Бесплатный фрагмент - Трудно быть ангелом, или Хранитель поневоле

Все герои и события, описанные в книге, являются вымышленными.

Все сходства с реальными людьми или событиями случайны.

1

Для сотрудников нейрохирургического отделения 1-й городской больницы день выдался непростым: первого пациента с черепно-мозговой травмой привезли в восемь утра. В половине десятого поступила женщина с переломом позвоночника…. И так продолжалось до самого вечера.

— Да что ж это такое! — вздохнула пожилая медсестра. — В палатах скоро мест не будет хватать!.. Про врачей я и не говорю!

— Ничего, Антонина Степановна, — справимся как-нибудь, — ответила ей Лилия Станиславовна Мартова. — Нам не привыкать… Хотите чаю?

Не успела Антонина Степановна что-нибудь ответить, как в ординаторскую вбежала Альбина и сообщила, что привезли мотоциклиста с открытой черепно-мозговой травмой.

— Господи, когда же это кончится! — всплеснула руками Антонина Степановна.

— Четвертое ДТП за сегодня, — мрачно констатировала Мартова.

Но вот больничные палаты, операционные столы и пациенты с их травмами остались позади. Лилия Станиславовна вышла из больницы, на ходу запахнув пальто, и, подумав: «Ну вот, совсем скоро буду дома…», села в красную «Тойоту». Но надежды женщины не оправдались: больше часа ей пришлось простоять в пробке, прежде чем она смогла выбраться из города. «Тойота» выехала на загородную трассу и стала набирать скорость.

Несмотря на позднее время, Лиза еще не спала: в комнате горел свет и работал телевизор.

— Дочь, я дома, — Лилия Станиславовна, не снимая пальто и сапог, устало опустилась в большое кресло, стоявшее в прихожей.

Из комнаты показалась Лиза.

— Мам, я тебя заждалась, — сказал она, забравшись на широкий подлокотник кресла и обняв мать. — Как прошел день?

— Ой, не спрашивай…

— Устала? — понимающе проговорила девочка, помогая ей снять пальто: — А сегодня у Димки Селезнева день рождения. Ему родители подарили мопед, представляешь?

Лилия Станиславовна не ответила, а Лиза продолжала:

— Он обещал, что меня прокатит. Здорово, правда?

— Здорово, здорово, — могильным голосом отозвалась мать. Но девочку это ничуть не смутило.

— А я тоже мопед хочу, — заявила она.

— Даже и не думай! И кататься с Димкой я тебе не разрешаю.

— Почему? — настроение у Лизы мгновенно испортилось.

— У нас каждый день одного за другим везут таких гонщиков, — сердито ответила Лилия Станиславовна. — У одного позвоночник сломан, у другого — череп раздроблен.

Девочка молча слушала, а потом осторожно спросила:

— А котенка можно?

— Можно… — растерянно отозвалась женщина.

— Спасибо, мам! — радостно завопила Лиза и бросилась к ней на шею. — У меня будет котенок!

— Котенка-то где возьмешь? — поинтересовалась Мартова-старшая, когда дочь немного успокоилась.

— А мне Денис Николаевич давно предлагал котенка, — весело откликнулась та. — У них у Мурки недавно тройня родилась, и у Лиски скоро будут…

Мать кивнула и вдруг нахмурилась:

— Так, Елизавета, ты почему еще не в постели?

— Я тебя ждала, — хитро улыбнулась девочка. — Ну и… «Бригаду» хотела

посмотреть. Она как раз сейчас начнется.

— Лиз, какая «Бригада»? Мала ты еще для «Бригады».

«Ну вот, — с горечью подумала дочь. — Опять нельзя… Заладила: мала ты еще, мала. Мне, между прочим, двенадцать лет… будет в сентябре».

— Но ведь Лидка недавно смотрела — и ничего, — не сдавалась девочка.

— Твоя Лидка может смотреть все, что вздумается, — спокойно ответила Лилия Станиславовна. — Хоть «Дом 2», если ей мать разрешает.

Лиза вздохнула и, пожелав ей спокойной ночи, уныло поплелась в свою комнату. Однако уныние овладело девочкой ненадолго, ведь она знала: совсем скоро — может быть, даже завтра — у нее будет котенок. Маленький, пушистый. Она будет играть с ним и водить его на прогулку. А что? Котов, как и собак, тоже выгуливают. Лиза сама видела, правда, по телевизору.

Ложась в постель, она уже позабыла о «Бригаде» и своей обиде, и даже о Димке с его мопедом. Теперь Лизу занимала только одна мысль — каким будет ее котенок: пушистым или гладкошерстным? Черным или белым? Рыжим? А, может быть, полосатым или трехцветным?..

Из-за потока разнообразных мыслей девочка никак не могла заснуть. Она лежала и думала, как назовет своего котенка, но в голову, как назло, не приходило ничего, кроме избитых «Пушков» и «Мурзиков».

Из соседней комнаты доносились голоса — там смотрели телевизор. Один голос показался Мартовой знакомым. Она прислушалась: действительно, этот голос она отличила бы от сотни других голосов даже во сне… Девочка села на постели и, немного помедлив, постучала в стену.

— Звук убавить? — донесся из-за стены голос соседа.

— Денис Николаевич, прибавьте, пожалуйста, — попросила Лиза.

— Прибавить? — удивленно переспросил он.

— Да.

Денис Николаевич не заставил себя долго упрашивать — голоса стали громче, теперь девочка не только слышала отдельные фразы, а даже могла уловить суть разговора. «Не посмотрю, так хоть послушаю», — подумала она и, поблагодарив соседа, забралась под одеяло.

2

Лиза проснулась рано и некоторое время лежала в постели, прислушиваясь. В кухне громыхали тарелки, на сковородке что-то шипело — это мама готовила завтрак. Понежившись в постели еще немного, девочка встала и начала собираться в школу.

В семь двадцать Лиза, уже причесанная и одетая в школьный сарафан, сидела в комнате матери, около окна и глядела во двор. Она ждала, когда там покажется Денис Николаевич. Обычно он уходил на работу в половине восьмого, но теперь уже доходило восемь, а сосед все не появлялся. Девочка уже совсем отчаялась, когда во дворе вдруг промелькнула темно-серая куртка.

Лиза бросилась в прихожую, наспех оделась и схватила рюкзак.

