Бесплатный фрагмент - Ведьма

Ведьма
Часть первая

Глава I

Вера вошла домой и с силой захлопнула за собой дверь. Бросила в угол сумочку и, не снимая обуви, прошла в комнату. Внутри ее все кипело. Обида и злость буквально душили. Сев на диван она обхватила голову. Слезы навернулись на глаза. Мысли в голове носились, как стая растревоженных ос.

«Почему я такая не счастливая? Почему? Все против меня, весь этот гребаный мир. Почему одним все, а другим ничего. Почему я одна должна растить дочь, ухаживать за больной матерью? Выпрыгивать из шкуры, разрываясь, что бы везде успеть и что-то еще заработать. Почему?! За что мне это все одной? Дочь, которая перестала меня понимать и сторонится. Больная мать, еще не старая женщина, но ставшая инвалидом и к ней надо бегать каждый день. А эта долбанная работа!? Сил моих больше нет. Не могу больше, не — мо — гу!

Денег просто не хватает уже на элементарные мелочи. Я не могу себе позволить что-то купить. Дочери, которая стала подростком, я тоже не могу купить новых вещей. Ей стыдно, я это чувствую, и мне стыдно. На работе сочувствуют за мой внешний вид. Начальство грузит по полной, как на лошадь, (хотя, я может такой и стала), а зарплаты достойной, как не было так и нет. Уйти на другую работу я то же не могу. График хороший и рядом с домом. Муж в бегах. Хоть бы о дочери вспомнил, ей помог одеться. Козел! Встретить бы человека настоящего, только… Только кому я такая нужна? Ну, кому, кому я нужна?! Кто на меня обращает внимание? Да никто.»

Вера встала с дивана и подошла к зеркалу. Провела рукой по волосам, которые были не уложены, а так, слегка приглажены и внимательно посмотрела на себя. Потухшие голубые глаза напоминали вымирающие озера, в которых были остатки жизни. Брови и не накрашенные ресницы, словно осенний поникший камыш на берегах этих озер. Напряженные, как струна и плотно сжатые губы, забывшие цвет помады и потерявшие живую натуральную красу, не вызывали желания, что бы почувствовать на себе их прикосновения. Лицо без макияжа вызывало сожаление и грустную улыбку.

Кофточка серого цвета, как и само лицо, давно потеряла свой первоначальный вид, размеры и цвет. Черные брюки, когда-то купленные явно на другой размер, висели, потеряв бедра.

Посмотрела на кисти своих рук.

«Руки, ну что за руки? Ногти не ухожены, не накрашены, некоторые поломаны, как будто вагоны весь день выгружала. В кого я превратилась? Нет, лошадь гораздо красивее, а мне ведь только еще тридцать шесть лет… А что на мне одето? Кошмар! Футболка, кофточка, да и кофточка ли это уже?»

Взяв кофту за низ, она потянула ее руками, стараясь сделать длиннее, но как только отпустила, кофта вернулась в прежний размер. Вздохнув, Вера вновь посмотрела на свое отражение.

«Брюки, которым сто лет, туфли… В них только по огороду ходить. Когда я пользовалась косметикой? Да и нет ее. Ее просто у меня нет. И времени нет.»

Она взяла со столика туалетную воду, которая была с дочерью на двоих и уже почти пустая.

«Вот и весь наш парфюм. Сколько ж ему уже по срокам-то…» Понюхала флакон, грустно улыбнулась тому, что она почувствовала от такого запаха. «Повеситься, что ли… А дочь, а мать…»

— Ненавижу! — вдруг, громко крикнула Вера и с силой бросила флакон в зеркало, пытаясь попасть в отражение своего лица. Посыпались осколки разбитого флакона. Зеркало треснуло паутиной там, где только что было ее лицо. — Дура! Так тебе и надо! — Она показала новому отражению рукой знак, который представлял фигуру из кулака и поднятого вверх среднего пальца. Медленно подошла к дивану и упала на него, разрыдавшись от бессилия.

Лежа на диване, плача, Вера не видела и не слышала того, что происходило у разбитого зеркала.

Из зеркальной паутины послышалось легкое шипение и стал просачиваться какой-то пар, словно утренний туман, который не стелился, а собирался в небольшой шар. Шипение прекратилось, туман собрался в шарик и повис на какое-то время без движения. Повисев, он стал увеличиваться в размерах, стараясь вытянуться вниз и вверх, пока не приобрел силуэт человека. Коснувшись пола, туманный силуэт стал проявляться, как фотопленка, а проявившись, приобрел объем и ожил.

Перед нами стоял мужчина среднего возраста в элегантном темном костюме, черных ботинках и белой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей. Волосы зачесаны назад и там завязаны в короткий хвостик. Приятной внешности, словно с обложки глянцевого журнала, которая могла вызвать восхищение и интерес у женской половины человечества. Немного постояв, он сделал несколько бесшумных шагов по комнате, внимательно осмотрел ее, взял стул, поставил рядом с диваном и сел. Понаблюдав за рыдающей Верой, провел рукой по хвостику своих волос, словно пытаясь затянуть его еще сильнее, закинул одну ногу на другую, опустил на них сверху сложенные ладони и произнес:

— Вера, я могу тебе помочь.

Голос был спокойный и приятного тембра. Вера стала медленно затихать в рыданиях, пока совсем не затихла. Полежав немного в тишине, она резко приподняла голову и посмотрела в ту сторону, откуда послышался голос.

Заплаканное лицо застыло в недоумении. Чувство испуга она не испытывала, но в глазах был вопрос. Мужчина молчал и смотрел на Веру.

«Все, поехала головой.» Она снова опустила голову на диван, полежала в прежней позе, а затем медленно приподнялась и села. Мужчина никуда не исчез.

«Что со мной, откуда он здесь, как он сюда попал, если я его здесь вижу? Может правда начались расстройства в моей психике и это такие галлюцинации?»

— Вера, я могу тебе помочь. — Он вновь повторил свои слова.

— Я, правда, поехала головой? — спокойно спросила его Вера.

— Нет. Ты видишь и слышишь, то, что происходит на самом деле.

— Как вы сюда попали и с какой целью?

— Ты меня впустила сама. — Он кивнул в сторону разбитого зеркала.

— Вы вошли через зеркало?! — Голос у Веры повысился и выразил ее состояние легкого испуга. Дрожь пробежала по телу, в горле немного пересохло. — Как можно войти через зеркало?

— Ты его разбила и открыла мне, вот таким действием, сюда дверь. — Ответил незнакомец. — А пришел я, тебе помочь. Помочь так, как могу. Единственное, что эта помощь не безвозмездная. Но и решать тебе.

— Вы так со мной пошутили? Войти через зеркало невозможно. Вы вскрыли мою дверь и вошли. Но, зачем? Что-то украсть? Но у меня нет ценностей и накоплений.

Веру стало немного лихорадить, испуг усилился, а в голове пронеслась мысль. «Что делать? Закричать? Но кто услышит. Позвонить в полицию? Но телефон в сумочке, которая в прихожей, да и даст ли он позвонить. Выскочить на балкон, но он сидит перед балконной дверью. Капец…»

— Успокойся, если бы я хотел нанести тебе какой-то вред, то я бы это давно сделал. Что за глупость, звонить в полицию, бежать на балкон. Зачем? Сама-то подумай хорошо. Хотел бы, так уже сделал тебе плохо. — Он усмехнулся. — Взрослая женщина, а думаешь, как дите неразумное.

