Бесплатный фрагмент - Учимся анализировать художественный текст

О книге

Умение на высоком уровне анализировать художественный текст нужно не только тому ученику, который собирается стать филологом. Хорошо сформированное умение анализа позволяет глубоко проникать в художественную идею произведения, осмысливать его сложное духовное содержание (чем особенно богата русская классическая литература). Такой процесс обучения учит внимательному, бережному отношению к родному слову; ведет к осознанию особенностей художественного мастерства наших великих писателей. Цель настоящей книги — помочь учителю (или ученику, занимающемуся самостоятельно) в деле формирования умения целостно и глубоко анализировать литературное произведение.

Книга состоит из двух глав. Первая глава посвящена методике анализа поэтического текста. Хорошее качество этого анализа может быть достигнуто только при сформированном умении глубоко анализировать отдельные уровни стихотворного языка (фонетический, словообразовательный, морфологический, семантический, синтаксический) и текста (пространственно-временной, образный, композиционный, ритмический). Поэтому в пособии подробно рассмотрен каждый уровень: даны вопросы, помогающие осознать его особенности в конкретном стихотворении, и примеры поуровневого анализа. Далее в первой главе представлены основные методические приемы, формирующие умение целостного анализа поэтического произведения, а также анализа в историко-литературном контексте и контексте творчества писателя; дан дидактический материал к этим приемам.

Для удобства читателя предлагаются (там, где это возможно) тексты стихотворений.

Определяющим при анализе прозаического текста, в отличие от поэтического, является умение анализировать сюжетно-композиционную структуру произведения (последовательность событий, их соотнесенность — по принципу параллелизма, зеркального отражения, «внешнего» / смыслового сходства, др.), особенности развития конфликта. Именно на эти элементы художественной структуры обращено основное внимание во второй главе книги. В качестве примеров взяты преимущественно рассказы, так как практиковаться сначала целесообразнее на небольших по объему текстах. При анализе же объемных произведений особую ценность имеет умение анализировать какую-либо одну тему, сюжетную линию, мотив (т.е. выбирать материал для этого, логично строить свои рассуждения, не включая в них ничего лишнего). Пример такого анализа заключает вторую главу.

Отметим то, что данная книга не исчерпывает всех возможных путей и методов обучения литературоведческому анализу. Кроме того, никакая книга не научит собственному видению художественного произведения, творческому осмыслению его идейного содержания. Настоящее пособие формирует основы аналитического и синтетического (творческого) восприятия произведения художественной литературы.

Анализ поэтического текста

Анализ поэтического текста должен состоять из следующих этапов.

— Анализ отдельных уровней языка / текста:

— анализ образной системы (образы, их соотношение),

— анализ пространственно-временного уровня текста (пространство и время художественного мира, их идейная нагрузка),

— анализ композиции (деление на строфы, содержательное наполнение каждой строфы; движение лирического «сюжета»; принцип, на котором построена композиция стихотворения: кольцевой, зеркальный, принцип антитезы, параллелизма, др.),

— анализ фонетического уровня языка (звукопись),

— анализ морфологического уровня языка (частотность употребления частей речи, смысловая нагрузка на слова разных частей речи),

— анализ словообразовательного уровня языка (авторское словообразование, морфемные особенности слов),

— анализ синтаксического и ритмического уровней (особенности строения предложений, особенности ритма: пиррихии, спондеи, ритмические сбои, паузы, темп),

— семантический анализ (образные средства, художественный, т.е. контекстуальный, смысл отдельных слов),

— анализ эмоционального фона стихотворения (чувства, настроение, эмоции, которые вызывает стихотворение; способы создания лирического настроения).

— Соединение всех видов анализа в связный текст в той последовательности, которая позволит логично выразить мысль и достичь главной цели анализа, т.е. показать, как поэтическая идея воплощается на разных уровнях языка / текста (или — возможна другая логика изложения — как разные уровни текста «работают» на поэтическую идею).

— Включение стихотворения в контекст творчества поэта, а также в более широкий историко-литературный контекст (для чего должно быть сформировано целостное представление о русской поэзии в динамическом аспекте).

Из этих же этапов состоит и процесс обучения умению анализировать поэтическое произведение. Но прежде чем приступать непосредственно к анализу стихотворного текста, необходимо освоить основные понятия теории стиха. Возможные проверочные работы в этой области вынесены в Приложения.

Заметим, что разграничение поэтического произведения на уровни носит учебный характер, поскольку в действительности всегда существует их взаимосвязь, взаимодополнение: временной план текста часто определяется морфологически — грамматическими формами времени глаголов; авторское словообразование всегда рождает дополнительные контекстуальные смыслы, которые нередко становятся доминантой семантического поля; пространственно-временной план текста может выполнять композиционные функции и т. д. Однако такое взаимодействие разных элементов художественной структуры не исключает факта самостоятельного существования каждого.

Рассмотрим особенности анализа обозначенных уровней поэтического текста.

ПОУРОВНЕВЫЙ АНАЛИЗ

Пространственно-временная организация текста

В качестве примера анализа пространственно-временной организации поэтического текста рассмотрим два стихотворения, близких тематически.

А. А. Фет

***

Это утро, радость эта,

Это мощь и дня и света,

        Этот синий свод,

Этот крик и вереницы,

Эти стаи, эти птицы,

        Этот говор вод,

Эти ивы и березы,

Эти капли — эти слезы,

        Этот пух — не лист,

Эти горы, эти долы,

Эти мошки, эти пчелы,

        Этот зык и свист,

Эти зори без затменья,

Этот вздох ночной селенья,

        Эта ночь без сна,

Эта мгла и жар постели,

Эта дробь и эти трели,

        Это всё — весна. 1881 г.

А. К. Толстой

***

Звонче жаворонка пенье,

Ярче вешние цветы,

Сердце полно вдохновенья,

Небо полно красоты.

