Бесплатный фрагмент - Утверждая жизнь

ПРЕДИСЛОВИЕ

Собранная в этой книге «чертова» дюжина фантастических историй (сай-фай, киберпанк и фентези) написана в стиле «открытого финала». Не потому, что так писать легче (а писать фантастику — это не пальцами щелкнуть или свистнуть, или написать предисловие). Но потому, что написать историю с «открытым» финалом — значит дать ей возможность на жизнь. Свою собственную, уже без участия создателя. Жизнь в умах и сердцах читателей. Жизнь, где истории получат бесчисленные варианты своего завершения. Они продолжатся и завершатся автором, но то будет лишь один путь из многих, придуманных и понятых другими.

Герои большей части этих историй — не всегда люди, а иногда и вообще к людям не относятся. Но все они стремятся к тому же, что и истории с открытым финалом. Утвердить Жизнь. Делают все, чтобы она оставалась в неприкосновенности, продолжалась и сохранялась всегда и везде.

Они способны изменить ход истории, пойти на пусть временное, но перемирие со своими врагами, пожертвовать собой во имя других и во имя любви, применить технологии и знания, дающие божественную власть. Пришельцы-исследователи и ксенобиологи, гномы и эльфы, посланники из будущего и странники во времени — они все делают это ради самого ценного, что есть во Вселенной.

Жизни.

А У Т С А Й Д

Это был третий день ярмарки. Или четвертый?.. Это не имело значения. Здесь, в старой части Остина, среди палаток, павильонов, красочных заборчиков, натянутых флажков, воздушных шаров… Какая разница, какой по счету был день?

От темно-серого асфальта поднималось марево — за день дорога нагрелась, и подошвы старых кроссовок Джефа прилипали к покрытию, новый шаг, новый чавкающий звук, поцелуй резины и расплавленного камня. Миг — и они снова устремляются друг к другу.

Джефу нравилось чувствовать это, словно он наблюдал за игрой любовников. Какая-то часть его сознания находилась в восторге от этого всхлипывания обуви, гудения воспаленного и возбужденного асфальта… Впрочем, основная часть его мыслей была направлена на детей, на попытку не упустить их — из виду и из рук. Правой он сжимал ладонь Клайва, за пальцы левой цеплялась своими пальчиками Энни. Дети тянули его в разные стороны, застывали, глазея на клоунов или проносящихся за низким забором ковбоев, устремлялись вперед, требуя сахарной ваты или каждый в свою сторону — дочку тянуло к прилавкам с игрушками, Клайва — к свежевыкрашенной ограде. Как и самого Джефа.

«Родео», — гласила яркая вывеска, по контуру которой уже заплясали огоньки гирлянды — вечерело. Лошади. Ковбои. Где-то он уже это видел. Может в прошлом году? Тогда он был здесь один. Напился до чертиков и получил дома взбучку.

Он не уступал детям, не уступал их желаниям сейчас, когда жены не было рядом — она осталась позади, встретила старую знакомую, и они заговорили об овощах: «…Ты видела, какие огромные тыквы вырастили в этом году?…», «…ооо, эта брокколи просто чудесна!..», «…представляешь, они называют это помидорами! Да они с мой ноготь!..», «…Джеф, не упусти детей, я скоро догоню тебя…». Считалась ли эта реплика в его сторону также овощной? Принимала ли Саманта за овощ его, Джефа? А может, за фрукт? Он был тот еще фрукт, и он знал это. Винил себя: вздорный характер, нежелание работать, и что в результате? Они на ярмарке, но позволить себе могут лишь часть из желаемого…

Боже. У него снова разболелась голова.

«Ты неудачник», — подумал он.

— Папочка, ну пошли туда, — детская ручка указывает на соломенных кукол в ярких платьях. Пятьдесят баксов за штуку. Ее пальчики держались за руку слабо, выскальзывали из потной ладони. Джеф перехватил ее ладошку удобнее, услышал от сына нытье сквозь говор толпы о лучшем наезднике месяца. Хорхе Гонзалес, уроженец Эль-Пасо, обучался езде там-то и так далее. Джефу биография этого мексикашки была до лампочки, главное, чтобы показал хорошее шоу. А там и на девушек падет взгляд. Расстегнутые на груди рубашки, чапсы, под которыми только короткие джинсовые шортики… Есть на что посмотреть. Тоже шоу. Джеф не сомневался, что Клайв знает это, но ничего не говорил. Усмехался только.

Снова потемнело в глазах, и он остановился, одернул гомонящих детей. Окликнул продавца розовых облаков, купил обоим по клоку на палочках. Пусть постоят спокойно, островки в реке людей, а ему надо успокоиться… Знакомое ощущение, словно кто-то копается у него в голове… когда же он испытывал подобное? Успокоиться…

Перед глазами солнечные пятна. Тепловой удар?

— Джеф! — кричит Саманта. Это ее голос, он не перепутает ее крик ни с каким другим, так много раз он его слышал. — Отпусти его Джеф! Ты же его убьешь!

Отпустить?

Джеф почувствовал, как по рукам его, оканчивающимися кулаками, течет что-то липкое, горячее… Открыл глаза. Кровь.

— Ах ты мудила! — это его собственный хриплый голос из собственной глотки. Он сидит, придавив коленом шею задыхающегося пьяного ковбоя, у которого лицо превратилось в фарш. Кровь этого мудака на руках Джефа. Он пытался увести его девочку, его Энни! Он лапал ее!

Джефа трясло, он только на мгновение оставил дочь, а этот ублюдок…

Мужик под ним сипел и молотил ладонью пыль. Джефа начали оттаскивать чьи-то руки, осторожно, опасаясь попасть под раздачу. Он уже не сопротивлялся. «Энни, прости…». Ему казалось, что он спасает ее уже в который раз подряд. Головная боль только усилилась, словно это ему давали сейчас в морду и это он лежит на песке. Приближались звуки сирен полицейской машины. Он тоже помнил их. Но откуда? Дежа-вю?

