Бесплатный фрагмент - Ужасы наших квартир

Он — человек без контура. Невысокий, сутулый, будто несет на спине невидимый груз лет, которых не прожил. Волосы цвета пыли, глаза — два затемненных окна в заброшенном доме: кажется, если всмотреться, увидишь отсветы давно погасших огней. Кожа бледная, с желтоватым оттенком фонарного света, а на руках — пятна, похожие на карты забытых островов (фиолетовые, шелушащиеся, как пергамент).

Одет всегда в одно и то же:

— Свитер с растянутым воротом (подарок матери на 18-летие, она сказала: *«Чтобы шея не мерзла от одиночества»*).

— Брюки, выцветшие на коленях — будто слишком часто становился на них, подбирая осколки себя.

— Кроссовки с отклеенной подошвой — ходит бесшумно, как призрак в собственном доме.

Детали, которые выдают его даже в толпе:

1. **Часы на левой руке** — механические, с треснувшим стеклом. Стрелки застыли на VII. Иногда крутит головку, но не заводит. Боится, что время пойдет вспять, и ему придется пережить всё снова.

2. **Дрожь в пальцах** — когда нервничает, перебирает пуговицы на свитере. Три из них пришиты неправильно.

3. **Улыбка** — несимметричная. Правая губа приподнята выше, будто насмехается над тем, что левая пытается сказать.

Что видно только тем, кто присмотрится:

— Шрам над бровью (упал с велосипеда в 12 лет, отец сказал: *«Слезы — для слабаков»*).

— Синяки под ногтями — от попыток открыть заклинившее окно в ливень.

— Запах — смесь старой бумаги, ромашкового чая и плесени.

Внутренний ландшафт:

Он — архив неотправленных писем. В нем хранятся:

— Страх стать невидимкой, который сбылся.

— Ярость, похожая на ржавчину: тихая, но разъедающая.

— Обрывки детских песен, которые напевает в моменты, когда боль становится невыносимой.

Голос:

Тихий, с хрипотцой, будто говорит сквозь слои пепла. Часто прерывает себя на полуслове, оставляя фразы висеть в воздухе, как незакрепленные картины.

Почему его не замечают:

Он мастерски играет в «нормального»:

— Смеется там, где нужно.

— Кивает, когда ждут согласия.

— Говорит о погоде вместо «я задыхаюсь».

Но если присмотреться — его движения механические, как у марионетки с перерезанными нитями. Даже тень от него падает не так, как у других: бледнее, короче, будто стыдится своего хозяина.

Символы в нем:

— **Песок в карманах** — носит с тех пор, как начал видеть его в квартире. Иногда пересыпает между пальцами, представляя, что это остатки времени.

— **Записка в кошельке** — обрывок с детским почерком: *«Сегодня я буду счастлив»*. Не помнит, когда написал.

— **Радиоприемник** на кухне — всегда настроен на частоту с шумом. Говорит, что любит «белый шум», но на самом деле надеется поймать чей-то крик о помощи.

Он — не человек, а **симптом**. Ходячее напоминание о том, как легко исчезнуть, даже оставаясь видимым. Его история — не крик, а эхо, которое никто не услышит.

Пролог: «Тень в раме»

Он перестал замечать, когда время стало течь иначе. Не тогда, когда сломались часы на запястьье — они застыли давно, стрелки впились в цифру *VII*, будто в шею. И не когда календарь на стене покрылся пылью, а числа превратились в серые пятна. Это случилось раньше. Когда мир начал стирать его по границам: сначала исчезли отражения в витринах, потом голос — даже кашель в пустой квартире звучал чужим.

Люди говорят, будто боль кричит. Врут. Настоящая боль — это тишина. Она как вата в ушах: ты жде́шь хоть шепота, хоть звона разбитого стекла, но слышишь только биение сердца, медленное, как счетчик Гейгера в мертвой зоне.

Иногда он вспоминает мальчика, который боялся темноты. Тот мальчик верил, что монстры живут под кроватью. Смешной. Настоящие монстры не прячутся — они становятся твоей кожей. Ты носишь их годами, гладишь по голове, кормишь страхами, а потом однажды просыпаешься и понимаешь: ты и есть они.

