Бесплатный фрагмент - Тропа, зовущая вперёд

Тропа, зовущая вперёд

В далёкой стране жила принцесса. Больше всего на свете она любила слушать сказки. Каждый вечер в замок приходил сказочник, усаживался у камина и рассказывал принцессе обо всём, что он увидел и услышал.

Истории были одна интереснее другой. Принцессе казалось, что сказки оживают, и каминный зал превращается то в цветочную поляну, то в подводное царство, то в заснеженный лес, где красавицы елки украшены ледяными бриллиантами, в которых отражается небесная синь.

Задира ветер срывает бриллианты и бросает вниз, а ёлки не обращают внимания на утрату драгоценностей. Они прекрасно понимают, что всё в этом мире проходящее и по пустякам расстраиваться не стоит. Новый день одарит их новыми дарами.

— И для людей каждый новый день готовит нечто особенное. Главное, не пропустить встречу с чудом, — сказал сказочник. — Сегодня я расскажу тебе про зазеркалье и девочку Урсулу. История наша началась так. Урсула проснулась раньше всех, пошла в гостиную, распахнула окно, впустила в комнату свежий, морозный воздух, улыбнулась солнышку.

— Ах, какой дивный сегодня рассвет!

Старый деревянный дом недовольно заворчал, заскрипел каждой половицей. А огромное, потускневшее от времени зеркало, которое висело напротив окна в дорогой оправе из агатов, оникса и драгоценных камней, жалобно застонало и плашмя рухнуло на пол. Оглушительный звон разбудил всех. Первой в гостиную вбежала няня и, громко вскрикнув, залилась слезами. Мама и старшие сёстры поочередно вбегали в комнату и, вскрикивая, замирали на месте.

Растерянная Урсула стояла у раскрытого окна. Она ничего не могла понять, только чувствовала, как морозный воздух пробирает её до костей. В довершение ко всему, в распахнутое окно ворвался ветерок, растрепал ей волосы, закрутил батистовую ночную сорочку вокруг тела и зазвенел зеркальными осколками, рассыпанными вокруг. Урсула убрала волосы с лица и увидела, что большой треугольный осколок зеркала воткнулся ей в левую ногу. Из ранки бил фонтанчик алой крови. Отраженный в зеркале, он был похож на распускающийся цветок.

— Алёра! — пропел ветерок и умчался прочь.

С грохотом закрылось окно. Деревянный дом радостно вздохнул всеми половицами. Всхлипывания домочадцев прекратились.

— Кто это сделал? — загремел грозный голос отца.

— Ветер, — ответила Урсула.

— Глупости, — возразил отец. — Ветер не мог сорвать со стены старинное зеркало, которое висит здесь со времен моего пра-пра-пра-пра-прадедушки. Это сделала ты, Урсула.

— Нет, — замотала головой девочка.

— Не смей мне лгать, — приказал отец.

— Я не лгу, я говорю правду, папа, — сказала девочка, раздосадованная недоверием отца. — Я просто распахнула окно и услышала, как за спиной что-то зазвенело. Когда я повернула голову, то увидела, как разлетаются сверкающие брызги, а потом…

— Смотрите, у нее кровь! — заголосила нянька.

— Доктора!

— Зовите скорее доктора! — наперебой закричали маменька и сёстры.

Серая пелена заволокла глаза Урсулы, лишив её ощущения времени и пространства. Густым молочным киселём спустился с небес туман и, застряв на миг в еловых ветках, разлился по земле, превратив пространство в вязкую жижу, поглощающую звуки, запахи, цвета и даже людей. Всё исчезло в туманной бесконечности, соединяющей небо и землю. Пропали маменька, отец, сёстры, няня и доктор. В сознании Урсулы остались только фразы:

— Зеркала бьются к большой беде.

— Ни в коем случае нельзя смотреться в зеркальные осколки.

— Да в них и не посмотришься, все они залиты кровью Урсулы.

— Хозяин велел повесить пустую раму на прежнее место.

— Он приказал схоронить осколки в фамильном склепе.

— Какое безумие.

— Каких неприятностей нам ещё ждать?

— Доктор сказал, что у девочки легкий обморок от большой потери крови.

— Доктор велел не огорчать девочку, когда к ней вернётся сознание.

Урсула хотела сказать, что она в полном сознании, что просто из-за густого тумана они не могут разглядеть друг друга. Но кто-то потянул её за руку и шепнул:

— Т-ш-ш-ш. Эспера. Вамос конмиго.

Урсула ничего не поняла, но покорно последовала за говорящим, чувствуя, что за туманом скрывается какая-то тайна.

— Но тенга мьеда, — произнёс тот, кто тянул её за руку. — Алёра!

— Алёра, — повторила Урсула, чувствуя, как губы сами расплываются в улыбке.

— Какое радостное это слово «алёра», — подумала она и ещё раз произнесла его вслух. В тот же миг туманный занавес взлетел вверх, открывая перед ней удивительную картину. Зеркальный купол, усыпанный звёздами, нависал над огромным пространством, в котором стояли, лежали и висели в воздухе зеркала разных форм и размеров, отражая бледный, задумчивый лик Луны — Селены.

Урсула ахнула, прижав ладошки к груди.

— Красота какая!

Где-то вдали зазвучала торжественная музыка. Зеркала пришла в движение. Через миг над головой девочки появился небесно-голубой свод, в центре которого находился золотом солнечный диск. А на месте зеркал появились миниатюрные домики со шпилями, башенками и конусообразными крышами. Аккуратные палисадники с пышной зеленью, причудливыми растениями и цветами отражались в зеркальных дорожках. В фонтанах из чаши в чашу перепрыгивали разноцветные водяные струйки.

— Алёра! — раздался знакомый голос.

Урсула повернула голову и увидела синеглазого мальчугана с золотыми волосами. Одет он был в полупрозрачный серебряный хитон. Обут в сандалии с крылышками. Голову украшала крылатая шляпка.

— Алёра! — сказал мальчик и подмигнул Урсуле.

— Ты кто? — поинтересовалась она.

— Я — путти — ветерок, — ответил мальчик, взлетел вверх, растрепал ей волосы. — Алёра!