«Откуда он знает, что я думала и мое имя? Я же думала. Так спокойно, спокойно, надо взять себя в руки. Имя мог узнать на работе, на бейджике. Заходил, видел. А мои мысли?.. Ну, действительно, если бы что-то плохое хотел, то уже бы сделал. Но, как он вошел? Это же невозможно.» Вера посмотрела на зеркало. «Нет, нет. Это невозможно. Мистика какая-то.» Сделала она вывод. «Но он же здесь. Сидит. Говорит со мной. Зачем я ему и с какой целью он здесь?»

— Моя цель визита, это оказать тебе посильную помощь. Ну, так как? Мы будем говорить по существу? — Задал вопрос мужчина и слегка улыбнулся.

— Будем. — Неожиданно для самой себя ответила Вера и, испугавшись своего ответа, прикрыла ладошкой рот.

«Что я сказала?» Пронеслась мысль. « А что я такого сказала? Я согласилась поговорить вот и все.» Она немного себя успокоила. «Надо взять себя в руки.»

— Ну, наконец-то, я услышал ответ достойный здравомыслящего человека. Мужчина сменил позу, поставив обе ноги на пол и немного качнувшись вперед, хлопнул ладонями по коленям.

— И так, о чем наш разговор? Или, как я тебе помогу?

— Действительно, как вы мне поможете? Денег дадите, как подаяние? Мать вылечите? Вы доктор? А может, мужа вернете? Ооо, нет. Это я так, погорячилась, он мне и даром не нужен. Вы другого, настоящего, любящего, заботливого и на белом коне. — Вера иронично улыбнулась.

— Напрасно иронизируешь. Все гораздо проще. Давать я тебе ничего не буду, да и лечить тоже. Ты все сделаешь сама и возьмешь то, что посчитаешь для себя нужным, в том числе и мужа. У тебя, всего лишь, появится способность управлять в жизни некоторыми процессами. Влиять на ход тех ситуаций, от которых ты можешь зависеть. Как ты будешь использовать эту способность, меня не интересует. Доброе или плохое, неважно. У нас с тобой могут быть разные понятия этого. Но, все, что ты сделаешь, ты сделаешь своими руками. Это будет твое решение.

— Как интересно. Если я захочу кого-то размазать, как клопа, то возьму молоток и пойду с ним на разборки? А то мне до этого не хватало духу на такой мужественный поступок. — Вера тяжело вдохнула и выдохнула.

— Ну, зачем, какой-то молоток? Это так смешно. Все гораздо проще. Надо тебе это будет, получишь от этого удовольствие, значит размажешь. Захочешь помочь в чем-то, значит поможешь. Во всех своих поступках принимаешь решение только ты. Вот и все. — Мужчина развел руки в стороны и вновь положил их на колени.

— Это как в сказке «По щучьему велению», что ли? Произнесла заветные слова, сижу на диване, а все вокруг меня летает и куда надо ходит. — Вера засмеялась, но не от души, а с каким-то ехидством.

— Вера, Вера, ну ведь взрослый человек, вроде. Тридцати шести лет от роду, а мыслишь, как дите, сказками.

Начитались их в детстве. Другие-то книги не читала? А они были. Ну, да ладно, отвлеклись от темы разговора.

У тебя появится способность влиять на процессы, которые происходят вокруг тебя. Как влиять, ты поймешь сама, если примешь мое предложение, и произойдет это сразу после моего ухода. Согласна?

— Что я должна? Подписать договор и, я так полагаю, кровью?

— Не надо крови, Вера. Ну, зачем нам проливать твою кровь. Ты же себя в зеркале видела? В тебе крови-то и так уж не осталось. Кстати, ты не спросила, что взамен за твои новые способности.

— Что я буду должна за все это удовольствие? «Ой, ну что я несу, какие способности, какая плата, что за бред в моей голове. Я даже не спросила, как его зовут.»

— Это не бред. Это будет наш с тобой договор. Как меня зовут? Ну, это не так важно, хотя… Номед. Можешь называть меня так. Наш договор вступит в силу, как только ты произнесешь — «Я согласна». Что взамен? Взамен я заберу твою душу, но только тогда, когда она мне понадобится.

— Вы — Дьявол?! — Вскрикнула Вера, прижав к груди руки. В ее глазах появился страх.

— Разочарую. Я — не он. Да и нет ему до тебя никакого дела. Более серьезных хватает.

— Вы меня убьете?

— Зачем тебя убивать? Вы все равно все смертные. Когда этот час наступит и, как он наступит, вам неизвестно, да и не надо этого знать. Вам так жить легче. Когда мне понадобится твоя душа, я тоже не знаю. Может через год, может через пять или двадцать пять. Не знаю. Все от обстоятельств, там. — Он посмотрел зачем-то в потолок.

«Номед, Номед, Номед… Что за странное имя. Никогда подобного не слышала», думала Вера.

— Что вы с ней сделаете? Будете ее мучить, варить в котле?

— Успокойся. Как можно варить то, что не материально. Для чего понадобится, я тоже не знаю. Да и зачем тебе это знать сейчас? Живи, радуйся, наслаждайся благами. Я же сказал, все будет зависеть от того, для чего твоя душа понадобится.

«Похоже, я действительно больна. А может это все-таки сон? Такой вот сон. Я устала и сплю.» Вера стала потихоньку себя ощупывать, а он, наблюдая за ее попытками себя разбудить, улыбался.

— Ну что вы за люди такие? Мечтаете о том, об этом, а как вам предложат, начинаете вдруг сомневаться. Так да, или нет? — Повысил голос Номед в конце своего предложения.

— Я согласна. — Тихо произнесла Вера и сжалась, в ожидании чего-то сверхъестественного, что с ней сейчас произойдет. Она ждала всего, чего угодно. Ей действительно стало страшно. Она всматривалась в стены, углы, потолок, готовясь к встрече неизвестного и неприятного.

— Ну, вот, я слышу глас не «мальчика, а мужа». Наш договор вступил в силу. Поздравляю. Как пользоваться тем, что ты сейчас уже получила, разберешься сама. Только будь сначала аккуратней, не уничтожь в порыве всех своих врагов, или тех, кого такими считаешь. Есть другие способы достойно ответить за свое унижение, а заодно и развлечься. Это гораздо интереснее, поверь мне.

Номед встал со стула, посмотрел внимательно на Веру, словно запоминал ее лицо.

— Я рад был знакомству с таким деловым партнером, как ты, и нашим заключенным контрактом.

Вера сидела с бледным выражением лица, широко открытыми глазами и смотрела на него, как жертва перед своим концом. Он покачал головой со скользнувшей по губам улыбкой, прошелся бесшумно по комнате, еще раз всю осмотрев и подошел к зеркалу. Остановился, затем повернулся к Вере.

— Мне пора. Я появлюсь только тогда, когда наступят те самые обстоятельства, о чем я тебя и уведомлю. У тебя еще будет в распоряжении несколько часов. Сколько, я тебе скажу, потом. До встречи. А в данной ситуации для тебя, надеюсь, что не скорой.

Она молчала сидя на диване в той же позе. Нежданный гость повернулся к зеркалу, прикоснулся рукой к трещине, потом надавил на нее и стал исчезать уменьшаясь и растворяться в воздухе.

Вера посидела еще какое-то время без движения, потом громко выдохнула и встала.

«Вот это сон. Номед, Номед, Номед… Странное имя. Фу, жуть какая-то… Но, надо проснуться. Нет. Сначала надо лечь, а потом проснуться и все встанет на свои места. Я спала.»

Она скинула туфли и легла на диван, подложив под голову руку, закрыла глаза.

Глава II

Во входной двери щелкнул замок. Вера открыла глаза. «Светка пришла. А который сейчас час?» Посмотрела на часы. «Почти семь. А я пришла в пять. Проспала почти два часа. Сейчас встану. Еще чуть-чуть полежу, только одну минутку и встану.» Она закрыла глаза.

