Бесплатный фрагмент - Трон Шерданшара

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Карника, иди сюда, — позвал мужчина входившую во двор девушку.

— Чего тебе? — отозвалась та неласково, едва взглянув в сторону зовущего. — Видишь, не до тебя мне сейчас. Матери нет дома, а я с ног сбилась, хоть бы помог чем.

Девушка хотела пройти мимо, но мужчина преградил ей дорогу.

— Слушаться меня должна. Разве мать не говорит о том каждый день?

— Еще как говорит, все уши прожужжала, — согласилась Карника, — да без толку. Никто ты мне с самого начала вашей с матерью жизни, так никем и останешься. Понял? — она с вызовом посмотрела в глаза мужчины.

— Знаю о том, да только не отступлюсь от прав отчима.

— Чего же ты хочешь?

— Ты опять бегала ночью к своему парню, — это был не вопрос, а утверждение.

— И что с того? — Карника скрестила руки на груди. — Любим мы друг друга.

— Мы с матерью запретили вам встречаться, а ты снова ослушалась.

— Я уже говорила вам, что не будет моего послушания насчет Ошеро. Уйдем мы из деревни, едва исполнится нам по двадцать лет. Два года всего осталось.

— Не будет того! — загремел отчим, потрясая кулаками. — Ясно тебе!

— Как же вы нас остановите? — насмешливо поинтересовалась Карника. — Через пару лет мы принадлежать вам по закону перестанем. Уйдем в город и больше не вернемся.

— Госпожа не отпустит. Сбежите — поймает. Отправит Ошеро твоего на рудник. У него здоровье слабое, долго не протянет.

Мужчина с усмешкой наблюдал за меняющейся в лице падчерицей. Та и сама понимала, что без разрешения госпожи никуда они не денутся. Остается украдкой бегать друг к другу.

— Вижу, понимаешь положение. Нет у вас выхода, только смирение перед родительской волей.

— Разговор окончен? Мне некогда.

Карника хотела обойти отчима снова, но тот схватил ее за руку.

— Что еще?

— Становись к столбу, — велел мужчина.

— Бить будешь?

— Заслужила.

— Никогда ведь не трогал.

— О том жалею с недавнего времени. Мать все жалела тебя, я же видел, что растешь непослушной.

— Теперь уж поздно воспитывать розгой.

— Ничего, может, плеть перевоспитает.

Карника побледнела. Не думала она, что отчим пойдет против воли жены.

— Не надо, пожалуйста, — изменившимся голосом попросила девушка.

— Становись, я сказал.

Она подошла к вкопанному в землю столбу. Замерла.

— Плечи оголи.

Карника расстегнула верхние пуговицы платья, спустила до локтей. На правое плечо убрала золото волос, которым восхищались и которому завидовали все девушки в деревне. Показалась белая спина. Карника обхватила столб руками, уперлась лбом в нагретое дерево. Услышала удаляющиеся шаги. Возникла мысль бежать, но девушка ее отвергла. Отчим никогда не отступался от задуманного. Завтра ли, послезавтра она все равно будет наказана. Лучше уж сейчас, чем когда мужчина еще больше рассердится. Тогда и мать не спасет, еще и сама пострадает.

Карника любила свою мать, несмотря на сложные взаимоотношения. Дело было не только в Ошеро. Не могла девушка простить матери быстрое вторичное замужество после смерти Карникиного отца. Всего год прошел, тогда как иные вдовы по пять лет мужей оплакивают. Нехорошо это, не по-людски. Вот и бабушка, мать отца, до сих пор простить сноху не может, в их дом не ходит. Хотя прошло уж семь долгих лет. Никакими уговорами не может Карника помирить близких ей людей.

За мыслями девушка пропустила возвращение отчима. Услышала летящую к ней плеть, резанувшую левое плечо и отскочившую назад.

Раз.

Голова на мгновение откинулась к спине, но Карника усилием воли вернула ее на место, еще сильнее уперлась в столб, подавляя рвущийся наружу крик боли. Нет, она упрямая и не доставит удовольствия мужчине. Только не отчиму. Кому угодно, только не второму мужу матери. Не было к нему любви, а после порки так и вовсе ненависть родится. Даже не взглянет больше в его сторону.

Два.

Теперь обожгло правое плечо. Карника закусила губу. Во рту появился солоноватый привкус. Ничего, она выдержит. Боль не самое страшное, что может случиться в ее жизни. Пока что не самое страшное. Гораздо страшнее потеря любимого человека. До этого момента эта мысль не приходила ей в голову. Странно даже. Ее любимого Ошеро могут просто обвинить в том, что он лишил совершеннолетнюю девственности до замужества. Ее родители и обвинят, рассказав обо всем госпоже Кариэлле Архэм. По закону неважно, сделано это по согласию либо насильно. Наказание за подобное преступление одно — рудник.

Три.

Красная полоса пролегла между лопатками. Отчим стегал не торопясь, давая передохнуть. Он же не городской палач, бьющий изо всей силы, а все же второй отец. Справедливости ради стоит вспомнить розги родного отца, который отмахивался от материнских просьб не трогать девочку. Ух, каким же сорванцом была та самая девочка! Ходила с разбитыми губами и коленками не реже любого мальчишки. Как же, скажите, такую воспитать без розог? Только после смерти отца притихла Карника, забыла друзей деревенских, стала помогать матери по хозяйству. Отчима приняла тоже молча. Подчинялась, хотя ни любви, ни почитания не испытывала. Он и сам не пытался переделать падчерицу. Дочерью не называл, только по имени.

Четыре.

Снова плечи. Долго ли так будет продолжаться? Корова мычит, овцы устроили возню, а она ничего не делает. Стоит, обхватив столб, да вспоминает прошедшую ночь. До чего же сладкая она прошла! Не прошла — пронеслась единым мигом. К тем местам, что сейчас плетка целует, любимый губами прикасался. Стонала тогда Карника от наслаждения. Просила не останавливаться. Ошеро и не думал ласки прекращать. Помог платье снять. Легла Карника на сено. Снизу колется, а сверху — любимый. Благодать.

Пять.

Девушка ощутила, как струйка крови стекает между лопатками. Теперь платье запачкается, стирать придется. У нее и без того дел много. Мать куда-то с рассветом ушла. Отчим на расспросы только отмахивается, говорит, что сама Карника все скоро узнаю. Сердце сжималось от его хмурого лица. Неужели навредить Ошеро решили?! С них станется. Никого им не жаль: ни ее, ни его, ни его родителей. Мать Ошеро умрет с горя. Сама Карника будет ждать любимого, сколько сил хватит. Пять лет — долгий срок. Зато потом она свободной от родителей станет. Нет! Нельзя о плохом думать, не то оно сбудется. Так старшие говорят.

— Можешь идти, — разрешил отчим. — В бане омойся, пока кровь не высохла.

Девушка оторвалась от столба, скрестила на груди руки, подхватив платье. Не взглянув на мужчину, пошла торопливо к бане. В предбаннике сняла платье, оглядела. К счастью, крови на нем не было, стирать нет нужды. Зашла в баню, оставив дверь открытой. Не за чем свечу жечь. Поежилась. В бане прохладно после стояния на солнце. Зачерпнула ковшом воды, что со вчерашнего дня осталась. Плеснула на спину, зашипела от боли в посеченной спине. Еще раз водой омыла. Хорошо стало.

Выйдя в предбанник, оделась. Ничего, что мокро, на солнце быстро все высохнет. Подойдя к двери, толкнула ее, но та не подалась.

— Не выйдешь, — объявил отчим.

— За что?

— За то же самое. Чтоб не бегала по ночам, куда не разрешали.

— Корову ты доить будешь? — спросила со злостью, пнув дверь.

— Соседку попрошу.

— Обед сварить тоже ее попросишь?

— Уж для себя сварить сумею. Немаленький. Один когда-то жил.

— Пусти, говорю! — Карника еще раз навалилась на запертую дверь.

— Не трать силы напрасно, — посоветовал отчим. — Они тебе очень скоро понадобятся.

— Что вы задумали с матерью? — сердце екнуло в предчувствии чего-то нехорошего. Для кого только? Для нее? Для Ошеро? Лишь бы с ним все было хорошо. Она выдержит любое наказание. Не убьют же ее, в конце концов.

— Скоро обо всем узнаешь, — голос отчима стал мрачен. Карнике почудился вздох. — Что ж ты натворила, девочка?

Она зажала рот рукой, чтобы не закричать. Отчим никогда ее так не называл.

— Я только хотела любви, как всякий человек, — отчего-то шепотом сказала Карника. — Вы только Ошеро не трогайте.

— Решенного не изменить никому, Карника, — снова вздохнул мужчина. — Ты посиди, подумай о жизни и вообще.

— Что — вообще?

— Ничего. Пошел я делами заниматься.

— Кормить хоть будешь?

— О том не беспокойся.

Карника вдруг расплакалась. Последний раз так плакала на похоронах отца.

Мать вернулась на следующий день. Молча отперла дверь, выпуская Карнику. На дочь старалась не смотреть. Девушка увидела заплаканное лицо.

— Он бил меня, — зачем-то сообщила Карника, хотя понимала, что мать об этом уже знает.

— Иди в дом.

— Что с Ошеро? — этот вопрос сутки мучил девушку.

— Лучше о себе подумай, — бросила мать.

— Что с ним?! — Карника повысила голос, чего никогда не делала в разговоре с матерью.

Женщина вдруг схватила дочь за волосы, притянула к себе, зашептала на ухо:

— Жив твой Ошеро, да только погубила ты его сегодняшней ночью. Предупреждали мы тебя, чтобы не ходила ты к нему, не отдавала ему своей невинности. Не послушалась, накликала беду на обоих.

— Я только хотела…

— Хотеть дочери положено того, что родители для нее делают и советуют. Все остальное — капризы.

— Капризы, говоришь. Только ты сначала себя вспомни. Как бегала за моим отцом. Против воли родительской тогда оба пошли. Разве не так, мама?

— У нас другая причина была, да и я замужества своего дождалась, прежде чем с милым лечь. Ты же поспешила.

Женщина отпустила дочь, толкнула в спину.

— Не следует на людях обо всем говорить.

Дома ждал отчим, сидел на табуретке, обхватив голову руками. На шаги поднял голову, тоскливо посмотрел на падчерицу. У Карники перехватило дыхание. Переступив порог, она опустилась на стоявшую вдоль стены лавку.

Мать прошла вперед и села на табуретку рядом с мужем.

С минуту царила полная тишина.

