Бесплатный фрагмент - Ударная комсомольская стройка «Туманность Андромеды»

Посвящается любимой жене Оленьке

Выражаю благодарность сыну Паше за помощь в подготовке материалов для книги

История эта полна удивленья.

И мало таких, кто поверит в нее.

Дон Эллиот

Предисловие автора

В каждой из моих предыдущих книг была, пожалуй, попытка разгадать какую-то загадку.

В книге «Русское невероятное. Фантасмагории от Александра Грина до Саши Соколова» (2016 г.) — отчего в наших будничных реалиях иногда происходят чудеса? Не оттого ли, что их созидатели твердо уверены в том, что «блистающий мир» покоряется только неисправимым фантазерам и делают для осуществления своих грёз неимоверное количество упорных попыток — аналогично открытому ученым Георгием Гамовым туннельному эффекту в квантовой физике?

В книге «Венеция — Петербург: битва стилей на Мосту вздохов» (2017 г.) — в чем тайна очарования этих двух волшебных городов на воде? Не в том ли, что созданные наперекор трём ВОПРЕКИ: болотистой местности, особо влажному климату, вражескому окружению, они научились упрямо противостоять всем стихиям и вызовам, парадоксальным образом превращая недостатки в достоинства, а усилиями гениальных архитекторов и живописцев одарили мир неземной красотой своих дворцов, храмов, каналов и мостов?

В книге «Атлантида инноваций. Портреты гениев на фоне усадеб» (2018 г.) — в чем секрет поразительной эффективности системы воспитания будущих пассионариев (ученых, изобретателей, любимцев муз) в русских дворянских усадьбах? Не в том ли, что отгороженные от суеты больших городов, эти благоговейные островки зелени и тишины превращались в «территории суверенной личности», позволяющие формировать людей долга и чести, индивидов с мышлением, свободным от клише и предрассудков?

В книге «Казначеи революции смыслов: от Мецената до братьев Третьяковых» (2019 г.) — если гении летают в небесах на летательных аппаратах озарений и открытий, то кто те люди, которые, оставаясь на аэродромах повседневности, заправляют топливные баки прогресса? Может, это они — расчетливые, и, одновременно, мечтательные — меценаты и коллекционеры, не жалеющие ни усилий, ни времени, ни капиталов для триумфа красоты: красоты научной идеи, замысловатого механизма, колоритного живописного полотна, изысканного в каждой детали здания?

Но это был, в основном, рассказ о временах, отделенных от нас завесой веков. А если ближе к современности, например, 80-е годы века двадцатого? Кто-то, наверно, готов назвать эти годы десятилетием надежд. Кто-то –безвозвратным крушением коммунистических идеалов, когда с распадом СССР, казалось, рухнула в тартарары и сердцевинная цель Октября 1917-го — выковывание ИДЕАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА БУДУЩЕГО: «Ведь и сама по себе русская революция — отбросим ложные представления о ней — далеко не сводилась к социальному переустройству: с этим справилась бы и Парижская коммуна, если б ей повезло чуть больше. Целью революции утверждалось создание нового человека, лишенного социального эгоизма, собственнического инстинкта, религиозного чувства в его архаическом, трусливо-рабском варианте. Горький пришел к этой идее еще до того, как прочел и полюбил Ницше, поскольку идея носилась в воздухе» (из статьи Дмитрия Быкова «Сам себе человек. Максим Горький (1868 — 1936)»).

Да, воцарившийся в стране в начале 1990-х рынок с приоритетом частной собственности по большинству показателей, пожалуй, эффективнее плановой обобществленной экономики. Но то экономика, а человек? Неужели библейская «лестница Иакова» с поднимающимися по ней ангелами, как символ восходящей эволюции духа, в 1980-е стала истончаться, чтобы в 1992-м превратиться в недостижимую фата-моргану? Разве не найдется монтажников-романтиков (взять хотя бы горячие сердца из студенческих строительных отрядов), чтобы предотвратить обрушение самого фантасмагорического сооружения Ветхого Завета?

Если удастся реализовать задуманное, ответы на эти и другие подобные вопросы — в предлагаемой читателю книге…

Глава 1. «Рубиновая дюжина 80-х»

1.1. Рембрандтовские коричненые тона и яркая зелень «Московского дворика»

Наступили восьмидесятые… Экономическая реформа Косыгина-Либермана 1965 года, имевшая целью небывалое со времен НЭПа изменение парадигмы социализма: внедрить в плановую экономику СССР элементы рыночного регулирования, к середине 70-х закономерно увязла в болотистом ландшафте брежневского застоя.

Принятая на XXII съезде КПСС (1961 г.) головокружительная двадцатилетняя программа построения коммунистического общества к началу восьмидесятых никаких чувств у большинства населения, кроме, пожалуй, мягкой иронии, уже не вызывала. Но мечта-то о коммунистическом идеале осталась. Пусть сроки выполнения «сказочной» III Программы партии переместились за горизонт, но ведь жизнь продолжалась и мечты о светлом будущем, пусть и отдаленном, как-то согревали сердце…

И потом как посмотреть. Кто сказал, что Звезда благодати должна быть различима даже с помощью самого совершенного телескопа? Обратимся в связи с этим к размышлениям одного из самых, думается, виртуозных мастеров нон-фикшн Петра Вайля: «Идеал должен быть недостижим. Бокаччо жаловался приятелю в письме, что какая-то красавица не отвечает на его любовный порыв, потому что хочет, чтобы он продолжал писать ей стихи. Женщина понимала, что как только уступит, стихов больше не дождется» [Вайль 2019, с. 67].

Но год (десятилетие, век, тысячелетие — на ваш выбор) наступления коммунизма — это, похоже, проблема уровня фундаментального «Капитала» К. Маркса. В начале 60-х промашку вожди дали — с кем не бывает… Что же в повседневном обиходе? — тоже не близко до цветов радуги: «Дорожают главные мужские товары. Бензин — снова вдвое. Еще в начале пятилетки он стоил 7–10 копеек, теперь 30–40! Прежде только покупка автомобиля была рекордной тратой, теперь расточительна и постоянная езда на нем. Дорожает табак, болгарские сигареты по 35 копеек теперь продаются по 50. И самое главное — новая этикетка и новая цена обычной водки: „Русская“ по 5.30. Конечно, это те же пол-литра, что и по 2.87 в 60-е годы, и по 3.62 и 4.12 в 70-е. Вся страна знает стишок: „Даже если будет восемь — // Водку все равно не бросим. // Передайте Ильичу: // Нам и десять по плечу. // Ну а если будет больше — // Значит, сделаем, как в Польше. // Ну а если двадцать пять // ­ Снова Зимний будем брать“» [Парфенов 2010, с. 12].

Бодрячески, в современной оптике — эпатажной антитезой реалиям жизни смотрелись передовицы (не забыли такие?) советских газет, не исключая молодежных: «Активно участвуя во Всесоюзной эстафете ударных комсомольских дел, развернув соревнование под боевым девизом „На ударной предсъездовской вахте — ежедневное перевыполнение заданий!“, юноши и девушки Подмосковья вместе с ветеранами партии, комсомола, кадровыми рабочими, наставниками встречают XXVI съезд КПСС новыми трудовыми рекордами и свершениями. В комсомольских организациях области идет широкое обсуждение проекта ЦК КПСС к XXVI съезду партии. Молодые труженики принимают повышенные социалистические обязательства» (из передовицы «XI пятилетке — ритм, качество, трудовые рекорды», газета «Московский комсомолец», далее — «МК» от 03.02.1981 г.).

Ну, скажете, наверно: «Не слишком ли много темных коричневых рембрандтовских тонов в описании начала восьмидесятых? Наверняка ведь была и яркая зелень поленовского „Московского дворика“?» — не буду здесь сильно сопротивляться… Кто поспорит, что когда ты молод и горяч, кажется: все по плечу, а за спиной вырастают крылья, которые могут перенести тебя далеко-далеко… Ну, хотя бы на БАМ.

Вот в 2013 году журналистка газеты удивлялась, когда «услышала от первого встречного бамовца, что его тянет в те места, где он строил магистраль, что он завидует, что она едет Туда. “– Там же разваливается всё — какое удовольствие? — Ну и что. Места-то родные. Весело там было. — Я не поняла. Какая радость — увидеть, что труд твой оказался бессмысленным?». Бессмысленным ли для первопроходцев? Это была их юность. Работали, любили. Было весело. Трудности сплачивали. Это пройденный путь, который никому и никогда не отнять. Чтобы там ни говорили, как бы ни писали. То, что было, — это их личное, дорогое» (из статьи Бориса Ручкина и Анатолия Королева «БАМ: уроки истории (к 95-летию создания ВЛКСМ)»).

И еще о БАМе. Не настало ли время развеять достоверность ернической народной байки о том, что невиданную по сложности магистраль возводили «ЗК» — вот только не «забайкальские комсомольцы», а самые что ни на есть натуральные «зэки»? И информация об этом — из весьма авторитетного источника, подкрепленная к тому же саморазоблачительными для советской практики экономическими аргументами: «Какие зэки, о чем вы? Восточный участок строили военные строители, а центральный и западный участки строили исключительно комсомольцы. Но зэки не могли построить БАМ. Потому что молодежь можно поселить в палатках, а зэков надо обустроить, раз в 10 дней показывать кино, регулярно мыть… За этим следит прокурорский надзор. А наши ребята были неприхотливы, работали на энтузиазме» (из интервью первого секретаря ЦК ВЛКСМ в 1982 — 1986 годах Виктора Мишина «Девчонки ехали на БАМ, чтобы устроить свою судьбу», «МК» от 26.10.2018 г.).