Разорвав тоски оковы,

Цепи пошлые разбив,

Набегает жизни новой

Торжествующий прилив,

И звучит свежо и юно

Новых сил могучий строй,

Как натянутые струны

Между небом и землей. 1858 г.

Вопросы к стихотворению А. А. Фета «Это утро, радость эта…»

Какое пространство охватывает поэтический пейзаж? Какова временная протяженность художественного мира? Как пространственно-временная организация текста раскрывает душевное состояние лирического героя?

Комментарии

Пространство в стихотворении максимально расширено. В первых строках пространственная точка зрения поднимается вверх: синий свод (причем первоначальный взгляд издали (свод) постепенно приближает к читателю предметы: вереницы → стаи → птицы). Далее пространственный взгляд падает вниз: говор вод, затем поднимается до «среднего уровня» (при этом также дальний план меняется на ближний): ивы и березы → пух — не лист; горы, долы → мошки, пчелы. Такая пространственная организация художественного текста создает ощущение максимальной погруженности лирического героя в мир природы; он — не сторонний наблюдатель, он активно со-переживает состояние весеннего пробуждения, обновления природы.

Кроме того, через включенность в поле зрения лирического героя разнообразных природных явлений и насыщенность «картины» звуком (говор вод, зык и свист, дробь и трели), светом (мощь и дня и света, зори без затменья) создается наполненный активной жизнью пейзаж.

Соотношение временных планов художественного текста также несет на себе важную смысловую нагрузку. Поэтическое «описание» мира начинается утром, а заканчивается ночью, однако ночью природа тоже активно живет, она также полна звуков (дробь и трели), и даже зори — без затменья. Более того, не может уснуть и лирический герой (ночь без сна), потому что его душа тоже переполнена жаждой жизни. «Это всё — весна» не только в природе, но и в душе героя.

Вопросы к стихотворению А. К. Толстого «Звонче жаворонка пенье…»

Каково художественное решение пространственно-временной организации текста в стихотворении А.К.Толстого? В чем сходство со стихотворением А.А.Фета? А в чем оригинальность образной системы А.К.Толстого?

Комментарии

В стихотворении та же тема — наступление весны как освобождение от тоски не-жизни, тот же эмоциональный фон, душевное состояние лирического героя, испытывающего «жизни новой / Торжествующий прилив». Толстовский пейзаж нарисован более скупыми штрихами, однако он также максимально охватывает пространство: цветы — небо, натянутые струны между небом и землей, что отражает переполненность лирического героя новой жизнью, его готовность вместить в себя весь мир. «Звуковое» же сравнение («Как натянутые струны / Между небом и землей») передает не столько звуки природы (которыми насыщено стихотворение А. А. Фета), сколько звуки души лирического героя. Они имеют качественную характеристику: свежо и юно. А. К. Толстой использует максимальное пространство по вертикали для того, чтобы через образ натянутых (т.е. напряженных, полных сил) струн выразить свое душевное состояние, сопрягающееся с состоянием весенней природы.

Мир души лирического героя А. К. Толстого дан преимущественно эксплицитно, А. А. Фет же использует имплицитное выражение душевного состояния через поэтический пейзаж, его стихотворение — это эмоциональное переживание обновления природы. Стихотворение А. К. Толстого построено на параллелизме изменений в природе и в душе лирического героя.

Композиция стихотворения

Под анализом композиции стихотворения мы понимаем анализ композиционного принципа (если он есть), на котором построен текст, анализ соотношения смысловых частей, особенностей развития в них поэтической мысли. Иначе, мы рассматриваем стихотворную композицию как способ структурирования поэтической идеи, формальное ее развертывание. При этом умение «видеть» особенности композиции часто оказывается главным фактором в понимании смысла стихотворения. Так, глубокое проникновение в идею стихотворения М. Ю. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива…» невозможно без подробного анализа композиции — формальной организации поэтического содержания.

М. Ю. Лермонтов «Когда волнуется желтеющая нива…»

1

Когда волнуется желтеющая нива,

И свежий лес шумит при звуке ветерка,

И прячется в саду малиновая слива

Под тенью сладостной зеленого листка;

2

Когда росой обрызганный душистой,

Румяным вечером иль утра в час златой

Из-под куста мне ландыш серебристый

Приветливо кивает головой;

3

Когда студеный ключ играет по оврагу

И, погружая мысль в какой-то смутный сон,

Лепечет мне таинственную сагу

Про мирный край, откуда мчится он, —

4

Тогда смиряется души моей тревога,

Тогда расходятся морщины на челе, —

И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу Бога!.. 1837г.

Вопросы

На какие части можно композиционно разделить стихотворение? Как развивается поэтическая мысль от одной части к другой? Как изменяется художественное пространство стихотворения по мере движения лирического «повествования» и какой художественный смысл имеет это изменение?

Комментарии

Данное стихотворение — лирическая история приобщения человека к миру природы: обретение через это приобщение важной светлой истины, гармонии, что дает разрешение душевной тревоги в Божественном логосе. Композиция этой истории строго продумана, в ней есть своя смысловая динамика. В описании природы (первые три строфы) выделяются три этапа развития лирического «сюжета»:

первая строфа — о гармонии в природе,

во второй — приветливая обращенность природы к лирическому герою,

третья — об успокоении измученного, тревожного сердца лирического героя, обретении им природной гармонии.

В четвертой, заключительной, строфе — прямое выражение лирическим героем его чувств, его духовного состояния преображения.

Приобщение лирического героя к миру природы также имеет свою внутреннюю динамичность, проявляющуюся, главным образом, через организацию художественного пространства стихотворения.

Первые две строки: максимально широкий взгляд, максимально широкий охват пространства (нива, лес); взгляд «стороннего наблюдателя».

