Бесплатный фрагмент - Уникум. Дитя разрушения

ПРОЛОГ

С давних времён, в Айрилоне магия делилась на две великие стихии. Светлая брала силу из самой природы: из шелеста листьев, трепета воды, солнечного тепла и дыхания земли. Она текла мягко, как весенний ручей, и служила тем, кто жил в гармонии с миром. Светлые маги лечили раны, очищали земли, дарили защиту и плодородие. Их сила была тиха, но глубока.

Темная же рождалась из боли. Она питалась страданиями, страхом, утратой. Её невозможно было добыть без жертвы, и потому темная магия требовала гораздо большего — ценой её становилась чужая мука. Темные маги, питающиеся страданием, отвергали милосердие, и путь их вел через разрушение.

Между Светом и Тьмой существовало неустойчивое равновесие, и веками два лагеря удерживали его — из страха, из долга, а порой просто из усталости от войны.

Но однажды родилось нечто иное.

Ребёнок, в чьих жилах текли оба истока, появился внезапно, как буря в зной. Его нельзя было отнести ни к Свету, ни к Тьме. Его сила сочетала и то, и другое, и не подчинялась ничьим законам. Он мог вылечить сотню людей и в тот же миг испепелить целый город. Он чувствовал музыку природы и слышал стоны умирающих. Он обладал магией, что не имела границ. И это пугало.

Сначала о нём говорили как о чуде. Потом — как об ошибке. Вскоре начались беспорядки, затем — открытые войны. Старейшины обвинили уникума в разладе, и он стал символом угрозы. Его убили, чтобы сохранить порядок. А имя его стерли из всех летописей, будто он никогда и не существовал.

С тех пор в народе ходит древняя легенда: если вновь родится уникум, на землю снизойдёт гибель. Не на одну страну, не на отдельный народ — на весь мир.

Сотни лет никто не верил в эту легенду. В ней видели лишь страшную сказку, оставленную на пыльных страницах. Но слухи вновь стали шептаться в травах и эхо подниматься из скал. В мире магии что-то изменилось. И сны стали тревожными.

Говорят, в них кто-то идёт.

Снова.

Глава 1

Иногда мне кажется, что Свет живёт в дыхании. В тишине между вдохом и выдохом. В лёгкости утреннего ветра, в поклоне дерева перед солнцем. В том, как капли росы отражают мир, пока не испарятся.

Я учусь замечать эти мелочи. Светлые должны это уметь — не просто чувствовать магию, но жить с ней в унисон. Быть добром. Быть светом. Быть тем, кто не допускает ни одного шага во тьму — даже в мыслях.

Меня зовут Мирэлин, и я — магиня Света. Пока ещё ученица, но я стараюсь. Я очень стараюсь.

В Академии нас учат, что любое страдание, вызванное намеренно, превращает светлую магию в тьму. Не важно, была ли цель благородной. Свет не терпит оправданий. Свет не терпит «но». Он чист или ничто.

Я всегда боялась этого — не потому, что жажду власти, как Бессердечные. Нет. Я боюсь потому, что быть тёмной — это значит стать чужой для самого себя. Потерять ту тонкую, невидимую нить, что связывает нас с живым миром.

Я восхищаюсь Светоносными. Настоящими. Теми, кто даже в бою не нарушает баланса. Кто исцеляет, даже когда враг стоит перед ними с клинком. Я хочу быть, как они.

Именно поэтому я так сильно ненавижу Тёмных.

Нет, не из злобы. Свет не рождает злобу. Но в них — боль. В них — кровь, страх, крики. Они делают мир слабым, а магию — грязной. Иногда мне кажется, что они не просто питаются страданием… они его ищут. Как будто нуждаются в нём, чтобы помнить, кто они есть.

Я не хочу быть как они.

Никогда.

Я вышла из зала, когда утренний звон прозвучал в высоких башнях Академии. День только начинался, но солнце уже заливало сады мягким золотом. Ветра не было — лишь спокойствие, и всё вокруг дышало жизнью.

Птицы пели на ветвях деревьев, посаженных по древним магическим линиям. Эти деревья не просто росли — они пели в унисон с магией. Каждое их движение отзывалось в потоке, который я чувствовала всем телом. Здесь магия была чиста. Настоящая. Нетронутая.

Ученики в белых и серебряных мантиях шли к утренним занятиям. Кто-то повторял заклинания под нос, кто-то сжимал книги, обвязанные лентами. Кто-то смеялся. Кто-то молчал.

А я шла медленно, чувствуя под ногами теплую каменную дорожку и стараясь поймать этот момент — тишину, спокойствие, мир. Светлые должны уметь слышать даже без звука. Видеть — даже с закрытыми глазами.

Моя магия ещё не до конца раскрылась. Но я верю — если я буду искренней, если я стану по-настоящему светлой, она станет частью меня. Без усилий. Без боли. Как дыхание.

Мир прекрасен, если смотреть на него с добром. Я верю в это. Я верю в Свет.

И только где-то внутри — едва-едва, как пылинка на луче солнца — проскальзывает тревожная мысль: а что, если однажды Свет не сможет защитить всех? Но я быстро отгоняю эти мысли. Эти мысли пугают всех. Так как только защитой невозможно победить врага, если вдруг начнется война. Наверное поэтому светоносные пытаются всеми силами сохранять союз.

В Академии всегда пахло цветущей мятой и пылью древних книг. Даже в самые дождливые дни в её стенах было светло. Свет исходил не только от магии, но и от самих учеников — наших голосов, надежд, глупых шуток и неуклюжих заклинаний, от которых чаще расцветали цветы, чем вспыхивали искры.

Я шла по внутреннему двору, когда кто-то окликнул меня:

— Мирэлин! Подожди! — знакомый голос, звонкий, чуть хриплый от утреннего смеха.

Это была Салена. Моя подруга. Та, с кем мы вместе произносили первые слова заклинаний, вместе ночевали в библиотеке под предлогом учёбы (а на деле тайком пекли карамель в магическом шаре), и вместе когда-то дали клятву стать Великими Светоносными. Детская клятва, конечно. Но мы всё ещё её помним.

Салена была совсем не похожа на меня — рыжая, громкая, обожала смеяться не к месту и дразнить наставников. Но в ней всегда был свет — живой, тёплый, даже когда она хулиганила.

— Ты опять шла, будто несёшь закат в ладонях, — фыркнула она и ткнула меня в плечо. — Ну скажи честно, ты тайно репетируешь прощальные монологи?

— А ты, похоже, тайно репетируешь, как сдать магическую теорию, — ответила я, улыбаясь.

— Пф. Я просто изучаю творческий подход к провалу, — гордо сказала она.

Мы смеялись. Нам было легко.

В зале нас уже ждали. Небольшая группа — всего девять человек, но казалось, что мы были целым миром. У каждого свои мечты: Айрон, вечно взъерошенный, хотел однажды стать Архимагом Света и написать величайший трактат о целительной магии. Эльма — робкая, тонкоголосая, — мечтала вырастить сад, который лечит не заклинаниями, а своим присутствием. Даже Торвел, с его вечными насмешками и упрямством, в глубине души мечтал защищать границы Света от тьмы, как его мать.

Мы все мечтали. Мы ещё не знали, как могут ломаться мечты…

На уроке профессор Альфирин, древний как сама Академия, велел нам почувствовать поток магии дерева — не взять его силу, не использовать, а просто быть рядом. Вслушаться. «Мир, — говорил он, — даёт Свет не тем, кто требует, а тем, кто слушает.»

Мы расселись на траве, у великого дуба, что рос в центре двора. Мир был спокоен. Всё казалось вечным. Всё казалось правильным.

— Как думаешь, — прошептала Салена, лёжа на спине, — когда мы закончим обучение, нас сразу пошлют защищать границы?

— Я думаю… сначала мы пойдём праздновать выпуск, — ответила я. — А потом всё как-то будет.

— Надеюсь, как-то — это не значит опасно, — хмыкнула она.

Я молчала. Не из-за страха — просто потому, что не хотела портить мгновение.

Мы не говорили о войне. О Тёмных. О проклятиях. Нам казалось, что всё это далеко. Что пока мы здесь — в зелени, в свете, среди друзей — всё зло не посмеет проникнуть в наш мир.

Как же мы ошибались. Войну было не избежать. Рано или поздно, она точно начнется. Потому, что как бы ни пытались светлые сохранить союз, темные продолжали атаковать в границы и убивать светлых…

Глава 2

Торжественная линейка проводилась на главной площади Академии — той самой, где когда-то был провозглашён Великий Договор. У подножия статуи Первого Светоносного, сияющей даже в пасмурную погоду, выстроились ряды учеников: аккуратные робы, сверкающие эмблемы факультетов, пронзительная тишина.

Я стояла рядом с Саленой. Она что-то шептала мне о том, как нелепо смотрится наш преподаватель Защитной Магии с венком из синих лилий на голове. Я кивала, но не слушала.

На возвышение вышел ректор Астерион. Его фигура будто сияла — не от магии, а от того уважения, что вызывал его голос. Он не поднимал его, не кричал, но, казалось, его слышал каждый, даже лист в далёком саду.

— Дети Света, — начал он, — и те, кто станут его продолжением.

Его речь всегда начиналась одинаково. Но в этот раз в ней было что-то… иное. Может, в том, как он держал руки — чуть крепче, чем обычно. Или в том, как его глаза на мгновение остановились на каждом из нас.

— Завтра — день Состязания, — продолжал он. — День, когда Академия Света и Училище Тени вновь встретятся. Не в битве. Не в ненависти. А в древнем испытании, что хранит мир уже сотни лет.

Некто в толпе нервно сглотнул. Даже Салена замолчала.

— Это часть нашего Завета. Раз в год мы сближаем сердца молодых, чтобы старые раны не разрастались. Мы дарим шанс дружбе, когда мир слишком привык к вражде.

Он замолчал. Мы ждали.

— Будет три круга испытаний. Магия. Мудрость. И выбор. — Его голос стал тише. — Мы верим в вас. И мы верим в то, что древний мир не должен снова разорваться.

Некоторые зааплодировали. Остальные — молчали. Лично я… я ощущала странную тяжесть. Обычно после таких речей хотелось летать. Но в этот раз внутри будто пошел лёгкий снег — холодный, настороженный.

— Что значит «выбор»? — прошептала Салена.

— Не знаю, — ответила я. — Он раньше такого не говорил.

— Ну, отлично, — буркнула она. — Сначала цветы, потом загадки. Всё как я люблю.