Так и хочется сказать вслед за товарищем Суховым («Павлины говоришь! Хех!) — «На чистом энтузиазме, говоришь?.. — кому еще хочется Back in the USSR?»…

Многие не согласны с таким сатирическим уклоном? — тогда еще одно признание, горькое признание, тоже первого лица (только не Всесоюзного, а подмосковного) Союза Молодежи: «А я никогда не забуду тех девчат, которые классами приходили на фермы. Семнадцатилетних, у которых горели глаза. Мы приезжали к ним и видели, как они вилами на морозе, в одних халатиках, отрывают свеклу или картошку от мороженой кучи, а потом в тяжеленных тележках толкают ее вдоль прохода. Мы подбадривали девчонок: потерпите, тележки вам сделаем полегче или скоро кормоцех построят, кормить коров будете прямо с трактора… А сами неслись к директору и убеждали, что не останется отряд на ферме, уйдет через неделю-другую. А плотные дядьки улыбались: „Ничего эти уйдут, комсомол новых сагитирует“» (из статьи «Куда плывет корабль», «МК» от 26.01.1990 г.).

Ну что, опять скатился на печальную монохромную гамму голландского Мастера?.. Исправляюсь, тем более, что неудержимой зелени, пробивающейся сквозь асфальт, тоже было предостаточно.

Примеров много, хотя бы этот. Место действия — город в 80-ти км от Москвы: «Вспоминаю 1987 год, когда меня только что избрали секретарем комитета комсомола Воскресенского ПО „Фосфаты“. На учете тогда состояло более 800 членов ВЛКСМ. На бюро комитета решили провести что-то массовое и интересное, чтобы встряхнуть комсомольцев. Выбрали два объекта: субботник по уборке территории посёлка Лопатинский и сбор металлолома. Чтобы было интересно, нужна „изюминка“. Решили, что это будет концерт для участников субботника. Неделю обзванивали молодежные центры, и, наконец, нам предложили тогда ещё мало известных исполнителей Сергея Минаева и Сергея Крылова. На субботник вышло более 400 комсомольцев, 5 часов чистили, выгребали, вывозили мусор. По окончании закупили 30 тортов, заварили чай (времена тогда были „антиалкогольные“), а к пяти вечера всех пригласили в ДК „Юбилейный“. Вниманием артистов мы избалованы не были. Организовали даже группу поддержки из ребят молодежного военно-спортивного клуба „Скиф“. Первым выступил Сергей Крылов, которого представили (с его согласия) как самого толстого друга комсомола, затем пел Сергей Минаев. Эмоций было через край. Субботник и концерт запомнились надолго» (из воспоминаний секретаря комитета комсомола ПО «Фосфаты» Сергея Слепова «Вспоминая прошлое»).

На этом новации неистощимого на выдумки секретаря не закончились: «В 1970 — 1980 годы очень популярными среди молодежи были туристические слёты. Времена романтики, бардовских песен… Летом 1988 года решили провести двухдневный турслёт комсомольцев ПО „Фосфаты“. Откликнулись 10 команд (ЦОФ, горный цех, управление и другие). Место выбрали на поляне около реки Натынки. Ребята из электроцеха обеспечили свет, из водоцеха — водоснабжение. Судили соревнования П. Бояркин и В. Панин. Днем проходили спортивные соревнования, к вечеру конкурсы поваров и художественной самодеятельности. Ну и, конечно, ночная дискотека на свежем воздухе. Это сейчас дискотеки идут до утра, а в то время строго до 23 часов. Не заметили, как подошла полночь. Объявили отбой. Все ребята стали уговаривать, чтобы продлили хотя бы еще на часик. И так несколько раз. В итоге договорились аж до 3 часов ночи, но с условием, что в 8.00 на линейке были все. И сразу на старт. Ближе к обеду подходит В. Панин и недоуменно заявляет, что, может быть, секундомер врёт, но после фактически бессонной ночи ребята показывают результаты выше обычного уровня. Вот что значит молодость…» (Там же).

Турслеты, песни у костра, дискотека до зари — это, понятно, романтика. А если что-то посерьезнее? — там, где работают строительные краны и готовится к сдаче важный объект — цех серной кислоты в ПО «Минудобрения»: «Необычным было это пари: командир Подольского комсомольско-молодежного отряда Азольд Лебедев с горячей решимостью отстаивал возможность уложить за субботу и воскресенье 500 кубометров бетона. Начальник СМУ-4 Николай Николаевич Обрезков не без основания сомневался в этом: и профессиональным бригадам строителей не всегда такое под силу. — Так отряд-то „Яростным“ называется, не случайно это, — не без улыбки поддержал командира комиссар Валерий Копейкин» (из статьи В. Скрябина «Профессиональный подход», «МК» от 28.09.1983 г.).

Дерзкие планы подольчан чуть было не разбились о проблему с транспортом, вот только ребят уже было не остановить: «Даже если сил у вас хватит, то где я вам возьму столько машин для подвозки бетона? У меня на площадке каждый ЗИЛ на счету, — возражал начальник стройуправления. — Закажите МАЗы, — подсказали ему руководители отряда. — Эх, ребята, да если бы вы действительно уложили за выходные эти площадки, цены бы вам не было… — Будут площадки!» (Там же).

Так как же пари? — оценивайте сами: «Непрерывное бетонирование длилось пять рабочих смен. И уложено было в площадки 600 кубометров! Одержана очередная трудовая победа, а все они вместе позволили отряду только в июле принять и уложить 3700 кубометров бетона. Есть и еще один рекорд Всесоюзной ударной — месячная выработка каждого бойца перевалила за тысячу рублей, что случается, как раньше считалось, лишь у строителей-профессионалов» (Там же).

1.2. Коленкоровые папки из сейфа первого секретаря

Для написания этой книги я проштудировал немало источников: книги по комсомольской тематике, брошюры, периодическую печать (в первую очередь, конечно, молодежную), доступные архивные материалы.

Отдавший комсомольской работе 12 лет жизни (с 1980 по 1991 гг.): комитет комсомола балашихинского НПО «Криогенмаш», МК ВЛКСМ (отдел рабочей и сельской молодежи, областной штаб студенческих отрядов, отдел научной молодежи, информационно-методический центр НТТМ «Прометей» при МК ВЛКСМ), я как-то не ожидал увидеть в вышеназванных источниках чего-то уж совсем неожиданного. Между тем, признаюсь, открыл для себя немало любопытного. Но особенно сильное впечатление произвело содержимое нескольких коленкоровых папок, на которых — верьте, не верьте! — стояла загадочная надпись: «Ударная комсомольская стройка „Туманность Андромеды“». Сотрудники архива с убеждением говорили, что эти папки хранились ранее в сейфе, который стоял в кабинете первого секретаря обкома комсомола.

«За туманом и за запахом тайги…» — сразу всплыли в памяти строки из известной песни ленинградского барда Юрия Кукина, и подумалось, что это, наверное, материалы о тех комсомольцах Подмосковья, которые работали на ударных стройках Сибири и Дальнего Востока. Однако тогда причем здесь галактика Андромеды? Для броского названия, что ли?

Чтобы не блуждать в сумерках сомнений, я заглянул в первую папку. И это было словно первый поворот Золотого Ключика, открывающего дверь в неведомое пространство, находящееся за нарисованным холстом в каморке Папы Карло.

На листочке, аккуратной приклеенном к оборотной стороны обложки, была цитата: «Но ближайшие ваши планы — подвиги Геркулеса. Вы знаете, что вам назначено? — только первые шесть. — Ну, конечно, другие шесть назначаются после выполнения первой половины, — вспомнил Дар Ветер. — Расчистить и сделать удобным для посещения нижний ярус пещеры Кон-и-Гут в Средней Азии, — начал Тор Ан. — Провести дорогу к озеру Ментал сквозь острый гребень хребта, — подхватил Дис Кен, — возобновить рощу старых хлебных деревьев в Аргентине, выяснить причины появления больших осьминогов в области недавнего поднятия у Тринидада… И истребить их! — Это пять, что же шестое? — Оба юноши замялись. — У нас обоих определены способности к музыке, — краснея, сказал Дис Кен. — И нам поручено собрать материалы по древним танцам острова Бали, восстановить их — музыкально и хореографически» [Ефремов 2018, с. 210 — 211].

Да, это был отрывок из самого известного произведения основоположника современной российской фантастики, философа и ученого-палеонтолога Ивана Ефремова. Именно им в романе-эпопее «Туманность Андромеды» о покорителях далеких галактик, увидевшем свет в 1957 году, была создана одна из самых впечатляющих картин коммунистического будущего: «В романе, а также в его продолжении „Час быка“ и „Глаз змеи“ (1963 — 1968), Ефремов порывает с фантастикой „ближнего прицела“ и переносит действие в 3234 год. Таким образом, время действия космических приключений, разворачивающихся на фоне небывалого, счастливого общества, отстоит от читателя на 1300 лет, и это учитывая то, что автор „приблизил“ происходящее по сравнению с первоначальным вариантом. Несмотря на такую удаленность, общество будущего в романе описывается со всеми подробностями, начиная от особенностей социальной структуры и гендерных ролей, до развития искусства и форм проведения досуга» (из статьи Инги Желтиковой «Когда наступит будущее? Образы будущего России второй половины 20 века»).

Заметили дисбаланс между хронометражем коммунистического прожекта известного «кукурузными начинаниями» руководителя ЦК КПСС (20 лет) и сдержанными прогнозами палеонтолога (1300 лет)? Если следовать принципам имянаречений персонажей последнего (Дар Ветер, Тор Ан, Дис Кен и др.), непредвзятому наблюдателю, похоже, станет заметно, что материалист Хру Щёв оказался куда большим выдумщиком, чем писатель-фантаст Ефре Мов.