«Номед!» Словно выстрел прозвучало в ее голове, от которого она вздрогнула и быстро открыла глаза. «Тьфу, какой дурацкий сон.» Вера поднялась и села на диван, вспоминая «сновидение». Тяжело вздохнув, сонным взглядом провела по комнате. Взгляд остановился на зеркале. Зеркало было разбито. Вера снова вздрогнула. Сонливость моментально улетела. «Ах, да, это я так себя казнила.» Вспомнив свой приход с работы, она немного успокоилась. «Совсем мои нервы сдают.» На полу валялись осколки стекла. «Это все работа, точнее, очередной не приятный разговор. Вот и сорвалась. Надо все прибрать. А почему так поздно пришла Света? А может она давно пришла? Это я так крепко спала, что ничего не слышала.»

Надев туфли, тапки оставались в прихожей, Вера пошла в комнату дочери. В комнате никого не было. «Значит на кухне.»

Светлана была на кухне. Ей было четырнадцать лет. Худенькая, еще не совсем девушка, но, уже и не девочка. Короткая косичка затянута резинкой у самой головы и еще одной в конце, едва касалась плеча. Джинсы и блузка был ее нарядом на все случаи жизни. В школе училась не плохо, но дружила только с одной Катей. С ней сидела за партой, с ней в основном и было ее общение. Она стала сторониться одноклассниц, которые выглядели намного привлекательнее ее, как фигурой, так и внешним видом. Замкнулась в общении с матерью, хотя еще совсем недавно она ее жалела, успокаивала и поддерживала, как могла. В душе была обида, которая выражалась в том, что мать какая-то невезучая. Она не злилась, но раздражение от бессилия присутствовало, почему мама не может что-то поменять в жизни. Ведь совсем рядом другая жизнь. Жизнь, которая может пройти в стороне мимо нас. Разговора по душам уже давно не было.

Открыв дверь холодильника, Светлана разглядывала его содержимое. «Не густо, но и не пусто.» Пришла она к такому итогу. Услышав шаги матери, закрыла холодильник и повернулась в ее сторону. «Сейчас начнется допрос с пристрастием. Где была, почему так поздно. Ты моя дочь, я за тебя волнуюсь.»

— Света, что значит, «допрос с пристрастием»? — спросила Вера. — Ты моя дочь и я действительно за тебя волнуюсь.

Светлана от удивления замерла и приоткрыла рот. Часто хлопая ресницами, ни как не могла понять, как такое можно? Она не произнесла ни одного слова, а мама, словно прочитала ее мысли.

Повисла долгая пауза.

— Ну, чего ты молчишь, Свет? Где ты была?

— Мам, а я ведь тебе не сказала ни слова. — Тихо произнесла Света. — Я только подумала.

— Как ни слова? Я же слышала, как ты недовольно говорила мне, что я начну допрос с пристрастием.

— Ни слова, мам.

Вера присела на стул, пытаясь окончательно вернуться в реальность, внимательно посмотрела на дочь и тихо произнесла:

— Может я догадалась?

— Может…

Опять повисла долгая пауза, во время которой они смотрели друг на друга.

— Я была у Кати.

— Хорошо. Садись к столу, сейчас разогрею и побегу к маме, ее надо проверить да и приготовить на завтра. Что-то я сегодня расслабилась. Пришла с работы и уснула, а хотела-то чуть-чуть перевести дух. Зеркало еще разбила…

— Я поела у Кати. Уроки тоже с ней сделали. Так что, буду только чай. «Как она зеркало-то разбила? Оно же на стене висит. Головой что ли билась?»

— Ой, Свет, не головой. Сорвалась маленько и нашу туалетную воду в него бросила. Вот дурочка. Оно же не виновато. Буду теперь на себя по частям смотреть. Ты уберешь, а то мне надо бежать.

— Мам, с тобой все в порядке? Ты, правда, головой не падала? Я тебя не спрашивала, как ты разбила зеркало. Я только так подумала.

— Хватит меня разыгрывать. Все, мне некогда. Уже убегаю. — Донеслось из прихожей.

Хлопнула, закрываясь, входная дверь.

«Ну, делааа. Как так? Что это с мамой? Телепаткой стала, что ли?» Подумала Света и пошла в комнату матери. «Точно головой стукнулась.» Сделала она вывод, увидев то, что там было. «Хорошо приложилась. Наверное, с разгону. Как только не порезалась? Что с ней тут происходило? Ну, мама дает.» Она вздохнула и пошла на кухню за веником и совком.

Глава III

Вера выбежала на лестничную площадку и побежала вниз по ступенькам, буквально налетев на соседку, которая жила этажом выше.

— Надежда Петровна, извините. Здравствуйте.

— Здравствуй Верочка. — Проводила взглядом соседка и стала подниматься дальше. «Вот, бедолага. Наверное, опять к маме побежала. Бедная Вера.»

— Да, к маме бегу.– Донеслось снизу. — Я не бедолага, Надежда Петровна, и не бедная.

Соседка споткнулась на ступеньке, остановилась, что-то хотела сказать, но передумала. Зачем-то провела рукой по лбу и смотрела вниз, пока там не стих шум шагов.

Выбежав на улицу, Вера направилась в сторону, где жила мама. Собираясь по пути зайти в магазин, она вспоминала, что необходимо купить из продуктов и какой остаток на карте.

Зайдя в магазин, подошла к банкомату, доставая из кошелька карту. «Хоть бы кто по ошибке пару тысяч перевел.» Грустно улыбнулась Вера своему желанию. «Да чего уж пару, лучше сто.» Вставив карту, сделала запрос остатка. Банкомат выдал чек, на котором распечатал остаток в сто четыре тысячи шестьсот сорок рублей. Она не поверила своим глазам. Рука с чеком стала немного дрожать. Еще раз все внимательно прочитав, она спрятала чек в кошелек и сделала еще один запрос. Результат был тот же. Вера забрала карту и отошла в сторону, не понимая, что произошло.

«Ошиблись. Разберутся и все вернут обратно. А что, если снять? Не все, тысяч тридцать. Это будет преступление?.. Кража. Меня посадят. А за что посадят? Карта моя. Я не крала, а сняла со своей карты. Высчитают, но потом. У меня все равно такой зарплаты нет, значит, высчитают частями.»

Она посмотрела по сторонам, словно готовилась что-то украсть. На нее ни кто не обращал внимания. Все были заняты своими делами. «Сниму, будь что будет.» Вера направилась к банкомату. Холодный пот выступил на спине.

Она сняла не тридцать, а пятьдесят тысяч. Не считая положила в кошелек и быстро вышла из магазина, словно убегала с места преступления. Крепко держа кошелек в руке, направилась в сторону своего дома.

Сердце учащенно билось в груди. «Как такое возможно? Почему на мою карту?» У нее не было ответа на этот вопрос. Опустив голову, шла по тротуару, погрузившись в размышления. Немного успокоившись, подняла голову и заметила, что идет домой.

«Куда это я? Мне же надо к маме.» Развернулась и пошла обратно. Пройдя мимо того магазина, где сняла деньги, зашла в соседний и купив, что хотела и даже сверх того, продолжила свой путь.