— Лиз, ты куда так рано? — удивилась Лилия Станиславовна.

— Погуляю немного.

— Ну, погуляй, — пожала плечами мать. — Только про уроки не забывай…

— Пока, мам!

Лиза очень спешила, боялась, что сосед уйдет. Однако ей повезло: Денис (по отчеству его называла только Лиза) стоял возле калитки и курил. Невысокий и худой, в свои двадцать восемь он чем-то напоминал мальчишку.

— Денис Николаевич, доброе утро! — издали прокричала девочка и, прежде чем он успел ей ответить, радостно сообщила: — Мама сказала, что можно взять котенка! У вас еще остались?

— Остались, — кивнул сосед.

Лиза посмотрела на него; спросить самого главного — когда можно будет посмотреть котят — она не решалась. Денис поймал на себе взгляд девочки и, словно прочитав ее мысли, сказал:

— Я домой часам к девяти вернусь. Приходи, выберешь себе котенка.

— Хорошо, — ее глаза засияли, а лицо озарилось улыбкой. — Спасибо! Я зайду…

Вечера Лиза ждала с нетерпением. Весь день она не могла ничем заниматься, ведь все ее мысли были только об одном — о том, что совсем скоро, уже через несколько часов у нее будет котенок. Вообще-то у девочки было полным-полным дел: уезжая в парикмахерскую, Лилия Станиславовна поручила дочери вымыть посуду и полить цветы. А еще предстояло выучить параграф по ботанике, решить три задачи по математике… Но, не смотря на все старания, сконцентрироваться на ботанике или математике у Лизы не получалось, а посуда… Какое тут могло быть мытье посуды?..

Наконец наступил долгожданный момент: стрелка кухонных часов остановилась напротив цифры «девять». Выжав еще пару минут — так, для приличия — Лиза накинула куртку и побежала во двор. У калитки Парамоновых она остановилась, взглядом окинула их половину дома. В большом окне соседей горел свет; за тонкой, почти прозрачной шторой чернел силуэт.

«Это Вика, — подумалось Лизе. — Уроки делает…». Она позвонила. Как по команде, в ту же секунду из будки с лаем выскочил огромный лохматый пес.

— Сэм, на место! — на крыльцо вышла Вика. Увидев Мартову, она зашагала к калитке.

— Вика, а Денис… — Лиза замялась.

— … Николаевич, — улыбаясь, подсказала Парамонова и сама же засмеялась: — Да ладно тебе! Мой брат не такой старый, как ты думаешь.

Мартова тоже улыбнулась и спросила, уже увереннее:

— А Денис дома?

— Нет, он еще не пришел. А что?

— Так, просто, — пожала плечами Лиза и, немного помолчав, попросила: — Вик, набери меня, когда Денис придет.

— Ладно, — откликнулась та. — А что хотела-то?

Мартова не ответила. Конечно, показать ей котят могла и Вика, но она твердо решила дождаться Дениса.

— Я пойду, — Лиза развернулась и зашагала домой, но ее окликнула Парамонова.

— Лиз, а ты задачу про бассейн решила?

— Не еще, — честно ответила та. — А ты?

— Я тоже… — вздохнула Вика.

3

Даже выходной день у Лилии Станиславовны Мартовой был расписан буквально по минутам: нужно было справиться с накопившимися за неделю делами по дому, сходить в парикмахерскую, повидаться с Алексеем…

Лилия Станиславовна возвращалась домой со своего «свидания», раздумывая о том, что неплохо бы остаток вечера провести с дочерью — ведь они с ней почти не видятся!

Размышления женщины нарушил звон мобильного телефона. Звонила Альбина.

— Лилия Станиславовна, вы где? — без долгих предисловий спросила девушка.

Женщина даже растерялась:

— Я домой еду… — и спросила в свою очередь. — А что такое?

— Сегодня же юбилей у Семена Семеновича, — ответила Альбина. — Все уже здесь, только вас не хватает.

— Альбин, но у меня… — начала Лилия Станиславовна, но девушка не дала ей договорить:

— Семен Семенович сказал, что без вас не начнем. Так что приезжайте!

— Хорошо, — сдалась Мартова. — Я приеду.

Альбина сказала «Ждем» и положила трубку.

— Как я могла забыть? — Лилия Станиславовна вздохнула. — И что теперь делать?

Когда она еще совсем девчонкой пришла в городскую больницу, Лодыжкин уже заведовал нейрохирургическим отделением. С первых лет он стал для Мартовой и многих других начинающих медиков наставником. Не раз они обращались к Семену Семеновичу за помощью или за советом, и он никогда никому не отказывал. Всю свою жизнь Лодыжкин посвятил медицине, и прошлой осенью ему присвоили звание заслуженного врача России. А вот сегодня Семену Семеновичу исполнилось семьдесят…

В кабинете Лодыжкина уже собрались все медики отделения. В углу стоял накрытый стол, на белых стенах и дверях висели яркие праздничные плакаты — словом, все было готово. Однако праздновать не начинали. Ждали Мартову.

Собравшиеся переговаривались, шутили, смеялись. Юбиляр сидел за письменным столом и, надев очки в тонкой серебристой оправе, даже сейчас изучал историю болезни какого-то пациента. Игорь Петрович Петров — сорокалетний травматолог, известный всей больнице шутник и балагур — не раз пытался втянуть Лодыжкина в общую беседу, но ни одна из многочисленных попыток расшевелить виновника торжества не увенчалась успехом.

Наконец приехала Лилия Станиславовна. Ее появление очень обрадовало Семена Семеновича. Он поднялся из-за стола и, улыбнувшись, шагнул навстречу женщине. Тем временем Игорь Петрович разлил по разнокалиберным кружкам и стаканам мультифруктовый сок и, подняв свой «бокал», начал поздравительную речь. В разгар празднования, когда весельчак Петров произносил очередной тост, в дверь постучали.

— Войдите! — бодро откликнулся Семен Семенович.

— Ну вот, начинается, — быстро прошептала Альбина, когда в кабинет заглянула молоденькая темноволосая медсестра.

— Семен Семенович, вы срочно нужны!

Лодыжкин кивнул и, не говоря ни слова, вышел вместе с ней в коридор.

