Бесплатный фрагмент - Тилли и магия Сиэнэльморра

Удивительная находка

Утро выдалось прекрасное, а день обещал быть теплым и солнечным. Антоша, подтягивая съехавшие штаны, босоногий шлепал на кухню. На столе, покрытый белой кружевной скатертью, стоял завтрак, заботливо приготовленный бабулей. На тарелке была аккуратно уложена горка пышных пирожков с картошкой и грибами. Тоша взял в руку и понюхал мягкий, все еще теплый пирожок. Тут же, на столе, лежала записка, написанная бабушкиной рукой:

— Кушай пирожки. Молоко в крынке. Уехала в город, скоро вернусь. Не хулюгань и далеко не уходи!

Тошка встал на табуретку и выглянул во двор. Булька резвилась во дворе, играя со своими щенками. Те носились друг за другом, прыгали, пытаясь уронить один другого на спину. Мальчик еще вчера приехал к бабушке, чтобы отдохнуть на летних каникулах, и теперь думал оторваться по полной. Ему было всего тринадцать, и мир казался удивительным и беззаботным. Попив парного молочка из крынки и взяв с собой три пирожка, он надел в сенках большие галоши, нацепил на голову для важности дедушкину клетчатую кепку, вышел во двор и уселся на крылечке, жмурясь от солнца.

— Свобода! Вот это я понимаю! Каникулы — Самое прекрасное время для советского школьника! — Думал Тошка.

Щенки, высунув от счастья языки, вместе с Булькой буквально лезли на руки, пытаясь ухватить зубами вкусный пирожок.

— Подождите же, криволапые, не торопитесь, всем достанется. — Важно говорил мальчик, честно деля пирожок на части и раздавая малышам и их мамке.

Смешные кутята тыкались влажными носами то в руки, то в лицо мальчику. Он пытался отвернуться, но то один влажный шершавый язык, то другой пробегали по его лицу и губам.

— Фу! Смешные! Хвостики крючком… — Радовался Тоша своим питомцам.

Когда зубастые мордочки стрескали все пирожки, Антоша еще немного повозился с малышами, гладя их розовые пузики и почесывая за лопоухими висячими ушами. Булька была простой дворняжкой, а вот отец щенков был видимо из породистых.

— Ты будешь Черныш. — Придумал Антоша имя черному кудрявому щенку с крупным коричневым носом и синими блестящими глазками.

Щенок был намного крупнее своего брата и явно превосходил его по силе и хитрости.

— А ты будешь Счастливый. — Теребя за загривок белого с черными пятнами щенка, проговорил мальчик.

Он встал и потянулся к набиравшему силу солнцу. Затем подошел к грядке с ярко-зеленой ботвой, потянул за хвостик пряно пахнущую зелень и выдернул штук десять симпатичных длинных морковок. Недолго думая, Тошка поболтал их в бочке с дождевой водой, и вот рыжая морковка уже громко захрустела на зубах мальца. Помахивая ботвой с мокрой морковью, словно пропеллером, Антоша вернулся в дом, надел рубашку, штанишки, стоптанные братишкой сандалии, накинул дедушкину спецовку. Сунул пару пирожков в карманы, туда же переместилась морковка. Положил в пакетик горбушку городской булки, взял пустую консервную банку, вырезанную из длинной палки удочку и маленькое ведерко. Мальчик собирался провести утро на рыбалке и теперь семенил по узкой тропинке к магазину, чтобы запастись бутылкой лимонада «Буратино» или «Дюшес», например.

Антоша зашел в магазин. За учебный год мальчик заметно вырос и окреп. За прилавком, как и прошлым летом, стояла вся в кудрях тетя Лиза с томным взглядом из-под густо накрашенных ресниц, с ярко-красными губами.

— Батюшки! Какие люди! Вчерась приехал? Что-т бабулька ни мороженки, ни лимонадика не закупила внучику… — Спросила Елизавета, коршуном нависая над прилавком. — С утра раннего в город понеслась, небось в сберкассу поскакала, капиталы складывать. — С любопытством глядела на мальчика продавщица.

— Нет у нас никаких капиталов… — Обиженно пробурчал Антошка.

— Знаем, знаем… Нет у них никаких капиталов… Вон Нинка-то! Мать твоя! Вся в золоте, платье не платье, туфли не туфли, сумка заграничная — крокодильей кожи. — Размахивая руками, то упирая их в бока, то разводя в стороны, изображала Антошкину мать Елизавета.

— Оставь мальчонку в покое! О-ой! Елизаве-ета! Ой бессовестна! Завистница… У самой-то! В прошлый год — недостача! Из города проверка-то была. Думаешь народ-то не знат? Он все-е знат. Чего тебе Тошенька? Бери давай. Пристала к мальчишке-то. — Мягкая рука ласково погладила мальчика по голове.

— Здравствуйте, тетя Зина. — Обрадовался пожилой спасительнице юный рыболов.

Это была бабушкина соседка, подружка ее молодости. Когда-то они вместе ходили в клуб, выразительно читали стихи и танцевали под граммофон.

— На рыбалку пошел на старый пруд али на речку Кудынку? — Спросила старушка.

Мальчик протянул мелочь, показывая на стоявший на витрине «Дюшес».

— На речку, ближе к лесу, к камышам. Там место хорошее есть, мы с дедом еще рыбачили. — Отрапортовал Антошка, засовывая протянутую продавщицей бутылку в ведерко — Ну я это, пошел. — И мальчик поспешил выйти из сельского магазина.

Отряхнувшись, он сбросил с себя неприятный осадок после разговора с грубой Елизаветой.

— Ведьма-то в город зачем-то понеслась. — Доложила бабе Зине Елизавета.

— Не ведьма, во-первых, а целительница. — Поправила продавщицу добрая старушка. — Вон сколько народу-то к ней с разных краев приезжает. Пупки заговорить и от уроков, порчев человеков поправить. Что ты прям на них ополчилась? Небось мамка настроила? За то, что в девках у нее бабка Тошкина жениха увела, да и замуж за няго вышла? От и злишься!

Видимо баба Зина попала прямо в точку, потому что от тех слов залилась краскою Елизавета до самых ушей. Баба Зина на то лишь засмеялась и, сложив свои продукты в авоську, вышла следом за мальчонкой.

— Ведьма и есть ведьма! Исцелииительница… Хех… — Фыркнула торговка в след.

Антоша тем временем уже не слышал разговора Елизаветы с Зинаидой. Сам себе улыбаясь и мурлыча под нос песенку про Чебурашку, он шел к заветным камышам. Проходя мимо мусорной кучи, накопал себе прежирных червячков, штук с десять. Посадив живность в консервную банку и обтерев грязные пальцы о траву, Тошка зашагал дальше в предвкушении богатого улова. На берегу царила приятная уху тишина, разбавляемая лишь редким стрекотанием кузнечиков. Где-то высоко летала одинокая чайка.

— Пиу, пиу… — Донеслось из кустов.

Маленькая птичка в испуге вылетела из травы и кинулась в сторону леса.

— Глупенькая, я же тебе ничего плохого не сделаю… Я ведь пионер! А пионеры маленьких не обижают, они охраняют природу. — Проговорил вдогонку ускользающей птичке Антошка.

Птичке было невдомек и она, прыгая с ветки на ветку, удалялась все дальше от места, где расположился юный рыболов.

Скинув и разложив на пологом берегу спецовку, юнец поставил на землю банку с червяками, еще не подозревающими о своей нелегкой участи и лишь смотрящими в щель из-под крышки. Разложив морковку, хлеб и бутылку лимонада, Антошка довольный собой рассматривал получившийся натюрморт. Нацепив червяка на крючок и забросив удочку, он принялся ждать поклева.

Солнце было прямо напротив и, хотя стояло еще достаточно низко над рекой, уже неплохо припекало. Тоша подпер удочку удачно попавшейся под руку рогатиной. Теперь он, развалившись на траве и взяв в зубы соломинку, мог наблюдать за облаками, медленно проплывающими над головой. Внезапно его осенила мысль о том, что в кустах могли быть птенчики. Тошка, ведомый любопытством, поднялся и пошел в сторону кустов, чтобы посмотреть, что там делала птичка. Просунув голову сквозь ветки, он шарил глазами по земле, пытаясь отыскать гнездо. Его, конечно же, не было, а возвращаясь обратно, раздосадованный своей неудачей, он еще и поскользнулся на скользкой глине.

Пионер с шумом грохнулся на землю, больно порезав палец о что-то круглое, предательски торчавшее из земли. Кровь быстро остановилась после того, как мальчик помыл руку в холодной воде и замотал ее тряпочкой, лежавшей в кармане дедовской куртки. Он сел на корточки, рассматривая железный кругляшок, порезавший ему палец. Поковыряв его палочкой, он освободил находку от грязи. Кругляшок оказался похожим на медаль и сделан был, по-видимому, из дорогого металла, который не поддавался ржавчине. Мальчик обрадовался, что вот наконец-то счастье улыбнулось ему, и он нашел клад, а может быть даже это так удачно придуманное имя для щенка принесло ему счастье. Пытаясь полностью очистить медальку от грязи, он понял, что не так-то просто будет ее вынуть из земли, потому что на находке было сделано отверстие, в которое была продета толстая цепочка, уходящая глубоко в землю. Поплавок уже давным — давно ушел под воду и дергался то влево, то вправо, все глубже заходя в водоросли. Антоша так увлекся кладом, что позабыл обо всем на свете и теперь вытряхивал извивающуюся шуструю наживку в траву, чтобы освободить консервную банку. Копать импровизированной «банколопатой» стало гораздо легче, и юный кладоискатель вытягивал одно звено цепи за другим. Потерев сорванной травой медальон и цепочку, мальчик понял, что они сделаны из золота, и несказанно обрадовался. Тоша не заметил, что на медальон попала его кровь. Он не заметил, что пока перематывал палец, узоры на медальоне начали перемещаться, меняться местами и светиться.

