Бесплатный фрагмент - Умереть, чтобы начать жить

Посвящается моим родителям и детям

Глава 1. Как я почти умерла

Стоял замечательный майский день. Настроение было великолепное, не только потому, что была тёплая, солнечная погода, но и потому, что у меня были долгожданные выходные.

Последние три месяца выдались плодотворными и напряжёнными. Руководство агентством недвижимости требовало немало ресурса, ещё и многие клиенты требовали моего личного участия. Я привыкла всё делать сама, начиная от поиска объектов и показа их клиентам и заканчивая оформлением документов и сопровождением сделки. Эта привычка выработалась в самом начале, когда я только организовала собственное агентство. Ушла из довольно крупного агентства «Новый дом», где проработала больше года обычным риелтором, так сказать, на вольные хлеба. Во-первых, в самом начале приходилось всё делать самой из-за отсутствия возможности оплачивать работу квалифицированных специалистов. Опытные риелторы просили большой оклад, а моего бюджета хватило только на аренду помещения и закупку необходимого инвентаря. Поэтому несколько месяцев я была единственным работником в своём агентстве. Постепенно набирала сотрудников, обучала их с нуля и постепенно перекладывала на них некоторые задачи. А во-вторых, во мне сидит перфекционист, который не дремлет и всегда недовольно ворчит: «Хочешь делать хорошо — делай сама!» Особенно если кто-то из сотрудников не справляется с задачей. Но сейчас наступил критический момент, я устала от чужих людей и их проблем и остро нуждаюсь в общении со своими родными, особенно с детьми. У меня мальчик 10 лет и девочка 7 лет, так получилось, что я воспитываю их одна. Я и мама, и папа в одном лице. Конечно, есть ещё бабушка и дедушка — мои родители, которые взяли все хозяйственные, организационные и бог ещё знает какие заботы на себя. Если бы не они, не видать мне никакого агентства и карьеры. Но детям все равно нужна мама. Они давно не видели меня в домашнем расслабленном состоянии, и сегодня я планировала начать наверстывать упущенное. Раздала клиентов сотрудникам и выкроила для себя 4 выходных. И, конечно, у меня на них были большие планы. Самое главное — это провести время с детьми. Конечно, сегодня ещё четверг, и моим крошкам надо сходить в школу. Нехорошо пропускать занятия в конце учебного года. Да и я пока приведу себя в порядок, схожу в парикмахерскую и покрашу волосы, а то корни отрасли на полголовы. Ну а во второй половине дня как следует кутнем. Погуляем в парке, слава богу, с погодой повезло. Обкатаем все карусели и, само собой, — пицца, кола и мороженное. В общем — по полной программе. А завтра, я думаю, мы всё же пропустим школу и будем заниматься домашними делами, порисуем, поиграем, приготовим что-нибудь вкусное, например, картофельную запеканку с куриной грудкой и сыром. И обязательно напечем пирогов. Дети любят возиться с тестом, раскатывать, мять, даже есть его сырым. А в выходные пойдём в кино вместе с бабушкой и дедушкой. Отличные планы! Отличное настроение! И никакой работы, сегодня ничего не испортит мне настроение!

С такими мыслями, улыбаясь сама себе в зеркало заднего вида, я везла детей в школу. Как обычно, припарковалась вдоль обочины, схватила с переднего сидения сменку, помогла выйти дочери, сын вышел сам, и направилась к пешеходному переходу.

Очень неудобно останавливаться у школы. Стоянки никакой нет, все паркуются вдоль дороги, как придется. А с нашей стороны ещё и дорогу нужно перейти. Хорошо хоть пешеходный переход сделали, правда пока только нарисовали зебру и поставили знак. Может, дай бог, и светофор скоро поставят. В моем детстве вообще ничего не было, переходили дорогу без всякого пешехода. Да, я ведь тоже училась в этой школе и десять лет переходила эту дорогу и даже не думала ни о каких машинах. Тогда и машин столько не было, раз в час одна, может, и всё. Удивляться нечему, столько лет прошло. Сколько же? 20, 25 лет? Ой нет, лучше не вспоминать, поберегу своё настроение.

Вот и сегодня нашлось место довольно далеко от пешехода. Но ничего, пройдёмся немного, сегодня ничего не испортит мне настроение. Я водитель с десятилетним стажем и перехожу дорогу исключительно по пешеходному переходу и детей приучаю, бережёного бог бережет.

