась в трепещущий день

Трое их было, огнём заклеймённых —

Мёртвый, живая, да белая тень.

Вихрем кружились любовь и безумье,

Мёртвое словно на миг ожило —

Пламя плясало под вопли колдуньи,

В прах превращая живое тепло.

Крики умолкли, и плоть догорела…

Видели люди сквозь дым и сквозь смог

Дени, как прежде — чарующе-белой,

И — трёх драконов у маленьких ног..

Прах под ногами… и мысли, развеясь,

В даль унеслись от сомнений и бед…

В пламени этом погибла Дейнерис —

Матерь драконов явилась на свет.

Джоффри. Казнь Эддарда Старка

Был задан вопрос недалёким септоном.

Все жаждут услышать ответ.

И мать моя, регент, с улыбкой матроны

Решает — казнить или нет.

Предателя судят, в неправедном гневе

Хулой осквернившего трон!

Ведь я — ваш король! Почему королеве

Вопрос адресован, септон?

Пусть мать и решила сберечь от могилы —

Такие у женщин сердца!

И Санса, мне помнится, слёзно молила

Помиловать горе-отца.

Сейчас в её взоре — лишь грёзы о чуде,

Но будет в них ужас и боль —

Да, я беспощаден, чтоб ведали люди,

Что твёрд и суров их король!

Я требую голову Эддарда Старка!

Неси же её мне, палач!

И музыкой стал, возбуждённой и жаркой,

Дочурки предателя плач,

И мать встрепенулась, как дикая кошка,

Септон ухватил за рукав…

Вы все для меня — просто жалкие мошки,

Жучьё — для жестоких забав.

Вы все припадёте к железному трону,

Меня о пощаде моля!

Вам страшно, я вижу! До крика, до стона!

Что ж, бойтесь меня — Короля!

Санса. Созерцая отрубленные головы Эддарда и септы

О, как высоко… И я вижу безбрежную

Столицу, что хуже бича.

И септу Бейлора, где жизнь моя прежняя

Осталась на стали меча.

И меч был опущен… о боги, я видела,

Как дёрнулось тело отца!

Любила ли Джоффри? О нет — ненавидела!

Но надо терпеть до конца.

Ведь там, далеко, за горами, за долами —

Любимый, родной Винтерфелл…

— Ты хочешь, чтоб я посмотрела на головы,

Лишённые жизни и тел?

Гниющие, страшные, солнцем палимые,

Глазницы — приют для червей…

Они не похожи на прежде любимые,

На светлые лица людей.

Ну что ж, я исполню твоё повеление —

Ведь я твоя пленница, да —

Я буду хоть вечно смотреть на их тление —

Глазами! Душой — никогда!

— А что если брат мой твою, ненавистную,

Мне голову преподнесёт?

…Сир Меррин ударил рукой мускулистою,

И кровь мой окрасила рот,

И в сердце немом пробудилась агрессией,

Почувствовав волю свою,

А мысли смешались в единое месиво,

Ведь враг мой — стоит на краю!

Лишь шаг — его тело, недвижное, хладное —

Растянется на мостовой…

Но Клиган, быть может, почуял неладное —

Он встал между Джоффри и мной,

И, мягко коснувшись рукою холодною

С лица стёр всю злобу и кровь..

Я — леди! Убив — я не стану свободною,

Пытаться не стану я вновь.

Живи, мой возлюбленный, ставший мучителем!

Быть может, смерть слишком проста.

Я — леди! Пусть время мне станет учителем —

Я буду добра. И — чиста.

Цареубийца. Рассказ Джейме

Я совесть свою заглушаю умело

Но сколько бы я не грешил —

Меня осуждают за лучшее дело,

Что в жизни своей совершил.

То было давно. И драконьему трону

Принёс я присягу — юнец!

Но было восстание Баратеона —

Эйериса скорый конец!

Проклятый безумец боялся обмана,

И как в лихорадочном сне

Бесчинства творили его пироманы,

И земли тонули в огне…

Он сжечь обещал целый город — столицу! —

Чтоб пепел достался врагам…

И струсили все… Смелым был лишь десница —

Он цепь свою бросил к ногам.

И долго беднягу, неистовым, жарким,

Безумным пытали огнём..

Так прежде казнили и Рикарда Старка —

В доспехах — и тоже — живьём.

И грезил король возродиться драконом,

Врагам ли, судьбе ли — назло…

— Пошла бы ему шутовская корона! —

Во мне же — смятенье росло…

Ведь я присягал королю — не безумцу —

И верен я был до конца —

Я не был предателем и вольнодумцем —

Он требовал смерти отца!

