Пролог
Ева находилась на своем рабочем месте и пыталась погасить зародившееся внутри чувство паники. Отчеты, счета, чеки и накладные, вся бухгалтерия за три месяца была свалена в кучу на ее столе, но итог все равно был один — что-то не сходилось. И не просто не сходилось, а не сходилось ровно на один миллион рублей.
Вчера Ева засиделась на работе допоздна, стараясь высчитать, найти ошибку, но у нее ничего не вышло. Сегодняшнее утро тоже не принесло никаких результатов, хотя она десятки раз пересчитывала все и через программы, и вручную. К обеду голова начала закипать, вот-вот и Еве стало бы дурно.
Конечно, потеря одного миллиона для нефтеперерабатывающего завода была все равно, что капля в море, однако для обычного бухгалтера, который пришел на свое место всего полгода месяца назад, это было катастрофой. Практически крестом на едва начавшейся карьере.
Ева Виленская была талантливой студенткой, закончивший хороший столичный вуз, она всегда была старательной и показывала лучшие результаты своего потока, понимая, что добиться высоких результатов сможет только сама. Подспорья в виде богатых родителей или героя-любовника никогда не было, поэтому рассчитывала Ева исключительно на себя.
После окончания учебы, она быстро устроилась на работу в крупную консалтинговую фирму. Год работала в качестве помощника, затем получила место зама, а после была назначена главным бухгалтером. Проработав на прежнем месте четыре года, Виленская внезапно получила приглашение из СтальНефть. Поначалу она долго не могла понять, с чего вдруг такой огромный завод с многомиллиардным годовым оборотом вдруг заинтересовался ее скромной персоной, но позже оказалось, что сын одного из любимых преподавателей со времен учебы, работал начальником отдела безопасности. Слово за слово, и ее порекомендовали самому генеральному директору — Владиславу Гордееву.
Свое собеседование Ева помнила по сей день. Строгий, без намека на улыбку, чересчур серьезный Гордеев пристально просканировал ее взглядом, словно рентгеном, внимательно перечитал резюме, а затем задал с несколько десятков самых разнообразных вопросов. Виленская даже успела пожалеть, что рискнула сунуться к нему, все-таки, уровень предприятия был чересчур высок и, наверное, Гордеев посчитал ее слишком молодой и недостаточно опытной, но Еву прельстила зарплата. В несколько раз выше той, что у нее была.
К тридцати годам хотелось съехать со съемной квартиры и приобрести свое жилье, хотя бы в ипотеку. Ева молчала о том, что хотелось помочь родителям, ведь те были в довольно преклонном возрасте и все еще проживали в старенькой двушке в Архангельске.
Ева не надеялась, что из СтальНефти перезвонят, но спустя несколько дней, на ее неслыханное удивление, кадры велели нести необходимый пакет документов. Гордеев одобрил ее кандидатуру. Ее взяли на должность зама. По сути, это было понижением, но с обещанной зарплатой, можно было и не такое стерпеть. Счастью не было предела, и Ева уже видела и новую квартиру, и новую машину в своих мечтах, да так детально, будто те уже были ее.
К сегодняшнему дню она трудилась в штате завода больше полугода и по правде говоря, не думала, что так скоро окажется в руководящем звене, но старая главбух неожиданно уволилась, сославшись на преклонный возраст и желание «пожить для себя». Так Ева и вляпалась. А то, что она вляпалась было понятно уже сейчас, даже без звонка из приемной, куда ее ожидаемо пригласили к гендиректору.
Глава 1
— Скажите мне, Ева, почему вы выбрали профессию, связанную с цифрами? — Виленская с минуту молча наблюдала за начальником. Он вызвал ее к себе и теперь мучил ожиданием, подписывая какие-то бумаги и не обращая на нее ровным счетом никакого внимания. Когда ручка наконец, оказалась отложена в сторону, Гордеев одарил сотрудницу гнетущим взглядом. Тишину разрезал только звук настенных часов.
Влад был молодым мужчиной, на вид ему было около тридцати пяти, может быть тридцати восьми лет, но в глазах было столько всего, будто бы он прожил ни одну жизнь. Взгляд был цепким, хищным, словно он мог растерзать свою жертву только им.
— Я… — Ева запнулась, вопрос оказался неожиданным. — Мне всегда это нравилось, с детства хотела заниматься финансовыми делами, — собравшись, ответила она. — Да и получалось вроде бы неплохо…
— Да, вот именно, — Влад кивнул, сцепляя руки перед собой в замок. — Получалось.
— Я…
— Ответьте вот еще на какой вопрос, Ева, — Влад взгляда не отвел, заставляя Виленскую нервно сглотнуть. — Вы понимаете, что находитесь не в театре, что занимаете руководящую должность в предприятии не последнего назначения? — он хмыкнул, внимательно скользя глазами по ее лицу.
Ева вспыхнула и зарделась. Да, она не выглядела как типичный представитель своей профессии. Виленская была красивой от природы и эту красоту старалась подчеркивать, но никогда не выходила за рамки дозволенного. Одежда на ней всегда была строгая, но сидела, как влитая, длинные волосы были красиво уложены, маникюр, макияж, все, как положено. Ева не считала, что переходит границы, она не появлялась на работе, размалеванная, словно кукла, но и не хотела в свои двадцать девять стать серой мышью. В сердце все еще теплилась надежда на то, что личная жизнь устроится и когда-нибудь, она обзаведется серьезными отношениями со всеми оттуда вытекающими.
— Разве я нарушаю дресс-код? — Виленская опустила глаза. Нет, не нарушала. Серая юбка до колена, белая рубашка без намека на прозрачность.
— Нет, Вы каким-то образом умудряетесь этого не делать, но я думал, что начальственный пост в моей фирме обязует выглядеть подобающим образом. И мне тем более казалось, что это не нужно никому разъяснять, — отрезал Гордеев. — Впрочем, Вы здесь не для этого. Вы ведь понимаете, почему я Вас вызвал? — Влад откинулся на своем кожаном кресле и выжидающе промолчал, Ева вынужденно кивула. — Где?
— Что «где»? — она вынужденно подняла взгляд.
— Где миллион?
— Я не знаю, правда, не понимаю, как так получилось…
— Неужели? — Влад хмыкнул и покачал головой.