— Скажи мне, ветерок, что значит это радостное слово «алёра»? — поинтересовалась Урсула. Ветерок засмеялся, взлетел ещё выше и прокричал:

— Алёра — это радость! Радуйся, Урсула. Радуйся! Ты разрушила проклятие. Ты спасла…

— Ти-ш-ш-ше. Эспера, — зашумели ветры, налетевшие со всех сторон. Они окружили малыша путти плотным кольцом и принялись усиленно дуть на него, смешно раздувая круглые щёки. Малыш кувыркался в воздушном потоке, пытаясь вырваться из круга, но у него ничего не получалось.

— Хватит, как вам не стыдно! — закричала Урсула, не в силах больше смотреть на страдания малыша. Ветры замерли, а путти шлепнулся на землю.

— Какие злые у тебя родственники, — проговорила Урсула, помогая ветерку подняться.

— Нет, что ты, — возразил он. — Просто я ещё слишком мал и не умею держать язык за зубами. Мне хочется поскорее рассказать тебе всё, всё, всё…

— Ти-ш-ш-ше, — зашумели ветры, угрожающе надув щёки.

— Оставьте малыша в покое, — приказала Урсула, закрывая путти собой. Ветры безропотно повиновались. Они взмыли в небо и исчезли из вида.

— Теперь тебе никто не угрожает, и ты сможешь мне всё рассказать, — Урсула повернулась к малышу путти, но он бесследно исчез. Вместе с ним исчез куда-то и дивный город с зеркальными дорожками. Всё приобрело привычные и до боли знакомые очертания.

Урсула поняла, что лежит на кровати в своей комнате. За окном догорает закат. Сумеречный свет просачивался сквозь полуприкрытые занавески, заставляя предметы отбрасывать уродливые тени. На полу что-то блеснуло. Урсула выскользнула из-под одеяла и, стараясь наступать на те половицы, которые не скрипят, подошла к блестящему предмету. Это был небольшой треугольный осколок зеркала. Урсула подняла его и снова легла в постель.

— Странно, откуда в моей комнате этот осколок? — подумала она. — Кто мог принести его сюда?

Скрипнула дверь, в комнату вошла няня, поставила на стол зажженную свечу, посмотрела на Урсулу.

— Нянюшка, — тихо проговорила девочка, желая узнать про зеркальный осколок, но почему-то задала совсем другой вопрос:

— Это ты принесла мне… молоко?

— Очнулась, моя голубка! — обрадовалась няня. — Молочка захотела. Сейчас я тебе его принесу, а заодно обрадую госпожу.

Няня вышла из комнаты. Урсула вытащила из-под одеяла зеркальный осколок и заглянула в него. Ей показалось, что она видит золотоволосого малыша путти, который ей подмигивает, растягивая губы в радостном слове «алёра».

— Путти! Ты ведь расскажешь мне всё, что хотел, правда? — спросила Урсула.

— Правда, сущая правда, госпожа, — раздался за дверью громкий голос няни. — Малышка попросила молока.

Урсула спрятала треугольный осколок под подушку. В комнату вошла маменька.

— Милая, как же ты нас напугала, — проговорила она, целуя девочку в лоб. — Как хорошо, что всё позади. Доктор велел тебе хорошенько выспаться. А папа велел тебе больше ничего в доме без разрешения не трогать.

— Я ничего не трогала, — выпалила Урсула, но тут же вспомнила про осколок и почувствовала, что краснеет.

— Я тебе верю, милая, — поспешила успокоить её маменька, истолковав алый румянец, как новый приступ, который может привести к обмороку. Она нагнулась к дочери и сказала:

— Беда в том, что кроме нас с тобой никто не верит, что неодушевленный предмет — зеркало вдруг ни с того ни с сего взял и рухнул на пол.

— Но, маменька, я честно-честно тут совершенно ни при чём, — воскликнула Урсула.

— Если это так, то и расстраиваться не стоит, — улыбнулась маменька. — Пей своё молоко и закрывай глазки. Пусть тебе приснятся добрые сны, — она поцеловала Урсулу в лоб и вышла.

— Нянюшка, а ты веришь, что я не трогала зеркало? — спросила девочка, пристально глядя на няню.

— Верю, милая, верю, — отозвалась та.

Урсула села на кровати и спросила:

— Вот маменька сказала, что зеркало — неодушевленный предмет. А это как?

— Значит, души у него нет. Без души он, вот и неодушевленный, — пояснила няня, присев рядом. — Только уж больно много историй про зеркала рассказывают. Вот тут и засомневаешься, есть у него душа или нет.

— Нянюшка, а расскажи мне хоть одну историю про зеркала! — взмолилась девочка.

— В другой раз, Урсула, — отмахнулась няня, поняв, что сболтнула лишнего. — Доктор не велел тебя беспокоить. Да и маменька велела тебе отдыхать.

— Ну, пожалуйста, нянюшка, — принялась упрашивать её Урсула. — Мы же никому ничего не расскажем. Это станет нашей маленькой тайной.

Няня долго не соглашалась, но, в конце — концов, сдалась. Она велела Урсуле лечь, укрыла её одеялом и вкрадчивым шёпотом начала свой рассказ.

О чём молчат зеркала

Давным — давно, когда на земле ещё не было зеркал, люди смотрелись в прозрачную воду озер, рек и ручейков. Долго оставаться у воды было опасно. Водяные нимфы могли затянуть человека вглубь. Однажды юноша по имени Кариз заблудился в лесу. Он долго бродил среди деревьев и никак не мог выйти на опушку. Когда силы были на исходе, юноша увидел прозрачный ручеёк и припал к нему, чтобы напиться. В тот же миг из воды появилось милое личико юной наяды. Взгляд у неё был таким печальным, что Кариз воскликнул:

— Что случилось с тобой, прекраснейшая из жён?

Наяда улыбнулась, вышла из воды, взяла его за руку и повела за собой в подземное царство. Кариз не сопротивлялся. Красота наяды превратила его в послушного раба.

Но таких, как Кариз, было немного. Обычно юноши не обращали внимания на неземную красоту нимф и наяд, а любовались своим отражением. На самовлюблённых эгоистов нимфы насылали заклятия, и юноши оставались у воды. Они восторгались собой, испытывали невыносимые муки от безответной любви к самим себе и умирали. А вокруг водоёма вырастали нарциссы — символ самовлюбленности.

— Так значит, цветы — это бывшие люди? — Урсула испугалась.

— Я думаю, нет, — поспешила успокоить её няня. — Это — сказки, которые придумали для того, чтобы люди не слишком много времени уделяли самолюбованию. Пора спать, Урсула.

— Нянюшка, ну расскажи ещё что-нибудь, — взмолилась девочка. Ей хотелось узнать все тайны зеркал. Но няня была непреклонной. Она погасила свечу, пожелала доброй ночи и ушла.