Когда цепочка была практически в руках Тоши, он понял, что она крепится на какой-то кости, похожей на куриную шею из маминого супчика. Уж больно ему захотелось принести находку домой и похвастаться.

— Вот бабушка обрадуется! А можно сдать в милицию и на полученные деньги купить машину. Как обзавидуются ребята во дворе, когда он будет садиться в новенькую «Победу» или «Жигули»?! — Мечтал новоиспеченный кладоискатель.

Что-то предательски хрустнуло, и все украшение оказалось в руках радостного Антона. Внезапно он осознал, что возможно поступил не совсем правильно, и в земле лежит славный древний воин, украсивший себя ратными подвигами в неравном бою. В общем совесть в груди Тоши неприятно скреблась и дула в детские уши.

— Верни… Верни… Что же ты натворил, негодник ты эдакий?

Тоша немного поборолся с внутренним голосом, а затем продолжил раскопки.

— Проверю на всякий случай… — Решил советский пионер и продолжил копать дальше.

Прошло около часа, когда следопыт наконец смог откопать голову. Вернее то, что от нее осталось, а затем и часть грудной клетки, с плечами и кистью. В растерянности он сел на траву и рассматривал свой трофей.

— Взаправду воин… А я ему… Шею сломал… Извините пожалуйста, дяденька… Я ведь это! Как лучше хотел! Древнюю находку в музей и все такое. — Начал оправдываться перед скелетом мальчишка.

На пальце воина было надето интересного вида кольцо. Оно было похоже на большого орла, раскрывшего крылья над большим кроваво-красным рубином. Череп воина был немного крупнее человеческого, и во лбу его зияла большая дыра.

— Наверное, копье вонзилось ему во время битвы прямо в лоб… — В страхе подумал пионер-археолог.

Он поковырял пальцем дыру во лбу воина, потрогал края раны.

— Странно… Какая гладкая дырка, наверное, копье было очень острым. Р-раз и все! Конец. — Изображая в воздухе бросок невидимого копья, заключил Тошка.

Череп молча улыбался своей беззубой улыбкой и в это прекрасное утро, пропитанное жарким июньским солнцем, казался весьма миролюбивым и даже добродушным. Тошка потрогал свободной от перевязки рукой кольцо и изображенную на ней птицу.

— Красивый камушек… — Ковыряя пальцем рубин, сказал пионер.

Камушек сдвинулся с места, и порошок, находившийся в маленькой чашечке-нише, поднялся увлекаемый легким утренним ветерком и, плавно покружив в воздухе, опустился на освобожденный от земли скелет.

— Ой! Что это сейчас было? Пойду-ка я пожалуй… — Решил Тоша, пока еще чего-нибудь не натворил.

Вытащив удочку из воды, он снял с крючка щуренка и, налив в ведерко воды, опустил туда улов. Искупав и очистив от вековой грязи найденный в земле амулет, пионер потер его о спецовку и гордо надел себе на шею. Подросток ощутил огромный прилив сил, и теперь легко взбирался на достаточно крутую горку. Антоше так нравилось ощущать себя на месте могучего древнего воина, что он решил подождать денек, а может два, и пока ничего и никому не рассказывать.

— Поиграю с медалькой, а потом все расскажу… — Думал он.

Ему казалось, что амулет нагревается на его груди и несет в себе могучую неведомую силу. Придя домой, он увидел толпу молодых и старых людей, облепивших длинную лавочку у дома бабушки. Часть пришедших толпилась вдоль низкого заборчика, а часть стояла у дверей. Шум и гам толпящихся, плач младенцев — это ему приходилось видеть каждое лето, стоило приехать на каникулы к бабушке. Пробираясь сквозь упиравшуюся толпу, он был схвачен за шиворот каким-то мужичком, от которого за версту несло перегаром.

— А ты куда? Ну-ка стой! Не видишь? В очереди все стоят! С младенцами и бабки старые! А ты что ж? — Завопил распалявшийся выпивоха.

Внезапно мужичка словно что-то обожгло и резко отбросило в сторону. Стоящие в очереди хором подумали, что дядька упился в усмерть и его черти терзают. Тошка же подумал, что, наверное, амулет дает ему силы и решение подождать было правильным.

— Напитаюсь силою богатырскою и сразу же расскажу! — Думал мальчик.

Тоша пробрался в кухню и увидел бабулю, дающую наставления юной женщине с ребенком на руках. Бабуля вручила ей веник из каких-то трав. Сделав над младенцем круги руками и сказав заветные волшебные слова, отпустила мать с ребенком восвояси.

— Щи кушай, на печке в чугунке. Горячие! Ешь, мой золотой. — Наставляла бабуля, умиляясь внучком.

Антоша поставил ведерко с рыбой в умывальник, а удочку в угол комнаты. Рукой он прикрывал края куртки, чтобы никто не заметил амулет.

— Баб, а баб. Я щуренка поймал! — Кричал из комнаты довольный рыболов-археолог.

— Вот и хорошо… Ушицы сварим! — Отвечала занятая старушка.

Время, которое проводил Тоша у бабушки, было незабываемым. Самое главное, что нравилось Тошке, это свобода. Он мог уйти рано утром на рыбалку, прибежать пообедать и снова отправиться гулять до самого вечера, гонять с сельскими мальчишками мяч или смотреть репетиции местных актеров в драмкружке, мог в колхозном саду сидеть на самой высокой яблоне и из листвы наблюдать за сторожем, а можно было пойти в местный дом пионеров покормить хомячков и морских свинок. За домом пионеров росли дикие яблони с маленькими как вишня яблочками. Ими можно было пуляться из рогатки по воронам. Ниже по склону был небольшой заливчик. Здесь стояли лодки, и ходил большой паром. Весь берег был усыпан мелкими и крупными камушками с блестящими вкраплениями и красивыми пятнышками. Два, три самых красивых булыжника, как правило, отправлялись домой к бабушке. За домом в огороде накопилась уже немалая кучка из интересных экземпляров.

Антоша сидел и уплетал бабушкины щи, то и дело нащупывая рукой амулет. Он смотрел в окно на всех этих людей, приехавших к бабушке для исцеления.

— Баб, а баб! Можно я в клуб пойду сегодня? Кино будут казать. Про войну! — Крикнул Тоша бабушке, дожевывая корку свежего хлеба.

— Поди конечно, внучек. Что дома то сидеть? — Ответила бабушка, складывая очередные гостинцы в уголок.

К вечеру гостинцев накапливалось довольно много, и бабуля раздавала их по селу многодетным, да тем, кто похуже жил, да Веньке-пьянице, да с дома за мелкую монету отпускала соседям, что разбирали.

— Бабуль! Денег на мороженку дашь? — Спросил Тоша, поглаживая пузо после сытного обеда. — Спасибо, ба! Я побежал. — Сказал Тоша, сгребая с руки бабушки мелочь, а другой рукой прикрывая амулет.

— Куртку грязную по что таскаешь? Сними немедля. — Сказала Пелагея внуку. — Семечки не сори в клубе-то, а то ведь потом позору не оберешься! — Наставляла она мальчика.

— Да… Куртку придется снять, а амулет пока спрятать… Оставлю его пока, пожалуй, на чердаке. — Осенила мысль Антона.

Повесив спецовку в коридоре, мальчик обошел дом кругом, поднялся по высокой лестнице, приставленной к стене со стороны двора, повернул вертушок и толкнул маленькую деревянную дверцу. Та с легким скрипом отворилась, представив печальный вид чердака. По краям стен, под самой крышей, стояли три сундука, заваленных со всех сторон книгами и старыми вещами. Здесь же были деревянные полки, уставленные старинными стеклянными пузырьками и банками, с наклеенными на них бумажками. В углу стояла коробка. Антоша опустил ногу на засыпанный опилками потолок, подошел к коробке и открыл ее. Та до верха была заполнена елочными игрушками.

— Сюда и спрячу! — Снимая с себя цепочку, обрадовался мальчик.

Прикрыв для верности игрушками свою находку, Антоша на минутку задержался у красивой синей склянки. Взяв ее в руку, он прочитал неуклюже наклеенную бумажку с составом из необыкновенных трав и посмеялся над парой забавных ингредиентов: уши семи летучих мышей да пучок волос лешего. Внизу была приписка: «От смертельных болезней — мертвого поднимет!». Повеселившись от души, мальчик прихватил с собой пузырек, решив испробовать его на скелете.

