Бесплатный фрагмент - Третья навигация, или Трудно быть русским

Автор выражает слова самой глубокой признательности Александру Борисовичу Краснокутскому за моральную, духовную и финансовую поддержку, без которой появление сего труда на белый свет имело бы весьма призрачную перспективу.

---

Мальчику было лет шесть или семь. В один из погожих августовских дней мама подарила ему игрушку. Это была шарманка.

Неподдельный интерес мальчишки состоял в том, чтобы понять, каким образом из этой неказистой на вид короткой цилиндрической коробочки с ручкой появлялось нечто похожее на музыку.

Так как сделать это в его возрасте было невозможно, а ответы взрослых не устраивали, он решил сам разобраться во внутреннем мире шарманки. Его действия были просты, как действия вандала в состоянии духа, заставляющем разрушать красивые вещи и произведения искусства.

В итоге в его руках оказались отдельно погнутая ручка, вращавшая металлический валик с шипами-кулачками, две боковые крышки — одна с отверстиями, другая сплошная — и треснувшая картонная обечайка с металлическими выступами различной длины и ширины на внутренней стороне.

Попытки воспроизвести звук оказались тщетными, равно как и потуги собрать части в единое целое. Мальчика это ошеломило. Он всего лишь хотел узнать истину об этой игрушке. Итогом познания оказались слёзы — взаправдашние с горошину.

Мальчику даже не очень жалко было игрушку. Он просто думал, что увидит внутри шарманки что-то родственное тому, что она извлекала из себя на белый свет, будучи собранной воедино. Истина оказалась не по-детски ошарашивающей. В ней не было ничего прекрасного. Она заставила его плакать.

С тех пор прошло чуть больше двадцати лет. Мальчик вырос, открыв, а иногда и сломав ещё несколько десятков шкатулок, коробочек, шарманок и прочих обёрток и коконов, в которые всегда одеты люди, идеи, события и отношения.

К двадцати восьми годам его ещё не оставила надежда встретить нечто такое, что по внутреннему своему содержанию превосходило бы внешнюю оболочку.

Случайно встретив на улице армейского приятеля, молодой человек зашёл к нему выпить и вспомнить солдатское житьё-бытьё. Там и увидел на книжной полке Библию. Тогда ему подумалось: какая большая шарманка, да и играет не одну музыку для всех, но свою мелодию для каждого владельца…

Менее чем через год у него была Библия, изданная в Брюсселе, которую он приобрёл на Литейном проспекте в уже не существующем теперь магазине.

С этого всё и началось.

Вместо предисловия

Разумеется, Аллегория и История сходятся воедино, встречаясь где-то в Истине. Так что единственной полностью последовательной аллегорией является реальная жизнь; и единственной вполне понятной историей является аллегория. И как обнаруживается, даже на материале несовершенной человеческой «литературы», чем лучше и последовательнее аллегория, тем проще её прочесть как «просто историю»; а чем лучше и плотнее соткана история, тем скорее усмотрят в ней аллегорию те, кто к тому склонен. Однако обе они начинают с противоположных концов.

Джон Рональд Руэл Толкин

Платон раздвинул границы познания, прибегнув к созданному им же образу — «вторая навигация». Это инициировало постановку и решение новых проблем познания.

Открытая им «вторая навигация» привела к пониманию двух планов бытия: видимого феноменального — с одной стороны, невидимого и умопостигаемого — с другой.

В книге речь пойдёт о «третьей навигации», когда понятое интеллектом о мире невидимом вновь приводит нас в являющуюся реальность, помогая понять её яснее.

Притча, аллегория помогает добраться до невидимых доселе берегов истины, которые, по сути, оказываются пределами той же самой земной тверди, которую человек некогда покинул в надежде узнать нечто новое.

Это новое привело к открытию реальности внутреннего мира, в познании коего человек хоть и продвинулся на некое расстояние, но дальше этого дело не пошло. Ныне тишь и безветрие.

Известно, что в отсутствии ветра судно переходит на управление вёслами, что предполагает работу человеческих мышц.

Что же делать? Плыть дальше во внутреннее пространство, рано или поздно рискуя оторваться от того, что давно и достоверно известно, или повернуть корабль познания к изведанным уже берегам внешнего пространства?

Кто бы мог подумать, что движение из внутреннего пространства во внешний мир создаёт порыв ветра, наполняющий паруса познания ещё одним смыслом. Изнуряющий штиль усталости сменяется дуновением, способным возобновить навигацию постижения.

В конце концов, мореходы уходят в дальнее плавание не для того, чтобы покинуть родную землю навсегда. Смысл любого путешествия состоит в возвращении домой. И только затем следует новая навигация…

Диатриба об аллегории

Не относись к притче пренебрежительно.

Подобно тому, как при свете грошовой свечки отыскивается обронённый золотой или жемчужина, так с помощью притчи познаётся истина.

Талмуд

Мы видим всё не таким, каким оно есть, — мы видим всё таким, какие мы есть.

Талмуд

                                    1

Небо никогда не кричит. Оно говорит тихим голосом. Бывает, случается и потоп, громы и молнии, однако сии явления по масштабу несопоставимы с той разновидностью диалога, на котором бытие общается с творением.

И с любым человеком рано или поздно происходит то, что когда-то приключилось с автором этих строк, услышавшим тихий шёпот небес, который изредка слышит каждое человеческое существо. Иное дело, умеем ли мы его понять и правильно интерпретировать, не говоря уже о том, чтобы донести понятое другим людям.

Мне представляется, хороший слух необходим для того, чтобы помочь исцелить самих себя. Я имею в виду перспективу более ясного представления человека о мире и собственном предназначении. Главное, чтобы услышанный нами шёпот не превратился в крик. То, о чём пойдёт речь, есть попытка автора рассказать услышанное и описать увиденное очами разума.

Истина наравне с аллегорией помогает уловить сей самый шёпот и усилить его звучание настолько, что он становится доступен даже для плохо слышащих индивидов. Истина и аллегория преобразуют непонятный и еле слышный шёпот во вполне удобоваримую человеческую речь. То же самое происходит и со зрительными образами и символами, внутренняя и потому невидимая сторона которых становится видимой благодаря истине и аллегории.

Однако читатель спросит, о какой именно истине и какой именно аллегории идёт речь? Впрочем, здесь как раз-таки и нет никакой сложности. Ибо речь пойдёт не о какой-то конкретной истине, но о библейском правиле в изложении самого Спасителя: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32).

Объединив сии слова Христа с другим Его речением: «Истина не пришла в мир обнажённой, но она пришла в символах и образах» (Филипп 67) — неизменно приходишь к выводу, что истина и аллегория, о которых так мудро сказал английский сказочник, своей областью применения имеют (ни много ни мало) библейское пространство.

Поясню подобное положение вещей простым примером с обратной стороной Луны. Мы её никогда не видим потому, что Луна вращается вокруг Земли синхронно с вращением Земли вокруг Солнца. По этой причине человек может наблюдать только за одной стороной Луны, другая всегда остаётся для него тёмной. Для того чтобы обратную сторону Луны всё-таки увидеть, человеку пришлось изобрести космический летательный аппарат и телескопы с такой кратностью, которые не снились Галилею и Ньютону.

