Бесплатный фрагмент - Веранда

Эта книга — сборник историй о жителях нашего города — Алматы. Герои рассказов — простые люди со своими заботами, печалями и радостями, иногда попадающие в сложные житейские ситуации. Но они оптимисты, и главным для них является надежда на лучшее.

В книге представлены разноплановые сюжеты — как фантастические, так и драматические. Читателю также интересно будет узнать, как живут и работают врачи главного роддома страны.

Содержание

Веранда

Роддом

Командировка

Санавиация

Кесарево сечение

Милосердие

Командировки, командировки…

Загробная жизнь

Невольный психолог

Серебристый «Лексус»

Страшная история

Один день

Форс-мажор

Упрямство

Новый Год

Мессия

Пещера

Иронический гороскоп

Степной орел

Перемена участи

Особые обстоятельства

Автомашина

Остаток жизни

Веранда

Есть в Алматы одно милое место — кафе «Веранда». Мы с друзьями начали собираться здесь из-за удобного месторасположения. Потом обнаружилось, что здесь можно курить, — это оценили все мои курящие друзья, ведь в «Веранде» можно покурить на веранде, которая, как бы, не помещение, а улица. Затем нам стали делать хорошие скидки, как постоянным клиентам. Я облюбовал «Веранду» раньше всех, а теперь мы уже спорим, кто из нас первым предложил ее местом сбора. Я считаю, что это был я, но Алимжан утверждал, что дело обстояло иначе, — это он первым начал ходить в «Веранду». Во всяком случае, место было выбрано из-за удобного расположения, демократичной обстановки, хорошего качества шашлыков и обслуживания, и, конечно, жаренной в кляре мойвы. Бесплатным дополнением к этому была колба пива высотой в метр, вмещающая три литра пенного напитка. Если кто-то из нашей компании бывал в другом заведении, может в гостях, а может быть по другим поводам, то он потом авторитетно заключал: «В кафе „Веранда“ лучше». Мы встречаемся здесь уже более десятка лет. Конечно, в кафе стало лучше, а в городе появился филиал.

В этой книге собраны рассказы разных лет начиная с перестроечных — читатель сам их узнает. Кафе «Веранда» является участником или даже соучастником многих событий, так как встречи, происходившие здесь, были началом, продолжением или завершением историй. В книге есть и фантастика, и юмор, а в конце маленькая повесть о жизни вообще.

Я часто вспоминаю наши встречи. Мы — врачи анестезиологи-реаниматологи главного роддома страны, как мы иногда позиционируем себя. Впрочем, так оно и есть: наши люди часто выезжают в командировки по стране на помощь женщинам, находящимся в тяжелом или критическом состоянии.

Пожалуй, сейчас нужно представить нас. Мы — это: Али Нурбатырович Кожахметов, наш заведующий, доктор наук, профессор нашей клиники; Малик Абдрахманов, кандидат наук, хорошо известен в кругах фармбизнеса; Алимжан Азимбаев, кандидат наук, большой специалист по регионарному обезболиванию; Валерий Авдеев, специалист по аппаратам для наркоза и иглотерапии; Эльдар Мамлеев, кроме основной деятельности, занимается очищением организма — плазмоферезом; Владимир Козлов, был дежурантом и непременным участником наших заседаний в «Веранде»; ну, и самый молодой — Олег Власов, молодой, но очень грамотный, такие врачи сейчас встречаются нечасто. Есть и новый сотрудник — Жаппасбаев Багдат, он очень общительный человек и быстро влился в коллектив.

А меня зовут Урал Юлдашев, я кандидат наук и автор этой книжки. Писать начал в очень трудные для меня времена. Это стало как бы клапаном сброса накопившегося стресса и негативной энергии, ведь рассказав о своих проблемах, одновременно снова пережив их, человек приходит в уравновешенное состояние. В этом, собственно, и заключена сущность психотерапии.

Иногда я думаю: хорошо, что в нашей жизни есть постоянство, есть уголок стабильности, где все знакомо, где тебя всегда встретят с улыбкой и сделают все для хорошего настроения. А много ли надо человеку? Главное, чтобы его ожидания сбылись…

Особо надо отметить администраторов кафе Мустафу и Жандоса, официанток Толкын и Асет. Их обходительность и понимание текущего момента всегда создавали нам праздничное настроение. Отдельное спасибо администрации в лице нынешнего директора Дианы Канатовны — красивой и улыбчивой женщины. Считайте, что написанное — это признание достоинств кафе и признание в любви…

Роддом

Я анестезиолог роддома. Попал сюда случайно, просто вакансия была только там. А был это город Целиноград, ныне Астана — наша столица. После учебы в Москве я мечтал о работе в большой хирургии, об операциях на сердце с искусственным кровообращением и других значительных вещах. Тогда я решил: поработаю немного, а потом все равно устроюсь в большую хирургическую клинику. Но все получилось иначе, и я до сих пор работаю в роддоме. Но сейчас это Алматы, Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии. Наверное, все дело в отношении к работе — я не умею плохо работать и всегда выкладываюсь, даже в не очень тяжелых случаях. По этому поводу я всегда вспоминаю когда-то прочитанные выводы социологов, полученные при анализе опроса большого количества респондентов. Удивительно, но оказалось, что закоренелых бездельников от пяти до семи процентов всего трудоспособного населения Земли, а квалифицированных специалистов, не умеющих плохо работать, не более пятнадцати процентов. Остальные — середняки…

Сегодня я проспал. Когда последний раз посмотрел на часы, было семь. «Посплю еще полчаса», — решил я, но проснулся в восемь. Наскоро одевшись, выбежал на остановку, но на работу все же опоздал. «Придется сочинить про автомобильные пробки», — решил я, однако ничего придумывать не пришлось. Шеф, увидев меня, успокоил:

— Не волнуйся, на наркоз за тебя пошел Валерий Владимирович. А ты поедешь в командировку в Талдыкорган, оттуда с утра отправили к нам машину. Я звонил твоей жене, она сказала, что ты уже выехал на работу. Я думаю, что ты застрял в пробке на том повороте дороги от аэропорта. Я не ошибся, твоя жена права?

Я на мгновенье задумался, а потом сказал:

— Моя жена всегда права, к сожалению. Можешь представить, как мне трудно? — я посмотрел на своего заведующего поверх очков и приподнял бровь. Он рассмеялся:

— Сочувствую.

Командировка

В Талдыкорган со мной отправили молодого врача Эльдара Ринатовича. «Для полевых испытаний» — так было сказано. «Что же, всем надо учиться. Надеюсь, ему пойдет на пользу», — подумал я.

Машина из Талдыкоргана приехала после обеда. Был конец ноября, с утра шел небольшой мокрый снег, и я подумал о перевале Архарлы. «Как там сейчас? Не слишком ли скользко, случайности нам ни к чему». Но перевал, к счастью, проехали хорошо. Машина «скорой помощи» — микроавтобус «Фольксваген» — шел резво. Водителем был немногословный мужчина средних лет. Глядя на него, я снова подумал о профессионалах и успокоился.

Приехав на место, нам пришлось разбираться с установлением причины осложнения и лечебными вопросами. Потом пациентку взяли на экстренную операцию. Обратно выехали после полуночи. В Алматы нас повез на своей «Тойоте» родственник этой больной — молодой парень. Перед выездом я подошел к нему:

— Ты джигит еще молодой, наверное, горячий. Поэтому я тебя прошу — не гони.

— Ага, — ответил он, — меня уже предупредили, не беспокойтесь — все будет путем!

Мы заправились при выезде из города, и водитель нажал на газ. Я сидел на заднем сиденье, сняв куртку и кепку и, расслабившись, слушал музыку, а молодые люди обсуждали достоинства различных моделей легковушек. Мой коллега собирался купить «тачку» и активно интересовался этим вопросом — от цен до технических тонкостей. Я подумал: «Слишком много моделей машин, голова идет кругом от их разнообразия. А как выбрать, чтобы было удобно, красиво и недорого?» Может быть, именно поэтому я до сих пор не покупаю машину: много хлопот по обслуживанию, общению с ментами, исполнению желаний домочадцев — мало ли чего! Однако моя жена думала иначе, поэтому регулярно подступала ко мне с вопросом: «Когда, наконец, мы купим машину?» На это я всегда находил какие-то весомые и не слишком аргументы, но понимал, что придет время и мне придется сдаться. Я вздохнул, вспомнив о том, как позавчера годовалый внук упал с дивана головой вниз. Ночью поднялась температура, была рвота — признаки сотрясения мозга. Пришлось вызывать скорую помощь. Ребенка положили в детскую нейрохирургию, сейчас ему уже лучше. Потом я незаметно задремал и проснулся от восклицания:

— Смотрите, лиса! — Эльдар указывал рукой вперед. Небольшой зверек хотел перебежать дорогу, но, раздумав, юркнул обратно в кусты. Пока мы обсуждали это маленькое происшествие, доехали до указателя, на котором в свете фар увидели большую надпись «Уштобе». Водитель задумчиво произнес:

— Где это я ошибся с поворотом на Алматы?

На что мой молодой коллега решительно ответил:

— Я чувствовал, что мы едем не туда. Когда заезжали в Талдыкорган, поворота не было.

— Ну, я разворачиваюсь, едем до пригорода, там и заправлюсь, — сказал водитель, и мы поехали обратно. Дальше дорога в Алматы была спокойной. Я снова задремал и не заметил, как проехали перевал Архарлы. После Капчагая остановились по малой нужде. Машину поставили на обочине дороги. Кругом было тихо, снег перестал, на чистом черном небе ярко мерцали звезды. Эльдар встал впереди машины, в свете фар его струйка казалась серебристой. Водитель пристроился у кювета на уровне середины, а я позади, недалеко от бампера. Оглянувшись на звук, я увидел, что подъезжает грузовик с прицепом. Но вдруг эта машина вильнула, и прицеп стало заносить в нашу сторону. Я еле успел отпрыгнуть. Прицеп, шурша колесами, проехал рядом, потом вскользь ударил по заднему бамперу нашей легковушки. Нос машины чуть не наехал на Эльдара. Тем не менее он очнулся первым. Подбежав ко мне, помог подняться, а затем стал трясти меня и спрашивать:

— С вами все в порядке?

Придя в себя, я сказал:

— Я в порядке, — и не услышал своего голоса, поэтому повторил: — В порядке. Хватит, не тряси, давай лучше посмотрим машину.

«Тойота» стояла на самом краю кювета, задний бампер и фонарь были разбиты. Увидев повреждения, водитель развел руками и воскликнул:

— Хорошо еще никого не придавило, и хорошо, что поставил на ручник. Потом снова осмотрел свой автомобиль, периодически цокая языком, и спросил:

— Ну, где же мне теперь найти шофера этого грузовика? Кто-нибудь запомнил номер?

Будни. Санавиация

Мой шеф Али Нурбатырович — мужчина около 60 лет. У него седые усы и волосы с проседью. Его отличительная особенность — умение коротко и емко охарактеризовать событие или человека, а присущий ему искрометный юмор иногда бывает таким крепким, что буквально прожигает незнакомого слушателя.

Недавно к нам в реанимацию поступила беременная пациентка с тяжелым заболеванием сердца, а точнее — с ревматическим пороком двух клапанов. Она жила в маленьком ауле, до беременности не обследовалась, так что ее заболевание обнаружили в женской консультации, когда она вставала на учет. Вообще таких случаев много, когда серьезные заболевания обнаруживаются при беременности. А это значит, что родители не знали о болезни и не занимались здоровьем детей. Причина общеизвестна — низкий культурный и образовательный уровень жителей отдаленных районов. А бывает и наоборот: женщина знает о своем пороке сердца, ей категорически запрещена беременность, но она все равно беременеет, врачам не показывается и появляется к ним только тогда, когда становится совсем плохо. Как мы говорим, «всплывает на радость» акушерам и анестезиологам. Тут уж приходится сильно напрячься: мы ее лечим в реанимации, приглашаем консультантов, готовим на операцию. Но иногда такие женщины умирают. В таких случаях мой шеф Али Нурбатырович говорит: «У этих женщин инстинкт лосося — метнуть икру и умереть». Жестко, но верно. Я, например, согласен с таким определением. А что делать? Это правда жизни, хотя не всем нравится такая категоричность. У таких пациенток резервные возможности организма на пределе, они практически уже исчерпаны, поэтому приходится прилагать максимум усилий для благоприятного исхода. Мы — акушеры и анестезиологи — единая команда, и в таких тяжелых случаях мобилизуются все подразделения центра. Каждый из нас точно знает, что в критических ситуациях жизнь пациентки зависит от его знаний и опыта: если он не сделает вовремя определенных лечебных действий, то она умрет. А ведь за врачом не стоят какие-то высшие силы, способные исправить ситуацию, — он последний перед небесными вратами. По-моему, тут многовато пафоса…

Однако надо сказать, что не все звенья цепочки уровней обслуживания работают без сбоев, ведь квалификация врачей разная, подчас просто недостаточная. Летальный исход, то есть смерть больного в стационаре, — результат многих предшествующих событий и ошибок, которые начались далеко и задолго до больницы. Раньше врачи были элитой общества. Сейчас сказать такое язык не поворачивается: врач сильно обмельчал, у многих молодых интернетное образование, которое можно получить, даже не посещая институт и клиники. Как-то на утренней конференции наш директор Талгат Капаевич Кудайберегенов сказал:

— Действия дежурной бригады были недостаточно квалифицированы, слабоват уровень теоретических знаний, были тактические ошибки, хотя у всех есть категории. В чем дело, господа доктора?

А замдиректора Кравцова Татьяна Геннадьевна дала свой комментарий:

— Уважаемые коллеги! Хороший врач — это штучный товар, его надо готовить годами, много сил положить для его воспитания и обучения, пока он наберется мастерства. Заведующие отделениями, занимайтесь своими врачами, учите их и передавайте свой опыт!

Да, тут она попала в точку: именно — «штучный товар». Талгат Капаевич продолжил конференцию:

— Татьяна Геннадьевна, доложите обстановку по экстренным случаям в Казахстане.