Мерзавец, что сделал безмерней, бессонней

Кошмару подобную явь!

Меня проверял он на верность короне —

Он просто велел — «Обезглавь!»

Я честью поклялся — душой дворянина,

Что долг не забуду я свой…

Врага я попотчевал, только не львиной —

Вассала его головой!

И в ужасе, словно на что-то надеясь,

Но зная, что гибель близка,

Попятился к трону безумный Эйерис,

Пытаясь уйти от клинка.

Лишь миг — и на шее — глубокая рана,

Лишь миг — и покончено с ним…

Затем я убил и его пироманов —

Легко. Одного за другим.

Один откупиться пытался несмело,

Другой о пощаде молил…

…Меня осуждают за лучшее дело,

Что в жизни своей совершил!

Пенни — Тириону

Ты слишком гордый и упрямый —

Не то, что я.

Я помню праздник, ставший драмой

Для короля…

Ты зря тогда разволновался —

Прости его…

А если мальчик рассмеялся —

Ну что с того?

Не страшно смех дарить детишкам

Ведь не во вред!

Страшнее — когда был братишка —

И больше нет…

Страшнее тёмными ночами

Искать приют,

Поверь, не стыдно быть шутами —

То — честный труд…

Ведь с шуткой — легче, интересней,

И веселей,

Чем видеть мрак в глазах и песнях

Больших людей.

Пойми, мы маленькие люди —

Для них — мы сброд..

Никто за это не осудит,

Не вознесёт…

Мечтать о прошлом — слишком поздно —

Душе больней…

Пошли наверх, смотреть на звёзды?

Ну, кто быстрей?

Арья. Воспоминания

— Скажи мне, дитя, только правду. Я знаю,

Я чую проклятую ложь,

Что в людях беснуется… Кто ты такая?

— Никто, о наставник…

— Ты лжёшь!

— Была я когда-то мятежной девчонкой,

На Севере, в замке родном.

Безумным, опальным, кровавым волчонком…

Теперь это кажется сном.

И мчался мой дух, словно ветром гонимый,

Дерзила, рубила с плеча…

Но кто-то погиб. Вроде, кто-то любимый,

Под острым мечом палача.

И чья-то рука мне в запястье вцепилась…

Ухмылка… слова… и… Рывок!

Впервые тогда мне Игла пригодилась —

Мой верный, холодный клинок.

С тех пор, лишь мечом себе путь пролагая,

Черствела я день ото дня

И тень потрясений да воля стальная

Осталась от прежней меня.

Но тень становилась всё меньше, всё тоньше,

Дотронешься пальцем — сотрёшь…

Теперь же всё в прошлом, не Арья я больше!

Никто я, наставник!

— Ты лжёшь…

Ответ Тириона на вопрос Джона Сноу

Ты вежлив, бастард. Это лишнее. Что ж

Так честь велит, я понимаю.

Ну что ж, я отвечу. Быть может, поймёшь

Зачем я так много читаю.

Ты вспомни мой род. Все в душе — короли.

И вдруг, бесконечной зимою,

Родимую мать изорвав изнутри,

На свет появилось ТАКОЕ.

Я — лорд потому и оставили жить

Проклятого карлу-урода.

Но вряд ли отец мой сумел оценить

Забавную шутку природы.

Досталась мне, право же — чудо-семья —

Отец двадцать лет был десницей,

Затем старший брат мой убил короля —

Так должен и я отличиться!

Но чем же? При росте моём небольшом —

Какой-то нескладный, непрочный…

Не быть мне свободным и яростным львом

Не быть мне как Джейме — уж точно!

Мечи и щиты для меня велики —

Как всё в этом мире, мой мальчик.

А сильные руки — увы — коротки —

Плохой из меня фехтовальщик…

Нет равных и в верности, и в чистоте

Дражайшей сестрице Серсее…

Соперничать с ней в неземной красоте —

Помилуй — ведь я не посмею!

Не вышел ни ростом я, ни красотой,

Приземистый и разноглазый…

А выход один — и не самый плохой —

Оружием сделать свой разум.

Пусть брат мой могучий ведёт авангард,

Сестрица — на троне блистает…

Я ум тренирую, мой юный бастард,

Поэтому — много читаю.

Бессердечная — Бриенне

Ты стоишь предо мной в бледном свете луны

Гнев безудержный сводит мне плечи

Но уста исторгают лишь шелест листвы,

Только ветру понятные речи.