Так же дело обстоит и с Библией, в которой истина с аллегорией переплетены настолько тесно, что многим исследователям представлялось (это будет происходить во все времена) практически невозможным перевести полную иносказаний книгу на общепринятый человеческий язык, не говоря уже о том, чтобы удержать переведённое в рамках строгого рацио. Чтобы увидеть её другую — небуквальную — сторону, человеку нет необходимости изобретать что-то новое, надо воспользоваться тем, о чём давно известно. Тогда обратная (внутренняя, стало быть, и истинная) сторона Писания становится видимой и понятной посредством разума и веры человека именно благодаря аллегории.

Иная, внутренняя подоплёка событий скрыта для нас, пока мы находимся в роли жителя Земли. Однако аллегорический метод позволяет вознестись в небо, откуда взгляд на обратную сторону Библии (или Луны) — обычное дело.

Прежде чем начать разговор о символике Библии и аллегорическом методе её толкования, напомню читателю, что во все времена были и будут люди, по праву считающие, что притча уже сама по себе есть аллегория. Достойный вывод! Но ничего не понимающие толкователи пытаются приторочить к нему не стоящее ломаного гроша следствие, утверждая, что аллегорическое толкование аллегории выглядит даже не недоумением, а безумием!

Впрочем, я благодарен этим людям за их слова. В них я нашёл то, с чего начну разговор об аллегорическом методе, видя в них историю заблуждений многих из тех, кто пытался и пытается понять хоть что-то в Священном Писании, полагаясь на собственный разум и логику.

Правда, надо сказать, что большей частью за разум выдаётся всего лишь желание понять. При встрече с противоречиями, а их в Библии пруд пруди, первоначальный импульс — «понять!» — теряет свою интенсивность, а ум, устав от противоречий, ищет успокоения уже в чём-то давно утвердившемся, в том, что считается истиной. Первое из таких «истинных» мнений таково: «Всё просто, как написано, так и понимай!» Однако такая простота никогда не позволит преодолеть, к примеру, такие противоречия Писания:

1) «Люби отца и мать, почитай их».

2) «Кто не оставит отца и мать и не последует за Мной, тот недостоин Меня».

И эти слова второго фрагмента — не какого-нибудь (прости, Господи!) доктора богословия, а самого Христа. Но и это пока только цветочки. Есть ещё более умопомрачительные слова: «Жена спасётся через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием» (1 Тим. 2:15). И произнёс их человек тоже далеко не последний в христианском мире — апостол Павел.

Стало быть, только на этих двух примерах можно установить, что простое, буквальное понимание не в силах преодолеть противоречивости слов Спасителя и одного из Его апостолов.

Безусловно, существуют различные версии толкований этих и других диссонирующих по смыслу слов Библии. Однако они могут удовлетворить вкус только весьма неприхотливого к духовной пище человека.

Оппоненты аллегорического метода толкования Писания, подобно младенцам, удовлетворяемым чистым словесным молоком, видят в аллегорической интерпретации безумие. Однако сей метод носит явно позитивный характер. Просто для этого необходимо поменять полярность восприятия с «минуса» на «плюс». Превосходство и значимость аллегорического метода в том, что он позволяет открыть те двери, которые считаются уже давно отверстыми.

На самом деле это далеко не так. Открыто, по сути, не так и много, и только то, что поддаётся буквальному подходу. Здесь вполне уместно вспомнить слова Христа о книжниках и фарисеях: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали» (Лк. 11:52).

Речь и пойдёт об этих самых ключах, упоминаемых Иисусом. Не только об одном аллегорическом методе толкования библейских текстов, сюжетов, притч, но и о буквальном методе тоже. Не секрет, что в море надуманных аллегорий без поддержки буквы можно утонуть.

И прежде чем ломиться в аллегорические двери, необходимо открыть буквальные ворота, что сделали задолго до меня. Я лишь взял в руки, образно говоря, другой ключ от Царства Небесного — аллегорический. Звучит, мягко говоря, самонадеянно? Но я ведь не говорю, что достиг этого Царства. Могу только сказать, видел. Правда, издалека, из очень далёкого далёка…

Не потому, что я достиг и усовершился, но потому, что аллегорический метод позволяет увидеть красоту и величие, стройность и непревзойдённую гармонию вместо противоречий и разрозненных смыслов.

Разумеется, я не нашёл этот ключ на дороге. И мне не было гласа с неба или какого-то особого знака, из которого я мог бы заключить, что «ангел Господень» сказал мне делать то-то и то-то. Этого не было и в помине. Просто в какой-то момент на твоём пути появляются люди и обстоятельства складываются таким именно образом, что погружаешься, как говорится, «в тему» без остатка.

Неважно, какая это область — психология, целительство, наука, бизнес, профессиональная деятельность, спорт и прочие полезные для жизни сферы. Принцип один и тот же — обстоятельства и окружение. Мне повезло, если, конечно, предопределённые события можно назвать везением. Просто очень приятно считать себя везучим человеком. Теперь я знаю, что встреча с некоторыми людьми была предопределена. Один из них — Александр Краснокутский.

Так вот, обстоятельства сложились таким образом, что Евгений Поляков, которого уже нет с нами, читал, если так можно выразиться, лекции о символическом значении Библии в ДК «Выборгский» в Петербурге. Первое впечатление после встречи — голова как полный чан. Главное — не расплескать. Это ощущение сохраняется и сейчас.

Кратко говоря, но образно понимая, ключ под названием «аллегорический метод» я получил от него. Единственное, что оставалось, не перепутать аллегорический и буквальный методы, как это со многими и происходит.

Буквальные ворота открыты для всех желающих, аллегорические двери — нет. Дело здесь отнюдь не в избранности, просто нужно очень захотеть, чтобы этот ключ достался именно тебе. И очень захотеть понять Священное Писание таким образом, чтобы исключить противоречия, не могущие быть преодолёнными традиционными методами.

Иначе говоря, не стоит открывать маленькие двери ключами от ворот. Простой пример: «Любите врагов ваших». Однако ну не получается у нас любить врагов! Хоть тресни. Редкие исключения только подтверждают правило. Иначе говоря, буквализм никогда не даст случая понять смысл слов «Любите врагов ваших».

Аллегорические линзы позволяют это сделать. Конечно, это не очки из сказки «Волшебник изумрудного города», где жители видят всё исключительно в розовом, точнее зелёном, свете. Но в любом случае аллегоризм позволяет прочитать слова Христа с непротиворечивым смыслом. Правда, я не выложу читателю этот смысл на блюдце. Хотя бы потому, что для начала надо определиться с «врагом», которого и следует возлюбить.

Добавлю к сказанному, и это тоже далеко не новость, что аллегорический метод защищали учителя Александрийской школы — Климент и его ученик Ориген. Непревзойдённым до поры до времени их продолжателем был Евгений Поляков — наставник в вере и наш общий с Александром друг.