На подоконнике стоит кактус. Его подарили, когда он переехал в эту квартиру — «Чтобы что-то жило рядом», сказали. Теперь кактус согнулся пополам, словно прося подаяния. Он пытался поливать его вчера, но вода пролилась мимо горшка. Руки дрожат чаще, чем хочется признать.

Зеркало в прихожей занавешено тряпкой. Случайно. Нет, не случайно. Если не видишь лица — можешь придумать, что оно еще есть.

За окном — детский смех. Он закрывает глаза и видит себя в семь лет: разбитые колени, солнце в волосах, крик *«Мама, смотри!«*. Но когда открывает их, на ладони лежит лишь осколок того смеха, острый, как лезвие.

Акт I: «Трещины»

(Хрупкость попыток, которые разбиваются о реальность)

Сцена 1: Автомат

Каждое утро начинается с одного и того же:

— **6:30** — звонок будильника. Не мелодия, а гудок, как сигнал тревоги на подлодке.

— **6:35** — попытка встать. Рука нащупывает стакан воды на тумбочке. Он всегда пуст.

— **6:47** — душ. Вода либо ледяная, либо обжигающая. Сегодня — ледяная. Он не вздрагивает.

Работа в отделе корректуры: черные буквы на белом, ошибки, которые нужно вырезать, как опухоли. Коллеги говорят о выходных, пицце, детях. Он кивает. Его фраза-щит: *«Всё окей»*. Когда спрашивают «Как ты?», отвечает: *«Дождь за окном»*. Все смеются, будто это шутка.

По дороге домой заходит в магазин. Берет один и тот же набор:

— Консервы с тунцом (срок годности — 2025 г., иронично).

— Чай «Ромашка» (пачка смята, последняя).

— Батарейки для часов (хотя знает, что не вставит их).

Кассирша, женщина с именем «Люда» на бейдже, говорит: *«Хорошего вечера»*. Он бормочет: *«Спасибо»*. Ее улыбка гаснет, как лампочка при скачке напряжения.

Сцена 2: Первая трещина

На кухне, пока вода закипает для чая, он замечает трещину в кружке. Маленькая, почти невидимая. Проводит пальцем по сколу. Вспоминает:

— **Память-вспышка**: Мать кричит на отца: *«Ты разбил всё!«*. Он, семилетний, подбирает осколки вазы. Кровь на линолеуме.

Чай проливается на руку. Не чувствует.

Внезапно — импульс. Открывает ноутбук. Ищет: *«Как начать жить заново»*. Советы:

1. *«Найдите хобби!»*

2. *«Обратитесь к специалисту!»*

3. *«Выйдите из зоны комфорта!»*

Он кликает на рекламу психолога. Записывается на завтра.

Сцена 3: Кабинет №7

Психолог, мужчина в очках с синими стеклами, напоминает робота:

— *«Опишите ваши чувства»*.

— *«Чувства — это роскошь. У меня есть только действия», * — говорит он.

— *«Почему вы так считаете?»*

— *«Потому что чувства не исправят сломанный лифт. Или людей»*.

Сеанс длится 45 минут. В итоге — рецепт на антидепрессанты и фраза: *«Вам нужно социализироваться»*. На улице он выбрасывает рецепт в урну. Рядом голубь клюет окурок.

Сцена 4: Попытка цвета

В субботу идет в магазин для творчества. Покупает:

— Дешевый холст.

— Акрил «Киноварь» — единственный яркий цвет в палитре.

— Кисть с щетиной, как у старика.

Рисует ночью. Сначала линии, потом мазки, потом — ярость. В итоге: абстракция, похожая на кровь под микроскопом. Выкладывает фото в сеть с тегом #начало.

Комментарии:

— *«Это что, ребенок рисовал?»*

— *«Купите уроки»*.

— *«Вырви глаз»*.

Он стирает пост. Холст выбрасывает в мусоропровод. Слышит, как тот ударяется о стену шахты. Звук глухой, будто падает тело.

Сцена 5: Регресс

Через неделю:

— Перестает ставить будильник.

— На работе пропускает ошибку в тексте: *«Жизнь прекрасна»* вместо *«жизнь пресна»*.

— Коллега Ольга говорит: *«Ты выглядишь хуже»*. Он улыбается: *«Это тень от люстры»*.