— Ну а вдруг поможет? Вдруг он оживет и сможет рассказать нам свою историю?

На обратном пути Тошка попутно заглянул в ближайший сундук. Здесь хранилось немало интересных вещей: связки каких-то сушеных лап, коллекция вяленых ушей, сушеная трава, какие-то баночки, несколько тяжелых в кожаных переплетах книг. Сбоку, прислонившись к стене, лежали большой бубен и не менее большой портрет прапрабабки Клементины. Вынув картину, Тоша внимательно посмотрел на бабушку и даже заметил некоторое сходство между ними. Исследователь положил портрет на место, достал книгу, лежащую сверху, открыл ее и на первой странице, прочитал: «Вызвать дождь, грозу, засуху». Захлопнув книгу, он рассмеялся еще сильнее и положил ее на место.

— А… По бабушкиной работе что-то… Это неинтересно! — Подумал мальчик.

Клементина, как и ее мать, впрочем как и все прапрабабки по материнской линии, тоже занимались лечением и всем таким прочим.

— Вот это да… Думаю бабуля не будет против, если я немного поиграю в бубен. Потом же верну на место! — Сказал сам себе мальчик и начал слезать с чердака.

Бубен был сделан из оленьей кожи, и видимо принадлежал одному из предков Антоши. На нем были изображены узоры, в середине лежали бубенчики, по краям он был украшен крупными цветными бусинами и маленькими перышками. Отправив синюю скляночку с ушами летучих мышей в карман, мальчик аккуратно спустился с лестницы, держа в одной руке звенящую игрушку. Потоптавшись около коридора, заполненного людьми, Тоша решил, что бабушка все равно его не заругает, а тем более она все ему разрешает. Напевая свежесочиненную песню и периодически ударяя в бубен, пионер смело направился навестить найденного на раскопках воина. Бубен громко звенел, разгоняя по сторонам местных кошек. Мальчик так разошелся в своей импровизации, что не заметил друга Лешку, с которым все прошлое лето вместе совершали вылазки по огородам и прыжки на сеновале, да и другие мелкие хулиганства тоже.

— Э! Куда спешишь? Музыкант! — Крикнул ему Алешка.

На минуту оторвавшись, Тоша пожал другу руку.

— Здорово, Леха! В кино собираюсь, а ты куда? — Спросил музыкант.

— Воды мамке потаскаю и тоже в клуб пойду. Дай-ка в бубен ударить! Где купили? Из города что ли привезли? — Спросил Лешка.

— Да нет, у бабки в сундуке нашел. Старинный! Дедушкин, наверное. Поиграю, потом отнесу обратно. — Ответил Тоша.

— У бабушки? Че-ет мне расхотелось… — Расширив глаза от ужаса, сказал Лешка, догадываясь, что бубен может быть весьма непростой. — Ты это… Поосторожнее бы с ним, мало ли что? Вон тучки-то собираются. Смотри! Еще дождь накличешь. — Участливо сказал Лешка.

— Да не-е… Все нормально будет! — Глядя на небо, сказал Тоша и ударил в инструмент.

— Бом-м! — Раздалось на все село.

Это Антоша еще раз ударил в шаманский бубен.

— Может это вообще индейский? Читал книгу про Чингачгука? — Спросил Тоша.

— А-а-а… Ну, да! Читал. — Сомневаясь в индейском происхождении инструмента, ответил Алешка.

— Ну ладно, я пошел! Встретимся в клубе. — Крикнул Антоша и еще сильнее ударил в бубен, желая произвести впечатление на друга. — Трус… — Подумал пионер-затейник, видя, как друг ссутулившись сиганул прочь.

Антоша твердо решил испробовать бабкин, а вернее прабабкин, порошок. Он пока не знал, как он работает и работает ли вообще.

— Все равно стоят, пылятся! Бабушка редко лазает на чердак, нужно проверить, что там за порошки… — Думал Тоша, ведь в душе, да и внутри, в каждой его клеточке спала сила предков.

Придя на место своих раскопок, он застал все так, как было до его ухода. Червяки, конечно же, расползлись по сторонам, а трехглазый скелет продолжал мило улыбаться мальчику. Положив бубен на траву, Тоша вынул склянку из кармана и еще раз внимательно перечитал список ингредиентов. Он взял в руку щепотку загадочного вещества и посыпал его на торчавший из земли череп древнего воина. Подождав пару минут, мальчуган понял, что ничего сверхъестественного не происходит. Тогда он решил не мелочиться и высыпал все остальное на плечи и ребра скелета. Мальчик сел на траву и стал ждать, когда произойдет чудо, но никакого чуда не происходило. Почертив на земле тут же найденной палочкой человечков и погрустив о том, что видимо историй о древнем мире он сегодня не услышит, Тоша решил взять бубен и еще немножко поиграть. Музыка бубна услаждала слух и растекалась приятным протяжным гулом над рекой.

Тарам барам я вождь индейский Гибкий Лук,

Мне нравится гудящий и звенящий этот звук,

И если что-то сильно захотеть, подуть в волшебную трубу или в олений бубен, ударить эдак двадцать, тридцать раз,

То все, что загадаю я, желание мое исполнится всенепременно в тот же час.

Сочинил на ходу Тоша, периодически подвывая по-волчьи. В конце он еще немножко повыл, потом проулюлюкал по-индейски то закрывая, то открывая рот рукой, и еще немного постучал в бубен, подпрыгивая и вертясь на одной ноге вокруг себя. В общем сделал все, на что хватало детского воображения. Скелет продолжал лежать на земле, ни разу не шевельнув ни одной фалангой пальцев. Это совсем расстроило Антошу.

— Видимо, знакомство не состоится. — Подумал он.

Еще раз наклонившись над зиявшей пустотой глазниц, увлеченный мальчонка не заметил, как солнце, не спеша, скрылось за густыми облаками. Медленный ветерок, поднявшийся с утра, сейчас начал усиливаться и легко укладывал траву и красивые синие цветочки на тонком стебле, которые росли здесь всюду. Небольшой порыв ветра поднял сероватую пыль бабушкиного снадобья и легкой рукой закинул в нос и глаза парню.

— Апчхи! Апчхи!

От неожиданности Антошка тер глаза и курносый нос. Едкая пыль пробиралась все глубже и глубже в ноздри.

— Апчхи! Апчхи! — Мальчик продолжал чихать.

Немного погодя, когда чихание прекратилось, Тоша еще раз грустно посмотрел на нового знакомого. Кольцо с птицей манило к себе с неведомой силой. Мальчик Антон был хорошим пионером и никогда чужого без спросу не брал. Он уговаривал себя, натягивая на палец кольцо, что это просто померить и тут же обратно вернуть. Кольцо он тоже всенепременно отнесет в музей или в милицию. А пока, кольцо с золотой птицей, прикрывающей крыльями большой рубин, перекочевало на детский пальчик.

— Я великий древний воин. Повелеваю! — Изобразил Антоша сказочного воина, поднимая руку с кольцом вверх.

Внезапно земля и все вокруг содрогнулось. Энергетические волны разошлись во все стороны. Кольцо, до этого болтавшееся из-за своей величины на пальце мальчика, начало с невероятной силой сжимать указательный палец.

— А-а-а! — Заорал от страха мальчик.

Он всеми силами пытался стащить кольцо с пальца, но оно не поддавалось. Оно будто намертво приросло к пальцу ребенка.

— Что же мне делать? Я не хотел! Что скажет бабушка? А мама? Чувствую… Будет мне дома ремень… — Захныкал школьник.

Кольцо продолжало сжимать палец, так что он стал бордовым. Это еще больше нагнало на мальчика ужас. Вскоре раздалось шипение и легкий щелчок. Кольцо как бы растворялось, словно проникая внутрь детского пальца. Тут же на тыльной стороне ладони, из-под кожи, вышел круг с изображением птиц и каких-то знаков. Антоша снял тряпку, которой раньше замотал порез, и энергичными движениями руки попытался стереть странные метки. Поняв, что все старания тщетны, он замотал символы тряпочкой и, мысленно попросив прощения у скелета за казус, решил пойти в клуб, тем более, что начал накрапывать дождь. Оставив одинокие кости воина, мальчик быстро преодолел расстояние до клуба.

— «Летят журавли» — Прочитал мальчик висевшую афишу.

— Это что еще за побрякушки? Сдай! После сеанса заберешь. — Сказал дежуривший комсомолец.