Мать Веры, Клавдия Алексеевна, жила не далеко. Три квартала. Каких-то пятнадцать минут, не особо спеша. Ей не было еще и шестидесяти лет, но, неудачно упав три года назад, сломала бедро. Операцию ей сделали, но, что-то не так срослось. Нога плохо слушалась и вызывала боль при ходьбе. Поэтому, она передвигалась с помощью костылей и из квартиры не выходила. Стоять на костылях и готовить, получалось плохо. Муж умер четыре года назад. Теперь все домашние хлопоты легли на плечи Веры. По выходным, когда не в школе, приходила внучка. Перебраться к дочери Клавдия Алексеевна отказалась. «Вдруг, Верочка, у тебя что-то наладится в личной жизни и я тут. Нет, уж как-нибудь я сама. Да и соседка иногда забегает. Я ей дала ключи.» Таковы были ее аргументы.

День проходил у телевизора, который она смотрела лежа на диване или сидя, вытянув ногу. Часто, даже не замечая, что телевизор не смотрит, думала о случившемся и винила себя за неосторожность, которая привела к инвалидности. Глазами и мысленно протирала пыль, готовила, стирала, ходила в магазин и делала еще много дел. Думала о дочери, которой не повезло в личной жизни, так еще и сама добивала ей проблем. «Доченька моя, сколько же я тебе доставляю хлопот и работы. Пчелка-труженица, как ты это все выдерживаешь? Я, только, три года с костылями, а до этого еще и отец. У него сиделкой дежурили по очереди. Личной жизни у тебя никакой. За что такое нам наказание? Надо мне было так упасть, что врачи собрать не смогли. Как я устала от боли, от костылей. Как я устала от этой жизни. Помереть бы, и какая гора с плеч, и для меня, и для дочки.» Часто мелькало такое желание в ее голове и на глазах наворачивались слезы.

«Что-то Верочки сегодня долго нет. Случилось что-то, что ли?» С тревогой думала Клавдия Алексеевна, все чаще поглядывая на часы. Последний звонок был от дочери днем. «Нет, нет. Все хорошо и ни чего неприятного не произошло.» Она гнала от себя плохие мысли.

Щелкнул дверной замок. «Верочка!» Обрадовалась Клавдия Алексеевна и повернула голову в сторону двери.

— Мамочка, здравствуй! — Громко с порога сказала Вера. — Извини, прилегла на пять минут и уснула. Как ты?

— Здравствуй, дорогая моя! Все так же. Жду вот тебя, уж не случилось ли что, думала.

— Все хорошо, мам. — Она подошла к матери и приобняла ее, поцеловав в щеку. — Сегодня такой теплый майский день, прям почти летний. У Светки скоро каникулы, так что она будет приходить к тебе чаще. Совсем уже взрослой становится, только, какая-то неразговорчивая. Ощущение, что сторонится меня. Не могу понять, что не так, чем могла обидеть. — Она вздохнула. — Сейчас посмотрю, что там у тебя творится на кухне, и поужинаем.

— Придет в гости, попробую выведать ее тайны. — Улыбнулась мать.

«Бедная ты моя девочка. Сколько тебе в жизни досталось. За что такое наказание?» Думала глядя в след дочери Клавдия Алексеевна.

Вера замедлила шаг, остановилась и обернулась.

— Мам, ты сейчас, что-нибудь говорила?

Клавдия Алексеевна отрицательно покачала головой. Немного постояв, Вера продолжила путь на кухню, захватив по пути пакет с продуктами. Поставила его на стол и погрузилась в раздумья. «Что со мной сегодня происходит?» Пытаясь найти ответ, вспомнила свой приход с работы. «Тут что-то не так. Но что? Я слышу то, что думают другие? И это сделал он, Номед?.. Да нет, не может этого быть. Я сегодня перенервничала на работе. Все пройдет. А деньги?..»

Вера сходила за сумкой, достала кошелек, пересчитала наличность и села на стул. «Ну и что? Банк ошибочно их перевел. Вот и все. Это просто совпадения.» Повторив три раза «Это просто совпадения.», как заклинание, положила кошелек обратно в сумку. «Так, за работу. Время-то на месте не стоит, а дела не убавляются.» Она решительно встала со стула.

Вера приготовила матери на завтра, поужинала с ней, поговорив о приятном, ободряющем и теплым, ушла домой.

Глава IV

Вера шла домой и чувствовала в своей походке какую-то легкость. Груз, давивший на ее плечи все последнее время, потерял свою тяжесть. Нет, он еще никуда ни исчез, но стал гораздо легче, и дышать стало легче. Она даже немного выпрямилась и смотрела не под ноги, а пыталась увидеть что-то для себя новое в этой жизни.

Поднявшись на свой этаж, остановилась перед дверью. Держа ключи в руке, долго ее не решалась открыть, еще раз прокручивая в голове свой приход после работы. Потом, словно очнувшись, глубоко вдохнула и выдохнула. Вставила ключ в замок, открыла дверь и вошла.

— Света, возьми пакет. — Позвала она дочь.

В квартире стояла тишина, хотя везде горел свет. «Спит, что ли?» Глянула на часы в прихожей.

«Еще половина двенадцатого. Обычно она еще не спит.» Сняла обувь, занесла пакет на кухню и пошла в комнату дочери.» Светланы в комнате не было. «Ушла что ли? А куда?» Вере стало немного тревожно. Лицо было в полном недоумении. Мысленно пытаясь найти ответ, она остановилась и замерла в раздумьях, что делать. В наступившей тишине услышала всхлипывания в ванной комнате, быстро подошла к ванной и рывком открыла дверь. На краю ванны вся в слезах сидела Светлана, сжав одну руку другой. Руки были в крови, которая тихонько капала в ванную.

— Что случилось?! — Голос задрожал и губы то же. Она шагнула к дочери и обеими руками обхватила ее голову, крепко прижав к себе. — Что ты сделала?! Света, не молчи! Дай мне руку я посмотрю. — Она присела, разжала ее руки и с трудом раскрыла ладонь, с которой текла кровь. Был очень глубокий порез. — Ты что-то резала ножом и попала по руке?! — Снова встала и прижала голову дочери к себе. — Девочка, моя, сейчас я тебе ее обработаю. Потерпи, я принесу аптечку. — Сжала в свои руки ее ладонь, сложив в кулак. — Сейчас, сейчас. Потерпи, моя хорошая. — Разжала окровавленные руки и побежала за аптечкой, утирая слезы, которые текли по ее щекам.

Обработав рану и перебинтовав, Вера немного успокоилась и сама стала успокаивать дочь.

— Светуля, все заживет, поверь мне. — Она гладила дочь по спине, которая подрагивала от всхлипываний. — Девочка моя, ты же у меня такая хорошая. Я так тебя люблю. Все уже позади. Завтра сходим в травмпункт. — Взяв раненую ладонь в свою руку, и накрыв ее другой рукой, немного подержала, а потом несколько раз погладила. — Я чувствую, что все уже заживает. Посмотри мне в глаза, Свет. Веришь мне?

— Верю. — Всхлипнула Света, постепенно успокаиваясь.

— Тогда, давай переоденемся, а то, как после Куликовской битвы все в крови. — Пыталась пошутить Вера, хотя у самой на глазах еще были слезы.

— Ой, мама, а ты похожа на вампира, который только что у кого-то отпил свежей крови. Все лицо красное-красное и даже лоб.

— Ой, Светка, Светка, по-моему, сейчас, крови-то ты попила у меня. Ладно, давай заканчивать эту кровавую историю. Мне еще надо все здесь убрать, пока соседей нашей кровью не залили.

— Ни чего, их можно. — Света немного улыбнулась сквозь слезы. — А то они такие вредные. Собачку свою пока выведут на улицу, она все двери по пути пометит. — Здесь был Кактус. На кактус и похожа. Да и сами, как кактусы. Зеленые и в репейнике.

Обнявшись, в слезах, дочь с матерью смеялись. Потом, успокоившись, пошли переодеваться.