Урсула отвернулась к стене и уставилась на яркую точку, которая появилась от лунного луча. Луч проник в комнату сквозь щель, оставленную в занавесках, пробежал по полу, забрался на кровать и замер напротив Урсулы. Маленькая лунная точка постепенно превратилась в картину, в которой причудливо сплетались свет и тени. Урсула с любопытством разглядывала детали. Вот высокая гора, на вершине которой стоят двое, тесно прижавшись друг к другу. У подножья горы девять девушек передают друг другу предмет треугольной формы.

— Зеркало? — прошептала Урсула и вытащила из-под подушки свой осколок.

— Детям нельзя смотреться в зеркала, чтобы они не стали глупыми эгоистами, — недовольно заскрипели половицы.

— Я не ребенок, — заявила Урсула, прижав осколок к груди.

— Девушкам запрещается смотреть в зеркала при лунном свете, чтобы не лишиться привлекательности, — заворчали деревянные перекрытия.

— А я и не собираюсь смотреться в зеркало при лунном свете. Я зажгу свечу, — сказала Урсула и встала с кровати.

— Зеркало и свечи?! — ахнул деревянный дом. — В своём ли ты уме? Знаешь ли ты, что в отсвете свечи, который отражается в зеркальной глади, можно увидеть прошлое или будущее?

— Больше всего я бы хотела увидеть маленького путти и узнать тайну, которую ему не разрешили мне открыть, — сказала Урсула. Пламя свечи задрожало от её дыхания и отразилось в зеркале сотней треугольных огоньков.

— Для того, чтобы узнать тайну, надо быть смелой, — проскрипели половицы.

— Я ничего не боюсь, — Урсула уселась на стул и впилась глазами в пляшущие в зеркале огоньки. Постепенно глаза начали слипаться, и она уронила голову на руки.

— Урсула уснула, Она ничего не узнает и не увидит, — засмеялся малыш путти, появившийся в комнате.

— Увижу, — встрепенулась девочка.

— Тогда, вамос конмиго — следуй за мной, — приказал ветерок.

Урсула пошла за ветерком и попала в зеркальный коридор, залитый ярким сиянием. Ей показалось, что она ступает по солнцу, что его тепло проникает в каждую клеточку тела, наполняя его радостью.

— Алёра, — воскликнула Урсула, поняв, что это самое подходящее слово, для выражения всех чувств и эмоций, которые она испытывает сейчас.

— Алёра! Алёра! Алёра! — разнеслось по зеркальной галерее.

— Здравствуй, Эхо! — громко крикнул путти.

— Здравствуй, здравствуй, здра… — отозвалось Эхо.

— Позволь рассказать Урсуле твою историю? — попросил путти.

— Позволю… — согласилось Эхо.

Путти смешно надул щёки и заговорил:

— Кода-то Эхо была одной из нимф, безнадежно влюбленных в красавца Нарцисса, который ни на кого не обращал внимания. Нимфы сердились на него, а Эхо его жалела. Когда Нарцисс умер, нимфы моментально забыли о нем, а Эхо нет. Она так тосковала, что с горя совсем зачахла. От Эхо ничего не осталось кроме голоса. Но и он звучал так тихо, что готов был вот-вот исчезнуть. Нимфы проявили сострадание к сестре и наделили Эхо способностью повторять слова, которые произносят другие. Эхо заупрямилась. Сказала, что будет повторять только последние слова. Шли годы, голос к Эхо вернулся. Она может говорить, но по привычке продолжает молчать и повторять то, что ей хочется.

— Бедняжка, Эхо Я ей сочувствую, — сказала Урсула.

— Ур-су-ла, спа-си-бо, — пропела Эхо.

— Меня не за что благодарить, — Урсула подняла голову вверх. Ей показалось, что Эхо должна быть именно там.

— Ми-ла-я, — повторила Эхо сотней голосов. — Ми-ла-я!

— Эхо чересчур болтливое создание. С ней не стоит долго разговаривать, иначе она заговорит тебя, и ты забудешь обо всём на свете, — предупредил путти, надув щёки.

— Забудь, забудь, забудь, — грянул хор голосов.

— Идём, Урсула, нам надо вернуться обратно до рассвета, — путти потянул девочку за собой. Она оглянулась и несколько раз махнула рукой, надеясь, что Эхо их видит, и ей будет приятен этот маленький знак внимания.

— Куда мы спешим? — поинтересовалась Урсула.

— В зеркальное королевство, — ответил ветерок. — Тебя ждут король Актеон и королева Аталанта.

— Король и королева? — испугалась Урсула. — Но, как я появлюсь во дворце в ночной сорочке?

— Ты выглядишь превосходно, взгляни сама, — путти подтолкнул Урсулу к зеркалу, которое принесли сирены — большие птицы с женскими головами.

Урсула глянула в зеркало и не поверила своим глазам. Перед ней стояла девушка в пурпурном платье, усыпанном разноцветными камнями. Дорогие камни украшали волосы, лоб, шею и руки. Урсула глянула на свою батистовую ночную сорочку, которая не имела ничего общего с пурпурным платьем зеркальной красавицы, и спросила:

— Кто это, путти?

— Это ты, Урсула, — ответил ветерок, встав рядом. — Посмотри, кто возле тебя.

— Путти??? Но ты не такой. Кто это?

— Возле тебя нежный западный ветер Зефир, согретый лучами заходящего солнца.

— Так значит, в зеркале мы видим будущее?! — воскликнула Урсула. Ветерок кивнул. — Но, почему на мне надето такое странное каменное платье?

— Потому что ты станешь королевой Зеркальной страны, — пояснил путти. — А я буду твоим верным слугой, буду защищать тебя. Ты помогла мне и моим братьям вырваться из мрачной пещеры, в которой держал нас злой Элос. Теперь мы свободны и можем лететь на все четыре стороны. Восточный ветерок разбудит солнышко. Южный — принесет тучи и дождь. Северный ветер Борей примется подхлёстывать снежные бури и ураганы, а я буду провожать солнце и ласкать твой слух сладкими песнями: «Алёра ми эрмоса ниня. Алёра! Алера! Алёра! Радуйся, моё прекрасное дитя, радуйся!»

— Это всё произойдет на самом деле? — недоверчиво спросила Урсула.

— Конечно, милая, конечно, — пропел путти, взлетев над землей. — Ты разрушила проклятье. Ты открыла дверь в зазеркалье. Сбылось предсказание.