— Ну, что там стряслось? — спросила Лилия Станиславовна у Альбины, которая всегда была в курсе все последних новостей.

— Парня машина сбила, — охотно ответила та. Ей нравилось быть «надежным источником» и нести информацию в массы. — Наверное, операцию будут делать: там открытая черепно-мозговая, кости черепа поломаны… Смешение есть и ликворея сильная.

Лилия Станиславовна слушала молча, а Альбина все тараторила и тараторила, не давая передышки ни самой себе, ни своей собеседнице.

— И ДТП произошло не здесь, а загородом где-то…

— Где? — прошептала Мартова.

— Никольское… Или Николаевское, как-то так. Посёлок вроде или село, — принялась объяснять медсестра. — Здесь недалеко.

— Я знаю, — прервала ее женщина. — А что с парнем?

— Я же говорю: к операции готовят, — в этот момент Лодыжкин позвал Альбину, и она убежала.

Лилия Станиславовна осталась одна, после разговора с медсестрой она не только не успокоилась, а даже разволновалась еще сильнее. Мысль, что пострадавший — это обязательно кто-нибудь из ее односельчан, пристала к Мартовой, словно назойливая муха. И на сердце у женщины стало тяжело и тревожно.

Когда Лилия Станиславовна предложила Лодыжкину помощь, но он отказался, сказав, что здесь и так слишком много врачей для одного больного, и посоветовал ей ехать домой и отдыхать. Домой Мартова, конечно, не поехала. Она решила остаться здесь до тех пор, пока… В общем, она решила остаться в больнице.

Пострадавшего готовили к операции. Вокруг каталки сгрудились медсестры, ими руководил Семен Семенович. Игорь Петрович тоже крутился где-то поблизости. Лилия Станиславовна медленно подошла и увидела, что на каталке лежит молодой парень. Ее взгляд скользнул по темнеющей на голове ране и запекшейся на правом виске крови и остановился на худом, бледном лице. Светлые брови, тонкий нос, тонкие губы, длинный подбородок и выступающие скулы…

— Господи… — прошептала Мартова.

— Вы его знаете? — спросила одна из медсестер.

— Да, — с трудом проговорила женщина. — Это мой сосед…

Дежурная медсестра заполняла журнал.

— Вы знаете его? — спросила она, поглядев на Лилию Станиславовну.

— Да, — кивнула та. — Его фамилия Парамонов, зовут Денис.

— А отчество?

— Сейчас… — пробормотала Мартова. Она никогда не называла соседа по отчеству и потому никак не могла вспомнить. «Парамонов Денис… Денис…» И вдруг она отчетливо услышала звонкий голос дочери:

— А мне Денис Николаевич давно предлагал котенка!

— Николаевич, — наконец сказала Лилия Станиславовна. — Парамонов Денис Николаевич.

— Год рождения? Дата рождения?

— Я не знаю, — покачала головой Мартова. — Не помню.

— Родственники есть? — спросила медсестра.

— Есть. Мать, жена… отец пару лет назад умер…

4

Домой Лилия Станиславовна вернулась очень поздно — в двенадцатом часу. Подъехав к дому, она еще некоторое время сидела в машине, думала о чем-то, изредка вздыхая и иногда невольно поглядывая на окна соседей. В окне Парамоновых горел свет. Они не спали. Да и какой сейчас мог быть сон?.. Ведь им, наверное, уже сообщили…

К своему немалому удивлению, женщина обнаружила, что Лиза тоже не спит. Девочка сидела в своей комнате, на кровати, и читала книжку.

— Елизавета, как это называется? — нарочно строго сказала Лилия Станиславовна. — Ты видела, который час?

— Мам, ну что ты начинаешь? — отозвалась Лиза. — Просто очень интересно…

— О чем хоть книжка? — смягчилась мать.

— О домашних животных, — девочка принялась листать книгу, демонстрируя ей яркие фотографии кошек, собак, попугайчиков и прочей живности: — Тут про кошек все-все написано! И про породы, и про окрас шерсти, и корма… Оказывается, кошек можно дрессировать! Представляешь? Я тоже буду дрессировать котенка, — она вдруг сникла и добавила, чуть слышно: — Когда он у меня будет.

Лилия Станиславовна присела на кровать рядом с дочерью, обняла ее за плечи.

— Мам, мы с Денисом Николаевичем договорились. Он обещал котят показать, а сам не пришел… — Лиза подняла на нее свои выразительные карие глаза; они поблескивали от слез: — неужели он забыл?

— Он не забыл, — тихо проговорила Мартова-старшая. — Он просто… — ее голос дрогнул. Ей вдруг представился лежащий без сознания Денис, не кстати вспомнились глубокая рана и кровь на виске. Женщина замолчала. Девочка выжидающе посмотрела на нее.

— Он плохо себя чувствует, — собравшись с силами, продолжила Лилия Станиславовна. — У него голова болит.

— Откуда ты знаешь?

— Я же видела его недавно. Он сказал мне, что приболел…

— Так вот в чем дело, — пробормотала Лиза и, поглядела на нее: — Мам, а я ведь знала! Знала, что он не забыл. Он не мог забыть, ведь правда?

— Правда, — вздохнула Лилия Станиславовна. Она почувствовала, что на глазах выступили слезы. Чтобы скрыть их, мать встала, провела рукой по густым темно-русым волосам и сказала, наигранно-весело: — Ну, как тебе мое «каре»?

— Классно, мам, — пожала плечами Лиза. Она не любила, да и не умела притворяться, поэтому мать сразу поняла, что мысли дочери далеки от причесок и даже котят…

— Тебе не нравится?

— Мама, а он поправиться? — вместо ответа спросила девочка.

— Конечно, — Лилия Станиславовна погладила ее по голове. — Денечек, два… («месяц, два, — подумалось ей. — Полгода реабилитации…») и он снова будет здоров.

Лиза улыбнулась, ее глаза засветились чистой, детской радостью.

«Лизка, Лизка, в кого ты у меня такая? Не в меня — я не такая. Я хуже… И уж точно не в Андрея, — подумала мать, на душе у нее стало одновременно и радостно, и грустно. — Нелегко тебе придется, девочка моя! Ангел мой… таким всегда нелегко…»

Лилия Станиславовна пожелала дочери спокойной ночи и, погасив в комнате свет, ушла. Лиза осталась одна. Она села на постели и негромко постучала в стену, которая отделяла ее комнату от комнаты соседа. Прислушалась: у Парамоновых тихо.