Впрочем, вернемся к «Туманности Андромеды». Будущую систему воспитания автор романа представлял себе следующим образом. Семнадцатилетние юноши и девушки после окончания школы вступают в трехлетний период «подвигов Геркулеса». Они должны (когда в одиночку, а иногда и совместно со своими товарищами) выполнить двенадцать заданий (в два этапа по шесть). Серьезные поручения назначаются педагогами в соответствии с характером и способностями учеников. И это отнюдь не «лабораторные работы», а вполне себе ответственные задания, иногда даже подразумевающие экстремальные условия. В помощь «недорослям» приглашают ментора — кого-то из взрослых, наделенного разносторонними профессиональными навыками и педагогическими способностями. «Подвиги Геркулеса» позволяют вчерашним школярам на практике применить полученные знания, проверить уже в полевых условиях свои предпочтения и склонности, и, наконец, определиться со сферой грядущей жизнедеятельности.

Для будущих последователей Ахилла и Персея существовала и своя «учебка» — наподобие охранной службы циклопической северной Стены из «Игры престолов»: «Мальчик вырос и с будущего года приступал к свершению двенадцати подвигов Геркулеса, а пока работал в Дозорной службе в болотах Западной Африки. Кто из юношей не рвется в Дозорную службу — следить за появлением акул в океане, вредоносных насекомых, вампиров и гадов в тропических болотах, болезнетворных микробов в жилых зонах, эпизоотий или лесных пожаров в степной и лесных зонах, выявляя и уничтожая вредную нечисть прошлого Земли, таинственным образом вновь и вновь появляющуюся из глухих уголков планеты?» [Ефремов 2018, с. 205 — 206].

Второй поворот Золотого Ключика (продолжаем аналогию с событиями известной сказки Алексея Толстого) произошел, когда я открыл находящуюся сверху брошюру первого наркома просвещения государства рабочих и крестьян Анатолия Луначарского «Воспитание нового человека» (впервые опубликованную в 1928 году) с двумя закладками и соответствующими карандашными пометками.

В первом фрагменте без прикрас, с редкостной образностью говорится о наследии, доставшемся большевикам после Октября 1917-го: «Поднятие культуры нашего труда, подвижности нашей энергии, нашей нервной системы, упругости наших мускулов до уровня и выше уровня европейца и американца — это несомненная наша задача. С рыхлым полуазиатством, не вылезая из халата, мы, конечно, ничего не сделаем, и в этом отношении проблема ухода от человека старого для нас становится сугубо важной. Мы должны уйти не только от старого человека, каким он является в Европе и Америке, но еще от человека старой, полуфеодальной России, который еще хуже, потому что он еще и Обломов, которому нужно было пройти еще порядочную полосу времени, чтобы дорасти до тех западных хищных или стадных типов буржуа, которые, по крайней мере, работать то умеют в гораздо лучшем темпе — в 5 — 6 раз скорее, ладнее, умелее, чем он» (из брошюры А. Луначарского «Воспитание нового человека»).

Во втором, как революционер с большим стажем (на нелегальной работе с 1892 года), нарком рассуждает об эталонной организации, которая смогла бы объединить бессистемно направленные помыслы отдельных индивидов: «Потому человек главным образом и зависит от стихии, что множество воль устремлено противоречиво, что человеческое общество представляет собой нечто вроде газообразного вещества — каждая молекула — человек бьется во все стороны, натыкается на своих соседей и хаотично, беспорядочно мечется. И когда человеческие воли будут организованы в единство, будут действовать, как согласованный пучок энергий, то, может быть, ничто не в состоянии им противостоять, даже стихийные законы природы» (Там же).

И когда в голове, как в замысловатом пазле, сложились три ключевые фразы: «воспитание нового человека», «воли будут организованы в единство» (из А. Луначарского) и «подвиги Геркулеса» (из И. Ефремова) — вот он — третий поворот заветного ключика, и вполне осязаемая (без обманчивого трепета миражей) гипотеза. Сокровища коленкоровых папок — это, похоже, скрупулезно собираемые доказательства ключевой мысли: если есть такие молодые люди, которые готовы совершать деяния уровня могучего античного героя, то сокровенная цель Октябрьской революции — пришествие гармоничного, без черт социального эгоизма, индивида, сможет успешно реализоваться, а усилия организующей силы — Союза Молодежи — смогут сгенерировать именно тот «согласованный пучок энергий».

Тогда чем это не ударная комсомольская стройка, причем важнейшая из всех существующих, где должна господствовать архитектура «золотого сечения» добра и социальной справедливости? Смущает в названии «туманность»? Но давайте признаемся себе: воспитание, даже ультра-благонаправленное, почти всегда окутано дымкой непредсказуемости и собирает порой самые диковинные сезонные плоды: от ароматной Антоновки до колючек чертополоха.

Итак, доказательная база. Меня, конечно, в первую очередь интересовала папка с подзаголовком «80-е». Материалов (вырезки из газет, журналов, отчеты, небольшие брошюры по теме и др.) — целое море. Чтобы не утонуть, начал ориентироваться по сразу выделяющимся ярко рубиновым буйкам-закладкам. В отдельной пухлой прозрачной папке с уголком их было двенадцать. Не по числу ли тех самых «подвигов Геркулеса»? Оказалось, действительно так. На каждый год по одной, и только на 1987-й и 1988-й годы — по две (ну, видимо, закономерно — самый разгар горбачевской перестройки).

1.3. «Факир железных дел» (прокатчик Виталий Веневцев)

И какова она — рубиновая дюжина 80-х?.. Похоже, от них вряд ли можно было ожидать упомянутых в «Туманности Андромеды» таких экзотических деяний, как расчистка пещер в Средней Азии или восстановление рощи хлебных деревьев в Аргентине. Хотя, пожалуй, с какого ракурса посмотреть…

1981-й год. Чем, например, работа вблизи расплавленного металла менее рискованна, чем исследования юноши далекого будущего у жерла действующего вулкана? А наш первый герой — руководитель комсомольско-молодежной бригады прокатчиков, лауреат Государственной премии СССР Виталий Веневцев — трудится именно в такой «горячей» отрасли — на Ступинском металлургической комбинате. Причем работает не только с высочайшей отдачей, но и еще и самоотверженностью, достойным, думается, сравнения с христианским героем, победившим огнедышащего дракона: «Пылающий меч разит // Средь ужаса и огня. // И звонок топот копыт // Его снегового коня…» (из стихотворения Николая Гумилева «Георгий Победоносец»).

Скажете, слишком много патетики… Но тогда где вы встречали такого современного Дон Кихота, который бы выручил увлекшегося магией цифр газетчика, претворив его домыслы в производственную реальность?: «Молодой журналист опубликовал статью о Веневцеве и немного ошибся в цифрах. Получилось, что его герой добился фантастически малых допусков при прокате металла. В цехе возмущались: как же — ошибка, у нас такого быть просто не может. А Веневцев посмотрел — только усмехнулся, второй раз прочитал газету очень внимательно. А потом взял блокнот и ручку — и засел за расчеты. Не сразу, но выручил-таки Веневцев молодого автора. Добился преувеличенных в статье цифр. И на этом не остановился — продолжает уменьшать злосчастные допуски» (из статьи Е. Артемьева «Опровергая очевидное», «МК» от 30.01.1981 г.).

В этом эпизоде весь Веневцев — и рационален, и артистичен одновременно. И азартен к тому же, «хотя внешне спокоен и невозмутим. Чья-нибудь ошибка — и вся работа насмарку, рулон не выдержит натяжения и расползается. Это общее пристальное внимание всей бригады и создает напряженный ритм работы. Кажется, невозможно выделить здесь, кто работает лучше. Но присмотришься к Веневцеву и заметишь, что все его движения — вслепую. Взгляд не контролирует, что делают руки, глаза следят за прокатом. Иногда ребята так, ради эксперимента, чуть-чуть изменят положение какого-нибудь рычага. Веневцев начнет работать и (опять-таки не глядя) вдруг по-доброму проворчит: — Опять проверяете? Ну, давайте, горе-экспериментаторы…» (Там же).

Получается: прямо-таки факир железных дел, когда «автоматизму его движений, заученности всех рабочих приемов удивляются даже люди с солидным стажем. „Но где же творчество?“ — могут возразить мне. А разве высочайший профессионализм — не творчество? Как о личностях творческих чаще говорят о рабочих, которые пишут стихи, рисуют… Веневцев — первокласснейший прокатчик, он — творец в своей области, в своем деле» (Там же).

Неравнодушие и основательность во всем — именно так характеризует сам Виталий Веневцев основные качества, которые должны быть присущи настоящему рабочему человеку: «Я уже назвал одно качество — неумение проходить мимо плохого. А вот второе: уверенность в том, что выбранный тобой жизненный путь — единственно верный. Все, что дорого человеку: любимая профессия, друзья, семья — все мне дал комбинат. Здесь меня встретили с открытой душой ветераны-металлурги, не держа за семью замками профессиональные секреты, доверили бригаду, порекомендовали в партию. Может быть, поэтому с первых дней работы в прокатном появилось чувство уверенности в себе, в своих силах, одним словом, я ощущал себя как рыба в воде» (из статьи Ю. Ишмаева «Каждый и все вместе», «МК» от 10.07.1983 г.).

Корреспондент знал, что у бригадира особые отношения с водной стихией: «Веневцев вспомнил о воде не случайно. Пришли на память слова оператора, снимавшего фильм о Виталии. Увидев его, статного, высокого, у стана, тот воскликнул: „Да это же капитан!“. Но если серьезно, то с морем у Виталия свои отношения — три года проплавал главстаршина Веневцев на Балтике. Может, оттого — четкость приказаний, настойчивость в достижении цели…» (Там же).

А теперь небольшое отступление. Вопрос, о котором при советской власти неравнодушные, похоже, всерьёз задумывались, но о коем не принято было говорить — о рабочей аристократии. Классики марксизма-ленинизма считали эту проблему присущей только уверенному в себе капитализму: «Несомненно, их положение с 1848 г. значительно улучшилось; наилучшим доказательством этого служит то, что в течение более пятнадцати лет не только хозяева были чрезвычайно довольны ими, но и они хозяевами. Они образуют аристократию в рабочем классе; им удалось добиться сравнительно обеспеченного положения, и это они считали окончательным. Это образцовые рабочие господ Лиона Леви и Джиффена, и они на самом деле очень милые, покладистые люди для всякого неглупого капиталиста в отдельности и для класса капиталистов в целом» (из предисловия к книге Фридриха Энгельса «Положение рабочего класса в Англии», 1882 г.).