— Ах, милый путти, не мог бы ты опуститься вниз и объяснить мне всё подробнее, — попросила девочка. — Мне очень неудобно разговаривать с тобой, задрав голову вверх.

— Я больше не скажу тебе ни слова, Урсула. Король и королева объяснят тебе всё, что нужно. До скорой встречи. До…

Путти исчез. Урсула опустила голову и увидела перед собой догоревший огарок свечи.

— Неужели мне это приснилось? — проговорила она и поднялась.

— Смотреться в осколок зеркала — плохая примета, — заворчали половицы.

— Это глупые предрассудки, — возразила Урсула, раздвигая занавески. — Дядюшка Зигфрид рассказывал, что раньше, когда ещё не было больших зеркал, люди выдували стеклянные шары, заполняли их расплавленным оловом, а когда оно застывало, разбивали шары и смотрелись в осколки. Правда, изображение было вогнутым, но это никого не смущало…

— С кем это ты разговариваешь, Урсула? — поинтересовалась няня, заглянув в комнату.

— Приветствую новый день, — ответила девочка.

— Я бы посоветовала тебе спуститься вниз и поздороваться с дядей Зигфридом, — сказала няня.

Алый румянец залил щёки девочки. Она стремглав помчалась вниз по лестнице, чтобы броситься в объятия крепкого, бородатого мужчины и затянуть восторженное:

— ДядюшкаЗигфриддяюшкаЗигфриддядюшка! — и увидеть, как разбегаются веселые морщинки под дядюшкиными глазами, а губы, спрятанные в чёрной бороде, растягиваются в добродушную улыбку и громоподобный бас превращается в нежнейшее контральто:

— Урсулакактывыросла!

Дядюшка Зигфрид

С появлением дядюшки Зигфрида весь дом преображался. Старые половицы переставали ворчать. Тусклые лампы начинали ярче светить. Лестница становилась более пологой. Даже старинные портреты, развешенные по стенам, начинали улыбаться.

— ДядюшкаЗигфрид! — восклицала Урсула.

— Урсуламоядорогая, — вторил ей дядюшка. Он кружил девочку, медленно продвигаясь по гостиной к старому дивану, чтобы погрузиться в его объятия и перейти к разговорам.

— Как же ты выросла, Урсула! Ну, рассказывай, что тут происходило без меня?

— Ах, дядюшка милый, ты не поверишь. Вчера рухнуло старое зеркало. Осколки рассыпались вокруг меня серебряным дождём. А один треугольный осколок воткнулся мне в ногу, — Урсула выставила вперёд забинтованную ножку. — Все ужасно испугались и позвали доктора. Но мне совсем не больно. Если хочешь, я даже могу снять повязку и…

— Нет, нет, не стоит этого делать, — остановил её дядя.

— Ты волнуешься так же, как маменька, няня и сестрицы, — укоризненно проговорила Урсула и, вскочив с дивана, выкрикнула:

— А мне не больно и совершенно не страшно, потому что в этом ничегошеньки такого нет. Нет есть, потому что я разрушила какое-то проклятие, о котором рассказал мне мальчик путти…

— Кто, кто? — дядюшкины брови взлетели вверх, а лицо стало бледным.

— Пут-ти, — улыбнулась Урсула. — Что с тобой, дядюшка?

— Не знаю, — произнес он, сдавив руками виски. — Не знаю.

Урсула забралась на диван с ногами и прижалась к дядюшке. Он погладил её по голове, сказал:

— Получается, что то, что я слышал в Зеркальной стране, правда… Хотя…

— Ты был в Зеркальной стране? — Урсула с любопытством уставилась на дядю

— Да, — он улыбнулся. — Зеркальной страной называют маленький остров недалеко от Венеции. На этом острове живут люди, которые делают серебряные зеркала. Они передают свои секреты от отца к сыну, свято хранят тайны мастерства от посторонних ушей и глаз.

— А что делал на острове ты, дядя Зигфрид? Как ты попал туда? — поинтересовалась Урсула.

— Меня пригласили…

— Король с королевой?! — воскликнула девочка.

— Да, пожалуй, их можно так назвать, — согласился дядя. — Король и королева оказали мне самый радушный приём, когда мой корабль потерпел кораблекрушение у берегов острова. А, когда я увидел в большом зале зеркало в такой же оправе, как ваше и рассказал об этом королеве, то услышал от нее странную историю, похожую на сказку. Я не поверил ни единому слову королевы, но теперь вижу, что она говорила правду.

— Дядюшка, расскажи мне эту правдивую сказочную историю, — попросила Урсула, молитвенно сжав руки.

— Ну, ладно, слушай сказку королевы Аталанты. Давным-давно, когда на земле главными были любовь, дружба и счастье, мир зеркал и мир людей считался единым. Люди могли запросто ходить в зазеркалье, чтобы…

— Зигфрид, прекрати забивать Урсуле голову глупыми сказками, — потребовала строгая женщина, появившаяся в дверном проёме.

— Матильда! — воскликнул Зигфрид и поднялся. — Рад видеть тебя в добром здравии.

— Я тоже рада тебя видеть, братец, — улыбнулась Матильда, обнимая Зигфрида. — По-моему, ты стал ещё выше. Если ты не перестанешь расти, то превратишься в великана, и мы не сможем принимать тебя в нашем маленьком доме.

— Матильда, — Зигфрид добродушно рассмеялся. — Я перестал расти тогда, когда рассказал тебе свою последнюю сказку, которую ты с интересом выслушала, сидя вот на этом диване. А теперь ты стала важной дамой и перестала верить в сказочные чудеса. Хотя в твоих глазах блестят такие же озорные огоньки, которые подсказывают мне, что в душе моя сестра осталось прежней любознательной девочкой.

— Нет, — Матильда нахмурилась, но не смогла сдержать улыбки. — Милый Зигфрид, ты, как всегда, прав. Но… пусть это останется нашей маленькой тайной. Расскажи мне, где ты пропадал столько времени? Почему не давал о себе знать?

— Мы потерпели кораблекрушение, — сказал Зигфрид, с грустью глядя куда-то вдаль.

— Какой ужас… И что было дальше?

— Дальше? — Зигфрид посмотрел на сестру. — Дальше начинается сказка. Но… ты, Матильда, запретила нам рассказывать сказки, поэтому я умолкаю.

