Бесплатный фрагмент - Тёмное королевство. Исповедь тамплиера

Тёмное королевство. Исповедь тамплиера.

Шла вторая половина XI века. В далеких северных землях Дании разгоралась крупная междоусобная война. Один из влиятельных господ, чтобы сохранить своему ребенку жизнь и дать достойное образование, отправил одиннадцатилетнего отрока Гадбранда в аббатство Клюни на юге Франции.

В свои семь лет мальчик уже умел натягивать тетиву, обучался владению мечом, верховой езде и прочему военному искусству. К одиннадцати годам он был преисполнен желания стать прославленным воином, как его отец, но, попав в монастырь Клюни, постигал лишь духовные науки.

Спустя год стало известно о гибели его отца — тот был сражен собственным братом, убит ударом в спину. Эта новость потрясла мальчика; неделю он не разговаривал и отказывался от еды. В сердце Гадбранда затаилась злоба, он требовал найти ему учителя, способного обучить безжалостно убивать, чтобы отомстить дяде за смерть отца.

Пытаясь усмирить пыл мальчика и изгнать из его сердца зло, настоятель монастыря Гуго Клюнийский приказал привязать отрока Гадбранда к столбу на заднем дворе и оставить его там без еды и воды на три дня. Год выдался засушливым; солнце стояло высоко, знойный воздух душил; губы мальчика потрескались и кровоточили, открытые участки тела обгорели, на руках и ногах начала облезать кожа. Один из монахов, видя страдания двенадцатилетнего ребенка, преисполнился жалости на второй день наказания и принес миску с водой, чтобы тот мог утолить жажду. Данный поступок не смог остаться незамеченным, монаха тот час схватили. Настоятель монастыря Гуго Клюнийский приказал поставить второй столб в нескольких метрах от первого и заковать монаха цепями прямо напротив мальчика, при этом дополнительно отхлестав благочестивого плетьми за его доброту.

Гадбранд видел, как мучается монах, и забывал о собственных страданиях. Отрок смотрел в глаза святого человека, который не издал ни звука, хотя спина его была иссечена плетью, а из глубоких ран сочилась кровь. Спустя ночь, которая выдалась невероятно холодной, что больше подходит для африканской пустыни, нежели для юга Франции, провинившихся освободили. Монах был без чувств, его отправили в лазарет.

В течение недели Гадбранд ухаживал за больным, считая себя виновным в его страданиях. Порой по ночам мальчику снились страшные сны, в них он видел корабли, погружающиеся в морскую пучину, и огромных морских чудовищ с гигантскими щупальцами, и тьму, идущую на восток, что заволакивала небо, закрыв собой солнце, и белый дым, что покрыл всю землю. Каждый раз по ночам, пробуждаясь ото сна в холодном поту, Гадбранд бежал к монаху, который тайно стал его наставлять, хотя у мальчика уже был официально признанный аббатством наставник — отец Джузеф. Тот был стар, непреклонен и суров: за непослушание запирал мальчика в чулане или даже наказывал кровопусканием. В один из таких дней, после наказания кровопусканием, благочестивый монах отнес на руках мальчика в его покои и бережно уложил на постель, а точнее на деревянную скамью, заправленную лишь грубой тканью вместо перин или соломы. Гадбранд смотрел в глаза монаха, в них он видел боль; по щеке ребенка потекла слеза.

— Держи, — сказал монах, доставая из-под рясы какой-то предмет, завернутый в серо-коричневый платок.

Мальчик был изумлен: ведь монах за все эти годы не произнес ни слова! Он дал обет молчания, когда, потеряв жену, дочь и двух сыновей, отринул грешную жизнь и ушел в монастырь. Гадбранд развернул платок, и в его руках оказалась книга, написанная на палестинском языке.

— Это запрещенный для нас язык и запрещенная книга, написанная рукой неверных, в ней говорится о житии Христа.

Слова монаха не только удивили мальчика, но и привели к замешательству:

— Какое отношение мусульмане имеют к нашему Богу?

— Бог един для всех народов и всего живого, населяющего землю.

— Но что они могут написать про Христа, что они вообще могут про него знать?

— Для них он почитаемый святой.

Ответ монаха привел мальчика в изумление; Гадбранд еще долго лежал на спине, крепко обняв книгу и уставившись в потолок. Так он пролежал всю ночь. На следующий день Гадбранд покорно выполнял все задания и поручения отца Джузефа, а после вечернего богослужения поспешил к себе в покои, чтобы скорее начать читать книгу. Не понимая ни строчки, мальчик отправился к монаху. Тот начал обучать его чтению и правописанию на языке неверных. Спустя несколько месяцев мальчик уже неплохо читал на палестинском.

В аббатстве Клюни была огромная библиотека, самая большая во всей Франции. Когда отроку Гадбранду исполнилось четырнадцать лет, ему стало дозволено ее посещать. Там он постигал историю, математику и прочие науки. В библиотеке, занимавшей несколько этажей, было множество залов и иных помещений. Были залы с запертыми дверьми, туда можно было попасть только со своим наставником или прочими учителями, но был и зал, в который не заходил никто. Вход в него тянулся глубоко вниз по узкому коридору, там же находился ряд дверей с огромными замками. То был зал запрещенной литературы, что хранил в себе не одну тайну человечества.