Его перу принадлежат две книги: «Кому уподоблю род сей» и «Одна версия предательства Иуды». В них раскрыта символика стихий — вода, воздух, свет, земля. Символика человека, пищи, чисел истолкованы в аллегорическом ключе притч «О блудном сыне», «О насыщении пяти и семи тысяч» и многое другое.

Я не буду хвалиться готовым в чужом уделе. Тем более, что это готовое в некоторой степени требовало переосмысления и дополнения. Я сделал в этом направлении ещё один шаг. Кто-то сделает другой. Возможно, это будет кто-то из читающих сии строки. В том, что я сделал этот шаг, нет заслуги или вины, просто так случилось, ничего с этим не поделаешь. Я, во всяком случае, делать ничего и не собираюсь. Просто объясню, в чём я вижу смысл сделанного шага.

Однако прежде чем заняться объяснениями, скажу несколько слов о попытке автора понять что-то о мироздании и Боге. Разумеется, её сначала сочтут несерьёзной, за исключением тех людей (а их немного), кто единомыслен со мной. С другой стороны, а можно ли считать серьёзным то, что говорилось и говорится о Библии сейчас?

Вопрос спорный. Однако никто из единомышленников и оппонентов, врагов и друзей, короче, всех, для кого слова Писания — не пустой звук, не сможет отрицать, что Священное Писание — пища, духовная пища. С психологической точки зрения автор имел и имеет полное право на эту попытку в предлагаемой вниманию читателя книге «Идентификация Бога». Наверное, то обстоятельство, что автор по профессии — повар (в буквальном смысле), можно счесть просто случайностью, ничего не значащим совпадением. Однако пища, какого бы рода она ни была, и её приготовление требуют определённых навыков.

Во всяком случае, для самого автора здесь противоречий нет, если следовать золотому правилу Павла: «Не духовное прежде, а душевное, затем духовное» — поэтому сначала я стал поваром в прямом смысле слова.

Как и любая другая профессиональная деятельность, она со временем перестаёт приносить удовлетворение, несмотря на очевидную приносимую пользу в социальном плане, так что мне пришлось переквалифицироваться — сказать точнее, повысить квалификацию. Неизбежно одно: и на аллегорической кухне не обойтись без навыков. Разумеется, приготовление пищи в символической области невозможно без огня. Это первый пример природного аллегоризма. Таким образом, стоит понять, что собой представляет огонь в аллегорическом поле.

Да конечно же мысль! Не стоило и голову ломать: «Воспламенилось сердце моё во мне; в мыслях моих возгорелся огонь» (Пс. 38:4).

Разум человека перестаёт быть разумом в отсутствии мысли. Только благодаря наличию мысли разум остаётся разумом. Другое дело, что в разуме человека могут обитать разные мысли. Поэтому дуальность мысли не вызывает ни малейшего сомнения. Грешникам огонь, несомненно, может обращаться во вред. Мысль может быть праведная, но может быть и нечестивая, соответствующая чуждому огню (Лев. 10:1 и др.). Как не вспомнить здесь Моисея Маймонида, учившего, что существует категория людей, которые чем больше думают, тем более удаляются от истины.

Положение о власти человека над огнём не вызывает сомнения. Человек почти властен над своей мыслью. Во всяком случае, ему представляется очевидным, что он способен рождать и гасить свою мысль. Никакая иная Божия тварь не обладает мыслью в степени, хотя бы отдалённо сравнимой с человеком. Стало быть, место огня в числе главных потребностей (Сир. 39:32) совершенно естественно. Точно так же естественно, что для приготовления пищи младенцев особой мысли не требуется: Господь благ, Он тебя любит, Христос умер за тебя, ты спасён — какая тут работа мысли?

Напротив, мысль абсолютно необходима для приготовления твёрдой пищи совершенных. Несомненна и роль мысли как инструмента уничтожения. В этой связи весьма уместно будет упоминание и «лжесловесников, сожжённых в совести своей» (1 Тим. 4:2), и «мучения, которыми они начнут мучиться, и которые подобны огню» (3 Езд. 13:37—38), и даже озеро огненное.

Огонь, возжигаемый Господом, огонь ярости и ревности, оказывается действительно страшным наказанием. А ведь ко всему прочему, он ещё и огонь неугасимый. Но огонь не столько уничтожает, сколько испытывает и очищает. И чем же, как не мыслью, испытать и очистить такие разновидности неверного богатства, как золото с серебром? Кстати, ведь серебро имеет свойство чернеть от времени и даже ржаветь: «Золото ваше и серебро изоржавело» (Иак. 5:3; ср. Посл. Иер. 1:23).

Весьма странная констатация, но очень ценная. Ведь законы Ньютона, геометрия Евклида… всё это когда-нибудь ржавеет и требует переплавки, дабы вновь обрести блеск. Простейший пример, заставляющий сделать единственную оговорку: золото может быть хорошим и нет (ср. Быт. 2:12). Гелиоцентрическая система Птолемея со временем заржавела, потребовав очистки огнём мысли Коперника и Кеплера. Далее и в ней обнаружились несовершенства: прецессия орбиты Меркурия никак не вписывалась в законы «простой» механики. Эйнштейн устранил обнаружившуюся ржавчину понятием гравитационного излучения. Через некоторое время ржавчина обнаружилась и тут. Оказалось, что экспериментально никакого гравитационного излучения, как ни старайся, обнаружить не удаётся. Что же очистит и обновит все эти теории, как не мысль? И что, как не мысль, способно уничтожить примесь символической меди в том знании, которое поистине является золотом, как в буквальном, так и в аллегорическом смысле?

Огонь играет существенную роль и в крещении. Соответственно, огненное крещение следует за водным и является высшим по сравнению с последним. Новый оттенок отыскивается и в повествовании о явлении Бога в огне. В чём ещё и являть Себя Невидимому Богу, как не в мысли человека?

Особое изящество обретают приведённые в изложении Луки странные слова Иисуса: «Огонь пришёл Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк. 12:49). Фома вторит ему: «Иисус сказал: Я бросил огонь в мир, и вот я охраняю его, пока он не запылает» (Фома 10).

                                    2

То же самое, на мой взгляд, должно произойти и с отношением к Священному Писанию. Оно требует переосмысления. Безусловно, не в том смысле, что надо отвергнуть всё, сказанное о нём прежде, но именно переосмыслить.

Разумеется, сказать, что я взял Библию, поместил её в аллегорический котёл на символической кухне, добавил что-то «своё» и кое-что давно и прочно известное, а потом приготовил — было бы глупо. Я так и не говорю. Но так можно подумать, если смотреть на попытку автора буквально.

Конечно, всё не так заурядно и однобоко. Просто для того, чтобы понять себя и смысл своего существования, мало было найти авторитетный источник. Впрочем, и здесь вопрос: ещё не известно, кто кого нашёл. Этого оказалось ничтожно мало, хотя и необходимо. Нужно было найти ещё и область применения Библии — тот самый котёл, где все без исключения противоречивые места Писания засверкали бы логическими связями и духовной гармонией, что невозможно без языка аллегорий.