— Так и будете молчать? — спросила Карника. — У вас такие лица, словно вы хоронить меня собрались. Ну, потеряла я девственность, так что ж теперь? За то с девушки спроса никакого. Так ведь?

— Все верно, Карника, — подтвердила мать. — Для закона ты чиста.

— Для кого же я стала преступницей?

— Пусть бы лучше преступницей объявили тебя, да и нас заодно, чем вот так, — ответил отчим, глядя в пол.

— Да объясните вы мне толком, что произошло! — Карника встала, уперла руки в боки. Переводила взгляд с одного на другого, но они не хотели смотреть на нее.

— Госпожа требует отправить тебя в свой дом, — сказала, наконец, мать, подняв глаза на дочь.

Только сейчас Карника увидела ее постаревшее лицо. Опухшее от пролитых слез. Еще вчера мать была молодой, а сегодня совсем старуха сидит перед ней. Даже проседь видна в волосах.

— В горничные берет? Так что же в том плохого?

— Какие горничные, дочка? Если бы так, то разве стали бы мы убиваться? Хорошо, когда красивая девушка в горничные уходит.

Карника помотала головой. До нее начал доходить смысл материнских слов и причина их с отчимом угнетенного состояния.

— Почему я? — прошептала девушка. Ноги стали ватными. Она опустилась обратно на лавку. Сердце в груди бухало так, что казалось, его слышат и родители.

— Слух о красоте твоей дошел до госпожи, — ответил отчим. — Знаешь ведь, как забирали двадцатилетних девушек в город. Больше никто их не видел. Слышала, что оттуда не возвращаются.

— Слышала, но не верю тем сплетням. Куда же деваются повзрослевшие женщины?

— Говорят, убивает их госпожа и новых берет.

— Не верю и этому, — ответила Карника.

— Чего заладила: не верю, не верю? — встряла мать. — Накликала беду на нашу семью.

— Так мне еще нет двадцати, — надежда Карники робко подала голос. — Не может госпожа взять меня.

— Пока ты девственницей была, правда твоя, защищал тебя закон. Теперь же ты женщиной стала, так что любой мужчина взять тебя может. Думали мы с отчимом, что проживешь с нами еще три года, а потом, может, и случится что-то с госпожой либо с домом. Не дала ты нам этих годочков.

— Так что же вы прямо не сказали? — вскинулась девушка. — Все запреты да запреты!

— А ты бы поверила?

— Не знаю.

— То-то же, — сказал отчим. — Ты живешь только собой, никого не слушаешь.

Карника внезапно метнулась к столу, схватила нож, приставила к лицу. Родители вскочили.

— Что ж ты делаешь, дочка? — шагнула к ней мать.

— Исполосую лицо, тогда госпожа от меня откажется.

— Подумай об Ошеро.

— Он меня и такой любить станет. Он поймет.

Родители переглянулись, словно спрашивая друг друга, стоит ли говорить или лучше позволить дочери изуродовать себя.

— Ну? Мне стать уродиной?

— Госпожа сказала, что Ошеро умрет в случае твоего неповиновения, — мать не хотела обманом оставить Карнику дома. Та обязательно узнает правду, тогда не простит их никогда.

Девушка разжала пальцы. Нож упал на пол. Она опустилась на колени, закрыла лицо руками, заголосила. За что ей такая несчастная судьба? За красоту расплата. Ни мужа, ни детей у нее не будет.

Мать со слезами бросилась к дочери. Отчим обнял любимых женщин.

Через час за Карникой приехала телега, чтобы отвести в город.

— Карника, выходи! — крикнул мужик, правящий запряженной лошадью.

Девушка вышла одна, попросив родителей остаться дома. Не хотелось ей расплакаться перед соседями. Люди уже стояли возле телеги. Карника оглядела всех, с кем прожила все эти годы. На женских лицах выражалась скорбь, девушки же без стеснения радовались отъезду соперницы, ведь Ошеро останется в деревне, а со временем забудет Карнику. Мужчины стояли с хмурыми лицами, дети просто наблюдали за происходящим.

— Прощайте, люди, — проговорила Карника громко. — Видимо, не увидимся больше. Присмотрите за моими родителями. Нелегко им будет привыкнуть к моему отсутствию.

Некоторые женщины пообещали исполнить желание Карники.

— Спасибо, — поблагодарила девушка и пошла к телеге, в которой сидел знакомый ей мужик. В прошлом году забрали его дочь.

— Не ты ли рассказал госпоже о нас с Ошеро?

— Я, — не стал отпираться тот.

— За что?

— Госпожа обещала вернуть нам дочь.

— Едва ли она сдержит слово.

— Как бы то ни было, а ничего уже не изменить, — мужик замялся. — Карника, ты зла на меня не держи, а увидишь нашу дочку — передавай ей нашу любовь. Сделаешь?

— Ладно, сделаю, — пообещала Карника.

Телега катилась знакомой с детства дорогой. Девушка смотрела на дома и вспоминала свою жизнь. Такую разную и недолгую. Вот и дом милого Ошеро. Никто не стоит возле калитки, не провожает ее. Знает ли любимый об отъезде Карники? Наверное, да. Тогда почему не выходит проститься? Хотя оно и к лучшему. Не надо лишний раз рвать ей сердце, которое от одного вида дома замирает в груди. Не выходи, любимый Ошеро, лучше посмотри на меня из окна в последний раз.

От раздумий отвлек мужик.

— Нет отца с сыном дома. Мать ведь слегла от горя.

— Где же они?! — не спросила — крикнула Карника, прижала к груди руки.

— Успокойся, живы оба. Посидят в яме и выйдут.

— Отца-то за что?

— За то, что недоглядел за сыном. Госпожа как узнала, рассердилась, хотела Ошеро на рудник сослать, да передумала. Ты вместо него будешь отвечать. Так вот, Карника.

— Буду, все вытерплю, лишь бы Ошеро не трогали.

— Умер! Умер! — раздался вдруг звонкий мальчишеский голос.

К телеге подбежал сын мужика.

— Ты чего орешь? — крикнул отец. — Кто умер?

— Господин Архэм умер. Его только что в коляске привезли к дому.

— Не может быть. С чего господину умирать? — мужик потряс кулаком. — Задам я тебе дома!

— Я правду говорю, — мальчик побежал дальше по улице с тем же сообщением.

— Вот так дела, — проговорил мужчина. — Бедная госпожа Архэм.

Карника же решила, что это расплата за ее погубленную жизнь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Кариэлла Архэм — женщина сорока пяти лет. Назвать ее красивой — значило бы сказать неправду. Скорее, она была миловидной. Резко очерченные, крупные черты лица делали его похожим на мужское. Характером госпожа Архэм тоже обладала неженским. Могла сказать крепкое слово, которое другие дамы даже слышать не могли и нередко пеняли за то Кариэлле. Она лишь посмеивалась и называла тех неженками. Немногие мужчины осмеливались просить ее руки. Госпожа Архэм отказала им всем. Да и незачем выходить замуж, когда ты самостоятельно можешь управлять землей, да еще живешь со старшим братом, который не нашел себе жены. Ходили слухи, что брат с сестрой живут совсем не родственными отношениями, но никто не мог ни доказать, ни опровергнуть домыслов.

В черном траурном платье, подчеркивающем статность фигуры, госпожа Архэм вышла в гостиную, где ее ожидали двое мужчин. Они склонили головы в знак приветствия и произнесли подобающие случаю слова утешения. Госпожа Архэм поблагодарила за участие и спросила:

— Чем вызван ваш визит? — Женщина приложила к глазам платок, что держала в руке. — Садитесь, пожалуйста. — И она села в кресло, возле которого стояла.

Старший из пришедших устроился в кресле напротив. Младший же остался стоять. Таковы были правила субординации. Одеты они были в практически одинаковые голубые мундиры стражей закона. С той лишь разницей, что на левой стороне мундира младшего стража были изображены только два меча остриями вверх, тогда как у его начальник имел три меча. Именно изображены, нарисованы краской, а не вышиты нитями. Разница в возрасте между стражами закона была в тридцать лет.

— У нас есть подозрения, что смерть вашего брата не была случайностью, — ответил старший страж закона.

— Могу я узнать, откуда такие подозрения, господин Сорано?

— Для этого я и прибыл. Позвольте для начала задать вам несколько вопросов, которые либо подтвердят, либо опровергнут мои подозрения.

— Вы выбрали несколько не подходящее время.

— Я понимаю ваше душевное состояние, но расследование не может ждать, пока утихнет боль утраты близкого человека.

— Спрашивайте, господин Сорано, — госпожа Архэм откинулась на спинку кресла и сложила руки на коленях.

— Итак, употреблял ли ваш брат веселящий порошок?

— Нет, никогда прежде.

— Вы так поспешно ответили на мой вопрос. Может, был какой-либо случай на вечере, в гостях? Мужчины покидают дам, чтобы уединиться.

— Каэро крайне трепетно относился к своему здоровью. Он даже уходил от тех, кто при нем доставал веселящий порошок.

— Все же господин Архэм умер именно от него.

— Я ломаю голову над этой загадкой и надеюсь на вашу помощь.

— Приложу все усилия к ее разрешению. Еще вопрос.

— Пожалуйста, — госпожа Архэм снова промокнула глаза.

— Как часто господин Архэм бывал в вашем доме плотских утех?

Вопрос явно не понравился Кариэлле. На ее лице появилось то выражение страдания, которое возникает у замужних женщин при упоминании любовниц их мужей.

— Он ездил туда пару раз в неделю, — госпожа Архэм взяла себя в руки.

— Сегодня он поехал туда прямо из дома?

— Нет, утром брат поехал к одному своему другу, живущему сейчас в нашем городе. Они не виделись года два.

— Как его зовут?

— Я не могу ответить на этот вопрос. У брата есть… были, — поправила себя женщина, — друзья, с которыми он не знакомил меня.

— Вот как, — удивился Сорано. — Этого не хотел он или вы?

— Он говорил, что с этими людьми мне будет неинтересно. Я особо не настаивала. Должна же быть у каждого человека своя территория. Нам вполне хватало общих знакомых.

— Конечно, — кивнул Сорано. — Ваш брат уехал в коляске?

— Нет, верхом.

— Однако это несколько усложняет нашу работу. Я надеялся поговорить с конюхом.

— Брат редко пользовался коляской, предпочитая верховую езду.

— А вы какую езду предпочитаете? — поинтересовался Сорано.

— В коляске. Какое это имеет значение?

— Извините, никакого, конечно же. Простое любопытство.