Думается, если нехитрым лингвистическим усилием в слове с распространенным «измом» в начале поставить привычное «социал», то впечатление от понурого пейзажа, пожалуй, не изменится. Видимо, не надо никому приводить не такие уж редкие примеры, когда заслуженные представители пролетарского сословия, избранные в депутаты районного (областного, Верховного) Совета послушно голосовали «за» — в единодушном порыве. А токарному (фрезерному и т.д.) станку постепенно стали предпочитать мягкие кресла в зале заседаний. Притом не замечая (или не желая замечать) что их рабочая совесть незаметным физическим процессом капля за каплей испаряется, словно разлитая на столе вода в невыносимо жаркий день.

К чести нашего героя, на устойчивость его этических принципов не повлияла даже знойная атмосфера прокатного цеха: «Однажды я возвращался домой из Москвы. Незадолго до Ступина вышел в тамбур и встретил там Веневцева, уже готовившегося к выходу. Пошутил: „Куда спешишь, уже приехали“. А он в ответ: „На смену опаздываю, вот на сессии областного Совета задержался“. „Ты же можешь сегодня не выходить на работу“ — сказал я. Виталий удивился: „Там же ребята одни, да и если я после всех мероприятий не буду приходить в цех, кто же за меня работать будет?!“» (из статьи Ю. Ишмаева «Каждый и все вместе», «МК» от 10.07.1983 г.).

1.4. Десять лет без сочинских пляжей (комиссар ССО Татьяна Савинова)

1982-й год. Вторая из «рубиновой дюжины» — Татьяна Савинова — 10 лет не ходила летом в отпуск. И не потому, что не ладит с начальством или любит горнолыжный отдых. Причина другая: «Если не брать в расчет совсем явное — лет до четырнадцати — детство, то не будет преувеличением сказать, что большую часть жизни Татьяна отдала стройотрядам. Считайте сами: шесть лет она была командиром линейного отряда Загорского зоотехнического техникума, потом два года — комиссаром Загорского зонального штаба ССО, еще год — командиром того же штаба и в прошлом году — вновь комиссаром. Сейчас под ее началом — одиннадцать отрядов, триста двадцать человек. Отряды разбросаны по двум районам — Пушкинскому и Загорскому, ближайший — в получасе езды от штаба Савиновой, дальние — часах в двух-трех. Есть среди них и „свой“ — небольшой (всего 25 человек) отряд Загорского зоотехнического техникума, который Татьяна закончила, в котором уже двенадцать лет — секретарем комсомольской организации» (из статьи Е. Городецкого «Здравствуй, Таня-комиссар!», «МК» от 22.08.1982 г.).

Почему именно ей доверили комиссарские нашивки? Похоже, не случайно: «Ее деловую хватку, упорство во всем, за что не возьмется, окружающие заметили давно. Еще когда ее совсем девчонкой выбрали в техникуме комсомольским секретарем, преподаватели и директор перешли с ней на „вы“, да и учащимся хотели то же посоветовать. Возразила сама Татьяна, считала, что как только станет Татьяной Алексеевной, встанет вровень с учителями и воспитателями, студентки сразу (а в техникуме общество в основном — женское) перестанут принимать ее за свою. Так и осталась Таней. Правда, когда приезжает в отряды (об этом она говорит немного смущенно), там поначалу (как-никак „начальство пожаловало“) поднимается суматоха — из одного окна летит пух наспех взбиваемой подушки, из другого слышится сдавленный шепот потерявшего швабру. Но через несколько минут все становится на свои места, ее уже тянут за руки во все стороны сразу — Таня, посмотри, Таня, расскажи» (Там же).

Но, может у нашей героини всё получается, потому что она комиссарствует в отрядах, где работают в основном девушки? По этому поводу один поэт, ветеран ССО, а ныне профессор Смоленского филиала МЭИ иронично размышляет, что стройотрядовские будни, словно ластиком, стирают гендерные различия: «Мы слабый пол, // нам ждать в карете принцев, // которые умчат нас за собой? // В сердцах у нас // другой заложен принцип — // работа, выработка, план // и вечный бой…» (из стихотворения Сергея Панченко «Девушкам в ССО»).

Что же на этот счет думает сама Татьяна?: «Да, нет, по-моему, комиссаром может быть любой студент. Главное, даже не в популярности человека. Авторитет складывается не из умения поддержать беседу или спеть песню под собственную гитару. Здесь главное — умение увлечь людей. Командир — дело другое, ему нужно обязательно быть мужчиной, уметь себя правильно поставить и в отряде, и в принимающей организации. Но это совсем не значит, что, скажем, с девяти до шести вечера, на работе главный — командир, а с вечера до утра — комиссар. Не значит, что за производственные неудачи комиссар не отвечает. Ведь в конечном итоге часто успехи эти зависят от дисциплины, а она в свою очередь — от умения комиссара сплотить отряд» (из статьи Е. Городецкого «Здравствуй, Таня-комиссар!», «МК» от 22.08.1982 г.).

Однако умозрительную и логичную вроде бы связку «командир — мужчина» сама же Т. Савинова и опровергла реальной стройотрядовской практикой: «Татьяна несколько лет носила командирские нашивки, и ее помнят во всех управлениях и трестах, с которыми работают отряды Загорского зонального штаба. Забывать себя она не дает и сейчас, когда проблемы чисто производственные уже не входят в ее компетенцию. Вот в этом году простоял отряд два дня без материалов — съездила сама, и уже на следующее утро работа шла полным ходом. А иногда начальник СМУ скажет: «Помнишь, как вы тогда работали? Десять девчонок и один парень по десять машин бетона разгружали в день…”, мол, нынешние не те пошли студенты… Но и нынешних комиссар в обиду не даст» (Там же).

Так что же (возвращаясь к началу нашего рассказа) — не увидеть Татьяне летом ни пляжей Сочи, ни альпийских лугов Главного Кавказского хребта? Как всегда, борются в комиссаре и желания, и чувство долга: «Всё, –решительно говорит она в конце разговора. — Последний год в стройотряде. От меня и так целых склад остается — разработки, дневники, рекомендации. — Значит, окончательно и бесповоротно? — Вообще-то я не знаю. Это я сейчас говорю, а что будет… Может, как в прошлом году, тоже ведь собиралась. Я еще подумаю…» (Там же).

1.5. Бригадный подряд в колхозе «Победа» (механизатор Владимир Молчанов)

1983-й. Кто-кто, а следующий наш герой — Владимир Молчанов, возглавляющий комсомольско-молодежное звено в колхозе «Победа» Коломенского района, умеет удивлять: «Идея предоставить полную свободу действий звену — с техникой, с планом и фондом заработной платы, с правом самому осенью рассчитываться с государством — воспринималась поначалу примерно так, как, скажем, предложение приделать к трактору крылья самолета. Словом, у руководства колхоза предложение молодых механизаторов не находило поддержки. Сущность нового метода работы Н. А. Злобина понимали все, но одно дело применять его в строительстве, другое — на земле» (из статьи В. Андрейчука «У земледельцев — бригадный подряд», «МК» от 01.04.1983 г.).

Отметим, что в строительной сфере метод Николая Злобина в 70-80-е годы стал яркой, даже дерзкой новацией на фоне неповоротливого массива советской плановой экономики, а его применение действительно давало ошеломляющие результаты. Его сердцевина в том, что все средства выделялись непосредственно коллективу бригады. Кирпичный дом в 14 этажей, на возведение которого по нормативам отводился почти год (235 дней), у зеленоградского бригадира-первопроходца строился всего за 80 дней. При этом достигалась существенная экономия материалов, а сверхплановая прибыль на возводимом объекте обычно превышала 10 тысяч рублей.

Но то строительство многоэтажек новейших серий в компактном городе электронщиков, а здесь — сельхозугодья без конца и края. Это, похоже, нисколько не смущало В. Молчанова: «Главная суть работы по-новому состоит в том, что каждый член звена становится подлинным хозяином в поле, — говорит Владимир. — Бережем каждый гвоздь, экономим каждую копейку. Ведь зарплата наша зависит не только от урожая, но и от тех затрат, которые вложены, чтобы его вырастить. Делаем все на совесть, чтобы не переделывать» (Там же).

Правильные, конечно, слова. Однако подчас даже самые благие намерения по внедрению новшеств без наличия «длинной воли», долгосрочного упорства разбиваются на каменистой почве устоявшихся представлений… Прошел начальный год работы по-злобински: «Первый опыт подряда в звене полного результата не дал, год оказался по погодным условиям трудным, но урожайность сельхозкультур удалось увеличить. В конце года экономисты подсчитали, что затраты в звене на треть ниже плановых. Значит, себестоимость каждого центнера картофеля, зерна, кормовых культур на 30% ниже, чем в целом по хозяйству» (Там же).

Вроде бы первый блин не комом. Но дальнейшему развитию идей бригадного подряда стало препятствовать сформировавшееся, с учетом опыта работы других хозяйств, клише о том, что, мол, этот метод с какими-то оговорками пусть и применим при выращивании картофеля, но уж для зерна никак не подходит. Когда об этом звеньевому сказал корреспондент газеты, тот буквально взорвался: «Как же так? — с укоризной воскликнул Молчанов, когда у меня вырвалась фраза: „На хлебном поле бригадный подряд себя не утвердил“. — Как горазды все умиляться перед шаблоном. А он нигде так не губителен, как в земледелии» (из статьи В. Андрейчука «Единственный критерий — урожай», «МК» от 26.07.1983 г.).

