Бесплатный фрагмент - Тринадцать

«Дорогой мамочке, вдохновителю, цензору, посвящается»

О художнике

Автор иллюстраций Александр Ерашов (творче-

ский псевдоним AMANITA), 1972 г.р.

Член Союза художников Казахстана (2010) и Твор-

ческого Союза Художников России (2017).

По мнению искусствоведов, Александр Ерашов вхо-

дит в число лучших молодых художников-графиков со-

временности. Его работы находятся в государственных

и частных коллекциях России, Германии, Франции, Гол-

ландии.

Рецензия

Возможность понять историю Русского народа на-

чинается с желания это сделать. Причём желать надо

беспристрастно, быть не рационалистически настрое-

ным, тем или иным, партийцем а реалистом со всесто-

ронним целостным жизненым опытом. Опыт познания

устройства мира, а через это устройства человеческих

отношений — интересует моих современников всё мень-

ше и меньше. Тем более, опыт познания воли Творца. Но,

были люди в былое время,, богатыри не мы…» О таком

чудо-богатыре, в котором сплелись воедино сила Духа,

воплотившаяся в грандиозность замыслов, широта

души, охватившая мировые просторы, и крепость тела,

подтвержденная в ратных подвигах. Перед нами роман

о Святом благоверном великом князе Всея Руси Андрее

Боголюбском. Талант дается от родовых корней и по мо-

литвам, но полезным для семьи он становится только

на благодатной почве вечных истин, ведь только вечное

может дать, не теряющийся во времени, смысл Жизни.

Будущий самодержец родился русским по праву и рус-

ским по крови, как бы не хотели очернить его облик

патийные эксперты. Становление княжеского отрока

происходило на Святой земле, к тому времени освобож-

денной крестовым походом от мусульман. Те времена

еще не проросли семенами католицизма, и многие за-

падные правители и воины придерживались восточной

исповедальной традиции Византии. (Об этом можно спо-

рить и надо спорить, чтобы разгледеть Истину). В этой

победоносной среде восточного христианства и вос-

питывался святой князь-воин-строитель-исповедник,

впитавший в себя все основы мирозданья, зарекомендо-

вавший себя, как верный соратник, которого выдвинули

в главу рыцарского ордена, для единения под знаменем

Христа всех стремящихся к Нему. Рыцарские ордена это

инструмент работающий на определенную цель, и ча-

сто он со временем попадает в паразитические руки.

Поэтому со временем идея о разрушении всего того что,

горя всем сердцем, создавал Великий князь, охватила

корыстные круги закулисья. Историкам еще предстоит

доказать, как осуществлялись планы благоверного кня-

зя по защите православных людей от растовщического

капитала, прикрывавшегося папизмом, и почему в этот

период начались, близкие по времени, смерти право-

славных единомышлеников и нападения орд, кочевни-

ков» на Святую Русь.

Книга которую вы надеюсь прочтете, в увлекательно-

художественной форме раскрывает взаимоотношения

людей древнего времени, перенося нас в современность,

и это всё происходит на фоне описания русской приро-

ды и архитектуры, как будто вы смотрите фильм и слу-

шаете красивую музыку. Приятого и поучительного вам

прочтения.

Председатель РОО содействие воспита-

нию патриотизма и духовно-нравственных

основ русских граждан,, Святой благовер-

ный великий князь Александр Невский»

Фатеев Р. А.

«Бывает нечто, о чем говорят

«смотри, вот это новое»; но это было

уже в веках, бывших прежде нас».

«Что было, то и теперь есть, и что будет,

то уже было, и Бог воззовет прошедшее».

Царь Соломон (Екклесиаст 1:9—10; 3:15)

Книга 1

Глава 1

Кто любит так жизнь, как любит ее он?

Теплые лучики солнца проникали сквозь потолоч-

ные щели свежей постройки, тысячи пылинок закру-

жились в утреннем танце: чего-чего, а пыли тут хва-

тало — стройка была в самом разгаре. Новое жилье под

названием овчарня диссонировало с комфортабельной

огромной квартирой в центре города. Ну и что? Он лю-

бил приключения, что может быть скучнее сытого вре-

мяпрепровождения в городских стенах?

Будильник зашелся веселой трелью, дав команду

птичьему двору залиться на все голоса. Начался новый

день. Сэм открыл глаза, довольно улыбнулся, увидев при

солнечном свете свои ночные труды. Впрочем, затекшая

шея напоминала о необычном времяпрепровождении:

вот уж действительно, новенький раскрашенный в сине-

оранжевые цвета потолок не совсем обычное дело для

просыпающегося молодого человека.

Вот уже третий месяц, как Сэм совершенным ди-

карем переехал за город на бескрайние просторы Суз-

дальского ополья, купив огромные гектары, объехать

которые пришлось бы потратить пару добрых часов.

Есть что-то волшебное в этом месте. Вечером, когда

темнеет, звезды сияют так близко, что, кажется, можно

дотронуться рукой, и холодный мерцающий свет отра-

жается в лунной дорожке, по которой как будто можно

забраться ввысь.

Да, это именно то сказочное место, которое стало за

два месяца Сэминым домом под названием ферма.

Удивительно, как быстро проект вошел в его созна-

ние и сделал своим заложником, — оставлять ферму на-

долго стало невозможным и даже преступным!

С самого утра она начинала жить собственной жиз-

нью. Вереницей съезжались машины с материалами,

люди, как в муравейнике, перетаскивали бревна, везде

полным ходом шло строительство, и вот уже новенькие

домики с пьянящим запахом свежей древесины выраста-

ли как грибы осенью на полянке, а дирижер этого орке-

стра, почти совсем проснувшись, разглядывал потолок

собственного рыже-ультрамаринового производства.

Для аскетичной комнаты, больше похожей на келью мо-

наха, это действительно стало украшением.

Что же ее все-таки отличало от жилища служи-

теля Господа, так это вешалка из неотесанной березы,

сохранившая природный рельеф, на которой висели

белоснежные дизайнерские рубашки, напоминающие

о второй жизни в городе.

В дверь постучали, и сразу возникла голова в си-

нем платке:

— Доброе утро, — пробасила она. Это помощница по

хозяйству — высокая крупная женщина, как будто срисо-

ванная с некрасовских стихов, коня на скаку остановит.

Впрочем, это чистая правда — коня она и вправду оста-

навливает, работая конюхом на ферме. Удивительная

профессия для женщины наших времен, подумал Сэм,

а вслух протянул:

— Доброе утро!

— Дорогу размыло, строители не приедут. Вчераш-

ние работники сегодня ушли, — запричитала скорого-

воркой она.

Правда, подумал он, в России совсем не любят ра-

ботать, это вам не Америка, где он прожил последние

пятнадцать лет.

— Хорошо, я сейчас иду, найдем других. Спасибо!

Голова утвердительно кивнула и исчезла. За два ме-

сяца он перестал запоминать их имена. Надев резиновые

сапоги, он вышел.

Тягучий влажный воздух дунул в лицо, земля была

мокрой после ночного дождя, но игривые лучи майско-

го солнца обещали все исправить. Двойной эспрессо,

вот о чем просила утренняя душа художника. Совсем

недавно он готовил его на огромном генераторе, сей-

час уже, пройдя первобытно-общинный строй фермы,

начался прогресс с прелестями цивилизации в виде

электричества и сопутствующих ему благ — чайников,

электроплит.

На веранде открывался вид на стройный ряд злато-

главых суздальских куполов, там же расположилась но-

венькая плаза и спутниковая тарелка, выглядевшая здесь

как инопланетное оборудование. Неподалеку в конюшне

стояли два жеребца, привезенные недавно с конезавода.

Мощными ноздрями они жадно вдыхали майский воз-

дух. Имя для одного он уже подобрал, причем животное

сразу признало его, как будто было в курсе всех успехов

машиностроения.

— Бентли, — позвал Сэм, конь ответил веселым ржа-

нием. Дух свободы понимаешь, когда находишься взапер-

ти, подумал он.

Вот уж что действительно ценил Сэм, в масштаб его

личности этот дух вполне гармонично умещался и гулял

на вверенном ему пространстве и показывался при лю-

бом удобном случае. Особенно на холсте –вот где в пол-

ном объеме он обретал форму. Сэм писал с детства. Когда

он написал первую свою картину? –задумался молодой

человек. Нет, не вспомнить, кажется, что родился с кра-

сками. Его картины отражают некий мистический мир,

внутренний космос событий и всего живого на земле.

