Бесплатный фрагмент - То, что доктор прописал

То, что доктор прописал

1

Боль в очередной раз сковала низ живота и остро ударила в промежность. Надя скрючилась, задержала дыхание и вцепилась рукой в стойку регистратуры.

— Девушка! Я вам говорю, что других врачей нет! — женщина в белом халате по другую сторону стекла швырнула ей обратно медицинскую карту.

— А я вам говорю, чтобы вы направили меня к другому специалисту! — зло просипела Надя сквозь стиснутые зубы, — Эта меня который месяц уже гоняет по анализам, прописывает дорогущие лекарства, а толку ноль. У меня как болело, так и болит.

Тётка в регистратуре скептично смерила скрюченную девушку взглядом:

— Вы у нас уже через всех специалистов прошли. Могу только по второму кругу направить. Но вас же никто не устраивает! Обратитесь-ка лучше в коммерческую женскую консультацию.

Надя справилась с очередным спазмом и выпрямилась, вытирая тыльной стороной ладони проступившую на лбу испарину.

— Что будет лучше, позвольте мне всё же решать самой, — процедила она, стараясь не сорваться на крик, — Направьте меня к нормальному специалисту, а не к футболистке в халате, пинающей по точно таким же платным услугам, что и в коммерческой клинике, а потом отписывающейся, что у меня всё в норме. А какая тут, к чёрту, норма, если меня скрючивает от боли постоянно?! Хотя… может быть вы и правы? И мне действительно следует обратиться в другую организацию? — Надя приподняла бровь и выдержала паузу, — В прокуратуру, например?

Женщина возмущённо всхрапнула и напоказ безразлично фыркнула:

— Обращайтесь куда хотите. Подумаешь! Угрожать она мне тут решила, — но Надину карту со стойки всё же забрала и принялась рыться в каких-то бумагах у себя на столе.

Через пару минут она протянула Наде талончик с номером кабинета врача.

— Вот, этот специалист принимает у нас только беременных. Если и этот не подойдёт, тогда я даже не знаю… И этот врач… мужчина.

Она смотрела на неё таким взглядом, продолжая цепко держать в пальцах талончик, будто ждала, что только услышав о том, что гинеколог мужского пола, девушка непременно тут же откажется от посещения.

— Хорошо, спасибо, — фыркнула Надя и почти с силой выдернула картонный прямоугольник из рук тётки.

«Тоже мне, нашла чем пугать, врач — мужик! Мне уже, слава богу, двадцать шесть лет, а не шестнадцать, чтобы я мужчин боялась».

Надя подошла к нужному кабинету и встала у стены. Мягкие скамейки по бокам узкого коридорчика были заняты беременными девушками. Они поглаживали свои большие животы, обмахивались документами, как веерами, тихо беседовали между собой на «мамские» темы и весело хихикали. Девушка ощутила неприятный укол в сердце: все они были младше неё и, судя по разговорам, некоторые из них ждали уже по второму ребёнку. А у неё не было пока ещё ни одного.

— У вас срок месяца два? — спросила одна из беременяшек, на вид совсем ещё девчонка, и кивнула на Надин плоский живот.

Надя забормотала в ответ что-то неразборчивое и стыдливо прикрывала его дамской сумочкой.

— Не беременная она, — ядовито фыркнула вырулившая в коридорчик регистраторша с Надиной картой. Она без стука вломилась в кабинет и захлопнула за собой дверь.

В коридоре повисло неловкое молчание. Девушки смотрели на неё с какой-то такой сочувственной жалостью, что Надя, ощутив себя совсем древней и одинокой старухой, покраснела и отвел глаза. Регистраторша вышла из кабинета, плотно прикрыла за собой дверь и гордо вздернула подбородок. Громко топая, она с таким злорадным видом прошествовала мимо Нади, словно теперь ту за дверью ожидает кара небесная за всех униженных и оскорблённых врачей вместе взятых.

Как только тётка скрылась за углом, одна из беременных девушек кашлянула и произнесла, нарушая общее молчание:

— Узнав, что врач — мужчина, я попыталась отказаться, — все посмотрели на неё, и она понизила голос до громкого шёпота, — Ну, вы понимаете, я замужем, а тут у меня между ног будет лапать какой-то посторонний мужик…

— Ох, девочки! Успокойтесь, — перебила её с улыбкой другая, на вид старше Нади, — Врач — гей. У него крашеные волосы и серьга в ухе. Говорят, что не женат.

— Я тоже про это слышала, — поддакнула третья, — У меня здесь подруга медсестрой работает. Так она рассказывала, что за ним часто после работы какой-то парень на крутой машине заезжает. Ну, такой… тоже из этих…

2

Надя сделала вид, что рассматривает табличку на двери и старалась не слушать болтовню сплетниц.