— Я со вчерашнего дня пытаюсь найти хоть какие-то концы, но без толку, такого не должно было произойти…
— А вот тут Вы правы, — перебил ее начальник. — Такого действительно не должно происходить, и впредь не будет, — отчеканил Гордеев. — Я не знаю, замешены ли Вы в этом, госпожа Виленская, но Вы в любом случае проворонили этот момент. Разве это не Ваша прямая обязанность — следить за деньгами в нашей компании?
— Моя…
— Разве Вы не должны были обнаружить, что что-то не сходится намного раньше?
— Должна была…
— Но вместо того, чтобы заниматься делами, Вы наряжаетесь на работу, будто третьесортная актриса, желающая попасть на пробы дешевого фильма. Вы пришли сюда устраивать личную жизнь?
— Владислав Андреевич, я…
— Я не давал слова. — То, что начальник стал буквально закипать, Ева поняла по заходившим на лице желвакам. Такого злого Гордеева она еще ни разу не видела, хотя тот частенько проходился по начальникам отделов на еженедельных планерках. Темперамент у него был не из простых, и подчиненные давно об этом знали, но сейчас… сейчас в глазах Гордеева плясал самый настоящий огонь. Он злился по-настоящему. — Думаете, что какая-то девка, приехавшая из своего Задрыпинска, сможет кинуть меня на миллион? — сквозь зубы, выдохнул Владислав.
— Вы думаете, что я их присвоила себе? — Ева открыла рот от удивления, пропустив мимо ушей обидные слова. — Какой же надо быть дурой, чтобы так подставляться! — воскликнула она. Нет, Виленская никогда не брала чужого, даже если можно было бы, даже если бы ничего не грозило, а тут Гордеев предъявлял ей такое!
— В общем так, — спустя несколько секунд, Влад взял себя в руки и снова вернул на лицо маску непроницаемости. — Я не знаю, брали Вы эти деньги или просто виноваты в недостаче, мне все равно, свою работу Вы не выполнили. Я потерял миллион, который канул сквозь воду, — это, кстати, было сущей правдой, потому как его лучший безопасник уже два дня как бился с тем, чтобы найти хоть что-то, что вывело бы на их след пропажи, но безрезультатно. — И я хочу получить свой миллион обратно.
— Вы хотите… — Ева сглотнула. — Вы хотите, чтобы я отдала Вам их?
— Соображаете.
— Но я… мне… — Виленская запнулась, к глазам подступили непрошенные слезы, которая она едва сумела сдержать. Миллион был немыслимой суммой для нее. Вся зарплата уходила на оплату съемной квартиры, еду, содержание автомобиля и родителей, которым она исправно посылала деньги в Архангельск. У нее не было отложенных денег, не было возможности попросить у кого-то в долг, потому как сумма была слишком большой, ей нечего было продавать. — У меня нет таких денег…
— Разве это моя проблема? — беспристрастно поинтересовался Гордеев.
— Я могу… я могу продать свою машину, но это не даст и половины нужной суммы, мне просто неоткуда…
— Продавайте квартиру родителей, — холодно отрезал начальник. Конечно, перед тем как взять ее на работу, всю биографию Евы прошерстили от и до, поэтому она не была удивлена о том, что босс был в курсе наличия у родителей квартиры.
— Я не могу… — Ева подняла на него влажные глаза. Гордеев как-то странно на нее взглянул, провел рукой по подбородку, словно ему нужно было время для оценки, а затем лишь пожал плечами.
— Нужно было раньше думать. И если нет мозгов работать с деньгами, то нужно было идти в модельки.
Еве часто говорили нечто подобное, мол, с такой внешностью нужно было выйти за какого-нибудь богатого бизнесмена, да жить себе, ни в чем не отказывая, но мало того, что Виленская себя никогда в содержанках не видела, так и эти самые бизнесмены в ее жизни никогда не водились.
— Пожалуйста, Владислав Андреевич, — взмолилась она. — Я ни в чем не виновата, я никогда не трогала чужих денег, и я знаю свою работу! Я исправно выполняю ее уже много лет и никогда не плошала. Да, мне следовало обнаружить не схождения раньше, но прошу Вас, не перекладывайте всю ответственность на меня, мне попросту неоткуда взять такие деньги! Вы ведь можете найти того, кто на самом деле взял их… — Непрошенная слеза все-таки скатилась, оставив мокрую дорожку на правой щеке. Она готова была умолять своего начальника простить ей это упущение, только бы он сжалился. Ева не представляла себе, как сможет найти такие деньги или того хуже, оставит родителей без единственного жилья.
— Сегодня вторник, — сухо ответил Владислав. — Деньги должны оказаться на месте к концу недели. Это послужит хорошим уроком впредь не лезть туда, где Вам не место, — Ева вздрогнула, слова начальника прошлись по самому больному, ведь он указал на ее место в самой жесткой форме. — А если решите, что со мной можно играть, то безопасники быстро подготовят все необходимые документы. Увольнение пойдет по статье, плюс штраф и так вплоть до уголовного преследования. Советую Вам поторопиться с продажей квартиры и машины. На этом все, Вы свободны.
***
Ева прорыдала, запершись в кабине женского туалета почти полчаса. Показываться в таком виде перед своими подчиненными она не могла, поэтому после того, как немного успокоилась, позвонила в кадры и доложила о том, что сегодня уходит пораньше. Благо часы показывали почти четверть пятого. Заходить за сумкой и личными вещами она не стала, вызвала такси и незаметно ускользнула с черного входа. Благо, телефон был с ней, а запасной комплект ключей хранился у сердобольной пожилой соседки по лестничной площадке.
Та ахнула и принялась бурно расспрашивать, что же с ней, Евонькой случилась, что она вернулась домой так рано, да такой зареванной, но Виленская отделалась незначительными фразами и, заполучив ключи, наконец, попала к себе домой, где ей предстояло все осмыслить и оценить.
То, что Гордеев не шутил, она поняла сразу. Такие люди в принципе не шутили. Привыкшие к большим деньгам и власти, распоряжаться чужими жизнями они тоже могли, словно те были куклами, а не живыми людьми. В то, что начальник сдержит слово и пустит ее по миру, она тоже не сомневалась. Только вот где взять такие огромные деньги, она так и не придумала.