Чтобы убедить журналиста в своей правоте, звеньевой предложил: «Садись, поедем, можно кое-что посмотреть… — Вот оно — хлебное поле: золотистые пшеничные слитки, увесистые граненые колосья ячменя… — Здесь сеяли позже на полторы недели, — признается Владимир, а хлеба подошли враз. А почему? — И сам отвечает: — Поля разные, на этом вот и солнца бывает меньше, падает с небольшим наклоном, и ветер обдувает северный. А тут солнце „стреляет“ в упор… Как можно все поля подгонять под общепринятые нормо-сроки обработки и сева?.. К сожалению, у нас уже в крови: что ни сев, что ни жатва, то гонка. Чаще неосмысленная. Торопимся отрапортовать: кто раньше — тот в героях. В результате опережаем даже оптимальные сроки. И, конечно, теряем урожай» (Там же).

Делать ставку на зерно В. Молчанова отговаривали и опытные механизаторы: мол, хлеб растить — это тебе не картошку сажать. Но звеньевой еще раз преподнёс сюрприз тем, кто привык работать на старый лад: «Молчанов „заартачился“. Облазил каждое поле, перебрал уйму прошлых графиков сева, подсчитал урожайность минувших лет, узнал, какими сортами засевали массивы, какие вносили удобрения, кто сеял, пахал, убирал, — и пришел к выводу: все операции должен выполнять на хлебном поле один коллектив, тогда у поля будет настоящий хозяин, будет с кого спросить за конечный результат. Хочешь быть с хлебом, учись слушать землю — вот кредо Молчанова» (Там же).

«Размах рублевый, как бы удар не вышел копеечный» — можно было, пожалуй, прочитать в глазах сторожилов колхоза. Вот только, наверно, такая доля у неугомонного звеньевого — опрокидывать все железобетонные доводы скептиков: «После двух лет работы урожайность зерновых в звене заметно выросла. Теперь у Владимира нет сомнения: 30 — 40 центнеров с гектара не мечта, а реальность. — Значит, бригадный подряд оправдывает себя на хлебном поле? — спросил я Молчанова. — Он дает самое главное: уничтожает привычку к рапорту и рождает желание отличиться урожаем, так сказать, работать на конечный результат. Сегодня наше звено — это единый коллектив» (Там же).

И ко всему сказанному добавил на злобу дня: «Все это, мы надеемся, поможет нам в субботнике, который пройдет в ближайший же выходной, перевыполнить норму дня в среднем на 25 процентов. А средства, заработанные при такой высокой производительности труда, перечислить в фонд строительства Мемориала на Поклонной горе» (Там же).

1.6. «Сбежавшая» студентка (оператор машинного доения Снежанна Лунина)

1984-й. Вот если бы вы были деканом факультета иностранных языков педагогического ВУЗа одного из крупных городов Подмосковья, и к вам поступила на учебу золотая медалистка, увлекающаяся чтением французских книг на языке оригинала, а потом вдруг не вышла на занятия 1 сентября, что бы вы сделали? Наверное, поручили бы своим сотрудником созвониться с родителями девушки и выяснить причины — ведь такие студенты потенциально могли бы составить славу учебного заведения. Но каково же было бы, похоже, ваше удивление, когда «сбежавшая» студентка обнаружилась не столичном институте (что было бы вполне ожидаемо), например, в ИнЯзе им. Мориса Тереза, а… на одной из молочных ферм района. Не верите? — а так оно и было.

А началась эта невыдуманная история вот с чего: Когда молодую маму героини нашего сюжета спрашивали, как она назовет дочку, она «только улыбалась, а в голове уже в который раз крутился знакомый мотивчик: «Снежанна, Снежанна, Снежанна! // Летят лепестки, словно снег. // В Москве о тебе постоянно // Тоскует один человек…”. Так и появилась семнадцать лет назад в Песках своя Снежанна. И так как никакой другой никогда в селе не было, решили, что именно такими настоящие Снежанны и бывают — круглолицые, рыжеволосые, улыбчивые. А девочка росла, училась в средней песковской школе, любила французский и литературу, бетховенскую «Лунную сонату» и русскую народную про Стеньку Разина, любила родные Пески и землю, на которой родилась и выросла» (из статьи М. Парусниковой «Говорите по-французски», «МК» от 20.10.1984 г.).

И была одна встреча, которая (она об этом тогда и не думала) станет судьбоносной в ее жизни: «Приехал как-то в село парторг соседнего племхоза „Индустрия“ Юрий Николаевич Фадеев, зашел в соседнюю Песковскую среднюю школу поговорить с учениками о выборе профессии животновода, а конкретно — оператора машинного доения. Фадеев говорил с ними мало. Только в конце разговора достает лист бумаги. „Вот, — говорит, — ознакомьтесь. Кого устраивает, с тем поговорим подробнее“. Оказалось — договор. Желающих было пятеро, среди них Снежанна. Одноклассники тогда над ней подшутили: „С кем же мадемуазель будет говорить по-французски?“. Учителя удивились, родители забеспокоились. Но на календаре был только февраль, и, не сговариваясь, все решили: передумает» (Там же).

Кто так считал, видимо, многое не знал о Снежанне Луниной: «В июле она подала документы в Коломенский педагогический институт, на факультет иностранных языков. Казалось, что вопрос о ближайшем будущем решается сам собой. Про договор большинство преподавателей и учеников Песковской школы успели забыть — впереди была пора вступительных экзаменов» (Там же).

Забыли все. Но только не наша героиня. В начале августа, увидев себя в списках зачисленных на дневное отделение, Снежанна неожиданно для всех тут же подает заявление о переводе ее на заочное. А пятого августа выходит на работу — на ферму племхоза «Индустрия» в составе молодежного животноводческого отряда. «С ума сошла, с такими-то способностями» — видимо, скажут одни. «Не выдержит и нескольких месяцев» — добавят другие…

И вот прошел год. С. Лунина теперь — комиссар районного молодежного животноводческого отряда, и вполне со знанием дела отвечает на непростые вопросы журналиста газеты: «Корреспондент: Мнение о „непрестижности“ труда животноводов еще, к сожалению, очень распространено — и среди сельчан, и тем более — горожан. В основном из-за тяжелых производственных условий, физического труда на фермах и комплексах. Наверное, изменись эти условия, вырастет и престиж профессии. Каким бы вы хотели видеть современный комсомольско-молодежный животноводческий комплекс? — Снежанна: Конечно, можно было вообразить себе — ну там, кнопки, автоматы, электрокары, кормораздатчики, озонаторы… — Корреспондент: Дояркам и доить-то, наверное, не придется? — Снежанна: А я так не думаю. О молоке говорят как о пище, приготовленной самой природой. Но без доярки молока не будет. Никто так, как она, дойку не проведет. Рядом с животными должен быть человек, его заботливые руки, его голос, его душа» (из статьи «Ферма завтрашнего дня». «МК» о 16.11.1985 г.).

С учетом годичного стажа работы в условиях, иногда приближенных к «боевым», наша героиня знает ответ и на вопрос, какие технические новшества необходимо внедрить в первую очередь на ставшем уже родным животноводческом комплексе: «Чистить, мыть, белить кормушки, сыпать опилки — все должна делать доярка. Но главное — накормить. На нашем комплексе приходится делать это вручную. Вот, например, приезжает двуосная тракторная тележка, сваливает кучу земли. На самом деле это свекла, только очень грязная. И вот полтележки надо перетаскать в кормушки. Корма, конечно же, отмыть. А ведь в хороших хозяйствах есть кормоцеха — там ту же свеклу и измельчат, и рыбий жир добавят, и хвою. О цехе у нас, конечно, говорили. Много говорили. А когда будет, мы так и не узнали. Планируется… Результат такого „планирования“: в этом году в отряд пришел только один выпускник школы» (Там же).

Ждет неугомонный комиссар и помощи от заводских молодых рационализаторов: «Да взять хотя бы те же тележки, в которых мы корма по ферме возим. В прошлом году с трибуны областного слета молодых животноводов я от имени всех отрядов обратилась к комсомольцам промышленных предприятий с просьбой помочь — тележки, которыми мы пользуется, из рук вон плохи: оси гнутся, колеса отваливаются, борта корежатся. Придумайте, говорю, новую удобную, прочную конструкцию. Неужели так сложно? Никто не занялся» (Там же).

И в этом вся Снежанна — эмоциональная, неравнодушная, готовая постоять не только за себя, но и за своих товарищей. Тяжело судить о том, что там вычитала эта улыбчивая девушка во французских романах. Но, скорее всего, о том, что добротная, даже изысканная, жизнь невозможна без упорных повседневных усилий по ее улучшению.

1.7. «Перед талантом я преклоняюсь…» (ткачиха Людмила Мелешкина)

1985-й. Вот вы верите в судьбу? Многие, пожалуй, ответят, что если это убежденность в фатальной неизбежности — то нет, нельзя же наивно доверяться параду планет или расположению звезд. А Людмила Мелешкина, депутат Верховного Совета РСФСР, лауреат премии Ленинского комсомола, ткачиха Монинского камвольного комбината верит и говорит об этом без всякого лукавства: «Что ни говори, у каждого судьба своя. Думала ли я, гадала, что суждено мне? Родители — крестьяне, сама в совхозе выросла. А все решилось само собой. И вот я — ткачиха» (из статьи Т. Мороз «Мамина школа», «МК» от 16.06.1985 г.).

Метафизика какая-то — наверное, даже поморщатся некоторые… Но наша героиня вновь и вновь возвращается к этой теме: «Вот мы часто говорим: все зависит от воли случая, — рассуждала Людмила, когда мы, добравшись до ее уютной квартиры, удобно расположились в зале (муж Николай хлопотал на кухне, сынишка-второклассник, тоже Николай, занимался в детской уроками). — Но ведь случаем чаще всего человек сам управляет. Хотя… как-то в электричке разговорчивые попались попутчицы, они и присоветовали съездить в Лосино-Петровский. Приехала — и вот уже более десяти лет здесь…» (из статьи Т. Маричевой «Доверие обязывает», «МК» от 16.01.1985 г.).

Ни к чему не обязывающее отступление. Чуткие к вибрации сигналов из просторов Вселенной поэты не раз писали, что их пером в минуты вдохновения водит кто-то неведомый, сверху. К этому можно отнестись со всегдашней иронией человека, уверенно стоящего на земной тверди — мол, чего только не измыслят эти выдумщики и фантазеры. Однако ведь, если это поэтический шедевр, да еще и вызывающий лавину чувств и ассоциаций, иногда и задумаешься, нет ли какой-то червоточины в этой снисходительной иронии…

Но кто сказал, что триумфы человеческого духа и необоримой воли рождаются только за письменным столом литератора или за мольбертом живописца? Чем плох для этого, предположим, шумный цех ткацкого производства?: «Вначале она обслуживала девять станков. Подошла пора, и перешла на повышенную зону обслуживания — за двенадцатью станками смотреть стала. Может, так и работала на тех 12, если б снова не случай. Людмила только-только вышла из декретного отпуска и, как это обычно бывает, временно кого-то подменяла. Но тут новые станки прибыли — и Мелешкина стала их осваивать. Сначала на 12 работала, затем на 16 и 20, а с февраля прошлого года ее нормой стало обслуживание 22 станков СТБ-4-175 с кареткой, заправленной сложными по структуре тканями. А это уже в два с половиной раза превышает отраслевую норму» (Там же).

Обитатели Олимпа творили чудеса, их прямые родственники — античные герои совершали подвиги. Думается, любимцы богов охотно бы взяли Л. Мелешкину в свою компанию. Если мыслить не в стилистике зажигательных призывов ЦК КПСС к очередной годовщине Великого Октября, а более приземленными экономическими категориями, то, согласитесь, ошеломляющее перекрытие Людмилой устоявшихся нормативов выглядит настоящим подвигом обычного человека, который живет рядом с нами. Но обычного ли?..

Она сама оценивает свою работу без излишнего пафоса: «Почему я так хорошо работаю? Могу сказать, не все зависит от ткачихи, от ее умения, ловкости рук. Хотя, безусловно, это немаловажно. Но ведь и от оборудования очень много зависит. И от заправки ассортимента — тоже. Бывает, ткачиха бьется с машинами, крутится всю смену напролет, а сырье такое капризное, что она не успевает узелки вязать» (Там же).

Только вот в этой незамысловатой формуле успеха, уж извините, чего-то не хватает, то ли какого-то «x» или «y», а может какой-то искорки, зажженной, предположим, твоим ангелом-хранителем? (ну, скажете, опять эзотерика какая-то)…

Интуитивно Людмила, похоже, это чувствует: «Перед талантом я преклоняюсь. Только раскрыть его в себе, распознать не всем удается. Честно говоря, я всегда завидовала тем, кто в других это распознает. Тоже своего рода талант — предугадать, увидеть в другом, на что тот способен и что из него получится. Ведь во мне профессию угадали — не сама я. Да и что я знала тогда, когда пришла с заявлением в училище? Ткацкого станка сроду не видывала. А вот предстала перед директором Воронцовым — он с ходу: „Быть тебе ткачихой!“. И так его слова мне в душу запали, что скажи мне после этого: „Иди в прядильщицы, иди в мотальщицы“, я бы уже и слушать не стала» (из статьи Т. Мороз «Мамина школа», «МК» от 16.06.1985 г.).

Но вот если одаренный человек весь сконцентрирован на своей работе, да так, что впору назвать её своим настоящим призванием, остается ли на что-то другое сил (не берем, понятно, при рассмотрении семью, это — заветный уголок)?.. А вот, поверьте, остается, особенно, если чувствуешь себя частью другой семьи (с масштабами одной шестой части земной суши), среди таких же молодых и задорных, как ты сама: «Я комсомолу обязана многим. Про работу я уже говорила. А вот еще… Обратила внимание на эту фотографию? Смотри: я с Береговым на Щелковской городской конференции ВЛКСМ. К нам еще гости тогда приезжали — с Украины, из города Бровары. А когда мы к ним с ответным визитом — и тоже на комсомольскую конференцию — ездили, Георгий Тимофеевич для них книги о Звездном передал. Поскольку он сам воевал в тех краях, к ребятам из Броваров особое чувство питает. Знаешь, как он им говорил: „Мы же почти земляки с вами!“. Видишь, сколько интересных встреч у меня благодаря комсомолу. Да вся судьба моя — комсомольская» (Там же).

1.8. Запрудненские молодежные девятиэтажки (комсомольский секретарь Николай Шубин)

1986-й год. Если внезапно вспыхнувшая искорка таланта может превратиться в неугасаемый огонь жизненного предназначения, то чем может помочь чуть различимый огонек для путников, движущихся в вечерних сумерках наполненного повседневными заботами дня? Пожалуй, едва ли многим; правда, если это… не популярный всесоюзный журнал с таким же названием: «Для начала в жизнь одного из крупнейших предприятий Талдомского района — завода электровауумных приборов, расположенного в поселке Запрудня, вмешался его величество случай. Тогдашнему секретарю комитета комсомола Александру Плюте попался на газа один из номеров журнала „Огонек“ с огромной статьей про Свердловский МЖК. Чем дальше он читал, тем больше мыслей и идей роилось в голове, которые наконец оформились в одно целое — ну а если и нам вот так же! Ведь это же, так сказать, живое решение острейшей проблемы с жильем молодых семей на заводе! Плюте не оставляет идеи на посту руководителя одного из цеховых подразделений, куда его вскоре переводят, более того — идеей о создании МЖК увлекает нового комсомольского секретаря — Николая Шубина. Вот так и был негласно оформлен инициативный комитет, который состоял на протяжении всего организационного периода из… двух энтузиастов» (из статьи О. Бакшеевой и А. Георгиева «Нарисуем — будем жить», «МК» от 18.02.1986 г.).

Администрация поддержала эту молодежную «небывальщину» не сразу. Иногда на бегу, иногда в коротких перерывах между совещаниями с участием «большой четверки» (гендиректор, секретарь парткома, председатель профкома, секретарь комитета комсомола) Н. Шубин приводил различные аргументы, ссылался на опыт свердловчан, наконец, говорил о том, что, похоже, без МЖК молодых специалистов и рабочих на заводе не удержать: Дубна — вон она — рядом (33 км); да и Москва — тоже не край света (100 км). Похоже, этот довод оказался решающим — оргкомитет получил добро.

Осталось придумать, как сократить сроки проектирования и строительства (тогда, да и теперь, пожалуй, — пройти закрепленные законодательством «девять кругов ада»). Помогло, наверное, то, что у молодых инженеров завода электровакуумных приборов никогда не наблюдалось вакуума идей: «Мы решили не ждать, пока нам выделят землеотвод, не разрабатывать индивидуальный проект — знали уже, что с этим хлопот не оберешься. Мы поступили гораздо проще — „вклинились“ со своим МЖК в генеральный план развития Запрудни, — говорит Николай Шубин. — Взяли проект обычных кирпичных девятиэтажек и территориально „привязали“ их к кусту микрорайона, который на удивление подходил по всем параметрам под МЖК. Он так и просматривался: на его территории уже есть три молодежных общежития, только что сдан современный клуб юных техников, строится новая школа со спорткомплексом… В молодежном доме первой очереди в пристройке будут по генплану аптека и сберкасса (они нужны и МЖК), а в доме второй очереди — уже по нашему требованию (есть разрешение исполкома) — детская комната и семейный клуб. Еще мы решили сделать игровые площадки, разбить молодежный сквер и построить детский городок „Сказка“» (Там же).

Путь от идеи к оформлению документов постарались сделать максимально коротким. И вот завод и СМУ-5 заключают договор о строительстве Молодёжного жилого комплекса. Чтобы заинтересовать строителей (там тоже молодые семьи) решили организовать два комсомольско-молодежных отряда (КМСО). В заводской КМСО наберут 50 человек, в молодежный отряд СМУ-5 — 20 (соответственно пятьдесят квартир в будущем МЖК получают первые и двадцать — вторые)…

«Было гладко на бумаге, да забыли про овраги, а по ним — ходить» — эту русскую пословицу Николай Шубин сразу вспомнил, когда СМУ-5 неожиданно сообщило, что уже через три недели будет готов фронт работ для заводского отряда, и надо выбрать первых 50 бойцов КМСО. Что тут началось: «Представьте себе ситуацию: 300 молодых семей на предприятии остро нуждаются в жилплощади. Живут на частных квартирах, в семейных общежитиях, где подчас соседствуют две семьи в одной комнате, разделенной пополам ситцевой занавеской… И вдруг все может резко повернуться — за год построить собственную квартиру и въехать в нее! Мечта? Реальность! Дело осложнялось тем, что привычного соревнования за право войти в отряд как такового не было. Как отбирать кандидатов, по каким статьям и положениям? Выбрано было — и жизнь подтвердила это — самое верное решение: довериться самим коллективам, их мнению. За его объективность можно было ручаться — слишком реальное решение для многих проблемы с жильем» (Там же).

Но, как это иногда бывает, из-за спины основательного дядьки-замысла нет-нет да и высунется хитрая физиономия трикстера (озорника по-нашему), который начинает строить забавные рожицы. Николай Шубин вспоминает: «Буквально на следующий день представитель одного из крупнейших цехов завода приносит список. Так быстро! Мы были поражены. Через некоторое время прибегает испуганный, взъерошенный секретарь цеховой комсомольской организации и выпрашивает, умоляет отдать список обратно. Оказывается, ребята решили, что это шутка, эксперимент комитета комсомола, ну и тоже решили „пошутить“…» (Там же).

Из комичной зоны курьезов процесс плавно перешел в пространство известной пушкинской сказки: «Свет мой, зеркальце! скажи, // Да всю правду доложи…. Вот только для некоторых приятной ключевой фразы –«Ты, царица, всех милее, // Всех румяней и белее…» — так и не прозвучало.

В течение трех недель «на расширенных заседаниях подразделений, которые продолжались не один вечер, отбирались самые достойные, лучшие из лучших. Конечно, были и жалобы, и обиды, и недовольство некоторых. Но это была редчайшая возможность, когда ты мог посмотреть на себя со стороны в самое объективное из всех зеркал, оценить реальное отношение коллектива к тебе и твое — к коллективу и, может быть, задуматься о чем-то жизненно важном… Не упускалось ни одной мелочи. Прежде всего ограничили возраст участников строительства: рабочая молодежь — до 28 лет (только члены ВЛКСМ), молодые специалисты — до 33 лет. Принимались во внимание стаж работы, общественная активность, отношение к работе, профессиональные, морально-нравственные качества кандидата и, конечно, острота жилищного вопроса в семье» (Там же).

Вот только как ни тщателен был отбор в цехах и отделах, утвержденных там кандидатов в члены КМСО оказалось на 30 человек больше. Тогда пришлось из невесомых облаков сказки спускаться на суглинистую почву народных пословиц и поговорок (ну, хотя бы — «За хорошей головой жена молодеет, за плохой — как земля чернеет»).

Слово — Николаю Шубину: «И тогда мы решили принять во внимание „показатели“ семьи в целом, ведь каждый кандидат имеет, так сказать, свою „вторую половинку“. И — как ни тяжела была эта процедура — некоторых пришлось оставить в резерве. Среди них, к примеру, оказалась Клава Чирскова, наша активистка. Целая стопка грамот, благодарностей, дипломов на ее имя… А вот муж „подкачал“: вовремя не встал на комсомольский учет… Члены комитета ВЛКСМ были бескомпромиссны, зато в конце концов ни одна кандидатура сомнений не вызывала» (Там же).

Отряд сформирован, но оставалась еще одна проблема: как строительство МЖК отразится на показателях завода. Ведь после организации КМСО он «был поставлен в рамки, граничащие с риском для производства. Ведь учтите, никаких „профессиональных“ ограничений при создании ВМСО не было. Таким образом, на год предприятие лишалось конструкторов, инженеров-программистов, испытателя приборов, главного энергетика одного из подразделений, высокопрофессиональных рабочих… С одной стороны, естественно, без ведущих специалистов справляться с планами будет сложнее, но если заглянуть в более отдаленную перспективу — решение жилищно-бытовых проблем обернется закреплением кадров на заводе. Была выбрана перспектива. И самое главное — молодежь оказала в этом руководству предприятия самую горячую поддержку и практическую помощь. Бойцы отряда не только осваивали новую профессию, но и помогали своим „дублерам“ на заводе освоиться с новой должностью: приходили на завод, поднатаскивали своих подопечных» (Там же).

Итак, завод продолжал работать, не сбиваясь с повседневного ритма. А первый в Подмосковье МЖК 80-х из диковинной идеи начинал превращаться в дивную реальность…

1.9. Российские скауты 1980-х (руководитель клуба «Юнармеец» Александр Сурков)

1987-й год. От проблем становления молодых специалистов и рабочих — крутой поворот к вопросам «взращивания» более юной поросли страны развитого социализма. И опять, пожалуй, никак не обойтись без цитирования первого руководителя Наркомпроса советской республики. А. Луначарский, размышляя о перспективах воспитания человека коммунистического будущего, с большевистской решимостью заметил, что «из маленького ребенка дошкольного возраста можно лепить, школьника-ребенка можно гнуть, юношу можно ломать, а взрослого только могила исправит» (см. статью Артема Кравченко «Создание нового советского человека»).

Посмотрим, как это возможно — «гнуть»: «После окончания занятий Александр Сурков, преподаватель французского языка Коломенского педагогического института отправится в городской Дом пионеров, где соберутся его воспитанники — члены клуба „Юнармеец“. Клуба военно-патриотического, спортивного, туристического… Сейчас клубу два года. За этот короткий срок он разросся, обзавелся филиалами в городских школах. На занятия приходит более 400 человек от десяти до тридцати лет. В основном это школьники, учащиеся ПТУ, молодые рабочие предприятий Коломны. В последнее время стали заглядывать и студенты пединститута — привлекают рассказы о клубной жизни, услышанные от Александра» (из статьи М. Быкова «По системе Суркова», «МК» от 13.02.1987 г.).

Один из стержневых принципов руководителя клуба — «не отказывать никому. Пусть зал переполнен, пусть придется потесниться — не беда. Человек должен быть желанным гостем, если откажем мы, он может оказаться по „ту сторону жизни“ — в винном магазине или на лестничной площадке, особенно это относится к подросткам. Специфика возраста, различные комплексы, стеснительность — очень трудно заставить себя переступить незнакомый порог в 15 лет. И если парень хоть раз был отвергнут, то он устремится туда, где не нужен никакой пропуск» (Там же)…

Советская педагогическая наука и практика повидала на своем веку всякое. Системы А. Макаренко, В. Сухомлинского, С. Соловейчика, тимуровское движение и т. д. Наверняка А. Сурков с этими воспитательными практиками был знаком и самое интересное из них, похоже, взял себе на вооружение. Однако, если пытаться разобраться в сути его собственной, сурковской системы воспитания школьников, то в ней, думается, вполне можно увидеть родовые черты скаутского движения (scout — «разведчик» с англ.), существовавшего в царской России. А раз в царской, то упоминания о нем руководители советской Академии детовождения по идеологическим причинам упорно старались избегать.

Кто же они — эти загадочные парии — российские скауты? Вот что писал в книге «Русский скаутизм» Иннокентий Жуков, один из идеологов и организаторов этого движения: «У нас в России организация юных разведчиков не есть организация военная, а организация рыцарская. Привить юношам рыцарское отношение к окружающим, любовь и преданность Родине, заботливое и благожелательное отношение ко всем людям — вот задачи, которые объединяют скаутов. Пионерами, зачинателями скаутского движения в России были почти одновременно, но совершенно независимо один от другого — в Царском Селе полковник Пантюхов, а в Москве — штаб-ротмистр Захарченко. Как тот, так и другой, заинтересовавшись своеобразной Организацией скаутов, в 1910 году посетили Англию… В следующем году в Петрограде при одной из гимназий возникает „легион юных разведчиков“. В Москве начальником отряда скаутов становится редактор журнала „Вокруг света“ В. А. Попов».

Дальнейшие шесть лет — период бурного роста формирований юных разведчиков. К середине 1917 года в 143-х городах России насчитывалось до 50 тысяч скаутов и герлскаутов.

О буднях одного из таких отрядов в своих воспоминаниях рассказывает Старший Русский Скаут Олег Пантюхов: «Первые же походы, лагеря, беседы у костра и разведки так увлекали нашу молодежь, что не было отбоя от желающих примкнуть к нам. Сначала первое звено развернулось в Царскосельский отряд. Два раза в неделю отряд собирался в рощице у нашей квартиры и отсюда мы шли за город — „на разведку“… Иногда у нас в пути, „на походе“ происходила игра для развития наблюдательности: в каждом звене объявлялось, что будут ставиться отметки тем скаутам, которые первые увидят какие-нибудь малозаметные предметы, или растения, или редких птиц и зверушек, а еще того важнее — человека, нуждающегося в помощи. Помощь ближнему всегда и для каждого скаута была заманчивым „призом“, своего рода наградой. Он не должен ложиться спать, пока не исполнит этого правила. Чтобы не забыть его, он завязывал у себя на галстуке (на фуляре, что вокруг шеи) или на платке маленький узелок. На наших значках тоже (в будущем) был прицеплен маленький бронзовый узелок, как символ помощи ближним».

От российских скаутов из Царского села — прыжок на 70 лет на машине времени в подмосковную Коломну, в клуб А. Суркова — как говорится, найдите 10 отличий: «Подход к тренировкам в клубе самый серьезный: сорок членов „Юнармейца“ имеют разряды по туризму, более двадцати — по парашютному спорту. Летом клуб выезжает в военно-спортивные лагеря, где тренировочный процесс сочетается с трудовым воспитанием. Очень важно, что руководители клуба пытаются в каждом деле найти нестандартный подход. Полевые работы, косьба на заре, помощь животноводам. Подростки занимаются тем, с чем в обычной городской жизни не сталкиваются. Скука исключена из режима начисто» (из статьи М. Быкова «По системе Суркова», «МК» от 13.02.1987 г.).

Какая там скука! Активистам клуба, действительно, есть что вспомнить: «О пешем походе по местам боев на Кавказе, где пришлось покорять перевал на высоте трех с половиной тысяч метров, и о вечерах поэзии Блока и Рубцова, и о новогоднем карнавале с театрализованными представлениями на французском языке» (Там же).

Однако ради истины, думается, в упомянутом хронологическом прыжке от дореволюционных скаутов к коломенскому «Юнармейцу» 1980-х нужно сделать промежуточную остановку — в 1940 году, когда появилась повесть Аркадия Гайдара «Тимур и его команда». Книга, в которой прототипами персонажей стали члены группы скаутов, действовавшей в 1910-х в дачном пригороде Санкт-Петербурга. Пример героев повести А. Гайдара был настолько заразителен, что по всей стране стали создаваться тимуровские отряды, которые оказывали помощь семьям военнослужащих в годы Великой Отечественной войны, совхозам и колхозам в период сельхозработ, занимались благоустройством населенных пунктов. Авторитет «советских скаутов» стал настолько высок, что в 1942 году газета «Московский большевик» вынуждена была признать, что в Москве пионерская организация расформировалась, а ее роль фактически подменена тимуровскими командами.

Анализируя этот феномен, одна из ведущих современных исследователей по тимуровскому движению утверждает, что тимуровская команда была задумана А. Гайдаром в качестве «альтернативы пионерской организации, тогда, в 1930-е годы, уже намертво пристегнутой к школе, обюрокраченной, унылой. Он, по собственному признанию готовил, и приготовил, под нее „бомбу“» (из статьи В. Татариновой «Второе пришествие Тимура», «Ступени», 1990, №10).

Опять, если не возражаете, ищем сходные черты… Где-где, в «Юнармейце» прививка от излишней регламентации и безотрадности была сделана с самого начала: «Еще один принцип, — продолжает Александр, — простота. Зачастую проводимые мероприятия настолько заорганизованы, что пока доберешься до сути, к ним пропадает всякий интерес. Этим особенно грешит школа. В клубе мы осуществляем девиз „Решил — выполняй!“, используя при этом доступные способы. Такой пример: в 1985 году ребята заработали в колхозе около пятисот рублей. Возникла идея: съездить в Константиново. Не мудрствуя лукаво, мы на эти деньги зафрахтовали катер, побывали на родине Есенина, совершили увлекательнейшее водное путешествие» (из статьи М. Быкова «По системе Суркова», «МК» от 13.02.1987 г.).

Еще одно правило А. Суркова — сохраняй свою самодостаточность и тогда не будешь зависеть ни от чьих-то капризов, ни от перемены направления «идеологических пассатов»: «„Юнармеец“ сам убедил вышестоящие организации, что „водить за ручку“ клуб нет необходимости. Зал для тренировок в городском Доме пионеров и небольшая сумма, выделенная горкомом ВЛКСМ для приобретения инвентаря — вот и вся помощь, которая потребовалась. — Мы могли бы вообще сделать клуб хозрасчетным, — считает Александр Сурков. — Но у нас нет на это разрешения. А я уверен, мы бы не „обанкротились“. И на практике доказали бы, что хозрасчетный клуб, в котором сотни подростков, желающих полезно трудится, имеет право на существование. Вот это был бы эксперимент!» (Там же).

1.10. Случай в метро (лучший молодой рационализатор Подмосковья Виктор Минин)

1987-й год. Помните у Самуила Маршака в «Рассказе о неизвестном герое» (1937 г.): «Ищут пожарные, // Ищет милиция, // Ищут фотографы // В нашей столице, // Ищут давно, // И не могут найти // Парня какого-то // Лет двадцати…»?..

Ровно через пятьдесят лет, в 1987-м, героический поступок совершил другой парень, только чуть постарше, без кепки и значка «ГТО» на груди: «В тот день молодой инженер Глебовского производственного птицеводческого объединения Виктор Минин спешил за пригласительным билетом на ВДНХ, где проходила выставка НТТМ. Электронные часы высвечивали 15:00. „Пока успеваю“, подумал Виктор и оглядел малолюдную платформу. И тут… перед глазами предстала холодящая кровь картина: как в замедленной съемке кино, неловко переворачиваясь в воздухе и беспомощно жестикулируя, на поездные рельсы падал мужчина… Через считанные секунды он уже находился рядом с тем человеком, который, не подавая признаков жизни, неловко лежал поперек рельсов…» (из статьи Марины Орешиной «Двойной риск», «МК» от 22.08.1987 г.).

Дальше для В. Минина все происходило, как в замедленной съемке: «„Надо его привести в чувство… Скоро поезд“, — лихорадочно билась в голове мысль. „Где этот рельс, питающий состав, на который нельзя наступать? Где?!“ — не давал покоя вопрос, когда мужчина (оказалось, он инвалид!) постепенно стал приходить в себя. Немного погодя он попытался встать. — Подожди, сынок, я тебе помогу, — опираясь на плечо Виктора, волновался он. У края платформы их никто не ждал — руки подать тоже было некому. Если бы не военная закалка бывшего старшины, который там, в пожарищах войны, потерял свое зрение, и не огромная сила воли спасавшего его паренька отнюдь не богатырского телосложения, — беда была бы неминуема» (Там же).

И вот оба уже на платформе. Но тут..: «Документы, мои документы! — раздался вдруг тревожный голос фронтовика, когда казалось, что всё уже позади. Думал ли Виктор в тот момент о себе, когда второй раз прыгал на поездные пути, — теперь уже за черной кожаной сумкой? Пожалуй, нет. А иначе бы заметил бег секундной стрелки, услышал приближающийся перестук металлических колес… Когда ноги вновь ощутили пол платформы, Виктора обдала холодная воздушная волна проносящихся вагонов…» (Там же)…

Когда В. Минина пригласили в редакцию «Московского комсомольца», он вначале наотрез отказался. Но когда журналист сказала, что редакция газеты получили письмо из Метрополитена с просьбой рассказать о самоотверженном поступке молодого инженера, он, немного поразмыслив, все-таки согласился на встречу.

И вот едва только «в редакцию вошел среднего роста парень и вежливо со всеми поздоровался, мы сразу поняли — это он. А когда разговорились, то оказалось, что Виктор — настоящий кладезь всевозможный идей, человек интересный и крайне увлеченный. — Знаете, о чем напишите, — тут же неожиданно взял он в свои руки инициативу, — о системе ТРИЗ (теория решения изобретательских задач). После курса лекций по ТРИЗ изобретателем может стать любой — и пятилетний, и пятидесятилетний! Кстати, мы сами решили заняться этим делом вплотную у себя, в Истринском ГК ВЛКСМ… — Как оказалось, Виктор помимо того, что работает начальником механического цеха — у него в подчинении 30 человек, — одновременно ведет большую общественную работу: член бюро совета молодых ученых и специалистов МК ВЛКСМ, заместитель председателя СМУиС Истринского ГК ВЛКСМ, лучший молодой рационализатор Московской области» (Там же).

Как вам такое заявление нашего героя: «изобретателем может стать любой»? «Предерзко и самонадеянно» — скажут многие. К ним бы мог присоединиться и известный советский поэт: «Когда Энштейн был молодой, // И был наш мир совсем другой, // Имея голову и руки, // Он совершил прорыв в науке! // А кто не понял, был не прав, // Хоть он министр или граф, // И в жизни он познал успех, // Наука часто не для всех» (из стихотворения Марка Львовского «Он совершил прорыв в науке»).

Так что же теперь: научные открытия и технические изобретения, «колдовство» инновационных прорывов — удел только «посвященных», тончайшего слоя интеллектуальной элиты? «Нет, нет и нет» — отвечает на этот, похожий на риторический, вопрос Виктор Минин: «„Волшебство“ заключается в том, что творить для человека — такая же потребность, как потребность дышать, есть, спать, любить. Творчество — это удел не избранных с врожденным талантом „от бога“, а удел хорошо образованных людей. Каждый человек способен на творческое откровение, если его научить… Автор ТРИЗа и руководитель всех ведущихся сегодня работ в этой области — бакинский инженер Генрих Альтов. Технические системы, пришел он к выводу, развиваются не по воле случая („осенило“ какого-то изобретателя или нет), а по объективным диалектическим законам. Эти законы могут быть выявлены и использованы для сознательного совершенствования технической системы. А это значит — изобретательские задачи можно решать без слепого перебора вариантов путем проб и ошибок» (из статьи Юлии Хайтиной «Мы еще повоюем», «МК» от 12.03.1989 г.).

Только ведь немало уже было в истории цивилизации людей, казалось бы, приблизившихся на нано-расстояние от секрета Perpetuum Mobile или Lapis philosophorum (философского камня) — да не пришлось… Не то ли с «чудодейственной» теорией решения изобретательских задач? Для сомневающихся у В. Минина свои аргументы: «Смотри. В Ангарске, например, в прошлом году главные инженеры промышленных предприятий прошли краткосрочные курсы ТРИЗа. На первом же занятии им была предложена задача, требующая изобретательского стиля мышления. В течение некоторого времени слушатели пытались ее решить известным методом проб и ошибок. Ничего не вышло. В итоге они пришли к выводу, что эту задачу под силу решить лишь проектному институту, стоимость решения, по их профессиональным оценкам, составит 350 тысяч рублей, время выполнения — полтора года. После изучения основных понятий ТРИЗа перед слушателями снова поставили эту задачу. На ее решение каждому понадобилось… 20 минут, причем стоимость найденного решения не превышала 10 рублей!» (Там же).

И таких примеров у Виктора — множество. Но порой один только факт заменяет легион резонов. В. Минин сам — живое воплощение победительной силы идей ТРИЗа: «За три года — около шестидесяти рационализаторских предложений, экономический эффект от которых подбирается где-то к двумстам тысячам рублей. Три года подряд — лучший молодой рационализатор Московской области, медали ВДНХ за успехи в научно-техническом творчестве. Механический цех — один из лучших в объединении по рационализаторской работе» (Там же).

Заметили? — каким-то частоколом слова с латинским корнем ratio («разум», лат.) … Но как, скажите, из этого частокола построить что-то стоящее, если не aucupari somnos («предаваться мечтам», лат.)?… Хотя бы таким: «На лугу, // на речном берегу, // при луне, // в тишине, // на душистой копне, // он лежит на спине // и, прищурив глаза, // неотрывно глядит в небеса — // не мешайте, // он занят, // он строит, // он строит воздушные замки, // он весь в небесах, // в облаках, // в синеве, // еще масса идей у него в голове, // конструктивных решений // и планов…» (из стихотворения Юрия Левитанского «Человек, строящий воздушные замки»).

1.11. «Вкус у птицы отменный…» (кооператор Сергей Кудрявый)

1988-й год. Те, кто постарше поколения миллениалов, вероятно, помнят вышедшую на ТВ в августе 1987 года передачу «Прожектор перестройки» (просьба не путать с «Прожекторперисхилтон»), освещавшей проводимые в стране реформы. Но то «прожектор» на 1000 перестроечных Вт, а если просто «Луч» — комсомольско-молодежный кооператив по выращиванию бройлеров, созданный инженером воскресенского завода стройдеталей Сергеем Кудрявым.