Вера навела порядок в ванной, замочила окровавленную одежду и зашла в комнату к дочери. Села на край кровати, погладила ее по голове.

— Как твоя рука, болит?

— Уже, почти, не чувствую.

— Ну, тогда расскажи, как ты так умудрилась порезаться?

— Убрала стекла в твоей комнате, попила чаю и пошла смотреть телевизор. Заметила еще одно стекло, которое вылетело за порог твоей комнаты. Резко повернулась и наклонилась, что бы поднять, зацепилась за порог и потеряла равновесие. Так ладошкой в него и въехала.

Вера покачала головой, представляя себе эту жуткую картину.

— Мам, оно еще там и лежит.

— Все, спокойной ночи. Я уберу. Завтра с утра идем к врачу. Я работаю во вторую смену, так что отпрашиваться не надо. — Она поцеловала дочь и, выходя из комнаты, выключила свет.

«Какая у меня замечательная и добрая мама.» Думала Света закрыв глаза. «Почему я на нее сержусь? Она же не виновата в том, что у нас сложилась такая не совсем устроенная жизнь.»

«Значит, я не виновата. Так вот в чем причина замкнутости дочери. Наша не устроенная жизнь. Эх, Света, Света, кабы знать, где упадешь, подстелила бы соломки. Никогда бы в жизни даже не взглянула на твоего отца. Да и тебе такой отец не нужен. Ладно. Надежду терять не будем, а будем верить в лучшее. Пробьемся. Нас двое.

Так, а что же происходит со мной? Я слышу, что думают другие. Значит, это не галлюцинации. И что дальше? А что дальше, я не знаю.» Вера еще немного постояла у дверей, нашла взглядом стекло, подняла его двумя пальцами и с отвращением отнесла в мусорное ведро.

Глава V

Утром Вера приготовила завтрак и пошла будить дочь.

— Света вставай. — Вера заглянула в комнату дочери. — Собираемся к врачу, а потом ты пойдешь в школу. — Как твоя рука?

— Не знаю, вроде не болит.

— Тогда мыться, одеваться и завтракать. Жду на кухне. Нужна будет помощь — позовешь.

— Хорошо, мам.

Светлана вытянула руку из-под одеяла и пошевелила пальцами. Затем стала сжимать и разжимать ладошку. Никаких ощущений, что там травма, не было. Села на кровать и еще раз проделала упражнение сжимая и разжимая ладонь. Поднялась и пошла к маме на кухню.

— Мам. — Она протянула забинтованную руку.

— Что случилось, Свет?

— Рука такая, словно вчера ни чего не было. Вот смотри. — Она с силой сжимала и разжимала ладошку, затем хлопнула ей по столу и опять протянула матери.

Вера, с замиранием сердца, смотрела на упражнения дочери. Сжалась и зажмурила глаза, когда она стукнула ладонью по столу. Открыв глаза, посмотрела на руку, потом на дочь, потом опять на руку.

— Как ни чего? Я вон даже вижу на бинтах потемневшее пятно проступившей вчера крови. — Она вновь посмотрела на дочь, потом опять на руку. — Светка, что ты мне голову морочишь? Не хочешь к врачу идти? Разыгрываешь спектакль, что тебе не больно? Вчера было не до спектакля, точнее, вчера был спектакль драматический.

— Мам, я не вру.

— Так, давай руку, я буду потихоньку разбинтовывать. Будет больно — скажешь. Там все наверно присохло к бинту. — Она осторожно стала разматывать бинт.

Света с интересом и любопытством наблюдала за процессом. Бинт с каждым снятым слоем становился все больше красным от крови, а у самой раны отрывался уже с трудом.

— Не больно? — Спросила мать и посмотрела в глаза дочери.

— Нет. — Ответила Света. — Затем выдернула руку и стала бинт раскручивать сама, резко дергая в присохшем месте.

Вера при каждом рывке бинта морщилась, словно бинт разматывали на ее руке и испытывала всю боль от того, что должна была чувствовать дочь. Остатки бинта стали прокручиваться на руке, и Света их просто стащила. Обе одновременно склонились к разбинтованной ладони. Ладонь была такая, словно вчера, ни какого пореза и не было. Потом посмотрели на окровавленный бинт, друг на друга и опять на ладонь.

— Я ничего не понимаю. А ты, Свет?

Света промолчала, погладила другой рукой по тому месту, где вчера был порез и отрицательно покачала головой. Воцарилось молчание. Каждый вспоминал вчерашнее происшествие, пытаясь все сложить в логическое заключение. Увы, ответа не было.

— Завтракай и собирайся в школу. Я пойду, прилягу. — Сказала Вера и пошла к себе в комнату. Затем остановилась, вернулась в прихожую, достала кошелек и открыла. Деньги были на месте. Положила его обратно, зашла в кухню, посмотрела в мусорное ведро, отыскала глазами вчерашнее стекло и ушла, не сказав ни слова.

Света молча наблюдала за странными передвижениями матери. Когда мать ушла в комнату, она еще раз ощупала ладонь и пожала плечами. «Моя мама стала знахарем, что ли? Она же сказала, что все заживет. Вот это — даааа.» Сделала она свой вывод.

Вера лежала на диване закрыв глаза. «Значит, это был не сон? Значит все, что вчера со мной произошло, было наяву. Что теперь будет дальше, со мной, с дочерью, с мамой? И как мне теперь дальше жить, что с этим всем мне делать? Мысли чужие читать, да раны залечивать? А деньги, это я их сама себе или, правда, банк ошибся?»

В комнату заглянула дочь.

— Мам, ты не спишь? — Полушепотом спросила она.

— Нет. — Не открывая глаз, ответила Вера.

— Я пошла в школу.

— Хорошо. Будь аккуратной по дороге и, пожалуйста, ни кому, ни чего не говори о том, что здесь было.

— Да, мамуля. Конечно же, не скажу. Я уже не маленькая сказки рассказывать.

Хлопнула входная дверь. Вера открыла глаза, встала и подошла к зеркалу. Осторожно прикоснулась пальцем к центру, от которого паутиной расползлись трещины.

— Ты здесь? — Пристально смотря в паутину трещин, пытаясь что-то там разглядеть, спросила она.

Ответа не последовало. Вера отняла палец от зеркала. «Тебя здесь нет. Кто же ты такой, Но-мед?» В голове зазвучала знакомая мелодия, на которую она мысленно пропела: — «А зовут меня Но-мед, от меня вам всем при-вед.»

«Ну, привед, Номед. Это тебе я продала свою душу?» Медленно прошлась по комнате. Снова подошла к зеркалу. Страха и тревоги больше не было. «А зачем она тебе понадобилась, что ты задумал с ней сделать? Сколько же мне отпущено времени, а? Может уже завтра, или, даже, сегодня, меня собьет машина или ударит молния. Первая весенняя гроза. Красиво и романтично.»

— Да? Что ты молчишь? — Вера потрясла руками за края рамы, в которую было вставлено зеркало, потом отпустила его, сделала круг по комнате и вернулась обратно.

«А, какие еще есть варианты? А вариантов-то больше и нет. Дело сделано. Надо было вчера об этом думать. Да?» Она повернулась к зеркалу спиной и вдруг, ее охватил смех. «А метла где, почему не дали?» Вера громко захохотала, подпрыгнула, пытаясь взмахивать руками, как птица, но полета не получилось.

«Вот дурочка.» Посмотрела на себя, обернувшись в разбитое зеркало, постучала пальцем по правому виску и пошла в ванную стирать вчерашнюю испачканную кровью одежду, которую еще надо было высушить.

Ее гардероб не обладал большим выбором в одежде, а на работу надо было в чем-то идти.

Глава VI

Закончив все домашние дела, сбегав к маме и собравшись на работу, Вера вышла на улицу. Майское солнце ярко светило и она немного прищурилась. Солнечных очков, среди ее аксессуаров, не было. Немного постояла у подъезда, принимая решение, как лучше добраться до работы, пешком или на транспорте три остановки.

«Пройдусь пешком. Времени вполне хватает. Тепло и весна.»

Вера работала в минимаркете кассиром. Режим работы ее устраивал, две утренних, две вечерних смены и выходной. А вот к зарплате было много вопросов. Обещали много, но, после всех вычетов за недостачи, просрочку, штрафы, оставалось только вздыхать.

Директор, Сергей Викторович, молодой человек двадцати восьми лет сменил бывшего руководителя почти два года назад. С тех пор обстановка на работе только ухудшилась. Он больше придирался, чем принимал решения достойные грамотного руководителя. Можно сказать, что управления-то и не было. Нахамить, обозвать, всегда, пожалуйста. Смотрел на персонал свысока. Приезжал и уезжал в любое время. Мог и вообще не появляться пару дней, а потом сразу начинались разборки без объяснения причин. Вчерашнее общение с директором закончилось ее слезами. Такие разговоры он называл «разбор полетов». На кассе хватало обслужить несколько покупателей, от которых сыпался негатив и получить заряд отрицательной энергии, так еще и Сергей Викторович, любил подлить в огонь масла. Текучка кадров была большая. Мало кто мог выдержать такое отношение к себе. Поэтому и уходили, иногда громко хлопнув дверью.

Сложившиеся обстоятельства не позволяли сменить работу на более достойную. Приходилось терпеть, хотя было высшее экономическое образование. Была когда-то и работа, но жизнь поменялось, когда заболел отец. Он часто лежал в больнице, и Вере приходилось по очереди с мамой, за ним ухаживать. Вдобавок к этому, встречать и провожать в школу Свету, которая пошла в первый класс. У мужа всегда были отговорки, что ему некогда, он весь в работе. Времени следить за собой уже не хватало. С работы приходилось все чаще отпрашиваться и в один прекрасный день, ей просто предложили уволиться. Так она оказалась в этом минимаркете, который выбрала из-за устраивающего ее графика работы и близости к дому. А через год ушел муж. Просто собрал свои вещи и исчез без объяснений из города.

Это был еще один удар в ее жизни. Потом смерть отца. Не успев прийти в себя, как мама получила травму, от которой так и не встала полноценно на ноги.

Чем ближе Вера подходила к своей работе, тем настроение ухудшалось. «Летчик хренов», вспоминая вчерашний разговор, обозвала она директора. «Вот не хочу идти, ноги сами замедляют шаг.»

Тут она заметила вывеску банкомата и просто уже не смогла удержаться, что бы туда не зайти. Сделав запрос по остатку, готовилась увидеть все, кроме того, что ей напечатал чек. Сто четыре тысячи шестьсот сорок рублей. Вера засмеялась, глядя на чек. Настроение улучшилось, и она уверенно пошла дальше. «Может, сегодня его не будет. Вчера душу отвел, напился моей крови, кровосос длинный нос, хотя, по годам-то, еще молокосос.»

Вера зашла в комнату отдыха персонала. Знакомая атмосфера. Она не первый год открывала она эту дверь. Одни, настраиваясь на работу, приходили, а другие, с облегчением вздохнув, уходили.

Там уже были Ольга, Наталья, Лена и Виктор, рабочий по должности.

— Девочки, Витя, всем, здравствуйте. — Она качнула головой в сторону, где находилась администрация магазина. — Здесь?

— Здравствуй, Вера. — Приветствовали ее, чуть ли не хором, и только Виктор, выждав паузу, поздоровался отдельно. — Привет, Верунчик.

— Здесь. — Вздохнула Ольга. — Уже заглядывал. Даже не поздоровался. Дверь открыл, кивнул головой, постоял и закрыл.

Что подразумевалось под «здесь», все прекрасно понимали. До того, как приступить к работе, было еще немного времени, что бы что-то успеть обсудить, ну и посплетничать, конечно.

— Как ты, Вера, пережила вчерашнее? — Спросила Наталья. — Казалось, что он на тебе просто срывал зло. — Перешла она на шепот. — Может, его коза длинноногая отказала?

Все дружно засмеялись, понимая, о чем идет речь. Шутками, иногда очень злыми, они успокаивались, а точнее, так ему мстили.

Открылась дверь и на пороге появился Сергей Викторович, держа в руках листок. Смех оборвался и наступила тишина, которую, немного нарушал Виктор. Сидя на стуле, он выстукивал по полу кроссовками какую-то мелодию. Крепкого телосложения, высокий парень, осенью вернувшийся из армии, был всегда в настроении, без комплексов и любил поострить. Его считали немного бесшабашным и списывали все на его возраст. «Шёл бы учиться дальше», подталкивали его к дальнейшему образованию и получению достойной профессии. «Не, девчонки, я без вас уже не могу.» Отшучивался он. Но в коллективе он поднимал настроение после всех встрясок и рабочих трагедий, за что его и любили.

— Петров. — Сергей Викторович посмотрел на Виктора.

— Он самый, угадали с трех букв и без подсказок.

— Идешь завтра в первую смену.

— А я думал, иду в открытый космос, потому, как у меня завтра выходной.

— Что не понятно?

— Мне много чего не понятно. Например, теория Дарвина.

Женщины беззвучно смеялись, опустив головы.

— Так, остряк. Не нравится, пишешь заявление.

— В загс?

— В… — Он беззвучно произнес слово, пошевелив губами. — Понял куда? — И перевел взгляд на Веру.

— Верочка, красавица наша. — Прищурил глаза директор. — А от тебя я жду объяснений вот поэтому. — Он подошел к Вере и сунул ей в руки листок. «Кикимора болотная.» — Обозвав ее про себя, направился к выходу.

— Это я кикимора болотная, Сергей Викторович?

Директор споткнулся на пороге и медленно повернулся.

— Я этого не говорил. — Как-то неуверенно ответил он и медленно вышел, закрыв дверь.

— Ну, Верка, как ты его одернула. Он даже растерялся. Ты угадала, что он о тебе подумал? — Восхитилась Ольга.

— Угадала. — И на ее лице появилась легкая улыбка.

— Что там? — Ольга кивнула на листок, который был в руке у Веры.

— Даже не хочу читать. Надоело все, девочки. На-до-е-ло.

— Да, ты что, Вер. Он же на дерьмо изойдет. — Тихонько произнесла Лена. — Брось, не дури.

— Ножками затопает, щечками захлопает, а потом заквакает и дерьмо закапает. — Пропел Виктор.

— Витя, иди уже ближе к рабочему месту, а то и тебе достанется. — Сказала Ольга.

— А мне уже досталась завтрашняя смена. Теперь ваша очередь.

— Успокойся, хотя бы на пару минут. Вер, а ты будь хорошей девочкой. Ты же знаешь его. Всех собак спустит, и еще молнии будет метать. Надо это тебе? — Ольга подошла к Вере и приобняв одной рукой, посмотрела в ее глаза.

Вера осторожно освободилась от руки Ольги, подошла к столу и бросила на него листок.

— Да пусть хоть лоб о стену расшибет. Его проблемы. С меня хватит. Сыта по горло. Спасибо.

За дверями послышался какой-то грохот, словно рушилась поленница дров на лист железа. Все, кроме Веры, побежали смотреть, что там случилось. В открытую дверь доносились обрывки фраз. «Сер, ой, вич, дец, как, ять, ааашу, ать.»

«Нет, Сережа, не нашу. Да и ваша не виновата, что ты такой уродился.» Кому-то там, в этом хаосе, который происходил в коридоре магазина, ответила Вера.

— Вера! — Первой вбежала Лена. — Ой, ты не представляешь. Ууу. — Эмоции ее перехлестывали. — Как он приложился! — Она собрала кончики пальцев правой руки в кучу, поднесла к губам, громко поцеловав и резко расправила. — Блеск! Такой шишак на лбу! Вот такой! — Она сложила кулак и подняла большой палец вверх. — Что молчишь? Неужели тебе неинтересно, кто этот херой?

— Я знаю.

— Ударная волна дважды обогнула земной шар и расколола его пополам. Теперь у нас северное и южное полушария, а у кого-то в голове полушария рассыпались в маленькие шарики. Последствия этого мы еще не знаем, но догадываемся. — Пошутил Виктор. — Хотя, погремушка получится хорошая. Это точно. Кто видел мои перчатки? Надо идти разбирать завалы после землетрясения.

Событие бурно обсуждали, сожалеющих случившемуся, в коллективе не нашлось. Об этом рассказывали тем, кто не видел, находясь на рабочем месте и злорадствовали.

«Вот, как надо настроить людей против себя, что бы ни кто не посочувствовал?» Думала Вера. «Вот, как? А с меня этого цирка хватит. Пишу заявление об уходе. Моя чаша терпения кончилась.» С этими мыслями она пошла в бухгалтерию за чистым листком бумаги.

Написав заявление, пошла к директору и без стука вошла в его кабинет. Сергей Викторович сидел в кресле, склонив голову на руку, в которой держал полотенце со льдом. Подняв голову и посмотрев на Веру, он сделал недовольную гримасу.

— Стучаться надо, когда в кабинет входишь. — На его лбу, рядом с правой бровью, была большая шишка, а опухоль уже наполняла веко, подкрасив его в желтоватый цвет.

— Вы, Сергей Викторович, уже сегодня постучались.

— А ты пришла посмотреть на итог, что бы поделиться со всеми радостью от увиденного?

— Как же вы плохо думаете о людях.

— Какие люди?! Были бы люди, так и работали бы по-людски. Вынести с магазина, обсчитать, нагрубить покупателю, товар бросить, а не положить. Это что ли люди?

— Может надо начать с себя, с отношения к тем, кто здесь работает?

— Будешь мне нравоучения читать?

— Вам бесполезно. — Она подошла к столу и положила на него листок.

— Объяснительная? — Он кивнул на листок.

— Заявление.

— Хорошо подумала? Две недели отработки, а могу уволить и по статье. Как тебе такой вариант? Устраивает?

— Сергей Викторович, вы подпишете мое заявление сегодня.

— Угрожаешь, что ли? — Повысил он голос.

— Нет. За вас беспокоюсь. Хорошо, если только руку сломаете, а не шею свернете. Кто тогда подпишет?

Директор вскочил с кресла, бросив на него полотенце со льдом, и быстро, с нескрываемой злостью направился к своему столу руководителя, намереваясь провести политико-воспитательную работу, но зацепился ногой за коврик и полетел на стоящий рядом журнальный столик. Столик от удара отъехал в сторону, а Сергей Викторович с грохотом упал на пол.

— Аааа, б**ть.! — Он скорчился от боли. — Да, что за день сегодня такой, улетный?! — Спросил кого-то директор, постанывая и прижимая правой рукой к груди левую руку, на которую приземлился при падении.

Зрелище было жалкое, но чувство сожаления у Веры оно не вызвало. Еще совсем недавно, это был самоуверенный молодой человек. Наглый и безжалостный, который шел по головам, расталкивая всех локтями и не задумываясь, перешагивал тех, кто падал ему под ноги. Так он представил свой путь на вершину успеха, так и действовал в жизни. А теперь он лежал беспомощным и разбитым.

— Я зайду завтра за расчетом и трудовой книжкой. — Сказала Вера и направилась к выходу.

Сергей Викторович, вдруг перестал стонать, сидя на полу, смотрел в след уходящей Вере. «Ведьма!» Пронеслось в его голове. «Как глазами на меня зыркала. Словно ужалить хотела. Точно. Ведьма.»

Она остановилась у дверей и повернулась к сидящему на полу директору.

— Может быть, действительно, для кого-то я такая. — Открыла дверь и вышла.

У дверей стояли в ожидании Веры испуганные сотрудницы, Ольга и бухгалтер Наталья Петровна. Наталье Петровне до пенсии оставался еще один год, поэтому она решила дотерпеть и доработать, а потом по обстоятельствам, если ни чего не изменится здесь, то можно пойти на другую работу. Полноватая и сердобольная женщина переживала за всех. Успокаивала, как мама и советовала, как лучший друг. Ее все обожали и уважали. Делились неудачами и успехами. Она была в курсе того, что происходит в жизни у каждого работника.

— Ой, Веронька, ты жива? — Наталья Петровна схватила за руку вышедшую от директора Веру. — Думали, он тебя убивает. Хотели уж в полицию звонить. Что там было? Крики, грохот. Мы тут стояли ни живы, ни мертвы и заглянуть боялись.

— Нет, он не меня убивал, он себя пробовал убить. Если не поменяется, точно укокошится. Одно до человека не доходит, что жизнь, как флюгер, может и задом повернуться. Сегодня пальцы веером, а завтра обед у мусорного бака вместо ресторана. Все, девочки, я ухожу.

— Неужели подписал? — Удивилась Наталья Петровна. — И без отработки?

— Будем считать, что уже подписал. — И, немного задумавшись, добавила. — Или себе приговор. Всем пока. До завтра. Завтра я зайду за расчетом.

Глава VII

Выйдя из магазина, она закрыла глаза и подставила лицо весеннему теплому солнцу, пытаясь почувствовать его ласку. Постояв так пару минут, пошла в сторону своего дома. Внутри было ощущение свободы и полное отсутствие гнета, который прижимал ее к земле. Это ощущение пьянило и радовало, как птицу, которая вырвалась из клетки. Хотелось подпрыгнуть и взмыть в небо, расправив крылья, подставив лицо встречному ветру и закричать, « Я лечу!»

Знакомый путь, вдруг, стал не знакомым. Он приобрел краски, голоса, шум моторов. Город жил своей обычной жизнью, жизнью, о которой, она уже давно забыла, приходя на работу погруженная в свои мысли и убегая с работы с опущенной головой. А теперь, ее приглашали к себе рекламные вывески. «У нас все самое лучшее, самое дешевое, самое свежее, у нас профессионалы.» Почти у каждой витрины, она останавливалась, внимательно читала, улыбалась и шла дальше, пока не остановилась у вывески «Салон красоты Афродита». Долго смотрела на большие фотографии девушки и молодого человека, которые были в окнах салона.

Сзади остановилась машина, из которой вышел пассажир, а водитель, собираясь продолжить свой путь, бросил взгляд на стоящую Веру и, вдруг, почему-то задержался. Понаблюдав за ее взглядом, сравнив ее и тех, кто был в витрине, поиронизировал. «Что, девочка, мечты, мечты, которые не сбываются?»

Вера обернулась.

— Сбываются. — Ответила она и улыбнулась.

Водитель ответа не расслышал, но из любопытства открыл окно в ожидании повторения сказанного.

— Мечты сбываются. — Повторила Вера, подойдя почти вплотную к машине. Улыбка не покидала ее лицо. — А вы, что, хотели мне помочь их осуществить, ну, или, хотя бы подвезти до дома?

Он хотел ответить «с чего это, вдруг», но вместо этого произнес: — Как вы догадались? Действительно, есть такое желание.