Весь вечер прошел, словно в тумане. Она обзванивала старых приятелей и друзей с просьбой занять, кто сколько сможет, но в лучшем случае, насобиралось бы сто тысяч. Плюс машину действительно можно было продать, но она стоила не больше трехста. Итог был таким, что Ева не могла набрать даже половину миллиона, которого в жизни не видела.
И как обидно было от мысли, что сама во всем виновата! Ведь могла остаться на старом месте работы. Прежний начальник, Иннокентий Дмитриевич, души в ней не чаял, не уставал нахваливать ее работу, да и премиями не обделял, но жадность сыграла с ней злую шутку. А теперь мало того, что не видать ей было обещанной большой зарплаты (Ева не сомневалась, что Гордеев в любом случае ее уволит), так она попала в самую настоящую ловушку. Кто-то хорошо поорудовал с финансами, утянул целый миллион, а отдуваться было ей.
В голове созрел только один план с жалкими крохами надежды — вернуться завтра на работу и снова все перерыть, снова попытаться найти ту лазейку, через которые деньги ушли. Возможно, если она обнаружится, безжалостный Гордеев оттает и даст ей хоть какую-то поблажку? Упущение действительно было ее, но ведь денег она не брала. Нужно было только поймать настоящего вора, и тогда у нее был шанс выпутаться из этой дурно пахнувшей истории.
Глава 2
Влад Гордеев был свиньей, сволочью, эгоистом и тираном. По крайней мере именно такие характеристики ему приписывали бывшие подружки, хотя считать их таковыми Влад никогда и не считал.
Ему было тридцать шесть лет, он был хорош собой, находился в отличной физической форме. Гордеев ездил на дорогих немецких машинах, носил дизайнерские костюмы, сшитые именитыми итальянскими мастерами, его руки украшали исключительно швейцарские часы, а отдыхал он только на частных островах. В обороте его предприятия находились миллиарды, и очень многие девушки желали его заполучить.
Впрочем, заполучить его пытались еще со времен его юношества. С тех самых пор он раз за разом сталкивался с порочностью, продажностью и алчностью женского пола. Что они только не делали, чтобы оказаться поближе к нему, чтобы забраться к нему в постель, а потом и в кошелек, но последнего еще ни одной из них удалось. Пока жадные девицы, наивно полагая, что могут обдурить Влада, подкладывались под него, он пользовался ими, как хотел, а затем выбрасывал, как выбрасывают мусор.
Мать с отцом хотели видеть его женатым и иногда Влад даже с ними соглашался, но стоило ему только представить, что посторонняя женщина поселится в его дома, а после пойдут детские крики, ползунки, валяющиеся повсюду игрушку, сопли-слюни и прочая дребедень, как волосы на затылке становились дыбом. Ни за что. В постель он мог затащить практически любую, начиная от девственницы, и заканчивая замужней бизнес-леди, поэтому на браке, которого никогда не было, поставил крест.
А нравились Владу девушки самые разные, все зависело от настроения и его пожеланий на данный момент, но был среди них тип, который всегда будоражил в нем самые низменные инстинкты. Беззащитные, хрупкие, едва не сломленные… те, что были слабее и не скрывали этого, вот такие девушки приводили его в восторг. Инстинкт хищника был развит в нем от природы, а над такими женщинами хотелось властвовать безраздельно.
По сути и своей натуре все женщины были продажными, Гордеев был в этом убежден, но амбициозные и чересчур уверенные в себе желания в нем не подстегивали, скорее, наоборот, раздражали и им хотелось указать на их законное место — где-нибудь у плиты или в постели, с готовностью раздвигать ноги по приказу мужа. Размалеванные и накаченные силиконом дуры тоже особой страсти не распаляли, правда им Влад готов был отдать должное за то, что, по большей части, они трезво оценивали свои шансы, и в серьезные дела не лезли, ограничиваясь замужеством и последующим деторождением. Хуже всех были те, что считали себя умными, но на деле не стоили и ломанного гроша, выскочки и зазнайки, что думали покорить карьерные высоты.
Вчера ему как раз попалась такая дурочка. И чего только спрашивается, не сиделось на месте? С такой мордашкой давно могла греть постель какого-нибудь олигарха, удачно выскочить замуж, пока, как говорится, в соку, но нет, полезла в финансовые дела, а он и сам хорош! Повелся на речи старого Ильинского, профессора высшей математики, давнего друга семьи, и его сына Алексея — главного безопасника фирмы. Поверил, что Виленская и впрямь хороша в своем деле.
Поначалу Гордеев даже подумывал, ни спит ли младший Ильинский с девчонкой, уж больно горячо ручался за нее, но как гласило досье на него, Алексей был верным мужем, воспитывающим двух детей и с Виленской не пересекался вне университетских дел его отца.
Видавшая виды и сдавшая за последние годы Надежда Петровна с поста главбуха собиралась уходить и уже год об этом говорила Владу. Даниленко проела ему всю плешь, вот он с дуру и согласился взять «молодые кадры». Надо же было рано или поздно передать кому-то дела, но что Виленская окажется такой ушлой и пронырливой, он конечно, полагать не мог.
Биография приезжей была чиста, училась она хорошо, на прошлом месте работала без выговоров. Ни в чем предосудительном ее не замечали, детьми не была обременена, поэтому Гордеев решил дать ей шанс. Дал, называется.
Миллион для него конечно потерей не был, если бы безопасники не забили тревогу, Влад бы и не узнал. Миллион… для него это была не сумма. Так, пара костюмов в гардеробе. Или часы.
Но кража была поступком мерзким, а отлынивание от работы и того хуже. Гордеев ненавидел лентяев и наказывал их по всей строгости. Иногда даже строже, чем следовало бы.
Ева была прехорошенькой и Гордеев искренне не понимал, что она делала в отделе бухгалтерии, но за одни красивые глазки прощать такую оплошность не собирался. Он был уверен, что к пропаже денег она не была причастна, вранье он чуял за милю, но за ошибку в работе она была ответить обязана. Так или иначе.