Забрав бубен, дежурный сделал парочку Нанэ Нанэ Драдану Данэ и, изобразив для девчат, подпиравших стены у кассы, цыганку Азу, положил бубен к другим вещам, по-видимому, тоже изъятых в целях достижения тишины при просмотре фильма. Немного потолкавшись в очереди, Антоша взял билетик и купил себе мороженое, поискал глазами Лешку. Алешка заметил его раньше и помахал рукой. Он уже занял Тоше место. Теперь два товарища сидели прижавшись друг к другу и уплетали мороженое в стаканчике. В зале погас свет, и все присутствующие стихли. На экране пошел юмористический киносборник журнала «Фитиль», а затем включили фильм. Сельские жители обожали кино и ходили на одни и те же фильмы по несколько раз. Многие фразы были уже заучены наизусть. Дети с удовольствием смотрели кино и даже всхлипывали на некоторых моментах. Зал шепотом в один голос повторял слова героев в понравившихся моментах фильма. Иногда тишину зала нарушала нарастающая за занавешенными окнами гроза. Раскаты грома были такие сильные, что собаки забились в угол будки. Молнии прорезали небо вдоль и поперек. Кино закончилось, и в зале включили свет. Моргая заплаканными, где от радости, а где от сопереживания героям, привыкшими к темноте глазами, сельчане выходили в фойе клуба, бурно обсуждая фильм. Ребята выкатились из зала вместе со всей толпой. Антоша забрал свой бубен, и все сельчане сейчас стояли вдоль стены, не желая выходить под сильный дождь. Прошло около пятнадцати минут, но никто так и не решился выйти, пока уборщица тетя Валя не подперла народ сзади шваброй. Ребята поеживались, представляя холодные струйки дождя за шиворотом и на макушке.

— Ну? Чего смотришь? Ты, наверное, нашаманил! — Пытался пошутить Лешка над Антоном. — Давай уже! Расколдовывай! — И Лешка сделал пару пасов руками.

Желая ему подыграть, Тоша постучал в бубен и сказал:

— Гроза успокойся! Я вождь индейского племени Гибкий Лук. Приказываю тебе! — Подняв замотанную тряпицей руку вверх, добавил. — Раскаты грома успокойтесь!

Сильный проливной дождь за окном перешел на моросящий, а грохот и сверкания молний внезапно прекратились. Народ, стоящий у дверей, и Лешка опасливо покосились на маленького колдуна. Дежурный нарушил подозрительное молчание:

— Ну? Что встали? Дождь прекратился, давайте расходитесь! Дайте человеку полы помыть.

Комсомолец поднажал на толпу, и все высыпали на улицу. Лешка высунул голову из дверей, морщась от холодной измороси. У дверей, снаружи, в плаще с зонтом, с детскими резиновыми сапожками под мышкой стояла бабушка Пелагея. Тошка надел сапоги, и оба мальчика, прячась под зонтом заботливой старушки, прошагали к дому Алешки. Передав Алексея в руки родителям, бабушка с внуком прошли к своему дому. Едва Пелагея зашла в дом, как взяла за ухо Антошку:

— Ты где это взял? Негодник! А? Я тебя спрашиваю? — Показывая на бубен и нахмурив у переносицы брови, спросила бабушка.

— Где, где! Наверху, в сундуке! — Ответил виновато юный следопыт.

— Чтоб завтра же на место положил. И не лазь без спросу по сундукам! — Тихонько добавила старушка. — А то греха не оберешься, там может быть все, что угодно.

— Ладно, бабуль, не сердись. Завтра уберу. — Виновато бубнил, оправдываясь внучок.

— В сенки повесь эту штуку. — Изображая суровый вид, велела Пелагея.

Мальчик повесил бубен в сени на крючок для одежды. Поужинав вареной картошкой со свежим укропом, мальчик помыл уставшие ноги в тазике с теплой водой и залез на высокую бабушкину перину. Весь угол дома над головой Антошки был увешан старинными иконами. Перед ними висела небольшая красная лампада. Баба Пелагея была глубоко верующей женщиной, как, впрочем, и все ее предки. Встав на кровати, Тоша заглянул в лампадку, та была потухшей.

— Надо бы зажечь… — Подумал он.

И только открыл рот, чтобы позвать бабушку, как маленький рыжий огонек заиграл на фитиле.

— Вот чудеса! Это не иначе как Святой Николай Чудотворец… — Подумал пионер.

Мальчик был хорошим пионером, но в Бога верил. Его нательный крестик висел на гвоздике у бабушкиных икон. Бабушка поцеловала внука в лоб и курносый нос, около получаса помолилась около своего иконостаса и, пожелав спокойной ночи, удалилась на кухню. Там у нее стоял дореволюционный древний диванчик с катушками по бокам. На нем она и спала, когда приезжал Антоша. В темноте, при слабом свете лампады, Антоша снял повязку со своей руки и осмотрел ее. С пальцами все было в порядке, и только на тыльной стороне руки голубовато-зеленым светом фосфоресцировал странный узор с птицей.

— Кольцо, по-моему, я вернуть не смогу… Как-то неудобно получилось. — Думал мальчик

Юный искатель приключений закрыл глаза и мгновенно провалился в сон. За окном продолжал накрапывать дождь. Мальчику снились бескрайние поля, небольшие, крытые соломой и хворостом дома, с маленькими окнами и низкими дверями.

Пришелец с того света

Вдали виднелись голубые треугольники вершин каких-то незнакомых Антоше гор. Склоны их были похожи на слоеный пирог. По тропинке, на которой стоял Антоша, шла небольшая белая фигура, с каждой минутой все ближе приближаясь к нему. Погода была ясная, и тени небольших, похожих на овечек облаков, скользили по зеленому полю. В приближающейся фигуре Антоша разглядел красивое белое платье и белый шлейф тонкого шарфа, тянущегося за юной длинноволосой особой. Это была девушка, на вид лет пятнадцати-шестнадцати, с огромными голубыми широко распахнутыми глазами. Их обрамляли длинные темные ресницы. Шея ее была тонкой, как, впрочем, ручки и ножки. Вся ее фигурка казалась выточенной из слоновой кости. Девушка была столь хрупка, что казалось ветер унесет ее, словно легкий белый туман. Золотистые локоны ее волос, блестящие, словно живые, трепал шаловливый теплый ветерок. Маленькие ножки с крошечными пальчиками, были похожи на кукольные. По правой ножке ползла маленькая божья коровка. Сверху она казалась небольшой капелькой крови на белом чистом листе бумаги. Девушка протянула ручки к Антоше. Ее тонкие пальцы коснулись его ладони. На короткое время Тоша почувствовал тепло ее руки.

— Надо же! Какой странный сон… Откуда эта девушка? Кто она? — Подумал подросток. — Кто ты? — Задал вопрос Антоша.

— Помоги мне… Спаси меня! — Услышал он тихий голос девушки. — Сердце подскажет… Оно найдет! Оно укажет тебе путь… — Сказала красавица и начала растворяться в воздухе.

Она так же внезапно пропала, как и появилась, лишь небольшие светящиеся шарики остались висеть в воздухе на месте ее исчезновения. Они покрутились в воздухе и врезались в грудь мальчишке, постепенно проникая внутрь. Сердце приятно защемило, по телу пробежала благодать. Мальчик прижал руку к сердцу и сказал:

— Странное ощущение… Как будто бы мы знакомы уже тысячу лет…

Он еще немного постоял, и только было решился идти вперед, как вдруг почувствовал тяжелое дыхание за спиной, чья-то тяжелая рука легла ему на плечо. От страха мальчик сразу проснулся, но к его удивлению, это не было сном. Тяжелая рука продолжала лежать на его плече, он повернул голову, чтобы рассмотреть стоящего около кровати. Удалявшаяся гроза продолжала кидать легкие блики на пол и на обнаженный торс человека, стоящего в комнате. Окно в комнату было распахнуто, а шторы трепало сквозняком. Поднимая глаза вверх, мальчик обомлел от ужаса, видя перед собой знакомую улыбку и три огромных глаза, в упор смотревших на него. Антоша хотел было заорать, но голос внезапно осип. Он вспомнил, что его все равно никто не услышит. Тем более что бабушкин слуховой аппарат лежал на столе. Она спала так, что даже не услышала стук открывающегося окна.

— Кольцо и амулет где? — Спросил хриплым голосом незнакомец.

— Простите, тут такое дело… Я только поиграть хотел и тут же вернуть! А оно вот! — Антоша показал ему руку с круглым символом. — А амулет я вам сейчас верну. Он на чердаке. Он на чердаке, я принесу!

Незнакомец в отчаянии простонал и выругался на непонятном Антоше языке. Антоша указательным пальцем показывал наверх. Трехглазый подошел к бабушкиному шифоньеру и начал в нем рыться, видимо пытаясь что-то найти. Наконец он вытащил брюки, скорее всего покойного дедушки, и, оторвав нижнюю часть от них, натянул на голый зад.

— А бабушкин порошочек-то работает… — Мимоходом подумал Антоша. — По-моему беседы не получится, уж больно вид у дядьки устрашающий. Может сигануть в окно и до соседнего дома? — Строил планы побега Тоша.

— Я тебе сигану… — Сказал металлическим голосом трехглазый воин и велел Тоше быстро одеться.

Пионер дрожащими руками натягивал штаны и влажную от дождя рубаху.

— Что он сейчас со мной сделает? Надеюсь, не убьет… Куда поведет меня это страшилище? Зачем я ему? Может, возьмет амулет и отпустит меня? — Спутанные мысли роились в голове мальчика.

Воин повернулся к Тоше и, крепко схватив за плечо, повел прямо к стене, сзади которой находилась лестница на чердак. Мальчик хотел было крикнуть, но незнакомец успел прикрыть ему рот рукой и толкнул его в сторону стены. Тоша успел только зажмуриться от страха, как оказался босиком на улице рядом с лестницей, ведущей на чердак. Образина подтолкнула его в сторону чердака.

