Бесплатный фрагмент - Украденная

Предисловие

Жизнь — это мораль, дисциплина, требующая безоговорочности, терпения, силы воли и упорства от тех, кто когда-либо осмеливался ее освоить. К слабым она жестока, что те в итоге мирятся с обстоятельствами, придаются им, и не стремятся что-то изменить в себе и в окружении. А к сильным она проявляет симпатию, дает им больше привилегий овладения собой; лавры, красота, власть, шик, авторитет, эти и другие «блага» быта подчинены им…. Эхх, ведь таким образом размышляют подавляющее большинство, которое изжило себя от безысходности и осознания своей ничтожности. День, изо дня размышляя заунывные думы и повторяя однообразный режим дня: работа, еда, бумаги, прожорливая семья, сон. «А смысл, а смысл» — твердят вокруг, когда некто приходит к уразумению, что он есть человек рациональный, рассудительный, обладающий правами, обязательствами и их необходимо отстоять…

Да кто вообще придумал, что жизнь делит нас на сильных и слабых, на везучих и лузеров, на тиранов и притесненных, на героев и злодеев мира сего?! Творец разобщает нас на; мужчины и женщины, старики и дети, умалишенные и здравомыслящие, больной и здоровый и никак иначе. Остальные расхождения лишь придуманные оправдания нашим слабостям. ЖИЗНЬ — это возможность, вероятность проявить себя, представить качества, совершать поступки, кои мы оставим после себя, и пребудут на нашем имени не стираемым отпечатком. Быть разумным и сильным добродетелям или же надломленным потешником, увлекшимся игривой, лживой, лелеющей притягательностью жизни на земле — выбирать каждому. При этом важно заметить, что СМЕРТЬ — жестока, она не предоставляет никаких реалий!

Покуда, есть шанс, поразмыслим порой, какими строками о нас будут вспоминать, какие деяния мы оставим, чтобы быть образцом для подрастающего поколения.

Глава 1

Сабина училась на 2-м курсе Педагогического факультета в славной Махачкале. Девушка родилась и выросла в селе, окончила там среднюю школу и приехала в столицу за высшим профессиональным образованием (вернее, так решили родители).

— Здравствуйте, — поздоровалась она с соседкой, спускаясь вниз со второго этажа и не дождавшись ответа, шагами быстрой лани вышла из подъезда. Она, уверенна, ступала в сторону трассы, чтобы поймать маршрутку рейсом по улице М. Ярагского. Не смотря на осеннюю, солнечную погоду, на пути буянил сильный ветер, он ударял в лицо и беспорядочно колыхал черные, отутюженные волосы в разные стороны. В этом районе города под названием Сепараторной, ветер завсегдатай. Он словно бесчинный вольничает средь девятиэтажных зданий и созидает все, что вознамериться на своем пути: обрезывает электропровода, раскидывает сухие сучья по дворам, вздымает темные пакеты от мусора и развешивает ими местные деревья, от которых последние выглядят, будто бы на них бессменно сидят стаи чернящих воронов.

Девушка села на маршрутку №77. Полчаса езды от съемной квартиры до места учебы были самые излюбленные и безмятежные минуты из всего, что ей доводилось совершать за день. Сабина любила наблюдать из окна машины за проходящими земляками, происходящими событиями, неподвижными зданиями жилых домов, кафе, магазин, аптек, это отвлекало от равномерного порядка дня, успокаивало разум.

— Остановите здесь! — громко произнес мальчик лет 8—9 с огромным портфелем на спине и скоропостижно покинул салон, отбросив в след слова:

— Спасибо большое!

Сразу после него в машину вошли две взрослые дамы, одна из них уселась на освободившееся место впереди, а вторая оглядывалась, где бы присесть.

— Девушка, возьмите ребенка на колени, — упрекнул таксист молодой особе, чадо которой занимало сидение рядом.

— Я за это место заплачу, — раздосадовано вымолвила мама, и брюзгливо отвела взор на окно.

Ничего не ответив, таксист продолжил путь. А кто-то совестливый впереди, поделился своим местом с пассажиркой. Взрослая женщина лишь молча, разочарованно покосилась на высокомерную особу и неудобно уселась на краешек одолженного места.

Маршрутка завернула на тесную, но очень оживленную улицу М. Ярагского. Здесь бок о бок расположились рестораны, разные салоны, магазины, торговые помещения, клубы, спа-салоны. Пожалуй, одна из самых оживленных и выгодных предпринимательскому ремеслу улиц города. Сабина разглядывала здания, прочитывала вывески, рекламные щиты сквозь стекло авто. «Визаж», ALLURE, D&G бутики итальянской одежды, где цены на одни маячки соответствуют среднему зажиточному минимуму в республике. Девушка сознавала что, не может позволить себе заходить в магазины с дорогим одеянием, потому что не располагала средствами, к тому же жалела родителей, которые выполняли работу. А тратить их труд на облачение себя, она не смела. Одевалась она исключительно в масс-маркете, как и подавляющее большинство населения края, и сей факт ничуть не смущал ее.

— Здесь тормози, — резко возгласил рядом сидячий парень, подав деньги, он сошел с машины. Сабина вышла следом, обходя памятник В. И. Ленина, студенты вошли в здание ДГПУ.

На проспекте имени Имама Шамиля в одном из известных ресторанов, трое молодых людей спорили и вели напряженную беседу.