Та, кто перед тобою — уж не человек,

И в глазах её — мёртвое пламя.

Не твои ли друзья превратили навек

Моё сердце в бесчувственный камень?

Мёртвой матери, видевшей смерть сыновей,

Нет страшнее, безмернее мести.

Не моли же меня о пощаде, не смей!

Что ты знаешь о правде и чести?

Знаешь ли, как река, и шепча, и гудя,

Мчала остов мой непогребённый?

Ты узнала меня, дорогое дитя,

Ту, кому ты клялась вероломно!

Обещала моих дочерей уберечь

И клялась своим сердцем змеиным..

Что слова мне твои, когда вижу я меч

С ненавистным орнаментом львиным?

Не тверди мне, что ты предо мною чиста —

Я не верю мятежному слову!

Ты не слышишь меня — так чужие уста

Приговор огласят мой суровый.

Когда имя одно ты твердила в бреду.

Львиным рыком звучавшее имя —

Ты сама же свою предрешила судьбу,

Тёмной мыслью, мечтами своими.

Выбор прост и жесток — либо ты, либо он

Выбирай же, кого ты погубишь!

Или ты погрузишься в безвременный сон,

Или враг мой, которого любишь.

Так решайся! Пойми, никому не нужны

Твои лживые, страстные речи!

Ты стоишь предо мной в бледном свете луны —

Гнев безудержный сводит мне плечи…

Серсея и Джейме. Письмо Серсеи

Серсея:

— С тобой мы делили и матери чрево,

И страстное ложе любви…

Мой брат златовласый! Твоя королева —

Ты знаешь ли — тонет в крови..

Всё кончено… стынет предательство в венах

Врагов — вероломных друзей,

И кажется мне, что смыкаются стены

Над бедной душою моей!

Не дай же угаснуть последней надежде!

Спаси меня, слышишь? Молю!

Ты нужен мне, брат мой! Люблю, как и прежде…

Люблю, ты же знаешь — люблю!

Джейме:

— Письмо твоё сбивчивым почерком странным

Написано, словно в бреду…

Сестра моя, чёрной зияющей раной

В мою ты вмешалась судьбу.

Влекомый ли похотью, страстью ль греховной,

Познав колдовство твоих чар,

Игрушкой я был твоих помыслов тёмных,

Ты видишь теперь, кем я стал!

Я больше не верю ни слову, ни стону,

Из уст твоих. Пусть же огонь

С письмом твоим выжжет из сердца истому —

И жаром согреет ладонь…

Оба :

Я помню, как гордой красою пленяли

Зелёные омуты глаз,

И волосы золотом солнца блистали,

Окутав сиянием нас…

И рук твоих нежных изгиб благородный,

И дивным видением — ты!..

С тобой мы похожи, как капли холодной,

Прозрачной и чистой воды!

Всё в прошлом теперь… Только Семеро знают,

Как больно сердцам взаперти…

И только слова на устах замирают:

— Люблю тебя брат мой…

— Прости…

Танец Сансы. Свадьба с Тирионом

Я — игрушка мальчишки на троне…

Но увы — не по воле небес

Я должна покориться короне —

Будет мужем мне Тирион-Бес…

Бесполезно мечтать, как о чуде,

О безмерной тиши гробовой…

Я спокойна. Пусть думают люди,

Что в душе моей мир и покой.

Свадьба грустная в самом разгаре

Слышен музыки первый аккорд..

— Не должны ли теперь в первой паре

Открывать с вами танец, милорд? —

…И слова в ответ прыснули ядом —

Ну чего от него ещё ждать?

Он мой муж, и должна я быть рядом,

Но я очень хочу танцевать…

Всё, что мучит — то в сердце скрываю,

Джофф меня не застанет врасплох…

Рядом с ним вижу я, понимаю,

Что мой муж… Он не так уж и плох…

Пусть кажусь я достойной и гордой —

Слёзы сдерживать нет больше сил…

Хорошо хоть с галантнейшим лордом

Мне лорд-муж танцевать разрешил!

Рук сплетение — дивным узором,

А в глазах — отраженьем — огни…

И сменяются в танце партнёры,

Как свободные думы мои.

Только мысль меня тёмная гложет,

Хоть и силюсь прогнать её прочь —

Этот танец ничем не поможет —

Впереди ждёт ужасная ночь..

Молитва Лукового Рыцаря

Мелькали у моря неясные тени,

Дрожали, как пламя свечи —

То рыцарь согбенный стоял на коленях,

Как горестный призрак в ночи.