— Денис Николаевич, выздоравливайте скорее! — прошептала девочка, горячей щекой прижавшись к холодной стене. Ей никто не ответил. «Наверное, он уже спит,» — подумала Лиза и сама вскоре заснула.

Лизина догадка была близка к истине: Денис действительно спал. Только не дома, в своей комнате, как она предполагала, а в реанимации. Точнее, даже не спал, а находился в бессознательном состоянии. Ему не снились сны, он ничего не видел, не слышал и не чувствовал. Уже несколько часов парень неподвижно лежал, до пояса укрытый белой простыней. Его правая рука покоилась на самом краю кровати и, казалось, пошевелись он чуть-чуть, она соскользнет. Но Денис не шевелился…

И вдруг его припухшие веки дрогнули. Это произошло в ту секунду, когда Лиза Мартова, ложась спать, произнесла его имя. «Денис Николаевич, выздоравливайте скорее…»

Парень открыл глаза и увидел белый потолок. Гладкий, недавно побеленный, он чем-то напоминал огромный лист бумаги. На листе можно было что-нибудь написать или нарисовать, но пока он пуст… Также пусто, «чисто» было в памяти Парамонова — он не помнил ничего…

— Денис Николаевич, выздоравливайте скорее, — голос звучал глухо, будто доносился откуда-то издалека. Каждое слово гулким эхом отозвалось в сознании парня. Он рывком сел. В висках стучало: Лиза! Котята… в девять вечера… А сколько времени сейчас?

Денис огляделся. Часов нигде не оказалось. В этой маленькой палате не оказалось ничего, кроме трех кроватей и каких-то медицинских аппаратов, о назначении которых Парамонов ничего не знал.

«Хоть одна живая душа,» — рассеянно подумал Денис, увидев лежащего на соседней кровати немолодого мужчину:

— Не подскажите, сколько время?

— Три часа, — раздалось у Парамонова за спиной. Он обернулся и увидел еще одного мужчину — тот стоял возле приоткрытого окна и спокойно курил.

— Дня?

— Ночи, — отозвался мужчина таким тоном, что нельзя было понять: шутит он или говорит серьезно.

Денис с неожиданной легкостью встал — боли не было совсем — и

подошел к окну. На улице было уже (или еще?) темно, так что сосед по палате не шутил.

— У вас сигареты не найдется?

Мужчина молча выудил из кармана белой больничной пижамы, которая очень напоминала одежду медсестер и санитаров, пачку сигарет и синюю зажигалку.

— Благодарю, — Парамонов с наслаждением закурил.

Мужчина протянул ему большую мозолистую руку и сказал:

— Олег.

— Денис, — он пожал протянутую руку. — Давно здесь?

— Три дня, — ответил его сосед.

— А… я?

— Тебя пару часов назад привезли.

— Понятно, — не то от выкуренной сигареты, не то от влитых в огромном количестве лекарств у Дениса закружилась голова. Он хотел лечь обратно в кровать, но с удивлением обнаружил, что его место занято. На его кровати лежал худой парень с забинтованной головой. Его лицо было белым, как простыня; сбоку, с правой стороны виднелись кровоподтеки, а под глазами залегли черные тени.

Некоторое время Денис молча рассматривал такое чужое и в то же время знакомое лицо, а потом повернулся к Олегу:

— Это кто?

— Это ты, — невозмутимо ответил тот. Видимо, он решил добить нового знакомого окончательно и, кивнув на лежащего под капельницами немолодого мужчину, сказал: — А это я.

Денис глянул и обомлел: у Олега и у того мужика одно и тоже лицо.

— Че тут происходит вообще?

— А чего ты удивляешься, — Олег был совершенно спокоен. — У нас обоих клиническая смерть, а, может, и того…

— Что «того»? — не понял парень.

— Просто смерть, — и он снова закурил, пояснив: — Надо успевать, пока есть возможность.

5

В эту ночь Лилия Станиславовна не ложилась спать. Она сидела за кухонным столом и думала. Перед ней лежал телефон, и она время от времени поглядывала на него, точно ожидая звонка. Женщина вздохнула и взяла мобильник; некоторое время она задумчиво крутила его в руках и только потом решилась — позвонила Альбине.

— Слушаю, — раздался в трубке сонный голос медсестры.

— Альбин, ты в больнице? — спросила Мартова.

— Да, я сегодня дежурю, — отозвалась девушка.

— Что с тем парнем?

— С каким?

— С Денисом Парамоновым.

— А, с этим… Ну, его прооперировали. Сейчас он в реанимации.

Женщина слушала и молчала. Медсестра уже закончила говорить, а она все молчала.

— Лилия Станиславовна, вы меня слышите?

— Да, да, — отозвалась женщина. — Семен Семенович что сказал?

— А что тут скажешь? Открытая черепно-мозговая. Вы же сами знаете: тут дело случая.

— Знаю, — вздохнула Мартова. — Спасибо, Альбин. Доброй ночи.

6

Денис проснулся от холода. Оглядевшись, он с удивлением обнаружил, что находится не в той маленькой комнате с медицинскими аппаратами, а в просторном помещении с серым потолком и каменным полом. Вдоль стен рядами стояли металлические столы, закрытые белыми простынями. На краю одного такого стола сидел Олег. Он, как всегда, был спокоен и неторопливо курил очередную сигарету.

— Где мы?

— В месте окончательной регистрации граждан, — ответил тот.

— Где?

— В морге, — Олег докурил и бросил сигарету. Она упала на пол, погасла и… исчезла.

— Не может быть, — пробормотал Парамонов, глядя в пол. — Я что, уже умер?

— Да, — кивнул собеседник и, немного помолчав, беспечно добавил: — И я умер, и все эти люди.