— Не нравиться мне все это, если предки узнают, что я в этом участвовал, мне не жить, — заявил Мурад, самый длинный и худой из них.

— Расслабься, тебе же объясняют, договорились они между собой, — негодующе промолвил Тагир, он преподнёс чашку к своему сломанному, кривому носу, вдохнул аромат травяного чая и запил напиток алжирским фиником.

— В начале, шумиха будет конечно, — в разговор вмешался Али, упитанный парень со спокойным выражением лица, — а потом все успокоятся, и все наладиться, как положено.

— Почему нельзя цивилизованно? У нас все должно выходить за рамки устоев, дикие обычаи предков вспомнили! — снова возмущался Мурад.

— Что ты ноешь, как баба? — досадно проговорил Тагир, — кому здесь достанется, так только Адилю от пахана, ты исполняешь, а ему с этим жить.

— Исполняю незаконный акт, то есть совершаю преступление, — уточнил Мурад, он работал помощником прокурора Советского района в городском округе.

— Брат, ты, кажется, засиделся на судах, не пара ли в отпуск? Мозги обычную речь уже не воспринимают, — насмешливым тоном сказал Тагир, почесывая щетину, что покрывало почти все его лицо.

— А кто тогда твою шкуру от судимости спасать будет? Ты ж брат у нас борец и любитель набить морду…

— Пацаны, вы знаете, где расположен этот салон? — надуманно спросил Али, чтоб отвлечь друзей.

— На Советского, рядом с ЦУМом, — уточнил Мурад, — Алишка? А ее ты видел хоть?

— Конечно, и не раз.

— Девушка, — Тагир позвал официантку в конце зала.

— Я вас слушаю, — подошла обслуживающая.

— Сюда повтори-ка, — передал он свою опустошённую чашку, и закинул в рот мятной конфеты. Вазочки с леденцами стояли на каждом столе, подарок посетителям от заведения.

К ресторану пафосно и с визгом тормозящих шин, подъехал внедорожник Lexus. Из автомобиля чванно вылез молодой человек в солнечных очках, он аккуратно поставил ноги на щебень, глянец черных туфель сверкал на солнце. Парень поправил воротник белой рубашки и зашел во внутрь помещения.

— Ас салам алейкум! — юноши пожали друг другу руки.

— Что мы здесь собрались? Поедем в Первуху на шашлыки, — меж тем предложил Тагир.

— Шашлык потом, — начал темноволосый парень, — мы только созванивались, в 16:30 у салона «Мадонна», то ли «Мадина». Короче, Али адрес знает. Я ему скинул на Ваццап. Друзья, наступает важный момент в моей судьбе, который когда-нибудь мы все осуществим. А кто-то уже, да брат? — взглянул он на Тагира.

— Адиль, брат ты меня знаешь, в любое время дня и ночи можешь на меня положиться, — угодливо произнес, недавно негодующий Мурад. Тагир ухмыльнулся подхалимству друга.

— Я на работу к отцу заскачу, чтоб быть там на виду и рассеять опасения бати, а то он подозревает о моих умыслах, — он откинулся на спинку стула, причем, одной рукой придерживал его, а другая была на столе. Адиль постукивал пальцами и обратил на приятелей пренебрежительный взгляд. Парень подозревал о своем превосходстве пред собеседниками и порой дозволял себе циничности в поведении, но это не было наигранностью, таков был его нрав.

Адиль, видный парень, среднего роста приходился сыном крупного чиновника, имеющим касательство к начальству города. Юноша давно осмыслил, что нет неразрешимых обстоятельств, папа скроет все его похождения и с легкостью извлечет, из каких ни есть, передряг.

Он привык быть очагом внимания, к льстивым взглядам зависти и симпатии. Адиль учился на пятом курсе одного из престижных ВУЗов Махачкалы. Разумеется, ему предоставлялась вероятность уехать и обучиться за пределами родимого края в Питере, в Москве, в Европе или в Новом Свете, как-никак отец располагал средствами и блатом. Но, ведая бесперспективность сынка, которому, по его мнению, несвойственны понятия трудиться, усердствовать, учиться, (ведь парень примирился к безропотному существованию, где все подавалось в отделанном, заготовленном образе: сессия досрочно закрывалась, нарушения ДТП не фиксировались, прихоти реализовывались, желания материализовывались). Мустафа Сабирович и мысли не допускал, оставлять любимое дитя без отцовской опеки и родного тыла в случае безрассудных недоразумений со стороны младшего. Он решительно замыслил не отпускать отпрыска за пределы надзора своего ока.

В последний год, начальник прибегнул к мысли, что настало время образумить подросшее дитя, принимать меры отказа и наказания, в целях перевоспитания. Очевидно, первопричина недееспособности сына — это сам родитель, который непомерно опекал, покровительствовал и распустил чадо. Адиль два года как встречался с Маржаной, наследницей крупного мебельного салона «Pаrаdise». Молодая пара надумала сочетаться браком, но Мустафа Сабирович вынес строгое отцовское несогласия, ссылаясь на некомпетентность сына, что серьезно обидело, задело за живое несостоявшегося жениха.

— Поехали! — возгласил Тагир, допивая чай на ходу, — вечером еще в Чечню заеду. У Абдуразака сегодня решающий бой, надо поддержать земляка. На моей машине покатим, у зятя одолжил, стекла тонированы, номера я снял.