Зигфрид опустился в объятия старого дивана и, скрестив на груди руки, закрыл глаза. Урсула умоляюще глянула на мать. Матильда отвела взгляд, сжала губы, нервно побарабанила по столу, а потом выпалила:

— РассказывайскореесвоюсказочнуюисториюЗигфрид.

Урсула захлопала в ладоши. Зигфрид открыл глаза, подмигнул сестре, приглашая её в объятия дивана.

— Ну же, Зигфрид, — поторопила его Матильда, усаживаясь рядом. — Рассказывай.

— На море разыгрался такой жуткий шторм, что наш корабль был похож на ореховую скорлупку. Волны бросали его из стороны в строну, пока не раскололи на мелкие щепки. Вся команда погибла. Я чудом остался жив. Я ухватился за какую-то доску и потерял сознание. А когда пришёл в себя, то увидел перед собой очаровательную незнакомку. Её волосы украшали гирлянды цветов, которые источали сладкий аромат. Одета она была в полупрозрачное бледно-розовое платье, расшитое такими же цветами.

Незнакомка улыбнулась, помогла мне встать на ноги и пригласила в свою фантастическую лодку. Лодкой ей служила огромная перламутровая раковина, которую тянули вперёд три дельфина. Незнакомка управляла ими, как лошадьми. Она что-то покрикивала, дергала за золотые цепочки и смеялась, когда каскад брызг осыпал нас с ног до головы. Перламутровая раковина легко скользила по водной глади, оставляя за собою пенный след.

— Вы Афродита? — поинтересовался я, когда понял, что всё происходящее не сон, не бред, а реальность.

— Меня зовут Галатея, — ответила она. — Я увидела, как море выбросило тебя на берег, и решила помочь. Я отвезу тебя на чудесный остров, где…

— Урсула! — загремел грозный голос отца. — Почему ты до сих пор не одета? Немедленно ступай к себе.

— Но, папенька… — глаза девочки наполнились слезами.

— Немедленно ступай к себе и не смей без разрешения выходить, — приказал отец, топнув ногой.

— Мартин, не будь таким жестоким по отношению к малышке, — вступился за Урсулу дядя Зигфрид. — Она…

— Она моя дочь, — сверкнул глазами Мартин, — поэтому она будет выполнять мои приказания. А посторонних я просил бы не вмешиваться в наши семейные дела.

— Но, Мартин, Зигфрид мой брат, — сказала Матильда, поднявшись. — Он…

— Он здесь только потому, что я позволил ему здесь бывать, — рявкнул Мартин.

Урсула всхлипнула и выбежала вон, ругая отца за то, что тот так бесцеремонно прервал сказку, накричал на неё, на маменьку и обидел дядю. Девочка вбежала в свою комнату, упала на кровать и, зарывшись лицом в подушки, разразилась громкими рыданиями.

Откуда-то издалека до неё донеслись приглушенные споры, затем громко хлопнула входная дверь, застучали по брусчатке подковы и наступила гнетущая тишина. А несколькими минутами позже забегали по дому слуги, непрестанно повторяя:

— Его выгнали из дома.

— Его не велено больше пускать.

— Всем велено искать осколок.

— Осколок, осколок, осколок…

— Неужели они ищут зеркальный осколок? — Урсула насторожилась. — Зачем он им нужен? Неужели они хотят и его похоронить в фамильном склепе? Нет, я им его ни за что не отдам.

Она вскочила с кровати, схватила треугольный осколок и замерла, решая, куда бы его спрятать. Дверь в комнату отворилась, вошла няня. Вид у неё был удрученный. Она старалась не смотреть на девочку.

— Дядя Зигфрид поспешно уехал. У него неожиданно появились срочные дела, которые нельзя было отложить. Он просил передать тебе подарок, — няня протянула Урсуле небольшую бархатную темно-вишнёвую коробочку в виде сердца и прошептала:

— Только, прошу тебя, милая, никому не говори, что я передала тебе это. Спрячь поскорее коробочку, а я постою за дверью, чтобы никто не помешал тебе.

Когда няня вышла, Урсула открыла коробочку и принялась рассматривать дядин подарок. На тёмно-вишневом атласе лежало красивое ожерелье из разноцветных каменных цветов, на лепестках которых застыли маленькие жемчужные капельки росы. А в крышке из бархата было сделано треугольное углубление, словно специально приготовленное для зеркального осколка. Урсула вставила туда зеркало, захлопнула коробочку и спрятала её среди своих старых игрушек. Оделась, пригладила волосы и, взяв книгу, села к столу. Дверь с шумом распахнулась, на пороге появился отец.

— Из-за того, что ты разбила зеркало, на наш дом обрушились неприятности, — загремел его голос, заставляя Урсулу съежиться. — Я желаю уберечь тебя от зла, поэтому я принял решение поручить твоё воспитание своей сестре.

— Твоей сестре? — воскликнула Урсула. — Разве у тебя есть сестра? Почему же мы о ней ничего не слышали прежде?

— Прежде не было нужды говорить вам о Хлорис, — ответил отец.

— Тогда расскажи о ней сейчас, — попросила девочка.

— Нет. Я ничего не стану тебе рассказывать, потому что завтра Хлорис приедет к нам сама. А сегодня тебе следует собрать самые необходимые вещи, чтобы не заставлять тетушку ждать.

— Отец, я никуда не хочу от вас уезжать. Позволь мне остаться, — взмолилась Урсула. — Я не смогу жить без вас с матушкой, без сестер, без няни, без этого дома. Прошу тебя, сжалься надо мной.

— Урсула, я не могу оставить тебя дома, — голос отца стал мягче, глаза подобрели. — Пойми, тебе следует получить хорошее образование, а это можно сделать только за пределами дома. Твоих старших сестёр мы тоже отсылали из дома. К тому же, мы расстаемся всего лишь на год. Время пролетит незаметно, ты даже не успеешь заскучать.

— А если я заскучаю? — Урсула попыталась разжалобить отца.

— Тогда мы непременно заберём тебя, — улыбнулся он.

— Тогда вам не надо отсылать меня из дома, потому что я уже заскучала, — воскликнула Урсула и подбежала к отцу. Она хотела броситься ему на шею, как несколько часов назад бросилась на шею дяди Зигфрида, но отец выставил вперёд руки и закричал:

— Не смей перечить мне!