Третья-четвертая строки: более крупный план отдельных предметов (слива, листок), что отражает уже соприкосновение лирического героя с природой.

Вторая строфа: устанавливается контакт, интимная связь героя с природой; отмечаются особенности даже небольшого предмета (ландыш, росой обрызганный душистой).

Третья строфа: возникает диалог с природой; общение, воздействие природы на лирического героя (студеный ключ лепечет лирическому герою и погружает его мысль в сон). И именно в восприятии лирического героя природа оживает: если сначала природные явления описываются в рамках устоявшихся образных значений слов (нива волнуется, лес шумит), то далее — только индивидуальный взгляд на природу (олицетворения: слива прячется, ландыш кивает головой, ключ играет, лепечет).

Композиция стихотворения отражает динамику поэтической мысли, и эта динамика заключается не столько в изменении природного мира, сколько в приобщении лирического героя к природному миру, благодаря чему лирическому герою открывается самое простое, незатейливое, но самое естественное счастье, которое до этого не было доступно его тревожной душе.

Семантическое поле стихотворения

Очень часто смыслообразующими в стихотворном тексте оказываются определенные семантические группы слов. Рассмотрим, например, свето-цветовое семантическое поле в стихотворении Ф. И. Тютчева «Н. И. Кролю».

Сентябрь холодный бушевал,

С деревьев ржавый лист валился,

День потухающий дымился,

Сходила ночь, туман вставал.

И всё для сердца и для глаз

Так было холодно-бесцветно,

Так было грустно-безответно, —

Но чья-то песнь вдруг раздалась…

И вот, каким-то обаяньем,

Туман, свернувшись, улетел,

Небесный свод поголубел

И вновь подернулся сияньем…

И всё опять зазеленело,

Всё обратилося к весне…

И эта греза снилась мне,

Пока мне птичка ваша пела. Первая половина 1860-х гг.

Вопросы

Каков художественный смысл эпитета «ржавый»? В какие смысловые отношения с другими словами (в плоскости цветовой семантики) вступает этот эпитет? Как такое свето-цветовое семантическое поле отражает душевное состояние лирического героя?

Комментарии

Эпитет «ржавый» помимо своего прямого цветового значения содержит дополнительный смысловой оттенок «разрушения, умирания». Более того, яркий (очевидно, насыщенно-оранжевого оттенка) цвет листьев затушевывается, бледнеет, оказываясь в контексте световых слов мрачной, размытой, «бесцветной» семантики: день потухающий дымился, ночь, туман. Таким образом, свето-цветовое семантическое поле первой части стихотворения (до союза «но») репрезентирует холодное, грустное состояние природного мира. Во второй части, антитезной первой, мы видим антонимичное свето-цветовое семантическое поле: туман улетел; (небесный свод) поголубел, подернулся сияньем; зазеленело. Пейзаж наполнился светом и цветом. Идея весеннего возрождения жизни противопоставлена идее осеннего умирания, содержащейся в эпитете «ржавый».

Свето-цветовое наполнение двух «пейзажей» (в первой и второй частях стихотворения) отражает не только эмоциональное восприятие их лирическим героем, но и эмоциональное состояние души самого лирического героя. В первой части это выражено эксплицитно: все «было холодно-бесцветно, <…> грустно-безответно» и для глаз, и для сердца (эпитет «ржавый» также имеет контекстуальный смысл особого душевного состояния). Звук живой природы (пение птички) возвращает лирического героя к ощущению полноты жизни. Более того, этот светлый пейзаж существует только в воображении лирического героя — в его душевном мире («И эта греза снилась мне»).

Интересно проанализировать художественную семантику определения «ржавый» в стихотворении М.И.Цветаевой «Когда гляжу на летящие листья…», где поэтическим контекстом актуализирована сема «забытый, ненужный».

Примером иного принципа взаимосвязи световых слов и душевного мира лирического героя является стихотворение А. С. Пушкина «На холмах Грузии…». Напомним начало произведения:

На холмах Грузии лежит ночная мгла,

Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко: печаль моя светла,

Печаль моя полна тобою…

При анализе этого стихотворения необходимо ответить на вопрос: Как световое семантическое поле текста раскрывает поэтическую идею?

Комментарий

Световое семантическое поле стихотворения имеет два полюса: мгла — светла (это акцентировано рифмой). При этом мгла — атрибут внешнего мира (художественное время — ночь), свет же характеризует сферу душевной жизни лирического героя, где даже «темное» чувство (печаль) становится светлым. Такое соотношение световых слов отражает особое поэтическое мировосприятие, состояние духовной гармонии пушкинского лирического героя — даже вопреки внешней тьме.

В стихотворном тексте нередко выделятся какая-либо семантическая группа слов, на которую ложится основная идейная нагрузка. Например, в стихотворении В.С.Соловьева «В тумане утреннем неверными шагами…» (текст стихотворения ниже) широко представлена семантическая группа слов с общим значением «неопределенность, неосязаемость, бесплотность»: туман, таинственные и чудные берега, неведомые боги, неведомая страна, грезилося, заветный храм, а также далеко (два раза), неверные, новые, приобретающие это значение контекстуально. Смысл данных слов образует ядро семантического поля стихотворения, в котором отразилось символистское восприятие внешнего мира как оболочки, скрывающей истинную — т.е. таинственную, заветную — сущность явлений.

Фонетический уровень языка

Текст стихотворения рассчитан на произношение, поэтому не последнюю роль в выражении идеи играют фонетические особенности. В качестве примеров использования фонетических возможностей стиха возьмем два текста.