Во дворе ребята снова обменялись рукопожатием.

— Али, на Редукторный отвезете, там Альбина поджидает, сестра моя. Не подведите, — проронил Адиль своим приятелям.

Вторая пара неинтересной, скучной лекции по языковедению подходило к концу. Ее вела круглая, на вид вредная женщина с лютым взглядом. Она апатично, без объяснений, без эмоций читала записи на бумагах. Несколько студентов усердствовали, занося терминологии в конспекты, не поднимая головы, было нелегко успевать под быструю диктовку лекторши. Предмет этой нахмуренной дамы не вызывал никакого интереса у обучающихся, к тому же «доброжелатели» со старших курсов, оповестили что, сия преподавательница любит «лапу» и всем надобно заплатить за оценку.

— Сабина, лекцию декана дай списать, завтра занесу, — попросила Динара, поправляя рыжие накрашенные волосы.

— Держи, — девушка подала ей тетрадь в цветном переплете, — на физкультуре кто-нибудь был сегодня?

— Лишь Наида и Айна, наши самые умные активистки, — быстро и громко, по обыкновению возгласила Динара.

Девушки не посещали пары по физической культуре. Занятия проходили под пристальными взорами «быдло» со спортивного факультета. Молодые люди освистывали, насмехались и пялились на бегающих и занимающихся молодых девушек. Их нежелательное присутствие смущало студенток, и те в итоге отказывались пребывать на данной дисциплине.

— Мы давно не были в кино, может, сходим завтра, — предложила Барият, низенькая из подруг, она выделялась средь девушек тем, что была увешена золотом, это свидетельствовало о ее сватовстве. По просьбе будущей свекрови, молодая невеста носила все что, недавно преподнесли ей на помолвке.

— Завтра мы пойдем в Республиканскую Библиотеку, реферат надо докончить и сдать, — тихо напомнила Сабина.

— Ох, как же скучно, — досадливо заявила Шуайнат, — вчера в ГУМе атасные сапоги видела за восемь штук, вот мама зарплату получит на днях, обязательно приобрету их, — воодушевилась своим планом она.

— Не жалеешь ты мать свою, — произнесла Динара уткнувшись в телефон, — то шмотки, то сессия, теперь вот сапоги….

— А тебе то что? Ты как будто сама все сдаешь, и ни на что не тратишься.

— Моя мама по выходным отдыхает, я торгую на рынке вместо нее, а вырученные деньги остаются мне. Я работаю, дорогая, в отличие от тебя, -заметила Динара, все еще не отвлекаясь от телефона.

— Так я тоже подрабатываю. Может, поможешь продвижению моих дел?!, — она достала журнал и подала подружке, — закажи что-нибудь.

Девушка взглянула на каталог:

— Ерундой ты занимаешься, дельное что-нибудь промышляй, обязательно помогу.

— Без твоих указаний обойдусь, — произнесла обиженная Шуайнат. Она повернулась к Сабине, — вчера Шамиль говорит, что, хочет с моим братом повидаться, еле как убедила его, не совершать такой неосмысленный шаг.

— Почему? — поинтересовалась из вежливости Сабина.

— Ты чтоо! Мой брат не должен знать, что я с кем-то в отношениях, он мне голову снесет.

Девушка встречалась с ровесником из родного района, парень всячески строил из себя крутого, с хорошими знакомствами, располагающий уважение и боязнь окружающих. А на деле просто врун, балабол, вылетевший с универа еще на первом курсе. Он упорно продолжал вешать лапшу родным, которые были слепо убеждены, что сын блестяще учиться в Махачкале и скоро станет выдающимся историком. Сабина лишний раз убеждалась, что парень ее подруги придурок, и умышленное знакомство с братом, очередное преувеличение, пыль в глаза, чтоб показать девушке искренность своих намерений. Ведь на факте Шамиль нагло пользовался наивной студенткой, которая тратилась на еду и подарки для него. Шуайнат была из тех девушек, кто стремится к совершенству внешнего вида, и желала, чтоб заработанная красота не блуждала одна, а в сопровождении кавалера, кем бы он ни был. К сожалению, девушка зависела от мнения окружающих и угоднических отзывов о себе.

— Я в «Мадонну» записалась к Патиматке, — затем она минут 10 рассказывала о прическах и о том, что хочет мелировать волосы, — в 16:30 мы должны быть там.

— Успеем Ин ша Аллах, еще четырех нету.

Сабина впервые слышала про хваленную Патимат, но не падала виду. Зазвенел звонок, Шуайнат быстро соскочила с места, прихватила сумочку и потащила за собой подругу. Девушки спешно выбрались из толпы сокурсников, ринувшихся к выходу поскорее на волю.