— Подвезете, только не сегодня.

— Даже, так?! — Удивился незнакомец. — Вы мне отказываете? Может, скажете, когда?

— Скоро. — Загадочно улыбнулась Вера и помахала ему в окно ладошкой. — А сейчас, пока. До этого, до «скорого».

— С нетерпением буду ждать, когда наступит это «скоро». — Он закрыл окно и стал отъезжать, пожимая плечами странному разговору с такой же странной незнакомкой.

Она проводила взглядом машину пожелав ей в след «Ну, тогда жди.» Затем повернулась к салону красоты и решительно туда направилась.

Девушка администратор с недоверием посмотрела на новую посетительницу. «Похоже, ошиблась дверью.» Сделала она вывод. Но, быстро взяла себя в руки и на ее лице появилась приветливая улыбка. Так ее учили относиться к каждому клиенту, такой она и старалась быть на рабочем месте. Вера подошла к администратору, вдыхая давно забытые ароматы.

— Добрый день. Девушка, мне нужен очень хороший специалист, что бы привести себя в полный порядок.

— У нас все очень хорошие мастера, только мы принимаем по записи. Давайте, я посмотрю на какой день можно вас записать. — Предложила администратор, думая про себя. «С какого села ее занесло? Да, тут работы выше крыше. А еще, когда стоимость узнает, уйдет не извинившись, облаяв с ног до головы.»

— А мне очень надо сегодня и сейчас. Это возможно? Да, если сделаете свою работу мастерски, то лаять, я точно не буду.

— Извините, но на сегодня все занято. — Ответила администратор, пытаясь понять, как она догадалась про лай.

В это время зазвонил телефон.

— Сало красоты Афродита. — Произнесла девушка в трубку телефона. Выслушав, кого-то на другом конце связи, с сожалением сказала: — Ой, как жаль, как жаль. Мы всегда вам рады. Приедете, обязательно заходите. — Положила трубку на место и посмотрела на Веру.

— Наверное, сегодня ваш день. Вы знаете, наша постоянная клиентка не сможет сейчас прийти, поэтому, мы можем вас обслужить.

— Да. — Согласилась с администратором Вера. — Это мой день.

Спустя три часа она вышла из салона красоты в совершенно другом образе, в который явно не вписывался ее наряд.

«Будем менять?» Спросила саму себя, стоя у витрины и смотря на свое отражение. И утвердительно ответила: — Будем.

После похода по торговому центру, изучения ассортимента, примерок и приятных покупок, Вера буквально парила над тротуаром возвращаясь домой. Подойдя к двери, с нетерпением вошла домой в совершенно другом образе, желая увидеть и услышать оценку дочери своего нового имиджа.

— Мам, ты? — Спросила Света из своей комнаты. Не дожидаясь ответа, вышла посмотреть и застыла на месте, пока не узнала в вошедшей незнакомке, знакомые мамины черты. Ее изумлению не было придела.

— Вау! Неужели это ты? — В широко открытых глазах вспыхнули искорки восхищения.

— Мамочка, какая ты красавица! — Она подошла и стала разглядывать Веру со всех сторон. — А как ты пахнешь. — Слегка приобняла и, прищурившись, заглянула в глаза.

— Мы ограбили банк, выиграли в лотерею? Ой, а почему ты так рано? Что-то случилось на работе?

— Будем считать, что я выиграла в лотерею, правда еще не знаю в какую. — Вера поцеловала дочь.

— А с работы я уволилась. Надоело скотское отношение к себе. Хотя, к скотине относятся гораздо лучше. Как твоя рука?

— А вот так! — Светлана показала свою ладошку. — Видишь, ни царапинки.

— Отлично. Тогда в выходной идем приводить и тебя в порядок. Да?

— Мы будем и меня одевать?! — В глазах появился восторг, вперемешку с недоверием того, что она услышала.

— Мы будем тебя одевать.

Света запрыгала на месте, а потом обняла маму за шею.

— Мамочка! Я тебя люблю! Очень, очень!

— Я тоже тебя люблю и очень, очень. Если уроки сделаны, пошли кухарничать. Сделаем себе маленький праздник. — Вера кивнула головой на стоявшие пакеты с новыми нарядами и продуктами. — Мы же можем позволить себе сделать маленький праздник?

— Можем, мам. И повод есть. Твой новый имидж. Я тебя не узнала. Думаю, что это за тетенька к нам пришла?

Глава VIII

На следующий день, утром, Вера провожала дочь в школу.

— Мам, завтра выходной. — Света сделала тонкий намек, словно проверяя, не произошли ли какие-то перемены за ночь.

— Замечательно. Нам есть с тобой, чем заняться. Мы займемся с тобой шопингом. Свет, представляешь, мы с тобой… займемся шопингом.

— А смартфон купим?

— Обязательно.

— Йес! — Громко выразила свой восторг Света, сложив кулак и согнув в локте руку. — Все, мамуль, я побежала в школу. — Поцеловав маму, она вышла за дверь.

Проводив взглядом дочь и сменив радостное выражение лица на тревожное, Вера пошла в свою комнату и подошла к зеркалу. Долго смотрела на свое отражение в трещинах, пытаясь за ним еще что-то увидеть. Но так ничего и не увидала. Села на диван. «Что же мне с тобой делать, а? Свет мой зеркальце, скажи.» Обратилась она мысленно к зеркалу. Зеркало молчало. «Выкинуть? Нет, наверное, нельзя. Оставить все, как есть?.. Не удачный вариант.» Пробежав глазами по комнате, остановила взгляд на шкафу. «Вот. Пусть живет там, а то неудобно жить рядом с разбитым зеркалом. Или это не зеркало разбитое, а моя жизнь?» Вздохнув, подошла к зеркалу и, приподняв раму, сняла со стены.

Из-за зеркала выпала фотография. Осторожно опустив зеркало на пол, подняла ее. На фотографии была она с мужем Игорем. «Оооо, кого я вижу. Ну, здравствуй, дорогой мой и любимый Игорек. Уж, даже забыла, как ты и выглядишь. Нннн-да, как же давно это было. А эта радость, на лицах, не зная еще, чем все это закончится. Какая я была молодая и глупая.»

Она опустила руку с фотографией, погрузившись в воспоминания. Вернувшись из прошлого, опять посмотрела на фотографию, пристально всматриваясь в глаза мужу, только уже с холодным и прицельным взглядом, как снайпер, целясь в свою жертву и держа палец на спусковом крючке.

«Как ты, дорогой, любимый? Совесть не мучает? Нет, не обо мне, а о дочери. Твоей дочери… Можешь не отвечать, вижу, что не мучает. Как устроился, счастлив?»

Опять опустила руку с фотографией, еще вспомнив неприятные моменты совместной жизни, когда все свалилось на ее женские плечи, и резко приблизила ее к своим глазам. «Мммда, не очень. Счастье просквозило, где-то мимо тебя и осталась от мачо, какая-то клячо. Нееет, нееет, возвращаться, даже и не думай. Это ты зря, такие мысли в себе крутишь. Поздно. Все слишком поздно. Света тебя уже не вспоминает, вычеркнула из своей жизни. Я — тоже. Наши слезы по тебе давно высохли. А твои? А твои еще впереди.»

Ее губы плотно сжались, а руки медленно и с каким-то наслаждением, рвали фотографию на мелкие кусочки. Закончив с уничтожением прошлого, отнесла кусочки в мусорное ведро и тщательно помыла руки, словно испачкала их в чем-то липком и неприятном. Поставила зеркало в шкаф и стала собираться к матери. Посмотрев на пустое место, где висело зеркало, ушла в комнату дочери.