Упомянутые мною «оппоненты» однозначно высказываются о безумии аллегорических интерпретаций притч и вообще Библии. Оцени, читатель, насколько ты «безумен», чтобы окунуться, скажу так, в аллегорическое море?

В качестве примера приведу слова Павла: «Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе» (1 Кор. 4:10) — что имеет-таки логическое основание.

Слова Павла помогает понять доктрина двойной истины. Вспомню здесь, что истины разума отличны от истин веры, пути, которыми они следуют, отличны друг от друга. То, во что человек верит, весьма часто, если не всегда, противно разуму. Для доказательства я не могу предложить ничего лучшего, нежели заглянуть в свою душу.

С другой стороны, то, что уже познано и является достоверным знанием, опять же всегда входит в противоречие с тем, во что мы верим. В этом свете слова Павла не выходят за рамки рацио и не ломают их, как это частенько происходит (когда духовность не желает видеть ничего, кроме Бога), но приобретают в его строгих очертаниях вполне удобоваримый вид.

Человек издревле верил, что сможет летать, разум же говорил, что это невозможно. В этом смысле то, во что человек верил, было истиной (ведь научились же мы летать, хотя бы и не совсем так, как представлялось поначалу), но это противоречило всему, что мир знал о возможностях человека.

В таком случае, истина веры, не будучи доказанной, была безумием перед истинами разума. Только от этого истина веры не перестаёт оставаться истиной. Наравне с этим не теряет своих качеств истина разума. Поэтому Павел и говорит, что те, кто верит, безумны Христа ради, а те, кто знает что-то о мире, мудры во Христе.

Это происходит не потому, что ради Христа надо быть безумцем в буквальном смысле слова. Причина сего прозаична, но вместе с тем и более грандиозна. Познание для Бога происходит двояко — верой и разумом. И апостол Христа, как всегда, безупречен в слове, когда говорит о своём якобы безумии, отдавая, как может показаться, предпочтение тем, кто, по приписываемому ему мнению, мудр во Христе.

Поистине же ключевой фигурой этого высказывания является Истина в образе Христа. Остальное только характеризует взаимоотношение двух истин. Для эллинистической мысли, пытающейся понять мир через единство, и для египтян, которые смотрят на мир с чисто научной точки зрения, истина веры — безумие. В то же самое время оба этих образа мыслей познают для Бога, отчего о них Павел и говорит, что они мудры во Христе. Тем самым апостол не уничижает тех, кто идёт к Богу путями веры, и не превозносит того, кто познаёт внешний мир. В столь краткой, но очень ёмкой фразе Павел описывает на образном языке реально существующее положение дел, где немощь одних и крепость других иллюстрируют не противоборство истин разума и веры, а их единство, которое можно увидеть благодаря Спасителю.

Однако доказываемый и защищаемый мной аллегоризм хоть и является важным, даже насущным языком, без которого практически нет возможности проникнуть в тайны Библии (а они, вне всяких сомнений, в Писании есть, причём в неограниченном количестве), не замещает и не должен замещать всего остального. Недопустимо делать из аллегорического метода очередного идола.

Итак, я констатирую и постулирую тот факт, что аллегорический язык Писания существует. Если быть более точным, автор говорит об этом языке, был же он всегда, независимо от того, есть ли у этого языка приверженцы или противники, критические замечания которых иногда много полезнее, чем слепая вера. Будь это даже вера в благословенный аллегоризм.

                                    3

Тем более что и от него тоже наступает усталость… Рано или поздно приходит не то чтобы истомление от поисков смысла того или иного библейского речения, слов апостолов, а отсутствие цели. Точнее сказать, сам аллегоризм перестаёт быть целью, да он и не должен быть, по сути, целью, это метод.

Ну вот понял ты, что собой представляет ещё один персонаж Священного Писания, даже испытал при сём ничем не передаваемую радость, если, конечно, этим словом можно передать то ощущение, когда ты что-то понимаешь. Понял затем ещё один образ, потом ещё один и ещё…

Ну а что, собственно, дальше? Опять же, не то чтобы пропадает интерес к дальнейшим изысканиям, но найденные образы начинают вести как бы собственную жизнь (и это отнюдь не сказка или басня). О чём я говорю?

О том, что рано или поздно, если не сделал этого сам, найденные благодаря аллегорическому методу так называемые тайны заставляют вывести их на белый свет. Они не требуют вывести их на всеобщее обозрение, но просят выйти из внутреннего мира автора. Если этого не сделать, то они останутся лежать мёртвым грузом личной веры, которая уже никого и ни в чём не сможет убедить. Ты будешь просто обязан предоставить им пространство во внешнем мире, чтобы они не разорвали тебя изнутри.

                                    4

Справедливости ради скажу, что в существование Бога я не верю, в этом просто нет необходимости. Каждый из читателей, я надеюсь, не верит в таблицу умножения, а просто-напросто знает, что 2х2=4. С верой в Бога то же самое. Если ты знаешь, что Он есть, зачем в это ещё и верить? Вера же является инструментом познания: «Верою познаём, что веки устроены словом Божиим» (Евр. 11:3) — говорит апостол Павел.

Стало быть, верить надо в то, что Бог познаваем, а не в то, что Он существует (хотя для некоторых и это чрезмерное бремя). Это то, что касается меня лично. Но такое отношение к вере не делает из меня атеиста, просто я верю в то, что Бог действительно познаваем. Плодом личной веры стала книга «Идентификация Бога». Непознаваемый Бог Дионисия (точнее, Лже-Дионисия) Ареопагита — не про меня. Надеюсь, и не про тебя, читатель. Впрочем, это уже лирика.

Если переходить к делам веры, без которых, как известно, вера мертва, то само собой вырисовывается и проявляется не только смысл рождения каждого человеческого существования, но и то, ради чего всё это!

Ради чего сотворён человек и весь обитаемый мир? Это есть познание истины для Бога: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32).

Конечно, такая точка зрения далеко не нова, новым оказывается только то, что всё сказанное человечеством о познании, включая написанное мной, как покорным слугой аллегоризма, есть в Священном Писании христианства. Новым оказывается ещё и то, что Библия с помощью автора (наверное, так можно говорить) поменяла область применения.

Называется она — познание истины. И эта область оказывается той необходимой и необъятной средой, в которой Писание раскрывается наиболее полно, если не сказать исчерпывающе. Впрочем, последнее — из области допущений.

Нельзя не согласиться с тем, что такое понятие — познание истины — это, наверное, самая широкая, да что там широкая — бесконечная среда, где Библии никогда не будет тесно, в отличие от тех контекстов, в которые она просто не умещается. А если время от времени и находятся «умельцы» вбить Писание в прокрустово ложе этики, морали, политики, государственного устройства и прочих контекстов, то со временем, часто довольно непродолжительным, Библия всегда срывает с себя погребальные пелены того, во что её ненамеренно или специально одевали люди.