Об «иначе» он невольно задумался, когда она стала жалобно смотреть на него и едва не умолять сжалиться. Это практически разбудило в нем зверя, но Влад сдержался. Крутить шашни на работе было не в его духе. Ни то, чтобы это имело большое значение, однако выглядело как-то неподобающе. Но как она просила его… даже заплакала… Это дело ее столь беззащитной и уязвимой, что Влад всерьез начал подумывать об отмене собственного запрета на служебные романы. Да и роман ему от Евы был не нужен. Только секс, да пожестче.
С последней подружкой он разбежался две недели тому назад и с тех пор времени найти новую как-то не было, а тут Виленская попалась. Может, это был своеобразный знак.
То, что денег к пятнице она не насобирает, Влад тоже знал и теперь все больше раздумывал о том, чтобы предложить ей отработать их в ином контексте. Вряд ли бы она стала противиться, а уж если стала бы…
Впрочем, денег у нее не было, это было стопроцентно. Жалкая и потрепанная Хонда не стоила и тех треста тысяч, куда уж до миллиона. Собственной квартиры у Евы не было, разве что дорогая ювелирка… но откуда?
Иногда Гордеев думал, ведь на самом же деле были люди, которые ездили на таких автомобилях, жили на свои жалкие зарплаты, выжидая авансов и премий, брали по несколько кредитов… Он иногда оставлял триста тысяч за одну ночь в клубе. Иногда бывало и больше. А для Евы это были деньги… и миллион тоже был большой суммой, который мог разрушить ее жизнь. После увольнения по статье, на нормальную работу она могла не надеяться, а начинать с нуля почти в тридцать… вряд ли кто-то в здравом уме на такое подписался бы.
Поразмышляв об этом некоторое время, он убедил себя, что Виленская с радостью согласиться на его предложение, поэтому, когда настенные часы показали шесть часов, решил больше не терять времени даром.
***
Вообще, сегодня Влад собирался задержаться в офисе и поработать подольше, но все эти будоражащие мысли о новой девке, что окажется в его постели вкупе с двухнедельным отсутствием секса, сделали свое дело.
Он поймал Еву на внутренней парковке, где, подъехав в ней на своем Maybach, приказным тоном велел садиться в машину. Виленская обомлела, сначала выронила ключи от своей машины, потом неловко нагнулась, чтобы их поднять, а затем бросила на начальника озадаченный взгляд.
— Садись, — прошипел Гордеев. — Быстро. — Ему совершенно не хотелось, чтобы их видели лишние глаза. Ева испуганно вздрогнула, поправила ремешок уже второй раз слетавшей с плеча сумочки и взглянула на него с такой искренней мольбой во взгляде, будто он не в машину ей говорил сесть, а голову собирался отрубать. — Садись, — уже менее сердито, повторил Влад. Виленская судорожно втянула в себя воздух, дернула за ручку дорогого авто и через мгновенье оказалась в салоне.
За всю дорогу она не произнесла ни слова, только сидела, обняв себя руками и смотрела куда-то перед собой. Владу было по душе, что она не истерила, не требовала что-то объяснить. Может, догадалась, куда они едут? Однако, радовался он определенно рано. И определенно зря.
— Куда Вы меня везете, Владислав Андреевич? Мы едем в полицию, да?
— Чего? — от неожиданного вопроса Гордеев на несколько секунд опешил. Виленская и впрямь была дурой. Ну какая к черту полиция? Видимо, его мысли отразились на лице, потому как проследившая их Ева нахмурилась.
— А куда тогда, если не в полицию?
— Слушай, а тебе точно двадцать девять? — на всякий случай уточнил Влад. Таких наивных или так хорошо косящих под дурочку девушек он еще не встречал.
— Причем тут мой возраст? — Ева понимала своего начальника все хуже и хуже. Когда он резко подъехал к ней на парковке и велел сесть в машину, она подумала, что он снова начнет с ней разбираться по поводу пропавших денег. Мысли тут же обратились в сторону районного УВД, принося с собой острое чувство отчаяния и жалости к себе, но сейчас она точно переставала что-либо понимать.
Почему-то в следующую минуту, Гордеев и вовсе остановил машину в безлюдном переулке, припарковав у обочины.
— Когда мужчина в последний раз предлагал тебе сесть к нему в машину, чем это заканчивалось? — Влад не выключил зажигание, только остановил машину, чтобы развернуться к своей собеседнице и все растолковать, раз уж она и впрямь собиралась играть с ним в «ничего не понимаю».
— Ч-что? — Ева запнулась, открыла рот, затем снова закрыла, тряхнула головой, словно не веря, что это происходит взаправду. Тяжелая рука Влада оказалась на ее коленке чересчур быстро и как-то уж совсем для нее неожиданно. Она буквально обожгла ее через ткань юбки и колготки. Ева инстинктивно попыталась ее скинуть, дернув ногой, но та вцепилась будто намертво.
— Ты же не маленькая девочка, что именно тебе непонятно? — голос Влада стал тише, тон мягче, пальцы отбили маленькую дробь на острой коленке, через мгновенье поднялись выше, замерли. По спине у Евы пробежалась предательская стая мурашек, вызванных отнюдь не страхом. В салоне будто стало намного жарче, тяжелый, сладкий аромат собеседника невидимыми щупальцами окутал ее с ног до головы. Ева хотела было что-то ответить, но язык так и не повернулся.
— Ты потеряла большие деньги, моя девочка, за это так или иначе придется нести ответственность. Вчера я предлагал тебе так, сегодня — иначе, — Влад усмехнулся и вдруг оказался совсем близко. Распахнутые полы пиджака мазнули Еву по руке, которую она выставила в качестве барьера. Гордеев показался грудой мышц, которая могла вот-вот сломить ее под своим напором. Ева, как смогла, вжалась в кожаное сиденье автомобиля.
— Вы принимаете меня за кого-то другого, — кое-как совладав с собой, выдала Виленская. То, что начальник ее возбуждал, было чистой правдой, но отдаваться ему вот так, в машине, за деньги, которых она не брала, Ева ни за что не собиралась.