В стихотворении А. А. Блока «Незнакомка» с точки зрения фонетики интересны две строфы (начинающиеся с «И каждый вечер…»), в которых появляется образ Незнакомки. Именно в этих строках исчезает резкий, громкий [р] (встречается только по одному разу в каждой строфе, тогда как в предыдущих шести строфах — почти по пять раз), появляется аллитерация на плавные [м], [н], [л]. Все это приглушает и замедляет «шумный» стремительный ритм начала стихотворения, где речь идет об окружающей поэта пошлой, ненужно суетной, бездуховной действительности. Такая смена звучания стиха усиливает контраст прекрасного, чистого образа с низкой реальностью.

Интересно использована звукопись в стихотворении В. В. Маяковского «Хорошее отношение к лошадям». В звуковой игре начала стихотворения:

— Гриб.

Грабь.

Гроб.

Груб. —

весь драматизм лирического сюжета. Подтекст этих звуковых соответствий примерно следующий: «лошадь, ограбленная, обделенная человеческим со-участием», «отношение толпы к лошади — отношение как к неживому объекту», толпа «грубая, бессердечная». Звукопись строки «смех зазвенел и зазвякал» (повтор [з], [зв]) передает неживой, словно металлический смех людей, являющийся реакцией на горе (при этом та же звукопись — в строке-назывании толпы: «за зевакой зевака»).

Задание: найти стихотворения русских поэтов, в которых звукопись помогает выразить идейное содержание.

Словообразовательный уровень языка

Словообразовательными особенностями богаты стихотворения В. В. Маяковского, поэтому в качестве тренировки умения анализировать этот уровень языка поэтического текста целесообразно предложить задание найти в поэзии В. В. Маяковского словообразовательные особенности, приобретающие особый художественный смысл, рождающие необычные яркие образы.

Комментарии

Морфемные особенности слов могут выполнять в художественном тексте особую авторскую задачу. Так, в стихотворении В. В. Маяковского «Хорошее отношение к лошадям» от равнодушия и черствости обывательской толпы у лошади

за каплищей каплища

по морде катится,

прячется в шерсти…

Употребление суффикса -ищ-, во-первых, подчеркивает степень горя, отчаяния и обиды лошади, во-вторых, показывает масштаб значимости ситуации: для лирического героя это не просто частный случай непонимания, но показатель серьезной духовной проблемы современного ему общества.

Особое внимание должно уделяться случаям авторского словообразования.

Слово поэтом может образовываться с помощью «неправильного» аффикса, что рождает определенный подтекст произведения. В стихотворении В. В. Маяковского «Нате!» от существительного поэт образовано прилагательное с помощью суффикса -ин-:

Все вы на бабочку поэтиного сердца

Взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.

На прямой смысл этого слова — «сердце поэта» — накладывается дополнительный, благодаря звуковой параллели со словом паутинный <паутина (попавшая в нее бабочка будет тщетно пытаться высвободиться). Сердце поэта часто оказывается такой бабочкой — запутавшейся среди грубости, черствости обывателей. Своим стихотворением автор показывает то, что он рвет паутину бездушной обывательщины.

В стихотворении «Скрипка и немножко нервно» В.В.Маяковский путем сложения основ образует яркое определение геликона — меднорожий, что является не только указанием на материал, из которого сделан музыкальный инструмент, но и метафорической характеристикой холодного, безучастного отношения окружающих к лирическому герою, который так же, как скрипка, орет — а доказать ничего не умеет.

Морфологический уровень языка

В стихотворении слова определенной частеречной принадлежности могут выполнять особые художественные функции; поэтический смысл текста часто «неравномерно» распределяется между частями речи. Так, в стихотворении М. И. Цветаевой «Идешь, на меня похожий…» основная смысловая нагрузка ложится на глаголы, отглагольные образования.

***

Идешь, на меня похожий,

Глаза устремляя вниз.

Я их опускала тоже!

Прохожий, остановись!

Прочти — слепоты куриной

И маков набрав букет —

Что звали меня Мариной

И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь могила,

Что я появлюсь, грозя…

Я слишком сама любила

Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,

И кудри мои вились…

Я тоже была, прохожий!

Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий

И ягоду ему вслед:

Кладбищенской земляники

Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,

Главу опустив на грудь.

Легко обо мне подумай,

Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!

Ты весь в золотой пыли…

— И пусть тебя не смущает

Мой голос из-под земли. 1913 г.

Анализ морфологического уровня языка данного стихотворения нужно начать с выписывания всех глаголов и деления их на семантические группы. Далее нужно ответить на вопросы: Какая смысловая нагрузка лежит на глаголах и словах с глагольной семой действия? Как это подчеркивает особенности философского осмысления человеческой жизни лирической героиней?

Комментарии

Все глаголы и отглагольные образования в стихотворении можно разделить на три группы. Первую группу составляют слова (относящиеся к лирической героине) с общей семой «жизнь»: любила смеяться, приливала (кровь), вились (кудри), звали, было, б ы л а; значение сочетания появлюсь, грозя отрицается. Вторая группа — это глаголы, относящиеся к прохожему, причем они преимущественно в форме повелительного наклонения: прочти; сорви; не стой угрюмо, опустив (голову); не думай; подумай, забудь; пусть не смущает; а также набрав; освещает. Лирическая героиня «заставляет» прохожего действовать, т.е. активно жить. Повелительная модальность — буквально «приказ» прохожему жить полной жизнью вопреки неизбежной смерти, как жила сама лирическая героиня. Глаголы не думай, пусть не смущает, забудь, а также слова устремляя (вниз), опускала устанавливают особую связь между лирической героиней и прохожим: героине важно, чтобы о ней помнили, но также важно, чтобы эта память не омрачала радости бытия для тех, кто есть в настоящем. В этом — философский взгляд на жизнь как бесконечную связь поколений; залог этой связи — память, спасающая ушедшего из жизни человека от небытия. Третью смысловую группу составляют глаголы, отглагольные образования с семой «движение». Слова этой группы антитезны друг другу: с одной стороны, дважды повторяющееся остановись, т.е. «помни, что до тебя были другие, что ты — только часть человечества в его вневременном смысле»; с другой — идешь (наст. вр.!), прохожий (слово используется три раза) <проходить. Образ прохожего — т.е. живущего сейчас — дан в движении, что акцентируется и статичностью лирической героини, помещенной за черту земного бытия. При этом похожий (на меня) — прохожий — не только звуковая, но и смысловая рифма: лирическая героиня и прохожий — часть нечто большего, единого.