— Сядем на такси, на маршрутке не успеем, — впопыхах проговорила Шуайнат. Она остановила первую же машину с желтым плафоном на крыше. Сабина волей-неволей села в авто. Она вовсе не рассчитывала мотать уйму времени с занудливой подружкой, кто помимо модных новинок и тряпья, ни о чем более не рассуждала. Таксист повернул авто на проспект им. Р. Гамзатова, посреди которого расположилась озелененная и мило оформленная аллея — одна из главных и любимых улиц горожан. Здесь наличествуют здания культуры, театров, досуга, архитектуры, памятники, площадь, резиденция главы Республики и палаты министерств. К сожалению, ни в одном из данных просвещенных сооружений, Сабине еще не доводилось побывать, но девушка восхищалась ими и высоко ценила их наличие. Республиканская Библиотека — царство тишины и разумения. Она возведена изысканно и наружно и внутренне. Обелиски страж знаний завораживают, узорчатые фрески радуют глаз. Просторные, светлые холлы благодетельствуют на умиротворение, можно удобно усесться на софу за любимой книгой или же за столом в случае писанины научной работы. Русский театр — почитатели живой игры актеров навещают его порог, облачившись в лучшие наряды. Дома поэзии и литературы — подтверждение наличия в горном крае славных поэтов, воспевающих высокие атрибуты: мужество, честь, отвага, добро, отчий дом, красота родных земель. Средь заведений культуры, политики и торговли уместились лавки с серебряными изделиями — память о древних предках. Посуда, монеты и укрощения есть свидетельства оригинального, особенного житья горянок; кинжалы, ножи — подтверждение суровости, войн, храбрости и мужества неустрашимых горцев. Много нашествий претерпел сей регион. Берега Каспийского моря, полноводные, бурлящие реки, высоченные горы, зеленные луга заманивали чужеземцев в разные века, каждый из которых оставлял свой след в истории и обычаях местности да народа.

Машина свернула от строений управления, где члены местной власти управляли населением верша их участь. Далее она проехала по Дахадаева, оставив позади свадебные салоны, бутики с золотом. Затем такси направилась по Советской и притормозила у торгового центр. Второй этаж здания занимал салон красоты «Мадонна». Девушки сошли с «девятки». Пахло свежими булочками из соседней выпечки, неподалёку находился оптово-продуктовый рынок, это объясняло чрезмерную оживленность в этом районе столицы. Подруги поднялись по мраморной лестнице, Сабина обратила взгляд на рядом спускающуюся эффектную даму с длинными, черными волосами и в голубой кофте, схожее с той, что было в тот день надета на ней. Девушка встала у зеркала на стене. Сабина тоже приостановилась.

— Ты поднимись, а я в булочную зайду, — она играючи сошла, еще раз оглянув мимолетным взглядом особу у зеркальца. Студентка вышла из помещения и шагнула в сторону пекарни. Совсем близко перед ней у трассы приостановила темно-серебристая «Toyota Camry», из нее вылезли два парня, один из которых ухватил ее за руку, от чего барышня испугалась и резко высвободилась, а другой сзади подставил салфетку к лицу, и она свалилась без чувств. Юноши затащили девушку без сознания в авто и тронулись.

— Эй! — возгласил, недалеко стоящий взрослый человек, — вы что делаете?

Все осуществилось очень быстро, что более никто ни о чем не заподозрил.

— Это что? Эфир?!! — спросил смятенно Али.

— На всякий случай прихватил! — импульсивно замолвил Мурад, — я представлял все иначе! Вы же твердили, что девушка сядет сама, без принуждения! Почему тогда она сопротивлялась?!

Тагир был за рулем, его нервное состояние препятствовало вождению, машина то сворачивала, то ездила зигзагом, то чуть не ударило в капот впереди ездящую «семерку». Сабину уместили на заднем сидение, ее волосы закрывали лицо. Али тоже находился сзади на корточках, ухватившись за передние места. Таким манером, похитители прибыли до одного элитного, жилого здания. Дом был новый, целиком не заселенный, на это указывали отсутствие соседей, куча щебенки и песка во дворе, кое-где запачканные известью окна. Молодые люди зашли в подъезд. Али позвонил в одну из квартир под номером 8, на втором этаже. Дверь открыла дама лет 30, в свободной домашней одежде, ее волосы были собраны на самой макушке в пучок. Парни завели Сабину в первую же комнату от входных дверей, аккуратно уложили на кровать и сразу же вышли, закрыв за собой дверь.

— Хорошая хата! Сколько комнат? Три? — Тагир оглядывал квартиру. В жилище был хороший, свежий ремонт, дорогая мебель, обширный коридор увешен огромным зеркалом, на потолках висели хрустальные люстры, также наличествовали два балкона, один с выходом во двор, другой на проспект Насрутдинова. Дом был расположен прямиком возле трассы. Альбина вопрошающе задержала взгляд на гостей, скрестив руки на груди, затем приотворила двери спальни и через мгновение обратилась со словами:

— Это кто?!

Парни в смятении переглянулись, одним духом рванулись к дверям опочивальни, задев, стоящую возле комнаты, хозяйку. Они поглядели на лежащую без чувств Сабину.

— Как кто? Невестка ваша, в 16:30 на Советского, возле парикмахерской, — беспокойно объяснялся Мурад.

— Ха-ха-ха, смешно! Ооочень удачная, злая шутка, я даже вспотел от волнения, — Тагир бросил взгляд на сестру друга, рассчитывая увидеть ухмылку, и что она взаправду пошутила.

— Что-то не так Альбина? — Али старался вызнать суть обстоятельства. Девушке позвонили. Она ответила на вызов.

— Салам Адиль, — позвонивший явно импульсивно голосил, — успокойся! Я ничего не поняла! Ты что кричишь!? Ты сюда приезжай лучше! Что? Уже доезжаешь! Славно, вот и разберетесь. Я тут причем. Твой телефон отключен? — спросила она у Али, нажав на сбой вызова.

— Не знаю даже. Разрядился видимо. Эта не ваша невестка? Я ее всего пару раз видел, вроде такая же была…

— Ну вы и натворили ребята, какое безрассудство!!!

— Стойте, стойте, — несдержанно вмешался Мурад, махая руками, — если эта не невеста Адиля, давайте просто вывезем ее отсюда подальше, пока она без сознания, какая проблема?

Альбина поглядела на него ошеломленно.

— Кто еще предложит более циничный вариант, — ребята безмолвствовали. — Ну!? Убить и закопать может?

— Вот гнида! — произнес Тагир, упершись в стену, и постукивал кулаком по ней.

— Не понял? Это ты меня обозвал? — накинулся разъяренный Мурад.

Али в одно мгновение встал между ними:

— Возьмите себя в руки! Мурад, ты же человек закона, не ведись на провокацию, — он старался сдержать друга, который медленными, тяжелыми шагами и хищным взглядом, держа руки в кулак, направлялся на обидчика.

— У Тагира может более разумное суждение, — направился он к нему, — давай брат, что на ум приходит кроме потасовки?

— Зачем вы усложняете положение? Я тут заморочки не зрею, жених есть, невеста есть. Свою задачу я выполнил, доставил невесту по адресу.

— Ой, Тагир. Лучше бы замолчал. Он на Маржане хочет жениться, а эта вообще другой человек, — сказала Альбина.

— Не Маржана так Сержана, какая разница.

— Ерунда полная! — Альбина покачала головой.

— Я дело говорю, я свою жинку до свадьбы вообще не знал. Матушке она приглянулась и поженила нас. Прекрасная хозяйка оказалась, теперь смотри я счастливый муж и отец.

— Не смекаю я в подобных вещах! Ты, наверное, никогда не любил, — Альбина продолжала вести диалог.

— Да что вы заладили, любовь-помидоры, любовь прикатит только после брака, а до брака это харам. Встречаться нельзя, по религии это грех.

— Ты только что стяпал живого человека, словно товар. И ты несешь о грехах?! — возмущенно приметил Мурад.

— Я действовал исключительно по обычаю и запросу жениха.

— Прекратите! Что мы вообще рассуждаем, — возмутилась до сих пор сдержанная Альбина.

В тот миг в квартиру ворвался Адиль, подобно бешенному волку, его брови были нахмурены, губы от ярости сжаты, дышал он чрезвычайно через нос.

— Вы идиоты! — он ругался, употребляя нецензурную речь. — Что хотите творите, как хотите все подправьте. Надо же так лошануться! Али, ты чем смотрел, ты не соображал кого похищаешь? Маржана говорит, что вся улица на ушах, серебристая иномарка украла человека средь бела дня, через час об этом вякнет весь город, через два вся страна. А ее уводить даже не стоило, она сама бы села в машину.

— Криками вы сложившееся положение не разрешите, — вмешалась Альбина.

— Я ухожу, накручивайте, что вздумается, только избавьте меня от этой хлопотни. Альбина, заплати ей, подари что-нибудь, поговори в конце концов, чтоб убралась и не возникала.

— Мне тоже надо удаляться, у меня дежурство, — неожиданно вспомнил Мурад.

— Всем оставаться, никто не уходит, — Альбина заперла двери а ключи убрала в карман.

— Не глупи, открой сейчас же! — указал Адиль сестре, которая намного старше него.

— Прежде устройте все миром и согласием, я не позволю пользоваться собой, меня в ваши беспорядки не вмешивайте, — сказав, удалилась сестра. Ребята зашли на кухню.

— Ты прав, надо заплатить, когда придет в себя, объяснимся и отправим домой? — промолвил Мурад.

— Она в отключке?! О Боже! — Адиль приставил руку к лицу.

— А у меня нет слов! — Али был озадачен, ему нечего было предложить.

— Какой подвох! Позор! — Адиль мало-помалу понижал голос.

Альбина зашла на кухню и включила электрочайник. Она поставила на стол вазу, наполненная конфетами, блюдце с сушенным черносливом и кусковой сахар. Адиль достал телефон и набрал номер Маржаны. Он вышел на балкон, чтоб уединенно побеседовать с девушкой.

— Альбина, мне через час надо быть на работе, — напомнил Мурад сестре Адиля.

Девушка молча налила чай и подала друзьям в белых чашках.

— Сейчас отопру дверь, — произнесла она через пару минут тишины и заперлась в гостиной.

Тагир взял пульт со стола и включил телевизор, который висел на стене. Он переключал канал за каналом и остановил свой выбор на военном фильме. Мурад частенько вздыхал. Али переписывался в мессенджере. В таком напряжении прошло почти 20 минут. Наконец Адиль зашел к друзьям после долгой беседы с возлюбленной. Он присел и поставил в рот карамельку.

— Ну, что придумали? Она еще не очухалась? — спросил он.

— Действие снотворного должно было пройти через полчаса вроде, — спокойно произнес Али.

Вдруг позвонили в дверь. На пороге послышались голоса взрослых.

— Это еще кто?! — Адиль встал со стула.

— Что стряслось? Что ты опять натворил? — гласным, озлобленным тоном спросил вошедший Мустафа Сабирович.

— Папа! — парень изумился при виде отца. Он слегка перепугался. В преддверии предстал мощный мужчина с плотным ликом в парадном костюме как приличествует начальнику. Высокий и белокожий индивид обратил свой пронзительный серый взгляд на Адиля. Цвет глаз был единственным сходством между отцом и сыном.

