ТРУДНЫЙ СЕЗОН
1. ВЕСНОВКА
Я уже несколько лет работал отдельным отрядом. Но, работая на вездеходе или сплавляясь на резиновых лодках 500-тках, мой отряд всегда был относительно небольшим — два или три человека.
И мне, конечно, захотелось попробовать поруководить большим отрядом. И такой случай подвернулся. Мне поручили закончить работы на участке «Чокурдах» на правом склоне реки Оленек, где были выявлены несколько небольших кимберлитовых тел. В «наследство» мне передавалась лодка-дюралька с мотором «Вихрь», вездеход ГАЗ-71 и тяжелый буровой станок, наглухо закрепленный на мощном дизельном гусеничном тракторе С-100. При передвижении на расстояния станок мог откидываться на крышу трактора и закреплялся в таком состоянии. Кроме бурового, в состав отряда входил наземный отряд по магнитной съемке. Всего 16 человек.
2. ПОМОЩНИК
ИТРов было трое. Я, геофизик Добриян Валера и техник Леша Шишков — веселый, жизнерадостный паренек, балагур и хороший рассказчик — наш «сказочник»: он говорил, что служил в специальных пограничных войсках на советско-китайской границе и был даже награжден орденом. Но, на просьбу показать его, ссылался на то, что награждение секретное и хранится орден в военкомате. У него был хороший голос и, вставая утром и идя на речку или в столовую, красиво и громко запевал — «Ой, да не вечер, да не вечёр…". Как-то, на подбазовом лагере, я заметил, как он учил Ларису Голоту метать нож — может, и правда, что-то умел.
К его рассказам я относился как к байкам, но не было у меня ни веры, ни неверия — рассказывает, ну и хорошо, лишь бы складно было.
Правда, был эпизод, поразивший меня: в середине сезона мне прислали нового вездеходчика, из «сидевших», и вечером он «накрыл поляну» по случаю своего Дня рождения. Почувствовав, что рабочие наверняка замутили брагу, (я не мог контролировать повара в расходовании дрожжей, как это делал Мингазов, но за дисциплиной следил), я попросил Леху пойти со мной и как бы «держать тыл». Он надел бушлат, подпоясался офицерским ремнем, подвесив на него нож-кинжал, и мы пошли. Я впереди, он сзади. Подойдя к палатке я откинул ее полу и вошел. Леха сзади. Работяги, увидев нас, замолчали и повернув головы молча смотрели на нас. Один из них держал в руках ружье, что-то показывая другому, а посередине стояла фляга… Все были «навеселе» от выставленных именинником бутылок. Ружье я, на всякий случай, забрал, сказав, что потом отдам и понюхал канистру. Там была брага… Забрав и ее я повернулся к выходу.
— Начальник, оставь хоть немного! — попросили они.
— Раз попались, так попались… — ответил я и вышел из палатки…
Леши не было и видно… Я даже опешил — он вышел из палатки, оставив меня наедине с подгулявшей компанией.
Брагу я вылил. А вот от его поступка стало как-то нехорошо на душе… Но я ничего не сказал ему — если он не понимает, что сделал, то бесполезно и объяснять…
А еще, я узнал утром, одного рабочего бездельника припугнули по пьяни так, что он с испугу выскочил из палатки как ошпаренный, полоснув по парусине с торцевой стороны палатки ножом. Я дал им иголку, нитки и сказал только: — Зашивайте!
Но начался сезон хорошо. На весновке мы с буровиком Ширяевым Николаем, вездеходчиком Сашей-«Сохатым» (я с ним работал на ГТТ) и двумя рабочими расконсервировали вездеход и трактор, обустроили лагерь, понастроили каркасы с нарами и натянули на них палатки. Ровные жерди, чтобы не вырубать свежие молодые листвяшки, брали из разрушенных деревянных домиков геологического поселка на другом берегу реки, оставленного когда-то много лет назад.
Оттуда же по льду вывезли и бревна для срубов палаток. Я еще удивлялся, что это гвозди-сотка в дерево не лезут, гнутся. Потом понял — жерди настолько высохли, что стали как каменные.
Я еще сходил на озеро поблизости, посмотреть ондатру. Все было под снегом, но хатки были — какие под снегом, какие освободившиеся от него. Добыл несколько штук, все ж развлечение.
После ледохода поставили сети и наловили рыбы, ленков и сижков, присолили и, заполнив ею баульный мешок, опустили в вырытый до мерзлоты погребок-ледничек со срубом наверху.
Но потом началось… то одно, то другое…
3. ВЕЗДЕХОДЧИК
После прилета основного состава, разместили всех по палаткам. Но вот «Сохатого» Леша Тимофеев у меня забрал в другой отряд на ГТТ, а мне привез нового вездеходчика на 71-й. Как только я его увидел, я понял, что работать с ним не получится — не будет он работать. По глазам понял — маленькие, хитрые. Так и получилось — он больше не работал, а ремонтировал — по принципу: время идет, зарплата капает. Да еще рабочих разлагал своим поведением и разговорами. Мне это здорово действовало на нервы. И когда он окончил очередной ремонт и, вопреки приказу испытывать вездеход наверху (где была дорога к буровым), вывел его на паберегу, где он благополучно заглох и его накрыло прибывшей водой, я, наорав на него, воспользовался прилетевшим вертолетом и выгнал, уволив и лишив премии за проработанный месяц.