Безумствовал ветер, мятежный и грубый

Схлестнувшись с прибрежной волной…

И то, что шептали холодные губы

Горячею было мольбой:

— «Помилуй нас, Матерь! О, сжалься, Благая,

Над тёмной судьбою моей!

Проклятый огонь пред глазами пылает,

Пожравший моих сыновей!

Огонь, извергающий стоны и крики,

Из сотен обугленных ртов…

В нём вижу я вновь искажённые лики

Сожжённых великих богов…

И очи горящие женщины красной,

Что выжгли мне душу дотла…

В шелках своих алых — безумна, ужасна!

Она вас, о Матерь, сожгла!»

Но стоном тревожным ответило море,

Повеяв прохладой и сном…

В нём слышалось скрытое, робкое горе,

Что в сердце бывает святом.

А волны сошлись переливом хрустальным,

Как сладостной песни итог —

И чудился голос богини печальной :

— «Ты сжёг нас, о рыцарь, ты сжёг..

Послушай, несчастный! Ты нёс её знамя —

Всю алую, страшную ложь!

В груди твоей — то же тревожное пламя,

Всё та же кипучая дрожь!

Твой разум, что чужд был губительной страсти,

Туманит теперь едкий смог..

Ты сделал свой выбор. Не в нашей ты власти —

Ты сжёг нас, о рыцарь, ты сжёг!»

…И море омыло холодную сушу,

Он слушал, но верил едва.

Но больно кольнули горячую душу

Сквозящие мраком слова.

А в сердце смешались со скорбью холодной

Огня золотые цветы —

«Она!» — прошептал он стихии свободной,

А волны ответили: «Ты!»

Рейгар и Лианна. Предание о любви

Любви былой хранит преданье

Надежды гиблые, мечты :

«Всё началось, когда, признаньем,

К Её ногам легли цветы.»

Прохладой веющие грёзы,

Что дарит сон ночной порой —

То были северные розы.

Их лунный цвет сулил покой.

Кто возложил их — был прекрасен,

Прозрачный шёлк — Его глаза.

Горящий взор был чист и ясен,

В Нём был огонь, а в Ней — гроза,

И дождь седой, что разбавляет

Потоком грёз густую кровь

И в недрах сердца порождает

Увы, запретную — любовь.

Его уста не раз шептали

Как заклинание — «Приди!»..

Но только мрак сулили дали,

И только гибель — впереди.

Давно уже мечты забыты —

Давно Их нет среди живых,

И мрачной тайною покрыты

Любовь и смерть этих двоих.

Не знает тихая могила,

Всю тайну синих лепестков —

О том, кого Она любила,

Печаль Её последних слов,

О чём молила, умирая,

Сквозь бред предсмертный — тень мечты —

О том лишь помнит ночь седая,

Лишь мрак беззвёздный, да цветы.

Бой Оберина и Горы

— Заветная цель моих мыслей глубинных,

Что ж, встретились мы наконец!

Ну здравствуй, мучитель, убийца невинных!

Ты знаешь ведь кто я?

— Мертвец!

— О, что ты! Я принц из далёкого Дорна,

Где солнце — как сквозь решето…

И та, кого предал ты гибели чёрной —

Сестра моя, Элия.

— Кто?!

— Припомни же!.. Что ж ты такой неумелый?

Вновь промах!… Детей убивать

Всё ж легче, не так ли? Такой ли ты смелый?

— Ты драться пришёл — иль болтать?!

— Сестра была светлым, невинным созданьем —

Тебе недоступная высь…

Пришёл я твоё чтоб услышать признанье,

Признанье убийцы!

— Заткнись!

— Наверное, Элия страшно кричала,

Когда ты детей убивал?…

Так знай же, насильник — змеиное жало

Страшнее, чем пёсий оскал!

О, плоть твою чёрную славно пронзило

Оружие мести — копьё!

Не смей умирать! Перед самой могилой

Припомни-ка муки её,

Сестры моей, жертвою ставшей напрасной —

Скажи её имя, давай!

А тот, кто стоял, беспощадный и властный,

За смертью её…

— Замолкай!

Да, Элия, да! Дочь дорнийского гада!

Убил её сына-щенка —

Я череп размозжил скулящему чаду

Ударом одним кулака!

Её же — насиловал. Когти вцеплялись

Мне в тело. Чуть руки напряг —

И сжал её голову — кости ломались,

Совсем, как твои сейчас, враг!