Он развел руками. Денис поднял голову, как бы спрашивая: «Какие люди?», но уже в следующую секунду он сам, своими глазами увидел «людей». Они — мертвенно-бледные, почти прозрачные, все в одинаковых пижамах — сидели на металлических столах, стояли вдоль стен, ходили, занимались своими делами и разговаривали друг с другом. Повсюду мелькали белые пижамы, то тут, то там раздавались голоса, кто-то даже смеялся. У окна, прямо на полу сидели два потрепанных жизнью и алкогольными напитками мужика, они играли в карты. У их ног валялись несколько бутылок из-под водки. Неподалеку от мужиков стояли и мило беседовали женщины. У другой стены яростно спорили двое мотоциклистов. Казалось, еще чуть-чуть и их словесная перепалка перерастет в драку. А в нескольких сантиметрах от спорщиков, на расстеленной куртке устроилась худенькая, наголо подстриженная девушка. Ее лицо скрывала белая медицинская маска, и окружающим были видны только ее печальные, серые глаза. Напротив девушки, на деревянной скамеечке сидели, взявшись за руки, старичок и старушка.

— Этого не может быть, — пробормотал Денис. — Бред какой-то…

— Трудно поверить, не правда ли? — усмехнулся Олег и вдруг предложил: — Хочешь: докажу, что так оно и есть?

Парень неопределенно пожал плечами.

— Иди за мной, — скомандовал Олег.

Они стали пробираться среди одинаковых, закрытых простынями столов. Олег был спокоен и даже весел; он приветствовал попадавшихся навстречу людей, жал им руку, кивал, улыбался и неустанно сыпал шутками. За ним, нахмурившись и сосредоточенно глядя себе под ноги, молча шагал Денис.

Олег остановился около очередного стола и, сказав: «Ну, смотри», потянул простынку вниз. В ту же секунду где-то совсем рядом раздался такой громкий и пронзительный женский визг, что Денис закрыл уши руками, а его товарищ по несчастью смущенно пробормотал:

— Прошу прощения, мадам. Я просто перепутал… — он повернулся к Парамонову. — Вот, точно здесь.

Олег откинул в сторону ткань, закрывавшую соседний стол; и Денис увидел того парня, что лежал на его кровати в реанимации. Проще говоря, он видел себя…

— Убедился?

Парамонов не ответил, молча поправил простынь и присел на краешек стола, в ногах у «того парня».

7

— Ну, и как долго нам тут сидеть? — поежившись от холода, спросил Денис.

— Это как повезет, — пожал плечами Олег. — Тут мужик лежал, Максимыч, так его брат мигом забрал, а вон там баба Шура. Ее, говорят, уже дней пять не забирают.

Парамонов повернул голову и увидел одиноко сидящую в дальнем углу маленькую, сухонькую старушку. Ее лицо покрывала паутинка морщин, на носу поблескивали очки, правая дужка которых была перемотана скотчем. Старушка вязала шарф, ее почерневшие и огрубевшие от работы руки на удивление ловко справлялись со спицами. Она одновременно быстро и

старательно вывязывала ряд за рядом; шарф становился все длиннее и длиннее. Он уже лежал на полу, словно огромная, свернувшаяся кольцами змея.

— Почему не забирают-то? — спросил парень. — Родственников нет, что ли?

— Сын есть, — сказал Олег. — Но он не то живет где-то далеко, не то просто не спешит… У тебя самого-то есть кто-то?

— Есть, — кивнул Денис. — Мать есть, жена, сын и сестра, — он немного помолчал и добавил: — Младшая. А отец умер несколько лет назад…

— А у меня брат есть, — проговорил Олег и вздохнул, подняв глаза к потолку. — Эх, скорей бы уже туда… — он поймал на себе недоумевающий взгляд собеседника. — Семья у меня там: жена Сонечка и двое ребятишек — Анечка и Павлик. Уже три года меня дожидаются, — он замолчал и вытащил из кармана пачку сигарет.

— Будешь?

Денис покачал головой и оглянулся. Мужики по-прежнему играли в карты, а мотоциклисты подсели к девушке в медицинской маске, и теперь они втроем что-то оживленно обсуждали, весело смеясь. Дедушка с бабушкой сидели на лавочке и все также держались за руки. Женщины продолжали свою беседу. И только старушка в очках сидела совсем одна, в стороне от всех и вязала свой шарф.

Денис посмотрел на нее, на этот нелепый длинный шарф, и у него больно защемило где-то внутри, там, где при жизни было сердце…

Железная дверь громко и неприятно лязгнула и открылась. На пороге показались двое молодых санитаров с носилками. Денис слез со стола и встал поближе к стенке. Остальные обитатели морга не обратили на вошедших ни малейшего внимания — даже не взглянули в их сторону.

— По наши тела явились, — проговорил Олег, внимательно наблюдавший за тем, куда пойдут санитары.

Но они никуда не пошли, а остановились около его стола и, молча перекинув тело на носилки, направились к выходу.

— Ну давай, — Олег пожал Парамонову руку и бодро зашагал вслед за санитарами. — Еще увидимся.

— Где?

— В Суде! — и мужчина скрылся за дверью.

«Чудненько! Еще и суд какой-то… — вздохнул Денис, взглядом окинув опустевший стол. — Мама, забери меня отсюда…»

Парамонов даже предположить не мог, что его просьба исполнится так быстро: спустя какие-то двадцать минут, на пороге вновь возникли санитары. Они небрежно перекинули на носилки «того парня».

— Степка, аккуратнее носилками орудуй!

— А ему уже по фигу на все! — отмахнулся рыжий Степка.

— Ему-то по фигу, — согласился его напарник. — Ты меня зацепил!

— Да ладно тебе, — миролюбиво отозвался Степка. — Я ж не специально… Ну что, понесли этого?

— Понесли.

— Уроды, — Денис зло сплюнул на пол и побрел за санитарами, на ходу раздумывая, как бы им отомстить.

У дверей санитары замешкались, притормозили. Воспользовавшись этим, парень забрался на носилки и дальше «ехал» на них. Когда санитары выходили из помещения, он со всей силы пнул тяжелую дверь ногой. Боли Денис не почувствовал, а вот дверь дернулась, со страшным грохотом ударилась о стену и, отлетев от нее, прижала шагавшего в «хвосте» Степана.

— Твою ж..! — выругался санитар. — Что за фигня?

«Это ты легко отделался, — мстительно подумал Парамонов. — Мы с тобой еще на том свете поговорим…» В эту самую секунду первый санитар не то оступился, не то за что-то запнулся и едва не упал. Носилки мотнуло вправо, и, не удержавшись на краю, Денис полетел на пол.