«Иванов П. А.» — прочитала она.

«Надо же, какая „редкая“ фамилия, — мысленно усмехнулась она про себя, — Знавали мы одного Иванова».

Надя вспомнила улыбчивого, с брюнетистыми вихрами на голове, одноклассника Пашку Иванова. В школе она, вместе с большей частью девчачьего народа их класса, была влюблена в этого красавца по самые уши. На выпускном вечере она выждала удобный момент и призналась ему в своих чувствах.

Сверкающая огнями река, арендованный для торжества белый теплоход и распитые из-под полы спиртные напитки — её признание казалось было обречено на успех.

Но в ответ на её пылкие сбивчивые слова и неумелый подростковый поцелуй Пашку вырвало прямо на её красивое дорогущее платье. Его отношение к ней стало очевидно.

Надя убежала в туалет, где закрылась, смыла с платья рвоту возлюбленного и прорыдала там всё оставшееся время, пока они не причалили. Потом она тихо ускользнула домой.

Дальше так всё закрутилось — поступление в ВУЗ в другом городе, работа, замужество… Первая любовь растаяла в её памяти с рассветным туманом на причале и осела где-то в глубине терпким горьким послевкусием. Пашку после выпускного она больше не видела.

— Жалко конечно, девочки, что он гей, — вздохнула одна из беременяшек, на вид самая старшая здесь, — Это настоящая потеря для бабского рода! У него такие нежные руки, просто ах!.. Я у него с первого месяца наблюдаюсь. Теперь-то всё, срок почти на исходе, сейчас на кресло не гоняет. А так, не будь он гей, а я беременной, отдалась бы вся, прямо на кресле, — она расхохоталась, — И в руки ему, и куда пониже!

Девчонки, обнимая свои выпирающие животы, громко рассмеялись:

— Вот из-за таких как ты, он теперь только беременных и принимает! Каждый день, небось, к нему шастала?

Надя не удержалась и тоже тихо захихикала.

Из кабинета выглянула пожилая медсестра и пришикнула на них:

— Тише вы! Вас кабинете прекрасно слышно, бесстыжие!

Девушки моментальный замолчали, старательно давя в себе смех, сидели тихо всхрапывая и прикрыв лица документами. Медсестра обвела их глазами:

— Сенченко кто? — Надя молча подняла руку, — Идёмте. Талончик давайте.

Девушка отдала ей картонный прямоугольник и прошла следом за ней в кабинет, плотно закрыла за собой дверь. Повернулась и замерла. За столом, заваленным медицинскими картами сидел… Пашка Иванов. Тот самый, её вихрастый одноклассник. Только теперь от его каштановых кудрей не осталось и следа. На голове красовались аккуратно уложенные, крашеные в блонд волосы. А в ухе и правда, поблёскивала золотом серёжка.

Улыбка сползла с Надиного лица. Теперь ей стало понятно, почему Пашку стошнило тогда на теплоходе в ответ на её поцелуй: вот до какой степени ему были противны её прикосновения. Он оказывается гей.

Пашка поднял на неё глаза и расплылся в улыбке:

— Ого! Какие люди! Мартынова! Иди, не бойся, садись, рассказывай, что у тебя стряслось. Меня тут злобной тёткой пугали, а это ты оказывается.

Медсестра протянула ему медицинскую карту Нади. Увидев на ней другую фамилию, Пашка вопросительно приподнял бровь:

— Замужем?

— В разводе, — Надя покраснела и осторожно присела на краешек жёсткого старого стула, чтобы не вызвать новый приступ стреляющей в промежность боли.

— Роды, аборты, недоношенные беременности имелись? — Пашка принялся быстро листать карточку, рассматривая её анализы.

— Н-нет, — девушка покраснела ещё больше.

— Месячные, секс регулярные?

— Месячные регулярные. Секс… н-нет… не очень, то есть… — Надя окончательно смутилась и замолчала, не в силах сказать бывшему однокласснику, что секс в её жизни отсутствует от слова совсем.

Пашка принялся что-то писать карточке, и Надя невольно засмотрелась на его сосредоточенное лицо и еле заметно что-то шепчущие мягкие губы.

«Он стал ещё более красив…»

И тут же она снова ощутила усиливающуюся боль внизу живота. Но вместе с этим внутри всё заныло от желания, между ног стало горячо и влажно.

«Чтоб тебя, Надя! — мысленно выругалась девушка, стараясь отрезвить себя, — Нашла время и место, чтобы течь на мужика! К тому же он гей!»

Пашка закончил писать, хлопнул в карточке печатью, посмотрел на неё и весело оскалился во всю ширь:

— Ну что, Мартынова? Юношеские мечты сбываются? Снимай трусы, ложись на кресло и раздвигай ноги, аха-ха! — увидев, что Надя медлит, насмешливо поторопил её, — Давай-давай, не ломайся. Не в первый раз. Знаешь же, что делать нужно.