— Лучше не злить его… Вон какие кулачищи! — Думал испуганный ребенок. — Зачем я только взял этот порошок? И этот треклятый бубен! Трогал этот перстень… Что-то много набралось… — Подумал Тоша. — Интересно… Что его оживило? — Размышлял, карабкаясь по ступеням подросток.

Оживший воин следовал по пятам. Едва оба ступили внутрь чердака, как рука Тоши сама вытянулась вперед и указала на коробку с игрушками.

— Теперь и руки меня не слушаются! — Со страхом подумал Антоша.

Амулет, светясь в сумраке чердака, сам поднялся в воздух и приблизился к Тоше. Воин опять недовольно выругался и схватил рукой амулет. Он как висел в воздухе, так ни на миллиметр и не сдвинулся с места. Глаза, ожившего страшилы, грозно сверкали. Он смотрел на Тошу так, будто хотел его убить, но что-то видимо мешало ему это сделать.

— Забирай амулет. Одевай его. Пойдешь со мной. — Сказал бывший скелет.

— Куда..? — Тихим голосом спросил Тоша.

Воин откинул крышку бабушкиного сундука и, увидев книги в кожаных переплетах, провел по ним рукой. Удовлетворенно сказав себе что-то под нос и прихватив две штуки, сунул их себе под мышку.

— Вы меня отпустите? — С сомнением в голосе спросил мальчуган.

— Можешь не сомневаться… — Ухмыльнулась трехглазая морда.

Из дверного проема воин с Антошей мгновенно переместились на землю, спрыгнув и приземлившись на большие плоские лапы, покрытые густой черной шерстью. Только сейчас, почти уткнувшись лицом в землю, Антоша увидел шесть пальцев на ноге незнакомца и понял, что возможно, это и не человек вовсе. Незнакомец шел быстрым шагом к калитке дома, таща за собой упирающегося Антошу.

— Где же Булька? Почему она не лает? — Перебирая босыми ногами по свежей грязи, думал в отчаянии Тоша.

Проходя, вернее пробегая мимо будки, Антоша заметил висящий в воздухе малиновый символ, напоминавший его знак на руке. Знак закрывал будку. В маленьком отверстии конуры торчала оскаленная зубастая морда Бульки. Собака будто замерла на мгновение и не могла ни шевельнуть лапой, ни вылезти из будки. Щенки, спавшие у мамки под боком, так и остались сонливо сидеть, подняв вверх глупые мордочки, пытаясь что-то понять спросонья. Воин вывел Тошу за калитку и теперь тащил его на реку к своей могиле. Моросящий дождь прекратился, и на небо вышла огромная белая луна, окруженная светящимся белым кольцом.

— Какая луна странная… Наверное, я сейчас погибну… — Думал пионер, запинаясь о кочки, торчащие из травы.

Незнакомец видимо торопился и совсем не обращал внимания на Антошу. Он упорно продолжал двигаться в сторону реки. Все дальше утаскивая мальчика от села и храпящей Пелагеи. Когда воин с брыкающимся в его руках мальчиком, миновали место, где Антоша нашел скелет, мальчик еще больше испугался. Теперь они двигались вдоль реки по небольшой тропинке, едва заметной в траве. Они прошли кустарник и теперь шли около старой заброшенной деревни. В эту деревню из сельских мало кто ходил, и трава здесь доставала почти до пояса. Местные старались избегать этого места, о котором ходило немало разных небылиц и историй. Посреди зияющих своей чернотой окон домов, покосившихся крыш, то там, то здесь, виднелись вырезанные из дерева деревянные истуканы. В центре деревни стоял огромный вековой дуб. Он был такой ширины, что казалось, что десять человек не смогут обхватить его руками. Густая крона подпирала небо. Рядом с дубом, у самых его корней, стоял странный колодец, сложенный из хорошо сохранившихся бревен. Трехглазый толкнул Антошу, и тот присел в корнях дерева. Воин обошел дерево кругом, что-то бормоча на своем языке. Направив указательный палец на дерево, он делал пассы руками, пытаясь что-то начертить в воздухе, забыв о том, что кольцо с амулетом были на Антоше.

— По-моему, я начал его раздражать… Вот неблагодарный! Лежал бы сейчас скелетик в земле и гнил себе потихоньку… Если б не я и бабушкин порошочек. — Думал, насупившись мальчик. — Вот сейчас бросит меня в этот колодец и поминай, как звали. Ни бабушку, ни маму, ни папу, ни друзей, больше никого не увижу… — Начал подхныкивать Тоша.

Воин поднял Тошу на ноги. Он понял, что без мальчика ему не справиться. Прижав его к себе, он взял Тошину руку и начал писать ею в воздухе какие-то знаки. Мгновенно в воздухе появился круг, такой же, как на руке Антоши, только весь испещренный символами. Гулкое эхо послышалось из колодца, а фиолетовое сияние заполнило пространство. Недолго думая, воин толкнул Тошу в колодец и сам прыгнул за ним. Тоша приготовился расстаться с жизнью, но падение внутри колодца затягивалось. Прошло некоторое время, прежде чем Тошу выбросило на землю, а следом за ним и трехглазого. Над головой Антоши зияла фиолетовая воронка, которая тут же закрылась. Воин встал и глубоко вдохнул воздух в легкие.

— Вот мы и дома! — Сказал воин, расплываясь в улыбке. — Какую магию ты использовал, чтобы оживить меня? — Спросил он.

— Бабушки Клементины магию. — Растерялся Тоша, увидев довольное лицо его похитителя.

— Как зовут тебя человек? — Спросил Антошу воин, сверля его взглядом. — Внук ведьмы… Значит колдун? — Вопросительно глядя на мальчика, спросил воин.

— Антоша меня зовут. Можно просто Тоша. — Ответил подросток.

Трехглазый внимательно посмотрел на мальчика и сказал:

— Я буду звать тебя Тилли. Идем Тилли, внук ведьмы! — Добавил он.

— Куда мы идем? Вы же обещали меня отпустить! — Почти захныкал Тоша.

— Мы идем вон туда. — И воин показал рукой на огромную каменную крепость, расположенную ниже по склону, примерно в двух километрах от места, где они находились.

— Ну-ка. Иди сюда Тилли. — Воин положил одну руку на амулет Антоши, а другой рукой взял его руку, на которой был символ кольца.

Трехглазый провел Тошиной рукой себе по лбу и дальше вниз по переносице. Едва он это сделал, как начал быстро увеличиваться в размерах. Тошу и так пугал вид незнакомца, а когда тот стал ростом с двухэтажный дом, он от испуга только тихонько пискнул и понял, что дома он больше не увидит. Великан одной рукой посадил Тошу на плечо, подобрал книги, валяющиеся на земле и сунул в карман дедушкиных штанов, также увеличившихся вместе с трехглазым.

Долгожданное возвращение в замок

Они шли, быстро спускаясь по склону холма, с каждым шагом приближаясь к крепости. Во время ходьбы его так раскачивало, что мальчик боялся свалиться и уцепился за черную прядь волос великана. Подойдя к крепости, они встали перед большим глубоким, доверху наполненным водой, рвом. Прямо над ним возвышались величественные каменные стены, казалось упиравшиеся в сами небеса. Несколько отрядов лучников, заметивших путников еще за версту, пристально наблюдали за незнакомцами сквозь узкие бойницы, располагавшиеся вдоль всей стены. Дозорные на круглых башнях, слегка выступавших вперед, подали сигнал страже у ворот.

Массивный деревянный мост был поднят вверх. Великан, взяв двумя пальцами мальчика под мышки, посадил его себе на ладонь. Затем рукой Тилли он начертил на воротах перед собой знак. Зеленый символ сначала затряс ворота, а затем начал медленно разматывать цепь подъемного колеса, державшего мост. Воины, стоящие по ту сторону крепостной стены, спокойно наблюдали за происходящим.

Тоша с удивлением разглядывал солдат королевской армии. Они словно вышли из сказок о древнерусских богатырях. Каждый воин был одет в кожаный жилет, обитый блестящими на солнце металлическими пластинами. Они настолько плотно прилегали друг к другу, что напоминали крупную чешую змеи. На широком витом поясе, в расписанных замысловатыми узорами ножнах, покоились острые мечи в половину великанского роста. В руках солдаты держали каплевидные щиты во весь рост, которые защищали как тело, так и голову. В другой руке они держали кованые шлемы, с кольчужной бармицей и длинным наносником. Заметив наследника престола, воины сняли их и встали по стойке смирно. Они были поражены, увидев Фахшура, идущего по мосту. Никто кроме сына короля великанов не мог открыть дверь с помощью заклинания.

— Фахшур! Фахшур! — Произносили имя трехглазого воины и прижимались к стене.

Наследник великого короля Шифара пропал много лет назад, отправившись в мир людей за рабынями для дворца отца. Теперь он шел целый и невредимый по прошествии стольких лет, практически не изменившийся и совсем не постаревший. Опомнившись от шока, великаны начали преклонять головы перед сыном своего правителя. В знак приветствия Фахшур то кивал им головой, то махал рукой.

— Где отец? Мать? — Спросил наследник великанов стоящего крайним воина.