— Ты задумал скрыть от меня очередную бестолковую авантюру?!

— Адильчик, как такое могло произойти? — из-за спины мужа показалась Маликат Камиловна, мама парня. Это была ухоженная дама среднего роста, благоухающая разными ароматами, — надо тихо все разрешить, лишний шум нам не к чему, тем более родители девушки ничего не знают, что случилось наверняка никому не известно. Мы все знаем дорогой, Альбина нам позвонила.

— Ты будешь жить здесь, с той, кого украл, — командно произнес отец, — ты вздумал поступать по-своему, наплевал на мой запрет, на мои слова, думал все сойдёт с рук как обычно, на этот раз ты ошибся!

— Мустафа, не принимай поспешных решений, ведь пожалеешь потом, — Камиловна прилагала усилия, чтоб унять обозленного мужа.

— Не вздумай приходить домой, — продолжал Сабирович, не отзываясь на слова жены, — с утра на учебу, а после ко мне на работу! Возжаждал самостоятельной жизни, учись трудиться и нести ответственность за каждый содеянный шаг. — Отец не воспринимал Адиля как взрослого человека с собственным мнением.

— Я согласен с тобой во всем, сделаю все, что скажешь, и женюсь, но на другой.

— Прежде чем ослушаться старших, подумай, хватит ли у тебя сноровки, чтоб довести все до конца, — отец был неумолим.

— Ты постоянно указываешь мне как быть, что делать, где учиться, что есть, меня напрягает такое положение.

— Я надрываюсь, чтоб сделать из тебя дельного, обеспеченного человека.

— Адиль, сыночек, не спорь с отцом, промолчи пожалуйста, — тихонько подшепнула мама, подойдя к нему.

— С кем жить я решу сам.

— Ты проживешь с той, кто вошел в твой дом. Ты вожделел стать мужиком, так стань им наконец!

— Отец, прошу тебя, не усложняй. Это они перепутали, — Адиль указал на друзей, — я не знал.- Парни стояли в стороне и не вмешивались в семейный «разговор».

— Мне стыдно сын. Ты выглядишь жалким, оправдываясь как девчонка.

— А-ам. Девушка очнулась, — Альбина прервала сосредоточенный спор.

— Пошли, — указал чиновник супруге, — Альбина ты останься с ними, разузнай кто, откуда, про родителей и позвони мне.

— Может она уже замужем или заразна, как ты можешь непреклонно распоряжаться судьбой родного ребенка, — жалобно, возмущенно высказала Маликат.

— Примерно 19 лет, студентка третьего курса, не болеет ничем, не замужем, я уже узнала. Ее мобильник звонил, я ответила, сестра ее оказалась. Она тревогу набила, по поводу внезапного исчезновения, и мне кажется, скоро пребудут ее родители.

— Какой кошмар! — Маликат Камиловна приложила ладонь к щеке. Она прошепталась с сыном в стороне:

— Все образумиться. Ты же знаешь, нельзя перечь отцу, тем более, когда он вспыльчив.

— Я, с кем попало, жить не собираюсь, если папа и далее продолжит наставлять меня кнутом как ишака, то уеду. А ты подставила меня, предатель, — направил фразы он сестре.

— Все ради твоего же блага, дорогой брат.

Визитеры вскоре отклонились, оставив сестру, брата и украденную наедине.

Глава 2

Сабина ухватилась за голову. Она несколько раз пыталась встать на ноги, но тщетно, она чувствовала головокружение и тошноту. Девушка позеленела и вырвала там же, где пребывала, испачкав одеяла и ковер. Она заметила Альбину, сквозь слезы из-за головной боли и ощущения неловкости.

— Простите, я все уберу.

— Как ты? На, выпей воды! — она подала стакан.

— Благодарю, — студентка отпила пару глотков, — где я? Что произошло? Ой! — пожалуйста, мне нужно в туалет, — Сабина подставила руку ко рту и побежала следом за провожающей хозяйкой и заперлась в уборной.

Адиль с грозным видом наблюдал за происходящим.

— Меня тоже уже тошнит, от вас всех, — юноша обулся и выскочил, с грохотом захлопнув входную дверь.

— Вот тебе и сильный пол. Их сила только в одном — удирать в случае затруднений в семье, — промолвила Альбина. Она заново заварила чай, накрыла на стол и подозвала гостью. Сабина вскоре присоединилась. Ее смуглая кожа приобрела бледноватый оттенок, утром ровно уложенные волосы беспорядочно растрепались, а уставший вид знаменовал о неудавшемся дне. Она неуверенно, в растерянности присела за стол:

— Что со мной случилось? Ничего не помню! — девушка ухватилась за голову и немного поразмыслила. Тут она внезапно поднялась, — нет! Постойте! Я помню, — в памяти озарились недавние события, — я вышла из салона, двое парней подошли ко мне, и я вырубилась. Меня что, украли!? Но кто? И зачем?

— Мой брат. Все приключилось, мягко говоря, нечаянно. Да ты не бойся, мы не бандиты, и не ганнибалы, ты присядь, я сейчас все расскажу.

Она изложила бедняжке все, что накануне совершилось и каким образом, молодая особа очутилась в незнакомом месте.