— Так вы настаиваете на том, что было совершено убийство? — госпожа Архэм подалась вперед.

— Теперь я в этом абсолютно уверен.

— Найдите убийцу моего дорогого брата, господин Сорано. Прошу вас и вас также, — госпожа Архэм впервые за весь разговор посмотрела на младшего стража закона.

Тот почтительно склонил голову.

— Уверяю вас, что Кондр Ирин — лучший младший страж закона нашего города. Не смотрите, пожалуйста, на его молодость. Он на деле доказал право на изображение двух мечей.

Кондр снова поклонился.

— Можно вас спросить, госпожа Архэм? — спросил Ирин бархатистым голосом.

— Спрашивайте, Кондр.

— Правда, что говорят люди?

— Что именно вас интересует?

— Люди говорят, что отношения между вами и вашим братом были не только духовными. Это правда?

Госпожа Архэм побледнела, затем вскочила.

— Что вы себе позволяете, молодой человек?! За подобные слова отправляют на конюшню! Господин Сорано, ваш помощник ведь не является знатным человеком? Насколько я помню, фамилия Ирин принадлежит отпущенному роду.

— Именно так, госпожа Архэм, — встал и Сорано, бросая испепеляющие взгляды на младшего стража закона. — Пожалуйста, успокойтесь.

— Прошу вас поступить согласно закону, — не унималась женщина. — Я ведь имею право наказать наглеца?

— Конечно, имеете, но прошу выслушать меня.

— В чем дело? Я хочу немедленно составить прошение на ваше имя. Вы же мне не откажете?

— Нет.

Госпожа Архэм потянулась к колокольчику на столике.

Кондр Ирин стоял, сохраняя спокойствие. Он не жалел о заданном вопросе и теперь наблюдал за реакцией оскорбленной женщины. Наблюдал и делал выводы, которыми позднее непременно поделится со старшим стражем закона. Кондр не сомневался, что господин Сорано сумеет защитить его. Разумеется, на время расследования. Потом же ему придется покориться Архэм, если госпожа не изменит своего решения. Такова несправедливость закона, не желающего защитить даже своих стражей, если они не принадлежат знатному роду. Отпущенный человек остается, по сути, тем же бесправным.

— Прошу вас, повремените.

— У меня нет никакого желания откладывать расплату. Вам придется привлечь к расследованию другого младшего стража закона.

Госпожа Архэм присела на край кресла, потянулась к колокольчику на столике и позвонила. Мелодичный звук показался Кондру зловещим. Он посмотрел на Сорано, но тот лишь мотнул головой. Начальник ничем не мог помочь Ирину.

В открывшуюся дверь гостиной вместо ожидаемой горничной вбежал мальчик лет шести. Он застыл, увидев незнакомых мужчин. За ним поспешно вошла молодая женщина и, схватив за руку, увела обратно. Все произошло в течение минуты. Кондр отметил про себя побледневшую госпожу Архэм и невероятное сходство с ней мальчика. Здесь было над чем подумать.

— У вас еще есть вопросы, господин Сорано? — она старалась говорить спокойно.

— Нет, госпожа Архэм.

— Попрошу вас покинуть мой дом.

— До свидания.

Мужчины склонили головы.

Уже когда они сели в коляску и отъехали от дома, Сорано набросился на Кондра. Схватил за ворот мундира, встряхнул.

— Как ты посмел задать подобный вопрос?! — потряс старший страж закона кулаком перед носом Ирина.

— Благодарю за защиту, Валейро, — спокойно ответил Кондр. В непринужденной обстановке стражи закона обращались друг к другу по имени, несмотря на разницу в возрасте и социальном статусе. Они занимались одним общим делом, требующим взаимного доверия.

— Мне следовало оставить тебя там. Спасибо мальчику.

— Кстати, кто он?

— Понятия не имею, — в ответ на удивление Кондра Валейро пояснил: — Никогда прежде его не видел, и даже сплетни о нем молчат.

— Он, конечно же, сын ее или его, — без сомнений сказал Кондр. — Схожесть поразительная.

— Госпожа его скрывает. Вне всякого сомнения.

— Еще одно подтверждение людским домыслам. Это их общий сын.

— Кондр, перестань, — поднял глаза вверх Валейро.

— Тогда объясни иначе ее внезапную перемену настроения. Госпожа была решительно настроена наказать меня и вдруг отпустила без объяснения.

— Женщины вообще переменчивые натуры.

— Следует узнать про мальчика.

— Что же ты прямо не спросил? — съязвил Сорано. — Одним оскорблением больше, одним меньше…

— Нет, Валейро, я должен обо всем узнать из другого источника, — Кондр пропустил мимо ушей его тон.

— Из какого же? — Валейро вновь принял деловое настроение. В любом случае опасность для Ирина пока что миновала.

— Навещу-ка я женщину, с которой господин Архэм провел вчерашнюю ночь.

— Она вряд ли что-то знает. Всего лишь ночное развлечение.

— Которому можно излить душу, — добавил младший страж закона.

Сорано знал, что Ирину лучше не препятствовать в намеченном расследовании. Каким-то шестым чувством тот угадывал правильное направление.

— Все же стоит поискать загадочного друга, — Валейро попытался направить мысли Кондра по иному пути, которому доверял больше.

— Как ты собираешься искать того, чьего имени даже не знаешь?

— Пока непонятно.

— Не теряй времени на человека, который ни в чем не виноват.

— Откуда такая уверенность, Кондр? — Валейро даже развернулся к собеседнику вполоборота.

— Разве я подводил тебя когда-нибудь?

— Нет, но…

— Странное поведение с мальчиком, — задумчиво перебил Кондр. — Детей в этом возрасте уже берут на балы, где они общаются между собой. Этот же ребенок сидит взаперти, и никто о нем не знает.

— Возможно, он болен.

— Мальчик похож на больного?

— Нет, но…

— Ребенок абсолютно здоров, — снова Кондр, размышляя, перебил начальника. — Тут что-то другое.

— Разбирайся с этим сам, — Сорано махнул рукой. — Даю полную свободу действий. Доклад в конце дня.

— Как всегда, — подытожил младший страж закона. — Останови здесь, — приказал он конюху.

Они проезжали лавку, где продавался веселящий порошок.

Торговец за прилавком забеспокоился при виде входящего в лавку младшего стража закона. Кондра это очень удивило. Он едва не рассмеялся при виде бегающих глазок Шаанта, полного мужчины средних лет. После приветствия он спросил о причине визита.

— Вы уже обо всем узнали? — отчего-то шепотом спросил Шаант, глядя не в глаза Кондра, а на изображение мечей на его мундире.

— О чем я должен уже знать? — так же шепотом осведомился Кондр.

— Значит, вы пришли не по вчерашнему происшествию? — Шаант вынул платок из кармана брюк и вытер вспотевший лоб.

— Успокойтесь и расскажите, в чем причина вашего беспокойства.

— Мне кажется, что у меня украли пакетик веселящего порошка.

Кондр насторожился, чем снова привел торговца в уныние.

— Кажется, или порошок точно пропал?

— Кажется… действительно… — Шаант никак не мог определиться.

— Давайте по порядку, но прежде закройте лавку, чтобы нам никто не помешал.

Шаант вышел из-за прилавка, запер дверь.

— Нам будет удобнее говорить в комнате, — сказал он.

Мужчины прошли в жилое помещение, расположенное за торговым залом. Устроились на стульях. Шаант никак не мог успокоиться, двигал руками и ногами, принимая то одну, то другую позу.

— Шаант, сядьте, наконец, — приказал Кондр.

Торговец сел, сложил руки на коленях.

— Я вас внимательно слушаю. Пропажа веселящего порошка влечет за собой ответственность.

— Я прекрасно осознаю свое положение. Подобное со мною впервые.

Кондр кивнул, подтверждая слова торговца.

— Надеюсь, мне зачтется, если делу будет дан ход.

— Все зависит от того, повредит ли украденный порошок кому-либо, — Кондр не хотел говорить о смерти господина Архэма. Могло быть простое совпадение, но шестое чувство подсказывало, что именно этот пакетик стал причиной смерти.

— Я знаю закон и готов нести наказание.

Кондру стало искренне жаль этого человека, с которым он был знаком не первый год, так что обращались они друг к другу только по имени.

— Я везде искал, но так и не нашел один из принесенных вчера на проверку пакетиков. Меня смутил вид изготовителя веселящего порошка. Тогда я немного растерялся. Вот к чему привело мое смятение.

— Вид торговца? — переспросил Кондр. — Что же с ним было не так?

— Пришел мальчик лет двенадцати. Хорошо одет. Говорил он легко, вел себя естественно.

— С каких пор мальчики занимаются изготовлением веселящего порошка?

— Я тоже спросил его об этом, но он только улыбнулся и сказал, что это не мое дело. В сущности, мальчик прав.

— Что было дальше? — Кондр любил сначала узнавать все факты, а потом делать выводы.

— Минут через пять после его ухода в лавку вошла женщина и попросила пакетик веселящего порошка. Я отвернулся к полке за товаром. Женщина стояла у прилавка как раз возле принесенных на проверку пакетиков. Подав ей порошок, принял деньги, и она удалилась. После этого я посмотрел на товар на прилавке, и мне показалось, что его количество уменьшилось.

— Насколько?

— На один пакетик.

Вот теперь было над чем задуматься. Если именно этот пакетик веселящего порошка стал причиной смерти господина Архэма, то зачем такие сложности? Гораздо проще совершить передачу на улице. Проще и наверняка. В лавке же неизвестно, удастся ли передать пакетик или торговец унесет товар. Снова мальчик. Почему? Таким ремеслом заниматься в его возрасте странно. Нечем прокормить себя или семью? Умерли родители, а он старший среди детей? Ему следовало бы обратиться за помощью. Государство не бросает в подобной ситуации.

— Вы прежде видели эту женщину?

— Нет.

— К какому сословию она принадлежит?

— Не знатному, но свободному, — Шаант задумался. — Теперь мне вспомнился один факт.

— Какой?

— На женщине был красный шарф.

Кондр оторопел от услышанного. Ниточка, за которую он ухватился, привела к обрыву. Красный шарф означал готовность расстаться с жизнью в доме смерти. Любой человек, которому надоело жить, приходил туда и давал письменное разрешение себя убить.

— В котором часу приходила женщина?

— Вот в это же время.

Кондр глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

Истекали сутки, в течение которых человек принимал окончательное решение. Теперь женщина, должно быть, уже в доме смерти. Пока Кондр приедет и будет искать по приметам… Каким? Очередной вопрос Шаанту, ставшему снова беспокойным. Тот понял, что своим промедлением мешает младшему стражу закона.

— Высокая женщина, молодая, судя по голосу. Лицо скрывала вуаль, а волосы убраны под шляпку. Да вот же она! — закричал торговец, мельком взглянув в окно.

Кондр вскочил, уронив стул, обернулся лицом к окну.

Мимо лавки проехала коляска.

Кондр поспешил на улицу. Однако коляска скрылась из вида так быстро, что Ирин не заметил, в какую сторону она повернула.

Вслед за ним вышел Шаант.

— Украденный порошок причинил кому-то вред? — спросил торговец.

Обманывать не имело смысла.

— Увы, но это так. Только ты здесь ни при чем. Убийство все равно бы совершилось.

— Ты должен отвести меня в дом закона?

Кондр поморщился. Глубоко вздохнул.

— Мне не хочется этого делать, но да. Скорее всего, тебя заключат в тюрьму до выяснения всех обстоятельств.

Шаант посмотрел на небо.

— Сегодня непременно будет гроза. Люблю грозы. В раскатах грома слышна мощь природных сил и ее незримых детей. Иногда мне чудится смех Богов. Ты веришь в них?

— Не знаю, Шаант. Я никогда не сталкивался с незримым миром. Есть ли он?

— Предки не могли ошибаться, — уверенно сказал Шаант.

— Нам пора идти.

— Да, конечно.

Валейро Сорано внимательно выслушал своего подчиненного. Он не внял просьбам Кондра отпустить Шаанта домой. По закону торговца надлежало посадить под надзор. Не только посадить, но и допросить с пристрастием. Поручительство Кондра не имеет никакого значения. Страж закона повинуется закону. Уже упущена одна подозреваемая. Не стоит отпускать еще и свидетеля. К тому же в камере намного безопаснее, если кому-то придет в голову убрать Шаанта. На последний довод Ирин ничем не мог возразить.

Валейро велел другому младшему стражу закона отвести Шаанта в тюрьму и учинить допрос с малыми телесными повреждениями.

— Могу я присутствовать при допросе? — спросил Кондр.

— Какая в этом необходимость?

— Сравнение рассказов.

— Только не вмешивайся в пытку.

Кондр вошел в допросную комнату. Под зарешеченным окном напротив двери стоял стол. За ним сидел младший страж закона Алем. Ирин не любил его за излишнюю жестокость при ведении допроса. Алем же называл Кондра слишком мягким по отношению к преступникам. Вот и сейчас младшие стражи закона только обменялись кивками, не произнеся ни слова. Кондр остался стоять возле двери, подперев стену. Алем же повернув голову налево.

На скамье, расположенной вдоль стены, лежал полуголый Шаант. Возле стоял палач с плетью в руке. Он уже успел нанести несколько ударов, о чем свидетельствовали следы на спине. Пока что обошлось без крови.

— Можешь сесть, — разрешил Алем.

Шаант медленно поднялся и прислонился к стене.

Глаза торговца и Кондра встретились, Ирин опустил взгляд в пол. Алем усмехнулся.

— Итак, ты не знаешь ни мальчика, ни женщины, приходивших вчера в лавку? — Алем уже задавал вопрос.

— Нет, господин младший страж закона. Я уже рассказал обо всем этому господину, — кивок в сторону Кондра. — За что же бьете?

— Необходимы подробности.

— Какие?

— Любые. Мы сами решим, что важно в расследовании.

— На правой руке женщины был перстень с изображением молнии.

— Очень хорошо. Ты об этом не упоминал.

— Я только что про это вспомнил.

Кондр моментально подтянулся. Шаант и ему ничего не сообщил. Однако деталь была значительная. Женщина из безымянной становилась известной. Порванная ниточка становилась едва ли не канатом.

— Еще что-нибудь?

— Нет, ничего.

— Вот видишь заслугу плети, — Алем недобро улыбнулся. — Повторим.

— Пожалуйста, господин младший страж закона, я ужасно не люблю боли.

— Ее никто не любит. Ложись.

Шаант со стоном повалился на скамью.

Палач размахнулся и ударил.

— А-а-а! — закричал торговец.

На этот раз след окрасился кровью.

Кондр не мог дольше оставаться здесь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Гроза — одно из грозных явлений природы. Яркие молнии, делающие ночь светлой, как день, и грохот грома, устрашающий многих, но абсолютно безопасный. Явившись непрошеной гостьей, гроза может нанести непоправимый вред людям: способна устроить пожар или убить человека. Никто не знает, когда она лишь прольется дождем, а когда пронесется бурей.

На этот раз Кондр не стал брать извозчика, оседлав верного коня Ветра. Сам Ирин переоделся, сменив мундир на одежду горожанина. Путь предстоял недалекий, всего пара часов верхом. Отличная погода располагала к прогулке. К тому же еще неизвестно, вернется ли Кондр сегодня в город. Следовало сообщить Сорано об отъезде, но Ирин решил не тратить время.

Покинув город, он пришпорил Ветра и понесся по безлюдной дороге. По ее обеим сторонам раскинулись луга. То там, то здесь росли одиночные деревья, главным образом березы. Младший страж закона дышал полной грудью, наслаждаясь простором и временной свободой.

Кондр направился прямиком к небольшому домику на краю леса. Двоих его обитательниц знал не только город Радгон, но и весь край. Народ дал им прозвище Укрощающие Грозу. Они умели призывать и отводить мощную стихию. По всему государству женщин с таким даром насчитывалось едва ли с десяток. Он передавался исключительно по женской линии и только через одно поколение — от бабушки к внучке. В последнюю пару столетий на сто детей приходился лишь десяток девочек, обладающих эти даром. При такой убыли Укрощающих Грозу скоро станет некому управлять стихией. Людям не понравится, что они останутся без защиты, но делать нечего. Перстень же, о котором вспомнил Шаант, бывает дарован самой природой также во время грозы. Каждая внучка Укрощающей Грозу, достигнув пятнадцатилетнего возраста, должна найти в лесу свой перстень и вместе с ним получить дар. Не все люди знают про перстень, поэтому торговец не запомнил такую незначительную деталь.

Кондр перевел Ветра с бега на шаг и задумался. Укрощающая Грозу не встревает в дела горожан. Что же тогда заставило ее пойти на убийство или помочь убийце, передав веселящий порошок? Деньги? Золото? Женщин с таким даром не прельщают материальные ценности. Лишь любовь способна свести их с назначенного судьбой пути. Крайне редко Укрощающая Грозу поселяется в городе, среди людской суеты и пороков. Таким женщинам необходимы простор и единение с природой. В противном случае дар перестает подпитываться силами природы и исчезает. Бабушка бережет внучку и только ради продолжения рода на некоторое время переселяется в город.

Подъезжая к домику Укрощающих Грозу, Ирин сожалел о том, что не знает его обитательниц в лицо. Он не был в числе горожан, приходивших сюда. Более того, отец Кондра не верил в то, что какая-то женщина может повелевать природой. Однажды Ирин прогулял школу и отправился по этой дороге хоть одним глазком увидеть Укрощающую Грозу. Отец настиг его и возле одной березы выдрал розгой. Примотал к стволу взятой из дома веревкой и срезал свежую ветку. На следующий день Кондра еще наказали в школе. С того дня пропало желание посетить домик возле леса. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, живо вспомнилась и жгучая боль от розги, и теплый ствол дерева, и обхватившая спину веревка, и обратный путь в телеге, и слезы матери из-за всего произошедшего. Тогда казалось, что обида на отца будет длиться всю жизнь, но в детстве все забывается быстро. Едва прошла боль от двух порок, Кондр снова общался с отцом как ни в чем не бывало.

Ирин спрыгнул с коня, привязал его к забору. Тот служил здесь препятствием для диких зверей. С бьющимся сердцем Кондр вошел в калитку. Вот сейчас сбудется его детское желание, и никто не накажет его, потому как младшему стражу закона следует встретиться с Укрощающими Грозу. В огороде никого не было видно, и Ирин направился к домику.

— Хозяйки! — громко позвал он, удивляясь тому, что его приезд остался незамеченным.

Младший страж закона подошел к двери и постучал. Никто не ответил. Дверь же внезапно открылась. Кондр не удивился, вошел в сени, увидел открытую внутреннюю дверь и замер. Обе женщины лежали на полу. Ирин сразу понял, что они мертвы. Подойдя ближе, Кондр замер от изумления. Он ожидал увидеть незнакомое лицо, но узнал ту, с которой пытался поговорить несколько часов назад. Женщина, пожелавшая умереть и ехавшая к реке, лежала сейчас здесь. Вернув самообладание, Кондр присел на корточки и приоткрыл мертвой рот. Женщина была той и не той. Язык был на месте. Поверхностный осмотр тел показал, что признаки насильственной смерти отсутствуют. Не было ни крови на полу, ни признаков удушения. Хозяйки домика занимались обычными делами и вдруг умерли. В их распахнутых глазах застыло удивление.

— Она знала, что вместе с собой убьет и их.

Младший страж закона резко вскочил и обернулся. Как он мог забыть об открытой двери, да еще повернуться к ней спиной?!

— Мне не нужны двери, а причинить тебе зла я не в силах.

Над полом висел прозрачный кокон, а внутри него угадывалась мужская фигура. Кондр в изумлении рассматривал существо, о котором никогда не слышал. Фигура была настолько расплывчатой, что лишь наличие голоса выдавало живое существо.

— Кто ты? — наконец спросил Ирин.

— Хранитель Перстней Укрощающих Грозу.

— Люди считают перстни даром природы, — возражение сразу показалось Кондру наивным.

— Люди — странные существа. Являясь частью природы, они все же выделяют себя из нее. Хранители тоже рождены природой. Они передают перстни из поколения в поколение.

— Зачем ты здесь?

— Забрать перстни у мертвых.

— Ты сказал, что она знала об их смерти. Я видел женщину, похожую на нее, — Кондр указал на мертвую на полу.

— Ты видел ее сестру-близнеца. Когда Укрощающая Грозу умирает не своей смертью, то ее родственницы умирают тоже, — голос Хранителя Перстней был печален.

— Зачем она это сделала?

— Не знаю. Мы не следим за Укрощающими Грозу.

— Она жила здесь?

— Давно уже нет. Ее перстень не работал. Укрощающая Грозу превратилась в простую женщину.

— Почему?

— Я больше ничем не могу тебе помочь.

Кондр вдруг ощутил безмерную усталость, начал зевать. Сел на стоящий рядом стул.

— Прости. Смертный не может находиться рядом с Хранителем Перстней. Тебе необходимо поспать и восстановить силы. Умершие не будут против, если ты займешь их кровать.

— Мне нужно… ехать… в город, — почти засыпая, возразил Кондр. — Предпочитаю спать… в своей кровати.

— Ты не сможешь доехать.

Ирин встал и направился к лавке у противоположной стены.

— Я только на одну минутку прилягу.

Младший страж закона лег на спину и тут же провалился в сон.

— Ты все сделал правильно, — раздался мужской голос, а в дверном проеме показалась фигура, закутанная в черный плащ с накинутым на голову капюшоном.

— Отпусти меня, — Хранитель Перстней говорил смиренно.

— Забирай перстни и уходи.

Хранитель протянул руку к женщинам. По его желанию их перстни спустились с пальцев хозяек сначала на пол, а затем, поднявшись в воздух, подлетели к кокону и растворились в нем.

— Зачем ты разговаривал с ним? — недовольно спросил мужчина.

— Он спрашивал, а мне надлежало отвечать.

— Мог бы промолчать или сказать неправду.

— Мы так никогда не поступаем. Ты ведь не причинишь ему вреда? — Хранитель посмотрел на спящего Кондра.

— Тебя это не должно беспокоить.

— Я умру, если мои действия повлекут смерть человека.

Фигура в капюшоне рассмеялась.

— Тебе так дорога жизнь? Мне казалось, существам не из плоти и крови она безразлична.

— Вовсе нет. Мы другие, но радость жизни присуща и нам.

— Хватит болтать, — в голосе фигуры засквозило нетерпение. — Уходи!

Хранитель Перстней Укрощающих Грозу растворился в воздухе.

Валейро Сорано мерил шагами свой кабинет, подходил к окну, осматривал улицу. Никого не увидев, хмурил брови и иногда сжимал кулаки, бормотал ругательства себе под нос. Вздохнув, старший страж закона отворачивался от окна.

Прошло уже пять часов, а младший страж закона не давал о себе знать. Последним его видел Алем в допросной комнате, затем Кондр проехал по городу на своем Ветре и пропал. Он всегда позволял себе больше других подчиненных, зная отеческое расположение Валейро Сорано. Напрасно старший страж закона так часто позволял Ирину нарушение правил. В семье ведь не только любят, но и ругают. Без этого невозможно воспитание. Раз положено сообщать о своих дальнейших действиях, значит, Кондр должен был зайти к Валейро. Теперь же в голову лезут мрачные мысли. Ирину, возможна, нужна помощь, а его местонахождение неизвестно. Ходи теперь здесь и ожидай новостей.

Сорано снова вздохнул и сел за стол. Перед ним лежал листок допроса Шаанта. Ничего нового тот не сообщил. Кондру торговец рассказал все то же самое. И тем не менее у Валейро было ощущение, что отсутствие Ирина связано с повторным прослушиванием рассказа Шаанта. Пусть только младший страж закона вернется, и начнется неприятный, но необходимый разговор.

В кабинет постучали и, получив разрешение, вошел Алем. Вид младший страж закона имел виноватый.

— Что случилось?

— Шаант умер, — ответил он.

— Каким образом?! — Валейро вскочил и едва не сорвался на крик.

— Я лишь применил пытку иглами. Он не выдержал боли.

— Я же не велел причинять большую боль! Это наш единственный свидетель!

— Пытку иглами выдерживают все, — пытался оправдаться Алем и побледнел.

— Мне следует заменить тебя в допросной комнате.

— Ваше право, господин старший страж закона, — Алем перешел на официальный тон.

Сорано устало махнул рукой и сел.

— Торговец еще что-нибудь сказал?

— Больше ничего не вспомнил.

— Пользуешься тем, что никто не хочет смотреть на истязание заключенных.

Алем пожал плечами, показывая, что он не виноват в мягкотелости остальных младших стражей закона.

— Кондр вернулся?

— Не видел.

Валейро взял чистый лист бумаги и написал несколько строк, поставил подпись, вручил лист Алему. Тот прочел.

— Кондру бы ты простил оплошность, — произнес младший страж закона. — Могу идти?

— Сейчас я сожалею о своей мягкотелости, поверь мне, — ответил Валейро. — Пора возвращать дисциплину.

— Ясно.

— Мне тоже нелегко исполнять обязанности старшего стража закона.

— Мы будем стараться не подводить вас. Так я свободен?

— Иди.

Алем повернулся к двери и сделал пару шагов.

— Подожди, — Валейро встал и вышел из-за стола. — С тобой пойду. Душно в кабинете.

Мужчины вышли в коридор и, пройдя пару поворотов, открыли другую дверь. За ней была совсем небольшая комната. Вся ее мебель состояла из широкой лавки у противоположной от входа стены, стула и бадьи с мокнущими в ней розгами.

Навстречу мужчинам со стула поднялся младший страж закона. Он принял бумагу у Алема.

— Скучаешь, Ганк? — спросил Валейро.

— Сегодня да. Только двое горожан.

— Причина?

— Драка в трактире. Виноватыми признаны оба. Наказаны в соответствии с законом о незначительных телесных увечьях.

— Ясно. Приступай к следующему провинившемуся.

— Алем, что ты-то натворил? Тебя вообще ни разу не секли.

— Умер заключенный.

— Всего лишь свидетель, — поправил Валейро.

— Он бы все равно им стал. За кражу непроверенного веселящего порошка полагается рудник, а если кто-то умрет, то и смертная казнь.

— Судебный приговор совсем не то, что ошибка младшего стража закона. Подобное не должно происходить.

— Впредь буду осторожен. Мне и самому не нравится проделанная работа, но я и не думал, что торговец окажется настолько слабым. Расследование может зайти в тупик?

Валейро пожал плечами. Он успел немного успокоиться и теперь сожалел о своем поспешном решении. Отмена же приговора означала поощрение дальнейших промахов в работе. Стражи закона должны быть примером для всего общества наравне с королевскими особами. Алем видел и отлично понимал причину колебания начальника. Ему, конечно же, не хотелось быть наказанным, но он признавал себя виноватым.

Алем снял мундир, повесил на спинку стула. Спустив штаны, лег на скамью.

Ганк вытащил розгу.

— Дай сюда приговор, — распорядился Валейро.

Ганк вынул листок из кармана, передал старшему стражу закона. Сорано убрал его в свой карман.

— Пока что побудет здесь, — сообщил он встававшему Алему. — Но я не могу отменить наказание. Только перенести его. Возможно, сегодня будет еще один провинившийся.

— Кто же? — спросил словоохотливый Ганк, запихивая розгу обратно в бадью.

— Кондр Ирин.

Ганк присвистнул.

— Лучший младший страж города?

— Который сегодня снова нарушил все правила.

Кондр проснулся и не сразу сообразил, где находится. Когда же сознание полностью вернулось из сновидений, Ирин резко поднялся на ноги. Выглянув в окно и оценив месторасположение солнца, понял, что теперь настало утро и что он проспал целую ночь. Еще Кондр отметил исчезновение трупов Укрощающих Грозу. Видимо, Хранитель Перстней заботится не только об артефактах. Припомнился вчерашний разговор с магическим существом. Хотелось обо всем его расспросить касательно близнецов и отказа одной из них от своего дара. Только сейчас Кондру пришел в голову один крайне важный для расследования вопрос. Только задать его было больше некого.

Младший страж закона вздохнул. Пора возвращаться в город и предстать перед Валейро. Начальником Сорано всегда был справедливым, но всякому терпению приходит конец, когда даже любимчики страдают из-за своих проступков. Ирин же сегодня совершил непростительный проступок, который к тому же не привел ни к каким положительным результатам. Время потрачено зря.

Желудок Кондра сообщил о своем состоянии. Ирин вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего утра. Пройдя на кухню, младший страж закона нашел хлеб, молоко и несколько вареных яиц. Наскоро съев яйца, запил их молоком, а хлеб взял с собой.

Выйдя из дома и миновав огород, Кондр подошел к коню.

— Ты тоже не в восторге от проведенной здесь ночи, — Ирин потрепал его по холке и дал кусок хлеба. Ветер с жадностью съел угощение. — Тоже голоден. Сейчас доедем до хорошей травы, наешься вдоволь. Я сам бы поел чего-нибудь. Яйцами как-то желудок не насытился. Придется терпеть и долго.

В кабинет Валейро Сорано Кондр вошел три часа спустя после пробуждения. Он не смог отказаться от завтрака в трактире. На голодный желудок встреча со старшим стражем закона казалась немыслимой. Затем сходил домой, где сменил одежду горожанина на синий, появляться без которого на службе строжайше запрещалось.

— Где ты был? — Валейро нахмурил брови и скрестил на груди руки.

— В домике Укрощающих Грозу, — младший страж закона стоял возле стола, не получив разрешения сесть.

— Зачем? Разве они могут иметь отношение к смерти господина Архэма? Напомню, что его убийство не связано с грозой, — последняя фраза была произнесена с иронией.

Кондр удивленно поднял брови.

— Ты допрос Шаанта читал?

— Конечно, еще вчера. В ожидании тебя и новых новостей.

— Разве в нем не написано, что в лавку торговца приходила женщина с перстнем с изображением грозы?

Теперь расширились глаза Валейро.

— Ничего про это там не написано. Алем!

Старший страж закона рявкнул так, что у Кондра зазвенело в ушах. Дежурный приоткрыл дверь и заглянул. Валейро приказал отыскать Алема. Тот явился через пару минут.

— Ты почему не написал, что Шаант видел у женщины перстень с изображением грозы?

— Не счел нужным.

— Как это? — спросил Кондр. — Это же ключевой момент в расследовании.

— Ты не знаешь, что Укрощающая Грозу не способна нанести вред?

— Откуда у тебя эта информация?

— Когда-то приходил к ним в домик. Укрощающая Грозу оказалась женщиной говорливой. Мне многое довелось узнать. Дар может пропасть, если увлечься мужчиной и жить без подпитки леса. Но это не отменяет необходимости быть хорошим человеком, иначе дар попросту убьет женщину.

— Она и без того решила умереть. Зачем?

— Вероятно, надеялась спасти бабушку с сестрой, — предположил Валейро.

— Зачем вообще убивать, а потом умирать самой?

— Вот это нам и предстоит выяснить.

— Женщины в домике живы? — спросил Алем.

— Увы, они мертвы.

Алем тяжело вздохнул. Кондр решил, что он был привязан к Укрощающей Грозу. Вот только к которой из сестер.

— Ты все равно должен был сказать об этом, — попенял старший страж закона. — Я бы знал, где искать Кондра.

— Я ведь не думал, что он отправится к ним.

— Сегодня это уже вторая ошибка, — напомнил Валейро.

— Какая первая? — поинтересовался Кондр.

— Шаант умер при пытке, — ответил Сорано.

— Алем! Как ты мог? — в не себя от негодования воскликнул Ирин. — Валейро, ты обещал, что с торговцем ничего не случится.

— Я же не мог предположить подобный исход, — развел руками старший страж закона.

— Теперь остался мальчик, но как его найти без торговца? Алем, ты знаешь, с кем жила Укрощающая Грозу?

— В то время сестры еще жили вместе. Давно это было.

— Я намерен посетить дом плотских утех. Я могу идти? — спросил Кондр.

Валейро пристально посмотрел на младших стражей закона. Затем достал из кармана листок, протянул через стол руку. Алем взял его. Кондр недоуменно смотрел на их действия.

— Не догадываешься? — спросил Сорано.

— Нет, — пожал плечами Ирин.

— Ох, распустил же я своих подчиненных, — вздохнул Валейро. — У одного свидетель умер, другой ездил без предупреждения. Ты там что делал так долго?

— Когда я вошел в домик и трупы стал разглядывать, появился Хранитель Перстней. Его немного допросил. Только ему ничего не известно. Потом меня сон одолел.

— Надо же! — Алем расплылся в улыбке. — Его ведь даже Укрощающие Грозу никогда не видели. Почему он тебе показался? Не дождался твоего ухода?

— Не знаю.

— Все это очень странно, — задумчиво проговорил Валейро.

— Мне думается, Хранитель Перстней Кондру показался намеренно, — предположил Алем.

— Обоснуй, — Кондр не хотел верить, что попался в чью-то расставленную ловушку.

— Мы лишь со слов Шаанта знаем, кто украл веселящий порошок. Дальше он только при допросе рассказал про перстень Укрощающей Грозу.

— Он же объяснил, что забыл о такой незначительной детали.

— Ты ему веришь?

— Да. Какая еще может быть причина?

— Торговец ждал смерти всех троих Укрощающих Грозу.

До Ирина стал доходить смысл намеков Алема.

— Шаант знал, что ты непременно отправишься в домик. Тогда Хранитель Перстней не застанет тебя и не усыпит.

— Блестящая версия, — вмешался Валейро в разговор подчиненных. — Только проверить ее мы не можем.

— Погодите, мне же ничего плохого не сделали, — Кондр упорствовал.

— Физически, — согласился Сорано. — А магически?

— Я не ощущаю никакого воздействия.

— Пока что, — сказал Алем.

— Я должен продолжить расследование. Потеряно слишком много времени.

Старший страж закона кашлянул.

— Придется задержаться еще.

Валейро взял чистый лист, обмакнул перо в чернильницу и написал несколько строк. Передал его Кондру.

— Теперь свободны. Оба.

Ирин прочитал. Алем потянулся разглядеть написанное число, надеясь увидеть его большим своего, но число оказалось меньшим.

— Я знаю, что нарушил правила, но сейчас не до этого.

— За что у меня больше розог?

Валейро встал, нахмурил брови.

— Я все больше убеждаюсь в правильно принятом решении. Алем, смерть торговца — промах гораздо более существенный, чем суточное отсутствие. И виновато в этом еще и магическое существо, иначе бы Кондр приехал вчера же. Обоим понятно?

Младшие стражи закона склонили головы.

— Ступайте. Приду и проверю исполнение.

Подчиненные вышли в коридор. Кондр направился в сторону, противоположную комнате Ганка.

— Ты куда? — изумился Алем.

— Еще успею полежать под розгами. Сейчас мне нужно в дом плотских утех.

— Там еще спят.

— Придется разбудить.

— Сорано придет в бешенство. Будет только хуже.

— Ничего. Переживу.

— Ты бесшабашный! — Алем начинал злиться. Кондр снова практически уходит от заслуженного наказания.

Тот усмехнулся.

— Может, поэтому я и лучший младший страж закона.

Ирин поспешил к выходу.

Алем схватился за ручку двери, намереваясь доложить начальнику об уходе Кондра, но передумал. Написанный приговор рано или поздно настигнет Ирина. Непреложное правило для начальника исполнить свое решение, каким бы оно ни являлось.

Выйдя на улицу, Кондр решил прогуляться до дома плотских утех. Пешие прогулки способствуют умственной работе. Размеренное движение лучше тряски коляски, тем более извозчика поблизости не наблюдалось. Подумать было над чем. Новая информация, поведанная только что Алемом, не совсем уложилась в голове Ирина. Шаант соврал насчет приходившей женщины. Зачем? Замешан в деле сам? Кондр остановился, восстанавливая в памяти весь разговор с торговцем. Стоп! Только сейчас вспомнился его конец. Упоминание грозы. К чему оно тогда было? Была ли гроза в этот период, который он благополучно проспал?

Кондр остановил мальчика, мимо которого проходил, и спросил.

— Нет, господин младший страж закона, не было не то что грозы, но даже маленького дождика, — ответил тот. Выглядел он отчего-то испуганным.

— Ты чего дрожишь? — удивился Ирин.

— Ничего, господин младший страж закона, — мальчик вытаращился на него. — Я в школу опаздываю.

— Тогда иди.

Едва ребенок сделал несколько шагов, как из его кармана выпал пакетик. Кондр быстро подошел и поднял его.

— Эй, постой! — окликнул Ирин мальчика, который не заметил потери и продолжал идти.

Услышав окрик, он обернулся и, увидев свою вещь в руке младшего стража закона, пустился бежать. Кондр кинулся следом, но догнать беглеца оказалось не так-то легко. Мальчик сворачивал то на одну, то на другую улицу, расталкивая прохожих, не успевших посторониться. Они оба неслись по городу, напугали пару лошадей. Ирин чуть не получил кнутом от извозчика, но тот вовремя заметил, кто перед ним.

— Помочь?

Младший страж закона не ответил, продолжая погоню.

Внезапно мальчик подбежал к калитке большого двухэтажного дома, явно принадлежавшего богатой семье, окруженного глухим каменным забором вместо кованой решетки, быстро юркнул за нее. Кондр опоздал всего на пару секунд, но и этого оказалось достаточно. За калиткой мальчика уже не было видно.

— Где же ты? — пробормотал Ирин, озираясь вокруг. — Не нарушать же пределов частной собственности. Даже для моей бесшабашности это уже перебор. Однако никто не выходит.

Территория возле дома выглядела ухоженной. Трава скошена, дорожка к крыльцу подметена. Ни деревьев, ни клумб не было. Кондр пригляделся к дорожке. Следы мальчика на ней отсутствовали, трава вдоль нее также не была примята. Ребенок словно растворился в воздухе.

Кондр решительно пошел к дому. Наличие пакетика веселящего порошка не являлось преступлением. Дети часто употребляли его вместе с родителями. Однако поведение мальчика, его испуг, натолкнуло Ирина на мысль о преследовании.

Поднявшись по лестнице, Кондр толкнул тяжелую створку двери. К удивлению, она оказалась незапертой. Младший страж закона переступил порог, оказавшись в просторном холле. В его глубине располагался огромный камин, ярко пылающий в этот теплый летний день. Возле него в кресле кто-то сидел. Кондр направился туда, не замечая остального убранства холла.

— Ты быстро вернулся, Аррек, — проговорил скрипучий старушечий голос, его обладательница не изменила своего положения.

— Простите, госпожа, — Кондр встал напротив женщины.

Она оглядела младшего стража закона, щурясь из-за плохого зрения.

Женщине было много лет. Морщинистое лицо и руки. Одета она была в коричневое платье. На голове чепец того же цвета. Ношение подобной одежды в преклонном возрасте означало ожидание близкой смерти. Молодые и замужние женщины носили яркие ткани, означающие расцвет жизни и силы. Кондр смотрел на старое лицо, и в его чертах разглядел нечто знакомое, как будто недавно виденное. Ирин никак не мог вспомнить, где и у кого было похожее лицо. Возле кресла на столике стоял графин с водой и пустой стакан.

— Что здесь нужно младшему стражу закона? — Кондр решил, что женщина скорее поняла его статус по лицу, нежели увидела изображение мечей.

— Сюда прибежал мальчик, из кармана которого выпал пакетик веселящего порошка.

— Насколько мне известно, он не совершил таким образом никакого преступления. Или закон изменился?

— Нет, госпожа… Как вас звать?

— Госпожа Горлин, — представилась женщина. — Арлона Горлин. Надеюсь, несмотря на столь юный возраст, вам известен наш славный древний род?

— Разумеется, госпожа Горлин, — Кондр склонил голову в знак почтения.

— Итак, вернемся к вашему вопросу. Почему же вы преследовали мальчика, не сделавшего ничего против закона?

— Потому что он побежал от меня.

— Чего же вы, собственно, хотели от него?

— Узнать, откуда у него этот порошок.

Госпожа Горлин улыбнулась.

— Разумеется, из лавки торговца Шаанта.

— Этого не может быть.

— Почему?

— Со вчерашнего дня лавка закрыта. — Госпожа Горлин сделала удивленное лицо. — Шаант умер, — пришлось пояснить младшему стражу закона.

— Он мог быть куплен позавчера или еще раньше.

— Да, конечно, — согласился Кондр.

— Тогда ваше преследование не имело никакого смысла.

— Его бегство насторожило меня.

— В любом случае, как видите, мальчика здесь нет.

— Госпожа Горлин, могу я осмотреть дом и территорию? — Ирин знал, что его требования недопустимы в отношении знатной женщины. Даже будучи подозреваемой, она защищена законом от вторжения на частную территорию.

Госпожа Горлин выпрямилась в кресле, недобро прищурилась.

— У вас имеется соответствующая бумага от ее королевского высочества? Вам должно быть известно пожалованное еще моему отцу возвышение рода над остальными родами.

— Простите, госпожа Горлин, — низко склонил голову Ирин и замер в ожидании.

— Вашей неучтивости недостает воспитания. Кто ваш начальник?

— Господин Валейро Сорано, госпожа Горлин, — младшему стражу закона хотелось посмотреть в глаза женщины, но он покорно стоял в ожидании прощения.

— Достойный старший страж закона нашего города. Подбор же младших стражей закона он произвел опрометчиво, взяв вас в их ряды. Однако не мне рассуждать о его выборе подчиненных. Хорошо, вы прощены. — Кондр принял прежнее положение. У кого же он видел похожее лицо? — Передайте господину Сорано мое неудовольствие вашим поведением.

— Непременно, госпожа Горлин, — пообещал Кондр.

Вспомнился лежащий в кармане мундира приговор и обещанное прошение госпожи Архэм. Ирину стоит перестать говорить все, что он думает, и поступать так, как он считает нужным.

— Вы свободны.

— До свидания, госпожа Горлин, — Ирин почтительно склонил голову и пошел к двери.

— Надеюсь, мы более не встретимся.

Только выйдя на чистый воздух, Кондр почувствовал, насколько жарко было стоять спиной к горящему камину. Еще в большом холле ощущалось дыхание смерти. Нет, даже не так. Ирин словно разговаривал с умирающим человеком. Женщина, конечно, была очень стара, но ничего не говорило о ее возможном уходе из жизни в следующие считанные минуты. Ни прерывистого дыхания, ни смертельной бледности, ни замутненного сознания у женщины не наблюдалось. И тем не менее младший страж закона явно ощущал наличие смерти за спиной госпожи Горлин.

В таком состоянии Кондр шел обратно к калитке. Только сейчас он сообразил, что не поинтересовался про некоего Аррека. Кем он приходится госпоже Горлин? Родственником? Слугой? Не он ли тот самый мальчик, за которым побежал младший страж закона? Ирину хотелось вернуться и спросить, но он решил этого не делать.

Расстроенный очередной неудачей и потерей времени, Кондр вышел за калитку и тут же остановился. Он никогда не заходил в эту часть города и теперь смутно представлял себе обратную дорогу. Посмотрев по сторонам, припомнил, с какой стороны прибежал сюда и пошел в том направлении. Дойдя до переулка, Кондр вспомнил, куда свернул в погоне за мальчиком. У Ирина всегда была отличная память, и он без особого труда вышел практически к тому месту, где остановил мальчика с вопросом о грозе.

Теперь Кондр решительно зашагал к дому плотских утех, думая о разговоре с Валейро и Алемом. На него могли повлиять магически. И подобное влияние оказывалось самым опасным. Наибольшая опасность состояла в том, что никакой другой маг, кроме того, что наложил магическое влияние, не мог не то что снять его, но и даже заметить. Ирин, по сути, становился марионеткой в руках мага. Следовало незамедлительно раскрыть убийство господина Архэма. Оно, несомненно, связано с тем, что произошло в домике Укрощающих Грозу.

— Вот ты где, — раздался голос Алема за спиной остановившегося в раздумьях Кондра.

— Что еще случилось? — обернулся Ирин.

— Не знаю, но тебя велено отыскать и сопроводить к Валейро. Посланы все младшие стражи закона.

— Странно. Неужели из-за моего неповиновения Сорано?

— Не думаю.

— Он страшно злился?

— Да, но дело точно не в этом, — уверенно сказал Алем. — К нему пришли две женщины, точнее, женщина с племянницей. Через некоторое время Валейро вышел, и лица на нем не было, настолько плохо ему стало. Собрал подчиненных и послал за тобой. Произошло нечто ужасное.

— Погоди, Алем. Возможно, произошло еще одно убийство, связанное со вчерашним.

— Зачем ему ты?

— Я веду это расследование.

— Ох, не знаю, Кондр, никогда не видел начальника настолько угнетенным, а ведь столько расследований провели. Нет, это касается лично тебя. Поверь моему пониманию людей.

— Хорошо, скоро узнаем.

— Лучше бы ты остался и пошел со мной по распоряжению Валейро.

— Зато мне встретился мальчик, у которого из кармана выпал пакетик веселящего порошка.

— Тот самый, что приходил к Шаанту?

— Уверен.

— Где же он? Что рассказал?

— Ничего. Он от меня убежал.

Кондр пересказал Алему все произошедшее после их расставания.

— Куда же он мог укрыться? — недоумевал Алем.

— Не могу никак понять, но подозрения падают на сам дом.

Едва Кондр переступил порог кабинета начальника, как к нему повернулась девушка, сидевшая на стуле за столом Сорано. Рядом с ней на другом стуле расположилась женщина в возрасте. Ирин сразу догадался, что они и есть те самые посетительница с племянницей, из-за которых его искали. Девушка недавно плакала, о чем свидетельствовали красные глаза и припухший нос. Даже будучи заплаканным, лицо девушки, на вид несовершеннолетней, было красивым. Младший страж закона невольно залюбовался тонкими чертами лица, маленьким носиком и ротиком, в котором уже сейчас угадывалась чувственность будущей женщины. Высокий открытый лоб. Золото волос рассыпано по плечам. На женщину в возрасте Ирин бросил мимолетный взгляд. Она ему не понравилась. Слишком накрашена и ярко одета.

— Это он! — воскликнула девушка и указала пальцем на Кондра.

Взгляд Валейро, с которым встретился младший страж закона, был тяжелым. В нем выражалась безысходность. Ирин не опустил глаза. Пока что он не чувствовал за собой вины по отношению к обеим женщинам. Кондр видел их впервые в жизни.

— Вы уверены, Зайна? — спросил Валейро.

— Я не могу ошибиться, господин старший страж закона. Его ведь зовут Кондром Ирином, — голос девушки был таким же красивым, как и она сама. Вот только ее слова были странными. Не встречались они. Уж Кондр запомнил бы ее.

— Совершенно верно, — подтвердил Валейро. — Что скажешь, Ирин?

— Понятия не имею, господин Сорано, о чем идет речь, — ответствовал Кондр.

— Да как же так, господин старший страж закона? — подала голос женщина. — Моя девочка говорит, а ваш подчиненный отрицает.

— Я вовсе не отрицаю, — отвечал Кондр. — Я говорю о незнании сути дела.

— Как это — ты не знаешь?! — всплеснула руками старшая посетительница. При других обстоятельствах она бы обращалась к Ирину также уважительно, как и к Сорано. — Признавайся немедленно!

— В чем именно мне нужно признаться? — Кондр искренне не понимал.

— Ты изнасиловал девушку. Ей еще нет двадцати лет, — Валейро говорил с трудом, мрачно глядя на младшего стража закона.

— Я этого не делал, — твердо ответил на обвинение Ирин. Так вот причина, по которой его вызвали.

— Ты еще смеешь врать начальнику! — вскочила женщина и пошла на младшего стража закона, гневно сверкая глазами.

— Где и когда это произошло? — спокойно спросил Кондр.

— Час назад в центре города, — наткнувшись на его холодный взгляд, женщина остановилась и вернулась на стул.

— Да, я там был.

— Вот видите, господин старший страж закона, — обрадовалась старшая посетительница.

— Однако не делал того, в чем меня обвиняют. Вскоре я ушел в другую часть города.

— Куда именно? — спросил Валейро.

— Находился в доме госпожи Арлоны Горлин, господин Сорано. Затем вернулся в центр города, где и был найден Алемом. Прошу проверить данные сведения.

Валейро вызвал дежурного и приказал направить младшего стража закона к указанному дому. Паниковать пока что не стоит. Госпожа Горлин сможет подтвердить нахождение Кондра в ее доме. Младший страж закона ожидал возвращения посланного с твердой уверенностью, что все закончится хорошо и нелепое обвинение будет снято, а посетительницы будут разоблачены. Жаль только красивую девушку, втянутую в некрасивую ситуацию.

— Можно мне стакан воды, господин старший страж закона? — попросила старшая посетительница.

— Да, конечно, — Сорано налил воды из графина, поставил перед женщиной.

— Благодарю, — она взяла стакан, выпила. — Его казнят, я надеюсь?

Девушка вздрогнула от вопроса, покосилась на Ирина, оставшегося стоять неподвижно.

— Нет, Зайнара, — Валейро первый раз назвал женщину по имени, — за изнасилование несовершеннолетней полагается пять лет на руднике.

— Слишком мало. А если бы моей девочке было двадцать лет?

— Тогда факт насилия должны доказать. Может, и не быть никакого насилия.

— Оно было, господин старший страж закона, — упрямо повторила Зайнара.

— Хорошо, не спорю. Вы знаете, какое полагается наказание за клевету в отношении стража закона?

— Понятия не имею.

— Вы словно из другого государства приехали. Откуда такая неосведомленность?

— Так мы никогда и не сталкивались с необходимостью прибегать к помощи стражей закона. Живем себе в городе. Правда, Зайна?

— Да, тетя, — подтвердила девушка.

— Так я вас с удовольствием просвещу, — сказал Сорано. — Вас выведут на площадь и дадут число плетей, двукратное вашему возрасту. Сколько вам лет?

— Мне пятьдесят, господин старший страж закона, — с запинкой ответила женщина. — Моей племяннице семнадцать.

— Вижу, уже подсчитали.

— Да, но можно ли избежать оного истязания? — Зайнара явно испугалась.

— Не думаю, что смогу хоть чем-то помочь, — серьезно ответил Валейро. — Вам ведь нечего бояться?

— Конечно, господин старший страж закона.

Вернулся посланный к госпоже Горлин и принес неприятную для Кондра новость. Старая женщина не помнит разговора с младшим стражем закона.

Перед глазами Ирина все поплыло. Это становилось началом падения, конца его жизни. Ноги отказывались стоять, подгибались колени.

— Что скажешь, Кондр? — вздохнул Сорано.

— То же самое: я не насиловал девушку. Госпожа Горлин настолько стара, что не помнит нашего разговора.

— Что вы намерены делать, господин старший страж закона? — подала голос Зайнара. — Кому вы верите?

— Вам.

— Рада это слышать.

— Назначаю расследование по делу изнасилования горожанки Зайны младшим стражем закона Кондром Ирином, — объявил Сорано. — Вам объявят о решении.

Попрощавшись с Валейро Сорано, женщины встали и пошли к выходу из кабинета. Проходя мимо Кондра, девушка с сожалением посмотрела на него и прошептала едва слышные извинения. Может, Ирину только почудились эти слова. Все же он наклонил голову в знак принятия сказанного.

— Я не могу поступить иначе, — мрачно проговорил Валейро. — Ты же понимаешь, Кондр.

— Да, конечно, господин старший страж закона, — по-прежнему официально подтвердил Ирин.

— Перестань, пожалуйста, — поморщился тот. — Мне и так нелегко.

Кондр подошел к стулу, где только что сидела девушка, и опустился на него.

— Не сомневаюсь, что все это клевета. Видел, как испугалась женщина? Думал, сейчас во всем признается.

— У нас нет доказательств ее лжи. Госпожа Горлин начисто отрицает разговор с тобой.

— Ее старость тому причина, — уверенно проговорил Кондр.

— Зачем ты к ней ходил?

Ирин рассказал обо всем.

— Лучше бы ты выполнил мое приказание. Всякий раз, когда ты проявляешь своеволие, попадаешь в переплет.

— Зато я вижу, что ухватился за правильную ниточку. Меня испугались и таким способом от меня пытаются избавится. Очень, кстати, успешно.

— Что теперь будем делать? — Валейро вздохнул.

— Все, чего требует закон. Ты проводишь расследование по моему делу и параллельно по убийству господина Архэма.

— Кондр, мне придется подвергнуть тебя пытке.

— Я знаю.

— Признайся сразу и не мучь ни себя, ни меня, — Валейро говорил и смотрел на Кондра так умоляюще, что Ирин хотел было уступить.

— Мне не в чем признаваться.

— Кондр, пожалуйста.

— У Алема будет сегодня работа.

Солома колола тело Кондра, находившегося в тюремной камере. Он мог лежать исключительно на животе, потому что вся спина была истерзана плетью. Ирин не признался, хотя присутствовавший при допросе Сорано снова убеждал его признать несуществующую вину. Младший страж закона наотрез отказался становиться преступником. Результатом упорства стала пытка. Она закончилась потерей Кондром сознания. Тогда его отнесли в камеру и оставили в покое до завтра. Завтра будет то же самое. Ирин снова начнет отрицать свою вину. Зачем он это делает? Да потому что иначе нельзя. Кажется, это понимает только он сам. Как только Ирин признается в преступлении, которого не делал, Сорано придется отменить расследование по этому делу. Младшего стража закона осудят и отправят на рудник на пять лет. После освобождения, которого может и не случиться по причине высокой смертности из-за тяжелого труда, Кондр не сможет стать младшим стражем закона. Нарушивший закон не имеет права охранять его. Еще больше страшился Ирин дополнительного наказания. Как имеющий в роду подневольных, он мог быть пожизненно возвращен в данное положение. Никакие прежние заслуги перед государством не примутся в расчет. Неужели Валейро забыл об этом или надеется на свое заступничество?

В камере открылась дверь, прерывая размышления младшего стража закона.

По звуку шагов Кондр узнал начальника.

— Совсем плохо, — Валейро сел на корточки рядом с Ирином.

— Зачем пришел? Помешал впасть в забытье и не чувствовать боли, — дыхание Кондра было прерывистым. Говорил он с трудом.

— Принес одно лекарство, поможет тебе, — Сорано достал из кармана пузырек.

— Лучше не надо.

— Почему? Облегчит боль.

— И завтра буду лучше себя чувствовать. Тогда можно будет сильнее пытать меня. Что же здесь хорошего?

— Признайся, — снова умоляющий голос Валейро попадал в самое сердце Кондра.

— Мне нельзя этого делать.

— Не вижу препятствий.

Кондр обрисовал свое положение.

— Возвращение к подневольному положению давно не применяется. На своем веку не припомню подобного случая.

— Неотмененный закон однажды может обрести силу.

— Не в твоем случае.

— Именно мой случай может заставить судью вспомнить об этом дополнительном наказании для отпущенных на свободу, — Кондр упорствовал.

Валейро не мог не признать его доводов. Ему было больно видеть своего лучшего подчиненного в таком положении.

Кондра поразила внезапная догадка.

— Вот оно, магическое воздействие на меня, — сказал он.

— Поясни.

— С меня сделали плотнейший энергетический слепок. Его и видела та девушка.

— Настолько плотный, что ощутила его прикосновение и услышала его речь. Магия может очень многое, но не настолько, чтобы сделать живого человека.

— Зайна сказала, что он разговаривал? — изумился Кондр. Прилагая усилия, он повернулся на бок, чтобы лучше видеть Валейро.

— Конечно. Он назвал твое имя. Как же иначе я узнал про тебя?

— По приметам. Я один такой среди младших стражей закона, — улыбнулся Ирин.

— Это уж точно. Мне ни с кем так не тяжело работать, как с тобой.

— Кто ведет расследование вместо меня?

— Аламер Сенар.

— Хороший выбор, — одобрил Кондр.

— Ты лучше.

— Нисколько не сомневаюсь.

— Мне пора принимать его отчет о проделанной работе.

— Конечно.

— Точно не хочешь использовать лекарство?

— Не хочу.

Валейро встал и направился из камеры.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Карника жила в доме плотских утех уже две недели. Жизнь изменилась так круто, что девушка не успела опомниться. Она точно пребывала во сне, выполняя даваемые ей приказы. Думать об Ошеро Карника себе запрещала даже перед сном. В противном случае слезы наворачивались на глаза. Плакать же категорически запрещалось управляющей Нефалией, когда-то бывшей проституткой, но состарившейся и теперь ответственной за прочих. По приезде Карники в дом плотских утех именно она встретила ее, оглядела с ног до головы и выразила удовлетворение новенькой. Нефалия всегда одобряла выбор госпожи Архэм, чьей подневольной по-прежнему оставалась. Женщина пятидесяти семи лет все еще оставалась привлекательной. Она мечтала стать свободной и получить фамилию. Если не удастся выйти замуж, то стать любовницей у нее могло получиться. Тогда ее род продолжится и будет свободным.

Нефалия показала Карнике дом, познакомила с остальными. Нескольких девушек Карника знала с детства, живя с ними в одной деревне. Затем Нефалия показала ей ее комнату.

Они устроились на просторной кровати. Кроме нее в комнате стоял шкаф для одежды, трюмо с косметикой. Больше ничего иметь не полагалось.

— Тут ты и будешь заниматься работой, — сказала Нефалия.

— Когда?

— Сегодня же и начнешь. Клиенты любят новеньких. Ты ведь стала женщиной?

— Да, к сожалению, — Карника опустила голову. На глаза стали наворачиваться слезы.

— Тебя лишили девственности насильно? — Нефалия взяла Карнику за подбородок, подняла голову.

— Нет. Мы любим друг друга.

— Вас больше нет, — жестко произнесла Нефалия, до боли сжимая подбородок. — Для тебя началась новая жизнь, в которой нет места ни любви, ни слезам. Понятно?

— Да.

Управляющая отпустила подбородок.

— Два раза в неделю есть возможность выходить в город. Однако за плохое поведение я запрещу это делать.

— Конечно.

— Не вздумай совершить побег. Тебе не скрыться, а по возвращении устрою тебе такую жизнь, по сравнению с которой клиент покажется родной матерью.

Карника вздрогнула. Снова угрозы. Хотя какого отношения еще ожидать к подневольному? Слезы против воли хлынули потоком.

Нефалия встала и, замахнувшись, отвесила Карнике пощечину.

— Вижу, не поняла.

— За что? — схватилась Карника за щеку.

— За слезы. Отними руку.

Рука была опущена.

— Ничего. До вечера пройдет.

Нефалия покинула всхлипывающую Карнику.

Однажды к Карнике пришел мужчина, вовсе не желавший спать с ней. Ему нужно было просто пообщаться. Карника опасалась недовольства госпожи Нефалии, но все же уступила пришедшему.

Разговаривать с ним оказалось легко и приятно. Они представились друг другу. Его звали Ангором Солном. Мужчина больше хотел поговорить с кем-нибудь, а пошел отчего-то сюда. Друзей в городе у него не было. Родители жили в соседнем городе, так что одиночество выгнало его из дома и привело к Карнике. Ангор сожалел, что едва достигшую совершеннолетия девушку отправили в дом плотских утех.

— Ты приходи ко мне, и мы будем говорить сколько угодно.

— Я обязательно последую твоему совету, — обещал мужчина.

— Только платить за всю ночь очень дорого.

— Деньги у меня есть. Могу купить хоть весь этот дом.

Карника улыбнулась.

— Вместе со всеми.

— Ну, конечно. Ты сомневаешься? — лукаво подмигнул Ангор.

— Нисколько.

Он встал с кровати и, взяв руку Карники, прикоснулся к ней губами.

— К сожалению, мне пора. Сегодня у меня нет денег, чтобы провести с тобой всю ночь.

— Тогда встретимся после выходных дней.

— Целых два дня.

— Они пройдут быстро. Ты еще успеешь забыть меня.

— Я приду. Вот увидишь. До свидания, Карника.

— До встречи, Ангор.

Утро следующего дня оказалось ужасным для Карники. Она первый раз хотела выйти в город, который видела лишь мельком, но управляющая Нефалия запретила ей покидать дом.

— Разве я сделала что-то не так? — спросила Карника, стоя перед женщиной в ее кабинете.

— Вы вчера разговаривали с клиентом.

— Он сам захотел этого. Мне не говорил никто, что это запрещено.

— Здесь дом, где мужчины платят за другое развлечение.

— Клиент остался недоволен? — Карника знала ответ на поставленный вопрос.

— Нет. Он ушел в приподнятом настроении.

— Тогда в чем проблема? — в другой бы ситуации Карника промолчала, попросила прощения за свое поведение. Однако разговор с господином на равных вернул ей достоинство.

— Ты молода и неопытна, Карника. Думаешь, только тебе улыбнулась удача в лице господина из высшего сословия? Многие были и есть не хуже тебя. Молодость и красота девушек сводила с ума состоятельных молодых мужчин. Они покупали их у госпожи Архэм и делали свободными. Только вскоре после свадьбы мужья, выводя молодых жен в свет, сталкивались лицом к лицу с их бывшими клиентами. Представляешь себе ситуацию, когда один мужчина рассказывает, как проводил немало ночей с женой другого?

Карника представила и ужаснулась. Лучше уж быть общей, чем видеть насмешливые взгляды. С другой стороны, не все мужчины одинаковые. В том они с Ангором убедились оба, сравнивая своих отцов.

— Ангор вовсе не такой. Он добрый и чуткий.

Управляющая встала. Вплотную подошла к подопечной.

— Я сейчас с тобой по-матерински разговариваю. Приди в себя и не строй невыполнимых планов.

— Я вовсе не думаю ни о каком будущем рядом с Ангором, — слова давались с трудом при осознании смысла сказанного, а ведь прошла всего лишь одна ночь.

— Вот и хорошо, — ласково улыбнулась Нефалия. — Ступай в комнату.

— Так мне нельзя выйти в город?

— Я же сказала о твоем неподобающем поведении.

Карника опустила голову и пошла к двери. Взявшись за ручку, она не выдержала несправедливости и обернулась. Хотела что-то сказать, но увидела гневный взгляд управляющей и вышла из кабинета.