Морфологические особенности текста подчеркивают заключенную в нем идею человеческого бытия как постоянного движения: каждый человек проходит свой жизненный отрезок, который должен быть светлым, «в золотой пыли», но обязательно с памятью о тех, кто был.

Ритмическая и синтаксическая организация стихотворного текста

В качестве примера для анализа ритмического и синтаксического уровней поэтического текста возьмем стихотворение В. С. Соловьева «В тумане утреннем неверными шагами…».

* * *

В тумане утреннем неверными шагами

Я шел к таинственным и чудным берегам.

Боролася заря с последними звездами,

Еще летали сны — и, схваченная снами,

Душа молилася неведомым богам.

В холодный белый день дорогой одинокой,

Как прежде, я иду в неведомой стране.

Рассеялся туман, и ясно видит око,

Как труден горный путь и как еще далёко,

Далёко всё, что грезилося мне.

И до полуночи неробкими шагами

Всё буду я идти к желанным берегам,

Туда, где на горе, под новыми звездами,

Весь пламенеющий победными огнями,

Меня дождется мой заветный храм. 1884 г.

Вопросы

Каковы особенности синтаксиса текста: структура предложений, соотнесенность сказуемых? Какую смысловую нагрузку эти особенности несут? Что можно сказать о ритмической организации стихотворения? Какова художественная функция ритма?

Комментарии

Стихотворение состоит из пяти предложений, но достаточно распространенных, что подчеркивает длительность, а точнее отсутствие каких-либо временных рамок, т.е. бесконечность, пути лирического героя. Предложения делят текст на три смысловых части (три строфы). Синтаксическим ядром каждой части является один и тот же глагол-сказуемое, но в разных грамматических формах времени: шел — иду — буду идти, что также максимально широко раздвигает временные рамки пути, с одной стороны; с другой — выражает поглощенность лирического героя этим процессом. У него нет другого занятия (к тому же путь охватывает целые сутки: утро — день — полночь), он захвачен идеей обрести в душе своей «заветный храм», постичь таинственный смысл мира. (Поэтому таинственные и чудные берега — желанные.)

На ритмическом уровне туманность, неосязаемость пути подчеркнута обилием пиррихиев: из пятнадцати строк пиррихия нет только в двух, при этом в шести строках он встречается два раза, в одной — три. Нет пиррихия в строке, содержащей указания на конкретные особенности пути — трудность и значительную временную протяженность: «Как труден горный путь и как еще далеко». Интересен ритмический рисунок последних двух строк, являющихся смысловым фокусом стихотворения: три пиррихия + ноль (их отсутствие). Максимально «легкий» ритм в строке «Весь пламенеющий победными огнями» отражает неясность, неосязаемость «победных огней», но отчетливо звучащая последняя строка «Меня дождется мой заветный храм» указывает на внутреннюю убежденность лирического героя в том, что цель трудного пути будет достигнута.

Эмоциональный фон стихотворения

Эмоциональная тональность стихотворения — это сфера душевного состояния, чувств, переживаний лирического героя; она может быть созвучна описываемой окружающей действительности (например, в стихотворениях «Это утро, радость эта…» А. А. Фета, «Звонче жаворонка пенье…» А. К. Толстого, в первой части стихотворения Ф. И. Тютчева «Н.И.Кролю»), может быть противопоставлена действительности, быть вопреки ей (как в стихотворениях «На холмах Грузии…» А.С.Пушкина, «Мечтания» Ап. Майкова). Рассмотрим подробно последнее стихотворение, в котором эмоциональный фон выполняет и композиционную функцию.

Ап. Майков «Мечтания»

Пусть пасмурный октябрь осенней дышит стужей,

Пусть сеет мелкий дождь или порою град

В окошки звякает, рябит и пенит лужи,

Пусть сосны черные, качаяся, шумят,

И даже без борьбы, покорно, незаметно,

Сдает угрюмый день, больной и бесприветный,

Природу грустную ночной холодной мгле, —

Я одиночества не знаю на земле.

Забившись на диван, сижу; воспоминанья

Встают передо мной; слагаются из них

В волшебном очерке чудесные созданья

И люди движутся, и глубже каждый миг

Я вижу души их, достоинства их мерю,

И так уж наконец в присутствие их верю,

Что даже кажется, их видит черный кот,

Который, поместясь на стол, под образами,

Подымет морду вдруг и желтыми глазами

По темной комнате, мурлыча, поведет… 1855 г.

Вопросы

На каком композиционном принципе основано соотношение частей стихотворения? Как это соотношение раскрывает особенности душевного состояния лирического героя, его поэтического мироощущения?