4. ВЕЗДЕХОД ГАЗ-71
В те редкие дни, когда вездеход работал, произошел любопытный случай. Мне понадобилось съездить на несколько километров вниз по реке и подняться немного по правому притоку реки — небольшому ручью с сухим галечниковым руслом. Лишь недалеко от устья был неширокий, но глубокий бочаг. Мы осторожно объехали его и, проехав еще немного, я наметил точку бурения и оставил Шишкова с заданием и продуктами для буровиков и магнитчиков, буровая была рядом, а сам вернулся в лагерь пешком по пабереге. Вечером они должны были вернуться.
Они вернулись… пешком…
— Что случилось? — спрашиваю.
— Вездеход утонул!
— Где? — недоумевал я. — Где он мог утонуть?
— А в бочаге на ручье…
Мы прыгнули в моторку и понеслись к ручью. Вездеход стоял посреди ямы, лишь крыша кабины чуть торчала над водой.
Оказалось, закончив задание и передав продукты, они лихо понеслись по проложенному следу и с разгону влетели в этот бочаг.
— Ну и как теперь? — спросил я в раздумье.
— Вытащим! — уверенно пообещал Леша.
Как они это сделают, я не представлял. Но весь вечер они что-то мастерили и утром на лодке отправились к «утопленнику». Под вечер послышалось тихое тарахтение и вездеход вполз с пабереги в лагерь.
Как же им это удалось? Оказывается, они приварили к заводной ручке рычаг в виде поперечины (получился крестообразный рычаг), вставили заводную ручку в родное гнездо и, крутя ее под водой ногами, вывели вездеход сантиметр за сантиметром на сухое русло. Просушив, что можно, им удалось даже завести его.
Я совершенно не представлял, что такое возможно. И в практике моей такое никогда не случалось.
«А вот конец — печальный и досадный», почти по Высоцкому! После того, как 71-й накрыло паводком и вода схлынула, завести его так и не удалось. Новый вездеходчик, присланный из Оленька, как не пытался, но починить его не смог. Дело было под осень и мы стали подумывать, что и зима «не за горами». Хоть бы его на склон вывести. Но единственно, что мы могли сделать, это, зарядив аккумулятор, протащить его несколько метров по направлению к берегу. И так каждый день: подзарядив за ночь аккумулятор батареями для РПМС-ки (движка у нас не было), мы с утра подтягивали 71-й немного и снова ставили аккумулятор на подзарядку. Может быть что-то и удалось бы, но путь к берегу перегородила нам хоть и узкая, не больше 10 метров, но глубокая и длинная заводь. Объехать ее нечего было и думать. Так и пришлось оставить его как памятник, надеясь, что весной по льду его можно будет откопать и отбуксировать на ГТТ в поселок или, хотя бы, на склон.
Я мог бы попытаться перетащить его на подвеске МИ-8, предварительно сняв гусеницы, но, зная о весеннем караване, во главе с двумя ГТТ, что пройдет мимо, понадеялся на него. Что стоит ГТТшкам сдернуть его с места и выволочь на склон.
И действительно, по весне, в сторону базы, перебазировался караван нашей техники из двух ГТТ и вездехода под руководством Иваныча. Они остановились на ночлег в избушке, но возиться с нашим 71-вым, Иванычу, командовавшему перегоном «каравана», видимо, не захотелось и он, сославшись на торосы, оставил его стоять. Мне кажется, он даже не пытался, а я бы вытащил, я был убежден в этом. Можно было и мотор снять для облегчения. Можно было гусеницы отсоединить, если примерзли к галечнику. Да рядом и площадка нашего лагеря с наезженным за два года съездом к реке. И избушка на противоположном берегу реки, где они остановились. Жаль было, конечно, ведь весенним ледоходом его наверняка раскурочило…
Когда я уволил, наконец-то, этого вездеходчика Магочкина, вместе с ним улетели и еще двое или трое рабочих — кому-то было тяжело на «сделке», кто-то почувствовал, что это «не его», а один, хороший, добросовестный парень, плотник — он построил крепкий каркас с брезентовой крышей над таганом и крепкий длинный стол и лавки в столовой (10-местной палатке), просто сказал:
— Мне обещали сдельную работу на шурфах, а ее нет!
Я предложил ему сдельную работу на магнитке, но он не захотел. С ним я простился по-дружески. А на магнитку перевел двоих своих.
5. ЛОБОТРЯСЫ
Вообще с рабочими у меня проблем не было, нормальные хорошие ребята. Кто после армии, кто по рекомендации друзей, уже поработавших в экспедиции, кто из студентов. Я сам вешал в университетском общежитии объявление: «Требуются ребята на Колыму! Гитаристам — предпочтение!».
Представляясь им, я сказал: — Зовите меня просто — «начальник»! Мои рабочие оказались Серегами, я сразу окрестил одного «Седой» — за легкую седину на висках, а другого «Серый» — за светлые волосы.
Доставали слегка только лишь двое лоботрясов у магнитчиков — там работали сдельно и ребята жаловались, что они тормозят работу, еле шевелятся. За это их недолюбливали и я тогда свел их в одну спарку. Как поработаешь, так и заработаешь. А осенью, чувствуя, что им может «достаться», выделил обоим отдельный участок на другом берегу реки.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.