Девушка за ширмой сняла исподнее и, стыдливо прикрываясь юбкой, прошла к гинекологическому креслу, где её уже ждал Пашка, натягивая на руки латексные перчатки. Смущаясь от его пристального взгляда, она неуклюже взобралась на кресло и положила ноги на широко разведённые подставки.

Павел подошёл и встал у неё между ног. Он по-хозяйски взял её за талию и пододвинул Надины бёдра ближе к краю.

— Дыши глубже, сейчас будет неприятно, — предупредил он, взял гинекологическое зеркало, осторожно ввёл Наде во влагалище и заглянул в него.

Холодный инструмент с противным металлическим лязгом раскрылся, снова потревожив поутихшую боль. Надя тихо зашипела сквозь сжатые зубы.

— Ага, ясно. Так-так… — пробормотал Павел.

Он взял мазок и вытащил ненавистное девушке пыточное орудие и бросил его в лоток.

— Сейчас я тебя прощупаю, а ты скажешь, где больно. Хорошо?

Надя снова покраснела и кивнула. Он осторожно ввёл ей во влагалище два пальца одной руки, второй рукой мягко надавил на живот.

— Здесь больно? — она кивнула, — А здесь?

С ужасом Надя ощутила, как от движений его пальцев внутри себя она становится всё более горячей и влажной.

— Так больно? — Павел почти полностью вынимал свои пальцы и тут же погружал их во влагалище снова, — А так? — его голос стал тихим и хриплым.

3

— Да… — выдохнула она, под его пристальным взглядом сгорая от стыда, боли, низменного животного желания и наслаждения, — И здесь…

Шумно вздохнув, Паша одной рукой взял её за талию, лишая возможности отодвинуться, а второй продолжил свою сладкую пытку. Его пальцы ласкали и гладили её внутри, заставляя возбуждённое влагалище пульсировать и сжимать их. Надя поднесла свою ладонь ко рту и укусила себя, пытаясь остановить рвущиеся наружу стоны от удовольствия.

— А так? — тихо прохрипел он с улыбкой, пристально глядя ей в глаза — Так… хорошо? — она застонала и выгнулась навстречу его руке, уже не в силах сдержать себя.

Поняв, что на кресле твориться нечто странное, медсестра привстала и попыталась заглянуть через плечо врача. Её стул громыхнул, Павел вздрогнул и быстро вынул из Нади свои пальцы. Красная, как рак, девушка, тут же прикрыла свою промежность юбкой.

— Можешь одеваться, — смущённо кашлянув, сказал Пашка, стягивая с рук перчатки.

Дважды Наде повторять не пришлось. Девушка пулей спустилась с кресла и скрылась за ширмой. Дрожащими руками принялась натягивать на себя трусы.

— Анна Николаевна, запишите её на пятницу, на конец приёма.

— На конец дня? — недовольно протянула медсестра.

Надя вышла из-за ширмы и села на краешек стула, стараясь не смотреть в глаза Павлу. Тот опять что-то писал в её карте.

— Так, ставлю тебе пока кисту под вопросом.

— Но УЗИ ничего не показало! — удивилась Надя.

— Может быть блуждающая, отсюда и боли. Месячные у тебя идут пять дней? — девушка кивнула, — Рекомендую тебе сейчас зайти в аптеку и закупиться средствами гигиены. Твои регулы сегодня начались.

Надя охнула и выскочила со стула. Тот был чистым. Пашка усмехнулся:

— Пока ещё капают, но скоро хлынут. Раз-два-три… — постучал он ручкой по перекидному календарю, — Поэтому посещение в следующую пятницу. Понятно?

Она кивнула, не решаясь сесть на стул снова.

— Пока что-либо пить считаю ненужным, но что-то выписать я обязан. Поэтому вот, — он протянул ей листок, — держи витамины. Хочешь пей, хочешь не пей. Если месячные будут слишком обильные и болезненные, попьёшь вот этот сбор. Понятно? Ну всё, Мартынова, иди.

Она схватила листок, сумочку и опрометью бросилась вон из кабинета.

4

Назначенная пятница наступила.

Надя ходила по своей квартире из угла в угол, как тигр по клетке. Боли внизу живота стали невыносимыми. Обезболивающее уже не помогало. Болезненные ощущения в тазу только притуплялись, а потом наваливались и терзали её с новой силой. Особенно после того как она вспоминала какие нежные руки у Пашки… Промежность каждый раз сладко возбуждённо стонала, снова становилось горячо и влажно. Бывший одноклассник опять, как в школе, не выходил у неё из головы.