— Как ты, малышка? — Саманта присела возле Энн, начала гладить ее по волосам, прижимать к себе обнимать. Толпа уже расступалась перед блюстителями порядка, шипели их рации, донося голоса других патрульных. Джеф освободился от держащих его людей, но смотрел он не на полицейских, не на Сэм с дочерью, не на сына — Клайв смотрел на отца с ужасом и уважением. На нечто другое.

«Они все-таки сделали это. Я им не поверил, но они это сделали…».

В центре Остина, там, за домами, темными громадами, вставало солнце, хоть вроде бы только что скрылось за спиной, на западе. Новое, грохочущее, опасное солнце, вырастающее грибом все выше и выше. Они все увидели это. И никто уже не мог ничего сделать — взрывная волна налетела вихрем, ломая аттракционы, снося крыши, палатки, унося людей, осыпая землю стеклом и обломками. Солнце, обычно дарящее свет, принесло тьму. Последней угасающей мыслью Джеф понял, что он и его родные погибли…

— Включи эту хрень! Включи! Живо!

— Но я не могу, сэр, сигнатуры мозговой ткани зашкаливают. Я запустил процесс охлаждения, — техник даже отступил от фбр-овца, развел руками.

— Проклятье! Вы слышали, о чем он подумал? Как его зовут? Ридли?!

Девушка пробежала пальцами по клавиатуре, запуская базы социальной службы США. Мониторы засветились пестрящей инфой.

— Джеффри Симмонс, сэр. Женат, двое детей… Был женат, быстро поправилась она. — Последнее время работал диспетчером в Грейхаунд Лайнс.

— Автобусные перевозки. Мексика?

— Возможно, сэр. Но то, что он сказал… Мы нашли связь. Проект «Аутсайд» приносит плоды, как всегда. Мы будем раскручивать эту ниточку.

Бетфорт упер руки в спинку кресла, сжал кожу. Потом с силой отпустил, заходил по комнате, нашпигованной сверхтехнологичным оборудованием с маркером «FBI-TECH». Они должны найти сукиных детей, разнесших половину столицы Техаса.

Он попытался сосредоточиться. На его плечах ответственность за действия команды. Он должен вести их, задавать направление Аутсайду — искусственному интеллекту, раскрывавшему воспоминания мертвых. Симуляции.

— Он им не поверил, но они это сделали. Все помнят слова покойного? За работу. Ищите остатки данных за прошлые дни, даже недели. Майк, симуляция №33. Приступим, найдем их.

— Охлаждение прошло успешно. Активация через три, два, один… Запускаю протокол Аутсайд 33—1186. Ищи мой хороший, ищи…

Комната вновь начала таять, воссоздавая из нанопикселей воспоминания двухнедельной давности. Команда погрузилась в анализ новых петабайт данных.

КЭНЕОНАСКЕТЬЮ

Когда впереди на трассе Майкл увидел старый минивэн, то тихо выругался себе под нос. Машина впереди, судя по тому, с какой скоростью ехал сам Майкл, эту скорость явно превышала. Он хмыкнул: искушение включить сирену и приказать остановиться было велико. Он не то чтобы любил свою работу. Ему нравилось проявлять власть. Здесь вряд ли можно было наткнуться на опасных безбашенных типов со стволами, а со всех остальных нарушителей он всегда мог срубить пару сотен и отпустить на все четыре стороны. Закон и порядок, в его собственном, Майкла, понимании.

Он убрал пальцы от кнопки, превращающей черно-белую машину в сине-красную гирлянду. Посигналил, и автомобиль впереди, сбросив ход, прижался к обочине, пропуская Майкла. Не останавливаясь, полицейский оскалился, представляя вспотевшее лицо водителя, считавшего, что вляпался.

«На сегодня я тебя прощаю», — произнес он про себя, так, как это говорили бы в фильмах. Посмотрел на часы. И, рискуя, сам прибавил ходу, разрезая тонкий настил снега. Участок семнадцатой трассы здесь давно не приводили в порядок и многочисленные трещины и выбоины в полотне давали о себе знать — на такой скорости машина дрожала как больное животное. Майкл прислушался, но постороннего шума не было. Стволы в порядке. Сегодня он сам был плохим парнем.

Снегопад усилился, и он пустил в ход дворники, а рацию, наоборот, выключил. Если диспетчер спросит, скажет, что все погода виновата. Хотя он не знал, влияют ли погодные условия на радиоволны, но до сих пор такая отмазка прокатывала. Внезапного вызова ему только не хватало, как однажды случилось. А снова быть в должниках у капитана не хотелось — долг был слишком уж велик, почти вся доля Майкла. Так что, пусть что и случится, он разберется сам. Он отдавал себе отчет, что Ричардс всегда найдет себе другого копа, коли прошлый перестанет его устраивать.

Машина свернула на Траут-лейк-роуд, а после — на неприметную проселочную дорогу, тряска усилилась, но теперь служебная тачка хотя бы не будет грязной, как летом, проваливаясь по треть колеса в жидкое месиво и выгребая треть сотни из кармана Майкла на мойку.

Дворники на стекле трудились, разгребая липкий мелкий снег, и через метров шестьсот через дугу чистого лобового Майкл увидел сбоку от дороги, за деревьями, красный пикап «Шевроле» с прицепом, накрытым сейчас брезентом, и шестьсот четвертый Эйрстрим [1]. К последнему не был прицеплен уже привычный глазам Майкла джип. Кто-то укатил в город, и давно, поскольку встречную он бы заметил по пути сюда. Не сидится им на месте.

Полицейский припарковался на свободном месте рядом с пикапом, отметив, что снега на том немного — Чейз, видимо, приехал незадолго до самого Майкла. Его догадка подтвердилась, когда он, выйдя из машины, увидел следы, еще не заметенные, тянущиеся к дому. В одном из окон, если память не подводила, на кухне — горел свет.

Майкл открыл багажник, щелкнувший в тишине падающего снега, но решил пока повременить с делом. Направился к дому, поднялся на скрипучую веранду по таким же нескольким ступеням, постучал в задребезжавшее под его кулаком стекло двери.

Он не мог видеть сейчас то окно, где горел свет, но знал, что кто-нибудь несомненно глянул, кого принесло на их головы. Внутри, приглушенный, послышался шум и чьи-то шаги. Открывать не спешили.

«Осторожны, когда не надо». Майкл выдохнул облако пара.

— Полиция! — именно так полиция и представляется, громким властным голосом. Особенно, когда в доме засели, по сведениям полиции, преступники. Закон и порядок.

Сначала внутренняя, а потом и внешняя хлипкая, двери распахнулись перед Майклом. В проеме стояла растрепанная блондинка, кутаясь в плед. Судя по ее виду, под тонким одеялом больше ничего не было. Голубые холодные глаза под недовольным изгибом бровей.

— Мэм, нам сообщили, что в этом доме были замечены некоторые подозрительные личности. Судя по всему, это…

— Мэм? Ты издеваешься? Дверь закрой, — «мэм» развернулась и, выругавшись вполголоса, зашлепала в освещенную комнату.

— Хорошо выглядишь, Сьюзан, — Майкл ухмыльнулся, топая ботинками, чтобы сбить снег. Зашел внутрь, закрыл за собой и дождался ответного «заткнись». — Где Чейз? — Майкл догадался, что объект его поисков в спальне, и этим вопросом заслужил тычок в бок от вышедшей с кухни девушки. Она уже успела закурить и дымила сигаретой. С травкой, судя по запаху.

— Не говори Нику, — она протянула Майклу сигарету и тот дотянул ее до конца, пока не обжег пальцы. Пригасил окурок о косяк двери. «Не говорить Нику». Речь, конечно же, шла не о траве. Значит, это Ник уехал куда-то, а эти двое нашли, чем себя занять.

Наблюдая, как вывалившийся из темной спальни Чейз натягивает брюки и свитер, Майкл подумал, а не стрясти ли ему с этих «влюбленных» по сотне за неосведомленность отца Сьюзен. Но передумал, представив девушку без одежды. На месте Чейза он бы тоже не удержался, несмотря на то, что был женат.

— Все привез? — вопрос Чейза вернул его из приятных мыслей назад в дом. — Ричардс не поскупился в этот раз?

— Как договаривались.

— Мы каждый раз договариваемся, Уоттс. Какое барахло привозишь, такой и товар получаешь.

«Вот сукин сын». Майкл схватил его за шкирку и прижал к стене.

— Вы всегда можете потратить свои денежки, покупая оружие, то, какое вам хочется. Но все это будет впустую, потому что я засажу и тебя, и Ника.

— Пойдешь вместе с нами, для компании? Не забудь прихватить кэпа.

— Уймитесь оба. Отец прислал сообщение, уже едет, — Съюзен оттащила полицейского от Чейза, и у последнего появилась возможность показать копу средний палец.

— Ты заигрался, офицер Уоттс. Ричардсу не понравится, что ты начал командовать. Знай свое место, коп, а не то…

Ударить Чейза Майклу помешала просигналившая с улицы машина. Смерив Чейза тяжелым взглядом и совладав со злостью, коп толкнул ногой дверь. Холодный ветер остудил его пыл, заставил поднять воротник полицейской куртки.

Высокий, крепкий, одетый в охотничий комбинезон-хамелеон и военного типа сапоги, Ник Соммерсби в своей неизменной старой бейсболке хлопнул дверцей джипа и направился к Майклу. Рукопожатие было, как всегда, крепким и резким, на обветренном, заросшем бородой лице живые глаза пылали огнем азарта и предвкушения.

Майкл в который раз убедился, что отец Сьюзен просто помешан на охотничьих игрушках. Впрочем, здесь не было ничего удивительного — старик Соммерсби был одним из лучших охотников, если где-то велся такой учетный список. В списках разыскиваемых браконьеров Онтарио, да и всей Канады, он тоже занимал верхние строчки. МОП [2] оказали бы ему «теплый» прием, попадись он в руки кому-то из егерей.

Смахнув ладонью снег, Уоттс поднял крышку багажника. На внутренней обивке лежало полдюжины винтовок: два «Марлина-336», семисотый ремингтон с нарезным стволом и тройка винчестеров семидесятой модели. Все ружья были прижаты ко дну багажника липкой лентой, чтобы не болтались при перевозке. Рядом лежало несколько коробок с патронами.

— Вот это товар! Ты радуешь нас, Уоттс! — Ник нетерпеливо оторвал липкую преграду и схватил в руки деревянное тело ремингтона. Провел пальцами по ложу, примерился к плечу. Ружье уже было снабжено прицельной оптикой, которой Соммерсби не преминул воспользоваться, наведя ствол на двери дома. Из него как раз вышел Чейз, неспешно направился к ним.

— Бах! — Ник нажал на спусковой крючок и засмеялся. «Будь там патрон, — подумал Майкл, улыбнувшись, — голову Чейза с такого расстояния разорвало бы». Он не сомневался, что Ник целился именно в голову. Если бы он сейчас знал, что дочь переспала с его подельником, пока он был в отлучке, выстрел был бы настоящим.

— Старина Ричардс умеет удивлять. Уважаю тех, чьей собственностью они были, — Соммерсби кивнул на ружья. — Знают толк в оружии, кем бы они ни были.

— Пришла наводка на незаконное хранение. Ружья, пистолеты, несколько дробовиков и обрезов плюс некоторое снаряжение. По документам как улики прошел весь огнестрел, кроме этого.

— Процент тот же?

Майкл кивнул.

— На кого охотиться будем, офицер? — Чейз потер ладони, открыл коробки с патронами, проверяя их тип и количество. Уоттс, воспользовавшись телефоном, скинул на его мобильный данные заказа.

— В основном олени, белохвосты и «благороды». Также есть запрос на шкуру гризли, «свежачок», так сказать. Кто-то хочет заплатить хорошие деньги, раз не стал тратить время на черном рынке. Самец или самка — разницы не имеет. За шкуры медвежат дополнительная цена.

Чейз большим пальцем листал список, прикрывая экран телефона от снега. Усмехнулся.

— Пума «зависла». Черт, да ее шкуру можно было достать где угодно. У честных охотников. Или законопослушные не хотят рисковать?

Майкл знал, что кошка, что водилась в этих лесах, вполне могла убить человека. Впрочем, незадачливого охотника мог задрать и тот же медведь.

— За пуму вы получаете сверх положенного, сами знаете. Но вы говорили, что ее трудно выследить.

— Сегодня встречался с Донованом, он в этот раз вызвался с нами. Говорит, что выследит ее, — Ник взял коробки, кивком указал Чейзу взять часть ружей. Остальные взял Майкл. — Сколько у нас времени? Месяц?

— Чем раньше, тем лучше, — тяжесть оружия приятно оттягивала руки Уоттса, пока они шли к дому.

— С нами не хочешь?

— Аргонавты [3] играют в эти выходные. — Майкл услышал, как Чейз хмыкнул. — Я лучше запасусь пивом и посмотрю игру, лежа на диване, а не с вами на холодное земле. Спасибо за предложение.

Полицейский знал, что Соммерсби пошутил насчет присоединения к охоте, но не подал виду. Они не воспринимали его серьезно, для них Майкл был просто курьером, доставляющим заказы и оружие, конфискованное у других, без лицензии на использование, либо проходящее по каким-то делам. По сути, они держали через него ответ только перед Ричардсом, капитаном полиции участка в Су-Мент-Мари. Ну и черт с ними. Уоттс всегда мог найти время и отправиться за город пострелять уток. Стрельбы ему хватало и на работе. Не в перестрелках так в тире, поддерживая себя в форме.

В доме уже стоял аромат горячего жаркого — Сьюзен управлялась на кухне, нацепив фартук и гремя посудой. Несмотря на разыгравшийся аппетит, Майкл от приглашения поужинать с ними отказался — надо было вернуться в город, поставить машину, сдать смену. А после — поужинать с красавицей-женой. Обсудив последние детали заказа, они попрощались. Напоследок Соммерсби сказал, что будет держать Майкла в курсе их «достижений».

Снова сев в машину, Майкл почувствовал, как гора упала с его плеч. Груз ответственности всегда был для него тяжелой штукой. Его часть работы выполнена, теперь дело за другими. А он может вернуться к наслаждению жизнью в той степени, насколько это было возможно.

Сдав назад, он развернулся и поехал по тем же колеям в затвердевшей грязи, что и по пути сюда. Дом и машины в зеркале заднего вида скрылись из глаз. Снег прекратился, вновь выбравшись на трассу, Майкл словно очутился в серебристом тоннеле — серое небо и веймутовы сосны, росшие вдоль дороги, выстроили сверкающий коридор. Настроение после стычки с Чейзом улучшилось. Он включил рацию.

— Диспетчер, это семнадцать-пять, возвращаюсь из патрулирования, как слышно?

— Принято, семнадцать-пять. — Молчание, шипение статики, мигание огоньков — видимо, переговоры с другими машинами. После голос в рации вернулся. — Майкл, скажи технику, чтобы посмотрел связь в твоем авто, я ведь тебе уже говорила это сделать. Ты снова пропадал.

— Хорошо, Кэтрин, виноват, исправлюсь. Не заноси в журнал, о’кей?

Диспетчер что-то добродушно пробурчала.

— Я твой должник, как всегда.

— С тебя пирожные. Ты знаешь, какие мне нравятся.

— Сделаем! — он улыбнулся, зная, что она поймет.

— Возвращайся. Гаражные объятия ждут. Все, не занимай канал. Отбой. — рация замолчала.

Довольный, что уладил дело с отключенной рацией, Майкл, управляя автомобилем абсолютно на автомате, задумался о прибыли с грядущей охоты. Ему хотелось, чтобы его долю увеличили, но с другой стороны не хотелось лезть на рожон. Но денег никогда не бывает много, это он уяснил.

Быстро темнело, а на пути в город так и не встретилось ни одной машины. Из леса по сторонам выплыл туман, видимость ухудшилась, поэтому Уоттс сосредоточился на дороге. Мимолетом он прикинул, в какое бы кафе заскочить за пирожными для Кэтрин, следя, как дальний свет фар прочерчивает себе путь в густеющем «молоке».

Внезапно какая-то тень дернулась от деревьев справа, разрезая туман. Майкл вжал в пол педаль тормоза, пустив машину скользить по инерции на белой дороге, но управление не потерял. В ремне безопасности его качнуло вперед, затем приложило спиной о сиденье. Желудок от такой встряски перевернулся, Майкл сглотнул желчный комок. «Проклятье, только сбитых диких животных ему не хватало!».

Удара при торможении он не почувствовал, значит, все-таки никого не сбил. Отдышавшись, он тем не менее решил выйти и проверить, взяв в одну руку фонарь, а другой расстегнув кобуру табельного. Некстати явилась мысль о дикой кошке, которую они обсуждали с Соммерсби. Вряд ли пуму остановишь выстрелом из беретты. Но, положив ладонь на рукоять пистолета, Майкл почувствовал себя увереннее.

Из звуков — только урчание двигателя, скрип его собственных ботинок, дыхание и ветер, раскачивающий ветви сосен высоко над головой. Уоттс направил луч фонаря назад, высветив тормозной путь, чуть виляющий под конец. Пусто. Никаких животных, ни живых, ни мертвых.

Он посмотрел вперед. И увидел. И понял, что неосознанно уже сжимает взведенное оружие.

Туман мешал рассмотреть его полностью, несмотря на сильное освещение. Белая мгла словно пыталась сделать его видением Майкла, он чуть было не подумал, что это оно и есть, действие выкуренной сигареты Сьюзан. Сомнения исчезли, когда фигура в тумане зарычала, чуть склонив голову, навострила уши. Макензийский волк, чтобы его! Здесь, так близко от города? Быть того не может! Уоттс нацелил на него пистолет, и, подойдя к кабине, зажав фонарик в зубах, освободившейся рукой наощупь посигналил метрового роста зверю. Но тот стоял как вкопанный. Майкл бы мог попробовать пристрелить его, но ему не хотелось потом писать отчет по трате патронов. Он посигналил еще раз. Волк словно встрепенулся, вильнул головой и медленно отошел в туман, где свет уже не мог его достать.

Вновь поставив беретту на предохран, полицейский вернулся за руль, медленно тронулся с места. Волка и след простыл. Вернулся в лес? Только сейчас, проехав метров пятьсот, все еще не увеличивая скорость, Майкл задумался, каким образом волк выбрался на дорогу, ведь вся она на много километров в обе стороны, практически до подъезда к городской черте, была отделена от стены деревьев изгородью, препятствующей диким животным. Работу он, конечно, не очень любил, но это была работа, и частью ее было обеспечение безопасности. Поэтому, нехотя, он связался со службой отлова диких животных и вкратце пересказал ситуацию. Там его вежливо выслушали, казалось, с некоторой долей скептицизма по поводу маккензийского волка, но сказали, что проверят ограду в месте, которое он указал — Майкл передал эти сведения.

С чувством очередного выполненного долга он повесил трубку. Майкл понадеялся, что в этот пятничный вечер последним препятствием на пути к дому и ужину станет поиск пирожных для Кэтрин. Спустя некоторое время, уже купив их и добравшись до участка, он и думать забыл о встрече с волком.

* * *

Ник Соммерсби никогда не отличался особым терпением и усидчивостью. Переполняющая его энергия постоянно требовала выхода. Он не мог спокойно дожидаться ужина, не мог спокойно ждать в машине, пока дочь закупалась продуктами, бесцельное сидение на одном месте тоже выводило его из себя — в таких случаях он копался в своем джипе или трейлере, или разбирал, чистил и вновь собирал оружие, или занимался резьбой по кости, благо черепов и рогов оленей у него хватало. Такие безделушки он потом продавал кому-нибудь, но главное — ему было, чем заняться. Обычные дни были для него все как один, не различались на будни, выходные и праздники. Дикая энергия, необузданная страсть, с которой охотились предки людей, теперь населяющих эти земли, жила и в нем. Охота. Преследование добычи. Когда ты сам становишься зверем, становишься хищником, и не важно, что у тебя вместо зубов и когтей охотничий нож и нарезная винтовка. Важен принцип действия. Соммерсби всегда считал, что охотится ради выживания — как и его далекие предки. Убивать животных ради забавы, несмотря на то, что был браконьером, он считал глупостью. Под выживанием он понимал не добычу пищи, а средства к существованию, достаточные, чтобы и дальше удовлетворять свой охотничий голод. Впрочем, от хорошего прожаренного куска оленины он никогда не отказывался, а мясо некоторых животных вообще считалось деликатесом, так что не все добытое он продавал, часть мяса оставлял и себе. И за эти две недели его запасы снова пополнились.

Прошло почти полмесяца как они с его подельником, Чейзом Холлом, получили новый охотничий заказ, уже шестой в этом году. Они не соблюдали установленных охотничьих зон, делящих дикие территории Канады, не придерживались правил отстрела диких животных в годовом вестнике охоты Онтарио, они были браконьерами и плевать хотели на законы. Пусть их соблюдают получившие лицензию законопослушные граждане. И хотя получить ее было относительно дешево, делать это ни Соммерсби, ни Холл не собирались. Самим платить деньги, чтобы подстрелить кого-то? Получше скрывайся от егерей и доходяг из министерства защиты природы и все будет о’кей. Эту мысль Ник и американец Холл разделяли.

За первую неделю после встречи с «курьером» в районе цепи озер Траут им удалось подстрелить шесть оленей — четырех виргинских самок [4] и двух рогатых вапити [5]. Этого было достаточно, чтобы выполнить часть уговора, остальную половину недели они потратили на то, чтобы скрытно доставить мясо, рога, головы для чучел и снятые шкуры обратно домой, где ими занялась уже Сьюзан.

Они же с Чейзом стали готовиться к охоте на медведя, а выслеживание кошки снова решили отложить, несмотря на присоединившегося к ним следопыта Брендона Донована, Дон-Дона, давнишнего приятеля Ника. Соммерсби понимал, что не получит наслаждения от охоты на горного льва. Пусть это и было опасное дело, но не такое опасное, как собственными руками нажать на спуск и прихлопнуть большого серого медведя. Нику давно не приходилось охотиться на гризли, и теперь это предприятие захватило все его существо. Однажды, когда Соммерсби еще был молод, они с отцом охотились на медведей в Вабакими [6], и после этого у Ника остались с гризли старые счеты, которые нельзя было свести парой-тройкой убитых «королей» дикого мира Канады. Медведь тогда задрал его отца, притворившись мертвым, и от полученных ран старший Соммерсби скончался на месте, не дождавшись помощи. Такое Ник никак не мог забыть. Поэтому охота на медведя, если такая подворачивалась благодаря заказам через Ричардса, всегда становилась для него игрой, изобретательной местью, и к подготовке он подходил с особой тщательностью. Это в нем уважали все, кто когда-либо вел с ним дела. Проникся этим в Нике и Чейз Холл, для него Соммерсби стал своего рода наставником. Чейз никогда не охотился на столь крупную добычу, поэтому во всем полагался на браконьера и Донована, на их знания о медвежьих повадках.

По хитрости гризли был способен переиграть человека, особенно на своем пространстве. Нарушь его охотник, и, будь он небрежен, один неверный шаг — и человек сам становился добычей. Необходимо было иметь огромное мужество и такого же размера желание пощекотать себе нервы, что-бы пойти на этот шаг — добыть его шкуру. Поэтому Ник с подельниками небрежными быть не собирались, и подошли к делу с умом.

Насколько знал Холл, существовало много разных способов засадить пулю в великана этих лесов, но и Дон-Дон, и Ник решили избрать случай с привадой. Обычно таким приемом пользовались весной, как сказал Соммерсби, но подступающие холода ноября и желание есть наверняка заставят медведя не привередничать в поисках пищи.

Пара дней поисков и выслеживания увели троицу на юго-восток, к водоемам Мейбел, и тут им повезло: они напали на след медведицы и пары медвежат. Дополнительная оплата была, считай, в кармане, нужно только было успешно все провернуть.

Сначала они долго наблюдали за гризли с потомством, после чего, определившись с территорией медведицы, решили выбрать место для охоты. Метод привады требовал построить укрытие-лабаз на деревьях, дающее нужный обзор и вектор выстрела. Брендон отправился подстрелить кого-нибудь, кто сойдет за приманку, а Чейз и Донован нашли три подходящих дерева, растущих близко друг от друга, и занялись сооружением «гнезда». Топориками быстро нарубили жердей, стараясь не шуметь, приколотили их в виде импровизированной лестницы к деревьям, а на высоте пяти метров устроили перекрытый настил, вырубив ненужные ветви, что помешали бы обзору. Небольшой наклон деревьев над местом, где они собралась устроить приманку, позволял лучше просматривать местность, позиция для выстрела от этого тоже выигрывала. Все было хорошо, но необъяснимая тревога преследовала Соммерсби. Наблюдая, как Холл убирает лишний мусор и ветви, чтобы гризли не заподозрил подвоха, Ник чувствовал, что за ними наблюдает кто-то невидимый, скрывающийся от чуткого носа, уха и глаз браконьера. Накануне они проверили окрестности, но следов других хищников не обнаружили. Тем не менее, странное ощущение его не покидало. Он решил не тревожиться понапрасну, так как очевидных причин для этого не было, и затащил в лабаз ремингтон и припасы. Им повезет, если охота завершится быстро. Соммерсби знал, что в таком укрытии можно просидеть сутки, а то и больше, и ничего не добиться. Проверяя и заряжая ремингтон (он облюбовал эту винтовку, как только взял ее в руки), браконьер услышал далекий сухой хлопок, слабым эхом разнесшийся над зеленым морем вокруг. Донован взял добычу, не иначе. Через некоторое время и впрямь вернулся Донован с олененком на плечах. Следопыт споро освежевал приманку и заранее припасенными колышками прибил ее к земле, чтобы медведь не утащил ее раньше времени. По сути, все было готово. Схватить медвежат даже живыми не казалось Нику большой проблемой, после того, как она разберутся с родителем. Сам Холл и Соммерсби засели в лабазе. Донован остался на подстраховке снизу, хорошо замаскировавшись. Условились, что стрелять будет Ник, Чейз пошлет второй патрон, если понадобится. Но Ник знал, что этого не потребуется. Он, как всегда, не промахнется. Теперь оставалось только ждать. И если в обычное время он этого не любил, то на охоте мирился с этим. Это было частью плана. И они стали ждать.

Прошло около пяти часов, подкрадывался вечер с промозглым ветерком, грозящим снова принести снег. Чейз пошевелился, разминая затекшие конечности.

— Что, если они отправились к себе в берлогу? А мы просидим здесь до утра? — спросил он шепотом.

— Просидим, сколько потребуется, — без эмоций так же тихо ответил браконьер, прислушиваясь к звукам. Ружье в его ладонях, затянутых перчатками, сидело так, словно было продолжением тела. — Она придет, поверь. В Мейбер рыбы сейчас немного, а ей надо кормить еще и малых. Почуяв кровь, она пойдет на запах, прежде чем улечься спать на сегодня, — по крайней мере, Соммерсби на это очень надеялся. — Если хочешь, пободрствуем по-очереди. Следи за зарослями и приманкой, я пока отдохну. Полчаса. Потом ты. Скажи, если что увидишь, — Ник прислонился к одному из стволов дерева, здесь сверху совсем тонкому, закрыл глаза и положил ремингтон на колени. Он не собирался спать, но напряжение и до сих пор не отпустившее странное чувство тревоги сделали свое дело — в сон он-таки провалился.

— Ник! — громкий шепот Холла прямо над ухом заставил Соммерсби вздрогнуть.

— Чего еще? — ему казалось, что он только-только закрыл глаза, но значительно похолодало и стемнело. Похоже, прошло больше, чем полчаса.

— Волк.

— Где? — теперь браконьер очнулся ото сна окончательно. Волк мог утащить их приманку, если не прогнать его. В то же мгновение Нику показалось странным, что в этой местности бродят волки.

Чейз указал ему рукой на лес внизу, Ник тихо переложил винтовку в руках и прицелился, стараясь найти зверя.

— Не вижу. Да и ветер идет с той стороны. Я бы почувствовал, — Соммерсби продолжал смотреть в оптику, медленно переводя ствол слева направо. — Ты не ошибся? Может быть, то, что ты принял за волка — игра света и теней? А глаза — капли от расстаявшего снега на листьях? И ты не растолкал меня через полчаса. Сам устал, вот и видится всякое.

Чейз с сомнением на лице кивнул.

— Да и Донован снизу, я думаю, дал бы нам знать, а он сидит тихо. И потом, волки за километр обойдут медвежьи угодья, так что тебе точно показалось, Холл.

Тот снова кивнул, соглашаясь, и отодвинулся от края лабаза, передав эстафету наблюдения Нику. Браконьер все еще смотрел на то место, где Чейз якобы увидел волка. Не это ли тревожило Соммерсби весь сегодняшний день? Можно ли сбрасывать со счетов свои предчувствия, столько лет убивая животных?

Слабый шелест раздвигаемых ветвей и пожухлых листьев он услышал сразу же, и все его мысли вернулись к гризли. Это точно он. Наконец-то. Ожидание подошло к концу.

Ник пихнул Чейза, тот открыл глаза, уже сам услышав звук, понял, кто пришел в гости и криво улыбнулся. Приготовил оружие.

— Вот он.

Вместе они увидели, как из зарослей показалась огромная голова гризли, заросшая косматой шерстью. Медведица поводила мордой из стороны в сторону, принюхиваясь. Нос ее отсюда походил на маленький черный череп, ноздри — на глазницы. Запах крови оленя должен был перебить все остальные, в том числе запах человека, но гризли не спешил, придерживая своим телом шебаршащих сзади медвежат. Потом глаза медведицы уставились вперед, на прибитую к земле тушку олененка. Не почувствовав западни, она двинулась вперед, огромный зверь, гораздо больше попадавшихся Нику ранее экземпляров, шерсть ее была мокрой с боков, свисала сосульками — видимо, после рыбной ловли и купании в ручье или озере. Медвежата, такие же мокрые, двинулись следом за матерью. Теперь надо было не зевать.

Ник прицелился, расслабил руки, провожая ружьем грузную серо-бурую фигуру, пока та не подошла к окровавленному мясу и не начал рвать его лапой. Сейчас надо сделать выстрел. Всего лишь один точный выстрел. Валить надо было наповал, чтобы не идти потом за ним по кровавому следу. За мгновение отметя вариант стрельбы в шею (Ник не хотел портить шкуру), браконьер прицелился в голову. Сердце стукнуло один раз, второй.

— Еще раз за отца, — произнесли чуть слышно губы браконьера.

Соммерсби задержал дыхание и выстрелил, винтовка рявкнула со звуком взрывающейся гранаты, посылая смертоносный снаряд в череп зверя. Ник замер, наблюдая за ним. Чейз напрягся.

На секунду браконьеру показалось, что он промахнулся, и пуля прошла вскользь, лишь пробороздив кожу на лбу гризли. Медведь замер, перестав рвать олененка, встал, как вкопанный, по его телу прошла судорога. Затем он завалился на бок, приминая траву, листву и хвою.

Повержен.

Соммерсби больше не видел смысла скрываться.

— Донован! Давай за малышами!

Тот не ответил, наверное, уже рванул вдогонку за давшими деру еще при звуке выстрела медвежатами. Треск сучьев указывал направление, в котором они устремились. Браконьеры спустились из своего укрытия. Чейз хотел было тоже броситься за ними, но старик остановил его.

— Донован справится.

Чейз только пожал плечами, забрался наверх и снял их вещи.

Ник подошел к убитой им медведице, чуть тронул носком сапога ее переднюю лапу. Он знал, что она мертва, но воспоминания были свежи, словно и не прошло почти сорок лет.

«Все-таки эта охота удалась», — подумал он, решив приняться за дело и срезать у гризли когти и зубы, чтобы после сделать очередное ожерелье. У Сьюзан была парочка таких. Он достал из кожаного чехла на поясе нож и приподнял лапу медведя. «Что же Дон-Дон так долго возится? И почему они не слышат выстрелов его винтовки?»

— Ник!

Что-то не так было в голосе Чейза, когда он окликнул Соммерсби. Паника. Браконьер повернулся — Холл медленно отходил от того места, где ранее таился следопыт.

— Что там? — Ник, уже встревоженный, поднялся, нож в одной руке, ружье в другой, направился к парню, которой сжимал побелевшими от напряжения пальцами винчестер.

— Похоже, Брендона… утащили! — голос Чейза задрожал.

Теперь Ник увидел и сам — кровавый след, тянущийся за деревья, брошенный «марлин», даже не разряженный в того, кто напал на следопыта. Следы. Много следов. Волчьи и… чьи-то еще.

— Похоже, Холл, ты был прав насчет волка.

«И мое ощущение чего-то плохого тоже было правдой».

Раздался вой, нестройный, в шесть или семь глоток. Нарастающее рычание, мелькание тел за деревьями.

— Нам нужен огонь, — Соммерсби расстегнул комбинезон, оторвал часть от свитера под ним, ударом приклада обломил ближайший сук, и теперь наматывал на него ткань, создавая импровизированный факел. После чего выплеснул на него виски из фляжки, что хранилась у него в нагрудном кармане.

— Зажигалку!

— Как такое возможно?! Мы ведь даже не почувствовали их! Не увидели, не слышали, как они уволокли Донована! — Чейз достал выключенный мобильный, активируя его и набирая службу спасения.

— Холл, мать твою! Что ты делаешь! — Ник выбил телефон у него из рук, залез рукой в карман его куртки. Колесико «зиппо» под большим пальцем Ника выбило искру с третьего раза — факел вспыхнул ярко, освещая все вокруг. Огонь отразился в глазах трех маккензийских волков, зубастые пасти были приоткрыты. Ник махнул перед их мордами факелом, горевшая ткань сыпанула на зверей исками. Вопреки ожиданиям, это не произвело ровным счетом никакого эффекта, зубастые убийцы даже не шарахнулись от пламени, но остановились, рыча и скалясь на людей, теперь самих ставших добычей. Эти трое словно соблюдали какую-то невидимую границу. Остальных же, видимо, ничто не сдерживало — сразу двое набросились на Чейза в прыжке, сбив того с ног — словно удар тараном общим весом килограмм в сто. Волки прижали парня к земле, он закричал, когда их когти и зубы впились в тело сквозь утепленную одежду.

Ник, замахнувшись, бросил в них факелом, поднял перезаряженное ружье и выстрелил в одну из огромных пестрых фигур. Но за миг до того какая-то сила ударила его самого под колени, так что он растянулся на земле и выстрел прошел выше звериной спины. На него никто не бросился, что было странно. Ник попытался подняться, сжимая ружье, в магазине которого еще осталось два патрона, и тут слабый свет догорающего огня загородила темная тень. Приподняв голову, Ник выстрелил не целясь, полностью разряжая обойму. Ничего не случилось. Тень выросла еще больше, нависая над ним. Какой-то человек в странном капюшоне из шкур. Рука тени дернулась к Соммерсби, острые, как кинжалы, когти пропороли его комбинезон, вонзились в тело, в ребра, после чего браконьер был поднят над землей, словно кукла, марионетка. Он почувствовал, что не может управлять конечностями. Ужас овладел всем его сознанием, когда он понял, что его на вытянутой руке… не руке, а лапе держит огромный прямоходящий волк, то, что он принял за накинутую на его голову шкуру оказалось волчьей головой, гораздо большей чем даже у «маккензийца» а глаза были матовыми, белыми, словно слепыми. По хрипы Чейза, того, что от него осталось, эта звериная голова приблизилась к лицу Ника, из пасти полился речитатив слов непонятного языка, скрежет и шелест звуков. Волки вокруг завыли.

«Кэнео…», — успел подумать Ник, затем лапа, державшая его, согнулась в «локте» и с неимоверной силой выпрямилась, отправив Соммерсби в полет сквозь заросли. Пролетев метров пятнадцать, сбивая на своем пути мелкие деревца словно то были соломинки, браконьер врезался спиной и головой в ствол сосны, и упал к ее корням как сломанная игрушка. «…наскэтью», — просипел он, прежде чем впасть во тьму.

Звероподобное существо повернулось на звук — выбитый Ником телефон Чейза все-таки соединился с 911. Слушая приглушенный женский голос, доносящийся с мерцающего экрана в траве, существо стояло неподвижно. После подошло к трупу Чейза — волки расступились в стороны — и прикоснулось к его груди четырьмя когтями.

Сзади раздалось шевеление, затем вздох, угрожающее рычание медведя.

Гризли перевернулся, сел, опираясь на землю передними лапами и вытянув перед собой задние. Медведица ощущала, как на ее голове затягивается рана. Сощурившись от яркой короткой вспышки, она недовольно зарычала. Осмотревшись, поняв, что осталась одна и ее потомство скрылось, она встала и отправилась по их следу. На месте, где только что было истерзанное тело Холла, лежал скелет, от костей которого шел пар.

[1] Airsteam 604 — трейлер, дом на колесах.

[2] Министерство охраны природы и окружающей среды.

[3] «Торонто Аргонавтс», команда Канадской футбольной лиги

[4] Белохвостый олень.

[5] Подвид благородного оленя.

[6] Провинциальный Парк Вабакими, парк дикой природы.

ЗАКОН НЕПРИЧИНЕНИЯ ВРЕДА

— … Не знаю, как вас зовут, но вы должны…

— Вера! — Пол повысил голос, целясь в незнакомца из электроревольвера, — Какого черта?! Кто это такой?

…меня выслушать, — незваный гость чуть скривился от громкого голоса. Руки он предусмотрительно держал поднятыми. По его вискам и лбу волнами расходилась пульсация контаты — татуировки машинного соединения. — Я не убийца. Что бы вы не услышали в следующие… — он замолчал, словно вычислял время, — десять минут. Не делайте поспешных выводов. Я хочу, чтобы вы доказали мою невиновность.

Зеленая точка прицела точно на груди незнакомца. Оператора? Хакера? «Зажигателя»? Мозг Пола уже работал: «Я не убийца», «невиновность». Новый клиент? Но клиенты вот так не заглядывают. Впрочем, их у Пола было до обидного мало.

— Как вы проникли сюда? Минуя охранные системы, минуя Ис…

— Первые обошел, довольно неряшливо, должен сказать, ввиду спешки, а с вашей… гм… Верой договорился.

— Вера?!

— Мистер Альмейд, опустите пистолет. Этот человек не представляет угрозы. И он действительно попросил меня впустить его.

Оружия детектив Альмейд не убрал — среди ночи, спросонья, практически нагишом стоя напротив странного типа, он не почувствовал себя в безопасности. Тем более пришелец что-то говорил насчет убийства.

— Договорился? Это что вообще значит?! Ты же Искра! Искусственный Разум! С вами невозможно договориться. Не взломав, естественно.

— Он не взламывал.

Детектив скосил взгляд на появившуюся помощницу — даже в темноте та выглядела безупречно. Яркая голографическая реклама пробивалась светом сквозь щели закрытых жалюзи и расцвечивала силуэт Веры. Она склонила голову, наблюдая за гостем. — Он не трогал меня. Его зовут… Маффи. Мне кажется… Он когда-то работал…

— Кем?

— Он делал таких как я. И меня.

— Кажется? Искрам не кажется, Вера!

За окнами, пробиваясь сквозь шум города, что не засыпал даже ночью, раздался приближающийся звук сирен и характерный рычащий звук турбин полицейских каров. Сине-красный свет забил все остальные цвета ночи, на лицах Альмейда и «зажигателя» (так назывались на жаргоне те, кто создавал Искры) загорелись небесно-огненные росчерки.

— Полиция! — децибелы режущего слух возгласа из громкоговорителей прилетевших каров. — Мафусаил Сартри, ваше местонахождение установлено. Вы обвиняетесь в хладнокровном убийстве профессора программной инженерии Мачендайза Орау! Выходите с поднятыми руками и деактивируйте свою контату. Искре жилой квартиры под номером 50AS45—1 оказать содействие согласно защитным полицейским протоколам. Промедление послужит сигналом к силовому штурму жилища!

Голос начал повтор требований, первый и последний раз. Полу не очень хотелось, чтобы его квартиру разгромили, арестовывая убийцу… проклятье, убийцу Орау, главного человека в мире программного обеспечения Искр! Как такое возможно?! И этот Мафусаил, которого Вера будто бы знает… он не казался хладнокровным убийцей… Хотя кто разберет, что творится в голове у «зажигателей»? Полу до сих пор казалось, что это все сон и он проснется утром с головной болью. Но детектив все больше убеждался, что все происходит наяву.

Детектив медленно кивнул Вере, чтобы выполняла требования полицейских. Стена комнаты со стороны улицы начала подниматься на встроенных рельсах.

Полицейская машина выстрелила капсулой силовой стены, и между Альмейдом и Сартри выстроилась непробиваемая преграда. Пол отпустил палец со спускового крючка, отжал курок револьвера, погасив в дуле голубую нить Теслы.

Новый звук, свист выстрела винтовки с усыпляющими иглами. Человек по ту сторону барьера мгновенно забылся сном, еще до того, как шумно свалился на пол — ковра в прихожей у Пола не было.