Вечером в ванной, глядя на лезвие бритвы, он вдруг понимает:

*Боль — это не рана. Это отсутствие.*

*Как воздух в разреженном пространстве.*

Не режется. Просто смотрит, как капли воды скользят по металлу, оставляя следы, похожие на дороги на карте, которая никуда не ведет.

На пороге сна ему снится сон: он бежит по полю, а земля превращается в песок. Ноги проваливаются глубже с каждым шагом. Просыпается с фразой на губах: *«Я же не просил света. Я просил не гасить темноту»*.

Утро. Часы всё показывают *VII*. Кактус сбросил последний шип.

Акт II: «Спираль»

(Падение в место, где даже тени отказываются следовать за ним)

Сцена 1: Ложное солнце

Ольга из отдела кадров приносит кофе. Черный, без сахара — «Ты всегда такой бледный». Говорит о выставке в городе: абстракции из металлолома. *«Похоже на твой рисунок», * — смеется. Он не помнит, что показывал ей что-то.

Они идут вместе. На выставке — скульптура в виде спирали, ржавой, с шипами. Ольга касается его руки: *«Ты знаешь, я тоже иногда…«*. Не договаривает. Он кивает, будто понял.

Вечером у ее квартиры:

— *«Заходи. Я покажу тебе, как я «социализируюсь»», * — ее смех звенит стеклом.

Внутри — книги по философии, гитара без струн. Она целует его, когда он говорит о страхе темноты.

Сцена 2: Предательство под номером VIII

Через неделю начальник вызывает его:

— *«Ольга показала ваш пост. Тот, который вы удалили»* (скриншот: окровавленная абстракция).

— *«Это не…»*

— *«Мы — консервативная фирма. Вы уволены»*.

На столе Ольги — новая ваза. Дорогая. Та, что он видел у нее дома, разбита. В мусорке — обрывки его рисунков.

Он звонит ей. Голос автоответчика: *«Я улетаю. Не ищи»*.

Сцена 3: Химический сон

В аптеке покупает то, что раньше выбросил: таблетки, от которых «стираются края». Запивает дешевым вином.

Галлюцинация:

— Ольга превращается в мать, которая бьет его полотенцем: *«Не смей плакать!»*

— Стены дышат, как легкие.

— На руках появляются пятна — фиолетовые, как синяки на персике. Врач позже скажет: *«Псориаз. От стресса»*.

Просыпается в ванной. Вода холодная. На зеркале — надпись помадой: *«Я была здесь»*. Стирает — остается след киновари.

Сцена 4: Песок

Квартира превращается в пустыню:

— В углах — горсти песка (откуда? Он не открывал окон).

— Кактус мертв. Ствол рассыпается при прикосновении.

— Лифт в доме ломается. Он застревает между этажами. Стучит в стену — ответа нет. Смех детей за окнами звучит, будто из другого измерения.

Ночью звонит единственному другу детства. Тот: *«Извини, я на даче. Перезвоню»*. Фоновый голос: *«Кто это?«* — *«Никто»*.

Сцена 5: Ритуал без веры

Он решает умереть.

Но даже это требует усилий:

— Веревка рвется (дешевая, из хозяйственного).

— Таблеток не хватает (съел половину в бреду).

— Лезвие тупое (последний раз точил год назад).

В ярости бьет кулаком в стену. Сосед снизу стучит по батарее: *«Тихо!«*.

Он смеется. Впервые за годы.

Акт III: «Бездна»

(Там, где исчезает даже эхо собственных шагов)

Сцена 1: Ошибка координат

Он приходит в парк. Ольги нет. Вместо нее — незнакомка в белом платье, смеется в телефон: *«Да, я согласна!«*. Обручальное кольцо блестит, как лезвие. Он проверяет смс — номер на одну цифру не совпадает.

Садится на лавочку. Рядом ребенок роняет мороженое. Мать кричит: *«Вот видишь, всё падает из рук!«*. Он поднимает рожок, липкий и теплый. Возвращает. Мать отшатывается, будто он передал ей паука.

Сцена 2: Карта из ран

Пятна на коже теперь покрывают руки, как архипелаг. Он изучает их под лупой, купленной в детстве для коллекции бабочек. Видит:

— Реки без названий.

— Города из шелухи.

— Своё лицо, искаженное в каждой капле пота.