— Дураки… — парень стиснул кулаки, с трудом сдерживаясь, чтобы не кинуться на санитаров. Он бы и кинулся, но случилось непредвиденное: Степка вместе со своим напарником исчез. Исчезли и носилки с его телом.

Денис остался один. Он огляделся и увидел, что коридор очень длинный, будто бы бесконечный. Высоко под потолком висело множество ламп, большая часть из них почему-то не горела, поэтому здесь было сумрачно и страшновато. Окон не было совсем, зато имелось огромное количество одинаковых железных дверей.

Парамонов подошел к одной из них: заперто. К другой — тоже. В третью он постучал, но ему никто не ответил. Парень выругался и пнул дверь ногой. Что-то лязгнуло, и в верхней части двери открылось небольшое окошечко.

— Здесь кто-нибудь есть? — крикнул Денис.

И тут — словно в ответ — в коридор хлынул пестрый, неконтролируемый поток бабочек. Парень шарахнулся в сторону и вжался в стену. Бабочки, как вырвавшиеся из длительного заточения узники, бурлящим роем пронеслись мимо Дениса и скрылись в темноте. Он облегченно выдохнул, поглядев им вслед, и зашагал прямо по коридору.

Одна невзрачная, бледно-желтая бабочка вдруг резко развернулась и оставив своих соплеменников, полетела за парнем. Догнав Парамонова, она опустилась на его ладонь.

— Что тебе надо? — Денис потряс рукой, но бабочка не улетала. Она сидела и пристально смотрела на него умными, блестящими глазами-бусинами. От ее цепкого, внимательного взгляда парню почему-то стало не по себе.

Наконец она легко вспорхнула и полетела по коридору. Денис остался стоять на месте; заметив это, бабочка развернулась и полетела обратно. И тут парень все понял… Нет, конечно, не совсем все. Многое, очень многое еще было не понято им, но кое-что Парамонов уяснил: бабочка зовет его за собой.

8

Бабочка летела прямо, увлекая Дениса вглубь коридора. От скуки парень считал попадавшиеся на пути одинаковые, железные двери. Досчитав до восьмидесяти с лишним, он сбился и начал по новой и на этот раз успел досчитать только до четырнадцати: бабочка вдруг остановилась и повисла в воздухе, легко помахивая полупрозрачными крылышками, около очередной двери.

— Сюда, что ли?.. — пробормотал Парамонов, обращаясь скорее к самому себе, чем к необычной проводнице.

Бабочка вновь окинула его пристальным, цепким взглядом («Ну и глазищи…» — подумал Денис) и утвердительно закивала крохотной головкой.

Парень дотронулся до ручки — дверь распахнулась — и очутился в просторном, ярко освещенном зале. Когда Денис немного привык к свету, который после темного коридора казался особенно ярким и больно бил по глазам, то увидел, что зал совершенно пуст — в нем нет ни какой мебели — и что от него отходят три коридора. Первый — сырой и темный, с висящей на стенах паутиной и ползающими по полу мокрицами — сворачивал вправо, а потом резко уходил вниз; второй — тусклоосвещенный — вел прямо. А третий — светлый и чистый — отклонялся влево и, судя по движущемуся вверх эскалатору, вел на следующий этаж.

Бабочка, не раздумывая, уверенно полетела прямо. Денис замешкался: перспектива вновь бродить в полутемном коридоре не особенно прельщала его. Он повернулся и решительно зашагал к эскалатору. Бабочка вдруг резко изменила направление, молнией подлетела к парню и, опустившись на руку, принялась сверлить его взглядом.

— Да отвяжись ты! — Денис потряс рукой, стараясь сбросить надоедливую проводницу, но она намертво приклеилась к ладони и не желала улетать. — Отстань!

Бабочка покачала головой, поглядев на своего подопечного, и стала легонько покусывать его указательный палец.

— Отстань! Мне щекотно… — не выдержал Парамонов. В ответ проводница сурово сверкнула глазами, как бы говоря: «Ты сам так хотел», и со всей силы вцепилась в руку парня.

— Ах ты, капустница чертова! — он замахнулся на бабочку, но она в последнюю секунду легко вспорхнула и полетела в средний коридор. Денис вздохнул и нехотя поплелся за ней. Влетев в коридор, проводница оглянулась.

— Иду я, иду, — сквозь зубы процедил парень. Она удовлетворенно кивнула и, горделиво задрав крошечную головку, полетела дальше.

Коридор заканчивался очередной дверью. «Господи, за что мне это?» — с тоской подумал Денис. Сразу за дверью начиналась узкая лестница с высокими ступеньками и облезлыми, давно не крашеными перилами. Лестница, если судить по количеству пройденных им пролетов, привела Парамонова на четвертый этаж. Здесь тоже была дверь, но в отличие от тех, которые встречались внизу, она была не железная, покрытая толстым слоем пыли и ржавчины, а деревянная — чистенькая, с аккуратной блестящей ручкой серебристого цвета.

Денис открыл дверь и жестом пригласил крылатую спутницу пролететь первой. Однако благородства парня она не оценила: сердито глянула в его сторону и недовольно скрестила лапки на брюшке. Парамонов пожал плечами и, прошел вперед, демонстративно захлопнув за собой дверь. Бабочка явно намеревалась проскочить вслед за ним, но чуть-чуть не успела — врезалась в дверь.

Денис оказался в просторном светлом помещении. Здесь было очень много людей. Они толпились около стендов с какой-то информацией, сидели на белых кожаных диванчиках, но основная их часть стояла возле стены, образовывая длиннющую колонну, «голова» которой скрывалась где-то за углом.

Парень огляделся и увидел в противоположном углу окошечко с

вывеской «справочная». По ту сторону, в окружении трех компьютеров сидела девушка с бледным лицом, светлыми глазами и совершенно белыми, точно седыми, волосами.

— Добрый день, — сказал Денис, обращаясь к «седой» девушке. — Подскажите…

— Подождите, — не отрываясь от одного из мониторов, отрезала та. Она что-то быстро набирала на клавиатуре, потом хватала ручку и делала какие-то записи в толстом блокноте.

Закончив, девушка подняла голову и, неестественно улыбнувшись, проговорила наигранно-сладким голоском:

— Что вам угодно?

— Подскажите… — начал было Парамонов, но замялся. — Это… Короче, где я?

— Вы в Бюро небесно-путевых услуг, — продолжая скалиться, ответила она.

— Спасибо, — пробормотал он, отходя к стене.

Немного подумав, Денис вернулся к окошку справочной:

— Извините, это снова я.

На лице девушки изобразилась все та же фальшивая улыбочка:

— Что вам угодно?

— Скажите, а что мне делать здесь… в бюро?

— Для начала займите очередь, — она кивнула в сторону стоящей у стены колонны. — А дальше все объяснят.

— Хорошо, — кивнул Парамонов. Он поблагодарил девушку, хотел уйти, но почему-то передумал. Обернулся и увидел, что окошечко закрыто и на нем висит бумажка: «Перерыв 10 минут».

Последним в очереди оказался немолодой мужчина флегматичного вида и более чем плотного телосложения. Денис встал в колонну и теперь ничего не видел, кроме его мощного, наголо побритого затылка и широкой, как шкаф, спины.

Очередь двигалась очень медленно; так медленно, что парню начинало казаться, будто бы она вовсе стоит на месте. Он огляделся, но ничего интересного не увидел. Делать было абсолютно нечего. Парамонов вздохнул, пожалев, что при нем нет смартфона или хотя бы спиннера.

— Денис!

Олег стоял в той же колонне, только значительно ближе к ее началу. Олег махнул рукой. Денис сказал обладателю бритого затылка: «Если что, я за вами!» и стал пробираться к своему знакомому сквозь толпу. Парамонов очень надеялся, что разговор с ним хоть немного прояснит ситуацию, и он не ошибся: Олег, как всегда, был в курсе всего.

— … На сороковой день над каждым из нас состоится Страшный суд, — сказал мужчина и, возведя глаза к небу (точнее — к бледно-голубому потолку), почтительно прошептал: — Бог окончательно решит судьбу каждого: праведных вознесет в Рай, а грешников низвергнет в Ад на веки вечные.

Денис нервно сглотнул — ему совсем не понравились слова Олега про «веки вечные».

— А сейчас мы куда? Уже туда? — Парамонов поднял указательный палец вверх. — К Нему?

— Как же, разбежался! — добродушно усмехнулся собеседник. — Сразу –и к Нему. Как бы не так… Тут все, как на земле: сначала регистрация, потом визит к Маргарите.

— К какой Маргарите?

— Ну, к Маргарите Цербер, — пояснил Олег. — Она всем в этом Бюро заправляет.

— Развели, блин, матриархат! — выругался Денис.

— Ты полегче. Именно от нее зависит, как ты проведешь ближайший месяц… Да и на дальнейшую судьбу при желании сможет повлиять… Смотри при ней при матриархат не ляпни! — Олег дружески похлопал собеседника по плечу.

— Разберусь как-нибудь, — ответил тот.

Они еще немного поговорили, и Денис отправился искать свое место. Вперед колонна продвинулась совсем незначительно, но зато у нее образовался длиннющий «хвост», который вился змеей через все помещение и упирался в деревянную дверь с блестящей ручкой.

Не успел Парамонов занять законное место, как на него посыпались окрики:

— Куда без очереди?

— В конец иди!

Парень обернулся и увидел тех самых мотоциклистов, что «отдыхали» вместе с ним в морге.

— Я занимал, — спокойно ответил он.

— У кого занимал, тому и отдашь! — небрежно бросил длинный белобрысый мотоциклист, и оба дружно рассмеялись.

— Слышь, конь, шутки свои для девок прибереги, — Парамонов снизу вверх посмотрел на белобрысого, который оказался на голову выше его.

— А то че?

— Да че ты с ним разговариваешь! — встрял коренастый и чернявый мотоциклист, совсем недавно являвшийся постоянным оппонентом длинного.

— Ты вообще завались! — сквозь зубы процедил Денис.

Чернявый оказался решительнее своего белобрысого товарища, он резко прыгнул вперед и схватил Парамонова за ворот пижамы. Денис отреагировал молниеносно — и они сцепились.

9

Лиза вернулась из школы раньше обычного. Она тихо вошла в квартиру, закрыла за собой дверь и уже хотела проскользнуть в свою комнату, но тут в коридоре показалась Лилия Станиславовна с большой тряпкой в руках — она

мыла пол.

— Ты чего это так рано? — удивленно спросила женщина.

— Так, просто… — пряча глаза, ответила Лиза. — У нас труды отменили, — и, не дожидаясь дальнейших расспросов, ушла в свою комнату.

Девочка осталась одна и наконец дала волю слезам. Плакала она тихо, без всхлипываний и судорожных вздрагиваний тела, на все это у нее просто не осталось сил — слишком долго Лиза терпела и сдерживалась. Слезы стекали вниз по щекам, капали на подушку и исчезали, оставив на пестрой наволочке лишь влажный след.

Лилия Станиславовна продолжала уборку в кухне, краем глаза поглядывая сериал. В комнате было неестественно тихо, что насторожило женщину: обычно Лиза ни минуты не сидела сложа руки; приходя из школы она сразу принималась за свои дела или бежала к матери (когда ты была дома) и взахлеб рассказывала ей о школьной жизни.

— Лиза, — позвала Лилия Станиславовна. Ей никто не ответил, тогда она стянула с рук резиновые перчатки и сама пошла к дочери.

— Лиза, что лучилось? — воскликнула мать, увидев девочку лежащей на кровати. — Ты заболела? Плохо себя чувствуешь?

На вопросы Лиза не реагировала — она продолжала неподвижно лежать, лицом уткнувшись в подушку.

— Доченька, что случилось?

— Ни… ничего… — сквозь слезы прошептала девочка.

— Горе ты мое, — вздохнула Мартова-старшая и замолчала. Однако молча наблюдать за происходящим она смогла недолго, и вскоре расспросы возобновились.

— Тебя кто-то обидел?

Молчание.

— Неприятности в школе?

Молчание.

— С Лидкой поссорились?

Лиза оторвалась от подушки, долго смотрела на мать, а потом тихо сказала:

— Мама… Мне Вика сказала… — она всхлипнула и, немного помолчала, собираясь с мыслями. А потом прошептала: — Дениса Николаевича сбила машина… вчера вечером. Насмерть…

Лилия Станиславовна сидела прямо и неподвижно, плотно сжав губы; ее тонкие пальцы нервно комкали краешек простыни.