— Какое абсурдное недоразумение! Не могу поверить, что такой зазор со мной случился, — девушка в тревоге залилась слезами.- Мне надо уходить, я здесь не останусь.

— Куда ты? Твои родители в курсе, они едут к тебе.

— А кто им сообщил? Где мой телефон? — слезливое состояние Сабины обратилось в панику.

— Ты конечно можешь уйти, написать заявление, судиться с нами, но репутацию однажды украденной невесты тебе не сберечь.

— Судиться?! Не утруждайтесь! Всевышний вам судья! А замуж выйти я не горю, — она уперлась к запертым дверям и зазря дергала за ручку, — откройте здесь!

— В таком положении я тебя не выпущу, для начала приди в себя, соберись с мыслями, обдумай все как следует.

— Да вы, вы… что вы меня держите? — не выговорив ничего более, она уселась на порожке и заплакала. Плач прервал звонок на мобильник.

— Алло! Мама, мама ты где? Я? Я не знаю. Адрес? Какой здесь адрес? — выкрикнула она хозяйке, — Петра Первого, 79 П, квартира 8, — повторила она услышанное.

— Мои родители едут. Они меня заберут, — заявила Сабина.

— Вы с какого района? — спросила Альбина ради того, чтоб завязать беседу и присела рядом.

— С Кизилюртовского.

— Чудно! От столицы недалеко. Муж звонит, через каждые 10 минут, и спрашивает где я и чем занята. Уже половина шестого вечера, а мои дети до сих пор в садике. Я не успела их забрать, а он на работе.

Сабина больше не паниковала.

— Ты думаешь, что мне нечем заняться или может мне угодно удерживать тебя здесь? — продолжила Альбина, — я поступаю лишь по доброй воле, меня тоже тяготит эта сложившаяся ситуация, в которую встряла моя семья и ты, — Альбина направила на девушку блеклый взгляд.

Сабина молчала. Единственное что ей хотелось, это уйти поскорее и забыть о случившемся навсегда.

— Я бы на твоем месте поступила иначе. Мой брат мажор, но у него нет права выбора. Его обязали жениться на «украденной», то есть на тебе. Единственное его спасение — это отказ с твоей стороны. И ты допустишь такое? Я бы беспардонно осталась, чтоб мозолить ему глаза.

— Нет. Я как раз наоборот. Не держусь за людей, которые ко мне равнодушны. Не вижу в этом смысла.

В дверь постучали.

— Наверное, мама с папой! — Сабина вскочила с места.

И действительно, предки Сабины ворвались в дом, и, не тратя времени опрашивали что да как привелось. Сабина долго освещала последнюю хронологию, ее отец между разговором полюбопытствовал, что она вообще делала у салона во время занятий, обвинил, что та прогуливает пары и забранил за оплошность. Несколько мгновений минуя, вошел отец Адиля с двумя мужчинами. Обе стороны молодых людей толковали в гостиной, то споря, то повышая тон, то вдруг умолкая. В доме воцарилась накаленная атмосфера. Зайнаб Ахмедовна, мама Сабины, зашла к дочке, чтобы замолвить пару слов. Морщинистое лицо, печальные, глубокие глаза, небрежно подвязанная цветная косынка, прямое темно-синее платье (ее единственное облачение на выход), этот образ сельской домохозяйки, уже долгие годы закрепился за ней. Родные «непроизвольной» невесты так же пришли к заключению оставить дочь. Мама в мыслях подбирала слова как бы деликатнее и назидательно объяснить дитя, что это и есть самый разумный вариант в сложившемся абсурде. Сабина сидела в спальне. Женщина пристроилась рядом и поведала о недавней дискуссии взрослых.

— Не понимаю вас! Вы обо мне подумали? Ох, какая же я несчастная, — Сабина никак не мирилась с решением родных.

— Итог девичей жизни — это замужество! Все равно ты выйдешь замуж, сегодня или через год. Зачем противишься судьбе!? — сказала мать.

— Мама, где здравый смысл? Мы их не знаем. Ты мне обещала, что мужа я выберу сама, это было единственным, в чем бы вы доверились мне, и этого меня лишили. Это не справедливо! — девушка ладонью вытирала мокрые глаза.

— Сабина, ты будешь несчастна, если мы тебя заберем. Ты ведаешь, какой у нас гнусный народ, одно по факту скажут, десять от себя сочинять. Я опасаюсь, что оклевещут тебя, и никто больше не произнесет твое имя в качестве свободной, славной невесты. Такие случаи у парней прощаются, а имя девушки запятнается. Я побаиваюсь, что ты можешь остаться в старых девках, а если и выйдешь замуж, то за вдовца, разведенного или старика.

— АстагфируЛлах мама, что ты такое говоришь?! Уж лучше старой девой остаться, чем так позорно обвенчаться с тем, кто будет меня ненавидеть.

— Дочь, женщина хитрее и прозорливее мужчины. Оберни эту трагедию в счастливый случай. Взгляни на все иначе, хватит унывать. Радуйся жизни, чтоб она тебе не преподнесла. Никогда не позволяй окружающим жалеть себя. Всем своим сестрам и подружкам также скажешь, что замуж вышла по желанию. Семейные тайны и конфликты никому не раскрывай, люди только перед тобой, для вида притворятся, что сочувствуют, а за спиной начнут насмехаться и обсуждать.

— Ох, мама, о чем ты твердишь!?