Меня утомил ты словами и плясом —

И вот — твой позорный конец :

Не принц. Только груда кровавого мяса

Так кто ты, дорниец? Мертвец!

Застольная песня о свадьбах в Вестеросе

В мирном небе играя прозрачным лучом,

Грело солнце прибрежные дали…

А у самого моря — кого-то мечом,

Беспощадно и долго кромсали.

То не ради свободы, богатств и добра,

И не столь уж безумен убийца —

Это праздник весёлый прошёл на «ура» —

Это — свадебка у дотракийцев!

Не жалей вина — лей!

Да не бойся ты — пей!

Помянём дотракийскую свадьбу!

Этой песне — смелей

Подпевай, не робей!

…Эх, о чём же ещё рассказать бы?

В мрачном зале — всё крики да отзвук борьбы,

Чьё-то тело в окно полетело..

И лишился короны — а с ней — головы

Обезумевший волк Винтерфелла.

То не бойни бессмысленной страшная ночь,

То не призраки чёрные бродят —

Это Уолдера старого милая дочь

Наконец-то уж замуж выходит.

Не жалей вина — лей!

Стыдно трезвым быть — пей!

Помянём мы и Красную свадьбу!

Этой песне — смелей

Подпевай, не робей!

Эх, о чём же ещё рассказать бы?

На пурпурном лице вены стали темней,

Бледной ручкой за горло схватился —

Умирает детинушка царских кровей…

Отчего? Говорят, отравился…

То не случай виной, не плохой алкоголь,

Обернулся негаданным крахом —

Это свадьбу свою так отметил король —

Прямо так с королевским размахом!

Не жалей вина — лей!

Стыдно трезвым быть — пей!

Помянём мы Пурпурную свадьбу!

Этой песне — смелей

Подпевай, не робей!

Эх, так что ж напоследок сказать бы?

Чтоб ещё одной свадьбой порадовать нас —

Нужно быть и безумным, и смелым —

А иначе — никак. В Вестеросе сейчас

Свадьбы — небезопасное дело!

Ну так выпьем, друзья, за достойных мужей,

Неподвластных ни мысли, ни страху,

И, конечно, за милых и добрых гостей,

Ну, и мир их — заранее! — праху!

Лорас. Смерть Ренли

В моей памяти — были розы,

Мой король, и ему — моя верность..

Не роса — то скупые слёзы,

То потери моей безмерность

Горе в сердце навек поселилось…

То неправда, что время лечит

Моё солнце уже закатилось —

Бесполезными стали свечи.

Без светила — лишь ночь да темень,

Все цвета — одинаково серы..

Даже радужный плащ мой — бремя,

Словно символ угасшей веры.

Но сквозь мрак, словно светлый идол —

Манит месть — как маяк на море —

Её цвет — чистота… И не выдал

Белый плащ моё чёрное горе.

Будет так! На его могиле,

Там, под вечным плющом зелёным

Я молился богам не о мире —

Пусть уснёт мой король — отмщённым!

Варис — Тириону. Загадка

Не все мои фразы слащавы и ложны,

Как запахи женских духов,

Но люди порой чересчур осторожны —

Не любят они пауков

Бывало, и мне приходилось несладко —

Уж очень искусно я «ткал»…

Скажите, нашли ли вы ключик к загадке,

Что прежде я вам загадал?

Напомню — их трое пред смертною тризной,

И каждый — разумен и горд.

Но кто из них властен над собственной жизнью?

Власть — странная штука, милод.

И вот, между ними — убийца наёмный,

Он — нищ и отнюдь не умён…

Так кто защитится от гибели тёмной?

Богач ли? Король ли? Септон?..

Не внемлет наёмник словам, увереньям,

Преследуя цели свои…

Он в жизни — никто, он достоин презренья.

Сейчас же — он выше судьи,

Он выше богов, что подвластны септону,

Он выше богатств, палача…

Однако, зачем же к железному трону

Стремятся? Ведь власть — у меча!

Зачем все интриги и тёмные страсти?…

Запутались? Что ж, верьте мне —

И меч, и корона — иллюзия власти,

Лишь зыбкая тень на стене.

Но мрачною дымкою даже калека

Способен затмить белый день…

Порою у маленького человека —

Увы — смертоносная тень,

И тянется шлейфом за самым ничтожным,

Когда он в намереньях твёрд…

Вам кажется, что я — о вас? Осторожно!

Подумайте ЛУЧШЕ, милорд.

Джон Сноу, в ответ Станнису

Говорят, что бастард — не любви порожденье,

А греховных желаний и страсти итог…

Потому его верность — лишь миг, наважденье.