— Мама, — Лиза заглянула ей в лицо. — Как же так? Ведь еще вчера вечером…

— Он был живой, — голос женщины дрогнул. Пальцы тоже еле заметно задрожали.

— Почему его не спасли? — одними губами произнесла дочь.

— Увы, врачи не боги, — покачала головой Мартова-старшая. — Они сделали все…

— Значит, не все! — по щекам девочки вновь потекли слезы. Она крепко обняла мать и, уткнувшись ей в плечо, быстро зашептала: — Мама, мамочка, за что с ним так?

10

Разнять дерущихся оказалось непросто. Белобрысый мотоциклист не только не пытался унять своего товарища, а совсем наоборот — своими криками еще больше раззадоривал его. Вокруг собралась толпа любопытных; кто-то смотрел на драчунов с интересом, кто-то — с осуждением, но вмешаться, чтобы примирить их, не решался никто.

Оба парня порядком устали, но ни один из них даже не думал сдаваться. Для каждого эта драка стала делом чести. Чернявый, как зачинщик потасовки, просто не имел права проиграть; защищавший свою точку зрения Денис также не отступал. Неизвестно, чем бы закончилась эта битва, если бы «седая» девушка из справочной не вызвала бойцов из местного отряда ЧОП — «Чувствуй опору и поддержку».

ЧОПовцы, одинаковые как две капли воды здоровенные мужики, облаченные в белые футболки, брюки цвета хаки и черные массивные ботинки, в мгновение ока навели порядок. На место происшествия прибыло четверо бойцов; двое из них без труда растащили дерущихся, а их сослуживцы тем временем разогнали зрителей.

— Что получил, урод? — крикнул чернявый мотоциклист, когда ЧОПовец оттащил его к стене.

— Щас ты у меня получишь! — Денис рванулся вперед, но коротко подстриженный боец крепко схватил его, как котенка, за шиворот, и резко дернул назад.

Парамонов дернулся разок, другой, но быстро понял, что это бесполезно, и присмирел. Он поднял голову и посмотрел на мотоциклиста: у него была разбита губа, а на щеках виднелись кровоточащие ссадины. Денис, довольный увиденным, улыбнулся и почувствовал во рту странный привкус. Опыт, полученный парнем еще при жизни, подсказал, что это кровь. Чернявый разбил ему нос.

Парамонов вздохнул, чуть наклонил голову вниз — на пол упало несколько алых капель — и осторожно сдавил переносицу двумя пальцами. К своему удивлению, он не почувствовал боли. Кровь остановилась.

«Одно хорошо: ни боли, ни кровотечений,» — подумал парень и краем глаза заметил, что бойцы «Опоры и поддержки» вдруг замерли, вытянулись по струнке. Он огляделся и увидел, как к ним идет такой же высокий коротко подстриженный мужик. Он был одет так же, как и ЧОПовцы, но на голове у него красовалась камуфляжная кепка, глаза скрывали черные очки.

— Что тут происходит?

— Двое сцепились, — доложил один из бойцов.

Мужик в черных очках пристально посмотрел на Дениса, рявкнув:

— Фамилия?!

— Парамонов, — тихо, но внятно ответил тот и с достоинством добавил: — Денис Николаевич.

— За мной!

— А этот?.. — парень оглянулся, взглядом отыскивая мотоциклиста. Но ни чернявого, ни его дружка нигде не оказалось.

«Вот я попал!..» — с грустью думал Денис, шагая по коридору в сопровождении бойцов ЧОПа.

Минут пять они молча шли по коридору. Висевшую здесь мертвую тишину нарушал исключительно топот бойцов — они чеканили шаг, как на параде.

Парамонов предполагал, что его приведут в тюремную камеру или допросную, но, вопреки ожиданиям, ЧОПовцы привели его в небольшой светлый кабинет. Около окна, уставленного огромным количеством цветов, в ряд стояли три письменных стола. За ними сидели одинаково подстриженные девушки, одетые в темно-синие платья с короткими рукавами и белыми воротничками.

— Девочки, займитесь этим, — небрежно бросил ЧОПовец в очках, резко развернулся через левое плечо и вышел, все также чеканя шаг.

Бойцы стали по обе стороны от двери и замерли, вытянув руки по швам. «Солдафоны долбанные…» — подумал Денис, поглядев на них.

— Вера, бланк! — вдруг скомандовала миловидная брюнетка с бледно-серыми, почти бесцветными глазами, обращаясь к сидящей за первым столом блондинке.

Та кивнула, вытащила откуда-то лист формата А4 и, щелкнув авторучкой, лениво проговорила:

— Фамилия, имя, отчество.

— Парамонов Денис Николаевич, — подражая ее манере, отозвался парень.

Блондинка нахмурила неестественно черные, нарисованные брови, посмотрела на него. Парень увидел, что ее глаза такие же блеклые, точно выцветшие.

— Дата рождения?

Он сказал. Девушка задала еще несколько вопросов в том же духе, что-то черкнула на листке и привычным движением перекинула его на соседний стол, за которым сидела ее рыжеволосая коллега. Та поставила несколько печатей и также машинально, со скучающим видом переложила бланк на последний стол.

Третья — брюнетка, с надетыми на нос очками в тонкой золотистой оправе — окинула бумажку цепким взглядом и нахмурилась:

— Надя, я тебе сто раз говорила: квадратную печать заменили прямоугольной!

— Люб, так я эту и поставила, — растерянно пробормотала рыжая.

— Эту да не ту! — еще больше нахмурилась Люба и, скомкав бумажку, швырнула ее в мусорную корзину.

«Черт бы вас побрал! — зло подумал Денис. — Тоже мне: Вера, Надежда, Любовь…»

— А побыстрее нельзя? — не выдержал он, наблюдая за тем, как блондинка достает новый бланк.

Девушка посмотрела на Парамонова и медленно проговорила:

— Фамилия, имя, отчество.

11

Покинув кабинет, где правили Вера, Надежда и Любовь, Денис оказался в большой комнате, которая очень напоминала обыкновенную, земную библиотеку. Все помещение занимали длинные стеллажи, на полках в алфавитном порядке стояли какие-то папки.

— Ваша фамилия? — спросила вынырнувшая из-за стеллажа женщина.