Моя мама всегда говорила мне в детстве: «Выиграешь минуту, потеряешь жизнь!» Эти слова глубоко врезались мне в память. А уж после того как сама села за руль и посмотрела на этих пешеходов, которые даже не глядят по сторонам, пропускают их или нет, или бросаются под колёса, резко перебегая дорогу. Отдельная категория — это мамаши, которые катят перед собой коляску, а сами по телефону разговаривают. Своим детям каждый раз, когда мы переходили дорогу, рассказывала, что сначала нужно посмотреть налево, потом направо, и если есть машины, то подождать и убедиться, что они нас пропускают, только потом идти. Естественно, только по пешеходному переходу! Обозначив это правило, я и сама его не нарушаю. Детям теорию надо подтверждать только собственным примером, иначе грош цена всем нравоучениям.

Вот и сейчас, крепко сжав ручку дочери, убедившись, что сын стоит с другой стороны, я посмотрела сначала налево, потом направо, машин не было, смело двинулась по пешеходу.

Народ с мрачными лицами сновал туда-сюда, все торопились. Родители, сдавшие детей, с озабоченными лицами спешили нам навстречу по своим делам. Дети вместе с нами на учёбу. Мальчуган сзади нас стал размахивать сменкой и перешёл почти на бег. Сыну пришлось, пропуская его, выйти перед нами. Мальчишка пронёсся, зацепил меня достаточно чувствительно сменкой по руке. От неожиданности я уронила свои мешки со сменной обувью на асфальт. Маленький гадёныш даже не извинился. Нет, сегодня ничего не испортит мне настроение. Отпустив дочь и чуть-чуть подтолкнув её вперёд, я сказала: «Возьми брата за руку, я вас догоню!» — и наклонилась за сменкой.

Боковым зрением я увидела стремительно приближающийся автомобиль. И, как мне показалось, при приближении к переходу он не только не сбросил скорость, а, наоборот, резко бросился вперёд. Через лобовое стекло я увидела даму, одной рукой она держала телефон возле уха, второй руль. Она дёрнулась, нажимая на педаль, и её лицо исказилось в гримасе удивления, видимо, из-за того, что машина не затормозила, а, наоборот, резко рванула вперёд, и мадам вообще бросила руль. Не успела я подумать: «Раздают же права кому попало», как услышала тупой удар, визг тормозов и крики людей.

Мои мешки с обувью разлетелись в разные стороны. Я выпрямилась и увидела в пяти метрах от себя, как вокруг машины собралась толпа. Горе-водительница выскочила из машины и, заламывая руки в истерике, кричала, что она не хотела, просто перепутала педали. «Вот дура, всё-таки сбила кого-то, да она даже телефон из рук не выпустила. Значит, руль бросила, а телефон нет. Спокойно, ничего сегодня не испортит мне настроение», — подумала я и шагнула к толпе.

Заглянув поверх толпы, я увидела распростёртое на земле тело и своих детей, которые склонились над ним и рыдали в два голоса. «Ваня, Маша, собирайте обувь, опоздаем в школу. И хватит рыдать, отойдите, не надо вам смотреть. Сейчас вызову скорую помощь и полицию». Но меня как будто никто не слышал. Я стала шарить по карманам пиджака в поисках телефона и не могла вспомнить, брала я его или оставила в машине. Тут рядом с телом я увидела свой телефон и наклонилась за ним. Мой взгляд упал на туфли жертвы аварии, и я подумала: «Надо же, туфли как у меня и брючный костюм синего цвета, похожий на мой. Да нет, он такой же. Странно. Я же шила его на заказ, и портниха меня уверяла, что это единственный экземпляр. За индивидуальный фасон и крой я заплатила в два раза больше. И здесь обманули, блин. Нет. Нет, сегодня ничего не испортит мне настроение».

Я перевела взгляд выше, лица мне не было видно, но я увидела разбросанные по асфальту волосы с отросшими корнями. И я вспомнила про свою голову. «Господи, я опоздаю к парикмахеру! Дети, прекратите трясти тётеньку за руку, мы опаздываем».

И вдруг меня осенило: «Мои дети, такой же костюм, волосы. Боже! Это я лежу на асфальте, это меня сбила дура с телефоном! Вот сука, всё-таки испортила настроение!»

Приближался вой сирен. На место происшествия спешила карета скорой помощи.