Его клятвы — как пыль бесконечных дорог.

Да, мечтал я когда-то о власти, о силе,

Как мальчишка любой. И о славе — мечтал.

Смысла слова, которым меня заклеймили,

Я тогда ещё полностью не понимал.

С малых лет отличался отцовскою статью,

И в мечтах своих детских был дерзок и смел…

Нет, я зла не желал ни сестрицам, ни братьям,

Но я грезил, что будет моим Винтерфелл.

Я был лишним в семье… Я стал Братом Дозора,

Но пусть Братьев своих я не раз предавал —

Не могу я признать своим богом Р-Глора,

В своё сердце впустить его ржавый оскал.

Пусть объятья огня сокрушительно-жарки,

Но в душе моей — Севера снежный покров,

Лютоволки лесов, благородные Старки —

Порождения старых — могучих — богов!

Пусть о нас не поют менестрели и барды,

Говорят лишь с презреньем, клянут матерей —

Но подобие чести дано и бастардам,

Словно вечный укор их великих семей.

Мейстер Эймон — Джону Сноу

Помутнели глаза мои вещие,

Грёзы больше меня не влекли —

Я был стар, когда птицы зловещие

С юга страшную весть принесли,

И черней, чем их крылья могучие,

Жутким бредом звучало одно:..

Пал мой дом… И свинцовыми тучами

Горе разум мой заволокло

Кровь драконья лилась, благородная,

По рукам вероломных врагов…

Ну а я… За твердыней холодною

Вдалеке от родных берегов…

Мог помочь ли им — делом ли, знанием,

Старый мейстер чертогов зимы?…

Нет… Но в мыслях — фиалковым пламенем

Гасли взоры… A чувство вины

Тенью сталo — холодной, безмерною…

Я — Таргариен? Некогда — был.

А теперь же семьёй моей верною

Стал Дозор — мой спасительный тыл.

Слушай, мальчик — пусть память — безбрежная, —

Пусть душа твоя тонет в огне,

Позабудь ты семью свою прежнюю —

Как пришлось это сделать и мне…

Роберт Баратеон — Нэду. У могилы Лианы

Ты знаешь, Нэд… Так было странно

Всё в миг единый потерять!…

Перед могилою Лианны

Готов хоть вечность простоять…

О Нэд, она достойна света,

А не безмолвной пустоты!

Но в камень сумрачный одеты

Её небесные черты

Убить я Рэйгара поклялся,

За то, что с нею сделал он.

Но лишь единожды достался

Мне трижды проклятый дракон…

Она была росинки чище,

А он.. Как мало он страдал!

Во снах моих — поверь, дружище,

Его я снова убивал.

Ах месть! Увы, вся жизнь — в том слове,

А мысли — колки и остры…

Но слишком много нужно крови,

Чтоб прах омыть твоей сестры!

Так знай же Нэд — клянусь короной! —

Тогда воздам я дань любви,

Когда последний из драконов

Умоется в своей крови!

Баллада о песне Саймона Серебряный Язык

Пел певец о любви,

Как поют соловьи

Слушал лорд его сладостный вздор

Про ночные огни,

Жар в горячей крови —

Про отраду свою и позор.

На столе, горяча,

Догорала свеча,

Предвещая печальный конец.

Но не сталью меча,

Не душой палача

Заслужил свою гибель певец —

Был то голос мечты,

Но сквозь грёзы и сны

Приговором звучало в ночи:

Золотые персты —

Навсегда холодны,

А девичьи — всегда горячи.

Как прекрасна была

Та, чьи свежи уста,

Лорд всё грезил, что ею любим…

Солгала, предала,

Его страсть и мечта,

Ради злата пожертвовав им

Не забыть, не простить!

Не обнять, а обвить

Шею тонкую, словно лоза..

Перед тем, как сдавить

Жизни хрупкую нить

Заглянул он ей прямо в глаза

Ложь её красоты —

Вероломство весны!..

Приговором звучало в ночи:

Золотые персты —

Навсегда холодны,

А девичьи — всегда горячи.

Но она… Её взор,

Был так дерзок и горд —

Он вошёл в его сердце, как нож.

В каждой деве с тех пор

Видит маленький лорд

Только чёрную, страшную ложь

Он не ищет уже

Утешенья в вине —

Он обязан идти до конца

Наяву ли, во сне,

В воспалённом уме —

Лишь серебряный голос певца

То ли призрак мечты,

То ли чувство вины —