Бесплатный фрагмент - Тоже мне, принцесса нашлась

Тоже мне, принцесса нашлась

Глава 1

Я очнулась на холодном, шершавом камне, который местные называли «тротуаром». Голова гудела, а на затылке наливалась болезненная шишка. Моё нарядное шёлковое платье было испачкано в пыли и чём-то буром и липким.

— Кровь, — попыталась я растереть пятно ладошкой.

Вокруг высились каменные гиганты-небоскрёбы, а мимо с рёвом проносились железные кареты без лошадей. Воздух пах гарью и незнакомой едой. Чуть слюной не подавилась.

«Мяу… — раздалось рядом. — Аурелия, ты цела?»

На тротуаре сидел кот. Его угольно-чёрная шерсть была взъерошена, а правый глаз нервно дёргался.

— Баст… что случилось? Где папа? Где мама и Валери? — прошептала я.

Кот сел рядом, его хвост нервно хлестал по асфальту. Он посмотрел на меня, и его мысленный голос передал мне весь ужас минувшего часа: «Мы ехали сквозь Шеронский лес. Багряный закат пронзал кроны вековых дубов кровавыми копьями. Воздух был густым и…»

— Стоп. Давай без пафоса и по существу.

«На нас напала ведьма Изара, потребовав с твоего отца вернуть долг кровью. Он отказался, и тогда она всех убила. Но в последнюю минуту король открыл портал и успел вытолкнуть тебя в него. А я прыгнул следом.»

— Живи, моя звёздочка, — прошептал он… Я слышала его последние слова.

Бастет замолчал. Тишина повисла между нами, тяжёлая и холодная, как этот незнакомый город именуемый Москвой.

Я поднялась. В грязной луже на асфальте отражались большие голубые глаза, растерянное лицо шестнадцатилетней сироты, последней из своего рода. Рядом с моим отражением в воде на миг мелькнули два хищных изумрудных огонька.

«Она знает, что мы выжили, — прошептал кот, прижимаясь к ноге. — И она будет искать.»

Вой сирены от проехавшей мимо белой машины с красным крестом на боку стал оглушающим. Начался кошмар. Я поморщилась, приложила пальцы к вискам. Не помогло.

— Голова раскалывается. Что будем делать?

«Я тут кое-кого подслушал. Дети в этом мире живут с родителями. Тебе придётся найти семью, в которой ты будешь жить.»

— Тоже мне новость! У нас как будто по-другому. И как тут происходит удочерение? Ты выяснил? Вон солидный дядечка идёт — послушай-ка, о чём он думает.

«Неее, этот… болван думает, как к тебе подкатить. А с виду такой приличный, в костюме.»

— Костюм не делает человека добрым и мудрым.

«А было бы неплохо: идёт человек в костюме — значит, приличный», — философствовал кот.

— А какая тогда, по-твоему, должна быть одежда у негодяя?..

«Аурелия, тихо. Вот, смотри — чиновник. Он говорит по странному устройству, что сейчас в городе эпидемия. Все умирают. Пошли быстрее в больницу. Ты там вместо кого-то умершего место займёшь, и удочерять тебя не придётся.»

— Думаешь, мы сможем найти девушку, похожую на меня?

«Пошли поищем.»

Мы с Бастетом пробрались в подвал.

— МОРГ, — прочитала я. — О, я, оказывается, понимаю их письменность.

Мы зашли в прохладное помещение. Это было похоже на нашу мертвецкую.

«Отодвинь вот эти ящики и ложись вместо умершей. А потом, когда тебя будут хоронить, ты „воскреснешь“, и твои родители обрадуются. Быстрее, — поторопил кот. — Сюда кто-то идёт.»

Я открыла ящик. На меня не смотрела блондинка моего возраста. Я приподняла её веко. Цвет глаз походил на мой — в принципе, мы были похожи. Не как близнецы, но можно сослаться на болезнь.

— Отлично, то, что надо.

Я сконцентрировала заряд огня и испепелила труп, запрыгнула в ящик прямо на рассыпавшееся пеплом тело и захлопнула створку.

Глава 2

— Брысь! Ты как сюда попал? Я бездомным котярам не подаю. Может, ждёшь, чтобы тебе печёнки отрезали?

«Зря он так с Бастетом, — хихикнула я про себя. — Он ведь и обидеться может. И в обувь потом нассыт.»

Створка открылась, и мне в глаза ударил яркий свет лампы. Я моргнула. Мужчина в грязно-белом халате икнул и рухнул на пол.

— И что делать будем? Он умер? — шёпотом спросила я у кота.

«Нет, дышит. Нежный какой, ранимый. А ещё патологоанатом.»

— Странно, наши некроманты мертвяков не боятся.

«Так он боится не мёртвых, он тебя живой испугался.»

— И то верно. Приводи его в чувство.

Бастет пару раз лизнул щёку патологоанатома, но тот никак не отреагировал.

«Ложись, сюда кто-то идёт.»

— Ой, Валерий Палыч, а чего это вы тут разлеглись? — в морг зашла широкоплечая дама в идеально белом халате.

— Какой хорошенький! Иди сюда, котик, а что я тебе дам? — засюсюкала тётка, не обращая больше внимания на валяющегося коллегу.

Я лежала на выдвинутой из ящика полке и мирно улыбалась.

— А ты чего улыбаешься? — уставилась на меня тётенька.

— И вам здрасьте, — поздоровалась я и села.

Она отшатнулась, но не упала. Мужественная дама, такую и ломом не сразу перешибёшь. Она быстро набрала номер по странному переговорному устройству и затараторила со скоростью пулемёта:

— Марк Абрамович, вы что, нам живых в морг возите? Нам и трупов девать некуда, а вы живыми разбрасываетесь! Что значит «ошиблась»? Вы считаете, я не могу живую от мёртвой отличить? Да спуститесь к нам, будьте так любезны! Надеюсь, вы ещё не успели сообщить родителям, что их ребёнок умер? Девочка, 16 лет, Маша Березина. Поступила из детского отделения сегодня… Что? Её родители как раз приехали за телом? Ну так пусть быстрее забирают, пока она снова не умерла!

Глава 3

Я разглядывала измождённую женщину с опухшими от слёз глазами. Мужчина с запахом перегара и безразличным взглядом стоял сзади.

«Что с ним, он болен?» — спросила я мысленно Бастета.

«Нет, переживает, что поминки отменят и выпить не удастся.»

«М-да, повезло с родителями», — подумала я.

Мать обрадовалась, обняла меня, начала целовать. Отец всё ещё стоял в печальной задумчивости. Наверное, прикидывал, где бы опохмелиться. Эту информацию мне порциями скидывал мой фамильяр.

— А где её одежда? — первой очнулась моя новая мать.

— В гардеробной, наверное, — растерялась патологоанатом.

— А этот чего валяется? — пнул носком ботинка мирно лежащего Валерия Палыча пришедший с родителями врач.

— От радости, что покойник ожил, — съязвила патологоанатом.

Мне принесли одежду. Через час, когда моя новая родительница оформила все документы по выписке, мы собрались домой. Я осмотрела старые потёртые джинсы, вытянутую, видавшую виды футболку и пока ещё не дырявые кеды.

«Да, похоже, мы попали к люмпенам», — констатировал кот.

Настроение упало ниже демонова ада, я вспомнила маму, отца, который ценой жизни защитил меня. Я потеряла их навсегда. За что? К горлу подкатил ком.

Нет, стоп, не нужно себя жалеть. Что толку изводить себя бессмысленными воспоминаниями.

Я снова обратилась мысленно к коту.

«Мне уже шестнадцать, я совершеннолетняя, смогу и сама устроиться».

«Не-а, у них тут совершеннолетие с восемнадцати начинается. И ты ещё учишься в школе».

«Что, опять учиться?! Да я ещё пять лет назад школу закончила! Чему можно учиться дольше пяти лет?»

«Я бы так не сказал. Похоже, этот мир более технологичный, чем наш, так что хотя бы их технологии тебе придётся освоить. А я пока пойду народ послушаю. Оставь форточку открытой, ночью вернусь.»

Кот исчез, растворившись в сером городском пейзаже, а я поплелась за своими «родителями». Мы вышли из больничного комплекса на улицу, и меня тут же оглушил рёв этого мира.

*** — Наш автобус, — мать дёрнула меня за рукав, когда к нам подполз и с шипением распахнул свои двери огромный жёлтый зверь. Люди, толкаясь, начали заходить в его чрево. «Это их кареты?» — с изумлением подумала я, вспоминая изящные экипажи, запряжённые тройкой белоснежных грифонов. «Скорее, общественная повозка для скота», — язвительно отозвался в мыслях Бастет, который, видимо, решил не отходить далеко. Внутри было тесно и душно. Меня прижали к запотевшему стеклу. За окном сменяли друг друга гигантские каменные дома, увешанные яркими, кричащими вывесками. Всё мелькало, двигалось, шумело. Отец что-то недовольно бурчал себе под нос, а мать пыталась удержать равновесие, цепляясь за холодный металлический поручень. Я чувствовала себя попавшей в ловушку. ***
Но настоящее потрясение ждало меня впереди. Мы вышли из жёлтой повозки и подошли к огромному зданию с большой красной буквой «М». Родители повели меня вглубь по движущейся лестнице, уходящей куда-то в недра земли. Я с опаской ступила на неё, и ступени сами поползли вниз. Мы оказались в огромном подземном зале с каменными сводами. Вдоль края платформы стояла плотная стена людей, все смотрели в тёмный тоннель. Из глубины донёсся нарастающий гул, и вдруг из темноты, озарённый яркими огнями, вырвался длинный синий червь. Он летел по рельсам с невероятной скоростью, подняв ветер, который взметнул мои волосы.
«Что это? Какая-то магия движения?» — мысленно вскрикнула я, обращаясь к коту. «Никакой магии. Механика и электричество, принцесса», — донёсся до меня голос Бастета. Стальной червь остановился, его бока разъехались, и толпа хлынула внутрь. Меня буквально внесли в вагон. Поезд дёрнулся и понёсся по тёмному тоннелю. За окном проносились лишь редкие огни. Скорость была поразительной. Конечно, это не мгновенный перенос через портал, но для путешествия без единого заклинания… это было невероятно. Я смотрела на безразличные лица пассажиров: они читали книги, смотрели в светящиеся прямоугольники в своих руках, спали. Для них это чудо было обыденностью. Я поражалась мощи этого мира. Мощи, которая не зависела от дара богов или крови предков. Это была мощь разума, заключённая в металл и провода. И это одновременно восхищало и пугало. Наконец мы снова выбрались на поверхность, в серый и унылый район, состоящий из одинаковых высоких домов-коробок.

Глава 4

Мы зашли домой. Я оглядела двухкомнатную квартиру с обшарпанной мебелью и столетним ремонтом. Хоромы не впечатлили.
Папаша сразу шмыгнул на кухню. 
— Надо бы это… воскрешение дочери отметить. Не каждый день с того света ребёнок возвращается, — он налил себе полный стакан. 
— Дай хоть на стол соберу, — возразила мать, но как-то безвольно, без напора, видимо устала от безысходности.
Пока мать накрывала на стол, я осмотрела комнаты.

Большая, гордо именовавшаяся «залом», была личной резиденцией отчима. Центральное место в ней занимал важный артефакт: диван-ветеран, продавленный, с обивкой неопределенно-бурого цвета, он был боевым товарищем хозяина. На его поверхности можно было, как по карте, изучить историю всех пролитых напитков за последние лет десять. Обои в цветочек, когда-то «веселенькие», теперь напоминали грустную акварель, нарисованную под проливным дождем. Они свисали со стен, словно уставшие флаги сдавшейся без боя крепости.

Я зашла в нашу с мамой комнату. Подошла к серванту, посмотрела на фото, где я, пятилетняя, сижу на руках у мужчины, а рядом стоит моя мать — молодая и красивая. Но мужчину я не узнала, хотя он неуловимо чем то напоминал капитана гвардии Рагнара. У того был такой же точно взгляд.
Она тихо зашла следом. — Мам, а кто это? — Ты что, отца не узнала? — ахнула она. — А этот тогда кто? Я, пока болела, память потеряла. Ты расскажи мне всё с самого начала. 
— На фото твой отец, военный он. В Чеченской его убили. А этот — отчим. Мы раньше жили в квартире родителей твоего отца, а как он умер, они нас и выгнали на улицу. Я-то детдомовская, у меня нет ничего своего. Парикмахером работаю. Вот, чтобы на улице не оставаться, за этого замуж и вышла. А он пьянь. Но тебя не бил. — А тебя?
Она отвела глаза. — Если выпьет, то спит, тихий он. А если не нальёшь — злой становится. — А он чем занимается? — Да ничем, жрёт да пьёт. — Чё ты несёшь?! — раздался из кухни голос отчима. — Я, между прочим, инвалид! Пенсию по инвалидности получаю! — Десять тысяч, и те пропиваешь! — огрызнулась мать. — А ты тогда на что нужна? Вали работать! И эту дылду с собой прихвати, — это он, очевидно, про меня, — нечего на моей шее сидеть! Пусть тоже работает. Всё копеечка в дом! — вынес свой вердикт глава семьи, и мы наконец-то уселись за стол. И тут я почувствовала неладное. Пальчики сами собой зачесались. Да не просто зачесались, а засверкали, заискрили. «Баст! — мысленно взвыла я. — Где ты шляешься, когда твою хозяйку доводят до состояния кипящего чайника? Я из этого „инвалида“ сейчас сделаю хорошо прожаренный шашлык!»
Но мой фамильяр, видимо, увлёкся изучением местности. А во мне разгоралось такое желание испепелить отчима, что хоть огнетушитель хватай. Так, Аурелия, тормози. Вдох-выдох. Во-первых, ты здесь не принцесса и даже не воительница, это тебе не демонов на фарш пускать.
Во-вторых, Баст предупредил что тут за такое в места не столь отдалённые отправляют. С колючей проволокой и баландой по расписанию.
В-третьих, если всех, кто ведёт себя как… кхм… негодяй, испепелять, город рискует превратиться в пустыню с редкими оазисами приличных людей. И то не факт. И как тут у них говорится? «Пусть бросит в меня камень тот, кто сам без греха». Чёрт, а ведь я уже успела нахвататься местных поговорок. Адаптация, чтоб её!
Тем временем «инвалид» допил свою бутылку, икнул и, шатаясь, побрёл в спальню на боковую. Ну и славненько. Я успокоилась. Можно и пообедать.

Глава 5

Мы вымыли посуду и пошли в свою комнату. Я порылась в шкафу, осмотрела свой скудный гардероб, тетради. Выяснила, что закончила десять классов, сейчас каникулы. А осенью я иду в последний, выпускной класс. И через год буду совершенно свободна. *** Мать сказала, что я иногда ходила с ней в салон, уже неплохо поднаторела в стрижках и имела свои карманные деньги.
Я спросила про то устройство, по которому все ходят и разговаривают. Она показала мне свой телефон, сказала, что держит его на работе, чтобы с клиентками созваниваться, а домой носить боится — чтобы этот ирод не пропил. 
— А у меня такого нет? 
— Нет, солнышко. Дорого два покупать. Если бы не работа, я бы тоже без него обходилась. Но ты за каникулы подзаработаешь, какую-нибудь модель подешевле тебе возьмём. Хотя тебе ещё сапоги зимние нужны… Ну да ладно, как-нибудь выкручусь. Я ведь понимаю, у вас в классе все с телефонами. Но за всеми разве угонишься. — Ты мало зарабатываешь? — спросила я. — Сейчас пандемия, народу мало, приходят только по записи.
На следующий день я сидела в салоне и наблюдала, как работает мама. Я ведь «потеряла память» и стричь вроде как разучилась. Смотрела, как ножницы порхают в её руках, как безжизненные локоны поддаются её воле, укладываясь в красивые причёски. Потом мой взгляд упал на журналы. Полистала их, рассматривая картинки, и, кажется, начала понимать суть местного ремесла. 
— Мне срочно нужна завивка! — в салон влетела дама неопределённого возраста и небрежно бросила сумку на полочку. 
— Придётся подождать, — вежливо попросила мама, заканчивая с другой клиенткой. 
— Сколько?! Я тороплюсь! А эта чего без дела сидит? — она ткнула в меня наманикюренным пальцем с ярко алым лаком. 
— Она ученица. 
— Давай, голубушка, отрывай свой зад и делай мне «химию».
Я посмотрела на маму. Она кивнула. 
— Проводи даму в кресло, Маша. Помой ей голову шампунем глубокой очистки. Два раза.
Я всё сделала. Волосы у клиентки были похожи на пересушенную солому — ломкие, тусклые, с отросшими седыми корнями. Мама подошла и начала диктовать мне, словно рецепт зелья:
«Бери состав номер два, для окрашенных и повреждённых. Налей в миску пятьдесят миллилитров. Добавь десять миллилитров флюида для защиты. Взболтай кисточкой».
Я смешала воняющую аммиаком и серой жижу. Запах был мне смутно знаком — так пахло в лабораториях наших алхимиков, когда они пытались трансмутировать свинец. 
— Теперь накручивай, — скомандовала мама. — Прядь бери потоньше. И потуже, потуже!
Я взяла в руки тонкие деревянные палочки, которые здесь называли «коклюшками», и принялась за работу. Мои пальцы, привыкшие к эфесу меча и нежным струнам арфы, двигались на удивление ловко. Прядь за прядью я превращала тусклую солому в аккуратные ряды деревянных гусениц, плотно прижатых к голове. Клиентка недовольно сопела. 
— Закончила? Теперь бери губку и пропитывай каждую коклюшку составом, — руководила мама, бросая на меня ободряющие взгляды.
Я промокнула волосы едкой жидкостью. В нос ударил такой смрад, что на мгновение я увидела не парикмахерскую, а болота МорГата, где гнили души грешников. 
— Шапочку надень и полотенце сверху, — сказала мама. — Теперь нужно подождать минут пятнадцать. И хорошо бы подогреть, но наш старый климазон сломался…
Клиентка недовольно замычала из-под полиэтиленового пакета. 
— Нужно подогреть? — переспросила я, и в моей голове родилась идея. — Сильно? 
— Да нет, не надо, — отмахнулась мама. — Просто тепла от головы хватит.
Но я уже решила. Я подошла к креслу, якобы поправляя полотенце на голове у женщины. Мои ладони зависли в паре сантиметров от её чалмы. Я закрыла глаза и сосредоточилась, призвав крошечную, самую ничтожную искру своего дара.
По салону пронёсся едва уловимый сухой жар, словно кто-то открыл дверцу печи. Воздух над головой клиентки пошёл лёгкой рябью. 
— Ой! — взвизгнула она. — Что так горячо?! У вас тут печка, что ли? 
— Это химическая реакция, — спокойно ответила я, убирая руки.
Через десять минут мама велела смывать состав, не раскручивая коклюшек. Потом нанести фиксаж, подождать ещё десять минут, и только потом снимать.
Я осторожно вытаскивала одну палочку за другой. И на моих глазах происходило чудо. Мёртвая солома превратилась в упругие, живые, блестящие спирали. Каждый локон был идеален, он пружинил и сиял, словно был не человеческим волосом, а нитью шелка, зачарованной гномами. Даже мама замерла в изумлении.
Когда я домыла и высушила волосы диффузором, женщина посмотрела в зеркало и ахнула. Из зеркала на неё смотрела не задёрганная тётка, а ухоженная дама с роскошной копной идеальных кудрей. 
— Ничего себе… — только и смогла выдохнуть она. — Мне в жизни такой красоты не делали.
Она расплатилась и, протягивая маме деньги, сунула мне в руку отдельную, хрустящую купюру. 
— Это тебе, девочка. Талант у тебя.
Когда она ушла, мама подошла ко мне и потрогала мои руки. — Холодные… Машенька, как ты это сделала? Состав тот же, руки твои… а результат — магия какая-то. Я лишь пожала плечами.
***
Клиентов больше не было, а домой идти не хотелось. Маме, похоже, тоже. Мы сидели за столиком, пили чай, и каждый думал о своём.
Кто я сейчас и что я? В своём мире я была на стороне света, билась с демонами вместе с братом и отцом. Видела свой путь в защите нашего королевства.
А здесь — свет я или тьма? Я чуть не убила собственного отчима.
Кроме этого, меня мучал еще один вопрос, что делать. Как эти люди живут — учатся целых десять лет, чтобы потом кудри завивать? А ведь Бастет уже выяснил, что они живут даже меньше ста лет. На что они тратят свою жизнь? Я не вижу своего предназначения в этом мире. Я не знаю, что мне делать. Просто скрываться от Изары, чтобы выжить. Подожду кота: надо с ним срочно обсудить план. Так дальше продолжаться не может.

Глава 6

Ночью в форточку бесшумно, как и положено порядочному фамильяру, впрыгнул Бастет. С собой он принёс целый букет ароматов ночной улицы, в котором солировали мокрый асфальт и, кажется, намёк на шаурму из ближайшего ларька.

«Слушай, я тут провёл разведку», — сообщил он, элегантно вскочив на мою кровать и брезгливо отряхнув лапы. «Во-первых, на дворе, как выяснилось, 2020 год. Во-вторых, местные жители — упёртые материалисты. В магию не верят. Вообще. Любое чудо для них — это фокус-покус, ловкость рук и никакого волшебства».

— Удобно, — пробормотала я, не отрывая глаз от странного светящегося артефакта, который мама одолжила мне перед сном. Оказывается, это называется «телефон», и в нём, по слухам, есть вся информация о мире. Пока что я нашла только видео, где коты падают со столов, и была поражена уровнем интеллектуального развития местных.

— А что ещё?

«А ещё, моя дорогая принцесса, твоя первая игрушка здесь. В этом самом доме».

Я оторвала взгляд от экрана, где очередной пушистый бедолага совершал неудачный прыжок.

— Что? В каком смысле? Мы же недавно сюда попали.

«Помнишь, ты мне как-то жаловалась на жизнь и рассказывала про плюшевого медведя? Того самого, которого тебе отец подарил перед последней заварушкой с демонами?»

Я замерла. Да, помню. Медведя звали Сёма. Странное имя для игрушки, больше подходит счетоводу средних лет, но тогда мне казалось, что это верх оригинальности.

«Сёма жил со мной в детской комнате королевского дворца. Я спала с ним каждую ночь, пока не решила, что для будущей королевы-воительницы это уже не солидно. Потом отдала его младшей сестре Валери», — вспомнила я. — «Может, у этой Маши Березиной тоже был плюшевый медведь, как у меня?»

Я выскользнула из комнаты. Коридор встретил меня темнотой и тишиной, в которой, казалось, можно было услышать, как по обоям ползают тараканы. Я нащупала обшарпанную дверь. Заперто.

«Кладовка, — прошептал Бастет мне на ухо, отчего по спине пробежали мурашки. — Тут хранят всякий хлам. Чердака, кстати, нет. Странный дом, куча народа живёт друг у друга на головах. Как они ещё не поубивали друг друга в очередях в ванную — загадка».

Ключ, как в дешёвом романе, был спрятан на верху за наличником. Пришлось встать на цыпочки и чуть не вывихнуть плечо, наконец дверь поддалась. Запах пыли, старых вещей и чьих-то забытых надежд ударил в лицо. Я нащупала выключатель, и под потолком загорелась лампочка-самоубийца, осветив своим тусклым светом горы картонных коробок и прочего барахла.

«Вон там, в углу, — аристократично указал кот лапкой. — Видишь коробку, перевязанную жёлтой лентой, будто это подарок на день рождения?»

Я опустилась на колени, с трудом вытаскивая указанную коробку. На ней корявым почерком было выведено: «Машины вещи. Не выбрасывать!»

Руки почему-то задрожали. Я развязала бант и открыла крышку.

Внутри, среди детских рисунков, которые заставили бы нашего придворного художника плакать кровавыми слезами, лежало несколько мягких игрушек. И в самом углу, стыдливо закутанный в старый носок, сидел медведь. Коричневый, с выцветшей от времени шёрсткой, с одним оторванным ухом и чёрной пуговицей со стёклышком внутри вместо левого глаза.

Это был Сёма. Быть того не может. Я отчётливо вспомнила, как в припадке праведного гнева подралась со старшим братом, и он в отместку оторвал Сёме ухо. А когда у медведя отвалился глаз, я устроила во дворце такую истерику, что мама согласилась пришить ему пуговицу со своего бального платья, инкрустированную алмазной каплей. Сейчас эта «капля» не играла бликами в свете убогой лампы, но я-то принцесса. Я отличу алмаз от дешёвой стекляшки даже с закрытыми глазами.

Я осторожно достала его. Медведь был холодный и лёгкий, как привидение.

«Как… как он здесь оказался?» — спросила я у Бастета.

«Понятия не имею. Может, ты сама из этого мира? Ведьма ведь требовала с твоего отца виру кровью.».

Я уселась прямо на пыльный пол, прижимая медведя к груди. И слёзы, которых я не чувствовала с десяти лет, навернулись на глаза. Я вспомнила, как отец дарил мне его. Он только что вернулся с тренировки и пах кожей и металлом, как настоящий воин.

«Береги его, — сказал он, вкладывая мне его в руки. — Он будет охранять тебя, когда меня не будет рядом. Обещаешь, что будешь с ним дружить?»

«Обещаю, папа», — пискнула я.

И я дружила. Рассказывала ему все свои детские тайны: как боюсь темноты, как ревную маму к сестре, и что повар ворует с кухни сливовое варенье и сваливает на нас с братом.

А потом я выросла. Во мне проснулась магия, я стала принцессой-воительницей, и на плюшевые сантименты времени не осталось. Я забыла про медведя. Забыла про обещание отцу, который верил, что мягкая игрушка может защитить от всех бед.

— Сёма, — прошептала я, шмыгая носом. — Прости меня.

«Аурелия, — шепнул Бастет, запрыгивая мне на колени и начиная деликатно мурчать. — Это не твоя вина. Ты просто выросла. Все вырастают».

— Он ждал меня здесь. В этом доме, в этом странном мире.

«Может, это значит, что тебе дан второй шанс? Что ты можешь начать всё заново?»

Я посмотрела на одноухого медведя, на его пуговичный глаз-алмаз, на его потёртую, видавшую виды шёрстку.

— Может быть. Но для начала мне нужно составить план. Первым делом — узнать, кто такая Маша Березина. Кто её родители. И главный вопрос: почему её игрушка — это моя игрушка.

«Может, это не случайность?» — мудро предположил кот.

— Может быть. А может, это хитроумная ловушка. Изара ведь та ещё стерва, вполне могла следить за мной.

«Тогда нам нужно быть осторожнее. И нам нужны союзники. И, желательно, нормальная еда, а не эти местные полуфабрикаты».

Я кивнула. Прижала медведя к себе и поднялась с пола, отряхивая с себя пыль. В коридоре было пусто. Но впервые за этот безумный день я почувствовала, что я — не совсем одна. Что между нашими мирами есть какая-то невидимая нить.

И, может быть, я смогу распутать этот клубок, найти ответы и вернуться домой.

Глава 7

Утро началось с вопля, который мог бы разбудить мёртвого. Мой «папаша», очевидно страдающий от последствий очередного праздника, гонялся за моим фамильяром.

— А ну брысь, тварь блохастая! Кто его пустил?! — ревел этот хомо сапиенс в семейных трусах.

Я вышла из комнаты, и с усмешкой наблюдала за этим забегом.

— Баст, ко мне, — скомандовала я.

Кот запрыгнул на ручки, и тут же принял вид невинной, всеми обиженной сиротки.

— Убирай отсюда эту заразу! — просипел отчим, брызжа слюной. — В моём доме не будет кошек!

— Во-первых, это мой кот. Во-вторых, он будет здесь жить, — отчеканила я. — А в-третьих, если вы не смените гнев на милость, я переведу ваш «эликсир бодрости» на режим саморазогрева.

Мама, к счастью, уже ушла на работу крутить кудри местным дамам и не слышала нашего милого семейного скандала.

— Что ты сказала, соплячка?! — взревел он и ринулся на меня, замахнувшись кулачищем.

Я рефлекторно выставила перед собой защитное поле. Его кулак встретился с невидимой преградой со звуком, с каким обычно встречаются лбом со столбом. Отчим взвыл, как сирена скорой помощи, и принялся трясти ушибленной конечностью. Глаза его вылезли из орбит, как у варёного рака. Поняв, что атака провалилась, он принял единственно верное в его системе координат решение — бросился к холодильнику за «лекарством».

Лёгкий пас рукой, мысленный приказ… Бутылка в его руке мгновенно подёрнулась испариной, словно только что вылезла из финской сауны.

Отчим, ничего не заметив, приложился к горлышку. Он сделал щедрый глоток… и тут же выплюнул содержимое фонтаном, едва не оросив пожелтевший кухонный потолок. Кипяток со вкусом спирта, должно быть, незабываемый коктейль.

— Что за чёрт?! — уставился он на меня, протирая обожжённые губы. — Что ты натворила, ведьма?! Говори!

— Либо мой пушистый компаньон получает здесь вид на жительство, — усмехнулась я. — Либо вы переходите на горячие напитки вместо горячительных. Выбор за вами.

Он несколько секунд переваривал информацию, глядя то на меня, то на предательски горячую бутылку. Инстинкт самосохранения, подогреваемый жаждой опохмела, победил.

— Чёрт с тобой, пусть живёт, — процедил он. — Только сама за ним будешь убирать и кормить!

— Само собой, — кивнула я. — И ещё один пункт в нашем договоре. Кота не обижать. Иначе замучаетесь обувь покупать, а она нынче дорогая.

— Ведьма, — бросил он, но уже без прежнего энтузиазма, и с опаской убрал злополучную бутылку обратно в холодильник.

***

За оставшиеся каникулы я, работая в мамином салоне, умудрилась накопить на простенький телефон и сапоги. Мама, в попытке приобщить меня к цивилизации, устроила экскурсию по местным бутикам под названием «эконом-класс», от которых моя внутренняя принцесса упала в глубокий обморок. Но делать было нечего. План был прост: как-то перетерпеть этот год, получить корочки под названием «аттестат» и серьёзно подумать, чем может заниматься в этом мире особа королевских кровей, кроме как крутить кудри.

Глава 8

Первое сентября.
Здесь, по какой-то необъяснимой причине, этот день считается праздником. А вы не помните почему? Я, принцесса Аурелия, в роли покойной Маши Березиной, направлялась в местный храм науки. Ощущения были, как у шпиона, которого забросили во вражеский тыл с фальшивым паспортом и без малейшего понятия о местных обычаях. Мама проводила меня до самых дверей класса и вручила записку для классной руководительницы.


В этой депеше излагалась душещипательная история о том, как её дочь перенесла тяжелейшую болезнь, в результате которой начисто отшибло память. Поэтому, дескать, не судите её строго, если она будет путать химию с физикой. «Гениальное прикрытие», — пробормотала я. Неловко тряхнула рюкзаком, и из его недр раздалось возмущённое «мя-я-у!», полное аристократического презрения. Добрая половина коридора тут же завертела головами, как совы на симпозиуме. Мой фамильяр, кажется, рисковал стать школьной легендой ещё до первого урока. В классе меня встретили густым коктейлем из любопытства, плохо скрытой жалости и откровенных насмешек. Видимо, новость о «девочке, которая всё забыла» уже облетела одноклассников. Ко мне тут же подпорхнула активистка с лицом председателя совета дружины. — Привет, я Лена Смирнова, староста, — пропела она, глядя на меня с сочувствием, будто я сбежала из сумасшедшего дома. — Как ты? Может, тебе помочь?
Не дожидаясь ответа, она потащила меня в библиотеку за учебниками, по пути напоминая о правилах внутреннего распорядка. Я ожидала увидеть нечто похожее на королевский архив: высокие стеллажи из тёмного дерева, скрипучие лестницы и седобородого хранителя, перелистывающего пожелтевшие пергаменты. Но реальность, как обычно, нанесла сокрушительный удар по моим фантазиям. Мы вошли в с чистую комнату, залитую бездушным светом люминесцентных ламп. Вместо благоговейной тишины — гул и писк каких-то механизмов. Роль верховной жрицы этого храма исполняла женщина в очках, которая с невероятной скоростью проводила по книгам каким-то магическим жезлом, испускавшим красный луч. Жезл пищал, и она откладывала фолиант в сторону. — Нам нужны учебники за одиннадцатый класс, — бойко доложила Лена. Жрица кивнула и указала на светящийся ящик, стоявший на отдельном постаменте. — Картотека в компьютере. Ищите по фамилии. Лена подтащила меня к этому артефакту. Я с недоверием уставилась на светящееся синим зеркало. Это и была их картотека? Вместо тысячи свитков — один-единственный оракул. Моя спутница принялась стучать пальцами по дощечке с нарисованными на ней рунами, и на поверхности зеркала стали появляться магические письмена. — Вот, смотри, «Березина Мария Сергеевна», — ткнула она пальцем в экран. — За тобой числится полный комплект. Пойдём получать. Нагруженная стопкой этих… учебников с кричащими обложками, я чувствовала себя ещё большей самозванкой.


Остальные одноклассники провожали меня взглядами, в которых читалось: «Ну-ну, посмотрим, что она забыла».

Вторым уроком была информатика. Меня усадили перед таинственным светящимся ящиком, и я поняла, что это провал. «Бастет, что это за колдовской артефакт и как его заставить работать?» — мысленно взмолилась я. «Без паники, моя принцесса, — прозвучал в голове его бархатный голос. — Видишь ту рыжую девчонку с веснушками, будто её солнце поцеловало через дуршлаг? Она сейчас думает о тебе». Я покосилась в её сторону. Девочка поймала мой взгляд и тут же нырнула носом в учебник. «И какие же мысли бродят в этой рыжей головке?» — ехидно поинтересовалась я. «Она думает, что была твоей подругой. А потом наговорила тебе каких-то гадостей, и теперь её совесть грызёт, как термиты старый плинтус. Хочет извиниться, но боится, что ты её отправишь в пешее… путешествие». Это был мой шанс. Я решительно встала и подошла к ней. — Привет. Как тебя зовут? 
— Я… я Кира, — пролепетала она, краснея, как знамя на параде. — Аурели… то есть — Маша. Очень приятно. Слушай, напомни-ка, из-за какой такой ерунды мы поссорились?
Кира долго изучала свои кроссовки, а потом нехотя выдавила: — Я на тебя разозлилась и наговорила лишнего, и мы не виделись целые каникулы из-за этого. Прости меня, Маша. — Забыли, — великодушно махнула я рукой. — Лучше помоги мне с этой шайтан-машиной, а то я чувствую, она сейчас потребует человеческих жертвоприношений. 
— Конечно! — обрадовалась она. — А ты правда совсем ничего не помнишь? 
— Чистый лист, — честно призналась я. Кира тут же подсела и начала свой увлекательный рассказ о том, что такое «мышка» и почему её не нужно кормить сыром. На перемене она ввела меня в курс дела. Оказалось, что покойная Маша Березина была отличницей-затворницей. Пока все тусовались на дискотеках, она постигала мудрость веков. У неё даже телефона не было!
Отлично, эта версия по поводу отсутствия артефакта связи мне понравилась больше. — Теперь есть, — заявила я, продемонстрировав Кире своё чудо техники. Мы тут же обменялись номерами, скрепив наш новый союз узами цифровых технологий. Кира стала моей соседкой по парте и единственным проводником в этом безумном мире. После школы мы с Кирой пошли гулять. Она тараторила без умолку, а я сидела на скамейке и чувствовала, как мой мозг, привыкший к дворцовым интригам и боевым заклинаниям, отчаянно пытается обработать гигабайты информации о жизни обычной школьницы. Кажется, эта миссия будет посложнее, чем битва с демонами.

Глава 9

— Маша, — подошла ко мне в классе Лена Смирнова, — у нас сегодня репетиция, просто решила тебе напомнить.

— Какая ещё репетиция? — посмотрела я на Киру. Но та опустила глаза.

«Она переживает, что тебе снова отдадут роль принцессы, собственно, по этой причине вы и поругались», — вмешался кот.

— Спектакль?

— Мы начали репетировать в конце прошлого года. У тебя была роль принцессы Аурелии, где ты играешь на арфе, — Лена закатила глаза. — Так вот, из музыкального училища нам отдали старую арфу, она без струн, но тебе ведь не нужно играть. Ты просто делаешь вид, что играешь, а за занавесом стоит магнитофон, и Кирилл включит запись.

Я замерла. Арфа без струн? Делать вид? Это же издевательство над искусством!

***

После уроков я помчалась в актовый зал, где на сцене печально стоял старенький обшарпанный инструмент. Точнее, то, что от него осталось. Деревянный каркас был покрыт пылью, половина колков отсутствовала, а там, где должны были быть струны, зияла пустота.

— Ужас какой, — пробормотала я, обходя инструмент. — Это не арфа, это скелет.

«Вполне рабочий скелет, — заметил Бастет, устроившийся на краю сцены. — Тебе нужны струны, новые колки и немного магии».

— За магию струны в музыкальном магазине не продают.

Я достала телефон и начала гуглить. Оказалось, что струны для арфы стоят как крыло самолёта, а заказывать их нужно за месяц до спектакля, который, как сказал кот, состоится послезавтра!

— Послезавтра?! — взвизгнула я так, что Кирилл, проверявший звук за кулисами, выронил микрофон.

— Маш, ты чего орёшь? — высунулся он.

— Кирилл, а почему мне никто не сказал, что спектакль послезавтра?!

— Ты просто забыла.

***

На следующий день я, вооружившись списком нужных струн, ворвалась в ближайший музыкальный магазин города.

— Девушка, вам что-то подсказать? — подошёл продавец, пожилой мужчина с бородой, похожей на гнездо.

— Мне нужны струны для арфы. Срочно. Вот список, — протянула я бумажку.

Продавец посмотрел на список, потом на меня, потом снова на список.

— Деточка, это же на тридцать тысяч рублей, — сказал он участливо. — У нас таких струн нет в наличии. Мы можем заказать, через месяц привезут.

— Через месяц?! — я почувствовала, как начинается паника. — А что у вас есть?

— Ну, есть струны для гитары, для балалайки, для скрипки…

— Нет, эти не подойдут.

«Тихо, сюда торопится разгневанная дамочка, ей нужен настройщик», — шикнул Бастет.

«Ты предлагаешь настроить ей арфу в обмен на струны?»

«У тебя есть другие предложения?»

— Что значит настройщик заболел? — возмутилась дама, обращаясь к продавцу. — У моей дочери отчётный концерт завтра, вы обещали.

— Я могу вам помочь, — вмешалась я. — Вы сможете расплатиться со мной струнами?

— Согласна, у меня есть запасной комплект, — кивнула дама и цыкнула на меня. — Поторопись.

Машина домчала нас до шикарного дома. Я осмотрела дорогую обстановку квартиры — пять комнат обнаружила, пока туалет искала.

«Да живут же люди! А я попала к самым нищим из всех.»

Быстренько покрутила колки, настроила инструмент и обратилась к даме за расплатой. Но та сделала вид, что не понимает.

— Вы даже часа не проработали и требуете струны, которые я заказывала за огромные деньги.

— Мы договаривались, — начала я злиться.

— Это нечестно, это обман.

— С чего бы? Пусть ваша дочь поиграет.

— Лерочка, проверь инструмент, — пропела дама елейным голоском.

Музыка раздалась божественная. Дама ахнула и удивилась.

— Ещё ни один мастер не настраивал так хорошо эту арфу. Оставь мне телефон, мы будем и дальше приглашать только тебя. И да, вот твои струны.

Я проверила — комплект был полный.

***

Вечером, когда в школе никого не осталось, я пробралась в актовый зал. Бастет семенил рядом.

Три часа. Три чёртовых часа я натягивала струны, подбирала колки, крутила, настраивала и ругалась. Пальцы болели, спина затекла.

И тут случилось чудо — боги сжалились надо мной. Струна запела. Чисто, звонко, волшебно. Я провела пальцами по остальным — и арфа ожила, наполняя зал переливающимися звуками.

«Неплохо», — одобрительно мяукнул Бастет.

Я улыбнулась и заиграла мелодию, которую пела мне мама…

Музыка лилась, обволакивала, уносила куда-то далеко, где нет школьных спектаклей и сломанных арф.

***

День концерта

Я выглянула из-за занавеса. Актовый зал был забит до отказа. Родители, учителя, младшие классы — все пришли посмотреть на постановку «Принцесса Аурелия и проклятие Лунного замка». Сценарий написала наша учительница литературы, явно начитавшаяся фэнтези.

По сюжету принцесса Аурелия (я) должна была своей музыкой разрушить проклятие злого колдуна Мортимера (Серёжа Петров из 11-Б, который постоянно забывал текст). Ещё были: храбрый рыцарь Леонарс (Димка Кузнецов, капитан футбольной команды), мудрая фея Люминия (Кира) и комичный слуга Бубенчик (Лёха Симонов, который импровизировал так, что весь зал ржал).

Всё шло по плану. Я сидела за арфой, красиво замерев в позе «принцессы, которая сейчас заиграет». Кирилл за кулисами приготовился включить запись.

И тут свет моргнул и погас.

— Кирилл, что случилось?! — зашипела из-за кулис Лена.

— Пробки вырубило! Магнитофон не работает!

Зал зашумел. Я сидела на сцене, освещённая только аварийными светильниками, и понимала: либо сейчас, либо никогда.

«Играй, Аурелия, — прошептал Бастет откуда-то из темноты. — Покажи им настоящую музыку».

Я положила руки на струны. Сердце колотилось, но пальцы сами знали, что делать. Первый аккорд разлился по залу — и наступила абсолютная тишина.

Я играла мелодию из своего мира. Ту, что пелись на королевских балах, ту, что заставляла влюблённых плакать, а воинов — складывать оружие. Музыка текла, как река, то тихая и нежная, то мощная и страстная.

Арфа пела

Я видела, как в первом ряду вытирает глаза умиляясь, завуч Марья Петровна. Как мама Димки Кузнецова достаёт платочек. Как даже суровый учитель физкультуры смахивает что-то со щеки.

Кира за кулисами стояла с открытым ртом, по её лицу текли слёзы.

Я играла, и весь зал плакал. Не от горя — от красоты. От того чувства, когда музыка касается самого сердца и напоминает о чём-то важном, забытом, вечном.

Финальный аккорд растворился в тишине.

А потом зал взорвался аплодисментами.

***

— Маша, это было… я даже не знаю, как описать, — Кира обняла меня, всё ещё всхлипывая. — Прости, что дулась. Ты настоящая принцесса.

— Да ладно, — смутилась я. — Просто повезло, что арфа не развалилась.

— Машенька, — подошла завуч, — а вы не хотели бы поступать в музыкальное училище? С таким талантом…

— Я подумаю, — пообещала я, хотя понятия не имела чем буду заниматься в этом мире.

Лена Смирнова призналась, что записала всё на телефон и выложит в школьный паблик. Серёжа Петров, забывший половину текста, сказал, что моя музыка спасла спектакль.

А Кирилл чинил пробки и бормотал:

— Ну надо же, в самый важный момент… Хотя, если честно, Машина игра была в сто раз лучше записи.

«Неплохо для первого концерта в этом мире», — промурлыкал Бастет, когда мы наконец остались одни.

Я погладила его за ухом.

— Знаешь, Бастет, может, это и не так плохо — быть принцессой Аурелией. Хотя бы в школьном спектакле.

«Это ты ещё не знаешь, что тебя записали на городской конкурс юных талантов. Лена уже отправила заявку».

— ЧТО?!

Но кот только мурлыкнул и исчез за занавесом, оставив меня наедине с арфой.

Глава 10

Концерт закончился, а в остальном моя новая жизнь напоминала «День сурка», только сурок был хроническим алкоголиком, а из развлечений — мытьё посуды и просмотр новостей по ящику, который, кажется, был старше меня. Всё тот же ужин под бормотание телевизора, всё тот же прокисший запах перегара от отчима и усталый, потухший взгляд матери. Я быстро освоила искусство мимикрии: научилась быть тенью, двигаться бесшумно и говорить ровно столько, чтобы не вызывать подозрения.

— Тоже мне, принцесса нашлась. Белоручка! Кто за тобой тут убирать будет? — пробулькал отчим, с трудом фокусируя на мне мутный взгляд. Мать, как всегда, молчала, вжавшись в свой стул, будто надеялась слиться с обоями.