Комментарии

Композиционно стихотворение делится на две части. В первой — осенний пейзаж. При этом характеристика пасмурной, холодной осени дана по нарастающей. Если в первых строках преобладает внешнее описание природы (дождя, града, луж, сосен), а слова, содержащие качественную оценку, не выходят за рамки природной тематики (пасмурный, стужа), то с пятой строки описание природы обретает метафорический характер через эмоционально-оценочные слова, перенесенные на мир природы из мира человеческого (Сдает угрюмый день…). Это уже не просто словесный пейзаж, это эмоциональное восприятие его. Причем восприятие оказывается совершенно противоположным душевному состоянию лирического героя. Вторая часть стихотворения, о «жизни» души, является эмоциональной антитезой к первой. Холодной и пасмурной природе противопоставлена теплота единения человеческих душ, чувство со-причастности людскому миру. Контраст достигается и принципами создания образов в каждой части. Осенняя природа предстает перед читателем в пластических образах: мелкий дождь, град, лужи, черные сосны. Внешний же облик людей, которых вспоминает лирический герой во второй части, намеренно не прорисован. Лирический герой видит, собственно, не людей, но души их. Поведением кота создается лишь эффект присутствия людей в комнате. Зримая пластическая реальность — вне лирического героя, он живет в бестелесном и неосязаемом мире светлых воспоминаний. Именно поэтому в этом мире нет холода и тоски осенней природы. Аналогичную эмоциональную антитезу поэт использовал и в стихотворении «Осень» 1856 года.

Образная система

Анализ образной системы стихотворения более, нежели иные виды анализа, приближает к целостному анализу-осмыслению лирического произведения, поскольку в создании поэтических образов участвуют разные уровни языка / текста. Рассмотрим три стихотворения, в каждом из которых использованы свои художественные средства для создания образа природы (а конкретнее, образа облаков / неба).

В. Г. Бенедиктов «Облака»

Ветра прихотям послушный,

Разряженный, как на пир,

Как пригож в стране воздушной

Облаков летучий мир!

Клубятся дымчатые груды,

Восходят, стелются, растут,

И, женской полные причуды,

Роскошно тёмны кудри вьют.

Привольно в очерках их странных

Играть мечтами. Там взор найдёт

Эфирной армии полёт

На грозный бой в нарядах бранных,

Или в венках красот туманных

Неуловимый хоровод.

Вот, облаков покинув круг волнистый,

Нахмурилось одно — и отошло;

В его груди черно и тяжело,

А верх горит в опушке золотистой;

Как царь оно глядит на лик земной:

Чело в венце, а грудь полна тоской.

Вот — ширится и крыльями густыми

Объемлет дол, — и слёзы потекли

В обитель слёз, на яблоко земли,

А между тем кудрями золотыми

С его хребта воздушно понеслись

Янтарные, живые кольца ввысь.

Всё мрачное мраку, а фебово Фебу!

Всё дольное долу, небесное небу!

Снова ясно; вся блистая,

Знаменуя вечный пир,

Чаша неба голубая

Опрокинута на мир.

Разлетаюсь вольным взглядом:

Облака, ваш круг исчез!

Только там вы мелким стадом

Мчитесь в темени небес.

Тех высот не сыщут бури;

Агнцам неба суждено

Там рассыпать по лазури

Белокурое руно;

Там роскошна пажить ваша;

Дивной сладости полна,

Вам лазуревая чаша

Открывается до дна.

Тщетно вас слежу очами:

Вас уж нет в моих очах!

Лёгкой думой вместе с вами

Я теряюсь в небесах. 1836 г.

Ф. И. Тютчев

* * *

В небе тают облака,

И, лучистая на зное,

В искрах катится река,

Словно зеркало стальное…

Час от часу жар сильней,

Тень ушла к немым дубровам,

И с белеющих полей

Веет запахом медовым.

Чудный день! Пройдут века —

Так же будут, в вечном строе,

Течь и искриться река

И поля дышать на зное. 1868 г.

Н. М. Рубцов «Душа хранит»

Вода недвижнее стекла.

И в глубине ее светло.

И только щука, как стрела,

Пронзает водное стекло.

О, вид смиренный и родной!

Березы, избы по буграм

И, отраженный глубиной,

Как сон столетий, Божий храм.

О, Русь — великий звездочет!

Как звезд не свергнуть с высоты,

Так век неслышно протечет,

Не тронув этой красоты;

Как будто древний этот вид

Раз навсегда запечатлен

В душе, которая хранит

Всю красоту былых времен… 1966 г.

Вопросы

В чем особенность образа мира облаков в стихотворении В. Г. Бенедиктова «Облака»? Характеризует ли эта особенность творческую манеру поэта в целом, о которой Ф. И. Тютчев сказал: «Наряду с сильно выраженным идеалистическим началом есть наклонность к положительному, вещественному, даже к чувственному. Беды в этом нет… Чтобы поэзия процветала, она должна иметь корни в земле»? В каком временном измерении находится образ облаков, обрамляющий поэтический текст? Как на ритмическом уровне создается образ «летучего» мира?

Какова временная протяженность образа природы в стихотворении Ф. И. Тютчева «В небе тают облака…»? в стихотворении Н. М. Рубцова «Душа хранит»? Какие морфологические и фонетические особенности текста создают тютчевский и рубцовский образ природы?

Комментарии

Своеобразие художественного мира стихотворения В.Г.Бенедиктова «Облака» отражает творческую манеру поэта. Образ облаков, т.е. образ воздушный, бестелесный, вещественен: темны кудри; кудри золотые; разряженный, как на пир; наряды бранные. Вещественный принцип положен и в основу создания метафор: эфирная армия; мчитесь мелким стадом; чаша неба голубая / Опрокинута на мир; белокурое руно. Небесный мир обретает земные очертания и через олицетворение облака, льющего дождь-слезы. Это образное средство придает описанию беззаботного «летучего» мира внутренний драматизм. Но для лирического героя небесный пейзаж не может иметь темных тонов: «Всё мрачное мраку, а фебово Фебу! / Всё дольное долу, небесное небу!». Небо для него становится миром мечты, светлой, «легкой» думы, миром, противопоставленным земной «обители слез» (примечательно, что тоска овладевает небесным миром только в момент соприкосновения с миром земным: «и слезы потекли / В обитель слёз, на яблоко земли»). Качественная характеристика облаков подчеркнута и на ритмическом уровне: почти каждая строка содержит пиррихий; описание беззаботных облаков (начало и конец стихотворения) укладывается в 4-стопный хорей, затем ямб (иногда с наращенной стопой), для «рассказа» о нахмурившемся облаке (середина стихотворения) использованы более длинные строки, звучащие тяжеловеснее, — 5-стопный ямб (также иногда с наращенной стопой). Стихотворение В. Г. Бенедиктова — это мечта о земном гармоничном мире, о небесной гармонии в «обители слез»; облака же дарят лирическому герою, пусть и в мечтах, ощущение этой гармонии.

В стихотворениях Ф. И. Тютчева и Н. М. Рубцова — иные принципы создания образа природы и иное его семантическое наполнение.

С первых же строк тютчевского стихотворения мы видим, что здесь нет разделения мира небесного и мира земного: облака отражаются в воде (река — зеркало). И облака, и река, и дубровы, и поля — это единый образ природы, в неизменном виде существующий в двух временных планах: сейчас (1—2 строфы) и через века (3 строфа). Идея вечности, нетленности природного мира акцентирована на морфологическом уровне: во всех немногочисленных глаголах деактуализирована сема активного действия. Динамичность строки «В искрах катится река» нейтрализует сравнение «словно зеркало стальное». Глаголы «тают», «веет», «ушла» передают в данном контексте не действие, а состояние природы, точнее, ощущение этого состояния лирическим героем. (Не случайно и упоминание зноя, самого неподвижного, неактивного периода природной жизни.) Ощущение остановившегося времени поддерживается и фонетически: аллитерации на [л], [м], [н], ассонансы на [а], [е], [о] (а также звуковая «легкость», обусловленная обилием пиррихиев) создают образ нетронутой, неподвижной красоты.

В стихотворении Н. М. Рубцова «Душа хранит» тот же статичный образ природы: в тексте всего четыре глагола-действия, при этом интенсивность действия пронзает нивелируется метафорой водное стекло, действия протечет — наречием неслышно; глагол не свергнуть дан с отрицанием. Единственное активное действие — в глаголе хранит, но в самом значении слова уже содержится сема временной протяженности или даже вечности. Идея стихотворения Рубцова «Душа хранит» та же, что и у Тютчева, однако в ином временном ракурсе: прекрасная природа, которая богата не только нетронутой красотой, но и духовным содержанием, уходящим в глубь русской истории, природа, от которой неотделим Божий храм, существует сейчас, однако в будущем только душа сохранит «всю красоту былых времен». Пейзаж Рубцова — это некая историческая память о наших национальных духовных ценностях, т.е. образ сферы душевного мира, поэтому и вечная красота природы существует именно в душе.

Другой вид задания на сопоставление — сравнительный анализ стихотворений, в которых использован один и тот же образ, при этом стихотворения написаны одним поэтом. Так, например, интересно проанализировать смысловое наполнение и функции образа листьев в стихотворениях Ф. И. Тютчева «Листья» и «Первый лист».

Ф. И. Тютчев. Листья

Пусть сосны и ели

Всю зиму торчат,

В снега и метели

Закутавшись, спят.

Их тощая зелень,

Как иглы ежа,

Хоть ввек не желтеет,

Но ввек не свежа.

Мы ж, легкое племя,

Цветем и блестим

И краткое время

На сучьях гостим.

Все красное лето

Мы были в красе,

Играли с лучами,

Купались в росе!..

Но птички отпели,

Цветы отцвели,

Лучи побледнели,

Зефиры ушли.

Так что же нам даром

Висеть и желтеть?

Не лучше ль за ними

И нам улететь!

О буйные ветры,

Скорее, скорей!

Скорей нас сорвите

С докучных ветвей!

Сорвите, умчите,

Мы ждать не хотим,

Летите, летите!

Мы с вами летим! 1830 г.

Комментарии

Содержательно стихотворение — в контексте поэтического настроения Тютчева этого периода (к.20-х-н.30-х гг.), которое Н. В. Королева определяет как «умиротворенное или восхищенное созерцание мира с его всеобщей гармонией». Перед нами поэт-философ, размышляющий о мире.

Образная система стихотворения построена антитезно. При этом антитеза основана не только на устойчивом, общепринятом смысле явлений (хвойные (сосны и ели), которые не сбрасывают иглы осенью, — лиственные, с которых осенью опадают листья), но и на контекстуальных смыслах, образующих философский подтекст.

Зелень «сосен и елей»

Хоть ввек не желтеет,

Но ввек не свежа.

Здесь (в отличие от общепринятых представлений) зеленый цвет, имплицитно обозначенный, оказывается цветом «несвежим». Хвойные «спят», и сон в контексте стихотворения обретает смысл «отсутствие жизни»; о них говорится как о неживых: тощая зелень, торчат. Они не знают поры цветения, увядания… и снова возрождения, цветения… они не вовлечены в постоянный природный круговорот всеобщего обновления; хвойные — за рамками живого мира. Именно в таком смысловом ракурсе иглы противопоставлены листьям. «Жизненность» листьев подчеркнута, в первую очередь, тем, что лирический рассказ ведется от их лица (вторая строфа начинается местоимением первого лица «мы»). Листья рассказывают о своей жизни, гармонизирующей с природным циклом, а потому постоянно меняющейся: они — легкое племя, на сучьях лишь гостят, однако очень ценят время, когда можно было цвести и блестеть, когда

………были в красе,

Играли с лучами,

Купались в росе!..

Но время прошло, наступила другая пора, пора, когда вся природа погружается в сон (вспомним первую строфу), однако в конце стихотворения происходит поэтическая подмена: сон как «отсутствие жизни» заменяется осенним полетом.

Мы ждать не хотим,

Летите, летите!

Мы с вами летим!