Урсула замерла на месте, поняв, что никогда не сможет обнять отца, не сможет преодолеть стену отчуждения, неизвестно когда возникшую между ними. Грохот двери и скрежет ключа в замке подтвердили самые страшные опасения девочки. Она смахнула слёзы, подошла к окну и, распахнув створки, тихо проговорила, глядя на зеленеющий лес:

— Прощайте, прощайте, прощайте…

— Алёра! Алёра! Алёра! — запел ветерок, растрепав её волосы. — Радуйся, Урсула. Они думают, что удаляют тебя от тайны, а на самом деле, приближают тебя к ней.

— Приближают? — не поверила девочка.

— Да, да, да, — застучали дятлы.

— Да-да-да, — запели птички.

— Да-а-а, — подтвердил ветерок.

Урсула улыбнулась и проговорила:

— Раз так, то я с удовольствием поеду к тетушке Хлорис. Кто знает, может быть, она — замечательнейшая женщина, и мы станем с ней лучшими друзьями, как и с дядюшкой Зигфридом.

Королева Аталанта

Вечером, когда в доме всё затихло, Урсула зажгла свечу, достала бархатную коробочку в виде сердечка и с замиранием сердца открыла её. Каменное ожерелье засверкало так, что стало больно глазам, хрустальные капельки росы задрожали, а в зеркальном треугольнике появилась радуга. Несколько минут девочка не могла оторвать взгляда от фантастической картины. Потом она аккуратно вынула ожерелье, надела его на шею и, глянув в зеркало, замерла. Из серебряной темноты на неё смотрела девушка в пурпурном платье, украшенном камнями. Девушка улыбнулась Урсуле и поманила её за собой. Урсула почувствовала, как чьи-то невидимые руки легко подняли её и перенесли в длинный зеркальный коридор, в конце которого стоял высокий, крепкий мужчина с чёрной бородой.

— Дядя… Зигфрид? — не поверила Урсула.

— Зигфрид, — подтвердила Эхо.

— Благодарю тебя, милая Эхо, — проговорила девочка и побежала к дяде. Он поймал её в свои объятия и закружил, непрестанно повторяя: «КакясчастливУрсула!»

Кружение завершилось у ворот дворца, в зеркальных стенах которого отражались бездонный океан, голубое небо, яркое солнце, бледная луна, бескрайние степи, высокие горы.

— Королева Аталанта сама расскажет тебе о Зеркальном королевстве, — сказал дядя Зигфрид, подталкивая Урсулу вперёд.

В большом, просторном зале, украшенном золотом, жемчугом и драгоценными камнями, на высоком троне сидела королева. Одета она была в пышное платье бирюзового цвета, расшитое золотом. Волосы украшала янтарная диадема. В одной руке Аталанта держала пальмовую ветвь, в другой — глобус.

Возле трона стояли две крылатые девушки в серебряных нарядах. Одна держала в руках лавровый венок, другая — рог изобилия полный фруктов и жемчужин. Легкий дымок стелился по полу, укрывая маленького мальчика, который сидел у камина и бросал в огонь оружие.

— Походи, Урсула, не бойся, — проговорила Аталанта. — Мы давно ждём тебя, чтобы поведать историю Зеркального королевства. Садись и слушай.

Урсула устроилась на высоком стуле и затаила дыхание. Королева начала рассказывать историю своего народа. Звук её мелодичного голоса напоминал журчание ручейка.

Давным-давно, когда мир людей и зеркал были неразделимым, люди могли беспрепятственно ходить по зеркальному коридору, чтобы попасть в тайную комнате с зеркалами, обнажающими все людские пороки. Зеркала не просто показывали людям их пороки, они впитывали их в себя, пряча все людские недостатки в темных лабиринтах подземелий. Люди выходили из тайной комнаты просветленными, наполненными добротой и любовью.

Но однажды в нашем Зеркальном королевстве появился красивый человек, одетый в плащ ярко-лимонного цвета. О том, что это злой колдун Лоран, мы узнали лишь тогда, когда он проник в лабиринт, где были спрятаны пороки, и выпустил их наружу. Лоран провёл их по зеркальному коридору в мир людей. А людей он запер в зеркальном мире, приказав им безропотно повторять все, что будут делать пороки, подходят к своим зеркалам. Наш народ превратился в рабов, лишенных собственного облика. Истина, мудрость, любовь исчезли.

Чары жёлтого колдуна Лорана оказались настолько сильными, что люди забыли про законы мудрости, отказались от истины. Они сроднились с пороками настолько, что уже не представляют жизни без них…

— Неужели ничего нельзя сделать? — воскликнула Урсулу. — Неужели нельзя прогнать пороки?

— Раньше прогонять пороки было легко. Люди подходили к зеркалу с зажжённой свечой и просили огонь уничтожить их пороки. Но… — Аталанта вздохнула. — Лоран приказал своим слугам распространять страшные небылицы про несовместимость зеркал с огнём, чтобы никто из людей не смог узнать правду и увидеть свои пороки. Жёлтый колдун продумал всё до мелочей. Страшные истории про зеркала разлетелись по миру со скоростью света. Но и этого Лорану показалось мало. Он приказал разбить все живые серебряные зеркала, оставив на земле лишь мертвые, кривые зеркала, в которых никогда не сможет отразиться свет истины.

— Ах! — вскрикнула Урсула и закрыла лицо руками.

— Чары злого колдуна хоть и очень сильные, но разрушить их всё же можно, — сказала королева. — Добрый волшебник Доменик предсказал, что одну единственную дверь, соединяющую два мира, откроет девочка с серыми глазами. И вот, дверь открыта. Заклятие, наложенное на нас Лораном, разрушено. И это сделал ты, Урсула.

— Нет, нет, Ваше Величество, вы, верно, ошиблись, потому что я не открывала никаких дверей, — затараторила Урсула, вскакивая со своего высокого стула.

— Взгляни вон туда, Урсула, — попросила Аталанта, указывая в дальний угол залы. — Что ты видишь?

— Большое старинное зеркало, в оправе из оникса, агатов, и… Так это же наше зеркало! Но… оно ведь разбилось, осыпав меня дождём из серебряных осколков.

— Правильно, — королева улыбнулась. — Разбилось ваше зеркало, которое и являлось дверью, соединяющей миры.

— Значит, вы теперь свободны! — захлопала в ладоши девочка. — Вы все сможете вернуться на землю и…

— Нет, — покачала головой Аталанта. — Не всё так просто, милая Урсула. Мы были в рабстве многие тысячелетия. За это время люди утратили секрет изготовления живых зеркал, которые позволили бы нам вернуться обратно.

— Неужели добрый волшебник не может вам помочь? — всхлипнула Урсула.

— Может, — сказала королева. — Но для этого нам надо достать осколок вашего зеркала. Мы попросили твоего дядю Зигфрида помочь нам, но…

— Отец приказал похоронить осколки зеркала в фамильном склепе, — прошептала Урсула, чувствуя, как похолодели у неё кончики пальцев.

— Все пропало, — воскликнула королева Аталанта и уронила лицо в ладони.

— Ваше Величество, один осколочек чудом попал в мою комнату. Я спрятала его в бархатной коробочке, которую дядя Зигфрид подарил мне, — сказала Урсула.

— Береги его, милое дитя, — попросила Аталанта. — Придёт время, ты покажешь его зеркальным мастерам и тогда…

— Урсула, Урсула, Урсула, — закричала няня. — Скорее вставай. За тобой приехала тетя Хлорис.

Урсула открыла глаза и увидела, что сидит за столом, а перед ней лежит раскрытая коробочка в виде сердца, в крышке которой сверкает зеркальный треугольник, отражая девочку с дорогим ожерельем на шее.

— Что будет, если кто-нибудь всё это увидит? — прошептала Урсула, сняла ожерелье, убрала его в коробочку, а коробочку спрятала на дно саквояжа, в котором уместились все необходимые вещи.

Няня вошла в комнату ровно через минуту после того, как Урсула завершила свои приготовления.

— Ты сегодня поднялась раньше обычного. Неужели тебе так не терпится отправиться в далекий путь? — спросила она.

— Я и не думала подниматься очень рано, — возразила девочка. — Это ты разбудила меня, сказав, что приехала тетя.

— Я? — няня удивленно посмотрела на Урсулу. — Не помню…

— Ну вот, ты сама меня разбудила и забыла, — Урсула рассмеялась и побежала в гостиную.

Тётушка Хлорис

Тётушка Хлорис оказалась добродушной толстушкой с изысканными, аристократическими манерами. Она сразу расположила к себе всех домашних, рассказывая без устали забавные истории из их с папенькой детства. Урсуле даже показалось, что она всегда знала тётушку, и всегда мечтала погостить в её загородном доме, где трещат дрова в камине, где цветут диковинные цветы, и куда непременно в скором времени приедут все, все, все и даже слуги.

Урсула легко попрощалась с сёстрами, няней, расцеловала маменьку, поклонилась отцу и села в карету рядом с тётей Хлорис. Дорога и новые впечатления так увлекли девочку, что она не заметила, как подошло к концу путешествие, а место добродушной, улыбчивой женщины заняла раздражительная, злая старуха. Изменившаяся до неузнаваемости тётушка, проводила девочку в малюсенькую комнату под крышей и процедила сквозь зубы:

— Здесь ты будешь жить.

Урсула попыталась обнять тётушку, но та выставила вперёд руки и громко крикнула:

— Не смей этого делать никогда!

Урсула замерла на месте, поняв, что жить ей в этом доме будет несладко. Единственным утешением была бархатная коробочка в виде сердечка, в которой лежало волшебное зеркало.

Дождавшись, когда все уснули, Урсула зажгла маленький огарок свечи и увидела зеркальный коридор, где её уже ждал весельчак путти. Он смешно раздувал щёки, стараясь поднять Урсуле настроение. Но она не улыбалась. Странное превращение, произошедшее с тётей, не давало ей покоя. Поняв в чём дело, путти сказал:

— Ложь всегда надевает маску добродетели, чтобы запутать и заморочить людей.

— Почему никто из нас не распознал её надувательства? — изумилась Урсула.

— Потому что никто не хотел видеть её истинное лицо, — ответил путти. — Твои родные смотрели на медовые соты в руках обманщицы, не обращая внимания на змеиное жало, торчащее у неё из-под юбки. Таковы законы перевернутого мира, лишенного истины. Люди замечают лишь то, что приятно для глаз, что радует их слух. Они в восторге от разноцветных бумажных цветов в руках глупости, которая поощряет их низменные желания, хвалит их за плохие поступки. Глупцы не желают слушать колокольный звон, который указывает им на отвратительные поступки и злые дела.

— Как научиться отличать истину от лжи? — поинтересовалась Урсула.

— Надо быть очень внимательной. Запомни, Урсула, ложь и пороки наряжаются в яркие, разноцветные одежды, чтобы привлечь к себе внимание. Они украшают себя множеством золотых цепочек и перстней. Но это лишь маски, которые не могут долго скрывать их истинную сущность. Порки обязательно выдадут себя.

Гнев и раздражительность вульгарны и крикливы. Жадность будет жаловаться на то, что ей не на что купить хлеба, но при этом её карманы будут набиты деньгами. Лень будет валяться в постели, не желая даже переменить одежды. Тощая и чахлая зависть поселится в мрачном, грязном доме. У клеветы с языка будет сочиться яд, а большие уши всегда будут слушать советы невежества и подозрения.

Совсем по-другому ведут себя люди, наделённые дарами истины. Они знают, что Истина неподкупна, бескорыстна и справедлива. Они хранят чистой свою совесть, делают добрые дела, скромны, спокойны, всегда принимает взвешенные решения, учатся на ошибках прошлого. Добродетель благоразумна, она не замышляет зла, поэтому смотрит людям прямо в глаза. Ей нечего бояться, она всегда говорит правду.

Путти подтолкнул Урсулу зеркалу, которое держали птицы-сирены и сказал:

— Посмотри на своё истинное лицо, Урсула.

В зеркале появилась девушка, одетая в белые одежды. Её лицо скрывала полупрозрачная вуаль. В руках девушка держала щит, цепь и зажженную свечу. У её ног лежал рог изобилия, а за спиной виднелись два сильных крыла.

— Что это значит, путти? — спросила Урсула, с любопытством разглядывая отражение.

— Щит, цепь и вуаль — это целомудрие, — пояснил путти. — Щит нужен тебе для того, чтобы защищаться от стрел купидона.

— А зачем он посылает свои стрелы?

— Так он заставляет людей любить или ненавидеть друг друга, — ответил путти. — Если купидон пустит золотую стрелу, то человек будет мучиться от любви, забыв обо всём на свете. А если стрела будет стальной, то в сердце человека поселится лютая ненависть, и целью его жизни станет месть. Чтобы позабавиться, купидон частенько заставляет людей влюбляться в тех, кто их люто ненавидит.

— Как жестоко с его стороны поступать подобным образом, — покачала головой Урсула.

— Да, — подтвердил путти. — Мир, в котором правит страсть, полон коварства, безразличия, эгоизма и зла. Страсть можно обуздать, если сковать её крепкой цепью.

— Значит, цепь нужна мне, чтобы усмирить страсть? — спросила девочка.

— Да, — улыбнулся путти. — Зажжённая свеча — это символ веры в победу добра, в торжество добродетели и истинной мудрости. Рог изобилия — символ милосердия. Крылья — надежда на благие перемены. Жители Зеркального королевства надеются на тебя, Урсула…

— Урсула, что здесь происходит? — закричала тётушка Хлорис, появившаяся на пороге. — Кто позволил тебе жечь мои свечи?

От неожиданности Урсула вскрикнула и уронила на пол бархатную коробочку. Тетя Хлорис втиснулась в маленькую комнатку и набросилась на племянницу.

— Мартин сказал мне, что ты послушная девочка, что у тебя не будет от меня никаких секретов. А ты в первый же день вытворяешь неизвестно что. Немедленно рассказывай мне обо всем, не-то я выброшу твою безделушку, — тетушка схватила бархатную коробочку и, помахав ей перед носом Урсулы, прошипела. — Ну, я жду.

— Это не безделушка, а подарок дядюшки Зигфрида, — прошептала девочка, похолодев от страха.

— Уж не того ли безумного братца твоей матери, которого Мартин выгнал вон? — захохотала тётушка Хлорис.

— Он не безумный. Он самый, самый, самый замечательный человек! — сказала Урсула.

— Молчать! — рассвирепела тётя. — Не смей в моём доме вспоминать имя этого безумца. К тому же, я терпеть не могу сентиментальных воспоминаний, поэтому с огромным удовольствием вышвырну эту безделушку в окно.

— Не-е-е-е-т! — закричала Урсула, пытаясь выхватить коробочку, но было поздно, бархатное сердечко вылетело в открытую форточку.

— Что-о-о-о-о вы наделали? — простонала девочка.

— Я сделала то, что должна была сделать, — сообщила тётя со злорадством. — А теперь я запру тебя в этой комнате и…

— Нет! — крикнула Урсула и, оттолкнув тётю, помчалась прочь.

— Вернись немедленно, дрянная девчонка, — загремел тётин голос. Но Урсула и не думала ей подчиняться. Она выбежала на улицу и, опустившись на колени, принялась обшаривать каждый миллиметр земли в поисках заветного сердечка.

— Господи, сделай так, чтобы я его нашла, — молила она, обливаясь слезами. — Я не имею права потерять его. Если я его не найду, то зеркальный народ погибнет, и никто тогда не узнает истину, а это ужасно несправедливо.

— Ти-ш-ш-ше, — зашептал ветерок, запутавшись в волосах Урсулы. — Алёра! Радуйся.

— Чему же тут радоваться, путти? — всхлипнула она.

— Если ты сейчас же не вернёшься, то я больше не пущу тебя в дом, и тебе придётся провести ночь в собачьей конуре, — закричала тётя Хлорис, появляясь в дверном проеме. — Считаю до двух. Раз… Урсула… Два.

Дверь с грохотом закрылась.

— Алёра! Ты свободна! — ветерок рассмеялся.

— Тебе смешно из-за того, что мне придётся провести ночь в собачьей конуре? — рассердилась Урсула.

— Нет, нет, — ответил путти. — Я радуюсь потому, что ты так легко избавилась от злой тётки. Теперь ты можешь делать всё, что захочешь. А это значит, что тебе нужно отправиться в Венецию!

— Зачем? — испугалась девочка.

— Странный вопрос, — хмыкнул путти. — Ты должна показать свой зеркальный осколок венецианским мастерам.

— Но его у меня нет, — всхлипнула Урсула. — Его выбросила в окно злая тётка Хлорис.

— Ти-ш-ш-ше, не стоит плакать, — попросил ветерок, погладив девочку по голове. — Смотри внимательней.

— Хорошо, — сказала она, опустив голову. — Вот если бы у меня был малюсенький огарочек свечи, то я сразу бы нашла бархатное сердечко.

В тот же миг из-за туч выглянула луна, и Урсула увидела у своих ног драгоценную бархатную коробочку.

— Алёра, алёра! — прошептала она и заглянула внутрь. Из зеркального треугольника на неё глянула круглолицая, печальная девушка с лунным серпом в пшеничных волосах. Губы девушки дрогнули, и Урсула услышала тихие слова:

— Пойдём со мной по Млечному пути,

То молоко, что добрая Юнона

Давала Геркулесу своему,

Чтоб стал бессмертным, сильным и свободным.

Все капли, что упали вниз с небес,

Цветами стали белоснежных лилий,

Зеркальными созвездьями земли,

Чтоб люди, не страшась, по ним ходили.

Иди по лилиям — то Млечный путь земли.

Он направленье верное укажет.

А радуга, сходящая с небес,

Тебе, где ложь, где истина подскажет.

— Благодарю, — сказала Урсула и пошла вперёд. Дорога привела её к морю и скрылась в пенных волнах.

Утомленная ночным путешествием, Урсула решила немного отдохнуть. Она забралась под перевернутую рыбацкую лодку и заснула. Ей приснилась добродушная тётушка Хлорис, которая превратилась в злую сгорбленную старуху с крючковатым носом. Старуха трижды хлопнула в ладоши. На её зов явились два мальчугана один светлокожий с белыми прямыми волосами, а другой темнокожий с чёрными кудряшками до плеч.

Светлокожего звали Морфеем — сном. Ему старуха приказала запугать Урсулу, замучив её кошмарными сновидениями.

Темнокожего мальчика звали Мор — смерть. Ему старуха велела заключить спящую Урсулу в свои объятия и не разжимать их до тех пор, пока она не испустит дух.

Малыши захлопали в ладоши, но тут же заспорили, кому достанется право утащить душу Урсулы в вечную пустоту. Спорщиков угомонила Хлорис, сказав, что о душе племянницы она позаботиться сама. Троица принялась приплясывать и дико хохотать.

Урсула вскрикнула и открыла глаза. Узкая полоска солнечного света проникла под лодку и разделила пространство пополам. Урсула выбралась из-под лодки. Тёплый ветерок растрепал волосы, морской воздух приятно защекотал нос. Солнышко погладило её по щеке теплой ладошкой, а птичка пропела весёлую песенку.