Виленская всегда была разборчива и за всю жизнь у нее было всего несколько сексуальных партнеров. Она не хотела и не собиралась становится легкодоступной шл*хой, знала себе цену и уважала себя как личность, поэтому умело отказывала многим, кто пытался забраться ей под юбку. Гордеев же делал это одним из самых неудачных способов, поэтому поддаваться ему Ева ни за что не собиралась. Ни за какие миллионы.
— За кого я принимаю тебя? — шепотом произнес Влад в самое ухо, тут же незамедлительно лизнув, а затем и прикусив его. Ева пискнула и что было сил оттолкнула от себя начальника. Точнее сказать, она попыталась его от себя оттолкнуть, но это действие оказалось безуспешным. Влад нагло провел шершавым языком вдоль длинной шеи, а его рука, тем временем, ловко проникла между ног девушки. — Так я и думал, — в самые губы, прошептал Гордеев. — Мокрая… — Еву буквально силком втянули в жесткий, горячий и развратный поцелуй. Влад целовал ее так, будто она была его рабыней, он не оставил ей и шанса на сопротивление, даже при желании она не смогла бы ни оттолкнуть его, ни ответить ему на столь неоднозначную ласку.
Ева потеряла голову, не зная, то ли отдаваться на власть своего безумного начальника, то ли бороться с ним до последнего. На ее счастье, Гордеева прервал громкий сигнал другой машины. Мужчина средних лет вышел из видавшей виды Тайоты и начал жестикулировать, разбавляя все это отборным матом.
— Нашли где обжиматься… это частная парковка! Не имеете права тут стоять… совсем стыд потеряли… — Ева слышала только отрывки его фраз, пока Влад заводил машину и они трогались с места.
Несколько кварталов проплыли мимо, словно в тумане, Виленская пыталась унять бешено колотящееся сердце и понять, что же все-таки только что произошло. А когда до нее вдруг дошло, по щекам отчаянно покатились слезы. Гордеев бросил на нее удивленный взгляд, но не успел ничего сказать.
— Остановите машину, — твердо потребовала Ева.
— Что?
— Остановите долбанную машину! — прокричала она. Ева в полной мере осознала, что чуть не оказалась оттр*ханной, словно грязная шл*ха на парковке, черт знает где.
— Ева, — опасным тоном начал Гордеев, но его нещадно перебили.
— Я не трогала ваши чертовы деньги, пальцем к ним не прикасалась! Я не знаю, кто их взял, но я найду их, из-под земли достану, но верну! Не думайте только, что можете купить меня, словно я проститутка, я никогда не продавалась и никогда не буду продаваться! — Ева даже не знала, что умеет так кричать — отчаянно, с надрывом, но ситуация была патовая и незнакомая, она разбудила в ней что-то яростное и доселе невиданное.
Виленская плохо помнила, как дальше выскочила из чужого автомобиля, как хлопнула дверью и как потом добиралась до ближайшего метро. Только выйдя на своей станции и снова очутившись на прохладном осеннем воздухе, поняла, что произошло.
Начальник пытался затащить ее в постель, чтобы заставить отработать деньги, которых она никогда не брала. Ситуация была чудовищной, и Ева понятия не имела, как из нее выбираться.
В голову забралась тщедушная мысль о том, чтобы уехать, просто сбежать из города, но она тут же была отброшена в сторону. Это было однозначно плохой идеей. Так она точно признала бы свою виновность, более того, что-то подсказывало ей, что в этом случае, в грязную историю окажутся примешены и ее пожилые родители, которых она не хотела в это втягивать.
Гордеев, как оказалось, был психопатом и извращенцем одновременно, а она сегодня своим поведением, скорее всего, только все усугубила, но как еще она могла поступить? Отдаться ему прямо там? Дать себя отвести в какой-нибудь дешевый мотель и раздвинуть перед ним ноги? Где это было видано и кем он ее считал?
Со своим последним бойфрендом, Ева легла в постель лишь после трех месяцев знакомства и лишь тогда, когда их отношения на самом деле стали серьезными. Она была не из тех, кто отдавался всем подряд, потому что того требовала физиология, но начальник, по всей видимости, полагал обратное. Что сделать, чтобы его разубедить и при этом не угадить за решетку, ей пока что оставалось невдомек.
***
Сказать, что Влад был зол, значит, ничего не сказать. Кем себя возомнила эта смазливая, охотливая до мужского внимания вертихвостка, он не знал, но уж точно собирался указать Виленской на ее место.
Домой он вернулся поздно, не в настроении и обозленный на весь мир. Заказывать себе шл*ху как-то не хотелось, но напряжение, скопившееся внутри, требовавшее немедленного высвобождения, рвалось наружу.
К услугам элитных проституток он не прибегал уже очень давно. Как-то само собой получалось, что подружки сменялись словно по графику, а тут вышел облом, целых две недели без нормального секса. И поначалу вроде бы даже как-то забылось, Влад с головой ушел в работу, но эта Ева, эта маленькая, возомнившая о себе черт знает что с*чка вынесла ему сегодня весь мозг. Заистерила как, запричитала, мол не шл*ха, ну да, а как же! Знавал он таких, любили набить себе цену выше крыше, а на деле были обычными затасканными пот*скухами.
От заказа секс услуг Влад все-таки воздержался, все сделал сам, по старинке, в душе, словно глупый подросток. Посвежевший и успокоившийся, он выбрался из ванной и решил остаток вечера посвятить изучению дел под потягивание дорогого, коллекционного вина. А уж что делать с Виленской, он уже решил. Нужно было только дождаться пятницы.
Глава 3
— Госпожа Виленская, Вы принесли мой миллион в лифчике? — В том, что в пятницу Ева в его кабинете не покажется, Влад был уверен. Он прекрасно понимал, что сумма была слишком большой, а времени на ее сборы он практически не дал. Виленская к нему в кабинет не рвалась, а это означало, что Гордеев, по обыкновению, оказался прав.
— Что?
— Не вижу у Вас в руках что-то, хоть отдаленно напоминающее деньги, — Влад усмехнулся, встал из-за стола и сделал пару шагов в сторону растерянной Евы. Та топталась практически у входа, словно не решаясь зайти вглубь кабинета.
— Я… мне нужно еще немного времени, — тихо произнесла Виленская. На часах уже было почти шесть, народ в офисе потихоньку расходился. Когда за весь день Владислав не потребовал ее к себе, Ева было уже понадеялась, что он остыл, пришел в себя, может быть, почувствовал вину, но к величайшему разочарованию, без пятнадцати шесть, рабочий телефон позвонил и Алиана, противнейшая секретарша, что сидела в приемной Гордеева, оповестила о том, что последний ее вызывает к себе.
— Помнится, позавчера Вы говорили по-другому, — усмехнулся Владислав. — И настрой у Вас был совсем иной… более решительный, — Гордеев потешался над сотрудницей, наблюдая за тем, как та то бледнеет, то краснеет. — Что же сейчас изменилось? У провинциальной девчушки не оказалось ляма под подушкой? — Ева тихонько всхлипнула. Нет, конечно же, не оказалось. А теперь Влад издевался над ней, выставляя на посмешище.
— Дайте мне хотя бы неделю. Я уже заняла сто тысяч, их могу отдать сегодня…
— И что прикажете мне с ними делать? — Влад обошел свой рабочий стол необъятных размеров и присел на самый его краешек, скрещивая руки на груди. — Машину на них помыть?
— Но ведь Вы даже не пытались выяснить, кто виноват в потере денег! — Ева, наконец, подняла глаза и бросила на Гордеева осуждающий взгляд. — Вы просто решили, что за все должна ответить я! Разве это справедливо?
— Вы, смотрю, настроены потолковать о том, что правильно, а что нет, — Влад покачал головой. — Но разве правильно было так глупо проворонить свои прямые обязанности? — Он остановился в центре своего кабинета и пожал плечами. — Вы, госпожа Виленская, даже не хотите признавать своей вины.
— Я признаю! — тут же взвилась Ева. — Признаю! Но просто… я правда не могу… у меня нет такой возможности — за пару дней найти миллион, и я не могу трогать квартиру родителей, Вы же должны это понять! Прошу… нет… умоляю Вас, давайте вместе решим эту проблему. Я поговорю с безопасниками, просто дайте мне время, и мы найдем виновного. Вы накажите настоящего вора, а я… я потом напишу заявление об уходе… пожалуйста, Владислав Андреевич, пойдите мне навстречу…
Гордеев сделал глубокий вдох. То, что делала Виленская, распаляло его сильнее всего. Глупая Ева даже не понимала, что теперь он от нее уж точно не отстанет. Эти ее раскрасневшиеся щеки, глаза, полные непролитых слез и взгляд… маленького, испуганного олененка, что умолял о спасении матерого охотника.
Влад обошел ее, дошел до двери, щелкнул замком и снова развернулся к своей жертве. Ева удивленно за ним пронаблюдала, но не издала ни звука. Часы показывали десять минут седьмого, здание практически опустело, на месте оставалась разве что охрана, но та была на первом этаже, а кабинет директора располагался на девятом.
— На колени, — тихо произнес Влад. Ева вздрогнула и сделала шаг назад.
— З-зачем? — Гордеев закатил глаза. Виленская вела себя, как подросток, но оно и забавляло.
— Бери в рот. Или, пожалуйста, уматывай отсюда, только знай, что в этом случае тебя ждет место на нарах. Это я тебе быстро организую, — сквозь зубы выдохнул Влад. Ева снова попятилась назад, но совсем скоро почувствовала позади себя стол начальника. Отступать больше было некуда.
Влад залюбовался своей новой пассией. В том, что она обязательно ею станет, он не сомневался. Ева до непристойного была хороша даже в этой своей мышиного цвета юбке и блузке телесного оттенка. Небольшая грудь была плотно обтянута и теперь быстро вздымалась, опускалась. Длинные волосы шоколадного оттенка были заплетены в красивый рыбий хвост, макияж на ней сегодня был минимальным. Видимо, решила внемлеть советам своего начальника и начать выглядеть «подобающим образом», да вот только было уже поздно.
— Вы… Вы меня заставите? — Влад, наконец, подошел вплотную к своей сотруднице. Ева оказалась ему где-то по грудь. Подняла испуганный взгляд и уставилась на него своими восхитительно зелеными глазищами.
— Нет, ты сама все сделаешь, правда ведь? — Гордеев поднял руку и нежно заправил выбившуюся из прически небольшую прядь за ухо. — Ты же хочешь, чтобы я остался довольным? Хочешь ведь, чтобы я не приплетал в это дело органы власти? — Ева зажмурилась и покачала головой. — Не хочешь ведь, чтобы родителям стало известно, кем в столице стала их маленькая девочка? — Виленская вздрогнула, словно от пощечины и снова покачала головой.
— Тогда давай, будь умничкой, — Влад опустил руку на ее грудь, немного сжал ее. — Вставай на колени.
Гордеев был уверен, что сломил непокорную сотрудницу и она согласится на все, но внезапно ожил его мобильный, лежавший как раз позади Виленской. Он потянулся к нему, нахмурился.
— Черт, забыл, — Гордеев смачно выругался и тут же оставил свою жертву. Он еще в начале недели обещал родителям быть сегодня на ужин к семи. С учетом того, что они жили за городом, Влад уже опаздывал минимум на полчаса. — Ты на сегодня можешь быть свободна, — нехотя отчеканил мужчина. Быстро что-то черкнув на листке бумаги, он протянул его Еве, которая до сих пор силилась отойти от шока.
— Что это? — шепотом поинтересовалась она.
— Адрес, по которому ты завтра должна быть ровно в восемь. И без опозданий, — Влад не стал больше ничего разъяснять, подхватил пиджак, ключи от машины, телефон. — Чего застыла? Иди давай, — он схватил безвольную Виленскую под руку и потянул к двери. — И кстати… — перед самым выходом он словно вспомнил что-то важное. — Не забудь надеть что-нибудь особенное… кружевное, например.
— Что кружевное?
— Носки, Ева! Нижнее белье, что еще? — зло бросил Гордеев. Мало того, что секс на сегодня снова обламался, так еще и Виленская, как обычно, строила из себя пятнадцатилетнюю девственницу. — Все, давай, вперед.
***
Тащиться чуть ли не на край света совершенно не хотелось. Обещание, что он дал матери на прошлой недели, выходило ему боком. Вместо того, чтобы вдоволь натр*хаться с новой девкой, Гордееву пришлось сначала протащиться через пробки, а затем гнать под двести, чтобы опоздать на ужин хотя бы на час.
Встречаться с родителями ему особо не хотелось. Ни с матерью, ни с отцом он никогда не был близок по-настоящему. В детстве с ним возились няньки и прислуга, затем пошли частные школы-интернаты, а затем Влад вырос.
Если бы не завод и деньги отца, он бы наведывался к ним от силы раз в год. Старший Гордеев, был упрям как черт и ни в какую не желал переписывать на единственного сына все активы, более того, заставлял советоваться по серьезным делам, все еще вмешивался в его политику, хотя Влад занимал пост генерального директора вот уже шесть лет.
К матери теплых чувств Влад также не испытывал. Он искренне полагал, что для того, чтобы считаться настоящей матерью, нужно было уделить сыну хоть немного времени, но все его детство Елизавета занималась исключительно собой. Ее интересовали только светские приемы, да разъезды по загранице. Она не читала ему сказок, не ухаживала за Владом, когда тот болел, а как только ему исполнилось четырнадцать, посоветовала Андрею отправить сына в частную английскую школу. Избавилась от него, одним словом.
Влад честно не понимал, зачем они играли в заботливых родителей последние годы, но не подыгрывать им не мог. Попытался как-то раз, и тогда «старый хрен», коим он именовал про себя отца, заявил, что в этом случае раздаст все свои деньги к чертям собачьим на благотворительность», но ни за что не даст неблагодарному сыну к ним прикоснуться. С тех пор Владу пыл свой пришлось поуменьшить. В конце концов, куда бы Андрей делся? Рано или поздно все переписал бы, а уж поиграть в любящего сына раз в неделю-другую, было не так уж и сложно. По крайней мере, Влад пытался себя в этом убедить всю дорогу до дома родителей.
Глава 4
Устраиваясь на новое место работы, Ева была полна грез и мечтаний о том, как сильно ее жизнь изменится в лучшую сторону. Ей рисовалась собственная квартира, которую она оформит в необычном восточном стиле, хорошая машина, улыбки родителей, которых она сможет отправить на достойный отдых куда-нибудь за границу, чтобы те хоть раз увидели что-то, помимо родного черного моря…
Ева надеялась, что и личная жизнь, возможно, пойдет, так сказать, в гору. Думала, что может быть встретит, наконец, достойного мужчину, с которым сможет вступить в брак. Как-никак, пугающая цифра 30 маячила не за горами, а Виленской, как и всем, помимо карьеры, хотелось еще и детей, надежного мужчины под боком…
Сейчас она чувствовала себя полной дурой. А это сегодняшнее выступление Гордеева… его слова, брошенные о предложенных ею ста тысячах… она чувствовала себя маленькой букашкой, жалкой провинциалкой, вставшей на пути властного хищника. Который обязательно растерзал бы ее сегодня, если бы не спасший Еву звонок.
Вот только спасение это было временным. Завтра она должна была явиться к нему в номер отеля, словно шл*ха, которую заказали для непотребных утех. А все почему? Потому что просто не углядела… просто ошиблась. Может быть, Гордеев был и прав, нужно было выбирать другую профессию, да что уж теперь было жалеть, когда ничего нельзя было исправить.
Ева проплакала навзрыд весь остаток пятницы и половину субботы, но выхода в слезах так и не нашлось. Гордеев был упрям и отступать от желаемого не собирался, поэтому Еве ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Как ни странно, кружевное белье у Виленской нашлось. Осталось от прошлых отношений, в которых Ева себя потеряла, вмиг перестав быть нужной тому, кому отдала почти три года своей жизни. Вспоминать об этом не хотелось, поэтому, собрав волю в кулак, она начала «готовиться». Надела это самое белье, нехотя натянула на себя джинсы, свитшот и ботинки. А что? Владислав Андреевич говорил только о белье, об остальном он не упоминал, поэтому Ева не стала мучить себя даже накладыванием макияжа. Так и поехала по назначенному адресу с красными глазами и тяжелыми мыслями.
Ева прибыла на место без опозданий, а вот сам Влад припозднился на целых десять минут, которые прошли для Виленской в томительном ожидании.
Номер отеля оказался огромным, кровать — такая же. Словно была предназначена для таких вот извращенцев, как Гордеев, что снимали их ради секса.
— Это что такое? — Влад не стал утруждать себя приветствием, когда вошел в номер, только окинул брезгливым взглядом стоявшую возле большого окна Еву.
— Я не понимаю Вас.
— На работу наряжалась как в публичный дом, а ко мне, значит, вот так? — Влад изогнул бровь и придирчиво осмотрел ее с ног до головы, словно изучая товар перед покупкой.
— Вы ничего не говорили на счет одежды, — Ева пожала плечами.
— Ладно, — Гордеев хмыкнул и скинул пиджак. Прошел куда-то вглубь номера и вернулся с двумя бокалами шампанского, один из которых протянул Виленской. Ева бы отмахнулась, но сейчас алкоголь был очень кстати. Она почти залпом осушила бокал, который у нее аккуратно забрали из рук.
— Мне нужно еще, — попросила она.
— Ну уж нет, я с пьяными не сплю, — усмехнулся Влад, сделав пару глотков из своего бокала. А затем он решил, что пора приступать к основному действу. Сначала медленно расстегнул рубашку, затем так же медленно избавился от остальной одежды, оставшись в одном только нижнем белье.
Присев на краешек кровати, он потребовал, чтобы Ева сделала тоже самое. Виленскую руки слушались плохо, а пристальный взгляд Гордеева только мешал, но вскоре он принялся ей помогать, и дело пошло быстрее.
— Ну хоть с бельем не промахнулась, — Влад притянул девушку к себе, заставил сесть «верхом» и оплел руками тонкую талию, носом уткнулся куда-то в район груди. — Красивая, — тихо произнес мужчина, начиная осыпать легкими поцелуями сначала шею, затем ключицы девушки. — Ну же… — не получив никакой ответной реакции, произнес Влад. Ева только молча сидела на нем, безропотно принимая ласки, но не собиралась на них отвечать. Руки плетьми висели по бокам, взгляд был устремлен куда-то вперед. — Мышонок, давай, — Влад сделал недвусмысленное движение бедрами, давая в полной мере ощутить, чего именно он желает. — Неужто и впрямь совсем меня не хочешь? — Жаркий шепот опалил ухо Евы, заставляя попытаться уйти от неожиданного прикосновения. — Не поверю, — едва слышно, продолжил Влад, поглаживая оголенную спину девушки руками.