Мы разошлись по аудиториям, но настроение уже изменилось. Никто больше не болтал громко. Даже Айрон был тих, и даже Торвел, казалось, забыл, что у него вообще есть голос.

В воздухе висело ожидание. Как тихая буря за дальними горами.

Как только мы вошли в аудиторию, воздух словно стал гуще. Даже пыль над партами будто затаилась, ожидая новостей. Профессор Иларион стоял у доски, спиной к нам. Когда за нами захлопнулась дверь, он медленно обернулся.

— Присаживайтесь, — сказал он глухо. Голос, обычно звонкий и расчётливый, звучал, будто сквозь камень. Мы подчинились без лишних слов.

Он провёл рукой по столу, и на поверхности вспыхнула карта. Центр — наша Академия, по периметру — мерцающие символы охраны. За ними — тень.

— В этом году… — он запнулся, что само по себе было странно. — В этом году Училище Тени сделало особое заявление. В состязаниях будет участвовать наследник Теневых Лучей.

Кто-то с силой втянул воздух. Несколько человек обернулись на Салену — она побледнела, даже её волосы показались светлее.

— Принц Роэн Дар’Мир? — неуверенно спросила одна из старших учениц.

Иларион кивнул.

— Он. Сам. Лично.

Карта погасла. Лицо профессора оставалось каменным, но в голосе проскальзывала тревога.

— Мы не можем им отказать, — продолжил он. — По правилам Договора — не имеем права. Но, — он задержал взгляд на каждом из нас, — мы принимаем меры. На протяжении состязаний территорию Академии будут охранять тринадцать магов с обеих сторон, выпускники прошлого года. Все они прошли боевую подготовку и обладают полным спектром заклинаний защиты.

— Так опасно? — прошептала Салена мне под локоть.

— Очень, — ответила я. И почему-то мне стало холодно, несмотря на жар от кристаллов над окнами.

Профессор подошёл ближе.

— Я настаиваю, — произнёс он, — держитесь подальше от представителей Тени. Не разговаривайте с ними, не вступайте в дискуссии, не завязывайте дружбы. И уж тем более… не заключайте союзов.

— А если они предложат мир? — бросил кто-то с задней парты. Узнала по голосу — это был Тиаф, наш острослов.

Иларион посмотрел на него, как будто хотел испепелить взглядом.

— Любые союзы между светлыми и тёмными — строго запрещены. По закону. Наказание — смерть. Независимо от того, кто вы: дитя солнца или дитя мрака.

В аудитории наступила тишина, такая, в которой слышно, как сердце сжимается.

— Почему? — осторожно спросила одна девушка у стены.

Иларион долго молчал. Наконец ответил:

— Потому что союз таких сил может породить… — он выдохнул, — уникума. А мир не переживёт второго.

Некоторые опустили головы. Тиаф, будто не унимаясь, пробормотал:

— А если использовать защиту?

Профессор резко шагнул к нему. Его мантия взметнулась, будто в ней был ветер.

— Это не шутка, Тиаф, — отрезал он. — Такие мысли уже преступны. Такие слова — глупы. А те, кто забывает уроки прошлого, становятся его жертвами.

Никто больше не говорил.

Я сидела, сжав руки в кулаки, и думала… как светлые вообще могут разговаривать с Тёмными? Как можно смотреть в глаза тем, кто питается болью? Кто выбирает страдание как источник силы? Кто наслаждается болью других людей?

Глава 3

Они появились на рассвете.

Не в пышных каретах. Не в сиянии. Нет. Они пришли, как всегда: беззвучно, чётко, чуждые всему живому. Тени на белом камне.

Двадцать пять всадников в чёрных мантиях, идущих вровень, как одно целое. В воздухе — ледяная тишина. Даже птицы замолчали. Даже свет, казалось, не решался тронуть их.

Впереди ехал он. Принц Теневых Лучей. Роэн Дар’Мир. В сверкающих чёрных доспехах, лицо скрыто под полумаской. Его конь — тварь без зрачков, словно выкованная из ночи. От него веяло… чем-то древним. И страшным.

Рядом с ним — фигура, от которой даже учителя инстинктивно отступили. Сарон Н’Таэль. Правая рука Короля Тьмы.

Говорили, он умер трижды. И трижды вернулся. Его силу чувствовали даже те, кто никогда не сталкивался с магией. Земля под его ногами покрывалась инеем, хотя солнце стояло высоко.

Сзади них шли ученики. Темные и надменные. Они смотрели на нас свысока. Будто были уверены, что победят нас. Их надменность нас только раздражало.

Светлые, наши тринадцать, встретили их у Врат Академии. В броне, вычищенной до блеска, с горящими глазами. Среди них была и Лорианна Зерриэль, первая из предыдущего выпуска, сильнейшая магиня защиты. Но даже она не скрывала напряжения.

— Они идут, — прошептала Салена, сжимая мою руку.

Я не ответила. Не могла.

У ворот выстроились преподаватели. Ректор в торжественной мантии стоял первым. Но его пальцы под тканью чуть дрожали. Он поднял руку, чтобы поприветствовать делегацию, и голос его прозвучал громче, чем он, вероятно, рассчитывал:

— Приветствуем Училище Тени! Да будет мир сохранён, а Состязания пройдут без крови.

Сарон не поклонился. Лишь слегка склонил голову, будто это был жест, отданный не живым, а древнему договору. Принц Роэн молчал. Он осматривал Академию, как хищник — чужую территорию. И на миг — всего на один — его взгляд пересёкся с моим. Он улыбнулся. По спине прошел озноб. Я быстро перевела взгляд в другую сторону. Один страж в маске не сводил взгляда от светлых. Он смотрел на нас как хищник на добычу. Жуткое зрелище!

Когда процессия прошла сквозь ворота, стражи закрыли их. Мгновение — и тишина сгустилась.

Ректор повернулся к ученикам.

— У вас неделя. Всего семь дней на подготовку. Первое Состязание начнётся в следующую субботу.

Семь дней.

Семь дней, чтобы принять, что рядом — тьма. Что она дышит с тобой одним воздухом. Что ты можешь проиграть. Или — победить. Но цена будет.

В этом году в соревнованиях участвуют выпускники факультета силовой магии. Мы с Саленой — среди них.

Наш последний год. Последний экзамен. И, возможно, последнее испытание перед тем, как мы получим право быть светлыми не только по рождению, но и по выбору.

Сейчас нас разделяет только воздух. И граница, начерченная древним страхом.

И я — впервые в жизни — почувствовала, как тонка эта граница.

Глава 4

Столовая гудела, как улей перед бурей. Гул голосов, лязг ложек, запах тушёного мяса и горячего хлеба. Я сидела у окна, рядом — Салена и ещё пара студентов. Ковыряла вилкой еду, слушая вполуха болтовню за соседними столами.

— Смотри, снова подмигивает, — фыркнула Салена, не скрывая усмешки.

Талер, местный ловелас, действительно подмигнул двум светлым девочкам с соседнего стола. Те, захихикав, опустили глаза, будто им по семнадцать. Он лениво обернулся, поднял бокал с фруктовым напитком и театрально произнёс:

— За честь самой стойкой и неприступной леди академии.

Взгляды скользнули ко мне. Я даже не подняла глаз.

— Ты теперь предмет тостов, — протянула Салена. — Почти королева бала.

— Отравленный бал, — бросила я, отодвигая поднос.

— Да ну тебя, — Салена закатила глаза. — Тебе бы хоть раз расслабиться, а то ходишь, как осколок льда с мечом.

В этот момент раздался гул голосов, стихший почти мгновенно. Все головы повернулись к входу.

Тёмные.

Они шли, как будто вымеряли шаги по военному уставу. В центре — Роэн, надменно усмехаясь, а за ним — делегация. Их чёрные мантии, как дым, скользили по полу, лица закрыты полукапюшонами. Даже не разговаривали между собой — только шаги.

— Они как тени, — прошептала одна из студенток. — Живые тени.

Но настоящий холод пробежал по моему телу, когда в зал вошли стражи.

Светлые — с другой стороны зала. Тёмные — вслед за своими. Чёткое разделение. Почти как бойцы на поле перед схваткой.

И вот он. Он.

Я заметила его сразу. Как и все. Как и в прошлом году.

Высокий, грубый в движениях, как будто носит броню под одеждой. Его лицо резкое, со шрамом, как рассечённая молния, от брови до скулы. След когтей. Драконьих. От того самого.

Имя звучало в воздухе, но никто не осмелился произнести его вслух.

Каэль Вальгар.

Тот самый, кто в прошлом году в одиночку разделал взрослого дракона. Не заклинаниями, не хитростью. Грубой силой. Безумной, почти безумной жестокостью. Тогда в зале соревнований стояла тишина. Потом — крики. Потом — страх. Его начали называть Безжалостным монстром. Даже преподаватели.

Светлые тихо встали и ушли в другую сторону. Как стая птиц, чутко улавливающая приближение хищника.

Я осталась сидеть. Смотрела на него.

Я помнила.

Помнила его руки, в чёрной крови. Помнила лицо, не исказившееся ни на секунду. Ни гнева. Ни боли. Ни ликования. Только холод. Чужой. Как будто он смотрел не на дракона. А сквозь него.

— Почему он снова здесь? — прошептала одна девушка.

— Потому что его боятся, — ответил кто-то, — И потому что он выжил. И никто кроме него не может защитить принца.

Каэль прошёл мимо, ни разу не обернувшись. Ни одного взгляда.

Но я чувствовала — он заполняет собой воздух. Как будто не человек, а чума в человеческом теле. И если к нему прикоснуться — ты перестанешь быть собой.

Я взяла стакан и сделала глоток. Только бы не дрожать. Только бы не показать, что боюсь. Потому что боялась. Так, как не боялась никого.

Я всё ещё сидела, будто вросла в скамью, и вглядывалась в лица тёмных, одного за другим. Сканировала их, отмечала детали, как меня учили. Кто нервничает. Кто держит себя уверенно. Кто скрывает оружие. Кто носит перстень мага, а кто делает вид, что прост. Это была моя привычка — наблюдать.

И вдруг я почувствовала, что за мной наблюдают. Не с интересом. А так, как сканирует поле перед боем командир — на предмет слабых мест.

Он стоял у стены, как будто вырос из камня — Каэль Вальгар. Ни эмоций, ни даже взгляда, по-настоящему направленного на кого-то. Но когда мои глаза встретились с его, мое дыхание сбилось на долю секунды.