Животные, деревья –все предстает в антураже не-

вероятных красочных миров, похожих на античные ме-

тафоры, на геометрическое выражение некой формулы

мироздания. Рисунок линий создает иллюзию движения,

соединяющего все вокруг: далекий космос и песчинки,

ход жизни в огромной вселенной. Краски являются отпе-

чатком его жизни, настроения и состояния души, пред-

ставляют собой некий внутренний отчет о проделанной

работе. Холсту он отдается полностью, входя в некий

транс своего сознания и выплескивая сиюминутное на-

строение. Это самая большое увлечение в его жизни.

Сэм мечтал посвятить себя искусству, некоторые

шаги, впрочем, уже сделаны, он улыбнулся, вспомнив,

как дал свой первый автограф.

К аромату весеннего утра наконец прибавился долго-

жданный запах свежесваренного кофе. Вдруг взгляд его

наткнулся на необычное сооружение в поле. Проделав

пару быстрых шагов, он понял, что это за странная кон-

струкция. Это были два огромных холста два на три метра,

которые унесло ветром с веранды. «Унесенные ветром, —

сказал Сэм, — Какой сильный ветер был ночью, крепко же

я спал!» — веселые искорки засверкали в карих глазах.

Глава 2

Утром в Ершалаиме стоял туман, В нем отражались

дрожащие очертания куполов, восходящих к рассветным

небесам. Путь на Голгофу казался трудным и недостижи-

мым, как во времена Иисуса и Его последнего пути. Ан-

дрей медленно поднимался по вымощенной мостовой.

«Господи, — молил он, — неужели я последний раз под-

нимаюсь к Гробу Твоему?» За последние семь лет он не

мыслил себя без этого святого места. Он привык к своей

бессоннице и, как только рассветало, приходил сюда вме-

сте с ключниками, открывавшими церковь каждый день

в четыре часа утра. Вот и сегодня, наконец-то преодолев

дорогу, он знал, что осталось восемь шагов, и подошел

к воротам, ручкой которых служил медный лев. Андрей

откинул со лба русые волосы, сжал крест на груди, и

вошел в храм. С Микулой они отмерили два часа, и Князю

нужно было проститься со своими любимыми местами —

белоснежные стены Ершалаима были уже родными для

него. «Я перенесу центр мира, Господи», — сказал он го-

рячо возле иконы. Несмотря на раннее утро, воздух был

горячий и влажный, свечи трепетали и создавалось ощу-

щение, что все пришло в движение в горячей молитве

Андрея. Истово перекрестившись, он склонился перед

иконой Божьей Матери, с самого детства он чувствовал

связь с Ней: Она приходила к нему во сне, гладила по ру-

сой кудрявой голове, после Ее посещений он не чувство-

вал себя сиротой. Путь в Киев предстоит нелегкий, и он

уже чувствовал, что скучает по городу Господа. «Я пере-

несу Твою частицу с Собой, –слезы, обжигая, катились

по лицу князя. –Милостью твоей, Господи, благослови

меня», –и вышел из храма. Осталось меньше часа, пора!

У основания Елеонской горы есть церковь Кресто-

носцев, по преданию, здесь была погребена Пресвятая

Богородица, Андрей взял там небольшой камень –это

была главная его драгоценность, вывозимая из Ершала-

имского королевства.

Яффский порт встретил князя стоявшими у при-

чала разнообразными причудливыми судами, это были

в основном торговые корабли, поставляющие различные

товары в Византию. Андрей выискивал глазами Миколу,

который должен был собрать незатейливый скарб молодо-

го князя, и потерял уж всякую надежду, как вдруг он воз-

ник на повозке, новенькая соломенная шляпа совершенно

нелепо смотрелась в сочетании с рыжей бородой Миколы.

— А коня-то три ты куда взял?

— Так –деть на рынок успел.

Путь неблизкий предстоит, ну, где наша ладья на-

бойная?__

— Киевские сразу видать, — ответил князь, — что-

что, а постройка судов у нас добротная.

Наконец за византийским трехъярусным триером

показалась незатейливая на первый взгляд ладья. Но Ан-

дрей знал, что особенность ее состояла в том, что, мелко

сидя на речной воде, она легко шла по морской волне.

Палицы, копья, мечи сияли на ярком солнце. Дружи-

на прибыла месяц назад, и воины, отдохнувшие уже от

дальнего пути, снова были готовы в дорогу.

— Ну, с Богом, — сказал Андрей, и дружинники пере-

крестились. Князь передал воеводе аккуратно свернутое

полотно.

— Этот стяг новый, водрузите на мачту. Под моим

гербом пойдем, — в воздухе, шевеля ноздрями от поры-

вов ветра, смотрел на удаляющийся брег лев точь-в-точь

как на вратах у храма.

Глава 3

«Он исчез!! — решил Сэм. — Только недавно я видел

этот злосчастный телефон», — и, услышав его мысли,

раздался веселый звонок «Гуд бай, Америка, ооо…».

— Алло, — голос в трубке звучал женственно и строго

одновременно, — пытаюсь дозвониться собственному сыну.

— Я уже здесь, — весело ответил Сэм.

Радостный тон был проигнорирован, и женщина

продолжала с нотками легкого недовольства:

— Ты, надеюсь, помнишь, что я сегодня приезжаю

и стесняюсь спросить, наверно, помнишь во сколько?

Глаза его резко округлились, а в трубку он сказал:

— Конечно, Солнышко, я встречу. И, выдержав пау-

зу, мурлыкающим голосом спросил:

— А во сколько?

На другом конце провода он уловил ее мягкую улыб-

ку.

— Ну конечно, — сказала она, — так я и знала! В 17.30,

на «Сапсане», постарайся не опаздывать.

— Конечно, обнял!

«Мама», — он улыбнулся. Эта уникальная женщи-

на научила его жизни, кроме того, что дала ее. Татья-

на была не из тех, кто может легко затеряться в толпе.

У нее была внешность древней царицы. Прямую и цар-

ственную осанку не могли скрыть даже объемные сви-

тера, которые она любила надевать, приезжая на ферму

и снимая наконец городские строгие костюмы.

Глаза ее в зависимости от настроения меняли цвет

от светло-серого до изумрудного. Сэм точно знал, что,

увидев драгоценный цвет, нужно немедленно уно-

сить ноги.

В далекой Америке (сейчас она казалась чем-то из

другой жизни) она научила его бизнесу.

— Мам, я хочу свой бизнес, — сказал как-то он ей.

— Ого!! Так-так, — она выжидающе смотрела на

Сэма. Наконец он решился:

— Мне нужно пятнадцать тысяч долларов, — выпа-

лил он скороговоркой.

— Хорошо, — после размышлений ответила она, по-

гладив его по щеке, — пиши договор.

— Какой договор, мам?

— Обыкновенный, — сказала она, — сумма, дата, сро-

ки и проценты соответственно.

Сэм был потрясен, пытаясь сопротивляться:

— Даже дядя мой давал мне просто так, под чест-

ное слово, — выпалил он, стараясь понять смысл услышанного.

— Ну конечно, и ты уже отдал? — с иронией продолжала

она.

— Мы в процессе, — гордо ответил Сэм.

— Вот поэтому пишем договор, — и она спокойно

продолжила изучать утренний выпуск газет.

— Не мать, химера! — вздохнул он.

С тех пор Сэм научился составлять договоры в свою

пользу. Именно мама дала ему бесценный опыт, что впо-

следствии оберегло его от многих ошибок и корыстных

людей. Достаточно добродушный от природы, он все же

не очень любил, когда его используют.

День закрутился обычной уже для него фермерской

рутиной, в разгаре которой выяснилось, что исчезла ло-

шадь, кончилась солярка и что пора ехать во Владимир.

После ночного дождя эта трасса больше смахивала на

Париж–Дакар, но, зная все местные ухабы, джип несся,

виляя хвостом, как добродушный пес.

Преодолев сложную часть дороги, Сэм расслабился,

из приемника лилась ритмичная музыка, и он стал от-

бивать ей в такт.