— Я не… — Ева хотела сказать «не хочу», но ей не дали, впились в ее губы дерзким, пошлым поцелуем, как тогда, в машине. Кажется, Влад только так и умел целоваться — требовательно, по-хозяйски, будто не целовал вовсе, а приказывал себе подчиниться. Ева задергалась, попыталась вырваться из нежеланных объятий, но в следующее мгновение оказалась распластанной на кровати. Влад навис над ней, глаза его загорелись недобрым огнем. Через мгновение щеку обожгла несильная, но обидная пощечина.
— Хватит строить из себя девственницу, — рявкнул Гордеев, заводя руки несостоявшейся партнерши за голову и перехватывая их своей. — Неужели и впрямь так сложно доставить мужчине немного удовольствия?
— Но Вы не мой мужчина! — неожиданно громко и с надрывом произнесла Ева, уже не сдерживая слез. Влад даже опешил на какое-то время, что позволило Виленской вырваться из его хватки и сесть на кровати чуть поодаль. Ева обняла себя руками в попытке прикрыться и начала дрожать, словно листок на пронизывающем осеннем ветру.
— Ладно, — выдохнул, спустя какое-то время Гордеев. Тактику нужно было менять, иначе ему светило обломаться в третий раз, а такого его эго бы точно не выдержало. — Иди сюда, мышонок, — ласково позвал мужчина. Притянул девушку к себе, успокаивающе прошелся руками по бокам, благо, та не вырывалась. — Я ничего плохого не сделаю, только приятно, — жарко прошептал Влад. — Забудь о деньгах, о миллионе, о работе, о том, что было… — Гордеев аккуратно уложил Еву на кровать и устроился рядом. — Представь, что мы только встретились… — Влад мягко поцеловал чужие уста, не пытаясь пробраться внутрь. — И нас ничего не связывает, — Гордеев ткнулся губами в острый подбородок. — Я бы тебе совсем не понравился? — Ева судорожно выдохнула.
Попалась. Конечно, понравился бы. Влад всегда и всем нравился. На его памяти ему отказывали только пару раз, да и те были откровенными лесбиянками, поэтому в своей привлекательности он был уверен ровно настолько, насколько Земля круглая.
— Давай, мышонок, иди сюда, — Гордеев подмял Еву под себя, не дав опомниться. Руки ее снова оказались зафиксированы над головой, но на этот раз несильно, так, что при желании девушка смогла бы их освободить. Влад развел ей ноги и удобнее устроился между ними, не забыв огладить их. Губы проложили своеобразный путь от шеи до самого низа живота. Гордеев был нежным, ласка его казалась трепетной.
— Хочешь, чтобы я сделал тебе приятное? — Ева промычала что-то нечленораздельное. Грудь быстро поднималась и опадала, дыхание было таким учащенным, будто бы она пробежала целый марафон. — Хочешь? — требовательнее и громче переспросил Влад. Ответ он уже знал, просто хотел, чтобы Виленская его попросила.
— Д-да, п-пожалуйста … — почти неслышно ответила девушка. Ева оказалась настолько манящей, распластанной под ним и беззащитной, что он сам едва сдержался. Она была мокрая и призывно приподнимала бедра, без слов умоляя сделать с ней хоть что-нибудь. — Пожалуйста, — тихо простонала она вновь, заставляя Влада потерять остатки контроля.
***
— На этом все? — Ева стыдливо опустила глаза, понимая, что просто не может смотреть в глаза своему начальнику. То, что в ее голове должно было предстать чуть ли ни как изнасилование, переросло в нечто совершенно противоположное. Пока Влад любил ее и так, и сяк, Ева только и могла, что срывать голос и просить его не останавливаться. Такого стыда она от себя не ожидала, поэтому проснувшись на следующее утро вместе с соловьями, принялась быстро натягивать на себя одежду. Влад тотчас завозился рядом и уставился на нее сонными глазами.
— Который час? — он проигнорировал вопрос Виленской и потянулся, не желая полностью выныривать из оков дремы.
— Шесть утра, — тихо ответила Виленская. Она уже была полностью одета, оставалось только найти свои ботинки, которые куда-то задевались.
— Мне нужен кофе, — хрипло отозвался Влад.
— Я могу идти? — Ева встала с кровати и неловко помялась, переминаясь с ноги на ногу.
— Пока да, — сев, наконец, на постели, ответил Гордеев. Пошарив где-то на полу, видимо, в карманах брюк, он вытащил оттуда сигареты и закурил одну.
— Что значит, пока? — Ева сглотнула.
— То и значит, — выпуская сизый дым, ответил Влад. — Никто не говорил об одном разе, мышонок, — Гордеев усмехнулся, поймав какой-то отчаянный взгляд Виленской.
— А… а сколько же тогда?
— Пока мне не надоест. Пока ты мне не надоешь, — тут же исправился он. Сон уже полностью его отпустил, и Влад мыслил вполне трезво.
— Это… это нечестно! — возмутилась Ева. Она вмиг почувствовала себя обманутой, использованной и готова была сгореть со стыда, но все эти чувства шли после жгучей ненависти.
— Ой вэй, Виленская, я не намерен слушать твои истерики с утра, так что давай, будь хорошей девочкой, на сегодня ты свободна, а там… я дам знать, — Влад неопределенно махнул рукой. Ругаться спозаранку не хотелось. — Позвоню или напишу, так что ты, если что, всегда будь готова.
— Я же не проститутка Вам! — повышая голос, начала Ева. Сдерживаться больше не было сил. — Сколько раз Вы еще собираетесь меня использовать?! Это недопустимо, так не поступают! У Вас что, мало поклонниц, почему Вы мучаете меня? — Виленская вот-вот готова была снова зарыдать, но оказавшийся возле нее в считанные секунду Влад, не дал этому свершиться. Пощечина оказалась обидной и отрезвляющей. Совсем как вчерашняя.