В его взгляде не было ничего человеческого. Он не смотрел на меня — он смотрел внутрь. Как будто прикидывал: сколько мне нужно ударов, чтобы сломаться.

Он не узнал меня. Да как ему узнать? Ту которая допустила ошибку, помогав ему в прошлом году во время состязаний…

Ему было всё равно. Это был взгляд охотника, проверяющего местность.

Каэль сделал едва заметное движение рукой — и Роэн сразу отступил назад, в сторону от светлых, не споря. Один жест. Как будто они привыкли слушаться.

— Что он делает? — прошептала Салена, напряжённо следя за ним.

— Сканирует. — Голос мой был ровным. — Он охраняет принца. Ему нужно знать, кто где сидит. Кто может быть опасен.

— И мы? Опасны? — Салена усмехнулась, но без настоящей улыбки.

— Для него? — Я медленно качнула головой, — Мы просто пыль.

Каэль ещё раз провёл глазами по столовой и отвернулся, как будто сделал вывод: угроза — ноль.

Сделал шаг — и исчез за дверью вместе с остальными. Роэн сел и начал есть с другими учениками то, что ему принесли.

Воздух, казалось, вернулся в лёгкие. Я отпустила поднос, не заметив, как крепко его держала.

«Он не человек,» — подумала я. И всё внутри меня это подтвердило. Хорошо, что он не помнит меня. Это создало бы мне много проблем…

****

Поле для тренировок сияло под утренним светом — ровное, чистое, как лист перед первым заклинанием. Я стояла на линии вместе с другими учениками выпускного курса. Все в белом: плащи, защитные доспехи, магические перчатки. Нас учили, что внешнее отражает внутреннее.

— Щиты! — голос преподавателя по боевой подготовке звенел. — Контроль маны! Чётко, стабильно!

Зеленоватые купола заклинаний вспыхивали в воздухе, некоторые дрожали, у кого-то рассыпались. Я же держала свой щит, как дыхание — легко, но устойчиво. Годы тренировок и я спец в своем деле.

Салена рядом фыркнула:

— Надо же, впервые ты не задираешь подбородок. Боишься проиграть?

Я не ответила. Внутри меня росло напряжение, странное, липкое. Будто в воздухе назревало что-то… не по плану.

И в этот момент двери тренировочного зала отворились.

Ректор вошёл вместе с магами обеих сторон, за ними — тёмные стражи. Люди в тёмных доспехах, от которых даже стены будто отодвигались чуть подальше.

— Внимание! — прогремел голос ректора. — По решению Совета магов и военного комитета, сегодняшние тренировки проходят в смешанном формате. Светлые стражи будут тренировать тёмных учеников, а тёмные стражи — светлых. Это сделает предстоящие соревнования более объективными.

В толпе прошёл гул. Кто-то ахнул, кто-то застонал. Я же почувствовала тревогу.

— Участники не имеют права тренироваться друг с другом, чтобы сохранить честность поединков. А стражи дали клятву не разглашать навыки и слабости соперников. Так что всё справедливо. Возражения не принимаются.

Физрук, пожилой мужчина с каменным лицом, подошёл ближе: — Разделяемся по парам. Пары составлены заранее. Не спорить.

Списки полетели в воздух с помощью магии, сверкая. Я подняла взгляд — и в груди всё похолодело. Только не он…

— Мирэлин Эл’Аван. Каэль Вальгар.

Салена выдохнула сквозь зубы:

— Почему именно с ним?!

— Потому что она сильнейшая, — рявкнул физрук. — А он — лучший, что есть у них. Пусть потренируются друг на друге. Только не убейте друг друга, ладно?

Он сказал это в шутку. Чтобы разбавить обстановку. Но я не оценила. Никто не оценил.

Я шагнула вперёд. Не колеблясь. Я не могла. Светлые не показывают страх.

Каэль уже стоял на краю поля. Молча. Как статуя войны. Ни жеста. Ни эмоции.

Я подошла ближе. Он слегка кивнул — то ли в знак признания, то ли просто так.

— Я не собираюсь с тобой сражаться, — сказала холодно. — Буду только защищаться.

— Отлично, — отозвался он ровным голосом, — Но защита тебе не поможет. Атакуй. Или боишься?

Его слова меня задели. Мне захотелось ему показать на что я способна.

Мы встали напротив друг друга, на расстоянии вытянутой руки. Свет и тьма.

Два мира. Две школы. И в воздухе — тишина, готовая разлететься первым ударом.

Поле разметили кругами. Я стояла напротив Каэля — высокая фигура, доспехи из тёмного металла, лицо не выражает ни презрения, ни интереса. Просто смотрит. Как на задание.

Я вытянула ладонь, и в тот же миг — из земли вырвались корни деревьев, обвивая ноги Каэля. Он не шевелился. Мой голос прозвучал чётко:

— Immobilitas Natura.

Корни сжались. Ветки щёлкнули, подчиняясь моей воле. Затем — ослепляющий луч вырвался из моего посоха, созданного из света и ударил в воздух, отражаясь от щита и рассеиваясь над полем — способ вызвать лёгкую потерю сознания. Обычно этого было достаточно. Даже для преподавателей.

Но Каэль…

Он просто шагнул вперёд. Корни, будто ослабели. Свет прошёл мимо, не коснувшись его.

— Что?.. — прошептала я. Как он так легко мог уйти от моей магии?

Он молча активировал свою магию — не жестами, не словами. Просто тёмная энергия окутала его, поглотив мои заклинания. От него повеяло холодом, не от мороза — от отсутствия жизни. Как?!

Вскинула обе руки, создавая зеркальные ловушки, что отражают силу противника — техника, которую я отрабатывала годами. Я вложила в них всё.

Каэль сделал шаг вбок — и вся конструкция рассыпалась, не задев его. Как будто он заранее знал, как она сработает.

— Ты издеваешься? — рявкнула я, и впервые мой голос дрогнул. Как он смог так легко отделаться?! Это меня напугало. А если все темные такие сильные? Как мы будем с ними бороться?!

— Нет, — спокойно сказал он. — Ты просто предсказуема.

Сердце билось в ушах. Солнечный всплеск, удар по земле, колючие лозы — всё. Всё, что у меня было. Но Каэль отбивал каждый приём с пугающей лёгкостью. Он не нападал — только отражал. Мягко, без усилий. Как старший брат, играющий с младшей.

Это бесило меня. Разжигало что-то внутри. Что-то неправильное.

Я метнула в него резкий заряд света — слишком мощный, слишком прямой. Если попадёт — сожжёт пол-поля. Не по правилам. Меня уже нельзя было остановить. Внутри будто что-то щелкнуло и выключило здравый рассудок.

Каэль увернулся, но впервые улыбнулся. На мгновение.

— А вот это уже что-то.

Меня затрясло. Злость сдавила горло. Я не помнила, как начала бросаться на него. Заклинания превратились в удары. Я кричала. Но голос будто не принадлежал мне.

И в этот момент Салена схватила меня за плечи.

— Ты что творишь?! Остановись!

Я моргнула. Всё поле замерло. Остальные участники, преподаватели — все смотрели на меня. Словно не веря. Словно увидели во мне… нечто тёмное.

Неужели?.. Я чуть было не сорвалась…

Каэль стоял спокойно, даже расслабленно. В его глазах был интерес. Интерес хищника, увидевшего когти у ягнёнка.

— Достаточно, — сказал физрук. — Мирэлин Эл’Аван, к ректору. Сейчас же.

Мои шаги гулко отдавались по полю. Салена не пошла за мной. Она все еще была в шоке от увиденного. Я шла одна.

И только выйдя за порог, я почувствовала, как дрожат мои пальцы. Внутри всё ещё полыхала злость. Мне хотелось… уничтожить его. Не победить. А стереть.

«Ты чуть не перешла черту,» — пронеслось в голове.

И хуже всего — часть меня… не жалела об этом. Мне понравилось…

Глава 5

Кабинет ректора был залит мягким золотым светом. Сквозь витражи пробивались лучи, наполняя комнату спокойствием и тишиной. Здесь даже злость казалась невозможной.

Ректор Астерион сидел у высокого окна, перелистывая что-то в свитке. Когда я вошла, он даже не поднял взгляда. Лишь сказал спокойно:

— Присаживайся.

Я села. Руки в кулаки, подбородок гордо поднят, но внутри всё жгло стыдом. Мне было стыдно, что мне понравилось. Что я хотела еще.

— Хочешь что-нибудь сказать? — спросил он, наконец, повернувшись ко мне.

Я кивнула.

— Простите. Я… Я вышла за грань. Я не должна была.

Слова звучали неестественно.

Он долго смотрел на меня. Не строго, не осуждающе — просто внимательно.

— Ты чувствуешь, что в тебе вспыхнуло что-то… чужое?

— Да, — прошептала я, — Я злилась. Он вызывал это. Будто хотел этого.

— Возможно, хотел, — сказал ректор, — Темные умеют цеплять за слабые места. Не силой, Мирэлин. А реакцией. Твоя магия света прекрасна… но без воли, она становится слепой.

Я опустила голову. Наконец-то до меня дошло, я могла натворить. Я была на грани тьмы. Я могла стать обладательницей тьмы и вся моя жизнь рухнула бы.

— Я подвела вас.

— Нет, — он мягко улыбнулся, — Ты подвела саму себя. Но это и есть взросление. Не в том, чтобы не ошибаться. А в том, чтобы учиться на ошибках, пока они не стали непоправимыми.

Он поднялся и подошёл ближе.

— Я не буду тебя наказывать. Ты уже накажешь себя сильнее. Но я предлагаю тебе дополнительные занятия. С магом воли. Ты его знаешь — мастер Тельвин. Он нежен не будет. Но научит тебя держать свет в руках, даже если вокруг темно.

Я подняла на него глаза. О мастере Тельвине знали все в академии. Он преподавал жёсткими методами, вообще не думая о состоянии учеников. Но я заслужила этого.

— Я согласна.

— Хорошо, — кивнул ректор, — Тогда с завтрашнего дня. Утро — магия. День — уроки. Вечер — тренировка с Тельвином.

Он подошёл к двери и открыл её, давая понять — разговор окончен. Но в голосе осталась теплота:

— Ты сильная, Мирэлин. Но по-настоящему светлыми становятся не от силы. А от выбора.

Я молча кивнула и вышла. Он прав. Если я сделаю неправильный выбор, назад дороги уже не будет.

В коридоре было прохладно, и впервые за весь день я вдохнула спокойно.

Я вышла из кабинета ректора, сжимая кулаки. Холодный воздух коридора ударил в лицо, как пощёчина. Мне нужно было остаться одной. Просто пройти, просто дышать, просто… забыть, что я почти сорвалась. Почти — ключевое слово. Но внутри что-то грызло, не давало покоя.

Я шагнула — и замерла.

Он ждал меня. Каэль. Будто хотел снова задеть.

Прислонился к стене, будто это его личные покои. Спокойный. Уверенный. Скрестив руки, он смотрел на меня с ленивым интересом, как на редкую диковинку, которую можно взять, потрясти и посмотреть, из чего она сделана.

— Ну, здравствуй, огонёк, — сказал он с тем ленивым полутоном, от которого хочется ударить, — Уже вернулась с исповеди?

Я встала прямо. Вдохнула. Не ведись, Мирэлин. Не срывайся.

— Ты ждал? — спросила холодно.

— Любопытство. Хотел узнать, как быстро треснет лучшая светлая ученица Академии. Оказалось — довольно быстро. Почти рекорд. Поздравляю.

Кровь стучала в висках. Его лицо было совершенно спокойным. Ни издёвки. Ни злости. Только… игра.

— Ты отвратителен.

— А ты — куда интереснее, чем делаешь вид, — Он оттолкнулся от стены и подошёл ближе. Я не отступила. Не позволю себя напугать, — Из тебя получилась бы отличная темная. Серьёзно. У тебя глаза в тот момент были… как у наших.

Что-то в груди вспыхнуло. Не свет — ярость. Настоящая, живая злость, горячая и необузданная. Искры сорвались с пальцев, я почувствовала, как магия рвётся наружу, как будто она больше не хочет быть послушной. Как будто ей понравилось чувство, что можно ударить в ответ.

Каэль склонил голову.

— Осторожнее. Ты начинаешь светиться. Не в том смысле, в каком привыкла.

Я сжала кулак. Давила эту силу внутрь. Нет. Я не такая. Я не… одна из них.

Он смотрел на меня, как на сломанное зеркало. С интересом. С предвкушением. Как будто ждал, когда я окончательно тресну.

— Почему ты такой? — выдохнула я.

— Потому что я не прячусь, Мирэлин. Ты же вечно пытаешься быть правильной. Это скучно.

Он двинулся к двери кабинета. Я всё ещё дрожала, но он даже не обернулся.

— Мы ещё увидимся, — бросил через плечо, — Ты уже на полпути.

Дверь за ним закрылась.

А я стояла одна. С ладоней ушёл свет, но во мне осталось что-то другое. Жгучее. Я чувствовала: где-то внутри меня открылась трещина.

И я не знала, как её закрыть.

Я дошла до своей комнаты почти на автомате. Каждый шаг отдавался в висках тяжестью, будто я несла на плечах не рюкзак, а собственную вину. Ректор был спокоен, как всегда. Предложил помощь. Даже не упрекнул — и от этого было только хуже.

Он увидел во мне слабость. А я? Я ее почти допустила. Почти позволила этой… тьме взять меня за горло.

В комнате пахло лавандой и книжной пылью. Я всегда держала порядок. Это успокаивало. Но сегодня… всё раздражало.

Я швырнула мантию на кресло, сбросила сапоги и села у окна. На дворе солнце клонилось к закату, заливая двор Академии теплым светом. Он будто насмехался.

Я закрыла глаза. Перед ними — лицо Каэля. Эти ледяные глаза, равнодушные, как у зверя.

Он видел мою слабость. И наслаждался.

Ты уже на полпути.

Нет. Нет!

Я не слышала, как отворилась дверь. Только когда щёлкнул замок, я резко обернулась.

Салена. В её руках кружка с чаем, и лицо напряжённое — не дерзкое, не насмешливое, как обычно.

— Я принесла чай. И разговор, — сказала она и села на кровать, не дожидаясь приглашения.

Я отвела взгляд.

— Говори, — буркнула я.

Она протянула кружку.

— Почему ты едва не сорвалась?

Я сделала глоток. Горячо. Обжигающе. Как внутри.

— Я… не знаю. — Соврала.

На самом деле я знала. Он видел во мне то, что я сама отказывалась признавать.

Салена внимательно посмотрела на меня.

— Ты не из тех, кто теряет контроль. Даже когда тебя Талер поддевает, ты только морщишься. А тут… ты чуть не сожгла всё к чертям.

Я поставила кружку на стол.

— Он выводит меня из себя. Этот Каэль… он как будто нарочно давит на то, чего я сама боюсь.

— Ты боишься, что можешь быть как они? — спросила Салена, уже тише.

Я молчала.

— Он сильный, — продолжила она, — Все это видят. Но ты не хуже. Просто ты играешь по другим правилам.

Она встала и подошла ближе.

— Только, Мирэлин… если ты проиграешь себе — не Каэлю, не соревнованию, а именно себе — тогда всё, что мы учили, было зря.

Она посмотрела мне в глаза.

— Ты не одна, ясно?

Я кивнула. Горло сжалось.

Когда Салена ушла, я легла на кровать. Смотрела в потолок.

И в голове звучал его голос:

Ты уже на полпути…

Но я всё ещё стояла. Всё ещё была собой.

Глава 6

Коридоры Академии в это утро казались особенно длинными. Я шла, ощущая, как ткань плаща цепляется за ноги, а волосы цепляются за щеки. Всё раздражало. Даже собственные шаги.

На повороте я столкнулась с ним. С принцем темных. Мне его не хватало!

— Прекрасное утро, светлая, — проговорил Роэн, слишком ласково растягивая моё прозвище.

Я подняла взгляд. В его глазах плясали искры, но не света — игры.

— Ты куда такая сосредоточенная? — он сделал полшага ближе, не нарушая границ, но почти касаясь их, — К кому-то идёшь? Или от кого-то?

— Не ваше дело, принц, — ответила я спокойно, но внутри уже закипала.

— А если я захочу, чтобы ты шла ко мне? — он улыбнулся, глядя на меня так, будто держал выигрышную карту, — Ты ведь необычная. Я почувствовал это еще у Врат академии.

— Много чего можно почувствовать. Но не думаю, что вам это понравится.

Я наклонила голову, удерживая взгляд.

— Держите дистанцию.

Он тихо рассмеялся, будто мои слова были лишь прелюдией к флирту.

— Да ты огонь, светлая. Я люблю, когда девушки с характером.

— А я не люблю, когда парни — без мозгов.

Я развернулась, чтобы идти дальше, но в этот момент мой взгляд зацепился за тень у стены. Каэль.

Стоял, облокотившись на колонну, руки скрещены на груди, а на губах — почти невидимая, но чёткая улыбка. Он всё видел. Слушал. И, судя по выражению лица, находил это… забавным?

Я прошла мимо него, стараясь не смотреть. Но всё равно взглянула.

Улыбка осталась. Удар в самообладание. Маленький, точный.

Я почти ощущала, как от моей ладони начинают пробегать искры, едва уловимые — но живые.

Он знал. И это его забавляло.

«Не давай ему этого. Не давай никому.»

Я выдохнула и пошла дальше. В сторону аудитории, туда, где ждала учеба, где не было места для гнева или флирта. Только контроль. Только я и магия.

И, возможно, шанс вернуть себе равновесие.

****

Я едва дотянула до вечера. Тело гудело после занятий, разум пульсировал в висках, как старая рана. Но впереди было ещё одно испытание — встреча с волевым магом. Мастером Тельвином.

Про него в Академии ходили легенды. Говорили, что он сломал трёх учеников только взглядом, довёл до слёз сильнейших. Слово «жалость» у него вызывало аллергию. А слово «ученик» — желание его переплавить в «воин».

Я подошла к старому тренировочному залу. Внутри пахло металлом, потом и горькими травами. Там он уже ждал.

— Мирэлин, — произнёс он, даже не поворачивая головы. Голос — словно топор по дереву, — Светлая. С характером. С потерей контроля. Посмотрим, что у тебя внутри.

— Я готова, — сказала я. Почти спокойно.

Он повернулся. Высокий, жилистый. Морщины на лице были как отметки старых войн. Глаза — цвет обожжённой земли. Неумолимые.

— Встань по центру.

Я подчинилась.

— Защити себя.

Сразу после предупреждения он послал в меня волну силы. Ветром меня отбросило к стене, но я успела выстроить щит. Не идеально. Но достаточно, чтобы не удариться сильно.

— Слишком медленно, — он пошёл по кругу, словно волк, — Тебя уже убили бы трижды. А ты ещё подбираешь правильную позу.

— Ещё раз, — сказала я.

Он ударил снова. Я отражала, скользила, пыталась перехватить. И снова. И снова.

Он не давал времени дышать. Время — роскошь, которой он меня лишал.

— Жалкий уровень. Даже принцесса с севера смогла бы больше. Ты красива, да. Но красота не лечит смертельные раны.

Я молчала. Не дрогнула. Даже не задышала чаще. Он ждал реакции. Не получил.

— Что, не обиделась? — Тельвин прищурился, — Или ты из тех, кто всё держит внутри, пока не взорвётся и не убьёт целую деревню?

— Я пришла учиться, — твёрдо сказала я, хоть и его слова сильно задели, — а не оценивать ваши оскорбления.

Он усмехнулся.

— Хороший ответ. Но не тот, что я хотел.

Следующий удар сбил меня с ног. Я упала. Ладони в ссадинах. Ноги дрожали.

— Встань, — без капли жалости потребовал мастер.

Я встала. Заново. И снова. До тех пор, пока я не перестала считать, сколько раз он меня сбивал. Но ни разу я не позволила себе разозлиться. Ни на него. Ни на боль.

И вот в какой-то момент он остановился. Подошёл ближе. Посмотрел пристально, словно хотел заглянуть внутрь.

— Почему ты не злишься?

Я посмотрела прямо в его глаза.

— Потому что это моя слабость. И я не собираюсь отдавать контроль над ней никому. Даже вам.

Он молчал. Несколько долгих секунд. Потом кивнул — коротко, сухо, но будто что-то внутри него щёлкнуло.

— Завтра в то же время. Приходи, если не сгоришь от усталости.

Он отвернулся.

А я осталась стоять. Измотанная. Вся в пыли и боли. Но спокойная.

Победа? Нет.

Но я не проиграла.

МАСТЕР ТЕЛЬВИН

Я не привык докладывать. Не привык делиться наблюдениями. Но в этот раз… Это стоило обсуждения.

Я шёл по коридору академии, шаги гулко отдавались в пустых стенах, будто сама Академия вслушивалась. Ректор ждал. Светлый, строгий, но не слепой идеалист. С ним можно было говорить прямо. Потому я и пошёл.

Он сидел за длинным столом, разбирая какие-то свитки. Поднял глаза, когда я вошёл.

— Уже? Быстро ты управился с нашей проблемной ученицей, — сказал он с лёгкой улыбкой.

Я опустился на стул напротив.

— Не такая уж проблемная, как ты думаешь.

Он поднял бровь.

— Объясни.

— Я делал всё, чтобы сломать её. Магией, словами, грязными приёмами. Она не злилась. Ни разу. Даже когда падала. Даже когда я бил по больным местам.

Ректор отложил перо.

— Удивительно. На тренировке с Каэлем она едва не сорвалась. Остановила себя только в последний момент.

— Вот это мне и не даёт покоя, — я подался вперёд, — Она волевая. Железная. Но тогда, на тренировке, внутри неё что-то вспыхнуло. Как будто кто-то поднёс пламя к сосуду с маслом. Почему?

Ректор на мгновение задумался.

— Может, дело в нём. В Каэле. Он… раздражает. Явно испытывает других.

— Я его знаю. Он не просто раздражает. Он провоцирует. Это его игра. Игра в равновесие: он заставляет светлых чувствовать тьму, а тёмных — бояться света.

— И она — поддалась. Только с ним, — задумчиво сказал ректор, — Значит, он задевает в ней нечто глубже, чем просто гордость.

Я кивнул.

— В ней есть ядро. Сильное, чистое. Но рядом с ним — ещё что-то. Гнев. Потенциал разрушения. Сила, которую она тщательно запирает.

— И Каэль — ключ?

— Или искра, — произнёс я мрачно, — И если он снова её ударит, эта искра может стать пожаром.

Ректор молчал.

— Она прошла испытание в зале, — добавил я, — Волей она сильнее большинства взрослых магов. Даже когда я пытался унизить её — она держалась.

— Тогда вердикт один: волевая. Опасная. Но не сломанная.

— А значит?

— Значит, мы продолжаем следить. И не подпускаем Каэля слишком близко. Пока не поймём, кто она — дитя света… или что-то иное.

****

Я лежала на кровати, глядя в потолок. Свет магического светильника дрожал, как пламя костра, хотя в комнате было тихо и безветренно. Я чувствовала, как всё тело гудит после изматывающей тренировки с Тельвином. Этот старик был невыносим. Но я не сорвалась. Ни на секунду.

И всё же… всё же — я сорвалась днём.

На него. На Каэля.

Стук в дверь. Лёгкий, как всегда. Только Салена так стучала — будто заранее просила прощения за вторжение. Я села и крикнула:

— Заходи.

Она вошла, неся в руках кружку с чем-то горячим и пахнущим мятой.

— Ты выглядишь так, будто тебя съел мантикора, а потом выплюнул, — заявила она, ставя кружку на столик.

— Почти угадала, — я попыталась улыбнуться, но вышло криво.

Салена опустилась рядом, обняв подушку.

— Я слышала от ребят, что ты пошла к Тельвину. Добровольно? Ты в порядке?

— Сложный вопрос, — я пожала плечами, — Он пытался вывести меня из себя. Не вышло.

— Но тогда вышло, — сказала она тихо, — С Каэлем.

Я сжала пальцы.

— Он… Он смотрел на меня, будто знал обо мне то, что я не знаю. Будто хотел, чтобы я сорвалась. Это… бесит.

— А ты не думала, что именно поэтому он это и делает? — она вскинула бровь, — Чтобы увидеть, сколько в тебе темноты.

— Но я же не тёмная!

— Никто не говорит, что ты тёмная, — она вздохнула, — Но ты… особенная. Ты сильнее всех нас. А сила — она как лупа. Показывает всё, даже то, что мы прячем от себя. Вот говорят Элэриан, помнишь ту девушку из параллельной группы? Так вот, она ходит на грани, вот уже пол года. Все боятся, что она сорвется.

Я посмотрела на Салену.

— Иногда мне тоже страшно, Салена, — призналась я, — Будто я стою на краю и смотрю вниз. А там… бездна. И она смотрит на меня в ответ. А что если я тоже могу сорваться? Не смогу преодолеть злость? Потеряю контроль?

Салена обняла меня.

— Ты не одна. И пока ты можешь говорить об этом — ты управляешь этим. Всё остальное — дело времени.

Мы молчали, прислушиваясь к звукам за окном. Где-то внизу смеялись студенты. Кто-то играл на лютне. Воздух был тёплый, пах весной и магией.

— Пошли прогуляемся, — вдруг предложила Салена, — Подуем в сторону озера? Я слышала, там расцвели ночные фиалки. А у нас передоз злости за день.

Я усмехнулась:

— Думаешь, меня отпустит?

— Думаю, ты просто хочешь почувствовать, что мир — это не только тренировки, ректора и парни, вызывающие желание кого-то задушить.

— Хорошо сказано, — я встала, накинула лёгкий плащ и кивнула, — Пошли. До того как я снова превращусь в ходячее напряжение.

Она засмеялась, и мы вышли из комнаты — вдвоём, на ночной воздух, туда, где магия уже не казалась такой давящей.

Мы дошли до озера почти бегом. Салена смеялась, подбирая плащ, будто мы снова были девчонками из деревни, а не ученицами в Академии, где каждый шаг отслеживают стражи, а магия могла быть и подарком, и проклятием.

Ночная гладь воды отливала серебром. По берегам действительно цвели ночные фиалки — их лепестки светились мягким фиолетовым светом. Было тихо, только стрекот насекомых и шелест травы под ногами.

Я подошла к самому краю и скинула ботинки.

— Что ты делаешь? — Салена округлила глаза.

— Что делаю? — я хмыкнула, — Дышу. И живу, — И шагнула в воду по щиколотку.

Она присоединилась мгновенно. Вода была прохладной, но приятно бодрила. Мы хлюпались, плескались, смеялись как дети. Я даже закричала, когда она случайно брызнула в лицо. В ту минуту всё показалось далёким — и Каэль, и злоба, и вся моя странная сила.

— Смотри! — Салена указала на тень, что мелькнула в кустах.

Я напряглась, но тут из тени выскочили четверо наших однокурсников — Талер, Лирия и близнецы Хэл и Тори.

— Что за сбор ведьм под покровом ночи? — ухмыльнулся Талер, не отводя от меня глаз, — Приглашения не было, но мы всё равно пришли.

— Если ты решил снова флиртовать, — я улыбнулась дерзко, — то в этот раз я могу случайно утопить тебя.

— Такой способ признания мне по вкусу, — отозвался он, снимая рубашку и заходя в воду.

Близнецы уже бегали по берегу, устраивая магическую дуэль — водяные шары, искры, смех. Лирия села рядом с Саленой, они о чём-то оживлённо заговорили.

Я смотрела на всех, и внутри будто что-то растаяло. Эти ребята, со своими дурацкими шутками, фокусами и вечной болтовнёй — они были настоящими. Не идеальными, не всесильными, но живыми.

На какое-то время мы просто были подростками у озера, на закате весны. Без битв. Без ожиданий. Без «что, если во мне тьма».

Я села в воду, позволяя ей обнять меня до плеч, и впервые за весь день почувствовала, что ещё не всё потеряно. Что я всё ещё умею смеяться.

И что, может быть, с этим можно что-то построить.

Глава 7

Следующее утро встречает меня тяжёлой тишиной. В комнате душно, словно сама Академия затаила дыхание. Я стараюсь не думать ни о Каэле, ни о том, что произошло у озера. Просто встаю, умываюсь, надеваю форму и иду — как будто всё в порядке.

На занятиях по Истории Миров тепло, как всегда: профессор Иран сидит в кресле, закутавшись в свой вечно пахнущий мятой плащ. На доске — древняя карта мира, в центре которой — огромный разлом, словно шрам, разделивший материк.

— …Появление Светлых и Тёмных — не было естественным процессом, — говорит он, водя пальцем по воздуху, и перед нами появляется голографическая иллюзия: две фигуры — одна, светящаяся, другая — тёмная, поглощённая тенью, — Это был выбор. Первая раса разделилась из-за войны Воли и Желания. Светлые подчинили себя гармонии. Тёмные — страсти.

Я слушаю внимательно. Слова проникают вглубь, будто это не просто лекция, а ответ на мучающий вопрос.

— Можно ли тёмному стать светлым? — спрашивает кто-то из заднего ряда.

— Нет, — мягко улыбается Иран, — Тьма — это не ошибка. Это путь, из которого нет возврата. Свет же — не постоянство. Это работа. Над собой. Каждый день.

С этими словами он вдруг поворачивается ко мне. И не говорит ничего. Только смотрит. И я чувствую, что он знает.

Моя злость тогда… не была случайной. Он будто осуждает меня взглядом.

Я опускаю глаза. Всё внутри дрожит — не от страха, а от понимания. Я стою на грани.

И всё же — я светлая. Пока ещё.

После занятия я остаюсь в аудитории, будто ноги приросли к полу. Смотрю в окно на тренировочные площадки. Вижу, как тёмные стражи, сдержанно, но уверенно отрабатывают приёмы.

— Салена, — поворачиваюсь к подруге, — Мне нужно с ними тренироваться. С тёмными.

Она прищуривается.

— Ты уверена?

— Да. Если я хочу остаться собой, я должна понять свою тьму. И держать её в кулаке. А кто, как не они, помогут мне в этом?

Салена вздыхает, качая головой, но в её взгляде — уважение.

— Тогда пошли к боевому. Если кто и сможет это устроить — то он.

И мы выходим из аудитории. На этот раз — не убегая от себя, а догоняя судьбу.

Я иду через залитый солнцем двор, будто пробираюсь сквозь воду. Внутри всё колышется — решимость, страх, воспоминания о словах Ирана и… Каэле. Его усмешка, его взгляд, его провокации.

Салена молчит, но я чувствую, как она напряжена рядом. Мы свернули к западному крылу, где обычно проходят физические боевые тренировки. Боевой маг — мастер Берсон — как всегда, стоял на площадке, наблюдая за тем, как парни из старшего курса кидают друг в друга энергетические копья.

Я подхожу ближе.

— Мастер Берсон?

Он бросает на меня тяжёлый взгляд из-под лобья.

— Если ты пришла пожаловаться на Каэля, то очередь на это растянулась до библиотеки.

— Нет. Я хочу тренироваться с тёмными.

Он выпрямляется.

— Нет, — коротко отрезает маг.

— Но я должна это сделать. Чтобы обуздать злость, мне нужно с ней столкнуться лицом к лицу.

Берсон хмыкает и скрещивает руки.

— Ты светлая. Это против правил. К тому же, ты можешь сорваться.

— Но я смогла себя сдержать, — смотрю ему прямо в глаза, — Я не хочу участвовать в соревнованиях вслепую. И не хочу снова потерять контроль, как тогда. Я хочу понять, на что способна. И как быть сильной рядом с сильнейшими.

Он смотрит на меня долго, и кажется, что вот-вот отрежет: «Нет».

Но затем что-то меняется в его взгляде.

— Ты понимаешь, что никто из них не будет щадить тебя?

— Именно этого я и хочу.

Он скрипит зубами, будто это ему физически больно — соглашаться.

— Ладно. Но только под моим наблюдением. И если хоть раз увижу, что ты не справляешься — вылетаешь.

Я кивнула.

— Спасибо, мастер.

— Не благодари. Спасибо скажешь, если выживешь, — он усмехается, — Первое занятие завтра на рассвете. Скажу Каэлю, что ты в команде.

Сердце гулко ударило о рёбра. Каэль…

Ну конечно.

Салена хлопнула меня по плечу, будто поздравляя с приговором.

А я… я вдруг почувствовала, что дышу глубже. Страх был, но он горел ровно. Как свет. Который может осветить и самые тёмные углы.

Я снова оказалась в мрачной комнате мастера Тельвина. Воздух здесь будто сам давил на плечи, пропитанный волей, тяжёлой и цепкой, как плетённая броня.

Мастер стоял у окна, заложив руки за спину.

— Ты пришла, — сказал он, даже не оборачиваясь, — Хотя могла бы и не приходить.

Я нахмурилась.

— Почему?

Он развернулся ко мне. Его взгляд был жёстким, пронизывающим насквозь.

— Потому что тебе эти занятия больше не нужны, Мирэлин. Я не могу разозлить тебя, не могу сбить с пути. Ты держишься лучше, чем многие взрослые маги. Ты волевая, как проклятая.

Я хотела бы улыбнуться. Но его голос стал резче.

— Но держись подальше от Каэля.

Он сказал это так, будто ставил последнюю точку в приговоре. Я замерла, не ожидая, что он заговорит о нём.

— Каэль — не просто тёмный. Он… другой. Опасный. Ты слишком сильно реагируешь на него. Почему?

— Я не…

— Не беги от темы, — перебил он, — Ты отмахиваешься.

Я отвела взгляд. Ну конечно, я не скажу. Не расскажу, что однажды именно я стала виноватой в смерти дракона, помогав Каэлю, когда никто не видел. Когда всё могло закончиться иначе. Что он не выдал меня. Что я должна ему… или, может, он — мне. И эта долгая, странная связь теперь прячется между нами, как волк в лесу. Но к счастью, Каэль не помнит.

— Это не имеет значения, — пробормотала я.

Тельвин тихо выдохнул, по-прежнему глядя на меня пристально.

— Не дай бог вы встретитесь на поле битвы.

Я вздрогнула. Эта мысль пронзила меня холодом. Я не думала об этом.

Он продолжил:

— Там не будет состязаний, правил, надзирателей. Только ты, он… и одна истина. Какой путь ты выберешь.

Внутри стиснулось что-то ледяное. Если начнётся война… если он будет по другую сторону… мне придётся сражаться с ним. Сражаться насмерть. Тогда я или умру, или стану такой же как они.

— Вот почему, — сказал он тихо, — ты должна обуздать свою злость. Иначе ты сгоришь от неё, когда это будет важнее всего.

Я молчала. Но теперь знала точно: времени у меня почти нет.

****

Я шла к тренировочному полю, стараясь не думать. Это была не злость. Не гордость. Это было решение. Холодное и рациональное. Я хотела контролировать свою тьму, и кто, как не те, кто в ней живут, могли бы стать моим зеркалом?

Темные уже ждали. Их движения были слаженными, отточенными, словно каждый из них готовился к настоящей войне, а не к учебному состязанию. Вокруг витал запах пота, металла и чего-то первобытного. Уверенность. Сила. Опасность.

И он был там.

Каэль.

Опирался о меч, лениво наблюдая за происходящим. При виде меня его губы изогнулись в кривую усмешку, будто он ждал, что я сорвусь, закричу, передумаю.

Но я не передумала.

— Я хочу тренироваться, — сказала я спокойно, — С темным.

Слова упали, как острые камни. Несколько темных переглянулись. Кто-то даже хмыкнул. Один из стражей, крупный, с медными глазами, выступил вперед, но Каэль вытянул руку, преграждая ему путь.

— Пусть будет Арден, — произнесла я, указывая на другого стража — ниже Каэля, но с телосложением бойца. Он кивнул, без тени эмоций.

Каэль смотрел на меня, молча. Только уголки его рта едва дрогнули. Он уступил, не сказав ни слова. Это было… странно.

— Начнем, — произнес Арден. Его голос был спокойным, но твердым, как камень.

Мы начали с обычных движений — уклоны, парирование, переход в атаку. Арден не жалел меня, как и ожидалось. Я привыкла к мягким корректировкам светлых наставников. Здесь — всё иначе. Его удары были точны, быстры, тяжелы. Я вгрызалась в каждое движение, считывала, запоминала.

Светлая магия рвалась наружу. Лёгкие потоки воздуха, которые я могла вызвать, солнечные лучи, что я умела фокусировать — всё это теперь не имело привычной силы. Против темных, они работали иначе. Я использовала лианы, чтобы обездвижить его, — он прорезал их в два счёта. Пыталась ослепить вспышкой — он отвернулся до того, как свет взорвался. Он был подготовлен. Каждый раз.

Каэль не вмешивался. Но я чувствовала его взгляд. Он прожигал спину. Его молчание было громче любых слов.

Я падала. Поднималась. Падала снова. Арден не жалел. И я была благодарна.

— Достаточно, — бросил он, когда мой меч выпал из рук, а тело дрожало от усталости.

Я кивнула, вытирая пот. Уходя с поля, я краем глаза заметила, как Каэль смотрит на меня.

— А ты умеешь выбирать противников, светлая, — усмехнулся он, проходя мимо, — Но всё равно вернёшься ко мне.

Я хотела ответить. Остро. Колко. Но не стала. Не потому что не могла. А потому что поняла — ему этого и надо.

Я отвернулась и ушла, будто его не было. Но спина горела от его взгляда.

****

Аудитория была наполнена мягким светом ламп, но воздух — напряжённый. Все заняли свои места, шептались, перешучивались, кто-то ковырялся в конспектах. Я устроилась ближе к окну, на тот случай, если захочется глотнуть свежести. После тренировки с Арденом всё тело болело, но разум был насторожен и голоден.

Вошёл преподаватель. Магистр Тэрин — худощавый, с вечно припорошенной мелом мантией, в очках на крючковатом носу. У него был голос скрипки: тонкий, строгий и цепкий.

— Сегодня, — начал он, — мы снова поднимем тему, которую, как показывает практика, большинство из вас недопоняли. Или, чего хуже, переоценили.

Кто-то сзади усмехнулся. Магистр проигнорировал.

— Магия. Не ваша волшебная палочка. Не игрушка, не штучка, что живёт у вас в ладонях. Это… отражение. Отражение вашего сердца, вашего разума, вашей сути. Особенно у светлых.

Я взяла перо и начала записывать. Хотя я слышала это уже десятки раз, впервые ощущала, что эти слова не пусты.

— Светлая магия, как вы знаете, питается состоянием души. Эмоции усиливают её… или убивают. Радость, вдохновение, ясность — ключ к её раскрытию. Гнев, зависть, злоба — пути к падению.

Он прошёлся по рядам, внимательно глядя в глаза ученикам.

— Кто скажет, что произойдёт, если светлый маг поддастся ярости?

Молчание.

— Не бойтесь. Мистер Анкер?

Талер откашлялся, а я внутренне закатила глаза — ему только дай повод блеснуть.

— Светлая магия исказится, маг может потерять контроль, а в крайних случаях — перейти грань и стать тенью, — произнёс он с пафосом.

— Верно, — кивнул магистр, — Но не забывайте: переход в тьму — не акт воли. Это — последствия. И никто не сможет вернуть вас назад.

Я задержала дыхание. Вот он, корень страха, что гложет меня. Не просто потерять себя — потерять всё. И не суметь вернуться.

— И именно поэтому практика с эмоциями важнее, чем любое заклинание, — продолжал Тэрин, — В бою вы не вспомните теорию. Вы среагируете так, как привыкли. Рефлексом. Эмоцией.

Слова были словно молот, стучащий по моей черепушке.

Я вспомнила себя в битве. Там, с Каэлем. На грани. Где всё внутри рвалось, как зверь. Я не контролировала. Я… реагировала. Злилась. И почти сорвалась.

«Почти» — это уже близко.

— А теперь рассмотрим способы сдерживания светлых магов в бою. Их немного. Во-первых, сбить их с эмоционального баланса. Это самое эффективное.

Я резко выпрямилась. Он только что описал мою слабость.

— Во-вторых, ослепить. Светлые сильно зависят от визуального фокуса. Вспышки, дымы, тени — их слабость.

«Это то, что делал Арден», — поняла я. Я пыталась атаковать, а он лишь гасил мой свет, сбивал ритм. Мне не хватало привычной ясности.

— И наконец, — магистр замолчал, и в аудитории повисла тишина, — светлый маг — враг сам себе. Его собственная магия может нанести ему вред, если он пытается использовать её в состоянии искажения.

Я медленно опустила взгляд на свою ладонь. Указательный палец чуть дрожал.

«Я недостаточно тренировалась. Я учила. Но не проживала это».

Лекция длилась ещё час, но я не отвлекалась. Не моргала. Не пропускала ни слова. Всё, что раньше казалось сухой теорией, вдруг стало оружием. И я ясно понимала — если не научусь держать себя, однажды на поле боя не Каэль будет моей угрозой. Я сама стану ей.

Следующая пара — политика Айрилона. Большинство студентов уже зевали, подперев щёки ладонями, и я не винила их. Но сегодня, почему-то, я чувствовала, что эта тема важнее, чем казалась раньше. Особенно после разговора с мастером и тренировки с Арденом. Особенно после того, как поняла, в каком хрупком равновесии держится этот мир.

В класс вошёл профессор Сигер. Высокий, седовласый, с чёткими чертами и таким голосом, что даже сквозь сон ты ощущал: это человек власти. Он был не просто учёным, он был советником совета Айрилона — по слухам, когда-то даже близок к короне.

— Сегодня, — начал он, — мы будем говорить не о прошлом, а о настоящем. О том, как устроен наш мир. Кто за что отвечает. И почему, несмотря на все древние своды, Айрилон ещё не рухнул в хаос.

Он прошёлся по аудитории, смотря поверх очков, и на мгновение задержал взгляд на мне. Я ощутила лёгкое покалывание в груди. Не от страха — от желания знать больше. В один миг я стала предметом изучения у преподавателей.

— Айрилон — это мир, разделённый на две великие земли: Светлая Долина и Теневые Лучи. На этих землях правят короли и королевы, каждому из которых предоставлены уникальные права и территории, но, что важнее, — у каждого есть своя армия, своя магия, свои правила.

Он остановился у доски и нарисовал два круга, которые пересекаются в центре.

— Это не просто нарезка земель, — продолжил он, — это два мира, два равных противника, два правителя, каждый из которых ведёт свою политику. Разделение произошло много веков назад, когда Свет и Тьма начали бороться за доминирование. Поначалу был мир, и каждый мог жить на своей земле. Но с течением времени, как и любой баланс, даже самый хрупкий, стал рушиться.

Кто-то поднял руку.

— Простите, профессор, но что значит «рухнуть»? Айрилон всегда был разделён.

— Верно. Но раньше существовало нечто вроде соглашения. Когда два мира жили в мире, несмотря на свои различия, могли быть заключены мирные соглашения, например, по дележу ресурсов, безопасным территориям для торговли и перемещения.

Профессор сделал паузу.

— Однако времена изменились. Политические решения стали всё более сложными. Светлая Долина, возглавляемые королём Элвио IV, не выдерживают демографической перегрузки, а Теневые Лучи, во главе с Королём Морта, не могут игнорировать возрастающий спрос на магические ресурсы.

Я почувствовала, как воздух в комнате потяжелел, и все стали внимательней слушать.

— Политика Айрилона сейчас — это не только светлая и тёмная магия. Это вопросы слияния технологий и волшебства, контроля за магическими потоками и равновесия между землёй и небом. Поэтому в Совете, помимо магов, сидят представители торговых домов, военные и даже духовенство.

— Но как правит каждый из них? — спросил Айрон.

— В Светлой Долине правит король Элвио IV. Его власть абсолютна в своем королевстве, однако Совету Света всегда предстоит согласовать каждое решение. Это баланс между авторитаризмом и демократией, хотя на практике решающее слово часто остаётся за королём.

Он поднял палец.

— Но в Теневых Лучей совсем другая ситуация. Здесь правит Король Морта, который не признаёт авторитета Совета. Он единолично распоряжается землёй, его решения не оспариваются. И в отличие от Светлых, Тёмные могут изменить свою политику буквально за одну ночь, если захотят.

— Значит, в Теневых Лучах нет Совета? — спросил снова Айрон.

— Совета нет, но есть Система. Правители каждой территории Теневых Лучей обязаны исполнять решения Короля. Проблема в том, что каждый король имеет свою страну, свою армию и свой народ, и из-за этого появляются внутренние конфликты. В то время как в Светлой Долине правят Советы — политические решения могут затягиваться на долгие годы. Это слабые стороны обоих сторон.

Он снова сделал паузу, чтобы мы все усвоили.

— А теперь внимание. В последние десятилетия оба королевства начинают сталкиваться друг с другом. Как сражающиеся королевства, они пытались балансировать — но события идут к тому, что скоро начнётся война. И не забывайте, Айрилон — это не просто два мира, это два совершенно разных типа магии. Светоносные — то есть, боевые маги светлых отличаются от боевых магов темных — Бессердечных. Если вдруг начнется война, светоносные не могут атаковать в полную силу. Потому что редко во время войны маг может контролировать свою злость.

Я задумалась. Проблемы двух земель меня волновали, но меня мучила одна мысль. Каэль. Все это время я надеялась, что смогу обуздать свою ярость, стать сильнее, стать темной. И вот, мне нужно понять, смогу ли я стать частью этой системы — или она меня уничтожит.

Сигер продолжил:

— И вот, да, вы все учитесь в академии, которая учит магии. Вам нужно знать, кто будет вашим врагом, а кто — союзником. Вам нужно понимать, кто правит здесь и что правит там. И решать, на чью сторону вы встанете. Но помните, всё это — политика. И магия.

Эти слова он сказал смотрев на мои глаза. И в этот момент я поняла, что для меня, возможно, наступил момент выбора. И все учителя раз за разом твердят об этом.

Глава 8

Профессор Сигер сделал небольшую паузу и, казалось, как будто готовился поделиться чем-то важным. Он обвел взглядом аудиторию, его глаза остались холодными и строгими, как и его голос.

— История войн Айрилона, — начал он, — это не просто череда сражений между двумя народами. Это более древнее и опасное противостояние, которое стоит за каждым событием, происходящим в нашем мире. Война была неизбежна, потому что за ней скрывались не только политические интересы, но и магия. И не простая магия. Речь пойдет об Уникумах.

Он сделал паузу, и я почувствовала, как в комнате стало тише. Все стали внимательней, потому что Уникумы были теми существами, которых боялись все. Речь шла о людях, чьи способности могут уничтожить целые земли.

— В начале, когда Айрилон ещё не был разделён на Светлых и Тёмных, мир был объединён. Все магические силы находились под контролем Древней Расы, однако они допустили серьёзную ошибку, не смогли обуздать их. И однажды, среди них родился тот, кто стал причиной всех бед. Это был Уникум.

Профессор Сигер на мгновение замолчал, его глаза наполнились тем, что было нельзя назвать чем-то хорошим — даже в его голосе сквозила тень страха.

— Он был особенным. Маг, чей способность выходила за пределы возможного. Он мог манипулировать стихиями, управлять временем, изменять саму реальность. И, что важнее, его магия не была привязана к светлой или тёмной стороне. Она была… вне этих рамок. Его сила заключалась в хаосе, который он приносил.

— Почему война началась? — спросила Лирия.

Сигер кивнул, как будто знал, что этот вопрос прозвучит.

— Уникум был настолько могущественным, что, возможно, он мог бы стать новым правителем. В момент, когда он появился, он, естественно, привлек внимание как Светлых, так и Тёмных. Обе стороны хотели получить контроль над этим чудовищным источником силы. Но они не понимали, что сам по себе Уникум был настолько опасен, что он мог бы уничтожить оба мира.

Он подошел ближе к доске и начал рисовать сложные символы, сыпя по ходу оъяснения:

— В результате из-за политического конфликта два великих короля — король Светлых и король Тёмных — начали борьбу за него. И, как вы понимаете, это была не просто война магов. Это была борьба за контроль над тем, кто и как будет управлять миром. Потому что Уникум — это не просто магия. Это магия, которая может уничтожить всё. Его потенциал был настолько велик, что любое вмешательство в него могло привести к непредсказуемым последствиям. И обе стороны были готовы пойти на всё, чтобы использовать этот источник силы в своих интересах. Темные, чтобы получить власть над всеми, а светлые не хотели этого допускать.

— Но это разве не неправильно? Почему не попытались договориться с ним? — вновь прозвучал вопрос.

Сигер усмехнулся, но в этом смехе не было ни радости, ни облегчения.

— Договориться? Когда речь идет о такой силе, как у Уникумов, договориться невозможно. Их существование разрушает саму суть равновесия. Даже если бы он не хотел этого, его магия была настолько могущественной, что она бы сама разрушила мир, даже если бы все стороны пришли к соглашению. И, как вы знаете, доказательства о существовании Уникума остались только в древних записях. Но их последствия… Погибли целые поколения магов, правителей, целые государства. Остались только развалины, память и страх.

Он остановился, и тень лёгкой грусти проскользнула по его лицу.

— Война была разрушительной. После её окончания, когда Уникума почти уничтожили, земли были разделены на два главных лагеря: Светлых и Тёмных. Страшные потери, массовые разрушения… И те, кто выжил, боялись, что он может вернуться. И вот так и появилась концепция о разделении мира на две силы. Не из-за предпочтений, а из-за страха. Страх перед тем, что когда-то может вернуться этот великий хаос, и все, что мы знаем, разрушится снова.

Он снова вернулся к доске, и его рука осталась на чертеже.

— Вот почему Уникум был изгнан. Его не убили. Хотя могли. И каждый маг, обладавший его способностями, был изгнан из обеих земель. И с тех пор, чтобы предотвратить возвращение подобной угрозы, была учреждена строгая система контроля за магией. И этот контроль распространяется и на вас, и на всех, кто обучается в этой академии.

Я почувствовала, как холодок пробежал по спине. В моём сердце что-то тронулось. Это не была просто история о магии. Это была история о том, что могло случиться с миром, если Уникум снова родится и опять проявит свою силу.

Профессор продолжил:

— Война завершилась, но страх остался. И пока существует такая угроза, мир будет разделён. Светлые и Тёмные не могут забыть, что в их руках слишком много силы. Именно эта сила удерживает баланс. Но что будет, если один из вас станет источником разрыва этого баланса? Подумайте об этом, прежде чем дружить с противоположным полом другой расы. Если снова родится Уникум, — этому миру придет конец…

****

Я шагала в сторону тренировочной площадки для Тёмных, мои шаги звучали твердо и уверенно. Сегодня я решила выбрать другого стража, не Ардена, чтобы испытать себя. Он не злит меня. Я должна научиться контролировать свою силу, преодолеть свою злость. Я готова взять на себя любую нагрузку, любой риск. Лишь бы пересечься с моей агрессией.

Когда я вошла на арену, передо мной стоял высокий, с выражением безразличия, страж с темными глазами и строгими чертами лица. Он был известен своей силой, и каждый в академии знал, что его нужно опасаться. Силуэт его фигуры выглядел угрожающим, но я не дрогнула. Я чувствовала, как мое сердце ускоряет свой ритм, но я не позволяла себе паники. Тёмный страж был готов, и мой путь был ясен.

— Ты готова? — спросил он, его голос был низким и ровным.

— Да, — ответила, кидая взгляд на него с таким же бесстрашным выражением, как и он на меня.

Тренировка началась. Страж бросился в атаку, его движения были быстрыми, жестокими, словно молнии, которые пытались пробить мою защиту. Каждый его удар был точен и мог бы оставить след. Но я, как и на предыдущих тренировках, отразила его атаки с легкостью, не позволяя себе поддаваться злости. Каждое движение было осознанным, спокойным, контролируемым. Каждый удар, который он наносил, я встречала ровным и уверенным ответом, не позволяя своим эмоциям взять верх. И меня огорчала тот факт, что он не злил меня. Вообще. Как и Арден.

— Ты уверена, что хочешь продолжать? — спросил страж после того, как очередной его выпад был отражен. Его голос был уже немного удивлён, как будто он сам не ожидал, что его атаки не будут иметь эффекта.

— Да, — спокойно ответила я. Я не позволяла себе расслабиться, зная, что я должна продолжать, — Просто не думай, что это всё. Я могу больше.

Мои глаза сверкали решимостью. Я чувствовала, как моя сила всё больше выходит на поверхность, но я её сдерживала. Не стоит срываться, не стоит поддаваться темной ярости, которая так легко могла бы рвануть на свободу. Но ярости не было.

Каждое движение стража становилось всё более интенсивным, но я не сдавалась. В моем теле не было ни тени страха. Я была сосредоточена, и моя сила служила мне не против меня. Каждое мое движение было точным, каждое мое действие продуманным. Я не допускала ни малейшей ошибки, ни малейшей вспышки гнева.

Я заметила, что за пределами арены, в тени одного из деревьев, стоял ректор. Он наблюдал за тренировкой, не выказывая ни эмоций, ни комментариев. Но я ощущала его взгляд на себе, как будто он был частью этого испытания. Интуитивно я поняла: его взгляд — это не просто любопытство. Он видел во мне что-то большее, что-то, чего я ещё не осознавала сама.

Страж, уставший от безуспешных атак, отступил и сделал шаг назад, хмурясь. Он явно удивлён, что я, несмотря на его силу, не допустила ни малейшего промаха в своей защите. Он мог бы использовать больше силы, но что-то в моем поведении заставляло его подумать дважды.

— Ты удивляешь, — произнёс он с явным уважением, снова останавливаясь и отступая на шаг, — Не злишься, не раздражаешься, и при этом отбрасываешь все мои атаки, как будто они тебе не составляют труда.

Я не ответила. Я почувствовала, как мое дыхание стало ровным и спокойным. Я не могла позволить себе быть слишком самоуверенной. Да, я сдерживалась, но это было лишь временно. Моя истинная борьба всё ещё была впереди.

Занятие подходило к концу. Страж сделал шаг назад и кивнул, давая понять, что тренировка завершена.

— Ты показала свою силу, но знай, что это лишь начало. Если хочешь идти дальше, тебе предстоит больше работать с собой.

Я кивнула, не произнося ни слова. Я чувствовала, что всё ещё не достигла своей цели, что мне предстоит много работы.

Когда я выходила с арены, мой взгляд встретился с глазами Ректора. Он не сказал ни слова, но в его глазах было что-то, что заставляло меня чувствовать, что он ожидает большего. Как будто каждый мой шаг, каждый момент этой тренировки он записывал и оценивал.

Я понимала: я не могу расслабиться. Мой путь только начинается, и я должна быть готова ко всему.

Я уже почти покинула арену, когда ректор окликнул меня.

— Мирэлин, — его голос был глубоким, сдержанным, и едва ли не командующим. Я повернулась, встретив его взгляд. Его взгляд не оставлял места сомнениям, — Подойди сюда.

Я на секунду почувствовала внутреннее сопротивление. Я понимала, что это не просто разговор. Ректор всегда что-то хочет от своих студентов, и его интерес не всегда был доброжелательным. Но я не могла просто игнорировать его приглашение. Я сделала шаг в его сторону, будто бы втягивая воздух, словно каждый мой шаг был связан с неким внутренним напряжением.

Подойдя ближе, я встретила его взгляд. Он не сразу заговорил, а наблюдал за мной, оценивая. Я почувствовала, как мое сердце слегка ускорило свой ритм. Он смотрел не как учитель, а как кто-то, кто слишком хорошо знает, что делает.

— Ты контролируешь ситуацию, — сказал ректор, слегка наклоняя голову, — Я наблюдал за тобой на тренировке. Ты уверена, что не дашь волю своим эмоциям, ты не выпустишь злость наружу. Это редкость, особенно среди студентов. Ты не просто сдерживаешь себя, ты контролируешь каждый свой шаг.

Я молчала, стараясь не выдать того волнения, которое начало захлёстывать меня. Задавая такой вопрос, Ректор явно не просто наблюдал за мной, но и оценивал, куда мои силы могут меня завести. Он, казалось, ждал моего ответа, как судья на арене, чтобы понять, как дальше развивать мои способности.

— Ты можешь попробовать бороться с ним, — продолжил ректор, его голос стал чуть более мягким, но в этом не было ни сострадания, ни дружелюбия. Это было просто констатирование факта, — Ты ведь понимаешь, о ком я говорю? О Каэле. Ты можешь снова попытаться сразиться с ним, но на этот раз под моим наблюдением. Ты должна понять, что, если не справишься, последствия будут гораздо более серьёзными. Твои эмоции могут стать твоим врагом. И его.

Эти слова повисли в воздухе. Я почувствовала, как холодеет мое тело. «Бороться с Каэлем?» — эта мысль сразу же вызвала у меня противоречивые чувства. Я прекрасно помнила, как он смеялся, как его улыбка провоцировала меня. Вспоминала его взгляд, полный сарказма и лёгкости, как если бы он точно знал, как меня раздражать. Воспоминания о его насмешках, его спокойствии, которое сводило с ума, возвращались ко мне, как жгучее ощущение стыда и злости.

— Я… не уверена, — ответила, мой голос был напряжённым, как натянутая струна. Я заметила, как ректор поднял одну бровь, слегка выражая удивление, — Он всегда… он всегда меня провоцирует.

Ректор не торопился с ответом. Он продолжал смотреть на меня, как будто внимательно изучал мою реакцию. С минуту тишины он, наконец, заговорил:

— Он провоцирует тебя, потому что видит в тебе вызов. Он видит твою силу. И ты должна научиться с этим бороться, или же это будет твоим слабым местом. Так что… ты согласна, Мирэлин?

Я почувствовала, как внутренняя борьба снова обострилась. Я знала, что это может быть опасно, что борьба с Каэлем под наблюдением ректора — это не просто тренировка. Это будет проверка моих способностей, моих умений, моей стойкости. Я боялась, но в то же время понимала, что это единственный способ проверить себя. Это была моя возможность доказать себе, что я способна справиться с эмоциями, с теми самыми темными, что бушуют во мне.

— Я согласна, — сказала я тихо, но твёрдо, подавляя всё сопротивление внутри.

Ректор кивнул, его лицо не выражало ничего, кроме спокойной уверенности. Он знал, что мое решение было не простым, но он был уверен, что я уже не вернусь назад. Он всегда видит, кто готов к борьбе, а кто нет.

— Хорошо. Я буду следить. Но не забывай, что это не просто тренировка. Это испытание. И ты должна быть готова к любому исходу.

С этими словами ректор развернулся и, не говоря больше ни слова, ушёл, оставив меня стоять на месте. Я посмотрела ему в спину, мои мысли были сумбурными. В моей голове вспыхивали образы — сцены с Каэлем, его улыбки, его небрежные комментарии. Но теперь всё было ясно: если я хотела стать сильной, если я хотела доказать свою ценность, мне нужно было победить свои внутренние демоны. И возможно, чтобы победить его, я должна была победить себя.

С этими мыслями я снова направилась в сторону тренировочной арены, готовая к новому испытанию.

Глава 9

Атмосфера на арене была иной. Воздух плотный, будто налит свинцом. Тишина давила на уши — никто не осмеливался переговариваться, ведь сегодня было не просто занятие. Это была дуэль, за которой наблюдал лично ректор. Студенты темной и светлой сторон собрались полукругом на трибунах, не отводя взгляда от центра. Я стояла напротив Каэля, напротив его холодной усмешки, и уже чувствовала, как по венам течёт раздражение.

— Ну что, пташка, — проговорил он вполголоса, скрестив руки, — Попробуем ещё раз? Или ты снова сбежишь?

Он делал это специально. Его голос звучал лениво, почти игриво, но каждое слово било точно по нервам. Я не ответила. Я просто подняла руку, давая знак, что готова. Ректор кивнул с трибуны. Бой начался.

Каэль атаковал первым. Он не стал мелочиться — его удар был мощным, прямым, и я едва успела отразить его магическим щитом. Волна энергии от столкновения ударила в грудь, но я устояла.

«Не злись. Не злись», — повторяла я себе, концентрируясь на дыхании.

Он пошёл в обход, его темная энергия вихрем заворачивалась вокруг него, как черная буря. Я увернулась, поднырнула под его удар, и сама послала в ответ магический импульс — острый, точный. Каэль отразил его с усмешкой.

— Уже лучше, — одобрил он, — Неужели ты даже не покраснела?

Я снова промолчала. Я двигалась быстро, будто танцуя, уворачиваясь, блокируя, атакуя. Бой напоминал шахматную партию, где каждый ход — на пределе инстинктов. Мои руки уже горели от напряжения, дыхание сбивалось, но я держалась.

Каэль метнул в меня плеть из темной магии. Я едва не споткнулась, но вовремя создала щит. Удар отразился, рассыпавшись искрами.

— Всё ещё не хочешь поговорить? — снова услышала я, — Или боишься сорваться? Как в прошлый раз?

И вот это было уже слишком. Внутри меня словно что-то надломилось. Я почувствовала, как волна злости поднимается изнутри, как пламя в груди становится неуправляемым. Руки задрожали. Мир на мгновение расплылся. Я хотела его ударить. По-настоящему. С силой. Со злобой.

Вокруг стало жарко. Моя магия дрогнула — неуправляемая, горячая, яркая. На секунду показалось, что всё взорвётся. Каэль остановился. Он смотрел на меня внимательно, уже без усмешки. Даже зрители затаили дыхание. Ректор поднялся с места, его взгляд стал острым, как нож.

Но я, дрожащая от напряжения, выдохнула. Один глубокий вдох. Второй. И третий.

Я сжала кулаки и опустила руки. Магия угасла. Злость не исчезла, но я не дала ей выйти наружу. В этот момент вся арена снова ожила.

— Вот оно как… — протянул Каэль, подходя ближе. Его лицо было серьёзным, — Ты учишься. Впечатляет.

Я тяжело дышала, но кивнула. Я чувствовала себя истощённой, но не сломанной. Это была победа. Пусть и не над ним — над собой.