Тайком от всех вместе со своим учителем, безымянным монахом, Гадбранд спускался в запрещенный зал библиотеки, где выбирал себе книги. Он обучался таким дьявольским наукам, как медицина и алхимия, за что мог быть отлучен от церкви и сожжен на костре. Однажды ему в руки попалась толстая книга в черном переплете с алой, будто бы кровью выведенной надписью Remissa.

— Что это? — Спросил юноша у своего учителя.

Взглянув на книгу, которую держал Гадбранд, монах молниеносно выхватил тяжелый том из его рук и силой вывел ученика из зала.

— Больше не приходи. Ты постиг все, что можно было постичь, — с этими словами монах закрыл за собой дверь, оставаясь внутри.

Прошло несколько дней. Обучавший Гадбранда монах не объявлялся, будто и вовсе пропал. Ходили слухи, что он уехал; другие же говорили, что тот тяжело заболел; но ни те ни другие не знали, где искать его. Порой Гадбранд приходил в пустую комнату своего учителя и оставался там на ночь. Однажды это заметил его официальный наставник отец Джузеф и запретил подопечному ночевать вне своей комнаты.

Прошла неделя, учитель так и не объявился. Гадбранда вновь стали преследовать кошмары, настолько явные и реалистичные, что тот стал бояться засыпать по ночам. Однажды прямо на божественной литургии ему довелось увидеть то ли чудо, то ли видение. Со стен опустился мрак и начал движение в сторону образа Пресвятой Девы Марии с младенцем Иисусом на руках, словно бы примораживая все на своем пути, задувая свечи, искажая и уродуя пространство. Когда тьма достигла иконы Пресвятой Богородицы, в витражные окна храма пробился яркий божественный свет. Тьма расступилась. Гадбранд с удивлением смотрел на братию храма, продолжавшую молиться, словно бы ничего не произошло.

После службы настоятель монастыря епископ Гуго Клюнийский вместе с духовенством обнаружил, что икона Пресвятой Девы Марии плачет кровавыми слезами. Настоятель объявил сие чудо свидетельством святости.

На следующий день в аббатство прибыл кардинал со срочным известием от Папы Римского Урбана II. Византийский император Алексей I обратился к Папе за помощью. Спустя недолгое время Папа Урбан II издал указ, в котором просил французское рыцарство помочь восточным христианам в защите Анатолии от наступления сельджуков.

Гадбранд изъявил желание принять участие в походе, но епископ Гуго Клюнийский заявил, что шестнадцатилетнему отроку не дозволительно решать свою судьбу, поскольку аббатство несет за него ответственность, а в возрасте двадцати лет они передадут его родному дяде, что некогда убил его отца. Больше епископ разговаривать не стал, поскольку ему предстояли более важные дела: встреча с рыцарством и королем Франции. Гадбранд заперся у себя в комнате, отказался от еды и пропустил вечернее богослужение, за что обязательно должен был подвергнуться наказанию, но было совершенно не до него. Ночью, едва закрыв глаза, Гадбранд услышал шаги и стук в дверь его комнаты. Юноша решил, что это ему показалось, и не стал открывать. Спустя короткое время вновь постучали.

Когда Гадбранд наконец открыл, то увидел своего учителя, пропавшего монаха, спешно удаляющегося по темным коридорам обители. Гадбранд бросился вслед, но учитель словно растворился у двери своей кельи.

Войдя внутрь, ученик не обнаружил монаха. Чтобы удостовериться в этом наверняка, Гадбранд подошел к кровати, а затем к окну. Стояла полная луна, свет от которой падал на пол. Собравшись было уходить, юноша заметил, как что-то сверкает на полу из-под кровати. Опустившись на колени, он увидел рукоять меча, завернутого в плащ и обтянутого кожаными ремнями. Гадбранд вынул меч, поднес его ближе к окну — тот идеально блестел, лезвие практически не затупилось, однако виднелись зазубрины и сколы, говорившие о его боевом прошлом. На конце рукояти был выкован крест, а вдоль виднелась надпись на латыни — Remissa, — что означает «прощенный». Послышался скрип двери. Обернувшись, юноша увидел монаха, тот неодобрительно смотрел в упор.

— Простите! — произнес Гадбранд, склонив голову и протягивая на вытянутых руках меч.

— Что ты чувствуешь, держа его? — Задал вопрос монах.

— Он прекрасен, он будто бы волшебный, я чувствую его силу.

— Это меч моего прадеда, он выковал его в честь своего деда. Фамильная реликвия, передающаяся из поколения в поколение.

Они говорили всю ночь. Монах, который годами скрывал свое имя и хранил молчание, наконец смог открыться. Он говорил без устали, повествуя о своей жизни, о путешествии в далекие земли Иерусалима. Юноша уснул; ему снился песок, живописный оазис посреди пустыни, а также глаза — красивые, чарую-щие своим взглядом будто бы с небес.