Бесплатный фрагмент - Укиё-э квест Сергея Китаева

Ещё один привет из 19 века

Зачастую истории приобретения артефактов, попадания их в Россию и перипетии с переменой владельцев не менее интересны и детективны чем истории создания самих артефактов. Одна такая история, о коллекции Альфреда фон Вакано Самарского художественного музея, уже изложена в моей книге «вОроны в снегу», здесь же представлена ещё одна, весьма похожая, но с другим коллекционером, другим музеем, произошедшая примерно в тот же период, что и первая. Так же как и с первой историей, эта новая история смогла случиться и дойти до нас исключительно благодаря подвижническим трудам трёх человек: коллекционера собравшего и привёзшего в Россию, музейного хранителя коллекции тщательно сберегавшего и посильно изучавшего собранные артефакты, и специалиста со знанием ряда языков, включая японский, проанализировавшего и систематизировавшего коллекцию хотя бы отчасти. И что самое важное — все эти три человека были пишущими: коллекционер вёл активную переписку с родственниками, друзьями, партнёрами; хранитель коллекции в 1994 году сделала подробный доклад о коллекции с включением его в сборник статей о частных коллекциях, а культуролог-лингвист написал и издал книгу. Редкий случай, когда всё сложилось, но на самом деле сложилось пока далеко не всё и история эта ещё даст о себе знать.

Картинки — дело заразительное!

Жанр УКИЁ-Э — «картинок бренного мира» — сложился в Японии в эпоху Эдо (1603 — 1867) когда страна находилась в добровольной самоизоляции. Сами японцы про этот период обычно замечают, что самоизоляция была не полной — мол с Китаем, Кореей, островами Рюкю отношения не прерывались, но все торговые связи и с этими немногочисленными партнёрами происходили через единственный порт — Нагасаки. Всего пару лет назад теперь уже всему миру пришлось пройти через самоизоляцию «благодаря» ковиду, что вызвало всплеск домашнего творчества — рукоделие, рисование, игра на музыкальных инструментах, фитнес — всё чтобы хоть как-то скрасить невозможность выхода в свет. Так же и первые японские художники просто рисовали обыденные сцены пытаясь придать им какую-то изюминку, очарование. Со временем сформировались школы с жанровыми приоритетами и особенностями — Утагава, Кано, Римпа, Маруяма-Сидзё, хотя многие из них существовали в том или ином виде и до «пандемии» и общего у них тоже было немало.

И так получилось, что это «творчество от скуки» после открытия Японии во второй половине 19 века оказалось писком моды, авангардом модерна, Art Nouveau (фр. «новое искусство»), серьёзно потеснившим классицизм в Европе и США. Правда, под натиском встречного культурного потока из-за рубежа само пало жертвой эдакой глобализации второй половины 19 века фактически сойдя на нет к началу 20-го.

Соответственно, именно на конец 19 века — начало 20 века пришёлся пик создания частных коллекций восточного искусства в Европе, Америке, России. «Восточного» — потому что по пути в Японию многие коллекционеры заплывали-заезжали в Китай-Индию и там тоже приобщались к Востоку. Цели создания частных коллекций были у всех разные: кто-то собирал лично для себя и ближнего круга, кто-то на продажу, кто-то радел о просвещении общества и жертвовал коллекции музеям.

Например, австрийский предприниматель принявший подданство России Альфред фон Вакано (1846 — 1929) собирал восточную коллекцию для домашней галереи в Самаре с конкретной целью — артефакты с их индивидуальными историями должны были работать как монолит чтобы показать силу искусства в камерном общении Вакано с его оппонентами коих у него было множество — чиновники, жандармы, конкуренты по пивному бизнесу. Соответственно, в коллекцию вошли два-три самых лучших артефакта из каждого жанра, не более того. Но самые лучшие. Сам Вакано не владел ни японским ни китайским, но у него был очень продвинутый друг — тоже гражданин Австро-Венгрии, тоже пивовар и одновременно консул Австро-Венгрии в Тяньцзыне — Феликс фон Штумфоль (1883 — 1951), который с высокой долей вероятности и подобрал артефакты для Вакано.

Моряк Сергей Китаев (1864 — 1927) был, вероятно, очарованным Востоком коллекционером-одиночкой. Коллекцию он собирал тоже как системный монолит, но с другой целью — для представления её в музее для широкой публики. В коллекции явное преобладание работ Кацусика Хокусая — около 3 тысяч из всего более 6 тысяч артефактов, что говорит о личном предпочтении Китаевым творчества этого японского художника. То есть системность, но с личным предпочтением. Нет сведений владел ли Китаев японским языком или нет. Скорее всего в какой-то степени владел если общался с продавцами в Японии и читал лекции по японскому искусству в разных городах России. Но скорее всего не в высокой степени если не смог составить серьёзной оппозиции профессиональному японисту Сергею Елисееву, которого в 1916 году пригласили оценить коллекцию Китаева. Елисеев проработал с коллекцией семь полных дней, разобрав около 300 артефактов сделал вывод что стоящих артефактов единицы, множество подделок и реплик. Исходя из такой оценки Китаеву было затруднительно получить 75 тысяч запрашиваемых им рублей от какого-либо музея России, в итоге в марте 1917 года коллекция была сдана на хранение в Румянцевский музей (ныне здание Государственной библиотеки имени Ленина в Москве) и так в нём и осталась ввиду миграции Китаева в том же 1917 году в Японию. В 1924 году коллекция была передана в ГМИ имени А.С.Пушкина.

Для сравнения «системной коллекции для широкого показа» можно привести успешный пример, или как сейчас модно говорить — «кейс», французского коллекционера предметов искусства Эмиля Гимэ (1836 — 1918). Собранную коллекцию восточных артефактов, включая японские и китайские, он демонстрировал в музее в городе Лион, но видя малый интерес публики договорился с музеем в Париже и передал всю коллекцию бесплатно, став пожизненным директором этого музея, который и поныне носит его имя. В подборе артефактов Гимэ помогали первоклассные эксперты, сделавшие колоссальный вклад в развитие франко-японских отношений — Леон Дюри, посол Франции в Японии с 1862 по 1878 год, и Луи Бертен, военный консультант Франции в Японии в 1885 — 1891 годах, ставший впоследствии со-президентом франко-японского общества Парижа вместе с Гимэ.

С Самарской коллекцией Вакано мне посчастливилось работать лично в 2021 — 2022 годах. С коллекцией Китаева мельком и частично удалось соприкоснуться на выставке «Шедевры живописи и гравюры эпохи Эдо», проводившейся в сентябре — октябре 2018 в ГМИ имени А.С.Пушкина. Так же частично и «на ощупь» можно ознакомиться с этой коллекцией через труд Е.С.Штейнера «В пучине бренного мира. Японское искусство и его коллекционер Сергей Китаев», изданный в 2022 году. Евгений Семёнович в разное время имел кратковременные доступы к артефактам коллекции Китаева Пушкинского музея, смог их достаточно глубоко проанализировать благодаря и собственным познаниям и богатому кругу друзей-коллег в Европе, США и Японии. Последнее, по моему скромному опыту, не менее важно чем первое. И, наконец, некоторые артефакты коллекции можно почерпнуть из «Указателя выставки японской живописи в Академии Художеств в Санкт-Петербурге в 1896», составленного самим Китаевым, чудесным образом найденной на просторах интернета через российский поисковик.

Художники и артефакты

Школа ТОБА-Э