Показался город, который год назад пленил моло-

дого американца, двигавшегося как раз по этой дороге

и, казалось, случайно заброшенного сюда невесть ка-

ким ветром.

Особенно величественной и сказочной предстает

южная панорама в закатные часы, когда пойма и город-

ские высоты тонут в молочном тумане, и пламенеющие

в последних лучах солнца белокаменные соборы ка-

жутся фантастическим видением.

Глава 4

Прошло больше месяца, как князь Андрей находил-

ся в пути, и вот наконец показались златоглавые церкви

столицы Руси. Киев-град — именно туда звал его отец

Юрий на постоянную борьбу ростово-суздальских кня-

зей с волынскими за киевский стол. Все это больше по-

ходило на семейную ссору.

«Князь пошел, князь решил, князь свершил» —

и неважно, сколько было князю: шесть лет, тридцать

три года или восьмой десяток шел, так учил его дед

Владимир. Он был ему примером во всем, правда,

помнил Андрей его обрывками, уж больно мал он был

в ту пору.

Помнит один эпизод, когда взял Владимир тогда

пяти лет от роду Андрея на охоту, не на шутку напугав

бабку, воспитанную по строгим правилам английского

двора. Страх ее можно было понять: ее сын чуть не по-

гиб на охоте и вылечился после молитв Гиты Святому

Пантелеймону.

В ту ночь Мстиславу с распоротым животом, из

которого вываливались внутренности, приснился сон.

Во сне он увидел образ Святого, склонившегося над его

постелью.

Бабушка и увезла Андрея еще подростком, выпол-

нив обещание совершить паломничество в Ершалаим.

Она больше походила на повзрослевшую девушку, чем

бабушку, ее тонкие пальцы он помнил на ощупь. Мико-

ла прервал его воспоминания:

— Князь, в палаты сразу? Ждут уж нас, наверно?

— Ждут, послали гонца, — Андрей оглядывался

кругом.

В подтверждение его слов послышался колокольный

звон. Весть, значит, дошла уже о вернувшем-

ся сыне.

Город был укреплен земляным валом с деревянны-

ми стенами и глубоким рвом. Вереницы людей стекались

на городскую площадь к златоглавой великой церкви

Киево-Печерской лавры. Женщины в цветастых платках

на голове сидели прямо на вымощенной мостовой, кто-

то молился на коленях с котомками за спиной, скорее

всего это были паломники, решил про себя князь. Друж-

ной вереницей пробежали мимо дети, напугав лошадей.

Все они, как один, были в похожих костюмах и белых

шляпах, как он читал из частых писем отца, здесь была

открыта государственная школа.

Дальше их взору представилась необычная про-

цессия: двое торговцев несли ковер невиданной князем

красоты. Киев показался Андрею огромным улием, ве-

ликий княжеский двор располагался неподалеку, сточ-

ные воды издавали гнилостный запах, и после Ерша-

лоима с его степенной и помпезной жизнью русский

город напоминал уездную деревню. Князь обратил

внимание на огромные деревья, густо насаженные и по-

крытые плодами, но сады Константинополя, где он го-

стил у греческих царей, приходившихся ему родствен-

никами, не шли ни в какое сравнение своими пышными

и ухоженными лабиринтами. С детства тянущегося

к красоте князя не впечатлял этот град. Думал он и про

предстоящие вечевые сходки, и при этих мыслях попе-

речная морщина становилась отчетливо вырезанной на

его красивом лице. Отца же он любил, хоть и не считал

его идеальным правителем, не снискал Юрий у горо-

жан славу в погоне за престолом Киевским. Жадный

и раздражительный, он скорее походил на писаря, кото-

рый соглашается со всеми фактами, излагаемыми ему.

Нрав же самого Андрея нельзя было назвать крот-

ким. Смелый от природы, он готов был бросится в бой

в любую минуту, и в быту его нельзя было застать вра-

сплох, часто принимал не по возрасту мудрые, истинно

Соломоновы решения. Чаще отец нуждался в советах

мудрого сына. Он был чудесно воспитан, знал пять

языков, тянулся к музыке и живописи, подробно по-

стигая и обращая внимание на все детали.

Показался княжеский Терем. Это было причудливое

сооружение: к северу примыкал пристроенный связы-

вающий собор с колокольней, и, хотя строители и пыта-

лись использовать в его обработке колончатый пояс, они

создали лишь очень безвкусную и грубую подделку. Да-

лее проходил излом, отвечающий излому южного скло-

на, его ядром был златоглавый собор. Андрей спешился

и затем взбежал по скрипучей деревянной лестнице.

Послышался смех и громкие голоса, они станови-

лись все более разборчивыми с необычными для него

гортанными звуками с мягким произношением. Обычно

ему хватало пары недель, чтобы подражать особенным

наречиям носителей языков.

Князь зашел в светлые сени, бояре сидели в ярко-

синих, красных, зеленых расписных одеждах, некото-

рые из которых были оторочены мехами. При виде его

они встали и поклонились в пояс.

Скрипнула тяжелая окованная дверь, и появился

князь Юрий, они молча обнялись, расцеловались:

— С возвращением, сын мой возлюбленный! — серые

выцветшие глаза его наполнились слезами, они присели

на лавки. Андрей рассматривал отца: он изменился, по-

старел. На нем был накинут плащ с застежкой на плече,

на ногах — остроносые сапоги.

— Дай-ка рассмотрю тебя внимательно, — продол-

жал отец, окинул молодого князя взглядом и сжал ку-

лаки на груди, отчего костяшки побелели и приняли

неестественный и даже болезненный вид.

Юрий не отличался мужественными чертами: ред-

кие волосы свисали сосульками из-под шапки, нос был

острый и крючковатый, плотно сжатые узкие губы свиде-

тельствовали о подозрительной натуре князя. Во всем же

его образе читалось что-то хищное и нервное.

— Я рад нашей встрече, отец, готов служить тебе

и Руси верой и правдой. — Бояре одобрительно закивали

бородатыми головами.

— Ну, что же, располагайся, Китай! Баньку прикажу

да вздремни, вечером пир закатим на весь мир, князья

с волостей приедут и Ростислав, брат твой младший! —

покачиваясь с носка на пятку, Юрий встал.

Китай, так называла его мама и бабушка дома, он

почти забыл это имя, приятно, что отец вспомнил его.

— Конечно, отец, до вечера, осмотрюсь у тебя пока.

Андрея провели в опочивальню и предоставили са-

мому себе. День подходил к концу, багровый закат за-

ливал горницу князя через свинцовые переплеты окон.

Все же что-то тревожное чудилось ему в этом городе.

Разобрав свои сундуки, он наконец лег на резную кро-

вать с балясинами и росписями, покрытую медвежьими

шкурами, и забылся богатырским сном.

Проснулся Андрей от колокольного звона, изве-

стившего о начале пира. Отец любил пиры и закатывал

их по поводу и без, он был первым удельным князем

Ростово-Суздальского княжества, перенес престол из

Ростова в Суздаль, где и прошло детство князя Андрея.

Князь Юрий и тогда не хотел жить с боярами и постро-

ил себе резиденцию в Кидекше. Это было не простое

место, по преданию. здесь случилась встреча двух свя-

тых братьев — князей Бориса и Глеба, спешивших на

зов отца своего — князя Владимира Красно Солнышко.

Впоследствии оба они были убиты другим братом —

Святополком Окаянным. Он всегда с ужасом вспоминал

эту историю, рассказанную ему дедом, представлял, как

убивали Бориса на реке Альте, в шатре, когда он молился

при лучине. Когда Андрей подрос, отец передал ему меч

святого Бориса, который был всегда рядом с ним. По-

трогав кожаные ножны, юноша глубоко вздохнул, в этот

момент в дверь постучали:

— Кто? — спросил князь, придвигая ближе меч.

— Так прислужница это, подарок от Великого князя

принесла, — пропищал тоненький голосок.

— Заходи, — сказал он, вставая.

В двери появилась девушка лет шестнадцати со

смешным курносым носом и деловито внесла парчовые

наряды.

— Это одежда вам от князя.

Внимание его привлекла парчовая багряная порфи-

ра, и в голову пришло:

«Надели на него багряницу и сплели венец из терна,

возложили ему на голову и дали в правую руку трость

и становясь пред ним на колени насмехались над ним,

говоря: «Радуйся, царь Иудейский» — и плевали на него,

взяв трость, били его по голове, и когда насмеялись над

ним, сняли с него багряницу и одели в его одежды и по-

вели на распятие» (Мф. 27-28-31).

«Почему я вспомнил именно это предание?» — по-

думал князь.

Все это время девушка стояла как истукан, Андрей

забыл о ней.

— Я могу идти? — наконец осмелилась спросить она.

— Да, иди.

— Вас ждут на пиру, — пискнула она и удалилась.

Князь Андрей не спеша оделся, взглянул на себя

в серебро: мягкие русые волосы обрамляли высокий лоб,

светло-карие глаза окружали густые ресницы, нос немно-

го с горбинкой достался ему от греческих предков, но во-

левой подбородок с ямочкой — это уж точно половецкие

корни. Он был невысок, но крепок, с царской осанкой,

и даже в простых одеждах видна была порода. Его можно

было назвать красивым, но это была истинная мужская

красота. Порфира села как влитая, Андрей остался дово-

лен собой, задул лучину и перекрестившись, вышел. Ды-

мок от погасшей лучины потянулся было за ним

Глава 5

Не отрываясь, Сэм смотрел на тренькающий теле-

фон. Ему казалось, что даже музыка, когда она звонит,

звучит громче. «Лучше ответить», — подумал он. В труб-

ке послышалось скороговоркой:

— Cэээээм, у меня пятьсот миллионов вопросов,

уже шестьсот, пока дозванивалась.

— Угу, — сказал он.

Слегка успокоившись, что произвела нужный эф-

фект, она уже медленнее продолжала:

— Это полдела, что нашли компанию, организую-

щую нам фуршет, но ты все равно там должен все попро-

бовать, у нас по моим скромным подсчетам 200 гостей!

— Почему не триста? — вкрадчиво спросил он.

— Триста можно, тогда нужно использовать кори-

дор, — совершенно серьезно продолжала она.

Вот в этом весь Юлик, вздохнул Сэм, как и все род-

ственники, он ее так называл, хотя в обычной жизни

она была Юлия — некое тотемное имя для избранных.

Впрочем, он этому рад. За несколько месяцев их зна-

комства она плотно заняла позицию друга и наставни-

ка в женском лице. Их встреча произошла случайно,

когда Юлия узнала о нем от своей сестры. Он снимал

у нее квартиру в городе, практически там не бывал, но

сводил ее с ума, не выключая свет ни днем ни ночью.

Для российского менталитета и хорошей хозяйки

это было поистине сверх понимания. Когда же она все-

таки случайно заставала его, он очаровательно хлопал

огромными ресницами и говорил, что в Америке всее-

ее так делают!

Все при этом звучало так ошарашивающе убеди-

тельно, что в конце концов сестра Юлии перестала

с этим бороться. Именно она рассказала о смешном

квартиросъемщике, который рисует в ее подвале кар-

тины, и в один прекрасный день Юлик позвонила ему

и они незамедлительно встретились, перебивая друг

друга, как будто были знакомы всю жизнь и даже, мо-

жет, прошлую. Ею было тотчас же принято решение

взять над ним некое шефство в области искусства. Ког-

да она узнала, что у него уже в общей приближенной

массе что-то около 500 работ, она воскликнула:

— Более 500?! И ты в России не выставлялся?

При этом она закатила глаза от ужаса, как будто

он нарушил пакт о ненападении, — нет-нет! Мы делаем

твою выставку в новой галерее.

Решения она принимала так же быстро, как дети

меняют мины на лице. В следующие два дня она уже

перевезла его работы в новенькую, пахнущую краской

галерею, открытие которой сейчас активно обсуждалось.

Нужно заметить, что писать картины она стала не

так давно, а точнее, два года назад, в 37 лет, которые

и сейчас ей ни за что не дашь.

Обаяние и кипучая энергия в ней зашкаливали. И

хотя, по ее словам, кисточку в руках до этого не дер-

жала, картины ее заслужили признание известных ху-

дожников и получали высокие дипломы на престижных

выставках, а когда ее приняли в члены Союза Художни-

ков, оставила работу директора преуспевающего стра-

хового агентства и занялась искусством…

В следующие два дня она перевезла его работы

в новенькую, еще пахнущую краской галерею, торже-

ственное открытие коей сейчас активно обсуждалось.

— Сэм, — снова послышался ее голос, — и нам еще

нужно ночью встретить Никаса, ну мы точно ничего не

успеваем!

— Юлик, — Сэм старался говорить по слогам, — успе-

ваем, успокойся, я наберу тебя, когда буду в городе!

— Отлично! Жду тогда! Не смей оставлять старую

больную женщину! Сэм засмеялся:

— Не буду!!

Приезда Никаса ждали все организаторы новой

Художественной галереи в городе, многие не вери-

ли, что это возможно. Но только не Юлик.

Никас входит в десятку лучших художников мира.

Непонятно как заполучив телефон, она пригласила

его приехать на открытие новой галереи во Владимире.

— Я очень люблю ваш старинный город, я приеду,

— неожиданно согласился Никас.

Ответственность за это мероприятие возросла до

небес: волновались все, но больше всех, конечно, Юлик.

И вот все готово — завтра открытие.

Волнение — в апогее…

Договорились встречать Никаса у Золотых ворот,

это самое известное место в городе, памятник архитек-

туры 12 века.

Сэм с Юликом сидели в машине посреди спящего

города и ждали.

— Представляешь, — продолжала она, — самое боль-

шое разочарование в моей жизни?

— Даже не представляю, — ответил Сэм, сдерживая

улыбку.

Я приехала во Владимир, начитавшись о Золотых

воротах и…, — она сделала паузу, — Они оказались со-

вершенно не золотыми!!

Сэм засмеялся: — Если подумать, то ты права!

В ее сумочке зазвонил телефон.

— Да-да, мы ждем Вас у Золотых ворот!

Было около двух часов ночи, когда подъехала

машина с московскими номерами и из нее вышел высо-

кий статный мужчина.

— Никас! С приездом, мы очень рады! — голос ее

дрожал от волнения, — Я — Юлия, а это Сэм.

— Я догадался, — засмеялся Никас и представил сво-

их спутников — очень красивую девушку и водителя.

Все вместе поехали в гостиницу, живописно рас-

положившуюся на склоне холма.

С нарядной веранды открывался удивительный вид

на пойму Клязьмы в лунном свете. В ночи бежали

огоньки проезжающих через мост автомобилей, а вдали

на фоне ночного неба возвышался силуэт величествен-

ного Успенского Собора…

Их ждал большой стол с угощением от гостеприим-

ной хозяйки гостиницы.

…Сэм посмотрел на часы, стрелки показывали три

ночи, потом на Юлика. Он не мог испортить ее восторг по

поводу приезда маэстро, хотя знал, что завтра предстоит

ответственный день открытия.

Голос Никаса завораживал, и все непринужденно сме-

ялись за столом. Он был еще и прекрасным рассказчиком.

— Да, да, конечно, в жизни есть удивительные

вещи, — сказал он теплым баритоном. Он был скорее бо-

лее похож на Иисуса и смотрителя мира, чем на знаме-

нитого художника.

— Я помню, как был влюблен в женщину, — продол-

жал Никас, — она была намного старше меня, и мне все

время нужно было выделяться. Она говорила, что лю-

бит Украину. Я заверял, что обожаю эту страну и что

мое любимое произведение — «Вечера на хуторе близ

Диканьки», это было абсолютной правдой.

Он продолжал, затянувшись сигарой и выпуская си-

зые колечки дыма:

— Прошло много времени, мы потерялись, и вот

однажды поехали со знаменитым писателем в турне по

Украине. Когда прошли встречи, мы поспешили с про-

вожающим нас водителем на машине к вокзалу, и уви-

дели у дороги живописный колодец с журавлем (это

специальное приспособление, чтобы доставать воду ве-

дром). Решили попросить у хозяев колодезной водички.

Выйдя из машины, я наткнулся на свалку, решил пройти

немного дальше и вдруг… я забыл, за чем шел. Под лу-

чами лунного света я увидел паутину, сотканную из зо-

лота, проливающей свет на дом, показавшийся мне со-

вершенно сказочным, с красным шифером, похожим на

пряничный домик. Двери были закрыты, краска на став-

нях облупилась, видно было, что он давно в запустении.

Это было чудесное зрелище, дежавю. Вот что я искал

всю жизнь! Развернув машину удивленного водителя,

мы отправились искать местное самоуправление. Наши

промыслы счастливо закончились, — продолжал Ни-

кас. — Перед нами предстал глава хутора, отмечавший

свое шестидесятилетие уже, как выяснилось, пятый

день. Не спрашивая, как нас зовут, он налил добрую

чарку и отрезал сало. Я объяснил ему предмет своего

интереса, на что он сказал:

— Я дарю его тебе! А вы кто, собственно?

— Я художник, мой друг — писатель…

— Ааа, — протянул он, — маляр и писака…

— Я хочу купить этот дом, — продолжал Никас.

Голубые глаза с покрасневшими жилками на ми-

нуту прояснились, он долго за чем-то ходил и наконец

победно водрузил на стол потертую книгу и стал ли-

стать пожелтевшие страницы.

— Вот, — он ткнул пальцем в старую запись, напи-

санную каллиграфическим почерком, — ее!

Когда я увидел ее имя, той женщины, в которую

был давным-давно влюблен, я просто не мог поверить

в это, — он выпустил еще одно колечко и сказал:

— Чудеса сбываются…

Глава 6

Князь услышал голос отца:

— Сорок столов накрыть для моей дружины!

Везде плясали скоморохи и дудели в рожки из бе-

ресты, полы были вымощены спилами пеньков, настла-

ны кругами.

— Чаши подставляй, — слышалось отовсюду. Все

было освещено факелами, князь Андрей шел к отцов-

скому столу.

— Позволь, княже, слово молвить!

Князь Юрий Долгорукий взмахнул рукой, пригла-

шая на место рядом с ним. При свете факелов его лицо

казалось изрезано морщинами, он был одет в белую ру-

баху и узорчатую шубу.

— Говори, князь Андрей. — Чуть поодаль полилась

стройная песня о славном граде.

— За Русь! — Князь встал и поднял резной ковш.

— Эх, — ответил Юрий, — великая судьба — великое

рабство!

— Ну что же, отец, на все воля Божья!

— Мудр ты, сын мой, — заметил князь.

В языках пламени видны были раскрасневшиеся

боярские лица дружины, слева сидел воевода. Раздался

громкий смех, князь Юрий усмехнулся:

— А вон Барыло, боярин, могуч, но дерзок!

Андрей искал глазами брата Ростислава. В это вре-

мя между столами катили бочки с вином, скоморохи

то и дело пускались в пляс, красные тканые скатерти

покрывали огромные столы.

Сначала несли кислую капусту с сельдями. Затем

стали подавать икру, свежесоленую, черного крепко-

го посола. Андрей соскучился по настоящей русской

кухне. Рыбьи головы сменяли друг друга — лососина,

белорыбица, осетрина, белужина. От этого изобилия

переходили к ухе. В огромных чанах даже издалека

чувствовался ее запах.

— Стерляжья! — кричал повар.

— Лещевая! — вторил ему второй.

— Судачья! — нараспев продолжал третий.

Причудливые пироги с начинкой из вязиги, сельди

подавались им первым.

— Вареные раки в честь приезда князя!

Столы гудели, деревянные расписные чарки пере-

полнялись вином.

Далее следовали жареные лебеди, сотня жареных

павлинов, у которых распущенные хвосты качались

над каждым блюдом в виде опахала.

Дружина наперебой чествовала князя Андрея.

Юрий доверительно наклонился к сыну:

— Что же ты молчишь, княже, молви, слушаю тебя!

— Брата хочу видеть, Ростислава, — сказал он.

— Открой мне душу свою, — тихо продолжал отец.

— Отец, — ответил он тихо, — я хочу домой вернуть-

ся, в Ростов, храм построю, который куполами взор

людской ласкать будет.

— Дворец тебе не подходит, — князь заметно сердил-

ся. — Молчи да слушай, дружина довольна не будет!

— Да что дружина твоя, отец? Услышат звон злата,

прибегут! Была бы Русь довольна, — он отхлебнул из

ковша.

К ним подошел статный юноша. Он был крепок,

невысокого роста, глаза как угли, казалось, они про-

жигают насквозь.

Рукоятка меча, украшенная яхонтами, сверкала

при свете факелов и свечей.

— Брат, Князь Великий, Китаюшка! — он схватил

его в крепкие объятия. — Сколько мы не виделись?

— Целую вечность, — улыбнулся Андрей.

— Подставляй-ка чашу, сам меду налью.

Андрей разглядывал его, отчего тот покраснел. Он

был с детства настолько робок, что первое слово за-

молвить боялся. С тех пор возмужал, но что-то было

все же робкое в нем, заметил Андрей.

— Персты наши одного перста камня держат, — го-

рячо сказал он, поднимая чашу, пена стекала по рука-

ву, он выпил все до дна и перевернул, показывая свою

преданность и пустое содержимое резной чаши, распи-

санной причудливыми животными. Вытер рот белой

рубахой и спросил отца:

— Завтра вече собираешь?

Юрий кивнул и задумался, вдалеке на вертеле жа-

рили мясо оленя, толстый повар отрезал куски и кидал

их холопам и собакам. Небо было звездным, и языки

факелов вторили застывшему огню далеких__

Глава 7

Утро выдалось туманным, как часто бывает в этих

краях. Дурманяще пахло необычными цветами и тра-

вами, Андрей никак не мог очнуться от странного сна,

который нельзя было облечь в человеческий смысл:

масса краски плыла на него, но почему-то не пачкала,

огромная ультрамариновая масса, и вдруг в ней появи-

лись алые оттенки и потоки, никаких людей и образов.

И сколько он ни просыпался, поворачивался на другой

бок, сон упорно преследовал его.

Князь смотрел дальше и вскоре услышал голос:

«Все дети на этой земле мифологизируют свое рожде-

ние». Во сне он подумал: а что он знает о своем рож-

дении?

Он хотел услышать правду, более того, он знал, что

у него есть предназначение, и чем пламенней и пытли-

вей Андрей думал, пытаясь приблизиться к истине, тем

дальше, казалось, она удалялась. И вдруг он увидел фи-

гуру женщины, он протянул к ней руку, но она стала

уходить и через некоторое время исчезла совсем, затем

юноша проснулся.

Мягкие перины в отцовском доме располагали

к неге, но, привыкнув за долгие годы вставать с пер-

выми лучами солнца, князь поднялся, кости немного

затекли, голова побаливала от вчерашних медов, но

в целом он чувствовал себя прекрасно.

— Скажите мне правду, — вслух сказал он, вспоми-

ная свой сон.

Князь вышел во двор, везде слышался звук метел,

которые убирали вчерашний мусор, но поднимали еще

больший столб пыли. Засидевшихся на пиру утаскивали

за ноги, столы были уже чисты, и о вчерашнем застолье

напоминал лишь замок из пустых бочек.

Умывшись из купели, Андрей огляделся, увидел до-

зорного, наблюдавшего за ним, и вдруг помахал ему по-

мальчишески. Смущенный страж устремил свой взор

в дальние дали, еще больше насмешив Андрея. Навстречу

ему, громко пыхтя, шел боярин Барыло в красном кафтане.

— Чего медлишь? — спросил Андрей. — Вече зови!

— Так ведь не велено еще, — тот пожал плечами.

— Так я велю, — строго сказал князь.

— Будет исполнено, князь! — скороговоркой произ-

нес боярин и побежал к колокольне.

Колокол неугомонно звенел, собирая вече. Пло-

щадь была полна людьми: женщинами с младенцами

на руках, боярами, скоморохами. Последние кувырка-

лись по площади и дудели в берестяные рожки, гул все

больше и больше поднимался над площадью, и запо-

здавшие горожане искали место, откуда им хоть что-

нибудь будет слышно.

Появился светлейший князь Юрий — на караульной

башне закончили звонницу.

— Слава князю! — понеслось со всех сторон, шапки

полетели в небо, младенцы залились в плаче, некоторые

же принесли дубовые листья и, помахивая ими, привет-

ствовали знать. Князь начал:

— Судьба наша и нашей великой державы пошат-

нулась! Понял я и вижу, что Изяслав Мистиславович —

недруг наш, дань не присылает в княжество, беспоряд-

ки творит на Волыни. Посылаю сыновей своих Андрея

и Ростислава, хочу узнать: зачем смуту затеял?

— Велика честь нам, отец, — ответил Андрей.

— Не честь, а дело, — сказал князь Юрий. — Сыну же

моему, Андрею, даю княжествовать в Вышгороде.

— Спасибо, княже, — Андрей тряхнул курчавой го-

ловой.

— Собираем войско и идем на Волынь! Пополним

казну киевскую и научим разуму Изяслава.

В ту ночь он плохо спал, пред ним предстала про-

рубь, он нагой шел в нее, несмотря на холод и страх,

три раза перекрестившись, он окунулся в ледяную

воду, искупавшись, Андрей почувствовал успокоение

и негу и забылся до утра. Отец рано позвал его к себе,

по его поведению молодой князь видел, что тот гото-

вился к чему-то необычному и значимому для него.

Андрей уже был осведомлен, что отца недолюбливает

народ из-за жадности, любви к женщинам и праздной

жизни. Юноша и сам недавно стал свидетелем одной

сцены из жизни отца.

Поехав на охоту, они шли на вепря и, наткнувшись

на кровавый след, последовали по нему. Тень деревьев

ложилась на усталое лицо князя. Они заехали на бед-

ный двор, хозяин, увидев богатых гостей, стал причи-

тать, что нашел в лесу уже раненого животного. Вышла

девушка, на первый взгляд она была похожа на лесную

царицу — сбившиеся русые волосы мягкой волной спу-

скались до плеч. Руки, которые она прижимала к груди,

поражали своей белизной и идеальностью форм. Глаза

цвета аметиста блестели, как редкие камни, в этом за-

холустье. Они залюбовались девушкой.

— Как зовут-то тебя? — первым молвил князь Юрий.

— Ольга, — склоня голову, ответила она.

Незабываемое лицо незнакомки Андрей уже вче-

ра увидел на пиру, она сидела неподалеку от князя…

Женщины… Андрей не понимал, как из-за них можно

потерять голову? Ну, впрочем, она была очарователь-

на, хотя и не знала о власти своей красоты, она была

дана ей свыше, и девушка совершенно не знала, как ею

пользоваться.

Огромная туча нависла над городом, сползала пото-

ком на него, искрясь в небе и готовилась погрузить все в

свою бездну. Разверзшись наконец, молнии грозно осве-

щали порабощенный страхом город, и тяжелые удары

грома отчетливо слышались в каждом окне. Ливень раз-

разился немедленно, сметая на своем пути кустарники,

цветущие розы и магнолии, топя их в коричневом потоке,

сметающем все с лица земли. Постепенно небо стало

светло-фиолетовым, а струи воды немного реже. Сти-

хия бушевала, но подавала надежды к спасению. Лошади

громко ржали, испугавшись небесного огня, и Андрей как

всегда в такие минуты осознавал себя лишь маленькой

ладьей, несущейся по Божьей воле по бескрайнему морю

вселенной. и свято верил, что ему предназначено испол-

нить некий Божий замысел. Он чувствовал свое время,

осознавал себя в этом времени и точно знал — нужно то-

ропиться, чтобы все успеть. Он любил обращаться к Богу

в такие часы, именно когда чувствовал, что он смертен,

и в этот раз закончил молиться, когда буря стихла.

Окованная дверь в опочивальню задрожала от стука:

— Кто? — молвил князь.

— Это я, Никон!

— Входи немедля, — ответил Андрей.

Никон вошел с чернильницей и пером в руках.

— Летопись творю, князь. Что пишем?

— А что за срочность такая? — спросил Андрей.

— Да это, — Никон вдохнул, глядя на окно, — по-

следний судный день же!

Андрей от души засмеялся, обнажив ряд белых зу-

бов. Еле успокоившись, сквозь смех он сказал:

— Так и смоет все равно, даже если напишем!

Наконец все сборы были закончены и дружина дви-

нулась в сторону града Волынь. Он находился в бассейне

двух рек, и решено было брать ладьи, к ним приделывать

колеса и везти прямо по земле. По дороге к ним должны

были примкнуть половцы. Андрей ехал впереди, рядом

с ним везли икону Божьей Матери, стяги развевались

над дружиной. Путь был неблизкий, несколько раз оста-

навливались, разбивали лагерь, ставили повозки вкруг.

— Конные дозоры, вперед! — распорядился Андрей.

Обходя лагерь, он все проверял сам. Недалеко был

разбит шатер, Андрей не выпускал из рук меч. Это по-

дарок отца, знаменитый меч князя Бориса, говорят, он

заговоренный. Он потрогал сафьяновые ножны с сере-

бряными накладками. Помолившись лику Богородицы,

князь задумался о том, как быстрее вернуться в милые

его сердцу суздальско-ростовские земли. Как только

утренний туман обволок землю, прозвучали трубы, при-

зывающие в поход, сонный князь Юрий позвал Андрея

к себе.

— Наши дозоры перехватили гонцов Изяслава, со-

бирает он венгров да поляков и чехов.

Андрей махнул рукой:

— Дружина сильная, да и половцы на подходе, но

разумею: князю Галичскому гонца с грамотой послать,

он дорожит своим уделом.

— Дело говоришь, — задумался князь Юрий. — Ро-

стислава ко мне, пусть гонцов посылает.

Они двигались к Луцку. К вечеру показались хоро-

шо укрепленные городские стены. Когда войско при-

близилось к городу, раздался колокольный набат. Вне-

запно городские ворота раскрылись, и воины Изяслава

устремились вперед, осыпая градом стрел своего не-

приятеля. Первым князь Андрей кинулся в бой: «Ру-

сичи, за князя, за Киев!» Дружины сошлись, началась

жаркая схватка. Свист бесчисленных стрел, рев труб

и первые стоны раненых, железный, громовой лязг

столкнувшихся ратей.

Полилась кровь, полетели головы с плеч, кони па-

дали и придавливали своих всадников. Андрей огля-

нулся, увидел Никона, рубившегося с двумя воинами

Изяслава. Враги стали сужать кольцо, окружили со

всех сторон. Лошадь его была ранена, внезапно князь

увидел направленную в грудь рогатину, но в последний

момент Бог решил иначе. Шлем спал, щит сорван, конь,

раненный в ноздри, начал метаться в разные стороны,

но сзади подоспела дружина. Подбежал воевода, ведя

Андрею коня. Раздался резкий рев труб, и воины Изяс-

лава, отбиваясь, бросились под защиту городских стен.

Андрей держал совет с Юрием и Ростиславом:

— Заставил ты нас поволноваться, Андрей! Мы уж

и не чудили живым тебя увидеть!

— Бог спас! Стал молиться, и спас Он меня! Видно,

нужен был я Ему тут!

Ростислав улыбнулся:

— Ну и набожен ты, Андрей!! Наречем тебя Бого-

любским теперь и отныне!

— Ладно, сказанное принимаю, — улыбнулся князь.

После двухнедельной осады воины искали себе за-

нятие: кто-то купал лошадей в реке, быстрые воды кото-

рой не давали доплывать даже до середины, слышались

крики чаек, оплакивающих незавидную судьбу,

другие стирали свою одежду и развешивали прямо

на деревьях. Где-то неподалеку слышался громкий смех,

потрескивали костры, на них в котлах кипела выловлен-

ная в реке рыба. Походило это на огромный лагерь, не по

случаю войны, скорее, дальней охоты.

Наконец город сдался. Изяслав спешил на помощь

осажденным, у которых закончился запас воды, но

путь его был прегражден князем Галичским. Спустя

несколько часов слух о победе разошелся по стройно-

му лагерю и уже заскучавшим воинам. Оборона рух-

нула, и победители занялись грабежами и захватывали

пленных, которые плелись связанными за лошадьми.

Дружина возвращалась домой, князь Юрий наконец

получил Киевский престол.

Отцом Андрей был отправлен княжить в Вышго-

род, в шестнадцати верстах от Киева. Город распола-

гался на высоком холме и являлся форпостом, около

него переправлялись через Днепр, и когда-то его прадед

Владимир содержал здесь триста наложниц. Отец часто

навещал Андрея и звал на вече Киевское. Молодой князь

был возмущен, что великому князю навязывают мнение

бояр, которыми овладевала страсть к получению на-

живы. Они бесконечно увеличивали дань, чиня распри

между городами русскими.

«Един Бог на небе, един Царь на земле» — вспоми-

нался ему Соломон.

Зима выдалась лютая, Андрей проводил время

в посте и молитве. Микола ездил по поручениям князя

в Киев. Неподалеку от княжеского двора располагался

неприметный женский монастырь.

Однажды, услышав о нем и чудотворной иконе, на-

ходящейся здесь, князь, надев волчью шубу, пошел туда

в ночь Рождества. Ветер завывал, и он тяжело пробирал-

ся вперед, склонив голову от сильного ветра. Деревянная

дверь, покрытая инеем, примерзла и не открывалась. Ан-

дрей с натугой навалился плечом, и вдруг она поддалась.

Взору его представилась скромная обитель, но он сразу

что-то почувствовал внутри, и по телу прошел озноб,

узнаваемый им в пламенных молитвах, когда наступал

момент и он чувствовал присутствие Бога. Неведомая сила

двинула его вглубь, и он увидел икону Божьей Матери,

лик ее завораживал, очаровывал. Андрей пытался найти

слова для описания чудной красоты, но так и не смог.

К его удивлению, она вдруг сошла со стены и пошла,

нет, поплыла, ведя Андрея за собой. Он протер глаза, но

она оставалась на том же месте, указывая на дверь, как

будто уйти хотела. Андрей упал на колени и спросил:

— Образ твой пречистый, Матерь Божья, мной по-

велевает. Выполню все, что прикажешь.

Он закрыл глаза и почувствовал дрожь, и несмотря

на то, что здесь от дыхания шел пар, ему стало очень

горячо и ладони увлажнились. С этого дня князь ходил

сюда каждое утро в любую погоду. В какой-то день он

принял решение уехать в родные края и увезти с собой

чудотворную икону, которая, как и он, не хотела здесь

находиться.

Вечером, по обыкновению, поужинав нехитро, он

сказал Миколе:

— Просит душа моя уехать отсюда, за отца я споко-

ен, он получил, что хотел, а мне не люб этот город. Вре-

мя Киевской Руси кончается, брат на брата идет. Вспо-

минаю ополье широкое, радующее душу мою, трели со-

ловья. Со мной ли ты?

— Князь, — Микола посмотрел на князя влажными

черными глазами, — я за тобой хоть на распятие!

— Да не приведи Господи, — улыбнулся Андрей

в отращенную бороду и прижал рукой Миколу к себе.

Сколько он себя помнил, верный слуга был всегда ря-

дом, и, казалось, в дождливый день, когда теней не бы-

вает, он все же был ею.

Книга 2

Глава 1

«Самолет прибыл в аэропорт Тель-Авива, темпера-

тура воздуха за бортом плюс 35 градусов, температура

воды в Средиземном море плюс 24».

«Ну, это еще по-божески», — подумал Сэм. Всю

дорогу он проспал в удобном кресле бизнес-класса.

Улыбнувшись на прощание стюардессе, он вышел на

трап. Даже в льняной рубашке ему показалось жарко,

он надел солнцезащитные очки. Хорошо, гостиница

располагалась неподалеку, по местному измерению.

Быстро пройдя паспортный контроль, он попал в цен-

тральный зал. На плакате было написано: «Не думай,

что ты самый умный, здесь все евреи». Сэм засмеялся,

в этот момент раздался звонок.

— Ну, и снова здраавствууйте, –на еврейский ма-

нер протянул Сэм, –мы-таки уже здесь.

Звонил его старый друг, с которым он учился

в Америке и который переехал потом в Израиль.

— Шалом, –ответил мягкий баритон, –машина

тебя ждет уже, черный мерседес с кондиционером.

Он отвезет тебя прямо на место, ты располагайся,

я подъеду.

Перекинув мягкую сумку через плечо, Сэм вышел.

«Интересно, как я найду машину», — подумал он, но

явно недооценил уже пять лет живущего в этой стране

Леню. У одного господина из встречающих у входа он

увидел свое имя, написанное почему-то на двух язы-

ках. Он помахал ему рукой.

— Добро пожаловать на Святую землю, — сказал

высокий мужчина неопределенного возраста.

Сэм с интересом рассматривал деловую столицу:

живописные пальмы по дороге и целые оазисы розо-

вых и ярко-сиреневых кустов. То, что это пустыня, за-

метно было только по белому песку. Огромные дома-

близнецы выстроились стройными рядами, везде были

вывески на иврите, многие на русском языке. Движение

здесь было правосторонним, пришлось сделать пару

виражей, чтобы попасть к стеклянным дверям отеля.

Видно было, что он небольшой, но уютный. В холле

его радушно встретила девушка, говорящая на чистом

русском языке, немного с украинским акцентом. «Все-

таки я, значит, больше похож на русского, чем на аме-

риканца», — подумал Сэм.

Номер оказался небольшим, с громко работающим

кондиционером. Окна выходили на набережную Яффы,

до которой было рукой подать.

«Вечером обязательно пройдусь», — заверил Сэм

себя. Он принял ванну и решил немного вздремнуть.

Сколько он проспал, он не знал, но проснулся оттого,

что замерз от зверски работающего кондиционера и го-

лода. На табло телефона светилось пять пропущенных

вызовов от Лени — ну конечно, он все проспал! Наскоро

надев джинсы и майку, он быстрыми шагами пошел

к лифту, одновременно набирая телефон друга.

— Леня, привет, проспал все, — сказал он расстро-

енно.–

Не мудрено, Сэмчик, тут у нас Святая земля,

и вся ваша суета земная уходит, как только здесь ока-

зываешься, вот ты и вырубился, — философски заклю-

чил Леонид. — Жду тебя внизу, заказать тебе кофе?

— С удовольствием, — облегченно выдохнул Сэм.

Он ничуть не изменился и даже помолодел. Леня

сидел в фойе, закинув ногу на ногу так, чтобы полно-

стью демонстрировались его дорогие ботинки. Он

всегда был одет безупречно. Голубая рубашка в белую

тонкую полоску выигрышно смотрелась на смуглой

коже, бездонные голубые глаза вызывали доверие по-

сле пары минут общения с ним.

Они обнялись.

— Хорошо выглядишь, — сказал Сэм. Он помнил,

как пять лет назад Леню экстренно увозили из Аме-

рики со страшным онкологическим диагнозом. Слава

Богу, израильская клиника его брата сотворила чудо,

и вот он сидел слегка округлившийся, с проступаю-

щим румянцем перед ним.

— Как здоровье? — спросил Сэм, потягивая двой-

ной эспрессо.

— Все слава Богу, — Леня поднял вверх голубые

глаза, — не дождетесь! Я уже предварительно узнал по

поводу твоей просьбы, нужна будет экспертиза, это за-

ймет некоторое время, и, конечно, результат я тебе не

гарантирую, — развел руками Леня.

— Да, конечно, я понимаю, — Сэм снял с шеи желез-

ный диск на цепочке из желтого металла и протянул

другу. Тот внимательно разглядывал его.

— Язык пока непонятен, многие буквы стерты, но

я сделаю все, что могу, — заверил он.

— Слушай, — сказал Сэм, — я ужасно голоден, пой-

дем пообедаем.

— В гостинице я не советую, тем более недалеко

отсюда, на набережной, есть прекрасный рыбный ре-

сторан, но я спешу, у меня еще встреча. Моя туристи-

ческая компания при этом к твоему полному распоря-

жению, — он прижал к груди руку. — Советую за эти три

дня посетить все экскурсии, которые я тебе подгото-

вил, ты будешь впечатлен!

— Огромное спасибо тебе, конечно! — ответил Сэм.

— Завтра не проспи, в 9 утра уже приедет водитель.

И не ешь много на ночь, я после семи уже не ем!

— Я еще не так стар, — отшутился Сэм, хлопая

Леню по плечу.

— На связи, я заеду, — он поднялся, что-то бросил

девушке на иврите и, помахав рукой у дверей, раство-

рился в темноте улицы.

Только сейчас Сэм увидел, что уже стемнело. Ну

что же, пойдем искать ресторан.

Набережная Яффы представляла собой длинную

пешеходную дорожку вдоль моря. На каждом шагу

стояли различные тренажеры, навстречу попадались

моложавые старички в коротких спортивных шортах,

в наколенниках и секундомером в руках. Мимо про-

неслись подростки на разноцветных скейтах. Видно

было, что это место очень популярно и у местных жи-

телей нет привычки после работы бежать к телевизо-

ру на мягкий, уютный диван. Сама атмосфера и кли-

мат располагали к долгим, пешим прогулкам — воздух

был пропитан смесью экзотических цветов, соленой

свежестью разбивающихся о каменные плиты волн

пенящегося моря. Рестораны сменяли друг друга, они

были через каждые сто метров, но рекомендованный

Леней не встречался еще. У Сэма появилось желание

войти в первый попавшийся, но он решил достичь

своей цели. Пройдя еще двести пятьдесят метров, он

уже подумал, что прошел мимо, и решил спросить

прохожих.

— О! Это совсем недалеко, — ответил парень в ярко-

синей футболке, — еще, наверно, километр, и Вы на ме-

сте, — радостно заверил он.

Километр! Сэм аж присел. «Наверняка у евреев

другие понятия о расстояниях, — подумал он, — вспом-

нить даже Моисея, который сорок лет водил свой народ

по пустыни! Ну что же, придется идти».

Наконец голубым светом замигали заветные бук-

вы, и он прибавил шаг. Это было одноэтажное здание,

с виду больше похожее на пещеру, он вошел внутрь.

Столики были небольшие, расположенные вокруг

бара, было непохоже на дорогой европейский ресторан.

Он выбрал место слева от входа. Мягкий оранжевый

свет падал на стол от гипнотически раскачивающего-

ся светильника. На стене висела картина знаменитого

библейского сюжета, когда Петр накормил рыбой всех

христиан.

— Двойной эспрессо, стакан льда в пивной круж-

ке, — официант удивленно посмотрел, но тут же быстро

записал и кивнул.

— Еще воот такую отбивную, — Сэм показал от ла-

дони до локтя, — прожарки медиум ре.

Официант улыбнулся.

— У нас рыбный ресторан, есть совершенно свежая

рыба, по оригинальному рецепту повара.

— Хорошо, — согласился Сэм, — пойдет и, пожа-

луй, еще бокал вина, белого сухого. Он оценил время

обратного маршрута и одетые на голые ноги кроссов-

ки. Со скоростью скатерти-самобранки его стол стал

заставляться разнообразными блюдами. Принесли

хумус, посыпанный доброй порцией кунжута, аппе-

титную рыбу с хрустящей корочкой. Далее шла пита,

свежие овощи, утопающие в зелени, солености. Сэм

уже засомневался, не сказал ли он какое-то волшеб-

ное слово.

— Это, — он указал официанту на кофе, — туда, — по-

казывая на кружку со льдом. Официант удивился и еще

раз провел по воздуху пальцем, уточняя.

— Да, — кивнул Сэм.

Он всегда так пил кофе, шокируя все рестораны

мира. Рыба была на удивление свежая и красиво оформ-

лена на шубе из легко прожаренных овощей. Когда же

принесли счет, он подумал, что это за целый ресторан,

но, взглянув в глаза официанта, у которого читалась

вся боль еврейского народа, молодой человек решил

не портить себе настроение и оставил щедрые чаевые.

«Обратный путь всегда короче», –успокаивал он себя.

Так и вышло, вот уже почти родные стеклянные двери

и та же улыбчивая девушка на ресепшен.

— Доброй ночи!

— Взаимно!

Сон окутал его мягким облаком — действительно,

на этой земле удивительно сладко спится.

Ласковый солнечный луч, проникший в незашто-

ренное окно, разбудил Сэма непривычно рано. Но утро

выглядело так беззаботно и незнакомая страна за сте-

нами отеля обещала полноту наступающему дню.

На завтраке он встретил всего лишь пару посе-

тителей отеля и, быстро перекусив, вышел. Легкий

утренний ветерок шевелил его густую иссиня-черную

шевелюру, он даже не знал, куда предстоит его путь.

Глава 2

В Вышгород пришла весна, покрылись белым цве-

том деревья. Андрей всю зиму готовился в Ростово-

Суздальское княжество. Вечерами с воеводой, Нико-

ном и Миколой сидели они с картою. Андрей говорил

резко и отрывисто, казалось, ему не в мочь уже здесь

находиться.

— По Днепру пойдем, — водил он пером при мер-

цающем свете лучины, и уже этот путь казался ми-

стическим.

— Затем, — продолжал он, — поднимемся по лево-

му ему притоку Вязьме, с верховьев Вязьмы волоком

пойдем, — он ткнул перстом в жирную точку на кар-

те. — По Ваузе спустимся в Волгу или от Ваузы по

сухопутной дороге пойдем до Клязьмы, через поля

Рогожские.

— Горяч ты, князь! Эдак путь нам отмерил, зачем

нам крюк такой делать? — спросил воевода, почесы-

вая лоб.

— Молчи да слушай! — сверкнув глазами, ответил

Андрей. — Дело у меня есть, Кучковичи мне нужны

в Ростове, Аким и Илья. Отец мне их еще сызмальства

в службу определил. Слышал я, они имеют власть там

немалую, селами обросли, в тереме княжеском живут,

отцом моим построенным, вот у них и остановимся!

Послал гонца? — Андрей посмотрел на писаря.

— Так десяток дней назад еще, — подтвердил тот.

— Отцу-то никто не доложит? Погоню пошлет за

нами, разгневавшись.

— Нет, могила, князь.

— Ладьи чтоб под гербом моим шли, со львом.

— Как велишь, князь, все сделано будет.

— Икону чудотворную нам с собой взять нужно из

монастыря!

— Не отдадут нам ее по добру, — нахмурился Никон.

— Выкрасть, значит, — повысил голос Андрей.

Никон с Миколой перекрестились, воевода про-

должал кропеть над картой.

— Разве можно, княже? Это же святыня, ее сам

Лука писал с Богородицы, к тому же это подарок отца,

по наследству князь Юрий тебе и передаст.

— А я наследство сразу и беру, не чужое! Она от

стены отходит и показывает, что уйти хочет!

Они поспешно закивали.

— Ночью пойдете, — продолжал Андрей, — приве-

зете на обозе да в парчовую ткань заверните, самую

лучшую возьмите! Завтра вас ждем и трогаем! Поди-

те! — Князь махнул рукой, они быстрыми суетливыми

шагами покинули сени.

Ночь была тяжелая, Андрею снился разгневан-

ный батюшка, он махал кулаками, сверлил Андрея

сердитым взглядом, тянул к нему длинные руки, по-

добно древнему Артаксерксу, желавшему получить все

и всюду. В какой-то момент он уж было дотянулся до

него, но молодой князь проснулся. Он встал, умылся из

ковша, сел на лавку у стола.

«Поехать без благословения грешно, — думал думу

он. — А просить, отец все равно не даст да охрану усилит.

Вече его не только как править велит, но и с кем спать.

Негоже так с царем обращаться, никогда бояре в ладу

с князем не будут! Из-за постоянных набегов степняков,

междоусобных войн князей, жизнь в Киевском и других

княжествах была достаточно опасной и люди все боль-

ше стремились переселиться в места, недоступные для

набегов половцев, печенегов. да и с запада недобрым

взором косились на благодатные русские земли.

Андрей понимал — слишком близко к границе стоит

Киев-град. Намного лучше и дальше от врагов рас-

положен Владимир. Сердце земли Русской легче защи-

тить в глубине бескрайних просторов отечества.

— Новую столицу возводить буду, — пришло к нему

окончательное решение. — Пора собирать русские зем-

ли и жить по Божеским законам.

Он вытащил аккуратно сложенную в тряпицу па-

нагию, на ней было написано: «Един Бог на небе, един

Царь на Земле». Этот бесценный подарок передала ему

бабушка. «Береги ее, Андрюшенька, это царя Соломо-

на», –наставляла она его. Он бережно завернул ее об-

ратно. «Князь решил –князь свершил», –вспомнил он

вдруг и забылся до утра.