Бесплатный фрагмент - У каждого — два каждых в голове...

От автора

Этот сборник появился на свет по просьбам друзей, которым надоело отлавливать стихотворения по моим профилям в социальных сетях. «Требуем объединить все „до кучи“, — заявили друзья, — и вообще, хватит писать в стол».

Друзья не правы. В стол я не пишу. Время от времени «случайно» забываю распечатанные листочки по квартире, например в холодильнике, чтобы родные точно наткнулись и прочитали. Читают не всегда, но непременно натыкаются.

В этом сборнике собраны стихотворения разных лет и отнюдь не в хронологическом порядке. Так что порой будет казаться, что писали два разных человека, и это будет правильным наблюдением, поскольку я, образца 2000-го года и 2017-го, естественно не тождественен.

Надеюсь, кое-что вам понравится.

У КАЖДОГО

У каждого — два каждых в голове,

Еще немного — от себя и друга,

Еще чуть-чуть от замкнутого круга,

Все остальное держим не в себе.

От молота до наковальни есть

Совсем немного, скажем, две пушинки,

На батарее тающие льдинки,

А также те, кто — вечно, но не здесь.

По мавзолеям много разлеглось,

Всех тех, кто жизнь любил непримиримо,

Всем тех, кто не искал дороги к Риму,

Кому найти дорогу удалось.

Пусть все идут, туда куда идут.

Пусть дождь стучит, по зонтику, по крыше.

Пусть тот, кто шел, уходит выше-выше.

Пусть это время странным назовут.

Пускай горит у каждого внутри

Костер любви, нетленный, негасимый.

Пусть дарит он отчаявшимся силы,

Но зажигалкой чиркать не проси.

Меланхоличное

Извини… Отзвенели капели.

Отстучали по крышам дожди.

Знаешь… сколько смогли — мы успели,

Но цветов в день рожденья не жди.

Не клади телефон у постели,

Не заказывай в полночь такси.

Мы так мало друг друга согрели,

Но тепла моего не проси.

Лед и пламень. Тоска и разлука.

И по венам — опять горячо.

Мы друг друга жалели от скуки.

Хоть и было подушкой плечо.

По следам, по известной тропинке,

Возвращаясь тихонько домой,

Мы сбивали звенящие льдинки,

Нарушая вселенский покой.

И теперь наступила расплата.

Нет покоя. Одна суета.

Только знаешь, мы не виноваты.

Что играем с тобою с листа…

Считаю дни до получки…

Считаю дни до получки.

Сто рублей в кармане.

Прикрутить дверную ручку.

Позвонить маме.

Дописать полстраницы.

Ладно. Пусть — полторы.

Усталым в сон свалиться,

До зари, до поры,

Когда сверло будильника,

Прямо в мозг мне вопьется.

Пустота в холодильнике.

Муха о стекло бьется.

Пойти на работу, улицей,

Серые тени расталкивая,

Тени от солнца жмурятся,

Кофе в стакане взбалтывая.

Остановиться у скамьи сквера,

Где криво, но очень уверенно,

Надя + Вова — вырезано —

Счастливые люди, наверное.

Закурить сигарету ломкую,

Дым провожая взглядом.

Автомобилей гудки негромкие,

Где-то на трассе рядом.

Дворняге подмигнул рыжей.

Не поняла. Облаяла.

Глупая. Не обижу.

У дворняг свои правила.

В кармане шуршит «сотка»,

Хочется пива, до страсти.

Куплю. Пиво все же — не водка,

Да и не в деньгах счастье.

В этом городе плачут…

В этом городе плачут.

Иногда здесь смеются.

Иногда что-то значат

Неразбитые блюдца.

В этом городе блюдца

Бьют всегда на осколки,

Чтобы не сомневаться,

Чтобы целое — в сколько.

В этом городе знают,

Если сколько — немного,

Можно все остальное

Потерять по дороге.

По ухабам, по кочкам,

По всему, что бывает.

И по тем, кто не точно,

Но уверенно знает.

Я люблю этот город.

И всех тех, кто, бывает,

Для себя, найдя повод,

Блюдца не разбивает.

Ты — ять…

Ты — ять,

Не потому, что алфавит.

Ты — та,

Не потому, что понарошку,

А потому,

что все еще болит,

Там где коснулась,

невзначай, немножко.

Ты — смерть,

Та, что зовет опять прожить,

Непрожитые грани мирозданья,

Тебя не стыдно, темная, любить,

Тебе шептать не стыдно: «До свиданья».

Шептать не страшно в этой тишине:

«Я все отдам».

И ты опять все взвесишь.

Жаль, никогда не верила ты мне.

Как до сих пор,

Сама себе не веришь.

Летнее, оптимистичное

Жарко. Жарко.

Каждому прохожему,

Поскорее в руки дайте

Эскимо.

Снять обертку —

Дело ведь несложное.

Главное —

Холодное оно.

У пруда стрекоз

Стрекогудение,

И мальчишки

Весело галдят.

Старый ялик,

Словно бы с сомнением,

Бороздит пруда тугую гладь.

Вот гроза подкралась,

Незаметная.

Разухабилась,

И небо воротит.

Лето — лето,

Полночи рассветные,

Только летом хочется

Так жить.

Мне не важно…

Мне не важно с кем ты спишь,

С кем ты просыпаешься,

И кому, меня забыв,

Снова улыбаешься,

Чьи ладони вновь лежат,

На изящной талии.

Что тебе там говорят —

Мне не важно. Мало ли.

Все равно, в каком часу,

И в каком районе

Спешно ловишь ты такси,

Словно от погони.

И какое там вино,

Плещется в бокале —

Мне, по правде, все равно

Мы чужими стали.

Не пойму я одного,

Почему ты плачешь,

У надгробья моего,

Будто что-то значишь.

Суета

Остановившись,

В суете — сует,

На краткий миг,

Не каждый понимает,

Что, в общем — то,

Всего ему хватает,

И дальше мчаться

Смысла вовсе нет.

Не каждый понимает,

Что огонь,

Тушить водою лучше,

А не водкой,

И словом убеждать,

А не винтовкой,

И лучше крикнуть: «Трогай»,

Чем: «Не тронь».

И в многотысчье

Взглядов, слов и лиц,

Твой человек,

Он все равно найдется.

Он подойдет

И все перевернется,

И ты взлетишь,

Повыше гор и птиц.

Лукава жизнь.

Минует краткий срок

И суета

Опять тебя поманит.

Она тебе внушать

Тихонько станет,

Что откровеньям счастья

Срок истек.

И когда вновь

«Некаждый» побежит,

Своих бесцелей

Колесо вращая,

Я вслед ему

Тихонько пожелаю,

Коль не счастливым быть,

То просто — жить.

Рассвет на крыше

Ночь уходит. Тише. Тише.

Застит звезды мне рассвет.

Первый желтый лист по крыше

В осень дарит мне билет.

В окнах тени. В окнах люди.

Город встретил новый день.

Новый день счастливым будет.

Люди жаждут перемен.

Я лежу на жесткой кровле.

По лопаткам холодок.

Жаль, что звезд не видно боле.

Жаль, что вышел ночи срок.

Про нее

А внутри нее живет кошка.

Она ценит меня немножко.

Чуть побольше, когда кормлю,

Чуть побольше, когда люблю.

У нее тридцать три заботы:

О престижной моей работе,

О поездке за сто морей,

И о круге моих друзей.

У нее коготки как крючья,

Она знает, как будет лучше,

Для меня, для нее, для них,

Для родных, для своих, чужих.

Все у кошки идет по плану,

Она лепит меня неустанно,

Из того, что под лапой есть,

Из того что я сделал здесь.

Странно это, изрядно странно,

Раздирая в душе мне рану,

Кошка шепчет: не бойся, я,

Понимаю всегда тебя.

Уезжая

Лето в городе. К полудню,

Погрузился город в зной.

На бульварах малолюдно

Здесь не встречусь я с тобой.

В тишине прохладной дома,

На кушетку прилегла.

В теле сладкая истома.

Позабыты все дела.

Я звонком не потревожу

Твой полуденный покой.

Пусть с тобою мы похожи,

Но не можем быть с тобой.

Слишком «много», слишком «мало»,

Слишком «если», слишком «вдруг»,

Мне возня и шум вокзала

А тебе слова подруг.

Лето в городе. К закату

Посвежело. Ветерок.

Поезд мчит меня куда-то,

Навстречь солнцу, на восток.

Долгим взглядом меня провожала…

Долгим взглядом меня провожала,

Только я оглянуться не смел.

Ты ни слова любви не сказала,

Может слышать я их не хотел?

А потом были душные ночи,

А потом были серые дни.

Так бывает, что кто-то не хочет,

Принимать откровенье любви.

Но сегодня вдруг все изменилось,

И я плачу. Довольна ли ты?

Знаешь, ночью опять ты приснилась.

Вот — принес для тебя я цветы.

На коленях стою пред тобою.

Ты прощаешь? Прощаешь? Скажи!

Если правды твоей я не стою,

Подари мне немножечко лжи.

Улыбнулась ты мне очень нежно,

И застыла улыбка твоя.

И с надгробья глядит безмятежно

Черно-белый твой лик на меня.

Воскресное утро

В голове слегка шумит.

Воскресение.

В ночь с субботы, до утра,

Шло веселье.

На столе царит бардак.

Все уехали.

И не вспомнится никак,

Что мы делали…

Говорили видно мы

О политике.

Обсуждали президента,

И митинги.

Говорили видно мы,

И о женщинах.

Обсуждали мы свои

Души в трещинах.

Пили много за любовь,

За прощение,

За удачу, за свои

Приключения.

За карьеру, за судьбу,

За знамения,

За религию и в ней

Утешение.