— Уважаемые коллеги, — начала замдиректора, — на сегодня в реанимациях областных перинатальных центров и роддомов находится восемь женщин в критическом состоянии. — Она начала комментировать каждый случай: диагноз, осложнение, какая была произведена операция, что предстоит сделать, какая необходима помощь и какой прогноз. Потом продолжила:

— В 12 часов состоится телеконференция с Южно-Казахстанской областью, с ОПЦ города Шымкента. Необходимо участие следующих специалистов, — она перечислила фамилии.

Надо сказать, что заведующий отделением Али Нурбатырович Кожахметов — непременный участник таких консультаций. Я уже говорил, что наш центр оказывает и практическую помощь регионам, поэтому его сотрудники выезжают по вызовам в областные перинатальные центры, а то и просто в районные роддома. При этом случаются разные истории, которые происходят благодаря организации системы здравоохранения. Как это нам, врачам, знакомо — «несовершенство мира», то есть несовершенство здравоохранения и остаточный принцип ее финансирования!

Однажды я и акушер-гинеколог Талгат Анапиевич Патсаев, кстати, доктор медицинских наук, вылетели в дальнюю область на западе Казахстана. В областном центре мы узнали, что надо лететь еще дальше — в районную больницу, но уже на вертолете. Мы только успели пообедать, как нас повезли на аэродром. Там уже собрались какие-то люди, оказалось, что это вахта геологов. Командир вертолета не хотел нас брать, но представитель городского департамента объяснила, что специалисты из Алматы должны лететь к критически тяжелой больной, да и деньги за керосин уже перечислены. Геологи и менеджеры из богатой нефтяной компании смотрели на нас как на бесполезный балласт, свалившийся на их голову. Летели два с половиной часа. Хотя наверху была болтанка, но мы выдержали это испытание.

Сойдя с борта вертолета на твердую землю, Талгат Анапиевич нервно закурил: «Не люблю я эти вертолеты, так противно болтает». Подъехала машина скорой помощи и забрала нас в районную больницу. Оказалось, что пациентка попала в критическую ситуацию из-за ошибки врача. Правда, до нас уже приезжали другие специалисты и все, что можно было, исправили. Прилетал борт санитарной авиации из Астаны, но врачи побоялись транспортировки и оставили пациентку в больнице.

Состояние родильницы было крайне тяжелым: она была в коме, на искусственной вентиляции легких, а артериальное давление поддерживалось сильными средствами. Главный вопрос состоял в том, что в условиях этой районной больницы она точно не выживет, поэтому ее все равно надо было транспортировать в областной центр. Хотя и там шансы на поправку были невелики. Представитель департамента здравоохранения области стала созваниваться с руководством. Выяснилось, что кроме вертолета геологов, на котором мы прилетели, другого транспорта нет. Посовещавшись, мы с коллегой решили везти женщину в областной центр. Представитель департамента снова стала договариваться с геологами, и наконец, после звонка областного акима, вопрос решился, и мы стали готовиться к транспортировке.

Когда реанимобиль подъехал к вертолету, пассажиры очень удивились и смотрели на нас во все глаза. Мы положили баллон с кислородом на пол между рядами кресел и закрепили его ремнями. Пациентку подняли на носилках и пристроили в узком пространстве позади кресел, там же поставили аппарат для искусственного дыхания и монитор. Я сел у изголовья, чтобы все контролировать, и мы взлетели…

Прошло два с половиной часа болтанки и нервов. В Актау нас встретил реанимобиль из областной больницы, и мы благополучно доставили пациентку в реанимацию.

Наконец мы вышли на улицу. Мой коллега Талгат Анапиевич с большим удовольствием закурил, помолчал, а потом признался:

— Ненавижу и боюсь вертолетов. Сегодня я совершил героический поступок — дважды за один день летал на этой чертовой машине. Надеюсь, что такое больше не повторится…

Кесарево сечение

Основная задача анестезиолога в роддоме — дать наркоз на операцию кесарево сечение. Название этой операции идет со стародавних времен Гиппократа. Если слово «сечение» понятно, то по поводу «кесарево» до сих пор имеются разночтения. Ведь в прямом смысле это «царское» сечение, или «царский» разрез для извлечения дитя из чрева матери. Сейчас эта операция стала рутинной. В нашем центре ежедневно производят по несколько операций, иногда до десяти в сутки. Сначала пациентку вводят в наркоз, потом начинается сама операция. Примерно через пять минут извлекается ребенок и передается неонатологу — детскому врачу, занимающемуся новорожденными. Ребенок обязательно должен закричать. Его жизнеспособность оценивается в баллах по шкале Апгар — одним из трех параметров наряду с весом и ростом. Затем младенца обрабатывают и уносят. Стандартная операция длится в среднем около часа. Вот и вся процедура, если нет особенностей, а их-то как раз и много…

В наш центр попадают беременные с несколькими диагнозами одновременно: это и заболевания почек, сердца, легких, печени, и последствия травм головы, и генетические болезни, не говоря уже о сахарном диабете и высоком артериальном давлении.

Как-то сижу я в своем кабинете и готовлю доклад на конференцию анестезиологов. И тут звонит внутренний телефон.

— Слушаю.

— Это заведующая отделением патологии. К нам сегодня поступила пациентка с осложнением беременности — тяжелой преэклампсией. У нее высокое артериальное давление и отеки. Срок беременности доношенный, поэтому планируем завтра оперировать. Но сначала пациентку нужно перевести в реанимацию для предоперационной подготовки.

— Хорошо, переводите. Катетер поставили, анализы взяли, магнезию ввели?

— Да, все сделали как и положено.

Вскоре выяснилось, что беременная уже перенесла три операции кесарева сечения, от стерилизации отказалась, и вот итог — предстоит четвертая операция. Раньше женщины боялись повторных операций, но теперь появились «эктремалки», которые идут на кесарево по несколько раз. Сейчас уже не удивишь четвертой «ходкой», были женщины и с пятой. Что поделаешь — инстинкт материнства. Правда, что инстинкт. Это обратная сторона успехов акушерства и анестезиологии: улучшилось качество обслуживания, уменьшилось количество осложнений, вот женщины и не боятся…

Ночью у этой пациентки начались схватки, и ее срочно взяли на операцию. Было уже два часа ночи, когда извлекли плод. Ребенок был маленький. Видно было, что ему некомфортно, он испытывал гипоксию, поэтому и родился неразвитым. Неонатолог занималась с ним долго. Наконец он закричал, но крик был слабый. «На 4–5 баллов», — сказала врач, и малыша увезли в кувезе в детскую реанимацию. Но проблемы появились у акушеров — началось маточное кровотечение, которое, несмотря на предпринятые меры, не удавалось остановить. Тем временем возникли признаки шока от кровопотери и нарушения свертывающей системы крови. Такое сочетание крайне опасно при акушерском кровотечении. Эти два осложнения, если с ними не справиться, приводят к еще большим проблемам. Приехала замдиректора центра Кравцова Татьяна Геннадьевна, наша скорая привезла сосудистого хирурга, и операция продолжилась. Пациентке переливали плазму, взвесь из эритроцитов и другие необходимые препараты, боролись с нарушением свертывания крови. В таких случаях, когда кровотечение невозможно остановить, единственно правильными действиями являются удаление источника кровотечения и перевязка крупных сосудов. Что и было сделано. Это дало результат — нам удалось восстановить давление, пульс и справиться с нарушением свертывания крови. После окончания операции пациентку привезли в реанимацию. Позвонил из дома заведующий отделением и поинтересовался:

— Урал, как дела? Справляешься? Мне приехать?

— Приехать в четыре часа утра? Зачем? Мы уже сделали все что положено. Не стоит, завтра все расскажу, — ответил я. — Спасибо за моральную поддержку!

«Вот такое стечение обстоятельств», — подумал я. Не зря женщинам объясняют, что многократное кесарево сечение опасно, да еще на фоне осложнения беременности. Но они надеются, что все обойдется. Хорошо, что ее привезли к нам, в областном перинатальном центре по месту жительства могли и не справиться…

После этого ночного дежурства в течение рабочего дня я провел еще два плановых наркоза. Домой поехал на своей машине, но на светофоре заснул за рулем, проснулся от гудков сзади. «На сей раз обошлось, — подумал я. — А доколе?»

Вообще среди «общих» анестезиологов существует такое мнение: дать наркоз на кесарево сечение — нет ничего проще! Но когда анестезиологи из общей хирургии попадают в роддом, то начинают понимать, что «простотой» здесь и не пахнет. А пахнет тяжелыми осложнениями, которые могут закончиться смертью на операционном столе…

Когда я еще работал в роддоме города Целинограда, был один случай. Молодой анестезиолог при проведении так называемой спинномозговой анестезии наделал столько ошибок, что женщина умерла во время операции. Об этом случае я всегда рассказывал курсантам и студентам, чтобы показать, как все непросто. К тому же сейчас к нам попадают беременные с таким количеством сопутствующих заболеваний, что приходится знать всю патологию медицины.

Однако бывают случаи, выходящие из общего ряда. Однажды я проводил эпидуральную анестезию беременной на операцию кесарева сечения. Все шло в плановом порядке: пациентка обследована, все анализы в норме, ничто не предвещало осложнения. Я установил катетер без трудностей и особенностей, то есть по всем правилам, и ввел стандартную дозу препарата. Но что-то пошло не так: у беременной вдруг резко снизилось давление, и начала развиваться блокада нервных пучков вверх, так, что ей стало трудно дышать, и она начала терять сознание. Я вызвал заведующего, мы стали обсуждать возникшую проблему и предпринимать срочные меры по стабилизации состояния пациентки.

Операцию делала одна из опытных акушеров-гинекологов Айман Галымжановна Ракишева. Она видит, что у анестезиологов проблемы, и спрашивает:

— Можно начинать операцию?

— Можно, но делайте быстрее: если давление не поднимется, то ребенок может погибнуть.

Пока мы с заведующим Али Нурбатыровичем восстанавливали давление, Айман Галымжановна сделала операцию за 11 минут, начиная от разреза и до последнего шва. Мы были еще заняты своей проблемой, а она говорит:

— Все, я закончила операцию!

— Как закончила?! Уже все? А как ребенок?

— 7–8 баллов, закричал сразу!

Все тогда были просто восхищены результатом — так быстро еще никто в нашем центре не делал кесарево сечение! Мы постепенно все восстановили: и давление, и дыхание, и работу сердца, хотя осложнение развилось, как говорят, на ровном месте. Чтобы было понятно, надо сказать, что согласно мировой статистике, 95% осложнений в медицине бывают ятрогенными, то есть нанесенными медицинским персоналом, и это несмотря на все меры предосторожности…

Сейчас Айман Галымжановна работает главным врачом Капчагайской городской больницы и за короткое время сумела там наладить работу. Так что профессионализм и сильная воля — залог успеха в любом деле.

Однако всегда существовала и существует проблема квалификации врачей на уровне районных и обычных городских больниц, которая зачастую, оставляет желать лучшего. Главный врач Ракишева Айман Галымжановна хорошо это понимает, и предпринимает усилия для улучшения ситуации в своей больнице. Она приняла на работу молодых врачей акушеров-гинекологов, которые прошли через наш центр, консультантом по вопросам интенсивной терапии и реанимации стал наш профессор Али Нурбатырович Кожахметов, а я по субботам дежурю в отделении реанимации. «Общая реанимация» — это самое тяжелое в медицине. Сюда поступают все — от детей младшего возраста до стариков с самой различной патологией. Но сегодняшний основными проблемами являются гипертония, инсульт и сахарный диабет, кстати говоря, — это общемировая проблема на уровне эпидемий. Если ситуация с инфарктом миокарда более менее решена, таких больных сразу увозят в Кардиоцентр Алматы, то система по диагностике и лечению инсульта, несмотря на протоколы, не работает. Поэтому в реанимации этой больницы каждый день находятся, как минимум, два пациента с инсультом, некоторые из них в коме и на искусственном дыхании. Проблем в медицине всегда было много и они нескончаемы, поэтому, несмотря ни на что, надо просто работать…

Командировки

За время работы в нашем центре я побывал практически во всех областях и крупных городах нашей страны, за исключением Атырау и Семипалатинска. Командировки обычно бывали успешными, за редким исключением, когда консультанта из нашего центра вызывали слишком поздно, когда уже ничего невозможно сделать, и женщина погибала…

Во времена Советского Союза побывал я и в Ленинске, что недалеко от космодрома Байконур. Стоял жаркий июль, в вагоне была страшная духота. Поезд прибыл на станцию Тюратам в четыре часа утра, темнота только начала рассеиваться. Я прошел пограничный контроль, там созвонились с нашим центром и, получив подтверждение, пропустили в город, где уже ждала машина из роддома. Мы быстро доехали до места. К счастью, случай оказался не таким сложным, и к обеду я уже закончил дела. Главный врач роддома заказал мне билет обратно в Алма-Ату на проходящий ночью поезд. Потом меня поселили в отдельный домик с кондиционером и предупредили, чтобы я днем никуда не выходил, так как стояла невероятная жара — около 45 градусов. Но я все же решил посмотреть город и пошел по направлению к центру. Но, пройдя два квартала, вынужден был вернуться — предупреждали не зря.

Вечером одна врач, акушер-гинеколог, позвала меня в гости к своим друзьям. Нас подвезли на машине «скорой» и уточнили, когда за мной приехать, так как нужно было прибыть на вокзал заранее. Вечер прошел интересно. Хозяева рассказывали, что в первую очередь здесь нужно покупать кондиционер и холодильник: первый из-за жары и комаров, так как нельзя открывать окна, а второй — для домашнего морса, так как воду из крана пить опасно. Летом чай практически не пьют, а гостю в первую очередь предлагают морс из холодильника. В каждом доме был свой рецепт приготовления. Тогда своим напитком хозяйки гордились.

Когда жара немного спала, решили прогуляться по городу. Прогулка обещала быть хорошей, несмотря на тучи огромных комаров, которые впивались даже через рубашку. Народ каким-то образом уже знал, что сегодня будет старт корабля, и собрался на улице, чтобы посмотреть на зарево и огненный хвост. Но сегодня пуск оказался особенным: вдруг раздался сильный грохот, переходящий в тяжелый гул, задрожали стекла окон, потом появилось зарево, и затем возникла большая ракета. Она приподнялась над землей и на мгновение зависла. Мелькнула мысль: «Вдруг не поднимется?!» Но ракета стала набирать высоту и постепенно исчезла в небе. Мы стояли, завороженные грандиозным зрелищем. От грохота и тяжелого гула заложило уши. Потом все стали возбужденно обсуждать увиденное:

— Это что-то новое! Такой большой ракеты и такого грохота еще не было! Это просто потрясающе!

Вот так, совершенно неожиданно, я стал свидетелем запуска космического корабля «Энергия» с космодрома Байконур. Зрелище запомнилось на всю жизнь…

Еще одна интересная командировка. Несколько лет назад я сопровождал больную женщину в Кызылорду. У нее было серьезное неврологическое заболевание, из-за чего она плохо глотала и периодически тяжело дышала. В нашем центре ей было сделано кесарево сечение. Операцию пациентка перенесла неплохо. После 40 дней ее нужно было перевести обратно по месту жительства. Заранее предупредили местное медицинское руководство. Договорились, что нас встретит реанимобиль и отвезет в областную больницу, где нас будут ждать. Решено было ехать поездом, родственники женщины выкупили отдельное купе. Я взял с собой монитор, электроотсос и кислородную подушку, на всякий случай прихватил ручной прибор для искусственной вентиляции легких. На руке больной была установлена капельница.

Ночь в поезде прошла благополучно, и утром мы прибыли на место. Пока сопровождавшие и пассажиры выносили женщину на носилках из вагона, я пошел искать реанимобиль. Но вместо него увидел ветерана скорой помощи — старый микроавтобус УАЗ буро-зеленого цвета. Открыв задние двери, я увидел на обшарпанном железном полу не менее старые брезентовые носилки с порванным уголком. Я спросил у водителя:

— Мы же привезли в поезде женщину в тяжелом состоянии. Где реанимобиль?

— Не знаю. Мне было приказано встретить беременную и отвезти ее в областную больницу.

— Ты что один, без сопровождения? — удивился я. — Почему не заехал на перрон? Мы же тебя ждали там.

— Милиция не разрешает.

Теряя всякое терпение, я спросил его:

— А путевой лист у тебя есть? По нему тебя должны были пропустить на перрон.

Водитель пожевал губами и совершенно безразличным тоном ответил:

— Милиция не пустила.

Тогда я сел рядом с ним и приказал:

— Давай на перрон, милиции я сам отвечу.

Наконец, погрузившись, мы поехали. Бедную женщину нещадно трясло на полу, пришлось ее успокаивать. В приемном отделении больницы нас тоже никто не ждал и очень удивились нашему появлению:

— Куда мы ее положим? Никаких распоряжений на этот счет не было, тем более что сегодня праздничный день — Первое мая, и начальство отдыхает.

Я показал выписку из нашего центра и телефон главного акушера-гинеколога департамента здравоохранения области. Потом жестким голосом приказал:

— Немедленно позвонить по этому номеру и все утрясти! Ясно?

Сам я связался по мобильному телефону с замдиректора нашего центра Татьяной Геннадьевной и доложил обстановку.

— Я сейчас постараюсь все уладить, — успокоила она меня.

Примерно через полчаса вопрос был решен. Из реанимации пришла дежурная — молодая девушка, недавно окончившая институт, которая тоже не была в курсе дела. Мы подняли больную в отделение. Я передал все бумаги и подробно объяснил, что нужно делать.

Был уже полдень, когда родственники женщины пригласили меня к себе домой, накормили обедом и отвезли на вокзал, где удалось купить билет в Алматы. Для этой женщины, к счастью, все обошлось благополучно. Но каких нервов стоила мне эта поездка!

Хорошо запомнилась и командировка в Шымкент. Там после случая смерти в одном из роддомов проводилось служебное расследование Комитетом Минздрава, и я был в составе комиссии.

История произошла такая: у беременной было предлежание плаценты, то есть детское место, через которое плод получает материнскую кровь, было расположено в матке не на обычном месте. Это чревато кровотечением с последующими осложнениями: шоком от кровопотери, нарушением свертывающей системы и полиорганной недостаточностью. Как я уже упоминал, радикальным способом остановки кровотечения является полное удаление матки и перевязка крупных сосудов. Но в ОПЦ после кесарева сечения и начавшегося кровотечения, вопреки протоколу, решили сохранить этот орган и проводили только консервативные мероприятия. Несмотря на это, кровотечение продолжалось, поэтому пришлось сделать несколько повторных операций и в итоге удалить матку и перевязать крупные сосуды. По ходу этой истории развилось тяжелое нарушение свертывающей системы и полиорганная недостаточность, то есть страдали все органы без исключения. В результате смерть в стационаре — летальный исход.

Комиссия работала три дня с утра до позднего вечера. История болезни была изучена вдоль и поперек. Естественно, были найдены недоработки в оформлении документации, а главное — неправильная тактика хирургического лечения. Мы беседовали со всеми участниками этой истории, нам несколько раз звонили из Минздрава и областного департамента. Докладывали директору нашего центра о предварительных результатах и складывающейся ситуации. С одной стороны, ошибки налицо, с другой — по подобным случаям по разным областям Минздравом уже были уволены несколько врачей. В связи с этим появился дефицит кадров, врачи не хотели работать на таком ответственном участке, где даже небольшие ошибки могут привести к серьезным осложнениям и смерти. Из-за текучки кадров и плотного графика работы врачей не посылают повышать квалификацию, некоторые учатся на свои деньги во время трудового отпуска. Про поездку за рубеж, даже в Россию, для повышения квалификации на бюджетные деньги речь вообще не идет.

Тогда после нашего заключения Минздравом были приняты соответствующие меры. К сожалению, ситуация решительно лучше не становится, и подобные случаи с определенной регулярностью повторяются. Но это не только врачебная проблема, а головная боль организаторов медицины различных уровней.

Что касается анестезиолога, то ему приходится стоять среди ночи у операционного стола и бороться с различными трудными ситуациями. К сожалению, он всегда один. Иногда нужно посоветоваться, иногда просто необходимы «лишние» руки. Но повсеместно в роддомах анестезиолог один на один с проблемами, появившимися задолго до него. Пока он проводит в операционной наркоз, то в отделении реанимации остаются пациентки без наблюдения врача, на попечении только палатной медсестры. Нередко бывает и так, что в отделении есть еще женщина, находящаяся на аппаратном дыхании из-за вирусной пневмонии или «шоковых легких». Бывают пациентки с серьезным пороком сердца, высоким артериальным давлением, нередки больные с эпилепсией. Естественно, можно ошибиться, упустить что-то просто потому, что ночь и врач устал, внимание его притупилось. Это и есть человеческий фактор. Обыватели сейчас возмутятся и потребуют призвать к суровому наказанию врача!

Однако врач тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо, как гласит древняя латинская поговорка. Вспомните, как вас везде «полноценно» обслуживают. В банке, например, не дождешься менеджера, чтобы снять свои же деньги, найдут много причин, чтобы их не отдать, в супермаркете толком не объяснят характеристики предлагаемого товара, срок годности, страну-производителя или почему на полке одна цена, а чеке другая. В ЖКХ тоже приходится часто выяснять, за что начислены высокие тарифы, почему вдруг появляется долг, когда ты ничего не должен… Да, медицина тоже сфера обслуживания, и недоработки врача из одного и того же ряда, что и везде. Поэтому прежде чем винить его, посмотрите сначала на себя: хорошо ли вы выполняете свою работу? Практически все трудящиеся страны, кроме МЧС, работают в обычном режиме, от них не требуется никакого героизма. Только врач, стоящий у операционного стола, должен быть героем, особенно посреди ночи! Медицина устроена таким образом, что за героизм не платят: врач поликлиники и врач у операционного стола — две разные категории по ответственности и сложности работы, но за одну и ту же зарплату. Есть выражение первого наркома здравоохранения Николая Семашко: «Врача должен кормить народ, поэтому у него будет маленькая зарплата». Минздрав это усвоил хорошо…

Еще немного о центре

Современные технологии в медицине вещь постоянная. Сколько лет работаю, столько лет и слышу — нужны современные технологии! Их внедряют, но через десяток лет они устаревают, и на смену им приходят новые или совершенствуются старые. Поэтому врачу приходится постоянно учиться. Я хорошо знаю первого специалиста по УЗИ диагностике в акушерстве и гинекологии в Казахстане, бывшего сотрудника нашего центра Мустафаева Садвакаса Умбеталиевича. Сейчас у него своя процветающая клиника. А познакомился я с ним, когда учился в Москве. Тогда УЗИ диагностика была супер, а сейчас это обыденность. Такая же история с лапароскопией. В нашем центре ее начал внедрять Нуркасымов Жомарт Нуркасымович, по его инициативе был приобретен настоящий лапароскоп «Карл Шторц» известной фирмы из Германии. Вначале процедура была диагностической, а потом установили хирургические стойки. Теперь такие операции делают по несколько раз в день.

Существует одно обстоятельство, одна причина или один закон, который движет медицину вперед. Может это громко сказано, но именно этот факт облегчает страдания больного и позволяет медикам брать новые вершины. Речь идет о квалификации врача, его мастерстве, переходящем в искусство или граничащем с ним. Квалификация или мастерство, наука или искусство? Это все о медицине, вопрос до сих пор вечный, философский, но на него невозможно ответить однозначно, потому что здесь все перемешано.

После такого вступления хочется рассказать о нашем директоре Кудайбергенове Талгате Капаевиче. О нем можно говорить много: он успешно возглавлял наш центр, стоял у руля акушерства и гинекологии не только в институте, но и по всей стране. Говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Это правило касается Талгата Капаевича в полной мере. Благодаря его таланту руководителя в институте сохранились квалифицированные кадры, которые и определяют сегодняшнее лицо центра и его авторитет. Ведь для многих пациенток наш центр является последней инстанцией. Кроме этого, Талгат Капаевич отличный хирург, у него учились нынешние руководители отделений центра. Он досконально знает свое дело, скромен, талантлив, отличный спортсмен, прекрасный семьянин… Сейчас, когда я пишу эти строки, то вспоминаю о характеристиках из «Семнадцати мгновений весны». А что? Написано просто, емко и по существу!

Что касается истории нашего центра, то его название менялось несколько раз. Вначале это был организованный на базе третьего городского роддома НИИАиГ — Научно-исследовательский институт акушерства и гинекологии по улице Байзакова, 299, и первым его директором был Исалиев Жалгау Шакирович. Потом долгие годы руководила известная во всем Казахстане Каюпова Нина Амировна. Благодаря ее инициативе и активным действиям в 1990 году институт переехал на проспект Достык, 125, в здание бывшей больницы ЦК КПСС Казахстана, где была еще личная палата Д. А. Кунаева. Тогда институт получил новое название — РНИЦОЗМиР — Республиканский научно-исследовательский центр охраны здоровья матери и ребенка. Было много плодотворной работы по внедрению методики лечения нарушений свертывающей системы крови при акушерских кровотечениях как в самом институте, так и по всему Казахстану, а также по ведению беременных с пороками сердца. Сейчас по этим проблемам институт имеет более чем 27-летний опыт…

Я уже собирался заканчивать медицинские истории, но произошла трагедия — разбился самолет санитарной авиации, и погибли два отличных врача, доктора наук, которых я хорошо знал. Талгат Анапиевич Патсаев был сотрудником нашего центра, а другой, Артыкбаев Жанибек Токенович, — анестезиологом-реаниматологом и руководителем отделения в НЦХ им. Сызганова…

С Жанибеком я познакомился при интересных обстоятельствах. Летом 1997 года меня пригласили на консультацию в роддом №1 Алматы. В это время наш центр был закрыт на санитарную обработку и косметический ремонт, поэтому я был в отпуске. Оказалось, что в роддоме произошло осложнение беременности — преждевременная отслойка нормально расположенной плаценты с тяжелым кровотечением и нарушением свертывающей системы крови. Была сделана радикальная операция, однако развился синдром полиорганной недостаточности, а тяжесть состояния определяли поражение легких, острая сердечная недостаточность и кома.

Дежурил в роддоме мой давний друг Балжанов Махамбет Шаймерденович, который и рекомендовал меня в качестве консультанта. Ознакомившись с ситуацией, я доложил руководству о необходимых лечебных мерах и лекарствах, а также о необходимости круглосуточного мониторного наблюдения. В роддоме такого прибора не было, поэтому мне пришлось обратиться к директору нашего центра Нине Амировне Каюпове. Оказалось, что эта пациентка была гражданкой Турции, работала в Казахстанско-Турецком банке бухгалтером, руководство которого и попросило о помощи наш центр. С этой целью начальство командировало меня в роддом.

Мы с Махамбетом Шаймерденовичем организовали лечебный процесс и обратились к консультантам из других учреждений. Из НЦХ им. Сызганова был приглашен кардиолог-реаниматолог, им и оказался Жанибек Токенович. Он регулярно приходил в роддом, давал нам советы, помогал в практической работе и одновременно писал кандидатскую диссертацию.

Состояние пациентки постепенно стабилизировалось, потом стало улучшаться. Мы регулярно в письменном виде давали отчет в Казахстанско-Турецкий банк, эти данные после перевода отправляли в Турцию для оценки нашей работы. Надо сказать, без лишней скромности, замечаний с турецкой стороны по лечебным вопросам не было. К сороковым суткам прибыл самолет с врачом-реаниматологом и медсестрой-анестезисткой, чтобы транспортировать пациентку на родину. К часу ночи мы на реанимобиле прибыли в аэропорт и стали ждать, когда нас погрузят. Но ожидание затянулось, и после двух часов, не выдержав, я начал интересоваться, почему такая задержка. Оказалось, что в самолете было медицинское оборудование для проведения искусственной вентиляции, мониторы, кислородные баллоны и другие необходимые вещи, но турецкие врач-реаниматолог и анестезистка не могли все это собрать и запустить. Я попросил разрешения пройти в самолет, но летчик ответил отказом, заявив, что это турецкая территория. Мне пришлось ему объяснять, что нужно помочь собрать оборудование, иначе мы здесь простоим еще долго. После настойчивых уговоров командир судна согласился пропустить меня в салон. Действительно, оборудования было много, поэтому пришлось разбираться и комплектовать необходимый вариант. За 15 минут я все собрал и привел в рабочее состояние, после чего мы занесли на руках пациентку, и самолет, наконец, взлетел. Было 4 часа утра…

Той осенью Жанибек Токенович с большим успехом защитил кандидатскую диссертацию, не было ни одного «черного шара». Мы с Али Нурбатыровичем были на защите и банкете, который, кстати, прошел очень весело. Сейчас об этом грустно вспоминать: оба погибших были замечательными людьми и отличными специалистами.

Еще одно печальное известие. Скоропостижно скончался наш сотрудник Алимжан Владимирович Азимбаев, непременный участник наших собраний в «Веранде» и ее постоянный посетитель. Он был безотказным человеком, всегда, когда кому-то нужно было срочно отлучиться, а назревала экстренная операция, Алимжан без лишних вопросов шел и проводил наркоз. Он был лучшим специалистом в нашем центре по регионарному обезболиванию родов и операций, поэтому акушеры-гинекологи часто просили его приехать среди ночи на сложные случаи.

К сожалению, врачи чаще всех страдают от инфарктов и инсультов — это мировая статистика. Однако они, как и все, откладывают лечение и профилактику на потом. Иногда «потом» бывает запоздалым…

Милосердие

Наступила долгожданная весна. Даже в Алматы, где в течение шести месяцев стоит теплая погода, весну ждут с нетерпением. Потом, правда, наступает жара, но это уже после. Признаюсь честно, что я не люблю холод и связанные с ним неудобства. Недаром поэт сказал, что «лето — это маленькая жизнь», и я с ним полностью согласен. Еще одна радость для алматинских врачей — медицинская выставка. Ежегодно в Выставочном комплексе «Атакент» проводится Международная выставка медицинского оборудования и препаратов. Это происходит обычно числа 15 мая. Сюда съезжаются все заинтересованные лица: продавцы, казахстанские фирмы, представители производителей, сами производители и, конечно, потребители — врачи, которые потом будут просить свое руководство купить необходимые новинки.

Я стоял у стенда с оборудованием для выхаживания новорожденных. Смотрел на новые кувезы с мигающими мониторами, детские дыхательные аппараты и другую технику, когда услышал знакомый голос:

— А ты что здесь делаешь? Ты же анестезиолог, а не неонатолог?

Еще не оборачиваясь, я узнал голос:

— Привет, Алибек. Давно приехал?

Мы обнялись. Действительно, давно не виделись. Алибек работает неонатологом в одном из областных роддомов. Ему около 35 лет. Высокий и худощавый, он всегда казался моложе своих лет. Однако присмотревшись, я обнаружил морщины на высоком лбу и начинающуюся лысину. Последнее обстоятельство вызвало легкую грусть:

— Стареешь, брат… Что заботы одолели? — спросил я.

— Годы берут свое, — ответил коллега, — буквально берут за горло, то бишь за мои кудри. Боюсь, что совсем облысею! Как сам? Что нового в вашем центре? Почему не приезжаете к нам?

— Вы уже сами многое знаете и умеете. Ваша область приглашает реже всех, — ответил я.

Эта выставка хороша тем, что здесь обязательно увидишь своих старых знакомых и друзей. В другое время встречаться некогда, ведь большая часть жизни врачей проходит на работе и дежурствах. Мы с Алибеком обошли выставку, повстречали многих старых знакомых, у стендов познакомились с представителями фирм и немного уставшие вышли на улицу. Я предложил:

— Не так далеко отсюда есть мое любимое кафе — «Веранда». Давай зайдем туда, там все хорошее — и шашлык, и пиво, и обслуживание.

Стояла теплынь, розово-красное солнце медленно катилось к закату. Мы сели за столик под небольшим тентом и сделали заказ. Спешить было некуда, и пока нам готовили ужин, мы, довольные выставкой и свободным вечером, принялись за пиво.

— Как выставка? Нашел что-нибудь интересное для себя? — спросил я Алибека.

— Оборудования для нас много, сразу и не выберешь. Надо поговорить с теми, кто уже на нем работал.

Я согласно кивнул головой:

— Красивых и дорогих моделей наркозно-дыхательного оборудования действительно много, а как они покажут себя в работе — вопрос времени. Дело даже не в цене: дорого еще не значит, что лучше. Главное — надежность и удобство в эксплуатации. Интересная деталь, заметил? — спросил я. — Наш казахстанский менеджер, представитель фирмы, пытался мне объяснить некоторые функции аппарата для искусственной вентиляции легких. Даже не спросил, анестезиолог я или нет, имею ли опыт работы на подобных аппаратах, но сразу начал объяснять, какой режим вентиляции нужно использовать и при каких обстоятельствах. Чудно. Этот менеджер не имеет медицинского образования, а только инженерное. Я специально спросил его об этом. Несмотря на это, он пытается мне, анестезиологу с многолетним стажем, объяснить, что нужно делать врачу! Есть такие простаки — стоит им открыть рот, как сразу выдают себя с головой.

— Ладно, это не самое страшное, мы сами разберемся в особенностях этих аппаратов. Ты лучше послушай мою историю. Помнишь, что у меня есть младшая сестра Айман? Четыре года назад вышла замуж.

— Поздравляю! Наверное, уже и племянники у тебя есть?

— В том-то и дело. Она же хрупкая девушка, хотя и очень красивая. В общем, через положенное после свадьбы время она родила мальчика в нашем роддоме. Родители немного боялись за ее здоровье, но все обошлось, а беда пришла с другой стороны. В тот день я как раз дежурил. Родила Айман под утро. С мальчиком пришлось повозиться, я уже хотел подключить его к аппарату искусственного дыхания, но состояние стало улучшаться. Я поместил его в кувез с кислородом, подключил мониторы, но ситуация существенно не изменилась. Поэтому утром я позвонил своему знакомому профессору-неврологу и попросил о консультации. Он приехал после обеда, когда закончил читать свои лекции, осмотрел малыша и поставил диагноз: энцефалопатия тяжелой степени и синдром дыхательных расстройств.

Айман с малышом выписали после курса лечения и всех процедур, но душа моя была неспокойна. Прошло какое-то время, и я стал замечать, что мальчик отстает в развитии. Более того, у него начала непропорционально увеличиваться голова. Я снова позвал профессора, и он, осмотрев ребенка, сказал: «Похоже, что у него детский церебральный паралич, как говорят, ДЦП, и нарастает гидроцефалия. Крепись, Алибек. Лечение я, конечно, назначу, но эффект будет незначительный, если вообще будет». Вот так мы получили проблему…

Ребенок развивался плохо, а голова росла и росла. Айман целыми днями сидела возле мальчика, пыталась разговаривать с ним в надежде, что он ее услышит. Я прочитал много литературы по этому вопросу, но нигде ничего утешительного не нашел. Малышу периодически становилось плохо, тогда мы вызывали «скорую помощь», ему кололи успокаивающие средства, и он засыпал. В доме воцарилась гнетущая обстановка, все ходили хмурые, гостей не звали и сами старались никуда не ходить, ведь люди обязательно спросят, как наш мальчик. А что тут скажешь — одно расстройство. Мы как могли подбадривали Айман. Ее муж Мамедали, молодой красивый парень, бизнесмен, все свои деньги тратил на лекарства и консультантов. Потом, от безысходности, стал приглашать экстрасенсов и целителей, от которых, конечно, не было никакого толка, а просто трата денег. Так что этот мужчина вместо счастливой семейной жизни получил тяжелую и безвыходную проблему…

Прошел год… Мамедали нашел себе другую женщину и ушел к ней. После этого Айман впала в тяжелую депрессию. Когда стало совсем невыносимо видеть все это, я впервые подумал об эвтаназии.

Алибек перевел дух, отпил немного пива и продолжил:

— Я всегда к этому относился негативно: как можно прервать жизнь человеку, как решиться на такое, считал, что никто не имеет на это морального права. Однако проблему надо было решать, во-первых, из-за Айман, во-вторых, из-за малыша. Он еще не знает жизни, мы тоже не знаем, что чувствует этот маленький человечек. Страдает ли, ощущает боль, дискомфорт, голод? Слышит ли он нас, ведь он не может дать нам какой-либо знак, кроме негромкого плача. Так что жизнь заставила меня крепко задуматься…

Я долго взвешивал все за и против, потом решил посоветоваться с родителями. Как-то раз, когда я курил на балконе, ко мне подошел отец, и тут я решился:

— Папа, вы слышали про эвтаназию?

Он молча закурил и выпустил долгую струю дыма:

— Думаешь, мы сможем пойти на это? Не знаю, сынок. Я серьезно об этом не задумывался. Непростое это дело — лишить человека жизни. Не знаю…

— Я беру на себя всю ответственность, — сказал я. — Вы с мамой должны дать добро, а Айман ничего не скажем. Никто об этом не узнает, даже не заподозрит!

Докурив, я пошел в дом, а отец остался один на один с этой проблемой. Уверен, что ему было очень непросто…

Примерно через две недели после этого разговора поздно вечером мы втроем сели пить чай. Айман с ребенком уже спали. Отец, посмотрев на маму, произнес:

— Алибек, мы с мамой согласны, делай свое дело. — Я кивнул головой и сказал:

— Папа, мама, никому об этом ни слова, тем более Айман!

У мамы беззвучно полились слезы, а отец пошел курить на балкон. Я приготовился к очередному ухудшению состояния малыша, чтобы сделать задуманное, и оно не заставило себя долго ждать. В один из вечеров у ребенка поднялась температура, он начал задыхаться, и мы вызвали «скорую помощь». Пока она ехала на уже хорошо знакомый адрес, я, улучив момент, сделал малышу укол и громко сказал:

— Мама, я пошел встречать машину!

На улице было тепло. Я поднял голову: по небу плыли редкие облака, ненадолго закрывая большую луну. «Какая хорошая ночь! Завтра будет хороший день, и теперь все будет хорошо», — подумал я. Потом разбросал шприц, ампулу и упаковки в разные мусорные контейнеры и нервно закурил. Когда подъехала «скорая», я вместе с фельдшерицей вошел в квартиру. Айман стояла возле детской кроватки и тормошила малыша:

— Аскар, Аскар, открой глаза! Почему ты не открываешь глаза? — Она с какой-то надеждой оглянулась на нас. Но мальчик молчал, лежал совершенно без движения, так же как и раньше, но только не плакал. Я один знал, что произошло. Фельдшер, осмотрев ребенка, повернулась к нам:

— Он умер. Жаль, конечно, но, может быть, это и к лучшему. Айман, крепись, ты еще молодая, родишь себе здорового ребенка и будешь счастлива. — Потом со вздохом добавила: — Вот и отмучился бедняга, да и все вы отмучились. Завтра утром приходите в поликлинику за справкой, я все доложу и приготовлю бумаги.

Она отозвала меня в сторону:

— Нужно решить вопрос с аутопсией. Вы же знаете законы: смерть на дому даже при установленном диагнозе требует вскрытия. Зайдите к главному врачу, может быть, сможете решить этот вопрос.

Я кивнул, а потом сказал:

— Большое вам спасибо. Вы всегда спешили к нам, несмотря на тяжелый диагноз и неутешительный прогноз…

Женщина внимательно посмотрела на меня:

— Выезжать по вашему вызову всегда было очень тяжело, потом, бывало, целую неделю настроение неважное. Было жаль всех вас — и мальчика, и Айман, и родителей.

Я промолчал, а только кивнул головой. Да и что тут скажешь?!

Алибек вздохнул и снова закурил. В это время принесли ужин. Я разлил водку по рюмкам:

— Алибек, мне трудно что-либо сказать или дать какой-то совет. Давай лучше выпьем за царствие небесное для его души! Мы с тобой хотя и не православные, но обычай этот хороший, и смысл тоже хороший. Ты, несмотря ни на что, проявил милосердие.

Мы выпили и помолчали: каждому нужно было собраться с мыслями.

— Как сейчас твоя сестра? Жизнь наладилась?

Алибек посмотрел на меня с некоторым удовлетворением:

— Да. Сейчас у нее все хорошо. Она снова вышла замуж, только муж ее старше. Он уже был женат, и у него есть дочь от первого брака. Полгода назад Айман родила здорового сына. Муж ее счастлив, и она тоже — каждый счастлив по-своему. У них новая квартира, живут отдельно. Родители с ними постоянно общаются, праздники встречают вместе, их дом всегда полон гостей. А вчера, когда я зашел к ним попрощаться перед отъездом, Айман подошла ко мне, крепко обняла и тихо сказала:

— Алибек, я все знаю. Спасибо, тебе, мой дорогой!

Снова наступила пауза… Я смотрел на друга и думал: «А смог бы я так поступить? Не знаю, скорее всего, да, а может быть, и нет. Проблему он решил, равновесие в жизни восстановлено. Кто-то должен был взять на себя эту ответственность. Он смог, хотя страдал, боролся и сомневался. Я думаю, что он вспоминает этого мальчика каждую ночь».

Мы молча пошли по вечерним улицам Алматы. Светили огни реклам, вывесок магазинов и кафе. Я проводил Алибека до гостиницы, потом поймал такси и поехал домой. Всю дорогу думал об услышанном. Да и сейчас, вспоминая эту историю, испытываю сложные чувства.

Загробная жизнь

Существует ли загробная жизнь? Часть населения земного шара верят в это и активно пытаются доказать ее наличие. К примеру, авторы некоторых телевизионных программ горячо убеждают своих зрителей в существовании жизни, так сказать, «за кадром». Ну а мы не будем долго рассуждать об этом, а сразу перейдем к реальной истории.

Однажды некий гражданин по имени-отчеству Виктор Михайлович умер и попал в загробный мир. Вышло это случайно — его сбила машина, когда он, торопясь, перебегал улицу на красный свет светофора. В том, что он попал на тот свет, никто не виноват. Разве что светофор, который горел особенно ярким зловеще-красным светом, или его жена Клавдия Семеновна, которая приказала ему скорее идти домой после работы, потому что заболела ее мама, и нужно было срочно нанести визит в больницу…

Попадает Виктор Михайлович в загробный мир и видит такую картину: везде снуют какие-то полупрозрачные типы, которые могут ходить, летать, а то и просто мгновенно перемещаться в пространстве. Одеты они как попало, вернее так, как они были одеты в момент смерти. Некоторые совсем без одежды, то есть голые, но никого это не смущало. Многие мило беседовали, вернее, общались телепатически, без произнесения каких-либо звуков. Виктор Михайлович одет был вполне прилично для находящейся здесь компании, так как он возвращался со службы. На нем были темно-синие джинсы с обвисшими коленями, белая безрукавка с накладным карманом, а в руках потертый кожаный портфель, какой обычно носят бухгалтеры. Стояла полная тишина. Виктор Михайлович даже несколько обиделся и разочаровался при виде такой картины. «А говорили, что есть рай и ад», — подумал он с сожалением. Но тут возник солидный мужчина с внешностью распорядителя и спросил:

— Вы давно здесь?

— Только что прибыл, — автоматически доложил Виктор Михайлович без тени удивления.

— Вы находитесь в распределителе. Сейчас мы вас отправим по назначению.

— А куда?

— Комиссия по рассмотрению работает. Скоро получите решение, — мужчина исчез.

Виктор Михайлович остался как бы в подвешенном состоянии. Действительно он висел — не сидел, не стоял, а именно висел в пространстве. «Невесомость что ли? — подумал он и поймал себя на мысли о том, что может мыслить. — Я мыслю, значит, существую. Это уже интересно. А как я здесь оказался, и что я тут делаю?» Его сознание постепенно начало приобретать какую-то логику. Тут он смутно стал вспоминать, что перебегал дорогу. «Значит, я умер. Но я же еще молодой, мне рано умирать. А как же квартальный отчет?! И вообще где я?!»

— В загробном мире, — ответил вдруг появившийся ниоткуда солидный мужчина. — Вы в распределителе.

— А куда меня распределят? — спросил Виктор Михайлович.

— Пока никуда, — ответил тот. — Вы не совершали ничего плохого, но и ничего хорошего, чтобы с вами решить однозначно — в ад или в рай. Может быть, еще захотите вернуться обратно, а из ада или рая уже не возвращаются.

— А сколько я здесь еще пробуду?

— Сколько захотите, — ответил солидный мужчина. — Можете вернуться обратно, в обычную жизнь, совершить поступок, хороший или плохой. Тогда мы вас определим окончательно. Это обязательно.

— А можно вернуться и не возвращаться?

— Рано или поздно все будут здесь. Такова природа, — заметил распорядитель с видом безнадежности.

— А сколько раз можно сюда приходить? — Виктор Михайлович задал вопрос и сам ему удивился.

— Не знаю. Бывает по-всякому. Уж кому как удается, — задумчиво произнес собеседник.

— А как я смогу вернуться в обычную жизнь? — озадаченно спросил вновь прибывший.

— Вон там есть дверь, — показал пальцем вверх мужчина-распорядитель.

Виктор Михайлович взмыл вверх, открыл дверь и вышел. И сразу же почувствовал сильную боль в теле. Болело все: голова, руки и ноги, особенно в животе. Он открыл глаза и услышал:

— Ну вот, голубчик, и очнулся. А мы думали, что не удастся спасти, уж очень тебя покалечило. Сестра, обезболивающий укол больному! — Врач ушел к другому пациенту и начал давать новые указания.

«Я лежу в реанимации, — понял Виктор Михайлович. — Так все болит, не надо было возвращаться». Тут он заснул, так как подействовало обезболивающее средство, и проспал несколько часов…

Когда Виктор Михайлович снова открыл глаза, то увидел перед собой заплаканное лицо жены Клавдии Семеновны, которая сквозь слезы начала утешать его:

— Все хорошо, Витюня! Доктор сказал, что ты обязательно поправишься. Ты уж держись, мы тебе поможем встать на ноги. Мама, смотрите, Витюня проснулся!

Виктор Михайлович посмотрел на жену и тещу как бы со стороны и подумал: «Не нужно было возвращаться». Он очень сильно захотел вернуться обратно в загробный мир, даже зажмурился. Но ничего не происходило. Тогда он перестал дышать, как будто нырнул в воду, и снова очутился там. Тело не болело, потому что его не было, а был просто дух, сознание. «Я же тело оставил там, — вдруг понял Виктор Михайлович. — Оно же начнет разлагаться без духа».

— Если ты в коме, то сердце работает и тело живет, даже без тебя, то есть без твоего духа или, как принято сейчас говорить, без твоего сознания, — снова появился важный распорядитель.

— Значит, пока я в коме, то могу переходить туда и обратно?

— Выходит, что так. Если вернется сознание, — распорядитель все еще стоял рядом.

— Однако здесь хорошо. Ничего не болит, никто не пристает, даже кушать не хочется, — отметил Виктор Михайлович.

— Здесь ни у кого нет никаких забот, кроме одной — куда окончательно распределят: в ад или в рай. Но это решает Комиссия.

— А как поступают с теми, кто добровольно ушел из жизни? — спросил он распорядителя.

— С ними даже проще — их прямиком в ад! А душевнобольные определяются сразу в рай за их душевные страдания. Только с серийными убийцами еще не решили окончательно. Вроде они психи, но в тоже время — душегубы. Тут уж как решит Комиссия. Нам в распределителе все равно. Это там, в обычной жизни, все хотят справедливости. А у нас все просто — наше дело направить куда надо.

— А что в раю? — спросил Виктор Михайлович. Распорядитель о чем-то подумал, но промолчал.

— А в аду тоже не знаете? — разочарованно спросил наш герой, не особенно надеясь на определенность.

— В аду-то? — переспросил распорядитель. — Там, знаете ли, несладко. Вы, наверное, понимаете, что речь может идти только о душевных страданиях, а не о физических. Тело ваше бренное будет гнить в земле согласно биологическим процессам, а душа либо радуется, либо страдает — а то как же! Так вот в аду страдают очень. Так страдают, что страшно смотреть!

— Нет, конечно, я туда не хочу, — произнес Виктор Михайлович и снова взмыл вверх.

— Наконец-то очнулся, — услышал он голос жены. — Доктор, он очнулся!

Подошел доктор, посмотрел ему в глаза и сказал:

— Сознание вернулось полностью. Редкий случай!

Виктор Михайлович пролежал в больнице долго. Пока срастались кости и он заново учился ходить, прошло два месяца. Поначалу воспоминания о загробной жизни не давали ему покоя, и он все время думал: «Куда же я все-таки попаду — в ад или в рай?» Но постепенно закипела обыденная жизнь со своими каждодневными проблемами, и он практически все забыл…

Однажды по телевизору Виктор Михайлович смотрел передачу «Битва экстрасенсов» и заметил, что они, экстрасенсы, понятия не имеют о загробной жизни. Тогда он решил встретиться с одним из них, более всех остальных внушающим доверие. Заранее договорившись о встрече, Виктор Михайлович поехал к экстрасенсу домой. «Нужно узнать, что будет со мной, и куда я попаду после смерти — в ад или в рай», — думал он по дороге. А чтобы экстрасенс более ответственно подошел к его просьбе, он решил ничего не говорить о том, что побывал в загробном мире…

Дверь открыл крупный бородатый и лохматый мужчина средних лет. В глаза бросились мелкие синеватые прожилки на большом носу и кустистые брови. Бородач смотрел с оттенком любопытства и осуждения, как смотрит сельский поп на заблудшего сына божьего, пришедшего покаяться. Хозяин пригласил Виктора Михайловича в отдельный кабинет. Гость огляделся и заключил: «Вот он какой, рабочий кабинет волшебника». В небольшом шкафу как-то небрежно стояли толстые старые потрепанные книги, некоторые на иностранных языках. Везде по стенам были развешаны различные амулеты, а на столе возвышался большой серебристый шар с переливающимся внутри светом. «Похоже, что экстрасенс не чурается и колдовства», — успел подумать визитер.

— Ко мне обычно обращаются по имени Шалам. Ну, рассказывайте свою историю, — экстрасенс усадил гостя напротив себя и вперил в него взгляд.

— Меня сбила машина, когда я переходил улицу. Мне сказали, что у меня была остановка сердца. Потом я долго лечился, а сейчас здоров и работаю. Я хотел узнать, что со мной будет дальше, когда я умру, то куда попаду — в ад или в рай. Меня это очень беспокоит, поэтому я прошу: либо ответьте, что меня ждет, либо сделайте так, чтобы это меня не мучило.

— Дайте вашу руку. — Шалам стал рассматривать его ладонь. — Линия жизни долгая, сердце здоровое, однако в голове беспорядок. — Экстрасенс возложил свои большие ладони на голову Виктора Михайловича. — Вы не можете принять какое-то важное решение, так? Если не любите свою жену, разведитесь. Если не можете, то заведите подружку. Возьмите кредит и купите машину или же, в конце концов, отправляйтесь на поиски снежного человека! Нужно совершить поступок, сделать нечто такое, после чего можно было бы сказать самому себе: «Я сделал ЭТО!»

Виктор Михайлович ушел от ясновидца несколько разочарованный: «Распорядитель в загробном мире сказал то же самое. Они что –сговорились?!»

Так он прожил еще долгое время. Каждый день исправно ходил в контору на службу, где работал бухгалтером, вечерами тупо сидел у телевизора. Жили они вдвоем с женой, детей не было. Отпуск проводили на даче, где он поливал грядки, собирал смородину и клубнику. Потом с женой варили варенье и закатывали банки с соленьями. Все шло своим чередом. Виктору Михайловичу некогда было думать о таких сложных вещах, как кредит, покупка автомобиля или экспедиция в Гималаи. Вернее, периодически он думал об этом, но как-то отстраненно, потому что считал, что все эти подвиги не для него. У него уже появилось брюшко, он стал ходить солидно, не торопясь. Никогда уже, как бы ни торопился, не перебегал дорогу. Иногда они с женой Клавдией Семеновной ездили на озеро, ставили палатку, а потом он сидел с удочкой, радовался окунькам и ракам. Только вечером, когда на небе загорались первые звезды, ему становилось как-то тревожно и грустно. Он часами сидел у костра, глядя на звезды и думая о загробной жизни, пока жена, окончательно не рассердившись, не звала его спать.

Однажды на даче Виктор Михайлович проснулся от собачьего лая под окном. Выскочив из дома в одних трусах, он увидел, что здоровая злая соседская собака загнала крошечного черного котенка на забор и пыталась его сцапать. Между ними оставались какие-то сантиметры. Виктор Михайлович, хотя и побаивался этой собаки, но все же взял большую палку и отогнал ее, а потом занес дрожащий живой комочек в дом. Котенок оказался мальчиком. У него была белая звездочка на груди, белый кончик хвоста и желтые раскосые глаза. Клавдия Семеновна была очень рада такому неожиданному подарку судьбы. Они дали ему кличку Ферт за элегантность окраса и хулиганские повадки.

Прошло время. Спасенный котик вырос в огромного черного котяру, стал на даче хозяином, ловил птиц и давил крыс. Его побаивались все окрестные коты и даже злая соседская собака. Виктор Михайлович тайно гордился своим питомцем и всячески баловал его. На зиму Ферта забирали в городскую квартиру, где он пользовался всеми благами цивилизации: ел только «Вискас» или «Ките-Кэт» и целыми днями спал на подоконнике. Тем не менее именно черный кот Ферт, любимец хозяина, стал причиной его внезапной смерти. Недаром люди испокон веков побаивались этих маленьких, но самовольных хищников…

Однажды весной на даче Ферт пропал на несколько дней. Так он поступал каждую весну, но на этот раз исчез как-то неожиданно и надолго. Виктор Михайлович, заподозрив неладное, стал обходить территорию дачного поселка и нашел своего любимца сидящим на высоком электрическом столбе. Тот был изрядно ободран: шерсть висела клочьями, одно ухо разодрано, глаз заплыл, но был целым. Виктор Михайлович принялся звать кота, но тот никак не хотел слезать, видно, был сильно напуган. Тогда он принес лестницу и стал подниматься на столб. Однако лестница оказалась коротковатой, поэтому ему пришлось встать на последнюю перекладину. Это обстоятельство и стало роковым. Когда он сажал кота на плечо, то потерял равновесие, слетел с лестницы и упал навзничь. Последнее, что успел увидеть Виктор Михайлович, были желтые кошачьи глаза…

Он снова очутился в загробном мире, где ему все было уже знакомо. Появился тот же самый распорядитель и сказал: «Попадешь прямо в рай. За тебя просил твой черный кот. Ты спас жизнь маленькому беззащитному существу. А это уже бескорыстное добро в чистом виде…»

Тут подлетели белокрылые ангелы и унесли его в рай небесный.

Невольный психолог

Однажды меня пригласила на день рождения моя давняя подруга Фарида, не бывшая любовь, а действительно подруга. У нас с ней не было романа, просто она не в моем вкусе. Когда-то была у меня возможность помочь ей, очень хорошему человеку, и она потом достойно отблагодарила меня. Семейная жизнь у нее не сложилась, она одна воспитывала почти взрослого сына. Я в то время жил фактически холостяком, хотя и не был разведен, так как жена уехала делать карьеру в другой город. На тему семейной жизни мы с Фаридой говорили не один раз и откровенно обсуждали самые интимные вопросы. Но это так — вступление…

Фарида приготовила мне сюрприз. Состав гостей был более чем странный — молодые женщины примерно одного возраста и все разведенные. Оказалось, что это подруги хозяйки. Пригласила она и свою новую приятельницу — генеральшу по имени Загида. Она единственная была замужем и выглядела вполне довольной жизнью. «Ну что же, — подумал я, — так и должно быть, раз муж молодой генерал».

Сели за стол, причем хозяйка рассадила нас сама по каким-то только ей известным соображениям. Наступила небольшая неловкая пауза. Меня никто не знал, и я никого из них, а они все были хорошо знакомы друг с другом. «Что-то будет, — подумал я, — не зря же Фарида все это затеяла». После бокала шампанского, который все выпили до дна, компания начала оживляться. Потом я произнес тост за именинницу и сказал, что для меня это несколько неожиданный, хотя и очень приятный сюрприз — оказаться в благоухающем цветнике прекрасных дам. После нескольких тостов подруги дружно закурили, а я вышел на балкон подышать свежим воздухом. Пришла туда и генеральша Загида.

— Рада с вами познакомиться, — решительно произнесла она, закуривая «Esse blue».

— Я тоже рад, — вяло ответил я и, обернувшись, близко увидел ее стриженые и крашенные в рыжий цвет волосы.

— Не слышу особой радости, — кольнула она меня.

— Просто не хочу быть навязчивым, — пришлось вежливо отпарировать.

— А я действительно рада. Таким я вас и представляла, — она несколько натянуто улыбнулась.

— Надеюсь, что не разочарую вас и в дальнейшем.

— Я тоже надеюсь, — решительно ответила Загида, поправляя волосы и запрокидывая голову.

— Чувствую, что жизнь с генералом наложила свой отпечаток — у вас голос командирский, — пошутил я.

— А что вы думали?! Конечно!

— Скажите, если не секрет, ваш муж генерал каких войск?

— Никаких. Он работает в управлении.

— А вы где работаете, Загида?

— Нигде. Сейчас я решила поискать себе работу — надоело сидеть дома. Но у меня есть один нерешенный вопрос. Фарида мне сказала, что вы психолог, хорошо разбираетесь в людях и всегда готовы помочь.

— Ну, это большой комплимент. Она явно преувеличивает. Я как врач знаю какие-то основы, так что помогу чем сумею.

— Если не возражаете, я хотела бы прогуляться с вами после вечеринки.

— Согласен.

— Вот и чудесно, а сейчас за стол, — она потушила сигарету, и я пропустил ее вперед.

За время нашего короткого рандеву я успел ее разглядеть. Была она роста среднего, на смуглом лице небольшой рот с хорошо очерченными губами и аккуратный прямой носик. На ней была розово-сиреневая кофточка с глубоким декольте, откуда прорисовывался хорошего размера бюст. Из-под короткой юбки выглядывали крепкие, несколько толстоватые, но прямые ноги, которые заканчивались розовыми туфельками на высоких шпильках. «Очень даже неплохо», — резюмировал я.

Вечеринка продолжалась своим чередом. Мне пришлось танцевать по очереди со всеми подружками Фариды, за что я шутливо погрозил ей пальцем. Она подошла ко мне:

— Ну как? Договорились?

— Да, пройдемся с Загидой.

— Желаю успеха, — она подмигнула мне.

«Что за чертовщина? — подумал я. — Похоже, что заранее сговорились».

Мы пошли в парк Выставки «Атакент». Стоял сентябрьский теплый вечер. Гуляющих пар было довольно много, поэтому мы прошли в самый дальний тихий уголок, где нашлась свободная скамейка.

— Вот и чудесно! — воскликнула Загида.

— Да, вечер просто замечательный, — буркнул я. — Если бы я еще был молодым…

— Вас удерживает только это? — она прямо посмотрела мне в глаза. Я невольно прикрыл веки. «Действительно, если бы я был молодым, то обязательно покраснел бы», — подумал я, а когда открыл глаза, Загида засмеялась:

— А мне говорили, что вы прошли огонь и воду!

— Остались лишь медные трубы.

— Медные трубы… Пожалуй, это самое трудное.

— Согласен. Но для меня самое трудное — это вода, в том числе женские слезы, особенно с трагическими модуляциями в голосе.

— Несчастный, как мне вас жаль!

— Ну, так какой вопрос мы собирались обсуждать?

— Действительно, пора перейти к делу. Только не знаю, с чего начать.

— Как есть, так и говорите.

Загида достала сигареты из красной сумочки, закурила и задумалась, пуская дым из своего аккуратного носика.

— Речь пойдет о моем муже генерале. В последние два месяца он начал приходить домой поздно, иногда навеселе, стал спать отдельно на диване. «Чтобы не беспокоить тебя», — оправдывается он. Вообще он пьет не много, что не характерно для военных.

— Да, это всем известный факт — не пьют только по состоянию здоровья, но и это не является веской причиной, чтобы не пить. Так что дальше?

— Я говорила на эту тему со своей мамой. Она у меня профессор геологии, я ее единственная дочь. Но она ничего вразумительного не смогла посоветовать. Об этом мы беседовали и с его матерью. Естественно, она защищала своего сына: «У него много работы, а работа в управлении нервная — всегда много начальства и авралов. Ты уж, дочка, потерпи». А сколько можно терпеть?! Я ведь молодая женщина! В конце концов, хочется родить ребенка и жить полной жизнью! — Загида захлюпала своим аккуратным носиком.

— А ты сама что думаешь? — спросил я.

— Не знаю, что и предположить. Когда я начинаю его спрашивать, он отвечает, что много работы и он сильно устает.

— Сколько у него подчиненных?

— Целый отдел, человек 20, наверное. Но я его особенно не расспрашиваю. «Не положено никому знать» — таков его обычный ответ.

— К родственникам в гости ходите?

— Очень редко. Они постоянно спрашивают, когда же мы родим ребенка, на что он вечно отшучивается: «Успеем еще, вся жизнь впереди».

— А тебе не кажется, что он ведет двойную жизнь, как Штирлиц. Уж извини за такое сравнение.

— Не думаю. Он всегда вежлив и предупредителен, часто называет меня «моя рыбка, моя киска», дарит дорогие подарки. Вот недавно купил мне машину, вместе ходили в автосалон, и я выбрала красную «Тойоту». Но сегодня я без машины — хотелось немного расслабиться в женском кругу.

— Хочешь честно? — я посмотрел ей прямо в глаза.

— Конечно, хочу! — она не отвела взгляд.

— Думаю, что нам необходимо уединенное место для более продолжительного разговора.

— Какое место? Что вы имеете в виду?

— Давай перейдем на «ты», ладно? Домой я тебя пригласить не могу, и к тебе мы пойти не можем. Значит, остается гостиница.

— Гостиница? — она поморщила свой аккуратный носик.

— Лучшего места не придумаешь, — ответил я безапелляционно. — Идем, здесь недалеко есть такое.

По дороге мы зашли в супермаркет. Я взял бутылку любимого коньяка, каменной твердости копченую колбасу, баночку красной икры, персикового сока с мякотью, несколько бутылок настоящего «Боржоми» и растворимый кофе три в одном.

— Зачем все это? — спросила она.

— Разговор будет серьезным. Мне придется многое тебе объяснить. Я думаю, что нужно будет подкрепиться.

Я снял одноместный номер с двуспальной кроватью и джакузи. Распаковал и разложил закуски на столике, налил в стаканы себе боржоми, ей сок, а в рюмки коньяк.

— Предлагаю выпить за то, чтобы у нас получился откровенный разговор. Только в этом случаю я смогу дать тебе дельный совет, а ты сможешь его принять и оценить.

Загида внимательно посмотрела на меня. Было видно, как она что-то решила для себя и согласилась.

Коньяк подействовал быстро. Почувствовав наступающий кайф, я пришел в превосходное состояние духа. С большим удовольствием разглядывал правильные черты ее несколько скуластого лица, черные глубокие глаза и правильной формы нос. Затем оценивающе оглядел ее фигурку: она была превосходна — молодая цветущая женщина!

— Что ты на меня так смотришь? — удивилась она.

— Оцениваю, что потерял товарищ генерал.

— Как это потерял?!

— Я почти уверен, что у него другая женщина. Но развестись с тобой ему нельзя — моральный облик. Думаю, что она работает у него в отделе, а встречаются они у нее дома. Живет она одна с ребенком, родители ее в далеком ауле. Сейчас ребенок приехал домой после каникул, проведенных у бабушки с дедушкой.

— Полный бред! — воскликнула она и заткнула себе уши.

— Я не утверждаю, что совпадение полное. Но в принципе так и происходит.

— Я не верю!

— Давай проверим на практике.

— А как?

— Сейчас выпьем еще по одной и обсудим, — предложил я. Затем налил еще коньяка и наполнил стаканы минеральной водой. — Что скажешь, если я попрошу поцеловать меня?

— Еще чего!

— Тогда я тебя поцелую. Чисто по-дружески. С самого первого момента, когда я увидел тебя, ты мне понравилась. Честно говоря, я восхищаюсь тобой, чувствую, как от тебя идет обаяние настоящей женщины. Особенно завораживают твои глаза, внезапный взгляд из-под опущенных ресниц, в них появляются искры огня, способного вспыхнуть в любую секунду. Я говорю про вулкан. Ведь это правда?

Загида промолчала, но выразительно посмотрела на меня. А я постепенно стал приближать свои губы к ее губам, затаив дыхание. Мне стало жарко. Она не отвернулась, не отдалилась, а просто застыла. А я мягко и нежно обхватил ее горячие губы своими губами и обнял за плечи. Наконец ее губы слегка дрогнули и ответили мне. Тогда я отодвинулся и посмотрел ей прямо в глаза — там была темная бездна, и у меня захватило дух от глубины ее нерастраченных чувств.

— Давай еще по одной, — сказал я вдруг осипшим голосом.

— Давай, — прошептала она еле слышно. Мы выпили еще по одной, и я сказал ей:

— Забудь все свои проблемы. Сейчас здесь только мы вдвоем — ты и я.

Потом мы занимались сексом. Получилось бурно и искренне. Действительно, я в полной мере ощутил огонь ее чувств, даже начал побаиваться, как бы она не влюбилась в меня — сейчас это совсем некстати. После джакузи и прохладного душа мы оделись и снова сели за стол.

— Давай выпьем за тебя, Загида. Ты замечательная женщина! Генерал так и не понял, с кем живет под одной крышей. Жаль, что у вас так неудачно складывается семейная жизнь.

— А кто виноват, и что делать? — жалобно спросила она.

— Эти классические вопросы жизни часто задают себе семейные пары. Скажи, что ты сейчас испытываешь?

— Трудно сказать, но очень сложные чувства!

— Ты ему скажешь о нас?

— Не знаю. Наверное, не скажу.

— Правильно. И он тебе ничего не говорит и не скажет никогда.

— Я думала, что после свадьбы он будет принадлежать только мне.

— Возможно, и он так думал.

— Тогда что же ему мешает?

— Видимо, ты решила, что он никуда не денется. Так?

— Да, так я и думала.

— А ты можешь себе представить, что человек свободен в своем выборе? Буквально каждый день он что-то выбирает, и иногда его предпочтения меняются. Сегодня ты выбираешь красную «Тойоту», завтра черный «Лексус», а послезавтра тебе понравится темно-синий «Ауди». Ни ты, ни твой генерал не можете быть чьей-то собственностью — это закон жизни. А это значит, что нужно уметь доставлять друг другу маленькие и большие радости, идти на какие-то незначительные уступки, притираться и искать комромисс. Но самое главное — постараться понять, что за человек рядом с тобой. Если он нашел себе другую, то это значит, что у вас не было взаимопонимания, не было откровенных разговоров о жизни и общих планов.

— А что же он не попытался что-то исправить?

— Вообще, я думаю, что проблема глубже. Ты выросла в неполной семье, всегда только с мамой, без мужчины, так? Значит, ты понятия не имеешь, кто такие мужчины, какие у них приоритеты, увлечения, предрассудки и привычки. Нужно сказать, что когда мужчина женится, он полностью отдает управление семейными делами в руки жены. Редкий из нас в курсе всех семейных событий. Он может даже забыть дату свадьбы или день рождения твоей мамы. Для него это несущественные факты. А ты придаешь этому особое значение, и если он действительно забыл, считаешь, что он тебя не любит. Было такое?

— Да, так и было. Тогда я устроила ему истерику.

— Ты часто делаешь ему замечания типа «Я же тебе сказала, возьми зонт. Не видишь что ли — на улице дождь»?

— Конечно, ведь он все забывает или делает не так!

— Кажется, что это пустяк. Но ведь упрек незаслуженный. Ты хочешь ему показать, что дома ты командир. Кстати, когда вы поженились, в каком звании он был?

— Точно не помню. Кажется, лейтенант, а может, капитан. Но форма была очень красивой, она так ему шла.

— Ты помогала ему советами, как продвигаться по службе?

— Нет, я же ничего в этом не понимаю!

— У тебя какое образование?

— Университетское, филологическое.

— Ну, значит, там тебя не учили жизни.

— Но я много читала и думала, что знаю жизнь!

— Жизнь познавать ты начала только сегодня, и в общем начало хорошее.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что сегодня ты видишь перед собой реального мужчину, со всеми его достоинствами и недостатками, имеющего свое мнение и не боящегося его высказывать.

— Разве это достоинство?

— Да. Человек имеет полное право на собственный взгляд на вещи и свою точку зрения. И никогда не следует бояться говорить свое мнение, даже если оно кому-то не нравится.

— А недостатки?

— Их тоже много. Но я считаю, что достоинства должны перевешивать недостатки. Чем больше — тем лучше. Мои недостатки, например, незаметно переходят в достоинства. Ха-ха-ха! — не удержался я. Тут я перегнул, каюсь! Она думала и ждала, когда я перестану смеяться, затем спросила:

— Как же мне быть с генералом, моим мужем?

— За все время общения ты ни разу не произнесла его имени. Почему?

— Потому что он чурбан бесчувственный, но раз в чине, то просто «генерал».

— Ага, значит его имя для тебя просто «генерал». Он для тебя не человек, а солдафон.

— Пожалуй так.

— Это неуважительно. Он же твой муж, как раньше говорили, «на все времена». Представь себе, что когда ты придешь, то генерал уже дома. Что ты ему скажешь?

— Была у подруги Фариды. Если он позвонит проверить, она подтвердит.

— Думаю, что звонить он не будет. А если ему захочется секса, что скажешь? «Я сегодня устала, голова болит», и откажешь ему. Правда?

— Конечно.

— То же самое и он тебе говорит. А это значит, что ему с кем-то хорошо и он уже не хочет с тобой секса — вот и вся премудрость. Большинство жен думают, что мужья лопухи. Нет, они все понимают, просто не хотят этого показывать. Если мужчина или женщина захочет переспать с кем-то, то это будет сделано так, что супруг ничего не узнает. Для мужчины это неизбежно: обязательно найдется женщина, которая захочет затащить его в свою постель. Обеим сторонам надо понимать, что это обязательно случается, как рассвет, как летний дождь или снег зимой, и смириться с этим.

— И что теперь будет?

— Все зависит от тебя самой.

— А он что ничего не должен делать для спасения семьи?

— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

— Как это?

— Кто из вас борется за спасение семьи?

— Я. Но он тоже должен!

— Ты ему скажешь об этом?

— Обязательно скажу! Скажу, что если он будет продолжать в том же духе, то я его разлюблю! Или уйду к маме! Пусть приходит домой вовремя и трезвым! Или я вообще уйду от него!

— Он и так готов уйти. Если ты уйдешь, то это выход для него — будет всем говорить, что сама ушла, значит, не любила.

— Ну, тогда не уйду, пусть мучается!

— Я что-то не понял, кто из вас мучается?

— Я! Кто же еще?!

— А он не мучается?

— Он же бесчувственный чурбан, солдафон!

— Давай вернемся к началу разговора. Ты согласилась со мной в том, что после женитьбы мужчина полностью отдает семейные дела в руки жены?

— Да.

— Так вот тебе и нужно брать бразды правления семьей в свои руки. Семьей, а не им, генералом.

— Как это управлять семьей и не управлять генералом?

— Если откровенно начнешь управлять мужем, то получишь обратный результат.

— Так что же делать?

— Думаю, что нужно попытаться стать его другом. Горячая пора любви у вас уже прошла. Настало время для дружбы и уважительного отношения. Но некоторые не соглашаются со мной, и это бывают преимущественно женщины.

— Я тоже не согласна. Как это можно жить без любви?

— Я не говорю, что без любви. Я говорю, что на первом месте стоят дружба и уважение. Секс и любовь остаются, но только на втором плане, но обязательно должны остаться!

— Но что же мне делать?

— Попытаться стать его другом. А это значит, что нужно понять, что ему нравится, а что нет, не быть навязчивой и придирчивой. Ты для него не мама. Не быть занудой в конце концов! Попытайся зацепить его душу чем-нибудь, хотя бы знанием марок автомобилей и их характеристик, и не просто знать, а обсуждать это с ним на равных. Кстати, какая у него машина?

— Большой черный джип.

— А более точно?

— Не знаю…

Наступила пауза. Загида застыла в задумчивости со стаканом сока в руке, потом закурила, выпустила две струйки дыма из своего аккуратного носика и посмотрела на меня.

— Ты настоящий змей-искуситель! Не зря Фарида порекомендовала тебя. Ну что же, кажется, что-то проясняется. Сегодня я стала лет на десять старше и мудрее. Спасибо! Иди сюда, дай тебя поцеловать. Я люблю тебя!

Загида со всей страстью отдалась мне, и я почувствовал себя самым счастливым мужчиной. «Как бы не начала приставать», — подумал я, но, к счастью, опасался зря.

— Давай не будем больше встречаться. Не обидишься? — спросила она, посмотрев мне прямо в глаза. Я пытался понять, правду она говорит или нет, но не смог определиться и поэтому сказал:

— Быть твоим любовником не входит в мои планы.

— Вот и чудесно. Теперь я начинаю верить в дружбу между мужчиной и женщиной. Но скажи, зачем ты меня соблазнил?

— Затем, чтобы до тебя скорее дошло то, о чем я тебе говорил: о семье, мужчине и супружеской измене.

Она бросила на меня быстрый взгляд:

— Пожалуй, ты прав. А теперь проводи меня до такси. Мне нужно домой, к семье…

Серебристый «Лексус»

В наше нелегкое время понятия о добре и зле стали не только терять четкие очертания, но иногда незаметно переходят свои границы и, сливаясь, образуют неразделимое целое. Мне пришлось в очередной раз в этом убедиться.

Мне скоро 50, однако чувствую себя значительно моложе. Может быть, сказывается мое спортивное прошлое. Хотя в Алматы моложавых мужчин сейчас много. Живу я на проспекте Сейфуллина, недалеко от кинотеатра «Шугла». Район этот криминальный и известен в городе как Первая Алмата. Именно здесь и приключилась со мной эта история.

Ближе к вечеру, часов в пять-шесть, я обычно прогуливаюсь пешком от «Шуглы» до улицы Шолохова и обратно. Однажды прохожу я мимо кафе «Урарту» и вижу, как впереди меня, шагах в 20, милицейский патруль в камуфляже останавливает троих мужчин и начинает проверять их документы. Эти мужчины выходили из ворот кафе и оживленно разговаривали, может быть, слишком громко. Что не понравилось патрулю, неизвестно, но четыре милиционера с дубинками окружили мужчин, а старший, сержант, попросил предъявить документы.

Приближаясь к этой группе людей, я замечаю, как один из ментов протягивает руку за спину человека, похожего на кавказца, и пытается засунуть ему в карман небольшой пакетик. Мне оставалось сделать всего пару шагов до патрульного с пакетиком, и я лихорадочно пытался сообразить, что же предпринять, чтобы этот фокус «стражу порядка» не удался. Выбить у него из рук пакетик, поднять скандал? Нет, этот вариант чреват последствиями. Тогда я беру этого «кавказца» за руку, резко разворачиваю его лицом к себе и говорю:

— Привет, дорогой! Где пропадаешь? Почему не звонишь и не приходишь?

Мужчина недоуменно смотрит на меня, а я ему показываю глазами на мента. Тот от неожиданности застыл с пакетиком в руке. Но мужчина кавказской наружности пришел в себя первым и сделал шаг в сторону. Я говорю менту:

— Закурить дать, дарагой?

Но тот продолжает стоять с пакетиком в руке. Тут все — и патруль, и гражданские — поворачиваются и смотрят на него. Мужчина кавказской внешности оказался очень понятливым и как ни в чем не бывало обратился ко мне:

— А, это ты! Что не звонишь? Ах да, я же поменял номер мобильника, записывай.

Он стал диктовать мне номер, а я, достав свой сотовый телефон, начал его загружать. Наконец старший патруля понял, что они полностью влипли, и скомандовал:

— Патруль, за мной! — и растерянные менты поплелись дальше…

Вот так, при весьма интересных обстоятельствах я познакомился с местным авторитетом Магомедом. Но то, что он авторитет, выяснилось позже, когда эта компания затащила меня обратно в кафе, где мы просидели до полуночи.

История эта получила продолжение опять же при необычных обстоятельствах. Привычку гулять по вечерам я не бросил. И вот однажды останавливается возле меня «Лексус-480» цвета серебристый металлик. За рулем сидит блондинка лет 25, открывает дверь, извиняется за беспокойство и просит показать дорогу до микрорайона «Дорожник». Я пытаюсь объяснить, но она говорит, что плохо знает город, и просит меня сесть в машину и поехать с ней. Недолго думая, я сажусь, мы трогаемся, и я показываю дорогу. Тут я решил немного пошутить:

— Вообще-то вечером я стараюсь не садиться в машину к незнакомкам.

— А почему? — спрашивает она.

— Да мало ли что, — уклончиво отвечаю я.

— Не бойтесь, с вами ничего не случится.

— Не знаю. В наше время всякое может произойти.

— С чего вы так решили?

Продолжая игру, я отвечаю:

— Я вижу, что вы самостоятельная и решительная девушка — сами остановились и попросили поехать с вами. Хотите, расскажу, что будет дальше? Мы заедем в особняк с высоким забором и охраной. Потом в знак благодарности вы пригласите меня на рюмочку коньяка. Мне трудно будет отказаться, и я зайду. Дальше — больше. После обсуждения обычных тем мы перейдем к увлечениям. Вы попросите немного поиграть с вами, наденете на меня черный кожаный блестящий ошейник с поводком. А сами облачитесь в черные кожаные сапоги выше колен, кожаные трусики и бюстгальтер с металлическими заклепками. Возьмете в руки плеть-тройчатку. Будет очень эротично, и мы по очереди очень нежно будем бить друг друга плетью по ягодицам и обзывать всякими плохими словами. Потом вы прикуете меня наручниками к кровати и будете делать со мной все что захотите.

— А что, очень интересно. У вас богатая фантазия!

— Ну, это шутка, может не очень удачная. Вы уж меня извините.

— Нет, нет, продолжайте дальше. Я представила вас с ошейником, и мне понравилось.

— Ну вот, видите, и у вас тоже фантазии.

— А если я действительно попрошу вас это сделать, согласитесь?

— Нет, конечно.

— Может быть, все-таки попробуем?

— Никогда об этом не думал. Извините еще раз. Я просто неудачно пошутил, каюсь.

— А если я заплачу? Какова ваша цена?

— Я же сказал, что это неудачная шутка!

— Думаю, что все дело в цене. Правда?

— Как видите, я угадал. Вы решительная и самостоятельная особа, причем с мужчинами не церемонитесь.

— И все же, на какую сумму вы согласны?

Тут я решил окончательно закрыть тему и опять в шутку сказал:

— Десять тысяч.

— Десять тысяч тенге?

— Нет, десять тысяч долларов США.

— А вы не мелочитесь. Но я согласна.

Тем временем машина въезжает в ворота особняка, которые тут же закрывает охранник. Девушка выходит из машины и говорит:

— Меня зовут Виолетта, а вас?

— Кайрат.

— И давайте сразу перейдем на «ты», идет? Итак, по твоему плану, я приглашаю на рюмочку коньяка.

Тут я начинаю понимать, что мои фантазии могут реализоваться, причем, если сексуальные игрушки как-то можно перевести в шутку или ни к чему не обязывающий секс, то десять тысяч долларов уже не шутка. Я попытался представить дальнейшее развитие событий и начал понимать, что дело может закончиться для меня плачевно. После солидной порции коньяка появилась какая-то бесшабашная смелость, и мы продолжили игру. Ползать с ошейником на четвереньках вокруг стройных белых ножек, которые заканчивались наверху узкими черными трусиками, было захватывающе. Потом дошла очередь до плетки, и мне пришлось оголиться. Виолетта тоже не стеснялась, и я с превеликим удовольствием нежно прошелся по восхитительно округлым ягодицам. Потом настала ее очередь. Она решительно взяла плетку и не на шутку огрела меня ею, а затем начала обзывать непотребными словами. Такого изобретательного мата я давно не слышал, уж тем более из уст девушки. Потом приковала меня наручниками к кровати, села на меня верхом — и тут такое началось! Наконец Виолетта, обессилев, сползла с меня:

— Ты попался, дружок. У меня здесь везде видеокамеры. Пока не заплатишь десять тысяч долларов, никуда отсюда не выйдешь, — и, не одеваясь, направилась в ванную комнату.

Я посмотрел ей вслед и еще раз убедился, что формы у нее были что надо: узкие хрупкие плечи, покачивающиеся плотные груди, размера около третьего, талия без складок и изумительно круглая попка. «Да, черт возьми, вот это женщина!» — мысленно воскликнул я. Затем, как бы очнувшись, вспомнил: браслеты! Как же их снять? На ум ничего не приходило, кроме шпилек для волос. Избитый киношный прием, механически отметил я про себя. Вдруг меня осенило — да ведь она сама их и снимет. Должен же я кому-то позвонить и попросить принести деньги? Должен.

Немного успокоившись, я начал думать более продуктивно. Кому позвонить, у кого попросить денег? Пожалуй, надо позвонить местному авторитету Магомеду с Первой Алматы. Ведь недаром я там живу столько лет и знаю многих известных личностей этого района, начиная с участкового лейтенанта Нургазы. Кому же все-таки позвонить: участковому или авторитету? Я начал рассматривать последствия этой просьбы. С ментом можно договориться, но где уверенность, что он потом сам не станет меня шантажировать и периодически требовать денег. С другой стороны, авторитет — это уголовник, и, несмотря на то, что он мой должник, не очень хотелось иметь с ним дела.

Для начала надо представить, как будет действовать участковый. Во-первых, это не его участок, а значит, он должен обратиться в департамент и попытаться убедить его дежурных, что я похищен и являюсь заложником, и за меня требуют выкуп десять тысяч долларов. Но для этого участковый должен поговорить с похитительницей и получить от нее подтверждение моих слов. А Виолетта вряд ли будет разговаривать с ментами о каком-то заложнике. Авторитет же будет действовать иначе. Вполне возможно, что он привезет деньги и освободит меня. Но потом эта красотка попадет ему в лапы, и он не только заберет обратно деньги, но и посадит ее на «счетчик»…

Кроме того, Виолетта сама может быть тесно связана с братками. Хотя вряд ли. По-моему, она работает в одиночку, и никто не знает о ее своеобразном бизнесе. Отличная идея — вымогать деньги у состоятельных людей за сексуальные утехи. Имея такую неотразимую внешность, найти клиента для экстремального секса нетрудно. При этом вымогательство будет выглядеть как оплата услуг дорогой проститутки. Но в моем случае она явно перегнула палку. Во-первых, мне нечего бояться, во-вторых, я не так богат и поэтому не отдам ей никаких денег.

Пока я размышлял, Виолетта вышла из ванной в ослепительно белом шелковом халате. Она мило улыбнулась и протянула мне телефон. Оказалось, что это мой мобильник.

— На, звони. Пусть принесут деньги.

— Во-первых, сними наручники. Во-вторых, у меня нет таких денег.

— Бахтияр, иди сюда! Отцепи один браслет и объясни человеку, что деньги нужно принести обязательно!

Вошел молодой охранник с выпирающими сквозь футболку мышцами и не очень вежливо обратился ко мне:

— Ты, козел, тебе долго нужно объяснять?

— Нет, не нужно, — быстро согласился я. — Но я не знаю, у кого сейчас можно занять такие деньги, поэтому придется много звонить.

— Ничего, мне торопиться некуда, — томно произнесла Виолетта. — Я свое получила и теперь буду отдыхать. А ты ничего, многое можешь. Если бы я не устала, то еще раз бы на тебя запрыгнула.

— Ну, раз я тебе угодил, давай мирно разбежимся. Я ведь могу к тебе прийти еще и сделать так хорошо, что будешь рада!

— Таких лохов, как ты, много. Обычно я сюда привожу богатеньких пожилых, делаю им классный секс и потом снимаю деньги. Но не много — две-три тысячи долларов. Отдают обычно сразу. Если нет, то я им показываю Бахтияра — действует безотказно. Но сегодня цену назвал ты сам, поэтому сам и выкручивайся…

И вот, лежа на широкой кровати, прикованный за руку, я принялся обзванивать своих знакомых. Начал с тех, с которыми редко общаюсь, чтобы сразу получить отказ. Виолетта, успокоившись, прилегла на диван напротив меня и задремала в своем роскошном белом халате. В вырезе была видна почти вся грудь, а распахнувшиеся полы халата открывали бедра почти до паха.

Где-то на пятом или шестом звонке я услышал голос авторитета Магомеда и попросил его дать денег в долг. Тут у нас начался своеобразный диалог, понять который может только человек с Первой Алматы, но никак не Виолетта. К тому же она не просто дремала, а откровенно дрыхла.

— Магомед, салам, это Кайрат.

— Салам алейкум, брат! Что скажешь?

— Нужны десять штук зеленых прямо сейчас, крайняк — поздний вечер.

— Проиграл?

— Да, пришлось проиграть.

— Кому?

— Красотке Виолетте из «синего района». Возможно, что ты ее знаешь, я сейчас у нее. А попался на 65. У нее еще два валета, — пояснил я Магомеду. «Синий район» — это микрорайон «Дорожник», названный по цвету домов, 65 — номер дома, валеты — охрана.

— Не отключайся, дай подумать.

Прошло около минуты, затем он сказал:

— Деньги будут, но только поздно вечером. А сейчас передай ей трубку.

— Виолетта! — Я разбудил сладко спящую красавицу. — Возьми телефон. Деньги будут, но только поздно вечером. Куда их подвезти? В машине будут двое наших людей.

— В 22 часа Бахтияр будет ждать в «Лексусе» возле магазина «Абди». Только без шуток — он этого не любит. Понятно?

— Нет, рядом с Бахтияром буду сидеть я.

— Да, в наручниках. К вашей машине подойдет Бахтияр, проверит деньги. Потом один из ваших с деньгами и Бахтияром вернутся к «Лексусу». Бахтиар сядет в машину, снимет с тебя наручники, получит деньги и выпустит.

— Хорошо, только в это время один из наших будет стоять перед машиной.

— Договорились.

— Магомед, ты все слышал?

— Да, все будет в порядке!

— Виолетта, позови Бахтияра. Я приму душ и оденусь, а он пусть принесет покушать, а то умираю с голоду!

После девяти часов вечера позвонил охранник со двора и позвал Бахтияра. Качок зло посмотрел на меня:

— Если что — прибью!

Прошло минут пять, вдруг открылась дверь, и зашел Магомед собственной персоной, а с ним еще двое крепких ребят.

— Где красотка?

— В чем дело? — вскочила Виолетта.

— Сидеть, — веско сказал Магомед. — Твои бараны внизу, в наручниках. Хочешь посмотреть?

— Кто вы такие?

— Короче, красотка, за то, что ты обидела моего кореша, отдаешь мне свой «Лексус». Не хочешь — отберу машинку и поставлю на счетчик. А так отдашь тачку и можешь дальше заниматься своим делом — бизнес есть бизнес. У меня хороший нотариус. Едем сейчас, подпишешь доверенность на управление и продажу.

Потом, когда мы сидели за ужином в кафе «Урарту», Магомед сказал:

— Тачку я отдал за полцены «смотрящему» из «синего района», он давно хотел такую. Надо делать людям добро, добром же и вернется. Я никогда не забуду, как ты тогда мне помог. А ведь ты и не знал, кто я такой, но сделал так, чтобы менты опозорились. Я рад, что смог отплатить тебе тем же — добром!

И мы подняли бокалы за этот незатейливый тост — за добро и справедливость.

Страшная история

Эту историю рассказал мне мой друг Оралбек — отставной полицейский. Причина его отставки банальна — возраст, да к тому же он ветеран афганской войны. Могу точно сказать: человек он порядочный, что является редкостью среди людей этой профессии. Он хотел посоветоваться со мной по поводу своего здоровья. Мы встретились в кафе «Веранда». Заказали жаренную в кляре мойву — отличное блюдо под пиво, шашлыки из баранины, здесь они просто замечательные, и, конечно, бутылочку водки «Зеленая марка». Зашел разговор о детях, внуках и о том, что, к сожалению, черты характера человека передаются генетически от родителей, и с этим уже ничего не поделать — никакое воспитание не поможет. Семьям, желающим взять ребенка на воспитание, стоит крепко подумать, прежде чем решиться на такой шаг.

Оралбек ненадолго задумался и сказал:

— Вчера позвонил мне старый друг из Уфы. Его зовут Рашит. Отличный мужик, мы в свое время вместе воевали в Афганистане и не раз, рискуя жизнью, выручали друг друга. Он просит меня срочно приехать, поэтому завтра рано утром я уезжаю. У него есть племянник — сын его брата, которого он усыновил почти в годовалом возрасте и воспитывал как родного. Этот парень уже окончил школу, но Рашит никак не может найти с ним общий язык.

После небольшой паузы Оралбек продолжил:

— Слушай, вот какая история произошла с Рашитом. Как он мне рассказывал, его брат Мажит после окончания института приехал работать в Алма-Ату. Парень он был очень умный, скромный и хороший специалист. Работал в одном НИИ и был на хорошем счету у начальства, но в жизни был нехваткий и слишком простой. Познакомился он с одной лаборанткой по имени Сауле, молодой девушкой из казахского аула, которая выросла в бедной семье и теперь всеми средствами мечтала закрепиться в городе. Мажит, может быть, и не женился бы на ней, но она забеременела, и он как честный человек ее не бросил. Как-то Сауле призналась ему, что у нее был парень, они уже жили вместе и даже ездили знакомиться с родителями, но почему-то не поженились. Возможно, его родители были против этого брака. Сауле с Мажитом, своим новым женихом, приехала к маме и родственникам в аул. Будущая теща оказалась дородной и громогласной женщиной. Потом сыграли довольно скромную свадьбу. Когда родился сын, переехали в частный дом с садом, в котором росли черешня, яблони и груши. Весной вскопали огород и посадили овощи. Мажит писал своему брату, что в саду цветут деревья, и он каждый вечер с удовольствием поливает свой огород.

С молодыми жил младший брат жены Кайрат, здоровый рослый парень, учившийся уже не один год на первом курсе университета. Он был спортсменом и основное учебное время играл в футбол, защищая честь вуза, поэтому его не отчисляли. Был он вспыльчивым, считал себя крутым парнем, задирал всех и при каждом удобном случае учинял драки. Милиция частенько запирала его в КПЗ, потом приезжала громогласная мама и выкупала его. С ними жила и сестра Шолпан.

Однажды Мажит пропал и несколько дней не выходил на работу. К нему домой пришли коллеги, чтобы узнать причину его отсутствия. Жена Мажита Сауле сказала:

— Он срочно уехал к родственникам в Уфу, должен был вас известить. Но, наверное, времени не было, так как он очень торопился.

— Когда от него будут известия, пожалуйста, сообщите нам. Он задействован в одном важном проекте, и очень нам нужен, — попросили ее сотрудники мужа.

— Конечно, обязательно сообщу, — пообещала Сауле.

Прошло около месяца со дня исчезновения Мажита. Был конец сентября, стояла теплая алма-атинская осень, когда мне позвонил из Уфы Рашит. Он сказал, что не может найти брата, дал его адрес и попросил узнать, что с ним случилось. Я сначала позвонил на его работу, но там сказали, что он не появлялся. Потом поехал к нему домой в Татарку — есть такой район в Алматы. Позвонил в ворота, через некоторое время вышла женщина и спросила:

— Что вам нужно?

— Я коллега Мажита, меня зовут Оралбек, — представился я. — Можно войти?

— Хорошо, проходите, — сказала женщина, улыбнувшись. Ее беспокойный взгляд бегал с места на место, а легкая асимметрия лица делала его выражение почти страдальческим.

— Я Шолпан, сестра Сауле, — представилась она.

— Очень приятно, — ответил я. — Хотел увидеть Мажита и поговорить с ним. Он не выходит на работу. С ним что-то случилось?

— Он же уехал к родственникам в Уфу. У них там, кажется, кто-то заболел, — ответила женщина.

— Да, нам уже это говорили. Мы хотели узнать, когда он вернется?

— Мы тоже не знаем. Он нам даже адреса и телефона не оставил, — решительно заявила она. В это время к нам подошел малыш и стал с любопытством меня разглядывать.

— Это наш Булат, — женщина подняла его на руки. Мальчик заулыбался и протянул ко мне ручку.

— У меня для тебя ничего нет, — сказал я мальцу и улыбнулся в ответ. Булат засмеялся. — Хороший мальчуган. А можно я с ним погуляю по двору? Погода замечательная, и в саду у вас так хорошо!

Мы вышли во двор и прошлись по саду.

— В этом году будет много черешни, — похвалилась Шолпан. — Весной так красиво цвели деревья!

— А здесь что посадили? — спросил я, показывая на недавно вскопанную грядку, на которой только начали пробиваться нежные ростки.

— Это салат, он же быстро растет, поэтому посадили поздно, — ответила женщина с некоторым напряжением в голосе.

— С вами еще кто-то живет? — спросил я.

— Да, наш младший брат. Сейчас он сдает какие-то тесты в институте.

— А когда он придет домой?

— Не знаю. Парень он молодой, может после учебы пойти гулять или играть в футбол.

— А где он учится? — спросил я. — Наверное, я его там и подожду.

— В университете.

— Спасибо. Рад был с вами познакомиться, — я направился к воротам.

У меня зарождалось смутное сомнение по поводу отъезда Мажита, поэтому я отправился на вокзал и обратился к дежурному диспетчеру:

— Можно у вас узнать, покупал ли человек билет на поезд до Уфы примерно месяц назад? — я показал удостоверение офицера полиции.

— Если покупал, то по фамилии найдем быстро, — приветливо ответила женщина. Она набрала на компьютере нужную информацию и минут через пять получила ответ. — По этой фамилии, но только по другим именам и отчествам были куплены билеты на разные направления. Но тот человек, которого вы ищете, билет в Уфу не брал, — она протянула мне распечатку.

— Огромное спасибо. Вы мне очень помогли, — поблагодарил я. Потом поехал в аэропорт и запросил сведения у начальника смены. Ответ был тот же: человек с такой фамилией не покупал билет и не вылетал в Россию.

Мне стало не по себе. Неужели они его убили? Какая может быть причина для такого тяжкого преступления? Кому он так сильно не угодил? Его убили случайно или намеренно? И куда дели труп?

В университете мне не удалось найти Кайрата. Пока я расспрашивал о нем студентов, подошла худенькая черноволосая девушка с мелкими кудряшками и грустными глазами:

— Я знаю, как его найти. Вообще Кайрат большой бездельник. У него на уме только футбол, девочки и драки, а не учеба. Он уже все запустил. А сейчас и с тренером появились проблемы, ведь он любит делать только то, что ему нравится. На замечания или не реагирует или, наоборот, дерзит. Конечно, он хорошо играет, но есть в команде такие же талантливые ребята, но более покладистые, но он хочет забивать только сам.

— Извините за нескромный вопрос, вы его девушка? — спросил я, выслушав ее монолог.

— У нас что-то не получается. Он то приходит на свидания, то не приходит. Я не знаю, что делать дальше. А вы кто? Его старший брат? — она заинтересованно посмотрела на меня.

— Я его дальний родственник. Меня попросили его найти и передать приглашение на свадьбу, поэтому я его и ищу, — сочинил я на ходу.

— А я Зульфия, его одногруппница. Если увижу его, передам вашу просьбу, — девушка притихла и задумалась. — Завтра придете?

— Вы лучше скажите, когда мне подойти, — попросил я.

— Лучше приходите завтра с утра на это же место, а я постараюсь сегодня его разыскать.

На следующее утро я уже стоял в условленном месте. Вскоре подошла Зульфия:

— Я его вчера нашла и все передала, а он сказал, что если у него будет время, то подойдет. А с утра ему нужно на тренировку. Может быть, я вас провожу до нашего стадиона? — спросила она.

— Хорошо, вы мне его покажите, а я с ним сам поговорю, — ответил я.

На футбольном поле шла игра, но энтузиазма у игроков не было. То ли ребята были «после вчерашнего», то ли их раздражал тренер своим резким голосом и нравоучениями.

— Кайрат, к тебе пришли! — крикнула девушка.

Высокий и крепкий парень подошел к нам:

— Что за дела? Я же сказал, что занят, — он раздраженно посмотрел на Зульфию.

— С тобой хочет поговорить твой родственник, — с некоторым вызовом ответила девушка и отошла.

— Что вам от меня надо? Говорите быстрее, — Кайрат все еще был не в духе.

— Я капитан полиции. Вот мое удостоверение, — я показал «корочку».

— Как мне надоели эти менты! Я уже заплатил вашему подполковнику. Все — я чист!

— Дело не в этом. С вами проживал мужчина по имени Мажит — муж твоей сестры. Ты не знаешь, где он может быть? Его ищут на работе, ищет родственник из Уфы.

— Он же уехал в Уфу. Больше я ничего не знаю.

— Может быть, у него были какие-то планы, о которых не могла знать твоя сестра? Обычно мужчины более откровенны друг с другом.

— Знаешь что, капитан, он уехал, и я больше ничего не знаю. Ясно? — вспылил Кайрат.