Я в этом смысле отличаюсь от предыдущих интерпретаторов. Мне не пришлось одевать Писание в то, что я понял о мире и человеке. Просто это понимание позволило взглянуть на Библию как на не заменимый ничем иным алгоритм и инструмент познания верой, задающий и выявляющий область применения библейских текстов — познание истины.

                                    5

Этот пример можно подтвердить хоть и не библейскими, но зато всем известными пасхальными фразами: «Христос воскрес!» и «Воистину воскрес!»

В них, собственно, и содержится ответ на вопросы: воскресение — обман или исторический факт? И если воскресение есть, то где?

Сии две фразы (а то, что они именно пасхальные, вряд ли можно счесть случайным совпадением) утверждают, что воскресение — отнюдь не фикция, но факт — именно факт — каждой индивидуальной истории. В таком ключе это факт, бесспорно, ещё и исторический. Просто для каждого индивида он происходит в своё время. Не бывает воскресения и спасения скопом.

Ответная фраза «Воистину воскрес!» утверждает и то, что на самом деле нам всем известно место или среда (как угодно), где происходит сам факт воскресения. Эта среда — истина — во истине — в истине воскрес!

Иначе говоря, мы все смотрим и не видим, слушаем и не слышим. Ведь указание на место, где происходит воскресение, было произнесено бессчётное количество раз.

Именно в этой среде найденные тобой или кем-то другим образы и расшифрованные символы обретают второе дыхание и новую жизнь.

Нельзя сказать, что они начинают жить какой-то обособленной жизнью. Просто в сфере познания образы эти приобретают ту непротиворечивость и простоту, что впору уже говорить о теории познания, в которой образы, символы, аллегоризм и буквализм являются составными частями и элементами теории, поддерживающими друг друга, а не противоречащими друг другу, работающими как слаженный механизм.

                                   6

Библия, «помещённая» в эту среду — познание истины — начинает приносить плоды сакрального смысла. Правда, точнее было бы сказать, что из этой среды Библия никогда и не пропадала, независимо от того, сколько раз её оттуда вынимали, приспосабливая под свои нужды.

Более того, благодаря аллегорическому методу, через её призму становится возможным видеть процессы, происходящие и в самом человеке, и в том, что его окружает, в мире.

Иначе говоря, можно говорить о Библии как о самом точном зрительном приборе, позволяющем видеть вплоть до мельчайших деталей внутренний мир человека и мир внешний.

Мне и здесь повезло, я смог заглянуть в оба эти мира. Правда, в этом случае может показаться удивительным и не вызывающим поначалу доверия тот факт, что Библия предстаёт сразу в двух ипостасях.

Она выглядит как микроскоп, когда речь идёт о человеческой природе и мире наших желаний, и она же становится телескопом, если рассматривать мир внешний и происходящие в нём процессы.

С другой стороны, а что же здесь удивительного? Ведь все вместе и каждый человек в отдельности познают со дня рождения мир внешний, и затем мир внутренний. Это очевидно и не требует доказательств сверх меры, достаточно заглянуть в самих себя, чтобы считать этот факт доказанным.

Я не говорю уже о том, что самое удивительное состоит, на мой взгляд, в обратном. Очень часто Библию использовали как молот или меч в борьбе с концепциями и теориями, противоречащими (что, впрочем, лишь видимость) религиозному взгляду на мир. Взять, к примеру, Птолемея и Коперника. Во что это вылилось, всем известно.

Однако в познании истины эта область применения священных текстов — война слов и, к сожалению, людей — давно себя исчерпала и обесценилась. Формат войны оказался для Библии настолько же мал, как контекст культуры или искусства.

Иначе говоря, с Божьей ли помощью или без неё (а без неё ничего и не возможно), автор (но и здесь встаёт вопрос: а собственно, автор ли?) перековал тот молот или меч не в орало даже, а в зрительный прибор. В нём в качестве линз выступают всё-таки два метода толкования — буквальный и лишь затем аллегорический.

---

Я бы погрешил против истины, если бы вёл речь только об аллегориях Священного Писания. Ведь нельзя отрицать, что каждый человек мыслит как прямо (без околичностей), так и образно. Стало быть, настаивать только лишь на одном аллегоризме в отсутствии иных способов видения реальности было бы заблуждением. Тем более непростительным, что любой знает: смотреть двумя глазами гораздо удобнее, чем одним.

Да, аллегорический язык необходим и даже насущен. Однако при всём том нечего надеяться на то, что только с его помощью можно увидеть нечто новое в веках: «Нет ничего нового под солнцем» (Еккл. 1:9).

При взгляде же на мир и человека через буквальные ли линзы, аллегорические ли, ты видишь то же самое, что до тебя видели другие, начиная с древних греков (Аристотель, Сократ и пр.). Ты видишь то же самое, о чём говорит иудейская традиция, христианские отцы церкви или ислам. Ничего нового!

Единственное преимущество аллегоризма состоит в том (надо признать, преимущество это неоспоримо), что ты видишь всё гораздо яснее и отчётливее. Видимое становится до такой степени ясным и простым, что многие вещи, сказанные ранее о познании, становятся просто ненужными. Они исчезают как аберрация зрения, когда вместо брёвен, вынутых из глаз, туда бывают вставлены два даже не хрусталика, а алмаза, один из которых — аллегорический язык Писания.

---

                                    7

С другой стороны, аллегоризм создаёт сложности, исключая подчинение принципу: «Всё просто. Как написано, так и понимай». Исключает до забвения. Как оказывается, всё непросто. Всё ещё проще, хотя и связано с определёнными трудностями.

Хотя какие уж тут трудности! Символы и образы окружают нас. Не замечать, не видеть этого просто невозможно. Другое дело, что ум наш изначально не приспособлен к тому, чтобы перенести те символы и аллегории, которые мы воочию наблюдаем в мире, на библейскую почву. Этого, впрочем, от нас никто и не требует. Речь о принципе. Образы и символы есть, как в окружающем нас мире, так и в нас самих. Почему же мы должны отказать Библии в том, что и она имеет аллегорический смысл и даже основу?

Кстати, о принципе. Вот вполне наглядный пример: всем знаком дорожный знак «кирпич». Никакой иронии. Абсолютно. Просто кирпич никак не вяжется с тем, какой смысл в нём заключён. Хотя многие знают, каково наказание за проезд под этот запрещающий знак.

С Писанием обстоит всё точно так же. К примеру, символика стихий говорит о том, что библейская земля в аллегорическом свете есть вера человека. И земля в обыденном сознании тоже никоим образом не срастается с тем смыслом, какой она несёт в аллегорическом пространстве. Ну и что же здесь странного?

Я не буду здесь переходить непосредственно к толкованию образов и символов Писания. Достаточно одного примера, чтобы убедиться в том, что и Библия, и мир, в котором мы обитаем, полны, даже переполнены аллегориями и символами.

Напрасно думать, хотя так многие и думают, что Библия есть нечто настолько высокое и недостижимое, что человек не в силах вместить понятий о небесном. Наоборот, Библия, прежде всего, приспособлена к человеческому разумению. И написана она, несомненно, для человека.

Стало быть, мы все имеем-таки возможность понимать то, о чём говорится в Писании, помимо того, что уже известно об этом. С другой стороны, в аллегорическом пространстве тоже есть свои сложности. Я, разумеется, не буду (а если б мог, то не стал бы этого делать) расставлять светофоры в библейских текстах или знаки типа «кирпича». Подобных радетелей «за Священное Писание» достаточно и без меня.

Однако понятно, что такой способ прочтения текстов Библии, как «Не прикасайся, не вкушай, не дотрагивайся» (Кол. 2:21), тоже не годится, и нарушать общепринятые правила движения в библейском поле всё же придётся.

Однако тому, кто рискнёт ходить в аллегорическом пространстве, придётся смириться с налагаемыми ограничениями. Одно из них изложено апостолом Павлом: «Не духовное прежде, а душевное, потом духовное» (1 Кор. 15:46). Второе правило менее сложно и более понятно, оно гласит: один символ Писания содержит в себе один образ и смысл.

Для примера возьму образ земли, в которой скрыта вера человека. Чтобы это утверждение не выглядело голословным, подкреплю его словами апостола: «Хозяйство мира — из четырёх видов, в хранилище их содержат: из воды, земли, воздуха и света. И хозяйство Бога подобно этому из четырёх: из веры, надежды, любви и знания. Наша земля — это вера, в которую мы пустили корень, вода — это надежда, которой [мы] питаемся, воздух — это любовь, благодаря [которой] мы растём, а свет — [это] знание, [благодаря] которому мы созреваем» (Филипп 115).

Этот смысл один, одним всегда и останется. Иное дело, что земля может быть плодородной, а может произрастить тернии и волчцы. Однако их качественное различие не отменяет единственности истолкованного образа. Библейская земля всегда есть вера человека, по которой он ходит.

Такой аллегоризм понятен, он следует из природной сути вещей, а не притянут за уши. В нём нет надуманных сложностей, призванных, как правило, произвести впечатление на неофитов.

Повторю, Библия приспособлена к человеческому разумению. Остальное зависит от области применения. Тема книги постулирует, что область применения Библии — видавший виды программный пакет — познание истины.

Правда, не все умеют им пользоваться. Вот наглядный пример. Вряд ли можно счесть случайностью, что компьютерные символы названы «иконками». Что я хочу сказать?

Нажав курсором на известную нам «иконку», мы уже без всякого труда получаем доступ к такому кладезю информации и знаний, который был недоступен человеку каких-то десять-двадцать лет назад. Точно так же обстоит дело и с Писанием. Предлагаю читателю считать курсором цель Творца — познание истины.

Поверь, читатель, при умелом обращении и определённых усилиях эта «иконка» выдаст столько, что не могло присниться всем теологам и философам вкупе с научными деятелями.

К читателю

                                    1

В предыдущей книге — «Идентификация Бога» — были раскрыты образы апостолов Христа — тех помощников в познании истины, без которых невозможно обойтись, о чём свидетельствует тот факт, что Иисус сам избрал их на это служение.

Безусловно, говорить о том, что круг обязанностей апостолов превосходит значимость Иисуса, не приходится, но равным образом мы не можем игнорировать их содействие в познавательном процессе, отдавая предпочтение во всех вопросах, на которые человек ищет ответы, Спасителю.

Одним из сих апостолов является история, помогающая в познании точно так же, как и другие ученики Христа. Однако роль Матфея (а именно он в символическом пространстве и представляет собой историческую науку, собирающую подати в сокровищницу истины) хоть и была раскрыта практически полностью, для исчерпывающего ответа недоставало ярких иллюстраций, наглядно подтверждающих апостольское звание истории.

Восполним недостаток, помня о том, что любой из апостолов следует за Христом, а не наоборот. Иначе говоря, личная история, история страны, да и самого мира, не объясняют библейских притч, чудес или иносказаний. Это как раз и есть грубейшая методическая ошибка, приводящая к искажению, за которым правды не найти.

Другое дело, когда любая из вышеперечисленных разновидностей истории правильно размещена в контексте притчи. В нашем случае речь пойдёт об одной из самых удивительных притч — притче «О блудном сыне», ибо это, пожалуй, единственное в своём роде иносказание, которое при умелом использовании может объяснить практически всё.

Быть может, кому-то подобная точка зрения покажется беззастенчиво претенциозной, однако способность сей притчи озарять своим светом многие аспекты бытия поистине поразительна. Более того, способность эта не ограничивается просто некими выводами. Главное её достоинство — передавать неискажённый и чистый смысл многих феноменов. История здесь не исключение.

Прежде чем начать разговор об истории, который я хочу предложить вниманию читателя, призываю каждого, кто будет читать сии строки, представить себя на месте блудного сына. Это не так уж и трудно сделать, обладай человек хоть толикой воображения. Впрочем, осуществить это не составит большого труда и без воображения, ведь практически любой человек если и не читал притчу «О блудном сыне», то хотя бы слышал о ней. Ассоциировать же себя с главным персонажем притчи приходится всем нам. Это особенно заметно, когда нас постигают те или иные несчастья.

То, о чём пойдёт речь, есть, бесспорно, история, которую можно охарактеризовать одним словом — другая. Конечно, не в том смысле, что она противоречит всему известному о России. Просто в её свете прошедшие, нынешние, да и будущие (отнюдь не самонадеянность) события, факты и казусы нашей действительности приобретают естественный вид, лишённый предвзятости.

Правда, свет сей бывает настолько ярок, что смотреть на такую историю нет никакого желания, иногда хочется лишь зажмуриться и ничего не видеть. Однако сидеть всё время во тьме тоже не получается. Необходимы свет знания и вера, которые помогут сделать смысл бытия простым настолько, насколько в каждом из нас действенны эти понятия. И эта история не упала с неба. Поэтому предлагаю читателю не сразу же верить мне, а призываю тех, кто будет читать сии строки, поверить себе.

Тогда, быть может, свечение аллегории поможет увидеть всем известные факты под несколько иным углом зрения. Я точно знаю, что не открыл ничего нового (лишь хотел этого), поэтому сразу заявляю, в труде нет «самоновейших» небесных истин, нашёптанных неким голосом. И прежде чем освещать старые факты новым светом, призываю читателя сначала не верить самим фактам, но, не мудрствуя лукаво, увидеть их внутри своего личного бытия. Хотя, правду сказать, по большей части мы им и не верим, а в силу лености думать доверяем «авторитетным» интерпретаторам фактов вне нас.

Разумеется, и внутри никто не застрахован от ошибок, что касается и автора. Правда, мне удалось избежать большинства уловок человеческой мысли (пусть и с большим трудом), подстраиваемых под тот уровень знаний и совести, которым индивид обладает на тот или иной момент своего личного существования. В этом помогли, не устану об этом напоминать, Библия и один из методов её интерпретации.

Метод не нов, хотя и основательно забыт. Выше я уже говорил о нём. И хотя поначалу представляется, что такой метод достижения поставленной цели имеет отношение только к Библии и духовному миру, впоследствии мы все рано или поздно убеждаемся в том, что обыденная жизнь тоже аллегорична и символична, более того, созвучна библейскому содержанию. История не является исключением, в её лоне аллегоризм позволяет чуть иначе рассмотреть не только всем известные библейские сюжеты и события, но и действительные явления исторического плана.

Однако напомню, пусть читатель оставит надежду найти в этой истории нечто «новое», я не переписываю историю. На поверку всё оказывается хорошо забытым «старым» с одной существенной оговоркой: это самое «старое» освещено сиянием аллегории, преимущество коего в том, что оно делает историческую картину детально более чёткой и ясной.

Происходит это потому, что иносказательная подсветка позволяет нам увидеть историческую картину целиком, а не составлять её последовательно — мазок за мазком — из набора тех сведений и фактов, что предлагает нам историческая наука вообще, историография и хронология в частности. Известно, что вплоть до XIX века историю обычно воспринимали как результат линейного развития по плану, определённому Творцом.

По сути, предлагаемая вниманию читателя история не является историей в общепринятом смысле, не говоря уже о линейном её развитии. В аллегорическом освещении меняется и смысл самого слова «история». Общим местом остаётся лишь то, что история есть область знаний. Речь пойдёт о такой области знаний, которая описывает истинное положение дел, не зависящее ни от человеческих пристрастий, ни от последовательности событий.

Кстати, о событиях. То, что происходит во все времена, к примеру, в России, с рассказа об истории которой я и начну книгу, подтверждает тот факт, что «вся история — современная история», как об этом заявил итальянский мыслитель Бенедетто Кроче. Глядя на нашу историю, с таким заключением невозможно не согласиться.

Инкрустация русской истории в библейское пространство и в контекст притчи позволит обеспечить истинное изложение хода нашей истории путём рассказов о событиях и их беспристрастного анализа.

Что касается Библии, то толкованию её образов и символов посвящена вышеназванная книга. Труд, предлагаемый вниманию читателя, знакомит с аллегорической историей страны, где мы родились и растём. Точнее сказать, с историей, увиденной через библейский визир. Аллегория же помогает ей, подобно оптической силе линз, собирающих лучи, быть как положительной, так и отрицательной, но без коннотаций типа «добро или зло». При взгляде во внутренний мир человека она действует, словно рассеивающие линзы, придавая нечётким и далеко не всегда понятным духовным образам свойство становиться видимыми и даже осязаемыми для ума. Когда взор переносится в мир внешний, эти линзы становятся собирающими, как для людей дальнозорких, позволяя увидеть в событиях разного калибра единую суть. Правда, с одним условием: надо захотеть надеть их на свои глаза. А сие возможно только в том случае, если человек считает, что он мало видит и понимает в Священном Писании, равно как и в русской истории.

Чтобы понять «мою» историю Руси (впрочем, как и других стран), читатель должен принять во внимание один факт: человек сотворён Богом для познания истины.

Действительно достойная и высокая цель, включающая в себя все человеческие замыслы. Надеюсь, подобный уровень предназначения человеческого бытия и жизни вообще поможет читателю при прочтении книги не только иметь в виду смысл нашего существования, но и принять его за истину.

Ещё одно замечание: духовный смысл не существует сам по себе, он содержится в буквальном, плотском смысле как Библии, так и самого бытия. Аллегорический метод толкования лишь помогает сделать духовный смысл явным. Однако применять сей метод нужно только в контексте чего-либо.

Точнее сказать, аллегоризм полезен именно как линзы, благодаря которым мы лучше видим. Непосредственно оптическим прибором является Библия, будь то ветхозаветное или новозаветное речение, чудо или притча, куда помещаются иносказательные линзы.

При этом нет разницы, рассматриваем ли мы человека, принимающего во все времена участие в процессе познания, или народы, населяющие территории и страны. Различие только в масштабах.

                                   2

Итак, притча:

«Ещё сказал: у некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую [мне] часть имения. И [отец] разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошёл в дальнюю сторону и там расточил имение своё, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошёл, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево своё рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наёмников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наёмников твоих. Встал и пошёл к отцу своему. И когда он был ещё далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного телёнка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришёл, и отец твой заколол откормленного телёнка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришёл, ты заколол для него откормленного телёнка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё моё твоё, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся» (Лук. 15:11—32).

Проецируя религиозные течения в контекст притчи, было установлено, что христианство в смысле близости к Богу «проигрывает» по всем статьям иудаизму и исламу и находится (как ни прискорбно для некоторых) в самом отдалённом от Создателя состоянии.

Это можно утверждать хотя бы на том основании, что для иудеев и мусульман Иисус не является Спасителем. Безусловно, о Нём они слышали, но Христос для них не более чем пророк, и это в лучшем случае.

Для христиан же образ Иисуса имеет непреходящее значение во все времена. Конечно, этот факт не может служить доказательством того, что именно наличие Посредника между Богом и человеком делает последнего отстоящим от Бога настолько далеко, что ему остаётся только восклицать, подобно блудному сыну.

Скорее наоборот, именно присутствие Спасителя в лоне христианства делает Его последователей в собственных глазах более приближёнными к Богу, нежели иудеи и мусульмане.

Оговорюсь сразу, обе сии точки зрения далеки от истины. Для Творца важен и необходим любой человек. Надеюсь, доказывать это никому не надо, ибо грош цена вере человека или собранию людей, если они считают себя в чём-то выше и нужнее Богу, чем другие люди. Напомню, для Создателя важна любая человеческая индивидуальность, ибо познание истины для Бога осуществляется именно через человека.

Разумеется, всеведение Господа имеет разумные основания и зиждется на том, что Его создания находятся одновременно (только для Бога) на всех этапах нисхождения с небес и восхождения к ним.

В этом смысле добираться до Вседержителя из самого далёка выглядит даже более почётным делом, нежели находиться от Него в двух шагах. Тем более что пресловутая близость ровным счётом ничего не доказывает, кроме одного обстоятельства.

На основании библейских данных было также доказано, что иудеи являются теми представителями рода человеческого, кто в духовном смысле только что покинул Отчий дом. Мусульмане же оказываются образом тех, кто по возвращении, иносказательно говоря, первым пересекает порог некогда покинутого дома.

Разумеется, считающие себя христианами (даже из числа причисляющих себя к разумным людям) вряд ли согласятся с такой точкой зрения. Впрочем, это как раз и несущественно.

Важен другой факт: Творцу необходимы все ступени познания. Символически они обозначены путём блудного сына из одноимённой притчи. Что же делать, если в духовном пространстве христиане оказались в самом отдалённом от Бога месте?

А надо ли что-то делать, читатель? Не лучше ли понять, что именно стоит за таким положением вещей в мире? Этим мы и займёмся на страницах сего труда.

                                   3

Безусловно, среди тех, кто считает себя православным христианином или является просто русским человеком без принадлежности к православию, очень немногие смогут признаться себе в том, что находятся очень далеко от того совершенства, называемого Богом, Творцом, Абсолютом.

Кому-то из читателей может показаться странностью, быть может, даже противоречием, то, что я называю далеко отстоящими от Бога то всех христиан, то лишь часть из них, называемую «русский народ».

На самом деле здесь нет почвы для разногласий, ведь можно находиться в нескольких километрах от бездны, даже в метре от неё, но иное дело — самый край бездонья.

Согласно логике притчи, было установлено, жителем какой именно библейской области оказывается тот народ, который в мире называется «русскими людьми».

Разумеется, бессмысленно искать это место на географической карте, найдём мы его только в Библии. Равно бесполезной будет попытка определить и название этой страны в Писании, в притче же она незатейливо именуется «дальняя сторона» (Лк. 15:13).

Каким бы противоречивым и даже шокирующим ни было сие умозаключение для читателя, не знакомого с нашей предыдущей интерпретацией о роли, которую играют Россия и русские люди, мне бы хотелось, чтобы читатель повременил со скоропалительными обвинениями и обличениями, основанными на прежнем знании истории.

В том, что мы, в сущности, есть те, кто населяет сию пресловутую «дальнюю сторону», нет абсолютно ничего предосудительного или, как сказал бы человек моральный, плохого. Ведь критериев, по которым можно определить, насколько далеко или близко мы от Бога, нет. Разве что психология. Однако не буду забегать вперёд.

Безусловно, с буквальной точки зрения «моя» история входит в противоречие с утверждением, что русские есть народ-богоносец. Однако я докажу обратное. Пребывание в дальней от Бога стороне и в то же время богоносительство не являются дисгармонией смысла предлагаемой вниманию читателя истории. В нашем случае они скорее дополняют друг друга, нежели противоречат.

Впрочем, претензии на богоносительство присущи в той или иной мере всем народам, однако поистине быть теми, кто носит Бога в себе, для многих людей непосильная задача. Отнюдь не потому, что они «плохие» люди, а оттого, что это под силу далеко не всякому народу.

На процесс познания можно смотреть по-разному. Кто-то из читателей, даже согласившись с кажущейся незавидной ролью вообще христианства и христианства православного в частности, удовольствуется подобным разумением, тихо лелея своё дутое (мусульманское, иудейское или ещё какое-нибудь) превосходство. Кто-то, будучи в лоне самого христианства, будет отрицать очевидное положение вещей. Но для ясного разумения этого оказывается мало. Ведь обе точки зрения не объясняют всего. Однако должен быть окончательный ответ, его просто не может не быть. Потратим же на поиски решения задачи некоторое время.

По человеческому рассуждению, находиться на самом краю познания истины можно доверить только тому, кто на это способен. Предлагаю читателю посмотреть на самое отдалённое от Бога состояние человека именно под этим углом зрения.

Согласись, читатель, процесс познания, да и сам термин «познание» — понятие настолько ёмкое, что его не опишешь не то что в двух словах, а в двух книгах. Разумеется, процесс подразумевает как спокойное течение, так и критические, пограничные состояния.

Стоит согласиться с тем, что относящиеся к процессу познания и сопутствующему состоянию определения, в которых человек находится, когда познаёт нечто — критические или пограничные — мало что говорят. Правда, до тех лишь пор, пока мы сами не попадаем в критические ситуации, порою на границе жизни и смерти.

Если говорить о людях и странах, населённых теми или иными народами, то критические состояния испытывает каждый человек, страна или народ. Разнятся лишь условия, в которых происходит познание человеком подобных событий и вещей.

В этом смысле русский народ — поистине народ, избранный Богом для познания того, что невмоготу другим народам. Причины, по которым происходит всё именно так, а не иначе, станут понятны читателю после знакомства с историей Руси, освещённой сиянием аллегории.

                                    4

Прежде чем излагать историю страны, в которой мы живём, небольшое вступление. Оно касается способа изложения. В первых двух главах речь будет вестись от первого лица, в остальных по традиции я буду употреблять местоимение «мы», подразумевая под этим то, что книга писалась не только определённой личностью, но у неё был и есть некий помощник.

Сказать, что первые две главы, предлагаемые вниманию читателя, писались без этого пресловутого содеятеля, у меня язык не повернётся. Скорее следует думать, что это он использовал меня как инструмент для выражения своих взглядов. Я говорю о желании. Однако настаивать на подобном мнении я не буду ввиду того, что это факт малозначительный.

Такое разночтение, точнее сказать, разнописание, связано с одним простым обстоятельством: я родился и живу в России. Библейские просторы стали моей родиной лишь к тридцати годам как способ познания бытия. Намеренно, нет ли, но в исторических повествованиях незримо присутствует «я». Даже если речь идёт об аллегорической истории, место нашего (читателя и автора) пребывания неизменно — Россия.

Ещё одна (быть может, основная) причина вести речь в первых двух главах от первого лица заключается в том, что познанное и понятое о себе, о мироздании, о людях вообще, о (чего скромничать!) Творце просто обязывает быть беспристрастным — так есть, и было, и будет — ничего с этим не поделаешь.

С другой стороны, диалоги о родине всегда превращаются в толковище с пристрастием, где «я» присутствует уже абсолютно намеренно, независимо от того, какой именно родине мы оказываем лицеприятие. С этим (к сожалению ли, к счастью ли) тоже ничего сотворить нельзя.

Как ничего нельзя сделать и с тем, что конечно же, любой автор считает сказанное им истиной. В Священном Писании, через призму которого читатель будет смотреть сейчас на историю России, для подтверждения сказанного часто звучит слово «аминь», что значит: «истинно, верно». Мне бы тоже хотелось об аллегорической российской истории сказать именно так: аминь.

Однако в силу того, что мне заранее известно, как отнесутся к моим словам об истории Руси, скажу иначе: авось обойдётся.

История Руси

Что человек на Руси ни делает, всё равно его жалко.

Максим Горький

На Руси ведь как, кто навёл порядок, тот и злодей.

Часть первая.
Лирическая

                                     1

Не надо искать в сём труде точных дат и цифр. Это было бы напрасной тратой времени со стороны читателя. Тем более что я уже говорил об истории в аллегорическом сиянии, как о понятии вне времени, которое описывает события, происходящие всегда. Иначе говоря, пьеса всегда одна и та же, различается только антураж. Здесь уж кому что, читателю остаётся либо поверить и дочитать историю Руси до конца, либо отбросить её. Но в любом случае, если нет веры (имеется в виду не вера в автора, но вера как инструмент познания: «верою познаём» — Евр. 11:3), то никакими выкладками ничего никому не докажешь.

Разумеется, я не буду «включать» иносказательную лампочку сразу, но прежде начну свой рассказ, что на первый взгляд может показаться несколько странным, временами «культа личности». Делаю я это для того, чтобы сразу определиться с тем, каким образом всегда в Россию и сознание её жителей приходит порядок (даже так: Порядок) и заменяет (правда, надо понимать, что замещение никогда не может быть абсолютным) поселившийся в наших необъятных далях Бардак. Уж кому как не нам больше всех на свете ведомо о неразберихе и беспорядках. В конце концов, наши бесконечные сетования на отсутствие порядка просто обязывают это сделать.