— Будучи ребенком, ты видела, какие конфликты в нашей семье разворачивались. Тебе лучше всех известно, какой твой отец сложный человек. Я как-то поделилась со своими сестрами, вынесла сор из избы, разве они в чем-то помогли? Нет, лишь выслушали, опорочили своего зятя, пожалели и разошлись.

— Зайнаб, пошли уже! Меня клиенты поджидают в центре, — сказал через дверь Руслан Магомедович, отец Сабины, худощавый, высокий мужчина. Он уже начал обуваться.

— Давай дочка! — мама обняла, поцеловала дочь и прослезилась.

— Сабина, давай, — девушка вышла к отцу, — он обнял ее, — не грусти, если будут какие-то проблемы или трудности, звони. Завтра еще приедем.

— Хорошо, — лишь промолвила дочь.

— Амина сегодня останется с тобой, мы к ней заедем по пути.

Все ушли. В жилище снова Альбина и Сабина оказались вдвоем.

— Как все незадачливо сложилось! Совсем недавно, обедом, я ни о чем не подозревала, была вольной, беззаботной студенткой, а к ночи стала затворницей, — Сабина загрустила.

— Я сейчас сбегаю в гастроном, а то здесь нечего есть. Ты, наверное, проголодалась?

— Вовсе нет, никакого аппетита!

— Я все равно накуплю и оставлю у вас, сама домой отправлюсь. Завтра вернусь. И кстати, брачного обряда не будет, старшие пришли к такому заключению. Чем вас с кислыми, шокированными лицами усадить на обозрение гостей, лучше вообще такую свадьбу не играть.

— Прекрасно! Я очень рада! Всю жизнь о такой свадьбе мечтала! — Сабина, в печали, уселась за стол и опустила голову на сложенные руки.

Самым горемычным лицом во всем белом свете, в тот день чувствовал себя Адиль. Сразу после того, как в спешке покинул жилье, он заглянул в клуб, где забавлялась молодежь, приплясывая, принимая опьяняющие напитки, играя, хохоча. Весь этот сабантуй аккомпанировал своим пением дагестанские эстрадные певцы. Адиль принял пару рюмок чего-то, чтоб охмелеть и позабыться. Гуп-гуп-гуп, будто маленьким молоточком по мозгам, от громкой музыки и шума синтезаторов у юноши здорово разболелась голова. Он выбрался из заведения и двинулся в сторону моря. Было уже темно, но пляж не пустовал, там тут на лавочках сидели посетители, пара стариков носилась по бережку, юноши тренировались на турнике. Адиль воссел на спинке скамеечки, положив ноги на сиденье. На сидячем месте валялись баночки от пепси и пакетики от чипсов, хотя рядышком стояла урна. Кругом желтый пляжный песок, перемешанный с шелухой от семечек. Такая несуразность придавало данному месту неухоженный, покинутый вид. Он глянул на шумящее, темно-синее море. Как же она величественна! Ее бояться, ею восторгаются. Ее ненавидят, ею наслаждаются. Она дает покой, прохладу, ликование и также разруху, смерть, пагубность. Она словно мать, обнимающее дитя. Широко раскинув морские просторы, приласкает всякого, кто вступит в ее необъятные объятия. Она словно монстр, украдкой выжидающий добычу, и в уместном случае ухватит и проглотит любого, не щадя. Ее охват не измерить взглядом. В тот день, шорох бурлящей воды, шум ударяющегося о берег волны, было именно то, что ему хотелось слушать.

— Молодой человек, извините, можно мы тут присядем? — в сумерках он разглядел двух женщин с взрослыми детьми. Адиль встал не проронив ни слова. Судьба преподносила ему разные приятные сюрпризы, но такого спонтанного подарка он не ожидал, и теперь парень напрягал мозги, как ему поступить. На Редукторный, в квартиру он и не думал возвращаться. Ему, как никогда хотелось ощутить тыл родного человека. Адиль позвонил маме:

— Что делаешь мам?

— Ой, что тут можно поделать? Свои нервы в порядок привожу, — вздохнула она, — ты где?

— Я? Там, тут. Гуляю. На квартиру не поеду. Номер сниму.

— Почему это? Какая-то девка с улицы расположилась в наших апартаментах, а родной сын по гостиницам болтается словно бездомный. Ты поезжай к себе лучше, в крайнем случае, сюда. Какие наглые, бессовестные люди нам на голову свалились, — последние слова она произнесла с особенной ненавистью.

— Ладно, мам. Давай! Зря я тебе позвонил.

— Адиль, не давай слабину. Сегодня к себе домой не пойдешь, а завтра квартиру ей оставишь?!

Адиль выключил вызов. А на душе легче все-таки стало, ведь мама подкинула ему замечательную идею. На проспект Насрутдинова он не вернулся, отправился заночевать к другу Али.

Ночная Махачкала отличалась от города днем, ее яркие огни привораживали красотой, переменяясь от больших до маленьких, от ослепительных до угасающих. У ночи есть своя заманчивость, загадка, прелесть. День веет на суету, реализацию дел, задумок. А ночь для отхождения от денной, мирской суматохи, а также для уразумения, что есть все же в мире волшебство, в которую мы все верили детьми и вершиться оно именно ночью, когда мир окутан мраком а кругом тихо и безлюдно. Чудеса есть в наших ночных молитвах, в снах, в тиши.