Ночью царапает стену ногтями, оставляя следы: *«Здесь был…«*. Не заканчивает. Под ногтями — песок и краска киновари.

Сцена 3: Последняя нить

Звонит матери. Первый раз за пять лет.

— *«Алло?«* — голос стальной, как нож для овощей.

— *«Это я»*.

— *«Кто?«*. Пауза. *«А, ты. Что случилось? Деньги нужны?»*

— *«Нет. Просто…»*

— *«У меня гости. Перезвони». *

Он роняет трубку в таз с водой. Пузыри поднимаются, как шарики из детского пистолета.

Сцена 4: Ритуал исчезновения

Решает уехать. Собирает рюкзак:

— Пустая рамка от фото (снимок вынул давно).

— Батарейки к часам (так и не вставленные).

— Рецепт психолога (смятый, с пятнами вина).

На вокзале билетная касса закрыта. Табличка: *«Перерыв на вечность»*. Смеется. Беззвучно.

Садится на рельсы. Ждет поезда, который должен был прийти в 23:17. В 23:16 вспоминает: расписание меняли год назад.

Возвращается домой. По дороге видит пса из Акта II — тот доедает крысу. Глаза пса пусты, как его собственные.

Сцена 5: Точка ноль

Квартира теперь чужая:

— Песок на полу складывается в спираль (ветер? Галлюцинация?).

— Зеркало в прихожей разбито (кто-то бросил камень с улицы?).

— В раковине цветет плесень — фиолетовая, как его пятна.

Он ложится на пол. Слушает, как соседи сверху двигают мебель. Удары совпадают с ритмом его сердца.

Финал: Выдох

Забирается на крышу. Рассвет. Город просыпается, но звуки не долетают сюда — будто он в аквариуме.

Но он просто садится на край, снимает часы. Бросает их вниз. Падают беззвучно.

В кармане находит осколок зеркала из кабинета психолога. Смотрит в него. Видит:

— Глаз без блеска.

— Небо, разрезанное антеннами.

— Свой силуэт, который уже не отбрасывает тени.

Встает. Не прыгает. Спускается обратно.

Он возвращается в квартиру. Садится у окна. Ждет.

Не знает чего.

Солнце садится. Тени съедают комнату.

Где-то падают часы, но их никто не слышит.

Конца нет.

Есть только привычка дышать.

Акт IV: «Не-место»

(Где даже отсутствие становится формой существования)

Сцена 1: Метаморфозы пустоты

Квартира больше не принадлежит ему.

— Стены поглощают звук: крики, звонки, стук в дверь — всё растворяется, как сахар в воде.

— Пятна на коже сливаются в одно пятно — фиолетовое пятно, похожее на карту забытой страны. Врачи в телефоне говорят: *«Это не в нашей компетенции»*.

— Песок теперь везде: в чашках, в волосах, между страницами книг. Он перестал его вытирать.

Он забывает слова. Называет холодильник «холодным ящиком», окно — «дырой в стене». Язык распадается на звуки, которые не складываются в смыслы.

Сцена 2: Гость из прошлого

В дверь стучит отец. Седая борода, запах дешевого коньяка.

— *«Мать умерла. Думал, ты захочешь знать»*.

— *«Почему?»*

— *«Рак. Елá всё время молчала»*.

Он предлагает отцу чай. В кружке — песок. Отец пьет, не морщась. Говорит: *«Ты такой же, как я. Пустота передается по наследству»*. Уходит, оставив на столе фотографию: он, семилетний, режет хлеб ножом с ржавым лезвием.

Сцена 3: Попытка стать призраком

Он решает исчезнуть для всех:

— Удаляет соцсети. Серверы падают на час — техническая неполадка.

— Пишет заявление о пропаже. Полицейский смеется: *«Вы — живой человек. Идите домой»*.

— Отрезает прядь волос и сжигает. Пепел пахнет, как детская присыпка.

Соседка снизу, старуха с кошкой, говорит: *«Вы уже мертвец. Почему не ложитесь в землю?«*. Он молча дает ей пачку батареек. Она крестится.

Сцена 4: Спираль замыкается

Во сне к нему приходит Ольга. Ее лицо — как скульптура из выставки: ржавое железо, шипы вместо волос.

— *«Ты мог бы спасти меня», * — говорит она, но голос принадлежит его матери.

— *«От чего?»*

— *«От тебя самого»*.

Просыпается с ножом в руке. Не помнит, где взял. На стене — надпись киноварью: *«Я НЕ БЫЛ ЗДЕСЬ»*.

Сцена 5: Земля, которая не принимает

Он копает яму в лесу. Не для себя — для часов, фотографии, рецепта. Земля сопротивляется: корни, камни, личинки жуков.

Сажает в яму кактус (мертвый ствол, который хранил годами). Засыпает. Вдруг слышит смех — детский, из пролога. Оборачивается: никого.

На обратном пути теряет ориентацию. Круги по лесу. Ноги кровоточат. Возвращается в город, но не узнает улиц. Дома кривятся, как зубы в старой улыбке.

Финал: Не-время

Он приходит на вокзал. Поезд, которого нет в расписании, стоит у платформы. Проводник с лицом психолога говорит:

— *«Билет не нужен. Вы уже оплатили»*.

Вагон пуст. На стене — граффити *«Я был здесь»*, зачеркнутое до *«Я не…«*.

Он садится у окна. Поезд трогается. За стеклом — не пейзажи, а кадры его жизни:

— Мать бьет отца.

— Ольга рвет рисунок.

— Он сам, в детстве, прячет под кроватью сломанные часы.

Поезд не останавливается.

Станции мелькают, как кадры дефектной пленки.

Он не спит.

Не бодрствует.

Существует.

Это не жизнь.

Это не смерть.

Это перемотка.

Акт V: «Эхо в вакууме»

(Где даже отсутствие звука перестает быть тишиной)

Сцена 1: Станция без названия

Поезд останавливается. Не потому, что достиг конца, а потому, что рельсы заканчиваются посреди поля, заросшего чертополохом. Проводник исчезает, оставив на сиденье часы с застывшими стрелками. Герой выходит. Воздух густой, как сироп.

На горизонте — город, которого нет на картах. Дома из спрессованного песка, окна — щели, как на древних масках. Он идет, но расстояние не сокращается. Ноги тонут в земле, которая шепчет: *«Ты уже здесь»*.

Сцена 2: Зеркала без отражений

В центре города — башня из разбитых зеркал. Внутри:

— Каждый осколок показывает его в моменты, которых не было:

— *Он целует Ольгу под дождем.*

— *Отец учит его чинить часы.*

— *Мать смеется, обнимая его в семь лет.*

— Но когда он касается стекла, сцены рассыпаются в пыль.

На вершине башни находит книгу. На обложке — его имя. Страницы пусты, кроме последней: *«Конец — это место, где все начала перестают жечь»*.

Сцена 3: Ритуал не-существования

Он разводит костер из страниц книги. Пламя зеленое, без тепла. Бросает в огонь:

— Часы.

— Фотографию отца.

— Осколок киновари.

Дым складывается в лицо матери. Говорит: *«Ты всегда был ошибкой»*. Он кивает: *«Я знаю»*.

Костер гаснет. На пепле вырастает кактус — точная копия мертвого. Цветет черными цветами.

Сцена 4: Слияние с пейзажем

Песок теперь течет в его венах. Он ложится на землю и чувствует, как:

— Корни чертополоха прорастают сквозь грудь.

— Пятна на коже сливаются с почвой, становясь фиолетовыми жилами.

— Глаза покрываются пылью, превращаясь в камни с надписью *«Я»* на неизвестном языке.

Дети из пролога пробегают мимо. Один пинает «камень-глаз». Кричит: *«Смотри, мама, я нашел клад!«*.

Финал: Вечное теперь

Город исчезает. Поле зарастает травой. На месте, где он лежал:

— Ржавые рельсы, уходящие в никуда.

— Кактус, который каждую весну цветет и умирает за день.

— Тень без источника света, повторяющая его маршрут от поезда к башне.

Он стал пейзажем.

Той точкой на карте, которую рисуют штрихом —

потому что здесь нечего смотреть.

Боль не ушла.

Она просто перестала быть его.

*Спустя годы девушка с рюкзаком ищет «город-призрак» из легенд. Находит поле. Фотографирует кактус. В кадр попадает тень — она машет ей рукой. Девушка стирает снимок, решив, что это блик.