— К сожалению, ваше величество королева во время вашего отсутствия умерла, а король Шифар сейчас стар и сильно болен. Сказать точнее — он при смерти и почти не выходит из своей опочивальни.

Фахшур снял с плеча Антошу с круглыми от страха глазами, сунув его одному из воинов в руки, велел приглядывать и быть осторожным с мальчиком. Сам он, не мешкая, отправился по каменной мостовой вдоль массивных зданий по направлению к замку. За стеной располагалось все необходимое для обеспечения армии в случае длительной осады: конюшни, казармы, зерновые хранилища, кузня, тренировочные площадки, арсенал и, конечно же, столовые. В центре всего этого великолепия военной мысли возвышался королевский дворец. Веками, из поколения в поколение, Сиэнэльморра мудро властвовали своими землями, восседая на железном троне Красного дворца. Он был назван так из-за ярко-красного камня, использовавшегося при возведении стен. Каждый булыжник, а по человеческим меркам их вполне можно было бы так назвать, был добыт немалым трудом высоко в горах. Каждый камень вытачивался лучшими мастерами зодческого дела, чтобы они плотно прилегали друг к другу, не оставляя зазоров. Сторонний наблюдатель, глядя на замок, мог бы подумать, что он просто выточен прямо из скалы. Черная, покрытая блестящим лаком черепица украшала аккуратные треугольники крыши, сплошь усеянной флагштоками с развевающимися флагами. Двери дворца были сделаны из векового мореного дуба, на котором придворный плотник мастерски вырезал все семейное древо правителей Сиэнэльморра вплоть до Первых великанов.

Тихонько скрипнув массивной деревянной дверью, Фахшур почти бегом взбежал по главной лестнице дворца. Пройдя несколько шагов и подойдя к двери в спальню отца, он ненадолго остановился и, с улыбкой на лице, погладил дверную ручку. В памяти всплыла картинка, как он, будучи еще ребенком, вбегал в спальню своих родителей, пролазил у них под одеялом и ложился довольный между ними, уткнувшись в грудь матери. Отец начинал щипать ему бока и тереться носом под волосами. Младшая сестренка, лежавшая рядом в своей кроватке, начинала волноваться и, спустив пухлые ножки на пол, топала к кровати родителей и начинала карабкаться на мать. Так счастливое семейство встречало каждое утро, пока Фахшур не вырос, тогда он начал приходить в комнату к своей сестре и приносить ей диковинные цветы, один краше другого, совершенствуясь в магии. Затем он приходил к своей матери и дарил ей чудесные украшения, так же начавшие свое существование посредством магических сил. В одном из самых красивых мест замка, в башне, откуда были видны окрестности на несколько верст вокруг, располагался чудесный сад Фахшура. В нем произрастали тысячи растений, которые приносили из своих походов отец и мать юного великана.

— Интересно… Что стало с моим садом? — Думал Фахшур.

Ему было страшно и стыдно перед отцом, за то, что он оставил их и не присутствовал у смертного одра матери.

— Наверное, они похоронили мать в семейном склепе бабушки… — Успел подумать наследник короля, прежде чем массивная деревянная дверь предательски скрипнула.

— Войдите! — Услышал он сиплый голос отца, и в груди стало так тепло и хорошо, как раньше, когда он был ребенком.

Он распахнул дверь и вошел в спальню. Фахшур так соскучился по этой массивной кровати, украшенной тяжелыми балдахинами, по этим огромным креслам, в которых они сидели с отцом и подолгу разговаривали о дальних походах и чудесах, которые случалось повидать королю, по свисавшим с потолка деревянным канделябрам, по массивному столу, сделанному из векового дерева муа, на котором они с сестрой играли вырезанными из красного дерева циклопами и троллями. На полке, над большим камином до сих пор стояли лодки, фрегаты, на которые они сажали своих воинов, деревянные башни, с помощью которых брали крепости. Выставив на стол свою гвардию, отец дул на поставленных в ряд человечков, и они оживали, начиналась битва. Зрелище было совсем, как настоящее, и королевские дети могли подолгу наблюдать за боевыми сражениями. Интереснее всего было, когда отец приносил деревянных боевых слонов и кулонгов, драконов с искусно вырезанной чешуей и крыльями, а так же медведей, великолепно украшенных цветной сбруей. Такие баталии он устраивал достаточно редко, в основном, когда приглашал в гости соседних правителей, в устрашение королей, дабы избежать нападения на свои вотчины. Шифар часто брал в дальние походы повозку со своими деревянными солдатами. В случае, если противник начинал теснить ряды его славных воинов, он выставлял на землю свою армию, оживлял ее и увеличивал до нужных размеров отправлял в атаку. За всю свою жизнь, король великанов Шифар не проиграл ни одного сражения.

Фахшур стоял перед кроватью своего умирающего отца. Расплывшееся тело с седыми, раскиданными по подушке волосами, старческие бородавки на подбородке и носу отца не вызывали отвращения у вернувшегося сына. Подслеповатые глаза старого короля не хотели верить в увиденное.

— Фахшур! Мой мальчик! Сын мой! Как долго ты пропадал? Я не хотел верить, что ты погиб… Я знал, что ты вернешься, мой любимый сын! Как же долго я тебя не видел, любимый мой сын…

Из глаз старого умирающего короля потекли слезы, дрожащие руки потянулись вперед, чтобы обнять блудного сына.

— Мальчик мой…

Старик обнимал за шею любимого Фахшура.

— У меня для тебя подарок! Ты так любил все эти мелочи из того мира… — Сказал наследник короля и вынул из кармана две крошечные книжки.

Он положил их на ладонь и дунул, чтобы увеличить, но вспомнил, что больше не владеет ни кольцом, ни амулетом.

— Где-то, что ты должен был беречь пуще своего глаза, сын мой? — Спросил отец, входя в свое королевское положение. — Где твои кольцо и амулет, я спрашиваю? Отвечай мне!

Король поднял седые брови вверх, вопросительно глядя на провинившегося отпрыска. Фахшур рассказал, как в ту последнюю ночь, когда отец видел его, он прошел в мир язычников и древних славян, по их календарю у них как раз была неделя Ивана Купалы. Пробравшись к реке, он притаился в кустах, чтобы лучше разглядеть и выбрать пару женщин, купающихся в реке. Иногда великанам приходилось совершать ночные вылазки, чтобы украсть две, три женщины, а затем сделать их своими женами. Славянские женщины были весьма красивы, да и у великанов, в основном рождались сыновья. Поэтому в целях продолжения рода им приходилось прибегать к этим варварским методам. Женщины их народа были весьма сварливы и грубы, да и особо не имели желание воспитывать своих детей, в отличии от славянских женщин, которые носились со своими чадами, как курица с яйцом. Они быстро смирялись со своей участью и привыкали к своим уродливым мужьям, а по прошествие времени даже начинали их любить. От этих союзов рождались крепкие красавицы и мальчики великаны с весьма миролюбивой душой. Все они были творческими натурами и поэтому красивых вещей, и разных забавных безделушек в крепости и ее округе только прибавлялось. Так вот, Фахшур крался за кустами, когда столкнулся нос к носу со старой бабкой, державшей в руке какой-то цветок и зажмурившей глаза. Едва она открыла глаза, как из ее уст вырвались слова:

— Чтоб ты сдох окаянный!

Дыхание в груди остановилось, и Фахшур упал на землю как подкошенный. Дальше он помнил только грозу и раскаты грома над головой, холодный дождь хлестал по лицу и телу. Он чувствовал свое кольцо и амулет, которые сделал ему отец, ведь он ни на минуту с ними не расставался и даже спал с ними. Затем он крался, пробираясь по спящему селу, чтобы забрать свои вещи. Вдыхая широкими ноздрями воздух, он шел ведомый запахом отца, оставшегося на магических предметах. Дальше он рассказал про мальчишку и о том, что перенес его в их мир.

Что же касается бабули, то она перепугалась здорового трехглазого детины. В эту ночь, за всю тяжелую жизнь ей улыбнулось счастье. Она нашла цветущую ветку папоротника с маленькими неприметными цветками и стояла, зажмурив глаза, в предвкушении исполнения заветного желания. А задумала она себе загадать ни много, ни мало пару мешков с золотыми червонцами. Да тут на тебе, столкнулась с этим лешим. В общем мешки с золотом растворились в воздухе как не бывало, а перед ней лежал странный незнакомец, всем своим видом напоминавший лешего. Потрогав его ногой и потормошив рукой, бабуля поняла, что желание ее исполнилось, и теперь схватилась за голову.

— Батюшки… Угробила чудо-юдо! Що ж делать та? Куды бежать? Кого звать? — Причитала она.

Отбросив ставший ненужным цветок, ведь он исполнял всего одно единственное желание, старуха понеслась домой звать на подмогу своего старика. Прибежав домой, ничего путного объяснить она не смогла. В общем дед понял, что бабка, видимо, кого-то убила и надо заметать следы. Взяв лопату, он пошел за ней, пока не пришли на место, где валялся незнакомец. Дед потрогал лежавшего и приложил ухо, чтобы послушать сердце. Трехглазый лежал и не шевелился, тело его начало потихоньку остывать.

— Готов… Наверное… От разрыва сердца умер? С испугу! — Подумал старик и, посадив бабку на траву, начал копать яму, чтобы скрыть следы преступления.

Бабка качалась взад и вперед, причитая:

— О Хоспаде… Убила! О! Боже мой… Прости хрешную! Век не отмолить! Батюшки… Хрех та какой!

— Да… Грех-то большой… — Поддакивал дед.

Он прошел войну и похоронил немало боевых товарищей, поэтому хладнокровно продолжал копать могилу.

— В острог за ето надо… — Стращал он свою старуху. — Одним больше, одним меньше… Вон сколько людей пропадает! — Думал он, вспоминая, что в прошлом году, так же летом, пропали две самые красивые девки с деревни. — Ну… Хотова! Думаю как раз… — Он померил ногами усопшего и его могилу. — Давай бери за ноги, а я за руки.

Дед с бабкой подняли покойника и потащили его к яме. Бабка тихонько подвывала и тащила труп за ноги.

— В острог… Не хочу в острог! — Причитала она.

— Молчи старая… Да никто и не найдет его! — Успокаивал старик жену.

В конце концов он цикнул:

— Молчи Клементина!

И старуха замолчала.

При свете луны, освещавшей все вокруг, было не так страшно, и бабка заметила амулет на шее покойника.

— Смотри-ка дед, а у лешего-то на шее медалька золота! И перстенек на руке… Камень та горит аж! Бохатый… Наверное, из этих, из каких подпольных, раскулаченных. Они, говорят, по лесам до сих пор мотаются, да в землянках живут. А могет это черт?! И три глаза у него! — Показывая на лоб усопшего, шептала в ночи Клементина.

— Да не-е… Инвалид какой-то! — Возражал старик.

— Дай-ка мне из его бороды волосков парочку, могет рецепт какой усилю… — Молниеносным движением руки бабка дернула труп за бороду. — Чаво-т мало получилось… — Бабка еще разок дернула лежавшего за бороду, вырвав хороший пучок волос.

Довольная собой она сунула сноп волос себе в карман сарафана.

— Да побойся Бога-то! Старуха! Что творишь-то? — Завозмущался дед.

— Все для блага! Все для народу! Все для лечения! Инвалид… Та хахой он инвалид-то? Черт он! — Доказывала бабка ведунья.

Завалив покойника землей, дед трижды перекрестил образовавшийся холмик. — Теперь давай молись за душу усопшего… Да чтоб собаки не разрыли! — Пестовал глупую старуху дед.

Домой они возвращались молча. Событие на берегу реки мучало обоих. Теперь им придется всю жизнь жить с этим грехом. Бабулька сожгла кусок бороды и сунула пепел в банку со снадобьем. Поплевав на химический карандаш, на приклеенной на банку бумажке снизу приписала: «Пучок волос лешего». И поставила жирную точку.

Тилли и магия цветов

Эту часть истории Фахшур просто не мог знать. Сейчас он пытался задобрить отца, протягивая ему старинные книги. Король открыл первую станицу и положил на книгу руку. На его пальце правой руки было точно такое же кольцо, которое в свое время ему подарил его отец — дед Фахшура. Строчки на странице книги зашевелились и буквы изменили свою форму: «Как привлечь в свой дом деньги и расширить хозяйство. На растущей луне выйти из дома на перекресток…». На минуту Шифар оторвал взгляд от книги:

— Поздравляю. Это книга по магии! Весьма удачный трофей! — Улыбнулся он уставшей улыбкой. — Старый я стал. Мне эти книги больше не принесут пользы… Уж скоро за мной придет ковчег огня. Бог Солнца заберет меня в свои владения.

— Нет, отец! Тебе еще рано покидать меня! — Фахшур уткнулся в покрытую морщинами руку отца. — Может мы еще что-нибудь сможем сделать?! — Взволнованным голосом вопрошал Фахшур. — Я вернусь! — Сказал он и вышел из комнаты. Затем побежал по каменным плитам коридора.

Фахшур спустился по лестнице и выбежал на широкий двор. Здесь он нашел своих воинов, столпившимися в тесном кругу. Один из них что-то весело напевал, другой подыгрывал ему на старинном инструменте, в центре сей картины маслом, на широком столе, с огромным количеством яств, выплясывал гопака, иногда переходя на лезгинку, Антоша.

— Я же сказал охранять его? А вы что делаете? — Спросил Фахшур.

Группа, охранявшая Тошу, расступилась. Мальчик уселся на край большой тарелки и теперь с грустью смотрел на весь этот балаган.

— Сделали из меня цирковую собачку! Что дальше-то будет? — Думал он, отщипывая кусок хлеба, оказавшийся на тарелке.

Отправив кусочек в рот, он с интересом оглядел стол. Пройдясь по столу, нашел на нем кусочек жирного мяса. Великаны, столпившиеся у стола, с удовольствием наблюдали за маленьким человечком. После того, как наследник трона не вернулся, вход в мир людей был закрыт, и никто больше не приносил всяких интересных вещей из странного мира. Генофонд людей-великанов тоже претерпел изменения. Теперь в семьях великанов часто рождались настоящие, со свирепым выражением лица, чадо-страшилы. Оторвав приличный кусок мяса, Фахшур дал его Антоше. Антоша то ли пытался успокоиться, то ли действительно проголодался, он быстро уплетал предложенную ему пищу. Один из великанов, с яркой, почти красной заплетенной бородой, подкатил к Тоше две черные маслины, доходившие размером почти до бедра мальчика. Оглядев незнакомый продукт, Тоша подумал:

— Эх, была не была! — И погрыз сочную мякоть ягоды.

Неизвестная ягода показалась Тоше весьма приятной на вкус. После еды мальчик успокоился и теперь с интересом наблюдал за великанами, забавлявшимися живой игрушкой. Фахшур осторожно взял мальчика и, посадив его на руку, понес к отцу.

— Я всегда выполняю свои обещания, и никто не сможет упрекнуть меня в том, что я не сдержал свое слово. — Сказал Фахшур, пытаясь настроить Антошу на дружеский лад.

Посопев носом, Антоша посмотрел в глаза великану и понял, что тот не врет. Это весьма успокоило мальчика. Тоша сказал сам себе, что это будет его маленькое приключение. Фахшур в этом маленьком человечке видел надежду для своего отца, а может быть и шанс для своей матери, снова вернуться к жизни. Сейчас главным для Фахшура было узнать, в каком состоянии находятся владения его отца, вторым делом было расположить к себе Тилли, чтобы узнать его тайный магический секрет, с помощью которого он мог оживлять. Что-то в нем было не так, какой-то он был не такой, совсем не похожий на тех, которых ему приходилось видеть в мире по ту сторону колодца. Синий свет, исходивший от головы человечка и огненный шар, висевший над ней, говорили ему о личной силе мальчика. Фахшур с детства любил магию, а больше всего его интересовала природа. С ней он проводил большое количество своих экспериментов. Он познавал духов природы и, проникаясь в этот живой, насыщенный красками мир, создавал новые творения, с которыми мог общаться все дни напролет. Ему были малоинтересны войны и всякие долгие походы, так привлекавшие юных великанов его возраста, его отца и сестру. Сейчас он пытался снять нервное напряжение у Тилли. Ему нужно было проверить, на что способен этот мальчик. Овладев амулетом и кольцом, Тилли многократно усилил свои способности, сам не подозревая об этом. Сидевшая глубоко в крови могучая сила предков, вырвавшись из мира реальности, открылась и забурлила. Антоша почувствовал, что в нем пробуждается неведомая загадочная сила. Фахшур прошел мимо дверей спальни отца. Его душа проводила знакомое место поднявшейся в груди теплотой. Он шел по каменному коридору, плавно поднимаясь в верхнюю часть крепости. Впереди, в конце коридора, сверху опускалась большая река света, практически заполнившая все пространство. Сидевший на руке Антоша закрыл глаза от упавшего на его лицо яркого света. Весьма обширная площадка была выложена цветным мрамором, в основном из белого и розового цветов. Повсюду, на разных уровнях открывшегося пространства, располагались большие цветочные клумбы. Над всей этой большой площадью простирался огромный похожий на мыльный пузырь купол из нежной прозрачной мозаики. Фахшур подошел к первой, попавшейся на пути клумбе и с разочарованием заглянул в нее. Древние толстые засохшие стебли расстилались по такой же высохшей земле. Посадив Тили на большой круглый столик, великан обошел когда-то благоухавшие цветники и разочарованно вздохнул.

— Ни одного живого листочка… — Произнес с грустью великан. — Как жаль, что ты не видел моего сада во всей его красоте.

Фахшур прекрасно понимал, что в его отсутствие некому было заниматься растениями, и сейчас играл спектакль, пытаясь пробудить в Тилли сочувствие. Тилли, немного попятившись назад, разбежался и прыгнул в ближайшую каменную вазу с сухой землей и вялыми веточками на ней. Пыль, поднявшаяся от прыжка невольного путешественника, заставила пионера чихать.

— Дааа… Действительно жаль! — Произнес он, вспоминая как кудахтала в печали его мама над погибшей рассадой с помидорами, после того как в ней покопался котенок Васька.

Тоша еще не совсем понимал, что от него хотят, и зачем вообще трехглазый забрал его в этот незнакомый мир. Сочувствуя знакомому дядьке, печалящемуся о засохших цветочках, он сидел на боковушке вазы и теребил в руке сухую веточку от когда-то зеленого растения. Внезапно по телу мальчика пробежала горячая волна. Она прошла сквозь тело и опустилась через руку в высохшее растение. Веточка, только что готовая рассыпаться в руке, вдруг ожила, зазеленела и дала две крупные пухлые почки.

— Ой! — От неожиданности Тоша выпустил веточку из рук.

Та упала на землю. От стебля во все стороны поползли корешки и вошли в почву. Почки раскрылись, давая жизнь новым молодым побегам.

— Наверное, это из-за кольца. — Не совсем понимая, откуда у него взялась живительная сила, виновато поглядывая на своего похитителя, думал маленький волшебник. — Водички бы… — Неуверенно произнес Тилли.

Завороженно глядя на пробудившееся растение, великан, как будто очнувшись ото сна, заулыбался и, подойдя к нише в стене, повернул небольшое деревянное устройство. Послышалось веселое журчание. Только теперь Тилли заметил пронизывающие весь пол уложенные в узоры трубки, по которым теперь бежала вода. Постепенно сухая земля в горшках и каменных цветочницах стала влажной.

— Надо же… Еще работает! — Сказал довольный Фахшур. — Помоги им, пусть сад оживет! — Предложил он, обращаясь к мальчику.

Пересаживая мальчика от одного растения к другому, они оживили еще недавно погибший сад.

— Да… Хотел бы я посмотреть, каким это место было раньше… — Сказал Тилли и с чувством выполненного долга отряхнул ладони.

Стоило мальчику произнести эти слова, как рост растений мгновенно ускорился, заполняя пространство цветного пузыря. Повсюду вокруг слышалось хлопанье и легкое потрескивание. Молодая листва приятно радовала глаз. Эфирные запахи растений теперь будоражили своей неповторимостью. Бутоны открывались, выпуская под лучи яркого солнца нежные лепестки необыкновенных цветов, разной величины и формы. Антоша чувствовал себя волшебником и так разошелся в своей бурной фантазии, что сам не замечая того, на несколько миль вокруг крепости пробудил ото сна семена и части многих давно уже вымерших несколько миллионов лет назад растений. Ожившие растения в благодарность своему спасителю испускали приятные ароматы. Повисшие перед носом Тилли махровые пятнистые цветочки открыли любопытные глазки и, высунув из сердцевины шершавые язычки, теперь норовили лизнуть мальчика в лицо.

— Они живые! Совсем как живые! — Бормотал мальчик, почесывая один из приблизившихся к нему цветков.

Заметив лежащую пустую раковину, он взял ее в руки и, зажмурив один глаз, дунул в пустующий домик. Затем пропел, словно в рупор, что-то типа:

Улитка, улитка покажи свои рожки…

Внутри домика что-то захрустело и оттуда, словно джем из булочки, вылезла липкая мякоть хозяина. Послышалось странное сопение и вот зубастый рот, наполненный жемчужно-белыми зубками сначала смачно почавкал, прокашлялся, а затем поздоровался:

— Приветствую тебя, мой милый друг.

— Здрасьте… — От неожиданности Антоша чуть не выронил говорящую улитку из рук.

— Позвольте! — Фахшур осторожно взял улитку и перенес ее в небольшой водоем.

Емкость, теперь наполнившаяся водой, напоминала маленький прудик с площадкой посередине. Хозяин раковины повертелся вокруг себя и запел на понятном только ему языке. Фахшур предложил свою ладонь мальчику и тот уселся на нее. Наверху, прямо с каркаса купола, украшенного мозаикой, свисали странные конструкции, напоминавшие пчелиные соты. Великан поднял мальчика еще выше. Антоша взял в руки грушевидный предмет похожий на поделку из папье-маше. От дыхания мальчика внутри, в маленьких ячейках, закружились сухие крылышки каких-то насекомых.

— Здесь пусто… — Произнес он и вопросительно посмотрел на Фахшура.

Тот пошевелил бровями, глядя на мальчика, и провел рукой по воздуху, словно фокусник, намекая на волшебное действие. Антоша подумал, что вероятно здесь когда-то были пчелы. Создав «намерение» он издал звук похожий на жужжание. В мгновение ока сухие крылышки, а также все, что осталось от насекомых, начало собираться в отдельных особей, словно конструктор. Жильцы странных домиков оказались симпатичными фиолетовыми, похожими на миниатюрных собачек, насекомых. Тонкие крылышки были чуть круглее, чем у стрекозы, а веселые длинные усики смешно шевелились во все стороны. Крошечные крылатые собачки не заставили себя долго ждать и начали носиться то взад, то вперед, перелетая от цветка к цветку и возвращаясь обратно в домик. Стоило насекомому забраться на цветок, как тот начинал мурлыкать громче и громче, производя мурчание, словно комната наполнилась большими и маленькими котами. Цветам удавалось лизнуть язычками своих посетителей, испачкав их в цветной пыльце. Крылатые собачки только и успевали собирать передними лапками пушистый нектар, складывая его в маленькие корзиночки, которые они держали в зубах. Великан радовался словно ребенок, переходя от одного своего питомца к другому. Тилли перекочевал на крепкое плечо Фахшура и теперь любовался воскрешением сада. Фахшур сорвал три небольших цветка, несколько розовых бутонов и мелких резных листиков, сложил все это на столе в форме колье, посадил рядом Тилли и, взяв крошечную руку мальчика, начертил какие-то символы на живом украшении. Живая красота застыла, сохранив причудливые формы цветков. Великан дотрагивался пальцем Тилли до теперь уже ставших искусственными лепестками. Тут и там появлялись небольшие драгоценные камушки, покрытые многочисленными гранями. Повертев рукой Тоши в воздухе, Фахшур смастерил тонкую цепочку из желтого металла, затем провел указательным пальцем над колье, соединив волшебным образом все части в единое целое.

— Когда-то я дарил такие украшения своей сестре и матери… — С грустью вспомнил он.

Знакомство с Дайарой и обитателями замка

Над радужным куполом пронеслась крупная черная тень.

— Неужели это то, что я думаю? — Обрадовался Фахшур.

Он подошел к стене купола и открыл ловко замаскированное окно. Тень имела огромные черные, раскинутые во все стороны крылья. Над ними виднелась ярко-рыжая шевелюра, уложенная в широкую косу. Ноги летающего дива были одеты в красные с оторочкой сапоги. Вид со спины давал мало представления о том, кто был летающим незнакомцем. Тилли явно услышал, как забилось сердце Фахшура. Приземлившись, летун с удивлением оглядывал огромные вековые деревья, в одночасье заполнившие пространство огромных полей вокруг замка. Обернувшийся рыжеволосый оказался приятной наружности девушкой с красивыми глазами. Девушка сложила крылья и похлопала себя по плечу. Тут же крылья уменьшились в размере, и что-то похожее на ящерицу уселось ей на плечо, а потом ловко перебежало на руку в кожаной перчатке. Другой рукой девушка удивленно потрогала ствол соседнего дерева. Незнакомка, как и Фахшур, была весьма высокого роста. Фахшур заулыбался и сказал Тилли:

— Это моя сестра. Слава Богу с ней все в порядке! Я познакомлю вас.

Рыжая тем временем нюхала огромный раскрытый цветок с бирюзовыми лепестками. Подбросив в воздух ящерицу, она направилась к воротам замка. Крылатый питомец последовал за ней. Трехглазый великан с сидевшим на согнутой в локте руке Тошей, топал по низкому каменному рукаву в сторону входа в замок. Проходя обратно мимо двери отца, Фахшур тихо заглянул в приоткрытую увесистую дверь. Старик безмятежно спал. На лице короля играла улыбка. Прикрыв дверь, великан с надеждой поглядел на своего пленника и рукой взъерошил макушку пионера. Великан встретил свою сестру, стоя наверху центральной лестницы. Дайара, будучи еще девочкой подростком, потеряла брата и с тех пор печать грусти лежала на ее красивом личике. В отличие от брата, она была похожа на свою мать, которую когда-то похитил в славянской деревне ее отец. Магия, которой обладал король, сделала королеву огромной великаншей, что нисколько не повлияло на ее нежный чудесный характер. Когда-то пугливая и скромная девушка Елена стала прекрасной справедливой правительницей Каирла, хозяйкой страны великанов. Она любила ходить в походы вместе со своим трехглазым супругом королем весельчаком. Путешествовали они в большинстве своем по воде. Водная гладь была хорошо видна с крепостной стены и простиралась далеко за горизонт. Флот короля был огромным, но в то же время весь умещался в большом шкафу Шифара. Часть фрегатов стояла на полке у камина. Они так же, как и его воины были уменьшены в размере и ожидали своего часа. Так вот, рыжая девица, едва завидев брата, будто взлетела по лестнице и кинулась в объятия Фахшура, едва не раздавив Тилли. Мальчик успел пронзительно взвизгнуть, чтобы девушка ослабила хватку. Она отступила на шаг от брата и, держа его за предплечья, с улыбкой рассмотрела его лицо, затем провела рукой по его подбородку и сказала: