Бесплатный фрагмент - Только Лютевилль

Название — «Только Лютевилль»

Автор — Лина Ди

Редактор — Людмила Терменёва

Обложка — Monaskrel’ art

Краткий синопсис:

«Только Лютевилль» — это сиквел, продолжение трилогии «Лютевилль», сборников рассказов о жизни выдуманного города в Западной Европе первой половины — середины ХХ века, а также самостоятельное произведение.

Оставшись наедине с самими собой в запертом Лютевилле, жители оказываются в смертельной опасности. В городе происходят страшные преступления, совершённые человеком или даже чудовищем. Все преступления имеют разный почерк, но вместе с тем есть в них что-то неуловимо общее…

Тем временем, пока изгнанный красный туман снова приближается к Лютевиллю, время ускользает назад и все события начинают закручиваться совсем иным образом.

Слова благодарности

С великой благодарностью — прототипу мистера Люта Павлу С. Хрулёву за неожиданную подсказку, случайным образом очень точно подошедшую к интересной конструкции этой книги в качестве недостающей детали.

А также с великой благодарностью моей маме, которая всегда непоколебимо верила и верит в силу моего таланта.

Оглавление

Глава 1. Роковой день

Глава 2. Возвращение Лютевилля

Глава 3. Кровь и сахар

Глава 4. Никого. Только Лютевилль

Глава 5. Невидимки

Глава 6. Под куполом

Глава 7. Оригами

Глава 8. Так будет лучше для всех

Глава 9. Банка желаний

Глава 10. И это только начало

Глава 11. Кинжал-подсказка

Глава 12. Пауки под водой

Глава 13. Преломление

Глава 14. Похищена женщина-мышка!

Глава 15. Забавный случай

Глава 16. Лютый кошмар

Глава 17. Цветение вереска

Глава 18. На кончике языка

Глава 19. Пол-оборота до рокового дня

Глава 20. Обратно — сквозь красный туман

Глава 21. Мечты на крыше

Глава 22. У ивы

Предисловие

— Мямля дома! — снова произнёс коронованную фразу рыдающий человек.

Тёмные тучи, обволакивающее пространство всё сильнее, гнали красный туман, избавляя город от сумасшествия.

— Мямля дома! — повторил теряющий силы клоун.

Леди Белинда Скотт, покидающая дом, всматривалась в небо, где виднелся еле различимый силуэт дирижабля, который долго не мог совершить новый манёвр. Она что-то прошелестела яркими фиолетовыми губами, и дирижабль наконец-то двинулся в путь.

Испуганный туман, совершив резкий вираж над Лютевиллем, растворялся в пустоте. Ветер успокаивался.

Маленькая Роза бежала с сестрой от новых друзей — Терри, Бонни и невидимки Оскара, — прикрываясь тоненькими газетами. Её серебристый смех утопал в громком звоне града, падающего по крышам домов, мануфактур и разных заведений города…

Девочки интуитивно бежали домой, где их снова встретил бы привычный запах какао и вкусных свежих булочек.

Тем временем мистер Лют пересёк Вересковую пустошь и, найдя обессиленного Мямлю, дружественно и гордо погладил его по спине… Где-то на скрипке заиграла радостная мелодия…

Обеспокоенные люди бежали навстречу друг другу, проверяя, всё ли с ними в порядке и всё ли на своих местах…

Но вот на своём ли привычном месте стоял Лютевилль? Этим вопросом пока не задавался никто, кроме, пожалуй, слегка постаревшего, скачущего на чёрном коне в сторону леса мистера Люта…

Глава 1. Роковой день

Актриса Кенна, которую в Лютевилле называли Куклой, вернулась домой. По пути она встретила главного редактора издательства «Омела и шершень» Белинду Скотт и, взглянув на себя в зеркало, выключила тикающие часы, согнув со злостью золотые стрелки. Кенна выбросила их в камин, вспыхнувший за секунду до этого. Что-то изменило её в этот роковой день, о чём свидетельствовала свежая рана на шее. Хотя раны и синяки не касались её белоснежной кожи уже очень много лет.

Таинственный красный туман был изгнан. Последняя запоздалая градина, возникшая с мольбами альбиноса клоуна Мямли, защищая любимый город, ударила по шляпе мистера Эвана Ньюмана (владельца фабрики леденцов на Винной тропе) и растаяла. Моросящий дождь тоже прекратился. Всё стихло.

Мистер Ньюман нахмурился и поспешил к мраморному фонтану, который украшала фигура оленя. За несколько последних минут вся жизнь пронеслась перед ним одним сплошным воспоминанием… На лету пёстрая бабочка коснулась его носа, и он наконец улыбнулся, глазами. Лето пришло.

***

…Сидящая на растущем у замка мистера Люта дубе взъерошенная белая ворона заметила сквозь крошечную круглую расщелину высоких ворот чей-то глаз с серо-зелёной радужной оболочкой.

Повращавшись из стороны в сторону и охватив зримую панораму сада, глаз на мгновение высвободил околовечернее пространство, скрытое под защитной невидимой пеленой и вновь появился в отверстии.

Теперь он чётко смотрел вниз по выстроенной траектории — на крошечный бутон белой розы, обсыпанный росой.

Глаз снова пропал, затем послышалось шуршание, и чьи-то грязные детские пальцы, как щупальца, вылезли снизу, из-под ворот, продолжая раскапывать мокрую после дождя землю.

Шевеления стихли, копание в земле прекратилось, и заострённая змеиная проволока, скользнув в тишине, резко зацепила ту самую розу, слегка протащив её по земле, и уползла с ней обратно. За этой картиной наблюдала не только белоснежная ворона, но и девочка Силис, сидевшая в саду, как обычно, с тетрадкой в руках, куда постоянно что-то записывала некончающимися чернилами. Распахнув ворота, она посмотрела в выпученные глаза растерянного Оскара, который еле устоял на ногах от страха и неожиданности. Густо раскрасневшийся мальчик боязливо протянул ей испачканный цветок и поспешно скрылся. Пока он удалялся быстрым шагом, как луч ускользающего солнца, на секунду в его сердце закралась зыбкая надежда: а что если он перестал быть невидимкой?

И тогда Оскар взъерошил непослушные волосы грязными пальцами и решил вернуться, но… Силис уже скрылась за воротами, с удивлением рассматривая свежий бутон белой прекрасной розы, на который бы даже не взглянула, пока он рос. Постояв у огромных царственных ворот, скрытых от глаз обычных людей ещё какое-то время, Оскар вернулся к друзьям.

***

Тем временем где-то на окраине Лютевилля стремительный цокот копыт, снизив темп, стал более редким, а затем и вовсе прекратился. Земля задрожала и закружилась вокруг. Демон встал на дыбы, и атласная шкура чёрного коня, переливающаяся в ослепительных бликах горящего утомлённого солнца, продолжала сиять в движении.

Земля закружилась не только под лошадью мистера Люта, но и под ногами идущих и бегущих в Лютевилле людей, под семенящими лапами понемногу приходящих в себя животных.

Небо, зарумянилось, побагровело. Но это был уже другой оттенок красного. Новые морщины, недавно возникшие на благородном лице мистера Люта, исчезли, и владыка города спрыгнул с коня и запрокинул голову, забросив вверх столп защитных сверкающих искр, осветивших его глаза и шрам под левой бровью чистым сиянием.

Гигантский стебель, растянувшийся из самого сада Белинды, за которым ухаживал садовник Ленокс, до железнодорожного вокзала, по пыльной дороге, резко сворачиваясь в устрашающий клубок, вернулся на место и принял нормальный размер… А волны и бешеная, разъярённая пена, дрожащие могуществом, превозмогая собственный страх, врезались в маяк и бесследно исчезали.

Тем временем мистер Грег Скотт, маневрируя на дирижабле, удивлённо всматривался в пустое пространство на земле, ещё секунду назад принадлежащее Лютевиллю.

Это было именно так, как однажды в его длинном сне накануне нового года. Он сдвинул фуражку и вздрогнул, увидев возникшего в дирижабле, точно из пустоты, напарника Петра, который удивлённо размахивал руками. Грег прекратил выполнять снижение. А Пётр, уже очнувшись, думал не только об исчезнувшем городе, но и о любимой жене Стефании и дочерях — Розе и Вере… в образах рисуя их любимые косы и ласточек, которые привычно летают вокруг уютного дома. При этом Пётр пытался вспомнить, что было минуту назад.

***

В канаве продолжали бурлить дождевые потоки воды, задерживаясь на препятствии из дохлых крыс, опоздавших покинуть Лютевилль вместе с остальными. Снова пошёл дождь. Кружение земли, похожее на раскачивающийся на волнах корабль, перерастало в тряску, как при землетрясении. Кукловод-чревовещатель Кауфер Хавст вместе с ожившей игрушечной куклой Джюель зачем-то направился в сторону кривого домика старухи в серой шляпе, хотя тот ещё об этом не знал. Им предстоял длинный путь из замка Смоггибург. Нарисованные глаза маленькой светловолосой куклы стирались от усилившегося дождя, ресница отклеилась, но она упрямо продолжала путь, пока дрожь земли не заставила её упасть.

Белая ворона, сидящая на причудливо изгибающейся ветке дерева в саду мистера Люта, вспорхнула и, странно покружившись в небе, унеслась к замку Смоггибург, огибая по пути готические шпили и арки. Струи воды хлестали по дребезжащим стёклам каменных домов и дорогам. Всё выворачивалось наизнанку, пока в камине Кенны плавились некогда горячо любимые часы, источая отвратительный едкий запах, ускользающий через закрытые окна и двери. Девушка откинула аккуратный белоснежный локон волос назад и, гордо вытянув шею, посмотрела в зеркало, вспоминая низкий голос мистера Люта. В её дверь постучали, и она медленно развернулась.

Через некоторое время необъяснимое явление прекратилось. Лют вернулся к замку и, как и братья Силверсмит — Криус и Ливий, — стал наблюдал за первыми звёздами, возникшими в бесконечном небе. Он сосредоточенно думал о чём-то и никак не желал спать. Леди Белинда и Стефания тоже поглядывали на небо из своих домов, но рассматривали вовсе не звёзды, а дирижабль, так и не вернувшийся в Лютевилль с их мужьями.

Ливий поправил заколдованную брошь-ключ с крупным изумрудом на тёмном пиджаке и посмотрел на Криуса. Ему показалось, что-то изменилось в брате-близнеце в последнее время, но не в этот роковой день, а гораздо раньше. Вот только Ливий никак не мог уловить, что именно. Криус же вспоминал тайную встречу с Кенной и её сверкающее красное платье, похожее на тлеющую искру в полумраке, и, вглядываясь в созвездия, пытался разгадать, что же её связывает с мистером Лютом на самом деле.

Из кухни большого Германа послышались тяжёлые шаги. Грузный мужчина дошёл до окна и осмотрелся с безразличием вокруг. Ему было абсолютно всё равно, где находится Лютевилль и что вообще происходило в этот день. Он искал глазами стакан воды. Подавившись большим куском жареного мяса, застрявшим в горле, «бегемот» c диким страхом вспоминал, как один из его жуков-скарабеев, благодаря которым он совершал тайные убийственные ритуалы, cпас ему жизнь. И это было нелицеприятное ужасающее зрелище, отчего у Германа то и дело на глаза наворачивались самые настоящие слёзы. Но он сдерживался из последних сил и не заметил появления красного тумана и дрожи земли. Его настроение настолько испортилось, что он даже не думал больше об Аните. Впрочем, думать о ней уже не имело никакого смысла.

Наступила глубокая ночь, и мистер Лют направился в сторону любимого потайного места — к гроту у побережья Лютевилля, — чтобы встретить долгожданный рассвет.

Глава 2. Возвращение Лютевилля

Когда мистер Лют поднялся на высокий маяк, он застал на своём привычном месте бодрствующего мистера Клеменса, смотрителя маяка, «живущего в вечной машине времени», как он сам говорил про себя. Клеменс почесал серебристые усы и протянул владыке глиняную чашку с ароматным кофе. Там, с первыми лучами солнца сделав глубокий вдох из-за нестерпимого ожидания, они встретили первые волны, которые, словно томившиеся очень долго в таинственном небытие, поднялись с непозволительной силой и обрызгали их солёной прохладной водой.

Оставив несколько раз на их тревожных лицах и одежде блестящие капли — капли очищения — и возвращая всё на круги своя, к истокам, волны успокоились и опустились.

Так же, как и мистер Лют, не добравшись до Фейрвилля, маленький гном в помятом колпачке орехового цвета спешил покинуть Лютевилль, но застрял в Шипящем лесу, будто опьянённый неким снадобьем или ядовитым мхом. Гном рухнул как подкошенный на сухую ветку и стал бездвижен. Лютевилль не отпустил его.

Ведомый обессиленной куклой Джюель, Кауфер Хавст приближался к ветхому домику старухи в серой шляпе.

Когда Джюель и Кауфер Хавст достигли наконец заветного дома, кукла замерла: она действительно походила на сломанную игрушку. За изгородью показался кончик рыжеватого хвоста того самого кота, который однажды нашёл её в заснеженных сугробах и приволок к старухе в серой шляпе.

Кауфер взял куклу на руки и осторожно пересёк владения. Встретившись взглядом с рыжим котом, который на удивление и вовсе не обратил на того внимания, он постучал в дверь.

А сверкающий дирижабль, разрезая переливающиеся облака, спускался всё ниже и ниже, балансируя между небом и землёй, которую теперь было чётко видно пилотам. Они медленно развернули большое летящее судно и направились к базе, которая находилась рядом с готической заброшенной психиатрической клиникой, сокращённо именуемой «Дрейли».

Почувствовав приближение мужа, Белинда Скотт отложила рукописи, плавно махнула рукой — шторы медленно наползли на окно. Белинда поспешила распорядиться о приготовлении любимого блюда Грега — жаренной с морковью и зеленью фасоли.

***

Одним движением руки Кенна провела над камином — огонь мгновенно потух. Девушка подошла к двери. А где-то в другой части Лютевилля писатель мистер Евандер Ли сосредоточенно вглядывался в лист белой бумаги, вставленный в печатную машинку. На листе красовалось лишь слово «никого», напечатанное много раз подряд. Мужчину с узким, слегка раскосым разрезом глаз заклинило, как однажды заклинило пластинку, икающую на граммофоне, что стоял привычно позади него.

Глава 3. Кровь и сахар

В снующей толпе, спасающейся во время тряски, похожей на землетрясение, невысокий человек, опустив голову, сразу затерялся между людей, несмотря на заметные густые чёрные брови и ожог на кончике носа, губах и островке возле рта. Ожог был совсем свежим, но загадочный человек будто не обращал на него внимания. Глаза его отражали хитрый металлический блеск и сосредоточенность. Он совсем не походил на растяпу, так что вряд ли мог получить ожог по неосторожности.

В его образе удивляла ещё одна маленькая деталь, помимо обгоревшего лица, которая сразу бросалась в глаза, когда он поднимал голову. Это клубничная ветвь с сочной красной ягодой, обильно обсыпанная сахаром, которая элегантно торчала листиками вверх из кармана аккуратного пиджака.

Мистер Рой Берри, таинственно прибывший не так давно из города Шлюгге на воздушном шаре в Лютевилль, наконец выплыл из вечернего людского потока, струящегося по узкой улице, и свернул за угол. Фонарь над головой несколько раз мигнул, перегорая, и погас, утопив часть улицы в уходящем солнце.

Исчезающего в толпе мужчину провожали взглядом. Рой, как всегда, почувствовал, что на него кто-то смотрит, точно затылком поймал взгляд испуганного человека и резко обернулся… Конечно, Рой запомнил его. Прильнув к клубничной ветке, он жадно откусил кусочек ягоды и даже ненавязчиво улыбнулся.

— Да… мама всегда говорила, что клубника с сахаром — это вкусно… клубника с сахаром — вкусно… да… — пробормотал мужчина обожжённым ртом, к которому прилипли гранулы сахара и из которого бегло заструилась алая кровь, смешавшись со свежим клубничным соком.

Насладившись клубничным вкусом, Рой спрятал ветвь в карман и уверенной походкой направился к дому на улице Лютая, нигде не останавливаясь, и скоро растворился около стены дома №8.

Впрочем, это был лишь обман зрения — на самом деле загадочный человек никуда не пропадал и появился в заброшенной квартире №44. На тот момент, когда он оказался внутри захламлённой комнаты, стены которой были увешаны кривыми длинными ножницами, а пол устлан грязными тряпками, солнце окончательно село. Мистер Рой снял пару длинных ржавых ножниц со стены, расчистил ногой мусор на полу и резко вонзил остриё в самое сердце запачканного зеркала, в котором увидел своё обезображенное отражение. Зеркало, не выдержав сильного удара, покрылось паутиной и начало крошиться, однако мужчина, не дожидаясь, пока осколки коснутся пола, нанёс по зеркалу ещё один удар. От резких движений его рана на обожжённой губе вновь открылась — кровь сильной струёй потекла по подбородку. Тогда Берри игриво подкинул в воздухе ножницы (они сделали причудливое сальто) и как ни в чём не бывало закусил клубникой, обсыпанной сахаром.

Быстро промелькнувшие воспоминания рассеялись, как дым, и, резко пощёлкав глазами влево-вправо, чтобы не заплакать от злости, мистер Рой смазал наконец сильный ожог (при этом ни один мускул на его лице не дрогнул) и снова вышел на улицу, попав под рассыпчатый дождь. Всё в Лютевилле было по-прежнему. Всё было по-прежнему, как и много лет тому назад.

***

Пройдя в дом и встретившись глазами с тяжёлым взглядом старухи в серой шляпе, которая слегка подняла голову, чтобы посмотреть гостю в глаза, Кауфер Хавст ощутил тот же запах, что и Оскар, ставший невидимкой, стоило ему пересечь порог этого дома. Как обычно, здесь пахло резкими, но приятными травами, пылью, пеплом и, конечно, великими тайнами.

Милый кот с голубыми глазами, неспешно переставляя лапы, смакуя жизнь, точно глоток бургундского вина, зашёл в дом вслед за кукловодом-чревовещателем, несущим игрушечную Джюель.

Старуха со скрипом развернулась в узкой прохожей и поползла на чердак сквозь несколько пролётов ступенек. В одном из старинных сундуков, под одеялом, покрытым плесенью от сырости, высохшие костлявые руки, раскрашенные светло-коричневыми пятнами, нащупали серьгу в форме кольца с острым кинжалом, усыпанном сверкающими драгоценными камнями.

Старуха громко вздохнула, и этот звук отдалённо напомнил возглас сожаления. Она медленно поковыляла вниз, чуть не провалившись в дыру на предпоследней ступеньке. Дотащив больную ногу до входной двери, протянула украшение удивлённому Кауферу и осмотрела оживающую куклу. Помедлив, точно раздумывая, забрать её или нет, но всё же преодолев сомнения, указала жестом на дверь, тем самым дав строго понять: им точно пора. К тому времени Джюель открыла нарисованные глаза и, выскользнув из рук кукловода-чревовещателя, поспешила из дома, зазывая его за собой и не оборачиваясь. Заколдованная игрушечная кукла даже не заметила причудливого кольца на пальце нового хозяина, который надел серьгу на мизинец, чтобы не потерять, и захлопнул ладонь, но будто знала, что то, зачем они пришли, «случилось». Хотя Кауфер по-прежнему ничего не понимал.

День клонился к закату, и никто ничего не подозревал… Мальчик Терри откусил кусочек от любимой шоколадки с орехами, вспоминая опасные приключения, пережитые вместе с другом Оскаром в заброшенной готической психиатрической лечебнице, а Белинда Скотт, поправив свои белоснежные волосы, уложенные в идеальную причёску, накрасила губы яркой фиолетовой помадой. Оставив вернувшегося мужа, она отправилась в темнеющую даль, поманившую её за окном.

Тем временем мистер Рой Берри, попадая изредка под обволакивающий свет фар проезжающих машин, спешил на встречу со стариком Менделем Гробером, дантистом, которого боялись все дети Лютевилля из-за его садистских наклонностей.

Глава 4. Никого. Только Лютевилль

***

Всё началось со звонка хозяйки книжного магазина Мисс Бамбл Аддингтон своей дочери Лесли, что проживала с мужем Уильямом Патерсоном в Моргевилле. Мисс Бамбл звонила Лесли по важному вопросу: дочери предстояла срочная операция, о которой она недавно узнала, и хотела уточнить некоторые детали. Однако та не взяла трубку. Пожилая женщина закружилась в фартуке по кухне, пытаясь успокоиться и, отдышавшись, решила пойти на работу и повторить звонок дочери оттуда через несколько часов.

Впрочем, даже спустя несколько часов абонент Моргевилля не принял звонок. Предположив страшное, мисс Бамбл позвонила зятю на фабрику, потому что в кафе, где работала Лесли, ещё не было телефона. Но и на фабрике ей не ответили, хотя она долго стояла у аппарата. На секунду мисс Бамбл застыла в недоумении среди множества книг и бормотания нескольких посетителей, затем снова сняла тяжёлую трубку и набрала номер подруги — Белинды. Белинды Скотт.

Выслушав взволнованную речь приятельницы, утончённая пожилая леди, имеющая немало полезных связей, поспешила позвонить из уютной редакции в приёмную шерифа Лютевилля — мистеру Шону Макалистеру.

По обычаю в его кабинете в удобном кресле дремала маленькая серая кошка- «тучка». Вздрогнув от трезвонившего телефона, она недовольно шлёпнула по креслу хвостом.

Шериф Макалистер напрягся от неожиданного звонка Белинды и закурил очередную папиросу. Он как никто другой в Лютевилле раздражался от необъяснимых событий или странных происшествий, коих, к его удивлению, было чрезвычайно много.

И, хотя в просьбе Белинды проверить связь с Моргевиллем, на первый взгляд, не было ничего необычного, кроме самого звонившего, забывшего поздравить его с днём рождения, он уже предчувствовал, как в воздухе снова запахло жареным. Шериф вытолкнул табачный дымок, закашлялся и почесал затылок.

Спустя час полиция Лютевилля уже собрала несколько отрядов, чтобы оценить ситуацию не только в Моргевилле, Шлюгге и Фейрвилле, но и в других близлежащих городах. Потому что, как оказалось, воздушное и железнодорожное сообщение с Лютевиллем тоже накануне было прервано по неизвестным причинам. Однако шерифу Макалистеру никто об этом не доложил.

***

В течение дня обеспокоенных жителей, не сумевших связаться с родственниками, друзьями и деловыми партнёрами, стало больше. Хотя в общей массе их было не так много, ведь Лютевилль сам по себе был обособлен во всех смыслах этого слова.

Конечно же, мистер Лют узнал о происходящем почти сразу и, покрыв могущественной защитой свой город, уже пересекал ржаное поле Фейревилля не на любимом коне Демоне, а на золотистом блестящем форде, оставляя следы в виде примятых надломленных колосьев. На своём пути, где повсюду царила умиротворяющая безлюдность, ему встречалось лишь одинокое странствующее растение перекати-поле да опустевшие магазины вдоль пыльной дороги.

Прежде всего Лют собирался добраться до сестры Фейрли. Обогнув застывший вокзал, а затем «белую долину», он резко откинул шею на полном ходу и поплыл по кругу в золотистой длинной машине с красными лампочками. Абсолютно расслабившись, Лют поймал свой маячок счастья — его покружило некоторое время… Вращение завершилось, и, покинув автомобиль, с молниеносной скоростью Лют приблизился к растущей кривой скале, что вела к тайному убежищу сестры.

У растущей скалы, поросшей чахлым кустарником, Лют не был уже несколько сотен лет. Солнце вновь беспощадно палило, и элегантно одетый мужчина «вскипел». Над густыми волосами и на висках проступили испарины, а по мохнатой груди, спрятанной под безупречным терракотовым костюмом, украшенным кружевной вышивкой бронзовых нитей, заскользили солёные струйки пота. Мистер Лют оглянулся по сторонам. Даже по сравнению с его величественным ростом, скалы вокруг казались бесконечными. За ним и чуть впереди лежала холмистая местность. Вокруг — ни души. Его закрученную вермишель мыслей съел прожорливый мозг и склонился перед абсолютной тишиной. Тень владыки исчезла. Бесшумный ветер пошевелил одинокие травинки и умер.

Растущая скала являлась лишь порталом, ведущим к «дикому замку» Фейрли. В отличие от замка мистера Люта замок сестры был сокрыт не только защитной пеленой, которая делала его невидимым, но и вовсе находился в другом месте, не в Фейрвилле. Поэтому, как только владыка резко щёлкнул пальцами и очутился у «дикого замка», его встретил прибрежный ветер и одарил волной мелких мурашек. Сосуды в глазах расширились и покраснели, но мистер Лют лишь коварно улыбнулся и оглянулся. Где-то вдалеке он заприметил спасающегося бегством большого осьминога, который перебирал щупальцами песок. В розовых лучах солнца кожа головоногого моллюска казалась бронзовой. Лют отметил про себя, что это хороший знак — увидеть наконец что-то живое, и перевёл взгляд на изящный фонтан, выполненный в стиле барокко, с танцующими рыбками, украшающий территорию владений. Правда, сооружение не работало: из больших губ рыбок и из главного фонтана вода не вытекала.

Тут мистер Лют вспомнил про хищную пантеру с длинным рогом и острыми клыками и когтями. Она привычно охраняла «дикие хоромы» и иногда появлялась в Вересковой пустоши Лютевилля. Вот только сейчас монстр почему-то отсутствовал, оставив о себе воспоминание в виде сброшенного у фонтана длинного когтя.

***

Взмахнув подолом блестящего серебристого платья, прекрасная Кукла Кенна нанесла на губы красную помаду, сильнее припудрила шею и надела туфли. Возле дома её ожидала машина с водителем, который отвёз девушку сначала в «Дом парфюмера», а потом ещё в одно место…

Водитель, совсем юноша, вёл машину так бережно, будто вёз хрустальную вазу, так что на поворотах даже забывал дышать, то и дело посматривая на пассажирку через переднее зеркало. Кукла ни разу не улыбнулась. Хотя дождь заливал окна машины, загораживая путь, они оба рассмотрели яркую вспышку молнии, вонзившуюся в красный почтовый ящик.

Неугомонная молния, идущая к новой цели, ударила в дерево, а красный почтовый ящик недовольно выплюнул переднюю крышку.

***

В другой части Лютевилля, в большом, точно дворец, доме Силверсмитов, проходил ужин. Как обычно, под классическую музыку, с зажжёнными свечами и горящей хрустальной люстрой.

Глава семейства Уилбер Силверсмит, поджав губу, встревоженно читал широко раскрытую газету. Заголовки кричали об исчезновении людей за пределами Лютевилля, и жена Ифа терпеливо ожидала комментарии мужа. Не решившись заговорить первой, как и братья-близнецы Криус и Ливий, она тихонько выковыривала из салата оливы и поглощала с неимоверным аппетитом кусочки сыра из сырной тарелки.

Мысли мистера Уилбера в данный момент, как и у многих деловых людей, были заняты не мистической составляющей этого события, а анализом потенциальных рисков и потерь на производстве и в магазинах. Было страшно представить последствия внезапного прекращения поставок материалов, сырья и различных товаров, а также экспорта их из Лютевилля. Уилбер почему-то верил, что люди непременно вернутся.

Братья были не менее других озабочены происходящим. В голове они уже вынашивали первые идеи и вечером собирались встретиться «кое с кем» в парке аттракционов на территории большого цирка.

Не только семейство Силверсмитов было обеспокоено сложившейся ситуацией. В городе нарастала паника. Жители Лютевилля стали выходить на бесполезные, пусть и мирные, митинги и выдвигать всевозможные гипотезы. Кто-то считал, что люди пропали из-за красного тумана, который был замечен некоторыми до «кружения Лютевилля». Кто-то предполагал, что люди были массово КЕМ-ТО или ЧЕМ-ТО похищены. Появилась даже версия, что исчезнувших просто ЧТО-ТО убило, вот только никто не понимал зачем. Больше всего удивляло отсутствие зверей в других городах. Но об этом ещё пока мало кто знал. Впрочем, те, кто знал, всё же больше переживали о пропаже себе подобных.

Люди следили за новостями из газет, передавали друг другу случайно подхваченные на улице и у знакомых домыслы и внимательно слушали доступную для всех радиостанцию «Дыхание Лютевилля». Скидывая туфли на ходу после работы, женщины мчались включить чёрно-белые мелькающие изображения телевизоров, потряхивая их руками, чтобы улучшить изображение и не пропустить не единого слова, пока мужчины, потягивая пиво в пабах, рассуждали о неведомом чуде. Даже лохматый Зотикус в неопрятной одежде был допущен в паб «Железный лев» со своим псом, биглем по кличке Брас, потому что на него никто не обращал внимания. Обстановка медленно накалялась день ото дня. Приближался момент, когда все остальные происшествия отойдут на второй план. Даже беременные жёны и умирающие старики очнулись от своих проблем, повторяя друг за другом: «Никого? Только Лютевилль?»

…Когда рассеянный Евандер Ли наконец допечатал повторяющиеся строчки, он вытащил очередной злополучный лист из печатной машинки и, вытерев пот со лба, бросил его к остальным, заполонившим комнату писателя.

***

Парфюмером, к которому приехала Кукла Кенна, на удивление оказался не мужчина, а утончённая рыжая женщина по имени Беатрис с хрупкими запястьями. Широкие волны её волос были завязаны светло-серой атласной лентой в классический бант. На ней был строгий костюм мужского кроя и рубашка, белый ворот которой нежно обвил тонкий расстёгнутый галстук в тон ленты.

Шумно и неспокойно барабанивший за окном дождь, разливаясь волнами, влетел роем обозлённых капель в металлическую дверь. Кенна вздрогнула. На плече обладательницы рыжих волос сидел, вцепившись в него пушистыми лапками мёртвой хваткой, розовый кленовый мотылёк. Он напоминал миниатюрную плюшевую игрушку с жёлтой головкой и, скорее всего, был привезён из дальних стран. Но Кукла не обращала внимания на крошечное создание, будто сотни раз видела его или словно он был ей неинтересен.

Блондинка в сверкающем платье еле заметно наклонила голову в знак приветствия и улыбнулась красивой зеленоглазой Беатрис томным взглядом голубых глаз, преисполненным тоски. Можно было догадаться, что женщины знакомы достаточно давно и их связывала некая тайна.

Магазин под названием «Дом парфюмера» с большим подпольным помещением, спрятанный под зелёными крышами длинного строения, был соткан из сказочных чарующих предметов и элементов декора за прозрачной витриной. В вечернее время «магазин опьяняющих запахов», запертых, подобно джиннам, в стеклянных пузырьках и бутылках разных форм и размеров, освещало несколько огненных ламп-драконов и десяток танцующих свечей, расставленных на стойках в бронзовых подсвечниках. Главный зал украшали несколько картин с натюрмортами и цветами, а прилавок — объёмные букеты из размашистых пурпурных пионов, большая настольная книга с металлической ажурной рамкой на обложке, разные шкатулки и маленький зелёный шкаф с деревянными ящичками. Также по периметру магазина в узких вазах были расставлены крашеные страусиные перья, навсегда впитавшие все запахи мира. А на полке с духами лежали несколько платков и кем-то забытый расписной веер.

Кенна проследовала за Беатрис по роскошному восточному ковру ручной вышивки до ступенек, и та, захватив лёгким движением руки подсвечник, точно шпагу, осветила спуск в тайную святыню. На ступеньках дремали потерянные засыхающие лепестки. Внезапно поймавшие отблеск свечей, они стали походить на разогретую жидкость для сургучной печати.

Только спустившись вниз, Беатриса обратила внимание на непозволительно откровенный вырез на спине Кенны. А что ещё можно было ожидать от самой желанной женщины Лютевилля?

Углубившись в подпольное помещение вместе с Беатрис, Кенна утонула в обволакивающем запахе бурбонской ванили, обжигающего перца и дамасской розы, томившейся в нагретой на высоких температурах гигантской колбе перегонного аппарата. Подогреваясь глухим паром до температуры кипения, цветочная масса перемешивалась, в конечном итоге насыщаясь розовым маслом. Остывая в теплообменнике, она преобразовывалась в первичный дистиллят, который стекал в декантатор (флорентийский сосуд).

За процессом дистилляции одурманенным взглядом наблюдала полная женщина. При ближайшем рассмотрении из второго и третьего подбородка её можно было увидеть торчащие на несколько миллиметров тёмные отвратительные волоски. Кенна бесцеремонно скорчила презрительную физиономию, что не понравилось Беатрис, которая уже протягивала блондинке знакомый розовый флакон. В нём бурлила невидимая жизнь, определённо наделённая магическими свойствами. Бледно-розовые пузырьки перемещались по периметру флакона, закрытого маленькой хрустальной пробкой. Беатрис вложила флакон в белоснежные руки Кенны и обняла её закрытые ладони своими, точно предостерегая…

***

Многие лютевилльцы нелепо суетились, кто-то неврастенично оглядывался по углам, также боясь исчезнуть, кто-то отпрашивался с работы и, запираясь в домах, подсматривал из-за зашторенных окон за соседями, точно боясь, что из-за угла выскочат древние динозавры или устрашающие крылатые монстры. Более романические натуры чаще любовались фотокарточками, спрятанными в старинных медальонах или, наоборот, выставленными на видных местах. Сентиментальные женщины оказались смелее и давали выход эмоциям, чем раздражали своих мужчин, подрастающих детей и других родственников. А некоторые, более смекалистые, начали предпринимать попытки покинуть Лютевилль, чтобы самим убедиться в том, о чём уже не шептались, а кричали вокруг люди, «выпрыгивая из штанов», желая поскорее нажиться чужим имуществом…

Несколько рабочих, вкалывающих до изнеможения изо дня в день на каторжной работе на одном из заводов, целой дружной бригадой уже намечали свой план «исхода»… Их звали Бо, Рауль и Недди. Они не думали, смогут ли вернуться в город, и не предполагали, что могут подвергнуться большему риску, покидая родные просторы.

***

Дождь закончился. Где-то сквозь приплывший вечерний туман показалась деревянная тележка, набитая измученными дворовыми котами и кошками и управляемая старухой в серой шляпе. Куда она везла тележку, на которую опиралась со всей силы, и почему животные не выпрыгивали из неё, оставалось загадкой. Тележка громыхала, лохматые и облезлые кошки периодически истошно визжали. Около яркой вывески лавки «Рубус», где продавались сладости, процессия повернула за угол. По дороге им встретился никчёмный Зотикус, сидящий у фонарного столба, его дремлющий пёс, который даже не повёл носом в сторону интересного содержимого тележки, и несколько развратных пьяных женщин, которые безобразно выставляли обнажённые ноги и руки напоказ прохожим. Увидев странную процессию, они на минуту прикрыли свои телеса и, обменявшись несколькими репликами, глядя на странную старуху в серой потрёпанной шляпе, к которой прилипло пару невидимых капель дождя, отошли подальше. Эхо громыхающей тележки скоро растворилось в вечернем тумане.

Завершив без спешки трапезу, Криус Силверсмит взмахнул тёмными волосами и посмотрел в голубые глаза брата-близнеца. Ливий, поймав внимательный взгляд, нарочито педантично сложил параллельно друг другу вилку и нож на тарелке. Откланявшись перед родителями, они оба исчезли из дома. Близнецы были уже достаточно взрослыми, но родителям ещё было важно видеть их рядом с собой, тем более в такое неспокойное время. Впрочем, мистер Силверсмит по-прежнему смотрел в газету не отвлекаясь, точно беспокоился, что, отвернись он на мгновение, буквы исчезнут из статьи и он не сможет дочитать про смерть известного лютевилльского фотографа Бэлфоера Росса, часть останков которого нашли завёрнутыми в гигантскую паутину. Беднягу опознали только по громоздкому фотоаппарату в сгустках плотной паутины и частичкам одежды.

Последние лучи летнего солнца растворялись в карамельном тумане, закрывая собой красно-белые шатры, аттракционы, ларьки с вкуснейшим мороженым и ароматной кукурузой, а также шелестящие вертушки, болтающиеся в руках малышни, покидающей вместе со взрослыми заключительное представление. Где-то вдалеке послышался трубящий горн и стоны уставшего слона, а затем — шлёпанье подошв ботинок по деревянному мостику. Мимо близнецов прошёл клоун-альбинос Мямля в цветастом кепи. Под подмышкой он нёс муляж обезьяньей головы, но они ждали не Мямлю.

***

Тем временем в сердцах виолончелистки Лавинии и пианиста Джорджа Байлли разрасталась любовь. Прошло всего несколько месяцев после их знакомства, но Джордж уже твёрдо решил, что безвозвратно влюблён, и сделал девушке предложение, окружив её теплом и заботой. Эти чувства были взаимны, потому что юноша понравился ей с первого взгляда, хотя познакомились они позже, на балу в замке Смоггибург. И сейчас никакие события и обстоятельства не могли отвлечь их от главного: влюблённые готовились к торжественному дню…

До встречи с Байлли рано осиротевшая Лавиния, потеряв и своего опекуна, уже давно жила совершенно одна в сером двухэтажном доме на улице Лютая, неподалёку от кладбища Лютевилля. Улица, на которой всю жизнь прожила девушка с чёрными косичками, славилась невообразимо жуткими случаями, и многим детям из других кварталов запрещалось гулять там даже среди бела дня. По городу точно пролетело перо — разнеслась легенда, будто всё зло Лютевилля в «тёмные дни» собирается именно на этой улице. Здесь растут синие и розовые мухоморы. Здесь деревья, стоящие далеко друг от друга в загадочном безмолвии, зловеще сплетаются ветвями. Здесь чёрные птицы, прилетающие с кладбища, часто кружат в беспокойном танце не только над могильными плитами, но и над «лютыми» домами, а затем исчезают бесследно! Но люди, живущие на улице Лютая, уже давно считали, что жутких происшествий в Лютевилле хватает и на других улицах, поэтому спокойно возвращались домой, не думая о плохом.

Погода в городе в последнее время менялась, как настроение самой капризной барышни. Уже в полдень последующего летнего дня, после примерки свадебных платьев и костюмов в новом кружевном ателье леди Адорэбеллы Крокус под названием «Шантильи» (названо оно было в честь первого, которое трагически сгорело осенью), Джордж и Лавиния стояли у дома, взявшись за руки, и смотрели на небо. В манящую синеву всматривались и проходящие вдоль дороги люди, велосипедисты и даже водители гудящих машин, сглатывая нервно слюну и широко раскрывая глаза. Над городом глубокими волнами нависли такие устрашающие слоисто-кучевые шероховатые облака, каких ещё никто никогда не видел.

Возможно, это было связано с отъездом владыки Лютевилля — мистером Лютом. Или с новой невиданной угрозой. А быть может, это было просто необычным природным явлением… Как бы там ни было, в связи с обстановкой в городе все ощутимо занервничали.

Занервничали и милые с виду старушки Блуме и Фруме Гробер, сёстры зубного врача Менделя Гробера, живущие в сказочном ванильно-кремовом домике под шоколадной крышей на улице Судорога. Впрочем, старушки и без того были весьма неспокойны с того самого рокового дня, когда Лютевилль накрыл красный мистический туман. Ведь их величайший секрет, хранимый долгими годами, «сбежал» и больше не появлялся, лишив их возможности творить нехорошие вещи, к которым они уже так привыкли. Дело в том, что в подполе их сказочного домика до появления красного тумана жил огромный монстр — паук, а точнее, паучиха, которая на самом деле когда-то была их третьей сестрой-близнецом по имени Чарнетт. Именно для неё они сладострастно выбирали жертву и ночами наблюдали за совершением зловещих убийств и заметали следы в городе и даже иногда за его пределами, выводя её, как питомца, на толстых длинных верёвках на прогулку. Сейчас их третья сестра, по неизвестным причинам ставшая чудовищем, покинула убежище. Она пережила новое превращение, вернув себе человеческую голову. Перебирая мохнатыми острыми лапами, монстр Чарнетт спряталась за ванильным домиком на улице Судорога и точно растворилась в кроваво-красной пелене. Она выглядела смертельно пугающе.

Блуме и Фруме, опираясь на палки и чувствуя себя прекрасно в любимых прелестных лавандовых платьях с ажурными воротничками, вместе подошли к окну с кофейными чашками. Поправив натёртые до блеска очки в толстой золотой круглой оправе (у Блуме — с прозрачными стёклами, а у Фруме — с затемнёнными), они снова синхронно сделали маленький глоток крепкого кофе, вглядываясь в гнетущие, будто пожёванные, волны облаков.

На их кухонном столе лежала та же газета, которую не так давно внимательно и увлечённо перечитывал Уилбер Силверсмит.

***

Тем временем девятилетняя девочка с пышным красным бантом на голове сидела на своём любимом месте — на крыльце дома в кресле-качалке, укрытая лёгким клетчатым покрывалом. Ветер играл с её милыми кудряшками, и она улыбалась, поглаживая огромного бобтейла, которого нежно звала Снежинкой, или Снежем…

Уже много месяцев девочка не вспоминала о пропаже своей куклы Джюель и сейчас смотрела в небо, пытаясь понять, что с ним случилось. Ей казалось, небо сломалось, как вдруг проходящий мимо пухлый кудрявый мальчик Терри остановился и с любопытством посмотрел на Снежа. Пёс для него был гораздо интереснее любых облаков.

— Хочешь погладить собаку? — спросила девочка, и в её глазах вспыхнули маленькие звёздочки.

Терри несдержанно растянулся в улыбке и очень быстро поднялся по ступенькам. Лохматый гигантский пёс был таким хорошим, что хотелось его обнять и очень долго не отпускать, но мальчик лишь погладил Снежа по длинной пушистой шерсти и по лохматой, слегка кудрявой морде. В ответ пёс свалил нового знакомого с ног и принялся лизать горячим шершавым языком.

Терри смеялся как чокнутый, издавая невообразимые звуки, даже похрюкивая от удовольствия. С его одежды слетали сухие, подгоревшие на летнем солнце травинки и частички колосьев, собранные в поле, когда они вместе с Оскаром забавлялись, разгоняя прыгающих беспечных птиц.

Тут уже не сдержалась и Юна, маленькая хозяйка любвеобильного пса: она сползла с кресла и начала медленно оттаскивать Снежа, захлёбываясь в звонком смехе. Терри стало ещё приятнее, когда кто-то слегка надавил ему на лопатки. Они смеялись, наполняя улицу радостью, заряжая друг друга искрящимся счастьем. Им были нипочём гнетущие облака и другие дикие вещи, постоянно пугающие взрослых. Хотя не так давно и сам Терри столкнулся с настоящим приведением…

***

Последнее время известный виртуозный скрипач Роквелл, так и не покинувший загадочный Лютевилль, не находил себе места.

И дело было не в том, что интуиция привела его в безопасное место и он переживал о судьбах исчезнувших людей, в частности, многочисленных друзей, живших в разных городах. Его мучали навязчивые мысли, какие-то беспричинные страхи, настроения не было, заниматься скрипкой много, как раньше, не хотелось. И в высоком бокале музыканта всё чаще и чаще появлялась бордовая жидкость, удовлетворяющая его примитивные желания. Роскошный, для всех желанный, мистер Роквелл был отвергнут очаровательной Куклой, а Малин, внучкой графа Бьёрна Сёндергора, он насытился слишком быстро. Даже беспорядочных лёгких связей ему не хотелось. Он был сам не свой.

Накинув длинный кафтан с восточным экзотическим рисунком, музыкант вышел из старинного дома, что был расположен на центральной улице города, где всегда было шумно и весело, и зашёл в местную кофейню.

— О-о-о, мистер Роквелл, чего изволите? — спросила пышная дама в прилежно выглаженной белоснежной форме и машинально улыбнулась. Так добрая мамочка улыбается детишкам на ночь, потому что не увидит их до утра.

Мистер Роквелл сделал вид, что не заметил её улыбки.

— Ой, да вы похожи на кита, выброшенного на берег, — не успокаивалась пышная дама.

— И много ли вы видели китов, позвольте спросить? — сдержанно задал вопрос музыкант и указал на выпечку пальцем.

— Ни одного, — удручённо ответила Изольда и стала стучать по металлическим круглым клавишам с цифрами расписного кассового аппарата.

Там, в кафетерии «Плохая девчонка», длинноволосый блондин выпил залпом кофе и тут же зажевал его закрученным ароматным круассаном. Хрустящая корочка приятно растаяла во рту. Он практически оттолкнул прижавшуюся к нему якобы случайно незнакомку и выбежал на улицу, закатив глаза. Они не давали проходу всюду. И Роквеллу становилось тесно в Лютевилле. Вот только бежать куда-то сейчас не было смысла. Как, впрочем, и планировать что-либо на ближайшее время.

Музыканту почему-то вспомнился тот самый день — день приезда в Лютевилль. И жирная крыса, перебегающая дорогу перед каретой… Побродив по городу, Роквелл вернулся домой, выпил крепкого чаю из старинной золочёной посуды и помузицировал целых три часа, что за последнее время стало редкостью. А после принялся долго-долго писать письмо, скрупулёзно подбирая слова. Письмо, которое, по его мнению, отправится «в никуда», он закрепил сургучной печатью и передал импресарио Элфи Нэшу, чтобы тот переслал написанное в кинокомпанию «Лисий Хвост». Маэстро как чувствовал, что до адресата письмо дойдёт не скоро. В кинокомпании уже висел замок и совсем свежая вывеска «Кинокомпания „Лисий хвост“ временно не работает», но пока этого никто не знал. Не знал об этом и почтальон Даффи, которому ещё даже не попал в руки тонкий конверт с таинственным посланием.

Начало темнеть, и Рок поспешил на встречу с Криусом и Ливием, с которыми играл в карты на весеннем балу. Ему хотелось подробнее расспросить их про Куклу Кенну. Слышали ли о ней что-нибудь они?

Однако, едва встретившись с Роквеллом взглядом, Криус сразу всё понял и был весьма раздосадован, потому что преследовал схожую цель. Стоя у аттракционов в недоумении, он уже осознал, что лишь потеряет время на встрече, которое ему хотелось бы потратить на что-то другое. Несмотря на это, расслабившись, Криус поплёлся вместе с остальными в тир, чтобы хоть как-то развеяться, тем более что времени до закрытия оставалось совсем немного. О Кукле никто не слышал. А Ливий даже не подозревал о тайной встрече брата с актрисой до появления красного тумана.

Теперь Криус намеревался узнать больше не только о женщине, которая была старше его и нравилась брату, Роквеллу и вообще большей половине мужского населения города. Он собирался больше узнать и об этом загадочном мужчине — мистере Люте, имеющем невероятную силу. О, эту силу Криус видел в действии в день города — в тот самый роковой день, когда они стояли у берега, перегоняя ветер. Именно в тот момент, а не на балу, он заметил, как Кенна сгорала от взгляда Люта, но… ничего не сказал. Криус не знал ни домашнего адреса Куклы, ни тем более места, где проживает этот загадочный господин. Но нужно было что-то предпринимать, и нужно было защитить город…

Впрочем, кое-что Криус всё же узнал: Кенна устояла перед всеми обожаемым скрипачом, что ему очень польстило. Вокруг них в полумраке проплыли мыльные пузыри, подсвеченные круглыми лампочками, украшающими павильоны. Роквелл взял в руки выданное ему ружьё и прицелился.

***

Итак, первая неделя для обособленного портового городка Лютевилля прошла в привычной обстановке. Волны продолжали биться об берег, звёзды — сиять на причудливом небосклоне, а прекрасная чубарая пони — жевать на поле траву, взмахивая симпатичной гривой.

Вторая повлекла за собой первые волнения. Даже фонарщик в вечернее время забывал зажечь несколько фонарей, из-за чего перевернулась карета, ехавшая в замок Смоггибург. По счастливой случайности в ней никого не оказалось, а кучер отделался лёгкими ссадинами.

К началу третьей недели жители города отбросили некоторые дела в сторону и засуетились. Потому что, помимо исчезновения людей в других городах, в Лютевилле снова стали происходить лютые вещи — необычные убийства. Казалось, друг с другом они не были связаны ни схожим почерком, ни выбором типа жертв. У них была одна общая черта — чрезвычайная жестокость.

В вересковой пустоши уже было найдено тело фотографа Бэлфоера Росса. Свисающая кожа с торчащего, будто обглоданного мяса, оторванного кусками от костей сорокалетнего мужчины, была обмотана в толстый кокон серых нитей толстой паутины, полностью пропитавшейся кровью. С челюстью мистера Бэлфоера тоже было не всё в порядке, но в кровавом месиве, которое представляло собой место преступления, невозможно было установить, что именно. Безнадёжно разбитый фотоаппарат покрылся тонким слоем инея, а некоторые его части блестели под янтарными лучами смелого солнца. «Интересно, какой был последний отпечаток памяти фотографа?» — задавался вопросом любопытный детектив Вилкинс. Он, как обычно, приехал без приглашения и, вглядываясь в накрытое тело через пенсне, пытался выведать у полицейских детали…

Чуть позже, спустя несколько дней, под мостом, у Зелёного пруда, обнаружили тело прелестной рыжей Клавдии, торговавшей фруктами на рынке, в другой части города. При первом осмотре трупа экспертам удалось заметить, что перед смертью девушке вырвали два зуба — два клыка, а изо рта на левую щёку у неё вылилась липкая красноватая жидкость, видимо, заполнившая до краёв желудок, но не похожая на кровь.

Бедную девушку знали многие и восхищались её красотой и миловидным кокетством. Когда-то она нравилась и братьям-близнецам. Ливий даже имел с Клавдией некоторое время любовную связь и подарил ей брошь в виде маленькой розовой медузы с драгоценными камнями, сделанную своими руками в мастерской.

Узнав о случившемся, Ливий сильно расстроился, как и его брат. Оба считали, что тот, кто сделал это, непременно должен быть пойман и наказан. Вот только полиция не могла уловить мотив зверских преступлений или найти каких-либо зацепок.

Могли ли быть связаны эти два чудовищных убийства, вообще никто не представлял. Выдвигались версии, что у преступников или преступника помутился рассудок из-за исчезновения людей. Но тогда это стало бы ещё большей угрозой для города, ведь такое помутнее рассудка могло случиться и с другими, не совсем психически здоровыми людьми. А психиатрическая клиника имени Драммонда Хейли, часто именуемая «Дрейли», давно не работала по назначению…

И откуда взялась эта отвратительная липкая паутина?

***

…В тот день Пол, один из братьев пианиста Джорджа Байлли, случайно познакомился с Верой, которая гуляла с младшей сестрёнкой Розой неподалёку от митинга на улице Каменка, где взрослые снова устроили «шумилище». Люди обсуждали, как обезопасить город и детей, о которых, к слову, сразу забыли, как только стали яро жестикулировать и что-то кричать друг другу. Шумная толпа продвигалась, отстукивая высокими и низкими каблуками, всё ближе к ступенькам «Театра Грёз», где разворачивалось основное действие. Многим разгорячённым спором женщинам, которых собралось большинство, было просто необходимо выделиться и быть непременно услышанными. А вообще, каждому пришедшему было что сказать.

На митинг пришло очень много народу. В том числе родители Терри и невидимки Оскара. Была бабушка мальчика Бонни Агнета, которая как-то осенью принесла внуку необычную игрушку — ослика, выброшенного на берег в коробке, растоптанной любознательным лисом. И Ава, бабушка девочки Юны, которая привычно украшала внучке волосы красным бантом. Кстати, «тётушка Ава» (так её звали, несмотря на преклонный возраст) владела лавкой сладостей под названием «Рубус» и приходилась родной сестрой старухе в серой шляпе, которую все боялись, называя злой, тёмной колдуньей. Правда, сёстры редко встречались: до осеннего праздника на день города, когда над головами стрекотали ужасающие звуки, а лютевилльцы образовали круг на главной площади, чтобы зашить город, они не виделись четверть века. Так вот, сегодня и тётушка Ава была на собрании. А дети, по одному отбиваясь от шумных взрослых, знакомились друг с другом, создавая свои «клубы по интересам». К ним присоединилась и семилетняя Рамона, которой уже вот-вот должно было исполниться восемь, та самая девочка с очаровательными белыми волосами, заплетёнными в косичку, что однажды сорвала чёрный подснежник после солнечного затмения, выросшего у самого дома, и подсунула один из лепестков в корзинку Блуме Гробер, а другой вложила в книжку Криуса про приведения и побежала с остальными дальше по городу… Присоединилась к митингующим и проходившая мимо Силис, устав находиться в замке подолгу в одиночестве.

***

Тем временем мудрейший владыка вернулся в Лютевилль. Фейрвилль пустовал. В «диком замке», расположенном вдали от Фейрвилля и его окрестностей, тоже никого не было, если не считать морского обитателя, который вылез из самых глубин, как несколько соседних городов, где побывал мистер Лют, и смиренно вернулся обратно.

За свою жизнь высокий крепкий мужчина со шрамом под левой бровью ни разу не сталкивался с чем-то подобным. А жил он до неприличия долго. Сейчас его главной задачей было уравновесить баланс сил в своём городе и успокоиться самому.

Тогда он сделал то, чего меньше всего ожидал сам от себя — собрал снаряжение и, забрав из «Дома парфюмера» загадочную и утончённую Беатрис, за которой присматривал уже многие годы, но с которой ещё ни разу не проводил время наедине, как будто специально откладывая этот момент, и привёз её на поле. На глазах удивлённой Беатрис мужчина вытащил самые настоящие клюшки для гольфа и протянул ей одну. Широко улыбаясь, он поймал ответную улыбку на озадаченном лице, отдёрнул руку, затем снова протянул, как бы играючи… Женщина смутилась, и ему это очень понравилось.

Беатрис знала о мистере Люте, возможно, чуть больше, чем многие другие, но всё равно даже не подозревала, кто он на самом деле. Сейчас в её голове маячила только одна мысль, которая не давала покоя; Беатрис знала, что Кукла Кенна, заходившая к ней так часто за секретным пузырьком «живых духов», была с этим господином очень близка, хотя вместе она их никогда не видела. Подумав об этом, Беатрис покрылась румянцем и очень настойчиво посмотрела Люту в глаза. Это не смутило его — напротив, мужчина взял девушку за запястье и, положив её руку на своё плечо, притянул к себе очень уверенно, но не вплотную.

— Потанцуем?

— Без музыки?

— Ты такая… другая… Мне это нравится, — медленно произнёс низким бархатным голосом владыка, но не спешил слишком сближаться. Он точно поманил рыжую леди, как мотылька на свет, и отпустил, сделав шаг назад.

Тут Беатрис еле сдержалась, чтобы не выпалить: «Не такая, как она?» — но вовремя промолчала.

Длинные клешёные кружевные рукава цвета слоновой кости поплыли в воздухе, но девушке удалось выдержать безопасную дистанцию. Пара сделала ещё несколько па и резко остановилась. Мистер Лют поклонился, завершая короткий танец, и обратил свой взор на отброшенные клюшки для гольфа. Сдержанная коричневатая помада с морковным оттенком отпечаталась на верхних зубах Беатрис, потому что девушка закусила губу. Лют хотел было засмеяться, но сдержался, потому что милая Беатрис могла его не так понять.

— Не такая, как другие, — словно прочёл её мысли Лют вслух и подбросил несколько белых мячиков вверх, которые зависли в воздухе, точно он управлял временем в разных плоскостях, и ловко поймал их один за другим.

Она прищурила глаза и растворилась в моменте, больше не думая об актрисе рядом с мистером Лютом, будто ей кто-то в этом помог.

В отличие от Куклы Кенны и других жителей Лютевилля, Беатрис не родилась в этом городе, но прожила в нём достаточно, чтобы обосноваться, создав свой уникальный волшебный уголок в лютом, порой жутковатом, но удивительном местечке.

Женщина с огненными волосами и пронзительно умными зелёными глазами открыла свой интерес, который перерос в дар, когда она была ещё крошечной девчонкой. Её занимали запахи, ароматы, глубокие формы и космические материи. Она проводила много времени в саду и в поле, срывая растения, цветы, ягоды, травы… или просто гуляя с подружками после школы в городе Крахе, надламывая находки пальцами, отчего пробуждённый аромат сильнее обволакивал и погружал её в свои зыбкие, иногда горькие или сладкие секреты. Они говорили с ней на своём языке. Обоняние девушки не было каким-то особенным. Но её сила была в дыхании и силе стремления.

Беатрис хотелось знать об ароматах всё. Она с уважением относилась к каждой детали и не боялась рисковать. Охотилась за редкими цветами и нарушала запреты.

В детстве всё началось с простых засушенных гербариев, но мёртвые растения не удерживали запахи слишком долго. Спустя время она стала пытаться извлечь соки из различных листьев, лепестков, дробила орехи и выжимала фрукты… пока ещё совсем примитивным способом. И, смешивая их, намазывала на тело и кусочки одежды, которые оставляли неряшливые следы. Выделяющиеся запахи изменялись и быстро улетучивались, дольше задерживаясь на кожаных изделиях. Правда, добыть много ароматов не получалось, и она понимала, что всё нужно делать по-другому.

Беатрис много экспериментировала, пока однажды с образующейся жидкой смесью не произошло нечто поистине волшебное. Приблизившись к составу слишком близко, девушка случайно сделала большой вдох и резко выдохнула. Буквально тут же ёмкость с содержимым озарилась яркой вспышкой, забурлила, задрожала и взорвалась, хотя в ней не было никаких химических элементов. Чудом отвернув любопытное лицо за доли секунды до взрыва, Беатрис спаслась от ожога. Тогда она впервые поняла, что это запахи зовут её, что они связаны с ней, а дыханием она могла управлять, изменять структуру состава и поведение жидкостей, даже менять их свойства. Впрочем, всё это она поняла не сразу, а постепенно.

Мечта обладать большими знаниями привела её к учителю, который открыл ей многие тайны парфюмерии: он рассказал об эфирных маслах, дистилляции, консервации, ферментах, познакомил со старинными книгами об ароматах мира, где были подробно описаны свойства различных ингредиентов, поделился знаниями о мироздании и по философии. Девушка следовала за учителем повсюду. Так она оказалась в портовом городе Лютевилль. Путешествие на корабле было самым длинным в её жизни, хотя она не испытывала особой страсти к приключениям. Её сероглазый мужчина с лоснящимися прилизанными волосами был всегда гладко выбрит, часто чудачил и имел весёлый нрав, в отличие от её более сдержанной, серьёзной натуры. Но они как-то дополняли друг друга… Их живые глаза одухотворяли окружающую атмосферу, оба «горели своим делом». Научив Беатрис всему, что знал сам, мужчина без объяснений исчез, возможно, став случайным свидетелем необъяснимых явлений, которые были связаны с уникальными способностями девушки-загадки. С того времени, как он исчез, она больше ни с кем не встречалась. И даже не вспоминала имя учителя.

Сейчас Беатрис вдохновлялась собственными духами, созданными однажды специально для Люта, зная каждую их ноту наизусть. Она смешивала духи в памяти и вспоминала, как пахнет кожа Люта, а пахла она чем-то новым, не имеющим к её созданию никакого отношения. Девушка уже вспоминала, а он находился рядом с ней, на расстоянии вытянутой руки. Беатрис точно была «другой».

Глава 5. Невидимки

Итак, в детскую банду, очень скоро нарёкшую себя «невидимками» в честь отважного Оскара и кота старухи в серой шляпе, которого тоже могли увидеть далеко не все желающие, вошли невидимка Оскар и его одноклассник Терри Клайв; молчаливый Пол и вечно что-то записывающая в тетрадь Силис из викторианского замка мистера Люта; рассудительная Вера (с ней в один из дней познакомились Оскар и Терри, непослушно сбежав с уроков) и её сестрёнка Роза; мальчик с женским прозвищем Бонни, Рамона и Юна с большим псом Снежем.

Среди группы «невидимок» из девяти детишек особенно выделялись двое молчаливых — Пол и Силис. Все остальные дружно и радостно обменивались впечатлениями о том, как проводили это странно начатое лето. Роза и Юна, чувствуя особую связь, сразу сблизились друг с другом и не переставали болтать о вкусных завтраках и любимых местах города…

«Невидимки» договорились встретиться все вместе на следующий день у ветряной мельницы. Поводов было слишком много — все с энтузиазмом согласились. Дети тоже решили во чтобы то ни стало спасти город от убийцы и разгадать тайну исчезновения людей. Тем более, несмотря на суматоху, они продолжали наслаждаться каникулами.

***

Тем временем в доме Белинды и Грега Скотт послышался шум.

Большой дом, где обычно то и дело кто-то находился, оказался пуст. Белинда была в издательстве, Грег — в цирюльне, прислуга — в прачечной, а садовник Ленокс — в саду, подрезая сопротивляющиеся листья высоких кустарников. Его берет цвета морской волны сочетался с бирюзовыми заплатками на штанах. Седовласый Ленокс, как всегда, улыбался со светлой печалью в глазах.

Пожалуй, не все заметили, но сходили с ума не только люди. Где-то вдалеке за сиреневатым туманом слишком яростно бушевали морские волны, разнося запах солёного бриза на многие мили и привлекая истошно кричащих чаек, которых стало немыслимо много в городе. Судя по всему, почувствовав опасность, птицы успели, в отличие от другой «живности», покинуть родные просторы и закрепиться в портовом городке. Витая над горами и разноцветными склонами у воды, они бесцеремонно залетали даже в открытые окна домов. Настроение у птиц было тоже переменчивым, но хотя бы рыбы в Лютевилле сейчас стало более чем достаточно.

Солнце резко ударило лучом в окно дома Белинды, и цветы со злостью разбили горшок и выскочили наружу, растаптывая корнем землю. Опомнившись, три цветка, объединённые единой корневой системой, как трёхголовый дракон, стали тянуться каждый в свою сторону. И, разорвав в безуспешной попытке разделиться стебель на части, упали замертво, задохнувшись.

В центре города солнце обнимало серые, бежево-кофейные каменные дома, которые вечером казались иногда зеленоватыми, в то время как первый экипаж морской экспедиции, несмотря на штиль, был решительно настроен и готов к отплытию на большом корабле под названием «Серебряная пыль». Медлить было нельзя.

***

Бабушка Бонни тяжело поднялась по лестнице, сопровождаемая жирной зелёной гусеницей, которая тоже медленно ползла по перилам лестницы наверх. Добравшись до нужного этажа, раскрасневшаяся старушка Агнета остановилась, устало наблюдая, как гусеница, достигнув верхней точки, съезжает задом вниз. Покопошившись в кошеле из гобелена, приобретённом у старьёвщика, она нащупала громоздкий ключ и открыла хлипкую дверь. Над дверью висела тонкая паутина, снять которую никому не приходило в голову. Впрочем, возможно, её просто никто не видел.

Бонни, как обычно, сидел на полу и смотрел в окно.

— Бабушка, можно я пойду погуляю с друзьями? — спросил мальчик и растерянно натянул улыбку, чем застал бабулю врасплох, ведь он был весьма самостоятельным и обычно не спрашивал никогда разрешения «пошататься где-то по городу».

— Только недолго, и будь осторожен! Смотри во все глаза! — морщинистая Агнета со сплетённым на затылке узором из косичек пригрозила внуку пальцем, уже смеясь. Она была не из тех, кто пытался убедить себя, что «всё будет хорошо», а из тех, кто думал, что «всё будет, как будет».

Захватив с собой красное наливное яблоко и маленького игрушечного ослика, Бонни поспешил скорее к мельнице на встречу с друзьями.

Сложнее всего оказалось Юне убедить бабушку, потому что девочка всё время находилась под чрезмерной опекой Авы, даже до этих странных исчезновений. А старые ставни дверей в доме слишком сильно похрустывали и выдавали перемещение Юны. Остальные дети, не спрашивая разрешения, просто сбежали из дома. Потому что это всегда был самый быстрый и верный способ получить своё, нежели договариваться со взрослыми. А отсутствие Пола большая семья Балли и вовсе не заметили.

По дороге Оскар встретил заплаканную мисс Бамбл Адингтон, которая прошла почти сквозь него.

На свежем воздухе не всем дышалось счастливыми мыслями.

Терри наконец вылез из-под одеяла, сшитого из пёстрых разноцветных лоскутков, и побежал на кухню… Очень долго он не мог оторваться от торта, украшенного клюквенными ягодами, которые скатывались с красной блестящей глазури и весело бежали по столу. Справившись с неистовым желанием вместить в себя как можно больше кусков, кудрявый ангелочек сполз со стула, натянул комбинезон и выскочил из дома, громко стукнув дверью на прощанье. Мама в соседней комнате, вздрогнув, опомнилась, но след пухлого мальчугана уже простыл.

Вера, причесав длинные красивые волосы, принялась за волосы сестры. Они были тоже очень длинные и блестящие, только на несколько тонов светлее. Разобравшись с сестрой, Вера поцеловала её в макушку. Нарядившись в красивые платья с вышивкой на подолах, девочки вскользнули незамеченными, прихватив с собой несколько книжек.

На ветряной мельнице работал молодой парнишка Томэг. Он очень любил детей и поэтому позволил им зайти внутрь уже заметно обветшавшей постройки. «Невидимки» расположились среди мешков с зерном и мукой, но скоро поняли, что нужно искать более тихое место. Дети покинули неудачное пристанище и двинулись вереницей по немноголюдным узким закоулками, стараясь не привлекать к себе внимания. Проходя мимо одной цирюльни, они встретили мужчину с аккуратными седыми волосами и благородной бородой, одетого в cинюю форму с золотыми нашивками и пуговицами, с фуражкой в руках. Знакомую форму тут же узнали сёстры и спрятались за углом, потому что такую же носил и их отец. Это был пилот дирижабля Грег Скотт. А значит, он мог рассказать коллеге и их отцу, Петру, который внезапно вернулся с женой Стефанией в роковой день «из ниоткуда», что видел его детей в неспокойное время одних в городе. Заткнув от отвращения носы и переждав за дурно пахнущим углом, где, скорее всего, недавно справила нужду большая собака, дети со всех ног помчались через арку вперёд. Они уже знали, куда направлялись!

И двинулись «невидимки»… в вересковую пустошь, где Пол проводил много времени, особенно когда темнело, но о том, почему именно, промолчал.

Уже там, в пустоши, они встретили пугливого пронырливого енота, спешившего по своим делам.

— О нет! — закричала Роза. — Папа рассказывал про таких. Они очень плохо пахнут. Я не думала, что они водятся в Лютевилле… — и девочка попятилась назад.

— Нет-нет, Роза, ты перепутала, твой папа наверняка говорил про скунсов. А это малыш — енот, — ответил важно Терри и улыбнулся, вспомнив длительный поход с Оскаром в психиатрическую больницу и то, как у него ужасно ныли ноги, ну прям как сейчас.

Видимо, Оскар тоже вспомнил то путешествие, потому что мальчики переглянулись. Тем временем енота не интересовали дети: он огляделся по сторонам, его тёмные глаза блеснули, а затем продолжил свой путь по плато. Дети расположились на земле, кто как мог, и прильнули к большому камню. Вокруг в этом месте не было ни одного дерева, «невидимок» окружало абсолютно голое пространство, а «розовые вересковые облака ещё не поспели». Идти куда-то дальше уже просто не было сил.

— Я думаю, на какое-то время нам нужно разделиться! — первой начала важный разговор Вера, судя по всему, уже осмысливая какие-то планы. — Чтобы для начала изучить обстановку в городе и найти безопасные укрытия. На случай опасных ситуаций.

— А заодно выяснить, кто именно может быть убийцей. Понаблюдать за жителями… — уверенно подхватил Оскар, полностью соглашаясь с Верой.

— Возможно, мы заметим что-то необычное… — многозначительно добавила молчаливая Силис и открыла одну из своих тетрадей, в которой лежала карта. — Здесь можно отмечать, кто, когда и где будет находиться в определённые дни…

— А ещё давайте отметим, где кто-то из нас постоянно будет дежурить и передавать друг другу информацию или оставлять в укромных местах записки. Потому что не всегда у всех получится ускользать из дома без происшествий… — подкинул идею Бонни, и глаза у всех засияли.

Приключения только начинались, а дети уже чувствовали воодушевляющий подъём. Им было весело как никогда!

Затем Вера предложила меняться парами и сказала, что Юне может помогать Снежа. Так у Юны каждый раз будет оправдание, что она не без дела ходит по улицам, а выгуливает собаку. Всем нравился план. Роза тоже хотела иногда выгуливать Снежа с Юной… А маленькая Рамона на удивление была не против поближе познакомиться с симпатичным Бонни и Силис. Дети даже не осознавали до конца, что на самом деле всё это очень опасно и связано с убийствами и смертью. Силис же, проведя много лет в больнице без возможности вставать, радовалась каждому мгновенью, поэтому с более младшими ребятишками вовсе не чувствовала разницы в возрасте. Ей лишь сейчас представился шанс разговаривать со сверстниками, и она немного стеснялась.

***

Проводив Беатрис домой и оставив о себе приятное впечатление, мистер Лют облегчённо вздохнул и, вернувшись в замок, тут же отправился в библиотеку. Он аккуратно вынимал книги со стеллажей и вычитывал нужные места, проговаривая вслух что-то важное. Спустя час в воздухе летали десятки книг, открытые на определённых страницах. Развязав удушающую празднично красивую бабочку и отбросив её в сторону, мистер Лют вышагивал твёрдым шагом от одной книги к другой, затем сел за стол и принялся что-то чертить. Когда мрак полностью окутал его, владыка зажёг больше свечей и вышел на один из балконов замка, вид с которого когда-то очень нравился сестре Фейрли. Подняв руку, он запустил столп защитных искр, разлетевшихся яркими звёздами по тёмному небосклону Лютевилля. Мистеру Люту предстояла бессонная ночь, быть может, и не одна. Он посмотрел в сторону моря, где сильные волны ожесточённо врезались в маяк, и, вспомнив о мистере Клеменсе, который тоже вряд ли сегодня уснёт, побрёл обратно.

В другом замке, в замке Смоггибург, каменные горгульи на крыше снова поменяли место положения и замерли. Горящие люстры в залах зашаталась, и неизвестно откуда послышались дикие, сиплые стоны. На этот раз это разбудило вернувшегося от старухи в серой шляпе кукловода-чревовещателя Кауфера Хавста, и он поднялся с постели. Куклы Джюель не было рядом. Кауфер Хавст проверил серьгу: она по-прежнему лежала под подушкой. Но сейчас, под истошные сиплые вопли, кинжал раскрылся, как многоярусный цветок, и тут же захлопнулся.

Чревовещатель посмотрел в окно: сейчас он смог рассмотреть сверкающие защитные искры мистера Люта, которые прежде никогда не видел. Они кружили над городом, обгоняя друг друга, и растворялись в сложных тёмных облаках за дымкой. Не думая о внешнем виде, мужчина спустился вниз в полосатой пижаме и впервые увидел полупрозрачных призраков, раскачивающихся на люстре, про которых так много раз упоминал граф Бьёрн Сёндергор, но в которых мало кто верил: все думали, что граф сумасшедший.

А где-то далеко от замка в окно клоуна-альбиноса Мямли постучала белая ворона, которую он однажды оживил на глазах у друга Бруно. С тех пор спасённая птица прилетала к нему, когда…

Мямля поспешил открыть окно, но птица растворилась в ночи. Он включил лампу. Звёздный потолок Мямли отражал и незнакомые тени. Что-то застучало, и он обернулся. В длинной клетке снова забарабанил во сне его вислоухий кролик Шуги. Он часто так делал по ночам, но обычно Мямля этого не слышал, потому что спал. Мямля взглянул на старинные часы. Полтретьего ночи. А утреннее представление пока никто не отменял: всем был нужен праздник. Даже сейчас всем нужны были улыбки и смех. Тут мужчина вспомнил про приёмного сына Грэди, но решил подождать до утра. Тени исчезли, да и ворона почему-то улетела. И Мямля лёг в удобную кровать и провалился в сон.

***

Наутро и все последующие дни Лютевилль держала в напряжении очередная ужасающая весть о новом убийстве. На этот раз многие засомневались, что оставаться в городе безопасно. Собирая провизию на несколько недель вперёд, некоторые семьи поспешили поскорее покинуть город, хотя бы на время. В целях безопасности собственных горожан железнодорожный и морской транспорт временно не работал, а город планировали временно оцепить. Но, пока этого не произошло, покинуть город можно было на велосипеде, машине или с помощью привилегированного экипажа с каретой. Последнее, впрочем, было далеко не всем по карману.

Полиция очень долго не разглашала общественности личность жертвы, но слухи всё равно облетели Лютевилль быстрее, чем птицы прилетают сюда из других городов.

На этот раз жертвой оказалась соседка Мямли — молодая девушка Лорентайн Шаброль. Лорентайн жила в Лютевилле уже несколько лет одна и работала в больнице имени Дугласа Мара медсестрой. Девушка была похожа на Клавдию оттенком рыжих волос. Их оттенок всё-таки был темнее, ближе к каштановому, хотя многие полицейские разницы особой не видели и в протоколе упомянули «рыжий цвет». Возможно, убийца тоже не увидел особой разницы, выбирая в качестве жертвы девушку с рыжими волосами. Было ли это случайным совпадением или нет, никто не знал. В отличие от Клавдии, Лорентайн была замкнута, очень скромна, не посещала пабы, не встречалась с мужчинами и всё свободное время проводила на работе. Ей нравилось помогать пациентам и заботиться о них, хотя нередко приходилось выполнять грязную работу, сталкиваться с мучительной болью и даже с внезапной смертью. Больница стала её домом, поэтому в квартиру, которую она снимала, девушка приходила лишь скоротать ночь. А бывало и такое, что Лорентайн оставалась в больнице до утра.

Образ жизни убитой ещё больше ставил в тупик расследование. Где тогда скромная девушка могла встретиться с убийцей? Был ли он одним из пациентов больницы? А может, они встретились в магазине или по дороге домой?

***

Обменявшись парами, невидимка Оскар и Силис, которые по воле случая оказывались в этой больнице ранее, проскользнули вовнутрь и на всякий случай спрятались за спинами взрослых. В тот момент, когда они только заходили, приехала карета скорой помощи, которая привезла ещё одну жертву. На этот раз человек, частично завёрнутый в толстую паутину, ещё дышал. Его вкатили в холл и очень быстро провезли на тележке мимо ребят, но тот успел вцепиться в них ужасающим взглядом до смерти напуганного человека. Оскар побежал за ним.

Незнакомец был похож на обгоревшего человека, его челюсть, покрытая слизью, с трудом разомкнулась, и он успел только вымолвить Оскару на прощанье: «Гро… — но тут же резко вздохнул, сильнее выпучил глаза и отключился».

Врачи не придали значение попытке умирающей мумии заговорить и ещё быстрее покатили тело в палату, в надежде вернуть беднягу к ускользающей жизни. «Гро-о-о-о,..» — прошептал Оскар, а за ним и Силис, слова жертвы, но в голову ничего не приходило.

Осторожно пройдя через коридоры, дети собрали все сливки сплетен пожилых медсестёр и остановились у полицейского с блестящим значком, который разговаривал с главным врачом больницы. В отличие от женщин в возрасте, ему особо нечего было рассказать полицейскому об убитой девушке. Только то, что она отлично выполняла свою работу и никогда не опаздывала. Главврач вспомнил, что несколько раз Лорентайн отпрашивалась к лечащему врачу, и, полистав журнал, показал полицейскому даты отсутствия девушки. На этом, пожалуй, всё, больше никакой информации не было. Силис много раз видела главного врача, поэтому стояла в коридоре слишком далеко, чтобы её не заметили. Закончив предварительный обход больницы, Оскар попытался пробиться к новоприбывшему пациенту, но они с Силис так и не смогли его найти, как будто его отвезли в секретный блок, о котором знал лишь персонал больницы.

Покинув здание, наполнившее новым ужасом и страхом, дети посидели на поляне, где росли нежно-розовые и белые анемоны, и Силис принялась писать записку для друзей-«невидимок». Не так давно она обрезала волосы и стала походить на мальчика. Ветерок непривычно обдувал её голую шею, и она чувствовала себя живой и свободной, особенно после больницы, где долгое время ей было очень одиноко. Стрижку необходимо было подровнять, но девочку это совершенно не беспокоило.

***

Накренившийся дорожный знак с несколькими уцелевшими подмигивающими лампочками и неоновой надписью «Добро пожаловать в Лютевилль» по просьбе шерифа города наконец чинили. Мастер, стоящий на лестнице, заканчивал работу и так сильно смеялся, что не мог остановиться, вглядываясь в эту надпись снова и снова, пока пролетающая чайка не сбросила на него небольшой груз… Тогда он, размахивая руками, чуть не свалился вниз, но даже после этого, слезая с лестницы, продолжал смеяться до слёз.

— Да почему именно сейчас потребовалось его чинить? Кому он теперь нужен? — сквозь слёзы сам с собой разговаривал мужчина, нарушая непривычную для этого места тишину.

Мастер удалялся от растворяющейся в неоне доброжелательной надписи, скрываясь в тумане. От смеха он запрокидывал голову так, что, казалось, та разделится на несколько частей. Дотащив тяжёлую лестницу до машины, мужчина в тёмном рабочем костюме завёл мотор и грустно замолчал. Вдали, в тумане, навстречу его машине незатейливо шагал огромный лось. Скорее всего, из Шипящего леса… Мастер снова истерично засмеялся.

***

После очередного убийства перед Уилбером Силверсмитом, очень уважаемым господином Лютевилля, владельцем многих фабрик, производств, ювелирных мастерских и даже кузниц, как и перед другими жителями, встал вопрос не только собственной безопасности, но и, конечно, безопасности семьи, внушительного штата сотрудников и владений. Границы города вот-вот могли оказаться закрытыми. Но он до сих пор не знал, как лучше поступить. Потому что не хотел покидать город. Начинались забастовки, некоторые рабочие не выходили на производство — рук не хватало, цеха приостанавливались. Всё навалилось как-то сразу. Один из бастующих рабочих, совершенно слетел с катушек, напился и, обвязав себя толстыми нитками, театрально имитируя странные убийства, стал швыряться последними монетами в начальника смены с отчаянными неразборчивыми криками. Его отвезли в переполненный полицейский участок и оставили спать на бетонном полу.

Отбыв из собственного дома с камнем на сердце, Мистер Уилбер приземлился в блестящий чёрный буггати 57 модели, со стороны выглядевший совершенно инопланетным, и двинулся на производство, где его уже ожидали сыновья-близнецы. День выдался жарким, и мужчина расстегнул несколько пуговиц светлой рубашки, из-под которой виднелись закрученные волосы. На пиджаке, поверх рубашки, красовалась диковинная золотая брошь в виде воздушного змея, инкрустированная бриллиантовой россыпью камней.

Управлял автомобилем его личный водитель, поэтому Уил имел возможность смотреть в окно и наблюдать. Но на первый взгляд, казалось, всё было почти так же, как и всегда. На улицах никто не слышал звуков стрельбы, никто не видел актов вандализма. Магазины, бары и таверны пока работали, дети, несмотря на запреты взрослых, продолжали болтаться на улицах… Мистер Уилбер увидел бегущих девчонок, головы которых были украшены венками из сплетённых земляничных или клубничных кустиков с яркими ягодами… Из серого кирпичного здания с большими трубами вылетали тёмные клубы дыма, а на главной площади часы на высокой башне продолжали, как раньше, отсчитывать время…

***

Большой белоснежный корабль с красивым названием «Серебряная пыль» с экипажем и исследовательской экспедиционной группой на борту оттолкнулся от берега и поплыл по капризным волнам в другие страны. Море бликовало. Где-то внутри, в глубине морской пучины, скрывалось нечто… нечто непостижимое. Но оно безмятежно дремало под толстым слоем изумрудного ила, ожидая своего часа. И час этот приближался.

Белокурая Рамона в любимом зелёном платьице вприпрыжку шла на встречу с мальчиком Бонни. По дороге девочка увидела грустного маэстро Роквелла, который уже с утра был нетрезв и выходил из злачного заведения, расшвыривая чужие игральные карты. На землю упала червонная шестёрка. Недолго думая, Рамона присела на корточки, подняла карту и положила в кармашек платья, пристально посмотрев в спину уходящему музыканту. Впрочем, маэстро не казался девочке каким-то подозрительным, как и хромой мужчина с металлической ногой, несущий душистый багет, как и болтающие молодые женщины в красивых шляпках, которые негодовали, что кинотеатр, куда они хотели попасть, оказался закрыт.

— Странно, — пожала плечами напудренная миловидная барышня, — цирк открыт, ночной клуб «Кабан и Роза» тоже вчера работал… — она снова пожала плечами. — Кста-а-а-а-ти, ты знаешь, кто стал новым владельцем клуба после исчезновения Сканлон Данна?

— Ну-ка?

— Симпатичный Харли… Харли… Фамилию никак не вспомню…

Уже поравнявшись друг с другом и хлопнув друг друга по ладошке, задорные дети перебежали на противоположную сторону улицы.

На лету Бонни поймал муху и откинул её в сторону. Он вообще был не по-человечески быстрым и внимательным. Но насколько, даже сам не замечал.

Уже издалека Бонни заприметил высокого прохожего в клетчатом костюме, который выглядел чересчур напуганным, даже ошеломлённым. Дети решили последовать за ним. В одной руке мистер держал свежую газету, в другой — портфель, к которому прилипло что-то похожее на паутину, съехавшую на край. Прохожий сильно размахивал руками из стороны в сторону до самого дома, всё время оборачиваясь. Он не замечал детей, которые прятались то за открытыми дверями заведений, то за широкими спинами проходящих людей, то за стоящие на улице высокие предметы. Может, он искал взглядом кого-то более заметного?

— Оборачивается — значит чего-то боится, — прошептали Рамона и приложила палец к губам, показав Бонни паутину, которую мальчик увидел ещё в самом начале преследования.

Чем был ближе дом, тем быстрее мужчина бежал, а достигнув двери, практически влетел в неё, скрывшись за спасительными стенами.

Отдышавшись за дверью, мужчина проследовал в свой кабинет и сел за стол. В голове писателя, а это был тот самый Евандер Ли, не так давно написавший «Говорящую книгу», крутились какие-то важные мысли и внутренние диалоги. Обогнув дом, дети подбежали к нужному окну и стали осторожно подсматривать.

Евандер вскочил с любимого кресла и подошёл к телефону. В тяжёлых раздумьях он снял трубку, но, взглянув в зеркало, медленно положил обратно. В отражении возникла роскошная женщина и предупреждающе помахала ему пальцем, чтобы тот одумался. Ли снова нерешительно взял трубку, однако, посмотрев на зеркало, всё-таки уверенно положил её на место, после чего отодвинул ногой комки свёрнутых валяющихся листов и сел к столу. Рамона наступила на ногу Бонни, но тот даже не шикнул на неё, внимательно наблюдая за поведением объекта.

Евандер вставил новый лист бумаги в печатную машинку и, сев в пол-оборота к окну, стал что-то очень быстро печатать: про какого-то монстра, про знакомых старушек и… Наконец Бонни рассмотрел на листке знакомую фамилию, отчего весь затрясся в лихорадке. Затем буква в любимой печатной машинке писателя залипла, и машинка, оживая, затряслась, как и Бонни за окном. Отскочивший Евандер упал с кресла, его узкие глаза расширились. Белый лист на глазах покрывался кровавыми красными пятнами. При этом машинка издавала странные сдавленные звуки, будто сильно подавилась и вот-вот случится страшное…

Бонни взял за руку Рамону, которая была готова закричать от страха, и они побежали прочь. Тем временем пропечатанные буквы, став багровыми, отклеились от листа и разнеслись по лицу напуганного до смерти Евандера Ли.

Над головами детей пронеслись незнакомые яркие птицы, но дети бежали без оглядки.

***