«Чёрт бы тебя побрал, Пашка! За какие грехи ты мне опять на голову свалился?! Нет, так продолжаться больше не может! Сегодня же пойду, заберу карту и обращусь в другую клинику. Наблюдаться у Пашки невыносимо!» — её щёки снова запылали со стыда от своей реакции на него, а между ног снова протяжно заныло.

«Что, старая любовь не ржавеет? — язвительно хмыкнула какая-то часть неё, — Он же гей, ай-яй-яй».

Надя вздохнула, взглянула на часы и отправилась в душ. Вышла она как раз тот момент, когда её телефон принялся надрываться раздражающим треньканьем. Приняв звонок, она услышала резкий Пашкин голос:

— Мартынова? Быстро приезжай сейчас в консультацию! Мне нужно сегодня срочно уехать пораньше, — она не успела ему и слова сказать, как он дал отбой.

Девушка немного подумала и набрала номер с которого он звонил. Удобнее сказать ему по телефону, что она собирается сегодня просто забрать свою карточку, а не глядя ему в глаза и сгорая от желания немедленно отдаться. В телефоне послышались короткие гудки. Занято. Надя посмотрела на экран смартфона.

«Женская консультация, регистратура» — гласила надпись.

«Ну, конечно! Пятница, конец рабочего дня. Сняли трубку, чтобы не досаждали звонками», — раздражённо подумала Надя, наспех натянула на голое тело майку и джинсы, схватила сумочку и в гневе выскочила из квартиры.

В женской консультации было безлюдно. В регистратуре никого не оказалось. Трубка телефона валялась на столе рядом с аппаратом. Кабинет Павла был закрыт, и Надя не без облегчения выдохнула: она не успела и он уже уехал. Осталось найти медсестру и по-тихому забрать свою карту. Так даже лучше, не придётся смотреть ему в глаза.

Побродив по коридорам, Надя услышала доносившийся шум из-за закрытой двери одного из них. Внутри играла музыка и весёлые голоса о чём-то оживлённо разговаривали. Надя нерешительно потопталась под дверью, не отваживаясь заглянуть внутрь.

Внезапно дверь распахнулась, и в коридор, пятясь спиной вперёд вышел Пашка.

— Ой, девочки! Вы такие противные! — наигранно писклявым голосом громко сказал он и артистично по-женски всплеснул руками, — Сейчас покурю и вернусь. Не скучайте.

Вслед ему донёсся дружный хохот. Павел закрыл дверь и чуть не сшиб Надю с ног. Он расплылся в улыбке, но смерив её взглядом сверху донизу, помрачнел.

— А-а, пришла? Ну, пошли. Быстро осмотрю тебя и отпущу, — он бодро зашагал к своему кабинету, — Не обращай внимания, у Анны Николаевны юбилей, шестьдесят пять лет. Вот, решили коллективом отметить.

— Паша, я это… — пробормотала Надя, еле поспевая следом за ним.

Он подошёл к своему кабинету, отпер ключами и приглашающе распахнул перед ней дверь.

— Паша я это… — снова сказала она, — Пришла только за картой. Я не буду у тебя наблюдаться, извини…

— Да я уже понял, — процедил он сквозь зубы, кивнув на её джинсы, — Сюда в таком обычно не ходят. В юбках удобнее на кресло лазить. Заходи, твоя карта у меня на столе лежит.

5

Надя прошла в тихий сумеречный кабинет и замерла возле стола. Павел прошёл следом и запер дверь изнутри на ключ.

— Чтобы никто не вломился, — пояснил он на её вопросительный взгляд, — У тебя назначено время. А значит, по регламенту, я обязан тебя осмотреть. Раздевайся и лезь на кресло, — зло процедил Пашка, прошествовал мимо неё и принялся копаться в куче медицинских карт, выискивая Надину.

Найдя, он сердито бросил её перед собой на стол, принялся листать, раздражённо дёргая страницы.

— И чего ждёшь? — рыкнул он мнущейся девушке, даже не глядя на неё, — Давай быстрее, меня там ждут.

— Я… ничего с собой не взяла… — оробев, пискнула Надя.

— Там возьми, — Пашка кивнул на стопку одноразовых пелёнок на кушетке возле стены.

Надя взяла пелёнку и нырнула за ширму, принялась стягивать с себя джинсы. Вот блин! Она в таких растрёпанных чувствах выскочила из дома, что не одела ни лифчика, ни трусов. Смущённо прикрывая свою нижнюю часть этим полупрозрачным куском материала, она пошла к креслу. Постелив пелёнку, забралась и легла, уложив ноги на широко разведённые подставки, стыдливо прикрыла промежность ладонью. Павел включил в кабинете свет, натянул смотровые перчатки и подошёл к ней. Грубо убрал в сторону её руку.