«Так, минутку. Если я смотрю на своё тело, меня никто не слышит, значит я умерла? Бедные мои дети. Кто теперь позаботится о вас? И как я могу думать, если я умерла? И не просто думать, а, по-моему, логически? Или нет?»

Тут у меня всё поплыло перед глазами, я почувствовала резкую боль и тошноту, и погрузилась в темноту. Врачи в это время перекладывали моё тело на носилки.

Глава 2. В скорой

Какая лёгкость во всем теле! Я качусь внутри большой трубы, точнее, внутри закрытой горки, как в аквапарке. Только нет никакой воды, и горка белая, и я в белом лёгком платье. Нет никакого замирания в сердце от скорости, да и скорости нет. Я медленно качусь и вижу только белые стенки, не понимаю, как я сюда попала, и не понимаю куда, и зачем качусь. Странно, но я не чувствую ни раздражения, ни нетерпения. Но почему-то понимаю, что это конец и что всё, что у меня есть, здесь не имеет значения. Вспоминаю, что у меня есть дети и родители, работа, квартира, машина. Вспоминаю, каким трудом мне всё это досталось, как долго я шла к своему благополучию и успеху. Как долго я ждала своего первого ребенка, как мучилась в родах. А потом, когда сынок немного подрос, как отчаянно хотела дочь. Несколько выкидышей, сложная беременность, осложнения после родов. А тяжёлый развод? Раздел имущества? Моя карьера от простого риелтора до директора своего агентства. И вот теперь, когда я всего добилась и собиралась пожить в своё удовольствие, всё, путь в никуда? Значит, всё было зря? Здесь ничего нет, здесь ничего не нужно, ничего не ценно! Только я, белые стенки и плавное скольжение вниз. Разочарование накрыло меня с головой, хотелось заплакать, не получалось, видимо, и это здесь было лишним.

Вдруг всё потемнело, и я почувствовала острую боль в правой ноге, попыталась открыть глаза и увидела лицо незнакомой тётеньки. Голова просто раскалывалась. Тут же я почувствовала тряску и поняла, что меня везут на машине. «На скорой помощи», — вспомнила я.

Машину тряхануло, и боль мелкими осколками отозвалась во всём теле. Я застонала. «Десять кубиков кеторола, попробуем довезти до больницы», — услышала я голос тётеньки.

«Чёртовы дороги! Езжу по ним каждый день. Одну ямку объедешь, в другую попадешь. Тут и у здорового всё отвалится. Так, стоп! Скорая помощь, боль во всём теле, родненькие дороги. Я жива? Ура! Я жива! Чему радуешься, дура. Слышала, они ещё не довезли, хорошо если до больницы, а то прямёхонько в морг направишься. А там холодно и тихо. Брр… Господи, о чём я думаю. Как же больно. Где мои дети? Только бы родителям плохо не стало, когда узнают. И парк отменяется. И всё из-за дуры, которая путает педали, надеюсь, её посадят? Ага, конечно, посадят. Сейчас возьмут анализ, а у тебя там 3 промилле алкоголя, и скажут, что ты выпила с утра бутылку водки и пошла провожать детей в школу, точнее, поехала. Хотя от бутылки я бы уже точно не шла. Ну, скажут, ползла по пешеходному переходу, поэтому тебя и приняли за лежачего полицейского. В общем, придумают что-нибудь.

Бедная моя голова, она и так раскалывается, а я ещё и думаю о всякой ерунде». Тут я почувствовала лёгкий укол в левое бедро и погрузилась во мрак.

Глава 3. Встреча с бабушкой

На этот раз я оказалась в белом коридоре, стены которого были выложены кирпичом и выкрашены в ослепительно белый цвет. Хотя в нём и было светло, но свет был каким-то мягким и успокаивающим. Я коснулась рукой стены, вспомнив правило правой руки, которое в детстве рассказывал мне папа. Если ты находишься в незнакомом помещении с множеством коридоров как в лабиринте, да ещё и в темноте, придерживайся правила правой руки, проходя все помещения, не теряя контакта с поверхностью, и тогда обязательно найдешь выход или, в крайнем случае, выйдешь там, где зашла. Одним словом, не заблудишься!

Стена оказалась приятно прохладной на ощупь, и, следуя правилу, я двинулась вперёд. Пройдя несколько метров, я повернула, следуя повороту стены и увидела проём, а в нём нечёткий силуэт. Подойдя поближе, я узнала свою бабушку. Она молча смотрела на меня, как будто не узнавая.

Я подошла к проёму и хотела шагнуть вперёд, но какая-то неведомая сила не пускала меня.

На меня нахлынули воспоминания. Бабушка была единственной родительницей моих родителей, которую я знала. Точнее, мамой папы. Остальные бабушка и два деда умерли до моего рождения. Я не питала к ней нежных чувств, и, мне казалось, она ко мне тоже. Характер был у неё тяжелый и не ласковый. Только с возрастом я поняла, что она любила меня по-своему. Бабушка рано овдовела, в районе сорока лет, и всю жизнь посвятила своему сыну — моему отцу, единственному в семье. Сначала она жила в другом городе, но, когда я пошла в школу, переехала к нам, чтобы «облегчить» мне школьные годы. Бабушка запрещала мне гулять и общаться с одноклассниками. Выгоняла моих друзей и вообще болезненно реагировала на всё, что со мной связано. Если родители ссорились и не разговаривали между собой, то мы с мамой оказывались для неё по другую сторону баррикады. Всё это вызывало у меня протест и негодование. Мое бессилие и её непонимание, естественно, нас не сближало. Может, поэтому у меня нет тёплых воспоминаний о бабушке. Потом я выросла, вышла замуж и уехала из дома, избавившись наконец от тотального контроля. У бабушки начались проблемы с восприятием окружающего мира, она «впала в детство», говорят, это генетическая история. Никого не узнавала, мной считала моего маленького сына. Потом случилось несчастье, она упала и сломала шейку бедра, а через месяц умерла.

Похоронами занималась я, начиная от свидетельства о смерти, места на кладбище, заканчивая выбором ритуальных принадлежностей и самой процессией.

Я потом пыталась вспомнить последовательность всех своих действий, но не смогла воспроизвести ни порядок, ни инстанции и даже не помнила, как мне удалось получить место на кладбище, и всё это в течение одного дня. Всё как в тумане… Вот и сейчас я стояла как в тумане, не до конца осознавая, что бабушка давно умерла. Мне вдруг захотелось обнять её, сказать: прости, что при жизни не уделяла внимания, относилась пренебрежительно и нетерпимо. Я даже обрадовалась бабушке, наверное, мне приснилось, что её больше нет. Сейчас обниму её, мы поговорим обо всём, и не будет больше непонимания и холодности между нами. Я шагнула вперёд и вскинула руки в своем порыве. Но наткнулась на невидимое препятствие, как стеклянная стена встала на моём пути. Бабушка покачала головой, как будто говоря «нет» и, загадочно улыбаясь, сделала несколько шагов назад, её силуэт стал расплывчатым и вскоре исчез совсем в белой дымке.

Глава 4. В больнице

Я открыла глаза и увидела небольшое помещение с серыми стенами. Больница? Довезли. В комнатке было всего 2 кровати. Одна была пустая, на второй лежал человек с забинтованной головой, шея была зафиксирована корсетом, правая нога при помощи специальной конструкции и грузов была подвешена сантиметров на 30 над уровнем кровати. Ото рта и носа шли трубочки к прибору, стоящему слева от кровати. Там же висел и монитор, на котором были какие-то графики и чёрточки, прибор равномерно пикал, от него шли провода к правой руке больного. Справа от кровати стояла капельница, трубка с иглой от которой была прикреплена к левой руке. Я пригляделась к руке пациента и к волосам, выбивавшимся из-под повязки, и поняла это я. «Ну вот, здрасьте, приехали, точнее, доехали, опять я смотрю на себя со стороны. Чего-то там пикает на мониторе, значит, пока жива? Да, видок у меня ещё тот. Интересно, если бы я всё же успела к парикмахеру, было бы покрасивее? Я оптимистка и всегда в любой плохой ситуации могу найти положительные моменты. Давай думай, какие плюсы можно найти, кроме того, что я жива? Хотя, посмотрев на свое неподвижное тело подумала, что это спорный момент. А нет, плюс всё же есть — ничего не болит!»

Тут дверь палаты раскрылась, и на пороге показался мужчина в белом халате, в белой шапочке и с папкой в руках. «Доктор», — догадалась я. А за ним зашли мои мама и папа. Вид у них был расстроенный и испуганный. Увидев меня, мамуля расплакалась, а папа, пытаясь сдержать слёзы, вопросительно посмотрел на врача.

Я буквально вчера видела своих родителей, забирала детей. Мы живём в одном доме, в разных подъездах. После последнего развода мы с мужем продали свою квартиру, поделили деньги пополам. Я поняла, что без помощи родителей мне тяжело будет справляться с детьми, и купила квартиру в соседнем подъезде. Недаром я риелтор.

Утром я отвожу детей на машине, а после школы Ваня идёт сам, а Марьяшу встречают бабушка или дедушка. Пока она в первом классе, страшно отпускать одну, не привыкла ещё. И хотя школа находится недалеко, одна остановка на автобусе, но одну большую дорогу всё же приходится переходить по нерегулируемому пешеходному переходу.

Сегодня мы убедились, что зебра на пешеходе не панацея, даже для осторожных пешеходов. Может быть, сегодняшнее происшествие наконец побудит администрацию поставить светофор. Хотя от горе-водителей, путающих педали, и это не спасёт.

Ещё вчера мои мама и папа были полны сил и улыбались, а сегодня как-то резко постарели и даже сгорбились.

Я бросилась к маме и обняла её: «Не плачь, пожалуйста, я же жива, пока. Всё будет хорошо!» Мама как-то сразу встрепенулась, подняла голову, подошла к моему телу, присела на стул рядом с кроватью и взяла за руку.

Я посмотрела на свою руку и поняла, что чувствую тепло её ладони. Как странно, я бестелесная стою рядом и чувствую тепло маминой руки, которая держит за руку мою телесную оболочку.

Вот тебе и второй плюс, связь с телом не потеряна окончательно!

Папа наконец справился с эмоциями и, глядя на доктора, сказал:

— Говорите.

— К сожалению, ничего утешительного сказать не могу. У вашей дочери перелом бедра со смещением.

— Почему тогда нога не в гипсе?

— Необходима операция, скорее всего, понадобится установить фиксирующие спицы и дальнейшее вытяжение. Пока мы зафиксировали ногу при помощи грузов, потому что операцию провести невозможно.

— Почему?

— Мы сделали КТ и подозреваем, что у вашей дочери диффузное аксональное повреждение головного мозга.

— Диффузное что? Доктор вы можете говорить на человеческом языке?

«Спасибо, папа, прямо с языка снял. Давай по-русски. Жить буду?»

— Другими словами, тяжёлая черепно-мозговая травма. Ваша дочь в коме.

— Она нас слышит? — вдруг тихо спросила мама.

— Нет, она вас не слышит и не чувствует. В таком состоянии у пациентов отсутствуют слуховые и зрительные функции, из двигательных остаются только рефлексы. Они не могут говорить. Сознание и эмоции полностью отсутствуют.

Я схватила стойку от капельницы, которая тут же прошла сквозь мою руку.

«Как дала бы я тебе сейчас! Всё я вижу и слышу! Тоже мне эскулап! Сознание и эмоции у неё, видите ли, отсутствуют. Ещё как присутствуют, даже зашкаливают сейчас! Сказала бы я тебе!»

В это время монитор пикнул, и какие-то чёрточки запрыгали.

— Мне кажется, она нас всё же слышит, — так же тихо сказала мама.

— И что теперь? — спросил папа.

— Мы можем только ждать. Необходимо стабилизировать состояние. Чуть позже ещё раз сделаем КТ. Посмотрим на динамику и решим, что делать дальше.

— Какие шансы у нашей дочери?

Доктор пожал плечами.

— Я бы не делал никаких прогнозов. Организм молодой, сильный, время покажет.

— И сколько времени должно пройти? Доктор, скажите, как есть, мы должны знать. У нас двое внуков, нам надо понять, как себя вести.

«Умеешь ты быть настойчивым, папочка! На самом деле мне бы тоже хотелось знать, есть у меня шанс или нет».

— Честно говоря, — сказал доктор, — пациенты в подобных случаях могут провести в коме от нескольких дней до нескольких недель. Практика показывает, что обычно к четвёртой неделе человек либо приходит в себя, или уже не приходит…

Папа с испугом посмотрел то ли на маму, то ли на моё бездвижное тело.

— Извините, — доктор подошел к маме. — Я распоряжусь, чтобы вас пропускали в палату реанимации вместе с детьми каждый день в часы посещения. А сейчас вам лучше уйти, медсёстры сейчас возьмут анализы и проведут некоторые исследования.

Папа взял маму под руку.

— Мы вернёмся завтра, доченька, — сквозь слёзы сказала мама.

И все втроём вышли из палаты.

«Бедные мои родители», — подумала я.

Глава 5. Подведение итогов

Я села на стул, с которого пять минут назад встала моя мама, посмотрела на своё тело. Грудь под одеялом то поднималась, то опускалась, в такт с шипящим звуком трубки, выходящей из моего горла.

Кто из них я? Та, что сидит на стуле и вполне мыслит, или та, что лежит на кровати и ничего не чувствует? Если мои мысли, чувства, эмоции и даже ощущения при мне, значит я сейчас сижу на стуле, а на кровати лежит всего лишь моя телесная оболочка.

Но, с другой стороны, мои родители, дети и врачи обращаются к моему телу. Проводят исследования, берут анализы, держат за руку меня как физический, материальный объект. А мою бестелесную оболочку никто не видит, не слышит и не ощущает. Хотя нет, мне показалось, что мама почувствовала моё прикосновение, когда я попыталась обнять её.

Значит, моя физическая часть бездвижно лежит на кровати, а моя духовная часть ходит рядом, и я — это две составляющие одного целого.

Но почему тогда мы разделились, и я не ощущаю себя в теле и телом вообще. Все мои воспоминания здесь, в сгустке воздуха, и я смотрю на своё тело как-то отстранённо, как на что-то малознакомое, точно это и не я вовсе.

Если это смерть, то умирать вовсе не страшно, а даже интересно. Интересно, что же будет дальше. Сейчас теория переселения душ уже не казалась мне такой бредовой, как раньше. Что ждёт меня в следующей жизни, а может, я узнаю, кем была в прошлой?

Так, стоп, какая следующая жизнь? Я вроде пока не умерла. Я вспомнила, как не смогла пройти к бабушке, как невидимая сила потащила меня назад, как она покачала мне головой. Значит, там меня пока не принимают, значит, я ещё нужна здесь. И потом, как же мои дети, кто о них позаботится?

На меня снова нахлынули воспоминания. Вот так живёшь, к чему-то стремишься. Хотя, как «к чему-то»? Безусловно, к лучшему, работаешь, движешься вперёд, стремишься сделать по максимуму для своей семьи, для детей, для родителей. Квартира, машина, отдых, платная медицина и образование, игрушки, одежда, хорошее питание. И всё как-то вокруг материального, и некогда подумать о душе. Вот, наверное, и пришло время подвести итоги!

А в итоге я успешная, для кого-то уже не молодая, но ещё вполне привлекательная женщина с двумя детьми и бойфрендом, который не является детям отцом, а мне мужем. Дети мои от разных отцов. С папой сына у нас была большая любовь, но не было штампа в паспорте, и отношения как-то резко ухудшились, когда я была на шестом месяце беременности, и сошли на нет, когда Иван родился. В итоге единственное, о чём я попросила, — это дать ребенку свою фамилию, а он согласился с условием, что я не буду подавать на алименты, поэтому финансовой поддержки и не ждала. Через месяц после родов я уже работала в полноценном графике, полностью взяв на себя финансовое обеспечение семьи, а заботу о сыне переложила на родителей.

С отцом дочери я познакомилась, когда сыну было 2 года. У нас был штамп в паспорте, но, наверное, не было большой любви. Через год после свадьбы родилась Марьяша, я продолжала строить карьеру, обходясь без декретного отпуска. Не получала ожидаемой поддержки и помощи с детьми со стороны мужа. Забота, теперь уже о двоих детях, снова легла на плечи моих родителей. И в один прекрасный день поняла, что муж уже давно не мой. Видимо, от меня он тоже не получал заботы и нашел её в другом месте. Недолго думая и ни о чём не сожалея, я подала заявление на развод, и, не встречая никаких препятствий со стороны супруга, после дележа имущества, мы развелись. Дочь носила фамилию папы, но общалась с ним от праздника к празднику и уже даже не скучала по нему. Надо ли говорить, что из-за своего природного упрямства и гордости, я не подавала на алименты и в этот раз.

Потом я встретила Антона и почувствовала, что во мне зарождаются какие-то новые ощущения тепла и нежности, какая-то доверчивость и ранимость. А может, это просто давно забытые ощущения всплывали во мне. Антон красиво ухаживал, признавался в любви и готов был, с его слов, взять ответственность за семью в виде всех моих хвостиков. В любом случае, торопиться в этот раз я не собиралась. Мы встречались, ходили по кафешкам и театрам, он нашёл общий язык с моими детьми, и всё было хорошо, пока сегодня одна дура не села за руль.

Значит, что мы имеем? Родители-пенсионеры, которые, конечно, разобьются в лепёшку, но сделают для детей необходимый минимум. Но, мне не хотелось бы обрекать своих родных на такое существование. Возможно, что-то будут доплачивать по потере кормильца. Ах, нет, не будут! Ведь есть отцы, правда только в свидетельствах о рождения. Отлично! И я выйду из комы, как сказал доктор, в вегетативное состояние, тогда номинально буду числиться, а толку от меня не будет. Хорошая ситуация — номинальные папы и номинальная мама, а по факту дети сироты. О боже, что же делать?

Спокойно! Подведём итог! Двое несовершеннолетних детей, мальчик 10 лет и девочка 7 лет, отцы разные и, представим наихудший вариант, мама умерла. В первую очередь, конечно, предложат заботу о детях взять на себя отцам. Интересно, что с ними сейчас? Пора их навестить и напомнить о детях. Сколько там у меня времени, по словам доктора, недели три? Отлично! Пора действовать!

Глава 6. Отец номер 1

Я закрыла глаза и опять оказалась в коридоре из белого кирпича. Сейчас я шагала смелее и придерживалась стены скорее машинально. А вот и свет в конце коридора. Я вошла в комнату и увидела своего «любимого». Он сидел на диване перед телевизором и щёлкал пультом каналы. Ну привет, Андрей, как же давно мы не виделись? А ты постарел, от былого лоска ничего не осталось, и животик стал появляться, и залысины на лбу скоро превратятся в одну большую лысину.

— Андрюша, тебе поперчить картошку? — раздался женский голос из кухни.

— Да, Лара, как обычно!

«Лара? — удивилась я. — Интересно».

В это время в комнату вошла толстая тётка в растянутом халате с двумя тарелками в руках. Одну тарелку она протянула Андрею.

— Опять новости смотришь? Переключи на пятый канал, там мой сериал начинается.

Андрей молча переключил и стал есть картошку.

— Когда ты уже перестанешь пересаливать?

— Это я влюбилась в тебя, — кокетливо сообщила Лариса.

— И сколько раз говорить, не клади мне майонез!

— Раньше ты любил с майонезом, — надула губки Лариса.

— Раньше, раньше, мало ли что было раньше, — Андрей с раздражением отставил тарелку в сторону. — Я в душ. И где Стас?

— На тренировке, скоро придёт, — сквозь зубы процедила женщина.

Я посмотрела на часы — восемь вечера. Сколько же сейчас Стасу? Я задумалась. Ване 10 лет, плюс 3 ему уже было, и год примерно моя беременность, выходит 14 лет. Уже большой, как быстро летит время.

В ванной послышался шум воды, Лариса бросилась к телефону и стала судорожно тыкать в него пальцем. Выражение её лица было сосредоточенно-напряженным, она как будто что-то искала.

«Ага, это телефон Андрея», — догадалась я.

Тут же выражение сменилось на зло-радостно-презрительное, она схватила бумагу с ручкой и стала что-то переписывать.

Я даже не хотела подходить и смотреть, что она нашла в чужом телефоне. Столько лет прошло, а ничего не изменилось.

Волна воспоминаний накрыла меня. Мы встретились с Андреем, когда я только пришла работать в агентство недвижимости «Новый дом». Я только рассталась со своим первым мужем и тяжело переживала этот разрыв ещё и потому, что мне пришлось уйти с предыдущего места работы, из туристического агентства, которое мы вместе создали.

Андрей работал приходящим страховым агентом и был не просто обаятельным и привлекательным, но и умело пользуясь этими качествами, мог уболтать кого угодно. Он всегда был одет в костюм, который на нём сидел безупречно. Я не помню ни одного клиента, которому бы он не продал страховой полис. А некоторые, особенно дамы, уходили довольные с несколькими полюсами. Страховали всё подряд, даже то, что не собирались или не знали, что это можно застраховать.

Как мы потом вместе смеялись над глупостью этих дамочек. Да… Я ведь тоже попалась на удочку этого обаяния. А потом и влюбилась, и не просто влюбилась, а готова была бросить всё и следовать за ним хоть на край света. Но трудностей хватало и без края света. Кольцо на безымянном пальце правой руки моего избранника не просто пугало, а отталкивало меня. Я не собиралась влезать в чужую семью и тем более разрушать её. Но он не оставлял меня в покое, звонил, приходил, однажды мы даже устроили гонку на машинах, в которой я уходила от его преследования. Наверное, это была какая-то патологическая тяга друг к другу, когда не видишь и не слышишь ничего, кроме любимого лица и родного голоса. Я перестала ходить на дружеские встречи с приятелями, он «забил» на своих друзей и перестал посещать традиционные мужские мероприятия. Конечно, на работе мы сохраняли холодный нейтралитет, но только мы и верили, что никто ничего не замечает. Мы могли расстаться днём, только если знали, что проведём вместе ночь. И таких ночей становилось всё больше, и уже стало невозможным скрывать наши отношения. Жена понимала, что у мужа появилась любовь, но не знала кто. Она встречала мужа с работы, караулила в его привычных местах, чем, мне кажется, ещё больше отталкивала его. Все друзья встали на защиту семьи, ещё бы — я уводила его не только от жены, но и от друзей, которым он был удобен как добытчик, помощник и просто тягловая сила. Общими усилиями они вычислили соперницу и развернули против меня масштабные боевые действия. Жена, кстати, та самая Лора, звонила, а когда я перестала брать трубку, писала мне СМС с угрозами. Друзья подкарауливали у подъезда, угрожая физической расправой. Вместе они находили несуществующий компромат на меня, причём истории каждый раз были красочней и фантастичнее, и выливали или вливали всё это моему избраннику в уши. Они даже подключили к этой травле моего бывшего мужа, который рассказал моему нынешнему о моих бесконечных изменах и предательствах, которых не было. И что в итоге, я его бросила, когда он меня с кем-то застукал, хотя на самом деле сам изменил мне. А я не смогла простить и ушла. Причём без скандала и делёжки вместе созданного, с высоко поднятой головой. Последней каплей, была история, которую в каждодневных свотх вопросах и моих оправданиях мне поведал мой любимый.

— Мне сказали, что ты ходила к бабке и сделала на меня приворот.

— Конечно! А ещё в полнолуние я хожу на кладбище и танцую голой на могилах, — решила пошутить я и рассмеялась. Всё сказанное было настолько нелепым, что, кроме смеха, ничего не вызывало. Но, к моему удивлению, Андрей оставался серьёзным.

— Хорошо, и что же я делала? Заговаривала курицу и подавала тебе на ужин?

— Нет, ты подливала мне в водку месячные.

— Интересно, когда это мы пили с тобой водку, дорогой? — возмущение подкатывало всё больше и больше. — Как можно вообще верить в этот бред?

— И правда, мы не пили никогда водку, — сомнение появилось в глазах Андрея.

— И даже если бы пили, наверное, ты бы заметил, что она какого-то странного цвета, — я заводилась всё сильнее и сильнее.

Я подумала: «Сколько можно оправдываться, приводить доводы? Зачем он вообще слушает всех этих людей? Зачем они меня очерняют, даже не зная меня? Он, что ли, подарок, с сумасшедшей женой, и странными друзьями? Всё, хватит, нет больше сил».

— Знаешь, что? Мне надоел весь этот бред! Хочешь в этом вариться — иди и продолжай слушать всех подряд и оставь меня в покое. Я люблю тебя и никого не слушаю и знать не хочу, что было в твоей жизни до меня, принимаю все твои недостатки и «хвосты». Я никому ничего не должна и оправдываться больше не буду. Уходи и делай что должен!

После этих слов Андрей растерянно посмотрел на меня, встал, молча оделся и вышел. Я закрыла за ним дверь и с рыданиями бросилась на кровать! Больше я не надеялась его увидеть.

Вечером раздался звонок в дверь, на пороге стоял Андрей с большой спортивной сумкой.

— Я ушёл от жены, мы разводимся. Я люблю тебя, и мне плевать, что было, и что говорят. Мне с тобой хорошо и спокойно!

Я бросилась к нему на шею и облегчённо выдохнула, наконец-то весь этот кошмар закончился. Как я ошибалась, кошмар только начинался…