Полет не как исчезновение и смерть, а как новая жизнь, надежда на новую весну, как вечное движение, вечное обновление жизни.

В стихотворении «Первый лист» (см. ниже) листья — молодые, первые, здесь — последние, но в обоих случаях в художественном пространстве стихотворения они утверждают жизнь, точнее философское отношение поэта Тютчева к жизненному природному круговороту.

Однако в стихотворении есть и другой подтекст, ставящий перед читателем вопрос. В вечный природный круговорот вовлечены листья, монотонно, из года в год сменяющие друг друга; нет сожаления о том, что умирают одни, потому что родятся другие; листья безличностны. Человек рождается и умирает однажды, но он — личность, индивидуальность. Что лучше: безличностно возникать и исчезать, и так бесконечно долго, или жить один раз, но своей неповторимой, индивидуальной жизнью?

Ф. И. Тютчев. Первый лист

Лист зеленеет молодой.

Смотри, как листьем молодым

Стоят обвеяны березы,

Воздушной зеленью сквозной,

Полупрозрачною, как дым:

Давно им грезилось весной,

Весной и летом золотым, —

И вот живые эти грезы

Под первым небом голубым

Пробились вдруг на свет дневной.

О, первых листьев красота,

Омытых в солнечных лучах,

С новорожденною их тенью!

И слышно нам по их движенью,

Что в этих тысячах и тьмах

Не встретишь мертвого листа. 1851 г.

Комментарии

Стихотворение является тематической параллелью к «Листьям». Но это уже не философствование, не размышление на тему законов мироустройства, а эмоциональное переживание, восторг, поэтическое «преклонение» перед красотой живой природы.

«Лист зеленеет молодой…». В этой строке в концентрированном виде весь смысл стихотворения — и прямой, и подтекстовый… Первой строкой задан также эмоциональный тон стихотворения — через цветовую гамму поэтической картины. Рассмотрим эту гамму подробнее.

Уже первое «цветовое» слово зеленеет обозначает не просто цвет, но нарастание интенсивности цвета; далее эпитеты, найденные поэтом, не только уточняют, каков зеленый цвет, но и раскрывают особое качество цвета; зеленый приобретает новый оттенок, трижды подчеркнутый: воздушный, сквозной, полупрозрачный; и сравнение как дым указывает на нечто невещественное, легкое настолько, что сразу рассеивается. Легкость, прозрачность картины поддерживается и на ритмическом уровне: в метрическом рисунке только одной строки нет пиррихия, во всех остальных — иногда и не по одному, благодаря чему мелодика стиха «воздушна», ненавязчива.

Вернемся к цветовой палитре: во второй строфе она дополняется голубым оттенком, и снова в этом определении неба не просто обозначение цвета, но и его качественная характеристика: первое голубое небо — чуть бледное, но кристально-чистое. Далее картина природы обретает максимальную яркость: листья, омытые в солнечных лучах, — это уже не просто дневной свет, но очень яркий, насыщенный, ослепительный. И единственное в стихотворении слово, противоположное по значению «цветовым» и «световым» словам, тень нисколько не затемняет картину, потому что поэт охарактеризовал ее эпитетом «новорожденная» — хрупкая, еле заметная, а в семантическом поле стихотворения незаметная вовсе; «новорожденная» — от солнечного света, а значит не чуждая общему празднику пробуждения природы. «И слышно нам по их движенью…»: цветовая картина обретает и звук, и динамику — складывается в цельное ощущение лирическим героем мира, наполненного жизнью. В последних строках словно отрицается сама возможность смерти:

…..в этих тысячах и тьмах

Не встретишь мертвого листа.

Это тютчевское стихотворение — о природе «дневной», утверждающей жизнь; об особом состоянии мира, увиденном чутким взглядом поэта.

ЦЕЛОСТНЫЙ АНАЛИЗ

При обучении целостному анализу стихотворения (т.е. при формировании умения соединять проанализированные особенности разных уровней языка / художественного мира в связный, логически выстроенный текст, показывая, как эти особенности выражают поэтическую идею) необходимо использовать приемы, предполагающие разную степень самостоятельности ученика.

Рассмотрение негативных / позитивных образцов анализа

Прежде чем приступать к самостоятельным попыткам анализировать, необходимо рассмотреть и разобрать негативные («так, как неправильно») и позитивные («так, как можно и нужно») примеры анализа. Предлагаем примеры анализа стихотворения М.Ю.Лермонтова «Утес».

Ночевала тучка золотая

На груди утеса-великана;

Утром в путь она умчалась рано,

По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине

Старого утеса. Одиноко

Он стоит, задумался глубоко,

И тихонько плачет он в пустыне. 1841 г.

Негативные образцы анализа стихотворения М.Ю.Лермонтова «Утес»

1

Это стихотворение о тучке и утесе. Они очень разные. Тучка веселая, быстрая, подвижная, маленькая и легкая. Она ночевала на груди «утеса-великана», а утром «весело» умчалась в путь. Она радуется жизни. Утес же изображен грустным, хмурым, неподвижным. Он не умеет радоваться жизни, только грустно стоит и плачет.

2

Основные образы стихотворения М.Ю.Лермонтова — тучка и утес. Автор показывает их непонимание, главным образом, со стороны тучки, веселость и беззаботность которой соответствует душевной боли другого «существа», бескорыстно дающего ей ночной приют. Утес оказывается глубоко одиноким, забытым — и, размышляя над вопросом «почему так происходит», он не может найти ответа. Основная тема стихотворения — одиночество.

Перейдем к анализу фонетического уровня стихотворения. В первой строфе, там, где говорится о тучке, мы видим аллитерацию на [р], ассонанс на [а]; образ же утеса во второй строфе создается повторением [м], [н], [л], ассонансом на [о].

Перейдем к семантическому уровню: первая и вторая строфы во многих отношениях антитезны: